На улице пошел дождь.

Я видел, как он вышел из соседнего гастронома и пошел по улице. Дробно застучал каплями, зашагал по проспекту, свернул в переулок, стряхнул пыль с деревьев, унес куда-то весь сор, накопившийся за день. Закутался в свой прозрачный плащ, поправил зонтик, ушел куда-то в сторону реки.

А ночью пошел снег.

Он вышел из леса, зашагал осторожно, бесшумно, ступая своими белыми валенками. Заботливо укрыл поле, нарядил деревья в белые шапки, припорошил дома.

А ближе к полуночи взошла луна. Большая, щедрая, давненько такой луны не было, урожайный нынче сезон. Взошла, заколосилась, наклонилась к земле под собственной тяжестью. Полночи убирали луну, косили косами, сметали комбайнами, молотили, свезли на мельницу, еще бы, такая луна взошла. Намололи муки, замесили тесто, и к рассвету висел в небе круглый каравай с хрустящей корочкой.

Полмесяца ели каравай, отрезали по куску, мазали маслом, пока не осталась от каравая тонюсенькая корочка, а её бросили догрызать Жучке, чтобы не говорили потом – собаки лают, достать не могут.