Для больших и маленьких

 Алексей Кирюшатов «Для детей»

Жанры: Детская Проза, Сказки

Под странно бессодержательным заголовком — непритязательная, но вполне симпатичная сказка с экологическим уклоном. Простенько, без особого блеска, зато легко и познавательно. Достаточно грамотно для того, чтобы можно было рекомендовать для детского чтения. Мешает лишь глупейший ляп почти в самом начале повествования: все-таки «экология» — слово греческого, а не латинского происхождения. И слегка удивляет, что обозначенный на обложке Алексей Кирюшатов внутри вдруг превращается в Татьяну Кирюшатову. Но это, в общем, пустяки.

  Татьяна Гурова «Сказка о царе Иване и братстве на Земле»

 Жанры: Сказки

Стоит ли перекладывать известную русскую сказку («Марья Моревна», кому любопытно) в стихи? Почему бы и нет. Фольклор на то и фольклор, чтобы прорастать своими побегами в авторскую литературу. Стоит ли при этом перелицовывать сюжет с учетом современных реалий и собственных идей? Да тоже можно. Стоит ли читать эту сказку детям? Нет. От слова совсем. Небрежность рифмовки («свету-невесту», «земли-воды», «сиреной-белым» и т. п.) — еще полбеды. Но менять по авторскому произволу ударения, дабы втиснуть в требуемый размер, — извините, в детской литературе это недопустимо: ребенок усваивает родную речь в первую очередь «на слух», а у стихов есть способность запоминаться буквально на уровне подкорки, и — прощайте, нормы орфоэпии! Ну и уж конечно не могут присутствовать в детской сказке перлы вроде «Царь Иван ее воззрил» (во-первых, форма прошедшего времени «воззрЕл», а не «воззрИл», во-вторых, в отличие от «узреть», глагол «воззреть» непереходный — «воззрел НА нее», а не «воззрел ее»).

 Андрей Рогачев «Неспокойной ночи, малыши»

Жанры: Юмористическая Проза, Детская Проза, Детские Приключения, Сказки, Детские Остросюжетные, Детские Приключения, Иронический Детектив, Криминальный Детектив

Для детей? Ох, не знаю, не знаю. Похоже, автор за что-то сильно невзлюбил Хрюшу, Филю, Степашку и прочих «мультиков». Из «белых и пушистых» они превратились в грязновато-туповатую шпану. Стеб? Но в стебном воплощении («чернушные» анекдоты, гоблинская версия «Властелина колец» и т. п.) персонажи, как правило, сохраняют свое обаяние. Только знак его меняется с плюса на минус. Этот фокус автору, увы, не удался. Или так и было задумано? В «Неспокойной ночи» все обаяние досталось персонажам-злодеям. Даже обидно, что их злодейские замыслы потерпели крах. Быть может, «Неспокойной ночи» — это попытка встать на позицию подростка, которого тошнит от слащавости «специально-детских» книжек, программ и прочей безмозглой безмятежности? Если так, то все получилось. 

  Евгений Тыщук «Солнышко внутри»

Жанры: Драматургия 

Анонс ужасающ. Как стилистически, так и смыслово. Пьеса же при этом оказывается приятной неожиданностью. Но не только на фоне кошмарного предисловия (на его фоне все, что угодно, будет приятной неожиданностью). Отнюдь. Пьеса весьма недурна сама по себе.

Да, тема оживающих, освобождающихся от кукловода марионеток не нова. Но как ни крути, а новых тем в литературе/искусстве нет уже давным-давно. Хотя мысль — способность чувствовать себя живым начинается со способности чувствовать боль — вполне может оказаться открытием не только для детей (пьеса ориентирована именно на них), но и для кого-то из взрослых. Впрочем, «годность» автора определяется не новизной затронутых тем, а симпатичностью реализации. «Солнышко» — это очень симпатично. Кое-где прорываются слишком «взрослые» слова и обороты, но это нетрудно поправить. В целом все легко, в хорошем смысле слова по-детски, без нудной дидактики. Можно ставить в драмкружке, можно — в ТЮЗе, а можно просто читать по ролям на классном часе (или как они нынче называются). Пожалуй, RR.

Фантастическая реальность

 Мария Фомальгаут «Разумный Разумнейший»

Жанры: Социальная фантастика

Мы как-то привыкли считать, что фантастика — это космолеты, андроиды, галактические империи, ну или маги, драконы и прочие гоблины. Доля произведений (как гениальных, так и не очень), подходящих под эти описания, весьма велика. Но есть еще Бредбери, Шекли, Воннегут, Лем, Стругацкие, в конце концов. Просто Фантастика. Где вполне могут присутствовать (а могут и не присутствовать) и космолеты, и драконы, но дело никогда не в них. Дело в странном, как бы «инопланетянском» взгляде на мир, взгляде, на который способны очень и очень немногие.

Рассказы Марии Фомальгаут — та самая Просто Фантастика. То смешные, то пронзительно, до дрожи печальные (как потерявшие хозяев тени жителей Хиросимы), то жутковато-пророческие, то нежно-сентиментальные. Очень добрые и очень живые. RR.

 Юрий Хвалев «Пробежка ввысь»

Жанры: Современная проза 

Эти рассказы мог бы написать Кафка (ну или там Ионеско) — если бы был оптимистом. Гротеск, фарс и прочие фантазмы — с той же бытовой интонацией, с которой можно было бы рассказывать, к примеру, о походе в булочную: «В назначенный час, держа в клювах младенцев, которые сегодня как никогда дружелюбно улыбались, прилетели аисты». Затем вновь продолжается «поход в булочную», и опять, без паузы и смены интонации — «рыбы летят по небу, а между ними солнце». Этакий обыденный абсурдизм. Вполне кафкианский, но без кафкианской мрачной безнадежности. Все весело, легко, с неотразимой улыбкой. Ну и стиль тоже вполне неотразимый. Несмотря на некоторые проблемы с орфографией, RR.

  Дюравель Анти «Найди себя, или есть в жизни счастье»

Жанры: Фэнтези, Современные Любовные Романы

Роман представляет странное сплетение двух линий: внешней, любовно-бытовой, и истории модного нынче духовного роста. Хотя точнее было бы сказать не «сплетение», а наоборот: роман не сплетается из этих двух сюжетов, а скорее распадается на них.

Эзотерически-духовная линия — классический «нью-эйдж»: долгие рассуждения о путях самосовершенствования, ченнелинг (включая телепатические диалоги с грудными младенцами), вместо привычных уже детей-«индиго» — дети-«кристаллы». Язык... Гм. Как сказал один английский писатель конца XX века, «почему-то увлечение духовными практиками ужасающе влияет на синтаксис».

Любовно-бытовые эпизоды резко контрастируют с высокодуховными, включая стиль изложения — подчеркнуто просторечный, вплоть до откровенной вульгарности.

Трудно сказать, на каких читателей рассчитан этот роман. Любителей Духовности вполне может оттолкнуть грубость «жизненных» эпизодов, поклонники (цы) любовных романов, весьма вероятно, заскучают на рассуждениях о «поисках пути». Разве что найдутся любители и того, и другого.

  Николай Кузнецов «Ташкент-подземная, метро 2034»

 Жанры: Современная проза, Альтернативная история,Боевая фантастика

Не могу причислить себя к поклонникам жанра «метро-постапокалипсис», но «Ташкент-подземная» — это хорошо. Некоторая фрагментарность повествования (автор, судя по всему, больше тяготеет к малой, нежели к крупной форме) отнюдь не портит впечатления. Напротив — придает тексту дополнительную «стробоскопическую» выпуклость. Подобная структура как нельзя лучше подходит к жанру постапокалипсиса: вспышка — эпизод, темнота, вспышка — эпизод и так далее. Картинки, обрисованные немногими (но, похоже, тщательно отобранными) деталями буквально «выпрыгивают из страницы». Не менее живо выписаны и персонажи, причем не только центральные, но и эпизодические. Некоторое количество ошибок присутствует, но не напрягает. Поклонникам жанра — RR. 

 Елена Лактионова «Вот пришел папаша Зю..»

Жанры: Современная проза, Юмористическая Проза,Юмористическая фантастика, Сатира

Если бы эта книжка появилась году эдак в двухтысячном (или хотя бы в две тысячи первом), она, весьма вероятно, могла бы обрести немалую популярность. Хороший слог, легкость изложения, невульгарный юмор, отличная проработка персонажей, доброжелательная (вместо привычной для памфлетов желчности) авторская интонация. Но при всех достоинствах текст не особенно увлекает. Сменились времена, сменились и звезды политического небосклона. Сатира — жанр, в общем, однодневный. Едва ли не единственный пример памфлета, пережившего свое время, — «Двенадцать стульев». Но там в центре — не политические звезды, а обычные люди. Впрочем, те, кому и сегодня интересно про борисниколаичей и михалсергеичей, безусловно, получат от «Папаши Зю» большое удовольствие.

  Сергей Братов «Пуп Земли»

 Жанры: Фэнтези

Растянутый сверх всяких пределов анонс дает полное впечатление и о сюжете, и о стиле автора. Долго, подробно, безэмоционально. Злодеи, противостоящие силам добра, смахивают на персонажей из бандитского сериала и выглядят довольно живо. Положительные персонажи на их фоне несколько проигрывают. Не оставляет желание сократить роман раза в четыре — получилась бы неплохая фэнтези-повесть. В общем, чтение для тех, кто не любит стремительных повествований.

Просто жизнь

 Прохор Майоров «По ком дребезжит колокольчик»

Жанры: Современная проза

Книга обозначена как сборник, но рассказ под обложкой всего один (хотя и многоэпизодный, может, поэтому «сборник»?), в жанре, точнее всего будет назвать — «что бывало». Если говорить об авторской интонации, то повествование о похождениях вечно нетрезвых лабухов из клубного оркестра напоминает одновременно и Веничку Ерофеева, и Довлатова, и Шукшина. Хотя до уровня мастеров не дотягивает: для Венички не хватает градуса абсурдности, для Шукшина — трагической глубины, для Довлатова — безукоризненности стиля. Но в целом — легко, забавно, даже увлекательно.

  Радиф Кашапов «Окно в потолке»

Жанры: Современная проза 

Ау, режиссеры! Готовый сценарий! Хороший! Налетайте, пока не увели!

Впрочем, сценарии пишутся все-таки немного по-другому, и «Окно в потолке» — именно роман. Но вместе с тем — и фильм. Питерская коммуналка, в ней — люди. Очень разные и очень живые. Автор, как и его герой, «постоянно смотрит на мир так, словно наблюдает за ним через объектив». И — показывает нам, читателям, кино, яркое и увлекательное.

В общем, пока режиссеры тормозят (а может, борются за право съемки), — это можно прочитать. RR.

 Александр Смирнов «Дань»

Жанры: Историческая проза

Единственное, что здесь смущает, — отнесение романа в жанр «историческая проза». Вкупе с названием это заставляет предполагать, что под обложкой обнаружится татаро-монгольское иго или что-то в этом роде. На самом же деле действие романа куда ближе к сегодня. Начало: 1985 год, свежеиспеченные молодые специалисты отмечают окончание вуза, точнее, вузов. Заря новой жизни. Да, уж куда новее: перестройка, потом лихие девяностые. Судьбы, вплетенные в судьбу страны. Строго, почти сурово, глубоко, увлекательно. RR.

  Ирина Лунгу «Ты снова рядом»

 Жанры: Короткие Любовные Романы

Любовные романы состоят из (в порядке убывания значимости элемента для впечатления от книги): стиля изложения, персонажей и сюжета. Предлагаемый роман написан более-менее правильным языком, ровненько и гладенько. Персонажи, невзирая на попытки их оживить с помощью слез, гневных приступов и тому подобных эмоциональных всплесков/падений, тоже ровненькие и гладенькие. Мальчики от девочек отличаются в основном именами. Сюжет, впрочем, присутствует (см. анонс). Итого: книжка на один вечер. Убить время в поезде/самолете, в очереди к косметологу и т. п. Прочитать и забыть.

 Бархударов. «Клуб безработных»

Жанры: Современная проза, Юмористическая Проза

Трудно сказать, чем руководствовался автор, собирая интригу вокруг диковатой идеи «принципиальной безработности». Фарс? Гротеск? Философский трактат, упакованный в событийную обертку? Сыровато, в общем. Не оставляет ощущение, что роман сшит «на живую нитку»: персонажам не достает глубины, сюжетным поворотам — психологической достоверности. Написано, впрочем, живо, местами даже с юмором. А финал, несмотря на некоторую размытость, тем не менее заставляет задуматься о том, что чрезмерная сосредоточенность на заработке ради заработка (ну или «ради хлеба насущного»), пожалуй, только мешает стать по-настоящему успешным. Небезынтересное, в общем, чтение.

 Вячеслав Филатов «Ослепительный мир»

Жанры: Современная проза 

Наверное, если «Ослепительный мир» радикально переписать, могла бы получиться неплохая молодежная книжка: судя по некоторым отрывкам, автор таки не без «искры». Но отрывки эти безнадежно редки и безнадежно кратки, а искра тонет в волнах столь же необязательных, сколь бесчисленных подробностей, диалогов и — почему-то — историй «про жизнь», которыми торопятся поделиться эпизодические персонажи. Кстати, они, эпизодические, выступают из текста ярче (если здесь вообще применим подобный термин) персонажей центральных. Создается впечатление, что автор сам не слишком ясно представляет своих героев и их жизнь. Это кто тут — Макс, Света, Денис, Лена, Миша? Блондинка? Шатен? Студент? Школьница? Детали и обстоятельства вроде бы обильны, но настолько поверхностны, что гитариста можно было заменить на ролевика (рокера, геймера, фотографа и т. д., и т. п.) — а читатель даже не заметил бы разницы. Хотя не исключено, что проблема тут не с созданием достаточно жизнеспособной картины, а с ее описанием: «С воображением проблем не было, оно рисовалось в самых наиярчайших красках», — авто-цитата так и просится в эпиграф, ибо дает исчерпывающее представление о манере рассказчика.

 Татьяна Петрашева «Убийство на черной лестнице»

Жанры: Криминальный Детектив, Психологический детектив

Это, разумеется, никакой не детектив. И труп в финале ничего не меняет. «Отелло» и «Идиот» тоже заканчиваются убийствами, однако детективами от этого не становятся. «Убийство на черной лестнице» — чистой воды психологическая проза. Ну и бытописательство, само собой. Классические «нравы коммунальной кухни» прописаны до безобразия выпукло. И финальное quiproquo, смахивающее на отсылку к «Риголетто», выглядит вполне закономерно. В общем, «обыкновенные люди... квартирный вопрос только испортил их».

 Виталий Довыденко «Исповедь азюлянта или история политического беженца»

Жанры: Современная проза

Как сказал кто-то из шестидесятников, песня должна быть без претензий или уж — без изъянов. Довыденко сразу предупреждает, что его книга ни на какой литературный Олимп не претендует, это просто рассказ о собственных «приключениях». Да, стилистика в «Исповеди» хромает на все ноги сразу, «более лучший» и т. п. чуть не в каждом абзаце. Но, как ни странно, огрехи не только не раздражают, они даже не мешают читать. Потому что читать — интересно. Во-первых, робинзонада (в чужой стране/странах, без жилья, без денег, без связей — та же хроника выживания, что и на необитаемом острове) — это всегда увлекательно. Во-вторых, автор — превосходный рассказчик, способный буквально двумя-тремя репликами обрисовать людей и обстоятельства живо, сочно и зримо (и черт с ними, со стилистическими несуразицами). А главное — подкупает авторская интонация. Если кто-то из встреченных на нелегком азюлянтском пути персонажей оказывается глуп или непорядочен, рассказчика это не злит и не шокирует, он просто отмечает событие и двигается дальше. Нет-нет, речь тут не о каком-то сверхтерпении, просто «не суди, да не судим будешь» у автора в крови. И сквозь все «робинзонские» неурядицы («ну да, воровали, есть-то охота») победно проступает: да ладно, ребята, все нормально, жизнь продолжается. RR (еще бы хорошего редактора — и будет mustread).

Мысли и звуки

 Юрий Леднев «Предощущение»

Жанры: Стихи и поэмы

Маяковский в автобиографии рассказывал, что активно сочинять начал в тюрьме: «Вышло ходульно и ревплаксиво. Что-то вроде:

В золото, в пурпур леса одевались,
Солнце играло на главах церквей.
Ждал я: но в месяцах дни потерялись,
Сотни томительных дней.

Исписал таким целую тетрадку. Спасибо надзирателям — при выходе отобрали. А то б ещё напечатал!»

Если вдобавок вспомнить некрасовские «Мечты и звуки» или дебюты других больших поэтов, становится ясно: слабость и неопределенность первой реплики — скорее правило, нежели исключение.

Сборник «Предощущение» вполне оправдывает свое название. Еще не поэзия, лишь предвестник ее. Есть ли у автора поэтический слух? Безусловно. Есть у автора собственный голос? Скорее да, чем нет. Получится ли в итоге новый Маяковский (Блок, Есенин, Твардовский, нужное подчеркнуть)? Будущее покажет.

  Олег Сучковъ «Тѣем на мосту»

 Жанры: Стихи и поэмы

Единственный, пожалуй, упрек, который можно обратить автору, — увлечение дореволюционной орфографией (кстати, загадочный «Тѣем на мосту» — это «Тени на мосту»). Впрочем, каждый пишет, как он слышит. А слышит автор, похоже, ту самую «музыку сфер» — хрустальный перезвон где-то там, высоко-высоко. И вкупе с безукоризненным владением формой старинная орфография не мешает течению стиха, а скорее подчеркивает авторскую интонацию, свободно и непреклонно уводящую в Серебряный век, к прозрачной строгости акмеизма. RR.