Писатель Илья Стогов — о технотриллерах, книгах с продолжением и о том, почему его новый роман станет для него последним.
Илья Стогов, автор популярных в начале 2000-х романов «Мачо не плачут» и «mASIAfucker», летописец питерской клубной культуры, с конца прошлого десятилетия не выпускал романов, более того, несколько раз публично заявлял о том, что художественную прозу больше писать не будет. Однако совсем недавно электронное издательство Wexler выпустило впервые в своей истории бумажную книгу. Роман «Проект «Лузер» был написан Ильей Стоговым по заказу издательства. С писателем встретился корреспондент «Известий».
— «Проект «Лузер», замешанный на конспирологических милых сердцу всякого мальчишки историях про тамплиеров, пропавшей библиотеке Ивана Грозного, прочих загадочных вещах, появился после вашего долгого отсутствия. В чем причина возвращения?
— Вы так эту книгу рассматриваете? На самом деле вся эта история с литературой давным-давно закончена для меня. Понимаете, у нас в стране это всё ну настолько никому не нужно... Лауреаты «Нацбеста» по нескольку лет пишут книги — и они выходят тиражом в 2 тыс. экземпляров! На 140-миллионную страну всего 2 тыс. человек, выходит, которым хоть как-то это может быть интересно. И это означает коллапс. Грустновато на него смотреть. И какие тут романы, спрашивается?!
Вот тут и появились эти ребята из электронного издательства Wexler со своими оригинальными способами продажи электронных книг и предложили мне написать роман. Мне показалось, это может быть интересно, и потом, рука-то по штурвалу скучает! Захотелось сказать какие-то вещи, которые меня интересуют.
— Какие?
— Знаете, я в последнее время читал много авторов 1920-х годов. И понял, что то время очень похоже на нынешнее. Произошел полный слом иерархии, и появилась новая, очень интересная поросль. А году к 1934-му оказалось, что надо было давно уезжать, ты, как дурак, остался и жизнь твоя расползается в руках, как сгнившая дыня, а сделать с этим ничего нельзя. Что делать в такой ситуации? Не знаю как в Москве, но в Петербурге реально критическая ситуация с выживанием. У нас нет ни одной газеты, ни одного журнала, ни одной телекомпании, ни одного издательства! А я хотел бы, например, семью кормить. И теоретически мне рано или поздно, наверное, придется работать на государство. Кем бы я мог работать?
Вот и придумался этот герой, такой неплохой паренек, внятный, социально несчастный, работающий в милиции. Что бы я там мог делать? Как строить отношения с этими румяными, рыжеусыми пареньками? Они могут быть не милиционерами, а, например, бодрыми московскими бизнесменами. И отличие их от меня в том, что у них все расписано на много ходов вперед. Я вот, например, не знаю о своем сегодняшнем послеобеденном времени ничего, а они знают всё про следующий год! И вот некий «я» оказываюсь в окружении таких людей. Этот «я» им непонятен, неприятен, но возникают ситуации, когда он, неуверенный, растерянный, разводящий руками, читающий Пильняка, вдруг может сделать что-то, отчего прапорщик милиции вдруг скажет: да, он странный, придурковатый, но он прав. Я не про библиотеку Ивана Грозного писал, я вот про что писал.
— То есть ваш герой — просто вырванный из привычного контекста человек, пытающийся встроиться в иную систему координат?
— Знаете, в 1990-х и даже в гламурных 2000-х экологических ниш для таких вот людей было в разы больше. Не хочешь общаться с бандитами — слушай рейв. Или поступай работать в Пушкинский дом. Там денег не платят — ну так их нигде не платят.
А сейчас всё совсем по-другому. Если ты хочешь что-то высказать, высказывай, но у тебя нет рупора. Я не к тому, что у нас свободы слова нет, напротив, как практикующий журналист, я уверен в том, что никакого зажима свободы слова нет. Только у тебя газеты нет. Пишешь в «Живой журнал», тебя несколько человек прочитают, и будь доволен.
— Но эта проблема у вас сопровождается историческими и псевдоисторическими загадками...
— А я как поступил? Я скачал список самых продаваемых книг последних десятилетий. И выяснилось, что есть множество писателей, которые у нас не прозвучали. Ну, кроме Стивена Кинга. А есть прекрасный писатель Майкл Крайтон, который придумал «Парк юрского периода»; у него целая полка книг, все они переведены на русский, но его никто даже всерьез не воспринимает! А ведь еще по «Штамму «Андромеда», который публиковался еще в советское время, можно понять, что у тех же Стругацких периода «Пикника на обочине» есть практически текстуальные заимствования! Мне это было интересно, как и Том Клэнси, тоже автор легендарных технотриллеров. Почему у нас такого нет? У нас можно такие книги без конца писать. Едешь, например, по Транссибу, иногда часами ни одного человека в окне не увидишь, но постоянно проплывают мимо какие-то инопланетные космодромы, среди тайги, а вокруг — никого. Это невероятно благодатный материал, почему за него никто не берется? Эти осколки былого — они рядом с нами, мы живем практически в Атлантиде! Вот и еще одна отправная точка. И это стилистика очень увлекательная.
— Вы писали книгу для электронного издательства, то есть не рассчитывали на бумажную публикацию?
— В нынешних сериалах, очень популярных, не обязательно смотреть сначала, чтобы понять, о чем речь. Как в тех же «Улицах разбитых фонарей»: одна история — одно преступление. И это нормально, люди так привыкли. Нужно писать короткие детективные новеллы, отдельные истории, но с неким метасюжетом, чтобы, дочитав до конца, ты получил бы еще некий бонус, глобальную развязку. Я им предлагал продавать книгу по главе в интернете. Но они не согласились, настояли на бумажной копии, вышедшей невероятно малым количеством экземпляров, и мне, в общем, не очень нужна. Вот у вас есть экземпляр, а у меня, например, нет.
— Получается, вы тут отчасти наследуете писателям прошлого — тот же Диккенс, например, сдавал в печать «Записки Пиквикского клуба» по частям. А Ярослав Гашек свои «Приключения бравого солдата Швейка» вообще целиком так никогда и не увидел, потому что писал начисто куски и отправлял их в печать...
— Да я и сам читал журнал ленинградских пионеров «Искорка» ради романов с продолжением, а они всегда обрывали на самом интересном месте! Эта техника чтения утеряна, но она прекрасна! Сейчас, когда есть интернет, она сама собой напрашивается, и почему этим никто не занимается, мне совершенно непонятно. А из ваших слов следует, что я как минимум нахожусь в хорошей компании — Диккенс, Гашек — и Стогов. Мне нравится.
— Почему вы своему герою, милицейскому консультанту по вопросам истории и искусства, дали собственное имя и фамилию, это ведь не совсем вы, правда?
— Самый первый мой роман, который выходил под названием «Отвертка», был детективом с главным героем — сильно пьющим журналистом Стоговым. Мне показалось логичным закольцевать эту историю: первый роман про него, и последний — тоже про него. Понятно, что дальше ни за какой роман я не возьмусь.
Новости по теме