«Свет умер, убитый мятежною тьмой.

    И солнце предательски скрылось —

    Помчалось за мрачной ночною мечтой —

    От мира сего утаилось

    Оно где-то там, за краями земли,

    Лишив нас бодрящих и теплых лучей.

    И, кажется, в той же бескрайней дали

    Погасла любовь и надежда людей.

    Не в силах я власть темноты превозмочь,

    Все замерло, радость поникла.

    Похоже, что эта зловещая ночь

    Мне с улицы в душу проникла.

    Готов я заплакать, да слез не найду,

    Хочу помолиться, но мысли — в бреду.

    Я понял, что эта кромешная тьма

    Сокрыла мне Бога. И словно тюрьма

    Меня окружила железной стеной

    От света, надежды и радостных дней,

    Отняв даже сладостный сон и покой,

    Присущий ночною порой для людей.

    Смотрю я на скорбное небо — увы,

    Не видно там больше родной синевы.

    Лишь кружат ослепшие призраки птиц,

    Крича от стенаний и падая ниц.

    Смотрю я на землю — срывается вздох —

    Где только что стлался фисташковый мох,

    Алели цветы и рождались мечты —

    Зияют оттенки немой черноты.

    Куда ни взгляну:  на восток иль на юг,

    На север, на запад — везде и вокруг

    Мой взор отравляет предвечная тьма…

    Когда ж наконец-то сойду я с ума?

    Когда же вообще перестану я быть,

    Чтоб жизнь под названием «сон» позабыть?

    И  сон под названием «жизнь» сгоряча

    Разрушить единым ударом меча.

   …

    Сейчас бы усесться на камень надгробный

    Своей же могилы, холодной и скорбной.

    Лишь там, в тишине, успокоюся я,

    Потерю вселенной себе обретя…»