Непростая Арифметика.
Роман.
(Том второй).
Осколки лишь щадили тело, но душу решетили смело.
Если кто скажет, что такого не могло быть при советском строе, тем более в годы развитого социализма, советую поинтересоваться историей советских лагерей и тюрёмной системы в годы сталинизма, когда произвол по жестокости и размаху был в сотни раз страшнее. (Прочитайте хотя бы книгу А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»).
2. Острые «углы» тюремной жизни.
- А «петух» - это кто? – хитро улыбнулась Алина.
- Не притворяйся, Алиночка! - отмахнулся жестом ладони Иванов. – За пять лет ты про них всё знаешь.
- Не всё, - качнула головой Алина. – Чуть-чуть. А им нравится исполнять в тюрьме роль женщины или их насильно принуждают.
Иванов нахмурился:
- Алина. Давай не будем на эту тему разговор заводить. Мне в мужской тюремной среде он неприятен, а в женской тем более.
- Ты мне только одно скажи: насильно или добровольно? – заупрямилась Алина.
- По-всякому, - нехотя ответил Иванов. – Но чаще сначала насильно, а потом добровольно – принудительно.
Алина удивлённо закачала головой и недоверчиво посмотрела на Иванова:
- И ты, Саша, это видел своими глазами?
- Да, к сожалению, видел, - тяжело вздохнул Иванов. – А куда деваться, если это в трёх метрах происходит.
- Расскажи! - попросила Алина. - Хотя бы один случай. Неужели такое возможно?
- Ещё как возможно, - усмехнулся Иванов. – Трое хватают провинившуюся жертву за руки, за шею и тащат к металлической спинке двухъярусной кровати, где ещё двое стоят наготове, растягивая на спинке два прута. Между этими растянутыми прутьями, перегибая через тумбочку, просовывают голову провинившегося и просунув прутья отпускают. Шея провинившегося таким образом оказывается между прутьями, а голова как в колодки. Не вырваться. Один за уши либо с помощью тубаря, подушки, бушлата, швабры держит прижимая эту голову ртом к постели, чтобы провинившийся не кричал и находился в согнутом положении, а остальные, словно кабеля к сучке, сменяя друг друга подходят и насильничают до тех пор, пока тот не обгадится. После прутья на спинке кровати оттягивают и «опущенного» пинками заталкивают под кровать со словами: «Теперь, петух, твоё место здесь». Ну а дальше действует метод «кнута и пряника». Добровольно начнёт исполнять роль женщины, станут за «работу» подкармливать чаем, сигаретами, жратвой. Будет артачиться – применят силу, изобьют. Особенно, если молодой, пухлый, симпатичный, как девка.
Закончив рассказывать, Иванов взглянул на Алину. Она сидела бледная, с широко раскрытыми глазами, наполненными ужаса.
- Что, Алиночка? - Иванов понимающе закивал головой. - Жутко от услышанного? А представляешь каково было мне видеть подобное?
Алина, глубоко и тяжело вздохнув, закачала головой:
- Не хочу я чтобы мой туалет «петух» убирал.
- Пожалуйста! – улыбнулся Иванов, скажу бригадиру, чтобы он искал уборщика не «петуха». Поверь. Найдёт. Не переживай. Между прочим, туалеты в заводоуправлении и штабе убирает «петух» Миша из бесконвойников, который раньше в отряде у нас туалеты убирал. И ещё вот что учти. Туалет ваш будет закрываться на висячий замок. Ключ от замка я отдам тебе. Повесишь в лаборатории. Посчитаешь нужным никого не пускать – не пускай. Правда, такой поступок не очень красивый. Всё Алина. Я пойду. Может Епанешников пришёл.
- Он на планёрке у директора по понедельникам, - улыбнулась Алина. – Придёт к девяти. В нашем распоряжении почти двадцать минут. А ты «петухов» использовал когда-нибудь в качестве женщин?
- Алина, - нахмурился Иванов и встал. – Я же тебя просил: о «петухах» ни слова.
- И всё же, Сашенька… Ну ответь! – прицепилась Алина.
Иванов подошёл к двери:
- У меня работы много. Пойду. Извини. А по поводу твоего вопроса один умный человек сказал следующее: «Это тоже самое, что накакать в ладони и совать, сама знаешь что, туда-сюда пока тёпленькое…
Иванов резким толчком открыл дверь и, не закрыв её за собой, ушёл. Алина с улыбкой прислушивалась к его быстро удаляющимся вниз по лестнице шагам и, когда они прекратились, мечтательно представила как однажды она обнимет его, прижмётся, будет целовать губы глаза, шею.