Это все Аня подстроила, когда дала Гуперу почитать биографию «Мэнсона» - знала ведь, что тот мне проболтается…

          - Дашь мне потом, когда прочитаешь? – спросил я, встретившись с Гупером после занятий на крыльце у главного входа в школу. То была его школа не моя. Мне только нравилось зависать там, прогуливая уроки у себя.

- Нет, извини, – сказал Гупер, засовывая только что продемонстрированную им мне   книжонку обратно в портфель – Аня строжайше запретила мне давать тебе эту книгу!.. Специально предупреждала на тот случай... если ты попросишь.  

- Почему? – Удивился я. – Она ведь даже не знает меня! 

- Сам не знаю – ответил Гупер. – Но она еще добавила, что если тебе захочется, взять почитать эту книгу… ты можешь сам попросить у нее. 

 - Как сам?.. Послушай! – Ничего не понимая, возмутился я. – Ты мне дашь эту чертову книгу сегодня, а завтра я верну ее, и никто не о чем не узнает!.. Ну как? Пойдет?.. По рукам?

- Нет, – уперся он. – Я дал обещание! Она моя хорошая подруга, одноклассница! С первого класса вместе. Я не могу обмануть ее.

- Так! – Начал сердиться я, –  кажется я чего – то не понимаю!.. Тебе чего обещание, данное какой – то девке, важнее того что я тебе говорю?.. Ты это что, серьезно сейчас?

 Сила моих убеждений, в конечном счете, подействовала на Гупера и он сдался. Так биография любимого певца оказалась при мне. Я заторопился поскорее вернуться домой, как это делал всегда, когда в моих руках оказывалось что – то ценное для меня, связанное с рок – музыкой.

Таким образом, до дому я доплелся, погрузившись в свои мысли и ничего не замечая вокруг. Не заметил я и ускользающий вид, давно обрыдлого мне двора. А так же горсток обветшавших двухэтажных домов, сплошь да рядом обставленных гаражами и постоянно развороченными мусорками; и смрадные подъезды, и обитающие там не менее смрадные, вечно подозрительные и на все жалующиеся соседи, особенно на первом этаже, под нами, вечно обвиняющими меня в громком топоте. И самые старые дома. И самый допотопный дом в округе был тот, в котором жил я. Обычная глина – мазанка, только обложенная кирпичами. Весь истрескался. Жалкое зрелище. Остальные, которые по новее, так те даже белили и прочее, пытались придать им божеский, надлежащий вид. А мой дом, даже снести, наверное, брезговали. 

Самой маленькой жилплощадью в округе обладала семья опять же моя. Единственная квартира с подселением во всем дворе. Три комнаты, в каждой из них живут разные семьи; в самой малюсенькой комнатке жила старенькая бабушка заядлая любительница котов; в комнате чуть по больше той – жила престарелая семейная чета; от мужчины той четы, страшно несло какими – то кизяками, особенно когда он курил, в туалете и на кухне. В зале, в самой большой комнате, металась между двух огней семейство Роллеров: я, моя мать и отец.