Писательница Ида Борисовна Бойко, более известная в кругах читающей общественности под псевдонимом Прасковья Ростова, проснулась сегодня рано, в десятом часу, намного раньше обычного. Хотя разве можно считать обычным для нормального человека ложиться в 2-3 ночи, а вставать после одиннадцати? Но Ида по-другому не могла работать. Вся самая производительная работа и главное вдохновение случались ближе к полуночи, именно к этому времени она максимально старалась сделать все наброски, заготовки и рутину, вроде постраничного плана будущей главы, чтобы ничто не отвлекало лёгкость мысли, освобождающейся от идей, накопленных подсознанием за день. Как правило, этот всплеск, обычно называемый пишущим сообществом Музой, к середине ночи выдыхался, и Ида уходила спать. Иногда, впрочем, всплеск случался такой мощный, что мозг никак не мог остановиться, продолжая, как загнанная лошадь, из последних сил складывать из осколков слов и фраз незаконченную главу, даже когда сил записать всё это у владелицы уже не оставалось и она, обессиленная, падала в постель. Мысли крутились, мешали спать, потому после таких ночей Ида вставала разбитая, утром болела голова, а вечером не придумывалось ничего хорошего. Мозг вырабатывал ресурс на несколько дней вперёд, так что ускорения в работе не получалось. Писательница об этой своей особенности хорошо знала, и при подписании издательского договора на очередную книгу твёрдо стояла на своём, не соглашаясь сделать рукопись в 25-30 авторских листов за год. Ей нужны были для такого труда минимум восемнадцать месяцев, или даже два года, хотя издатели всегда торопили: необходимо было заботиться о том, чтобы поддерживать её имя в читательских умах в промежутках от книги к книге, им, наконец, просто очень хотелось быстрее заработать денег, ведь Прасковья Ростова продавалась совсем неплохо. Жаль, конечно, что она не могла выдавать по три-четыре книги в год, как некоторые, но, с другой стороны, её работы нельзя сравнивать с книжками других, не менее известных писательниц, дорога которых после прочтения была одной – в макулатуру. Романы Прасковьи, в противоположность им, стояли на полках многих интеллектуалов рядом с Дрюоном, Пикулем и Радзинским. Их можно было перечитывать, они не состояли из двух-трёх ровных, как стол, линий сюжета, обрывавшихся под топором какого-нибудь маньяка.
Почему же она сегодня проснулась необычно рано, хотя легла почти как всегда в третьем часу ночи? Тому была главная причина, которая случалась далеко не каждый год: она закончила новый роман. Откуда-то её организм узнавал, что работа завершена, что сегодня ночью не будет продолжения, и это радостное возбуждение не позволяло ей отоспаться, и сегодня подняло из постели раньше обычного, несмотря на накопившуюся за время работы усталость. Она работала над романом больше девятнадцати месяцев, работала даже в отпуске в горах, куда они с мужем непременно ездили, не пропуская ни одного сезона. В этом году зимой были в австрийских Альпах: муж Иды страстный горнолыжник, а её устраивает чистейший до звона воздух и возможность позагорать на тёплом мягком солнце, потому что жаркое южное она переносила тяжело.