Бабку, живущую этажом ниже, Валёр презирал. Вечно путалась она под ногами, не нужная никому, как и все жители девятиэтажки. Сейчас она сидела у подъезда на лавке и, не тратя скудных чувств, смотрела в воздух. Валёр знал: у ней взаймы не дождёшься. Он и на колени встал лишь хохмы ради, хотел уже идти, но с губы сорвалось что-то отчаянное про ушедшую жену, семилетнего Андрюшку... И тут бабка, вспомнив должно быть тихую его печальницу, достала бумажку: “На, горе, залейся. Да завтра отдай: у меня у самой последняя”.
– Отдам, мать! Завтра отдам. Гадом буду.
Валёр втёр купюру в штаны и медленно, чтоб не спугнуть бабкину жалость, а про себя убегая со всех ног, пошёл прочь: “Гадом буду”.
“Молоток, зараза, бабка!” – радостно гудели в нём раскалённые трубы. У песочницы маячили друганы из соседского дома. Валёр издали помахал им зелёной плотиной десятки и неуклюже изобразил чечётку…