Она  припарковалась  у  стены.

Рядом  с «Фордом»  белого  цвета.

В   тесном   дворе,  в  одном  из  переулков  между  Рождественским  и  Цветным  бульваром.

На  доме  «строение  1»  не  было  таблички.

Табличка  была  на  площадке  второго  этажа,  на  двери, обитой  железом.

Рубленым  шрифтом  20-х  годов  на  ней  значилось «Лев  Раевский. Архитектурное  бюро».

 Внизу  скотчем  приклеена  записка, уже  гелевой  ручкой на  листе  в  клеточку, вырванном  из  тетради - «Занят, блядь, не  беспокоить!».

Она  достала  флакончик  духов – и  прыснула  на  себя.

Все  равно  тянуло  коньяком, и  от  волос, и  от  одежды.

Достала  антиполицай, пшикнула  в  рот. Понюхала.

Потом  позвонила  в  дверь.

 

Как  выглядит  архитектор, она  не  знала. Поэтому  оторопела. Слегка.

Думала  он  постарше. Поменьше  ростом.

И  вообще – как  всякий  гений, на  вид  неказист  и  неярок.

 

Архитектор  был  гладко  выбрит. Коротко   подстрижен.

 И  дорого  одет.

 Хоть  и  в  стиле  кэжуал – намеренно  потертый  пиджак  поверх  шестидесятнической  ковбойки.

 

Он  был  похож  на  всех  главных  героев  черно-белого  кино. Второй  половины  века.  Папиной-маминой  юности.

 Нашего  и  ненашего.

 Или  на  циркача.

 Акробата  или  клоуна  без  грима.

 

Большой  рот  с  рельефными  губами  на  длинном,   чуть  лошадином  лице.

Глаза  серые,  немного  вкось – углами  вниз.

Нос  большой, чисто  шнобель, с клоунской  горошиной  на  конце.

 

А  ещё  он  был  рыжим.

Шатеном  – в  полутемном  коридоре.

И  отчаянно-рыжим -   на  солнце.

Брови  и  ресницы  были, как  у   всех  рыжих. Светлее  волос, точно  выгоревшие. И  кожа – розоватая, будто  слегка  обгоревшая  в  жаркий  день.

 

Кто  мне  его  посоветовал? В  прошлом  году. В  гостях. Или  это  у  нас  были  гости?

 Не  помню. Не  помню …

И  вправду  засыпает  мозги. Алкоголь. Как  рощу  в  сентябрь.

Как  рощу …  Как  рощу …

 

Дом  для  Насти. И  что-то  нужно  такое, необычное, не  как  здесь …сами  понимаете.

Настоящее.

 

Лев  Раевский.

 Лёва.

  Молодой  архитектор – относительно  молодой, и  дико талантливый. Почти  гений. Широко  известный  в  узких  кругах.  Как  все  гении - откуда-то  из  провинции, не  то  из  Минска, не  то  из  Одессы. 

Но, как  все  гении -  своеобразный, с  непростым  характером.

Очень  непростым …

 

Кто-то  же  тогда  сказал  это  всё ?

И  продиктовал  телефонный  номер  в  записную  книжку…

Которую  вчера  обнаружила  под  кроватью. Это  был  единственный  новый  телефонный  номер  за  последние  пять  лет.

Вбивать  номера  в  телефон  год  назад  она  ещё  не  умела. И  до  сих  пор  не  умеет.

 

-  Я  вам  вчера  звонила. Секретарь  сказал  приехать  в  четыре.

-  Анна  Калинина, частный  заказ  на  загородный  дом … Прошу.

Это  и   есть – бюро? Комната  со  старым  наборным  паркетом  елочкой.

Ноутбук  на  круглом  столе.

Стены  в  обоях – бумажных, в  цветочек.

Ничего  лишнего. И  ничего  личного.

Была  ещё  комната, поменьше, с  видневшимся  в  проеме  кожаным  диваном.

 

- Проходите, проходите.  Садитесь  в  кресло. Вам  что – чай, кофе?

Он  тоже, наверное, ожидал -  другое.

Наверное, типичную  клиентку.

А  не  бомжиху  с  Казанского  вокзала, в  дорогом  брючном  костюме с  пузырями  на  коленях.

 С  мешочками  под  глазами  и  собачьими  складками  у  рта.  

На  испитом  лице  с  детским  подбородком.

С  ногтями, обкусанными  до  мяса. Вот  и  весь  маникюр.

Руки  дрожали. Тряслись. Не  слушались.

Она  их  сцепила  на  коленях.

 

-  Загородный  дом. Небольшой, всего  в  два  этажа.

Он  откровенно  хмыкнул  при  слове  «небольшой».

- Стиль, я  бы  сказала – уютный  минимализм. – Она  знала, что  голос  звучит  противно, уныло. Но  голос  не  слушался. - Никаких  излишеств. Но  не  японский. И  не  шведский. Теплые  тона.  И  никакой…

- Мадам …

- Что?

- Мадам … простите, что  перебью, но  я  вам  скажу  заранее. Если  вы  хотите  чего  на  ужин, то  не  по  адресу – я  вам  не  повар. И  не  стилист. Мне  нужно  знать  только  площадь, место, ну  и  согласны  ли  вы  на  мою  цену. Дальше  я  все  делаю  сам.

- Понятно …

- Нет, если  резко, то  извиняюсь. Просто  я  не  выношу  всю  эту  хуйню – минимализм, классицизм, похуизм … Я  делаю  то, что  делаю. То, что  никто  никогда  не  делал. Вот, кстати, каталог  с  моей  прошлогодней  выставки, посмотрите, полистайте. А  я   пока  кофе  сделаю. Пардон, кажется, только  растворимый, остался …