Екатерина II торжествовала по случаю окончательного разгрома мятежников. Она только сожалела, что не удалось изловить некоторых видных сподвижников Пугачёва. Председатель комиссии по расследованию пугачёвского бунта князь Волконский писал императрице из Москвы, что не схвачены атаманы Андрей Овчинников и Грязнов, башкирский старшина Кинзя Арсланов, – многие пугачёвские старшины и простые яицкие казаки, скрывающиеся по глухим уголкам приволжского края. Для их поимки были приняты надлежащие меры: по всем дорогам посланы отряды гусар, драгун и карабинеров, на перекрёстках выставлены пикеты из гренадёр и мушкетёров, из числа прибывающих с турецкого фронта войск. Города и сёла наводнены полицейскими фискалами и доносителями из числа местных жителей, ревностно усердствующих в службе верховным правительственным властям.

В Санкт-Петербург, в Зимний дворец к императрице, на днях прискакал гонец из Башкирии от самого графа Петра Ивановича Панина. Он сообщил, что последние повстанческие отряды башкир разбиты, взяты в плен их предводители Салават Юлаев и его отец Юлай Азналин. Это, после известия о пленении самого Пугачёва, была самая радостная весть для Екатерины. Она припоминала те смутные дни середины сентября, когда решалась судьба затянувшейся заварухи на востоке её бескрайней империи. Разбитый Михельсоном под Царицыном Пугачёв, с несколькими десятками казаков, переправился на левый берег Волги и скрылся от преследования отряда полковника Михельсона. Все тогда гадали: куда пойдёт неуловимый мятежник? Снова на Яик, чтобы раздуть там пламя затухшего было бунта? В Башкирию, где во всю ещё полыхало восстание под руководством Салавата Юлаева? А, может, беглецы устремятся на самый юг, в Гурьев и в Астрахань, а там, – вновь на правый берег Волги и – на просторы Всевеликого Войска Донского, либо на Кубань по проторенному ранее казаками-некрасовцами пути?

Но всё сложилось как нельзя лучше: видные руководители мятежа Творогов, Чумаков, Федульев, Бурнов, Железнов и Арыков с некоторыми рядовыми яицкими казаками выдали своего предводителя Емельяна Пугачёва правительственным войскам. Главаря мятежников посадили в открытую железную клетку и, как учёного медведя на ярмарку, под усиленным конвоем повезли из Яицкого городка в Синбирск. Вёз знаменитого бунтовщика никто иной, как сам генерал Суворов, – не менее знаменитый полководец, не потерпевший до сей поры ни единого поражения от неприятеля...