ВВЕДЕНИЕ

 

Эта книжка составлена не совсем обычным способом. В первом произведении автор рассказывает несколько маленьких историй о своём приятеле Иваныче, дабы кратко и субъективно нарисовать его образ. Дальнейшие произведения принадлежат перу самого Иваныча, который счёл необходимым скрыть от читателей своё истинное имя.

Этот странный человек (Иваныч) убедил своего приятеля выпустить в свет книгу под его (приятеля) фамилией, на что тот (приятель) вскоре согласился, не впадая в ложную скромность. Впрочем, и истинной скромностью он (приятель) никогда не отличался. Поэтому в конце концов свершилось то, что свершилось, и далее обсуждать всю эту ерунду не стоит.

 

 

ИВАНЫЧ

 

Мы познакомились в гостях.

- Как тебя зовут? – спросил он.

- Прочь поди! – ответил я.

- Странное имечко… А я – Иваныч. У меня папа Ваня. А Иваныч, это, значит, отче­ство у меня такое. Оно же – погоняло моё.

- М-м-м, - промычал я. – Вообще-то я Вова.

- Тоже неплохо, - улыбнулся Иваныч. – Дядя Вова съел корову, подавился колба­сой!

Так мы и познакомились. Иваныч неделю ходил с побитым лицом.

 

- Тужься, тужься…

- М-м-м…

- Давай, давай, милая… Ещё… Ну!

- М-м-м… А-а-а…

- Вот, вот, вот… Тужься! Ещё немножечко!

- М-м-ма-а-а!!!

Шлёп!!!

- Уа-а-а! Уа-а-а!

- Счастливая ты, ма-а-альчик у тебя!

Это Иваныч рассказывает, как мать его рожала.

 

Когда Иваныч был маленьким, большие дяди и тёти его спрашивали:

- Сколько тебе лет?

- Десять, - отвечал Иваныч и показывал четыре пальца.

- Какие десять, всего-то три! – поправляла матушка.

- Тли!!! – радостно кричал Иваныч.

- А как тебя мама называет? – не унимались дяди и тёти.

- Мосявка!

- А папа?

- Мелкий!

- А бабушка?

- Голубчик!

- А дедушка?

- Внук-гофнюк!

 

А ещё Иваныч любил в детстве лепить куличики из собственной каки. Лепил и приговаривал:

- Гофнё-о-о…

Или окунал лапчонку в мочу, гундося:

- Мотя-а-а…

Потом Иваныч стал большим, но «гофнюком» быть не перестал.

 

Рассказывать небылицы Иваныч научился от деда.

Когда Иваныч был юнцом, родители подарили ему шикарный по тем временам радиоприёмник. Возбуждённый Иваныч с радостным воплем: «Ты гляди, какая лялька!» ворвался в комнату деда. Тот глубокомысленно осмотрел аппарат и провозгласил:

- Дрянь!

- Пошто?! - изумился Иваныч. – Пошто дрянь?!

- Дрянь – она и есть дрянь. Вот я на войне захватил у одного немца приёмничек… Трофейный! Немецкий! То была лялька.

- Покажи! – загорелся Иваныч.

- Ты дурак, што ли? - удивился дед. – Я же сказал: приёмник-то трофейный был! Немецкий! Значит, и говорил только по-немецки. А я ж по-ихнему не понимаю! Вот и выкинул его в помойку, к псам лешачьим!

 

Однажды Иваныч встретил самодовольную девушку со скрипкой. И решил её проучить.

- Играете ли вы Вивальди? – спросил он.

- Конечно! – высокомерно ответила девушка.

- А Паганини?

- Разумеется.

- А Скорцени?

- И Скорцени играю. Чего пристал?

Это было давно, но Иваныч до сих пор гадает: что именно из Скорцени могла играть та девушка?

 

Иваныч никогда не унимался и ко всякому приставал с разговорами.

- Скажи «кружка»!

- Иди ты…

- Ну скажи: «кружка»!

- Пш-шёл вон, придурок!

- Ну пожалуйста, ну чего тебе стоит…

- Кружка.

- Ха-ха! Я драл тебя на колокольне.

- Дурак, нескладно!

- Зато высоко и прохладно!..

 

- Молодой человек, у вас же штаны мокрые!

- А?.. М-да, действительно…

         Дело в том, что мы с Иванычем выпили целый бочонок квасу. Захотелось в клозет, а под рукою такового не оказалось. Мой друг, шутник (вымя собачье!), каждую минуту сипел мне в ухо:

         - С-с-сходи, пос-с-смотри, как с-с-солдаты ис-с-с пис-с-столетов с-с-стреляют!

         Вот я и оконфузился…

Поросёнок этакий!

 

Мы слушали радио, когда в комнату вошла Иванычева кошка Франя. (Он всегда говорил не «Франя», а «Сраня»). Кошкин хвост дрожал.

- Чего это она? – изумился я.

- Какать желает, - объяснил Иваныч.

Потыкавшись в углы, Франя исчезла. А минут через пять вернулась. Хвост не дро­жал.

- С чего бы это? – изумился я.

- Исполнила своё желание, - объяснил Иваныч.

 

Иваныч вошёл в столовую. Еды хотелось. Иваныч всегда любил жареные свиные почки. И сам он поросёнок. Истекая слюною, он судорожно прощупал взглядом меню, а нашедши почки, радостно хрюкнул.

- Что вам отбить? – вежливо спросили в кассе.

- Почки, - не менее вежливо ответил Иваныч.

Будь я на месте кассира, я бы пнул Иваныча в низ спины.

 

Оказывается, в молодости Иваныч хотел стать репортёром.

- Почему? – спросил я.

- Репортёр – самый независимый человек, - ответил тот. – Его все посылают в хопу, а он идёт собирать информацию. Но потом я передумал.

- Почему? – спросил я.

- Потому что репортёр всё-таки похож на проститутку. Только та берёт в рот, а репортёр берёт в ухо.

 

За долгий плодотворный труд Иваныча решили наградить. На общем собрании раз­горелась дискуссия. Хотели дать премию – денег жалко. Хотели вручить ценный подарок – подарка жалко.

- Повесить на Доску Почёта! – крикнул кто-то.

Доски было не жалко. На том и порешили. Узнав об этом, Иваныч, алчущий денег и подарка, страшно расстроился и нализался самогонки. Наутро трещала башка. «Не пойду на работу! - решил Иваныч, опохмеляясь. – Гори она сизым пламенем…»

А на работе в тот день опять было собрание.

- Где же наш передовик? – вопрошал председатель. – Где этот почётный сучонок?

- Наверно на Доске Почёта висит! – был ответ.

 

Иваныч всегда слыл орлом. Наглым таким. И поросёнком тоже. Однажды мы ехали в автобусе. Иваныч десятью минутами ранее хорошо откушал. А всякий раз, обожравшись, он страдал недер­жанием кишечных газов. А тут ещё девушка рядом села. Красс-савица! И вообще народу полно, и в то же время – газы рвутся на волю.

- Пр-р-р! - раздался характерный звук. Из Иваныча, разумеется. Вы думаете, этот выкидыш застыдился? Отнюдь. Повернувшись к девушке, он заявил во всеус­лышание:

- Да не смущайтесь, девушка, с кем не бывает! Валите на меня – я старый, я всё стерплю!

Па-ра-зитина!!!

 

Вернулся намедни Иваныч из кабака. Весёлый! Рожа от смеха едва не трещит.

- Говори! – говорю.

- Хе! Не поверишь! Сейчас какой-то бандюк в кабаке распинался. Спасибо, говорит, городским властям – гадом буду, не забуду!

Для пущей убедительности Иваныч сотворил из пальцев (которые на руке) подобие «козы».

- Назначили, говорит, конкуренты нам стрелку. Хопой чуял, разборка серьёзная будет. Ну, еду я первым, а Колян с корешами – за мной. И тут такая хрень! Какая-то падла, в натуре, вывалила кучу мусора и всякого дерьма прямо на дорогу. Я в неё и вонзился, тля! Застрял по самое не могу, чтоб мне всю жизнь гофном закусывать! Машу лапой корешам: двигайте, мол, вперёд, я за вами, только из помоев вылезу. Минут десять тачку драл, еле вылез. Приезжаю на сходняк, а там – пистец! Все кореша – жмурики, их труповоз подбирает. А эти смылись, падлы. Я чуть левой ногой не перекрестился: надо же, если б не гофно на улице, меня б тоже пришили! Вот я и говорю: спасибо городским властям, что гофно с улиц не убирают!

 

- На-ко те коклету с рожкам!

Это Иваныч угощает меня ужином, котлетой с рожками.

- Сопи, сопи, адище бездонное!

В переводе на русский: кушай, гость дорогой!

А сам Иваныч анекдот в это время рассказывает – о том, как один алкаш за бутылку водки пил помои из ведра, и у него чья-то сопля в горле застряла.

 

- Потащили парня бити, вешати; посадили парня на железный кол; задушили парня до смерти; собирали его косточки, зарывали во сырой земле…

- Что за чушь ты читаешь, Иваныч?

- Да что-то из немецкого эпоса, видать…

 

- Слушай, я тут в автобусе с такой мадамой ехал…

Иваныч с прогулки вернулся. Из угла рта стекает слюнка.

- Будешь лгать, поросёнок? – утвердительно спрашиваю я.

- Чего там лгать! Автобус переполнен, а она, пардон, попой ко мне прижалась – и елозит, и елозит… А у меня на мадамов, сам знаешь, одна реакция – эрекция. Я ей, наверно, колготки порвал.

- А она?

- Почувствовала, что мужу изменяет, но не видела – с кем. Я думаю, ей понравилось. Муж-то, поди, со дня свадьбы её не мягчил. Вот и отомстила за невнимание. И за невынимание.

- И к чему ты это рассказываешь?

- Да вот думаю – а не прокатиться ли мне и завтра в этом автобусе? Встретить бы только эту мадамочку…

- Зачем?

- Вдруг она завтра без колготок поедет?

Ну не поросёнок ли?!

 

Иваныч любит издеваться над писателями, и особенно над теми, которых он не любит. Выставляет на посмешище.

- Ты читал «Двадцать тысяч у.е. под водой»? – спрашивает.

- Не припомню. Кто автор?

- Да какой-то жулик Вермут, по-моему.

- А-а-а, ясно. Жюль Верн, «Двадцать тысяч лье»…

- Нет, у.е.! Это, наверно, о том, как этот жулик новую тачку утопил, за которую выложил двадцать тыщ долларов…

 

Иваныч, как и всякий среднерусский смерд, любит швыряться малопонятными словами. Иностранными, например. Когда ему хорошо, он блаженно тянет: «Ка-айф… Ка-айф…». Надоело! Воротит!!!

- Иваныч, ты хоть сам-то знаешь, что такое кайф?

- Знаю, не дурак. По-нашенски – это торчок.

- А торчок – это что?

- Ну вот ты любишь слушать Баха? Нравится?

- Конечно! Это ж такая музыка ангельская! Слушаешь – и будто к облакам возносишься…

- Вот-вот, это и есть тот самый торчок. У меня вон тоже был торчок. Первый в жизни. Я тогда в пятом классе учился. Выпил бутылку розового портвейна. Ка-айф! Как я потом блевал! Как блевал! А теперь вот уже не блюю, просто торчу. К облакам летаю. Так же, как ты от Баха. Ка-айф!

Кабан смердящий…

 

Небылица из репертуара Иваныча:

- Купил я свинячьи ноги для холодца. Выпил перцовки на радостях. Мно-о-ого выпил! От души. Иду домой, шатаюсь поперек дороги. И тут какие-то амбалы навстречу. Здоровенные. «Сымай, - говорят, - пальтишко». А я им: «Прочь с дороги, по мордасам напинаю!». Мне же, пьяному, пофигу! Смеются: «А достанешь?». «Достану! - кричу. – Щас из сумки свинячьи ноги достану, все пять штук. И по мордасам вам, и по мордасам! Напинаю! Ногами! Моими! Свинячьими! Хрен с ним, с холодцом!». Посмеялись, отошли…

 

Ещё небылица. Опять из репертуара Иваныча.

- Стою я как-то в скверике меж двух скамеек, а в руках калькулятор держу. Вычисляю личный бюджет: сколько жене отдать, сколько на выпивку… Подходит тут огромный мужичище в красном пиджачке. Блатной, видимо. И серьёзно так спрашивает: «Почём скамейка, брат?». А я же не дурак, в карман не за словом лезу. Клади, говорю, две тысячи – и забирай. «А за обе скамейки сколько возьмёшь?». Тут уж испугался я. Мужичище-то, думаю, на полном серьёзе хочет скамейки купить! «Да ты чё, - оправдываюсь, - я ж не продаю, я же пошутил!». Нахмурился он: «Ты бы дома, придурок, со своей женой шутил!». Показал мне кулак и ушёл. А у меня на роже улыбка тупая. С женой шутить! Я што, гигантский половик? В смысле, половой гигант? Такую тушу ворочать, сиськин день…

 

- Бля…

- Иваныч, ты даже одного слова без мата сказать не можешь!

 

 

Иваныч повёл семью в общественную баню. Сунул лицо в кассовое окошечко и попросил:

- Мне бы пять билетиков…

Бабища в кассе тупая сидела, совкового ещё образца.

- Вы – организация или лицо?

Иваныч растерялся едва ли не впервые в жизни.

- Я лицо… Но у меня и хопа имеется, её бы тоже ополоснуть…

 

Иванычу кто-то сказал, что в старости у него непременно наступит импотенция. Друг мой ситный едва умом не повернулся.

- Когда у меня наступит импотенция? – приставал он к каждому встречному.

- Как у всех нормальных людей! – отвечали ему встречные.

- А когда она наступает у нормальных людей?

Встречные вращали указательными пальцами у висков и убегали восвояси.

- Слышь, Вован, - шёпотом спрашивал меня Иваныч. – А импотенция – это, вообще, что такое?

 

- Табуретка двуногая!

Это любимое ругательство Иваныча, когда дело касается женщины. А если оно касается мужчины, то ругательство будет иным. Например:

- Писька крокодила ушастого!

 

В один из праздничных дней, когда весь город пел и плясал, к нашей компании (центром внимания в которой был, разумеется, Иваныч) подошли двое: репортёр с микрофоном и оператор с камерой.

Репортёр улыбнулся в камеру и гавкнул в микрофон:

- Посмотрите, как всем весело в этот праздничный день! Вот я подхожу к группе смеющейся молодёжи…

Он приблизился к нам.

- Развлекаетесь, молодые люди?

- Да пошёл ты на фуй! – доброжелательно ответил Иваныч.

Репортёр отскочил к камере и улыбчиво возопил в объектив:

- И так во всём городе! Шутки! Смех! Веселье!

 

Я забыл сказать, что Иваныч не молод. У него уже есть внучка. Хороша! Вся в Иваныча, хоть и пять лет ей всего. Спрашивает:

- Дед, ты, блин, в натуре, когда мне мороженое купишь?

- Сейчас схожу в магазин…

- Сто пудов? Отвечаешь за базар?

 

Внук у Иваныча тоже есть – шалун и вертолёт. Стащил у Иваныча портсигар и спрятал. Иваныч искал, ворча:

- Гадёныш, по крайней мере! Я тебе всё время спускал сквозь пальцы, а теперь я злой! Буду как собака – бегать и зверствовать! Если за что-то поймаю, то это будет твой конец! Отлуплю безвозмездно!

 

Напившись водки, Иваныч напевает свою любимую песню:

- Бар-р-рабан был плох, бар-р-рабанщик сдох…

Потом обращает лицо в мою сторону и спрашивает:

- Вован, а чего с улицы каким-то гофнищем прёт?

- Так барабанщик же сдох! – отшучиваюсь я.

- Ну… Сдох или не сдох – это ещё вопрос. Но вот обозрался – это уж точно!

 

- Вы, случайно, не еврей? - спросили у Иваныча.

- Я еврей, - ответил он. – И не случайно.

 

А знаете, как Иваныч говорит по телефону?

- Да… Да… Да… Да-а-а?!!

 

- Вован, ты знаешь такой приём самообороны – огнетушитель?

- Какой огнетушитель?

- Не какой, а как. Берешь противника за яйца, переворачиваешь вверх тормашками – и башкою об пол!

 

Когда кто-нибудь жалуется Иванычу: «У меня ничего не получается!», Иваныч всегда задаёт вопрос:

- А думать ты пробовал?

 

Я играл с Иванычем в карты. Сначала в дурака – Иваныч проиграл. Потом в покер – Иваныч опять проиграл. И ещё в преферанс – и снова Иваныч проиграл.

- Ну-с, во что мы ещё сыграем? – с довольной улыбкой спросил я.

- В подлянку, - хмуро ответил Иваныч.

 

Мы сидели в ресторане. Иваныч злился, был не в духе, и коньяк не помогал. К нашему столику подошла подвыпившая барышня и тронула Иваныча за плечо.

- Простите, мущ-щина, вы танцуете?

- Ты чо, плять, не видишь? - взвыл Иваныч. – Жру я!!!

 

- Я тут в одном модном журнале читал, что один французский парфюмер смешал двадцать разных запахов и получил совершенно новые духи. Я тоже решил попробовать.

- Иваныч, ну ты, япона мать, голова резиновая…

- Ага! Спистил у жены все её духи и смешал со своими одеколонами.

- И чего?

- Да ничего. Такое кофно получилось – от настоящего не отличишь.

 

Иваныч слушает рекламу по радио и удивляется:

- Ишь чего говорят, паразиты! «Первый взнос – в зависимости от отстойности товара».

- Сам ты хрен глухой! От стоимости, а не от отстойности! Хотя… Кто его знает…

 

- Сила – уму могила.

- Сила есть – ума не надо.

Так говорит народ.

Иваныч мыслит иначе:

- И силы нет – и ума не надо!

 

Однажды Иваныч спросил у знакомой девушки:

- Ты языком владеешь?

Девушка смутилась, покраснела.

- Да не этим, дура! Английским там, или французским…

 

У Иваныча бывают озарения делового человека.

- Слышь, Вован, давай откроем фирму!

- Какую?

- Ну, такую… Что-нибудь для женщин.

- И что именно?

Иваныч думал сосредоточенно, минут пятнадцать. Ничего нового в голову не пришло. Обозлился:

- Епём и убиваем! Вот наш лозунг!

 

В другой раз Иваныч предложил создать политическую партию. И назвать её:

- Партия искоренения преступности, законности и порядка!

 

Раз жена спросила у Иваныча:

- Милый, может быть, мне стоит похудеть?

- Конечно, милая, - ответил Иваныч, с отвращением глядя на супружье пузо. – Секс с тобой страшнее онанизма!

В другой раз жена заявила, что хочет модные сапожки.

- Ты дура! – заметил Иваныч. – Но губа у тебя не дура!

Я поинтересовался, зачем он обижает жену. Иваныч объяснил:

- Когда я был молод и глуп, родители часто спрашивали: скоро ли, мол, женишься? А когда увидели мою возлюбленную, закричали в ужасе: ну не на этой же!!!

 

 

 

ЗАПИСКИ ИЗ ГОРЯЩЕГО ТАНКА

 

I

Служил я в радиотехнических войсках противовоздушной обороны. Это те, которые сами не летают и другим не дают. Местные девушки называли нас «радиолирическими» ребятами – за ясные глаза и начитанность. За эту самую начитанность наш командир не раз делал нам взбучку:

- Эй, кто там книжку читает, не вижу фамилии? Сколько раз я вам говорил, чтобы не читали! Я вон до майора дослужился, ни одной книжки не прочитал – и ничего, не помер!

Поначалу нас, молодых солдат, пугало то, что радиационный фон превышал допустимый уровень благодаря обилию всяких антенн, радиолокационных станций и прочей технической дребедени. Но всё тот же нечитающий майор успокаивал нас:

- Вот вы говорите: радиация, радиация… А некоторые моряки, например, годами не выходят из атомных подводных лодок, и в это время их жёны рожают нормальных, здоровых детей. Вы лучше не берите пример со старослужащих. Они зачем-то подтяжки носят, а от этого как раз и снижается импотенция.

Окончательно меня успокоил мой друг, письмо от которого пришло из таёжной Сибири:

- Какая у тебя радиация, к такой-то матери? Вот у нас тут ракеты с ядерными боеголовками – так и то всё вокруг цветёт и пахнет. Грибы растут огромные, и ни одного червячка. Причём только белые. Мухоморы – и те белые…

Кстати о письмах. Первое время было непривычно то, что вся наша писанина прочитывалась на предмет неразглашения военной тайны. Правда, я только потом узнал, что военная тайна заключается не в том, что именно вы изучаете, а в том, что это изучаете именно вы. Но тайну никто из нас упорно не выдавал – надо полагать, по причине незнания оной. И оттого бдительному майору приходилось отчитывать нас за правописание. Особенно доставалось одному рядовому, азербайджанцу, знавшему русский язык только понаслышке.

- Вы что, ни разу не грамотный? Половина ваших слов не присуща в военном лексиконе. Неужели это нельзя написать более русским языком? Вы тут ерунду пишете, а потом этими же руками станете хлеб есть!

- Таварыщ майор, я другу пышу…

- Не пререкаться! Над вами уже все анекдоты смеются! И всех касается: фамилию пишите полностью. Инициалы тоже пишите, только сокращённо.

Так что в нашей секретной части письма не могли начинаться словами: «Пишу из горящего танка на сапоге убитого товарища». А то у одного моего приятеля, который служил в менее секретной части, после таких строк мать поставила на уши весь гарнизон. Если верить армейским слухам, именно поэтому в нашей стране был создан комитет солдатских матерей. Правда, никто эти слухи до сих пор не подтвердил. Но и не опроверг.

 

II

В армии развод – это не окончание счастливой супружеской жизни. Это коллективное разрешение каждой роте, каждому взводу, каждому отделению и каждому конкретному бойцу выполнять цели и задачи, определённые накануне. Помню один развод, который у нас начался с командирского восклицания:

- Барабанщик! Играй гимн Советского Союза!

Нашему взводу тогда повезло: нам достался наряд по кухне. Каждый солдат был готов к встрече с неучтённой буханкой хлеба и сковородкой жареной картошки. В голове моей возникло видение солдатского «маслбургера»: слой белого хлеба, слой сливочного масла, слой чёрного хлеба, слой масла – и так далее, по ширине воинского рта. Соль и сахар по вкусу. Это видение так захватило меня, что я не расслышал приказа:

- Всем снять перчатки, раз их ни у кого нет!

Весь полк стоял с голыми руками, кроме одного несчастного. Этим несчастным, к несчастью, был я.

- Рядовой, что вы, оглохли, когда к вам целый полковник обращается?! У вас что, гайморит? Вы же сплошное нарушение формы одежды! Фамилия!

Более свирепого лица у нашего полковника я не видел. Поэтому неожиданно для себя я исковеркал собственную фамилию:

- Рядовой Кацман!

- Зарубите себе на носу, славянин, чтобы это задело не только кору головного мозга, но и, так сказать, древесину: когда вы в строю, не уподобляйтесь африканской птице страусу, которая не видит нашей генеральной линии с высоты своего полёта!

- Виноват, товарищ полковник. Исправлюсь!

- Конечно, исправитесь, куда вы денетесь. Вы меня ещё вспомните один раз добрым словом!

Тут он повернулся к моему старшине.

- Ваши солдаты совсем смысл жизни потеряли. Займитесь им!

Старшина занялся. Наряд по кухне прошёл без меня, зато другими нарядами я не был обделён. В тот же день два пальца старшины упёрлись в мои глаза.

- Сколько это? – издевательски спросил он, имея в виду, разумеется, наряды вне очереди.

- Два! – ответил я, радуясь тому, что легко отделался.

- Пять, - ухмыльнулся он. – Римская цифра.

И для меня начались военно-трудовые будни. С тех пор я уважаю труд уборщиц и всячески помогаю им некиданием мусора по сторонам, ибо урок отцов-командиров запомнил на всю жизнь: «Ящик для мусора поставили специально для вас, а вы мимо проходите!»

Теперь понимаю, что есть счастье на белом свете: в гражданской жизни шанс услышать слово «дневальный» не превышает один к миллиону.

 

III

         Баня… Тёплое, местами горячее слово.

         - Рота! На помойку становись!

         Это значит – поведут в баню. Все радостно шуршат по тумбочкам, и через мгновение вся рота стоит с мыльно-рыльными принадлежностями, вытянувшись во фрунт.

         У нашего майора хорошее настроение.

         - Бойцы! Помойка в бане – святое дело. Хотя вообще-то наши врачи говорят, что мыться горячей водой вредно. Почему? Потому что её нет. Но так и быть: самых достойных отпускаю в город помыть своё нехитрое хозяйство. Достойных буду определять по лицу, то есть по сапогам, потому что сапоги – это лицо солдата.

         На этот раз повезло двоим – мне и моему лучшему приятелю. Ему родственники с гуталиновой фабрики прислали шикарный крем для обуви, который не шёл ни в какое сравнение с нашей легендарной ваксой. А я отжал у приятеля полтюбика.

         Майор провёл среди нас инструктаж о том, как нужно вести себя в бане:

         - Форма одежды – голое туловище. А всё, что останется от туловища, аккуратно сложить на скамейку.

         После чего мы наконец-то вырвались в город. А в городе было несколько бань. Мы выбрали ту, что ближе к вокзалу, потому что автобус привёз нас прямёхонько к её дверям. В предбаннике мы, ничего ещё не подозревая, улыбнулись хитроватому банщику и стали раздеваться. Он, в свою очередь, приветливо кивнул нам, тоже ничего ещё не подозревая.

         Первая догадка возникла после сальной улыбки банщика, который, глядя на наши пронумерованные тапочки, загадочно проговорил:

         - Солдатики? Ну-ну…

         А когда мы вошли в парилку, то увидели такое… Нет, бумага этого не стерпит! Баня-то была для клиентов небесного цвета. Для голубых то есть.

         Оделись мы быстрее, чем требовал старшина, будучи не в духе. Потом мы шли по улице, а перед глазами маячил плакат: «Солдат, помни: честь твоей части – это часть твоей чести!» Честь была соблюдена, но наша рота в ту ночь спала немытой в полном составе. А кто виноват? Ну не местные мы!

         Зато следующая «помойка» удалась на славу. Перед входом в баню старшина построил нас и спросил:

         - Кто любит париться с веником?

         Один из наших ответил:

         - Я!

         Старшина ему:

         - Когда все вымоются, возьмёшь веник и подметёшь в бане.

 

IV

         Солдат должен стрелять как ковбой и бегать как его лошадь. В полку, где я служил, частенько сдавали десятикилометровый кросс в полном обмундировании.

         Однажды вздумал к нам приехать генерал, посмотреть на наше житьё-бытьё да на военные мучения. Старшина заранее транспарант во весь плац соорудил: «Все на кросс! Не можешь бежать – ползи, но всё равно иди!» И выставили на кросс нашу роту – самую конноспортивную. Наш майор усы рыжие распушил – гордится, стало быть.

         - Ну, сынки, кто пробежит на отлично, тот получит отпуск на родину хоть завтра!

         Построились, номера нацепили и побежали. Вдруг после первого километра слышим зычный голос старшины:

         - Рота, стой!

         Мы опешили на бегу. Подумали, что ослышались. Наш старшина за честь роты ой как болел, иначе бы не стал старшиной. Ну не мог он дать такой команды!

         А он снова кричит:

         - Стой, кому сказал!

         Мы притормозили. Старшина объясняет:

         - Бежать надо не ногами, а головой! Я тут подумал бицепсами правого полушария. Слушай сюда…

         Мы послушали – и срезали пять километров. Тихо, без шума и пыли. Вот он, плод интеллектуальной работы! Генерал был доволен: ай да рота – все красные, все в пене! (Тут я должен выдать секрет: за пятьдесят метров до финиша нужно задержать дыхание и бежать на автомате. Вид взмыленной лошади обеспечен). Но недобежавших нет. Только наш майор, который руководил всей этой беготнёй, что-то заорал да кулаком своим офицерским замахал. А в кулаке – секундомер. К нему подошёл генерал:

         - В чём дело?

         - Половина участников забега установила новый мировой рекорд!

         - А почему только половина? – возмутился генерал. – Почему не все?

         Не знаю, как майору удалось успокоить генерала. Не в том дело. Плохо то, что нам не удалось перехитрить майора. В который раз мы убедились, что его на мякине не проведёшь. А то что бы вышло – вся рота на следующий день отправилась бы в отпуск?!

Так никто из нас и не поехал домой. Но отличную оценку мы всё-таки получили. За солдатскую смекалку. И ещё мы удостоились похвалы их уст генерала. Эти слова я никогда не забуду:

         - С такими мальчиками, настоящими воинами, наши девочки могут спать спокойно!

        

V

         Все мои армейские приключения имели более или менее весёлый характер. Поэтому в заключение – для разнообразия – поведаю вам душещипательную историю. Правда, с относительно счастливым концом. И не о себе.

         Служил у нас один капитан. Видный такой мужчина, все офицерские жёны по нему сохли. И не потому, что он был красив безумно или в койке прыток, а потому, что он был лучшим в округе танцором и певцом. Он имел славный баритон. Когда он пел, хотелось плакать. Дамы не могли сдерживать себя, а нам, солдатам, приходилось крепиться.

         Так вот, как-то раз этот капитан пошёл в лес по грибы, там упал в яму и сломал ногу. Пополз в сторону части, перепутал направление и мощными гребками уполз в лесную чащу. Хватились его дня через три. Жена привыкла к его пропажам и потому не сразу начала беспокоиться. Но потом всё-таки подняла тревогу. Искали его, искали, не нашли – и решили, что какая-нибудь сердцеедка крепко его охомутала. Даже рапорт вышестоящему начальству не стали подавать: мол, когда найдётся, тогда и намылим шею.

         А он полз часами и сутками, поранился, занёс в рану какую-то заразу и, когда дополз до избушки лесника, был уже в беспамятстве. Лесник телеграфировал в центр. Набежали врачи, срочно отправили в больницу, а там, как обычно, что-то перепутали, что-то не туда ввели… Чуть до смерти не залечили.

Но капитан оказался крепким парнем – выжил. Однако не без потерь. Дамы сказывали, что потерял он мужскую силу до нуля, а с потенцией пропали также музыкальный слух и чувство ритма. Куда там петь! Он и на танцах в ритм никак не мог попасть.

К слову сказать, я тоже танцор не ахти какой. Но я по этому поводу не переживаю. А капитан жутко страдал, и дострадался до самоубийства. Под поезд с горя сиганул. Правда, опять жив остался, ноги ему только отрезало. К тому же от шока к нему вернулись музыкальный слух и чувство ритма. Он от радости стал заливаться соловьём с утра до вечера; родные и близкие тихонько снесли его в дурдом, где он научился бить чечётку на протезах и вообще стал любимцем персонала. Тогда и вернулась к нему потенция, а вскоре и съехавшая «крыша» на место приехала. Через год он женился на врачихе из хирургического отделения, которая ноги ему ампутировала, и сделал с нею троих детей.

Но и это ещё не всё. Однажды он после долгого перерыва вновь пошёл в лес по грибы и там угодил ногою в медвежий капкан. Обычный человек помер бы от потери крови и от голода, а этот отстегнул протез и на одной ноге домой прискакал. Такая вот жизнеутверждающая история.

        

 

ЧЕТЫРЕ ЛЕГЕНДЫ

 

1. ЛЕГЕНДА О ХЕКЕ

Много лет назад поморы часто ходили в море в двухместных лодках, чтобы охотиться за одной большой и вкусной рыбой, которая тогда ещё не имела названия. Охотились они так: первый сидел на вёслах и грёб навстречу рыбе, а второй протыкал её длинной острогой.

Но тот, что с острогой, нередко ударял концом тяжёлой рукояти по спине того, кто грёб. И тогда гребец, падая за борт, издавал резкий дыхательный звук: х-хек! Вот потому-то поморы и прозвали свою любимую рыбу хеком.

 

2. ЛЕГЕНДА О ЛОМБАРДАХ

В стародавние времена завелись на Руси первые дома терпимости, которые в буржуазных слоях общества стали называться борделями. Простой же народ не принял сие слово иностранное – и прозвал бордели бардаками.

Вестимо, никакой простолюдин не имел достатков посещать сии срамные заведения. И возмущался люд расейский несправедливости таковой!

И вот году в 1764 от Рождества Христова пошла по Руси волна возмущений народных, и поднялись восстания в губерниях и уездах. И вооружались крестьяне и батраки кто чем мог - дрекольем, вилами да рогатинами. И шли они грабить и разорять притоны развратные, бардаками именуемые. И прятались в страхе содержатели бардаков, и разбегались визжащие развратные женщины – полуодетые, четвертьодетые и совсем неодетые – и мчались они по улицам, в чём мать родила.

А народ восставший кричал, раззадориваясь: "Ломай бардаки!" И стирались бордели с лица губерний и уездов...

Когда же бесчинства поутихли, понёс народ ценности, разбоем добытые, в питейные заведения, где стали эти ценности золотые да серебряные у них вместо денег принимать. И превратились сии заведения вскоре в конторы ростовщические. А народ, кричавший раньше: "Ломай бардаки!", прозвал в память о тех временах лихих сии заведения ломбардами – от слов "ломай" и "бардаки".

 

3. ЛЕГЕНДА О КУЛИНАРЕ

В стародавние времена жил на Руси искусный повар, равного которому не было ни в одной губернии, ни в одном уезде. Такие кушанья творил сей повар, что впору было самому царю-батюшке вкушать их. 

Но стряслась с ним однажды беда нежданная, негаданная: пострадал он от наговора нечистого, от клеветы лживой, от дурного слова людей завистливых. И судили рукодельного повара, и бросили его в темницу, где томился он без малого два десятка годов.

И не мог он найти в темнице применения таланту своему поварскому, и затосковал было, загорюнился. Да вдруг подумал: мне же будет больше чести, ежели в таком положении я придумаю какое-нибудь новое яство. А тюремщики носили ему только хлеб да воду. И стал он лепить хлебные куличики, да такой затейливой формы, что видевшие их тюремщики только диву давались! Они стали просить его изваять не маленькие куличики, а большие кули в виде человечков, будто статуэтки. И повар делал кули, и расставлял их напоказ на своих нарах.

Вот от этих-то слов – кули на нарах – искусного повара прозвали кулинаром. И посейчас всех истинных поваров народ величает кулинарами.

 

4. ЛЕГЕНДА О ЧАЙНОМ ПАКЕТИКЕ

Однажды, в эпоху Муо Дзин, великий китайский император Сяо Пинь, вернувшись из долгой изнурительной поездки по стране, улёгся почивать в своей тёмной спальне. Неизвестно, сколько он спал, но проснулся от удивительного запаха. Император никак не мог понять, откуда исходит аромат, похожий на тот, какой издают нагревшиеся листья самого дорогого чая. Он вызвал слуг, и те признались, что во время отсутствия повелителя они выбивали его подушку, но материя на ней лопнула, и все ароматические травы, составлявшие её нутро, высыпались в грязь. И тогда слуги не придумали ничего лучшего, как набить подушку самым дорогим чаем.

Понял император, что чай, нагревшийся за ночь от его разгорячённого тела, и дал такой неповторимый аромат. Он велел принести большой чан и вскипятить в нём воду, а когда та забурлила - бросил в кипяток подушку с чаем. Больше месяца властитель не отходил от чана, не уставая пить божественный напиток. А потом повелел шить маленькие матерчатые мешочки и насыпать в них чай, чтобы заваривать его в небольших сосудах. Так появились первые чайные пакетики.

 

 

 

СКАЗКИ ДЛЯ ВНУКОВ

 

1. СКАЗКА О ЗАЙЧОНКЕ

Скакал по полю малюсенький зайчонок, да вдруг выскочил на чей-то огород. Прямо на капустную грядку! Посмотрел зайчонок испуганно на огромные кочаны, прижал ушки к спинке и задумался. Нет, не унести ему даже половины кочерыжки. Отгрыз зайчонок три капустных листика, которые поменьше, сжал их зубками, да и вернулся в своё лесное гнёздышко.

Прошло много лет.

Скакал по полю матёрый зайчище с аршинными ушами, да вдруг выскочил на чей-то огород, едва не перемахнув его огромным прыжком. Однако заметил, пролетая над капустною грядкою, множество необычайно крупных кочнов. Вернулся зайчище, оглядел их алчным взглядом, да вдруг как схватит разом десяток! Зажал он кочны в зубищах сабельных, да и вернулся в своё лесное гнездище.

 

2. СКАЗКА О ВОДЕ

Всю ночь шёл дождь. На улицах сверкали лужи, а по дорогам текли ручейки. И трава и деревья промокли – на каждой травинке и на каждом листике блестели дождевые капельки.

         Утром взошло яркое Солнышко. Сначала оно поиграло своими лучиками, будто сделало зарядку, а потом принялось за работу: ему надо было высушить землю и согреть её после холодного дождя.

         Солнечные лучики потянулись к лужам и стали их пить. Конечно, на самом деле Солнышко не пьёт лужи. Оно превращает воду в пар, который поднимается к небу и становится белым облачком, похожим на кусок ваты.

Лучики стали сушить мокрую землю. В полдень по небу поплыли белые пушистые облачка.

Одно Облачко подлетело к Солнышку и сказало:

- Солнышко, Солнышко, дай мне ещё водички, а то я растаю от жары!

Доброе Солнышко протянуло лучики и выпило небольшую лужицу, которая спряталась под кустом, а воду отдало Облачку. Облачко превратилось в большое Облако. И Облако сказало Солнышку:

- Солнышко, Солнышко, дай мне ещё водички, мне опять стало жарко, я снова пить хочу!

Солнышко протянуло лучики и выпило огромную лужу, а воду отдало Облаку. Облако раздулось, потемнело и превратилось в Тучу.

- Солнышко, Солнышко, - забубнила Туча. – Дай мне ещё воды, и мне станет совсем хорошо!

Тогда Солнышко протянуло лучики ко всем озёрам, рекам и прудам, напилось из них воды и всю её отдало Туче.

Жадная Туча забрала себе много-много воды и распухла так, что совсем закрыла Солнышко. Но ей от этого не стало легче. Наоборот, в её брюхе загрохотал гром, стали вспыхивать молнии. Туча не выдержала и лопнула, и из неё полился на землю настоящий ливень.

Ливень шёл всю ночь, пока Туча не исчезла. На всех улицах опять засверкали лужи, а по дорогам потекли ручейки. И трава и деревья промокли – на каждой травинке и на каждом листике заблестели дождевые капельки.

         Утром снова взошло яркое Солнышко. Оно поиграло лучиками и принялось за вчерашнюю работу: ему опять надо было высушить землю и согреть её после холодного дождя, а потом напоить Облачко и превратить его в Тучу… И так всё лето – если не каждый день, то каждую неделю. Потому что деревья и травы, люди и звери не могут жить без дождя.

 

3. СКАЗКА О ДЕЛЬФИНАХ

Это было очень давно. В одном море-океане жил-был добрый Дельфинёнок. С ним жили и другие дельфины, такие же добрые, как и он сам. Их огромная стая называлась общиной.

Дельфины обладали удивительным знанием, которое хранили в секрете. К тому же в те далёкие времена все они говорили человеческим голосом.

Однажды на прогулке Дельфинёнок встретил Угря. Они подружились. Угорь был добрый малый, да только очень уж обидчивый. А коли обидится, так не упустит возможности уколоть обидчика побольнее.

Каждый день встречались Угорь и Дельфинёнок. Вместе ловили они рыбок, собирали водоросли и говорили о разных разностях. И вот как-то раз Дельфинёнок поведал другу об удивительном знании его общины, да только строго наказал никому не выдавать секрета, дабы не вызвать зависть у других жителей моря-океана. Крепко запомнились Угрю слова Дельфинёнка, и пообещал он не выдавать никому секрета дельфиньей общины.

Как-то раз Дельфинёнок и Угорь не поделили рыбёшку, и между ними впервые случился разлад. Расплылись они в разные стороны с обидой друг на друга. Но Дельфинёнок сразу стал думать о том, как поскорее помириться с приятелем, а Угорь всё более распалялся огорчением и злостью, которые целиком заполнили его сердце. Стал думать он о том, как побольнее уязвить Дельфинёнка.

На ум ему сразу пришёл дельфиний секрет. Недолго думая, разгорячённый и обрадованный, поплыл Угорь к злой морской колдунье Урсуле. Рассказал он ей об удивительном знании, что хранили в тайне дельфины. Урсулу аж затрясло от зависти, и не могла она ничего поделать с собою. И надумала она лишить дельфинов человеческой речи, чтобы больше никто не мог узнать об их неслыханном даре, чтобы не гремела их слава по морям-океанам. Сварила Урсула таинственное зелье и разлила его по всему дельфиньему морю. И с того дня дельфины перестали говорить по-человечески. Они могли издавать лишь тоненькие звуки.

Но злая колдунья лишила их только речи. У дельфинов осталось их великое знание, которое сохранило их доброту и отзывчивость. Их взаимная дружба и любовь только укрепились. Если какой-нибудь дельфин попадает в беду, остальные тут же бросаются ему на помощь.

Своё тайное знание они хранят и по сей день, но не могут его никому передать. С сочувствием и состраданием смотрят они на людей, удивляясь, почему те живут не так, как они, и почему люди порой убивают друг друга из-за денег и власти. Дельфины часто скорбят об этих человеческих слабостях, потому что у людей нет дельфиньей радости в жизни.

 

4. СКАЗКА ПРО СОВУ И ВОРОНУ

Жила-была в тёмном лесу пучеглазая Совушка. Жила не тужила, по ночам на охоту летала, грусти-печали не знала. Да только с некоторых пор стали приходить в Совушкину голову разные мысли. Почему она всегда одна-одинёшенька? Почему она летает по лесу лишь тогда, когда все остальные спят? Почему у неё нет ни единого друга-приятеля? Да и как найдёшь того друга-приятеля, когда с виду ты строгая и серая, когда глаза твои смотрят прямо и не мигаючи, когда клюв твой торчит с угрозою? Какая птица, какой зверь захочет сойтись с такою?

Тоскливо стало Совушке от того, что не с кем ей побеседовать, некому открыть душу и излить думушки. А в голове столько всего интересного! Столько историй нерассказанных, столько вопросов незаданных! Поняла Совушка, что жить так дальше нельзя.

Видно, мудрость гнездилась в Совьей головушке. Нацарапала она на коре берёзовой приглашение завлекательное: приходите, мол, звери-птицы, к дубу старому нынче вечером – будет вам развлечение, будет вам и угощение. И сбежались к дубу старому звери лесные – зайцы серенькие, белки рыженькие, бобры плавучие да ежи колючие. И слетелись к дубу птицы разные – синички-невелички, сороки-белобоки, грачи-трубачи да стрижи-малыши. Даже вороны явились, и средь них одна белая.

Вышла к ним Совушка, важная, довольная, и давай всех потчевать угощением. Кормит-поит гостей, а сама небылицы рассказывает. Гости сладко кушают, да Совушку не слушают; попили-поели – домой полетели. Птички-невелички – в гнёзда на яички. Зайчишки – в кустишки, белочки – на веточки, бобёр – в ручеёк, ёж – под лопушок. Вороны-гулёны – и те лишь хвостами махнули.

Осталась одна Совушка, поникла её головушка. Не пошло впрок её угощение, не нашла она друга-приятеля. Только слышит в сторонке шуршание; глядь – там Ворона, вся белая, только хвостик немножко серенький. Сидит на пеньке, робко взглядывает, Совушкино угощенье доклёвывает.

Подскочила к Вороне Совушка, та аж вздрогнула вся, напугалася. Только Совушка голосом ласковым успокоила гостью последнюю. Да спросила её участливо: что ж ты, милая, здесь осталася, что ж со всеми меня не покинула? Отвечала Ворона белая: «А не любят меня, обижают все, сторонятся да глазом косятся – ты не чёрная, ты не серая, как вороны все настоящие; не желаем мы и дружить с тобой, не желаем мы и знать тебя». Говорила так Ворона белая, а из глаз её слёзы капали.

Поняла тут умная Совушка, что подруги верней не сыскать ей. И сказала она беляночке: «Будь единственной мне ты подругою! Я ведь тоже одна-одинёшенька, ибо я, как и ты, необычная. Стану ночью летать на добычу я, ты же станешь встречать меня утречком. Станешь днём ты искать пропитание – а с закатом тебя уж привечу я!»

  И сдружились две птицы те славные, птицы гордые, необычные. Жили долго они душа в душеньку, ни разлада, ни ссоры не ведая, изливали друг дружке кручинушки, услаждая друг дружку вниманием. Пусть и вам, мои детки, встречаются в вашей жизни друзья только верные. Коль ворона вам встретится белая – приглядитесь-ка к ней повнимательней: может, птица сия необычная лучшей спутницей станет навеки вам.

 

 

 

СТРАННОЕ ВЕСЕЛЬЕ

 

Когда заканчивается Великий Пост и приходит Пасха, даже богобоязненные люди веселятся от души, впадая порою в чревоугодие и неумеренное пьянство. Они набивают брюхо мясом, салом, яйцами и маслом, заливают его водкою и начинают веселиться. Это уже не грех. Поэтому Пасха для многих предстаёт праздником освобождения от запретов, за что её любят и те, кто не верит в бога. Так есть сейчас, так было и раньше: любовь эта прошла сквозь столетия. Даже в эпоху осуждения христианских обычаев люди не забывали о сей сомнительной традиции, особенно в деревнях.

В первое пасхальное утро старушки выводили внуков на улицу или в поле, чтобы поглядеть на солнце. Обычно в Пасху восход бывает ясным. Старушки убеждали малышей: если долго смотреть на светило, оно начинает играть разноцветными пятнами, потому что радуется весне и воскресению Христа – и детишки радостно удивлялись этому. Хозяйки красили яйца настоем луковой шелухи; утром в каждой избе трещали яичные скорлупки и слышались слова: Христос воскрес! Днём люди наряжались, поднимали настроение самогоном и брагой; сытые, пьяные и красивые шли на гулянье. Вся деревня обычно собиралась на оттаявших и просохших пригорках; играла гармонь, кружились пляски, воздух буравили частушки. Приходили балалаечники-самоучки, бренчали звонко; девки колотили в бубны; ходивший по рукам ковшик с брагой добавлял частушкам нецензурности. Танцы становились всё медленнее, перетекали в вальсы; заплетающиеся ноги отказывались служить хмельным плясунам.

И тогда наступало время самой веселой и изобретательной части деревенского населения – время неженатой молодежи. На пригорках ставили качели из длинных жердей, высотою в три или четыре человеческих роста; к верхней перекладине двумя концами привязывали крепкую веревку и на ней закрепляли горизонтальную доску. И вот какая-нибудь храбрая девушка садилась на эту доску; веревку пропускали под ее руками и за спиною; двое сильных парней начинали раскачивать гордячку; толпа молодежи в это время кричала: «Признавайся, по ком вздыхаешь?». Отважная девушка молчала; тогда мучители добавляли размах качели, и жертва порою взлетала выше верхней перекладины; она долго крепилась, потом начинала визжать от страха, а толпа не унималась и подзадоривала истязателей: «Выше! Пуще!». Доведенная до исступления девушка выкрикивала имя нравившегося ей парня,  и ее отпускали. Если же попадалась слишком упорная – ее раскачивали в другую сторону; при этом веревка ударяла ее по рукам; случалось даже, что и доска из-под жертвы вылетала. И тогда упрямство проходило. Слава богу, на такой качели, насколько мы знаем, никого ни разу не убило и не искалечило. Бывало, на похожей штуке раскачивались несколько человек; тогда доску подвешивали на две веревки, но ощущения при этом бывали уже не такими острыми. И еще на таких качелях устраивали парные состязания: качались по двое, стоя на доске лицом друг к другу. Так выясняли, у кого крепче нервы: кто попросит прекратить состязание – тот проиграл.

Не менее изобретательной слыла и игра в муху. Мухой называли небольшую деревяшку, в профиль напоминающую букву Г. В землю вбивали кол высотою в половину человеческого роста; муху цепляли к нему верхней частью Г; затем игроки брали длинные палки, отходили от кола на равные расстояния и по очереди бросали палки, стараясь скинуть муху. При удачном попадании деревяшка отлетала шагов на двадцать. Каждый сбивший муху делал шаг вперед, а тот, у кого муха улетела дальше всех, делал два шага и бросал палку первым. В конце концов самый меткий бил по колу с очень близкого расстояния, а два слабейших игрока срывались и бежали за мухой. Кто из них хватал муху и сажал обратно на кол, тот оставался в следующей игре, а проигравший покидал поле.

Так полвека назад праздновали Пасху в советском селе. Но не все гуляли в этот радостный день. Представители власти, начальники всех уровней и простые партийцы не подходили близко к местам пасхальных развлечений. Им было нельзя: страшно за партийный билет и руководящую должность. Они пили водку в укромных местах, в стороне от народа – и скучали.

 

 

 

МЕДОВЫЙ ВЗРЫВ

 

Навыки химика-аналитика, полученные мною одновременно с медицинским образованием, позволили мне сделать замечательное открытие. Всё началось с того, что одна моя знакомая решила вымыть большую стеклянную банку из-под мёда. «Я налила в неё горячей воды, прикрыла ладонью горловину, начала встряхивать – и тут банка буквально взорвалась в моих руках, - жаловалась женщина. – Она лопнула на мелкие осколки, которые разлетелись по всему полу. Я так испугалась! И главное, я никак не могу понять, почему же лопнула банка? Неужели из-за мёда?»

Здесь нужно заметить, что в подобных случаях банки взрываются довольно часто. Ежегодно в России бывают тысячи таких происшествий, о которых все предпочитают молчать. Учёные круги и средства массовой информации тоже обходят стороной эту проблему, видимо, считая её малозначительной. Именно поэтому я решил заняться выяснением причин столь странного поведения банок из-под мёда.

Итак, что же происходит во время их мытья горячей водой?

Как известно, основу любого мёда составляют моносахариды – главным образом фруктоза и глюкоза. Кроме того, мёд содержит органические и неорганические кислоты, а также микроэлементы (железо, медь, цинк, калий, марганец) в составе неорганических соединений. В неразбавленном виде все эти вещества пребывают в неактивном состоянии, представляя собою аморфную массу с минимальным содержанием воды. В такой среде не могут происходить активные химические процессы.

Когда мы забираем из банки последний мёд, на её стенках всё же остаются неравномерные медовые следы. Затем мы начинаем мыть банку горячей водой (холодная вода очень плохо растворяет его). Следы мёда смываются со стенок с разной скоростью, в зависимости от их толщины и массы. Вследствие этого стекло прогревается так же неравномерно, на нём появляются так называемые «точки уязвимости».

А в остатках мёда тем временем протекает бурная химическая реакция. Всем известно, что всякая химическая реакция бывает активной только тогда, когда реагирующие вещества находятся в растворённом состоянии. Естественно, появившиеся растворы моносахаридов и кислот начинают реагировать между собою, причём минеральные соединения в этих реакциях выступают в роли катализаторов и дополнительного топлива. Вырабатывается огромное количество теплоты, распространяющейся опять-таки точечно. «Точки уязвимости» всё более ослабевают, а ёмкость банки наполняется продуктами реакции – газами, которые не могут выйти по причине того, что горловина закупорена ладонью. Газы попросту разрывают банку в «точках уязвимости». Поэтому она и разлетается на множество мелких осколков.

Я думаю, что моё небольшое исследование спасёт многих хозяек от «медовых взрывов», то есть от испуга, мелких ранок и – самое важное – глазных травм.

Вообще-то я человек честный и серьёзный, но я долго хохотал над тем, что после первой же публикации этого нелепейшего «исследования», которое я выдумал для потехи, мне стали приходить отзывы с благодарностью за полезный совет и восхищением моим научным талантом. Глупость человеческая воистину непредсказуема!

 

 

 

ШАГ В ПУСТОТУ

 

         Брошенный дом плачет на вершине высокого холма, в самой середине большого умирающего села. Когда-то он терялся среди старинных клёнов, берёз и тополей, окружавших его со всех сторон гигантским зелёным шатром. Почти век они защищали дом от летней жары и зимних ветров. Деревья были гораздо старше дома; некоторые из них видели ещё древнюю кирпичную церковь, некогда здесь возвышавшуюся – они тогда росли у её ограды, и в их тени прятались могилы священников. Одурманенные вандалы однажды растерзали храм и сравняли его с землёю, разнесли по кирпичику ограду, осквернили могилы священнослужителей, раскопав их и похитив из гробов всё ценное. Скорбные деревья клонили ветви и плакали под осенним дождём.

         У людей началась другая жизнь, не похожая на прежнюю. Под деревьями проложили дорогу, вдоль которой стали строить дома. Сперва крестьянские телеги, влекомые лошадками, продавливали глинистые колеи, по осени наполнявшиеся красно-бурою жижею; позднее телеги сменились тракторами и грузовиками; спустя ещё два десятка лет сама дорога стала асфальтовою. Село ширилось, привлекало отдыхающих дачников и торговцев, вслед за которыми явились и строители. Из города пустили автобусы, четырежды в день выплёвывавшие из брюх толпы приезжих.

         Но древняя часть селения глохла, дома ветшали и рушились, многие остались брошенными. На старинные деревья, среди которых особенно выделялись высотою тополь и берёза, перестали обращать внимание. Много лет простояли два зелёных великана у дороги; порою казалось, будто они поддерживают друг друга. Два красивых дома, соседствовавших с ними, тоже выглядели как два друга. Их хозяева и вправду дружили семьями. Но как-то раз зимою один дом погиб в огне; ушли в небытие и его хозяева. Берёза и тополь остались невредимыми, но горестными свидетелями человеческого несчастья. Ветер часто гнул их ветви в сторону пожарища, и они кланялись сгоревшему прошлому, застилая по осени чёрный след несчастья жёлтыми листьями. Но всё прошло, слёзы высохли. Пришли новые хозяева, вычистили пустырь и распахали его под огород. А деревья остались, и само время долго щадило их, и небо посылало молнии мимо могучих стволов.

         Тополь умер обычною смертью одряхлевшего старика – он уснул осенью и не проснулся весной. Перед смертью он хворал и зябко вздрагивал в непогоду; голосистая птичья мелочь, каждое лето резвившаяся в его листве, словно стала бояться больного исполина. И вот он мёртв, гол и недвижим. Береза ненамного пережила любимого друга. Её душа – если таковая есть у деревьев – тоже неприметно покинула наш мир.

         Печальные памятники несколько лет стояли у дороги. Недальновидные люди, новые хозяева села, казалось, не видели дальше собственных носов. Огромные стволы с тяжёлыми сучьями тем временем угрожающе накренились и готовы были обрушиться на дорогу. Они просили человека распилить их на дрова, они хотели подарить ему своё последнее тепло. Но прошли многие годы, прежде чем нашлись дельные руки.

         К тому времени и второй дом обветшал, из него выехали хозяева. Многие клёны и берёзы сгорели в печах ещё при них. Осиротевший дом стоит теперь один посреди небольшого поля на холме. Вокруг не осталось никаких строений, если не считать двух развалившихся хлевов и остатков забора. О том, что здесь когда-то жили и двигались люди, говорят только две полосы в траве: в прежние времена они были объездною дорогой. Слепые окна дома смотрят на неё из зарослей сирени; они плачут всякий раз, когда кто-нибудь проходит мимо; они долго провожают взглядом всякую тень. И непрошенная тяжесть наполняет сердце: неужели всё в жизни происходит для того, чтобы оставить запустение?

         Трудно пройти мимо мертвого дома; ещё труднее туда входить. Дверь болтается на ржавой петле, поскрипывая от налетающего ветерка. Широкие расшатанные половицы жалобно поют. Русская печь, некогда пылавшая весёлым пламенем, теперь смотрит подозрительно: не люблю, мол, когда приносят воспоминания о людях. В трубе подвывает ветер. Комнаты наполнены тенями, от движения которых становится страшно: иногда кажется, что призрак прошлого возвращается из небытия в пыльное пространство. Из углов потолка клочьями свисает старая паутина. И над всем властвует пустота, охватившая дом холодными щупальцами.

         Дом молча жалуется на старость и близкую смерть, рыдания сдавливают горло печной трубы, половицы тихонько всхлипывают, дверная скоба молит о рукопожатии. Тяжёлое раздумье перетекает в последнее прощание, и вот уже шаги выходят на никому не нужную, задушенную травою дорогу. Она ведёт в умирающее русское село, которое стремятся покинуть его обнищавшие жители. Последний поворот головы, последний взгляд в прошлое…

Дом стоит и плачет.

 

 

 

В ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ ВСЕЛЕННОЙ

 

Саня возвращался домой из школы. В который раз он думал о том, что начинает тихо ненавидеть уроки и учителей. Правда, домой ему тоже не очень-то хочется. И дело тут не в очередной двойке по истории, за которую отец грозился всыпать ремнём: до ремня обычно дело не доходит, батя погрозит да успокоится. Дома вообще бывать неприятно, отец с матерью вечно лезут со своими глупыми придирками. Однако Саня где-то слышал, что в детских домах ещё хуже: детей там бьют и скверно кормят. Выходит, жить с родителями не так уж плохо, а их придирки надо перетерпеть. И всё-таки хорошо бы поскорее вырасти и уйти от них!

Еще Саню раздражала музыкальная школа. Он чувствовал, что никогда не станет музыкантом, поэтому все эти ноты, гаммы, виолончели и рояли доводили его до молчаливого исступления. За каким чёртом родители заставили его пилить скрипочку? Чтобы меньше мозолил глаза по вечерам? Они хоть раз спросили сами себя, для чего ему музыка?

 

***

Когда Саня пришел домой, отец по своему обыкновению лежал на диване и смотрел по телевизору футбол. Саня никак не мог понять и объяснить себе это отцовское пристрастие. Как можно целыми часами наблюдать за двумя десятками дураков, пинающих мяч? Даже слышать звуки этой игры противно, не то что целыми вечерами пялиться в экран.

- Батя, тебя завтра в школу вызывают после уроков.

- Завтра не могу, лига чемпионов… А зачем я там понадобился?

- Как всегда, двойка по истории.

- Я же тебе говорил: учить надо внимательнее, запоминать!

- Да на какого рожна мне забивать голову этим мусором?

- Вижу, пора тебе ремнём всыпать. В следующий раз, если опять историю не выучишь, точно получишь! Неделю на задницу не сядешь, даже не сомневайся!

Тут в комнату вошла мать.

- Быстро переодевайся и мой руки. Поешь – и за уроки. Чтобы двойка была исправлена! Стараешься для него, стараешься, света белого не видишь… А от него никакого толку!

В прихожей задребезжал телефон.

- Иван, твоя мать звонит.

- Тьфу, как не вовремя! Ладно, включи громкую связь.

Из телефона послышался гневный бабушкин монолог:

- Не знаешь, как на лекарства наскрести, а эти сволочи яхты себе покупают, дворцы строят... Совсем обнаглели! Сталина на них нет!

Бабушкины разглагольствования были для Сани ничуть не интереснее звуков футбольного матча. Не жизнь, а мрак беспросветный!

*** 

Санин отец по выходным ходил в гараж, где можно было выпить со старым приятелем Петровичем.

- Мать, я в гараж. Жигулёнок посмотрю, зажигание что-то барахлит.

- Ага, за дурную меня держишь? Зажигание у него барахлит… Из-за твоего футбола мы уже лет пять никуда не выезжали! Знаю, зачем ты туда ходишь: с Петровичем водку лакать.

- Тише ты! Постыдилась бы при ребёнке!

- Сам стыдись, пьянь зелёная!

 

***

Петрович ловко разлил водку по стаканам. Потом сказал:

- Слышь, Иван, сосед зовёт завтра ворота варить. Денег дать обещает. Пойдём, а?

- Пойдём. Лишняя заначка не помешает. За что пить будем?

Петрович задумчиво посмотрел на содержимое стакана и неожиданно заявил:

- За детей, конечно. И за пенсионную реформу.

Иван посмотрел на Петровича как на слабоумного.

- Ты что, после вчерашнего не в себе?

- Я-то в себе, а вот ты, похоже, с луны свалился. Новости, что ли, не слушаешь?

- Ладно, без обид. Давай выпьем, потом расскажешь.

Приятели выпили, закусили, и Петрович начал:

- Со следующего месяца, слышь, начинается пенсионная реформа. Основная часть пенсии немного уменьшится, но к ней пойдёт надбавка за достижения детей. Её размер будет зависеть от того, сколько налогов платят твои дети. Налоги на добычу полезных ископаемых и на загрязнение окружающей среды не считаются. Зато учитываются все обязательные платежи для предпринимателей. И дорожный налог тоже. Даже воспитателям в детских домах будут так платить, только начислять станут по-другому. И будешь ты получать эту пенсию не в шестьдесят лет, а как только твой Саня начнёт работать и платить налоги.

- Кончай трепаться, Петрович! Ишь, нашёл дурака! Сегодня, кажись, не первое апреля.

Тут в кармане у Ивана запиликал телефон. Звонила его мать.

- Паразит ты, Ваня! Говорила я тебе, охламону: учись хорошо, старайся, а то не видать тебе приличной работы!

- Что случилось, мама?

- Что-что! Слышал, небось, про реформу-то? Я из-за тебя теперь нищей на старости лет останусь...

Пока мать отчитывала непутёвого сына, Петрович хитро посмеивался. Иван же ошалело смотрел на приятеля.

- Так ты что, Петрович, серьёзно? Про реформу?

- Эх ты, болельщик пустоголовый! Ничего не видишь, кроме своего чёртова футбола. Новости слушать надо, телезритель!

На Ивана словно затмение нашло. Он сел и замолчал, уставившись в одну точку. Даже водку пить не стал – расхотелось.

Петрович попробовал растормошить приятеля, но вскоре плюнул в сердцах и налил себе полстакана.  Теперь придется допивать бутылку в одиночку, будто пьянице. Кто ж его, дурака, за язык тянул?

 

***

В воскресенье утром, когда Саня поднялся, отец уже смотрел футбол по телевизору. Но как только отец увидел сына, то сразу позвал его к себе, даже телевизор выключил.

- Сядь-ка рядом, Саня. Пора нам с тобой поговорить о деле, а сам ты ко мне и не подойдёшь.

- Ты что, батя, решил всё-таки сходить в школу? Из-за истории?

- Нужна мне твоя история! Пойдём сегодня в гараж, поможешь мне ворота варить для соседа. Тринадцать тебе уже, а ты, балбес, никаким инструментом пользоваться не умеешь! Кстати, в музыкальной школе у тебя получается что-нибудь?

- Нет, батя, музыкант из меня точно не получится. Зря вы заставили меня там учиться.

- Это не я, это мать твоя так захотела. Я тоже думаю, что не быть тебе Кавакосом. Да и не девчонка же ты, чтобы скрипочку пилить. Займись-ка ты лучше самбо. Или ещё чем-нибудь мужским.

- Ну, это будет дороговато…

- Ерунда. Жигулёнка продадим, всё равно мы на нём не ездим. Только смотри, Саня, если в школе курить начнешь, ремнём точно всыплю. Ты у меня неделю на задницу не сядешь, даже не сомневайся!

Тут в комнату вошла мать.

- Вань, кончай ребёнку голову морочить. Саша, вымой руки, пойдём завтракать. Я испекла оладьи, какие ты любишь.

- Мама, батя, что это сегодня с вами? Что случилось?

Мать, как показалось Сане, ответила немного смущённо:

- Ничего не случилось. Что могло случиться? Просто мы с отцом тебя очень любим.

 

 

 

ВЕЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

 

Когда родители услышали, что Сергей собирается жениться на своей бывшей однокласснице, мать лишь коротко глянула на мужа и испуганно опустила глаза. Отец же рассердился не на шутку.

- Да кто она такая, твоя Светка? Стерва гулящая! В школе еле переползала с двойки на тройку, одни мальчики были на уме! Не смей даже думать об этой шалаве! А не послушаешься – выгоню из дома!

- Большая беда, - не подумавши, буркнул Сергей.

Отец сжал зубы и потряс кулаками.

- Ах, вот как?! Я давно подозревал, что тебе не терпится уйти от родителей. Легко вам сейчас живётся, не то что нам в молодости. Когда здесь работы не было, я в Москву на шабашки ездил, никакого труда не боялся. А вы теперь ни хрена не делаете и ни хрена не цените!

Младшие братик и сестрёнка, слышавшие гневные слова отца, дружно прыснули со смеху и убежали в детскую. Им было смешно оттого, что в нынешнее время всё было как раз наоборот: москвичи ехали на заработки в провинцию и вообще стремились переселиться в небольшие отдалённые городки. Чего хорошего в этой Москве? Огромные жилые массивы, выстроенные лет тридцать-сорок назад, совершенно перестали пользоваться спросом. В старых квартирах с маленькими убогими комнатушками невозможно установить бассейн и создать зимний сад – хоть хвойный, хоть фруктово-ягодный. Жилища в сто квадратных метров, когда-то считавшиеся едва ли не дворцами, сегодня, в 2050 году, казались уже не такими большими и уютными.

Отец резко махнул рукой и вышел, показывая, что разговор окончен и решение не подлежит обсуждению. Мать едва сдерживала слёзы от обиды за отца. И вдруг Сергею стало жаль родителей. Стоило ли с ними ссориться из-за Светки? Да и любит ли он её? Нет, не любит, и никогда не любил. Если быть до конца честным, то она ему даже не очень-то и нравится. Всё дело заключалось только в том, что Сергей уже давно, с седьмого класса, мечтал заняться с ней сексом. Кто же тогда из мальчишек их класса не хотел этого? А после выпускного вечера Сергей узнал, что Светка безумно хочет замуж. Важное дело! Слава богу, в наше время это совсем не сложно...

 

***

В маленьком магазине продавцом работал сам хозяин. На вечное объявление «требуется продавец» никто не отзывался. Чего хорошего могут предложить в этом занюханном магазинчике, когда работники требуются всегда и всюду? Тут не предложат ничего, кроме стабильной зарплаты и трёх обычных выходных – среды, субботы и воскресенья. На такие условия мог согласиться разве что полный неудачник или запойный пьяница.

Сергей вошёл в магазинчик. Рядом с привычным объявлением красовалось второе, побольше. «Сегодня при оплате суррогатами местной строительной компании предоставляются скидки на весь ассортимент товара. Размеры скидок указаны на ценниках».

Здесь следует пояснить, что в описываемое время в том городе имели хождение не только привычные рубли, но и ещё три вида местных денег, которыми преимущественно выдавали зарплату местные предприятия. Жители охотно ими пользовались, хотя их применение в других городах было невыгодным. В большинстве других городов тоже обращались подобные суррогатные деньги, которые все шутливо называли тугриками.

 На красивых ценниках, напротив цен в тугриках строительной компании, действительно были указаны размеры скидок. Впрочем, на эту уловку могли клюнуть разве что старички. Разница цен в тугриках и в рублях, даже со скидкой, в этом магазине не превышала курс обмена в любом банке. К тому же Сергей привык тратить рубли в первую очередь. Конечно, рублёвая инфляция давно не превышала двух процентов в год, однако тугрики, выпущенные хорошей фирмой, оказывались выгоднее.

Их маленькому городу с десятью тысячами жителей повезло. Здесь находилось училище, студенты которого в учебное время предпочитали селиться в незанятых новостройках, благо стены, отделанные прочной окрашенной штукатуркой, трудно было испортить. Поэтому в учебное время тугрики строительной компании совершенно не подвергались инфляции. Более того, владельцам «строительных тугриков» начислялись дивиденды за счёт аренды этих квартир. Правда, только в рублях, поскольку студенты тоже предпочитали тратить рубли в первую очередь.

 

***

Выйдя из магазина, Сергей опять вспомнил про утреннюю ссору с отцом. Нет, так дело не пойдёт, пора обзаводиться собственным жильём. Он давно мечтал добиться Светиной взаимности и не хотел так легко сдаваться. Вот уже три лета Сергей работал подсобником на двух стройках, и теперь на его счёте лежали 450 тысяч тугриков. За них, бывало, давали 700 тысяч рублей. А за 500 тысяч рублей продавали старенькую двухкомнатную квартиру.

Решено! Сергей побежал в агентство недвижимости. Работник агентства помог ему отправить через интернет заявку на аукцион дешёвого жилья. Сергею повезло: кто-то пожелал продать двушку с мебелью в центре города за 300 тысяч тугриков. Комиссия при покупке старых квартир составляла всего половину процента от их стоимости. Весьма неплохо! Ещё и на автомобиль деньги останутся.

Через час ключи и документы были в руках нового владельца. Квартирка оказалась чистенькой и ухоженной. Комнаты хранили следы тщательной уборки. Мебель напоминала ту, к которой Сергей привык с детства.

Итак, жильё у него есть. Теперь пора искать работу. Сергей хотел было вновь податься на стройку, но туда уже никого не принимали. Строительство жилых домов в районе прекратилось на неопределённое время в связи с избытком жилья.

В поисках хорошего места Сергей в который раз пошёл бродить по интернету. Самые интересные предложения поступали от крупных местных предприятий. Артель, производящая телефоны и гаджеты, каждый месяц возит своих работников на четырёхдневные экскурсии за счёт предприятия – всякий раз по новым маршрутам. Центральный городской универмаг обеспечивает своих работников бесплатным трёхразовым питанием, а также бассейном и спортзалом по выходным. Фабрика бытовых приборов установила своим работникам дополнительный выходной по четвергам. Все остальные предложения были не интересны.

И тут Сергей вспомнил, что приятель Саня, которого недавно уволили со стройки за пьянку, устроился на мебельную фабрику и звал его к себе: там мастер выдавал двухнедельную зарплату за каждого приведённого новичка. Значит, надо позвонить Сане. Но сначала неплохо бы поговорить со Светой – вдруг она что-нибудь дельное посоветует. И пусть заодно осмотрит их новые хоромы.

 

***

Саня приехал первым. Он критически осмотрел квартиру и заявил:

- Зря ты купил эту развалюху.

- Почему? – удивился Сергей. – Я ведь только до армии здесь поживу. Детей заводить со Светой не собираюсь, а эту двушку потом и бросить можно.

- Да ты хитрец, дружище! Но всё равно – зря ты её купил. Можно было снять такую же у Петровича, а коммунальные услуги оплачивать пополам. За аренду Петровичу платить не надо. Я ему давно советовал продать его двушку, а он всё отказывался. Говорил, что его родители всю жизнь на неё работали. Ну, коль нет ума, пусть пьёт зелёнку. Петрович – он и в Африке Петрович.

 

***

Розовые мечты Сергея рассеялись, едва Света переступила порог. Она обидчиво поджала губы, молча обошла всю квартиру, минуту постояла в раздумьях и, наконец, выпалила:

- Ты что, за дуру меня принимаешь? Или за шлюху? Мы же могли купить в ипотеку четырёхкомнатную, с бассейном и садом! Стали бы работать вдвоём, рассчитались бы за несколько лет. А раз ты купил эту дрянь, значит, со мной жить не собираешься. Я так и знала! И не трогай меня! И не звони больше!

Света заплакала и убежала. Сергей сидел подавленный и растерянный. Неприятные мысли точили его мозг. Неужели Саня проболтался? Ему Света вроде бы тоже нравилась... Получается, Сергей зря рассказал о своих планах приятелю?

Ну что же, пора возвращаться к родителям. Здесь делать больше нечего. И тут Сергей вновь с обидой подумал об отце. Если бы тот не взъелся из-за Светы, её можно было бы спокойно привести в свой дом и познакомить с родителями. Тогда она, скорее всего, и не догадалась бы, почему он решил купить эту злополучную двухкомнатную квартиру.

 

***

 

Итак, хорошего мужа из Сергея не получилось. Зато он был прекрасным старшим братом. Каждый день, вернувшись домой, он первым делом брался проверять домашние задания у младшего братишки Славика – школьника. На этот раз первой оказалась история. И Славик неожиданно попросил:

- Серёжа, объясни мне, что такое Великое экономическое чудо? Чего такого особенного мы нашли в денежных суррогатах временного обращения?

- Ну, это не так сложно, как кажется, - ответил Сергей. – Когда у предпринимателя много непроданного товара – любого подходящего, хоть квартир, хоть холодильников – он может заказать выпуск тугриков, обеспеченных этим товаром. В нормальной ситуации налоговая инспекция не сможет ему отказать. Тугриками можно выдавать зарплату, платить налоги и вообще оплачивать всё, что нужно предпринимателю. Когда тугрики потрачены – это значит, что товар фактически продан. Ну, а когда товар забирают за тугрики или рубли, то соответствующее количество тугриков обнуляется и компенсируется этим товаром или рублями, за которые куплен товар. Если же выкуплен не весь товар, то в заранее установленный срок – он определяется перед выпуском тугриков – остатки товара реализуются на открытом аукционе. То есть весь товар будет так или иначе продан.

- А что, до появления тугриков всё было по-другому?

- Раньше были только рубли. Они не были связаны с настоящим товаром. Где рублей было много, там повышали цены на товары, и многие не могли купить то, что хотели. Где рублей было мало, там товары продавались медленно, и многие опять же не могли купить то, что хотели. Из-за медленной торговли производители выпускали меньше новых товаров. Меньше товаров – меньше и рабочих мест. Ясное дело, если рабочих мест было мало, а претендентов на них много, то работников и не ценили, как сейчас, не создавали им хороших условий труда и не давали хорошей зарплаты.

- Тогда почему тугрики не ввели раньше? Или никто не понимал выгоды? Неужели люди были такие тупые?

- Что значит – были? Эти тупые ещё до сих пор не вымерли...

 

 

ИСТОРИЯ ОТВЕРГНУТОГО ЗАМЫСЛА

 

Саня проснулся ближе к обеду. Хорошо, подумал он, что бывает работа с графиком сутки через трое: один день трудишься, на второй отсыпаешься и двое суток свободен. Чем бы теперь заняться?

На глаза попался мобильный телефон. Саня протянул руку, взял телефон и перелистал старые сообщения. Внимание привлекло извещение, некогда пришедшее от оператора телефонной связи: «Уважаемый клиент, ваше предложение принято и направлено в соответствующее подразделение». После этого извещения минуло полтора года, но никаких подвижек по предложению до сих пор не наблюдалось. Пора вернуться к прежнему вопросу.

Саня уселся поудобнее и стал набирать текст сообщения: «Здравствуйте. Предлагаю вам внедрить новую услугу связи. Суть её в том, что первый абонент отправляет платный запрос ценой до двадцати рублей для разового определения местонахождения второго абонента, и тому приходит сообщение с запросом на его согласие; а в ответе первому абоненту указывается адрес или точка на навигаторе. Эту услугу можно подключать и отключать полностью. Она удобна, например, при доставке товаров из интернет-магазинов».

Саня отправил сообщение и в который раз подумал о том, что сейчас подобная услуга существует, но в неудобном для массового использования виде. Нужно подключать услугу определения местоположения другого абонента не на один раз, а надолго, потом её отключать и получать подтверждение, что отключение произошло. Это занимает много времени, заставляет волноваться о вероятности продолжения услуги с дальнейшим съёмом денег и передачей чужому человеку информации о положении абонента уже без его согласия. Иными словами, технически эта услуга уже осуществима, осталось только сделать её удобной для потребителей. В новом виде, рассуждал Саня, она должна занять четвёртое место по востребованности – после звонков, сообщений и выхода в интернет.

 

***

Переписка с операторами связи затянулась надолго. Сначала Саня довольно медленно набирал тексты, но вскоре приспособился. Однако операторы быстро прерывали диалог, и Сане приходилось вновь и вновь отправлять обращения. Очевидно, девушки-телефонистки, столкнувшись с необычным предложением, на которое нельзя дать стандартный ответ, не хотели напрягать свои очаровательные головки и отрывать от стульев свои прекрасные попки. Правда, иногда телефонистки начинали перечислять существующие аналоги Саниной услуги и пытались отделаться фразой о том, что других вариантов нет. Но Саня не сдавался. В конце концов очередная телефонистка сообщила, что Санино предложение передадут разработчикам. Вдруг она не обманула? А другая попыталась проявить юмор: «Спасибо за обращение. Желаем вам летнего настроения. Чаще гуляйте в хорошую погоду. Мы рады, что вы с нами!» Саню не расстроила эта наивная попытка телефонистки самоутвердиться: после этих слов ей, видимо, стало не так обидно за свою невеликую сообразительность.

Похоже, в прошлом году Санина новация всё же доходила до разработчиков. Однако, судя по всему, их не вдохновила мысль принять предложение со стороны и тем самым признаться в собственной неспособности додуматься до столь очевидного решения. Саня подумал, что ещё лет двадцать назад люди были намного умнее. Но с этим, видно, ничего не поделаешь.

В прошлый раз один из операторов связи пообещал, что рассмотрит это предложение в перспективе и, очевидно, сразу забыл о нём. В другом случае оператор вообще игнорировал обращение. Саню не оставляло ощущение, что все его усилия тратятся впустую. Можно, конечно, предложить эту простую новацию телефонным компаниям за пределами столицы, и не только отечественным, но и иностранным. Если хоть одна из них воспользуется новой услугой и получит общеизвестный результат, то пользу новации поймут и оценят руководители большинства телефонных компаний. Или сделают вид, что поняли, и оценят только прибыль, потому что Саня до сих пор никого не сумел убедить простой логикой и нормальными словами. Наверное, нужно бесконечно продолжать мозговую атаку на операторов, лишь тогда этот труд принесёт пользу. Или дело безнадёжно, как обучение кота азбуке?

 

***

Прошло несколько дней. Проснувшись после очередных трудовых суток, Саня привычно взялся за планшет, чтобы побродить по интернету, но к своему огорчению обнаружил, что интернет не работает. Оказалось, что он забыл внести очередной платёж. Виртуальными способами оплаты услуг Саня никогда не пользовался, потому что не доверял им. В ближайшем пункте приёма платежей взимали комиссию, чего Саня тоже старался избегать. Потому он выкатил свой старенький велосипед и поехал в салон оператора связи.

За стойкой стояла симпатичная девушка с умным личиком. В Саниной голове сверкнула интересная мысль. Он начал говорить нарочито сбивчиво и, пока пополнял счёт, успел задать девушке несколько вопросов об услугах связи. Разумеется, девушка не заподозрила подвоха и стала подробно отвечать на вопросы. Пока она говорила, Саня внимательно наблюдал за нею. Перехватив его взгляд, девушка немного покраснела и опустила глазки, но сумела сдержать эмоции и, похоже, уверилась в том, что ей удаётся держаться непринужденно. По крайней мере, Саня не заметил ни малейшего намёка на возможность флирта. Было ясно, что просить у девушки номер её телефона или предлагать ей сходить на пляж совершенно бесполезно: она ещё больше раскраснеется, но непременно откажется. Нужно было найти другой подход. Саня посмотрел по сторонам: в салоне никого не было. Тогда он спросил неожиданно твёрдо:

- Скажите, вы общаетесь со своим начальством?

- Очень редко. А почему вас это интересует?

- Я хочу внедрить новую услугу связи, но не могу достучаться до здешних операторов.

Девушка внимательно посмотрела на Саню, явно заинтересовавшись его словами.

- У меня есть краткое описание. Могу сейчас же отправить его сообщением на ваш телефон. Если сочтёте моё предложения дельным, покажите его кому-нибудь из начальства, кто поумнее. Может быть, и вам и мне повезёт: ваша компания заработает деньги на моей новации, вы сделаете карьеру, а я получу признание.

Девушка согласилась. Саня отправил описание услуги на указанный ею номер и ушёл, провожаемый долгим взглядом.

 

***

Через два дня, когда Саня был на работе, ему позвонила Аня. Сначала он не понял, кто она такая, но потом сообразил, что это его новая знакомая из салона связи. Аня сказала, что не смогла до конца вникнуть в суть описания. Саня предложил встретиться возле её салона вечером следующего дня. Договорились, что он проводит девушку домой и по дороге всё ей объяснит. Саня опять подчеркнул, что нуждается в её помощи и добавил, что ему больше не на кого рассчитывать. Однако в Анином голосе слышались нотки холодности и недоверия.

За три минуты до назначенного срока Саня был на месте. Он не стал заходить в салон, чтобы не смущать девушку, и та оценила Санину сдержанность. А он в свою очередь по достоинству оценил стройную фигурку Ани. Правда, одета она была слишком строго, будто нарочно старалась показать, что встреча с Саней – сугубо деловое свидание.

- Что означает фраза «можно подключать и отключать эту услугу полностью»? – спросила девушка. – И чем предлагаемая вами услуга отличается от ныне действующих?

- Когда я говорю о полном подключении и отключении услуги, я имею в виду то, что она позволит получать запросы на подтверждение от разных абонентов, желающих узнать моё местонахождение. После разового определения тому же абоненту для нового определения надо будет повторно отправлять запрос, и мне опять придёт сообщение с вопросом, разрешаю ли я ему определять моё местоположение. При отключении услуги абонент не сможет этого сделать, а мне перестанут приходить сообщения с вопросом. Моя новация позволит отслеживать курьеров на маршрутах, а ревнивые жёны получат возможность быстро находить своих мужей.

Этой шуткой Саня хотел развеселить девушку, но Аня оставалась серьёзной.

- Теперь мне всё ясно, - сказала она. – А вот и мой дом. Спасибо, что проводили. До свидания.

Сане ничего не оставалось, как попрощаться и уйти.

 

***

Назавтра у Сани был второй выходной. С самого утра он наслаждался бездельем, а в полдень неожиданно позвонила Аня. Теперь её голос казался радостным и удивительно звонким. Аня сказала, что директор салона связи, которому она отдала описание Саниного предложения, сообщил о нём вышестоящему руководству. Не прошло и двух часов, как Ане ответили, что новация понравилась начальству и в ближайшее время её начнут использовать. Самой ей обещают должность исполнительного директора, а Саню хотят пригласить для беседы в дирекцию.

- Приезжай ко мне в салон, – проворковал нежный голосок.

Дорога заняла минут пятнадцать. А пока Саня весело катил на своём велосипеде по улицам, ему пришло сообщение из дирекции оператора связи. Оператор подтверждал, что предложение скоро будет принято в работу и просил сообщить, когда Сане удобно приехать для беседы.

Наконец-то! Даже десятая доля процента прибыли, получаемой от новой услуги по всей стране (а может быть и по всему миру?!), обеспечила бы Сане безбедное житьё. Но даже если телефонные компании ничем его не отблагодарят, то возможность ссылаться на авторство новации облегчит продвижение других его задумок. А их у Сани много.

Аня встретила его радостно, но как-то уж слишком вежливо. А ведь он надеялся на большее!

- Видишь, Аня, это уже успех, - сказал Саня. – Пусть пока небольшой, но успех. Его нужно отпраздновать. Приглашаю тебя вечером к себе на чай с тортом.

Аня зарумянилась и опустила глаза.

- Сегодня я занята… Ты позвони мне на днях, может быть, найду свободное время.

- Хорошо, - сухо ответил Саня и вышел не попрощавшись.

 

***

Прошли две недели. Почти всё это время Саня переживал свои неудачи, хотя изо всех сил старался забыть их. Беседа в дирекции прошла скучно и не привела ни к чему определённому. Руководитель сотовой компании уверял, что Санина новация весьма перспективна, но о сроках её внедрения выражался туманно. О Санином проценте с прибыли он тоже говорил как о чём-то далёком и неясном: посмотрим, увидим, решим в рабочем порядке. Аня, похоже, тоже забыла о нём. Саня дважды звонил ей, но та не отвечала.

И вдруг Аня позвонила сама. Она была явно расстроена, говорила сбивчиво и неуверенно. Оказывается, на недавней вечеринке в честь какого-то юбилея компании Аня разговорилась с одним из её учредителей и подробно рассказала о Саниной новации. А спустя несколько дней директор салона связи заявил, что намерен уволить её, чтобы впредь неповадно было прыгать через голову начальника, и посоветовал найти новую работу.

- Что мне теперь делать? – со слезами в голосе спросила девушка.

- Не знаю, - как мог бесстрастно ответил Саня. – Мне жаль, что так получилось, и я действительно не приложу ума, как быть.

И тут произошло то, о чём Саня давно мечтал, но на что уже не смел надеяться.

- Саня, зачем ты так? – в волнении воскликнула Аня. – Давай встретимся, погуляем… Мне так грустно одной!

 

 

 

РОЖДЕННЫЙ ДРЯНЬЮ

        

Я стал сочинителем из-за дряни и хамства. Многое в нашей жизни происходит не благодаря чему-либо, но вопреки оному. Так случилось, что мои первые литературные опыты появились оттого, что окружавшие меня люди, возомнившие себя творцами, занимались не тем, чем должны были по своим способностям, и потому плоды их деятельности никого не удовлетворяли, никому не помогали, несли в себе недоброе начало и этим причиняли вред.

         В ранней молодости я увлекся мистической поэзией и начал искать собратьев по увлечению. В нашем городе тогда работал единственный литературный клуб, где, как говорили, царствовала свобода творчества. Там-то я и окунулся по уши в дрянь. Ни о какой свободе не могло быть и речи: руководители клуба оказались членами официальных писательских организаций. За неимением собственного таланта каждый из этих почивших на лаврах писак занимался критикой начинающих сочинителей и признанных классиков. В клубе часто звучали слова, произносимые ни к селу ни к городу, но обязательно с умным видом: «эклектичный», «имманентный», «семантический» и «трансцендентальный». Члены клуба критиковали поэзию Пушкина за то, что «в ней  много лишнего и пустого, много налито воды; она неприемлема в наше стремительное время». Взамен они предлагали «гражданскую лирику» и «кухонные романсы», примитивные по замыслу и строю стихи, герои которых – то старик, торгующий картошкой на краю тротуара, то старуха, которую не любят внуки, то беременная женщина, рассуждающая о смысле жизни, то зрелая дама, мечтающая о муже и чайнике со свистком – непременно выступали выразителями глупейшей обывательской морали, которую в концентрированном виде выносил в конце всякого стихотворения его автор.

Тогда-то я впервые серьёзно задумался над интересным положением творческой личности. Ведь провозглашённая моими новыми «покровителями» «гражданская лирика» изначально заключает в себе некрасивое противоречие. Литература, по моему мнению, как и всякое искусство, имеет три сущности, три направленности действия: первая возвышает человека, вторая ругает и заставляет задуматься, а третья – главная – переворачивает мировоззрение, дабы путём создания будоражащей дисгармонии вывести человека из застоявшегося болота догм и стереотипов на путь поиска новых – гармоничных – форм проявления его духовного мира. Лирика обычно возвышает человека; воспринимая ее, он думает о добром и красивом, пусть и с оттенком грусти, о светлом, пусть и несостоявшемся в его жизни, наконец, о любви, пусть и безответной. А всё поэтическое следует понимать как духовное и божественное, но не столько умиротворённо созерцательное, сколько рвущееся в свет из глубины неравнодушной творческой души. Гражданин же – понятие сугубо обыденное, конкретное, официальное, чуждое творческой стороне человека. Оттого и понятие гражданской лирики я вынужден считать нежизнеспособным искусственным гибридом условных противоположностей. Ведь действительно: что может возникнуть на стыке интуитивного и рационального, когда эти сущности не взаимодействуют, но противостоят вследствие насильственного и бездумного соединения? Тут уже можно говорить не только о ненужности гражданской лирики, но и о её безнравственности, ибо нельзя представлять душу человека нагромождением всякой всячины. Когда я говорил об этом, меня старались не понимать. И я ушёл из клуба, и пошёл вдаль бесцельно, ибо не имел тогда никакого творческого пристанища.

Ворваться в мир литературы мне не удалось; не пустила человеческая дрянь. Тогда я решил стать журналистом, дабы навострить перо и уши. Я поступил в университет и начал учиться. А по вечерам я писал статьи в крупную и широко известную газету. Получалось неплохо, меня много печатали, хотя во мне долго не было той искры, которая воспламенила бы меня подлинным интересом к новой профессии. Однако вскоре свершилось чудо! До сих пор из университетской жизни чётче всего помнится мне именно этот эпизод; у нас в то время начинались занятия русской словесностью, то есть литературой и языком.

В лекционный зал вошла солидная дама лет пятидесяти, села за преподавательский стол и представилась:

- Светлана Михайловна.

Затем окинула нас орлиным взором и заметила, что в зале только один мужчина. Это был я. Она остановила взгляд на мне, прищурилась и спросила:

- Как твоё имя?

- Александр, - ответил я.

- Встань, Саша, когда отвечаешь преподавателю!

Такое обращение показалось мне хамским. Я решил принять бой и поставить зарвавшуюся даму на место.

- Я встану, Света, но и тебя попрошу о том же.

Даму аж подбросило.

- Какая я тебе Света? Ты не имеешь права мне тыкать!

- Хорошо, я принесу вам извинения после того, как вы обратитесь ко мне с должной учтивостью.

- Не тебе об этом рассуждать! Я старше тебя! Я поседела на учительской работе!

- Старость и мудрость не всегда приходят вместе. Есть старинная пословица: до старости дожил – ума не нажил. У многих стариков седина напоминает плесень на мозгах.

- Значит, ты считаешь себя умным? Считай. Но в жизни ты пока никто, а я всё-таки заслуженный педагог.

- Да, я никто, если не считать того, что мои статьи печатают в самой успешной газете и их читают пятьдесят тысяч человек. Мало кто из наших журналистов может похвастаться подобным достижением.

- Журналист ты у себя в редакции. А как только ты перешагнул порог университета – ты студент, и не более того.

- Вот это прекрасно! Когда человек идет к двери уборной, он – личность; но едва перешагнул порог уборной – он засранец, и не более того.

Мы расшумелись не на шутку. Я думал, что после такой дискуссии с университетом будет покончено, но вышло иначе: я выучился, а Светлану Михайловну руководство попросило покинуть заведение. Думаю, причиной этого  стал не спор, а дрянной характер упомянутой дамы. Самое главное то, что после этого словесного поединка мой творческий огонек запылал в полную силу и мои литературные успехи не заставили себя долго ждать. Вскоре я стал ещё более известным журналистом, а затем – поэтом и прозаиком.

 

 

 

ВОРЫ

 

Я сегодня пьян, простите. Это со мною бывает нечасто, просто случай нынче подходящий. Меня, видите ли, обворовали. В который уже раз? Можно посчитать. Хотя нет, лучше я расскажу всё по порядку; на меня что-то разговорчивость нашла. Почешу язык, полегчает, а то не знаю, как жить дальше.

Я крестьянин. Фермер, если хотите. Стал таковым в смутные времена, когда рухнуло великое государство, когда народ унизили, ограбили, оставили нищим на произвол судьбы, когда началось повальное пьянство, повсеместные разбои, и над всем этим царил беспредельный произвол властей. Наши души, привыкшие к мирной, спокойной, надёжной жизни, вывернули наизнанку; мы стали думать только о наполнении брюха, стали учиться изворачиваться и вырывать друг у друга кусок из горла. Самые наглые вышли в люди: деловыми назвались и купцы и грабители.

Вот в такие времена я растил картошку, которую затем продавал. Помощи ждать не приходилось; работал на стареньком тракторе в одиночку, на износ, почти не спал, ел кое-как. Только через два года, накопив приличные деньги, но растратив половину здоровья, открыл собственное хозяйство. Сразу же купил новый трактор. И в первую же ночь меня обворовали, поснимали с трактора всякие мелочи, а ведь он стоял под самыми окнами дома! Было не столько накладно, сколько обидно – с непривычки. А потом, верите ли, стал привыкать к ворам, как к необходимому злу. Об этом дальше.

Я решил построить надёжный гараж из бетона и железа, с крепкими воротами, тем паче, что вслед за трактором я купил новенький грузовик. Уже и плиты для пола и стен привезли, уже и площадку подготовили; машину я оставил на этой самой площадке, всего на одну ночь! А утром и её обворовали, на этот раз куда серьёзнее… Воры оставили на песке множество следов от сапог, окурки, жжёные спички. Я вызвал милицию; с её представителями приехал и следователь. Вся компания потопталась на месте, разводя руками: где, мол, искать их, этих воров, они уж, наверно, всё сбыли и пропили! Мол, поищем, конечно, но не надейся. Может быть, и найдём, местные работали, ясное дело. Да всё равно придется отпустить, ничего не докажешь. В тюрьму? Ха-ха, не смеши, дядя, прошли те времена. Сам охраняй своё добро, растяпа! С тем и уехали.

Да, раньше сажали в тюрьму, наказывали жестоко; зато теперь представители государства расписались в собственном бессилии, расписались нагло, в лицо, да еще со смешком: сам дурак! Была у меня даже такая мыслишка: уж не вступает ли милиция в сговор с ворами? Воры делятся украденным, и милиция их не трогает, а иногда и прикрывает. Но если это так, то где выход? У многих моих знакомых и односельчан крали добро средь бела дня, у одного соседа – он работал в огороде возле дома – за полчаса вынесли всё барахло, даже посуду. Ни одного вора милиция не нашла; я думаю, их и не искали.

Я всё же выстроил огромный гараж – настоящую крепость; спрятал в нём всю свою технику и вздохнул спокойно. И зря! Воры залезли в него по гнилой лестнице через верхнее окно, умудрившись выломать раму на пятиметровой высоте! Где они нашли эту сучью лестницу, как они не свернули себе башку? Как они смогли вынести через небольшое окно несколько автомобильных колёс, полцентнера медного кабеля и ещё кучу всяких нужных мелочей? Да ещё и нагадили на пол! Следователь – и тот удивился не меньше моего, но потом раздражённо назвал меня болваном; да и я в долгу не остался. Ясно: никто и в этот раз не искал похитителей.

Я напился водки до бесчувствия, первый раз в жизни; в мозгу крутилась одна мысль: как жить дальше? Воры тащат всё, что под руку попадёт; власти их не ищут, лишь ругают меня за ротозейство. Скоро меня лишат всего, что заработано моими руками, умом да горбом; жрать же и пьянствовать станут те, кто не имеет к моему добру никакого отношения. Так почему же, скажите мне, эти паразиты безнаказанно пьют мою кровь, подобно вшам и глистам? А я не могу ничего поделать: тот же паршивый следователь объяснил мне, что я сам сяду в тюрьму, если поставленная мною ловушка убьёт или искалечит вора.

Через несколько лет хозяйство моё пришлось закрыть. Правда, в этом мне гораздо больше, нежели доморощенные воры, помог наш главный грабитель – государство. Теперь кто-то по ночам крадёт картошку из моего огорода. У меня есть маленькое духовое ружьецо; человека из него убить невозможно. Сколько раз я мечтал подкараулить негодяя и хотя бы напугать его до полусмерти! Но не хочу идти в тюрьму из-за подонка, на стороне которого – закон. А вчера кто-то выкопал и украл металлический столик с могилы моих родителей…

 

 

 

ИЗГНАННЫЙ

 

Я – изгнанный. Мои ровесники не желают иметь со мною никаких дел. Да что ровесники! Даже пожилые, наученные жизнью люди не могут долго находиться рядом со мною. У меня нет ничего общего с нормальными людьми. А ведь когда-то были и друзья, и подружки, и весёлые компании, и шумные застолья…

Однажды я прекратил шляться по кабакам, дискотекам и ночным клубам. Однажды я бросил пить спиртное и курить табак. Однажды я отказался от общепринятой пищи, став вегетарианцем, а потом и сыроедом. Однажды я отключил в моём доме телевидение, выбросил диски с американскими фильмами и музыкальной попсой, раздарил знакомым модные шмотки…

И всё! Я перестал быть интересным! Я перестал быть своим! Люди начали шарахаться от меня, называя сектантом и психобольным. Бывшие подружки и другие женщины теперь не хотят видеть во мне мужчину, хотя в половой сфере у меня всё более чем в порядке. Оказалось, что современным женщинам не нужен мужчина, который не стремится заработать много денег, построить карьеру, купить большую квартиру и дорогой автомобиль; они плевать хотели на мужчину, не желающего удовлетворять их неуёмные потребительские аппетиты. Что касается мужчин, то они уверены, что я болен. Разве здоровый человек откажется от стакана водки, бутылки пива, кальяна и шашлыка? «Настоящий мужик должен есть мясо и уметь опрокинуть рюмку». Как им объяснить, что мужик – это грубый и хамоватый простолюдин, а я – культурный мужчина? Но когда я называю себя мужчиной, да ещё культурным, окружающие видят в этом глупое манерничанье.

Я не хочу убивать себя алкоголем, табаком и ядовитой «пищей» из больших магазинов! Я не хочу посвящать мою единственную жизнь добыванию денег! Мне противно топтать ближнего ради высокой должности! Я не желаю иметь автомобиля, который делает своего владельца ленивым дегенератом, хроническим пациентом врачей-убийц, не могущим нормально облегчиться в туалете, экологическим засранцем, оскверняющим воздух, воду и землю! Я не хочу пялиться в телевизор с его научно-популярным враньём, отупляющими сериалами и насквозь лживыми новостями! Я не желаю смотреть бездарные американские фильмы, слушать тупую попсу, читать омерзительные книги современных писателей-извращенцев, играть в дебильные компьютерные игры! Я не могу носить на себе модные петушиные наряды, особенно драные джинсы, и кучу всяких побрякушек!

Я люблю классическую русскую литературу, старые советские фильмы и талантливую музыку прошлых столетий. Я предпочитаю простую и скромную одежду «в духе СССР», но чистую, опрятную, тщательно отглаженную. Я употребляю простую и грубую природную пищу без излишеств. Я не позволяю себе смешаться с потреблятской массой постиндустриального общества и всегда остаюсь собою, сохраняя свой внутренний мир целостным и свободным.

Это глубоко противно окружающим. Во мне, будто в зеркале, они видят отражение своей слабости, порочности и обречённости. Из-за этого они боятся меня и избегают моего общества. Они привыкли жить в стаде подобных себе недоумков, и это стадо предпочло свободной творческой жизни саморазрушение и медленное самоубийство. И потому я – изгнанный. Или избранный?!

 

 

 

НОВАЯ РУССКАЯ АЗБУКА

 

А. Алчущий архиепископ.

Б. Бестолковое быдло.

В. Вонючий воздух.

Г. Глоток горькой.

Д. Добыча демократии.

Е. Европейская ерунда.

Ё. Ёлочный ёршик.

Ж. Жертвы жадности.

З. Зимнее замерзание.

И. Исповеди идиотов.

Й. Йота йогурта.

К. Кредитная катастрофа.

Л. Льстивое лизание.

М. Мания мужеложства.

Н. Нервное недоумение.

О. Оглупление общества.

П. Правление подлецов.

Р. Растление роскошью.

С. Статистика суицида.

Т. Тупое терпение.

У. Умственный упадок.

Ф. Футбольный фанатизм.

Х. Хвастливое хамство.

Ц. Царственные церемонии.

Ч. Чёртовы чучела.

Ш. Шутовской шабаш.

Щ. Щеголеватые щелкопёры.

Э. Энергетическая элита.

Ю. Юродивое юношество.

Я. Ядовитые языки.

 

 

 

ОДНОСТИШИЯ

 

Зачем я возбуждён? Так ты оденься!

 

Что, в душ опять?! Ну, милка, ты грязнуля!

 

Ты б отдалась мне лет на двадцать раньше…

 

Кишки прочистил… Мимо унитаза…

 

Я ел бы мусор, только он невкусный.

 

Тебе десятый год уж двадцать восемь…

 

Я – не мужчина?! Ладно, мастурбируй…

 

Хочу, чтоб между ног велосипед был!

 

Тебе бы за корсет да стекловату!

 

О, если б онанизм давал доходы!..

 

 

 

ПОЭТИЧЕСКАЯ ТЕТРАДЬ ИВАНЫЧА

 

Корова на муху слегка наступила,

А муха корову в ответ укусила.

 

***

 

Я помню – ты шагала с голой задницей,

Развратным завлекая организмом…

Ты зря старалась, ты мне не понравилась:

Любовь с тобой страшнее онанизма!

 

***

 

Страдал я, горестно рыдая,

Склоненный скорбною главой…

Слеза, соплю перегоняя,

На влажный пуп текла рекой…

 

***

 

Люби меня как я тебя!

А там посмотрим, тру-ля-ля.

Люби меня как я люблю –

И что-то там, тюрлю-тюрлю…

 

***

 

О, прелестная блудница,

Приласкай любовный жезл!

Погляди, моя девица,

Как он рдеет между чресл!

 

***

 

Взял жену с ужасно страшной рожею –

Даже краше баб видал в гробу!

Прикрываю по ночам рогожею

И, брезгливо скорчившись, любу.

 

***

 

Знают тёти, знают дяди,

Знают даже нелюди:

Жопа – это то, что сзади,

Писька – то, что спереди.

 

***

 

Дева прячет свои тити

В пышные шелка.

Тити, тити, отдохните

От любви пока!

 

***

 

Мой сыночек, милый котик,

Раскрывай пошире ротик,

Я туда засуну кашку –

Преврати её в какашку!

 

 

***

 

Далеко заплыл пловец –

Всякое случается:

Сом отгрыз ему конец,

А щурёнок – яица.

 

***

 

Красный пенис из ширинки

С круглою головкой

Так и рвётся до вагинки –

До чего же ловкий!

 

***

 

Девчонка духами побрызгала пах,

Чтоб вместо миазмов цветочками пах.

 

***

 

Обидели родители –

Рыдает бедный сын!

Родители все пидоры,

А дети – молодцы!

 

***

 

Ты посмотри, какая я

Вся личиком прекрасная,

Сисястая, жопастая,

И вообще звездастая!

 

***

 

Очень мордою ты страшен –

В гроб кладут, пожалуй, краше!

 

***

 

Мальчик однажды чего-то нашёл –

Съел поскорее и дальше пошёл.

 

***

 

И нет сознанья краше:

Ё не моё, а наше!

 

***

 

Если б кошки были мышки,

Ели б не мышей, а книжки.

 

***

 

На бутылке слово ГОСТ

Прочитал как слово ТОСТ.

 

***

 

Жизнь уходит во вчера

С вечера и до утра.

 

***

 

Звезда – просто супер,

От жопер до пупер!

 

***

 

Да спасёт тебя вода,

Неподмытая звезда!

 

***

 

Ждал милую девушку, глядя в окно.

Она не пришла – я залез на него.

 

***

 

На повестке дня вопрос:

Кто же свистнул наш навоз?

 

***

 

На тебя, бессовестную гадину,

Я пойду пожалуюсь Бен-Ладену!

 

***

 

Какое ты дерьмо, какая ты зараза!

Ты пакостнее пакости в два раза!

 

***

 

Я расскажу вам каламбур:

Я телом бел, а калом бур!

 

***

 

«Что за жердь торчит такая,

Портит спальни интерьер?»

«Успокойся, дорогая,

Это мой набухший фер!»

 

***

 

На щеках – румянец розов,

А в глазах – речная синь…

Так прими же, крошка, позу,

Ножки белые раздвинь!

 

***

 

Плачет милая Наташа,

Слёзы льются по щекам:

«Ты, мой муж, собаки гаже –

Материшься будто хам!»

 

***

 

С грядки на грядку, с грядки на грядку –

Зайка ворует морковку.

Он поспешает сегодня на глядки,

А без подарка – неловко…

 

***

 

Сидит ворона – ветка гнётся.

Сейчас ворона навернётся.

 

***

 

Страшный разбойник на Васю напал,

Рот ему крепко ладонью зажал,

Сунул в мешок, потащил в тёмный лес…

Вася проснулся – разбойник исчез.

 

***

 

Дети гуляли вдоль яркой витрины,

Падало с крыши на них пианино –

Не долетело и замерло вдруг…

Саечка, дети мои, за испуг!

 

***

 

На унитазе сестрёнка стояла,

Но поскользнулась и в дырку упала.

Братик за нею нырнул в унитаз –

Плавать умел он, сестрёнку он спас.

 

***

 

Ты даришь мне опять шампунь,
Носки, трусы и гель для душа?!
Ты в жопу их скорей засунь!
Себе засунь! Отнюдь не мужу!

 

***

 

Русский язык, если выбросить мат,

Вмиг превращается в скучный доклад.

Мы ж никого, братцы, не материм:

Мат – наш язык! Мы на нём говорим.

 

***

 

Главу алкоголик печально склонил:

- Вернуть бы рубли, что за жизнь я пропил!

- И что бы ты сделал? – приятель спросил.

- О, сколько бы водки тогда я купил!

 

***

 

К художнику как-то явился клиент –

Мол, изобразите библейский момент!

Но просьба была необычной слегка:

Адама и Еву… Во время греха!

 

***

 

Спросил старшина в командирском порыве:

- Что станете делать при ядерном взрыве?

- Глазеть на него! – отвечали солдаты. –

Такое ещё раз увидишь когда ты?

 

***

 

Две ноздри в твоём носе – вернее, в носу –

Два в грядущие таинства входа…

Ясны очи мои к ним теперь поднесу

И узрю в них пещерные своды.

 

***

 

Что написано пером -
Не исправишь топором.
Но того, кто написал,
Я б срубил и обтесал!

 

***

 

К нам намедни приезжала

Из Москвы певичка:

Жопу, сиськи показала –

Спеть забыла, птичка!

 

***

 

Гусь не хочет. Утка – тоже.

А индюк хотел – проспал.

Бобик пробовал – не может,

Только время потерял.

 

***

 

Горбатый карлик топнул хилой ножкой –

И мне смешно, я дико хохочу.

О, подавись, проклятый, хлебной крошкой!

Я этого давно уже хочу.

 

***

Было осенью нежарко –

Я надел своё пальто,

И, когда гулял по парку,

Под воронье встал гнездо.

 

В том гнезде сидела птица,

Невоспитанная мразь.

Вот решила облегчиться,

Из телес извергнуть грязь.

 

Не предусмотрев манёвра,

Я стоял и обтекал,

А ворона, эта прорва,

Долго вниз роняла кал.

 

Третью скорость взяв, помчался

Смыть я птичий экскремент.

Зря так чисто одевался –

Стал грязнулею в момент!

 

***

 

Тебя я сильно полюбил –

Любил тебя, что было сил.

Потом иссяк избыток сил –

Тебя я тут же разлюбил.

 

Когда тебе я стал не мил,

Тогда другую полюбил.

Я долго был ей люб и мил,

Пока её не разлюбил.

 

Я без любви недолго жил

И вскоре третью полюбил,

Потом с четвёртой согрешил

И третью разлюбить решил.

 

Я стал умней, и что есть сил

Тебя я снова полюбил.

Зачем я годы погубил

На то, что без ума любил?

 

***

 

Чудо природы – котяра хвостатый!
Гамма великая чувств и манер!
Он будто думка иль коврик мохнатый
Наш украшает собой интерьер.

Он нас спасает от лишнего веса,
Уничтожая запасы еды;
Он расширяет наш круг интересов,
Шерсти везде оставляя следы.

Он заставляет блюсти гигиену,
Кал выгребать из щелей и углов...
Как хорошо, что не может на стены
Гадить сей зверь! А поср.ть он здоров!

Он покупать заставляет паласы,
Кресла, обои почаще менять:
Чешутся когти у этой заразы!
Надо же ими чего-нибудь драть!

Кошку захочет – подай ему даму!
Хоть по помойкам шуруй, да найди!
Воет, подлец, что твоя пилорама –
Уши оглохнут того и гляди.

Если же выскочит серая мышка,
Вскочит повыше, от страха дрожа.
Наглости вмиг и спесивости крышка –

В пятки уходит блатная душа!

 

***

 

Легли мы. Я просил тебя отдаться.

Ты согласилась. Мы в любви слились.

И надо ж было тут конфузу статься –

Когда моя душа стремилась ввысь,

 

Шепнула мне любимая Наташка:

- Ты не ругайся… Кушать я хочу…

Уж страсти нет – я думаю о кашке.

Пусти меня поесть, озолочу!

 

И убежала кашкой объедаться,

Я ж в ожиданьи сладостном лежал…

Конечно, мне пришлось и посмеяться,

Когда мой… дух в бессилии упал.

 

***

 

На крутом холмистом склоне

Стихоплёт дурной лежал.

В облаках летели кони…

Так стихами он писал.

 

Поразить, видать, желая

Нас своею глубиной,

Он мечтал, в цветах рыдая,

Землю внутрь втянуть ноздрёй.

 

Издевался он над нами:

То ходил он на ушах,

То раздумывал ногами,
То сидел на волосах,

 

То он кожей рук холодной

Попросил закрыть глаза –

Этот парень сумасбродный

Слишком верил в чудеса!

 

Но не только над бумагой

Стихоплёт в бреду корпел:

Он, исполненный отвагой,

Дурь свою со сцены пел,

 

Прыгал, падая на спину,

Растворял ворота глаз…

Я б ему какашку кинул

Между створками как раз!

 

Пусть, ворота протирая,

Он свою забудет жуть.

Кони в небе не летают!

Носом землю не втянуть!

 

Мать, возьми его обратно

И коня роди на свет!

Пусть он ест траву бесплатно,

Но не пишет всякий бред!

 

***

 

Перед сексом неплохо б раздеться!

Правда, в шубе я тоже могу.

Но и в ней не боюсь перегреться,

Коли секс то в мороз, то в пургу.

 

Секс в сугробе… Таков север дальний!

Лишь бы только не мёрзла жена…

В минус тридцать интим экстремальный –

Оттого нам и шуба нужна.

 

Секс люблю я – губища не дура –

Летом, осенью, ранней весной.

Только низкая температура

Заставляет одеться зимой.

 

***

Между нами мелькают фантомы,
Злобный пепел вдыхают собаки,
А кудрявые синие свиньи
Пробираются в мир анархизма.

Ах, разбитая старая лодка,
Пучеглазо лежащая рядом –

Кверху пузом японская рыба,
Умерщвлённая ядом Европы!

Ты сулила мне рай под комодом,
Но взлетели солёные доски,
Стреловидным яйцом портя небо...
Ну так тьфу вам, буржуям проклятым!

Вон трезвон, вон столица сырая,
Распростёршись ступнями на вёрсты,
Убивает прогорклое солнце...
Но увы! Мы теперь пароходы...

 

***

 

Я стоял, я упал – поднимите меня!

Я встаю, я стою… Но опять упаду.

Я упал, я лежу – поднимите меня!

Встал, упал, встал, упал… Встал! Опять упаду!

 

***

 

Чтоб в голове извилины не скисли,

Чтоб человек во мне не стал скотом,

Я трачу путь земной на поиск мысли

И не жалею никогда о том.

 

Я в мире этом вовсе не бездельник:

Я на вопрос «как жить?» ищу ответ.

Но если б тратил жизнь на поиск денег,

То выяснил бы, что и жизни нет.

 

***

 

Слышу голос из прекрасного далёка –

Видно, в чае был заварен мухомор

Или травки в папиросе было много…

В общем, с наркотою вышел перебор!

Слышу голос из прекрасного далёка…

Там в палате номер шесть – Наполеон!

Прокурора он допрашивает строго:

- Это ты сожрал мой утренний бульон?!

 

Я клянусь, что стану чище и добрее,

Если в бане водки высосу флакон.

Пусть от водки я жестоко окосею,

Но приснится мне в бреду миелофон.

 

***

 

В старом Риме солнце село,

А в России помер дьяк.

Итальянец обалдело

Пьёт по случаю коньяк.

 

***

Я выпил воды на морозе

И замер в изысканной позе:

Мороз окаянный в момент

Воздвиг из меня монумент.

 

Душа моя вышла незримо –

И вот уже носится мимо

Застывшего твёрдого тела,

Что вдруг на века околело.

 

***

 

Любимая моя, зачем же отдаваться

Столь постоянно, страстно, нежно, горячо?!

Затишье, отдых и покой мне только снятся,

А ты, бесстыдна и нага, твердишь: ещё, ещё!

 

Любимая моя, остынь хоть на минуту!

Я обезумел от твоих горячих ласк!

Уж чувствую, что непременно быть капуту,

Уж мои зубы издают предсмертный лязг…

 

ТРИ ЮНЫХ ГОПНИКА

 

Хором

Кто всех круче и счастливей?

Кто плевал на всех с моста?

Мы – хозяева России –

Хамы, быдло, гопота!

 

Первый гопник

Не годится мне трудиться,

Папе с мамой помогать.

Лучше пить и материться,

Да по улицам гулять.

 

Второй гопник

Не нужна мне эта школа,

И тетрадь, и книжица.

Лучше буду для прикола

Трахать всё, что движется.

 

Третий гопник

Я порядков не люблю –

Лучше быть вредителем!

В педагогов я плюю

И хамлю родителям!

 

Хором

Разве это безобразье –

Вызывать всеобщий смех?

Мы в старушку кинем грязью

И харкнём прицельней всех!

 

Первый гопник

Слабаки читают книжки,

И танцуют, и поют.

Настоящие мальчишки

В подворотнях морды бьют!

 

Второй гопник

У меня в башке мечты

Обалденной красоты:

Водка, девка и кусты!
Кабы только не менты!

 

Третий гопник

Взрослым стану – и убью

Всех на белом свете!

Так стрелялки я люблю

У себя в планшете!

 

Хором

Пусть работают другие,

Потому что дурачьё.

Мы же мальчики лихие -
Мы возьмём от жизни всё!

…

Кто там мусор бросил в урну?!

Бейте падлу – он культурный!

 

 

А ЧТО У ВАС

(Сергею Михалкову)

 

Было жарко, ветрено,

Делать было не хрена.

Жили мы тогда паршиво –

Пили неумеренно.

Кот забрался на чердак,

Наложив говна с кулак.

Там живёт сантехник Миша,

Алкоголик и дурак.

Плохо было детворе,

Заседавшей во дворе –

Дети мучились с похмелья

На июльской на жаре.

Коля бздел, Борис молчал,

Николай балдой качал –

Видно, секса он от девок

Года три не получал.

Вася ковырял в носу,

Соломон давил осу,

Нарезал Семёныч к водке

Ливерную колбасу.

Водка брызнула в стакан,

Разошлась затем по ртам.

Все, занюхавши колбаской,

Учинили балаган.

Действенней, чем в отпуск море

Помогает водка в горе!

Вот уж начал биться в споре

С детворою мальчик Боря:

- У меня в кармане гвоздь,

А у вас сегодня гость –

Вот бы гостя ткнуть бы гвоздем

В тазобедренную кость!

- А у нас сегодня кошка

Родила вчера котят.

Они выросли немножко –

Я их запихал назад!

- А у нас в квартире газ,

Рядом с газом – унитаз,

А у доблестных соседей,

Извините, в жопе квас!

- А у нас – водопровод,

И мы всех имеем в рот! –

Заявил сосед угрюмый,

Лья водяру в пищевод.

- А из нашего окна

Площадь Красная видна –

Только я не понимаю:

Нужно это на хрена?

- А на нашем на окне

Подоконник весь в говне:

Хорошо, что птички серут

Не на кепку и не мне!

- Мы гуляли по Неглинной,

Где в барыгах весь бульвар.

Лохам сплавили старинный

Весь в медалях писсуар!

- А у нас огонь погас!

Ну, электрик, пидорас!

Он по кумполу получит

И, наверное, не раз.

- Грузовик привёз дрова!

Ну-ка, гляньте-ка, братва!

Выгружает на дорогу –

Вот ведь наглость какова!

- А у нас сегодня мама

Отправляется в полёт,

Потому что свежей самой

В косячок травы забьёт!

С лесенки воскликнул Вова:

- Что же в той траве такого?

Вон у Коли мама, блин,

Колет чистый героин,

А у Веры и у Толи

Обе мамы морфий колют,

А у Лёвы и у Зины

Мамы нюхают бензины.

- Важно тут, - сказала Ната, -

Жить не на одну зарплату,

Не тащиться чтоб с позором

От сивухи с Беломором.

Но сказала Нина тихо:

- Литр сивухи хлопни лихо –

И ударит так и сяк

В мозг не хуже, чем косяк.

Пьяный лётчик в самолёте –

Это очень хорошо.

Пьяный повар на работе –

Это тоже хорошо.

Водка лечит нас от боли

На работе, дома, в школе.

Водка всяко нам нужна,

Водка всяко нам важна!

Было жарко, ветрено –

Спорить было не хрена.

 

 

ГОД СВИНЬИ

(сказка в стихах)

 

Сказочник

В Новый Год в своей избушке

Дед со старенькой старушкой

И не ели и не пили,

А сидели да грустили.

Голод мучил их желудки,

Почитай, вторые сутки.

Денег нет купить еды:

Деньги – пшик туды-сюды!

И на праздничный обед

Нет ни хлеба, ни конфет,

Нет ни яблок, ни пирожных…

Как же праздник встретить сложно!

 

Дед

Праздник, глянь-ка, у дверей,

Мы же волка голодней!

Ну-ка, бабка, испеки

Хоть с капустой пироги,

Хоть с картошкою ватрушки,

Хоть простые с маком плюшки.

Без еды тоскливо, зябко…

Испеки хоть хлеба, бабка!

 

Бабка

Что ты, старый! Али спятил?

Ты же деньги все истратил

До копеечки последней…

Кто свинью купил намедни?

Целый день пытаю я:

Для чего тебе свинья?

Будто нету зверя краше!

Ест свинья припасы наши –

И картошку, и морковку,

И овсянку, и перловку,

Кабачки, горох, капусту –

И в кладовке нашей пусто.

 

Дед

Ты ворчать-то погоди!

Лучше вон в амбар пойди,

Погляди да покумекай,

Помети там по сусекам,

Загляни в мучную тару,

Поскреби вокруг амбару.

Наскребёшь чуток муки –

Вот тебе и пироги!

 

Бабка

Что ж, хорошая идея,

Побегу в амбар скорее.

 

Сказочник

Бабка вмиг нашла скребок,

И метёлку, и совок,

И давай сусек скрести,

Чтобы в нём муку найти.

То поближе поскребёт,

То подальше пометёт –

Наскребла такой чуток,

Что не хватит на пирог.

Тесто бабка замесила,

Крупной солью посолила

И слепила не пирог,

А красивый колобок.

Дед дровишек нарубил

И печурку затопил.

Только раскалилась печь,

Стали колобок в ней печь.

 

Дед

Эй, старуха, ты гляди:

Колобок наш не сожги!

 

Бабка

Что ты под руку кричишь?

Что ты тихо не сидишь?

 

Дед

Съесть хочу я колобка,

А не кучку уголька!

 

Бабка

С этим справлюсь я сама

Без мужицкого ума!

Разговором ты увлёкся,

Колобок меж тем испёкся!

 

Дед

Так давай же, вынимай,

На окошке остужай!

За столом мы посидим –

В полночь колобок съедим.

 

Сказочник

Улеглися бабка с дедом,

Чтоб поспать перед обедом.

Колобок лежал, лежал,

Ожил вдруг – и убежал.

С подоконника – в сугробы,

Из сугробов – на дорогу,

По дороге – в тёмный лес,

Где полным-полно чудес.

Вдруг ему навстречу – Зайка,

В белой шубке попрыгайка.

С удивленьем егоза

Закатил под лоб глаза,

Ушки робко опустил

И тихонечко спросил:

 

Заяц

Кто ты, кто ты, шар без ножек?

Лягушонок или ёжик?

 

Колобок

Моё имя – Колобок,

У меня румяный бок,

Нету рук и нету ног,

Только щёчки и роток.

Я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл.

Если только захочу –

На край света укачу!

 

Заяц

А моё прозванье – Зайчик.
Я хороший, добрый мальчик,

Но голодный и худой –

Нет в лесу еды зимой.
Я давным-давно не кушал!

Может, съесть тебя на ужин?

 

Колобок

Не хочу едой я стать,

Мир желаю повидать.

Я от Зайчика уйду,

Пусть другую ест еду.

 

Сказочник

Только Зайчик рот раскрыл –

Колобка и след простыл.

Он катился, напевал,

Что от Зайки убежал.

Вдруг на снег лесной дороги

Вышел Мишка из берлоги.

Колобок забыл, как петь:

Грозным выглядел Медведь!

Лапу вынув изо рта,

Тот сказал:

 

 

Медведь

Вот это да!

Кто ты, кто ты, шар без ножек?

Лягушонок или ёжик?

 

Колобок

Моё имя – Колобок,

У меня румяный бок,

Нету рук и нету ног,

Только щёчки и роток.

Я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл,

Я от Зайки убежал,

Даже лапку не пожал.

Если только захочу –

От тебя я укачу,

Можешь хоть всю ночь реветь!

 

Медведь

Слушай, друг, а я – Медведь!

Мёдом я б тебя помазал,

Сунул в пасть – да съел бы разом!

 

Колобок

Не хочу едой я стать,

Мир желаю повидать.

От Медведя я уйду,

Пусть другую ест еду.

 

Сказочник

Мишка очень удивился,

Колобок же укатился.
Он бежал и голосил,

Что Медведя обхитрил.

Тут навстречу вышел Волк

И зубами сделал щёлк.

Увидал он Колобка,

Зарычал издалека:

 

Волк

Кто ты, кто ты, шар без ножек?

Лягушонок или ёжик?

 

Колобок

Моё имя – Колобок,

У меня румяный бок,

Нету рук и нету ног,

Только щёчки и роток.

Я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл,

Я от Зайки укатил

И Медведя обхитрил.

Если только захочу –

От тебя я укачу,

Размышлять не стану долго!

 

Волк

Ты ещё не знаешь Волка!

Я любого съем зверька

От мышонка до быка!

А тебя я, Колобок,

Ухвачу сейчас за бок,

Запихаю прямо в пасть

И тобой наемся всласть!

 

Колобок

Не хочу едой я стать,

Мир желаю повидать.

И от Волка я уйду,

Пусть другую ест еду.

 

Сказочник

Волк едва не поперхнулся

Аж на месте поскользнулся!

Колобок же укатился,

С Волком серым не простился.

Он бежал и песню пел,

Дескать, Волка одолел.

Вдруг из тьмы свои глаза

Устремила вдаль Лиса

И, увидев Колобка,

Удивилася слегка.

Молвил Лисий голосок:

 

Лиса

Кто ты, кто ты, мой дружок?

Что за круглая зверюшка?

Ёжик, белочка, лягушка?

 

Колобок

Моё имя – Колобок,

У меня румяный бок,

Нету рук и нету ног,

Только щёчки и роток.

Я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл,

Я от Зайки укатил,

Я Медведя обхитрил,

Волку в лапы я не дался –

Серый без еды остался!

Если только захочу –

От тебя я укачу,

Слов твоих не стану слушать!

 

Лиса

Я тебя не буду кушать!

Я ведь добрая Лиса,

Ярко-рыжая краса.

Слышу я, ты петь мастак.

Может быть, устроим так:

Ты залезешь мне на нос…

 

Колобок

А зачем? Таков вопрос.

 

Лиса

А затем – спешу с ответом –

Что споём сейчас дуэтом,

На два голоса споём

Мы с тобою, друг, вдвоём.

 

Сказочник

Очень трудно догадаться,

Что нельзя с Лисою знаться.

Очень рыжая хитра,

Даже больше, чем мудра.

Колобок, глупыш, заполз

Прямиком на Лисий нос –

И запели они песни,

Что одна другой чудесней!

Мы оставим их пока –

Вспомним бабку и дедка.

Вечерком они проснулись,

Очень сладко потянулись,

Сесть хотели за обед,

Глядь – а Колобка уж нет!

Дед да бабка горевали,

Громко плакали, рыдали,

Разливаясь в три ручья…

Их услышала Свинья –

Дверь сарайчика снесла,

К старикам в избу пришла.

Эта Свинка много знала,

Человека понимала,

Говорить могла притом

Человечьим языком.

 

Свинья

Что случилось тут у вас?

Отчего слеза из глаз?

Почему ревмя ревёте,

Позабыв о Новом Годе?

Говори хоть ты, дедок!

 

Дед

Испекли мы Колобок,

На окошке он лежал,

Но куда-то убежал,

То ль туды, а то ль сюды…

Мы остались без еды!

Как мы справим Новый Год,

Ни куска не сунув в рот?

Как мы станем двигать ножки,

Коль в желудке нет ни крошки?

 

Свинья

Я вам скоро помогу,

Коли быстро побегу.

Колобка я вам верну,

Коль отпустите одну.

 

Дед

Удивляюсь я немало!

Видно, правду ты сказала.

Сможешь ежели – пойди,

Колобка нам приведи.

 

Бабка

Ах, родная наша Свинка!

Дай тебе поглажу спинку!

Ты злодеев берегись

И живою возвратись!

 

Сказочник

Побежала Свинка в лес,

Где полным-полно чудес.

Вдруг навстречу скачет Зайка,

В белой шубке попрыгайка.

Тут Свинья сказала:

 

Свинья

         Здравствуй,

Зверь пушистый и ушастый!

Не видал ли Колобка,

Все румяные бока?

 

Заяц

Колобка-то я видал,

Съесть хотел, да не поймал!

Он умчался по дороге

Прямо к Мишкиной берлоге.

 

Сказочник

Свинка дальше побежала

И Медведя увидала –

Он заснуть не мог никак

И рычал на зимний мрак.

 

Свинья

Здравствуй, Мишенька-медведь!

Перестань ревмя реветь!

Не видал ли Колобка,

Все румяные бока?

 

Медведь

Здравствуй, милая Свинья!

С Колобком встречался я,

С мёдом съесть его хотел,

Да поймать вот не сумел.

Укатился парень тот

Вон туда, где Волк живёт.

 

Сказочник

Свинка снова побежала –

Волка быстро отыскала.

Зарычал тот и завыл,

Пасть зубастую раскрыл,

Но Свинья не удивилась.

 

Свинья

Не рычи-ка, сделай милость!

Лучше ты скажи, дружок,

Где тут рыщет Колобок?

 

Волк
Ладно, так и быть, Свинья,

Я не стану есть тебя.

Нынче ночью я в лесу

Съел блудливую козу,

Оттого и Колобка

Не поймал я за бока.

Он за горку убежал –

Я его не провожал.

Там Лиса частенько ходит,

На зверюшек страх наводит,

Хитро действует и смело.

Колобка поди уж съела?

 

Сказочник

Завернув за горку, Свинка

Увидала Лисью спинку.

Из-за рыженькой спины

Щёки Колобка видны.

Он надулся, словно пуф,

Много воздуха вдохнув,

Чтобы громче спеть Лисице –

Хитрой лести мастерице.

Приготовилась она

Цапнуть пастью певуна,

Только крикнула Свинья:

 

Свинья

Кушать Колобка нельзя!

Отведи-ка ты, Лиса,

От него свои глаза!

 

Лиса

Ты, Свинья, не голоси,

Лучше ноги уноси!

Колобок самой мне нужен,

Чтобы съесть его на ужин!

 

Свинья

Разве ты его пекла?

Разве ты муку скребла?

Тесто разве ты месила?

Печку разве ты топила?

Хочешь ты поесть еды

За чужие за труды?
Дед да бабка голодают,

Всё о Колобке рыдают –

Как ужасна их печаль!

Или их тебе не жаль?

 

Лиса

В Новый Год и я, Лиса,

Совершаю чудеса:

Отпускаю Колобка,

Чтоб утешить старика,

Чтобы бабка не грустила,

А смеялась и шутила.

Колобок, иди домой

С этой честною Свиньёй.

Я к вам вскоре прибегу –

Чем сумею помогу.

 

Сказочник

Колобка Свинья в охапке

Деду принесла и бабке.

Те тотчас повеселели,

Скушать Колобка хотели,

Только стало его жаль…

Дед из окон глянул вдаль –

И увидел чудеса:

Шла к его избе Лиса

И тащила дичь лесную,

Пищу свежую, мясную.

Следом за Лисицей Волк

Приволок бараний бок,

А за ним Медведь пришёл,

Мёд принёс от диких пчёл,

Прискакал и Зайчик шустрый,

Приволок кочан капусты,

Сочной репы три головки

И охапочку морковки.

Приношения зверей

Оказались у дверей.

Звери уж уйти решили –

Дед да бабка не пустили,

Всех в избушку проводили,

Всех на лавки усадили.

Пышно Новый Год прошёл,

Был богат едою стол,

Было весело в избушке

Деду, Колобку, старушке,

Зайке, Волку и Лисе,

И Медведю, и Свинье.

Все за ум хвалили Свинку,

Дружно гладили ей спинку –

И решил честной народ

Почитать Свинью весь год.

Потому, друзья мои,

К нам приходит год Свиньи.

Сам я в той избушке был,

С дедом-бабкой мёд я пил,

С Колобком я песни пел,

Со Свиньёй плясать хотел,

С Зайкой я морковку грыз,

С серым Волком выл на бис,

С бурым Мишкой лыко драл,

А с Лисой стихи читал.

 

 

 

 ОТ АВТОРА
 

Уважаемые читатели!

Все прочитанные вами произведения написаны не только мною и Иванычем, моим старинным приятелем. Идеи некоторых творений в разное время нам предлагали мыслящие люди, близкие нам по разуму и мировоззрению. Вот их имена: Владимир Фёдоров («Воры», «Странное Веселье», "Поэтическая Тетрадь Иваныча"), Евгений Амбаров («Вечные Проблемы», "В Параллельной Вселенной", "История Отвергнутого Замысла") и Светлана Попова («Сказки Для Моих Внуков»). Мы искренне благодарим всех!

 

В оформлении обложки использован фрагмент картины Владимира Мельника "Страдание".

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/