49 лет после победы над Жнецами, Земля, Ганновер, энергетический институт им. Томаса Эдисона

 

Экспозиция. Защита и поражение Вольфа

Николас успешно защищается, его друзья тихо празднуют, озвученное предложение интригует, а температура вдруг падает до абсолютного нуля.

Самое главное на защите – ни в коем случае не показать, что собственно тема твоего диплома – шлак, сам диплом списан с чужой диссертации чуть менее, чем полностью, а единственная новизна всей этой заумной фигни, которую ты толкаешь с важным видом, заключается в едва ли не косметической операции над уже существующей работой. Для пущего авторитету можно назвать это инновацией – но того самого склада, что придает вторую (третью, пятую – нужное подчеркнуть) жизнь давно и безнадежно устаревшей конструкции.

В случае с Николасом Вольфбергом, а среди друзей и просто жалеющих свой речевой аппарат знакомых – Ником Вульфом, все было именно так. Молодой человек воодушевленно втирал кафедральной комиссии о преимуществах корректируемой инжекции рабочего тела в индуктор предплазменного ускорителя, а комиссия также воодушевленно слушала сто раз уже известную теорию. Эта теория гуляет по кафедре лет пятнадцать, если не больше. Может и больше. Зависит от того, как долго Виктор Питерс, его научный руководитель, работает над своей диссертацией. Она в свою очередь тоже списана с той самой работы, которую замечательно воспроизвел в своем дипломе Ник. Но, разумеется, с оттенками – руководитель все-таки защищает докторскую, а вот Ник – всего-лишь диплом.

В общем, классический дурдом. Комиссия знает, что Ник почти ничего не добавил в диплом «от себя», и сам Николас знает, что комиссия знает. А та знает, что он знает, что она знает. Но стыдиться нечего – так делаются почти все дипломы на Энергетическом, и Ник еще из молодцов – внедрил в алгоритмы управления замшелым дейтериевым впрыском совершенно новый подход. Нет-нет, новизны в нем тоже немного, просто родился этот подход лет на шестьдесят позже, чем сняли с производства последний из прямоимпульсных термоядерных движков. Если верить расчетам, то любой раритетный двигатель, оснащенный новой системой управления инжекцией и кое-чем по мелочи, сможет поднять удельный импульс процентов на сорок – с соответствующим увеличением экономичности. Правда, сложно представить, какому транспортному средству ныне может понадобиться сверхмощный прямоимпульсный пропульсивник на дейтерии. Раньше подобные приводы ставили на космические танкеры, где удельный импульс куда важнее чистой тяги. Но грузовой флот уже давным-давно перешел на куда более совершенные антипротонники. Так что, применимость «разработки» имени Николаса Вольфберга под больши-и-им вопросом.

– Спасибо, Николас, – глава комиссии, толстый бородатый дядька с кафедры промышленной энергетики, закрыл планшет с дипломом Ника. – А теперь расскажите нам, каковы ваши планы по промышленному внедрению данной конструкции.

Вот ведь гад.

Ну просто подлый, нехороший человек. Что за манеры у этого толстяка? Неужели непонятно, что разработка Николаса и рядом не близко с промышленным внедрением? Это диплом, блин. Дип-лом. Сильно расширенная курсовая работа, и ничего больше.

– Я понял вопрос, – кивнул Ник.

Это очень хороший ответ – торжествнено сообщить, что вопрос осмыслен и понят. Как правило, в этом случае имеется в виду, что вопрос или не имеет ответа, или же является типичным проявлением того, что в обиходе называют ударом ниже пояса.

Но отвечать все равно надо, пусть и с болью сами знаете где.

– Мне представляется, – начал Николас, – что моя разработка будет полезна небольшим транспортным компаниям, испытывающим острый дефицит ликвидности и не способным к регулярным затратам на топливо третьего поколения – на базе антивещества. Не секрет, что нынешняя экономическая ситуация, и в особенности в секторе поставок дешевого гелия-3, далека от идеала. Антитопливо же слишком дорого, и корабли с двигателями третьего поколения в эксплуатации не по карману кому-либо еще, кроме ВКС Ассамблеи¹ и «Внутрисистемных Коммуникаций»…

– Пожалуйста, чуть ближе к конкретике, – мило улыбнулся толстяк.

– Что? – сбился Ник.

– Говорю, ближе к теме, – уточнила мерзкая толстая инопланетная тварь в человеческом обличье. – Назовите пару-другую силовых конструкций, где, на ваш взгляд, технически… да, и экономически тоже, мда. В общем, где применима ваша разработка.

На этот раз Николас даже не решился на «спасибо, я понял вопрос». Потому как этот вопрос при всей его кристальной прозрачности оказывался похлеще знаменитого Вопроса жизни, Вселенной и всего прочего.

И на этот вопрос, черт бы подрал толстого энергетика, не ответишь лаконичным «Сорок два».

– Сейчас трудновато припомнить, – совершенно искренно начал Николас, – но вот сходу могу назвать две-три системы стационарных приводов. Их используют в обоих системных поясах, и за Марсом, и в Койпере² – тамошние силовики таскают камни на промпереработку.

– Угу, – кивнул замдекана.

Неплохой в сущности мужик, только вот Николас как-то раз позволил себе пошутить относительно его лысины, и с тех пор Грегор Олдман внезапно перестал понимать шутки в исполнении Ника.

– Обычно дейтеривые пропульсивники монтируют прямо на астероиды или ядра комет, – с трудом скрывая улыбку, сказал Олдман, словно бы разъясняя за Ника элементарную вещь. – И как правило, сразу же вместе с заводом по переработке изотопов. Собственно на на разгон камня идет часть вырабатываемого гелия-3. Однако у меня есть сомнения, что этим , с позволения скзаать, транспортным приводам нужны какие-либо усовершенствования. Они работают в двух шагах рядом с обогатительным комплексом, в избытке естественного топлива, и уж точно мало кто на комете или астеродиде измеряет удельный импульс в попытке сэкономить еще полтонны дейтерия. Но идея, конечно, интересная…

Двое из трех членов комиссии позволили себе ироническую усмешку, а толстая скотина с кафедры энергетики даже открыто хохотнула.

– Ну а все же, Николас, – спросил толстяк. – Вот скажите, только честно. Вы сами верите в то, что ваша новая система управления подачей сырого рабочего тела пригодится хоть на каком-нибудь из ныне действующих транспортных средств? Оставим в покое астероидные модули, это вообще не корабли, как вы знаете.

Николаса вдруг озарило.

Глядя на расплывшуюся морду энергетика, в голову ему вдруг пришел старый-старый, полутора сотен лет давности случай на каком-то из уже тогда устаревших грузовиков. Тот самый случай, когда человечество столкнулось с первой инопланетной формой жизни. По повадкам и кровожадности та, должно быть, приходилась в прямом родстве с главой комиссии.

– При наличии достаточно мощного нуль-ядра можно оснащать этой системой старые буксиры на пропульсивниках, – сказал Ник. – Я слышал, до сих пор на ходу несколько бортов производства Вейланд-Ютани.

На этот раз комиссия уже не улыбалась. Она открыто зубоскалила.

Но странное дело, толстяк не присоединился к всеобщему веселью. Мужчина совершенно серьезно кивнул, умудряясь не отрывать взгляда от физиономии Николаса. Потом энергетик вздохнул, что-то настучал на терминале и отложил в сторону планшет с дипломом.

– Интересуетесь раритетными кораблями, молодой человек? – спросил глава комиссии.

– Немного, – Ник дернул плечами, что должно было означать «ну да, есть маленько – болен на всю голову, но никому не показываю».

– Хорошо, – кивнул толстый. – Работа у вас, пусть и не актуальная на сегодня, но в действительности интересная. Признаться, давно уже не встречалось ребят, которые думают не о заоблачном будущем, а о насущном настоящем. Мда. Которое растет, как известно, из прошлого. Продолжайте подготовку, юноша, и в особенности сконцентрируйтесь на технической реализации вашей схемы. Потенциал у регулирования на предтермическом этапе имеется, постарайтесь довести проект до логического завершения.

Метнув взгляд налево-направо, энергетик задал риторический вопрос:

– Ни у кого больше нет вопросов к молодому специалисту?

Разумеется, вопросов не было. Ни у замдекана, который остро страдал от избытка скуки вот уже больше часа, ни у третьего члена комиссии, имени и регалий которого Ник так и не запомнил, как не старался. Товарищ тоже был не с родной кафедры, и вообще из другого вуза. Болезненно худой, в каком-то неказистом мятом костюме и с совершенно невыразительным взглядом, за все время предзащиты мужчина не задал ни одного вопроса. Хотя было видно, что слушал докладчика он внимательно. Даже чуть более внимательно, чем листал диплом – а уж это он делал с изрядным энтузиазмом, разве что чуть дырку на экране планшета не протер.

В общем, странный человек. Странный и непонятный, а Ник не любил непонятных.

К счастью, предзащита закончилась, и закончилась успешно. С одной стороны – совершенно прогнозируемое явление. Мало кого валили на преде, разве что совершеннейших бездарей. С другой стороны, Николас как-то напрягся от того, что де-факто разгромив его построения последним вопросом, толстый доктор наук с кафедры энергетики так лихо перевел тему с заупокойной на во здравие. Это вызывало кое-какие вопросы, но вот какие именно…

Понять это было чуть сложнее, чем вспомнить историю первого в истории человечества контакта с инопланетной тварью. К счастью, недостаточно разумной, чтобы представлять серьезную угрозу.

Но все хорошо, что хорошо кончается. И насчет контакта, и насчет предзащиты. Теперь Николасу остается только отработка технологической обвязки для реализации схемы дейтерий-коррекции, ну и преддипломная практика. Если насчет первого еще есть какие-то тревоги – в конце концов, он не на конструктора учится, – то вот с практикой как раз все совершенно понятно. Шесть-восемь недель в какой-нибудь институтской подшефной ерунде – и можно подавать документы на защиту. Ну а там уже не будет никаких каверзных вопросов. На памяти Николаса не случалось ни разу, когда допущенный до защиты студент оказывался не у дел. Протаскивали даже самых тугоумных. Себя он таковым не считал.

А значит, совсем скоро долгожданный диплом и свобода!

 

***

 

Погода была подстать настроению: радостной и солнечной. Несмотря на позднюю весну и едва-едва сошедший снег, окружающий мир казался совершенно летним. Пусть не особо теплым, но вполне заботливым: полный штиль, пронзительно голубое небо и солнце, жарящее так, словно неведомый оператор этой термоядерной печки забыл поставить ограничение на максимальную температуру плазмы.

Николас степенно, чинно и важно, как и положено едва защитившемуся, ступил на лестницу главного подъезда, и тут же был атакован стаей ожидальщиков – тех, кто еще не успел попотеть перед комиссией. Раньше они толкались в коридорах, но с прошлого года ректорат ввел правило: все ожидания вне здания. Поэтому каждый конец марта перед подъездом института толкались будущие специалисты-энергетики. Частью прямо на ступенях, подстелив под холодный пока еще мрамор курточки, частью в скверике, разбитом напротив главного входа в институт. И только возле памятника Эдисону предзащитники традиционно старались не собираться.

Эди – это святое.

Распивать тэль в тени гениального изобретателя имели право только выпускники, то есть студенты из числа защитившихся. Поэтому до июня месяца там не будет шумных компаний, рассказов о кровожадности комиссионеров и прочей шумной радости по случаю защиты диплома и, чего уж скрвать, окончательного и бесповоротного направления во взрослую жизнь.

– Ну как? – Ларина Стерх первой подбежала к Николасу. – Нормалек?

– Нормалек, – улыбнулся Ник и чмокнул девушку в щечку, они не виделись с позавчера. – Марголис поначалу испугал, но ничего, пронесло.

– Что, опять за свое? – хмыкнул Дэн Тофчик, высоченный и нескладный парень родом откуда-то с востока. – Неожиданный вопрос под самый конец?

Ник кивнул и поздоровался со всеми однокурсниками, кто добрался до альма-матер, пока он защищался. Всего набралось шесть человек, включая двух девчонок – одна рыжая с энергетического направления и одна, по имени Ларина, с родной кафедры силовых приводов.

Вообще, девчонка на двигателестроительном – нонсенс, их всего за историю кафедры было две, включая Ларину. Однако за Лару краснеть не приходилось. Девушка просто бредила космическими кораблями, а в качестве недостижимого образца выбрала героиню войны, адмирала и, по слухам, не случившуюся любовь легендарного Шеппарда – кварианку Тали’Зора вас Нормандия. Лара даже одевалась похоже: почти всегда обтягивающий черный комбинезон с многочисленными карманами, а поверх комбеза – цветные полотница горсая³, тоже из кварианской культуры. Впрочем, после фактического объединения в единый союз двух народов, многое из кварианской атрибутики перешло в пользование человеческих модников.

Кое-что претерпело трансформацию. Тот же самый горсай, когда-то бывший лишь способом кварианцев как-то украсить конвейерные, абсолютно одинаковые костюмы-скафандры, изначально представлял собой набор узорчатых полотнищ из синтетической ткани – они навешивались на скафандр поверх. В человеческой же культуре горсай превратился просто в фактуру ткани – как, например, клетчатая шотландка. Мало кто знает, что раньше из нее делали исключительно мужские юбки, и ничего больше.

Не обошла кварианская культура и другие области человеческой жизни. К примеру, до сих пор остро в тренде заплетать длинные волосы в толстые косички и упаковывать их в один жгут, свисающий на спину. Говорят, самые радикальные подражатели поначалу убирали волосы в специальный карман на спинной части одежды – уподоблялись кварианцам с их многочисленными кабелями и шлангами, соединяющими шлем-маску с основой скафандра. Но вот Ларина «кабели» не отращивала. С ее прекрасными русыми волосами, прямыми, тонкими и нежными, это вполне разумно.

Слово за слово, они с ребятами спустились в сквер и, побродив между другими группами студентов, заняли место в сотне метров от Угольного Эди – памятника Томасу Эдисону. Угольным его называли за насыщенный графитовый цвет изваяния. Сложно сказать, чего старался добиться скульптор, выбрав темный материал для работы, но какая-то прелесть в однотонном черном бюсте была.

– Ну, что там? – спросила рыжая девчонка с энергетического, Ник постоянно забывал, как ее зовут. – Как там Марголис? Не сильно буйствовал?

– Да все норм, – Ник открыл протянутую кем-то банку тэля. – Поинтересовался, куда я буду засобачивать свой супердвижок с увеличенным импульсом.

– И ты что?

– Что-что… – Николас отхлебнул из банки. – Отбрехался, вот что. Сказал, что буду ставить на древние рудовозы типа «Ностромо».

– А про попу с избытком рентгена не спрашивали?

– Нет, – Ник помотал головой. – Слава богу, пронесло. А то бы пришлось придумывать, как бы я использовал и эту фиготень.

– Ну, сказал бы, что оснастил бы корабль нуль-элементными гравитационными линзами и на их базе сваял бы арсенал рентгеновских ружей. Классная штука против инопланетных зверюшек.

Тофчик захохотал, остальные тоже заулыбались, вспомнив старинную историю. Вряд ли экипажу «Ностромо» в свое время было так же весело, но теперь, когда человечество столкнулось с по-настоящему разумными и в высшей степени опасными инопланетянами, и даже выиграло всегалактическую войну, случай полуторасотлетней давности виделся сущим анекдотом.

– Ладно, фигня это все, – Ник допил тэль и выкинул банку в урну. – Кто там передо мной был?

– Нестор, – ответила Лара. – Бедолага.

– Это с чего ж бедолага-то? – спросила рыжая.

– У него комиссия из шести человек, – объяснила Ларина. – Опять Марголис, потом замдекана, два чувака из минпрома и этот… Ну, не знаю я его. Тощий такой, у Ника тоже сидел.

– Да, к слову, – обернулся Николас. – А что это за тип, кто-нибудь знает?

Судя по упавшему на группу молчанию, никто не знал.

– Я его тут регулярно вижу, – прервала паузу рыжеволосая. – Странный какой-то.

– В смысле странный? – спросил Тофчик, отрываясь от второй банки тэля.

– Ну…, – девушка пожала плечами. – Не местный, говорит с акцентом, одевается плохо, а к институту на личном флаере прилетает.

– Может, аэротакси? – предположил Ник.

– Что я, таксо от личной аэромашины не отличу? – вскинулась рыжая, и Ник примирительно поднял руки:

– Ну хорошо, хорошо, – сказал он. – Личный так личный. В общем, мне-то все равно. Пусть он хоть из преисподней, все уже кончилось. Слава богу, больше не увижу этого… странного. А то его молчаливое любопытство реально поперек горла было. Хоть бы спросил что-нить…

Лара, сидящая строго напротив Ника и лицом к Угольному Эди, вдруг взглянула куда-то за спину Николасу, и, спустя секунду, захихикала. Тут же попыталась перестать, но не выдержала и снова прыснула.

– Ты что? – нахмурился Тофчик. Длинный сидел ровнехонько по направлению взгляда девушки, и наверняка принял ее хохотульки на свой счет.

– У вас еще будет возможность ответить на мои вопросы, молодой человек, – раздалось из-за спины Николаса.

Ник резко обернулся. Рядом с группой из шести студентов стоял тот самый странный человек из комиссии. Как и говорила девчонка с энергетического, весьма странный. Одежда и в самом деле так себе, к тому же помятая. Редкие русые волосы всклокочены, и явно не знают расчески как минимум со вчерашнего утра. На отвороте серой курточки – серебристый значок с непонятным, каким-то иероглифическим символом. В руках папка с планшетом, потертая, не особо чистая. Сам владелец сего странного прикида невысок ростом, щупловат и больше всего похож на кабинетного ученого. Это, впрочем, Николас отметил еще на предзащите.

И только глаза – тоже серые – выделяются на общем фоне какой-то помятости, не сказать неряшливости. Очень умные и внимательные глаза, привыкшие оценивать: быстро и по существу.

– К счастью, я не из преисподней, – улыбнулся мужчина. – Но теперь у меня есть к вам несколько вопросов и даже одно предложение. Не возражаете?

 

***

 

Николас никогда еще не пользовался аэромобилями. На такси – да, бывало. Но редко. Слишком уж дорого, да и сомнительно по части скорости путешествия. Муниципальные флаеры летают по утвержденным маршрутам, у них нет нуль-компенсатора перегрузок, поэтому все желтые аэротакси передвигаются медленно и печально, во избежание неприятных ощущений своих пассажиров.

А вот личный аэромобиль – совершенно другое дело. Как и в воздушном такси, в нем нет компенсатора тяготения, но в отличие от муниципальных летунов, водитель аэромашины не скован ограничениями на перегрузки.

Мужчина в сером костюме, возможно, и казался слабовольным и неаккуратным доцентом, но флаер водил решительно. Едва они уселись, едва кресла успели обжать пассажиров лапками безопасности, как водитель без лишних разговоров потянул на себя руль. Машина свечкой взмыла вверх, и Ник ощутил, как желудок проваливается куда-то в область тонкого кишечника. Флаер уверенно задирал нос вверх, и спустя пару секунд перегрузка перераспределилась: теперь даламберова сила⁴ действовала куда более щадяще – по направлению грудь-спина.

– Меня зовут Алекс, – произнес мужчина. – Алекс Татэш, профессор кафедры прикладной математики.

– Математики? – просипел Ник. Перегрузка не спадала, и он мог лишь только сипеть.

А еще констатировать, что такими темпами они скоро приблизятся к границе тропосферы. Мягко говоря, не совсем те условия, на которые рассчитаны двигатели аэромобиля. Судя по всему, это был далеко не просто личный флаер, как уверяла рыжая. Сам Николас не сумел определить происхождение машины – на корме у нее красовался совершенно неизвестный ему значок в виде бегущего оленя на геральдическом щите с зубцами сверху.

– Да, математики, – кивнул профессор. – Я присутствую на всех комиссиях, где в теме дипломной работы весомую роль играет математическое моделирование.

– Тогда у вас, должно быть, напряженный график, – нашел в себе силы хмыкнуть Николас. – У нас почти все используют ВИ вместо реальных опытов.

– Я знаю, – снова кивнул Татэш. – И мне это подходит.

– Куда мы летим?

– В Сибирь.

– Куда?

Николас чуть не подавился заготовленным «и зачем так быстро?».

– В Сибирь, – повторил профессор Татэш и наконец подтолкнул штурвал от себя.

Николас, который до этого стоически выдерживал продольную перегрузку, застонал – аэромобиль буквально провалился под ним куда-то в глубинные недра эфира. Казалось, вся махина флаера висит на плечах, и падает, падает, падает на землю.

– Простите, – Татэш вернул руль в исходное положение и, по-видимому, убрал ногу с педали тяги. – Мне приходится много летать, и я никак не привыкну, что у других с этим может быть не так хорошо. С вашего позволения…

Ник не понял, что произошло. Просто снова навалилась вертикальная перегрузка, вжимая его в кресло, а затем из-за козырька крыши показалась земля.

Земля. Сверху.

Испугаться он не успел – профессор-летчик качнул рулем, и флаер небыстро, но решительно повернулся вокруг продольной оси. Теперь сверху, как и положено, находилось небо. Но уже не пронзительно голубое, как пять минут назад, а насыщенно синее, темное. Николас даже думать не хотел, какую там высоту показывает альтиметр. Наверняка никак не меньше восьмидесяти километров.

Слава богу, больше не было никакой перегрузки.

– Нормально? – поинтересовался мужчина.

– Да…, – Ник вытер холодную испарину со лба. – Теперь нормально. Что тут за движок? Обычные аэромобили не летают в стратосфере.

– А это и не аэромобиль, – улыбнулся Татэш. – Это джетсет.

– Что?

Профессор вздохнул и терпеливо объяснил:

– Джетсет – персональный космоатмосферный шаттл для трансконтинентальных перелетов. Впрочем, сегодня мы с вами никуда за пределы Евразии лететь не будем.

Если бы Ник не был так шокирован мыслью, что он вот так просто летит за тысячи километров, он бы присвистнул.

Пользоваться персональными шаттлами, или, как их называли знатоки, «катапультами», позволяли себе далеко не все чиновники ЕАСО⁵. Дело даже не в стоимости – не оснащенные нуль-ядром шаттлы были куда дешевле, чем, к примеру, орбитальные челноки. Просто само по себе обладание транспортом, способном за считанные часы сменить несколько часовых поясов – показатель крайне высокого статуса. «Катапультами» владели только самые важные люди планеты… и почти все вайчаи.

Черт его разберет, откуда взялось это слово, может даже с Марса, но вайчаями на Земле звали тех, кто общается с инопланетянами. Скорее даже не общается, а ведет дела, так правильнее. Вайчаи обычно не занимают высоких постов в правительствах или ЕАСО, но их полномочия куда шире, чем у иных президентов. Например, они не нуждаются в паспортах, поскольку обладают полным иммунитетам к межправительственным соглашениям. Они перемещаются туда, куда хотят. И тогда, когда хотят.

Более того, вайчаи даже не связаны с Землей. Для путешествий за пределы планеты они используют свой собственный транспорт – от орбитальных челноков до персональных сверхсветовых яхт.

Как теперь понятно, не гнушаются они и компактными «катапультами».

– Вы вайчай? – спросил Николас.

– Верно, – профессор Татэш кивнул. – Постоянно проживаю на Венере. Мы строим и обслуживаем космические корабли.

– Венерианские верфи? – догадался Ник. – Круто! Всю жизнь мечтал туда попасть.

– Если примете мое предложение – непременно попадете. Может, не в этом году, но обещаю – обязательно побываете на верфях.

– А на самой Венере?

– Нет, – улыбнулся Татэш. – Планета в стадии терраформирования. Там и раньше было не сахар, а сейчас так просто форменный ад. Лет через семьдесят-восемьдесят, возможно, можно будет спускать временные купола. Ну а полный процесс займет не меньше полутора веков, а то и дольше. Нам нужно еще сдвинуть ее с орбиты и оттащить поближе к Земле, а это воистину титаническая задача, учитывая, что как не считай, а все равно нарушится гравитационный баланс небесных тел в солнечной системе.

– Супер! – снова выдал Ник. – И что, через двести лет люди будут жить на Венере?

– Скорее, через триста, – сказал профессор. – И нет, люди там жить не будут. Даже когда мы вытащим Венеру в зону обитаемости и превратим атмосферу в пригодную для дыхания, климат там все равно будет крайне засушливый, а местная почва в принципе не дает возможностей быстро возвести зеленые насаждения. На коррекцию биосферы потребуется не меньше пятисот лет, а может и больше. До тех пор человеку находиться там можно будет исключительно в скафандрах или под куполами.

– Так какой смысл тогда? – удивился Николас. – Раз жить там все равно нельзя, зачем затевать?

– Жить там можно будет, – сказал профессор. – Просто для людей там еще очень долгое время будет некомфортно. Так что, молодой человек, массового переселения людей на Венеру в ближайшее время не ожидайте.

– Поня-атно, – с некоторым сожалением протянул Николас.

Ему идея внутрисистемной экспансии была по душе, он бредил космическими сагами и пионерскими фронтирами. Даже всерьез собирался как-нибудь слетать на Марс и воочию лицезреть овеянный самыми противоречивыми слухами Марсити – первую действительно крупную колонию человечества. А на сегодня, увы, и единственную – уничтожение Ретрансляторов поставило крест на путешествиях к внешним мирам, и, по всей видимости, обрекло многочисленные человеческие колонии на медленное, но неостановимое вымирание. Ни один из внешних миров (кроме, быть может, Иден Прайм и еще пары сельскохозяйственных планет) не способен длительное время продержаться без поддержки метрополии.

Марс – совершенно другое дело. Благодаря многомиллионному населению он вполне самодостаточен экономически, и даже не смотря на статус официально независимого мира, поддерживает теснейшие связи с Землей в плане поставки технологических ресурсов. Взамен Марсианская автономия отгружает миллионы тон редкоземельных элементов, благородных металлов и прочих полезных земной промышленности ресурсов.

– Однако позвольте я вернусь к теме вашей дипломной работы, – продолжил профессор, – Вы ведь уже поняли, что я везу вас за пять тысяч километров не ради того, чтобы рассказать о планах терраформирования Венеры.

– Да уж, – хмыкнул Николас. – Никогда не был в Сибири, к слову. Как там вообще?

– Так же, как в Европе, поверьте, – засмеялся Татэш. – Только холоднее и немножко грязнее. Близость к Китаю, сами понимаете.

– Сибирь же не граничит с КНР, нет? – удивился Ник. – Там же Дальневосточная республика.

– А, – отмахнулся мужчина. – Формально японцы действительно контролируют Дальний восток, и послушно выполняют все те задачи, которые взяли на себя еще полсотни лет назад. Но в реальности все Приморье давно уже китайское, и островитяне ничего не могут с этим поделать. Думаю, они скоро предложат нам забрать регион обратно. Ну, может, оставят себе что-нибудь, что успели облагородить. Курилы те же… Впрочем, мы снова отвлеклись.

Ник посмотрел в окно машины. За бортом показывали все то же самое, что и пять минут назад – белесое море облаков далеко внизу, во многих километрах под днищем «катапульты», и стремительно темнеющее небо наверху – там, в бездонном воздушном пространстве, плавно переходящем в открытый космос.

В космосе Николас бывал. Если можно назвать космическим путешествием рейс на орбитальный испытательный полигон «Страйкфорс», где он отрабатывал практику после третьего курса. Небольшая космическая станция-лаборатория с примитивным центробежным тяготением не шла ни в какое сравнение с «Млечным путем», на котором Нику побывать так и не удалось.

– Я вас слушаю, – сказал Ник.

– Отлично, – отозвался мужчина. – Буду краток: я рассмотрел вашу дипломную работу и предлагаю заменить рутинную преддипломку на увлекательную практику по адаптации вашей собственной разработки к настоящему двигателю настоящего межзвездного корабля.

Ник взглянул на Татэша. Нет, профессор совершенно не издевался, и говорил вполне серьезно.

– Вы же отлично знаете, – сказал Николас, – что это не моя собственная разработка. Теория корректируемого впрыска дефтериевой фазы в предкамеру разработана Гораном Ошевичем тучу лет назад.

– Да, но Ошевич так и не решил проблему оперативного контроля параметров инжекции в соответствии с квантовыми признаками. А ваши алгоритмы…

– Да не мои это алгоритмы! – взорвался Ник. – Не говорите, что не знаете, откуда я их позаимствовал!

– Отлично знаю, – спокойно ответил Татэш. – Я сам их вывел двадцать один год назад.

– Что?

Ник уставился на собеседника. Да, Николас был в курсе, что используемые им алгоритмы родом откуда-то из недр математической кафедры, но автора конкретно этих уравнений, что так замечательно подошли в качестве основы для его разработки, он до сих пор не знал. В диссертации, с которой он срисовал общие контуры системы управления корректируемым впрыском, авторства просто не было. А поди ж ты, вот он, автор, живой и здоровый. Николас, чего греха таить, был уверен, что создавший уравнения математик, давно уже умер, и его наследие перешло в собственность Земли.

– Правда, – добавил Татэш, – я создавал их для совершенно иных целей. И каким образом мои выкладки попали к вам, энергетикам, понятия не имею. Но мне понравилось, как вы адаптировали мою математику пульсирующих абстракций к своему сугубо классическому, я бы даже сказал, релятивисткому проекту. Весьма неожиданный ход.

– Это не я придумал использовать вашу математику для коррекции впрыска.

– Я знаю, – профессор в очередной раз кивнул. – Но также знаю, что никто до вас, включая вашего научного руководителя, и не думал довести этот подход до уровня прикладных технологий. Мне пришлось серьезно изучить двигателестроение, чтобы понять, какой интересный и, главное, уместный на сегодня проект зародился в недрах кафедры силовых приводов. Признаюсь, было довольно тяжело – вся эта ваша техническая эмпирика просто выносит мозг. Я математик, я не привык работать с таким количеством экспериментально полученных данных. Но если ваши расчеты верны – а они основаны на моих уравнениях, а значит верны, – то перспективы вашего проекта весьма интересные.

– И в чем же их интересность? – спросил Ник. – Вы были на защите, видели, как меня на эту тему опустил Марголис.

Профессор Татэш улыбнулся.

– Виктор Марголис – умный человек, – сказал мужчина. – Он первым увидел в вашей работе большой потенциал и связался с ЕАСО. Это было больше года назад. Увы, чиновничья волокита донесла подробности до Комиссии по внешним связям слишком поздно. Буквально месяц назад мы передали в лизинг азари отличный рудовоз, но потеряли больше полумилиларда стандартов только на том, что головоногие продавили скидку из-за чрезмерной неэкономичности его движков. Будь в нашем распоряжении ваша разработка, мы бы смогли сэкономить эти полмиллиарда.

– Полмиллиарда? – выдохнул Ник. – Что, правда? Пятьсот миллионов?

– Шестьсот семьдесят два, если быть точным.

– Супер!

Ник вспомнил, что нужно дышать.

О таких перспективах он и мечтать не мог. Шутка ли, полмиллиарда живых денег только за одну сделку! Черт побери, нужно срочно патентовать свою разработку, пока ее не утащили корпорации…

Стоп.

Этот Алекс Татэш представился вайчаем. А только что оговорился, что работает в какой-то комиссии по внешним связям, наверняка чиновничьей. Или, того хуже, корпоративной. А это значит, что…

– Не волнуйтесь, Николас, – мужчина легко считал настороженность с физиономии Ника. – Никто не посмеет украсть вашу интеллектуальную собственность, я вам гарантирую.

– Как вы можете гарантировать порядочность корпораций? – спросил Николас.

– Есть методы, – улыбнулся Татэш. – Например, я могу поручить контроль за вашим правообладанием коллегам из Комиссии по этике. Поверьте, ни одна корпорация, входящая ли в ЕАСО или не входящая, не посмеет после этого даже приблизиться к вашей разработке. По большому счету, чтобы стать миллионером, от вас требуется всего ничего – упорно повкалывать с пяток-другой лет над совершенствованием своей разработки. Потом мы сможем запустить ее в серийное производство – уже не здесь, на Земле, а на Адмиралтейских верфях Венеры. Там куда больше места на орбите, и у ЕАСО не скованы руки. А еще мы строим группу орбитальных восстановительных доков у Марса, и поверьте, заказов на модернизацию старых кораблей у нас куда больше, чем возможностей по этой модернизации.

– Понятно…, – Николас картинно потер руки. – Вкалывать – это можно. Это я могу. Вот только еще один вопрос, если позволите.

– Конечно.

– Вы были на защите, и наверное, заметили, что я немного интересуюсь макроэкономикой.

– Да, заметил, – на тонких, бледных губах Алекса Татэша мелькнула слабая улыбка.

– Тогда объясните, откуда взялось это ваше предложение, – попросил Николас. – Я точно знаю, что во время войны Жнецы прокатились по орбитальным докам так, что там не осталось ничего живого. Мы потеряли… ну, говорят, от семидесяти до восьмидесяти пяти процентов грузового и пассажирского флота. А если учесть еще те корабли, что на тогда были в рейсе, то есть за границей Ретранслятора-Сол⁶, то получается, что от нашего невоенного флота остались рожки да ножки.

– Верно, – кивнул Татэш. – На сегодняшний день гражданский флот Ассамблеи почти полностью состоит из кораблей в возрасте не старше сорока девяти лет. И подавляющее большинство судов используют аннигиляционные движки, где впрыск дейтерия неактуален. Видите, я уже говорю, почти как профессиональный двигателист!

Мужчина засмеялся.

– Тогда что вы хотите модернизировать? – спросил Николас.

– На этот счет не беспокойтесь, – Татэш повернулся к собеседнику. – Как уже говорил, у нас огромное предложение по модернизации старых кораблей. И я официально предлагаю вам начать, что называется, вкалывать. На орбите Венеры висит один старый-старый, довоенных времен грузовик разработки «Вейланд-Ютани». Брат-близнец того, который познакомил человечество с первой инопланетной жизненной формой. Так вот, этот грузовик сейчас в процессе восстановительного ремонта. Раньше корабль назывался «Маришалло», но сейчас именуется «Салим».

– Я что-то не помню, – Ник прищурился, вспоминая вейландовские корабли. – Первым был «Навигаторе», за ним последовали «Капитано» и, чуть позже, уничтоженный экипажем «Ностромо». От него остался только спасательный челнок. А про этот ваш «Маришалло» ничего не знаю.

– «Маришалло» – это последний космический корабль серии «Марине», – сообщил профессор. – В отличие от первых трех, он сразу же задумывался как буксир, и не содержит отделяемого планетарного модуля. Но в целом это та же самая конструкция с устаревшими пропульсивными тяговыми двигателями. Их мы и хотим модернизировать в первую очередь. Возьметесь?

Ник взглянул на своего искусителя.

Как можно ответить «нет» на предложение поработать по далеко не самой актуальной на сегодня специальности, да еще в перспективе стать миллионером?

 

***

 

Ник вернулся в Ганновер лишь под утро следующего дня. Уставший до чертиков в глазах, но довольный, как слон. В его мультидокументе висел подписанный контракт на экспериментально-производственные работы. Оставалось только завизировать документ в канцелярии деканата – и пусть на Венеру открыт! То, что вместо пяти недель, ему придется повкалывать аж все восемь с возможностью продления и соответствующего переноса защиты диплома, Николаса совершенно не волновало. Работа на настоящем космическом корабле все лучше унылого копания в виртуальной среде обычной преддипломной практики.

Первым делом Ник отправил сообщение Ларе – девушка вопреки обыкновению оказалась офлайн, и достучаться до нее привычными методами не получалось. Проследив, как его радостное письмо отправилось к адресату, Николас вышел из виртуалки коммуникатора и направился в «Дэ шво» – небольшое французское круглосуточное кафе. В полшестого утра с поиском других мест общепита, понятное дело, было трудновато.

Пока Ник шел до кафешки, он дважды или трижды чуть было не упал, споткнувшись о внезапно вырастающие на пути бордюрные камни – мысли молодого человека витали далеко за пределами окрестностей Энергетического, и даже где-то вне гостеприимных просторов Земли. Николас душой уже был на Венере. Ну хорошо, пусть и не на самой планете, а на орбите Утренней звезды, где в огромных дегравитированных доках строятся самые большие корабли Ассамблеи. Настолько огромные, что даже дредноуты звездного класса времен войны кажутся по сравнению с ними утлыми суденышками. И не беда, что утлое суденышко может одним залпом развалить на части три таких гиганта. Все равно гиганты остаются гигантами.

С мыслями о космосе Ник добрался до «Де шво». Кафе было расположено на углу Херренхойзер и одной из парковых аллей. Если бы сотрудник Комиссии по внешним связям – один из подручных профессора Татэша – высадил его там же, где его «похитил» математик, то добраться до «Де шво» было бы проще простого. Но «катапульта» села по другую сторону Большого парка, и Нику пришлось изрядно пройтись. И без того нагулянный аппетит просто вопил о необходимости подкрепиться, и когда на горизонте показались знакомые огоньки «Де шво», Николас уже буквально исходил желудочным соком.

Когда до желанного предприятия общепита оставалось всего ничего – только перейти улицу, – ожил коммуникатор. Ник набросил на глаза визор и к несказанной радости осознал, что ему звонит Лара. Странно, конечно, что так рано – но, может, волнуется, и потому проснулась и залезла в Сеть?

– Привет! – крикнул Ник на бегу через дорогу.

Здесь, вообще-то, не было перехода, но и движения в столь ранний и совершенно еще темный час не наблюдалось ни на одном из транспортных уровней.

– Бодрое утро, – голос Лары был совершенно не заспанным, будто она и не ложилась. – Ты куда пропал? Мы тут уже было подумали, что тебя похитили с целью выкупа.

– В какой-то мере так и есть, – засмеялся Ник. – Только вместо выкупа грозятся сделать меня миллионером.

– Ого!

– Ага!

Ник добрался наконец до желанной точки и толкнул входную дверь «Де шво». Здесь все было старомодным, никакой электроники или автодоводчиков – именно этим в числе прочего французская едальня и привлекала посетителей.

– Ты дома? – спросил Ник.

– Что? – голос Лары, так и не включившей видеосвязь, как-то напрягся. – А, да. Я только пришла. Мы тут без тебя отмечали… ну, в общем, засиделись в парке, да. А ты где?

– Да я вот только прилетел из Сибири, – признался Ник. – Вот, ищу поесть.

– Что, в аэропорте нет еды? – изумилась Лара.

Николас не стал объяснять ей, что летал вовсе не на самолете, иначе бы путешествие рисковало затянуться куда больше, чем на десяток часов. Впрочем, девушка и не могла знать, что он пронзал пространство на «катапульте» – внешне гиперзвуковая машина профессора мало чем отличалась от обычного аэромобиля.

На котором, к слову, вполне можно было улететь и в аэропорт, да.

– Ложись давай, – посоветовал Ник. – Я тоже скоро спать.

– Да, я конечно…, – как-то немного рассеянно сказала Лара. – Сейчас вот в душ, и все дела. Ну ты вообще как? Расскажешь завтра, как прошла встреча с похитителем? Давай, до завтра, ага? Ну, то есть до сегодня.

– Хорошо! – Ник подал знак официанту, что собирается засесть на втором этаже кафешки. – Тогда я днем к тебе забегу, да?

– Ну…, а давай лучше я к тебе? – Лара зевнула в микрофон. – Только это… Ты знаешь, я задержусь. Давай ближе к вечеру, хорошо? Мне еще там кое-какие дела нужно переделать.

– К вечеру? – Ник преодолел первый пролет лестницы. – Ну, хорошо. Давай к вечеру. Я, может быть, успею отоспаться. Давай к шести, только чтобы без опозданий!

– Да, конечно! – Лара на секунду замолчала, а потом до Ника добрался ее смайлик в виде «Есть, сэр!». – А сейчас это… Пока и не пропадай! До встречи вечером, а я пошла в душ.

– Эх, такое зрелище пропускаю! – засмеялся Ник.

– Ничего, еще посмотришь, – хихикнула Лара. – Все, Ники, чмок-чмок. Ларо ушел. Увидимся!

Ник не успел ответить – сигнал коммуникатора девушки прервался.

Это тоже в привычках Ларины – вот так исчезать на ровном месте, и обязательно «в мужском роде». Ник много раз допытывался у подруги на этот счет, но каждый раз получал дежурную отговорку, что Лара не любит долгих прощаний, тем более по телефону. Прощаться, дескать, нужно совсем иначе, и вот в этом иначе «долго-долго» весьма уместно. Но только там, а не в сетевом трепе. В сетевом трепе все безличны и бесполы – отсюда и «Ларо ушел».

Ник сбросил с глаз визор и взошел наконец на второй этаж. Несмотря на совершенно не гостевое время суток, кое-какие посетители тут все же имелись. Большая часть помещения убрана на ночь, по-старинному, с опрокинутыми и повешенными на столешницы тяжелыми псевдодеревянными стульями, но пара столиков освещены. За ближайшим из них сидит Рудольф – местный бездомный на соцобеспечении. У старика давние проблемы со сном, и встретить его бодрствующим можно в любое время суток. Рудольф медленно, сосредоточенно поедает вегетарианскую похлебку. Немудрено – на большее в «Де шво» у него не хватило бы ежедневного соцпайка.

Еще один столик – ближе к углу помещения – занят парочкой молодых людей. Тоже обычное дело для тех, кому уж слишком не спится, а лучшее средство от молодежной бессонницы уже сто раз испробовано и даже немного приелось. Сидящую спиной девушку в светло-серой кофте Ник разглядеть не мог, а вот в парне узнал Кшиштофа Арешинского – аспиранта кафедры наземных транспортных систем. Он, помнится, вел у них несколько лабораторных по шасси и опорно-двигательным агрегатам.

Аспирант заметил Ника и оторвался от подруги. Наверняка это было нелегко – поза молодых людей, склонившихся друг к другу через неширокий стол и держащих друг друга за руки не давала особых поводов усомниться в статусе парочки.

– О, Святой Николас собственной персоной! – улыбнулся Кшиштоф. – Какими судьбами, Санта? Извини, я не успел повесить на ночь носок.

Аспирант, сколько Ник его помнил, не упускал случая пошутить насчет имени своего студента. Не просто так, конечно – с подачи самого Ника. Опуская подробности, Ник однажды крепко поспорил с Кшиштофом на предмет возможности передвижения саней Санта-Клауса по воздуху, если у оленей в копытах будет по стандартному плазменному ускорителю АН/БН-12, что повсеместно использовались в качестве маневровых двигателей малых судов. Ник уверял, что при достаточно хорошо проработанной аэродинамике днища саней, они вполне способны скользить по воздуху, влекомые упряжкой из всего шести «плазменных оленей». Дело, понятное дело, было под Рождество, и этот бред показался Нику тогда вполне уместным.

Пари он, конечно, проиграл – не смог предоставить Кшиштофу внятную систему управления тягой через оленьи копыта, а под конец и вовсе исторгнул пораженческий идиотизм в виде «но система все равно условно работоспособна». С тех пор аспирант и подтрунивал над Николасом, называя его то святым, то «условно летающим».

– Я так…, – улыбнулся Ник. – Пролетом.

– Условным? – Кшиштоф вернул Нику улыбку и повернулся к подруге. – Милая, не хочешь загадать себе желание на Рождество. У нас тут почти работоспособный Санта-Клаус.

Аспирант засмеялся.

А вот Нику было не до смеха. Хорошее настроение снесло одним мощным… одной мощной… волной? Нет.

Цунами?

Тоже маловато будет.

Одним плазменным фронтом на границе дейтериево-тритиевой реакции. Огненной купелью термоядерного синтеза.

Ларина Стерх повернулась к несостоявшемуся рождественскому волшебнику. Сказочному персонажу, не существующему в действительности.

И сказочному идиоту, если уж начистоту.

– Привет, Лара, – произнес Ник.

Говорить было куда сложнее, чем дышать во время старта профессорской «катапульты». Там-то просто сдавливало грудь, а сейчас… сейчас сдавило что-то внутри нее.

Или вообще все.

– Привет, – без особой радости произнесла девушка. – Какими судьбами, Ник?

– Да вот…, – Николас сглотнул, потом еще раз. – Зашел, понимаешь, позавтракать. Только прилетел, понимаешь…

Ларина отвернулась и вынула свои узкие, точеные кисти из интеллигентских, тоже не особо широких ладоней Кшиштофа. Потерла пальцы и, снова повернувшись к Николасу, вздохнула:

– Надо было тебе признаться, что ты не в аэропорте, Николас. А здесь, у института.

– И тогда бы все было хорошо? – спросил Ник.

Осознал, что внезапно плоховато видит Лару. Расфокусировка, мать ее. Преломление светового пучка, то есть потока фотонов в полном соответствии с квантовой электродинамикой, мать ее.

Странное дело. Рефлексы тела бунтуют, воздуха нет, говорить сложно – но в сознании полнейший порядок. Все выстроено фрагмент к фрагменту, словно сложился наконец здоровенный пазл, не дающий покоя ему уже добрые пару месяцев. И внезапные перемены в планах на вечер-ночь-утро, и зачастившие исчезновения Ларины из Сети – все получило вполне логичное, стройно холодное объяснение.

– Мне кажется, или градус общения резко понизился? – спросил Кшиштоф, в упор глядя на девушку и только на нее.

– Нет, тебе не кажется, – сказал Ник. – По моему личному термометру мы сейчас пересекаем рубеж перехода бозонов⁷ в конденсат Бозе-Эйнштейна⁸.

– Лара? – аспирант выслушал Николаса, не отрывая взгляда от девушки.

– Что? – с вызовом бросила Ларина.

– Это правда?

– Что есть правда? Ты знаешь?

Ник на секунду узнал старую добрую Ларину Стерх – любительницу порассуждать на отвлеченные, чаще даже философские темы. Помнится, это очень сильно его забавляло – надо же, технарка, а лезет в гуманитарные области. Потом перестало забавлять, и все чаще стало раздражать.

Может быть, тогда все и началось. Вернее, закончилось.

– Может ты знаешь, Николас? – Лара повернулась к Нику. – Или правда только в термоядерных двигателях, квантовой физике и скучных посиделках в компании с группой озабоченных недотрашек? А потом – какие мы крутые среди вас, ничтожеств! – прогулка под звездами и ложимся спать со своей выделенной девушкой к пяти утра? И никто даже не поинтересуется у девушки, нет ли у нее более других планов или пожеланий!

– Тебе достаточно было попросить, – начал Ник, но оборвал сам себя. – Впрочем, теперь это уже неважно. Я смотрю, ты сама справилась с недостатком разнообразия.

– Смешная ситуация, правда, – хмыкнул Кшиштоф и встал из-за стола.

– Смешная? – Ник вскинул брови.

Из уголка правого глаза предательски потекло.

Холодно, четко, расчетливо, понятно. Даже без спазмов в горле, без судорожно сжатых ладоней и внезапно стальных ногтей, берущих соскоб эпидермиса с ладоней. Пожалуй, даже температура этой одной единственной слезинки была близка к замерзанию насыщенной солями воды.

– Да, смешная, – аспирант нащелкал на коммуникаторе оплату то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака. – Впервые вижу сам себя в зеркале, и зеркало это – другой человек.

– Не человек, – поправил его Ник. – Санта-Клаус.

– Нет, Николас, – Кшиштоф снял курточку со спинки своего стула. – Ты не Санта-Клаус больше. Не считай, что я вдруг проникся к тебе теплыми чувствами, и мы теперь будем плакаться друг другу в жилетку. Но за рефлексию спасибо. Очень смешная, должно быть, картинка получается, если со стороны смотреть.

Аспирант кивнул Нику и в свойственной ему резкой манере прогрохотал по лестнице вниз. Ник и Ларина остались наедине – если не считать старины Рудольфа, меланхолично дочерпывающего свою социальную похлебку.

– Мне не смешно, Ники, – сказала Лара. – Но извиняться не буду.

– Не помню, чтобы ты когда-нибудь извинялась, – припомнил Ник.

Ларина Стерх действительно никогда не извинялась. Не за что было? Еще вчера Ник подумал бы именно так. Но теперь…

– Ну и что теперь?

Девушка не ответила. Взяла со стола недопитый бокал Кшиштофа и залпом его осушила, в полном молчании.

– Что ты хочешь услышать?

Лара говорила вроде бы с ним, но смотрела в сторону. Было похоже, что ей все равно, куда направить взгляд, лишь бы не на «Санту» и не на спинку кресла, на котором недавно сидел Кшиштоф.

И вот теперь Ник окончательно понял, что «теперь стало ничто».

Ничто больше не удерживает его на Земле. И даже наоборот, гонит к звездам – хоть на Венеру, хоть на Марс, да хоть бы в пояс Койпера, где всей жизни – несколько автоматических станций и сотня рудодобывающих шаттлов-заводов.

Земля перестала быть домом, милым домом.

Глава 1. Немножко ЧП

Полани лазает по тоннелям, электромагнитный импульс электромагнитно пульсирует, кварианка раздевается, а ее капитан спаивает ее алкоголем и делает предложение.

Если кто-то считает, что лазать по неприспособленным для этого местам увлекательно – тот накрепко засел в своем счастливом детстве.

Увлекательно только до тех пор, пока тебя не заставляют забраться в самое глухое ответвление технического тоннеля, после чего поработать там часочка три-четыре. Ну или как получится, если вообще получится.

У Полани пока получалось. Расплатой за это стали напрочь отсиженные ноги, поскольку работать приходилось или на корточках, или сидя вдоль тоннеля, но развернувшись в сторону распределительного щитка вспомогательной энергосистемы. Сидеть, как говорится, на попе ровно не получалось никак – отсиживалось решительно все, что вообще говоря, лучше не отсиживать. Ей уже восемь раз приходилось делать паузу и растягиваться в полный рост на грязном металлическом полу, чтобы возобновить кровоток в конечностях. Но с каждым разом эффект становился все короче и короче. И вот теперь снова – она чуть не выронила паяльник, когда попыталась усесться поудобнее.

А работы оставалось еще часа на полтора. Полани закончила возиться с распределением основных потоков энергии, но предстояло еще заново откалибровать все счетчики и схемы управления – после тотального энергетического краха, который накрыл корабль на прошлой неделе, абсолютно все системы сказали свое прощальное «прости» и навсегда потеряли оперативную память. Включая калибровочные таблицы числом около двух с половиной тысяч – это если не учитывать резервные, которые по здравому размышлению было решено не восстанавливать в виду отсутствия времени и ресурсов.

В особенности отсутствия трудовременных ресурсов.

Ярчайшим признаком сей печальной ситуации была сама Полани’Альтис нар Салим – талантливый программист, вынужденный работать не кодом и цифрами, а очень даже диффузионным паяльником и примитивным диагностическим пультом, коему уже лет шестьдесят место на свалке.

Но – нехватка ресурсов.

Странное дело. На действующих кораблях ресурсов хватает. Может, не настолько, чтобы провозгласить гармонию полного достатка, но хватает. А ведь их не нужно ремонтировать двадцать четыре часа в сутки. На «Салиме» же, временно поставленном на прикол, законсервированном и целиком на внешней поддержке энергией и продовольствием, почему-то категорическая нехватка этих самых ресурсов. Это не считая того, что он и во здравии-то не мог похвастаться беспроблемностью. «Салим», мягко говоря, несколько устарел – даже по меркам кварианского флота, содержащего на ходу раритеты двухсот- и даже трехсотлетней давности. А родной корабль Полани… Сколько девушка помнила «Салим», он постоянно досаждал проблемами, серьезными и не очень (но чаще серьезными). Словом, подобно старому деду, требовал повышенного внимания буквально ко всему и не прощал наплевательского к себе отношения. И на нем командование экономит. Выделяет на порядки меньше ресурсов, чем на какой-нибудь свежевосстановленный фрегат, распределенный во Флот по соглашению с землянами и не требующих решительно никаких вложений!

Сплошное «ох, твою бош’тет», одним словом.

Правда, есть маленькая оговорка. «Салим» – это человеческий корабль. Триста лет назад люди еще не вышли в космос, не говоря уж о создании приличных транспортов. Но уже полтора века спустя они уже создали данное чудо, а сегодня строят корабли, до которых далековато, пожалуй, всем расам Галактики, включая кварианцев.

Не стыдно признать, что мигрирующему флоту остро не хватает человеческих технологий. Земля рождает миллионы и десятки миллионов человек ежегодно, у Земли есть не только техника, но и наука, а вместе с ней – заводы и фабрики, родной дом, наконец. У кварианцев же… Раннох остался где-то там, за Ретрансляторами. По-прежнему жаркий и засушливый, но теперь уже совершенно свободный, готовый к реколонизации, но… Но еще более недоступный, чем последние триста лет. Остается лишь порадоваться за тех двух с небольшим миллионов кварианцев, которые после победы над гетами остались на заново отвоеванной планете. У них есть светлое будущее под палящим солнцем. Им больше даже не мешают геты-недобитки – спасибо капитану Шеппарду, избавившему Галактику от синтетической жизни.

Но без малого пятнадцать миллионов – по-прежнему космические странники, пусть и нашедшие временный приют в пространстве человеческой системы. Да, их больше не называют «галактическими цыганами», во всяком случае, публично. Вклад кварианского народа в победу над Жнецами сложно переоценить, и дело даже не в легендарной Тали’Зора. Ее заслуги велики, но решающую роль сыграл все-таки мощнейший кварианский флот и умение «галактических цыган» вскрывать защиту сложнейших алгоритмов искусственного интеллекта. Но у людей Мигрирующего Флота снова нет своей планеты. И единственный дом, который нужно защищать и о котором надо заботиться – это космический корабль.

В случае с Полани – старый, еле живой человеческий транспорт, переоборудованный под проживание полусотни человек. Да-да, «Салим», несмотря на значительные размеры, очень тесен, и даже пятьдесят душ на борту стесняют друг друга. К счастью, на время ремонта больше половины экипажа отправлены в отпуска – на бывшие когда-то родными корабли. Полани некуда отправляться, она родилась здесь, на «Салиме» – было это пятнадцать лет назад. И все это время она ни разу не покидала старенький транспорт. И вряд ли покинет в обозримом будущем – по договоренности с землянами, кварианцы сильно ограничили поток Паломников.

Может быть, люди и не против «галактических цыган». Может быть, они даже готовы щедрой рукой победителя снабжать Мигрирующий Флот продовольствием и ресурсами. Но очевидно, что терпеть миллионы молодых бродяг на своей территории земляне не собираются. С Флота во внешний мир выбираются единицы счастливчиков: те, кому повезло, кого заметили работодатели из числа землян. Старшая сестра Полани – из числа таких. Вот уже семь лет она работает на каком-то сверхсекретном космическом корабле ВКС Ассамблеи. Не будь она, как и Полани, талантливым программистом, ей не удалось бы даже намекнуть о текущем месте службы – земные военные очень, очень ценят секретность. Сама себя сестра в шутку называет «Гила’Альтис вас что-то нар где-то», намекая на запредельный статус секретности ее текущей работы.

Увы, анкета Полани, отправленная еще год назад на межпланетную биржу труда Солнечной системы, так и висит без интереса с чьей-либо стороны. Вчера девушка проверила статус объявления – два просмотра за неделю. И конечно, ни одной заявки.

Полани вздохнула и открыла очередной калибровочный блок. Вообще-то, их не положено перепрограммировать, только менять. Так написано в рулетке⁹ корабля. Но у кварианцев за столетия ограниченности в ресурсах выработался свой собственный взгляд на простые правила. Девушка подключила зонд к информационной шине блока, подала питающее напряжение, раскопала в схеме запирающий контур, затем замкнула адресный каскад на прямой выход с диагноста. Теперь оставалось включить вспомогательное питание щитка и перепрограммировать калибровочный массив. Девушка потянулась назад и щелкнула основным силовым рубильником. В принципе, его можно включить и дистанционно, но для этого неплохо бы иметь в наличии массив аварийных аккумуляторов на базе эффекта массы. К сожалению, блэкаут недельной давности их обнулил в первую очередь – вместе с доброй порцией бортового оборудования, которое закончили ремонтировать вот буквально сегодня утром.

Щелкнули приводные реле – Полани запустила питание контура.

Но ненадолго.

Стоило ей перенести внимание на инструметрон, как что-то стукнуло позади, где-то в глубине мотогондолы ухнуло, немного искрануло в щитке – и тут же наступила полная, непроглядная темнота. Вырубило все, от подсветки технического тоннеля до переносной лампы-софита. Между прочим, эту шестикилограммовую гирю Полани волоком тащила за собой все шестьдесят метров техтоннеля.

Даже сигнальная индикация костюма – и та благополучно вырубилась.

– Пол… ни… о у тебя там с… …ай немед…о!

Связь рвалась. Увы, Полани еще не заработала себе на нейтринный коммуникатор, которыми пользуются старшие техники, поэтому приходилось мириться с несовершенством радиосвязи.

– ..о там . …. …… сь? – снова чей-то голос.

Очнулся костюм – на полсекунды раньше инструметрона, тоже решившего отдохнуть. Теперь ВИ обоих устройств во весь голос вопили о своем недовольстве мощнейшим электромагнитным всплеском. Полани даже не стала вглядываться в показатели напряженности поля – ясно, что если вынесло даже сверхзащищенную и сто раз дублированную инфосистему машгора¹⁰, то всплеск и в самом деле был неслабым.

Спустя секунду Полани убедилась в этом на личной… так сказать, пятой точке. Под ней буквально горел пол! Термоизоляция костюма не справлялась с теплом от раскаленных вихревыми токами металлических панелей.

Вот ведь любят же люди все делать из железа и стали!

Включился наконец аварийный фонарик на челюстной части маски. Пока еще неверно, но Полани хотя бы выбралась из кромешной тьмы, заполнившей техтоннель. Надо полагать, о восстановлении служебных ламп в этой части корабля можно забыть надолго – земляне-проектировщики в принципе не предполагали возможности быстрого ремонта аварийного, по сути, освещения.

– Все нормально, я в порядке, – сказала девушка, перекатываясь с одного бока на другой, где защита костюма еще держалась. – У меня тут немножко ЧП.

– Энерг… а у тебя там …гаватный пробой!

Полани узнала Дирака’Сина, старшего инженера технической службы с «Хелиш Ра». Временно, на период подготовки к Паломничеству, ее поставили в подчинение к этому нестарому еще, но невероятно ворчливому специалисту, специально выписанному с другого корабля Флота. Считалось, что опытный инженер поможет молодой неоперившейся программистке познать все тонкости оперативного ремонта в стесненных ресурсами обстоятельствах. Неясно, кто из двоих пострадал больше, но лично для Полани шефство зануды-инженера ощущалось как непременная и крайне болезненная казнь. Впрочем, это чувство вполне могло быть взаимным. Дирак’Син тоже не питал особой теплоты к «пигалице компьютерной».

– Вылезай оттуда немедленно! – наконец-то, связь нормализовалась, и голос Дирака перестал срываться. – Сейчас поджаришься!

Видимо, когда в мотогондоле вырубило всю электронику, инженер подключился к ее собственному машгору, прорастившему новые сигнальные связи взамен испорченных ЭМ-всплеском. Теперь Дирак считывал данные обстановки, пользуясь детекторами ее костюма.

Прерогатива старших офицеров в любой момент залезать в личное пространство подчиненных выводила Полани из себя. Хорошо еще, упомянутая возможность распространялась только на рабочее время и требовала одобрения со стороны «курируемого».

– Все нормально, – ответила девушка, сканируя пространство инструметроном. – Пол быстро остывает. Тут рядом массив керамики, она забирает тепло.

– Все равно вылазь! – крикнул Дирак. – Я пускаю диагностических дронов, ты с ними не разминешься!

Вот это было куда ближе к голосу разума. Диаметр полнофункционального дрона-диагноста почти семьдесят сантиметров, и в техтоннеле с диагональю сечения чуть больше полутора метров с ним действительно лучше не встречаться. Вреда не нанесет, конечно, но вот уговорить тупого дрона попятиться, сдать назад – та еще задачка.

То есть это, конечно, плевое дело для программиста уровня Полани, но как на вторжение в мозги дронов посмотрят их операторы, включая Дирака, лучше не думать.

– Хорошо, выхожу, – передала девушка. – Дайте мне две минуты, я заберу лампу…

«Или то, что от нее осталось», – подумалось Полани, и кварианка со вздохом поползла вперед, где темной недвижимостью высилась тренога аварийной лампы-генератора. Минус еще один ресурс Флота – у девушки не было ни малейшего сомнения, что больше эта штука светить уже никогда не будет.

 

– И ты включила питание, – хмыкнул Дирак’Син.

– Да, – Полани смотрела в пол. – Я включила питание.

– Основное.

Девушка кивнула.

Откуда ей было знать, что замшелый рубильник запитывает не только информационные цепи мотогондолы, но и силовые? В рулетке об этом ни слова!

Теперь она понимала, что от смерти ее отделяла очень, очень тонкая линия. Одним духам ведомо, почему вспомогательное ядро «Салима», расположенное в левой двигательной установке, ограничилось лишь мощным электромагнитным всплеском. А ведь могло разрядить в обшивку корабля весь накопившийся статический заряд. И тогда все, что увидели бы дроны-диагносты, это кучка спекшейся органики, вплавленная в металлический пол технического тоннеля. И был бы «минус еще один ресурс Флота» – ресурс по имени Полани’Альтис нар Салим.

– Свободна, Альтис, – инженер отвернулся от подопечной и погрузился в рабочий терминал. Буркнул через плечо:

– На завтра у тебя отпуск. Сегодня до конца дня сходишь в медблок, пусть проверят проводимость имплантных нитей. И в техническую службу – отдашь машгор на диагностику.

– У меня все норма…

– Я сказал сходишь! – инженер оторвался от экрана и строго взглянул на Полани. Дирак’Син, подобно большинству кварианцев, никогда не снимал костюма. Темно-красные, почти багровые краски скафандра и рубиновое, почти непрозрачное забрало шлема делало внешность мужчины суровой и без вербального подтверждения.

– Все, пошла отсюда, – Дирак снова отвернулся. – Чтобы через час в медблоке уже был результат твоего обследования. Через четыре – протокол осмотра костюма у выживальщиков.

Выживальщиками на Флоте называли технических специалистов службы контроля среды. В их обязанности, в частности, входила регулярная проверка исправности машгоров у тех членов команды, которые еще не способны купить себе мардж¹¹ и не могут заниматься полноценным ремонтом костюма самостоятельно.

Полани вяло кивнула и вышла из каморки инженера.

Дверь берлоги Дирака закрылась за спиной, и Полани устало прислонилась к дурацкой, с извечными двумя изгибами стенке коридора. В двадцати метрах левее сработал какой-то предохранительный клапан, и коридор на несколько секунд заволокло белесым паром – по-видимому, углекислотой. Одно время экипаж «Салима» пытался бороться с такими вот неожиданными вздохами корабля, но потом руководство просто махнуло рукой. Ни углекислота, ни кислород, ни даже хладагент теплообменников не могут повредить запакованному в скафандр рядовому технику. Что же до офицеров в облегченных моделях машгора и без защиты головы – то они попросту не появлялись в этих местах.

О, эти места… Полани, как и все на корабле, называла их салим-кишками. В самом деле, очень похоже – при постройке корабля земляне думали, прежде всего, о функциональности, а вовсе не о вопросах обитаемости вспомогательных ходов. Изначально «Салим» вообще не предусматривал экипажа больше двенадцати человек, и все тоннели и коридоры средней и задней частей корабля предназначались исключительно для служебных нужд. По некоторым из них невозможно было даже передвигаться, не отключив часть корабельных систем. Заполучив буксир несколько десятков лет назад, Флот произвел решительную перепланировку корабля (странное дело, на это ресурсы нашлись). Теперь на судне с теми или иными удобствами размещались пятьдесят два штатных члена экипажа, включая двенадцать семейных пар – у трех из них подрастают дети, по малости лет пока не включенные в экипаж. Остальные либо слишком молоды, либо слишком заняты, чтобы отрывать себя от служебных обязанностей.

К слову о детях. На корабле есть своя школа, если таковой можно назвать небольшое, на шесть человек, помещение с терминалами связи – ими молодежь пользуется на уроках. Увы, столь малонаселенный корабль не может содержать коллектива учителей, поэтому все учебные навыки дети получают удаленно – с «Райи» или двух других жилых кораблей. Там на постоянной основе проживают десятки тысяч человек, есть и учителя, и даже ученые. Например, факультативные курсы по прикладному программированию Полани получала с «Имерики», от самого Рико’Зен вас Имерика нар Морех. Пожалуй, это были лучшие дни студенчества Полани’Альтис. С нетерпением девушка ждала учебных часов – познавательных, интересных, наконец, просто волнующих. Чего греха таить, Рико’Зен и сейчас великолепен, а уж тогда был просто тобш’ра¹² – образован, потрясающе доступен в изложении мыслей и, немаловажно, невероятно молод для статуса «professor». Это мудреное, язык сломаешь¹³, звание учитель получил на Земле. Рико’Зен вас Имерика – один из немногих кварианцев, отправленных на прародину человечества обучаться по программе обмена научными достижениями. Профессор Зен рассказывал, что когда вернулся на Имерику, с месяц не мог членораздельно выражать мысли. В смысле, так выражать, чтобы его понимали. По его собственному признанию, его душила ярость и обида – люди, эти мягкотелые морщинистые существа, лишь двести лет назад вышедшие в глубокий космос, владели таким научным заделом, который технически продвинутая и немолодая уже раса кварианцев не то, чтобы не могла повторить, но местами даже и осознать!

Да уж, Галактика не лишена иронии. Выдающиеся инженеры всех времен и народов не в состоянии понять, до чего додумались люди, овладевшие властью над техникой по галактическим меркам буквально вчера – лет пятьсот назад.

По пути в медблок Полани вспомнила, как тяжело ей давалась человеческая математика. Даже не математика, а примитивная арифметика, счет в уме. Помнится, она чуть не сломала голову и пальцы, пытаясь научиться считать по-человечески, в десятичной системе. Кто ж виноват, что у землян и азари по десять пальцев на руках, а у всех остальных рас в Галактике – всего по шесть? Долгое время перевод в десятичную систему из шестеричной Полани была вынуждена проводить с помощью ВИ своего машгора. Но это было давненько – сегодня молодая программистка отлично считала в уме в любой из систем: что в шестеричной кваротурианской, что в десятичной хьюмазарийской, и даже в троичном коде, который достался Флоту в наследство от уничтоженной расы синтетиков-гетов. И только три-несимметричная арифметическая дурь кроганов по-прежнему ввергала Полани в состояние, близкое к шоку. Оставалось надеяться, что никогда в жизни ей больше не придется общаться с этим странным народом, чья логика просто непостижима для цивилизованного существа.

В медблоке Полани не задержалась. Как и подозревала, никаких повреждений от ЭМ-импульса импланты не получили. Следует сказать спасибо родителям, ограничившим дочь от постороннего вмешательства в организм. Да, у Полани из-за этого не особенно крепкое здоровье, а инструметроном она пользуется слишком медленно, но она ведь и не оперативный работник! А еще не приходится валяться в койке, ожидая, пока перестроятся какие-нибудь там сигнальные каналы интегрированных биокибернетических комплексов.

Вызов от капитана корабля Полани получила тогда, когда меньше всего была к нему готова. Пока выживальщики тестировали машгор, девушка сидела в гермокамере в чем мать родила. Все, что на ней было из одежды – тонкая наклейка инструметрона на левой руке. Наклейка засветилась, выбросила голографический луч, и Полани, сгорая от стыда, узнала в вызывающем самого Датто’Мессу вас Салим нар Томбэй.

– Полани, добрый день, – поздоровался Датто.

Капитан всегда начинал разговор с пожелания приятного времени суток, несмотря на то, как давно он не виделся с собеседником. Вообще, после смерти родителей Датто’Месса стал для Полани единственным утешением. Чуть отстраненный в общении, но чуткий и очень, очень проницательный капитан «Салима» официально взял опекунство над малолетней Полани’Альтис, и даже совершенно серьезно предлагал вступить в его собственный родовой клан. Может быть, Полани’Альтис и превратилась бы Полани’Месса, но вмешалась сестра, отстояв за малолетней родственницей право именоваться по-старому.

– Здравствуйте, капитан, – девушка подняла руку с инструметроном так, чтобы в поле зрения капитана, еще совсем нестарого мужчины, попадало как можно меньше ее самой.

– Поли, я и так видел едва твой гребень, – улыбнулся Датто. – А теперь вообще смотрю на дверную переборку.

– С вашего позволения, я останусь вне поля зрения, – ответила Полани. – Я в чистой комнате, жду, когда выживальщики наиграются с машгором.

– Я отключил видео, Поли, – произнес капитан. – Можешь опустить руку. Неудобно же.

Полани проверила статус связи – действительно, изображение теперь шло лишь в одну сторону.

– Я вас слушаю, капитан, – сказала она.

– Я вижу, со здоровьем у тебя все нормально, да?

– Да, патологий не выявлено. Импланты не повреждены. Видимо, импульс был слишком коротким или недостаточно мощным.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказал Датто’Месса. – Пожалуйста, зайди ко мне в каюту, когда будешь готова.

Полани хотела было рассказать, как было дело. Что она совершенно не знала о сведении электрических путей в один, об этом бош’тет-переключателе… Но капитан лишь покачал головой, стоило девушке заикнуться на технические темы.

– Нет-нет, Поли, ты меня не поняла, – произнес глава корабля. – К тебе нет никаких претензий. По голове получит или не получит Дирак – по результатам расследования. Это его обязанность досконально знать все системы. Я же хочу сказать тебе… В общем, заходи. Поговорим. Ты все еще любишь гэливэн? Я распоряжусь, чтобы принесли.

Девушка с радостью кивнула.

Капитан на экране терпеливо ждал ответа.

Полани свободной рукой стукнула себя по лбу, вспомнив, что видеотрансляция отключена.

– Да, капитан. Уже иду, капитан. Как только мне вернут машгор.

– Я потороплю техников, – сказал Датто’Месса и отключил связь.

 

Каюта капитана, как и все внутренние помещения на «Салиме», не поражала размерами. Когда-то, еще до перестройки корабля, здесь находились капсулы стазиса, или как там это называют люди. Словом, здесь располагался отсек, в котором члены экипажа коротали полетное время – в состоянии глубокого сна. Немаленькое по масштабам корабля, но на самом деле весьма тесное помещение восьмиугольной формы сейчас было отдано в распоряжение капитана. Кроме того, что оно было одним из самых больших на корабле, оно было и удобно расположено – на верхней, командной палубе, в одном коридорном переходе от переднего сквозного лифта и в трех – от мостика.

Полани огляделась. Справа от входа в каюту стоял большой, двухспальный диван. Когда-то Датто’Месса был женат, но Рана’Месса погибла в той же самой передряге, которая оставила Полани сиротой. С тех пор у капитана, если не верить всяким досужим слухам, не было постоянной спутницы.

Рабочий стол Датто разместился напротив дивана – слева от входа в каюту. Открытый терминал, выключенный ночник, световое перо для графического ввода. Оборудование точно такое же, как у нее. Разве что у девушки все это не в персональной каюте, а в спальной каморке, которую Полани делит с подругой. Там у них на двоих меньше пяти квадратных метров. Здесь, у капитана, на одного раза в четыре больше, но тоже тесно. В дальнем угле каюты (в одном из восьми) пристроился портативный кухонный блок, откуда сквозь фильтры костюма, доносились сладкие запахи. Очевидно, машгор признал эти испарения безопасными.

Девушка улыбнулась: капитан сдержал обещание и приготовил для нее гэливэн – земной напиток, модифицированный под декстро-аминокислотные потребности кварианцев. Датто’Месса стоит у кухни, целиком занятый приготовлением. Перед ним термоемкость с декстроалкоголем и набор приправ – неизменных составляющих гэливэн.

– Добрый день, Полани, – не оборачиваясь, произнес капитан, верный своей привычке здороваться всякий раз, когда это возможно.

– Здравствуйте еще раз, капитан, – Полани приложила руку к груди. – Я пришла и готова к головомойке¹⁴.

– Очень рад слышать, что ты не снимаешь с себя ответственности.

Датто’Месса повернулся наконец к гостье. В руках капитан держал по контейнеру с гэливэн – Полани узнала яркий, насыщенный и, кажется, даже немного опаслесцирующий красный цвет. Одним духам известно, как это делают люди, но даже адаптированная под кварианский обмен веществ субстанция обладала таким сочным и в то же время терпким вкусом, что у девушки тут же потекли слюньки. Полани сглотнула, надеясь, что движение осталось незамеченным.

– Садись, – Датто указал на диван и поставил на стоящий рядышком столик оба пузырька – для себя и для гостьи.

– Если хочешь, можешь снять шлем, Полани, – предложил Датто. – Тебя только что накачали имуномодуляторами, а я сегодня обеззараживал комнату. Думаю, ничего страшного не случится, если мы поговорим с глазу на глаз.

Полани попала в неудобную ситуацию. С одной стороны, она признавала право капитана видеть лицо своей без малого приемной дочери. Сам Датто уже несколько лет вообще не пользовался особыми средствами защиты – во всяком случае, находясь на корабле. С другой – Полани не хотела, чтобы капитан видел, с каким воистину тэтским¹⁵ восторгом она присасывается к гэливэн.

– Можно я останусь как есть?

– Да, конечно, – пожал плечами капитан. – Как сочтешь нужным. Как гэливэн?

Полани выдвинула из маски трубочку и поместила ее в пузырек. Потянула жидкость, блаженно прикрыла глаза. Как обычно, гэливэн был великолепен. И даже повышенное содержание сбраживающих кислот не вызывало тревоги – максимум, на что была способна эта жидкость, это поднять кварианцу температуру на полтора-два градуса. В малых дозах даже полезно, ибо укрепляет иммунитет, избавляя организм от случайно проникнувшей в него заразы. После сорокаминутного отсиживания без машгора – то, что доктор прописал.

– Восхитительно, капитан, – сказала Полани. – Но думаю, одного пузырька мне хватит.

Девушка отставила наполовину пустую склянку.

– Вы хотели о чем-то со мной поговорить? – спросила она.

– Да, хотел.

Мужчина подвинул от рабочего стола кресло и сел напротив девушки.

– Ты ведь, наверное, уже понимаешь, что у нас очень плохая история с двигательной установкой.

– Да, капитан, – Полани склонила голову. – Моя оплошность, капитан.

– Нет-нет, я не про это, – отмахнулся Датто. – Импульс не причинил большого вреда, восстановим за пару дней.

– Тогда о чем вы? – не поняла девушка. – Моторы будут работать. Дирак’Син, может быть, не очень вежлив с молодежью и вообще… но дело он свое знает. Я смотрела отчеты, у нас работы по движкам осталось не больше, чем на неделю-полторы.

– Да, я в курсе, – улыбнулся капитан. – Но я снова о другом. Как ты отнесешься к тому, чтобы мы улучшили силовой привод?

– Капитан, я не твердотехник¹⁶…

– Я знаю, – Датто отставил склянку с гэливэн. – Но у нас тут появилась возможность малой кровью улучшить конструкцию этих прожорливых, как бош’тет, пропульсивников. Люди обеспечивают нам полную техническую поддержку, и даже выделяют ученого, который займется теоретическими выкладками. Мы предоставим наших лучших инженеров – кое-кого уже выписали из Большого Флота.

– И? – спросила Полани. – Почему вы спрашиваете меня?

– И нам нужен талантливый программист.

– Простите, зачем? – не поняла девушка. – Это же, как вы сказали, прожорливые бош’тет-пропульсивники. Они просты, как низкоуровневая система команд. Зачем термоядерным движкам какая-то особая поддержка программистами?

– Ты невнимательно слушаешь, Полани, – упрекнул ее капитан. – Я же сказал, нам готовы выделить настоящего ученого. Причем не абы кого, а прикладного специалиста, какого-то там светилу двигателестроения. Я видел технический реферат на предложенный апгрейд, Полани. Выглядит очень вкусно. Плюс сорок процентов по удельному импульсу с соответствующим уменьшением расхода рабочего тела.

– Э-э-э…

Полани было нечего сказать. В двигателях она разбиралась, конечно, как и положено хорошо образованному кварианскому инженеру. Но в столь тонкие материи никогда не погружалась. Старый, фонящий ренгтенгом термоядерный движок всегда казался ей чем-то настолько простым, не сказать примитивным, что она даже не пыталась понять, как он в реальности функционирует и чем питается. В конце концов, на корабле имеются аж четверо отличных спецов по силовым приводам. Трое из них – такие же молодые ребята, как и Полани, но вот инженер Кари’Карим настоящий дока – и в двигателях, и в нуль-элементных ядрах.

– Ну что, Полани, я могу на тебя рассчитывать? – спросил капитан. – Или мне выписать из Флота другого программиста, поопытнее и понадежнее?

– Не надо никакого другого программиста! – Полани в один глоток допила гэливэн и со стуком поставила емкость на стол. – Покажите, что нужно сделать, и я закодирую все так, что оно само себя будет чинить!

– То есть сделаешь?

– Тига, кэп!¹⁷

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать, Поли.

Капитан не улыбался, произнося слова с совершенно серьезным видом. Но любой, кто знал мужчину хоть немного сверх того, что было доступно молодой программистке, легко углядел бы в блестящих глазах кварианца затаенное веселье пополам с обожанием.

– Спасибо, капитан! – Полани снова приложила руку к груди. – Сделаю все в лучшем виде.

– Ничуть не сомневаюсь, – ответил Датто’Месса. – Ну а теперь расскажи мне, девочка, что там произошло в этом техотннеле.

– О, это целая история! – оживилась Полани. Алкалоиды гэливэн уже проникли в мозг девушки, и программистка почувствовала жгучее желание поделиться своими подозрениями. – Все началось с этого, заплюй его бош’тет, диагностического зонда. Он раза в четыре старше меня уже, и мне пришлось…

Глава 2. Прибытие

Космический транспорт ужасен, гравитация не гравитирует, пилот шаттла пытается плюнуть через респиратор, кварианцы предстают во всей красе, а Ник получает собственный корабль.

До войны космические корабли могли прыгнуть на другой конец Галактики, затратив на это несколько минут. Все, что требовалось – это наличие действующего Ретранслятора. Ну и ответного оборудования на самом космическом корабле, конечно.

Межсистемные сверхсветовые прыжки – другое дело. Расстояния там иные, куда меньше, но и Ретрансляторов между звездами-соседями нет. Тут уже не до мгновенных прыжков в синей трубе вывернутого наизнанку пространства. Капитану нужно активировать ССД¹⁸ и разгоняться уже по-настоящему, затрачивая энергию самого корабля. Что же до времени… На скоростях больше двадцати тысяч С¹⁹ упакованный в казимировский кокон²⁰ корабль шьет пространство суровыми стежками сверхсветового режима, и способен преодолеть, к примеру, двадцать пять триллионов километров чуть более, чем за час. Правда, тут уже и требования к нуль-ядру двигателя совсем другие: чтобы разогнаться до таких чудовищных скоростей, ядро должно уметь сбрасывать массу космического корабля на квадриллионы процентов за считанные минуты. Расход энергии, да и самого нулевого элемента, существенный. Но овчинка стоит выделки – путешествие к ближайшему соседу Солнца, альфе в созвездии Кентавра займет чуть больше трех часов, включая неизбежные коррекции и суперкоррекции траектории.

Наконец, внутрисистемные перелеты. Возьмем один из самых близких – с Земли до Венеры. Расстояние, в зависимости от взаимного расположения планет, от сорока до двухсот шестидесяти миллионов километров. Если кого-то пугают такие числа, можно посчитать в астрономических единицах – в них получится от 0,26 до 1,73. Средний каботажник преодолевает это расстояние где-то за семь-восемь часов. Можно даже успеть хорошо выспаться.

Такая вот странная математика. Прошвырнуться с одного края Галактики до другого, например, с Земли до Дальнего обода и обратно, можно за пять с небольшим часиков. При этом намотать на одометр корабля где-то сто сорок тысяч световых лет. А вот доползти с Земли до Венеры – извольте подождать раза в два больше, и при этом преодолеть расстояние, в два с половиной миллиона раз меньшее.

Впрочем, в случае с Николасом все вышеприведенные расчеты можно смело зачеркнуть. До пункта своего назначения, космического транспорта «Салим», он добирался почти сутки. Сначала вознесение на орбиту, затем ожидание стыковки с какой-то микроскопической научной станцией, у которой должен был оказаться каботажный катер до Лунопорта. Катера, конечно, на месте не оказалось – он прибыл с опозданием в четыре часа, и все это время Николас был вынужден коротать в теснейшей каюте. Комната в ганноверском общежитии казалась по сравнению с ней императорскими хоромами.

Едва взойдя на опоздавший катер, Николас понял, что приключение только начинается. На этом судне вообще не было гравитатора, и все шесть часов до Луны Ник провел невесомой куклой, пристегнутой к креслу в тесном, пропахшем дезинфекцией трюме. Дичь несусветная, конечно. Даже в три раза меньший по размеру «Кадьяк» – и тот оснащен собственным гравитатором, а тут…

Но ужасным полетом на Луну злоключения Николаса не окончились. Едва молодой человек вздохнул свободно, почуяв под ногами твердый, давящий на подошвы пол, как на него упала новая напасть: транспорт «Луна-2 – Венера-пассажирская» ушел более двух часов назад. Персонал лунапорта сбился с ног, пытаясь выяснить, кто такой этот странный парень с Земли, и почему он вдруг считает, что обязан отправиться на не самый гостеприимный из миров Солнечной системы, да еще опоздав на рейс почти на три часа.

Очередной корабль к Венере отчалил от лунной станции за две минуты до того, как с Земли пришло наконец подтверждение регистрации Николаса на давно уже минувший рейс. К чести сотрудников «Луны-2», они отработали на «отлично». Не мудрствуя особо, они остановили корабль прямо на рейде, быстренько запихнули Николаса в сверхмалый челнок (снова дегравитированный!) и отправили запоздавшего пассажира на межпланетный паром «Тольятти». Путешествие Николаса на Венеру продолжилось, пусть и с почти пятичасовым опозданием.

Другой бы подумал, что такое начало путешествия не к добру, но Николас всерьез считал, что неприятности только закаляют характер, поэтому отнесся к сумбуру философски. Просто улегся на свою полку, достал планшет и погрузился в изучение двигательной системы «Салима» – по тем данным, что имелись у Комиссии по внешним связям.

Не успел Николас добраться до разбора особенностей топливоподающей системы грузовика, как судьба подкинула следующий фортель. Койка буквально выпрыгнула из-под спины Николаса, а тревожные синие лампы не на шутку встревожили большую часть пассажиров. Кроме Ника, разумеется. Он-то знал, что синие проблесковые маяки включаются как предостережение о внеплановых инерционных маневрах, и ничего более. Исключительно для неподготовленных пассажиров – чтобы не побились головами. Случись с кораблем что-нибудь действительно серьезное, извещать об этом «груз» стали бы в последнюю очередь.

По громкой связи объявили, что потеря гравитации – следствие экстренного изменения маршрута – лунная станция зафиксировала на разгонном пути «Тольятти» непредусмотренный метеорный поток. Будь корабль покрупнее, он бы справился с метеорами своими силами, но «Тольятти» нуждался в опеке диспетчеров. Скорее всего, несколько тысяч маленьких метеорных дьяволят оказались на пути корабля, просто отскочив ранее от защиты какого-нибудь большого транспорта. Это могло случиться и час, и пятьдесят лет назад – пути подобного рода космического мусора неисповедимы.

Гравитация на «Тольятти» вернулась через несколько минут, а полет продолжился двумя часами позже, когда диспетчеры «Луны-2» прошерстили окружающее пространство мелкой гребенкой многодиапазонного анализатора материи. Паром продолжил разгон, и через час вышел на крейсерскую скорость – далекую от сверхсветовой, конечно же.

На венерианскую орбиту Николас попал, слава всем богам, живой и здоровый, и даже относительно без потерь, если не считать зависшего ВИ багажного чемодана. В итоге Николас был вынужден тащить потерявший ход чемодан вручную – за световую цепочку.

Найдя стоянку орбитальных шатлов, Николас без особого труда обнаружил «свой», с отметкой Комиссии по внешним связям – тем самым хитрым иероглифом, что удивил Ника своей формой еще во время знакомства с Алексом Татэшем. Кроме собственно иероглифа, который по словам Татэша означает «внешний мир», на шатле было еще несколько непонятных закорючек. Знаки складывались в какую-то надпись. Но как Николас не трудился, понять, кому принадлежит эта письменность, он так и не смог.

Пилот шатла, мужчина средних лет в строгом сером кобинезоне и почему-то с дыхательной маской на лице, утвердительно кивнул Николасу, стоило молодому человеку со своим безвольным чемоданом подойти к машине.

– Добрался наконец, – сказал водитель. Голос сквозь маску звучал на удивление четко. – Давно уже тут жду. Давай, бросай лорри²¹ в багажник, и поехали.

В задней части шатла открылась ниша, и Николас, кряхтя, перевалил в багажный отсек свою поклажу.

– Садись, – сказал пилот, открывая дверь кабины. – Ядра тут нет, так что придется потерпеть полчасика невесомости. Осилишь?

– Я столько уже провисел, что осилю что угодно, – усмехнулся Николас.

– Ну-ну, – пилот пропустил пассажира внутрь и забрался в челнок сам.

Проверяя замки шлюза, мужчина повернулся к Николасу. Тот как раз в нерешительности замер – перед ним было сразу три пустых кресла, и молодой человек мучительно размышлял, какое из них расположено ближе всего к центру масс корабля. Невесомость невесомостью, но терпеть еще и перегрузки от динамических маневров – увольте.

– Перед выходом не забудь надеть маску, – сказал пилот, заканчивая осмотр шлюзовой двери. – Вон лежат, справа над обзорным экраном.

– Маску? – не понял Ник.

– Ну да, дыхательную систему. Как у меня, – парень похлопал себя по носу, точнее, по патрубкам своего респиратора.

Признаться, Николас подумал поначалу, что молодой человек чем-то болен, поэтому вынужден дышать посредством этого… лицевого украшения. Но теперь выходило, что Нику тоже придется напялить на себя эту далеко не самую эстетичную конструкцию из полимеров и керамики.

– Или ты думаешь, что кварианцы вот так просто дадут тебе разбрасываться микробами на их стерильном корабле?

– Кварианцы?

Николас решительно ничего не понимал. В его задании черным по белому указано, что «Салим» – это корабль человеческой постройки, и приписанный, кроме того, к Четвертому судоремонтному заводу при Венерианском кораблестроительном центре имени Хруничева. При чем тут кварианцы?

– При чем тут кварианцы? – спросил он.

– При чем? – пилот остановился на полпути к своему месту и удивленно глянул на единственного пассажира. – Ты летишь восстанавливать кварианский корабль, парень. Как думаешь, при чем тут кварианцы?

 

Путешествия до «Салима» Николас почти не запомнил. Случайное, ну или не случайное слово «кварианцы» разом проникло куда-то туда, глубоко в душу, где Николас скрыл до времени воспоминания о совсем еще недавнем прошлом.

Понятно, что сразу же вспомнилась Ларина Стерх. Ну, то есть не то, чтобы прям вот регулярно вспомнилась, а вспомнилась сверх плана. Вот уже несколько дней Николас усилием воли заставлял себя не возвращаться в прошлое, и уже почти овладел этим приемом. Облик девушки всплывал в памяти Ника совсем уже редко: по девяносто, девяносто пять раз на дню.

И вот – снова она. Стоило вспомнить про кварианцев…

Кварианцы – Лара ими в свое время просто бредила. Впрочем, кто из мальчишек или девчонок не бредил? Николас тоже проходил через тот возраст, когда раса инопланетных кочевников казалась чуть ли не божествами. Теперь Ник знает, что большинство рассказов про инженерное всемогущество кварианцев – сказки. Рассказанные по Сети в образовательных программах, или же почерпнутые позже, от «знакомого знакомого человека, кто знаком с одним кварианцем».

Когда Николас, как и положено правильному мальчишке, претерпевал пору увлечения космическими полетами, слава «космических цыган» уже изрядно померкла. Тем не менее, ее хватало, чтобы заразить Николаса космолетами. И не без влияния запакованных в герметичные костюмы галактических странников он подал заявление на перевод с общеэнергетического на кафедру силовых приводов. В памяти человечества еще сидел случай пятнадцатилетней давности, когда два инженера «Таларибы», экспериментальной подпространственной лодки ВКСА, оживили затухший реактор и вытащили корабль из бесцветного Ничто, где даже само понятие пространства и времени – не более, чем математическая абстракция. Земля тогда задолжала кварианцам двадцать восемь жизней и примерно семнадцать миллиардов стандартов – экспериментальные суда никогда не были дешевыми. Наличие кварианского техника на любом современном судне стало для ВКСА чуть ли не обязательным.

Но все течет, все меняется. Люди, в свое время превозносившие галактических кочевников до небес, успокоились. Хватало других поводов посудачить, помыть косточки негодяям и восхищенно повздыхать, говоря о героях. Между тем, обитатели Мигрирующего флота никуда не делись. Раскинули свой кемпинг на краю Солнечной системы, стараясь не мешать регулярным внутрисистемным маршрутам. Иногда кварианцы посылают своих инженеров на особо деликатные контракты, где от работника требуется скорее не знание техники, а умение чувствовать ее, дышать ею.

Это и есть настоящее призвание кварианцев – ощущать пульс неживого. Ведь в науке они весьма слабы, и это вполне объяснимо: какая еще наука, если Флот постоянно пребывает на грани выживания? Сейчас, правда, куда лучше ситуация с энергией и продуктами – люди снабжают мигрантов десятками тысяч тонн декстро-продовольствия, а в район пояса Койпера брошены нити энергопроводов от дюжины внеэкплиптиков²². Но нехватка ресурсов на большинстве кораблей Мигрирующего флота никуда не делась.

Как и нехватка академических знаний.

Первые из присланных по обмену молодых инженеров оказались столь несведущи в науке, как прикладной, так и фундаментальной, что поначалу земляне подумали, будто Флот пошутил. Но нет, никаких шуток. Кварианец с закрытыми глазами может перебрать термоядерный двигатель или за минуту приструнить пошедшее в разнос нуль-ядро. Но он понятия не имеет, какие базовые принципы стоят за этими устройствами. Почему они вообще работают. Зачем в их конструкции стоит тот или иной узел. Кварианец легко поймет, что делает то или иное устройство. Сможет починить, если что. Модернизировать, если есть необходимость. Но он никогда не создаст ничего нового – он не знает основ. Это как пытаться построить небоскреб, вооружившись знаниями о возведении глиняной хижины с тростниковой крышей, а до кучи – уметь ремонтировать отделку, восстанавливать силовые короба и владеть искусством кругового застекления. Для ремонта и модернизации этого хватит. Для создания нового – нет.

И вот, теперь Николас летит на кварианский корабль, чтобы остаться там как минимум на восемь недель. Ничего, решительно ничего не зная о быте и обычаях кочующего народа. Да боже мой, у Ника нет даже переводчика с кварианского! Это не проблема, если есть какой-нибудь подходящий аналитический ВИ, но молодой человек сорвался с места внезапно, и даже свой основной планшет оставил в общежитии, забрав с собой лишь маломощную таблетку-коммуникатор. Требовать от нее лингвистической экспертизы и живого замещающего перевода как минимум наивно. Чуть более наивно даже, чем мечтать о собственном инструметроне. Нулевой элемент сейчас куда дороже любого из драгоценных металлов, и тратить его на массовую продукцию Ассамблея вполне разумно не спешит. А уж дарить студентам тем более.

Говорят, у каждого кварианца по-прежнему есть собственный инструметрон. Но это и понятно – представить инженера, тем более оперативного работника, без этого полезного устройства также сложно, как солдата – без оружия. Интересно, есть ли у кварианцев запасные девайсы?

 

Прямой швартовки к «Салиму» не произошло. Шаттл с Николасом лишь перелетел от причального дока внутрисистемного орбитопорта²³ Венеры к другому причальному доку. Матово-серая обшивка космического транспорта лишь мелькнула на экране обзора, но даже столь короткого знакомства с «Салимом» Николасу хватило, чтобы оценить размеры корабля.

Бывший «Маришалло» нельзя назвать гигантским кораблем. В современной классификации его тип, без сомнения, отнесли бы к каботажному тягачу, то есть судну исключительно для внутрисистемных перевозок между соседними планетами. Однако Николас уже овладел первичной технической документацией на грузовик, и знал, что определение «каботажник» к этому старичку неприменимо. На «Салиме» установлено просто циклопических размеров для такого корабля нуль-ядро, явно снятое с какого-то космического исполина. Относительный размер ядра «Салима» на двадцать процентов превышал даже монструозное сердце легендарной «Нормандии SR-2». Это, впрочем, совершенно неудивительно. Редкий, ныне почти исчезнувший класс звездных буксиров априори нуждался в серьезном ядре – ему ведь предстоит сбрасывать релятивистскую массу не только самого корабля, но и грузовой платформы, которую «Салим» тащит на горбу. Указанная в техдокументации грузоподъемность – ошеломительные шестьсот миллионов тонн. Именно столько «Салим» может утащить на сверхсветовой скорости. Можно грузить и больше, но уже с падением производительности и экономичности.

Вот как раз об экономичности…

Силовая установка на «Салиме» вполне в тон ядру. С казимировскими контурами, как и с гравитатором – все ясно, их конструкция масштабируема, на сколько хватит фантазии. Главная энергосистема тоже без сюрпризов. Но вот движки…

О, движки… Нет, не так. О, Движки!

Говоря о «прожорливых пропульсивниках» профессор Татэш прилично польстил «Салиму». Двигатели этого мастодонта не просто прожорливые, они просто фантастические обжоры! Около трети всего грузовика – контейнеры для топлива, и еще четверть – системы его безопасного хранения. Случись что… Словом, путешествие на «Салиме» лучше всего подходит под определение «верхом на бочке с порохом»²⁴. В отчетах указано, что в качестве топлива экипаж использует примитивное и, в общем-то, дешевое сочетание дейтерия и гелия-3. Но в каких количествах! Мгновенный расход того же гелия-3 на полной тяге в два с лишним раза превышает добычу этого элемента в пределах всей Солнечной системы, а выхлоп гелием-4 настолько силен, что некоторые острословы уже назвали кварианский грузовик «звездопыхом» – в том смысле, что он, подобно звезде, производит «звездный газ» в поистине устрашающих количествах.

И вот с этим бегемотом Николасу придется работать. Молодой человек в уме прикинул, какая экономия топлива возможна при реализации на «Салиме» темы его дипломной работы, и голова закружилась от перспектив. Один единственный рейс с Венеры до Марса и обратно даст экономию примерно в восемь миллионов стандартов! Неудивительно, что расчетливые азари выбили полумиллиардную скидку на свой рудовоз, а ведь тот раз в десять экономичнее «Салима».

 

– Дай проверю маску.

Пилот шаттла подошел к Николасу и придирчиво подергал за кусок полимера на лице молодого человека. Проверил показание встроенного диагноста, в очередной раз окутал физиономию Николаса асептическим спреем из переносного баллончика, и строго наказал:

– Старайся говорить, не открывая рта особо широко – меньше шансов протекания из-под уплотнений. Ни в коем случае не смейся – незнакомые с людьми кварианцы могут воспринять это за болезненный припадок, и тогда карантин на неделю тебе обеспечен. Пока не получишь свой собственный машгор – двигайся экономно, минимизируй испарение с кожи. И ни в коем случае не расстегивай застежки комбинезона, как бы жарко тебе не показалось!

– Почему? – промычал Николас. Именно промычал – его намордник, в отличие от маски пилота, не был оснащен голосовым повторителем.

Пилот усмехнулся.

– Потому, что зрелище открытого клапана на костюме для кварианца сродни виду оторванной конечности у человека. Могут на всякий случай ввести в кому – чисто рефлекторно, во избежание лихорадки.

– Я думал, кварианцы уже не столь чувствительны, – сказал Ник. – Некоторые даже на Земле работают.

– Это только те, кто прошел иммунотерапию, – сообщил пилот, открывая внутреннюю дверь шлюза. – Дорогое удовольствие.

– Почему дорогое?

Пилот обернулся и уставился на Николаса.

– Ты идиот? – спросил мужчина. – Спрос превышает предложение в десятки тысяч раз. Как это удовольствие может быть дешевым?

– Я думал, мы с кварианцами друзья.

– Друзья, друзья, – засмеялся пилот и зашел в шлюз. – Но кошелек врозь. Есть, впрочем, придурочные кварогуманисты где-то в Сибири, не помню…

Мужчина закрыл дверь за Ником и склонился над контрольным терминалом. Зашипел газ – видимо, какой-то обеззараживающий компонент многостадийной подготовки к сходу на кварианский корабль.

– Делают операции кварианцам, – продолжил пилот. – По-своему, без иммунотерапии, одним только хирургическим имплантированием. Кривоногие им за это всякую списанную фигню с кораблей привозят – сейчас, когда мы им новенькие железки даем, это уже можно. А сибиряки всю эту ерунду толкают на дальневосточном рынке. У японцев вечная нехватка оборудования в оснащении новых территорий.

– Это как – хирургически? – удивился Николас. – В смысле, я про операции.

– Вот так.

Пилот жестом показал, как бы он, будь врачом, ковырялся бы скальпелем в кварианце. Судя по жестикуляции и лихорадочному блеску в глазах, пилот предпочел бы поковыряться в живом, находящемся в сознании и без анестезии кварианце.

– В общем, увидишь резанного – ни за что не перепутаешь, – подвел итог пилот шаттла. – У них по четыре-шесть дополнительных дырок на роже. Хрен его знает, то ли вентиляция, то ли мембраны какие… Я в этой всей возне с кривоногими не разбираюсь.

– А не резанные – они какие? – не выдержал Николас.

– Скоро увидишь, – бросил пилот. – Так, готово. Выходим.

Шлюз с шипением раскрылся навстречу восьминедельному кусочку жизни Николаса. В облаке какого-то газа он, чуть позади пилота, ступил в межшлюзовую трубу «Салима». Тут же провалился пол под ногами – переходный рукав никто гравитировать не собирался. Хорошо еще, сработали автоматические агдезионные подковы на ботинках. И еще клапаны маски, словно по команде, перешли в паранойяльный режим – дышать стало труднее. Позади стукнул лапками о пол обездвиженный чемодан. Николас нащупал в кармане брелок светового поводка, вынул его и подтянул багаж.

«Надеюсь, кварианский… как его так, мангор? В общем, надеюсь, кварианская маска будет удобнее» – подумал Николас, пытаясь разглядеть в клубах газа привечающие его на борту фигуры аборигенов. Лучших техников Галактики, вынужденных из-за своего незнания науки обращаться к инженеру-недоучке из Ганноверского энергетического.

Доподлинно неизвестно, кем Николаса считали кварианцы, но совершенно точно не спешили высказать ему свое почтение: переходный тоннель между шлюзами оказался абсолютно пустым, можно сказать, пустынным. Скудное освещение, длинная прямоугольная в сечении труба, уходящая вперед на тридцать метров – и ни одного встречающего.

– Традиционное кварианское гостеприимство.

Пилот, имени которого Николас даже не пытался узнать, демонстративно развел руками. Николас предпочел не обращать внимания на сопровождающего. Молодому инженеру претило пренебрежительное отношение мужчины к инопланетной расе.

– Ах, да, – спохватился пилот. – У них же сейчас ночь на дворе.

– Кварианцы живут по своим часам? – спросил Николас.

– Нет, по земным.

Плот кивнул Нику, мол, «пошли, чего стоять». Прошагав пяток метров, продолжил:

– У каждого самый точный хронометр из тех, что можно только достать. Кварианская секунда на треть короче нашей, так что лишняя точность не помешает. Вообще, со всей этой их троично-шестеричной счетной мишурой можно голову сломать…

– В смысле? – не понял Ник.

– В смысле, что у кварианцев по три пальца на руке, – объяснил пилот. – И считают они или тройками, так называемый традиционный целочисленный счет, или степенями троек – календарно-часовые подсчеты. Ну или в шестеричной системе – это уже из позиционной записи цифр. По ходу, они ее придумали даже раньше, чем классику или календарно-часовые степени.

– А, как у нас степени десяти, да?

– Именно, – пилот кивнул. – Ты вот сможешь быстренько вспомнить, сколько будет десять в седьмой?

– Десять миллионов, разумеется, – сказал Николас.

– А три в седьмой?

Николас задумался на пару-другую секунд, вспоминая таблицу умножения. Потом еще на пару секунд. И еще на пару. Но дальше шестой степени тройки в мозговых подсчетах так и не ушел – запутался. Пилот заметил замешательство пассажира и невесело усмехнулся.

– Ну вот а мне приходится эту херню еще из одного в другое в уме переводить. Цифры-то я их выучил, не проблема. Но вот считать… Вот как сейчас – дадут какую-нибудь заметку, а там три в седьмой какие-нибудь. И ломай голову, а начнешь отстукивать на калькуляторе, так засмеют.

– Две тысячи сто восемьдесят семь! – провозгласил наконец Николас.

– Молоток, – серьезно сказал пилот. – А теперь скажи, чему в десятичной системе равна запись «три-три-два-пять-четыре-два» в шестеричной?

– По-моему, нереально, – признался Николас.

Пилот только хмыкнул.

– Ладно, вот и вход, – сказал он. – Тут я тебя и оставлю. В дверь сам постучишься.

– А вы? – на автопилоте спросил Ник, прежде чем успел себя одернуть.

– А я кривоногих насмотрелся уже, – пилот, казалось, хотел сплюнуть на пол, но в респираторе это весьма проблематично. – Ладно, давай, типа успехов тебе и все такое. Почини им эту колымагу, и пусть проваливают. У нас уже четыре случая ренген-тревоги в доках было, когда их техники движки на холостой прогон врубали. Термояд, мать его… Еще бы на химическую тягу перешли… Все, удачи, пока.

Мужчина хлопнул Николаса по плечу и, не оборачиваясь, потопал по трубе тоннеля обратно к челоноку. Ник остался один перед запертым гермошлюзом. В отличие от такового на шаттле, парадный вход на «Салим» производил впечатление: массивная, трех с половиной метров прямоугольная дырка в обшивке – такая здоровая, что эластичный зонтик переходного тоннеля с трудом дотягивался своими краями до периметра шлюза.

И, конечно, никакой кнопки звонка.

Ник прокашлялся, насколько это возможно в респираторе. Вспомнил, что при кварианцах это не принято, и суетливо поправил маску – не дала ли течь?

Встал навытяжку, подтянул поближе чемодан, и громко, но внятно, чтобы было понятно через маску, отрекомендовался:

– Николас Вольфберг для модернизации двигателей звездного буксира «Салим» прибыл. Прошу открыть шлюз.

Ответом – полуминутное молчание. Затем усиленный динамиком голос, с ощутимым кварианским акцентом произнес:

– Безусловно, шлюз будет открыт, как только уважаемый ученый соизволит отойти на пару метров.

– Что? – не понял Ник.

– Говорю, отойдите назад, – сказал голос и уточнил: – А то створкой прихлопнет.

***

Насколько «Салим» велик внешне, настолько же он тесен внутри. Да, корабль сильно модернизировали, заменили большинство устаревших систем новыми, компактными и менее энергоемкими. Однако старые гены не скроешь – больше всего интерьер грузовика напоминал внутренности какого-то технологического организма.

Впрочем, кварианцам внутри было куда просторнее, чем Николасу. Уж на что он не гигант, но представители рода космических кочевников оказались прилично меньше среднего человека. Мужчины обычно на полголовы ниже Николаса с его неполными ста семьюдесятью, а женщины – из тех, кого довелось увидеть за короткий вояж до кают-компании – едва доходили ему затылком до плеча. Весьма странно на самом деле. Николас помнил те немногочисленные кадры хроники, где отважная Тали’Зора оказывалась рядом с капитаном Шеппардом. Судя по записям, кварианка была едва ли на ладонь ниже спасителя Галактики.

– Смею предположить, профессор, что вы сейчас оцениваете внешность кварианцев, – вполголоса сказал его провожатый. Тот самый, который пошутил насчет падающей створки – рослый, чуть ниже Николаса кварианец в украшенном бирюзовыми тряпками скафандре.

– Вообще-то, я и близко не профессор, – ответил Николас. – Но да, вы правы, я как-то не думал, что… ну, в общем…

– Все на это ведутся, – усмехнулся провожатый. – А между тем, проблема не в кварианцах, а в людях.

– В каком смысле?

– В прямом, – ответил кварианец, развернувшись в тесном коридоре и пропуская двух спешащих куда-то жителей корабля. – Чуть ли не единственный человек, с которым сравнивают кварианцев – коммандер Шеппард. А ведь его рост… в ваших единицах чуть больше ста шестидесяти четырех сантиметров. Ну а клан Зора всегда славился своей статью: отец Тали был почти на голову выше среднего кварианца. Дочка пошла в папу, вытянувшись аж до метра шестидесяти.

– В поздних реконструкциях этого не видно, – сказал Ник.

– Реконструкции на то и реконструкции. Ваши медиа-технологи были слишком заняты тем, чтобы удовлетворять заказы агонизирующего Альянса, воспевая одних союзников и унижая других.

– В смысле?

– Что? – кварианец обернулся.

– Я спрашиваю, что значит воспевая и унижая?

– А-а-а, – протянул кварианец. – Я и забыл, что вы очень молоды. Вы не застали ту пору, и хорошо. К слову, мы уже почти пришли.

Инопланетянин потянулся правой рукой к левой, и Николас против воли затаил дыхание – кварианец активировал инструметрон. Золотисто-жемчужное сияние окутало руку и ладонь техника, второй рукой, трехпалой и очень странной на человеческий взгляд, мужчина что-то настучал на собранной гравитационными полями клавиатуре.

Судя по всему, перед ними была вертикальная шахта, связывающая воедино несколько палуб корабля. На обычных кораблях в шахте обычно стоит лифт, однако за проемом ничего, кроме внутренностей пустой трубы, не было. Скудно освещенное пространство оказалось совершенно пустынным – а еще оттуда весьма прилично поддувало ветром. Николас чувствовал это даже сквозь плотную ткань полетного комбинезона.

– Заходите, не бойтесь, – кварианец кивнул в сторону пустоты. – Это обычный подъемник.

– А где…

Николас хотел сказать «лифт», но понял, что в данной ситуации это прозвучит просто глупо. Диаметр трубы хорошо, если пара с небольшим метров, о лифте нечего и думать.

– Мы не используем подъемных механизмов для доступа к палубам, – сказал кварианец. – Это очень неудобно при внезапных отказах энергоснабжения.

– И что используете?

– Ничего. Точнее, область дегравитированного пространства, – объяснил кварианец. – В этой зоне корабля не работает искусственная гравитация – можно парить куда угодно и как угодно. Сейчас вам неплохо бы воспарить на пару палуб вверх, там вас встречают офицеры.

– Я понял, – сказал Ник. – Но вот у меня…

Он потряс брелоком светового поводка, на котором вынужденно сидел чемодан. Кварианец все понял, едва Николас опустил руку. Мужчина снова активировал инструметрон и бросил в сторону чемодана сканирующий луч.

– Самсонайт, надо полагать? – усмехнулся кварианец. – Хорошая фирма, вот только выбор операционных систем для ВИ ошибочный. А все из-за такой ерунды…

Кварианец погрузился в ВИ своего инструметрона. Скорость, с которой трехпалая кисть набивала команды и оперировала с интерфейсами, просто поражала. Не прошло и полуминуты, как кварианец оторвался от прибора.

– Все, принимайте, – сказал мужчина. – Ваш багаж снова на ходу. На всякий случай я еще привил ему несколько программных вакцин от повторения той же системной ошибки, которую он поймал. Теперь, если ВИ вдруг подвиснет, лишь включите и тут же выключите поводок – перезагрузка произойдет автоматически. А вообще, советую сменить «Вдову-35» на что-нибудь менее пафосное, но более работоспособное. Если надумаете апгрейдить чемодан, обращайтесь, поставлю самую передовую сборку софта для багажного робота.

– Спасибо, – Николас кивнул кварианцу, не отрывая взгляда от ожившего чемодана. Ни малейшего следа минувшей неприятности в поведении механизма не наблюдалось – робот в нетерпении переступал лапоколесиками, поглядывая то на хозяина, то на неизвестного гражданина в герметичном скафандре. К последнему чемодан явно уже питал скрытую приязнь.

Кварианцы действительно умеют общаться с ВИ так, как и не снилось людям.

– Отвезете его в мою каюту? – спросил Николас и, дождавшись утвердительного кивка от кварианца, отдал мужчине поводок.

– Слушайся этого господина, Брэндон, – Ник показал чемодану на кварианца. – Я скоро буду.

Робот немного поник, но послушно просеменил к чужому человеку.

– К слову, я тут вдруг понял, что не знаю вашего имени, – произнес Николас. – Даже не знаю, куда потом обратиться, если что.

– О, да, конечно, – спохватился кварианец. – Я Борес’Тенрес вас Салим нар Гаррида, инженер систем телекоммуникаций и локальной связи. Приятно познакомиться с ученым с самой Земли!

– Очень приятно, – Николас пожал непривычную по форме, но теплую и твердую трехпалую ладонь кварианца. – Мое имя вы знаете.

– Весь экипаж знает, – в голосе собеседника послышалась гордость за соплеменников. – Ждем не дождемся, когда вы приструните эти прожорливые, как бош’тет, двигатели. Вряд ли я буду вам нужен, но если что, любой из экипажа сочтет за честь работать с вами!

Помня наставления невежливого пилота шаттла, Николас удержался от широкой улыбки – и потом, под маской ее все равно никто бы не оценил. Окончательно попрощавшись с Боресом’Тенресом, Николас аккуратно ступил на порог «лифта».

Конечно, это был не просто дегравитированный участок пространства, иначе бы любой, кто задумал воспользоваться шахтой, просто повис бы в невесомости. Двухметрового диаметра труба оказалась разделена на две половинки – цветом. Изнутри труба оказалась окрашена в два колера. Синий, с белыми стрелками вверх вел, надо понимать, на высшие палубы, а красный, с черными стрелками – вниз. Впрочем, Ник уже находился на самой нижней палубе, поэтому все, что ему удалось увидеть еще ниже, это страховочная сетка (для слишком набравших скорость, надо полагать) и какие-то агрегаты под ней.

Николас выдохнул и шагнул за порог. Его игры в невесомость за последние сутки побили по продолжительности весь предыдущий жизненный опыт.

На удивление, невесомость была не абсолютной. Невидимая сила мягко, но неуклонно подтолкнула его вверх, и спустя секунду Николас уже летел… Сложно сказать, куда. Сила силой, но она как толкнула, так и исчезла, и теперь молодой человек парил в полной невесомости. Верх и низ тут же испарились, было их и не было. Точно можно было предположить, что летишь прямо – если считать, что человеку принято двигаться только головой вперед. Или поверить, что оттолкнулся от чего-то ногами и летишь назад – если посмотреть «вниз», на мыски ботинок.

Внезапно Ник понял, что не знает, на какой уровень корабля ему надо подниматься. Однако проблема лишилась сама собой – в проеме следующей палубы стояли сразу два кварианца – парень и девушка. Очевидно, совсем еще юноши: даже по меркам низкорослых кварианцев они были маловаты ротом. К тому же, девушка еще не напоминала осу на ножках – талия хоть и в обхват двумя руками, но бедра узкие, а грудь еле-еле намечается.

Кварианцы, словно сговорившись, одновременно указали пальцами вверх. Ник чуть не поперхнулся смехом – инопланетяне имели привычку указывать, держа ладонь тыльной стороной к собеседнику, а трехпальцевая кисть превращала безобидный указательный жест средним пальцем… Ну, в общем, в не самый безобидный из жестов.

Кивнув обоим кварианцам, Ник ухватился за в избытке раскиданные скобы и протолкнул себя дальше наверх. Но то ли не рассчитал скорости, то ли снова попал в зону действия «ускорителя» в районе очередной палубы – мелькание стенок трубы показало, что Ник разогнался не на шутку. Не успел Николас придумать, что делать и как гасить скорость, как уже показался очередной проем. А вместе с ним – и снова «незримая рука». Но на этот раз она не разгоняла, а гасила. Опять же, очень мягко, но неуклонно. Ник остановился ровно так, чтобы его ноги оказались на одном уровне с порогом палубы.

Его встречали трое – понятное дело, все местные. Два мужчины и женщина, может быть, девушка. Она единственная из трех оказалась запакованной в полный костюм – с той самой необычной шлем-маской, служащим темой для многочисленных пересудов вот уже полсотни лет.

Кто-то считает, что форма передней части шлема кварианцев повторяет строение их собственного лица, и поэтому логично предполагает, что кварианцы и турианцы – дальние родственники. В самом деле, только слепой не заметит безусловной связи между щечными пластинами турианцев и турианок – и соответствующими элементами кварианских масок. Опять же, «лица» гетов-синтетиков тоже очень похожи на турианские.

Правдивость или ложность этой версии удалось подтвердить лишь пару десятилетий назад – когда в Солнечную систему на курсы иммунотерапии стали прибывать высокопоставленные кварианцы. Одна из величайших загадок прошлого – внешность кварианца под шлемом – нашла свою разгадку, хотя смутила и тех, кто считал галактических странников записными красавцами. Видимо, повлияло не самое точное прочтение протеанских хроник, где древний народ признавал кварианцев как эталон внешности гуманоидной расы.

Два кварианца-мужчины не носили полноразмерных шлемов. Тот, что стоял слева, обходился полупрозрачной полимерной маской на всю нижнюю часть лица, и его черты разобрать было сложно. А вот рослый, почти с Николаса, мужчина по центру, на полшага впереди остальных, не имел вообще никаких средств защиты. Ник видел много фото и видео с «обнаженными на лицо» кварианцами, и каждый раз затруднялся сказать, какие впечатления у него появляются.

Безусловно, кварианец не был уродом, а лицо мужчины явно походило на человеческое. Куда сильнее, чем протеанское или, к примеру, турианское, все покрытое метало-костяной коркой. Тем не менее, с турианцами его роднили те самые щечно-челюстные пластины, гиперболизированные копии которых украшали классические кварианские шлемы. Но дети Ранноха не казались столь нарочито хищными – в отличие от турианцев, демонстрирующих окружающим весь свой комплект острейших зубов. У кварианцев уходящие чуть вниз «пластины щек» казались лишь наростами на обычной человеческой челюсти, с боков прикрывающими вполне человеческий рот с четко очерченными, даже припухлыми губами. Может быть, чуть гипертрофирован губной желобок – но очень далеко до «кошачьей губы» турианцев.

Впрочем, самым необычным для людей во внешности кварианцев являлись не контуры подбородка и даже не рот. Глаза – вот загадка загадок кварианской расы. Словно полемизируя с законами физики, природа наградила кварианцев равномерно белыми, как будто светящимися глазами. Только при очень внимательном рассмотрении можно рассмотреть контуры огромного, почти во весь глаз зрачка, спрятавшегося за белесой завесой слизистой оболочки. Кварианцы – единственная раса Галактики, у которой светочувствительные сенсоры расположены как до хрусталика, так и после него. Передней, не фокусирующей частью глаза они определяют общий световой фон, а поскольку видят кварианцы в намного более широком диапазоне, чем люди, можно считать их глаза одновременно и датчиками – температуры и мягкой радиации. Свет, прошедший сквозь мембрану слизистой оболочки, фокусируется с помощью огромного и чрезвычайно быстродействующего многосекторного хрусталика. Говорят, кварианцы способны смотреть одновременно в несколько мест в пределах центрального зрения, которое, к слову, намного шире, чем у человека или азари. Понятно, почему для космических инженеров не проблема оперировать с десятком графических интерфейсов одновременно.

Еще одно отличие от людей и сходство с турианцами – нос. Всегда прямой, всегда небольшой – его можно было бы назвать даже изящным, если бы не хорошо заметные, хоть и неглубокие складки чуть ниже переносицы. Точная их функция неизвестна даже кварианцам – кое-кто из ученых считает, что в древности эти рудименты позволяли пра-пра-предкам кварианцев принюхиваться, двигая носом. Другие настаивают на том, что складки – следы когда-то существовавших перепускных каналов носа, используемых для продувки мембранных фильтров. Впрочем, все это домыслы: принюхиваться кварианцам не к чему, а мембранные фильтры уступили место более производительным лабиринтным – как у других рас Галактики.

Но все это – ерунда, а на мелкие отличия во внешности можно бы и плюнуть. В конце концов, человек легко наладил контакт не только с ультрагуманоидными азари, но и с «костерожими» турианцами, и даже с совершенно непохожими на людей кроганами. Все расы, несмотря на внешние отличия, примерно одинаковы в мимике – важнейшем коммуникативном навыке.

Кварианцы – совершенно другое дело. Доподлинно неизвестно, почему так получилось, но лицо кварианца или кварианки совершенно неподвижно. Шевелится лишь рот – во время разговора или когда кварианец обедает чем-то, кроме своих питательных паст из запасов костюма. Да, и конечно, движения глаз – но попробуй отследи их, если зрачок три четверти по размеру, а сам глаз – одинаково белый на всей поверхности.

Кожа кварианцев плотная, жесткая, и в целом лицо кварианца похоже на маску. Даже турианцы – и те в своей костяной броне намного более выразительны, когда дело касается мимики. Они могут хмуриться, выразительно смотреть, весело прищуриваться. Кварианцы же этого лишены: лицо маска и «дискретные» веки, имеющие всего два состояния – открыты и закрыты – делает коммуникацию с кварианцами крайне сложной.

Все это стало причиной того, что за галактическими бродягами заочно закрепилось прозвище «куколки». Конечно, не так обидно, как «кривоногие», но странным делом сами кварианцы куда больше обижаются именно на «куколок». Попробуй назови так кого-нибудь публично – тут же получишь едкое «прыщ морщинистый» (если кожа недостаточно здорова), «ходуля» (просто за прямые ноги) или «кратерокожий» (по сравнению с глянцевой, едва ли не лаковой кожей кварианцев человеческая и в самом деле вся в порах и кратерах).

 

Все эти знания о физиологии кварианцев вихрем пронеслись в голове Николаса. Кое-что он узнал сам, но большую часть ему поведала Лара. Теперь, при взгляде на настоящих живых кварианцев, привычка Ларины Стерх одеваться «по-квариански» вызывала лишь снисходительную улыбку. Человеческим девушкам, даже самым стройным, бесконечно далеко до «осиной» фигуры любой из кварианок. А уж учитывая их рост… Пожалуй, к кварианкам-девушкам, увидь их без маски, и в самом деле лучше всего пойдет прозвище «куколка»…

– Здравствуйте, Николас Вольфберг, – произнес тот из встречающих, что не носил никаких средств защиты. – Меня зовут Датто’Месса вас Салим нар Томбэй. Я капитан этого корабля. Со мной Мардеш’Гора вас Салим нар Диона, наш главный инженер, и Полани’Альтис нар Салим – один из наших лучших программистов.

– Очень приятно, – сказал Ник и, подтянувшись за очередную скобу, шагнул на порог тоннеля. Тут же привычным грузом обрушилась гравитация, и Николас почувствовал себя увереннее. Единственное «но» – он понятия не имел, что следует делать, познакомившись с кварианцами. Протянуть руку? Козырнуть? Ограничиться учтивым кивком?

Проблему решил капитан корабля, первым шагнув навстречу гостю и протянув трехпалую ладонь. В отличие от спутников, капитан не носил перчаток – Николас успел заметить, что пальцы кварианцев лишены ногтей. Если бы еще не толщина – больше никаких отличий от человеческих. Даже количество фаланг такое же.

Ник пожал руку сначала Датто’Мессе, затем своему, надо понимать, коллеге – главному инженеру, и, наконец, юной кварианке. О возрасте девушки не надо было и гадать – она настолько смущенно выглядывала из-за спины мужчин и настолько робко и неумело протянула руку инопланетному гостю, что вряд ли разменяла хотя бы третий десяток. Кварианцы живут чуть меньше людей, где-то сто-сто десять лет, но взрослеют довольно рано. Судя по тому, что обладательница странного, не типичного для кварианцев трехсложного имени еще не получила полной его формы с непременными «вас» и «нар», девушка еще не прошла Паломничества – ну или того, что стало его заменять, когда люди воспротивились десяткам тысяч кварианских бродяг на своей территории. Паломничество начинается, когда кварианец достигает шестнадцати лет у мужчин и семнадцати – у женщин, при этом последний перед Паломничеством год они проводят в уединении. Служебную роль они получают в четырнадцать. Стало быть, Полани’Альтис от четырнадцати до семнадцати: скорее всего, пятнадцать-шестнадцать.

– Здравствуйте, – тихо произнесла кварианка.

На слишком чистом английском, чтобы не заподозрить лингвистический ВИ. Капитан говорил с характерным акцентом – видимо, учил под гипнозом, как и все кварианцы. Инженер ограничился кивком. При этом капюшон на голове немного сполз назад, и Николас разглядел еще одну родовую черту космического народа: тонкий, невысокий центральный гребень, как будто собранный из особо плотных, пучков странных кварианских волос — плоских и широких. Еще пара таких гребней – Николас знал – идут по бокам головы, чтобы соединиться на затылке в один – в этом месте черепной панцирь кварианцев наиболее тонкий, и именно сюда обычно входят бесчисленные трубочки, шины и провода кибернетических систем, имплантированных решительно во всех жителей Мигрирующего Флота. Обязательный минимум, хотя бы система диагностики и аварийные цепи, внедряются в организм еще в глубоком детстве, когда кварианчик только отсоединяется от «пузыря» – герметичной капсулы, в которой он проводит первые несколько лет жизни.

– Мы подготовили корабль к началу реконструкции, – произнес инженер, тоже через переводчик. – Двигательная установка вскрыта и готова к модернизации. Мы читали вашу работу, и уже заказали на Флоте и у ваших сородичей те детали, без которых нам точно не обойтись.

– Полегче, Мардеш, – капитан повернулся к подчиненному. – Наш гость только что из длительного, утомительного путешествия. Работать начнем завтра. Дайте человеку отдохнуть.

– Как может быть утомительным путешествие в космических кораблях? – инженер, казалось, в самом деле не верил, что можно устать от почти суточного перелета.

– Я тебе потом объясню, – сказал Датто’Месса и снова повернулся к Николасу:

– К сожалению, не могу предложить вам ужин, – капитан развел руками. – Мы не успели подготовить кают-компанию к визиту землянина, да и признаться, у нас не принято делать из процесса приема еды культ или социально значимый институт. Однако я могу предложить вам гэливэн – разумеется, левоаминокислотный. Это человеческий рецепт, вам должно понравиться.

– Безусловно, – Николас было улыбнулся, но тут же вспомнил наказ пилота, и прогнал улыбку с лица. – Вы составите мне компанию?

– Безусловно, – отозвался капитан. – Я и моя… и Полани с удовольствием попьем с вами напитка. Мой переводчик правильно подобрал выражение?

– Выпьем, – раздался голосок позади капитана. Причем голос, искаженный смешным рыкающе-шыкающим кварианским акцентом.

Датто’Месса повернулся и уставился на девушку. Если бы не пресловутая «кукольность» кварианских лиц, могла бы получиться хорошая пантомима: капитан явно был удивлен.

– Polainy, nai taresh ar’ar homosh’mn? – спросил капитан.

Девушка нерешительно кивнула и разразилась трелью на хелише²⁵. Выглядело потрясающе. Отсутствие возможности показать эмоции мимически кварианцы компенсировали голосом и жестикуляцией – кварианка просто пела на далеко не благозвучном, а в ее тонкоголосом исполнении и просто щелкающем языке, вовсю помогая себе жестами, и, кажется, даже движениями тела.

Взгляд Николаса, словно гипнозом, приковало к кварианке – тонкий скафандр с обилием карманов и цветастыми тряпками поверх, включая неизменный кварианский капюшон, совершенно не скрывал, а скорее даже подчеркивал изящность хрупкой фигуры. Впрочем, Полани’Альтис мало чем можно было похвастаться в плане привлекающих мужчин-людей выпуклостей, но вот как она двигалась… Даже еле заметное, как будто даже случайное движение плечом – словно на отлично отрепетированный акт, отработанный до абсолютной естественности, и вместе с тем демонстративной картинности.

Теперь понятно, что имела в виду Касуми Гото в единственном за всю свою карьеру интервью – перед тем, как уйти на почетную пенсию. Лицензированная и награжденная правительством воровка обмолвилась, что «в лице Тали’Зора на корабле поселились одновременно музы комедии и танцев, и даже странно, почему кварианку не зовут Тали’Терпсихора²⁶».

Капитан внимательно выслушал девушку и повернулся к Николасу.

– Полани говорит, что главный человеческий язык весьма простой, и ей было приятно кое-что из него выучить.

– Кое-что? – улыбнулся Ник. – Отличить «попьем» от «выпьем» – это не просто кое-что.

– Уверен, наша программистка еще не раз…, – капитан запнулся, подбирая слова. – Думаю, Полани еще удивит вас, господин Вольфберг.

– Зовите меня просто Ник Вольф, – сказал Николас. – Можно даже Нико’Воле, так вам удобнее.

Датто’Месса засмеялся – абсолютная неподвижность лица уживалась со вполне человеческим смехом просто невероятно – для человеческого глаза, конечно. Улыбнулся одними губами и главный инженер, ну а программиста в очередной раз шмыгнула за спину капитану.

– Я вижу, вы тоже учили хелиш, – заметил капитан. – Впрочем, об этом вы расскажете позже. Добро пожаловать на борт «Салима», Niko’Woallae. Мой корабль – ваш корабль, так?

Датто’Месса снова протянул Николасу руку.

– Так, капитан, – Ник принял рукопожатие и улыбнулся одними губами, стараясь копировать мимику инженера. – Так где на моем корабле кают-компания? Я не прочь отведать вашего глювайна.

Глава 3. Пятьдесят четыре часа

Соседка по комнате говорит о приятном и неприятном, капитан корабля дает Николасу дополнительный отпуск и оказывается настоящим успешным мужиком, кварианка чуть было не предает подругу и получает за это два дня отгула, старичок «Салим» преподносит загадку, а Полани не успевает отобрать свою руку.

Землянин оказался на удивление хорошеньким, и это, признаться, сильно выбило Полани из колеи. Она ожидала увидеть очередного морщинистого зануду из числа тех «приглашенных звезд», которые читали кварианцам лекции по «устройству этого мира». Скукотища невыносимая – никому и близко не нужно знать, чем протон отличается от нейтрона, и сколько пар кварков сидят в каждом из них. Из тех обязательных лекций Полина вынесла лишь одно: пока у кварианцев не появится собственной планеты, они будут постоянно уступать в науке людям, азари и тем более саларианцам (заочно, в виду отсутствия последних в пространстве Солнечной системы). И до тех пор уроки по фундаментальной физике можно смело прогуливать – толку от них никакого.

Возвращаясь к Нико, как тут же обозвала землянина девушка, стоило отдать себе отчет – он ей понравился. Молодой, с нормальной, почти гладкой кожей, не такой здоровяк, как остальные люди. Наконец, не имеет дурацкой привычки гримасничать, подобно остальным homo. И похоже, даже интересуется кварианцами, иначе бы не исказил свое имя так, чтобы его можно было прочитать на хелише. Пожалуй, работать с ним будет приятно, и это отлично – Полани давно уже не везло на вменяемых коллег. А сейчас у нее вообще нет напарников. Последний из них, Дирак’Син, получил строгое служебное за случай в техтоннеле. За тот самый, из-за которого Полани чуть не погибла. Ну и, разумеется, провалился с поста старшего инженера на нижайшую ступень «технического ассистента», а проще говоря, рядового техника. Смешно сказать, но в корабельной табели о рангах он теперь стоял на две позиции ниже Полани, и был обязан подчиняться той, которую чуть не прикончил своими ротозейством и забывчивостью.

К слову, о бош’тет-рубильнике она могла бы разузнать и сама, тем более, это несложно – нужно было лишь просканировать цепи инструметроном. Но официально ее статус логического специалиста²⁷ не предусматривал необходимости досконально знать всю конструкцию физических цепей. А Дирак’Син – обязан. Ну и болтается теперь в самых низах.

Жалости к зануде-инженеру она не испытывала. Космос жесток, и умеет мстить за раздолбайство, и Дирак, пожалуй, даже легко отделался – мог бы получить Трибунал, соответствующая статья для такого случая имеется. Хуже другое – Дирака так и не отстранили от ремонтных работ и не погнали с корабля. Полани всерьез полагала, что разжалованный специалист еще доставит ее немало головной боли.

А хотелось не боли, а счастья и удовольствия работать с настоящим земным ученым. Да еще таким симпатичным, как Нико…

– Поли!

– А, что?

Полани с трудом оторвалась от своих мыслей и подняла голову. Зана’Солли нар Салим, с которой Полани делила комнату, с укоризной смотрела на подругу. Видимо, Полани настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу откликнулась.

Зана чуть старше Полани, ей уже почти семнадцать и скоро она отправится в Паломничество. Подобно подруге, Зана занимается программной логикой, но ее успехи в программировании не особо яркие. Скорее всего, Паломничество пройдет на одном из таких же малозначимых кораблей Флота, но Зана и этому будет рада. С Полани ее объединяет общее горе – Зана тоже потеряла родителей в той самой заварушке, унесшей жизни Пондо’ и Лани’Альтис, родителей «одного из самых талантливых программистов». Но если у Полани оставалась сестра Гила, иногда навещающая ее на «Салиме», то у Заны’Солли никого нет. Выбраться с буксира, где все напоминало о трагедии, для девушки давно уже предел мечтаний. И пусть придется вкалывать на нижайших должностях, для Заны важнее то, что это «где-нибудь» будет не здесь.

Но скорее всего, на нижайших должностях ей вкалывать недолго. Чего уж там, Зана куда красивее Полани – выше, с великолепной женственной фигурой, а уж голос… Птичье чириканье на фоне мягкого, грудного бархата Заны что «Салим» супротив «Райи». Без сомнения, Зана’Солли быстро найдет себе любящего супруга, возможно даже, из старших офицеров.

Полани вздохнула. Девушке ее собственная личная жизнь казалась беспросветно бесперспективной.

– Что? – спросила Полани.

– Опять мечтаешь? – поинтересовалась Зана.

– О чем?

– Вот ты и скажи, о чем, – усмехнулась подруга. – Вернее, о ком. Или я уже знаю его имя? Короткое такое, как у нас. На букву «Н» начинается.

– Да ну тебя! – Полани подобрала с кушетки подушку и швырнула в Зану. – Он же землянин!

Подруга со смехом увернулась от мягкого снаряда и вернула подушку Полани – тоже воздухом.

– Ну и что? – Зана продолжала веселиться. – Биологически люди и мы очень схожи. Только кожа и рожа разные, а внутри мы вообще почти идентичные. И женщины тоже – грудь, ручки, ножки, ну и что между ними, да… Ты ведь о своем внутри думаешь и о его снаружи, а вовсе не о морде лица человека? Внешность, она же в мужчине не главная! Вспомни, сколько наших с турианцами в свое время крутили.

– Перестань! – если бы Полани смогла, она бы покраснела. – Я вообще ни о чем таком не думала.

– А зря, – Зана упала на кушетку, обхватив руками подушку. – Тебе нужен правильный жених. Как и мне, впрочем, мы же с тобой сироты. А правильные женихи на текстовые резюме не клюют. Ты бы хоть фотку свою туда повесила, что ли…

– Куда туда?

– А то сама не знаешь? – подруга хихикнула. – Куда ты каждый вечер с терминала лазаешь, да так, чтобы другие не подглядывали? Да только меня не обманешь!

– Вообще-то, на всесистемную биржу труда, – сказала Полани. – Да, у меня там резюме, но не уверена, что кто-нибудь берет программистов на работу по фотографии.

– Э-э-э…

Зана округлила глаза.

– То есть ты не знакомишься по ночам с парнями, а проверяешь свое рабочее резюме?

– Ну да, – Полани кивнула. – А что в этом такого?

Соседка по комнате вздохнула.

– Да, Поли, – сказала Зана. – Клинический случай. Твоя старшая и лучшая подруга категорически рекомендует тебе поближе познакомиться с землянином.

– Да говорю же, он человек²⁸, к тому же, ученый! Я даже не знаю, как заговорить с ним, чтобы не показаться лопочущей идиоткой. Он эти двигатели разрабатывает, понимаешь? Создает с нуля. С наукой своей, бош’тет ее заплюй. А я все, что умею, циферки из одного регистра в другой перекидывать.

Соседка по комнате поднялась с кушетки, в два шага пересекла малюсенькую комнату и плюхнулась на кровать Полани. Обняла подругу, стукнувшись шлемом о шлем.

– Ты просто маленькая дурочка, Поли, – шепнула Зана. – Как я, но совсем маленькая. Даже странно…

– Странно? – Полани повернулась к Зане. – Что странно?

– У тебя есть Гила и Датто, а ты куда более одинока, чем я, у которой вообще никого не осталось, – объяснила подруга. – Давай, переставай кукситься. Завтра начнешь работать с Нико, и я приказываю тебе узнавать каждый день о нем что-нибудь новое. Будешь рассказывать мне.

– Тебе-то зачем?

– Считай, это моя прихоть, – глаза Заны под шлемом улыбнулись. – Ты ведь не откажешь своей лучшей подруге в маленькой прихоти?

– Не откажу, – Полани склонила голову. – Но я все равно боюсь.

– Чего?

– Что не справлюсь, – вздохнула Полани. – Датто’Месса… очень добр ко мне. Он позволил мне присоединиться к проекту, но…

Полани подняла голову.

– А вдруг это не из-за того, что я лучший программист, а потому, что он мой опекун? – спросила девушка. – Вдруг это то самое кумовство, о котором говорят адмиралы, и с чем мы вроде как должны бороться? А если у меня не получится? Я никогда прежде не работала с двигателями… А этот Ник… Нико – он же семь лет учился… Бош’тет, я семь лет назад даже не знала, чем интерфейс отличается от интерферометра!

Зана щелкнула пальцем по боковому щитку шлема Полани.

– Все у тебя получится, Поли. Ты лучше меня и вообще всех-всех! Так что не кисни! И помни, каждый вечер я жду от тебя рассказа о Нико и о землянах! Разбейся в лепешку, а каждый день узнавай о людях что-нибудь новое.

– Да…, – Полани снова взохнула. – Я понимаю, зачем ты это делаешь. Спасибо тебе.

– Ну и хорошо, – соседка по комнате стукнула забралом своего шлема о забрало Полани. – А теперь давай спать. Ты завтра начинаешь работать с человеком, а у меня еще куча не разобранных отчетов с «Квиб-квиба».

– Ты уже определилась? – спросила Полани, имея в виду место Паломничества старшей подруги.

Зана кивнула.

– Да, пойду к Корисам, – сказала девушка. – После смерти Заала там совершенно точно не хватает трезвых голов. И потом, мне никогда не нравился оголтелый милитаризм, а на «Квиб-квибе» не принято бахвалиться военной выправкой. И Паладинов там не особо привечают…

– Кила, – взмолилась Полани. – А они-то тебе где коридор перешли?

Зана откинулась назад и уселась на кровати Полани с ногами, поджав колени.

– Я не верю, что фанатизм и вера в несуществующее – лучший советчик для нашего народа, Поли, – сказала Зана. – Паладины слепо копируют внешнюю атрибутику древнего человечества и такую же древнюю привычку верить в нереальное.

– И что? – Полани пожала плечами.

Ей, говоря на чистоту, нравился новосозданный Флот Паладинов, частично набранный из остатков Тяжелого, частично – сформированный заново из Исследовательского и Разведывательного. Никого не гнали в Паладины силой – основой новой политической единицы кварианского общества стали те, кто действительно верил в возможность открытия еще не задействованных Ретрансляторов в окрестностях Солнечной системы.

– Если мы хотим придать обществу стабильности и вектор развития – зачем весь этот театр с доспехами, человеческим Круглым столом и Кодексом, напоминающим юстицарский? – спросила Зана. – У нас что, своей собственной истории не хватает? И потом, если мы ищем Граалетранслятор, то зачем нам столько новеньких, только со стапелей военных кораблей человеческой постройки и с турианским вооружением? Я уже не малолетняя дурочка, которую можно водить вокруг пальца со всей этой ерундой. Поверь мне на слово, Полани, Коллегия Адмиралов засиделась на верхушке холма власти, и клепает, клепает себе оружие… лучше не думать, зачем. Мы по уши в долгах людям – вся эта якобы безвозмездная помощь со стороны хомо… Опять же, новейшие фрегаты Корпуса дальней разведки Ордена Паладинов… Это же произведения искусства – даже у людей таких нет! Я не верю в добреньких победителей, Поли.

– Люди могут себе это позволить, – не очень убедительно вступилась за человечество Полани.

– Могут, верно, – Зана кивнула. – Это меня и пугает. И не только меня. Есть немало трезвых голов во Флоте, кто считает, что давно пора восстанавливать Конклав. Война закончилась уже полсотни лет как, а Коллегия Адмиралов по-прежнему не отдала капитанам свою исключительную власть.

– Но под их управлением мы в самом деле стали жить лучше! – запротестовала Полани. – Вся эта помощь со стороны людей, продукты, энергия, корабли – это все заслуга Адмиралов! Вспомни, Зани, как мы с тобой гуляли по «Салиму» еще лет семь назад? Еле одетые, постоянно полуголодные, с на скорую руку заштопанными дырками в машгорах! И взрослые были не лучше! Я помню, у Датто’Месса не было даже своего инструметрона, он делил его с главным инженером!

– Да, но тогда мы были кварианцами – народом, пусть и обездоленным, но независимым! – оживилась подруга. – А теперь мы кто? Принятые на постой «галактические цыгане», которых не трогают только потому, что они во всем потакают всемогущему человечеству? Без нашей помощи люди бы не отстояли свой мир, без нашей мощи не удалось бы победить Жнецов – это мы, а не люди и не азари, и даже не саларианцы взламывали корабли Жнецов и бросали их в бой против своих же.

– Ну…, – Полани вздохнула. – Ну да, верно…

Зана засмеялась.

– Ты так это сказала, – девушка толкнула Полани в плечо, – будто это порок. Будто наша сила – и твоя, дурашка, тоже – это что-то позорное. Нам нужно гордиться своими навыками, Поли. А вместо этого мы играем дутыми мускулами даренных нам военных кораблей и устраиваем клоунаду в стиле человеческого средневековья.

– Может, ты и права, – сказала Полани. – Но я верю Датто’Мессе, а он говорит, что Паладины и их цели – это лучшее, что придумали кварианцы за триста лет.

– Поговорим завтра.

Зана спрыгнула с кровати подруги и прошла на свое место.

– Хорошей ночи, Полани’Альтис нар Салим.

– Ночи, Зана’Солли, – отозвалась Полани.

В душе она по-прежнему была не согласна со старшей подругой, но что-то из сказанного Заной накрепко засело в голове девушки. И теперь она уже понимала, что не только желание поддержать подругу двигало соседкой по комнате, когда она брала у Полани обещание выведывать у Нико о людях.

Надо будет все-таки спросить у капитана, что он думает по этому поводу.

Или все-таки не стоит? Может, кварианцы и в самом деле засиделись на плечах у человечества?

***

– Доброе утро, Полани.

Капитан, как обычно, в своем репертуаре. Правда, на этот раз в его голосе Полани услышала мягкий упрек. Вчера она добросовестно поставила будильник на девять, но самым ужасным образом проспала. Помнила, как заставила противный сигнал заткнуться, и в несвойственной себе манере плюхнулась «полежать еще минуток тридцать шесть»… Проснулась уже в начале одиннадцатого.

Ей снилось, что она вместе с Заной отрабатывают Паломничество на одном из кораблей Паладинов. К величайшему удивлению обеих девушек, все Паладины оказались людьми – они ходили в грохочущих железках, натянутых прямо поверх машгоров, а вместо классических кварианских шлемов на их головах были глухие угловатые металлические шапки. Глаза странных Паладинов горели кровожадным красным светом, и Полани с ужасом заметила, что когда ее подруга смотрит на людей, ее глаза тоже краснеют, и вроде бы, в них даже прорисовываются узкие, неприятные, в маленькую точечку зрачки наподобие человеческих.

Ужас, бррр!

На раздачу работ в Большую кают-компанию Полани опоздала на двенадцать минут. Впервые с тех пор, как о недопустимости опозданий с ней поговорил сам Датто’Месса. Было это шесть лет назад, и с тех пор Полани являлась на учебу, а затем на службу всегда вовремя.

– Здравствуйте, капитан, – произнесла девушка и присела на свободный стул. – Прошу прощения за опоздание, больше не повторится.

Датто’Месса пристально посмотрел на Полани. Та сделала вид, будто не замечает выразительного взгляда.

Это только чужим кажется, будто лица кварианцев лишены эмоций. Как раз у них-то с этим все хорошо – им не нужно морщить кожу или двигать самыми разными частями лица, чтобы передать оттенки настроения.

– Итак, все в сборе, – произнес Датто’Месса и поднялся с кресла. – Разрешите мне огласить сегодняшнюю повестку дня. Но вначале представлю нашего нового члена экипажа.

Капитан повернулся к сидящему напротив него землянину и произнес на основном человеческом:

– Нико Волэ, добро пожаловать в наш дружный экипаж. На время модернизации корабля вы официально становитесь членом экипажа «Салима».

Нико поднялся.

– Очень приятно, – сказал молодой человек. – Постараюсь оправдать доверие.

– Не сомневаюсь, что так и будет, – отозвался капитан.

Нико уже переодели в обычный машгор, и если бы не крупное телосложение и по пять пальцев на руках, Полани бы не отличила человека от любого другого члена экипажа. Впрочем, нет, отличила бы – кому еще в голову придет выбрать однотонный серый горс’ай²⁹ поверх угольно-черного машгора? Кроме того, человек отказался от капюшонной ленты – лысая макушка шлема блестела черным глянцем. Ну и, конечно, человек был в разы устойчивее к инфекциям, поэтому из затылка тянулись лишь несколько основных силовых кабелей и пара шлангов системы замкнутого воздухоснабжения. Совсем бедный набор, в отличие от других членов экипажа. Полани моментально поняла, что герметичный шлем машгора Нико предназначен скорее для защиты экипажа от инопланетянина, чем для защиты самого ученого. На стерильных кораблях Флота людям не угрожали никакие инфекционные болезни.

– Позволю себе проявить гостеприимство и продолжить общение на человеческом языке, – сказал капитан. – Надеюсь, ни у кого из присутствующих нет проблем с переводом?

Судя по молчанию, ни у кого проблем не было.

Неудивительно, поскольку в Большой кают-компании, кроме Полани и ученого, собрались только штатные офицеры: руководителями служб и систем корабля. Присутствовал даже разжалованный Дирак’Син. Наказание наказанием, но инженер являлся спецом по энергетическим системам, и отказываться от его опыта не стоило. Все, включая, Полани, сносно понимали человеческий. Тот, кто не говорил самостоятельно, использовал ВИ-переводчик.

– Сегодня мы начинаем модернизацию двигательной установки, – произнес капитан. – Для начала будем работать с левой мотогондолой. Посмотрим, как пойдет. Если все будет хорошо, и результаты тестирования окажутся положительными, повторим модернизацию на остальные три силовых модуля. Все работы будут контролироваться старшим инженером, он же будет отвечать за воспроизводство модернизации на все двигатели.

Мардеш’Гора кивнул в знак согласия.

– Мы полностью готовы к записи протоколов работ, – сказал инженер. – Проблем с масштабированием апгрейда не будет.

– Погодите, – встрял Нико. – Вы хотите сказать, что я ограничусь лишь одним двигателем?

– Да, – капитан кивнул. – Мы высоко ценим ваше рабочее время и не позволим себе тратить его напрасно. Как только проведем полевые испытания одного двигателя, вы сможете быть свободны.

– Я уже подготовил план работ по модернизации, – сказал Мардеш’Гора. – Если все пойдет по плану, мы закончим апгрейд за две-три недели.

– Но я рассчитывал на восемь…, – землянин, казалось, был обескуражен.

– Не беспокойтесь на этот счет, – произнес Датто’Месса. – Если с левым движком все будет хорошо, я внесу в расписание испытаний прыжок к Земле, и мы высадим вас в любую точку на поверхности планеты. Сообщать о досрочном завершении контракта или нет – решать вам. Я думаю, никто не будет против того, чтобы уважаемый специалист по двигателям использовал оставшийся срок контракта по своему усмотрению. Я слышал, вам еще предстоит какая-то большая процедура, которая наделит вас очередной ученой степенью. Небольшой отпуск накануне не помешает, не правда ли?

Нико кивнул и сел на свое место, а Полани тихонечко, чтобы никто не заметил, вздохнула. Она рассчитывала на пару месяцев общения с земным спецом, а тут такая история… Но разумеется, девушка ничего не сказала.

– Далее, – капитан листнул планшет. – Дирак’Син, вы отвечаете за снабжение. Мардеш уже заказал те детали, которые понадобятся в любом случае, их доставят сегодня в ночь, думаю, в начале двадцать шестого часа. От вас – принять на баланс и подготовить к установке. Дальнейшие заказы материалов и аппаратуры – на вас. Приказы на снабжение визируются Мардешем и подписываются лично мной каждые девять часов, то есть три раза в сутки. Вопросы? Нет вопросов.

Капитан поднял взгляд и окинул кают-компанию.

– А где Зана? – спросил мужчина, обращаясь к Полани. – Она в Подготовке, я понимаю, но я думал, ей будет интересно пообщаться с земным специалистом.

– Она ничего об этом не говорила, – девушка вскочила с места. – Но мы условились, что я буду ей рассказывать о всем, что… что мы будем делать с Нико’Воле вас… С Ником Вольфом.

Получилось немного коряво, а в контексте вчерашней беседы – так и вовсе фривольно, но слава всем богам, никто не заметил, как смутилась Полани. Одно из преимуществ жизни в скафандре.

От Полани не укрылось, что землянин внимательно смотрел на нее всю ее короткую речь. Девушка поспешно села на место и откинулась на спинку кресла.

– Хорошо, – кивнул капитан. – Ну а теперь по существу. Давайте я немного расскажу о том, как именно мы будем сажать на диету наши пропульсивники.

Капитан коротким импульсом из инструметрона погасил свет в кают-компании, и поднял из центра стола голографический проектор. В цилиндре засветилась силовая система «Салима», включающая в себя четыре двигательных установки: две кормовых и пара – в разнесенных мотогондолах. Изображение укрупнилось, и спустя секунду в цилиндре осталась только одна боковая установка.

– Как вам всем известно, – начал капитан, – наш корабль оснащен термоядерными двигателями поколения «два плюс», разработанными земной корпорацией «Вейланд-Ютани» более ста лет назад. Характерной особенностью пропульсивных ядерных приводов является автоматия дозации подачи дейтериево-гелиевой смеси в первичную камеру, где смесь готовится к дальнейшей трансляции в рабочий орган. Регулирование режима, то есть тяги движка, производится с помощью электромагнетронов уже в рабочей зоне. По сути, мы обеспечиваем только количественное регулирование, но не качественное. Эта особенность пропульсивников, в частности, вызывает перерасход рабочего тела по сравнению с двигателями третьей фазы, где подготовка смеси происходит раздельно.

Капитан бросил взгляд на человека.

– Думаю, подробности превращения наших моторов из поколения «два плюс» в «два плюс плюс» поведает наш уважаемый гость. Нико, мы вас слушаем – поделитесь вашим принципом коррекции, который вы вчера отправили нашему главному инженеру. Вообще-то, он не склонен к пустым комплиментам, но открою вам тайну – Мардеш’Гора, прочитав ваше предложение, прибежал ко мне с отчетом, едва ли не забыв одеться.

Кто-то хохотнул, а сам Мардеш позволил себе уважительный жест в сторону землянина.

Нико поднялся со своего места, взял в руки указку, поправил шлем и направил световой луч на голограмму.

– Наверное, многие из вас знают, – начал человек, – что даже столь простой принцип, как принцип ядерной реакции, наряду с макропараметрами, которые мы привыкли оценивать прямыми измерениями, характеризируется и квантовым состоянием – как отдельных рабочих фаз, так и их суперпозиции друг к другу…

 

Из объяснений человека Полани поняла едва ли треть. Все, что удалось уяснить с должной степенью прозрачности – работы у нее будет много. Почти вся квантовая физика, о которой вел речь Нико, базировалась на довольно простых, но невероятно ресурсоемких вычислениях. Математика людей была знакома Полани, и девушка была готова самостоятельно и адаптировать формулы в конечные алгоритмы, и кодировать последние в готовые схемы – но капитан решительно освободил девушку от низкоуровневой работы. В помощь «талантливому программисту» выделили двух молодых ребят. Один из них взялся за преобразования высшей математики в алгоритмизационные блоки, а второй погрузился в подготовку рабочей модели для последующего изготовления элементной базы. Сама же Полани, незаметно для себя, становилась скорее программистом-архитектором, чем кодером. За ней – системные решения, проектирование порядка работы, сборка, прием отладки и верификаций. Словом то, что до сих пор она делала только в учебных целях и до чего «в реале» ее пока не допускали.

Что же касается твердотехники, то получалась смешная ситуация. Приготовленных Мардешем частей сразу же не хватило чуть менее, чем на две трети. Это стало ясно, едва поступил первый прогноз от производственной группы. Капитан, не долго думая, тут же увеличил ежедневную квоту под заказ на шестьсот процентов – «запас карман не тянет», поделился он человеческой идиомой.

Удивительное дело, что эта мудрость пришла на «Салим» извне: по среднему количеству карманов на одного человека кварианцы лидировали в Галактике с многократным перевесом над всеми остальными расами, вместе взятыми.

Работа спорилась. Расчеты землянина поражали своей изящной выверенностью – никаких лишних переменных или временных стеков. Только то, что реально нужно для воплощения замысла. Некоторые проблемы доставила лишь передискретизация вычислений из десятичной системы в шестеричную, но тут помог Дирак’Син. Старый инженер поднял свои связи на «Хелиш Ра», и Полани получила в распоряжение целых восемьдесят часов машинного времени. Чтобы справиться с человеческой математикой, этого хватило за глаза. Под шумок Полани протащила через ВИ исследовательского корвета еще и три четверти прочностных расчетов, за что получила в подарок от прочнистов две турианские шоколадки и – от совсем молоденького паренька со второй палубы – засушенную азарийскую хризантему. Шоколадки девушка смолотила на пару с подругой, а хризантему поставила на прикроватную тумбочку. Верная своему стилю Зана тут же поинтересовалась, не землянин ли оценил ее таланты по достоинству. И добавила, что готова умотать из каюты на всю ночь по первому намеку подруги.

Полани только вздохнула. Задерганный сверх возможного Нико почти не обращал внимания на девушку. К тому же, они редко пересекались – человек практически поселился в мотогондоле, которая под его руководством стала напоминать вывернутого наизнанку тэта циклопических размеров. У них с Дираком вышла какая-то то ли ссора, то ли недопонимание – каждый из них отстаивал свое видение того, как должно и нужно модернизировать какую-то там подсистему. В итоге опальный инженер потерпел сокрушительное поражение, когда Нико самолично протестировал свой метод перед начальством. Землянин убедительно доказал Мардешу, что не только математикой силен человеческий гений. Главный инженер, тщательно скрывая улыбку, расширил полномочия гостя с консультационных до практических, в пределах первого технологического уровня. Правда, Полани знала, Мардеш заодно поручил одному из своих людей тщательно проверять все схемы, предлагаемые инопланетянином.

Безусловно, землянин на земном корабле чувствовал себя как у себя дома, однако не стоит забывать, что «Салим» четырежды серьезно модернизировался кварианцами. В этом смысле Полани была полностью на стороне осторожного главного инженера, какие бы симпатии не питала к деятельному Нико.

Первая серьезная проблема возникла на этапе отработки технологии монтажа новых КИП³⁰. Верные своим привычкам, техники Мардеша планировали загнать в мотогондолу монтажных дронов, однако даже самый маленький из них не пролезал в недра силового привода. К сожалению, человеческие корабли, наряду с потрясающей живучестью и надежностью, отличаются отвратительной организацией ремонтных пространств. Проще говоря, их бош’тетски тяжело модернизировать и, особенно, ремонтировать. Полани потратила семь часов на проектирование логики грависборки нового, более компактного, дрона, а потом еще час пыталась затолкать в модель незаталкиваемое, то есть все необходимые инструменты. Ничего не получалось, пока к ней в рабочую каюту не заглянул тот самый малец из группы прочностных расчетов. Робея и затыкаясь на самых простых словах, он рассказал, что его послали на помощь – Мардеш был весьма недоволен отставанием от графика. Вместе с парнишкой они разобрали модель злодолбучего дрона чуть ли не на атомы, после чего Рори’Даста (так звали прочниста) прогнал потроха дрона через свой компилятор. Пожертвовав эксплуатационной надежностью и втихаря удалив из дрона несколько подсистем безопасности, Полани и Рори сварганили наконец ремонтника. Девушка сбросила техзадание в производственную группу, и вопрос закрыли.

От очередного подарка со стороны мальчишки Полани вежливо отказалась.

Шел девятый день работы над проектом. Девушка не признавалась самой себе, но на самом деле начала уставать, и делала все больше и больше ошибок. Когда из-за некорректно введенного обратного цикла ВИ выдал результат просчета с точностью «плюс-минус полгалактики», Полани поняла, что все, хватит. Нужно, наконец, отдохнуть.

Мардеша на месте не оказалось, Дирак ей больше не указ, поэтому за отгулом она направилась прямо к капитану. Вопреки обыкновению, дверь каюты Датто оказалась заперта. Полани бросила через Сеть уведомление о прибытии, и минуты через полторы капитан открыл гермостворку.

– Добрый вечер, Полани, – сказал Датто с порога. – Чем могу помочь?

Странное дело, капитан не приглашал ее в каюту, как поступал обычно.

– Да, капитан… – начала Полани, но тут ее взгляд скользнул под рукой Датто, и девушка заприметила в капитанской каюте гостя.

Точнее, гостью.

Гостья была великолепно сложена, щеголяла новейшими нейроинтерфейсами – из затылка женщины свисали только несколько нитевидных антенн и ни одного разъема физических сред. Затылок женщины Полани разглядела хорошо – гостья неторопливо одевалась, стоя спиной к входной двери. В одном из углов комнаты Полани заметила экспедиционный костюм Паладина – в женской модификации.

– Да… то есть нет, капитан, – промямлила Полани. – Ничего страшного, капитан, я справлюсь. Извините, капитан.

Полина быстренько отвернулась и было уже дернулась уйти, чтобы не смущать мужчину и не смущаться самой. Но была остановлена решительным движением Датто – капитан просто развернул ее за плечо.

– А ну заходи, – мужчина посторонился в дверном проеме. – Ну же!

Полани совершенно не хотелось внутрь, но приказ капитана… это приказ капитана. Даже если сам он в полурасстегнутом костюме, а в его каюте заканчивает надевать нижнее белье любовница.

С мерзким чмоканием закрылась дверь каюты. Датто’Месса подвел Полани к креслу напротив рабочего стола и чуть ли не силой усадил. Сам же устроился на краешке дивана, еще носящего следы былого безумия.

– Как видишь, я с тобой совершенно искренен, – сказал капитан. – Рассказывай, что произошло.

– Я…

Девушка уже было открыла рот, чтобы попросить, как и собиралась, отгул, но вдруг передумала, и перевела тему в совсем другое русло.

– Я хочу рассказать о своей подруге.

– О Зане? – спросил капитан.

Полани кивнула.

– Что случилось? – Датто’Месса насторожился.

Женщина наконец покончила с упаковкой себя в белье, которое, Полани знала, носили под экспедиционными доспехами все Паладины. Сверхсовременное, спроектированное с учетом новейших земных технологий, пропитанное микрокапсулами с панацелином и оснащенное распределенной вычислительной сетью со встроенными наноактуаторами, это нижнее белье не только контролировало микроклимат внутри костюма, но диагностировало повреждения кожных покровов и оперативно лечило любые травмы, вплоть до средней тяжести. Еще оно придавало владельцу чудовищную физическую мощь, а до кучи было способно взять на себя управление телом.

Любовница капитана повернулась к Полани.

Красивая, очень красивая – подумалось Полани. Пожалуй, даже красивее, чем Зана, которую девушка небезосновательно считала образцом для подражания. Жаль только, что внешность не одежда, ее не купишь на распродаже и не примеришь на себя, стараясь выглядеть получше.

– Тара’Олли вас Камелот нар Томбэй, – представилась женщина. – А ты и есть та самая гордость «Салима», о которой рассказывал Датто?

Паладин обогнула диван и уселась рядом с капитаном. Мужчина приобнял ее за талию.

– Гордость? Я? – Полани улыбнулась под маской. – Ну, не знаю… Капитану виднее.

– Да, это та самая девочка, которой я горжусь, – сказал Датто. – Я рассказывал, ее родители…

– Я помню, – Тара кивнула, повернулась к Полани и спросила: – Что ты хотела рассказать о своей подруге, гордость моего мужчины?

– Я… Я хотела рассказать капитану, госпожа Паладин. Извините.

– Девочка, от Паладинов не может быть секретов, – укоризненно произнесла женщина.

– Да, Полани, – капитан, кажется, был немного смущен. – Ты можешь говорить совершенно спокойно. Я доверяю Таре как самому себе.

Полани молчала.

Ей очень нравилась Тара. Внешне. Может быть, ее внутренний мир тоже был образцовым, вот только глаза Паладина смотрели на Полани слишком уж пристально. И очень заинтересованно. Так не смотрят на ту, которая только что сняла тебя с мужика, и которую тот самый мужик чуть ли не силой затащил в каюту, да еще закрыл дверь.

Что о Зане знает Датто’Месса? Слышал ли он ее слова об адмиралах? Знает ли он ее отношение к Паладинам?

Что за бред!? Еще минуту назад Полани была готова резко сменить тему и, уж сама не знает с чего, сдать свою подругу, с которой прожила душа в душу десять лет, то есть две трети своей жизни. И все из-за чего? Из-за того, что ее капитан, как и положено здоровому, успешному мужику, спит с красивыми, успешными женщинами?

Нет, она в самом деле устала. Важно только это и именно это. Все остальное – плод этой усталости.

– Да, я хотела сказать о Зане, – произнесла Полани. – Я слышала, она собирается на «Квиб-квиб».

– Верно, – подтвердил Датто. – Тебя что-то не устраивает?

– Нет, что вы, – Полани замахала руками. – Просто я думала… Капитан, я понимаю, что это не очень принято…

– Ну же, говори, – улыбнулся мужчина. – Ты хочешь что-то попросить? Проси, ты заслужила. Я в курсе, как ты пашешь последнюю неделю.

Полани картинно вздохнула, стараясь, чтобы получилось как можно естественнее.

– Капитан, я хочу попросить вас направить на «Квиб-квиб» мое резюме Паломника.

– Не хочешь разлучаться с подругой? – спросила Тара.

Мужчина и женщина переглянулись. Полани была готова заложить всю себя на то, что мысли, мелькнувшие в головах парочки, касались кого угодно, только не молодых программисток.

Полани кивнула.

– Да, – сказала она. – Мы так давно знакомы…

– Хорошо, – Датто оторвался наконец от созерцания профиля Тары. Нереально гармоничного профиля, надо признать: компактные и прижатые щечные пластинки, великолепный, зовущий ротик, нос с едва-едва заметными складочками, огромные, чуть в голубизну глаза и невероятной гладкости, словно полированный металл, кожа.

Да, Тара’Олли с флагманского корабля Ордена Паладинов была прекрасна.

Тем более шокировала затаенная в глубине светящихся глаз жестокость – свойственная, скорее, крогану, а вовсе не офицеру кварианского Флота.

– Я отправлю на рассмотрение Корисам твое резюме, – сказал капитан. – Учитывая, что и как ты делаешь, можешь считать, что челнок на «Квиб-квиб» на тебя зарезервирован. Что-то еще?

– Да, капитан, – Полани смущенно опустила голову. – Вы только что сказали, что в курсе, как я пашу неделю… Не могли бы вы оформить это как-то более формально?

Датто’Месса в голос рассмеялся, Тара ограничилась улыбкой.

– Конечно, Полани, – вытирая выступившие слезы, произнес капитан. – У тебя два дня отгула, начиная с завтрашнего. Отдыхай.

– Спасибо, капитан! – Полани встала прижала руку к груди. – Очень признательна, капитан.

Датто проводил девушку до двери. Уже когда Полани выбралась в коридор и отошла от каюты на пару метров, капитан крикнул вдогонку:

– Кстати, у Нико тоже с завтрашнего дня выходной, не забудь.

Полани обернулась.

Капитан человеческим жестом прислонил палец к губам. Мол, я тебе ничего не говорил, и ты тоже помалкивай. Подмигнув «своей гордости», мужчина скрылся за дверью. Почему-то Полани ничуть не сомневалась, что Таре’Олли придется одеваться заново.

Девушка вдохнула, на этот раз уже по-настоящему, не фальшиво, и направилась к фронтальной шахте подъемника. У нее высвободилось пятьдесят четыре часа свободного времени, надо распорядиться ими с толком.

И первым делом извиниться перед Заной.

За не сделанное, но ведь задуманное.

***

Кварианский год серьезно короче земного – всего 233,6 человеческих суток. В нем всего девять месяцев, и в каждом по двадцать семь дней. Вроде бы, все меньше, чем у людей, как и сами кварианцы меньше среднего человека.

Однако не все так просто. Кварианский месяц состоит из трех недель – но в каждой не по семь, как на Земле, а по девять суток. Дальше – больше. В каждых сутках по двадцать семь часов – то есть опять-таки больше, чем в человеческих. Ну и в завершении всего, кварианский час на одну пятую длиннее, чем земной. Служебный же день длится девять кварианских часов, ну или почти одиннадцать по человеческим масштабам. Это к тому, что если усталость накопилась даже у Полани, впитавшей длинный кварианский календарь чуть ли не с молоком матери, то Нико, должно быть, просто валился с ног.

Эти мысли терзали Полани все те две минуты, что она стояла перед дверями личной каюты землянина.

Девушка сама не знала, какая колючка ее уколола³¹. Полани дивилась своей дерзости – взять и пойти в гости к малознакомому инопланетянину. Да еще по подсказке капитана – мягко говоря, не совсем формальной. По большому счету, Правила³² запрещают распространяться относительно свободного времени чужих людей, и Датто’Месса грубо нарушил неписанный закон, «сдав» личное расписание Нико Вольфа своей подопечной.

А она возьми да закуси удила³³, и вместо постоянной рефлексии и нерешительности напялила выходной машгор, обильно расцвеченный горсаем фамильных цветов, нацепила сто лет не надеванную квазиюбку до пола – дико непрактичную, зато красивую и скрывающую худенькие ножки девушки. В случае с инопланетником юбка играла и еще одну роль – не выпячивала изогнутые лодыжки. Полани знала, что кое-кто из людей называет кварианцев «кривоногими». Дышать ей на этих острословов³⁴, но вот почему-то перед Нико хотелось казаться более… человечной? Человекоподобной? Язык сломаешь с этими людьми…

Зана подобрала для нее лучший, самый эффектный лицевой щиток – позволяющий разглядеть черты лица кварианки, но затемняющий непривычную для людей глянцевую кожу. И еще посоветовала отключить сигнальный пульсар на подбородке. Это кварианцы с их врожденной скоростью восприятия могут читать световой лингвоэмоциональный дубляж. Для людей же закодированные в пульсирующем свете слова и интонации не видны, а кого-то так и просто раздражают.

Полани стояла перед дверью в каюту землянина и мялась в нерешительности.

Запал кончился. Все, чем девушка накручивала себя все утро, внезапно стало казаться полной ерундой. Все эти решительные телодвижения, выбор тряпок-шмоток понаряднее, звездные блестки на щечках маски – все это разом превратилось в дурацкий аттракцион собственной беспомощности. Ей казалось, что она способна перешагнуть свой страх показаться идиоткой – но это, как теперь понимала Полани, было заблуждением.

Да кто она такая, чтобы предлагать свое общество заезжей научной звезде, на которого молится половина экипажа (вторая просто отсутствует на корабле, а то бы тоже помолилась)?

Девушка вздохнула и отвернулась от двери.

Страшно.

Не хочется, ой как не хочется показаться… как там любила говорить Тали’Зора? Ах, да-да, не хочется казаться лопочущей идиоткой.

Великая Тали, почетный адмирал Флота, гроза синтетиков, героиня битвы за Цитадель, спасительница кварианцев, освободительница Ранноха и герой победоносной битвы с гетами – и та не смогла показаться достаточно интересной Шеппарду, чтобы человек обратил на нее внимание чуть больше, чем на боевого товарища.

Коммандер Шеппард знал, что есть настоящая красота и сила – и выбрал Лиару Т’Сони.

Да, землянин Ник Вольф – не коммандер Шеппард, не Спаситель Галактики. Но и она – далеко не Великая Тали.

– Полани?

Голос за спиной заставил девушку смешно подпрыгнуть.

Полани обернулась – и в очередной раз прокляла себя за рассеянность. Задумавшись, она снова ушла из действительности. Между тем, в этой самой действительности дверь в каюту землянина открылась. Молодой человек стоял на пороге – без машгора, в «домашнем» комбинезоне. Вообще, это запрещено на всех кораблях – снимать машгор без крайней на то необходимости. Запрещено везде, кроме крупнейших судов наподобие «Райи» – жизнь на них столь дорога, что там остались только прошедшие иммунотерапию.

– Доброе утро, мисс Альтис.

Нико улыбнулся. Нетипично для человека – лишь краешками губ. Симпатично, вполне по-квариански – и очень-очень тепло.

– Добр… да, доброе утро, Николас, – Полани шевельнула рукой, отбрасывая свою признательность в сторону собеседника.

Разумеется, жест остался для землянина незамеченным. Между тем, на корабле было всего два человека, кого Полани когда-нибудь столь тепло приветствовала – капитана Датто’Мессу и лучшую в мире подругу Зану.

– Вы сегодня замечательно выглядите, – сказал инопланетянин. – Вы хотели что-то узнать?

– Я… нет, честно говоря. То есть да, но я не хотела…

Вот это и называется «лопочущая идиотка». Продолжай в том же духе, детка, и закрытая перед носом дверь станет для тебя лучшим ответом на вопрос «интересна ли ты светилу земной науки?».

– Я просто хотела…, – Полани вдохнула поглубже. – Я хотела пригласить вас на экскурсию по «Салиму», Николас. Вас не видели нигде, кроме кают-компании и двигательной установки. Хотите посмотреть весь корабль?

– Что? – казалось, молодой человек растерялся. – Корабль? Посмотреть? Вы приглашаете меня на экскурсию?

Сил говорить уже не было – и Полани просто кивнула.

– Фантастика! – губы землянина неприятно разошлись вширь, но Нико быстро совладал с родовым проклятьем податливой кожи, и вернул лицу нормальную форму. – Сию минуту же собираюсь. Надену скафандр и… Может, зайдете? Ой, или…

– О, нет-нет, – Полани с трудом удержалась от хихикания. – Я подожду здесь, Николас. Не торопитесь.

Полани знала, что означает «надеть машгор». В общем-то, об этом не говорят публично, только в личных разговорах, ну или же при крайней степени раздражения. Фраза «что б тебе сто раз в сутки переодеваться» недалека от проклятья. Смысл в том, что персональный костюм кварианца не только помогает питаться из заправленных в специальные клапаны тюбиков, но и… Скажем так, он же занимается изъятием продуктов жизнедеятельности. Вне зависимости от пола кварианца, как минимум одна из «живых трубок» машгора залезает туда, куда обычно ничего не суют.

Вероятно, это стало большим откровением для Нико, когда он впервые познакомился с конструкцией кварианского скафандра. И уж тем более Полани не собиралась присутствовать в процессе очередного «одевания». Во всяком случае, сама она натягивала костюм исключительно в одиночестве.

Землянин явился даже быстрее, чем прогнозировала девушка. Ровно через две минуты и семьдесят четыре секунды, если быть точной.

Для людей с их совершенно нелогичной системой подсчета времени это звучит непривычно. Но дело в том, что в одном кварианском часе насчитывалась восемьдесят одна минута. Столько же секунд и в одной минуте, но каждая кварианская секунда на треть короче земной. А вот минута уже почти равнялась человеческой.

– Я готов к экскурсии, – сказал Нико.

– Тогда пошли, – Полани кивнула в сторону выхода с жилой палубы на центральный подъемник.

Землянин сделал шаг, но вдруг остановился.

– У меня одна просьба, мисс Альтис, – сказал он.

– Да?

– Может, начнем экскурсию со столовой? У меня еще вчера кончились патроны с едой.

– Конечно! – Полани и сама бы с удовольствием подкрепилась и заменила пайковые цилиндры. – Пойдемте, я составлю вам компанию. Сегодня выходной, может, даже сможем посидеть в столовой в земных традициях. Вы же принимаете пищу, не с ходя с места, да?

– Когда как, – Нико двинулся вслед за девушкой. – Обычно да, но бывает, приходится есть на бегу.

– Что, и жевать тоже на ходу? – уточнила девушка. – Я слышала, ваша еда зачастую очень жесткая, в патроны не зальешь.

– Бывает, что и жевать, – в голосе Нико сквозило веселье.

Даже мизерных познаний Полани в человеческих эмоциях хватало, чтобы уловить оттенки настроения молодого ученого.

Посидеть в столовой им не удалось – в виду отсутствия сидячих мест. Все диванчики для отдыха проходили дезинфекцию, и на их месте оказались лишь фиксирующие дырки в полу. Полани и Нико ограничились тем, что постояли у стеночки, помогая друг другу упаковывать продуктовые цилиндры в специальные кармашки машгоров. Впрочем, помогала Полани, а Нико чуть было не опростоволосился, взяв те же цилиндрики, что и девушка.

Полани отобрала у него декстропасту и провела к отдельному стеллажу под большой табличкой, где на человеческом языке было написано «еда для человеков»³⁵. Полани, едва увидела этот грамматический ужас, тут же встала напротив таблички, загораживая ошибку шлемом. Вроде бы, Нико не заметил.

Потом они отправились на верхнюю, третью палубу «Салима», по пути присасываясь к пастоподающим трубочкам внутри шлемов. Полани вывела ученого под самую обшивку корабля – раньше здесь вообще не было жилых помещений, сплошная автоматика. Но в процессе то ли второго, то ли третьего апгрейда «Салим» лишился части устаревшего оборудования, а на освободившееся место удалось воткнуть пусть и маленькую, но уютненькую обзорную комнату.

– Ух ты, – восхитился Нико, глядя сквозь прозрачный потолок на яркие, немерцающие звезды. «Салим» был повернут брюхом к планете, и отсюда, с верхней палубы, открывался замечательный вид на открытый космос.

– Мое любимое место, – призналась Полани.

– Любите смотреть на звезды?

– Да, – сказала девушка. – Хочу верить, что где-то там среди этих блестяшек есть еще неизведанный нам Ретранслятор, который поможет вернуться на Раннох.

– Блестяшек?

– Ага, – Полани облокотилась на поручень вдоль усеянной небольшими иллюминаторами стены. – Я не знаю, как это точнее на человеческом. На хелише есть такое слово – «тобш». Это что-то типа «звезда», но более игривое. Не такое строгое, как «ра» – собственно звезда, светило.

– Так «ра» – это звезда? – спросил Нико. – А «хелиш ра» тогда что? Языковая звезда?

– Языковая?

– Я про… – молодой человек запнулся. – Я знаю, что «хелиш» – это кварианский язык. Ну а про «ра» вы только что сказали…

– Нет, все не так! – рассмеялась Полани. – «Хелиш» – это «незабвенный, незабываемый, всегда в памяти»! А что может быть более незабвенным, чем родной язык? Ну а «хелиш ра» – это буквально «родное солнце», звезда по имени Тиккун. Так называется один из наших кораблей.

– Да, я знаю, – молодой человек кивнул. – Дирак’Син с него.

– Верно, – Полани вернула кивок. – Вы только не говорите Дираку, что я водила вас по кораблю.

– Почему?

– Ну…

Полани вздохнула. Ну как объяснить человеку, что Дирак – злобное, занудное существо, презирающее все расы, кроме своей?

– Он не очень любит людей, – сказала девушка. – И если узнает, что с инопланетниками якшается та, из-за которой он чуть было не попал под Трибунал…

– О чем это вы? – спросил Нико.

Полани рассказала землянину историю с техтоннелем, в котором она чуть было не осталась навсегда – в виде кучки пепла. Рассказала честно, не снимая с себя ответственности и стараясь не возводить напраслину на старого инженера. Но все равно Нико решительно осудил поступок Дирака. Правда, заметил, что на человеческом флоте порядки куда мягче, и скорее всего, поступок Дирака не сулил бы там такого строго наказания.

– Почему? – удивилась Полани.

– Ну так ведь ничего же не случилось, – объяснил Нико. – Вы остались живы, чему я, признаться, очень рад.

– Но могло случиться! – девушка повысила голос. – В космосе нельзя быть настолько беспечным! Если что-то случится с членом экипажа, или тем более, с кораблем – последствия будут ужасными!

– Наверное, в вас говорит привычка воспринимать жизнь на корабле как естественное состояние, – предположил Нико.

– Ну, не знаю, – Полани запрокинула голову и еще раз всмотрелась в немерцающие звезды. – Я не знаю другой жизни.

– А хотели бы узнать?

– Что? – Полани непонимающе помотала головой. – В каком смысле?

Нико встал рядом с кварианкой, также облокотившись о трубу-поручень. Правда, если Полани оперлась на нее лопатками, то землянину ограда пришлась в середину спины.

– Я спрашиваю, никогда не хотелось посмотреть другие миры? – уточнил Нико. – Я в курсе, что многие кварианцы устраиваются работать на людские корабли. Не раз видел ваших соотечественников на земле, там труд кварианских инженеров очень ценится.

– Я знаю, – вздохнула Полани. – У меня сестра служит на каком-то там человеческом фрегате.

– А вы не хотите?

– Да причем тут, хочу я или нет? – Полани нахмурилась. – Важно то, имею ли я возможность, или нет! Чтобы вырваться за пределы Флота, нужно показать себя, заинтересовать в себе работодателя. Ну или хотя бы, как «Салим» сейчас, уйти на профилактический осмотр или ремонт в доках. Насчет профпригодности – я знаю себе место. Людям требуются гении, причем прикладные… А я… Я просто программист. У меня даже инструметрон без сборщика.

– Тоже мне признак, – усмехнулся Нико. – Не поверите, но в пространстве Ассамблеи инструметрон – это редкость редчайшая. Выдают только спецслужбам и спасателям. Ну и еще всякие миллионеры могут себе позволить, не без этого.

– Вы правы, не верю, – Полани улыбнулась под маской. – Как можно работать без инструметрона?

Нико не ответил, лишь снова воззрился на звезды.

– Вон, видите, тусклая звезда прямо в уголке смотрового купола? – Нико показал пальцем в нужный угол. – Рядом с ней еще четыре поменьше, квадратиком?

Полани присмотрелась.

– Да, вижу.

– Это Утопия из Скопления Исхода.

– Человеческий мир? – спросила Полани.

Землянин кивнул.

– Был человеческим, – сказал Нико. – Сейчас никто не знает, чей он. Когда Ретрансляторы разрушились, все связи с колониями разорвались. В том числе и с Иден Прайм – единственной обитаемой планетой Утопии. До Скопления Исхода в свое время было всего ничего лететь, один прыжок на тридцать две минуты. Транспорты с этого сельскохозяйственного мира ходили на Землю чуть ли не чаще, чем сейчас летают челноки на Луну – поверьте, я знаю, о чем говорю.

Землянин чему-то усмехнулся.

– А что теперь? – спросила Полани.

– А теперь – ничего. До скопления Исхода около девяти тысяч световых лет. Никакие, даже самые быстрые корабли Ассамблеи, не могут добраться до нашей ближайшей колонии. Словно сам космос против – такая история.

– Расскажите подробнее, – попросила Полани. – Я не совсем поняла, что значит космос против.

Нико рассказал.

Современные корабли разгоняются до двадцати тысяч световых скоростей. Казалось бы, расстояние в девять тысяч световых лет готово покориться человечеству за пять-шесть месяцев. Да, конечно, долго, очень долго. Но ничего, с чем люди не справлялись. В конце концов, провести в стазисе какие-то жалкие полгода – ерунда. Двести лет назад экипажи звездолетов спали в пути годами.

Однако после уничтожения Ретрансляторов случилось еще что-то, что навсегда похоронило мечту и людей, и других рас вернуться к покинутым соотечественникам. Что-то разлилось в космосе, что препятствует путешествиям на сверхдальние расстояния. Конкретно это выражается в том, что корабль, вместо прямолинейного движения, начинает закручиваться. Ни один, даже самый мощный ВИ не может скорректировать полет так, чтобы компенсировать это вращение – бессистемное, не поддающееся анализу. Возможно, будь в распоряжении людей системы искусственного интеллекта, удалось бы понять, как бороться с этим явлением, получившим название «сверхсветового вихря». Но беда в том, что сама возможность создания ИИ погибла от того же потока «красной энергии», который уничтожил всю синтетическую жизнь: Жнецов, гетов-недобитков и отдельные промышленные и военные ИИ.

– Я не знала, – призналась Полани. – Я думала, нам мешает только расстояние. От Земли до Ранноха, считай, вся Галактика, сто тысяч световых лет.

– Чуть побольше, – поправил ее землянин. – Никто не летает через Ядро.

– Ну да, побольше… Да, вы правы. Я вот тут подумала, если люди могут летать со скоростью в двадцать световых, то до Тиккуна понадобится всего-то пять лет, не больше. Мы бы давно уже добрались до своей планеты.

– Верно, – кивнул Нико.

– Погодите, но если этот ваш «сверхсветовой вихрь» такой сильный и непонятный, то как же люди летают к Арктуру и прочим ближним базам?

– Во-первых, Арктур в четыре раза ближе, чем Утопия, – объяснил Нико. – А во-вторых, вихрь аддитивен. Если вы делаете один короткий прыжок, неважно, с какой скоростью, то он почти не действует. Вы промахнетесь на пару десятых парсеков, не страшно. Но прыгать нужно буквально блошиными прыжками – по десятку-другому световых лет. К Артуру мы так допрыгиваем, хотя это безумно муторно. А затем нужно долго и нудно перезаряжать ядро. Это как-то связано с особенностью нуль-элемента накапливать на себе статический заряд. Пока так и не придумано, как избавиться от этого эффекта – в процессе прыжка ядро де-факто недоступно. Я не большой знаток нуль-технологий, можете спросить у своих техников, там что-то типа того, что в процессе деинерциации нуль-ядро частично проваливается в какой-то другой космос. Наши ученые экспериментируют с субпространственными лодками, у которых весь корпус выполнен из нулевого элемента. Безумно дорого и бесконечно далеко от практического применения… но что-то, вроде бы, начинает вырисовываться. Правда, говорят, число жертв увеличивается год от года – крайне сложная и капризная технология. Сеть трубит о трех потерянных экспериментальных кораблях, а в народе говорят о нескольких десятках. Кстати, одну из лодок спасли ваши соотечественники, Полани.

Полани была рада за соотечественников. Но ей все равно хотелось плакать.

Вот так просто этот инопланетник рассказывает о том, чего кварианцы лишены, похоже, навсегда. Вот, понимаете, их ученые сделали корабль целиком из нуль-элемента и куда-то там начинают прыгать – в какое-то другое состояние космоса. Вот так просто человеческая наука, сжав зубы, ошибаясь и жертвуя десятками кораблей – но движется вперед. Пытается добраться до оставленных на произвол судьбы сограждан из своих оторванных колоний.

А все, что могут Адмиралы – это создать никому не нужный Орден Паладинов, который с момента организации еще ни разу не отрапортовал об успехе.

Нет, все-таки верно говорит Зана – пафосу много, а толку чуть. И оружие, оружие, бесконечный поток оружия. С кем собрались воевать Паладины? С Землей, которой Флот уже должен в сотни раз больше, чем может отдать? С голубокожими, которые заперлись на Титане, превратив спутник Сатурна в неприступную крепость, и со свойственной долгоживущей расе философией решили просто пережить сложные времена?

– Пойдемте, я покажу вам ядро, – предложила девушка, сглатывая противный комок в горле. – Увидите, кварианцам тоже есть чем гордиться.

 

– Знакомьтесь, это Гро. Так мы его зовем.

Полани жестом «познакомила» Нико с нуль-ядром «Салима».

– Гро? – спросил Нико. – Это как-то переводится?

Полани засмеялась:

– Не поверите, на хелише это «шарик» – элемент одной из настольных игр. Маленький такой, разноцветный шарик.

Да, действительно, этим можно было гордиться. Девушка не знала, сколько нулевого элемента ушло на создание этих человеческих подлодок, но очевидно, что из ядра грузовика точно можно было бы сделать обшивку для пары корветов. В диаметре сердце «Салима» достигало тридцати двух метров, если переводить на общечеловеческие мерки. Массу нуль-ядра по понятной причине никому измерять и в голову не приходило – в конструкции современного корабля понятие «масса» давно уже величина переменная.

– Впечатляет, – признался Нико. – Даже не представляю, сколько времени пришлось собирать этот ваш «шарик».

– В каком смысле «собирать»?

– Вы не знаете? – удивился землянин. – Ядро нельзя взять и сложить на раз, как детскую игрушку. Задумаете спаять эту сферу за сутки – получите небольшую нейтронную звезду на месте сборки. Для первой «Нормандии» ядро делали четыре месяца. Для второй – без малого два года. А здесь… Думаю, лет десять, не меньше.

– Вы просто кладезь информации, – без преувеличения сказала Полани. – Но честно, я не знаю, когда и кто ставил ядро. Но мы можем посмотреть историю… Минуточку.

Полани подошла к служебному терминалу, включила ВИ, активировала свой инструметрон и пробежалась по информационной матрице отсека. Странное дело, данных о времени и продолжительности установки ядра не было. Более того, не было вообще никакой информации о ядре, кроме чисто технической. Как будто массивную сферу из редчайшего в Галактике элемента и не водружали на древний человеческий грузовик, ранее перемещавшийся только на примитивном и медленном гипердрайве.

– Странно, – тихо прошептала Полани.

Недостаточно тихо, чтобы ее не услышал землянин.

– Что такое?

– Нет информации об установке нуль-ядра, – объяснила Полани. – Бред какой-то.

– Может, на другом терминале? – предположил Нико.

– Да все равно, на каком, – отмахнулась Полани. Ее внимание куда больше занимали несколько скрытых каталогов, которые просвечивались в файловой таблице, но упорно не индексировались ни в одной из каталожных библиотек. – У меня инженерный доступ, к информационному дереву я могу добраться с любого из терминалов, хоть бы с учебника в каюте.

– Может, запись случайно уничтожили во время одного из последующих апгрейдов?

– Может быть, – Полани пожала плечами. – Но вряд ли. Кварианцы бережно относятся к информации. О, нашла!

Запущенное Полани сканирование наконец обнаружило узенькую дверцу – один из отчетов по обслуживанию ядра содержал информацию о серийном номере узла.

– Нет, это какая-то ерунда, – Полани нахмурилась. – Это не кварианский шифр!

– В смысле?

– Ядро не кварианское! – Полани ткнула пальцем в надпись на экране. Впрочем, для человека что кварианская, что какая-нибудь другая инопланетные надписи, были совершенно неразличимы.

– Сейчас я посмотрю…

Полани зашла в библиотеку технической документации и вбила в поисковое окно непонятный цифровой шифр. Записан он был на хелише, но, во-первых, был не шестеричным, а десятичным, а во-вторых, оказался втрое короче, чем должен был.

Библиотечный ВИ тем временем выдал результат.

– Кила….

У Полани перехватило дыхание. Нет, этого не могло быть, просто потому, что быть этого не могло! Ну никак не может случиться так, что ядро «Салима» принадлежало в свое время азарийскому военному флоту!

– Что там? – спросил Нико. Ему надписи на экране по-прежнему не говорили ничего.

– Там какая-то ересь, – сказала Полани. – Библиотека выводит, что эта система нумерации агрегатов принадлежит военному флоту азари.

– Азари? – из-за маски не было видно выражения лица, но Полани углядела, что глаза Нико расширились, почти сравнившись размером с кварианскими. – Когда монтировали это ядро?

Полани вернулась в библиотеку техобслуживания и ремонта.

– Сорок семь лет назад, – сказала она. – Вскоре после окончания войны.

– Не верю, – выдохнул Нико. – Сорок семь лет назад кварианцы уже поцапались с азари.

– Мы поцапались? – Полани чуть было не задохнулась от негодования.

Она оторвалась от терминала и уперла руки в бока. Не ожидавший такого от маленькой кварианки Нико даже попятился.

– Вы хотите сказать, азари сошли с ума и раздолбали двадцать шесть гражданских кораблей кварианского Флота! – ультимативно заявила Полани.

– Да-да, конечно, – Нико примирительно поднял руки ладонями вверх. – Я неверно выразился. Но в любом случае какая-то ошибка, не иначе. Не могли ваши соотечественники поставить огромное ядро азарийского военного корабля после того, как дипломатические отношения Флота и Автономии фактически замерзли.

– Не знаю, ошибка или нет, – Полани все еще была рассержена на человека. – Завтра возьму дрона и слазаю в агрегатный отсек. На каждом ядре есть неуничтожимые гравитационные метки. Там должен быть указан номер узла. И если он совпадет с тем, что мы уже прочитали…

– То одной загадкой старого человеческого грузовика будет больше.

– Да, будет больше…

Полани выключила терминал и повернулась к Нико.

– Нико, можно вопрос?

– Да, конечно.

– Вы точно не имеете никакого отношения к Автономии?

– Вы имеете в виду Автономию Азари?

– А что, есть какая-нибудь другая? – удивилась Полани.

– Да, есть, – землянин кивнул. – Автономия Марс, например.

– Я про азари.

– Нет, я не имею никакого отношения к азари, – сказал молодой ученый. – Даю вам честное слово.

Полани вздохнула.

– Хорошо, Нико. Извините меня за паранойю… Пойдемте отсюда. У нас на «Салиме» есть небольшой стереотеатр. Я понимаю, старье несусветное… Но виртуальные развлечения на корабле строжайше запрещены.

– Почему?

Полани с удивлением посмотрела на Нико. Странно, что молодому и образованному ученому не известны прописные истины.

– Потому, – сказала Полани, – что они позволяют окунуться в куда лучший мир, чем нас окружает. У вас на Флоте разве не так?

– Нет, – смешливо прищурился Нико. – Мы верим, что реальный мир всегда лучше виртуального.

– Да ну?

– Конечно, – молодой человек взял Полани за руку.

От неожиданности она даже не отобрала кисть, и вообще растерялась.

– В виртуальности не бывает таких очаровательных гидов по космическим кораблям, – сказал Нико. – Особенно очаровательных, когда они сердятся.

Глава 4. Интересное кино!

Полани платит за двоих, Николас дискутирует о финансовых схемах, кварианское кино оказывается лучше, чем можно было бы подумать, а старый инженер конкретно наезжает.

Николас был доволен, как слон. Предложение Полани восхитительно. Когда еще получится вот так просто сходить в кино с настоящей инопланетянкой? Вот если бы еще не репертуар…

Сплошные хроники, которые Полани, понимая незаинтересованность в них спутника, решительно отвергала. В корзину отправилась и романтическая военно-космическая драма «Флот и Флотилия» – весьма популярная у кварианцев и турианцев по очевидным причинам, но на человеческий вкус слишком милитаризированная и посвященная душевным метаниями героев между долгом и чувствами. Ник не стал об этом говорить, но он уже смотрел эту ленту. Без особого удовольствия – чувства обеих десктро-белковых рас зарыты слишком глубоко, и зачастую, чтобы понять мотивы героев, нужно быть специалистом по ксенопсихологии.

Поковырявшись в списке, девушка выбрала несколько позиций и представила их на суд Ника. Две исторические реконструкции, посвященные первым годам жизни кварианцев в Солнечной системе, забраковал сам Николас – он был знаком с творчеством человеческого режиссера, создавшего эти «шедевры», и в самых мягких словах, стараясь не травмировать девушку, объяснил, что к реальности эти поделки не имеют решительно никакого отношения. Полани приняла это к сведению, и послушно сократила список кинолент на четыре пункта – в мусор отправились еще два фильма от того же создателя.

Оставшийся перечень содержал четыре позиции:

«Последний восход Тиккуна» – историческая летопись Утренней войны, в результате которой кварианцы на триста лет потеряли свою планету;

«Семья Зора: история противоречий» – документальный фильм об известнейшем семействе. В основном про Раэля, его сложных отношениях с Конклавом, об Аларейском кризисе и, конечно же, исчерпывающая библиографическая сводка о легендарной Тали. Этот фильм смело можно считать неоконченным, поскольку Тали’Зору так и не признали погибшей – таинственно исчезнувший Адмирал до сих пор числился пропавшим без вести. Полани заявила: большая часть кварианцев уверена в том, что Великая Тали после смерти капитана Шеппарда отправилась на поиски Ранноха – почти в одиночку, взяв с собой только старого верного Кала’Ригара. Не секрет, что Тали с крайним неодобрением отнеслась к идее создания Ордена Паладинов. Ее и раньше, мягко говоря, не всегда понимали: боевой Адмирал, один из спасителей Галактики – но постоянно против военных действий, вечный критик Коллегии, и ярчайший противник милитаризации кварианского общества;

«Зачем нам это?» – на взгляд Николаса, весьма сомнительный в части художественной ценности фильм, диспутирующий на тему «нужна ли кварианскому обществу индивидуальная свобода». Ник сначала вообще не понял из аннотации, о чем лента. На его взгляд, у кварианцев более, чем хватало свободы. Как он успел почерпнуть из открытых источников, личное пространство кварианцев охранялось жестко – никто не имел права узнавать о том или ином кварианце без его спроса, о его жизни, привычках, предпочтениях. Свободное время жителя Мигрирующего Флота также жестко отсекало любую возможность сверхплановой занятости без одобрения самого служащего. И хотя Полани объяснила, что фильм раскрывает понятие «свободы» в более общем смысле, в плане либерализации кварианского общества наподобие человеческого или азарийского, Ник все равно не находил эту тему интересной;

Наконец, псевдодокументальная реконструкция «Двадцать шесть», повествующая о трагическом подвиге кварианского народа, когда двадцать шесть кораблей Гражданскоо флота заступили дорогу азарийскому дредноуту «Путь предназначения». Сам Николас считал поступок кварианцев идиотским – непонятно, на что рассчитывали капитаны кораблей. Всем уже было ясно, что у азари-командующей конкретно поехала крыша, и ничего бы не случилось страшного, уйди дредноут из человеческой системы. В конце концов, азари не особо за него и цеплялись. Но то, что сделано, то сделано. Сотни кварианцев пожертвовали собой, а режиссер реконструкции обещал в аннотации к фильму «правдиво рассказать о непростом выборе временного Конклава Двадцати Шести».

– А игровых постановок у вас нет? – спросил Ник, откладывая планшет со списком отобранных фильмов.

– Не поняла, что значит «игровых»? – спросила девушка. – Ты имеешь в виду развлекательных?

После того, как Ник, неожиданно для самого себя, взял в руку узкую, трехпалую кисть инопланетянки, они оба чувствовали себя немного не в своей тарелке. Никаких далеко идущих заявлений не было, да и Николас довольно быстро восстановил дистанцию – но как-то так случилось, что оба молодых человека после этого разом перешли на "ты". К счастью, вот уже больше ста лет в английском стандартном присутствуют несколько форм обращения – иначе людям было просто невозможно общаться с погруженными в этикет азари. Язык Шекспира предоставлял огромные возможности – просто современники подзабыли о таких замечательных и разнообразных словах, как «ye» и «thou».

Оба приняли новые правила игры без лишних слов.

– Да, развлекательных, – сказал Ник. – Все, что я вижу в списке, это либо документальные, либо образовательные, либо какие-то еще узкосоциальные темы. Неужели у кварианцев нет более легких фильмов?

– Как «Флот и Флотилия»? – спросила Полани.

– Ну да, примерно, – кивнул Ник. – Только без этих головоломных разбирательств в психологии.

Полани покачала головой.

– Думаю, нет, – сказала девушка. – Фильмы для того и делаются, чтобы заставлять о чем-то задумываться. Может быть, рассказывать о чем-то, о чем должны знать все кварианцы. Давать темы для размышлений. Легкие, как ты говоришь, картины – да, бывают. Но даже в них должна быть какая-то центральная идея. Иначе получается, что ты тратишь себя на ничто. Просто тупо сидишь, нацепив проекторы на глаза, и убиваешь свое время, которое вполне можно использовать с пользой.

– Понятно, – на самом деле Нику это было непонятно, но он решил не развивать тему. – Тогда давай «Двадцать шесть». Надеюсь, ты не против азарийской темы? Я просто хочу видеть, как эта трагедия отображена вашими документалистами.

– А что, она может быть отображена как-то иначе? – изумилась кварианка. – По-моему, в любом ракурсе получается одна и та же синяя дурь этих возомнивших о себе головоногих.

– Давай просто посмотрим фильм, – предложил Ник. – Я видел несколько земных картин на этот счет, и потом скажу, есть ли разница. И тогда уже будем делать выводы. Не сейчас.

Полани кивнула и ткнула пальцем в планшет.

Из стенного лотка в корзину на столике выпала пара нашлемных проекторов. Рядом с лотком зажглось какое-то табло на кварианском – Ник не смог прочитать короткую надпись.

Девушка активировала инструметрон и что-то настучала.

– Что это? – спросил Ник, имея в виду операцию на инструметроне.

– Это, как это по-человечески…– девушка запнулась. – Ах, да. Это я покупаю билеты.

– Покупаешь? – изумился Ник.

Он никогда не видел, чтобы на каком-либо корабле что-нибудь продавали. На военных кораблях выбор небольшой, но все, разумеется, бесплатно. То есть за все платит Армия и Флот. На гражданских же все возможные удобства включены в стоимость билета. И там ты просто не сможешь пройти в салон классом выше, где расценки не соответствуют оплаченному тарифу.

– Да, покупаю, – девушка закончила возиться с инструметроном, и тревожный красный огонек рядом с табло сменил свой цвет на одобрительно голубой. – Или ты хочешь сказать, что у вас на Земле все бесплатно? Извини, ни за что не поверю. Я знаю, сколько мы, кварианцы, платим вам за всякого разного рода всячины: энергию, запчасти, технологии, корабли.

– Нет, конечно, – Ник сконфузился. – Да, конечно, у нас на Земле все за деньги. Но я не думал, что на кораблях…

Полани повернулась к Нику и вздохнула.

– Наши корабли – это наша Земля, – сказала девушка. – У нас все еще слишком мало ресурсов, чтобы вот так просто раздавать машинное время ВИ-кинотеатра каждому желающему. Я должна оплачивать то, чем пользуюсь поверх социального пакета.

– Социального пакета? – переспросил Николас. – Это что еще за зверь?

Полани объяснила.

 

Мигрирующий флот, как и любое другое государство, нуждается в своей экономике. Да, она довольно своеобразна, и большую роль в ней играют не деньги, а труд, но все равно это экономика.

Каждый кварианец, в зависимости от послужного списка, опыта работы и персональных заслуг, имеет свой собственный ранг на корабле, так называемый «класс полезности». Самый младший из трудоспособных кварианцев, только что закончивший школу (получивший среднее, а в терминологии кварианцев – начально образование), имеет первый класс. Обычно это совсем молодые ребята в возрасте двенадцать-тринадцать лет. Им гарантирована минимальная оплата труда по ставке одна целая и шестьдесят шесть сотых, если переводить в десятичную систему.

По мере получения опыта работы и роста профессионального уровня, кварианцы поднимаются с первого класса до тридцать девятого. Полани, например, де-факто имеет второй класс, но временно, на период работы с проектом Николаса, поднята до третьего. Ее базовая зарплатная ставка составляет два и две трети. Как только она закончит работу с двигателями, ее вернут на более привычный второй класс, а ставка упадет до двух.

Предусмотрены повышающие и понижающие коэффициенты, влияющие на базовую ставку. Например, руководитель какой-нибудь службы корабля дополнительно к своей ставке получает еще одну треть. Начальник какой-нибудь функциональной части корабля – это плюс две трети. А вот у адмирала, к примеру, за должность добавляется сразу три и тридцать три сотых. И это все при том, что каждый сотрудник корабля имеет постоянный коэффициент увеличения ставки, завязанный на опыт работы (в годах) и на персональные заслуги (в штуках), выдаваемые начальством.

Теперь, собственно, вопрос выплаты.

Кварианцы используют весьма своеобразную валюту – рабочее время. Да, они тупо расплачиваются минутами и секундами своего рабочего дня. Платежные системы Флота полностью синхронизированы, и к каждому кварианцу жестко закреплен его «банковский счет», который называется Трудовым хронометром. Оплата производится с помощью инструметрона, а верификация платежей – с помощью генного сканирования. Обмануть устройство и получить доступ к чужому счету крайне, крайне сложно.

За месяц кварианцы отрабатывают двенадцать полных рабочих дней по девять часов, и еще шесть – неполных, по шесть. Это связано с особенностями девятидневной кварианской недели, в которой сначала идут три рабочих (два полных и неполный), затем один выходной, затем снова два полных и один неполный рабочий. Венчают неделю два выходных – как и у людей. Всего получается сто сорок четыре кварианских часа, это и есть базовая ставка заработной платы. Правда, деньги кварианцы считают в минутах и секундах, так проще оплачивать покупки – всего получается три тысячи восемьсот восемьдесят восемь минут в месяц по базовой ставке.

Любой кварианец имеет право на сверхурочную работу – и, как правило, этим правом пользуется, ведь на корабле всегда есть масса самых разнообразных проблем, которые нужно решать. Сверхурочные идут по двойному окладу. Но ни при каких условиях кварианец не может официально работать больше, чем двенадцать часвов в день. Неофициально же... Неофициально – как получится. Бывает, что запарка длится и по пятнадцать, и по восемнадцать часов. Оплачивают в этом случае все равно двенадцать, просто капитан переводит трудоголику минуты из резервного фонда корабля, а бывает, что и с личного Хронометра.

«Бесплатная» часть довольствия, гарантированная каждому кварианцу, на самом деле вовсе не бесплатная. Она предоставляется в обмен на так называемый «корабельный социальный пакет» и гарантирует работающему гражданину полное довольствие едой и питьем, воздухом, местом для работы и отдыха, а также одеждой (рабочей и повседневной, за исключением нарядов), соцобеспечением (обучением, здравоохранением и правовой защитой), необходимой литературой, одобренными развлечениями (настольные игры, кино, литература) и санитарными услугами – дезинфекцией личных кают и техническим обслуживанием машгоров.

За социальный пакет взымается социальный вычет, размер которого зависит от класса корабля и стоимости жизни на нем. На «Салиме», корабле самого низшего класса, за перечисленные услуги ежемесячно берут две тысячи семьсот девяносто девять минут. То есть у сотрудника первого класса еще остается на всякие личные покупки примерно три тысячи семьсот минут денег. Это, в общем, совсем немного. Например, пара билетов в стереокино стоит двести пятьдесят минут, а декоративно-косметический набор со сменными фильтрами на фонарик-пульсар и блестками-космозвездочками на лицевые щечки маски – почти восемьсот. На космических гигантах типа «Райи» жизнь куда дороже. Социальный вычет там в десятки раз больше, но и зарплаты в среднем намного выше. И все равно молодежи поначалу катастрофически не хватает денег, поэтому первое время, пока не наберутся опыта и заслуг, они живут или за счет родителей. Ну или берут социальный кредит под обязательство отрабатывать его именно на том корабле, на котором он был оформлен. Бывало даже, по этой причине молодых ребят не отпускали с корабля в Паломничество – но такое случается редко.

 

– Извини за нескромный вопрос, – сказал Николас. – А ты сколько получаешь?

– У меня сейчас третий класс – благодаря тебе, – улыбнулась девушка. – Так что, мне начисляют семь тысяч семьсот тридцать семь минут с секундами. К слову, потому я и немного расстроилась, что тебя тут продержат всего месяц.

– Понятно. Меня используют как средство личного обогащения, – пошутил Николас.

Пошутил и тут же понял, что иногда лучше держать язык за зубами. Полани так искренне запротестовала, что Нику стоило больших трудов убедить девушку, что он не имел в виду ничего такого, и это просто шутка.

Вообще, с чувством юмора кварианцев весьма сложно. Они вполне способны прозрачно пошутить, как, например, пошутил капитан насчет едва одетого главного инженера. А вот более сложный, неявный юмор, ну или даже подколы – этого они уже не понимают.

– Ну хорошо, – продолжил Николас. – А вот скажи, сколько лет нужно кварианцу, чтобы накопить, к примеру, на большую личную каюту?

– Накопить? На каюту? – не поняла Полани. – Как это «накопить»?

– То, что я сказал. Набрать на свой Трудовой хронометр столько денег за работу, чтобы позволить себе, к примеру, переселиться в апартаменты побольше. Если такие есть на корабле, конечно, – добавил Ник.

Полани задумчиво коснулась пальцем фонарика шлема, сегодня почему-то отключенного.

– Ты задаешь странные вопросы, – призналась девушка. – Во-первых, я никогда не думала про апартаменты. Точно не скажу, но примерно… Наверное, где-нибудь на Томбэе, маленькая каюта типа как у нашего капитана будет стоить тысяч сорок-пятьдесят в месяц. Вообще, у нас очень строго с распределением площадей. Я как-то слабо представляю, что нужно сделать и сколько нужно работать, чтобы позволить себе такое. Но все равно это полная ерунда.

– Почему?

– Потому, что платить нужно из текущих заслуг. Чем более ты ценен, тем больше тебе начисляют, и тем больше ты можешь тратить. Как можно расплачиваться тем, что давным-давно отработано? Сегодня на корабле одна ситуация, завтра другая. Как можно переносить свои текущие заслуги в будущее?

– То есть это что получается? – не понял Николас. – Вы трудитесь-трудитесь, экономите, а накопить вам не дают?

– Почему не дают? – Полани оживилась. – Можно отправить свои сбережения на специальный сберегательный счет – мы его называем Часовой кошелек.

– Ну, то есть накопить все-таки можно.

– Да, конечно, – девушка кивнула. – Но только, чтобы изъять часы и минуты из Кошелька, требуется одобрение руководства. Вдруг ты задумаешь жить на ранее заработанное, не трудясь и проедая ресурсы корабля?

– Бред какой-то, – признался Ник.

– По-моему, как раз система с банками и громадными состояниями – и есть бред, – возразила Полани. – Ну, как у вас, волусов и азари. Я тут слышала, у вас в ходу фраза «деньги должны работать». Так вот, кварианцы говорят иначе: «человек должен работать». Деньги это средство, а не цель, я так думаю. К слову, только что вспомнила… Если у тебя на Трудовом хронометре оказывается сумма, большая, чем твой ежемесячный доход за прошлый месяц, то в конце каждого текущего месяца она автоматически урезается на две трети. Все срезанные минуты уходят в общий доход корабля.

– Но это же просто грабеж! – выпалил Ник.

– Почему это? – возмутилась Полани. – А ну-ка, объясни!

– Ну как же…, – Николас даже запнулся.

Никогда еще ему не приходилось доказывать, что произвольное списание с банковского счета это не грабеж.

– Я считаю, что никто не имеет право отбирать заработанное, – сказал Ник, так и не подобрав аргументов.

– А мы считаем, что заработанное и не потраченное – это признак того, что потребности и соответственно расходы человека сильно меньше его доходов, – ответила девушка. – И если он месяц за месяцем тратит меньше, чем зарабатывает, значит, он просто не нуждается в дополнительных минутах. Пусть они тогда поработают на весь корабль – а ценного сотрудника мы будем уважать за то, что он трудится не только ради себя, но и ради других. Вот, к слову, Мардеш’Гора уже семь лет подряд числится Почетным тружеником. Не будь его, нам бы пришлось вдвое увеличить смету на текущие расходы по инженерной части.

– Все равно странно, – сказал Ник. – Работать и сознательно отдавать часть заработанного…

– Так ведь не абы кому отдавать, Нико! – Полани засмеялась и притронулась к плечу Николаса пальцем, и тут же отдернула, будто обожглась. – Отдаем же своим же. Ребятам, которые с тобой рука об руку работают. Рискуют. Калечатся иногда. Каждый корабль – это большая семья. Ну, может быть, кроме совсем больших жилых колоссов типа «Райи». Неужели ты не подкинешь денег своему, к примеру, двоюродному брату, если у него что-то не клеится? Или не скинешься на ремонт потолка, если оттуда хладагент на голову капает? Ну, хорошо, у тебя, может быть, есть капюшон из влагостойкой ткани. Но не у всех же такой имеется! А живем мы все вместе, в одном доме. Делись лишним – и с тобой тоже будут делиться. А если им и нечем делиться, то поддерживать тебя будут, твои начинания подхватывать. Уважать, в конец концов.

Кварианка замолчала, переводя дух.

Николас не был готов дискутировать с кварианкой на денежные вопросы. Поэтому просто закрыл тему и «пригласил даму в партер», то есть взял Полани за руку и проводил в центр зрительного зала.

Раз уж девушка платит.

 

Всего в «кинотеатре» было три ряда удивительно комфортных, мягких кресел по десять мест в каждом ряде. И разумеется, никого, кроме двух молодых людей. Ник с Полани уселись строго по центру. Девушка поправила проектор на своем лицевом щитке и нажала на какую-то клавишу.

– Я синхронизировала просмотр с твоим проектором, – сказала Полани. – Ты не против смотреть фильм в одном темпе со мной?

– А бывает иначе?

– Разумеется, – удивленно ответила кварианка. – Каждый выбирает те сцены, которые ему наиболее интересны, каждый может ускорять или замедлять повествование, наконец, каждый сам себе подбирает наиболее удобные ракурсы. Это же реконструкция, ее можно смотреть как угодно.

– Понял, – сказал Ник. – Да, хорошо, давай смотреть вместе.

Николас откинулся на спинку, положив руки на подлокотники. Краем глаза он заметил, что трехпалая кисть девушки было дернулась к его руке, но застыла на полпути, а потом кварианка устроилась поудобнее, сложив руки на животе.

Свет в кинозале как будто бы померк – но скорее всего, это просто затемнился щиток шлема. Перед глазами Николаса на миг что-то замерцало, и в следующий момент потрясенный Ник ощутил себя в глубоком-глубоком космосе.

Не было никакого кинозала, не было даже Полани рядом. Он висел в пустоте и не чувствовал своего тела, не видел его. Мгновенный приступ паники отошел с тихим, но четким голоском кварианки, прозвучавшем, казалось, прямо в мозгу:

– Это домн’домн – эффект присутствия по-вашему. Работает для всех рас, кроме кроганов. Сначала немного пугает, но потом привыкаешь.

– Это ваша разработка? – также тихо шепнул Ник. Почему-то говорить в полный голос не хотелось.

– Да, – отозвался голос Полани. – Нейрооптическая иллюзия. Побочный продукт в попытке создания системы общения с гетами. Это еще тех времен, когда мы верили, что с синтетиками можно общаться. Но тс-с. Сейчас начнется.

И действительно, началось.

В полнейшей космической тишине откуда-то из-за затылка Ника выплыл огромный, просто невероятных размеров корабль. Изящество линий, характерная форма и фирменный голубоватый свет обшивки не давали усомниться – это «Путь предназначения», новейший флагман азарийского флота, построенный по прототипу одноименного корабля, уничтоженного во время Битвы за Цитадель. Второй «Путь» был чуть меньше первого, но такой же смертоносный и просто пугающий своим визуальным совершенством. Может быть, сейчас люди и делают корабли побольше. Но вот создавать их еще и красивыми, прекрасными в своей сокрушительной мощи – так умеют только азари.

Где-то далеко впереди замерцали звездочки – чуть более яркие, чем остальные в беспросветно черном пространстве. Это выходил из сверхсветового прыжка отряд кораблей Гражданского флота кварианцев. Голубой исполин остановился с грацией, непостижимой для столь огромных космических кораблей других рас – азари использовали нуль-ядро не только для сверхсветовых прыжков, но и в маневрах. Они могли себе это позволить, их планета буквально завалена нулевым элементом. Земля, вода, воздух – все содержит этот минерал, и даже в организме азари нулевой элемент занимает примерно две сотых процента. Именно поэтому почти все голубокожие – нативные биотики.

Камера сменила ориентацию – она лихо взлетела над плоскостью, в которой напротив друг друга встали азарийский исполин и горстка отчаянных то ли храбрецов, то ли клинических идиотов. Потом картина снова сменилась, и следующий кадр показал рубку кварианского флагмана…

 

У кварианцев, разумеется, был собственный взгляд на произошедшее. Их не очень волновали мотивы капитана «Пути», хотя именно это – ключевая точка в многочисленных исторических исследованиях, проводимых вот уже полсотни лет. Именно отказ капитана «Пути» подчиняться руководству Объединенного Флота, адмиралу Хакету, начал всю эту историю. Кварианцы же просто подвернулись под руку мятежному капитану.

Впрочем, обвинять кварианских режиссеров в шовинизме не получалось – они довольно достоверно показали раскол внутри группы капитанов , управляющих гражданскими судами. Да, вооруженными до зубов, но все-таки гражданскими: без мощных реакторов, без серьезных кинетических щитов, без системы ПОИСК, и главное, без главных калибров – то есть единственным видом оружия, способным гарантированно пробить защиту азарийского дредноута.

Часть капитанов решительно поддержала руководителя группы, капитана Ареша’Делоса вас Кадина. Он первым узнал о побеге «Пути», и именно его умелые действия позволили выследить азарийский дредноут и встретить в момент, когда исполин перезаряжал нуль-ядро для следующего прыжка.

С другой стороны, почти половина капитанов считала, что их задача не в противостоянии с могучим военным кораблем, а в преследовании мятежного дредноута и снабжении Объединенного Флота данными о местопребывании «Пути». Рано или поздно дредноут должен будет встать на стационарную разрядку – для этого ему необходима большая планета, способная принять чудовищный статический заряд ядра.

Кошмарный сон командира любого дредноута – быть атакованным множеством мелких кораблей, будучи «на привязи к планете» во время деактивации ядра.

Собственно, почти вся первая половина фильма оказалась посвящена внутренним противоречиям кварианского отряда – на фоне пары мелодрам, когда любящие друг друга сердца оказывались в разных лагерях, а перед кварианской группой встала реальная угроза разделения на две фракции. Ник был целиком на стороне тех, кто считал форменным безумием заграждать путь азарийскому чудовищу. Однако в итоге победила иная точка зрения – Арешу’Делосу удалось убедить остальных, что азари не посмеют атаковать кварианскую группу, уже получившую на тот момент мандат от Объединенного командования. В конце концов, «Путь предназначения» – это просто один огромный корабль, и он не сможет устоять в схватке с целым флотом кварианцев, который вот-вот явится на место действия. Что уж говорить о возможности сражения со всем Объединенным флотом под командованием адмирала Хакета, если он все-таки начнет преследование.

Николасу очень не понравилая позиция людей, осторожничающих в этом эпизоде. И это явно не преувеличене режиссера – и другие источники, не только "Двадцать шесть", говорили, что адмирал Хакет слишком долго ждал, прежде чем начать преследование "Пути предназначения". Да и начав, не преуспел – первыми к флагману азари все равно успели кварианцы. Но обнаружили... Впрочем, это уже совсем другая история, для совсем другого фильма.

Пгрузившись же в события "Двадцать шесть", Николас был вынужден мысленно извиниться перед Полани за то, что сетовал на недостаток «развлекательных» фильмов. Вся вторая часть реконструкции была одним грандиозным экшеном, заснятым так, как не снилось лучшим земным киностудиям. Сцена избиения кварианского флота была воссоздана просто шикарно – никогда еще Ник не видел столь детальных, столь правдоподобных и, говоря честно, жестоких съемок. Момент, когда один брат наблюдает уничтожение корабля, где служил его близнец, очевидно, достоин пары-другой «Оскаров». Радовали и другие сцены. Например, гневная отповедь девушки-медика, которая, наплевав на субординацию, набила спасательную капсулу тяжелоранеными, отказав в эвакуации целому подразделению живых и здоровых морпехов. У Николаса даже набежали слезы на глаза, когда он лицезрел совершенно неравную схватку отважной кварианки со здоровенными громилами – трусами, бегущими с разваливающегося корабля. Конечно же, все трусливые громилы были из тех сорвиголов, кто ранее поддерживал идею «отважно встать на страже закона, показать синекожим, что их время закончилось». Закончилось же не время синекожих, а жизни морпехов и девушки-медика. Зато капсула с тяжело раненными и парой малолетних детей счастливо избежала огня «Пути предназначения» и покинула место массового побоища.

Финальная сцена, якобы «отснятая» через двадцать лет после этого кошмара, сопровождается речью выжившего в бойне кварианца – он задавался риторическим вопросом: что случилось, почему кварианское общество вот уже сотни лет не может быть единым, сплоченным в мыслях и действиях? До каких пор раздоры и противопоставленные одна другой точки зрения будут вызывать такие ужасные жертвы...

Николасу очень понравилось, что создатели фильма избежали легкого пути – не стали обвинять во всех грехах исключительно азари. Вообще, тема голубокожих практически полностью сошла на нет уже в первой половине, когда капитан мятежного дредноута разорвала связь с кварианцами. Таким образом, режиссер сконцентрировался на центральной линии противостояния, она разделяла не кварианцев и азари, а две примерно равных по силам фракции внутри кварианского общества. Создателям картины удалось ухватить самую суть грандиозной проблемы своего народа – органическое нежелание достигать консенсуса, приходить к общему решению. Можно даже сказать, что на примере этой реконструкции вскрывались глубинные проблемы кварианской расы, нашедшие свое кровавое отражение как в Утренней войне с гетами, так и в эпическом противостоянии на орбите Ранноха.

Наверное, это и есть то самое, о чем говорила Полани: «рассказывать о чем-то, о чем должны знать все кварианцы».

 

Фильм закончился. Лицевой щиток снова стал прозрачным, а проектор сам отвалился со шлема и упал Нику на колени. Они с Полани встали с кресел, положили аппаратуру там, где взяли, и вышли из «кинотеатра». Их приветствовал все тот же самый, успевший смертельно надоесть Николасу, восьмиугольный коридор – его точными копиями исчерчены все внутренности «Салима».

– Мои поздравления, Полани, – сказал Ник, облокачиваясь о стенку. – Ваши режиссеры умеют снимать потрясающее кино.

– Так тебе понравилось? – в голосе кварианки было и сомнение, и недоверие, и робкая надежда на то, что человек говорит искренне. Похоже, Полани не поверила, что Ник в самом деле оценил кварианское творчество.

– Да, очень, – кивнул Николас. – Признаться, не ожидал. Думал, будет стандартная шовинистическая агитка.

– Агитка? – Полани непонимающе покрутила головой. – Что это?

– Это…

Ник задумался.

Как объяснить кварианке, что такое пропаганда? Что такое агитационное кино, после войны заполонившее все каналы Экстранета? Как рассказать ей о преувеличениях достижений человечества и кварианцев, когда умалчивалось о вкладе турианцев, потерявших практически весь свой флот на орбите Земли. Весь флот, вся боевая сила целой расы, гордость турианцев – умиравших за Землю в надежде на светлое послевоенное будущее… Оказавшееся для детей Палавена чернее черного, когда верный союзник, брат по пролитой крови вдруг повернулся спиной.

Как рассказать о всей тлетворности корпоративных СМИ, готовых лизать что угодно кому угодно за продление лицензии на вещание? И это при том, что Ник зацепил еще самый конец периода оголтелой пропаганды. Вот уже с десяток лет медийное пространство Ассамблеи вполне нейтрально освещает события полувековой давности.

Припомнить былое его заставил диалог с первым человеком на борту «Салима». Кварианец тогда заметил, что «вы слишком молоды, вы не застали ту пору». Николас не поленился и, на досуге, посмотрел несколько шедевров двадцати- и тридцатилетней давности.

Да уж, после кварианского фильма, созданного, к слову, тоже тридцать лет назад, поделки отечественных кинематографистов того времени кажутся просто… убогими, что ли?

– Ладно, не будем об этом, – сказал наконец Николас. – Какие у нас дальше планы?

– Планы?

– Да, планы, – повторил Ник. – Звезды ты мне показала, ядро корабля тоже. Теперь, вот, кино посмотрели. С чем еще я должен познакомиться на «Салиме»?

Девушка склонила голову и бросила взгляд на дисплей инструметрона.

– Нико, ты извини, – начала она. – Я думаю, на сегодня все. Мне тут нужно кое-что сделать, прости… Я тут немного… Но я… Ты ведь не рассердишься, если я тебя покину прямо сейчас?

– Рассержусь? – засмеялся Николас. – Что за чушь. Нет, конечно. Я понимаю, у тебя своих дел полно. Но в любом случае спасибо… И за кино, и за звезды.

– И за ядро, – подсказала Полани.

– И за ядро, – кивнул Ник. – К слову, дай мне знать, что там накопаешь. Мне аж самому интересно стало, как так…

Полани прервала собеседника:

– Хорошо, я скажу. А теперь извини, мне в самом деле нужно идти… Ну, я… Я вчера вечером чуть не сделала большую ошибку, и теперь мне нужно кое-что срочно нагенерировать… Много работы, но думаю, до вечера управлюсь. И…

Девушка набрала в грудь воздуха.

– Ты завтра свободен? – выдохнула Полани. – У меня снова будет выходной… вот я и думаю…

Николас качнул головой.

– Извини, Полани, – сказал он. – Мы с Мардешем завтра с самого утра в рубке контроля силовых систем. Будем гонять мотогондолу.

– О…, – кварианка смешно замахала руками. – Нет-нет, я так… Я просто спросила, вдруг ты.. Я не хотела… В общем, уверена, у вас все будет хорошо. Я буду следить за испытаниями. Я же теперь полноценный инженер – и благодаря тебе тоже.

– Спасибо…

Ник сбился. Хотел сказать «подруга», но на английском это произносилось совсем не в том смысле, а немецкого, более точного в выражениях, кварианка точно не знает.

– Я тебе напишу, когда узнаю насчет ядра, – пообещала Полани. – Пока-пока!

Девушка было сделала шажок навстречу, потом остановилась, словно ее что-то отдернуло, качнулась вперед-назад… Наконец махнула ладошкой – и скрылась за поворотом коридора.

Ник дождался, пока шаги девушки стихнут.

И раздраженно хлопнул рукой по стенке тоннеля.

Идиот. Клинический идиот.

Его приглашает на повторное свидание очаровательная инопланетянка, а он, дуболом, отнекивается, мотивируя это прогоном движка. Да, прогон назначен, он не соврал. Но его-то на эту процедуру никто не приглашал! Разумеется, его не выгонят его из пункта контроля. Мардеш даже будет рад, что «приглашенная звезда» самолично курирует весь процесс. В конце концов, главный инженер отвечает за весь проект, и, как уже понял Ник, не прочь внимательно следить за деятельностью хомо. Похоже, кварианцы нацелились немного обжулить Комиссию по внешним связям, иначе бы не стали настаивать на преждевременном завершении работы Николаса. Наверняка стоимость апгрейда, рассчитанная на восемь недель работы, будет секвестирована – в виду того, что человеческий спец присутствовал только половину указанного времени.

Ну и черт с ними, с расчетливыми кварианцами. Николас отлично проведет еще месяц дома, на Земле…

Вот только нафига он соврал девушке? Ник знал, что Полани пашет наравне с ним, а может, и больше. Знал, несмотря на всю эту кварианскую защиту частной жизни, что Полани’Альтис ведет жизнь затворника – об этом по огромному секрету сообщила ее соседка по комнате, статная кварианка по имени то ли Сана, то ли Зана. Тоже программистка, она как-то навестила подругу в рабочей зоне, Николас был неподалеку. Помнится, она подошла поздороваться, высказать свое почтение по части апгрейда, ну и заодно шепнула Нику: «будьте с Полани повежливее, она и так, кроме меня да капитана, мало кого видит».

Но он придумал левую отмазку. И ее теперь уже не замажешь обратно. Скажешь, что не так, что календарь изменился и он свободен – кварианка подумает, что своим вопросом заставила заезжую «ученую звезду» разрушать свои же планы, и наверняка будет чувствовать себя виноватой…

А еще в мозг долбила Ларина Стерх. Жестко, неприятно. Несколько раз он ловил себя на мысли, что в облике хрупкой маленькой кварианки видит совсем другого человека – симпатичную светловолосую девушку, пусть и странно одетую. Гадское чувство, когда из двух объектов интереса ты пытаешься синтезировать какой-то искусственный образ.

«Вот если бы Лара была столь же чиста, непорочна, пусть даже наивна, как Полани…»

И наоборот:

«Вот если бы кваринка не была кварианкой, и под забавным шлемом с блестками по бокам пряталось бы не замершая в неподвижности кукольная мордашка, а так хорошо знакомое лицо Лары… С этими смешливыми морщинками в уголках глах, с маленькой родинкой на вздернутом носике. Ну и чтобы вся остальная Ларина тоже пряталась в туго обтягивающем машгоре, и застенчиво бы отступала, вдруг поняв, что ее шаг навстречу молодому человеку, быть может, слишком раскованный…»

Клинический идиот.

Ник еще раз шлепнул по стене рукой, уже сильнее. Хотелось избавиться от боли в груди, разбив кулак в кровь. Увы, кварианский машгор не давал такого счастья – тонкая ткань отлично защищала от случайных и неслучайных ушибов. При этом одетыми в перчатки руками Нико вполне смог бы ощупать профиль мелкой монетки из какого-нибудь пограничного мира.

– Мне выписать счет за повреждение стены коридора? – раздался знакомый голос.

Нико поднял голову – у поворота, за которым скрылась Полани, застыла фигура кварианца. Николас еще не научился сходу читать «фамильные» цвета тряпок поверх кварианских скафандров, поэтому ему пришлось напрячься, вспоминая, где он уже видел эти багрово-фиолетовые цвета.

Кварианец тем временем подошел ближе и встал в паре шагов от Ника.

– Мне не нравится, что Полани к тебе прилипла, – сказал он. – Ваша дружба как членов экипажа понятна, хоть у тебя этот статус и временно. Но я знаю Поли с пузыря³⁶, и понимаю, что уже прямо сейчас у нее к тебе чувство куда сильнее, чем дружба. Мне это не нравится. Ты исчезнешь, а она останется – еще более разбитая, чем сейчас.

– Что вам нужно, Дирак’Син? – наконец-то, Николас вспомнил, кому принадлежит этот красно-фиолетовый горс’ай. – Я думал, Правила строжайше запрещают вмешиваться в личную жизнь кварианцев без их на то одобрения.

Дирак усмехнулся под маской – сегодня его лицевой щиток был наглухо затонирован, и Ник определил усмешку только на слух.

– Мне не нужно одобрения, чтобы оберегать членов экипажа «Салима». Даже от них самих, не говоря уж о залетных выскочках.

– Выскочках? – Ник скрестил руки на груди. – И кто же тут выскочка? И кто это собирается оберегать Полани’Альтис? Инженер, чудом избежавший Трибунала за раздолбайство, едва не повлекшее смерть девушки?

Кварианец подошел в плотную к Николасу, привстал на цыпочки, и буквально уткнул забрало своего шлема в челюстную часть маски Николаса.

– Ты отлично понял, что я имею в виду, человек, – прошипел Дирак'Син. – Меня не завтра, так послезавтра восстановят в должности. А ты вылетишь с «Салима», как только отпадет надобность в твоей мозголомной квантовой математике. Мардеш не идиот, он все правильно делает. Мы узнаем все, что нужно, и сделаем сами – куда лучше, чем ты можешь себе представить. Нам, может быть, не хватает ваших яйцеголовых теорий, но мы – раса инженеров. Мы возьмем у вас хорошее и сделаем это хорошее лучшим. Понятно?

Кварианец ткнул пальцем в живот Николаса, и тот рефлективно вздрогнул.

– И еще. Если я узнаю, что из-за тебя Полани проронит хотя бы слезинку, то все на Мигрирующем Флоте будут знать, что «привлеченная от человечества ученая звезда» – лишь студент-недоучка, не получивший даже звания инженера! И что его чудо-уравнения, написанные совсем другим человеком, гуляют по Земле уже лет двадцать. И что ты их тупо передрал, не добавив от себя почти ничего. У меня есть свои связи с Землей, человек. И я знаю, какую аферу Датто’Месса затеял с вами, хитрожопыми аферистами из этой вашей Комиссии. Я не побоюсь пойти против капитана, человек. А уж на тебя мне тем более дышать в горячке, Николас Вольфберг. Запомни это.

Дирак’Син нахально похлопал Николаса по лицевой пластине шлема, развернулся и ушел. А Ник, признаться, просто остолбенел от такой выдающейся наглости. Да что там остолбенел… Страх, элементарный страх сковал его конечности, почти лишил дыхания.

В Линдау, пострадавшем во время войны почти также сильно, как и крупные города, жизнь была не сахар. Уличные банды, отряды мародеров – все это держалось слишком долго и слишком прочно. Даже сейчас, через полвека после трагедии, далеко не все кварталы города можно назвать безопасными – и дело не в радиации или ядовитых испарениях. Дело в человеческих привычках создавать криминальные «мини-царства» везде, где верховная власть ослаблена хотя бы самую малость. Где Порядок дал микроскопическую трещину, породив замещающую себя трясину беззакония.

В Линдау с верховной властью вообще как-то не очень – город слишком маленький, чтобы им заинтересовались корпорации, и в то же время слишком большой, чтобы оставаться без присмотра какого-нибудь «пахана». В итоге часть города контролирует муниципалитет под крылом мало что значащего сейчас государства, а часть – те самые Корпорации… только не самолично, а через подставных кукол. Многие из этих кукол – профессиональные преступники, они знают и умеют создавать удобную для себя среду. Среда эта в свою очередь далеко не гостеприимна, и какого-нибудь случайного прохожего вполне может заставиться обмочиться.

Ник не гордился своим бравым прошлым – оно не было бравым. Недостаточно здоровый и сильный, чтобы разобраться с местной шушерой, и недостаточно смелый, чтобы просто дать понять этой шушере «буду биться до последнего», Ник неоднократно становился объектом локальной охоты. Бывало, в результате этой охоты Ник «терял» платежные карточки. Иной раз возвращался домой с разбитым в кровь лицом и выбитыми зубами. Да, он никогда не сдавался и не скулил, но и ни одной победы за ним не числилось. В лучшем случае ничья по его собственной недееспособности.

Словом, Ник знал, что такое «конкретный наезд», и при малейшем его проявлении рефлекторно повторял то действие, которое сохранило его живым и здоровым до сей поры – просто впадал в ступор. Не пытался сопротивляться, не признавал себя побежденным, но и ничего не делал, чтобы «конкретный наезд» прекратился.

К своему стыду, Николас обнаружил, что пожилой, мелкий задохлик-кварианец, едва выше полутора метров и на двадцать килограмм легче, оказался сильнее него.

Почему?

Хороший вопрос. Частично ответ в том самом «ступоре», который Ник не излечил, и от которого, если начистоту, лечиться не хотел. Но основа основ – это все-таки не сам Николас с его комплексами. Основа основ – это правда, которой Дирак’Син буквально парализовал врага. Все, абсолютно все слова старого инженера были бритвенно истинны: и про реальный статус Николаса как «ученого», и про его самоличный вклад в ту самую математическую теорию, и даже про душевное состояние Полани, которое не очевидно только полному слепцу. Наконец, про то, что кварианцы и в самом деле в состоянии улучшить то, что им даст землянин. Ник не взялся бы оценить инженерный потенциал молчаливого Мардеша’Гора, но он хорошо знал, что тот же Дирак – действительно многоопытный специалист. А энергии, которой лучились другие члены рабочей группы, совсем еще молодые, но весьма квалифицированные техники, хватит на то, чтобы оснастить новыми двигателями не один, а двадцать один корабль!

Но самое главное – своей рассекающей от плеча и до седла правдой Дирак’Син наглядно показал, что Николас Вольфберг в своем нынешнем состоянии ну никак не достоин талантливого кварианского программиста.

Полани’Альтис в пятнадцать лет получила должность системного архитектора, она руководит коллективом кодеров, она…

Николас закрыл глаза.

Полани’Альтис, в конце концов не думает о своем бывшем молодом человеке и не представляет его на месте Ника Вольфа.

Николас открыл глаза. Он сделал выбор. Может быть, впервые в жизни.

Но пока еще рано его оглашать. Еще очень, очень много работы.

Интерлюдия

Капитан шантажирует подчиненного, кварианка пишет письмо, в котором хочет еще больше людей, ее сестра наблюдает капитана-человека в нижнем белье и получает за это увольнительную, а старый инженер с трудом пролезает в дверь.

– Вызывали, капитан?

Дирак’Син просунул голову в приоткрытую дверь капитанской каюты. Датто’Месса, сидящий за рабочим столом, обернулся:

– Добрый вечер, Дирак’Син. Заходите, – сказал капитан. – И закройте за собой дверь, пожалуйста.

Инженер вошел в каюту и хлопнул по сенсору гермостворки. Дверь послушно присосалась к проему, и над притолокой зажегся бело-голубой фонарик. Корабль вообще не любил открытых переборок, и только надежно задраенная гермостворка могла вызывать у ВИ внутренней безопасности «Салима» одобрительную, успокаивающую бело-голубую сигнализацию.

Дирак’Син остановился у двери, в полушаге от порога и в трех – от капитанского дивана. Сам глава корабля был еще дальше – шагах в пяти.

Датто’Месса повернулся на стуле и посмотрел на старого инженера.

– Как работается? – спросил Датто.

– Не могу жаловаться, капитан, – Дирак убрал руки за спину и потянулся на мысках. – Полани’Альтис, безусловно, одаренный программист. Может быть, ей не хватает опыта, но теоретическая подготовка у девушки очень хорошая. Все задачи, с которыми она имеет дело, решаются точно и в срок.

– Я не про это, Дирак, – сказал капитан. – Вы знаете, что я имею в виду.

– Как-то все расплывчато, – Дирак позволил себе хмыкнуть. – Прошу уточнить, капитан.

– Ну хорошо, если вы так ставите вопрос, Дирак…

Датто’Месса встал с места, прошел к кухонному блоку и поставил греться уже порядком остывший турианский кофе. Не оборачиваясь, произнес:

– Вчера я перебирал архив системы безопасности, Дирак. Смотрел записи с камер наблюдения. И знаете, что обнаружил?

Инженер сохранял молчание.

Капитан отвернулся от плиты и, присев на столешницу кухонного блока, продолжил:

– Я обнаружил, что разжалованный мною до техника прикомандированный инженер с «Хелиш Ра» знает что-то о… как там на человеческом… Ах да, что-то про хитрожопых аферистов из Комиссии и, главное, об афере с ними одного известного нам обоим капитана.

– Я не слышу вопроса, капитан, – на месте Дирака’Сина, казалось, очутилась вылитая из полипласта полная копия кварианца с подключенным динамиком громкой связи. Инженер как застыл на фоне входной двери, так и не шевелился.

– Вопрос простой.

Датто’Месса снял с нагревателя емкость с кофе, не торопясь, разлил напиток по двум колбам.

– Вопрос такой, Дирак’Син, – произнес капитан, отхлебывая напиток. – Что вам с вашими связями на Земле известно об этой, вашими словами, афере?

– Решительно ничего, капитан, – не колеблясь, сказал Дирак. – Данная словесная конструкция была предназначена исключительно с целью психологического давления на земного… кхм… земного ученого. Я считаю, что его эмоциональная связь с офицером Полани’Альтис нар Салим выходит за рамки дружеских отношений между двумя членами экипажа, а учитывая его расовую принадлежность…

– Хватит!

Датто шмякнул контейнером о плитку – темно-синяя жидкость брызнула в разные стороны.

– Хватит, Дирак! – капитан не кричал, но в голосе Датто’Месса звучали нехорошие, срывающиеся нотки. – Я не для того уберег вас от Трибунала, чтобы вы мне тут несли пургу насчет расовой принадлежности землянина!

Инженер же был совершенно спокоен, даже, казалось бы, флегматичен.

– Безусловно, я признателен капитану за оказанное доверие, – произнесла статуя Дирака’Сина. – Я стараюсь оправдать его.

– Стараешься оправдать? – капитан засмеялся. – Копаясь в финансовых отношениях Флота и Комиссии?

– Не понимаю, о чем вы, капитан.

– Выключи дурачка, Дирак! – прикрикнул Датто’Месса. – Я знаю, что два дня назад в системе был отмечен неавторизованный логин, и неизвестный мне член экипажа получил доступ к файлам с финансовыми документами наших взаиморасчетов с людьми.

– Прискорбный факт, – инженер, казалось, в самом деле соболезновал. – Думаю, нужно известить об этом специалиста по системам связи. Это тема отдельного служебного расследования.

– Только у тебя, Дирак, есть возможность анонимного входа, – сказал капитан. – Только у тебя нет постоянного паспорта члена экипажа.

– Прискорбный факт, капитан, – теперь в словах инженера сквозила скрытая усмешка.

– Ну, Дирак…

Капитан залпом допил остатки кофе и подошел к своему рабочему месту. Включил инструметрон и вошел в инфосистему корабля. Начал что-то стучать на тактильном интерфейсе.

– Только что, – пояснил капитан, не отрываясь от работы, – офицер инженерной поддержки Дирак’Син вас Хелиш Ра нар Радиш был уличен в присвоении общественной собственности корабля кварианского флота «Салим». О чем имеются исчерпывающие доказательства.

– Можно полюбопытствовать, какие?

– Исчерпывающие, – сказал Датто. – Я представлю их командованию Флота сразу же, как только посчитаю, что преступник отказывается дать чистосердечное признание.

Дирак усмехнулся.

– Вам, капитан, известно, что безусловной доказательной базой служат только аутентичные записи приборов контроля и наблюдения. Аутентичные – то есть зашифрованные ключом, которого нет в распоряжении командования корабля, где происходила запись. Таким образом Флот уже много десятков лет избегает лжесвидетельствований и фальсификаций. У вас ничего не выйдет, капитан. Я абсолютно чист перед Флотом и законом, и вам это известно. Даже если ваши кодеры нагенерировали какую-то приборную фальшивку на меня, любая серьезная проверка вскроет фальсификацию. И тогда мне останется только пособолезновать вашей участи. Хорошо, если ваше дело не поступит на рассмотрение Круга Паладинов – они не прощают подобного.

– Паладинов? – капитан обернулся. – Ты говоришь о Паладинах? Тогда тебе нужно знать, что они уже здесь. Занимаются расследованием. Но не моего дела, а твоего, Дирак.

Отвернувшись от инженера, Датто’Месса крикнул, казалось бы, в никуда:

– Тара, к тебе тут посетители!

В одной из стен комнаты открылась дверь в санитарный блок, и оттуда вышла потрясающей красоты женщина. Одной рукой она на ходу поправляла нагрудник костюма Экспедиционного флота Паладинов, в другой – держала угловатый, совершенно не похожий на типичное кварианское снаряжение, шлем – глухой, с крестообразной прорезью на месте смотрового щитка.

– Кто-то что-то говорил о Паладинах, мальчики?

Женщина степенным, грациозным шагом подошла к замершему в дверях инженеру. Изящным движением стряхнула невидимую пылинку с машгора кварианца, после чего обернулась к капитану.

– Тара, напомни, что Паладины делают с ворами? – спросил Датто.

– Выталкивают в шлюз, открывают внешнюю створку и отправляют на свидание к бош’тету, – улыбнулась женщина.

– Только что вы подписали себе приговор, капитан, – сказал инженер. – Я вижу, вы хорошо экранировали свою каюту, Датто. Правила есть Правила. Но в пределах общественных и технических зон корабля вы не бог, и еще раз повторюсь, вам не под силу фальсифицировать записи так, чтобы подмена не вскрылась на Трибунале.

– Не будет никакого Трибунала, – пообещал капитан.

– Я не знаю, что тут делает Паладин, – спокойно продолжил Дирак’Син. – Но я считаю своим долгом оповестить Коллегию адмиралов об очевидно тесных личных связях Паладина с представителем Большого Флота, что недопустимо в контексте Положения об Ордене Паладинов. Кроме того, я сообщу об угрозах в мой адрес. И обо всем том финансовом беспределе, который, как я слышал, творится в ваших взаимоотношениях с людьми.

– Немногие знают о том параграфе Положения, – заметила Тара. – Только Паладины. Но ты-то не из нас…

– Еще меньше тех, кто позволяет себе нарушать требования этого параграфа, – вернул шпильку инженер.

Датто усмехнулся.

– Прежде чем ты отправишь свое донесение, Дирак, – сказал капитан. – Пожалуйста, посмотри на себя со стороны.

– Не понял, – инженер шевельнул головой. Это было первое движение полипластовой статуи, напоминающей Дирака’Сина.

– Я отправил тебе ссылку на твои же собственные безобразия, Дирак, – сказал Датто’Месса. – Можешь анализировать видеоматериал чем угодно, отправлять куда угодно. Только предупреждаю сразу: прежде чем отсылать видео на «Хелиш Ра» – я знаю, на исследовательских кораблях стоят очень мощные ВИ, и ты наверняка этим воспользуешься, – так вот, перед тем, как отправлять туда что-либо, убедись сначала сам, что какая-либо фальсификация действительно имеет место. А то вдруг окажется, что ты собственноручно отошлешь в Большой Флот неопровержимые доказательства своей измены?

– Бред, – подвел итог инженер.

– Может и бред, – Датто пожал плечами. – Тебе виднее. Но я бы на твоем месте проверил доказательства. Иди, проверяй. Я досрочно прекращаю твои полномочия на корабле. Ты отправишься на «Хелиш Ра» с первым регулярным кораблем к поясу Койпера.

***

Дорогая Гила!

Я знаю, что ты по-прежнему не имеешь возможности общаться со мной, поскольку работаешь на каком-то дико секретном человеческом корабле. То, что мы не можем поболтать с тобой по видеосвязи, особенно печально, поскольку я, представь себе наконец выбралась из пояса Койпера. Да-да, Гила, я буквально в пяти шагах от Земли, рядом с которой, наверное, летает твой секретный корабль.

Мы снова перестраиваем «Салим». Это четвертая большая модернизация с момента передачи грузовика в ведение Флота. На этот раз мы взялись за переделку двигателей, а помогает нам, ты не поверишь, настоящий земной ученый! Его зовут Нико, он невероятно молод для человека-профессора. По моим прикидкам, ему не больше двадцати с чем-то. При этом он настоящий тобш’ра в том, что касается энергосистем и двигателей. Даже Мардеш’«Каменная рожа»‘Гора прислушивается к нему, а недавно даже дал ему первый технологический уровень, представляешь?

Впрочем, я отвлеклась. Я хотела сказать тебе, что по-прежнему с нетерпением ожидаю твоего отпуска. Ты же обещала еще полгода назад прилететь на недельку, помнишь? Я думаю, сейчас самое время. Мы совсем рядом с Землей, болтаемся в доке на теневой стороне Венеры. Да, это очень ресурсоемко, но, во-первых, в противном случае мы рискуем поджариться, ведь Солнце не Тикуун. А во-вторых, доки обслуживаются людьми, и сколько энергии они тратят на подвешивание орбитального завода над планетой, по большому счету, нам не особо важно.

Собственно, я пишу не только потому, что соскучилась по старшей сестренке (и это, конечно, тоже!), но и потому, что я тут нашла кое-что, о чем даже не знаю, что думать. Надеюсь, я не пойду под Трибунал, сказав тебе, что наш с тобой любимый Гро – вовсе не кварианского происхождения. Я тут показывала Нико ядро корабля и совершенно случайно мы с ним узнали, что на «Салиме» установлено азарийское нуль-ядро военного класса. Я до сих пор отказываюсь в это верить, но все говорит о том, что в процессе второго апгрейда (сорок пять лет назад) на корабль поставили титанических размеров ядро от какого-то военного корабля азари. Я понимаю, это звучит фантастически, но я все перепроверила. Да, сердечко у нашего кораблика синенькое. Я сделала запрос в Большой Флот, и мне подтвердили установку азарийского ядра. Правда, не смогли сказать, от какого именно судно взят донорский орган, но неофициально мне сообщили, что в окрестностях Земли после войны было невероятное количество космического мусора – его разгребали пару десятков лет. То, что погибло окончательно, толкали на Солнце, ну а то, что можно использовать – использовали. Понятно, что огромное нуль-ядро – слишком лакомый кусочек, чтобы избавляться от него. Но вот почему люди, уже тогда страдающие от нехватки нулевого элемента, отдали ядро нам, я до сих пор не понимаю. Нико тоже не понимает…

Ну вот, я снова сбилась на него.

Гила, ты меня знаешь – я трудно схожусь с людьми. И общение – не самая сильная моя сторона. Но с землянином все иначе! Во-первых, он умеет слушать. Ты сейчас работаешь с людьми и знаешь поболе моего. Может, я и ошибаюсь. Но пока все, что я видела от людей, это заносчивость и снобизм. Никто из них не принимает нас (и тем более меня) всерьез. Я понимаю, что они внесли самый большой вклад в дело борьбы со Жнецами и так далее, но нельзя же вечно почивать на лаврах! Нико – другой. Он умеет слушать. Даже меня, далеко не лучшего собеседника. Когда он спросит что-нибудь не особенно техническое или конкретное, я постоянно мямлю, как теш’тара³⁷.

Кила! Да мне легче сгенерить миллион строк кода, чем объяснить кому-нибудь что-нибудь в частной беседе!

Во-вторых, он… Гила, не смейся! Нико – мягкий. Правда! Я не про душевные качества или характер. Он физически мягкий! Я слышала, что у людей более тонкая и податливая кожа – совсем не как у нас или, тем более, у турианцев с кроганами. Но мне думалось, что это фигура речи, что ли. Но когда Нико взял меня за руку и я коснулась его плеча…

Гила, ты только не издевайся, ладно? Я пишу тебе в том числе и потому, что больше никто меня и слушать не будет. Не идти же с этой ерундой к капитану… У него и без меня хлопот полно… и гостей, куда интереснее, чем я. А Зана обязательно все сведет к своим скабрезным шуточкам насчет межрасового секса – мне это не очень приятно слышать.

Я не знаю, как относиться к землянину. Тебе я признаюсь – меня тянет к нему. Он не особенно громоздкий. У него гладкая (ну, относительно его сородичей) кожа, он не гримасничает без продыху, как делают другие земляне. И даже глаза у него светло-серые – не выглядят двумя дырками внутрь черепа. Но главное, он при всех своих земных странностях все-таки вполне вменяемый. Он, бывает, спорит, но никогда не давит. Он не всегда понимает простые, понятные каждому ребенку вещи. Но он при этом не пытается доказать мне и всему Флоту нашу неправоту. И, к слову, он учит хелиш – мне об этом шушукнул Борес’Тенрес. Связист сказал, что Нико попросил его найти по возможности самый короткий и емкий гипнокурс кварианского языка.

Нет, ну ты представь, сестренка, – человек учит хелиш! Не мы, вечные странники, изучаем язык тех, у кого сидим на шее, а представитель Самого Человечества настолько интересуется нами, что учит наш язык.

(Да, Гила, я очень хотела бы верить, что он интересуется не только кварианцами в целом, но и кварианками в частности – но боюсь думать об этом всерьез, ведь если Зана узнает, что человек-ученый заинтересовался нашей расой, то не видать мне общества Нико, как затылочного интерфейса – ты знаешь, насколько Зана эффектнее меня и насколько у нее лучше подвешен язык.)

Мне теперь очень хочется узнать побольше о людях. Может быть, не все они такие буки, как прилетающие к нам всякие ученые и прочие колючки, которых мне до сих пор удавалось видеть? А может быть, Нико – исключение? А может, наоборот, исключения – те самые специалисты по обмену, которые ни бош’тета не разбираются в теории оперативного ремонта, но считают необходимым козырнуть своей развитой фундаментальной наукой?

Приезжай, Гила. Очень тебя прошу. Если не на неделю, то хотя бы на пару деньков, хорошо? Мне хочется поговорить с кем-нибудь по-девичьи, кроме Заны.

Любящая тебя сестренка,

П-А.

***

Рональд Грин отдыхал. Отдыхал, надо сказать, заслуженно – только что он сдал почти тридцатичасовую вахту, и теперь наслаждался тишиной и покоем в своей собственной каюте. Не особенно большой, но весьма уютной и, главное, имеющей замечательное свойство – полную изоляцию от корабля. Единственный способ достучаться до капитана «Бургундии», если он не желает никого видеть и слышать, это объявить общекорабельную тревогу. Ну или замкнуть на капитанский терминал вызов от высшего командования – именно высшего. Звонки уровня ниже начальника комитета штабов, если они не сверхсрочные и сверхважные, будут переведены на старпома.

Капитан вышел из душа, стряхивая остатки воды с короткого армейского ежика. Добрался до одежного шкафа, взял пакет с одноразовым бельем, разорвал упаковку и засунул себя в эластик трусов и майки. Нащупал на столе жетоны (да-да, Рональд знал, что их нельзя снимать, но принимать душ со звенящими железками на груди ну совсем неприятно), пролез головой в узкую цепочку и заправил именные таблички в специальный грудной карман на майке.

Как был, в одном исподнем, прошлепал к дивану, сбросил покрывало и с наслаждением плюхнулся в горизонтальное положение.

Красота!

Тридцать часов маневров, тридцать часов в постоянном напряжении, тридцать часов режима «красный-красный» – это вам не шутки. Поначалу экипаж «Бургундии» в самом деле подумал, что Земля мобилизует флот. Никто, включая начальника информационной службы, не понимал, что творится – гражданские каналы отрубило словно по мановению волшебной палочки, а по военным шло одно и то же: тревога, режим «красный красный», ключ на вскрытие «приказа ноль», и сплошной поток коммуникаций по всему флоту сектора. Безусловно, кое-где сутолока, десятки накладок, недоуменные попытки экипажей других кораблей выяснить, что происходит. Пара коллизий на лунном рейде – но СПС³⁸ предотвратила столкновения (соболезнования капитанам кораблей – после их ждет славная головомойка).

Потом, уже гораздо позже, когда закончился этап первой переконфигурации наконец вышел долгожданный оперативный комментарий – по Земному сектору проводятся общефлотские маневровые учения. Напряжение, повисшее в корабле, немного развеялось. Слава богу, никаких новых Жнецов, никакого вторжения гетов или, упаси боже, никакого турианского флота на границе системы.

И неизвестно еще, что хуже из всего перечисленного. Конечно, глобальная угроза типа вторжения Жнецов по степени опасности вне конкуренции, но вот спроси кто лично Рональда, с кем он меньше всего желает встретиться в бою – он сказал бы, что это турианцы. И дело даже не в том, что у костерожих строжайшая служебная дисциплина и они просто великолепны, когда дело касается взаимодействия подразделений, умеют бить одним кулаком и напрочь игнорируют страх смерти. Нет, все это человечество проходило много раз – у людей вообще крепкие традиции уничтожения врагов любой силы, включая себе подобных. С этим справлялись.

Турианцы в качестве врага куда неприятнее всех прошлых угроз потому, что они, черт бы их побрал, вполне вправе уничтожить человеческую расу под корень. Может быть, этого не понимает рядовой и младший офицерский состав ВКСА, но адмиралы и даже просто капитаны кораблей – они знают, что это человечество предало Иерархию. А вовсе не наоборот.

Фома Аквинский предложил классификацию войн на «справедливые» и «несправедливые». С небольшими ремарками это деление пережило века, и до сих пор используется человечеством. И уж наверняка Фома бы поморщился, узнав, как в одно мгновенье Альянс систем отвернулся от остатков турианской армады, стоило лишь примарху Аркипису потребовать от землян ответной помощи в восстановлении остатков своего флота.

В общем, довольно мутная история. Говорят, адмирал Хакет крепко получил по башке, когда заикнулся о поддержке турианцев. Тогда он признал требования Иерархии обоснованными – без турианских сил победа над Жнецами была бы просто невозможна. Именно турианские дредонуты стали живым щитом, принявшим на себя первый и самый сильный удар Жнецов. Жертвы не подвергаются точному подсчету – в первые часы Битвы за Землю было уничтожены не меньше четырехсот тысяч турианцев. Еще четверть миллиона пали во время ответной атаки неприятеля – вскоре после того, как Альянс высадил группу «Молот» в Лондоне. Жнецы упорно рвались к штабу Объединенного флота, который пришлось разместить чуть ли не на передовой – враг настолько замусорил пространство помехами, что устойчивая связь была доступна только посредством оптических систем, а лазерные и мазерные эмиттеры «прямого луча» уверенно бьют не далее, чем на полмиллиона километров.

Словом, когда Цитадель выплюнула суицидальную вспышку красного излучения, когда корабли Жнецов потеряли ход, а то и вовсе посыпались на Землю, когда Объединенное командование примерно подсчитало потери, тогда и стало ясно, что от грандиозного флота Иерархии остались жалкие крохи.

Да, союзникам тоже досталось. Альянс потерял две трети кораблей, лишившись почти всех дредноутов и девяноста пяти процентов десантных судов. На ходу остались преимущественно легкие корабли, которыми Жнецы интересовались в последнюю очередь.

Азари распрощались со всеми, кроме одного, дредноутами, стеной встав на защиту Горна. Учитывая, что именно дредноуты являлись наиболее «населенными» кораблями флота, можно смело считать людские потери голубокожих самыми серьезными после турианских и человеческих.

Пожалуй, меньше всего пострадали кварианцы, да и то потому, что их бесчисленный флот долбил по Жнецам с дальних орбит. Хорошо долбил, нечего сказать – на полчаса удалось полностью подавить маневровые возможности противника. Попробуй, повернись боком и куда-нибудь переместись, когда по тебе стреляют семнадцать тысяч тяжело вооруженных кораблей! Но понятно, что продолжалось это счастье недолго – Объединенный флот пошел в атаку и вскоре перемешался с противником. Кварианцы были вынуждены прекратить подавляющий огонь и сосредоточиться на том, что у них получалось лучше всего – на информационной войне. Не менее полутысячи Разрушителей переключились на уничтожение себе подобных. Потом Жнецы восстановили управление войсками, но два часа сумятицы в рядах противника позволили адмиралу Хакету узким клином проломить орбитальную оборону захватчиков и высадить группу «Молот» на планету.

Возвращаясь же к турианцам… Да, им крепко досталось. Куда меньше, чем на Палавене, но если там погибали миллионы людей, то на орбите Земли прекратил свое существование почти весь флот Иерархии. На взгляд Рональда, требование Примарха о технологической помощи было вполне обоснованным. Возможно, Аркипис, затребовал помощи слишком категорично – но надо понимать, что турианцы никогда не славились дипломатическими маневрами. Тут вполне могли бы помочь их вечные друзья азари с умением вести переговоры и гасить конфликты мирным путем, но… Надо же было такому случиться, что именно тогда капитану единственного оставшегося на ходу азарийского дредноута пришло в голову отказаться повиноваться Объединенному командованию. Более того, «Путь предназначения» размолотил группировку кварианского флота. Кварианцы тут же отвели весь флот за орбиту Марса и сообщили, что замораживают свое участие в коалиции рас до поры, пока «Путь» не будет найден… или уничтожен вместе с капитаном-преступником. Азари уклончиво ограничились выставлением мятежного капитана вне закона, но позиция галактических кочевников осталась неизменной: или голова капитана «Пути» на блюдечке, или многотысячный Флот не ударит пальцем о палец, чтобы выступить на стороне бывших союзников. Между строк при этом читалось, что кварианцы не считают турианцев «бывшими», и, скорее всего, поддержат Иерархию в ее законных требованиях.

Турианцы, почувствовав поддержку «декстро-родственников», пошли в атаку, заявив свои права на несколько территорий Земли, где Иерархия создаст независимую автономию. Солдаты разбитого войска устали от войны и нуждаются в отдыхе – какие-нибудь пригодные для проживания области планеты им вполне подойдут. Да, и важно, чтобы они были оснащены всем необходимым, включая восстановительные заводы для приведения в порядок остатков турианского флота. Требования в декстро-продовольствии Иерархия милостиво опустила – горстка оставшихся в живых турианцев вполне могла протянуть на своих запасах, да и наверняка с ними поделятся вновь обретенные союзники в лице кварианцев.

Беда в том, что незаселенные и пригодные для проживания области Земли, да еще со всей инфраструктурой – это или заповедники, или обширные рекреационные зоны планетарной значимости. И именно туда устремился поток беженцев из уничтоженных Жнецами населенных пунктов, а пунктов таких были не сотни и не тысячи – миллионы! Политики Альянса не знали, как объяснить обездоленным, обозленным и голодным беженцам, что лучшие территории должны перейти под контроль каких-то жалких нескольких тысяч турианцев. И потом, рядовые граждане Земле все еще недолюбливали «костерожих», припоминая им войну Первого контакта. Устраивать еще один очаг напряженности, причем на родной планете, «оккупированной» инопланетянами – на это политики Альянса пойти не могли. И турианцам было отказано – помощь обещали только в ремонте кораблей и поставках продовольствия. Но все – на орбите, и под строгим контролем. Ведь даже единственный турианский крейсер, садящийся на сожженную Землю, мог спровоцировать грандиозные социальные проблемы – а планетарное правительство и так пребывало в шатком равновесии. Недовольство населения слабыми темпами послевоенного восстановления, да и просто элементарный голод и отсутствие медицинской помощи – плохие помощники в деле успокоения социума. А если еще и турианцы…

Вот так, разом Альянс испортил отношения с тремя из четырех союзников.

Турианцы не простили такое к себе отношение и, собрав экипажи на уцелевших кораблях, покинули Солнечную систему. И не дай бог, если они каким-нибудь чудом достигнут Палавена и сообщат соотечественникам о предательстве «мягкотелых».

Кварианцы, родство которых с турианцами неоспоримо, затаили обиду, но все-таки остались в земном секторе – Мигрирующий Флот остро нуждался в отдыхе. Говорят, Земля в сепаратных переговорах с Коллегией адмиралов пообещала Флоту всю доступную помощь, в том числе и в поиске пригодной для заселения планеты. По сути, Земля банально скупила Коллегию, завалив кварианцев гуманитарной и технологической помощью.

Азари ощерились на «галактических цыган», но послушно отдали людям все свои пусть и поврежденные, но высокотехнологичные суда крупнее фрегата. В замен голубокожая раса выторговала себе Титан, основав там колонию. Та позже получила статус официальной Автономии в составе новосозданной Ассамблеи. Лишь десятилетия спустя стало известно, что Матриархат превратил Титан в неприступную крепость – проницательные азари понимали, что короткоживущие люди склонны менять свои предпочтения.

Саларианцы, немногочисленные, но самые сообразительные и проницательные, смылись из Солнечной системы еще до того, как Цитадель уничтожила сеть Ретрансляторов. Но кто знает, как бы сложились отношения агонизирующего Альянса с «рогатиками», останься те в пространстве Земли? Впрочем, это неважно. Так или иначе короткоживущие саларианцы бы скоро вымерли – в составе их экспедиционного корпуса не было ни одной женщины.

Умом Рональд понимал, что события полувековой давности развивались так, как и должны были развиваться. Все было логично, в общем-то… Все, кроме поступка капитана «Пути предназначения» – Рональд не верил во внезапное помешательство азари. Безусловно, эта история еще не только не рассказана, но и не закончена – это капитан «Бургундии» ощущал, что называется, шестым чувством.

Впрочем, сейчас его мало заботили дела давно минувших дней. Рональд ничком лежал на кровати, ощущая кисловатый запах свежераспакованного постельного белья и готовясь уйти на заслуженный отдых. Часиков, эдак, на двенадцать-пятнадцать.

Какой-то стук. И снова – тихий, но настойчивый.

На предвестники сновидений совершенно непохоже, да и какие еще могут быть сны после тридцатичасового бодрствования?

Нет, снова стук. Откуда?

Рональд приподнялся на локте и прислушался. Через полминуты звук повторился – стучали в дверь.

«Вот ведь чтоб тебя через шпангоут», – подумалось капитану. – «Кому это пришло в голову добиваться аудиенции капитана таким нетрадиционным образом?»

– Кто там? – Рональд встал с кровати и подошел к терминалу. Вывел на него изображение с дверной камеры.

Кварианка!

– Капитан, это Гила’Альтис, – послышался слабый, заглушенный переборкой голосок с той стороны.

Да уж, только кварианских инженеров тут и не хватало. Да еще женщин.

Рональд поспешно влез в штаны и набросил форменный китель прямо на майку. В таком виде, прямо босиком, прошлепал к двери. Открыл гермостворку и воззрился на инженера.

Гила’Альтис по прозвищу «вас что-то там» – один из самых незаменимых членов экипажа «Бургундии». С учетом того, как часто и с удовольствием экспериментальный фрегат ломается, причем в самое неподходящее время, наличие опытного кварианского инженера в команде – счастье. Вообще-то, кварианка больше спец по агрегатному софту, но врожденные навыки кварианского мультиинженера при ней. Свою полезность она уже доказала, раз двадцать восстанавливая ту или иную заглючившую систему, что называется, с закрытыми глазами. В каком-то смысле действительно закрытыми – Гила’Альтис, подобно большинству соотечественников, вынуждена постоянно находиться в своем кварианском скафандре.

Невысокая, едва в полтора метра, и хрупкая кварианка стояла на пороге капитанской каюты по стойке «смирно». Рональд со своими почти сто девяносто роста и почти сто веса нависал над девушкой живой громадой.

– Вольно, эктинг-лейтенант³⁹, – сказал капитан, но кварианка осталась стоять, как стояла, разве что чуть расслабила позу. – Я слушаю, Гила. В чем дело?

– Капитан, – начала девушка. – Прежде всего, прошу прощения за вторжение. Я знаю, вы отдыхаете. Я вижу, все системы связи с вами заблокированы, но…

– Короче, Гила, – вздохнул Рональд, стараясь подавить зевок.

Ему очень хотелось спать, а маленькая кварианка, можно сказать, стояла на пути между ним и кроватью.

– Капитан, только что окончились учения, – произнесла девушка.

Рональд кивнул, соглашаясь с кварианкой.

– Я проанализировала обычаи земного флота, капитан, – сказала Гила, – и пришла к выводу, что после окончания учений обычно следует не менее четырех дней абсолютного ничегонеделания. А после больших учений, как вот эти, думаю, можно смело говорить о неделе полного отсутствия каких-либо указаний из штаба флота.

– Да, так обычно и бывает, – признался Рональд. Ему совершенно не хотелось объяснять инопланетянке, с чем связаны такие вот «паузы». Слава богу, он всего лишь капитан корабля, и ему не придется убивать печень, отмечая успешное окончание мероприятия.

– Еще я поняла, – сказала девушка, – что в ближайшие двадцать часов вы будете отдыхать, и связаться с вами будет очень сложно.

– Да, и это тоже правда, – кивнул Рональд. – Говори прямо, Гила, что тебе нужно?

– Дайте мне отпуск, капитан, – попросила кварианка. – Мне нужно как минимум два дня чистыми. Я хочу повидать сестру, слетать на «Салим».

– Два дня? – изумился Рональд. – Отсюда до Флота не меньше четырех суток пути! И это в том случае, если на руках все билеты. Или ты уже позаботилась об этом?

– Расчеты верные, капитан, – глаза кварианки озорно блеснули под лицевом щитком шлема, – но выводы некорректны. «Салим» сейчас в нескольких сотнях тысяч километрах от нас.

– Не понял, – Рональд проморгался. – Мы сейчас на орбите Венеры, Гила. До ближайшего кварианского корабля не меньше сорока единиц⁴⁰.

– Неверно, – кварианка снова подтянулась, встав в стойку «смирно». – По моим данным «Салим» сейчас на теневой стороне Венеры, проводит штатную модернизацию. Я навела справки, там расположен один из судоремонтных заводов Хруничева. По-видимому, Флот направил мой родной корабль на очередную реконструкцию. Если так, то он пробудет там еще не меньше пары недель, а может, и дольше. Я готова оплатить все расходы на транспорт, капитан. Не надо никакой бюрократической возни. Просто отпустите меня, капитан. Я уже больше года не видела сестру.

– Сколько тебе нужно времени?

– Дайте мне увольнительную на четверо солнечных суток, капитан, – сказала кварианка.

Рональд посмотрел на запястье – часы показывали начало десятого вечера по унифицированному времени⁴¹.

– Хорошо, эктинг-лейтенант, – сказал капитан. – С нуля часов у вас увольнительная на четверо суток. Документы оформите у старпома. Скажите, я разрешил. Хотя нет… постой. Погоди, Гила.

Рональд протопал к письменному столу, нацарапал на фотобумаге обращение к замещающему его вахтенному старпому, и, вернувшись к двери, протянул бумажку кварианке.

– Вот, держи, – капитан отдал распоряжение инженеру. – Отдай Брюсу, он запряжет бухгалтерию на увольнительные.

– Спасибо, капитан, но… – начала кварианка, но Рональде нетерпеливо махнул рукой, прервав девушку.

– Перестань, Гила, – поморщился капитан. – Подари сестренке что-нибудь полезное. Я знаю, что ты скупаешь лицензии на самые актуальные инженерные программы.

– На среды разработки, в основном, – уточнила Гила. – У нас на Флоте хороший, быстрый софт, но рабочие оболочки так себе. Я высылаю Полани самые свежие версии. Мне без них, помнится, было нелегко. Я потеряла года три из-за этого. Не хочу, чтобы сестра проходила через подобное.

– Хорошо, – кивнул Рональд. – Кстати, как сама сестренка к этому относится?

– Она не знает, – кварианка виновато пожала плечами. – Она думает, это штатные апгрейды библиотек.

– Должностное преступление? – улыбнулся Рональд.

– Это не преступление, – девушка качнулась на мысочках. – Я же не краду у Флота, а наоборот, дарю ему новые, современные программные продукты.

– Понятно, – капитан еще раз с трудом подавил зевок. Он знал, зрелище широко открытого рта может просто испугать кварианца, не способного на столь масштабные мимические движения. – Все, свободна, Гила. Да, и не забывай о пункте номер одиннадцать твоего контракта.

– Никак нет, капитан! – девушка вытянулась в струнку и бросила руку к виску. – Разрешите выйти в увольнение, капитан?

Рональд, сдерживая улыбку, козырнул, и маленькая кварианка вихрем вылетела из «предбанника» между каютой капитана и служебным коридором корабля.

Пункт номер одиннадцать, о котором упомянул Рональд, запрещает законтрактованным эктинг-офицерам сообщать какие-либо подробности службы на кораблях повышенной секретности, к которым относится и «Бургундия». Конечно, их глючная шаланда, как метко прозвали «Бургундию» в штабе, по степени секретности далека от тех же подпространственных лодок новейших проектов, однако правила есть правила. Поэтому офицер «вас что-то там» поедет на родной корабль по фальшивым документам – до момента, когда за ней закроется гермостворка родного корабля. Рональд не питал приязни к паранойе штабных по части секретности, но… правила есть правила. Он – кадровый военный, и должен принимать их так, как есть.

Рональд закрыл дверь и, добравшись до кровати, повторил подвиг десятиминутной давности – рухнул на нее ничком.

И никакие исторические данные не мешали ему уснуть. Стучащих в дверь кварианок тоже больше не было.

***

– Дирак? – Полани в изумлении отступила на шаг.

– Да, это я, – мужчина кивнул. – Разрешишь войти?

– Ну…– девушка развела руками. – Не держать же тебя на пороге. Ну, заходи, конечно…

Кварианец, пригнув голову, протиснулся в «дверь» каюты Полани. В общем-то, раньше это и не было каютой – до первой модернизации «Салима» здесь размещался пульт управления термокомпенсаторами вторичного разгрузочного контура гипердрайва. Дирак’Син хорошо знал этот корабль… может быть, даже излишне хорошо.

Теперь же в этой маленькой конуре площадью хорошо, если с пять-шесть квадратных метров, ютились два штатных программиста «Салима».

Две койки друг напротив друга, пара прикроватных тумбочек в дополнение к хранилищам личных вещей под каждой кроватью, и один мизерный, на одного человека рабочий стол со служебным терминалом. Старым, как навоз каклеозавра, и ограниченным лишь базовыми функциями. Удивительно, что раритет вообще еще работает. В его каюте штатный терминал умер лет шесть тому назад – задолго до того, как Дирак прибыл на «Салим» в качестве привлеченного специалиста. Но сильно после того, как покинул этот корабль – тогда и буксир, и кварианец носили совсем другие имена. «Салим» именовался еще на человеческий манер – «Маришалло», ну а Дирак… Прошлого имени старого кварианца уже никто не помнит, и это к лучшему.

Личные планшеты кварианок – чуть больше у Полани и поменьше у Заны – лежат на прикроватных тумбочках. Несмотря на скромные размеры рабочей области, эти устройства, поступившие на Флот всего лишь двадцать лет назад, в десятки раз быстрее центрального терминала в комнате.

Дирак’Син присел на кровать Заны.

– Я хочу с тобой кое о чем поговорить, Поли, – начал кварианец. – Да ты садись, не стой силовым стержнем.

Девушка закрыла дверь «каюты» и уселась напротив мужчины. Было видно, что девушке очень некомфортно, и Дирак понимал, что немалую роль в этом сыграл он сам. Вернее, его вздорный характер и боязнь показать девушке свое истинное к ней отношение. А уж после того ужасного, иначе не скажешь, случая в техтоннеле… Да, ему, пожалуй, не легче начать разговор, чем молоденькой Полани.

– Поли… Полани, – Дирак прокашлялся. – Я знаю, мы с тобой не очень ладили в последнее время.

– Ну да… – девушка вздохнула. – Ну, это я тоже молодец, я…

– Ты ни при чем, – прервал ее Дирак. – Это все мой, бош’тет, характер. Непростой, я знаю. Но… Кила, как все сложно!

Дирак замолчал. Полани тоже сохраняла тишину.

Мужчина опустил голову. Смотреть в эти большие, наивные глаза, было очень сложно. С учетом всего того, что он принес семейству Альтис – особенно.

– Полани, – сказал наконец инженер. – Я не знаю, что со мной произойдет в ближайшее время. Нет-нет, постой, дай я скажу… Хорошо?

Дирак’Син исподлобья глянул на девушку. Ну да, конечно, Полани явно напряглась. А кто бы не напрягся, услышав такое начало разговора?

– Я знаю, у тебя в этой каморке нет ни одного сенсора, – продолжил Дирак. – Ты, наверное, единственная персона на корабле, которой наш капитан доверяет на шесть пальцев⁴². Поэтому выслушай меня внимательно, Поли.

Извини, я сейчас нарушу Правила… В общем, я знаю, что тебе очень нравится наш молодой десятипалый член экипажа. Нет-нет, Полани, я тебя не осуждаю, нет, что ты… Я знаю, что… Что у тебя не так много знакомств. Вот со мной ты… мы с тобой… М-да. Не очень ладим, в общем. Зана да капитан – вот и весь твой круг общения. Еще Гила, когда прилетает с этого своего человеческого корабля, да… В общем, я понимаю твой интерес к человеку. И нет, я не буду сейчас тебе в чем-то убеждать или отговаривать. Ты взрослый человек, сама можешь решать за себя… М-да. В общем, Поли… Я… Я, наверное, скоро покину «Салим» – возвращаюсь в Большой Флот. И есть основания подозревать, что это будет мой последний рейс…

– В смысле? – не сдержалась девушка. – Что значит последний?

– Неважно, – отмахнулся Дирак. – Факт, что мы с тобой больше не увидимся. Ну да, я знаю, что тебя это скорее обрадует, чем опечалит – не могу тебя судить. В конце концов, я сам виноват, что мы… Что я так и… В общем, прости меня за все, Полани. За занудство, за мой характер, да…

Инженер замолчал.

– Мне это не нравится, Дирак’Син, – Полани поджала ноги на кровати и обхватила колени руками. – Ты говоришь так, будто…

– Неважно, – Дирак поднял голову. – Я не об этом пришел говорить.

– Ну так говори уж.

– Полани, я…, – инженер вздохнул. – Я уже служил на этом корабле, Поли. Я хорошо знал твоих родителей. Мы с Подро выросли вместе на «Гро’аше». Я был постарше на пяток лет. После Паломничества я перевелся на «Аштрём», там у нас была одна талантливая безопасница по имени Лани’Шели. Мы как-то сразу друг друга невзлюбили… Ну, бывает. А потом я как-то, прилетев на «Гро’аш» в гости к Подро…

– Можешь не продолжать, – сказала девушка. – Я поняла, что именно благодаря тебе мой отец и познакомился с мамой.

– Да, это так, – Дирак снова склонил голову. – Мы с Подро всегда были разными. И вкусы, как видишь, у нас тоже разные оказались. Мы с Лани постоянно ругались, разве что до драк дело не доходило, а с Подро… Впрочем, это тоже неважно…

– Ну, не томи! – почти крикнула девушка. – Ты же что-то важное рассказать хотел!

В голосе молодой кварианки, несмотря на показную ярость, плескались озера скрытых до поры слез. Скорее всего, лишь застарелая неприязнь к нему, подобно плотине, сдерживает эту соленую массу. Это лишь голубокожие плачут кислыми слезами. Кварианцам, как и людям, в этом плане куда солонее. Буквально.

– Полани…, – Дирак сглотнул. – Поли, я был капитаном «Маришалло». А нет… Вру, тогда уже «Салима». В свое время. Это я пригласил Подро и Лани на корабль почти тридцать лет назад.

– И? Дальше что?

Конечно, девочка все уже поняла.

Но упорно делает вид, что еще хочет говорить с ним… Дирак поразился силе воли маленькой Полани. Он бы так, наверное, не смог.

– Полани, это из-за меня погибли твои родители. И еще почти четыре десятка человек.

– Как? – коротко спросила Полани.

– Мы тогда лишь осваивались в поясе Койпера. До этого мы всем Флотом болтались недалеко от Юпитера. Ну, гелий-3 и все такое, ты понимаешь. Но там очень неприятная астероидная активность – камни постоянно залетают. И с рассеянного пояса, и собственно из самого астероидного поля. К тому же, до Марса рукой подать, а местные очень не любят попрошаек. Галактических цыган, как они нас называют. В общем, марсиане подали жалобу на Землю, и нас попросили подальше от обитаемых мест. И мы переехали за орбиту Нептуна. Там тоже довольно мусорно, да и камни в основном ледяные, а не металлические. А нулевого элемента вообще нет. Но мы справлялись – размораживали булыжники, гнали из них воду, углерод, гелий-3 – немножко…

– Ближе к делу, Дирак.

Инженер вздохнул.

– Флот использовал «Салим» как буксировщик особо больших камней. Мы переоборудовали «Хелиш Ра» в плазменный бур, и долбили астероиды на части. Удерживали булыжники масс-полями, ну а потом собирали их и передавали на переработку на корабли-заводы. И как-то раз, то ли в девятую, то ли в десятую ходку за камнями в сутки, я забыл синхронизировать бортовые часы после очередного прыжка. Мы наши хороший камень – почти два процента металлов при полной массе в полтора миллиона тонн. Я уже предвкушал награду от руководства, и… Бош’тет меня заплюй, я забыл про эти сраные часы. На «Салиме» никогда не было хорошего ВИ, который можно запрограммировать на регламентную поддержку. И мы… В общем, мы вышли из прыжка около «Хелиш Ра» как раз в момент, когда тот разнес очередной камень. И какой-то из кусочков пробил масс-ловушку и… В общем, девятисоттонный булыжник стукнул нас по прочному корпусу в районе восемнадцатого силового поперечника.

– Поэтому у нас там нежилые и нефункционирующие зоны?

Странно, но голос Полани даже не срывался.

– Да, – Дирак кивнул. – Камень пробил защиту и разгерметизировал шесть отсеков. Два человека погибли на месте, не успев перевести машгоры в пустотный режим – тогда еще на костюмах не было автоматики режимов функционирования.

Но куда хуже, что удар стряхнул с реакторной опоры ядро корабля, и то, еще набитое статикой после прыжка, разрядилось во внутренние системы. Те, кто находился ближе сорока метров, погибли сразу. Еще с десяток человек потом отхаживали месяц… Шестерых не отходили – у них умерли все импланты, включая системы поддержки иммунитета.

– Как погибли родители? – спросила Полани. – Сразу или… или потом?

– Сразу…

Дирак рывком поднялся и шагнул к девушке. Полани испуганно поджала ноги еще сильнее, но инженер замер, не доходя полушага до койки. Постоял секунду, потом опустился на колени и склонил голову к ступням девушки.

– Прости меня, Полани, – шепнул мужчина. – Это я убил твоих родителей.

Полани молчала. Не рыдала, не гневалась, не упрекала и не успокаивала. Просто молчала, и это было страшнее всего. Дирак предпочел бы какую угодно реакцию молодой кварианки, только не молчание – он слишком давно уже наедине с тишиной.

– Поэтому у меня нет инвазивных имплантов? – неожиданно спросила девушка.

Дирак кивнул, не поднимая головы.

– Лани’Альтис умерла от наведенных токов в подсистеме ускорения нервной проводимости, – сказал мужчина. – Я оставался капитаном еще два года, меня оправдали на Трибунале. За это время ты уже покинула пузырь, и встал вопрос о выборе набора имплантов. Я не мог пересилить себя, и запретил устанавливать тебе оперативно-инженерные спецификации.

– Поэтому я стала программистом?

– Ты сама выбирала…

– Я помню, как выбирала, – девушка отвернулась. – Выбирала из единственного варианта. Все остальные должности или требовали имплантов, или были уже заняты.

– Прости…

Полани соскочила с кровати, перед которой замер Дирак. Легла на койку соседки и отвернулась к стене.

– Уходи, – шепнула кварианка. – Уходи… с миром. У меня нет ненависти к тебе, Дирак’Син. И единственное, что я тебе не прощу никогда, что ты не рассказал мне эту историю раньше.

Мужчина встал с колен и, не оборачиваясь, произнес:

– Я был уверен, что тебе так легче.

– Я сама знаю, как мне легче, – в голосе Полани, однако, не было уверенности. – Уходи.

Мужчина повернулся к двери, но тут спохватился и, прежде чем выбраться из закуточка двух программисток, что-то положил на стол, прямо перед окном древнего терминала.

– Я кое-что тебе оставил, – произнес Дирак от двери. – Обещай посмотреть это после того, как я покину «Салим».

– Ладно.

– И не загружай это в Интранет. Обещаешь?

– Обещаю.

Дирак хотел что-то еще сказать, но передумал и вышел из комнаты. Стукнула старыми, потерявшими герметичность улотнениями маленькая дверь – и не дверь вовсе, а технологический люк.

И Полани разревелась – как не ревела никогда. Со сжатыми до боли челюстюями, с разрывающими грудь спазмами, с расстегнутым и брошенным в стену шлемом. Новенький, надетый ради Нико полупрозрачный лицевой щиток тут же треснул.

И только все еще не удаленные с щечных пластин космозвездочки блестели все так же ярко, как прежде. Что им, далеким небесным странникам, до проблем кварианской сироты?

Глава 5. По...й вперед!

Зана сладкоедствует, Полани выслушивает правдивую историю капитана-убийцы, Датто’Месса снова желает доброго времени суток, а «Салим» пускает газы в астрономических масштабах.

Полани не вышла на службу, сославшись на болезнь. Совершенно правдиво и совершенно официально – треснувший из-за случайного удара о дверь лицевой щиток дал течь, и девушка поймала какую-то случайную бациллу. Единственный на борту медик, старенькая Даро’Налли, укоризненно покачала головой, посмотрев сначала на огромную трещину прочнейшего щитка, а затем – на покрасневшие, заплаканные глаза девушки. Но ничего не сказала. Лишь набила организм Полани имуномодуляторами, переместила девушку в стерильный медблок и заказала у безопасников особо тщательную дезинфекцию каюты Полани.

Утром к больной пожаловала Зана. Полани не удержалась от улыбки, заметив под мышкой подруги увесистый кулек со вкусностями. Пока гость проходил санобработку, Полани разглядела надписи на пищевых патронах. По всему выходило, что Зана попросту ограбила кухню на деликатесы. Одним предкам ведомо, во что это ей стало. Не исключено, что пришлось пообещать кондитеру Донни’Токешу сходить вместе в кино. Или посмотреть на звезды. Или еще что-нибудь, о чем Полани старалась не думать.

– Привет, больная! – Зана с задорными, смеющимися глазами ворвалась в медицинский бокс. – Рассказывай, как тебя угораздило! Или нет, давай я сначала установлю тебе в машгор сладкие подарки.

Девушка обернулась в поисках костюма подруги. Сама Полани лежала в кровати в чем мать родила – кроме пластинки инструметрона. Но ее-то если и выковырнуть из тела, то лишь хирургически.

– Машгор у безопасников, – сказала Полани. – Привет, рада видеть свою лучшую подругу.

– Э-э! – Зана поставила кулек с деликатесами на прикроватную полку и уперла руки в боки. – Это что такое, курсант? Что еще за тон, что за настроение? А ну быстро заулыбалась и давай, колись, где у тебя тут самая большая ложка. Я сейчас буду кормить тебя вкусновкусностями, и попробуй не съешь мне все!

– Мне нельзя, – Полани уползла под одеяло, оставив наружи только нос и все, что выше. – Я болею, если ты не заметила.

– Плевок бош’тета! – возмутилась Зана. – Я говорила с твоим врачом, показала ей все вкусности, и бабушка Даро согласилась, что в твоем нынешнем состоянии вкусности даже полезны.

– Я не хочу, честно.

Полани вынырнула из-под одеяла. Удержаться от улыбки, глядя на деятельную подругу, было категорически тяжело. Может быть, люди бы и не распознали в этом мимолетном движении губами и веками улыбку, но Зана явно поняла, что ее «сокамерница» лыбится во весь рот.

– Вот так, курсант! – Зана вытащила из кулька первый попавшийся патрон. – Так держать. И повторяю свой вопрос, где тут самая большая ложка?

Подруги рассмеялись.

Полани кивнула на ящик столика, и спустя минуту обе девушки за обе щеки уплетали аппетитную пасту. Ложки, правда, не нашлось, но Зана нашла плоские палочки – ими медики придерживают язык пациентов во время осмотра.

– Рассказывай, как тебя угораздило? – Зана оглядела помещение, словно договаривая «…попасть сюда».

– Грустная история, – промычала Полани, пытаясь побыстрее прожевать сахарозную тягучку.

– Можно подумать – можно подумать, у моей вечно несчастной подруги бывают другие истории, – хихикнула Зана. – Что, целовалась с землянином? Я же говорила тебе: предохраняйся!

– Перестань! – Полани кинула в подругу пустым патроном. Зана увернулась, и цилиндрик ушел в стену.

– Ну а что тогда? – девушка выдавила в рот остатки своей тягучки.

– Не поверишь, ударилась головой.

– Да слышала я эту историю, – с сомнением в голосе произнесла Зана. – И видела твой лицевой щиток. Даро сняла его со шлема, он в приемном кабинете лежит как памятник кварианской силе и ловкости.

– Силе и ловкости? – не поняла Полани.

– Ну да, – кивнула Зана, скручивая головку очередному патрону. – Я сфоткала повреждение и отправила тому мальчику-прочнисту. Ну, который за тобой ухаживать пытался, а ты, дурочка, отказалась.

– Так он мелкий совсем! – возмутилась Полани. – Ему максимум тринадцать! Подросток еще.

– Вообще-то, уже четырнадцать, – Зана тщетно пыталась открутить крышку, но что-то не получалось, и девушка с раздражением разглядывала непокорный патрон, зажмурив один глаз. – То есть вполне себе половозрелый гражданин. Это во-первых. Ну а во-вторых… Нет, ну это бош’тет знает что!

– Э-э-э…, – протянула Полани. Последняя фраза ввергла ее в ступор.

– Я про этот идиотский патрон, – вздохнула подруга. – Как обычно, как только турианское медовое желе – так обязательно что-то с упаковкой. Надо будет пойти к Донни и сказать, что все обещанное он получит не раньше, чем научится заворачивать крышки пищевых баллончиков.

– Так что там во-вторых?

– Во-вторых, моя сильная и ловкая подружка, – продолжила Зана, – тот мальчик-прочнист сказал, что если в момент удара лицевой щиток был на шлеме, а шлем на тебе, то ты перед ударом о дверь разогналась где-то до первой космической скорости. Или чуть-чуть до. Нет-нет, я не сомневаюсь, что моя лучшая подруга способна и на большее… Но на «Салиме» просто нетути столь длинных коридоров, чтобы Полани’Альтис набрала такой темп! Так что, милая моя, давай рассказывай, в кого ты прицельно кидалась шлемом. Версия раздевания во время любовной страсти приветствуется, но заранее отвергается в виду того, что в сие чудо чудное я просто не поверю. Или давай, убеди меня!

– Не буду я тебя убедёвывать! – Полани показала язык. – В кого надо, в того и кидалась, вот. К сожалению, не попала.

– Ну, не хочешь говорить, и не надо.

Зана встала с кровати и выбрала из кулька с патронами еще пару. Снова присела на лежанку больной, придирчиво осмотрела крышки цилиндриков, и сунула один из патронов Полани.

– Я на самом деле по другому поводу, – серьезно сказала девушка. – Ты знаешь, что Дирак’Син возвращается на «Хелиш Ра»?

Полани кивнула. Еще бы ей не знать.

– Я знаю, вы с ним не очень ладили, но мне это все равно не нравится, – продолжила Зана. – Он один из немногих толковых мужиков, которые в свободное от службы время не вылизывают калоприемник капитанского машгора. Не делай страшные глаза, милая, в изоляторе нет подслушивающих систем.

– Я… Ну, я не…

– Да расслабься же уже! – усмехнулась Зана и поправила поползшее с Полани одеяло. – Все на корабле знают, что Дирак повздорил с капитаном. Мне вот только странно, что это произошло так поздно. Думала, это случится раньше.

– Поч… Кхе-кхе! – Полани поперхнулась питательным желе. – Почему?

– Почему? – глаза Заны под шлемом расширились от удивления. – Да все поголовно знают, что Дирак’Син – лучший капитан «Салима» за всю историю этого корабля. Погоди… Ты что, не в курсе, что его поперли отсюда за несогласие с Коллегией?

Полани, не выпуская изо рта патронного загубника, помотала головой.

Подруга рассмеялась и, вскрыв еще один баллончик, рассказала общеизвестную, как оказалось, историю Дирака.

 

Тот случай с астероидом, который на две трети проредил экипаж «Салима», конечно же, заслуживает сожаления. Но, даже оставив в покое этические последствия, просто исходя из закона, Дирак’Син имел полное право на ошибку. Да, звучит цинично, однако надо понимать, что кварианцы тогда только осваивались в поясе Койпера, и зачастую служебные задачи ставились выше безопасности. Так и получилось, что экипаж «Салима» за сутки перевыполнил план доставки камней на двести с лишним процентов. И то, что Дирак забыл проконтролировать синхронизацию корабельного хронометра с общефлотским, вполне простительно – экипаж не спал больше суток. С часу на час ожидали прибытия второго буксира – чуть меньше по грузоподъемности, но вполне достаточно для того, чтобы тягать астероиды-миллионники. Ну и… не дождались.

Как Дирак и сказал Полани, его действительно оправдали по всем пунктам обвинения. Что, вообще говоря, странно. Уже тогда не признающий компромиссов и соглашательства капитан был костью в горле Коллегии адмиралов. Дирак умел разговаривать с чиновниками так, чтобы его услышали не только они, но и другие капитаны. Благодаря главе «Салима» было загублено немало «оборонных инициатив», абсолютно бесполезных в послевоенное время, но загоняющих Флот еще глубже в долговую зависимость перед человечеством. Человечество же… Тогда оно уже перешло от утопающего в коррупции Альянса к немного более чистой, во всяком случае с виду, Ассамблее. Но позиция людей в отношении «ближайших союзников» осталась неизменной – Флот буквально заваливали ресурсами, и даже без каких-либо… как это по-человечески… откатов, да. Все это, в смысле, снабжение ресурсами, конечно, но вот только большая часть помощи по-прежнему исчезала в бездонных статьях расходов новосозданного Ордена Паладинов. Зесса’Шин вас Салим (так звали капитана в те годы) был одним из тех капитанов, кто требовал от Коллегии более пристального финансового контроля за «карманным монстриком».

В конце концов, система, которую кусал за бок Дирак и разделяющие его взгляды капитаны, почувствовала ущерб – вопросом безвозмездной и безграничной помощи заинтересовались депутаты всепарламентского схода Ассамблеи – представители планетарных и муниципальных правительств, послушно отстегивающие налоги на «гуманитарные программы в поддержку ближайших союзников». Тогда еще не было ни Комиссии по этике, ни даже какого-нибудь примитивного департамента собственной безопасности, а ЕАСО вообще только начинала собираться под крылом группы то ли частных лиц-миллиардеров, то ли нескольких крупных и наиболее ответственных корпораций. Словом, когда чиновники Ассамблеи обрушились на «шовинистов и экстремистов, не признающих вклада дружественных рас в победу над Жнецами», позиции сомневающихся резко пошатнулись. В обвальных чистках на Земле буквально исчезли из медийного пространства почти все независимые обозреватели. Тех, кого не удалось убрать мирно, выставили экстремистами.

Методы борьбы с неугодными отлично известны правительствам – создаются несколько откровенно шовинистических, а в данном случае ксенофобских структур, которых в течение долгого времени никто не трогает, если не холит и лелеет. Дожидаются всплеска протестной активности, лозунгов типа «Хватит кормить кварианцев!» или «Голубокожие – а ну пошли на свою Голубую планету!»… Ну и далее – дело техники. Начинается публичная порка, а под раздачу заодно попадают и совершенно непричастные к шовинизму силы. А всего лишь те, кто хочет разобраться, открыть глаза обществу на творимое беззаконие.

Увы, общество не любит просыпаться. Оно предпочитает выполнять свой гражданский долг, платить налоги и потреблять удовольствия в состоянии глубокого сытого сна, а зачастую и вовсе не приходя в сознание. Словом, чистки двадцатилетней давности сильно ударили как по позициям скептиков «дружбы народов» на самой Земле, так и по Флоту. Как раз именно тогда в функции Ордена Паладинов таинственным образом добавились «надзорно-профилактические процедуры». Проще говоря, Орден подменил собой Специальное адмиралтейство Флота. Впоследствии за адмиралами-безопасниками и вовсе остались сугубо полицейские функции да межкорабельный арбитраж, зато Паладины стали чуть ли не личной гвардией самого господа бога, выражаясь языком людей.

Но и без Паладинов реакция Коллегии адмиралов не заставила себя ждать. Слишком большие товарно-денежные потоки проходили через эту структуру, и негоже какому-то там капитану, угробившему две трети своего экипажа, волновать общественность вопросами о назначении гуманитарных потоков. Дираку тут же припомнили и случай с астероидом, и другие мелкие прегрешения. За доказательствами дело не стало: во Флоте не оставалось, пожалуй, ни одного лояльного Коллегии капитана, с кем вспыльчивый Зесса’Шин не успел поцапаться. В этом он очень сильно напоминал покойного Заала’Кориса. Но если последнего проводили в последний путь со всеми мыслимыми почестями, да и при жизни мало кто мог перейти дорогу герою войны, то Дирак… Кто он такой, собственно? Просто капитан со сварливым характером. Еще один смутьян, счастливо избежавший заслуженного наказания за трагедию на собственном корабле. Даже на «Салиме» позиции Дирака были весьма неустойчивы – это и понятно, поскольку три четверти экипажа банально обновилось. Понятное дело, что места погибших заняли те, кто ни разу не опорочил свое имя недоверием Коллегии адмиралов и Ордену.

– Вот так Дирака и попросили с нашего славного кораблика, – закончила рассказ Зана.

Вместе с рассказом закончились и патроны со сладкой пастой, и подруга-сладкоежка в отчаянии ворошила кучку рассыпанных на кровати Полани баллончиков, пытаясь найти невскрытый. Сама больная ограничилась парой контейнеров – кушать и так не хотелось, а уж эти приторно сладкие пасты…

– Я не знала, – только и смогла сказать потрясенная Полани.

– Еще бы ты знала, – хмыкнула Зана. – Ты и носа из каюты нашей не кажешь. А Датто’Месса для тебя царь и бог.

– Ну… Он очень добр ко мне.

– Кто бы сомневался! – усмехнулась подруга. – Для него важен любой, кто готов грудью встать на защиту приверженца «дружбы народов». Даже если грудь… Скажем так, не особо велика и могуча.

Полани поискала рукой баллончик, чтобы запульнуть в Зану. Своими подколками над худенькой подругой фигуристая красавица Зана порой выводила Полани из себя.

– Ладно-ладно, насчет груди я пошутила, – девушка отодвинула подальше от руки Полани россыпь патронов. – А теперь давай рассказывай, с чего ты ревела и в кого кидалась шлемом.

– Даро тебе наябедничала? – догадалась Полани.

– Почему наябедничала? – притворно возмутилась Зана. – Поделилась врачебными наблюдениями. Я же, к твоему сведению, имею сертификат младшего медработника, ты не в курсе?

Полани была в курсе. Почти все девушки в шестнадцать лет проходят соответствующее обучение. За исключением тех сведущих в языках, кто идет в переводчики. Хороших, мощных языковых ВИ на Флоте все-таки нехватка, а контакты с Ассамблеей год от года лишь крепнут.

– Ко мне приходил Дирак, – призналась наконец Полани. – Он рассказал мне… Ну…

– Ясно, – вздохнула Зана. – Про тот случай с метеоритом?

Полани кивнула.

– Он попросил прощения.

– И ты швырнула в него шлемом?

– Нет, – Полани отвела глаза. – Это я потом… ревела, как малек в пузыре. Шлем я об стену…

– Да ты резка, как системный сбой, подруга! – рассмеялась Зана. – Теперь ты понимаешь, почему Дирака в любом случае не продержали бы на «Салиме» хоть сколько-нибудь долго?

– Теперь понимаю, – кивнула Полани. – Но мне все равно не понравилось, как он со мной прощался. Такое ощущение… Ну… А, не важно.

– Нет-нет, ну-ка с этого места поподробнее, – попросила подруга. – Что тебе показалось?

– Ну…, – Полани замялась, не зная, как озвучить свои подозрения. Наконец, память зацепилась за то самое слово, которое резануло слух девушки:

– Он сказал, что, возможно, это его последний рейс. Мне не понравилось, как он это сказал. Но я подумала, что неправильно поняла, и имелся в виду последний рейс на «Салим».

Зана серьезно смотрела на девушку, сильно прищурившись. Неизвестно, где она подцепила эту человеческую привычку. Не от Нико же – он точно любитель щуриться, Полани всегда внимательно наблюдает за его мимикой.

– Ну, сюда-то его точно не пустят больше, – кивнула Зана, словно в ответ какой-то своей мысли. – Но… Ты знаешь, я думаю, мне пора. Надо кое-что проверить. Давай, поправляйся, мы тебя ждем. Сегодня с утра твой любимый Нико вместе с Мардешем врубали движок на холостой прогон. Понятия не имею, что у них там получилось, но судя по тому, что у Каменной Рожи улыбка за маску вылезает, они не утерпели и проверили кое-что из апгрейда. Видимо, работает эта бош’тет-математика квантовая. Техники сейчас заканчивают финальные калибровки, и послезавтра мы отстыковываемся для проверки моторов в ходовом режиме.

– Что, уже? – потрясенно спросила Полани. – Так быстро?

– Да, твой Нико быстр, как низкоуровневый протокол, – засмеялась подруга. – Надеюсь, с тобой он будет… не столь скорострелен.

Полани все-таки дотянулась до пузырька и метнула легенький цилиндрик в убегающую Зану. Не попала, разумеется. Кварианская красотка уже от двери двумя руками отбросила в сторону Полани знак сердечной признательности, и, смеясь, выскользнула в переходный тамбур стерильного бокса.

Полани стряхнула на пол пищевые патроны и вызвала уборщика. Пока робот-жучок запихивал в себя слишком громоздкие для своего тельца баллончики, Полани успела передумать шестьсот шестьдесят шесть мыслей, и пришла к мнению, что нужно срочно приводить себя в порядок. То есть для начала – выздороветь. Ей очень не хотелось валяться на больничной койке в то время, как Нико и Мардеш будут торжествовать по поводу своей маленькой технологической победы.

***

– Доброе утро, Полани, – Датто’Месса учтиво коснулся груди. – Рад видеть тебя в полном здравии.

– Здравствуйте, капитан, – отозвалась девушка. – Пока еще не в добром. У меня машгор чуть не раздулся от лекарств, которые мне в него напихала тетушка Даро.

– Ничего, – улыбнулся капитан. – Лучше лишний килограмм лекарств, чем лишний день в изоляторе. Не так ли?

– Так точно, капитан! – Полани козырнула на человеческий манер. – Полани’Альтис готова к выполнению своих обязанностей. Приказывайте, капитан.

Мужчина рассмеялся и вернул человеческое военное приветствие.

– Я рад, что ты в отличном настроении, Поли, – сказал мужчина. – Спускайся в центральный энергоблок, я оставил для тебя кресло главного системного аналитика.

– Что? – глаза Полани чуть было не вылезли из шлема. – Вы шутите, капитан?

– Никак нет, специалист четвертого класса Полани’Альтис! – Датто вытянулся перед девушкой в струнку. – Извольте принять должность главсиса!

Капитан снова рассмеялся.

– Ну а если серьезно, то у нас на корабле какая-то эпидемия. Позавчера ты поймала инфекцию, а вчера свалилась Кори’Дариш.

– Что, тоже разбила шлем? – ляпнула Полани, прежде чем прикусила язык.

– Нет, – совершенно серьезно ответил капитан. – У нее на почве респираторной инфекции, вроде бы, снизилась концентрация или что-то типа того. А невнимательный системщик нам не нужен, верно?

– Понятно, капитан, – Полани кивнула. – Позвольте приступить к обязанностям системного аналитика?

– Главного системного аналитика, – поправил ее Датто. – Приступай, Полани. Если справишься с завтрашними маневрами, обещаю, я похлопочу насчет тебя на Большом флоте. Нам нужны талантливые и, главное, многогранные специалисты. Я думаю, ты вполне претендуешь на хорошее место. На каком-нибудь из больших кораблей. Быть может, даже на «Дархаке».

У Полани на мгновение закружилась голова. «Дархак» – брат-близнец «Райи», флагмана Флота. Он, конечно, не настолько пафосен, и сливки кварианского общества по-любому предпочитают селиться на более титулованном корабле-клоне. Но это совершенно неважно – ей, молодому программисту, живущему в крохотной комнатушке внутри раритетного буксира низшей категории, обещают воистину царские хоромы настоящего жилого корабля. Да что там корабля – настоящего летающего города!

Полани всего лишь однажды была на «Райе» с экскурсией, и увиденное потрясло девушку до глубины душы. Огромные, просто невероятной высоты потолки, теряющиеся у бесконечно высоченных сводов. Неимоверных размеров залы, особенно центральный – где принимаются самые главные решения в жизни Флота. Тот самый, где судили и не смогли осудить Великую Тали. В конце концов, огромные, просторные жилые блоки, отведенные для рабочих и специалистов. По понятным причинам в аппартаменты не пускали – частная территория. Но гид по «Райе» тогда сказал, что на одного кварианца приходится примерно восемь квадратных метров жилого пространства при высоте потолков в три с лишним. По сравнению с текущей каморкой Полани это просто хоромы. А ведь у них с Заной еще не самые стесненные условия. Младшие техники «Салима», к примеру, живут в таких же комнатках по четверо – у мальчишек двухъярусные кровати.

Но было в словах капитана и то, что заставило кусочек Полани встрепенуться, насторожиться. По понятным причинам тут же вспомнились слова Заны и Дирака.

Одна просто не верила в капитана, считая его марионеткой Коллегии и Ордена. А второй… Фраза другого про «последний рейс» раскаленной занозой уселась в мозгу Полани, и не желала оттуда вылезать.

Но Полани лишь состроила потрясенную физиономию, еще раз козырнула капитану и убежала на свое новое рабочее место.

«Становишься лицемеркой, подруга?» – спросила себя Полани и ответила самой себе: «Да, а что делать. Пора начинать взрослую жизнь. Вряд ли Нико нужна малосмыслящая, наивная девчонка. Таких он и на Земле наберет дюжину на двенадцать».

***

– Постам доложить о готовности, – это капитан. Его не видно. Только голос, да мерцание маленькой красной звездочки на мультидисплее – звездочка мерцает где-то в районе мостика, разумеется.

– Система навигации готова. Все параметры в норме. Дежурный режим, ждем выхода в астронавигационное окружение.

– Система безопасности готова. Все параметры в норме, статус голубой⁴³.

– Система энергопитания готова. Реактор на холостом, режим устойчивый, связь с безопасниками стабильна. Не вижу сигнала от контроля.

– У нас все нормально, – Ора’Шонар отозвалась, как обычно, вне регламента. – Контролируем потоки, все в допусках. Четвертый мотор в дежурном.

– Так точно. Двигательная готова, три из четырех на стабильном, левый заглушен. Ора, слышишь? Мы левой бочкой не в дежурном, мы ею спим, громко похрапывая дежурной продувкой.

Ага, это Мардеш. В отсутствие Дирака он теперь отвечает за моторы. На профессиональном сленге мотористов два из них «Тяга-1» и «Тяга-2», а расположенные по бокам корпуса мотогондолы Мардеш, вместо «Тяги-3» и «Тяги-4» называет «бочками» – соответственно левой и правой.

Но почему же капитан не дал место моториста Нико? Нет никаких сомнений в квалификации землянина. Уж с мониторингом двигательной установки он бы справился!

– Да, точно, – поправилась контролер. – Прошу прощения, приняла околонулевые показатели за заглушку. Мардеш, вы что, поставили прецезионные энергометры, что ли? Раньше в такие допуска и бош’тет бы не пролез.

– Контроль, отставить бла-бла, – голос Датто’Мессы сверкнул грозным бордовым. – Мардеш, мы что, поставили новые энергометры?

– Так точно, капитан.

– Хорошо, продолжаем проверку.

– Связь готова, – это Борес’Тенрес. – Пространство чисто, стыковочный на сигнальном. Доки рапортуют о готовности, антирентген фиксирую, помехи от двигателей в пределах нормы компенсации, мы на сопровождении вышки Хруничева.

– Спроси у них, как мы жарим, – попросил Мардеш.

– Говорят, на семьдесят восемь процентов от прошлых показателей⁴⁴.

– Нормально, – отозвался главный инженер. – Плюс три процента пережарки – я ожидал худшего, на трех движках-то. Потери на дисбаланс никто не отменял.

Полани знала, что «жарим» на жаргоне двигателистов – излучаем жесткий рентген. Это вообще родовое проклятье всех термоядерных моторов – в процессе реакции они излучают гамма-частицы. Сам корабль надежно экранирован, но для обитателей причальных доков «звездопых» даже на холостом ходу – не самый лучший гость. А уж что начнется, когда «Салим» подаст малую тягу… Говорят, док даже проседает на орбите, столько энергии приходится тратить на экранирующее излучение – аж проседает тяга орбитального корректора.

– Вышка дает добро на дисконнект, – сообщил Борес. – Жду подтверждение на сброс кишки.

«Кишка» – это кабель связи, питания и синхронизации систем. Каждый корабль, причаленный к докам, запитывается от внешнего источника, чтобы иметь возможность заглушить реактор и не создавать опасность, пусть даже и гипотетическую, случайного выхода энергосистемы в разнос. Известно, что нагруженный реактор совершенно стабилен, а вот в зоне околонулевых нагрузок может начать неконтролируемо скакать по выходным данным, вплоть до выхода в разнос. Подробное описание данного феномена дает теория управления, и Полани как-то раз попыталась разобраться в этих клятых дифференциальных уравнениях, но не преуспела. Ей куда проще работать с готовыми, дискретизированными алгоритмами в цифровой форме, чем с изначальными формулами.

– Кишку долой, – приказал капитан.

– Отстрел кабеля, – продублировал его Мардеш. – По выходу на автономку провериться еще раз. Докладывать, только если есть изменения.

Молчание. Значит, потеря питающего контура никак не сказалась, да и не должна сказаться на системах корабля. Но проверка нужна в любом случае.

– Дисконнект нормально, – снова Борес. – Перехожу в радиооптический контакт. Так, перешел. Связь устойчива. Вышка запрашивает команду на отвод причальных ферм.

Секундная пауза.

– Фермы отвести, – это Датто.

Только капитан вправе отдавать эту команду, де факто передающую корабль в полное ведение экипажа. Теперь, что бы не случилось, за все будет отвечать именно экипаж, и конкретно – капитан.

Грузовик легонько тряхнуло. Еще ни разу на памяти Полани отвод ферм не проходил гладко, да это и невозможно в орбитальных условиях, где сила тяготения планеты все-таки действует, причем неслабо.

– Продолжить проверку систем, – скомандовал Мардеш, одновременно являясь и главой инженерных служб, и главным по двигателям. – Аналитик, сводка тридцать секунд, режим общий.

– Есть сводка тридцать, – с волнением в голосе отозвалась Полани и тут же выставила регулярность отчетов на полминуты.

Терминал главного системщика – это нечто! Реагирует не только на манипуляции руками, но даже на движения зрачков! Вот так – стоит Полани только шевельнуть глазом, как нужный интерфейс тут же «выплывает» наверх, и точно так же сворачивается в фон, едва внимание оператора от него отвлекается. Если смотреть сразу на три интерфейса – они послушно всплывают все трое, и занимают позицию на экране, с которой оператору легче всего работать. Страшно подумать, сколько процессорных ресурсов корабля идет только на одну поддержку рабочего места Полани.

– Общий режим, мониторинг в стандартном пакете. Черный на четвертой бочке, остальное голубое, – лихо отрапортовала девушка.

– Поли, не пытайся казаться взрослее, чем ты есть, – подал голос Мардеш. – Оставь сленг за старыми дядьками.

Полани ударило в жар.

Называется, уймись, курсант. Мала еще.

Ну и правильно.

– Больше не повторится, шеф, – произнесла девушка. – Повтор сводки: мониторинг стандартный, черный на «Тяге-4», остальные голубые.

– Итак, все готовы? – Датто. – На руле, малый ход.

– Есть малый ход, – отозвался рулевой. – Автомат разнотяга активен, компенсация в пределах пяти процентов.

Ну да, конечно. Если подать равномерную мощность на все три активных движка, корабль начнет закручивать из-за несоразмерности тяги по левому и правому борту. Для этих целей существует автомат разности тяги – на сленге «разнотяг». Он автоматически подстраивает тяговое усилие на каждом из двигателей, чтобы корабль оставался стабилен.

Еще есть антийок для гашения курсовых колебаний, тангаж-корректор для компенсации неравномерности пошпангоутной деинерциации, автодоводчик плазменных дюзоронов для выравнивания вторичной тяги по периметру сопел и еще два десятка самых разных автоматов. Все они решают одну и ту же: облегчают управление кораблем, отлавливая и ликвидируя случайные колебания тяги. Пара миллионов тонн силовой нагрузки – это не шутка. Даже для столь массивного корабля, как «Салим».

Вообще говоря, на маневровых режимах обычный корабль замечательно управляется группой соответствующих двигателей – маневровиков, ну или «толчков» на профессиональном сленге. Но «Салим» – необычный корабль, прежде всего, из-за своей древности.

Когда-то на нем были установлены примитивные газодинамические маневровики, но они жрали столько дорогостоящего азота (чистый гелий, неважно какой изотоп, слишком легок и неудобен для формирования реактивной тяги), что при первой же модернизации от них отказались вовсе. А маневровые возможности корабля возложили на силовой привод вокруг нулевого ядра.

Система проста, как все гениальное – шар из нулевого элемента взяли установили на шарнирном подвесе. Когда кораблю требуется маневр, подается энергия на ядро, которое замыкает свое же поле на самом себе и мгновенно добавляет в собственной массе несколько миллиардов тонн. А мощнейшие сервоприводы просто поворачивают остальной корабль вокруг центрального, ставшего сверхинерционным ядра.

Правда, если управление ядром потеряно, то и возможности маневрирования снижаются катастрофически. Но обычно потеря управления нуль-ядром – это уже ЧП, и ни о каких маневрах речи в таком случае не идет. На самый крайний случай у «Салима» есть реверс-канал для выхлопа гелием-4, а также несколько маломощных ионных решеток на носу – для медленных, аккуратных маневров этого хватает.

К слову, система околоядерного маневрирования – уникальная человеческая разработка, и «Салим» волею случая стал первым кораблем, оснащенным подобной технологией. Ее так и называют, даже официально – «Сом»⁴⁵. Говорят, сома начали использовать и в новейших сферо-корветах экспедиционного корпуса Ордена, но это лишь слухи.

– Поехали, – сказал капитан. – На дистанции в двадцать разрешаю включить четвертый двигатель. Мардеш, рули.

– Есть четвертая бочка на двадцати, – отозвался Мардеш. – Текущая ноль-пять. Ноль семь. Один. На руле, дайте тягу два.

– Есть два процента. Разнотяг шесть, общий вектор стабилен.

Полани почувствовала, как ее придавливает к спинке кресла. Пока «Салим» не включил деинерциальную систему, каждые два-три процента тяги означают примерно один дополнительный метр на секунду в квадрате⁴⁶.

– Дистанция два. Два и пять. Три.

– Связь, что там у людей на вышке?

– Говорят, мы хорошо идем, выхлоп их почти не задевает. Спорят, сколько гелия мы выбросим, когда включим полную тягу. Уже сейчас у них спектроанализаторы захлебываются.

– Спроси, что по гамме.

– Говорят, нормально, пошло на спад. Километрах в семистах сможем дунуть уже на полную. К тому моменту они выскользнут из прямой ветки диаграммы направленности.

– Мардеш, подключай четвертый.

– Не рано, капитан?

– Включай. Хочу посмотреть, как вся эта квантовая штуковина будет работать в волновой помойке на орбите. Когда отойдем далеко – будет слишком чисто.

Полани вонзилась взором в свой терминал – экран взорвался каскадом окон, нужных и не очень. По неопытности девушка еще не очень хорошо контролировала графы, и от волнения путалась в последовательности диагностики.

Неожиданно чья-то незримая сила одним движением убрала с экрана все ненужные окна, а приватный канал (зажегся граф выделенной линии связи) произнес голосом Кори’Дариш:

– Не дергайся, Поли. Вдохни поглубже, подними в памяти лист проверки, и иди пункт за пунктом. Тебя никто не гонит.

– Ты следишь, Кори?

– Конечно. Мне протянули канал в медлаб. Если что, я тебя подстрахую, не волнуйся. Только капитану не проговорись. Он настаивал, чтобы я с тобой никак не контактировала.

– Как ты?

– Я нормально. Отказал привод мембраны маски, а система очистки не заметила и пробила ее к бош’тету. Я и надышалась… Обошлось небольшим воспалением слизистой носа. Сейчас уже все сбили, но глаза по-прежнему слезятся, и я на больничном. Кстати, поздравляю с повышением, девочка.

– Спасибо, Кори…, – Полани вздохнула. – Я наведаю тебя сегодня, ладно?

– Зачем? – удивилась аналитик. – Но хорошо, заходи. Гостям я всегда рада. Кстати, у тебя очередная полуминутка, не пропусти.

Полани мысленно хлопнула себя по лбу. И в самом деле.

– Общий режим, мониторинг в стандартном пакете. Все тяги голубые. Все системы голубые. Желтит медицина у груза. И, да, еще фиксирую перегрев предварительного контура на четвертом.

«Желтит медицина у груза» – собственное изобретение Полани. Девушка не выдержала и, вжав голову в плечи, бросила «взрослую», насыщенную коротким и емким сленгом формулировку – на замену «у экипажа, не осуществляющего управление кораблем, увеличилась степень тревожности по медицинским датчикам».

Судя по секундной паузе и молчанию главного инженера, слэнг прокатил. Можно сказать, Полани сдала первый экзамен системщика – замечать все и докладывать об этом быстро.

– Принято, – подал голос Мардеш, и в голосе этом девушка легко различила легкую настороженность. – Кто-нибудь из техников, а ну дроны наголо, и рванули на второй контрольный пост. Разобрать сенсорную сеть на атомы, но чтобы через две минуты было подтверждение перегрева или поломки сети термодатчиков.

Неслышимые Полани техники юркнули со своих мест и переместились в рабочую зону второго контрольного поста – там тоже есть специальные места для персонала. На системном мониторе это отразилось перераспределением массы корабля в пределах десятитысячных долей процента. Это хорошо. В смысле, хорошо то, что система отреагировала – помнится, у Полани была масса проблем с калибровкой гравиметрических ячеек. Невероятно точное, но очень, очень капризное оборудование. Еще бы: «сделано на Тессии».

Бош’тет с этими голубокожими перфекционистками.

– Понял, – Мардеш ответил по своему каналу, поэтому было неслышно, кому именно. – Так, ребята, у нас полетели тепловые датчики. Я вырубаю четвертую бочку.

– Ну, блин, – простонал кто-то из навигационной службы, разочарованный в срыве испытания. Полани не успела заметить, кто именно так переживал за проект Нико.

– Отставить, – резанул капитан. То ли нытику, то ли инженеру. А скорее, обоим сразу. – Мардеш, а мы можем без теплоконтроля в предварительном?

– Никак нет, капитан. Я не гарантирую безопасной инициации рабочего тела.

– Но мы же уже запустили двигатель.

– Да, но сейчас мы просто перегоняем чистый гелий-3. Тупо греем и выбрасываем чисто на термодинамическом цикле. Когда пойдет вторая фаза топлива, может резко скакнуть температура, а мы не зафиксируем. И тогда кранты всему рабочему тракту.

– Нико, что думаешь? – обратился капитан к землянину.

Ага, значит, Нико тоже в системе! Просто сидит без оперативного доступа, но наверняка, сжав кулаки, следит за перипетиями первого полета.

– Шанс перегреться есть, – произнес знакомый голос, и у Полани что-то приятно екнуло в груди. – Но по всем моим моделям он меньше одной десятимиллионной. Мы же теперь не гоним дейтерий на автоподаче. Системы контроля в любом случае не допустят перерасхода и ранней вспышки, до магнетронного блока.

– Одна десятимиллионная, – задумчиво произнес капитан. – Мардеш?

– Одна десятимиллионная не равна нулю, – сухо ответил главный инженер.

– Но около него, – возразил Нико.

– Я свое слово сказал, – отрезал инженер.

– Я услышал, – Датто. – Аналитик, термодатчики не отслеживать. Найди что-нибудь резервное. Будем опаздывать, конечно, но совсем игнорить не надо.

– Есть, капитан, – Полани сбросила приоритет с нужного блока контроля, и тревожный красный сменился на нейтральный черный. – Активирую непрямое измерение.

Практически любой параметр можно мерить как прямо, с помощью непосредственного измерения, так и косвенно. В случае с температурными сенсорами Полани переключила измерение собственно температуры на контроль за лучистой энергией, пробивающей стенки предпускового блока. Получается куда менее точно и оперативно, но все равно получается.

– Предварительный контур голубой, – с радостью сообщила Полани. – Повторяю, предварительный…

– Я слышу, – прервал ее Мардеш. – Капитан, прошу зафиксировать в протоколе, что главный инженер против продолжения полета на четвертом двигателе.

– Принято, Мардеш, – сухо отозвался Датто. – На руле, что с тягой на вашем пульте?

– Идем на двух процентах. Разнотяг упал до трех – стабилизируемся. Йок молчит. Тангаж молчит. Аналитик, прошу проверку.

– Все корректоры голубые, – отозвалась Полани.

– Связь, дистанция от доков? – это Датто.

– Вышли на сто, капитан.

– На руле, тяга тридцать процентов.

Секундная задержка.

– Прошу уточнить, кэп, – это рулевой. – Три процента?

– Тридцать процентов, Гардо. Продуй эту бош’тет тележку как следует. Что толку от движков, если их не пришпоривать?

– Есть, капитан. Всему экипажу приготовиться к динамическим маневрам.

– СБ принимает и транслирует аларм, – отозвались безопасники. – Системы деинерционного гашения готовы к работе.

– Отставить гравикомпенсацию, – произнес Датто’Месса. – СБ, добавить в аларм готовность к пульсирующему ускорению до уровня три «же».

Три секунды потрясенного молчания.

– Капитан, вы что, планируете стопроцентную тягу? – в голосе Мардеша впервые послышалось сомнение в психическом здоровье начальника. – На движке только из ремонта? Да еще такого сложного?

– Мардеш, я же сказал – я тебя слышу, – ответил Датто. – А ты меня?

– Четко и ясно, кэп.

– Тогда не понимаю твоих вопросов.

– Больше не повторится, кэп. Отбой вопроса, кэп.

– На руле, тяга тридцать по готовности. Работают четыре двигателя. Повторяю, все четыре мотора на тридцать процентов.

– Есть, капитан.

Сердце Полани застучало часто-часто. Впрочем, не только у нее – судя по показаниям мединтерфейса, заволновались все до единого члены экипажа. Даже те, кто ни духом в переговорах высших офицеров корабля. Есть от чего начаться сердцебиению – на памяти Полани «Салим» впервые выходил на предупреждение о динамических маневрах со столь значимыми перегрузками. Три «же» – это не шутки. Это почти что тот предел, где у хрупких кварианцев начинается потеря концентрации. Люди в таких случаях выдерживают до четырех-пяти – это из тех, кто специально готовится к подобному. Но экипаж «Салима» – это не профессиональные космолетчики, натренированные в гравитационных симуляторах. Три единицы ускорения вполне способны повлечь весьма неприятные ощущения примерно у половины экипажа. Включая саму Полани.

– Тяга тридцать, – объявил рулевой, и на Полани навалилась тяжесть. Пока всего один «же», но уже неприятно. Руки потяжелели, и девушка полностью отказалась от манипулятивного контроля. Теперь она следила за графами только взглядом. Датчики сердцебиения просели – сердца экипажа, встретив сопротивление потяжелевшей крови в сосудах, поднапряглись. Но уже через пару секунд пульс выровнялся и среднее значение по кораблю прыгнуло до ста тридцати семи. При том, что стандарт для здорового, умеренно активного кварианца – девяносто девять. Почти на десять процентов выше, чем у людей, но у людей и сердце здоровее, и объем кровеносной системы больше.

– Фиксирую желтый уровень стресса, – произнесла Полани. – Особенно у техников и вневахтенных. Капитан, люди волнуются.

– Пусть волнуются, – отозвался Датто. – Не волнуются только те, кому все равно. Я рад, что экипажу не все равно.

– Расход рабочего тела в норме, – Мардеш. – Четвертая бочка отстает на шестнадцать процентов. Повторяю, четвертый двигатель – минус шестнадцать процентов по общему расходу.

– Разблюдовку по фазам, пожалуйста, – попросил Нико.

– Оба компонента по шестнадцать, – непроизвольно вклинилась Полани. – Извините, я влезла…

– Подтверждаю, – сказал инженер. – Капитан, простая аппроксимация по нагрузочному графику дает нам результат…

– Мардеш, ты летать на Флот пришел, или аппроксимировать? – прервал его капитан. – Связь, что Хруничев? Что с масс-обстановкой? Как выхлоп?

– Вышка говорит, все чисто. Наблюдают признаки сдвижения спектральных линий выхлопа в длинноволновую зону. Быстрее, чем обычно, капитан. Мы действительно идем эффективнее, чем раньше!

– Поли, что по твоим косвенным?

– Все зеленое, капитан. С тенденцией к возврату на голубое. На первичном входе температура падает по мере роста расхода рабочего тела. Мы охлаждаем сами себя. Причем четвертая… четвертый двигатель охлаждается интенсивнее.

– Понял. На руле, тяга шестьдесят.

– Есть, капитан.

На этот раз никаких возражений. Команда поверила в свой корабль и своего капитана.

Вообще-то, это и есть настоящая капитанская власть. Сделать так, чтобы весь коллектив, все до последнего санитарного работника, поверили в непогрешимость капитанских решений. Какими бы рискованными они не казались по-первости.

Параграф номер один: капитан всегда прав.

Параграф номер два: если капитан не прав – смотри параграф номер один.

Еще одна «же» придавила Полани к спинке кресла. Сработала автоматика негравитационной динамической компенсации – в машгор Полани пошло давление от центральной пневмосистемы. Костюм сдавил конечности и вытолкнул кровь обратно к головному мозгу. Сейчас система работает в статическом режиме, просто не давая крови отлить к другим, менее важным, чем голова, участкам тела. Но если перегрузка усилится, противоперегрузочный контур сменит алгоритм, давление в рукавах и штанинах машгора начнет пульсировать в такт ее сердцебиению. Машгор превратится в один большой вспомогательный кровяной насос, который волнообразно будет проталкивать кровь по сосудам, помогая сердцу справляться с перегрузкой.

В глазах чуть-чуть прояснилось – и Полани взглянула на графы. Все системы балансировали на грани между голубым и зеленым. Кроме показателей расхода топлива – здесь «четвертая бочка» однозначно лидировала. На половинной тяге экономия составила уже почти двадцать пять процентов.

– Капитан, «Тяга-4» на четверть экономичнее.

– Подтверждаю, – это главный инженер.

– Капитан, аларм из вышки! – почти крикнул связист. – Неучтенная масса на траектории! Не классифицируема! Размеры не сообщают!

– ДИСТАНЦИЯ! – рявкнул Датто.

– Сорок секунд⁴⁷!

– На руле, тяга ноль, активировать сома!

Полани чуть было не поперхнулась – перегрузка свалилась так внезапно, что руки сами собой дернулись вперед. Хорошо еще, манипулятивный ввод отключен, а то бы сейчас был ей целый веер ненужной информации.

– Сом в готовности – сообщил рулевой. Ему вторила россыпь голубых графов на мониторе Полани. Но девушка не успела отрапортовать…

– Сервоприводы готовы! – это энергетики.

– «Тарелочка» сто восемьдесят⁴⁸! И сразу тяга сто! – капитан.

– Есть! – рулевой.

Полани не успела вздохнуть, как ее легонько закружило.

Девушке, сидящей рядом с центром масс корабля, пришлось вполне сносно. Чего, по-видимому, нельзя сказать об обитателях мостика в самом носу немаленького грузовика. Лишенные гравитационной компенсации, они заполучили такую центробежную перегрузку, что несколько секунд из центрального поста раздавалось только кряхтение. Полина краем глаза подняла с монитора угловую скорость и прикинула перегрузку – получалось около четырех же, причем в самом противном направлении «верх спины – низ живота».

– Тяга! – прохрипел рулевой, и тут же на Полани обрушилась гравитационная лавина. Компенсатор забухал в темпе ее пульса, но девушка даже не смогла подсмотреть, как сильно бьется ее сердечко. Зрение словно затуманилось, Полани лишь смутно угадывала очертания пульта, и ничего более. Сосредоточившись, лишь отметила громадную красную цифру 4,2. Выведенные на полный режим движки выдали на четверть больше тяги, чем расчетный показатель. Завыла система потери курсовой устойчивости – разнотяг капитулировал перед стопроцентной дурью четырех термоядерных двигателей. Наверняка снова проснулся «Сом», по командам антийока пытаясь провернуть внутри корабля миллиарднотонное ядро, но вместо этого поворачивая сам корабль – что, собственно, и требовалось. Ну а что творилось позади… То есть нет, пока еще впереди корабля – сложно даже представить. Выхлоп гелием-4 и рентгеновский фон, должно быть, больше, чем при взрыве небольшой сверхновой.

Ну, это фигурально выражаясь, конечно.

– Время двадцать девять секунд, падает с замедлением!

Удивительно, как связист еще сохраняет способность членораздельно говорить!

– Мы сейчас сожжем к бош’тету это тело, – прохрипел Мардеш. – Капитан, а если это корабль?

– Руль, кувырок десять, дифферент на нос!

– Есть!

К четырехкратной перегрузке снова добавилось вращение корабля – и тут же исчезло. Теперь многотысячетонная махина «Салима» неслась, задрав корму, и под воздействием миллионов тонн тяги уходила все ниже и ниже, подныривая под препятствие, каким бы объемным оно не было.

В конце концов, какого еще сами знаете кого вышка прозевала столь близкое тело!?

– Время шестнадцать секунд. Стабилизируется.

– Руль – тяга тридцать. Глаза?

– Не вижу! – в голосе радар-специалиста, казалось, прорезались панические нотки. – Капитан, не вижу я его, хоть режьте!

– Что вышка?

– Говорит, мы поднырнули, – отозвался потрясающе устойчивый к перегрузкам связист. – Уходим на девять градусов под засветку.

– Чем они его видят?

– Гравиком⁴⁹.

– Ну я же говорю, не вижу! – радарщик облегченно выдохнул. И не только потому, что перегрузка вернулась к щадящим одному «же». Просто теперь стало ясно, почему вышка углядела то, что первым должен был углядеть впередсмотрящий космического корабля. Ну нет на «Салиме» гравиметра, только масс-детектор, который может и не срабатывать на сверхмалые объекты, не страшные кинетическим щитам обшивки.

Вот только вопрос, почему «тело» не обозначилось на классических радарах, все равно на повестке дня.

– Останавливаемся, – рулевой.

– Ниже засветки на восемьсот, – связист. – Вышка в шоке от нашего маневра «жопой вперед». Говорят, такого кино в исполнении грузовика с момента постройки дока не видели.

– Руль, тягу на пять, – это капитан. – Тормозим ребята. Просто тормозим. Потихоньку.

– %&*##...

– Мардеш, у нас девушка в сети, – укоризненно произнесла Ора’Шонар. – Я-то старая клюшка, и не такое слышала. Но побереги нежную девичью психику.

– Извини, Полани, – выдохнул главный инженер. – Вырвалось.

– Мардеш, ты только что спас меня от репутационного провала, – внезапно сказал Датто.

– В смысле, кэп?

– В смысле, что ты выпалил в сеть это бранное слово на полсекунды раньше, чем это сделал бы твой капитан.

Канал связи загрохотал дружным хохотом двенадцати кварианских глоток.

 

– Кто-нибудь понимает, какого…, – капитан прокашлялся, – Какого мы ничего не видим? Что на радаре?

– Все то же, – невесело отозвался радар-специалист, глаза и уши корабля. – Ни-че-го.

***

– Связь?

– Хруничев сообщает, что объект светится на шкале гравиметрических аномалий. Занял позицию больше пятидесяти, но меньше двух тысяч тонн.

– Потрясающая точность, – проворчал Мардеш.

– Шкала-то логарифмическая, – напомнил связист.

– Да знаю, знаю, – ответил инженер. – Капитан, есть мысль подсветить это чудо. Может, экранирование какое?

– Чем светить?

– Да хотя бы пустить к ним дрона, – предложил Мардеш. – У нас на обшивке дюжина ремонтников без дела сидят. Пусть сгоняют, подсветят.

– Давай, – согласился Датто’Месса.

Инженер что-то скомандовал своим ребятам, и спустя десять секунд на графе Полани разом вспыхнули четыре голубые точки – ремонтные дроны. Не из тех невесомых неженок, собираемых конструктором по логическим схемам, а полноценные «мясные» дроны, с собственным набором инструментов, своим собственным ВИ и даже кое-каким бронированием. Зачастую ремонтникам приходится работать в самых разных условиях, вплоть до обстрела метеорами. Поэтому обшивочные дроны крепки, как панцирь бош’тета, и даже способны вместить в себя одного живого оператора, превратив того в четырехрукого универсального работника.

Впрочем, на этот раз дроны пошли пустыми.

«Салим» висел в пустоте в двухстах километрах от неизвестного тела. Относительная скорость ноль, хотя от планеты грузовик удалялся на весьма приличной скорости. По всей видимости, «тело» изначально шустро шпарило мимо Венеры.

Машины отделились от корабля, и Полани переключила обзор на два из четырех дронов. На экранах по-прежнему царила полная пустота, и лишь синхронизированная с Хруничевым система навигации показывала, что дроны стремительно приближаются к неизвестному гостю. Вообще, обшивочные боты не предназначены для полетов в открытом космосе, но кварианцы дотянулись и до этой части «Салима», снабдив ее мощным, но экономичным двигателем на базе микроядра эффекта массы. При необходимости ремонтный дрон способен сгенерировать даже средней крепкости кинетический щит.

– По-прежнему ничего, – констатировал связист.

– Да.

– Скажите дронам разделиться, – послышался голос Нико. Землянин, безусловно, тоже смотрел «глазами» ремонтников. – Пусть один продолжает сближение, а остальные триангулируются с вершинами километрах в пятидесяти и засветят тело с разных сторон.

– Сделано, – отозвался Мардеш. Управлял роботами, конечно, не он – он просто получил подтверждение от не слышимых остальному экипажу операторов.

Полани повезло – один из выбранных ею дронов оказался «центровым». Девушка краем глаза заметила, как расходятся идеально выверенной трехлучевой звездочкой следы от остальных ремонтников. На трех из четырех тут же зажглись голубые графы активированных излучателей – во всем доступном диапазоне, включая эмулятор реликтового излучения.

– Есть! – засмеялся радар-специалист. – Молодец, землянин! Идея три балла⁵⁰, я его вижу!

– Подтверждаю, – в один голос произнесли Мардеш и связист.

– Да, я тоже, – это капитан.

Полани тоже видела. «Глазами» того дрона, что двигался прямолинейно, девушка увидела, как из ничего в космической пустоте формируется облик изящного, с гладкими голубыми бортами кораблика. Даже не корабля, а маленького, едва в пару десятков метров длиной челнока. Оптический умножитель дрона дал еще больший наезд, заодно поддал гари и сам ремонтник – и Полани непроизвольно сжала кулаки.

Изящная, хищная, красивая, мерзкая, стремительная, ужасная и великолепная пластика темно-голубых бортов. Только один ответ на поставленный вопрос.

Азарийский военный корабль.

Маленький, но… памятуя успехи голубокожей расы в создании космических орудий убийства, этот малыш наверняка может дюжину раз раздолбить «Салим» в молекулярную пыль.

– Нормально-радиодеформирующая броневая обшивка «Силарис-Ультра», – констатировал капитан, первый вспомнивший рекламные проспекты азарийского военного флота. – Абсолютная защита от радиообнаружения на дистанции больше километра.

– Я отправляю сигнал бедствия, – произнес связист. – Флот не успеет, но может, люди отзовутся.

– Не надо, – возразил Датто. – Судя по показаниям отраженного сигнала с подсвечивающих дронов, корабль абсолютно мертв. Температура, правда, высокая, но ни малейших признаков обитаемости.

– Капитан…

В голосе старшего инженера сквозил плохо скрываемый страх.

– Да, Мардеш?

– Капитан, – инженер прокашлялся. – Голову даю на отсечение, что это разведкатер с одного из азарийских дредноутов.

– Я в курсе, – спокойно ответил Датто’Месса. – Я даже знаю, с какого именно.

Десять секунд молчания.

Все уже знали ответ, но боялись его озвучить.

Как так у людей? Помяни бош’тета, он и появится?

– Дамы и господа, – торжественно, чуть ли не декларативно произнес капитан корабля. – Поприветствуйте кусочек легендарного «Пути предназначения-2» – легендарного убийцы кварианского народа.

Глава 6. Последняя услуга

Вайлет блад без сожаления покидает Марс, оказывает услугу бывшему коллеге, пребывает на Пояс, знакомится с кремовым и удивляется голубому.

Вайлет Блад прощалась с Марсом совершенно спокойно – можно даже сказать, нейтрально. За все тридцать с лишним лет службы особо положительных впечатлений Красная планета женщине не принесла. Но и не разочаровала – тоже нужно признать. За упомянутый срок Вайлет прошла путь от рядового уличного полицейского до старшего офицера-дознавателя. Хорошая карьера, ничего не скажешь. Но, во-первых, далеко не сногсшибательная, а во-вторых, Блад не ощущала себя нужной на своем месте.

Странное ощущение. Пожалуй, впервые за много-много лет. Именно поэтому Вайлет смотрела на красно-оранжевый пейзаж отрешенным взглядом.

Ни любви, ни ненависти. Ничего. Марс холодно-нейтрален – он ей ничего не принес. Женщина была в этом уверена, несмотря на увещевания подозрительно всезнающего коллеги. Ну хорошо, даже если он и прав, и пару лет назад одной синекожей засранке удалось щипнуть Вайлет за далеко-далеко запрятанную струнку души, то это вовсе не значит, что нужно кланяться Красной планете за предоставленную возможность оттаять раз в тридцать лет.

Еще раз, для всех сомневающихся – Марс тут ни при чем. Красная планета как была, так и остается выгребной ямой Ассамблеи. Что самое смешное, сей статус устраивает решительно всех – от разнорабочих, полулегально облепивших своими колониальными ячейками гермостены города, до хозяев марсианской жизни, обитающих в гравитированных небоскребах центральной части города – за прочными стеклами, мощными кинетическими барьерами, в собственном микроклимате, на невероятной для Марсити высоте в двести-триста метров, далеко за пределами воздушного купола.

И толпы презренного рабочего народа, и королевы с трутнями – все довольны жизнью на Красной планете.

Но Вайлет Блад покидает Марс. Из-за того, что он ей надоел. Он понятен на все двести, прогнозируем и потому скучен. Год за годом, декада за декадой, ничего в этом умеренно тихом болотце не меняется: люди дерутся, жрут, убивают, пьют, ржут, срут, веселятся, трахаются, растят новую живую поросль или дохнут в одиночестве.

Ее служение здесь окончено: получена последняя зарплата, сдано служебное оружие (едва ли одна десятая от того, чем Блад располагает неофициально), все знакомые сказали свое прощальное «прости» в той или иной степени искренности…

Пора сказать «прощай» и Марсу.

– Проваливай, тускло-оранжевая помойка, – произнесла Вайлет и откинулась в пилотском кресле.

Вот уже четыре часа ее служебный кораблик, видавший виды «Антарес» – досветовой шлюп лунной постройки, – висел на орбите Марса в ожидании сопутствующего груза. Спроси кто-либо Вайлет, она бы послала грузоотправителя куда подальше и стартовала бы к Земле без промедления. Однако единственным независимым персонажем этой драмы был, разве что, космический корабль. Его же хозяйка себе не принадлежала – причем по собственной воле.

Вайлет нажала пару кнопок на пульте связи.

– Фобос, это Антарес-Б, путевой двенадцать сто двадцать пять. Долго мне еще здесь болтаться?

Полуминутная пауза, в течение которой Вайлет успела мысленно пожелать диспетчеру орбитального рейда маленький персональный ад, если он не соизволит отпустить наконец ее восвояси. В связи с переходом на работу в Комиссию, у Вайлет начинался первый большой отпуск за три десятка лет. Женщина совершенно не собиралась коротать его на орбите Красной планеты. Тем более, что заработанное уже переведено на несколько земных счетов, и в ближайшее время Вайлет собиралась потратить внушительную сумму с максимальным удовольствием.

– Антарес, это Фобос-главный, – отозвались на другом конце радиоканала. – Извините за задержку. Мы получали для вас сообщение.

– Сообщение? – удивилась Вайлет. – Какое к чертям сообщение? Я жду груз, который мне подсунул муниципалитет.

– Фрахт на ваш корабль отменен, – сказал диспетчер. – Вместо этого нам положено передать вам сообщение.

Вайлет приглушила микрофон и выругалась.

Нет, ну это форменное безумие – четыре часа торчать на орбите в ожидании срочного груза на Землю, а в итоге получить вместо него какое-то там сообщение.

– Пересылайте это ваше сообщение, Фобос, – сказала женщина.

– Откройте входной канал, я заливаю.

Вайлет кликнула парой клавиш, и зеленый индикатор приема подтвердил получение данных. Судя по тому, что передача шла больше десяти секунд, сообщение в адрес Вайлет рисковало затянуться на полчаса.

Еще минус полчаса от ее законного отпуска.

Пискнул бипер, подтвердив цельность полученных данных. Вайлет активировала воспроизведение, но компьютер решил иначе – и запустил сначала процедуру дешифровки. Комиссар по этике глянула на прогноз по времени и снова нехорошо выругалась. Неизвестный отправитель зашифровал послание – причем старым, конкретно подзабытым самой Вайлет шифром, еще времен ее службы в пехоте. О, это был хороший военный код, фиг взломаешь. И у Вайлет имелся ключ для этого замка. Но было одно но: данный код создали еще до появления фрактальных шифров, и с учетом сложности дешифровки даже весьма мощному (по сравнению с военными временами) компьютеру «Антареса» понадобится не менее двенадцати минут на обработку сообщения.

– Однако, – произнесла женщина и отправилась на камбуз.

Когда Вайлет вернулась за пульт с кружкой суррогатного кофе, машина уже заканчивала возиться. Прогресс-индикатор дополз своей ленточкой до конца, и ВИ запустил воспроизведение.

Вайлет повернулась к проектору. Кубик засветился и показал виртуального собеседника. Собеседника в кавычках, конечно – сообщение хоть и носило признаки интерактивности, но все-таки было записано и передано. Реально с Вайлет никто не общался.

– Здравствуйте, офицер Блад, – произнес собеседник негромким, но уверенным голосом.

Вайлет чуть не уронила кружку с кофе.

– Доминик? – выдохнула женщина. – Что вам от меня надо?

– Да это я, – виртуальный собеседник кивнул, услышав «свое имя». – Вайлет, у меня очень мало времени, поэтому постарайтесь не перебивать.

Полковник Доминик Дэрроу. Или Ди-ди, как звали его за глаза в департаменте. Ровесник Вайлет, но выглядит намного старше – на вид мужчине уже можно дать все девяносто, а то и сто. В свое время был коллегой Вайлет, когда она еще работала в уличном патруле. Поговаривали, Дэрроу не совсем тот, кем кажется. Занимая должность начальника собственной безопасности полицейского управления Марсити, он куда больше интересовался взаимоотношениями марсиан с немногочисленными инопланетянами, проживающими на Марсе, чем коррупционным надзором над полицейскими офицерами. Кроме того, полковник Дэрроу был одним из немногих сотрудников муниципалитета Красной планеты, кто имел близкую родню на Земле. Насколько помнила Вайлет, у него на прародине человечества остались жена, двое дочек, несколько внуков и чертова прорва правнуков. Крайне нетипичная картина для офицера полиции, если честно.

Вайлет отставила чашку в сторону.

– Я слушаю, Дэрроу, – сказала она.

– Вайлет, – начал полковник. – Ты всегда была занозой в заднице начальства, и мне это нравилось.

Комиссар с трудом подавила смешок.

– Меньше всего мне нравятся послушные куколки, – продолжил Дэрроу, – но ты это уже знаешь. Я ожидал, что рано или поздно ты махнешь нам хвостиком, но, признаться, твой уход в Комиссию – неожиданность даже для меня. Впрочем, это все лирика.

Мужчина вздохнул.

– Вайлет, я и раньше не мог тебе приказывать, что уж сейчас. Но ситуация настолько нехорошая, что мне просто не к кому обратиться. Если ты откажешься, я пойму. Итак, да или нет?

– Да, – без раздумий сказала Вайлет.

Ей импонировал полковник – один из немногих толковых мужиков в департаменте. Вне зависимости от того, чем он занимался на самом деле под прикрытием должности.

И потом, помнится, пару десятков лет назад Вайлет было приятно общаться с этим человеком. Иногда – довольно близко. И, главное, совершенно спокойно – не беспокоясь о последствиях. У Дэрроу на земле жена и семья, и он тоже понимал, что приятные часы и минуты в обществе приятной женщины (пусть и на полголовы его выше) – это лишь приятные часы и минуты. Ничего больше.

– Хорошо, – Дэрроу кивнул. – Вайлет, теперь я могу сказать тебе официально, что моя должность в муниципалитете – фикция. Это плод договоренности между Землей и Автономией. Обмен наблюдателями, если хочешь. Я и еще несколько человек занимаем не самые важные посты в администрации Марса. И наоборот, марсиане просиживают задницу где-то у нас. Все совершенно легально, хоть и секретно.

– Я догадывалась, – сказала женщина скорее самой себе, чем виртуальному собеседнику.

– Я стараюсь следить за деятельностью наших инопланетных гостей, – продолжил полковник. – Здесь, на Марсе. У меня хорошие отношения с Миссией азари, ну и с волусами мы тоже дружим. Их, правда, осталось немного, но колобки всегда поддерживали тех, у кого больше денег. А у Земли их все-таки побольше, чем у красных. Но вот с кварианцами на Марсе как-то все не удавалось наладить хороших отношений.

– Почему? – не выдержала и спросила Вайлет.

Картинка на мгновение прыгнула – интерактивный алгоритм услышал вопрос и перебросил трансляцию на соответствующее место записи.

– Кварианцы не простили Автономии факта признания Миссии азари. Для космического народа люди едины, что на Голубой планете, что на Красной. Они так и не поняли, что между Землей и Марсом – вооруженный до зубов политический нейтралитет. Да, мы можем сравнять Марсити с красным песком несколько раз, но на Марсе проживают почти пятьдесят миллионов человек. Наших человек. Людей. Это самая крупная из оставшихся у нас колоний, пусть наши отношения и не назовешь безоблачными.

Запись снова вернулась на место, с которого сорвалась вопросом Вайлет.

– Поэтому, – продолжил Дэрроу, – нам крайне важно заручиться поддержкой Флота здесь, на Красной планете. Мы плотно сотрудничаем с Орденом, но эта структура не особо гибка в своих убеждениях, поэтому нам приходится работать за спиной у Паладинов. Иногда это удается, но чаще нет.

Полковник вздохнул.

– Вайлет, я прошу тебя доставить на Землю одного толкового кварианца. Он недавно вернулся из Паломничества за облаком Оорта⁵¹ и нашел кое-что, чем хочет поделиться с Ассамблеей.

– Почему он не обратится напрямую к нам? На Землю?

Запись снова прыгнула.

– Мы не можем вытащить его на Землю легально – признался виртуальный Дэрроу. – Этот кварианец… Словом, он слишком известная личность. Если мы потащим его по всем правилам, Флот обязательно потребует свидания с ним. А мы не можем себе этого позволить…

– …то, чем он хочет поделиться, – продолжил полковник уже с другого места записи, – скажем так, довольно интересно. И может повлиять на расклад взаимоотношений между нами, кварианцами и азари, черт их дери. В общем, Вайлет, я и так сказал тебе больше, чем могу. Ты нам поможешь?

– Почему я? – спросила Вайлет.

– У тебя как сотрудника Комиссии по этике есть неприкосновенность к досмотровым процедурам.

– Почему не вайчаи?

Полковник Дэрроу молча смотрел на Вайлет с проекции.

Очевидно, ответа на этот вопрос запись не содержала. Впрочем, Вайлет и не особенно ожидала, что все будет вот так просто.

– Да, Ди-ди, – кивнула Комиссар. – Я согласна и готова доставить кварианца на Землю.

– Спасибо, Вайлет, – собеседник тепло улыбнулся. – Пассажир ожидает тебя на Церере. К сожалению, мы не можем доставить его ближе. Я думаю, твои навыки и, главное, репутация позволят взять кварианца под опеку.

– Вот только кто поручится за то, что мы унесем из Пояса ноги, – хмыкнула Вайлет.

Признаться, она совершенно не ожидала ответа на этот риторический вопрос, однако запись с монологом Дэрроу скакнула на какую-то определенную точку, и полковник произнес:

– Я знаю, что тебе дали какой-то совершенно замшелый корабль, Вайлет. Да еще наверняка заставили потом вернуть. Я хорошо знаком с бюрократией муниципалитета, – Дэрроу усмехнулся. – Не переживай. Наш молодой кварианец не на святом духе летал к поясу Оорта. У него хороший кораблик, так что можешь смело переходить на борт. А этот милый подарок за выслугу лет хочешь продай, хочешь стукни о камень.

Запись снова дернулась.

– А теперь добро пожаловать в клуб шпионов, Вайлет, – улыбнулся полковник. – Записывай пароль-отзыв. Дичь несусветная, но кварианцы весьма консервативны. Боюсь, наш друг не будет общаться с тобой, если не услышит правильных слов.

– Диктуй.

У Вайлет, как и положено дознавателю, была великолепная память, и в записи женщина не нуждалась. А вот с чувством юмора все куда хуже, поэтому она не смогла сдержаться и, услышав пароль с отзывом, рассмеялась в голос.

– Я понимаю, что это трудно, – серьезно сказал Дэрроу, – но постарайся не заржать, когда услышишь отзыв. Мы должны уважать кварианские традиции. Даже если они настолько старомодны.

***

Чтобы понять, почему Вайлет весьма скептически оценивала шансы «унести ноги с Цереры», нужно понимать, что такое Пояс астероидов вообще и Церера в частности.

Для начала, нужно иметь представление, что такое Пояс.

Пояс – это совокупность малых тел Солнечной системы, болтающихся где-то между орбитами Марса и Юпитера. Всего этих чертовых малых тел невероятно много. Даже если откинуть откровенный мусор с поперечником менее километра, останется больше миллиона. Все они крутятся вокруг Солнца, а кроме того, испытывают гравитационное влияние Марса и, в особенности, Юпитера. Ну и друг с другом тоже взаимодействуют, из-за чего орбиты астероидов практически невозможно рассчитать точно. Астрономы многократно пытались составить актуальный и интерактивный атлас объектов Пояса, но тщетно – обязательно появляются новые вводные, рушащие расчеты на корню. Настоящий первобытный Хаос.

Хаос – вотчина криминала, так было всегда, так и сейчас. Поэтому неудивительно, что Пояс заселили откровенные отбросы цивилизации: контрабандисты, пираты, работорговцы, поставщики тяжелых наркотиков, перевозчики этих самых наркотиков и тому подобное. Любой камень диаметром хотя бы метров в триста (а число таких просто не подвергается подсчету) – готовая гавань для пиратского суденышка, вычислить которую крайне сложно.

Тем не менее, современные методы сканирования позволяют обнаружить нелегальных колонизаторов Пояса. Казалось бы, в чем проблема? Сканируй и отлавливай. А если не сдаются, то распыляй к чертям на атомы – можно прямо вместе с астероидом-пристанищем.

Но это – для каких-нибудь, прости Господи, Паладинов-кварианцев с черно-белым кодексом поведения. Ассамблея куда умнее, чем кажется на первый взгляд. Стоящие на вершине власти отчетливо сознают необходимость подобного рода клоак. И если Марсианская Автономия – это клоака упорядоченная, можно сказать, карманная и всегда под рукой (ну или под чем там на самом деле), то Пояс… Это клоака стихийная. Сюда попадают те, кому даже марсианская либеральная вольница – поперек горла. Те, кого сковывают даже не законы, а просто намеки на формализацию отношений. На Пояс прибывают те, кому не нашлось места нигде в обитаемой части Солнечной системы.

И надо сказать, их тут привечают весьма просто. Прилетел – молодец. Отдавай корабль, бери себе какой-нибудь челнок с автономностью в пару миллионов километров, и вали на все четыре стороны, устраивайся, как знаешь.

Если, конечно, не покажешь сразу, что не настроен шутить. Тогда тебя оставят в покое. Лишь бы не влезал в местные дела, а так – болтайся в Поясе, сколько хочешь. Камней много, выбирай любой.

Еще одна причина, по которой Ассамблея не трогает Пояс – это ресурсы. Здесь до черта воды, газа, здесь добывают почти всю таблицу периодических элементов – чтобы через сеть посредников продать вновь растущим колониям. Самый крупный покупатель ресурсов Пояса – разумеется, Марс. И криминалитет, и муниципалитет охотно сотрудничают с вольным народом, скупая по дешевке палладий, золото, платину и прочие элементы (за исключением нулевого – увы и ах, но в Поясе астероидов он практически не встречается). Разумеется, в виде руды – никто не собирается продавать вольному народу заводы по переработке. Однако даже на продаже сырья Пояс зарабатывает весьма неплохо. Достаточно, чтобы содержать маленькую армию, костяк которой расположен в столице Пояса – на самом крупном из его камней.

Собственно, теперь время рассказать о Церере.

Раньше, в глубокой древности, Цереру считали таким же астероидом, как и остальные, разве что чуть побольше. Потом ученые-астрономы пересмотрели свои взгляды. Оказалось, что Церера не просто «чуть побольше», но и «нереально побольше», чем любой из камней. Настолько побольше, что по весу Церера составляет почти треть всей массы Пояса астероидов. Диаметр камешка почти тысяча километров, из-за этого Церера приобрела сферическую форму и стройную геологическую структуру – с ядром, мантией и прочей геофизической требухой. Неудивительно, что еще в двадцатом веке ее переименовали из астероида в карликовую планету. Ну совсем карликовую, всего четыре процента Луны по массе. Но, тем не менее, все-таки планету.

Если у Хаоса есть центр – то это Церера. И поскольку представителями Хаоса в Поясе астероидов являются люди, то они не смогли не принести на Цереру немного Порядка. В частности, люди создали здесь что-то типа казачьего становища – содружества независимых капитанов самых разных космических кораблей: от мизерных катеров класса «космос-космос» до списанных с флота эсминцев со снятым вооружением и демонтированным нуль-ядерным блоком.

В реальности же списанные военные корабли попадали в Пояс хоть и без нуль-ядра, но едва ли не с полным комплектом оружия – спасибо агонизирующему Альянсу, который в последние годы своего существования чуть ли не открыто саботировал указания с Земли. Многих, очень многих адмиралов за это заочно приговорили к трибуналу… Но те не дураки – быстренько набрали коллектив из наиболее лояльных капитанов и свинтили на упомянутую Цереру.

Когда Альянс развалился окончательно, а на смену ему еще не пришла Ассамблея, до мятежных капитанов никому не было дел. На Земле хватало трудностей с восстановлением, оставался нерешенным вопрос отношений кварианцев и азари, экономику сотрясали конвульсии переходного режима, а всемогущая ЕАСО только проектировалась в тиши кабинетов и на собраниях акционеров самых крупных компаний. Когда же ситуация в Солнечной системе стабилизировалась, а юная Ассамблея вошла в силу, оказалось, что куда дешевле и практичнее оставить Пояс в покое, а населяющих его авантюристов использовать в качестве дешевой рабочей силы по добыче ценных ресурсов. Для полноты ощущений Ассамблея совместно с Исследовательским флотом кварианцев провела несколько карательных акций, в результате чего нарождающаяся Автономия Пояса лишилась девяноста процентов своих самых крупных судов, включая абсолютно все военные корабли тяжелее катера.

Говорят, это была придумка кварианских адмиралов. Космические кочевники отлично знают, что есть Корабль в безграничном космосе, и насколько он важен для индивидуума. Лишенные каких-либо комфортных пристанищ жители Пояса быстро умерили свои аппетиты, отозвали меморандум о создании Автономии и приняли правила игры. Ну а новых кораблей им подкинул Марс – жители Красной планеты, подвязавшиеся на утилизации послевоенного космического мусора, быстро сообразили, какие широкие инвестиционные возможности открываются для них в связи с реколонизацией Пояса.

 

– Назовите себя, свой корабль и цель визита на Цереру.

– Виолетта Балатони, специалист по сопровождению, – Вайлет назвалась своим прошлым именем без опаски, хорошо понимая, что уж где-где, а на Поясе оно вряд ли кому известно. – Каботажный челнок «Антарес-Б», Марсианская автономия, бортовой три четверки пятьдесят шесть, приписан к орбитальному рейду «Фобос». Цель визита – сопровождение на Марс политического беженца.

– Назовите имя, – потребовал голос диспетчера. – Мы проверим по своей базе. Может, он тут нашкодил… знаем мы таких «беженцев».

– Обойдетесь, Церера, – обрубила Вайлет. – Я знаю законы. До тех пор, пока свободный человек на свободе, он свободен. Не нашли кого-нибудь там – ваши проблемы.

– Вы слишком много знаете для марсианки, дамочка, – усмехнулся диспетчер. – Может быть, знаете и то, что вас держат на прицеле двенадцать пусковых установок «Таникс»?

Вайлет откровенно заржала в микрофон.

– Кто там на матюгальнике – ты ври, да знай меру, – сказала Вайлет, отсмеявшись. – Установки «Таникс», надо же… Короче, молокосос. Хрен знает, кто тебя допустил до говорильни с пребывающими, но учти: если я от залпа твоих «установок» хотя бы даже чихну, можешь смело паковать чемодан и убирать задницу на самый дальний и незаметный камень Пояса. И все равно я тебя там разыщу. Там ты анально узнаешь, что такое «специалист по сопровождению».

Минутная пауза, и уже другой голос:

– Причальный док шестнадцать, Виолетта. И будьте готовы к визиту вежливости.

– Другое дело, – одобрительно заявила Блад. – К слову, если вы надеетесь увидеть здесь грудастую телку, скучающую в космосе без мужиков, – то предупреждаю: не тот случай.

 

«Визит вежливости» заключался в трех вооруженных до зубов товарищах, проверивших корабль от мостика до реакторного блока, заглянувших во все грузовые ниши и перелопативших все помещения в поисках затаившихся «муниципалов». Напоследок они заблокировали полетный компьютер «Антареса» – за разрешением на вылет Вайлет придется явиться лично в администрацию порта.

А чтобы туда добраться, нужно пройти почти весь корабль-порт насквозь. И вот это убивало наповал.

Комиссар по этике, несмотря на огромную практику марсианской жизни при малой гравитации, терпеть не могла невесомости. А вся Церера именно такая, невесомая, блин. Даже тысяча километров в поперечнике – слишком маленький объем массы, чтобы сгенерировать какие-нибудь жизненные удобства. Сила тяжести на Церере жалкие три сотых «же». Для удерживания кораблей на причальных мачтах-доках – нормально, даже весьма удобно. Но вот для перемещения по внутренностям порта – бывшего космического транспорта…

Местные не запаривались магнитными или адгезионными подошвами, и просто летали по коридорам, перехватываясь руками за рассыпанные повсюду поручни. У Вайлет сия несложная процедура получалась из рук вон плохо – пока она добралась до указанного в легенде места, с нее сошло сто потов. И без того не самый мирный характер бывшего дознавателя накалился до предела: к моменту встречи с кварианцем Вайлет всей душой желала самых нехороших вещей и самому кварианцу, и полковнику Дэрроу, и всей Церере с ее обитателями.

Кварианец занимал одну из «гостевых комнат космопорта» – то бишь жилую ячейку старого, как испражнения мамонта, колониального транспорта проекта 124460. Безымянными шифрами называли корабли-общежития времен второй космической экспансии. Клепали эти коробки прямо на орбите, в диких количествах и безо всякой фантазии. Даже имен не давали.

Узкий, восьмиугольный в сечении тоннель, в котором массивная фигура Вайлет смотрится живой затычкой-пыжом. У дверей с табличкой 6363 – никого. Как и в самом скудно освещенном коридоре. Кое-где вздыхает воздушный насос, гудит рабочая вентиляция. Часть электрической проводки идет вне коробов, хорошо видны следы быстрого, но неумелого ремонта. В лениво движущемся, взвинченным движением Вайлет воздухе – капельки то ли хладагента, то ли еще какой-то технологической жидкости. Как ни пыжатся «вольные люди Пояса», но до цивилизации им как раком до Харона.

Вайлет остановилась напротив двери, приняла по возможности вертикальное положение и нажала на явно самопальную кнопку звонка.

Никакого эффекта.

Тогда Вайлет тупо постучала кулаком в тоненькую, едва ли не из фольги, створку. Дребезг обшивки, сопроводившей это движение, пожалуй, был слышен на Марсе.

Дверь открылась.

Вайлет, было открывшая рот, тут же захлопнула его обратно.

Она была готова увидеть кварианца. Может быть, даже человека – мало ли, какие сопровождающие у «политического беженца». Черт подери, да пусть опекуном кварианца был бы волус – и то не удивительно. Уж кто-то, а колобки отчетливо чуют наживу в любых, самых сомнительных предприятиях.

Но такое… то есть такую…

– Вам кого? – спросила девушка.

Невысокая, хорошо сложена, великолепная грудь, широкие бедра и ни грамма лишнего веса. Лицо, напрочь лишенное дефектов: прямой, изящный нос, чувственный рот с потрясающе контрастными рельефными губами, огромные фиалковые глаза и смешные конопушечки под ними. На щечках – изящные волнистые рисунки, дополненные несколькими прерывистыми линиями на лбу.

Одета в обычный туристический комбинезон – удобный, практичный, незаметный в толпе. Вот только своего хозяина в толпе он не то, чтобы не в силах скрыть, но даже и просто замаскировать.

– Ах, вы, должно быть, к Кару? – спросила девушка и помахала рукой перед лицом, прогоняя водяные капельки.

Рукой с нежно-голубой, чуть-чуть ячеистой кожей.

Азари. Опять азари.

Ну за что такое наказание, Господи?

***

– Назовитесь, пожалуйста.

В голосе кварианца нет ни страха, ни подозрения. Он просто хочет знать, с кем говорит. Азари стоит чуть в сторонке, и от нее физически пахнет биотической угрозой. Девочка отлично себя контролирует, да только вот два года назад Вайлет уже общалась с парочкой синекожих, и как-то так получилось, что научилась понимать их готовность взорваться синим огнем.

И хорошо представляет, на что способны в биотике азари.

– Вайлет Блад, – представилась бывший дознаватель. – Меня попросили сопроводить вас на Землю.

– Очень приятно, Вайлет Блад, – сказал кварианец. – Вы не похожи на того, кто прошел столь долгий путь ради благородного дела.

Вайлет с трудом подавила улыбку, набрала воздуха в грудь и произнесла требуемый по шпионскому кодексу отзыв:

– Я долго скиталась средь звездных просторов по волнам света и облакам пыли, а ныне возвращаюсь к истокам.

– Если бы вы еще говорили с кварианским акцентом, я бы подумал, что ощущаю… как это по-человечески? Ложная память, да?

– Дежа вю, – подсказала Вайлет.

– Точно.

Кварианец далеко не молод. Даже не будь на нем шлем-маски, Вайлет вдряд ли определила бы его возраст – у кварианцев нет возрастных изменений на лице. Ну, во всяком случае, из видимых человеку.

Но голос… Ничто не может убрать из голоса живого существа многолетний жизненный опыт. В голосе же кварианца этого опыта… очень много. Недостаточно, чтобы помнить, к примеру, довоенные события, но судя по всему, обитатель кремового машгора знавал и лучшие времена. И знавал давно.

– Позвольте представиться, – кварианец шагнул вперед и подал руку. – Кар’Данна вас Раннох.

– Очень приятно, – Вайлет ответила на рукопожатие. – Вы случайно не родственник капитану Кару’Данне вас Райя?

Кварианец сложил руки на груди и смешно склонил голову набок.

– Вы настолько хорошо знаете кварианский народ, Вайлет Блад?

– Не настолько, чтобы поименно помнить все семнадцать миллионов человек, – ответила Блад. – Но о капитане корабля-флагмана не знает только ленивый.

– Хорошо, что лень не в списке ваших грехов, Вайлет Блад, – усмехнулся кварианец. – Отвечая же на ваш вопрос… Нет, я не родственник капитана «Райи».

Вайлет не успела выдохнуть, как кварианец добавил:

– Я и есть капитан «Райи». Вернее, был им, пока меня не изгнали. Но это долгая, старая история. И вряд ли вам интересная, Вайлет Блад. К слову, могу я называть вас просто Вайлет?

– Разумеется.

– Хорошо, – кварианец повернулся к девушке-азари. – Иона, познакомься с нашим провожатым.

Азари подошла к Вайлет и протянула руку.

– Спасибо, что откликнулись на нашу просьбу, Вайлет, – произнесла девушка.

Комиссар пожала очень теплую, почти горячую голубокожую руку – действительно, азари балансировала на грани биотического взрыва. И явно была слишком молода для своего рода – только у молодых и необученных азари в преддверии биотической атаки настолько нагревается кожа.

– Зовите меня Иона, – улыбнулась инопланетная красавица.

– А полностью?

Вайлет сама не знала, зачем спросила. И осознав это, испугалась. Все еще давали знать события двухлетней давности, когда жесткий, неуправляемый полицейский дознаватель сдалась под мимолетным ментальным воздействием голубокожей.

Азари переглянулась с кварианцем. Мужчина утвердительно качнул шлемом.

– Полностью Джоана Т’Сони, – произнесла девушка. – Я дочь той, которую вы называете Беглянкой.

Глава 7. Церерабральный паралич

Вайлет встречает старую знакомую, которая кажется девчонкой, Т’Сони пышет жаром и выслушивает комплименты, а капитан Кар’Данна находит соотечественника, который хочет раздеть голубокожую.

– То есть вы еще не Спектр Ассамблеи? – несколько обескуражено и на едином выдохе спросила азари. Голубокожая запыхалась в попытках не отставать от длинноногой Блад.

Спутники торопливо шли, стараясь подстроить шаг под бывшего дознавателя. Именно шаг, а не полет в дегравитированном пространстве. Вайлет устала от парения аки птица и решительно включила адгезионную систему на подошвах башмаков. Такая же оказалась и в экипировке кварианца, а Джоана щелкала по полу простенькими элетромагнитными подковками с примитивной логикой. Из-за этого генетически грациозная походка азари превратилась в насмешку над голубокожими поборницами этикета и элегантности.

– Нет, – Вайлет покачала головой. – Обязанности Комиссара по этике возлягут на меня чуть позже.

– Нас об этом не предупредили, – сказал кварианец, вышагивающий по другую руку Вайлет. – Это все осложняет.

– Осложняет? – спросила Вайлет. – В каком аспекте?

– В том… – Кар’Данна переглянулся с азари, – В том, что нам будет нелегко отсюда выбраться. Вы знаете, как называют Цереру?

– Не знаю.

– Versha⁵².

– Это должно мне что-то сказать? – Вайлет глянула на кварианца. – Я не сильна в хелише, капитан.

– А это и не по-квариански, – усмехнулся Кар’Данна. – Это по-русски.

– Господи, а русские-то тут при чем? – густые брови Блад удивленно полезли наверх.

– Тут много…, – кварианец задумался. – Много граждан бывшей России. Еще с довоенных времен, когда это государство существовало независимо от Евразии.

– Вы хорошо знакомы с историей старой Земли, – констатировала Вайлет.

Кварианец качнул шлемом. Потом снова переглянулся с азари и продолжил:

– Это не мои знания. О человеческой истории мне рассказала одна знакомая.

– Человек?

– Нет, кварианка. Да вы ее знаете, – усмехнулся мужчина.

– У меня мало знакомых кварианцев.

– Эту особу уж точно знаете.

Кар’Данна явно веселился, подтрунивал над Вайлет. По-своему, по-квариански. Но не в привычках бывшего дознавателя было идти на приманку, поэтому женщина лишь пожала плечами. Мол, может, и знаю. Захочешь – сам скажешь.

Но Кар’Данна тоже тоже был не промах, и на простую контруловку не повелся.

Вайлет посмотрела на бывшего капитана. Тот чем дальше, тем больше вызывал у нее искренний интерес. Мало того, что он говорил на английском почти без акцента и совершенно точно самостоятельно, не пользуясь услугами переводчика, так еще оказался настоящим кладезем удивительных открытий. Вот, оказывается, в свое время изучал историю Земли. Пусть и не сам. Но зачем? С какой целью?

Уточнить не получилось – они добрались наконец до подъемника на верхние палубы списанного колониального транспорта. Большого и крайне простого по конструкции корабля, который нынче выполнял всего две функции: удерживал воздух и служил одним из «кварталов» столицы этого то ли пиратского, то ли просто независимого ни от одной политической силы мирка.

В чем-то Церера походила на Марсити. Планетоид застраивался совершенно без какой-либо схемы. Но если на Марсе люди, подобно кротам, зарывались в красные пески, то на крупнейшем астероиде Пояса поселенцы вели себя иначе. Сложно сказать, на что это похоже из живой природы, но… Словом, почти вся экваториальная зона Цереры покрыта ровным слоем списанных кораблей – как правило, огромных колониальных транспортов. Словно некий разреженный металлический пояс, соединенный наспех сооруженными гермотоннелями или вовсе вакуумными железными дорогами.

Колоритная троица – человек, азари, кварианец, – стояла перед лифтовым подъемником. Азари ткнула в архаичную контактную кнопку вызова, и на столь же древнем дисплее, что приютился над створками шахты, зажглись и начали сменять друг друга тревожные красные цифры. Вайлет мельком огляделась в поисках указателей и нашла искомое: чуть в стороне от лифта на стене была выведена (явно вручную) большая шестерка. Значит, они сейчас на шестой палубе.

Лифт только-только подобрался к третьей.

– Проблема же в том, – словно бы с прерванного места начал Кар’Данна, – что мой корабль далековато. И до него надо как-то добраться.

– Так в чем проблема-то? – спросила Вайлет.

– Вряд ли вам отдадут катер, – объяснила азари. – Корабли тут на вес нулевого элемента. Тем более, исправные корабли.

Вайлет глянула на Иону.

– А вы, стало быть, знали, что тут такая ерунда?

Девушка кивнула, а ее спутник добавил:

– Я был уверен, что Спектр Ассамблеи воспользуется своим официальным статусом.

– Боги и демоны, – вздохнула Вайлет. – Почему вы упорно называете меня Спектром?

– Комиссия по этике – это полный аналог Спецкорпуса, – ответила азари. – Разница только в мотивации агентов. Комиссаров по-вашему.

Вайлет перевела взгляд на девушку.

– Боже, а это вам откуда известно? – спросила Блад.

– Это же открытая информация! – почти воскликнула Джоана. – Или вы хотите сказать, что не читаете новостей в Экстранете?

«Спектр поневоле» покачала головой. Последний раз шарилась по Сети она лет двенадцать назад. А может, и больше. Потом перешла на работу в отдел дознаний, и желание получать, а тем более использовать открытую информацию у нее как-то разом испарилось. Это только в развлекательных виртуалках детективы выбираются на след преступника по публикациям в прессе.

Вайлет больше ничего не успела спросить – подъехал лифт. Женщина шагнула навстречу створкам. Одна из дверей подклинила, но вторая отскочила в паз довольно споро, и едва Блад повернулась в сторону неравномерного проема, как в упомянутом проеме мелькнула чья-то фигура. Вайлет тут же получила внушительный удар в грудь. Если бы не башмаки, сыгравшие роль якоря, женщина вряд ли бы устояла на ногах.

Виновник происшествия в полном соответствии с законом сохранения импульса отлетел от Вайлет и приложился спиной о полуоткрытую створку лифта.

– Гребаный свет! – раздался высокий, но явно мужской голос. – Тебе не говорили, что сначала нужно пропускать выходящих?

Говорил тот самый тип, что срикошетировал от Вайлет. Говорил и одновременно старался занять при этом вертикальное положение. Учитывая, что спецобуви у него не было, задачка получалась еще та.

На помощь человеку пришла азари – Иона протянула мужчине руку, и тот, не особо глядя на девушку, лихо перевернул себя в позицию «почти стоя» – азари же, повинуясь законам физики, едва сохранила прямостоящее положение. Типчик же, ничуть не смущаясь, свободной рукой нащупал поручень на стене и принял строго вертикальное положение.

– Срань протеанская! – воскликнул мужчина, едва оглядев компанию напротив. – Азари чуть ли не под руку с кварианцем! И с ними еще нечто, похожее на женщину! Вы откуда такие красивые?

– Спокойно, Иона, – кварианец придержал девушку, в буквальном смысле воспылавшую гневным голубым сиянием. – Во всякой выгребной яме есть особо пахучие элементы.

– Сними кастрюлю с тыквы, и посмотрим, кто пахучий! – отозвался человек, на всякий случай отодвигаясь от троицы. – Вы что тут делаете, я вас спрашиваю?

Вайлет все это надоело. Она медленно, напоказ расстегнула набедренную кобуру и продемонстрировала уродцу ручку своего любимого М-9.

А типчик в самом деле был уродцем. Большая, явно несоразмерная туловищу голова, рост не более полутора метров – даже ниже азари, – и удивительно длинные, словно от другого человека, сильные, жилистые руки. Разглядеть их в подробностях позволяла одежда – типчик оказался облачен в бесформенные синтетические штаны и то ли кожаный, то ли такой же синтетический жилет-безрукавку на голое тело.

Лицом нахал был вполне под стать телосложению. Глаза разного цвета, двухнедельная небристость с клоком абсолютно седых волос на правой челюсти. Причем именно седых, а не обесцвеченных.

– Лети своей дорогой, хомо, – произнес кварианец, убрав одну руку за спину. Стоящей чуть позади Вайлет было отлично видно, что на пояснице Кара’Данны ждет своего часа небольшой, изящный дробовик. Судя по дизайну – кварианский.

– Я-то полечу, карнавальное ты чудо, – усмехнулся человек. – У меня-то есть корабль. А у вас?

– Короче.

Вайлет отодвинула в сторону Иону и шагнула вперед. Не делая никаких угражающих жестов, даже не кладя руку на рукоять пистолета. Просто встала напротив хама и спокойно опустила руки вдоль туловища.

– У тебя две длинных секунды, чтобы слинять, – сказала Вайлет. – Одна вышла. Делай вывод.

– Пехота, надо полагать, – человек смотрел на дознавателя снизу вверх. – Но черт с тобой, живи, ворчило⁵³.

– Время вышло, – произнесла Вайлет.

Нахал усмехнулся, отделился от стены и, толкнув на ходу кварианца, устремился вдаль по коридору. Ловкость, с которой длиннорукий уродец разгонял себя в невесомости, просто поражала.

 

Администрация Цереры располагалась, как и следовало предполагать, в той зоне корабля, которая раньше была отведена под ПИЦ⁵⁴ космического транспорта. Двери лифта разошлись (ну, то есть одна разошлась, вторая лишь повздыхала механизмами), и Вайлет сотоварищи окунулись в небольшой фрагмент Порядка в этом богом забытом уголке Солнечной системы.

От лифта шли два прохода. Один, широкий, по центру, а второй – поуже – уходил куда-то вправо и терялся в темноте. Из этой темноты доносились совершенно не соответствующие мрачности прохода звуки веселья – играла земная музыка, слышались разномастные голоса. Вайлет готова была поставить все свои отпускные и премиальные за тридцать лет, что темный и узкий коридор ведет в местный аналог кабака. Такие места имеются на всех космических кораблях размером больше крейсера, но Блад впервые видела, чтобы увеселительное заведение соседствовало с администрацией.

А именно туда вел второй коридор: короткий, меньше десяти метров, утыкающийся в мощные, явно установленные уже после сборки корабля двери. Обе створки массивные, с гермоподбоем, подвешенные на автоматических петлях. Словом, добротная защита как от вакуума, так и от… от пулеметной очереди, если таковая вдруг зайдет в гости.

Охрана у дверей – два крепыша в заношенных морпеховских костюмах, кое-где залатанных на скорую руку, но в целом в неплохом состоянии. У одного, похоже, даже есть кинетические щиты – серые полоски излучателей, сейчас не активированных, упорно наводили на такую мысль. Впрочем, вполне может быть, что все это лишь элементарное позерство.

Оба охранника серьезно вооружены: у одного такой же, как у Вайлет, М-9 «Ярость», второй держит в руках еще более крутую пушку: М-25 «Шершень». Правда, не в классическом грязно-белом цвете «Цербера», а в милитари-сером. Похоже, модель со складов Альянса, наполненных перекрашенными «Шершнями». Последствия узаконенных грабежей, случившихся, когда военные добрались до тайных хранилищ Призрака. По Марсу ходили слухи, что до половины «трофеев» были списаны еще на стадии подсчета и ушли по адресатам. Протащить оружие на Землю уже тогда было проблемой, но остальная Солнечная система не испытывала недостатка в покупателях.

Еще один охранник, пониже ростом, со скромным «Стилетом» на поясе и без брони, встретил троицу прямо у лифта.

– Это Stavka, – коротко произнес мужчина. – По какому вопросу?

Вайлет сделала шаг вперед.

– По вопросу отбывания отсюда подальше, – сказала женщина. – Я забираю кварианца и азари.

– А, вы та самая Виолетта, что поставила на место Антона, – мужчина покачал головой и усмехнулся: – Да, вижу, с большими сиськами тут и в самом деле проблема.

– Есть два больших кулака, – спокойно произнесла Вайлет. – Могу дать подержаться лицом.

– Ладно-ладно, – охранник примирительно поднял ладони. – Шутим мы так. Хотите поторговаться за кораблик – ваше дело. Заходите, с вами поговорят. Только вот кварианец останется здесь.

Вайлет нахмурилась.

– Это какого?

Охранник только пожал плечами. Мол, приказы не обсуждаются.

Двое его напарников выразительно приподняли оружие. Немного, совсем чуть-чуть, но сигнал очевидный. Вайлет не составило бы проблемы положить всех трех секунды за две. Но это совершенно не входило в ее план сегодняшнего дня. Кроме того, нужно быть полным дуболомом, чтобы не понимать: за массивными дверьми есть еще охрана. И возможно, покруче этой.

– Ладно, мальчики и девочки, – Вайлет повернулась к спутникам. – Делаем так. Капитан, вы остаетесь тут. Не будем раздражать местных. Понятия не имею, что там за ерунда случилась, но правила есть правила.

– Я не…, – начал Кар’Данна, но Вайлет решительно оборвала кварианца:

– Не обсуждается. Пойдем мы с Джоаной. Так будет лучше.

– Нет, но это…

– Данна! – Вайлет положила руку на плечо кваринца. – Поверьте мне. Я обязалась доставить вас… на планету, и доставлю.

Кар’Данна недовольно покачал головой, но все же подчинился. Ступил на шаг назад, облокотился о стену и кивнул головой. Мол, валяйте, идите.

Вайлет взяла под руку азари и шагнула к укрепленным дверям. Охранник красноречиво бросил взгляд на М-9 в кобуре женщины. Блад лишь усмехнулась. Хоть она тут и чужак, но местные правила знает: с оружием здесь расстаются лишь в самых исключительных случаях. Например, когда обвиняются в преступлении, которое даже по местным, совершенно вольным порядкам – все равно преступление.

Охранник тоже знал порядки. А поскольку обвинять здоровенную женщину-гостя было не в чем…

Мужчина повернулся к двери и кивнул крепышам в броне. Те отступили чуть в сторону и – Вайлет заметила, – убрали пальцы со спусковых крючков пистолетов-пулеметов.

Они с азари прошли мимо охранников, миновали антиштурмовой лабиринт на входе и добрались наконец до открытого пространства.

На этом транспорте ПИЦ был восьмиугольным – любимая геометрическая фигура кораблестроителей столетней давности. Оба визитера вышли в помещение со стороны одного из ребер восьмиугольника. Ребро строго напротив смотрело прямо в космос – сейчас «окно» показывало горизонт Цереры, неровно заставленный старыми кораблями, словно свалка космического мусора.

Спереди слева, возле дальнего левого ребра, стояла перегородка – типа тех, которые используются в медицинских кабинетах для переодевания пациентов. Только эта была чуть выше, насыщенного черного цвета и, конечно, ни из какой не из больницы и не передвижная. Похоже, местные просто установили несколько пластиковых листов, наглухо прикрепив их к полу. Загородка, зацепив часть «окна», выгибалась к левой стене так, что организовывала некий «личный кабинет» в этом своеобразном оупен-спейсе. Возле загородки, подперев ее плечом, стоял немолодой мужчина со скучающим взглядом профессионального убийцы.

По обе стороны от центрального прохода располагались рабочие зоны для администраторов. Левая совершенно безлюдна, в правой же четыре клерка. Двое в шлемах виртуального интерфейса на голвоах, и потому визитеров не замечали. Два других – пожилой мужчина и совсем еще молодая девочка – изумленно подняли головы и уставились на азари. На нее и только на нее. Габаритной дамочки с пистолетом на бедре клерки словно не замечали.

Еще два охранника, до того сидящие за столом у правого дальнего ребра восьмиугольника, вскочили, словно по команде. Нет, они не тянулись за оружием, но взгляды, которыми они буквально пронзили азари, говорили сами за себя: увидеть здесь голубокожую они явно не ожидали.

Вайлет остановилась в середине помещения.

– Ну и где здесь заместитель наиглавнейшего?

– Проходите сюда, дамы.

Патентованный убийца, не отрывая плеча от загородки, поманил Вайлет и Джоану пальцем. В былое время Блад бы и не подумала отвечать на столь хамское приглашение, но сегодня был другой день.

– Чиф ждет, – почему-то улыбнулся мужчина. – Вам повезло. Это большая редкость, чтобы она кого-нибудь целенаправленно ждала – засмеялся охранник.

Без сомнения, это был не просто сотрудник, а личный телохранитель помощницы наиглавнейшего.

– Вас ждут, заходите, – мужчина кивнул в сторону окна. – Вход у стены.

– Спасибо, – выдохнула азари.

Вайлет даже в полуметре от девушки чувствовала, как та напряжена.

Вообще, что-то не так с этой Ионой. Слишком уж дерганная. Понятно, что совсем еще молодая, но вот Алина тоже была по азарийским меркам почти ребенок, но вела себя куда выдержаннее.

Черт! С чего бы это Вайлет вдруг вспомнить историю двухлетней давности и одного из ее главных персонажей?

Женщина незаметно для спутницы сделала глубокий вдох, кивнула азари и прошла ко входу в обитель таинственного чифа. Собственно какой-либо двери не было – лишь простая черная, в цвет стенок загородки, занавесь. Блад отодвинула ткань рукой и пригласила Джоану. Дожавшись, когда девушка нырнет в проем, Вайлет на всякий случай окинула взглядом помещение.

Охранники снова на своих местах. Теперь понятно, что они там делают – перед ними шахматная доска и начатая партия. Причем для одного из них начатая препогано: Вайлет даже с полутора десятка метров заметила, что правый фланг горе-игрока будет смят через два-четыре хода. Скорее через два.

Два клерка вернулись к своим делам. Разве что девушка по-прежнему поглядывает в сторону загородки. Что такая молодая и симпатичная делает в этом гадюшнике?

Личный телохранитель чифа меланхолично поглядывает на Вайлет. Он хорош: ни капли расслабленности, и в то же время совершеннейшее спокойствие. Возможно, биотик. Только они способны вмазать противника в стену за секунду до того, как тот поднимет пистолет.

Вайлет мысленно пожала плечами и нырнула в занавесь следом за азари. Нырнула, с ходу разогналась и… уткнулась носом в плечо тормознувшей Джоаны. Не успев поставить адгезионную подошву на пол, Вайлет чуть не упала – если вообще возможно упасть в практически полном отсутствии тяжести. Даже не успела упрекнуть спутницу в том, что та застыла, будто изваяние. И уж тем более не сразу поняла, почему азари остановилась прямо у входа.

– Тут одна моя знакомая обычно говорит «достаточно близко», – раздался низковатый, с чуть заметной грубой бархатистостью голос. – Этого хватает, чтобы визитеры наложили в штаны. Но маленькая Лиара настолько обескуражена, что я воздержусь от угроз.

Вайлет глянула поверх головы спутницы, встретилась взглядом с хозяйкой помещения – и тоже замерла.

Эту особу Блад знала. Не очень хорошо, но все же знала.

– Так и будете стоять у входа? – спросила второй человек на Церере.

И слегка дернула уголком губ, что должно было означать ироничную усмешку.

– Но этого не может быть, – прошептала Джоана. – Здесь, у людей…

– Я не только могу быть, милое дитя, – раздался тот же сильный голос, – но и была, есть и буду. К вящему недовольству наших с тобой соотечественниц на Титане.

Хозяйка вставила ступню в петельку на полу, и закинула другую ногу на ногу. Поудобнее устроилась на большом, комфортном, явно видавшим виды диване.

Вайлет с трудом удержала свою челюсть на месте.

***

– Ты? – Блад выдохнула это короткое слово со всей выразительностью, наработанной за десять с лишним лет работы дознавателем.

– А ты кого ожидала увидеть? – Пассанте качнула ногой. – Разумеется, это я. После того, как твоими стараниями меня объявили в розыск, ничего не оставалось, как поселиться тут. Но я – это дело десятое. А вот что в Поясе делает наша маленькая Лиара?

– Не зовите меня так! – вспыхнула девушка. – Я не моя мать! Я это я!

– И как мне тебя звать, маленькая Лиара? – серьезно спросила азари. – Ты прибыла на Цереру анонимно.

– Меня зовут Иона Т’Сони! – Джоана шагнула вперед, звонко цокнув магнитными подковками. – И я требую уважения!

– Иначе что? – на губах Пассанте мелькнул оттенок усмешки, и Вайлет просто не могла не провести параллель с Арией Т’Лоак. Что-то в обеих голубокожих было общее, это верно. Однако от Пассанте куда больше пахло страхом, и куда меньше – властью. Будь на ее месте Ариа, пояс астероидов давно бы уже был в руках королевы Омеги.

– Впрочем, это неважно, – продолжила Пассанте. – Ничего не важно. Кроме одного. Что тебе, маленькая Т’Сони, тут нужно?

Девушка на секунду замешкалась, и вперед выступила Вайлет.

– Нам нужно сопроводить кварианского беженца до ближайшего представительства Земли.

– Нам или тебе? – спросила азари.

– Даже если мне, то что? – ответила Вайлет.

– Что твое мнение тут мало что решает, – прохладно, даже чуть с ленцой сказала Пассанте. – Полицию, хотя бы и марсианскую, тут не особо жалуют. Должна бы уже понять.

– Я больше не полицейский.

– Вот даже как?

Азари поднялась с дивана. Подошла к застывшей неподалеку от входа парочке и заглянула в глаза каждой из посетительниц.

– Похоже, не врешь, – сказала Пассанте. – Но и всей правды не говоришь.

– Не имею привычки открывать душу каждой встречной азари.

– Хорошая жизненная позиция, – качнула головой азари, повернувшись спиной к Вайлет и Джоане. – Я даже знаю, как она сформировалась. Помню, как одной голубокожей малолетке удалось надурить голову старой человеческой женщине. Когда я рассказала Этите, та чуть не умерла от смеха.

– Удивительная осведомленность, – сказала Вайлет. – И, к слову… Что, разве матриарх Этита, глава Миссии азари на Красной планете, с некоторых пор шушукается с наемницами и аферистками?

Азари не ответила, а Блад сокрушенно покачала головой.

– Мельчает порода азарийских бунтарей, – Вайлет кисло усмехнулась. – Видимо, вы и в самом деле вымираете, как я и говорила Алине. К слову, а где твоя подопечная? Это ведь ты подговорила молодую девочку вильнуть красивой попой и отправиться в самостоятельное путешествие?

– Мои отношения с Альеной вас не касаются, – отрезала азари. – Никого не касаются. Впрочем, как и твои отношения с соплеменниками.

Пассанте развернулась и снова подошла вплотную к гостям.

– Итак, спрашиваю последний раз. Что нужно Лиаре Т’Сони на Церере? Ни за что не поверю, что она послала свою дочурку за тучу световых лет вот просто так.

– Я не буду отвечать, – решительно сказала Джоана. – Это не ваше дело, доктор Пассанте. Хотя я до сих пор не верю, что это вы. Мать рассказывала мне о совсем другой женщине.

– Девочка, – в голосе Пассанте послышалось что-то типа намека на доброжелательность. – Твоя мама только думала, что способна стать настоящим Серым посредником. Но на деле-то дочка Бенезии лишь молоденький и наивный археолог. Увлеченный. Трудолюбивый. Умеющий копать во всех смыслах этого слова. Именно это и сделало победу над Жнецами возможной. Узнай она меня настоящую, Совету ни в жизнь не удалось бы реализовать план защиты Галактики.

Судя по ошарашенному виду Джоаны, та была просто в шоке от сказанного. Да и сама Вайлет удивилась.

Во-первых, было очень странно слышать, что Галактику спас Совет Цитадели. Да, какую-то роль он играл, не без этого. Но все хроники наперебой говорили – и Вайлет не находила повода сомневаться, – что Жнецов удалось одолеть скорее вопреки воле Совета, чем благодаря ему.

Во-вторых, Вайлет удивилась, что неуловимым Серым Посредником каким-то невероятным способом стала дочь мятежной Бенезии. Бывший дознаватель не встречала ни одного реального доказательства этой теории. Кроме того, стоило огромных трудов признать за мягкосердечной азари – милым друге капитана Шепарда – умение жестоко вести тайные галактические войны. А Серый Посредник, кем бы он ни был, все-таки жестокий галактический игрок. Упаси Боже нас от таких фигур за шахматным столом.

Но с другой стороны… Если об этом как о свершившемся факте говорит азари, то информации стоит доверять. Можно говорить о голубокожих что угодно, но в их привычках никогда не было сознательного вранья. И еще они всегда знают больше, чем дают об этом знать остальным расам.

– Что за чушь? – взорвалась Джоана. – Моя мать не имеет никакого отношения к этому… этому…

Пассанте улыбнулась и снова уселась, вставив ноги в петли на полу и лихо подтянув себя к дивану.

– Еще раз, – произнесла азари. – Зачем ты здесь?

– Еще раз, – решительно заявила Джоана, – Это не ваше дело.

– Девочка, со мной так не разговаривают, – тихо и почти нежно произнесла азари.

Вайлет поняла, что если она сейчас не вмешается, то либо Джоана не выдержит и взорвется, либо, что более вероятно, Пассанте угробит их прямо здесь и прямо сейчас. Второе вполне могло бы последовать из первого. Вайлет однажды убедилась, на что способна «кабинетная ученая, ведущий архивариус Тессии». Оказаться на пути биотической волны, с легкостью выкрашивающей толстенные полипластовые стены – увольте.

– Пассанте, – Вайлет взяла Джоану за локоть, призывая помолчать. – Я повторяю: мы здесь исключительно ради кварианца. У меня задание забрать его отсюда.

Женщина повернулась к Вайлет.

– Я не с тобой разговариваю, – сказала она. – И не потому, что ты мне неинтересна. А просто потому, что ты сама ни черта не знаешь о том, во что тебя засунули.

– Засунули? – хмыкнула Вайлет. – Ну и расскажи, во что же меня засунули?

– Как обычно, в политическое дерьмо, – усмехнулась Пассанте. – Мне хватило полугода на Титане, чтобы провонять им. На Марсе ничуть не лучше. Ну а Земля…

Азари снова поднялась с дивана и чинно прошествовала в угол загородки, где поблескивал огоньками пищевой автомат. Хлопнула по кнопке и вытащила из лотка пузатый тюбик – судя по форме, с напитком.

– На Землю я не хочу, – сказала Пассанте. – Больше не хочу. Слишком это…

– Жестоко? – подсказала Джоана.

– Жестоко? О, нет, маленькая Т’Сони, – Женщина засмеялась. – Я знаю, что такое жестокость. Нет, это другое.

Азари не торопясь подошла к выходу и выглянула на секунду из-за закрывавшей дверной проем кисеи.

– Гэри, позови Виталия, – попросила Пассанте и одним неуловимым движением снова оказалась в комнате.

– Ладно, хватит. Мы здесь живем очень просто, – улыбнулась женщина. – Тех, кто доставляет нам неудобства, просто выбрасываем в космос. В данном случае неудобство – это непонимание мотивов неожиданных гостей. Итак, дамы, вы точно ничего не хотите мне рассказать?

 

– Хорошая история, – сказала азари. – Но неправдоподобная.

– Это все, что я могу сказать, – ответила Вайлет.

Она в кратце рассказала о «задании» со стороны администрации Марсити, опустив лишь то, что искомый кварианец нашел что-то, что должен передать Земле. Вайлет и подсунула молодую азари вместо этого «чего-то». Получилось, что Кар’Данна нашел где-то в поясе Оорта дочь Беглянки, которая отказывается говорить подробности своего туда попадания.

Смешно, но это было правдой.

– И это все правда, – завершила Вайлет.

– Я вижу, что правда, – кивнула Пассанте. – Я научилась слышать ложь в словах людей. Ты, впрочем, тоже это умеешь.

– Специально не обучалась, – буркнула Блад.

Женщина признала, что Пассанте читает ее как раскрытую книгу. Знать бы это в их первую встречу, Блад сто раз подумала бы, принимать ли помощь от голубокожей. Но как говорят русские, знал бы где упасть – матрас бы подстелил.

К счастью, азари не была настроена враждебно. Ей просто хотелось знать истинные мотивы визита Ионы Т’Сони на Цереру. В этом азари не была одинока. Вайлет сама бы многое отдала за то, чтобы узнать истинные цели Беглянки. Но молодая азари оставалась непреклонна – напрочь отказывалась обсуждать планы Лиары.

Пассанте это, казалось, даже начало нравится. Во всяком случае, из глаз Айноры исчезло холодное, пропитанное липким страхом равнодушие.

– Девушки, можно? – раздалось от двери.

Все трое синхронно глянули на вход.

Довольно молодой человек – именно человек. Слава всем богам, не азари и не кварианец. Обычный homo sapiens, одетый – видимо, по местной моде, – в просторные штаны и в безрукавке на голое тело. Характерным отличием именно этого аборигена был яркий, расшитый вышивкой красный пояс – широченный, обхватывающий талию чуть ли не до середины живота. На ногах молодого человека красовались обычные контактные башмаки с адгезионной системой.

На взгляд Вайлет, было парню лет тридцать, не больше. Даже не смотря на глубокие залысины, которые тот старательно маскировала кроткой – почти налысо – стрижкой. Весьма экстравагантной, надо признать: по центру головы, между лбом и темечком, из выбритого черепа произрастал солидный клок волос, трижды перетянутый резинками и заведенный за правое ухо.

Лицом незнакомец был стопроцентно из Восточной Евразии. Высокие, чуть-чуть в азиатчину скулы, пронзительно голубые, почти как у азари глаза и, наконец, совершенно правильный, округлый, словно по лекалу обведенный овал лица.

– А вот и Виталий, – произнесла Пассанте.

– Да, вот и я, – подтвердил мужчина и быстро, сноровисто подошел к азари. Походка на адгезионных башмаках в его исполнении была столь естественна, что не оставалось никаких сомнений – человек родился и вырос в условиях пониженной гравитации. Только вот стройная, сильная – может быть, даже откровенно мощная – фигура мужчины ничуть не походила на худосочные и вытянутые тела истинных «космиков».

– Давно не виделись, Айя, – произнес молодой человек и, наклонившись, нежно чмокнул азари в теменные складки на макушке. Азари вернула приветствие, подтянув к себе голову мужчины и наградив того непродолжительным, но совершенно недвусмысленным поцелуем. Безусловно, эти двое были любовниками, если не сказать больше.

Вайлет чуть не проглотила язык. Да и Джоана, похоже, впала в ступор.

– Добро пожаловать на Цереру, дамы, – молодой человек наконец оторвался от фиолетовых губ азари и повернулся к гостям. – Меня зовут Виталий Соболев. Я тут ataman, то есть самый главный. С Айей вы уже познакомились, я вижу.

– Познакомились, познакомились, – сказала Вайлет. – Мы с вашей… подругой давно уже знакомы.

– Ну и замечательно, – широко улыбнулся Виталий и, словно извиняясь, развел руки: – Извините, не предлагаю присесть. Мы тут вообще как-то не очень жалуем места для сидения. Невесомость, сами понимаете.

– Ничего, my peshkom postoim, – ожила наконец Джоана.

Вайлет с удивлением глянула на азари. Уж чего-чего, а знания шипяшего и свистящего, не говоря уж о кошмарной грамматике, русского языка от дочки Беглянки она ну никак не ожидала.

– Govorite po-nashemu, ili prosto znakomy s russkim? – спросил Виталий на своем языке.

– Govoryu plokho, no ponimayu, – ответила Джоана и продолжила уже на английском: – Я изучала все основные языки Земли. У меня хорошие лингвистические задатки.

– Отлично, – мужчина снова широко улыбнулся. – Мои респекты госпоже Лиаре.

– Незаслуженные, – ответила девушка. – Я рассталась с матерью в глубоком детстве, и не по своей воле. Большую часть моего прошлого я провела в одиночестве.

– Chem dal’she, tem stran’she i stran’she, – засмеялся русский. – То есть вы фактически выросли среди космических лучей, да?

– Можно сказать и так, – азари кивнула и добавила: – А с Каром’Данной я познакомилась недавно.

– Насколько недавно? – спросила Пассанте.

– Шесть лет назад.

– Ну да, вот почти вчера, – буркнула Вайлет. Женщину чуть-чуть задело, что веселому Виталию азари рассказывает больше, чем ей.

Показушно добродушный ataman тем временем приземлил свою задницу на диван рядом с Айнорой Пассанте и, картинно приобняв азари, устроился с максимальным для себя комфортом. То, что две женщины остались перед ним стоять, мужчину, похоже, совершенно не заботило.

– Ну хорошо, – Виталий хлопнул свободной рукой по колену. – Расскажите, что вам тут нужно.

– Я уже говорила…

– Я знаю, что вы говорили, – на губах мужчины по-прежнему лежала добрая улыбка, но глаза местного наиглавнейшего говорили куда понятнее, чем мимика.

На деле, Вайлет была готова поспорить на что угодно, мужчина был жесток, жесток и немилосерден. Возможно, справедлив. По-своему, по-местному справедлив. Но играть в словесные игры точно не собирался и неподчинения не терпел.

Вайлет начинала понимать, почему азари в буквальном смысле подстилалась под любовника. Доктор Пассанте, несмотря на показную жесткость, в реальности не такая уж сильная фигура. Да, весьма неплохой актер, стоит признать. Мудра и стара. Но даже молодая Алина Гросс, помнится, раскусила старую азари за две минуты. А ведь Алина по сути совсем еще ребенок… Была. Тогда, два года назад.

– Давайте, я объясню, – Виталий ослабил накал своей широченной улыбки, оставив на лице лишь благожелательную мину. – У нас тут весьма простые правила. Их мало, но они есть. Одно из главных – я должен знать все, что может угрожать wol’nym lyudyam.

– Уверяю, я ничем не угрожаю Церере, – ответила Джоана. – Да и всему Поясу тоже.

– Второе, – мужчина словно не услышал азари. – Я должен знать о всем, что может принести пользу wol’nym lyudyam. У меня тут есть мысль, что дочь Лиары Т’Сони ну никак не может прибыть сюда просто интереса ради. Попробуйте меня в этом переубедить.

– Ne sobirayus’ dokazyvat’, chto ya ne verblyud, – произнесла Джоана. – Еще раз повторяю, я помню мать только в глубоком детстве. Даже по вашим, человеческим меркам глубоком. В свободном космосе я с десяти лет. Все эти годы я пыталась найти хотя бы одну планету в человеческом секторе, у которой осталась связь с метрополией. Я знаю, что случилось после войны. Поверьте, добраться до Земли – единственного очага цивилизации в этом секторе космоса, – было очень тяжело. Мне повезло – меня подобрал кварианский корабль, ушедший в далекий поиск. Так я познакомилась с капитаном Каром’Данной. Вместе мы с ним путешествовали шесть лет, пока не вернулись, наконец, к поясу Койпера. Но там капитана не особенно жалуют, поэтому я попросила его добросить меня до Титана. Как я поняла, там у нас колония.

– Автономия, точнее говоря, – уточнила Пассанте. – Но сдается мне, вы немного промахнулись. Титан немножко дальше от Солнца, чем пояс астероидов. И ближе к становищу Флота.

– Титан сейчас на другой стороне эклиптики⁵⁵ от расположения Флота, – возразила молодая азари. – У нас кончалось топливо и продовольствие. А делать оверсан⁵⁶ на не предназначенном для этого корабле – это даже для кварианцев слишком рискованно.

– Понятно, – мужчина кивнул. – Вы не хотите говорить всю правду.

– Я сказала правду! – гневно вспыхнула азари. – Почему вы не хотите мне верить?

Пассанте улыбнулась, положив голову на плечо Виталия.

– Потому, что ты утаиваешь цель своего визита на Землю, девочка, – сказала азари. – Не пытайся обмануть меня, это бесполезно. Не пытайся обмануть будущего Спектра Ассамблеи, это чревато. Наконец, не вздумай обманывать Виталия – это просто опасно.

– Я никого не обманываю! – восклинула Джоана. – Ну почему вы мне не верите!?

Азари обвела взглядом немногочисленное собрание. Свою соотечественницу, ее любовника, наконец Вайлет. Той показалось, что в больших, влажных глазах Т’Сони застыл укоризненный вопрос характера «и ты, Брут?».

– Ладно! – Виталий отстранился от Пассанте и снова хлопнул себя рукой по колену. – Мне некогда играть в ugadayku.

Мужчина ловко встал, щелкнув башмаками по полу. Прошел к молодой азари, взял девушку за подбородок и убрал руку, едва Джоана спохватилась и налилась опасным синим свечением.

– Но-но!

Айнора Пассанте вспыхнула таким же сиянием, только раза в четыре ярче.

– Все нормально, Айя, – произнес Виталий. – Маленькая Т’Сони не причинит никому вреда. Ведь не причинит, верно?

Мужчина метнул быстрый, жесткий взгляд в сторону азари. И тут же повернулся к Вайлет.

– Вам, уважаемый будущий Комиссар, советую побыстрее разобраться, кто вам друг, а кто нет. Думаю, у вас это получится.

– Поясните, – Вайлет нахмурилась.

– Ничего не буду объяснять, Вайлет Блад, – усмехнулся Виталий. – Она же Виолетта Балатони. Она же Далила Сан, она же сержант Ярость. Вы по уши в дерьме, уважаемый господин дознаватель. Вы и, может быть, тот несчастный капитан-изгнанник, который сейчас тихонечко напивается декстроалкоголем в заведении на этой же палубе.

Вайлет пожала плечами.

– Не впервой в дерьмо залезать, уважаемый всезнающий ataman. Выпутаюсь.

– Надеюсь, что да, – мужчина говорил совершенно серьезно. – Вы правильный человек, Вайлет Блад. Может быть, не на той стороне, но правильный.

Блад вернула Виталию такой же серьезный взгляд в упор.

– Если я такая правильная, отдайте мне мой корабль, и я уберусь отсюда. Разбираться, где правда, а где кривда.

Глава Цереры покачал головой.

– Как я говорил, у нас есть правила. Немного, но есть. Одно из них говорит, что любой чужак, явившийся на Пояс, обязан отдать свой корабль нуждающимся. Впоследствии корабль разыграют на аукционе, и его получит победитель.

– Это все? – спросила Вайлет.

– Нет.

Обладатель дивной прически в виде пучка волос на темечке улыбнулся.

– Вы тоже можете участвовать в аукционе, – сказал человек, подчинивший себе Айнору Пассанте. – Мы не делим жителей Пояса на своих и чужих. Если вам разрешили сесть на Цереру, вы – полноценный член общества wol’nykh lyudey.

– А по-английски?

Виталий подумал секунду и произнес:

– По-английски это будет не то. Как и объяснение, почему у нас тут так. Привыкайте к нашим порядкам. Порядкам не на основе прогнившей всеземной системы ценностей, а порядкам на основе настоящей русской справедливости. Ну а пока…

Мужчина обвел взором пару гостей.

– Добро пожаловать на Цереру, милые дамы. Мы очень рады гостям.

– Na zdorov’e! – фыркнула со своего места Пассанте.

***

Если бы Блад сразу же узнала, что такое местный аукцион, и кто такой его победитель, она бы рискнула всей миссией и связалась бы с Марсом. Нет, даже не с Марсом, а сразу же с Комиссией. Контакты экстренной связи Ален Мортимер вручил ей еще два года назад, когда они познакомились на Красной планете.

Но Вайлет облажалась. Может быть, впервые за много-много лет профессионально облажалась. Не выяснила подробности этого чертова действа с нейтральным наименованием, а кода узнала – было уже поздно. Люди Виталия без проблем проникли на ее картер и наглухо заблокировали все коммуникации. Корабль остался без малейшей связи с внешним миром – местные просто демонтировали антенный модуль. Будь в распоряжении Вайлет машина посерьезнее, например, какой-нибудь полицейский перехватчик, фиг бы чего у людей Виталия получилось. Но «Антарес-Б» – это типовой каботажник открытой архитектуры – совершенно без защитных систем.

Вайлет ощутила что-то типа паралича. Впервые ей довелось оказаться совершенно без связи со своими. Впервые бывший дознаватель почувствовала, каково живется внедренным агентам. Не самое приятное впечатление, что и говорить. Но вместе с тем будоражит, разогревает кровь, заставляет переоценить свои собственные возможности и включить ту часть мозга, которая отвечает уже не за аналитику, а за элементарную сноровку и приспособляемость. Скорее всего, все это ей скоро понадобится. Хотя бы этом чертовом аукционе.

Собственно аукционом тут называли нечто, больше всего похожее на русскую игру «царь горы». Тот, кто с боем пробьется к кораблю, удержит его, разберется с управлением и проведет процедуру отстыковки – тот и победил. Того и приз. Вайлет не составило бы труда сделать так, чтобы «Антарес» не подчинился никому больше, кроме нее. Но Виталий со товарищи все предусмотрели – катер солидно охранялся. Солидно даже для Блад – ей вовсе не нравилась идея прорываться с боем через полдюжины тяжело вооруженных солдат в кинетической броне армейского образца.

А еще у них была автоматическая защитная турель, которая простреливала переходный шлюз до катера.

Нет, в задницу такие игры.

Таким образом, перед Вайлет встали две проблемы. Первая – как убраться с этого чертового вольного камня, причем желательно вместе с кварианцем и азари. Вторая же проблема напрямую касалась Джоаны Т’Сони. То, что Вайлет услышала во время беседы с повелителями Цереры, ей очень, очень не понравилось. Даже если предположить, что дочь Лиары в самом деле не таит каких-то смертельных загадок, уже одно то, что Айнора Пассанте ей не верит, говорит о многом. Доктор, конечно, стерва еще та – это понятно уже два года как. Но по глубочайшему убеждению Блад азари была достаточно проницательным существом. И если голубокожая заподозрила Джоану в двойной игре, это повод поговорить с маленькой Т’Сони по душам.

Да, и еще третья проблема. Куда запропастился Кар’Данна, черт его дери?

Впрочем, кварианца даже не пришлось искать. Стоило Вайлет и Джоанне выйти из этой stavka, как Блад услышала шум, доносящийся из местного питейного заведения. Судя по восторженным выкрикам, ударам и грохоту чего-то обо что-то, в кабаке гуляли во всю – с мордобоем и хорошо еще, пока без стрельбы. Хотя… Как и ПИЦ, кабак находился на верхней, девятой палубе прикованного к грунту корабля. И в отличие от ПИЦ, не защищен навесной броней. Только абсолютно упоротый идиот начнет палить в помещении, отделенным от космического вакуума тоненькими, лишенными кинетической защиты стенками.

– Похоже, веселье в разгаре, – сообщила Вайлет и чуть ли не рывком подвинула к себе голубокожую тайну. Джоана ойкнула и попыталась вырвать руку, но… Т’Сони была раза в два легче Вайлет, а в мире невесомости масса играет все. В общем, Блад без особых проблем загребла к себе азари, а попытку последней воспользоваться биотикой погасила верным способом. Его Вайлет показал все тот же Ален Мортимер. Немолодой беловолосый мужчина поведал дознавателю, где на черепе азари есть уязвимые точки, в которых сходятся наиболее крупные нервные каналы голубокожих. Да, у азари, в отличие от остальных рас, нервная система распределенная, но сгустки волокон встречаются и в телах космических ведьм. Самые опытные из них прикрывают сии точки либо украшениями, либо кинетической защитой.

Джоана, понятное дело, к числу опытных не относилась.

Вайлет коротко стукнула растопыренной пятерной в надбровную область девушки, и Джоанна с легким «ох» попыталась осесть на стальной пол. Понятно, что при силе тяжести в три сотых «же», ничего у нее не получилось. К тому же, Вайлет по-прежнему держала голубокожую бунтарку за руку.

– Сейчас я спародирую местного ataman, – сказала Вайлет, стоило азари вернуться в сознание после секундного шока. – Правило номер один, девочка. Слушаться меня во всем. Правило номер два: не проявлять характер. Наконец, правило три – не пытаться меня разозлить.

– Вы! – выдохнула азари, – Что вы себе позволяете!

Азари снова попыталась высвободиться из хватки Блад, но с таким же успехом девушка могла бы разжимать гидравлический манипулятор портового погрузчика.

– Я позволяю себе не дать тебе наделать дел, – сказала Вайлет. – Ты ни черта не знаешь в этом мире. Понятия не имеешь, как нужно общаться с людьми.

– Ну уж точно не так, как вы общаетесь с теми, кому вызвались помогать! – с вызовом ответила Джоана. – Отпустите руку!

Вайлет разжала пальцы, и азари, лихорадочно дергавшая плечом, тут же отлетела в сторону. С тупым звуком приложилась головой о стенку коридора и поморщилась.

– Да у вас просто страсть долбить головами азари о стены помещений, – раздался голос позади.

Вайлет обернулась.

Пассанте, кто же еще.

– Джоана, оставьте нас наедине, – приказала азари.

– Что? – выкрикнула девушка, но из-за боли в голове чуть было не сорвалась на визг – совершенно нехарактерно для голубокожих эстеток.

– Мне нужно поговорить с твоим опекуном.

– Опекуном? – молодая азари аж задохнулась в возмущении. – Этот солдафон мне не опекун! А вы… А вы вообще…

Джоане не хватило слов. Вайлет и Пассанте спокойно смотрели на девушку каждая со своей стороны, и азари ничего не осталось, как исчезнуть. Презрительно дернув плечом, Джоана направилась в сторону кабака. Там как раз что-то назревало – суда по нарастающему гулу голосов из-за поворота темного тоннеля.

– Пошли, – азари кивнула головой в сторону лифта и, не дожидаясь Вайлет, проследовала в указанном направлении. За время, что Пассанте пребывала на Церере, она явно научилась ходить в невесомости. Во всяком случае, у нее это получалось куда лучше, чем у Блад.

Женщины подошли к лифтовой шахте. Охранник, тот, что обходился без брони, вежливо отступил в сторону и нажал кнопку вызова. Двери распахнулись сразу. Точнее, одна тотчас же отъехала в сторону, а вторая подергалась-подергалась и замерла.

– Все сыпется, – мрачно заметила азари. – Не хватает рук чинить эту калошу. Проходи, Блад.

Голубокожая посторонилась, пропуская Вайлет в кабину. Потом зашла следом и набрала быструю комбинацию на щитке управления. Хлопнули друг о друга створки, и лифт поехал… вверх. При этом Вайлет была уверена, что кнопка с цифрой «девять» – последняя в списке доступных.

Азари заметила недоумение Блад.

– Корабль больше, чем кажется местным, – сказала Пассанте. – Это один из недовозвращенцев.

– Недовозращенцев? – переспросила Вайлет. – В смысле?

– Недовозвращенцы – это колониальные корабли, возвращающиеся на Землю, но выброшенные из канала переноса массы взрывом Цитадели, – объяснила азари. – Когда Виталий нашел это чудо за орбитой Харона, это был форменный… как это в вашем фольклоре? А, ну да. В общем, это был форменный корабль-призрак. Абсолютно работоспособный колониальный транспорт, но ни одного человека на борту.

– Мария Целеста, – кивнула Вайлет.

– Что? – азари непонимающе нахмурилась.

– Так назывался тот самый первый корабль-призрак из найденных в Бермудском треугольнике. Еще в докосмическую эру.

Лифт остановился, и – о, чудо! – открылись обе створки.

– Ну да, – Пассанте вздохнула. – Тут у нас сплошные загадки. Выходи, Блад. Я кое-что покажу.

Палуба оказалась копией предыдущей. С той лишь разницей, что приличного освещения тут не было не только в боковом тоннеле, что на девятой палубе вел в кабак, но и в широком, чуть в гору коридоре в местный аналог ПИЦ.

Помещение также было восьмиугольным, но пожалуй, это единственное, чем оно походило на пилотажно-информационный центр.

Все доступное пространство было уставлено ячейками ХТХ. Вайлет аж на мгновение потеряла дар речи – совокупной процессорной и накопительной мощности тут хватило бы на дредноут!

– Это мой личный архив, который я вела сначала на Тессии, а затем на Марсе. Увы, пришлось использовать человеческие разработки для хранения данных, поэтому архив разросся в размерах.

– У нас, в общем-то, довольно передовая элементная база, – заметила между делом Вайлет. – Даже саларианцы это признавали.

– Мне начхать на то, что признавали саларианцы, – сказала Пассанте. Женщина скорым шагом двигалась меж перемигивающимися стойками с миллионами ВИ. – Я прилетела на Марс с накопителем, который помещался в дорожную сумку. И он содержал примерно семьдесят пять процентов информации из той, что сейчас забита в этом зале.

– Не боитесь, что я сейчас достану пистолет и разнесу все ваши драгоценные археологические находки? – спросила Блад.

– Нет, – коротко ответила азари и уточнила: – Во-первых, я все равно сильнее тебя, старый солдат. А во-вторых, ты этого не сделаешь.

– Почему?

– Потому, – азари обернулась, – что тебе самой интересно. С самого начала было интересно. Еще со времен встречи с Альеной.

Пассанте остановилась возле одной из процессорных стоек, откинула интерфейсную панель и что-то быстро, почти по-квариански, настучала на голографической клавиатуре. Сигнальные лампы ячейки вспыхнули с новой силой – интеллектуальная машина принялась искать что-то в недрах своей бездонной памяти.

– Смотри сюда, – Пассанте ткнула пальцем в кубик визуализатора. – Кое-что я тебе уже передавала на эту тему. Там, в отеле, помнишь?

Вайлет кивнула.

– Ну а это – так сказать, продолжение банкета. Смотри внимательно.

Блад решительно отодвинула азари от терминала, уперлась в стойку руками, и вгляделась в нечеткую, явно снятую портативной камерой картинку. Судя по служебным данным в углу проекции, снимали дежурным оперативным ботом. Сотни этих летучих устройств, на жаргоне называемых зенками, постоянно курсируют под куполом Марсити. Правда, пользы от них не очень много, ибо совершенно бестолковы.

Да, безусловно, съемки велись на Марсе. Хаотичная застройка, обилие узкоглазых поселенцев и красно-оранжевое небо – других вариантов, кроме Красной планеты, не было.

Оживленная улица, не из крупных. Вайлет покопалась в памяти, но сразу же вспомнить, что это за район, так и не смогла. Скорее всего, какой-то из западных секторов. Там она бывала редко.

Внимание камеры привлек молодой человек в серой куртке. Довольно высокий, около ста восьмидесяти. Глубокие залысины, на лице – маска-респиратор. То ли больной, то ли наоборот, боится подхватить заразу. Мужчина быстро идет по улице, расталкивая прохожих, иногда весьма грубо. Видимо, именно этот факт и приковал внимание бота-наблюдателя.

Вот мужчина сталкивается с каким-то местным, отчего последний чуть было не падает. Съемка немая – Вайлет не слышно, как ругается абориген. Возмущенные прохожие также поливают высокого человека в маске потоком отборных ругательств, пара смельчаков даже пихают его в плечо.

– Стоп! – скомандовала азари.

Воспроизведение послушно замирает.

– Ну и что? – спросила Вайлет. Ей было непонятно, почему это место записи настолько важно, что его нужно просмотреть детально.

– Смотри на руку марсианина, – подсказала азари.

Вайлет присмотрелась. Потом еще раз. И снова, еще пристальнее.

Нет, никакой ошибки. Кисть прохожего прошла сквозь плечо высокого – даже торчат из спины чужеземца наружу пальцы местного.

– Что за бред? – Вайлет тряхнула головой. – Кому пришло в голову делать комбосъемку с помощью бота-наблюдателя?

Пассанте покачала головой.

– Это не комбосъемка, – сказала азари. – Это реальные кадры, снятые реальным устройством. Причем с дистанции в триста метров. И совершенно случайно.

– Не понимаю, – призналась Вайлет.

– Я тоже долго не понимала, – улыбнулась Пассанте. – Пока не начала встречать подобные нелепости повсеместно. У меня в архиве больше двенадцати тысяч таких нестыковок. Словно какой-то программист-недоучка практиковался в сбойном виртуальном рендере. Вот только все записи – ну совсем не виртуальные, а очень даже реальные.

– Погоди, – Вайлет начала догадываться. – То есть та самая история с якобы Алиной, которая убила…

– Именно, – кивнула азари. – Видео из отеля, которое я тебе дала как алиби для нашей с тобой любимой девочки Альены – из той же оперы. Я сначала даже думала, что кто-то неведомый и всемогущий перекраивает реальность.

– Чего? – закашлялась Вайлет. – Какая еще в жопу реальность?

– Ну, я так подумала сначала.

Азари захлопнула панель ХТХ-накопителя и облокотилась спиной о стойку.

– Я долго наблюдала за деятельностью этого неведомого редактора. Все это началось тут, в вашей системе. После войны. Где-то на второй или третий год после взрыва Цитадели. Была ерунда на Титане. Тогда я еще жила с остальными азари… Не очень легально, правда. У меня свои собственные отношения с Советом Матриархов. Сложные.

– Но ты общаешься с Этитой, – заметила Вайлет. Женщина скопировала позу азари – облокотилась спиной о стойку, но встала напротив Пассанте и чуть сбоку.

– Общаюсь, – согласилась Пассанте. – Мы очень давно друг друга знаем. Можно сказать, дружим семьями.

– Будешь рассказывать об этом?

Азари покачала головой.

– Нет. Тебя это не касается. Это… Очень личное.

– Я смотрю, у вас все личное, – хмыкнула Блад.

– Безусловно, – ответила азари. – Мы живем слишком долго, чтобы не стать друг другу родственниками хоть в каком-нибудь колене. Это, собственно, наше родовое проклятье. Мы же не просто так пытаемся разнообразить геном. Наша цивилизация состарилась…

– Да, я в курсе, – прервала азари Вайлет. – У нас с Алиной был не самый легкий разговор на эту тему.

Пассанте улыбнулась.

– Альена – хорошая девочка. У нее большое будущее, уж поверь мне.

– И будущее это подальше от старого человеческого солдата?

– А ты как думала? – Пассанте повернулась к Блад. – Ты ведь прошлое даже для своей расы. Израсходованный материал. Я знаю, что тобой заинтересовалась Комиссия, но поверь, тебя будут использовать и там. Это твоя судьба – служить. Ходить по клеткам шахматного поля. Игроки же – они всегда будут за доской.

– И ты, типа, один из этих игроков?

– Нет, – азари молниеносно погасила улыбку, словно ее и не было. – Я не играю. Я смотрю на поле и, если нужно, сбиваю особо неудобные фигуры на пути королевской пешки.

– Все-таки ты наемница, – констатировала Блад.

– Ты слишком прямолинейно мыслишь, чтобы понять, кто я, – сказала Пассанте. – Но это, может быть, даже хорошо. На доске должна быть как минимум одна башня⁵⁷ – крепкая, мощная, прямолинейная и убойно опасная. Как ты.

– Играешь в шахматы? – спросила Вайлет. – Я думала, наша игра слишком примитивна для вас.

– Игра – это не правила движения фигур по полю, – объяснила Пассанте. – Игра – это игра. Битва. Тактика и стратегия. Враги и друзья. Недруги и приятели. Сложная, многомерная структура взаимодействий. Все это, если приглядеться, есть в ваших шахматах. Но… Я отвлеклась.

– Да уж, – хмыкнула Блад. – Что там на Титане?

– На Титане…, – начала Пассанте и вздохнула. – На Титане форменный ад, уж поверь мне. Только глобальная информационная блокада, выставленная Советом, этим скопищем старых мудрых куриц, позволяет еще как-то держать происходящее там под секретом… Словом, слушай. Я уверена, ты должна это знать. Как и два года назад, я не знаю, к кому еще можно обратиться…

***

Как я говорила, все началось то ли на второй, то ли на третий год после взрыва Цитадели. Азари тогда еще не заселили Титан. Остатки нашего доблестного воинства зализывали раны на уцелевших кораблях. Таких было немного, но достаточно, чтобы сохранить систему управления. И «Путь Предназначения» еще был у нас. Собственно, с него-то все и началось.

Многие подозревают, хотя мало кто знает точно, что второй «Путь» – это вершина инженерной мысли нашего народа. Его начали строить задолго до гибели Совета в битве за Цитадель. Вообще, оба корабля должны были войти в строй одновременно, но мы уперлись в это идиотское ограничение на количество дредноутов, которое сами же и придумали, чтобы сбалансировать военную мощь цивилизаций Галактики. Словом, долгое время, почти шестнадцать лет, «Пусть Предназначения-2», тогда еще безымянный дредноут, болтался вокруг одной мало кому известной планеты на окраине нашего сектора. Уничтожение первого «Пути» стало отличной возможностью закончить этот проект.

Новый «Путь Предназначения» куда совершеннее старого. У него четыре нуль-ядра против двух у первого дредноута этой серии. У него куда мощнее вооружение, а главное, он сильнее автоматизирован. Если первым кораблем управляли почти десять тысяч человек, то в новой версии экипаж сократился до восьмисот. Да, нам удалось сделать то, что считалось невозможным – создать столь сложный ВИ, что многие считали, будто это и не виртуальный интеллект вовсе, а самый что ни на есть искусственный интеллект. Там вообще очень размытая разница между этими понятиями. Многие из наших ученых, к примеру, считали гетов лишь осознавшим себя как личность ВИ, а вовсе не ИИ. Стать полноценной личностью им помешал ваш бравый капитан Шепард – несмотря на все старания Жнецов.

Вот Жнецы – это действительно ИИ. Единый искусственный разум во многих сущностях. У него весьма простые цели, но он мыслит, следовательно, существует. Именно мыслит, а не обменивается информацией.

Но я снова отвлеклась.

Новый «Путь предназначения» – корабль, максимально приближенный к понятию «разумного корабля». Экипаж в неполную тысячу человек лишь координировал действия дредноута. Задавал ориентиры, ставил цели. Как их достигать – ВИ корабля решал сам. Это весьма помогало впоследствии – во время битвы с Жнецами. Однажды «Путь» почти без помощи со стороны размолотил ударное тактическое ядро неприятеля, включавшее, между прочим, одного Жнеца класса «Властелин».

Но повоевать «Пути» почти не удалось. Мы использовали этот дредноут преимущественно для защиты Горна, и если корабль даже выходил на охоту, то преимущественно за более мелкими судами Жнецов. Лишенные самостоятельного разума Разрушители не были для нашего дредноута достойными врагами. Но именно после боя с двумя Разрушителями на «Пути» начались какие-то странные проблемы с ВИ. Он регулярно давал сбойные, ложные данные. Причем настолько естественные, что весь экипаж был уверен в их истинности. Все подтверждалось всеми системами до единой. Однажды «Путь» чуть было не разнес в пыль патрульный фрегат Альянса только потому, что ВИ опознал в нем десантный корабль Жнецов. А второй раз трагедии избежать не удалось – системам дредноута показалось, что корабль вышел из прыжка во вражеском окружении, хотя маршрут оканчивался на передовых позициях Тяжелого флота кварианцев. Прежде, чем экипаж принудительно вырубил все орудия, батарея ПОИСК основательно покрошила два кварианских корабля.

Скандал был жуткий. Нам стоило огромных трудов избежать обвинения в преступной халатности и жалобы в командование Объединенного флота. Но как раз в тот момент кварианцы получили приказ долбить по Жнецам из всех орудий, и Тяжелому флоту стало просто не до «Пути». Сам дредноут тоже включился в артподготовку – вроде бы, удалось уронить на Землю два десятка Разрушителей и вывести из боя пару «Властелинов». Больше проблемы с опознаванием врага не проявлялись.

Тогда мы еще считали, что это единичный дефект ВИ-логики.

Но через пару лет после войны началось форменное безумие. Системы корабля начали одна за одной сходить с ума. Мы сменили трех главных инженеров, полностью переписали весь прикладной софт, но глюки продолжались. Доходило до того, что некоторые из команды начали сомневаться в собственных чувствах и ощущениях. Попробуй, сохрани рассудок, когда все абсолютно бесстрастные системы показывают не то, что ты видишь своими глазами! Двух девчонок из команды обслуживания нуль-ядра просто перевели с корабля куда подальше – они начали видеть в коридорах неизвестных им азари. И это на корабле, где всего-то меньше тысячи человек, и почти каждый знает каждого!

Тогда, собственно, меня и вызывали с одного из судов поддержки – вместе со всем моим архивом, что я успела вытащить с Тессии. Конечно, там одна десятимиллионная из всех доступных азари данных, но даже в этом наборе информации можно было что-нибудь поискать.

Я и поискала. Честно искала почти два месяца, но чем дальше углублялась в изучение вопроса, тем больше мне казалось, что кто-то просто взял и вырезал нужную информацию из моего архива. Я видела хвосты, но не могла размотать ни одной нитки. Я почти добиралась до ответа, но вместо оного находила лишь пустые архивные папки. И тогда я впервые поняла, что в инфосфере Галактики… Ну или хотя бы Солнечной системы – так вот, что в инфосфере Солнечной системы поселилось нечто, порожденное тем самым потоком красной энергии, который разрушил Ретрансляторы и превратил ИИ в быстро считающих идиотов. И заодно поставил здоровый блок на всех попытках создать полноценный искусственный интеллект.

Я долго не могла понять, да и сейчас не понимаю, с чего бы этому нечто делать именно такую предустановку. Признаться, даже начала сомневаться в собственном психическом здоровье. Пока не прилетела на Титан – уже после того, как сбрендивший капитан «Пути Предназначения» расстрелял этих идиотов-кварианцев.

На Титане сразу же началась какая-то ерунда. Мы двенадцать лет не могли наладить толком ни одну мало-мальски сложную систему. Самые проверенные ВИ отказывали. Совершенно надежные узлы сбоили. Поначалу даже думали, что это какие-то хакерские ухищрения кварианцев – мы с Флотом находились разве что не в состоянии войны. Начали проверять все детально, чтобы избежать коллективной паранойи. С нуля. Перетряхнули всю колонию до последнего накопителя – не нашли ничего предосудительного ни в одном из устройств. Но стоило их соединить в единую сеть – и снова начинались отказы, глюки, фальшивые данные, сбойные алгоритмы. Трижды колония чуть было не погибала из-за внезапной разгерметизации сразу десятка шлюзов. Все азари ходили с дыхательными масками и в термокостюмах – мы сами себе начали казаться какими-то недокварианцами. Паранойя нарастала. Совет Матриархов заседал почти постоянно – для пущей безопасности мы полностью лишили Совет каких-либо технических устройств. И поместили в специальную изолированную ледяную пещеру, где самое сложное устройство – электрический нагреватель с механическим регулятором температуры.

Наконец, вакханалия отказов начала сходить на нет. На двадцать шестой год колония получила возможность развиваться – мы стали забывать о кошмаре первых лет.

А затем… Затем я полетела на Землю. Нужно было наладить информационную поддержку тех из наших девочек, кому интересно крутить задницей в компании с земными толстосумами. Нет, я не осуждаю тех, кто решил стать Спутницами, отнюдь. Но прилетев на Землю, я не смогла продержаться там и месяца. Как вы вообще живете в этом клоповнике? Люди, человеки, хомо – повсюду! Уровень жизни прыгает от первобытно нищенского до запредельного. Но главное – полное отсутствие понимания, что есть еще и завтрашний день. Не только сегодняшний, сиюминутный.

С Земли я отправилась обратно на Титан, но… пришлось задержаться на Марсе. Одна знакомая по дурости разболтала Совету историю… мою семейную историю, о которой знали очень немногие. Тебе ее тоже не стоит знать, старый человеческий солдат. Словом, я посчитала за лучшее осесть на Красной планете. Тем более, там нашлось много работы по части протеанских реликвий – настоящих и фальшивых. Действующих и мертвых. Прекрасных и уродливых.

Именно на Марсе я снова столкнулась с проявлением той неведомой силы, которую про себя называю Редактором. Как будто, чем дальше от Земли, тем больше Хаоса. Поначалу я воспринимала это как вызов на исследование. В конце концов, не зря же у меня диплом университета, пусть и полученный довольно поздно для азари. Я погрузилась в инфосистему Марса, подрядила к сотрудниеству нескольких талантливых программистов, включая одного кварианца. И два года назад, наконец, вышла если не на самого Редактора, но на его ближайшего подручного. Именно он заказал мне человеческого чиновника, пообещав всестороннюю информационную поддержку. Я до последнего не верила – думала, лжет. Но когда по моему заказу (я хотела удостовериться в серьезности намерений этого игрока) были изменены кое-какие архивные данные в одном из самых охраняемых муниципальных хранилищ…

 

– Погоди! – Вайлет оживилась. – Ты про тот эпичный сбой в Департаменте имущественных прав?

– Я не знаю, как он правильно называется, – азари поморщилась. – Но да, там было что-то про права на землю. В общем, эта афера принесла несколько миллиардов одному землевладельцу и вознесла на вершину карьерной лестницы небезызвестную тебе Марианну Картэн. Она давненько крышевала это ничтожество, и вот получилось, что моя шалость превратила истеричку чуть ли не в третьего человека в Марсити.

– Не такая она уж истеричка, – сказала Блад. – Я работала с ней, когда она еще была полицейским.

– Неважно, – нахмурилась Пассанте. – Главное, что я получила доступ к практически неограниченным возможностям по изменению цифровых данных. Вне зависимости от сложности шифрования и прочей ерунды. Ну, о том, на что способна эта сила, ты уже знаешь. Я отдала тебе отчет о том, каким именно образом был заменен мой собственный облик на внешность малышки Альены.

Вайлет промолчала.

Да, история двухлетней давности теперь представала перед ней в совершенно ином свете. Да что там история! Сама Пассанте уже не казалась подлой стервой, «укравшей» у Вайлет ту, которая…

Нет, об этом лучше не вспоминать.

– То есть началось все с «Пути Предназначения»? – уточнила бывший дознаватель.

– Да, – кивнула азари. – Во всяком случае, у меня именно такие данные.

– А теперь таинственный Редактор начинает править цифровую реальность на остальных мирах Системы?

– В последнее время он требовал, чтобы его называли Нанимателем, – сказала азари.

– Ну хорошо, – вздохнула Блад. – А с чего бы это ты именно сейчас мне это все рассказываешь?

– Ты все равно не поверишь, – усмехнулась азари.

– И все же?

– Ты в самом деле хочешь знать? – прищурилась Пассанте. Острое, не самое приятное лицо инопланетянки стало еще менее привлекательным.

– Да, хочу, – кивнула Вайлет. – Ты же сама сказала, что это моя судьба. Хотеть все знать.

Азари родила не свойственную ей теплую улыбку и склонила голову.

– Все очень просто, – тихо произнесла Пассанте. – Я снова вижу проявления этой страшной силы. Здесь, на Церере. А я не хочу, чтобы тут случилась беда. Я… Я хочу тут остаться. Навсегда, ну или хотя бы надолго. Лет на сто как минимум.

– По-моему, я даже догадываюсь, почему, – Вайлет не удержалась и фыркнула.

– Да, ты угадала, – азари подняла взгляд на Блад. – Но прежде чем издеваться над старой азари, вспомни события двухлетней давности и посмотри на себя со стороны.

– А я и не планировала издеваться, – произнесла Вайлет. – И не буду. Если ты мне расскажешь, кем тебе приходится Алина Гросс. И какую роль во всей этой пьесе сыграла наша общая знакомая матриарх Этита.

Пассанте покачала головой.

– Люди говорят, что любопытство однажды сгубило кошку, – промолвила азари.

Вайлет с улыбкой похлопала по кобуре с М-9:

– Просто у кошки не было пистолета-пулемета.

– Хорошо, – качнула головой азари. – Но с одним условием.

– Ну?

– Ни я, ни Виталий, не будем помогать тебе убраться с Цереры. Я и так уже нарушила кучу неписанных законов этого места, приблизив тебя к себе слишком близко.

– Достаточно близко, как говорит одна твоя соотечественница.

– Да, – сказала Пассанте. – Только не говорит, а говорила. Ариа так не сумела выбраться с Цитадели.

***

Когда Вайлет пожаловала в питейное заведение, веселуха была уже в самом разгаре. К превеликому облегчению Блад, кварианец не участвовал в дебоше. Кар’Данна тихо-мирно стоял во второй линии живого круга из людей, создавшего некое подобие арены прямо посреди кабака – в десяти метрах от стойки и метрах в трех от ближайшей стены. Вообще, питейное заведение оказалось довольно небольшим, но весьма прилично забитым народом. Бегло подсчитав число отдыхающих, Вайлет остановилась на двадцати двух человеках, одной азари (Джоана демонстративно отвернулась от Вайлет, стоило той появиться в помещении) одном кварианце и… еще одном кварианце!

Второй представитель расы космических кочевников был куда мельче статного капитана Кара’Данны. Ростом второй кварианец был хорошо, если в полтора метра. В отличие от капитана в кремово-бежевом, этот использовал красно-бардовые цвета в оформлении своего костюма.

Тем временем зал взорвался овациями, и Вайлет перевела взгляд на центр «арены».

Это действительно было место для схватки. Вот только Блад никогда еще не видела таких поединков.

В центре «круга» сходились два бойца. Каждый из них вставлял ноги в специальные петельки на полу, после чего ступни человека жестко фиксировались на местах. Между соперниками оставалось около метра пространства. Оба бойца раздевались до пояса, зачем-то обматывали кулаки веревками, после чего начинали увлеченно колотить друг друга. Побеждал тот, кто первым доводил соперника до «отступления» – заставлял противника завалиться назад, вне зоны досягаемости, более чем на три секунды. Время вслух считали зрители.

Когда Вайлет вошла в зал, на «арене» как раз шел очередной бой. Рослый небритый детина с таким же, как у Виталия, пучком волос на голове, стоял напротив давешнего лифтового хама – уродца с проседью в бороде и разноцветными глазами. У рослого явно было преимущество в физической мощи – бугры мышц аж перекатывались под смуглой кожей. Боже, где же они умудряются так раскачиваться в условиях невесомости?

Но и противник был не промах – жилистый уродец брал скоростью и, так сказать, маневренностью. Он ловко уворачивался от сокрушительных тычков здоровяка, отвечая не столь мощными, но очень неприятными ударами по корпусу. Вайлет с одобрением заметила, что разноглазый в своих атаках очень умно выцеливает внутренние органы здоровяка. Судя по скособоченной позе последнего, тот уже не раз получал в печень – неприятная штука даже для человека с хорошо развитым мышечным корсетом.

Потерями жилистого уродца был напрочь заплывший правый глаз и, вроде бы, травмированная правая. Во всяком случае, он атаковал исключительно левыми ударами – как скоростными прострелами прямой, так и неприятными, длинными крюками. У разноглазого уродца, хоть он и был на голову ниже здоровяка, руки оказались даже длиннее.

Здоровяк обрушил на жилистого чудовищный удар сверху, но разноглазый успел увернуться и, пока противник боролся с инерцией, наградил того двумя левыми – крюком в ухо и почти удавшимся апперкотом на разгибании. Тут же ушел от ответной атаки, сбил темп раскачивания, заставив противника промахнуться, потому подсел под очередной прямой правой, и…

Разноглазый оказался не только ловким и быстрым, но и хитрым. Стоило здоровяку потерять толику внимательности на возврате руки, как жилистый активировал доселе неработавшую правую. Крюк вышел просто замечательным – уродец вложил в удар всю инерцию с закрутки торса и впечатал кулак в бок здоровяка со смачным шлепком. Вайлет пристрелянным взглядом диагностировала разрыв селезенки.

Что почувствовал здоровяк – сказать сложно. Но судя по тому, как он скособочился на левый бок, он тоже ощутил все последствия до единого.

Дальнейшее было делом техники. Жилистый провел еще несколько атак, уже не пряча якобы травмированную правую. Два прямых в челюсть, тычок в подвздошье и еще один резкий, неприятный хук в подбородок – это стало последней каплей для здоровяка. Мужчина с сипением разогнулся назад, в последний момент уходя от стремительного апперкота ожившей правой руки противника.

R-r-ra-z-z! – завопила толпа. – Dw-w-wa-a! Tr-r-i-i! Aut!

Жилистый победно вскинул руки. От Вайлет не укрылось, что на правом плече уродца зреет здоровущая, в кулак величиной, гематома. То есть травма все-таки была. Оставалось лишь поаплодировать бойцу, способному превозмочь боль и восстановившему подвижность руки после такого счастья.

– Pauchyonok pobedil! – крикнул мужчина в белоснежной просторной сорочке. Тоже выбритый наголо, и тоже с пучком волос на затылке. – V poslezavtrashney ohote pluys odin pretendent!

Толпа взорвалась одобрительным гулом, свистом, аплодисментами и прочими проявлениями восторга.

– Что он говорит? – Вайлет подобралсь к Кару’Данне и спросила кварианца. Наверняка у того имелся мультиязыковой переводчик.

– Объявляет победителя, – перевел капитан. – Этого маленького зовут Паучонок.

– Похож, – усмехнулась Вайлет и перевела тему на актуальные дела. – Тут ничего по поводу аукциона не говорили еще?

– А как же не говорили, – ответил кварианец. – Только об этом и говорят. Вот то, что вы сейчас видите, и есть отборочный чемпионат на послезавтрашний этап.

– Этап?

– Да, – кварианец кивнул. – С завтра и в течение трех дней начинается очередной аукцион. Его тут, правда, называют Охотой.

– Объясните подробнее, – попросила Блад.

Кварианец объяснил.

Охоту объявляют всякий раз, как в распоряжении Цереры появляются не менее двух новых кораблей. Теоретически на них может претендовать любой из так называемых «вольных людей» – так себя именуют местные. Но на деле в охоте участвуют не более десятка претендентов. Иначе очень сложно удержать ситуацию под контролем. Кто именно станет этими избранными – решается в предварительных схватках. Но если во время охоты разрешено использовать любое оружие, то предварительные состязания обязывают претендентов проявлять исключительно физические кондиции. Вот как здесь, в этом кабаке с непроизносимым названием Stanitza.

– Что за бред, – Вайлет выслушала кварианца и недоуменно покачала головой. – С каких это пор сила мышц определяет лучшего?

– Это русские, – засмеялся кварианец. – Напрочь психованный народ. Неудивительно, что их лишили государственности перед войной. Оставь им самостоятельность, они бы чего-нибудь такого натворили… Например, обыграли бы Жнецов в кости, раздели догола и в одиночку выкинули бы из Галактики. Или еще как-нибудь поиздевались над здравым смыслом и законами Вселенной.

– Вы зря смеетесь, – раздался голос позади Вайлет.

Женщина обернулась. К ним с Каром’Данной подошел второй кварианец – невысокий мужчина в красно-бордовом.

– Дирак’Син к вашим услугам, – представился незнакомец. – Я тут подольше моего коллеги, и могу сказать, что русские на самом деле куда понятнее, чем кажутся. Надо только уметь смотреть и слышать.

Вайлет представилась сама и представила спутника. Ну и, конечно, не удержалась и отпустила шпильку в адрес Джоаны, которая демонстративно не замечала ни Вайлет, ни кварианского капитана. Впрочем, ей в любом случае было не до этого. По окончании боя голубокожую девушку буквально обступили разгоряченные поединком аборигены. Похоже, Джоане приходилось несладко – потоки изящных комплиментов были щедро перевиты столь же откровенными непристойностями. В земном обществе азари бы уже давно осадила самцов – либо словами, либо делами. Биотикой, к примеру. Но азари была слишком молода и для того, и для другого. Ну и расплачивалась за демарш, выслушивая скабрезности и порою синея от смущения.

– Азари тоже с вами? – спросил Дирак’Син.

– Да, – Вайлет кивнула. – Ваш сородич нашел ее где-то за облаком Оорта.

– Зря, – жестко сказал Дирак. – Лучше бы оставил там подыхать.

– Я вижу, вы не любите азари, – произнес Кар’Данна.

– Не вижу, за что мне их любить, – отрезал кварианец. – Пусть они хоть трижды дочери Беглянки.

– Откуда вам знать, чья это дочь? – изумилась Вайлет. – У нее на лбу этого не написано.

– Именно что написано, – возразил обладатель красно-багрового костюма. – Она похожа на маму, это раз. У нее человеческие следы на лице – это два. Лиара была вместе с Шепардом все время до его гибели на Цитадели – это три. Нужно быть совершенно безмозглым, чтобы не увидеть очевидного.

– Да вы просто Шерлок Холмс, – усмехнулась Вайлет.

– Кто?

– Не обращайте внимания, – засмеялась женщина. – Лучше расскажите, что вы здесь забыли?

– То же, что и вы, – недовольно ответил Дирак’Син и пригласил собеседников к подальше от центра зала.

В помещении, вроде бы, больше не собирались устраивать кулачных боев, и Stanitza мало-помалу принимала цивилизованный вид. Возвращались на место столы и стулья, сметенные из центра. Снова засуетились два бармена, обслуживая гостей. В дальнем уголке ожил небольшой живой драм-банд⁵⁸. В веселеньком барабанном ритме возобновлялся обычный шум питейного заведения. Кто-то с жаром обсуждал подробности минувшей схватки, кто-то налегал на алкоголь, кто-то не без интереса зарился на габаритную дамочку с огромной кобурой на бедре и двух ее куда менее габаритных собеседников. И разумеется, продолжалась охота за милостями молодой, грудастой азари с аппетитной попкой и огромными васильковыми глазами. Джоана держалась. Даже приняла от одного из посетителей халявный тубус с коктейлем.

– Вас тоже перехватили? – спросил Дирак, когда им удалось, наконец, найти небольшой персональный столик на двоих и устроиться за ним втроем.

Стульев тут за отсутствием гравитации не признавали, а столы носили скорее ритуальный, чем практический смысл. Впрочем, нет. На каждой столешнице были крепления для контейнеров с напитками – какая-никакая, а практика.

– В каком смысле перехватили? – не понял Кар’Данна.

– Банально взяли на абордаж, – пояснил Дирак. – Захватили корабль.

– Нет, – Вайлет покачала головой. – Со мной такие штуки не проходят. Попробовали бы сунуться мне на катер…

– Ну, значит, вам вдвойне не повезло, – усмехнулся Дирак. – Я-то хоть не по своей воле оказался в этом…

Кварианец замолчал, не подходя соответствующих слов для описания местной обстановки.

– Расскажите об аукционе, – попросила Вайлет. – Что-нибудь знаете?

– Знаю ли я? – кварианец засмеялся. – Больше, чем хотел бы. Я тут уже четвертый день. Мне все уши прожужжали насчет Охоты.

– А подробнее?

– Да пожалуйста, – малогабаритный мужчина откинулся от столешницы, опершись спиной о стену и встав в распор между ней и полом. – Завтра начинается охота за какой-то убитой шаландой, которую отловили в дрейфе. Не думаю, что на этот металлолом кто-нибудь позарится. Корабль не на ходу – возможно, его заберет какой-нибудь местный торговец. Под разборку.

– Кто-нибудь что-нибудь говорил про «Антарес-Б»? – спросила Вайлет.

– Антарес? Нет, не слышал, – сказал кварианец. – Послезавтра будут воевать за мой челнок. Ну а под конец – самый лакомый приз. Новенький, с иголочки военный исследовательский корвет. Без нуль-ядра, конечно, и со снятым вооружением, но в отличном состоянии. За него схватятся местные киты – я думаю, атаманов шесть точно начнут форменную войнушку.

– Атаманов? Что это?

– Это местные феодальные хорьки, – объяснил кварианец. – Они вроде как все равны друг другу, не считая атамана Виталия – тот равнее остальных. Но в действительности тут сложная система взаимоотношений и довольно запутанный баланс сил. Самые крутые на сегодня – Петровский, Осипенко и Донован. Эти трое точно будут сражаться за корвет.

– Петровский… – Вайлет задумалась. – Не тот ли самый Петровский…

– Нет, – засмеялся под маской Дирак. – Олег Петровский давно умер, и слава всем богам, сволочь церберская. Это даже не его родственник. Так, однофамилец.

– Вы говорили о своем кораблике, – вернулась к теме Вайлет. – Что за машинка?

– Да ерунда, если честно, – признался кварианец. – Обычный внутрисистемный каботажник на двенадцать мест. Я, правда, на нем один летел, если не считать пилота.

– Пилот с вами?

– Нет, до сих пор на корабле. Он до поноса боится «пиратов», как он называет местных. Кто знает… Может, когда корабль обретет хозяина, он даже останется пилотом. Мальчик неплохо управляется с транспортом. Пока нас не перехватили, ему удалось так ловко обернуться вокруг Земли и Марса, что мы сэкономили не меньше полусуток полета до Койпера. Думаю, его таланты оценят. Русские, даром что психи все до единого, но достоинства отдельных людей ценят.

– Вы летели с Земли? – спросила Вайлет.

– Нет, – кварианец качнул шлемом. – С орбиты Венеры.

– Контракт? – предположил Кар’Данна?

– В каком-то смысле, – Дирак’Син утвердительно качнул головой. – Меня отправляли помогать восстанавливать один грузовик. Ну и вот… В общем, моя работа окончена. Вот только не думал, что попаду из одной задницы в другую. Теперь бош’тет знает, как отсюда выбираться.

– Люди, вроде бы, в хороших отношениях с Флотом, – сказал Кар’Данна. – Сообщите местным, что если не хотят дипломатического скандала, то…

– Местным начхать, – прервал капитана Дирак. – Они полностью контролируют всю связь. Я так думаю, мне нужно тут обжиться, обзавестись контактами. А там, глядишь, смогу пробраться к какому-нибудь из вольных капитанов. Ну а дальше… Или по-хорошему договоримся, или по-плохому. Местные еще не поняли даже, на что способен один единственный кварианец, допусти его до автоматики. Не проблема, выберусь. Тем более, есть у меня один должок. Нужно вернуть по любому. Ладно, что это мы все обо мне. Расскажите что-нибудь о своем межрасовом интернационале.

Вайлет и Кар’Данна коротко поведали кварианцу о своей собственной истории. Дирак’Син несколько раз глянул на азари – Джоана тем временем освоилась в среде поклонников и, вроде бы, даже конкретно заложила за воротник. Во всяком случае, кожа ее была значительно синее, чем обычно. Вайлет даже начала волноваться за девочку, но пока все было вполне прилично.

– У меня есть идея, – сообщил Дирак. – Думаю, мы можем помочь друг другу.

– Интересно, – сказала Вайлет. – И в чем же идея?

Дирак’Син объяснил.

Аукцион… Ну или Охота, если угодно, это не индивидуальный вид спорта. Это командная борьба. Каждый из прошедших отборочный этап, имеет право сколотить вокруг себя небольшую, до пяти человек, банду, которая и будет прорываться к главной цели соревнования. Как уже было известно Вайлет, в процессе Охоты допускаются любые средства, которое только сможет изыскать команда. Но в виду ограниченности ресурсов Цереры, в ход обычно идет только легкое стрелковое оружие. В очень редких случаях на вооружении команды появляются штурмовые винтовки.

Но никто и никогда еще не пытался прорваться к главному призу при помощи, так сказать, альтернативных средств. Например, технических умений сразу двух кварианских инженеров, возможностей нативного биотика-азари, а также при помощи военной выучки бывшего космопеха. К тому же, вооруженного одним из самых мощных пистолетов-пулеметов, когда-либо состоявших на вооружении ВКСА.

Дирак’Син с уважением посмотрел на «Ярость» в кобуре Вайлет.

– Вообще-то, у меня в катере есть еще много что, – сообщила Блад.

– Про это много что можете смело забыть, – кварианец уверенно махнул рукой. – Оружие из захваченных кораблей изымают в первую очередь. То есть во вторую, после систем связи.

– Да, но это в том случае, если изымальщики знают, где искать, – улыбнулась Вайлет. – На любом корабле много тайных мест.

– Ну, это дело ваше, – Дирак’Син пожал плечами. – Если найдете оружие – хорошо. А нет, так подумайте насчет командной игры. Думаю, у нас все шансы.

– А кто нас до нее допустит? – неожиданно спросил Кар’Данна.

Два собеседника разом повернулись к капитану.

– Чтобы нас допустили до Охоты, – пояснил капитан, – нужно пройти предварительный бой. Вот как недавно, буквально здесь. Нужен хороший, сильный капитан команды, который может накостылять соискателям.

– Тут нет проблем, – серьезно сказал Дирак. – Кандидат от нашей команды очевиден.

Два кварианца синхронно повернули шлемы в сторону Вайлет. Хрен их знает, что именно они разглядывали в женщине, но самой Блад показалось, что они бесстыдно уставились на ее грудь. Не самых великих пропорций, но учитывая размер самой Вайлет, вполне достаточного размера, чтобы вызывать интерес самца любой гуманоидной расы.

– Если вас чуть-чуть раздеть, то…

– Вот еще! – фыркнула Вайлет. – Пусть раздеваются грудастые молодые дурочки!

Оба кварианца разом перевели взгляд на Джоану Т’Сони.

– А что? – засмеялся инженер. – Хорошая чирлидерша никому не мешала.

Кар’Данна и Вайлет не удержались и тоже захохотали.

Глава 8. Схватки за ненужное и нужное

Вайлет дерется за то, что принадлежит другому, этот другой оказывается форменным киборгом, на Церере зреет переворот, а из глубин космоса всплывают сразу два призрака прошлого.

Вайлет в конец надоело, что местные общаются исключительно на своем диком языке. Женщина установила в ухо трансмиттер, а Кар’Данна подключил его к своему замещающему переводчику. Получалось немного странно слышать одно и то же два раза и на разных языках, к тому же с паузой в полсекунды. Но довольно скоро Вайлет освоилась. К сожалению, в обратную сторону система не работала, и говорить ей приходилось на английском. Но это меньшая из проблем: официальный язык Ассамблеи худо-бедно понимают все.

Делегатом от банды Вайлет отправился Дирак’Син. Как самый старослужащий в этой вольнице. У Вайлет, правда, были кое-какие сомнения в дипломатических талантах кварианца, но за неимением лучшего…

Свое дело Дирак сделал – пустил слухи. Не прошло и четверти часа, как к их столику подошли двое. Одного из них Вайлет знала – тот самый разноглазый уродец по прозвищу Паучонок. На этот раз, правда, его разноглазость, если можно так сказать, в глаза не бросалась. Здоровенный фигнал полностью лишал Паучонка возможности блеснуть редким явлением гетерохромии.

Второго женщина видела впервые – высокий, почти с нее ростом. Не особо крепкий, хоть и следит за фигурой. Одет, в отличие от большинства местных, в обычный служебный комбинезон. И, главное, никаких дурацких пучков волос – обычная короткая стрижка.

– Я слышал, ворчило хочет поиграть в Охоту? – спросил Паучонок.

– Может, ворчило и хочет, – Вайлет повернулась к уродцу. – Я не в курсе. Но я вот точно хочу.

– Ладно-ладно, забудь, – разноглазый усмехнулся. – Вижу, ты суровая девка. Короче, я возьму тебя в команду, если покажешь, на что способна.

– Чего? – Вайлет чуть не поперхнулась. – Ты? Меня? В команду?

– Это щедрое предложение, – сказал Паучонок. – Соглашайся, пока я добрый. Мне как раз не хватает одного райфлмена. Ты ведь знакома с тяжелым оружием?

– Насколько тяжелым?

– «Тайфун»⁵⁹. Осилишь?

– У меня встречное предложение, – сказала Вайлет.

– Да ну?

– Да, – женщина повернулась к парочке. – Вы отдаете мне свое место в послезавтрашнем марафоне, и я вам за это ничего не буду делать.

Разноглазый захохотал.

– Люблю баб с чувством юмора, – сказал Паучонок напарнику и повернулся к Блад. – Ладно, а теперь серьезно, ворчило. Последний раз предлагаю тебе место в команде. Выиграем – устрою тебе и твоим дружкам депортацию с этого камня.

– Это действительно хорошее предложение, госпожа наемник, – произнес второй из визитеров. – Команда Паучонка одна из сильнейших… в этой, так сказать, лиге.

– Не интересует, ребята.

Вайлет демонстративно отвернулась от парочки и пригубила коктейль.

– Ну, как хочешь, пехота, – разноглазый пожал плечами. – Оставайся тут куковать. Еще свидимся.

– Всегда пожалуйста, – бросила Вайлет в догонку.

Мужчины ушли.

– Что вы делаете? – Кар’Данна просто кипел от возмущения. – Нам только что предложили реальный шанс вырваться отсюда!

– Остыньте, капитан, – улыбнулась Вайлет. – Только что нас попытались вывести из игры, вот и все.

– Не понял…

– Все просто, – женщина снова отхлебнула из герметичного тубуса. – Элементарная логика не самых мозговитых криминальных элементов: если соперник внушает тебе опасения, и ты пока не можешь его замочить – предложи временный союз. И как только соперник расслабится, подставь его. Совершенно уверена, что согласись я на этот «реальный шанс», меня бы грохнули бы свои же в самом начале путешествия. Ну или в конце. Неважно – все равно бы грохнули. И потом…

Вайлет в упор посмотрела на кварианца.

– Я сражаюсь или с теми, в ком уверена на все сто, или в одиночку. Или вообще не сражаюсь. Это то немногое, что дала мне служба в армии, а потом – в марсианской полиции.

– Ну, дело ваше, – протянул Кар’Данна.

– Мое, – согласилась Вайлет и добавила: – Главное, чтобы вы тоже поняли, что я имею в виду.

Дирак’Син вернулся минут через тридцать. Как и положено кварианцу, лица его было не видно под щитком, но суда по телодвижениям инженера, того просто распирало поделиться хорошими новостями.

– Рассказывайте уж, Дирак, – усмехнулась Вайлет. – У вас сейчас костюм лопнет от желания похвастаться успехами.

– Да, это есть, – с гордостью сказал кварианец. – Я сбегал в соседний жилой корабль, у меня в нем есть кое-какие знакомства. И там, не поверите, тоже проходят отборочные соревнования на послезавтрашнюю охоту.

– И что, есть свободные места?

– Мест нет, но есть кое-что лучше, – кварианец выдвинул из шлема трубочку и проткнул ею упаковку-блистер, которую отцепил от нагрудного ремня. Отпил, картинно выдохнул – видимо, питье было весьма ядреным.

– Не томите, Дирак, – попросил Кар’Данна.

– Я кварианский инженер, – с гордостью сообщил Дирак’Син. – И понятно, что в знакомствах у меня в основном технически подготовленные ребята.

– Поздравляю, – кивнула Вайлет. – А по существу?

– Я разузнал кое-что насчет той шаланды, которую завтра столкнут с рук. С кем надо поговорил. Мне это дорого стоило, к слову – отдал двенадцать граммов очищенного нулевого элемента.

– И вам сказали, что…

– Что эта шаланда вовсе не в таком плохом виде, как нас пытаются уверить устроители аукциона.

– О! – воскликнула Вайлет. – Дайте, я догадаюсь. Здесь сплошная коррупция и откаты за сделки с завышенной стоимостью! Узнаю родную марсианскую жизнь! А еще говорят, русские другие. Точно такие же!

– Тише! – Дирак’Син подвинулся ближе к товарищам. – На самом деле все еще интереснее.

– Ну-ка, – второй кварианец тоже подсел поближе. Для этого ему пришлось задвинуть ноги под столешницу и упереться в стол руками.

Дирак поведал, что согласно проверенным данным, та самая «шаланда», которую никто не принимает всерьез, на самом деле вполне себе исправный контейнеровоз довоенного проекта. Не самый новый, понятное дело, и далеко не в идеальном состоянии. Но, и это самое главное, вполне себе на ходу. И, бош’тет его заплюй, с нуль-ядром! Не самым здоровым, это верно. Но в наличии! Редкость редчайшая в местных краях.

Вайлет спросила у кварианца, стоит ли верить этим его источникам.

– Да, стоит, – кивнул Дирак. – Один из пареньков из той команды, что занималась диагностикой корабля. С него взяли жестокую подписку о неразглашении, но ему уже настолько надоел этот «вольный мир», что он готов на все, лишь бы свинтить отсюда. А за такое количество элемента тут очередь из таксистов-куда-подальше выстроится

– И я его понимаю, – усмехнулась Вайлет. – Как будем действовать?

– Вариантов немного, – Дирак установил в держатель опустошенный блистер. – Нужно прямо сейчас заявить себя в качестве команды. Капитан, вы не слышали, тут объявляли схватки за эту лоханку?

Кар’Данна покачал головой.

– Ничего не было. Впрочем, вам лучше знать. Вы тут дольше.

– При мне тоже молчали, – пробормотал Дирак и оживился: – Значит, мы вполне можем объявить о том, что претендуем на контейнеровоз!

Дальше было все просто. Дирак’Син сбегал в администрацию – и вернулся с хорошими новостями. Действительно, никто за грузовик «Дайтона», что называется, не впрягался. Официальная информация о корабле, как и говорил инженер, была весьма паскудной: ориентировочная стоимость восстановления более полумиллиона земными деньгами. Безумно дорого по местным реалиям.

А еще Дирак принес из администрации маленькую бирочку-бланк, на которой скупыми строками был выписан пропуск к тому кильдоку, куда пристыкована «Дайтона». Еще там было написано, что пропуск действителен только для победителя аукциона – ну, тут все понятно.

Вайлет допила коктейль (безалкогольный, разумеется) и шлепнула ладонью о стол.

– Ну что, с богом, господа. И дамы, – улыбнулась женщина, метнув взгляд на задремавшую азари.

Девушка устроилась на одном из немногочисленных диванчиков в «Станице» – теперь Вайлет понимала, что означает название заведения. Рядом с азари нес неусыпную вахту кто-то из местных обожателей. Поначалу и Вайлет, и Кар’Данна настороженно отнеслись к ухаживаниям молоденького парня. Но поняв, что угрозы для Т’Сони тот не представляет, «опекуны» выключили паранойю.

Вайлет молча отстегнула верхнюю часть комбинезона, под которой обнаружилось термобелье-топик. Лифчика Вайлет принципиально не носила. Грудь оставалась упругой, да и формы не потеряла даже на восьмом десятке. Ну и вообще, невесомость – лучший бюстгальтер.

Понятно, что многим в своем организме Вайлет обязана военной медицине, которая нашпиговала ее химией и нанами, а по увольнению решила сэкономить – так и не расшпиговала обратно. Побочным продуктом стала стерильность Блад как женщины, но дознавателя это вполне устраивало. Обзаводиться спиногрызами Вайлет не собиралась.

Женщина вышла в центр помещения. По местному времени было уже почти десять вечера, и наплыв посетителей как-то спал, но в зале все равно оставалось еще человек тридцать. Те из них, кто не лежал мордой в стол, с интересом уставились на высокую, крепкую деваху в обтягивающем топе. Большая часть посетителей, впрочем, интересовалась не личностью Блад, а ее женскими достоинствами – уж какие есть.

– Минуточку внимания, дамы и господа, – громко произнесла Вайлет. Достаточно громко, чтобы очнулись даже те двое, что дремали мордой в стол. – Мы с друзьями тут узнали, что чой-то никто не интересуется развалинами «Дайтоны». Право слово, даже удивительно.

В зале захихикали, и Блад продолжила.

– В общем, мы с друзьями подумали, что нечего добру пропадать. Опять же, мы тут пока вроде как бездомные, а на кораблике ночевать всяко удобнее, чем в тутошних каморках для бездомных. Вот я и спрашиваю, кто-нибудь эту помоечку еще не забивал? Если нет, то мы ее заберем, лады?

– Милая, ты часом не перепила? – крикнул кто-то из посетителей.

– Нормалек, – Вайлет тряхнула головой. – Маловато хмеля, чтобы миловаться, но чтобы размяться, руками помахать – достаточно.

Снова смех.

– Ну так что? – Блад окинула взглядом «Станицу». – Мы берем себе корыто?

– А может, его кто-то уже забрал? – не унимался тот, кто назвал женщину милочкой. – Ты хоть бы в администрацию сгоняла, милая!

Вайлет кивнула Кару’Данне, и кварианец поднял над головой бирку-листок, разрешающий вступить в состязание за корабль. Эта же бумажка подтверждала, что других претендентов пока нет.

– Ну так что, я забираю «Дайтону»?

– Погодите, – раздалось от стойки.

Вайлет обернулась, простонав про себя. Получить корабль нахаляву, похоже, не получилось. А когда она поняла, кто именно возражает, душевный стон разочарования едва не прорвался наружу.

Тот самый сотоварищ Паучонка, с которым местный уродец подваливал к столу Вайлет. Молодой человек в комбинезоне и с короткой стрижкой. Он держал руку около уха, явно выслушивая распоряжения от босса. Наконец, опустил ладонь, лихо спрыгнул с пуфика на пол, клацнув магнитными подошвами. Надо же, в такой древности ходит!

– Я претендую, – коротко сказал парень и прошел в центр зала, на ходу расстегивая верхнюю часть комбинезона. – Лишний металл не помешает.

– Дориан, ты куда? – крикнул кто-то от бара. – Ты же в банде Паучонка!

– Алекс дал добро, – произнес молодой человек, отшвыривая куртку. – Я формирую новую команду.

– А как же схватка за каботажник?

– Босс справится, – уверенно сказал парень и встал напротив Вайлет. – И потом, это в разные дни. Время есть.

– Дор, не глупи, – крикнул тот, кто назвал Вайлет милочкой. – Ты знаешь обычаи. Один и тот же вольный не может быть в двух командах.

Парень повернулся к посетителю, и тот мгновенно умолк.

– Не будет никакой второй команды, – сказал молодой человек. – Я возьму контейнеровоз лично. Запишу его на себя.

– Ну, это уж если получится, – хмыкнула Вайлет. – Или я тут для мебели?

Парень обернулся и с удивлением уставился на Блад. Словно недоумевал, почему она еще не сбежала, роняя по пути какашки.

– Уважаемая наемница, – вежливо сказал парень. – Вам бы лучше отказаться от «Дайтоны».

– А еще что сделать? – усмехнулась Вайлет. – Повернуться спиной и наклониться?

– Только не здесь, если позволите. Недостаточно свечей, шампанского и цветов.

Громогласный хохот трех десятков хмельных глоток.

Но Вайлет было не смешно. То, каким тоном названный Дорианом пошутил, кольнуло Вайлет старой-престарой иголочкой настороженности. Редко когда эта иголочка просыпалась и давала знать хозяйке, что на этот раз лучше поостеречься. Но вот поди ж ты…

А ведь ничего в этом парне нет такого… С виду.

– Вы подтверждаете свой вызов? – поинтересовался Дориан.

– Ясен хрен, – Вайлет пожала плечами. – Мне по-прежнему хочется ночевать подальше от местных условий, знаешь ли. И не собираюсь отказываться.

Парень молча кивнул и повернулся к бару.

Тут же подскочили два товарища, на ходу вынимая из карманов толстые шнуры. Дориан протянул руки, и спустя пяток минут его ладони оказались обуты в жесткую, но весьма прочную защиту. Вайлет поняла, что веревки на руках не для того, чтобы облегчить тяжесть ударов, а наоборот, чтобы уберечь кисти от повреждений.

Ну-ну.

Парочка шалопаев подобралась и к Вайлет, но женщина отрицательно покачала головой, отказываясь от весьма сомнительной защиты.

– Не дурите, дамочка! – произнес один из «секундантов». – Такие правила. Биться только в ремнях.

Вайлет пригляделась и поняла, что в реальности это не веревки и не шнуры, а в тоненькие кожаные ремешки. Похоже, из натуральной животной кожи. Боже, где же местные откопали такой раритет?

– Спасибо, я обойдусь, – сказала Блад.

«Секунданты» переглянулись с Дорианом. Парень еле заметно кивнул, и оба товарища брызнули в разные стороны.

Соперник вышел в центр зала и просунул ноги в петли на полу. Кто-то из посетителей тут же наклонился и закрепил обувь. Вайлет, разминая плечи и шейные позвонки, встала напротив и позволила себя приковать. Позиция была не самая удобная – ноги слишком близко друг к другу. Потерять равновесие в такой стойке раз плюнуть. К счастью, царила невесомость, поэтому восстановить положение также несложно.

Вайлет сделала пару вращений корпусом, описывая широкие циркуляции вокруг опоры. Получилось неплохо – пространство для маневра есть. Помахала руками, потрясла кистями. Сделала пару пробных шотов. Расстояние между противниками было выбрано так, что достать оппонента можно было только чуть подавшись вперед.

Дориан тоже коротко размялся, вдумчиво проверил ремни на кулаках и, вроде бы, остался доволен. Впрочем, по малоподвижной роже противника было очень сложно понять, доволен он или нет. Все же остальное, что попало в поле зрения Вайлет, особых опасений не внушало. Да, физически развит неплохо, но ничего общего с той горой мышц, которую Блад видела тут три-четыре часа назад. И тут же Вайлет одернула сама себя, вспомнив, чем для горы мышц закончился бой с Паучонком.

– Я, признаться, неуютно себя чувствую, – неожиданно произнес Дориан.

– Да ну? – хмыкнула Вайлет. – С чего бы это?

– Никогда не приходилось бить женщин.

Противник позволил себе кусочек улыбки. Ну совсем маленький кусочек – одними глазами. Вайлет нахмурилась: не было в этой улыбке ничего, выдающего мысли противника. Очень, очень странно. Странно, поскольку не встречалось еще ни одного человека, который может удержать абсолютно все эмоции под контролем. Тем более, в преддверии схватки.

– Дамы и господа, готовы? – спросил парень в белой сорочке. Тот самый, который «судил» встречу Паучонка и громилы. Даже непонятно, откуда этот чубатый выскочил – ну просто словно черт из табакерки. Позвал его кто, что ли?

– Готов, – произнес Дориан.

– Всегда готова, – ответила Вайлет. – Начинаем уж.

– Три, два, раз – бой!

Белорубашечник отскочил. Тут же, буквально по команде отпрянула и толпа, столпившаяся было вокруг противников. Ровно настолько, чтобы выйти из зоны случайного удара – и не на сантиметр дальше.

Сзади подходили новые зрители – краем глаза Вайлет заметила, как рванулась к выходу чья-то фигура. Наверняка рассказать всем местным о том, что какая-то дурная тетка-громила собирается биться за право участвовать в Охоте. И вот ведь умора – на никому не нужный контейнеровоз!

Дориан еще раз покрутил кулаками, и, дождавшись кивка Вайлет, провел первую атаку. Безобидную, скорее для проформы.

Вайлет вяло отмахнулась левой, сбив кулак противника на трех четвертях хода.

Дориан даже не понял, что произошло – его рука просто изменила направление движения, уйдя куда-то глубоко в сторону и вниз.

И тут же Блад метнула правый выпад – но не в соперника (для этого Вайлет была слишком далека от него), а в лучезапястный сустав Дориана. Мерзко хрустнуло, и обернутая в ремни кисть повисла, словно тряпка.

Зал охнул, а Дориан с трудом сдержал крик.

– Хватит? – спросила женщина.

– Что за школа? – сквозь зубы прошипел противник, убирая подальше от Вайлет покалеченную правую. – Ни разу не видел.

– Школа жизни, мальчик, – выдохнула Блад. Почти одновременно вместе с выходом в «параллель».

Надо отдать должное Дориану, реакция у мужчины была что надо. Изогнувшись тазом вбок и отведя корпус назад, парень буквально спас мошонку и подбородок от чувствительных ударов.

Вайлет вернулась в прямолинейную стойку – противник ушел из зоны досягаемости. И не просто вышел, а с умыслом. И подальше.

– Рррраз! – открыл счет рефери. – Два!

Мерзкий хруст повторился. Правда, на этот раз без малейшего участия Вайлет. Противник, схватив выбитую руку здоровой, одним движением вставил сустав на место.

Блад с досадой хотела было сплюнуть на пол, но вспомнила, что в невесомости может заплевать и саму себя – покупай потом, понимаешь, новые костюмы. Нафиг-нафиг.

– Готов, – произнес Дориан, возвращаясь в стойку. Правую руку он, впрочем, прятал у плеча.

Выбитая и вправленная кисть – не лучший инструмент для атаки в корпус. Да и вообще для атаки. Вайлет это понимала. Дориан тоже. Потому использовал правую только для блоков предплечьем и плечом.

Следующие несколько обменов ничего никому не заплюсовали. Вайлет получила ссадину на брови, противник – рассеченную переносицу и ушиб пары ребер. Блад, лишенная тяжелых «перчаток» на руках, старалась бить остро, костяшками – в кость или хрящи. Дориан оказался весьма неплохо развит – пара пробных тычков в корпус показали полную бесперспективность атак по внутренним органам. Ну, с такого расстояния. Парень хорошо держал удары, избегал подставляться – Вайлет постоянно хоть чуть-чуть, но недотягивалась, била на излете, почти без импульса.

– Дориан, оттягиваешься! – крикнул рефери. – Еще раз зависнешь назад, открою счет!

– Закрой рот, – буркнул молодой человек.

Вайлет мысленно улыбнулась. Ее рваный темп и неудобная для противника, лишенного правой ударной руки, стойка впервые за бой вызвала раздраженную реакцию. Хорошо. А то еще чуть-чуть, и Блад бы в самом деле подумала, что против нее сражается киборг.

Дориан форсировал. Вайлет неплохо проглотила первую спарку, ушла вперед и влево, но тут же чуть не подставилась под крюк правым предплечьем. Кожаные ремни содрали с щеки Блад хорошую такую порцию кожи. В воздухе поплыли красные шарики – в неприятно обильном количестве.

Снова обмен – снова в защиту. Мах, выпад, контрсмещение. Снова мах – нет, финт. Мах, крюк, крюк… *****, снова крюк!

Вайлет отваливается назад – перед носом пролетает здоровая рука Дориана. Блад лупит левой на удалении, потом бросает кулак в сустав противника но поздно – выбить и вторую кисть не получилось.

– Ррраз! – рефери заметил слишком глубокий прогиб женщины назад.

С этим Вайлет ничего не могла поделать – неприученные к невесомости мышцы начинали сбоить, и вернуться в прямолинейное становилось все сложнее и сложнее.

Снова этот адский крюк – излюбленное оружие банды Паучонка, что ли?

На этот раз удалось просто присесть, рука противника нежно гладит взметнувшиеся вверх волосы. Блад выстреливает левым джебом в бедренную артерию, надеясь на гидродинамическую травму. Удар смазан, но часть прошла – Дориан берет секундную паузу и трясет ляжками.

Так, получай еще – снова джеб, финт, левая четверть – полукрюк. Назад, и снова джеб! Ага, черт белобрысый, прямые не нравятся!? Получай добавки.

Снова мерзкий хруст – на этот раз это переносица. Красный рубец поперед нюхальника и целый фонтан красных шариков. Это хорошо, они мешают ему видеть… Так, вот так. Теперь вниз, девочка – снова присядем. И тут же показываем второй в промежность – а вот хрен тебе, машина ты безэмоциональная! Лови вторую «параллель»!

– Ррраз! – рефери с укором смотрит на кровящего Дориана. Мол, как же так, старичок? Тебя уделывает баба, соберись!

Вот вам и беспристрастность судейства, блин.

Все вы, мужики, сволочи и сексисты!

Летит левая. Снова левая. И опять левая. Ну где ты, хитрюга? Знаю же, что сейчас рубанешь якобы поврежденной правой. Не так-то она у тебя и болит, жулик. После двадцати секунд наступает онемение и держится не меньше полутора минут. Они точно еще не вышли

Ага, вот так! А сейчас ты якобы…

Ну конечно!

Вот дебил малолетний!

Вайлет не пытается блокировать или уклоняться. Зашнурованный в кожу кулак Дориана, правый кулак, кроссом пролетает над ее предплечьем и вот-вот неминуемо встретится с подбородком Вайлет.

Движение одной только головой – резкий, до хруста в позвонках и боли в связках, кивок назад. И заряженная атака противника уходит в молоко.

Все. Для Вайлет схватка закончилась.

Не пытаясь даже вернуть голову в вертикальное положение, Блад хватает кисть соперника в тот момент, когда он пытается оттянуть руку назад.

Снова мерзкий хруст, и снова повисшая плетью рука.

Но это уже не начало боя. Это вторая, а может быть, даже третья минута. Внимание уже не ахти, концентрация снижена. А главное – боль, преодолев первые секунды анемии, мощным потоком вливается в поврежденный орган. И тут на тебе – снова вывих!

Дориан, казалось, сейчас взвоет. И на волне эмоций тупо пропускает красивый прямой. В без того разломанный нос.

Вайлет хотела просто выключить противника ударом в подбородок – а может, и отправить на больничную койку собирать челюсть обратно. Но в последний момент передумала. В конце концов, Дориан вел себя вполне прилично, если не сказать изящно. Без издевок, без нахальства. Даже вежливо в чем-то.

Противник валится назад, зажимая переносицу левой. Крови столько, что первый ряд зрителей весь в красной сыпи. Но им мало. Им всегда мало – этому жаждущему хлеба и зрелищ быдлу. Народ орет, заглушая счет рефери. Народу хочется крови, еще больше – еще, еще! Народ свистит, орет, таращит глаза! Упивается зрелищем почти упавшего назад Дориана, видом промокшего топика Вайлет, нецеломудренно очертившего грудь женщины и торчащие сквозь тонкую ткань соски.

– Тррри! – орет чувак в белой.. нет, когда-то в белой, а теперь в белой в красную крапинку сорочке. – Ауууууут!

Вайлет опускает правую, левой трогая себя за щеку. Ничего, жить можно. Шрама не останется.

Тут же подскакивают какие-то незнакомые люди и принимаются поздравлять неожиданную чемпионку. Один перец наклоняется, чтобы отстегнуть петли… конечно, совершенно случайно проводит щекой по паховой области Вайлет, стараясь вдохнуть побольше запаха разгоряченной женщины.

Вайлет тошно. Ее переполняет чувство брезгливости.

И это – вольный народ?

Нет, это все то же самое. Какие-либо сомнения в природе человеческой лопнули вместе с ножными креплениями, которые ослабил похотливый самец, не спускающий взгляда снизу вверх – на взмокшую грудь Вайлет.

***

Блад посмотрелась в зеркало.

Нормально, бывало хуже. Две заплатки на морде лица – это не то, чего стоит стыдиться. Тем более, что бой-то выигран. Шрамами выигранных битв нужно гордиться, как говорят кроганы. Ну, она не кроган, и даже не кроганша. Да и шрамов не будет. Глубоких пробоев нет – кожа на щеке сорвана поверхностно, а бровь скорее ушиблена, чем рассечена.

Вайлет еще раз обтерла себя гигрогубкой, стирая остатки банного геля. Боже, как же местные вообще тут живут без душа-то?

Влезла в нижнее белье – оно успело выстираться в ультразвуковой машинке. Не застегивая верхней части комбинезона, вышла из санузла и… уперлась в пристальный взгляд серых глаз.

Между глазами – массивная белая заплатка на переносице.

И правая рука в ортопедическом лубке.

Дориан спокойно сидел на стуле возле дивана. Ну, если можно назвать диваном ажурную конструкцию на полу, предназначенную скорее для фиксации спящего тела от случайных перемещений по помещению. Кресло был примерно такого же типа.

Кресло, диван и вообще всю жилую ячейку Вайлет получила от Кара’Данны. Он остался сторожить сопящую азари, которую перетащили в каморку второго кварианца. Неизвестно, что там добавляют в алкоголь в «Станице», но Джоану вырубило капитально.

Сам Дирак’Син снова убежал по каким-то своим делам. Ну а Вайлет осталась приводить себя в порядок после победного боя.

Привела, называется.

Впрочем, не все так плохо. В руках молодого человека никакого оружия, а правая кисть так и вовсе недееспособна. Но какого черта ему тут надо?

– Какого черта тебе тут надо?

– Уважаемая, – медленно и словно бы даже печально произнес парень. – Вы на Церере всего несколько часов. И за это время успели нажить врага из числа тех, с кем лучше не ссориться, а кроме того, поставить под угрозу срыва спецоперацию разведуправления ВКСА в марсианском секторе. Я начинаю думать, что ваше назначение комиссаром по этике – не самый обдуманный шаг в исполнении ЕАСО. У вас просто талант быть шилом в заднице, и я теперь даже немного беспокоюсь за Комиссию.

– Понятно.

Вайлет зацепилась за петлю на полу и подтянула себя к дивану. Чтобы устойчиво сесть на эту конструкцию, речи не шло. Но стоять в присутствии сероглазого совершенно не хотелось.

– Куда ни плюнь – везде шпионы Ассамблеи, – усмехнулась Вайлет. – Паучонок случаем не генерал-полковником там у вас?

– Нет, это местный, – качнул головой Дориан. – Мне стоило больших трудов попасть к нему в группу. Редкостный параноик, между нами говоря.

– Тут соглашусь, – усмехнулась Вайлет. – А насчет вашей операции… Так что, я вам все испортила?

– Нет, не все, – парень снова качнул головой.

Ровно так же, как в первый раз. Боже, он что, в самом деле киборг, что ли? Такой специальный. Человекообразный. С кровью и суставами, которые можно поломать.

– Что мне с вами делать, Вайлет Блад? – риторически спросил тот, которого Блад знала под именем Дориан.

– Для начала представиться, – сказала женщина. – Вы с незнакомой дамой говорите. Да и на брудершафт мы с вами еще не пили.

– Мордобой на замену не подходит, как я понимаю, – холодно, без тени иронии произнес Дориан. – Но да будь по-вашему. Меня зовут Лэнс Ковальский. Оперативный сотрудник третьего разведуправления ВКСА, марсианский сектор.

– Вайлет Блад, временно безработная, – отрекомендовалась женщина.

– Я в курсе, – кивнул Ковальский. – А вы, наверное, не в курсе, что практически сорвали мне операцию, которую наше управление готовило семь земных месяцев?

– Не в курсе.

– Ну, слава богу, – произнес оперативный сотрудник. – А то я уж подумал, что у вас хобби вот так, мимоходом, разваливать чужую работу.

– Говорите прямо, что вам нужно.

Ковальский вздохнул, поудобнее устраиваясь на невесомом стульчике.

– Мне нужно, чтобы вы срыгнули с Цереры. Желательно еще вчера.

– Ага, сейчас, – зевнула Блад. – Только вот вторую руку вам сломаю для симметрии, и тут же торжественным маршем на выход с камня.

Молодой человек вопросительно поднял брови.

Вайлет объяснила:

– Пока вы не влезли в мое собственное дело, я это и пыталась сделать, осел вы флотский! – Блад укоризненно глянула на опера. – Не задумай вы отобрать у меня эту коррупционно емкую «Дайтону», мать ее перемать, я бы уже давно была в полутора единицах⁶⁰ от Цереры.

– Коррупционно емкую – это как?

– А то сами не знаете? – спросила Блад. – Очень просто. Кто-то из местных шишек взял и собрался прибрать к рукам вполне исправный контейнеровоз по смешной цене, почти задаром. Для этого сфальсифицировал данные об ужасном техническом состоянии корабля.

– Ну да, все верно, – кивнул Ковальский. – Я это и делал. На все про все ушло семь месяцев.

Вайлет непонимающе уставилась на собеседника. Меньше всего агент разведки ВКСА походил на местную шишку, способную под шумок оттяпать приличный корабль. А главное, на кой черт Ковальскому это вообще нужно?

– На кой черт вам нужен корабль?

– Корабль совершенно не нужен, – спокойно ответил разведчик. – Нужно его содержимое. Не спрашивайте, какое именно. Все равно не скажу. Даже если захочу.

– Ну… – Вайлет засмеялась. – Теперь уже поздно тайны таить, мистер. Я отправляюсь на «Дайтону» буквально с минуты на минуту. Это мой теперь корабль. Вот и посмотрю, что вы там решили законтрабасить.

Ковальский спокойно покачал головой.

– Вы никуда не отправляетесь, Вайлет Блад. «Дайтону» люди Паучонка уже оприходовали, не извольте сомневаться. Ваша фигова расписка аннулирована решением администрации. Мне, а точнее, бюджетному департаменту управления разведки это очень, очень дорого стоило. Хотелось бы верить, что эту сумму спишут из вашего ближайшего жалования за пять-десять лет. А сейчас… Сейчас я еще раз объясняю, что будет дальше.

– Можете не трудиться…

– Дальше будет следующее, – молодой человек не дал Вайлет договорить. – Вы соберете манатки и под охраной моих товарищей отправитесь отсюда подальше. Товарищи будут думать, что ведут вас тихо кокнуть где-нибудь на нижних палубах. Договоренность с Паучонком у меня имеется – он не против избавиться от наглой бабенции. Но погодите мочить трусики от страха. Мои товарищи ошибаются – это не они вас убъют, а я их. Лично. Давно уже руки чешутся, если честно. Если хотите, можете даже помочь – буду благодарен. А потом мы сядем в мой катер, и я доставлю вас на Землю. Собственно туда, куда вы так рвались с Марса. Мне, конечно, придется оставить операцию незавершенной, но уверяю, среди вольных людей достаточно моих коллег – они доведут ее до конца. Вот так мы поступим, Вайлет Блад. И не советую противодействовать моему плану.

– А то что? – хмыкнула женщина с дивана. – Вы попытаетесь опять побить женщину?

– Не будьте идиоткой.

Ковальский опустил руку с кресла и ухватился за металлическую скобу на стене – такую же, как повсюду на корабле. Обычная такая стальная трубка или даже палка полутора сантиметров в диаметре.

Р-раз – и здоровенная палка оторвана от стены. Два – и левая кисть Ковальски плющит метал, как перегретый пластик. Три – движением пальцев молодой человек сгибает толстостенную трубенцию напополам.

До Вайлет доносится запах паленой кожи – нагретый деформацией металл опаляет кожу на ладони оперативного сотрудника.

– Я мог закончить бой одним ударом, – констатирует Ковальский. – Вы бы даже не поняли, что случилось.

Да, это внушает.

Вот после этой шутки с металлической палкой – да, внушает.

– И что вам помешало?

– Я не собираюсь раскрываться на виду у всех, – сказал разведчик. – После шутки с выбитым суставом я понял, что вы совершенно не приучены сдаваться. Убивать без пяти минут Комиссара по этике мне тоже не с руки. Могут лишить премии, знаете ли.

– И вы решили проиграть?

– Да.

– Не поняла, – Вайлет затрясла головой, в самом деле не понимая логики спецагента.

– Мельчает порода Комиссаров, – вздохнул Ковальский. Пожалуй, это было первое его человеческое движение за весь разговор.

– Все очень просто, Вайлет, – сказал сероглазый. – Ситуацию с «Дайтоной» еще можно повернуть в нашу пользу. Не я, так другие это сделают, не проблема. Ну, продлим операцию еще на пару недель, делов-то. А вот убрать ваш любопытный нос с Цереры – куда важнее. Я получил указание помочь вашему носу именно это и сделать – убраться. Не маячить. Как вас вообще сюда занесло, Блад? Решили спустить немного денег в экстремальном окружении? Лучше бы отправились на Ганнимед – там отличная игорная зона уже девять лет работает. С гравитаторами, комфортными номерами и доступными мальчиками. Ну или девушками – если вы предпочитаете гомосексуальные отношения. Даже несколько азари имеется, к слову. Собственно, чтобы убрать вас с камня, мне нужно было: а) не раскрываться; б) не покалечить вас до смерти. Первое наложило ограничения на мои физические способности. Второе принудило закончить бой поражением. Я понятно излагаю?

– Более чем, мой эмоциональный друг, – сказала Вайлет. – Только вы как-то упустили, что я сюда ни хрена не развлекаться прибыла, а тоже по делу. Представьте себе, дела на Церере есть не только у киборгов разведуправления.

– Я не киборг, – возразил мужчина. – У меня органическое тело. Полностью. Только модифицированное новейшими поколениями наноассистентов.

– Да мне насрать!

Вайлет вскочила с дивана. Немного не рассчитала и повисла под потолком. К счастью, на стене оказалось в достатке поручней – женщина без труда опустила себя на пол. Чмокнули адгезионные подошвы, и Блад встала напротив Ковальского. По-прежнему сидящего в кресле и баюкающего правую руку.

– Я здесь по заданию, болван вы этакий! – Вайлет чуть подняла голос, отчаявшись достучаться до человеческой части этого «модифицированного». – Причем по заданию вашей же дурацкой разведки!

– Сядьте и объясните, – Ковальский отпустил здоровой рукой лубок и сделал приглашающий жест в сторону дивана. – Желательно не так громко. Здесь нет подслушивающих устройств, но очень тонкие стены.

Вайлет не стала садиться – просто отошла на пару метров, заняла место в уголке и рассказала всю историю с заданием от Ди-ди.

– Вас учили проверять информацию, тем более присланную оффлайн? – поинтересовался агент разведки.

– Что? – не поняла Вайлет. – Причем тут это? Я знаю Доминика сто лет! Да черт побери, он зашифровал сообщение! Я полчаса ждала декодировки.

– Каким шифром пользовался Дэрроу?

– Эйч-экс версии восемь, – припомнила Вайлет.

– Понятно.

Молодой человек опять ровно, без признаков эмоции на лице кивнул.

– Доминик Дэрроу погиб два месяца назад, – сказал Ковальский. – При невыясненных обстоятельствах. Его труп обнаружили дома. Следов насильственной смерти нет.

– Что? – будь Вайлет без адгезионной обуви, она бы точно взлетела к потолку от рефлекторной попытки встать в боевую стойку.

– Далее, – продолжил Ковальский. – Военный нефрактальный шифр Эйч-экс восьмой версии давно уже не используется. В открытом доступе его нет, верно. Но любой, имеющий хотя бы маленькое отношение к разведке, например, отставник, может распространить этот код. И наверняка распространяет. На черном рынке криптоуслуг военные разработки, пусть и старые, ценятся очень высоко.

– Э-э-э…, – протянула Вайлет.

– Я вынужден поставить под вопрос вашу компетенцию как потенциального агента Комиссии по этике, – сказал молодой человек. – Может быть, вы хороши в дознании. Не знаю. Но в ЕАСО, и тем более в Комиссии, вам делать точно нечего. Я отражу это в своем докладе.

– Да…

Вайлет хотела послать собеседника куда подальше, но ее буквально парализовала другая мысль, ворвавшаяся в голову подобно вихрю.

– Черт! – вскрикнула Вайлет. – Джоана!

– Что? – не понял Ковальский.

– Азари! – Блад стремительно повернулась к агенту. – Если мне заказали вытащить кварианца на Землю, а вместе с кварианцем – дочка Лиары Т’Сони, то это значит…

– Та азари в баре – дочь Беглянки?

Пожалуй, Вайлет удалось удивить бесстрастного разведчика. Он даже приподнялся с кресла.

– Ну да! – Вайлет хлопнула себя ладонью по бедру. – Черт… Кому же они нужны на Земле, если не самой Земле?

– Вводные данные изменились. – Ковальский встал с кресла. – Я беру операцию под личный контроль. Нам нужно эвакуировать азари. Ну и этого вашего кварианца.

– Какого из? – спросила Вайлет. – Их двое.

Ковальский глубоко вдохнул.

– Уважаемая Вайлет Блад, – официальным тоном сказал мужчина. – Вы просто выносите мне мозг. Ну что еще за второй кварианец, и что он такое? Еще один объект вашего задания?

– Нет, – женщина улыбнулась. – Просто один хороший человек, попавший в затруднительную ситу…

Договорить Вайлет не успела. Раздался удар, и тоненькая входная дверь чуть не слетела с петель. На пороге застыл кварианец в красно-бордовом.

– Вайлет, быстрее на выход! – крикнул с порога Дирак’Син. – У нас хреновая ситуация!

***

– Говорил же, Блад, вам надо было уходить по предложению Паучонка, – произнес на лету Лэнс Ковальски. – Вы не представляете, чего мне стоило подтолкнуть его на такую щедрость.

– Я думала, это обычный криминальный финт, – отозвалась Блад. – Втереться в доверие, а потом грохнуть.

– Узнаю полицейскую паранойю.

– Поживете с мое на Марсе – поймете, что в ней залог долгой и счастливой жизни.

– Ладно, мальчики и девочки! – прикрикнул кварианец. – Потом отношения выяснять будете.

Вайлет и разведчик послушно заткнулись, оберегая дыхание. Кварианец взял приличный темп – даже странно от человека, который живет в невесомости всего четвертый день. Впрочем, Дирак весил чуть ли не вдвое меньше Вайлет, и это многое объясняло. Там, где фигура в красно-багровом лихо закладывала виражи, хватаясь за поручни, ремни и канаты вдоль стен коридоров, военный разведчик, и тем более Вайлет, тормозили из-за чрезмерной массы.

Да, масса в невесомости решает все.

– Далеко еще? – крикнула Вайлет в сторону кварианца.

– Почти пришли.

– Шестая палуба, девятнадцатый шпангоут заднего полукорпуса, – констатировал Ковальский. – Правый шлюзовой сектор. Вернее, он рядом, а мы над ним и чуть сбоку.

– Угадал, мистер всезнайка, – бросил Дирак. – Все, прибыли.

Кварианец резко остановился. Вайлет с трудом погасила инерцию, схватившись за скобу на стене. Или потолке. Или на полу. Абсолютно симметричный, квадратный проход с ровными стенками напрочь уничтожал понятия «верх» и «низ».

Ковальский проплыл мимо, обгоняя Вайлет. Тоже схватился за скобу и мастерски развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Сейчас, – пробормотал Дирак.

Кварианец возился возле одной из стенок. Блеснул микросборщик инструметрона – на левой руке Дирака материализовался шуруповерт. Дирак в четыре отточенных движения отвернул почти невидимые винты, крепящие панель. Железка дрогнула и плавно отвалилась от стены. За ней обнаружился небольшой, буквально в полметра, лаз, завершающийся металлическими жалюзями.

Приглядевшись, Вайлет сообразила, что это не лаз никакой, а вентиляционный короб.

Блад повернулась к Дираку.

– Ты хочешь протащить нас по трубам?

– Бесполезно, – усмехнулся кварианец. – Вы все равно не пролезете.

– Отсюда открывается вид на шлюзовой сектор, – сказал Ковальский, протискиваясь к жалюзи. Стенка, которую Дирак отвинтил, оказалась частью вентиляции – оттуда весьма прилично дуло воздухом, но не настолько, чтобы это помешало Блад протиснуться рядом с разведчиком. Дирак остался в служебном коридоре, которым они сюда прибыли.

– Я посторожу, а вы смотрите, – сказал кварианец. – И слушайте!

Вайлет устроилась рядом с Ковальски и заглянула в щелку вентжалюзей.

Действительно, под ними был шлюзовой отсек. То есть когда-то он таковым был – на противоположной стене были смонтированы гермостворки – четыре в ряд. Сейчас уже точно не рабочие – даже с расстояния в двадцать метров Блад легко различала следы торопливой сварки, запаявшей три выхода из четырех. Напротив последнего, крайнего слева, стоял полуразобранный «Кадьяк» – почему-то с санитарной маркировкой на корпусе.

Справа от челнока, почти по центру помещения, было смонтировано какое-то возвышение типа президиума. На нем шесть легких стульев. Занято четыре – ни одной знакомой физиономии Вайлет не разглядела. Зато разглядел разведчик.

– На подиуме слева направо: Джеймс Донован, Кир Осипенко, Мора Петровский, Симона Корнел. Все четверо – предводители самых сильных общин Пояса. Осипенко и Донован еще ничего, с ними можно вести дела. Петровский – отморозок под видом интеллектуала и умницы. Симону почти не знаю. Она на Церере постоянно не живет. Говорят, умная девка, палец в рот не клади.

Перед упомянутыми четверыми – человек двадцать. Кто-то сидит на полу, кто-то притащил с собой легкие складные табуретки. Пара и вовсе прицепилась к канатам, протянутым с потолка до пола. Вайлет бегло сосчитала точное количество народа – получилось двадцать два человека.

– В партере – благодарные слушатели, – шепнул Ковальский. – В основном, главари маленьких банд. Половину никогда не видел.

– Что у них тут?

– Skhodka, – сообщил по-русски агент и объяснил: – Что-то типа общего сбора для решения важных вопросов. Пародия на древние, еще докосмической эпохи народные сборища на территории, которую восточно-славянские племена украли у других, еще более восточных и уже не совсем славянских.

– Вы тоже оттуда? Ну, судя по фамилии.

– Нет, я из настоящих. Не этой пародии на славян.

– Я смотрю, у вас это личное, – усмехнулась Вайлет.

– Тише. Я слушаю.

Блад тоже прислушалась. С такого расстояния, да еще из-под потолка слышно было не очень, но… Рядом с ней разведчик, не надо забывать! Ковальский что-то помудрил с инструметроном, и в трансмиттере Вайлет появился усиленный голос одного из главных.

Говорил Осипенко – гладко выбритый славянин с большими вислыми усами. Одет мужчина был по местной моде: широкие штаны, заправленные в адгезионные боты, массивный пояс-лента, белая сорочка и безрукавка – почему-то оливкового цвета и с погонами без каких-либо опознавательных знаков.

– …не важно, что на этот пересчи думовеет Виталий, – говорил тем временем Осипенко. – С тех пор, как с ним заместожилась эта голубожопая шлюха, нет веры его говорям. И здесь сызо-снова, говорю вам, не обошлось без азари.

Крики из партера: «Правильно!», «Точно говоришь!» и «Умыслимовеем!»

– Послему говорю вам, нужно соглашаться на учтотовами марсианской стервы! Даже сукь доберется до атамана, нас все равно не завесны – мы ей, говорю вам, заменьше всего интересу отправлением!

Вайлет потрясла головой – переводчик с русского так коверкал английскую речь, что с добрую четверть слов Блад просто не понимала.

– Извините за перевод, – шепнул Ковальский. – Это один из диалектов восточно-славянского. Родной для Осипенко и большинства местных. У меня нет нужной библиотеки.

– Может, обеспечите сурдоперевод? Вы знаете этот диалект? А то я с ума сойду.

Разведчик кивнул и последующую речь просто пересказал на нормальном английском.

Все было весьма привычно, если не сказать скучно. На Церере зрел небольшой вооруженный переворот. Криминалитет, почуяв, как шатается пол под ногами наиглавнейшего, задумал тихой сапой скинуть неугодного лидера и, как водится, поделить плоды победы по-братски. То есть кому-то больше, кому-то меньше, ну а кому-то и вовсе шиш – это тем, кто не присутствовал на сборище.

Это все понятно и, повторимся, скучно.

А вот с чего все началось, с чего бы это Виталий со своей голубокожей подругой оказались в немилости вассалов – это было куда интереснее. Блад и Ковальский потратили не меньше получаса на выслушивание всяких революционных сентенций. Мало-помалу вырисовывалась неприятная ситуация. А если совсем честно, то Дирак’Син был прав – ситуация просто хреновая.

В паре тысяч километров от Цереры висит какой-то здоровый марсианский корабль и требует выдачи какой-то голубокожей. Подробности местным неизвестны, но кандидатов на выдачу всего две – по числу голубокожих на Церере.

К сожалению, в зале нашлись те, кому уже нашептали о Джоанне – эти уверены, что марсиане требуют выдачи именно Т’Сони. Другая часть сходки, большая, считает, что Марсити хочет заиметь доктора Пассанте.

Если азари не будет выдана в течение солнечных суток, марсиане обещают тотальную облаву на Пояс – будет уничтожено все, что только может двигаться. А для здешних мест космические корабли – это больше, чем все. Это фактически нервная и кровеносная система Пояса. Его жизненная сила. Если марсиане устроят что-то типа того, что в свое время устроила Земля совместно с кварианцами, то последствия можно будет расхлебывать большими зазубренными ложками из карбида вольфрама – раздирая губы в кровь и кроша зубы в порошок.

Причем очень долго.

Причем не факт, что расхлебать вообще удастся.

Вайлет повернулась назад, в сторону технического тоннеля.

– Дирак, где Джоана? – спросила женщина.

– Я их с Каром’Данной спровадил подальше от обитаемых палуб, – донеслось сзади. – Капитан сказал, что они постараются спрятаться.

– Молодец, Дирак, – похвалила кварианца Вайлет.

Больше ничего толкового на собрании не было. Досточтимый народ обсуждал такие мелкие детали, как наличие стволов, топлива, кораблей, своих людей в администрации Цереры и прочие революционные мелочи.

– А откуда ты об этой сходке узнал? – спросил Ковальский, когда они с Вайлет выползли из вентуннеля, а Дирак принялся заворачивать обратно его стенку.

– Я мониторю все их каналы беспроводной связи, – ответил Дирак. – У меня почти двенадцать процента мощности ВИ машгора отведено на фильтрацию по кодовым словам. Библиотеку фильтров я сам настраивал. Искал, как бы свинтить с этого бош’тет какого гостеприимного шарика.

– Ты часом не из кварианской разведки? – усмехнулась Вайлет. – Мне последние пару лет везет на всякого рода тайных агентов.

– Нет, я инженер, – Дирак закончил с последним винтом. – Вы все слышали, люди. Какие предложения? И, к слову, госпожа наемница, расскажите, что с вами в одной каюте делал тот, кому вы час назад накостыляли за корабль?

– Тут все сложно, – Вайлет засмеялась. – Я ж говорю, вокруг меня тайные агенты, как мухи у навозной кучи.

В двух словах Блад рассказала Дираку, кто такой Лэнс Ковальский, и каким замечательным образом их свела судьба. Упомянутый Ковальский добавил немного подробностей о том, чего можно ожидать от русских, если они в самом деле возьмутся за свержение администрации. По всему выходило, что ничего хорошего для Вайлет и ее компании не получалось. Власть Виталия Соболева скорее номинальная, чем реальная и тем более совершено не абсолютная. Общество вольных людей Цереры устроено так, что даже при наличии однозначного лидера его власть не простирается дальше собственных, так сказать, личных владений. По большому счету все, чем Виталий отличался от тех же Донована, Осипенко и Петровского – это контроль за Церерой. Между тем, на планетоиде постоянно живет около двадцати тысяч человек. А за пределами местной «столицы», разбросанные по Поясу, – остальные сто сорок. Если даже треть их них объединится против Виталия – азарифилу не позавидуешь.

А по всему получалось, что против Соболева выходило больше половины вольных капитанов. Никому из них не улыбалась картина противостояния с планетарной администрацией Красной планеты. У Марса только одни полицейские силы космического патруля – почти две сотни средних и малых судов. Плюс два крейсера орбитальной обороны. И вот этот еще неизвестный корабль, который по словам Осипенко «zdorovennyi takyi schob ya pryam tut zdokh». Эту цветастую фразу на каком-то славянском диалекте Вайлет перевести так и не осилила, хотя смысл и образность конструкции угадывала легко.

– У нас два пути, – произнес Ковальский, когда они втроем плыли обратно в обитаемые зоны транспорта. – Первый – слинять, пока не запахло жареным. И второй – дать знать Виталию, что против него и Пассанте зреет переворот.

– Вы знаете, кто эта азари? – изумилась Вайлет.

– Кто не знает тетку Айнору? – произнес Ковальский с совершенно серьезной миной. – В свое время она неплохо поработала на молодую Ассамблею, поставляя информацию из Совета матриархов. Тогда азари только вышли из добровольного заточения на Титане.

Вайлет даже знала, с чем было связано это заточение, но распространяться не спешила. Отчасти и потому, что ее личная паранойя так и не рассосалась. После прокола с Ди-ди она никому уже не доверяла. В том числе и этому «настоящему славянину» со слабо произносимой восточной фамилией.

Но Пассанте, конечно, та еще особа – даже против собственного народа успела пошпионить!

– Мне больше по душе первый вариант, – сказал кварианец. – Мне нужно на Венеру, и чем быстрее я туда доберусь, тем лучше.

– На Венеру? – удивился Ковальский. – Что вы там забыли?

– Забыл, – отрезал Дирак. – Потом расскажу, когда с этого проклятого камня убежим.

– Это как-то связано с заминированным каботажником, на котором вы сюда летели?

Кварианец уставился на разведчика. Даже забыл о том, что сам продолжает двигаться, и приложился шлемом о технологический короб в одном из поворотов коридора. Длинно, красиво выругался на хелише.

– Откуда вы об этом узнали? – воскликнул кварианец, прежде чем продолжить движение.

– Я осматривал «сто двенадцатый», – объяснил Ковальский. – Мы все корабли смотрели, что на аукцион выставлялись. Нужно быть совершенно тупым, чтобы драться за машинку, которая может быть ловушкой конкурирующей банды.

Вайлет улыбнулась.

Не у нее одной паранойя – вечный спутник и надежный партнер.

– Заряд мы деактивировали, – продолжил Лэнс. – Не бойтесь за пилота, он в порядке и будет в порядке. Паучонок проникся его нежеланием служить кому-либо на Церере и обещал отправить на Марс с первым же транспортом.

– Нужно быть совершенно тупым, чтобы верить обещаниям подонка, – Вайлет переиначила фразу Ковальского.

– Он не подонок, – отрезал разведчик. – Он дитя системы. И глубоко несчастный человек, между прочим.

– Скажите еще, вы его жалеете.

– Не жалею, – мотнул головой Ковальский. – Но сочувствую. Я с радостью избавлю общество от этого хищника, но пока он мне полезен, а значит, полезен и обществу, которому я служу.

– Вы служите военной разведке, а не обществу, – напомнила Вайлет.

– Не вижу разницы. Военные – плоть от плоти общества. Вспомните загнивающий Альянс и то, во что превратились военные этой организации. Ассамблея – совершенно иной проект. Куда чище, понятнее и в чем-то даже справедливее. И нынешние ВКСА тому подтверждение. Нас не очень много, но мы чертовски эффективны и в большинстве своем безупречно чисты в помыслах.

– Я сейчас расплачусь, – донеслось со стороны Дирака. – Ничего не скажу про эффективность, но про чистоту в помыслах рассказывайте тем на Поясе, кто попал под облаву со стороны вашего брата и моих соотечественников.

– Санация Цереры и Пояса была необходима, – убежденно сказал разведчик. – Если бы мы оставили тут ростки сепаратизма, вместо шаткого равновесия власти, на которое можем влиять по взаимному соглашению с Марсом, мы бы уже сейчас имели бы тут состоявшуюся диктатуру – с оружием массового поражения и собственным флотом. И это буквально за углом от густо населенного Марсити. Нам бы пришлось идти на уступки планетарной администрации Автономии, и высасывать ресурсы Ассамблеи, обеспечивая постоянное патрулирование как между Марсом и Поясом, так и с другой стороны. Не забывайте, спутники Юпитера – сырьевая база Земли.

– И казино.

– И казино, – кивнул Ковальский. – Те, кто ежедневно отгружает сырья на миллиарды стандартов, должны иметь возможность проматывать свои, мягко говоря, ненормально завышенные зарплаты. Доход с игорных домов Ганнимеда сравним с налоговыми отчислениями отдельного государства.

– Вы офигенно круто разбираетесь в политике и налогах, мистер военный, – съязвила Вайлет.

– Я просто умный человек, старающийся разнообразить кругозор. Времена упоротых солдафонов прошли, Вайлет. Вам, к слову, это неплохо бы поиметь в виду.

– Хотите сказать, я упоротый солдафон?

– Не без этого. Ваша биография на Марсе это подтверждает. Семьсот сорок два только зафиксированных трупа за двадцать девять лет карьеры в полицейском деапартаменте – многовато даже для серийного маньяка.

– Они все были плохими, – буркнула Блад.

На этом разговор затух. Троица добралась до обитаемых палуб и разделилась. Кварианец полетел искать Кара’Данну и азари, а Вайлет с Ковальски, посовещавшись, решили совместить план А и план Б, предложенные разведчиком. Поначалу они отправились в «ставку» – нужно было предупредить Пассанте и ее дружка о зреющем заговоре. Заодно выяснить их позицию относительно Т’Сони. Вайлет почти не сомневалась, что азари не сдаст свою – просто из родовой солидарности. Что же касается Соболева… Эта личность для Вайлет была «терра инкогнита».

По большому счету, Блад не удивилась бы, окажись Виталий еще каким-нибудь тайным агентом. Например, оперативником Комиссии по этике.

 

Попасть на прием к наиглавнейшим сразу не получилось, но Вайлет все-таки пробила заслон охраны. Убедила начальника караула Ставки, что его лично кастрирует Пассанте, если он сейчас же не пропустит гостей на прием к Виталию Соболеву и его помощнице. Как и следовало ожидать, препятствие в виде охраны оказалось тем самым пресловутым «барьером исполнительного уровня». Как только до местных боссов таки добралась информация о личностях визитеров, Вайлет с Лэнсом тут же получили доступ. Правда, уже не в ПИЦ на девятой палубе, а в совершенно другое место. На вторую палубу – укрепленную по всем законам правительственных учреждений. То, что Ставка переехала в более защищенную часть головного корпуса Цереры, подтверждало подсмотренное в шлюзовом отсеке. Безусловно, и Пассанте, и ее возлюбленный отлично знали об угрозе, зависшей где-то в нескольких тысячах километров.

На входе нет антиштурмового лабиринта. Зато есть длинный бронированный переходный тоннель (какие части корабля он соединяет для Вайлет осталось загадкой), а в его начале – два здоровенных лба в полном боевом наборе по стандартам пехотной экипировки класса «Би». Чуть поодаль еще пара охранников и, наконец, у задраенной бронестворки еще один гвардеец. Визуально выглядит чуть похилее, чем четверо предыдущих, но стоило Блад разглядеть, во что одет молодой человек – и все сомнения о его серьезности. Полевая броня «N-7 Защитник», несмотря на свои габариты, существенно уступает в массивности послевоенным, лишенным кинетической защиты пехотным доспехам. Однако по защищенности от всякого разного рода огнестрельных невзгод ей просто нет равных. Круче, чем кинетические щиты «Защитника» – только узкоспециальные защитные системы типа абляционных редукторов или биотических барьеров.

Вооружен последний из охранников коридора соответствующим образом – «М-15 Защитник» в руках и какой-то (в собранном состоянии не разобрать) крупнокалиберный пистолет на поясе. Блад не удивилась бы, окажись за бронированной спиной молодца еще и дробовик.

Шлема страж не носил, но пара голубых полосок-излучателей на груди как бы говорила сама за себя.

– Проходите, вас ждут, – сказал солдат и отступил в сторону.

Массивная дверь стукнула каким-то внутренним механизмом, после чего неожиданно быстро и легко отошла в сторону. Перед взглядом Вайлет предстало убежище местных боссов.

Здесь уже не было ни клерков, ни расслабленной тишины. Убежище азари и старшего атамана выглядело растревоженным, и больше всего напоминало БИЦ десантного корабля накануне выброса. Сплошные суровые мужчины в военизированной форме, почему-то цвета зеленых оливок. У некоторых на плечах погоны, а на жилетах-разгрузках – потертые, явно бывавшие не в одном бою пистолеты и дробовики. Все оборудование – армейского стандарта, многократно проверенное и безотказное.

А самое главное – здесь работал гравитатор! Ощутить твердый пол, давящий тебе на подошвы – это просто счастье какое-то! Пусть тяжесть лишь немногим выше марсианской, но все-таки это не издевательские три сотых «же» Цереры!

– Майор Блад?

Подошедший офицер – невысокий седовласый мужчина с прической армейским ежиком. Подошел неожиданно, словно бы материализовался из ниоткуда.

– Да, это я, – кивнула Вайлет. – Но не думаю, что у меня сейчас воинское звание.

– Ситуация такова, мисс Блад, что сейчас все с военным прошлым должны навесить на себя погоны. И ваши погоны, боюсь, нам чертовски пригодятся в самое ближайшее время.

– Тогда уж называйте меня сержантом Балатони, офицер, – сказала Блад. – Из пехотуры я уволилась именно им. Майор – это уже полицейское. Как и новая фамилия.

– Я знаю, кто вы, сержант, – мужчина улыбнулся. – Мы с вами вместе десантировались в Бете Аттики, прикрывая эвакуацию гражданских из системы Тезея. Жаркое было дело.

Вайлет присмотрелась к ветерану войны. Нет, увы, он ей был незнаком.

– Лейтенант Максимов, сто двенадцатая бронебригада, батальон тяжелой техники, третья танковая рота, двенадцатый взвод, оператор систем вооружения.

– Русские-гусли-которые-*****-никогда-не-спешат? – догадалась Блад.

– Так точно, мэм, – улыбнулся седовласый. – А вас мы называли куда проще: засранцы-в-беде.

– Эт еще с чего? – удивилась Вайлет, пожимая руку лейтенанту.

– Да вас, пехотуру, вечно приходилось доставать из самой глубокой жопы, где вы рыли себе окопы и готовились героически умереть.

При всем том, что Максимов говорил очень обидные вещи, в реальности дело обстояло именно так. Это подтвердил бы любой, кто в боевых условиях общался с русскими бронемобильными группами. И как бы пехота не относилась к медленным, а иногда и откровенно медлительным русским бронемашинам, их появление на поле боя всегда воспринималось однозначно – с плохо скрываемой эйфорией и верой в победу.

Вообще, русские – одна из немногочисленных наций, сохранившая верность старым добрым бронемашинам, в былые времена называемых танками. В Альянсе, правда, их именовали gusli – из-за созвучности русского слова «гусеница» какому-то национальному музыкальному инструменту. И хотя русские Т-200 и Т-220 серьезно уступали в скорости машинам типа «Мако» и «Молот», но по бронезащите и, главное, огневой мощи превосходили все известные Вайлет аналоги, включая легендарные «Степные крепости» китайских проектов. Ходят слухи, что однажды рота Т-200 метким огнем завалила Разрушителя Жнецов и не потеряла при этом не одного экипажа. После боя механики считали с борткомпьютера каждой машины по дюжине прямых попаданий. То ли командиры этих трех gusli имели какой-то шестое чувство и перенастраивали щиты именно так, как нужно в данный момент, то ли русских хранил их ортодоксальный бог, но ни одного критически важного пробоя так и не случилось. Чисто для справки: выстрел Разрушителя способен развалить пополам штук шесть «Мако», стоящих друг за другом в ряд. Включены у них щиты или нет – роли не играет.

Тем не менее, вопрос откровенной уродливости тихоходных крепостей с покатыми круглыми башнями никто с повестки дня не снимал. У Вайлет зрелище Т-200 вблизи вообще вызывало рвотный позыв.

– Приятно видеть ветерана войны в этом… – Вайлет замялась.

Хотела сказать «гадюшнике», но поняла, что это будет перебором. Какой бы выбор в свое время не сделал лейтенант, уйдя в «вольные люди», это, во-первых, его собственный выбор, а во-вторых, Церера – его дом.

– Не смущайтесь, Балатони, – сказал Максимов. – Не вы одна здесь волей обстоятельств. Пройдемте со мной. Госпожа Айя ждет.

Они прошли шумное помещение наискось, и седовласый лейтенант открыл перед Вайлет и Лэнсом скромную, едва заметную в стене дверь.

А еще она была очень маленькой и низкой.

– Прошу, – Максимов отступил на шаг, приглашая заходить.

Вайлет опустила голову и, повернувшись корпусом на четверть, пролезла в проем. Идущий следом разведчик тоже вынужден был пригнуться.

– Свободны, Максимов! – раздался голос Пассанте. – Через десять минут жду отчета по инвентаризации четвертого склада.

– Есть, мэм!

Седоволосый козырнул и исчез из проема. Хлопнула дверь, буквально слившись заподлицо с панелями стен.

Блад и Ковальский оказались в небольшом, скудно освещенном помещении, заставленном информационными терминалами. Перед каждым из них сидел оператор. Глушители возле рта сохраняли относительную тишину в помещении, но все равно прослушивался гомон десятка одновременно говорящих людей.

Пассанте занимала место чуть в сторонке от остальных, сидя перед точно таким же терминалом. На голове азари – обруч-держатель старой, военного образца гарнитуры. И массивный «Шершень»⁶¹ на столе – рядом со спаренным голографическим инпутом⁶².

Вайлет огляделась, пытаясь привыкнуть к темноте. Нет, первое ощущение ее не обмануло – Виталия в помещении не было.

– Минутку, Блад, – произнесла из своего угла Пассанте. – Я закончу кое-что…

Азари что-то лихорадочно стучала двумя руками. Скорость, с которой голубые пальцы летали над клавиатурным блоком инпута, поражала воображение. Вайлет вообще казалось, что она перестает замечать отдельные движения Пассанте.

– Все, – азари хлопнула в ладоши и порывисто встала с кресла. Здесь, при наличии силы тяжести, это не приводило к немедленному взлету под потолок.

– Вы в курсе, что на Церере зреет заговор против вас и Виталия? – с ходу выпалила Вайлет.

– Конечно, – азари потерла ладонь о ладонь. – Я говорила Вите, что его игры в демократию не приведут ни к чему хорошему. Но он меня не слушал.

– И что собираетесь делать?

– Что-что, – азари пожала плечами. – Буду искать пути воздействия на наиболее радиальных революционеров. Потому как отдавать Цереру этой марсианской истеричке – все равно что лично сопроводить на казнь этих идиотов.

– Не поняла…, – нахмурилась Вайлет. – Истеричка – это Картэн, я так полагаю?

Азари кивнула.

– А идиоты – это местные атаманы?

– Верно, – сказала азари, подходя наконец к Вайлет и разведчику. – За каждым из них на Марсе тянется такой след, что только держись. Марианна, может быть, амнистирует рядовых членов банд, но вот всякие Петровские да Осиповы давно уже люди вне закона в Автономии. Ирония в том, что они не особенно наследили на Земле, и случись суд, а не судилище, они вполне могли бы рассчитывать на снисхождение. Но эта сучка отрубила нам всю дальнобойную связь, а джаммеры⁶³ ее крейсера душат всю волновую картину пространства на пару тысяч километров в каждую сторону от Цереры.

Пассанте отвернулась к стенной нише, к питьевому автомату. Нацедила себе чуть-чуть воды и залпом выпила. Потом совершенно не по-азарийски вытерла губы рукавом комбинезона.

– О чем ты хотела поговорить? – спросила Пассанте. – И кто этот прекрасный покалеченный юноша рядом с тобой?

– Этому юноше уже скоро пятьдесят, – вставил Лэнс, чем вызывал одновременные улыбки как Вайлет, разменявшей восьмой десяток, так и азари, чей возраст измерялся столетиями.

– Я, собственно, хотела сообщить тебе о заговоре, – несколько обескуражено произнесла Вайлет. – Ну и еще о том, что примерно половина местных авторитетов очень хочет отдать тебя Картэн. Вторая спит и видет в ее руках упругую попку моей подопечной. Понятно, что второй вариант мне лично ну совсем не нравится.

– А первый, надо понимать, устраивает? – усмехнулась азари.

– Нет, – Вайлет покачала головой. – Картэн хочет забрать именно Т’Сони. И думаю, очень расстроится, если вместо молодой и красивой маленькой Лиары вдруг получит…

– Старую и некрасивую Айнору Пассанте, – закончила за Вайлет азари. – Да, я все понимаю. И знаю, что наши друзья-революционеры пока не в курсе всех требований этой марсианской шлюхи. Потому как если бы узнали…

– То? – в один голос спросили Вайлет и Лэнс.

– То покрасили бы свои рожи в голубой цвет и хором побежали бы сдаваться.

– Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, – произнес Ковальский.

– Кому, тебе? – Пассанте метнула в разведчика фирменный азари-снобский взгляд. – Милый мальчик, кем бы ты не приходился мисс Блад. Я терплю тебя в своем командном центре только потому, что Вайлет есть что мне сказать и, надеюсь, предложить. А тебя в одно лицо тут и близко быть не может. Это понятно?

Вайлет ожидала острой реакции от разведчика, но «молодой пятидесятилетний парень» сдержался. И даже остался абсолютно невозмутим. Впрочем, к такой реакции Ковальского на внешние раздражители Блад уже начала привыкать.

– Марианна хочет не только Т’Сони, – пояснила тем временем Пассанте, присаживаясь на край ближайшего стола. – Ей нужен еще и корабль, на котором та прибыла из-за облака Оорта.

– И в чем проблема? – спросила Блад. – Отдай корабль, а насчет азари скажи, что ищешь. Я ведь действительно ее спрятала, и искать тебе придется долго, если я правильно догадываюсь насчет талантов пары кварианцев.

– Да уж, – рассмеялась Пассанте. – Кварианцев хлебом не корми, дай что-нибудь прикарманить и утащить. Но беда в том, что маленькая Лиара прибыла на Цереру на самом обычном спасательном катере. Он Марианну Картэн не интересует – я проверяла.

– Катере? – снова подал голос Ковальский. – Это не может быть правдой.

– Почему? – азари недовольно перевела взгляд на разведчика.

– В самом деле, Айнора, – вступилась за мужчину Вайлет. – Они прилетели из-за облака Оорта. Это невозможно на спасательном челноке. У него даже нуль-ядра нет, не говоря уж о запасе топлива и продовольствия.

– Ну edryona-mat’, да понимаю я, не девочка же! – воскликнула Пассанте. – Но попробуй объясни это Картэн! Ей нужен какой-то другой корабль. Большой, надо понимать. И где мне искать это чудо, да еще в Поясе?

Пауза на три секунды, в течение которых Вайлет пыталась понять, что означает на редкость благозвучное русское вкрапление в возглас азари.

– Я подозреваю, что вы заинтересованы заполучить подробности у самой госпожи Т’Сони, – сказал Ковальский. – И поэтому считаю, что моей спутнице все-таки стоит выдать вам расположение мисс Джоаны. Или привести ее сюда лично.

Вайлет кивнула, соглашаясь с доводом разведчика. Ей и самой бы хотелось узнать кое-что в подробностях от самой Т’Сони-младшей.

– Но вряд ли я смогу провести ее сюда незаметно, – сказала Блад. – Думаю, нам надо встретиться где-нибудь в надежном, не просматриваемом месте.

– В этом нет надобности, – покачала головой азари. – Пока ты приводила себя в порядок, я уже пообщалась с девочкой. Она решительно отвергает саму возможность сотрудничества. А надавить на нее я не могу.

– Я сомневаюсь в искренности последней фразы, – вставил Лэнс. – Все, что я знаю о вас, говорит об обратном. Вы и сестру родную способны продать с потрохами. О вас ходят весьма нехорошие слухи, доктор Пассанте.

Азари медленно подняла взгляд и буквально вколотила его в малоэмоциональную физиономию молодого человека. Вайлет по-прежнему не знала о подробностях личной жизни азари, но то, что у нее когда-то была сестра, и что эта сестра погибла не без участия самой Айноры – это было известно. Совсем недавно и от самой азари. Голубокожей пришлось коснуться этой стороны жизни, когда она рассказывала Вайлет об Алине Гросс.

– Ты этого не говорил, верно? – подозрительно мягко произнесла Пассанте. – Мне послышалось, правда? Скажи, что это так, и я не буду вытаскивать из тебя биотикой всех твоих нанороботов. Не буду сверлить этими жучками твою кожу так, что она превратится в паутину и лопнет при первом же твоем неаккуратном движении. Не буду потом прессовать эту нанодрянь в один большой фалоимитатор и засовывать его тебе меж кровящих ягодиц. У тебя, я знаю, много нанов. Они очень прочные и жесткие. Из них получится отличный, твердый член, уж поверь.

– Пассанте, – тихо сказала Вайлет. – Не надо так.

– А как надо, Блад? – азари повернулась к женщине. – У тебя были люди, любимые люди, которыми ты дорожила больше жизни, но с которыми, возможно, иногда не могла что-то поделить? Эти люди умирали у тебя на глазах? Если да, то что ты делала с теми подонками, которые упрекали тебя в смерти любимых?

– Извините, – подал голос Ковальский. – Я, наверное, привел очень неудачную метафору. Поверьте, я не имел в виду ничего личного. Просто констатировал, что вы достаточно жестокая и циничная особа, и я не верю, что вы не можете надавить на кого угодно, хоть бы и соотечественницу.

– Ладно, – Пассанте совершенно человеческим жестом потерла щеки руками. – Ты говоришь правду, человек. И да, ты действительно выбрал плохую метафору.

Вайлет выдохнула. Вот только схватки биотика с биороботом ей тут и не хватало.

– Но помни, молокосос, если что – это будет очень большой и очень абразивный член!

– Я запомню, госпожа Пассанте, – ответил Ковальский.

– Ну а что касается Ионы, – азари повернулась к Блад, – Я не буду ее ни допрашивать, ни тем более отдавать этой стерве. Дочка Лиары – родная внучка нашего матриарха, если ты еще не в курсе. У меня слишком тесные отношения с Этитой, чтобы я могла вот так… Ты поняла.

Вайлет поняла.

День становился все более и более чудесным. Когда она уйдет на пенсию, то непременно посвятит этому дню целую главу в своих мемуарах. А может, даже две. И скорее всего, обе окажутся в двух частях.

Ведь когда еще вот так за две минуты узнаешь о том, что одна старая и мудрая азари в свое время довела до смерти родную сестру и не может себе этого простить, а вторая – еще более старая и мудрая, – вообще родной отец легендарной Лиары Т’Сони и, соответственно, дедушка (или бабушка – черт бы побрал однополую расу) молодой Джоаны?

– Если вы готовы мыслить конструктивно, я предлагаю выслушать мой план, – сказал вдруг разведчик. – Возможно, нам удастся отбиться от внешней угрозы, ну а мятеж вы с Виталием подавите самостоятельно.

– Надеюсь, – вздохнула азари. – Я бы с удовольствием поменялась с ним ролями. В конце концов, дипломатия у меня в крови, я же азари. Но тут повсюду такое дерьмо, что мне зачастую хочется сначала стрелять, а потом уже беседовать. Кого только не приносит на камни – вплоть до шпионов Ассамблеи.

– А агентов «Цербера» у вас тут случаем не осталось? – спросила Вайлет. – Вот для полноты картины только этих ребят нам тут и не хватает. И будет роял флаш на руках⁶⁴.

– Нет, этого счастья еще нет, – улыбнулась азари. – Но ты, мальчик, что-то говорил о своем плане? Я тебя слушаю.

Ковальский поделился планом. Черт знает, когда он его придумал и оформил, возможно, вот буквально за последние минуты. Если это так, то Вайлет готова была простить разведчику и пару прошедших ударов в лицо, и еще очень-очень многое. Даже каменную физиономию и манеру речи, больше подходящую ВИ, чем человеку.

По мере погружения в детали плана, Пассанте слушала все более и более внимательно. А уж когда Ковальский рассказал, какие именно ресурсы планирует использовать для достижения своих целей, так и вовсе рассмеялась, по-русски назвав разведчика vot ved’ hitrozhopyi lyakh. Что именно имела в виду азари, Вайлет так и не поняла. В отсутствии Кара’Данны с его переводчиком Блад оставалась глухой к местному диалекту.

Важно, что Ковальский не обиделся, будь это обидным прозвищем. Впрочем, и не возрадовался, окажись эта свистящая фраза искренним комплиментом.

– Хорошо, когда есть куча врагов, – констатировала Пассанте. – У них всегда куча всяких штук, которыми они хотят тебя обложить, как зверя. И оказывается, что эти штуки вполне можно использовать против других зверей.

Азари снова потерла щеки, потом резко встала и прошла к маленькой двери в стене. Открыла ее и встала рядом, приглашая гостей на выхода.

– Ну что встали? – нахмурилась Пассанте. – А ну пошли каждый на свое место. Ковальский, вам к Максимову, с ним займетесь планированием первой части операции. А ты, Блад, марш в арсенал. Мне больно смотреть на твою пукалку и бумажный комбинезон.

Вайлет сделала шаг и остановилась.

– Погоди, – сказала женщина. – У нас как вообще с оружием и амуницией?

– Vse puchkom, – улыбнулась азари. – То есть все хорошо. А что тебе?

– Не мне, – объяснила Блад. – Я бы хотела взять с собой одного кварианца. У тебя есть чем его обвесить?

– Есть ли у меня? – фыркнула Пассанте. – Да этой кварианской фигни у нас – не знаем, куда девать. Она работает только с кварианцами, а сволочные Паладины наложили вето на торговлю с Флотом. Твои друзья-кочевники описаются в мочеприемники, когда увидят, что у меня для них припасено.

 

Кар’Данна и Дирак’Син чуть не подрались за право идти с Вайлет. Оба буквально рвались в бой и приводили свои аргументы в пользу собственной незаменимости, но в конце концов Блад все же выбрала действующего капитана. Все было просто: маленький Дирак’Син куда лучше знал ближайшие несколько кораблей, и Вайлет предпочла оставить Джоану вместе с «почти местным». Опять же, имеющиеся в запасе боевые машгоры кварианских космопехов имелись только в большеразмерных конфигурациях, и подгонять эти чудеса инженерной мысли под малогабаритного Дирака заняло бы слишком много времени.

В общем, Вайлет взяла с собой Кара’Данну. Кварианец, едва они вошли в арсенал и подошли к стеллажам с маркировкой «Квар-ское», буквально замер на месте. Казалось, просто заледенел в стазисе.

– Э-э-э, – протянул капитан. – Откуда у местных контрабандистов это?

Кварианец показал на установленные в ряд штук шесть или семь боевых костюмов (ког’машгоров по-квариански) времен Утренней войны⁶⁵.

– Наверное, оттуда же, откуда и все остальное, – пожала плечами Вайлет. – Облачайтесь, Кар. Берите костюм, оружие, боезапас. У нас мало времени. Да, к слову. Вот на том терминале можете посмотреть список тактического программного обеспечения. Не уверена, что найдете что-нибудь для борьбы именно с марсианскими сучками, но поищите. Сразу предупреждаю – противник будет такой, что все эти ваши геты покажутся форменными растяпами.

– Не надо недооценивать гетов, – произнес капитан, медленно подходя к боевому костюму. – Да, их мобильные платформы не особо удачны в плане боевой эргономики, но геты весьма соображалистые.

– Те, с кем мы столкнемся в бою, будут не менее соображалисты, – уверила капитана Блад, взвешивая на руках «Аргус»⁶⁶ одной из последний серий. – Вот только Белые костюмы⁶⁷ при этом еще до темечка забиты нанохимией и прочими чудесами военной имплантологии. По сути, они даже не совсем уже люди-человеки. Но думают как люди, что тревожно само по себе. И воюют как люди – что совсем плохо.

– Тогда у меня для них будет много интересных сюрпризов, – Кар’Данна аккуратно, кончиком пальца, дотронулся до грудной пластины ког’машгора. – Вы в курсе, что после утраты Ранноха мы так и не восстановили технологию производства боевых скафандров высшей защиты? Даже Паладины при всей человеческой помощи так и не смогли повторить то, что однажды сделали наши прадеды.

– Нет, не в курсе.

– Тогда и для вас у меня будет много интересных сюрпризов.

***

– Блад, я заняла их болтовней. У тебя четыре минуты на подготовку – голос Пассанте.

– Принято. Как алгоритм?

– Делаем последний прогон. Потом я врубаю рендер, и будем надеяться, что пронесет.

– С двумя сотнями ХТХ точно пронесет. Ты недооцениваешь мощность наших ВИ.

– Если у Картэн стоит аналогичная штука на корабле, они раскусят нас на третьей секунде сигнала.

– Не стоит, – уверенно сказала Блад. – Ковальский побожился, что крейсер когда-то принадлежал волусам. А колобки охреневают от собственной крутизны в производстве математических ВИ и принципиально делают их несовместимыми с нашими технологиями.

– Ну ладно, поверю, – произнесла азари. – Тем более, ничего больше не остается. Как кварианец в новом платьице из дедушкиных запасов?

– Потерял дар речи. Еще немного – и забурчит как прайм⁶⁸.

– Ну-ну, – усмехнулась Пассанте. – Ты главное – дотащи его до командной палубы. Только там уже достаточно автоматики, чтобы обеспечить вам безопасность.

– Да уж рвется в бой и говорит, что в этом костюме ему сам бошʼтет не страшен.

– Ну-ну, – снова сказала азари. – Ладно, у тебя две минуты до выхода.

– Принято. Удачи вам там.

– Удачи всем нам, Блад. Всем нам.

Азари отключилась, и Вайлет в очередной раз проверила снаряжение. Увы, найти комплект «N7 Защитник» в женской конфигурации не удалось. Поэтому Блад не без удовольствия остановилась на проверенном всеми невзгодами комплекте «Блок 2»⁶⁹.

Она любила эту броню. Тяжесть полнофункциональной бронекирассы придавала Вайлет уверенности, нагружала мышцы и способствовала концентрации на задаче. Ну а за адаптивную систему конфигурирования кинетических излучателей она была готова на людях трижды подряд отдаться изобретателю этого костюма. Потому как более удобных для подгонки кинетических систем еще не придумали.

Из оружия Вайлет выбрала старую добрую «Мотыгу»⁷⁰. У Блад не было проблем с прицеливанием, а учитывая убойную силу этой пушки, второго выстрела обычно просто не требовалось. Кроме того, «Мотыга» изрядно экономила боезапас, и это позволяло без особых проблем разместить в карманах и на держателях брони куда больше всяких милых дамских штучек типа эмплозийных гелей, термобарических гранат, метательных дисков-разрушителей и прочей убивающей мишуры.

Выбирать пистолет-пулемет пришлось вдумчиво. Любимая Вайлет «Ярость» обладала сокрушительным огневым потоком и, главное, легко управлялась, однако могла сбоить от перегрева на четвертом-шестом термозаряде. Но Блад нуждалась в скорострельном оружии, а потому выбрала «Шершень». Весит он ненамного больше М-9, зато по темпу стрельбы и убойной силе просто не имеет себе равных. А главное, чертовски надежен, как и все церберовское.

В качестве оружия ближнего боя Вайлет хотела было снять с полки скорострельный «N7 Пиранья»⁷¹, но передумала. Ствол был откровенно тяжел и слишком габаритен для стесненных в пространстве внутренностей космического корабля. Будь у нее задача охранять передовую позицию, а еще в наличии стрелковый бункер и сошка – Блад без раздумий взяла бы «Пиранью». Но не сегодня.

Поискав еще, Вайлет так и не нашла ничего интересного, и потому решила вообще отказаться от дробовика. Вместо него прицепила к поясу «M79 Инквизитор» – дальнейшее развитие весьма удачного «М6 Палач»⁷². Эта пушка не переоблегчена, как промежуточная модель «М77 Паладин»⁷³, и стреляет куда быстрее «Палача». Пусть и менее точно – факт, но по убойной силе не уступает дробовикам среднего уровня. То, что нужно для опрокидывания противника в ближнем бою.

Проверила кинетику – все ОК. Щиты послушно вспыхивали голубым свечением. Заряд аккумуляторов достаточен.

Проверила систему медицинского интерфейса – все ОК. Панацелин в нужном количестве, все датчики работоспособны.

Проверила виртуальную тактическую среду – все ОК. Загруженные в компьютер данные местоположения, а также инерционная система позиционирования работали без сбоев.

Проверила силовые приводы конечностей – все ОК. Можно разрывать руками металлические тросы и плющить грудные бронепластины вражеских солдат.

Проверила автоматы целеуказания, а также ассистентов перезарядки – все ОК. Полный боекомплект, глазные проекторы в норме.

Можно выдвигаться.

Разве что стоит поинтересоваться еще, как дела у кварианца.

КарʼДанна выглядел откровенно нелепо. Нелепо и в высшей степени угрожающе.

Когʼмашгор сильно отличился от обычного кварианского скафандра. Во-первых, никаких тряпок, пусть и синтетических. Все поверхности костюма из высокопрочных композитов. Широкая, раздутая от интегрированных кинетических щитов грудная пластина, шлем с нетрадиционно узкими для кварианских костюмов смотровыми щелями и, опять же, катушками кинетической защиты. Нижняя часть туловища также серьезно укреплена. По словам КараʼДанны, амортизаторы ног выдерживают десантирование с двадцати пяти метров при силе тяжести в одну единицу, а прыжковые ускорители способны метнуть почти двухсоткилограммовую тушу бойца на четыре метра вверх.

Но главное – две дополнительных верхних конечности, сейчас заведенные за спину. Обе лишены манипуляторов – только узлы подвески тяжелого вооружения, совмещенные с системой автоматической перезарядки. В левую дополнительную руку КарʼДанна поместил «Крестоносца»⁷⁴, в правую – «Грааль»⁷⁵. Основные же конечности держали уже известный Вайлет компактный дробовик «Апостол»⁷⁶ азарийского производства. Также кварианский капитан прихватил «М77 Паладин», отвергнутый Блад.

Про себя Вайлет заметила, что абсолютно все оружие кварианца имеет однотипные имена. Оставалось надеяться, что КарʼДанна выбирал пушки не только по названиям.

– Капитан, а вы точно доиграли в детстве в войнушку? – поинтересовалась Вайлед, глядя на шагающую установку залпового огня, во что превратил себя КарʼДанна. – Я вообще-то беру вас для инженерной поддержки, а не артподготовки.

– Не беспокойтесь, Вайлет, – голос кварианца искажен примитивным акустическо-акустическим интерфейсом. – Все кварианские навыки при мне. Просто я не хочу затруднять вас в бою и заставлять отвлекаться на мою защиту.

– Я пока вижу только нападение, – сказала Блад.

– Поверьте, с щитами и броней тут тоже все очень хорошо. Наши прадеды выходили в когʼмашгорах против Колоссов гетов⁷⁷.

– И запугивали их до смерти?

– Не смешно, Вайлет. – в грохочущем голосе кварианца послышалась обида. – Костюм спроектирован для того, чтобы оператор не отвлекался от взлома интеллектуальных сетей гетов. У когʼмашгора есть собственный боевой ВИ, который позволяет вести бой в то время, как боец занят более важными вещами. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

– Очень хочу в это верить, – покачала головой Вайлет. Ей чрезмерная милитаризация КараʼДаны определенно не нравилась.

 

– Мы начинаем через десять секунд, – в интеркоме послышался голос лейтенанта Максимова. – Пять, четыре, три, две, одну, пошло!

Вайлет с удовольствием бы насладилась зрелищем, но у нее была собственная роль в представлении. Махнув рукой кварианцу, женщина пошла к челноку. От склада с вооружением, что располагался вообще в другом корабле, до шлюза большого колониального транспорта их доставили на местном аналоге марсианского труботрама. Тележка этого транспорта не была герметизирована, и Вайлет порадовалась, что «Блок 2», помимо прочего, имеет пустотный режим – с ним космопехота преодолевала небольшие расстояния в вакууме, когда случалась необходимость перейти с корабля на корабль. Запакованный в гермооболочку кварианец вообще не заметил перехода из атмосферы в пустоту. Находиться в вакууме для него, видимо, было вообще естественно.

Блад где-то слышала, что кварианские скафандры легко выдерживают пребывание в безвоздушном пространстве, и автономность их ограничена только запасом энергии – без энергии костюм не справляется с охлаждением. Да-да, именно с охлаждением. Казалось бы, междвездная пустота – символ абсолютного холода, так считают обыватели, об этом молотят чушь в Сети и так далее. На самом деле вакуум – это символ ничего. Именно что пустоты. В вакууме невозможно измерить температуру, поскольку как не выставляй градусник, а не сможешь собрать достаточное количество молекул, стучащих о его стенки и передающих тепловую энергию. И наоборот – нагретый объект в пустоте остается нагретым очень, очень долго. Он просто не может передать тепловую энергию. Из трех видов теплопередачи – теплопроводности, конвекции и теплового излучения – в распоряжении несчастного нагретого объекта остается только последний. А если его температура не очень велика (например, равна температуре человеческого тела), то на долю лучистой энергии приходятся жалкие доли процента той теплоты, что вырабатывает упомянутое человеческое тело. Именно по этой причине в вакууме куда проще умереть от перегрева, чем от переохлаждения. Это если ты в тени, и тебя не освещает термоядерная грелка – наше светило. Если же вылез на освещенный участок… Даже на орбите Марса Солнце жарит нещадно. Смерть от перегрева, откажи вдруг система охлаждения скафандра, будет скорой и мучительной.

– Вайлет, у нас пошел интерактив, – раздался голос Максимова. – Айя убалтывает марсианскую стерву. Занимайте места в челноке.

– Принято.

Блад махнула рукой четырехрукому чудовищу. КарʼДанна заложил верхние конечности за спину и легко запрыгнул на аппарель шатла. Свободной от оружия рукой стукнул в перегородку между пассажирским отсеком и кабиной пилота. Вайлет еще раз удостоверилась, что с оружием и оснащением все в порядке, и шагнула на поднимающийся пандус. Загудели предпусковые системы двигателей, шлюз наполнился тревожным красным морганием проблесковых маячков.

Входной люк закрылся.

«Война тебя все равно найдет, Виолетта», – подумалось женщине. – «Ты солдат, и никуда от этого не денешься».

Глава 9. Герои и героини

Вайлет и товарищи начинают Большое Чукалово, Марианна Картэн размышляет о степени качества своего дня, а на Церере, в конце концов, появляется еще одна азари – родственница одной из уже пребывающих.

Марианна Картэн даже немного расстроилась. Она ожидала куда большего сопротивления со стороны Пассанте. То, что беглая азари скрылась в Поясе, стало известно еще пару лет назад. Но увы, подобраться к слишком много знающей азарийской стерве никак не удавалось. Может быть, синекожую и можно было взять, оставайся она в одиночестве. Но азари умны, и Пассанте не исключение. Воздействовав с помощью биотики на одного из местных бандитов, азари без особых проблем проложила себе путь наверх, а впоследствии обзавелась солидной охраной. Учитывая еще и мощь Пассанте как биотика, добраться до нее стало ну совсем уж дорогостоящим развлечением.

Картэн не собиралась терпеть поблизости еще одну Арию ТʼЛоак, и планировала избавить Пояс от Пассанте в ближайшие годы. Но теперь голубокожая доигралась. Шанс представился куда раньше. И какой шанс!

Полтора года она, пользуясь поддержкой Нанимателя, разыскивала следы азарийского дредноута. На поиски ушли миллионы стандартов. Агенты Картэн отправлялись в самые разные места, где только слышали о «Пути предназначения». И вот, буквально две недели назад счастливый случай сам приплыл в руки Марианны – из глубокого поиска вернулся опальный кварианский капитан, притащив с собой ту, кто все-таки смог найти потерянное Абсолютное Оружие.

О да, это действительно оно. В пространстве Солнечной системы нет ни одной силы, способной противостоять азарийскому дредноуту. О, пусть таинственный Наниматель думает, что она преподнесет корабль ему на блюдце. Как бы не так. От этого анонима за километр пахнет каким-то мутным душком, отчасти напоминающим цереберовский дух довоенной эпохи.

Нет, Марианна Картэн не собирается отдавать корабль маньякам. «Путь предназначения» станет надежным оплотом независимости Марса. Его первой, последней и единственной линией защиты. С таким кораблем Марсити больше не придется пресмыкаться перед земными корпорациями и ЕАСО, а она, Марианна Картэн, безусловно, станет первым человеческим капитаном этого тессиарского монстра.

И первым делом она разнесет в клочья Титан и в прямом эфире покажет это событие главе марсианской Миссии азари.

Матриарх Этита откровенно бесила Марианну. Выводила из себя своими вежливыми визитами в сопровождении полудюжины профессиональных убийц. Голубокожие твари игнорировали все существующие правила безопасности, не собираясь сдавать оружие даже во время официальных визитов в муниципалитет. Марианна не раз пыталась обуздать своеволие Этиты и ее «дочек», но каждый раз терпела поражение. Матриарх отлично владела юридическими тонкостями в многочисленных параграфах, регламентирующих поведение азари в мирах людей. Самое поганое в этих документах то, что они не делили людей на землян и марсиан, поскольку созданы были сразу после войны, когда о марсианской Автономии не было и речи.

Без сомнения, ЕАСО не будет вступаться за азари. Просто потому, что не рискнет испортить отношения с кварианцами, которые в последнее время для Земли стали чем-то типа домашних животных. К слову, нужно будет еще разобраться, в чем тут причина. Марианна прожила на Марсе достаточно, чтобы не верить в бескорыстную дружбу. Есть у этих декстроаминокислотных товарищей какой-то секрет, которые знают в ЕАСО, но которым до сих пор не владеет Картэн. Эту ситуацию тоже нужно будет исправить… как только в руках окажется азарийский дредноут.

И эта трусливая синекожая дамочка сейчас, сама того не зная, отдаст ей ключи от самого разрушительного орудия в Солнечной системе. Единственное, что несколько настораживает – насколько легко Пассанте согласилась выдать Марсу наивную лиарину дочку. Марианна ожидала куда большего сопротивления. Но похоже, Айнора в самом деле не в курсе того, кто, а вернее, что попало ей в руки.

– Прежде чем мне передадут азари, я хочу поговорить с девочкой, – сказала Картэн. – В прямом эфире. Чтобы никаких шуток.

– Зачем тебе это? – Пассанте на экране визуализатора нахмурилась.

– Уйми любопытство, – жестко произнесла Картэн. – Мне нужна ТʼСони, и я хочу убедиться, что она жива и здорова. В полном рассудке. И что вы не собираетесь делать глупости.

– Ну ладно, – Пассанте пожала плечами. – Пожалуйста, смотри. Говори.

Одна азари вышла из кадра, и тут же на ее месте появилась другая. Куда моложе, свежее и аппетитнее. В сотни раз чище и наивнее… и в миллионы раз могущественнее.

– Я слушаю, – сказала азари. – Я, Джоана ТʼСони, слушаю вас.

– Ты очень похожа на свою мать, – была вынуждена признаться Картэн. – Отмыть с тебя эти идиотские черные полоски на лице – и почти копия.

– У вас есть вопросы ко мне? – спросила Джоана.

– Нет, уже нет, – Картэн покачала головой. – Кроме одного. Ты знаешь, зачем я тебя забираю с камня?

– Нет, – ответила Джоана. – Но догадываюсь.

– Надеюсь, ты понимаешь, что на Земле тебе делать нечего, девочка? Тебе ведь уже показали, как именно тебя хотели заполучить террористы?

Это был момент истины. Сфальсифицированные документы о том, что это якобы земные экстремисты узнали о секрете ТʼСони-младшей, Пассанте отправила на Цереру буквально пятнадцать минут назад. В действительности же «Путем предназначения» интересовались совсем иные силы. Марианна так и не смогла отследить, какие именно, но все шло к тому, что азарийский дредноут потихоньку тащат в Систему земные военные. Ха! Стоило ожидать от Ассамблеи такого финта ушами. Да вот только облажались. Не надо было им, дурачкам, играть в шпионские игры. На этом поле, как теперь уже окончательно ясно, есть один единственный мастер игры, имя ему Наниматель. И она, Марианна Картэн, его самая сильная фигура. Вот только игрок еще не понял, что его ферзь затеял свою собственную игру. Более того, Наниматель даже не в курсе, что Марианна проводит свое собственное параллельное расследование, и что она уже точно знает, какой именно приз в этой партии.

Между тем азари продолжила.

– Да, мне показали, – сказала азари. – Выглядит вполне убедительно. Правда, я не уверена, что вы сильно от них отличаетесь.

– Я представитель официальной власти на Марсе, милая ТʼСони. Да, мы не целуемся в десны с Землей. Тому есть причина: ЕАСО контролирует там почти все. А мы живем в свободном мире, и не собираемся делать всемогущих монстров еще могущественнее. Нам нужна ты, Джоана, и твоя находка. С твоей помощью мы восстановим баланс сил в Солнечной системе. В конечном счете, все останутся в выигрыше: люди на Земле, глядишь, пересмотрят свою рабскую философию и дрожь при упоминании ЕАСО. Марс получит настоящую, реальную автономию – и к нам, безусловно, потянутся миллионы переселенцев. Мы способны дать им настоящую свободу. Столько, сколько они смогут принять. Марс велик, а наши возможности по созданию новых городов за последние тридцать лет только шлифовались, и…

– Я не понимаю, что с этого всего будет мне, – прервала поток патетики Джоана. – И кроме того, вся эта ваша речь… Мать рассказывала мне, что в свое время точно так же мыслили «Терра Фирма» и «Цербер». Во что они превратились, мы все знаем.

– Тут уж извини, – Картэн засмеялась и развела руками. – Тут тебе придется поверить мне на слово. Потому как путь у тебя всего один – ко мне на корабль.

– Все понятно, – вздохнула азари. – Конечно, я приду к вам на корабль. Хотя бы для того, чтобы уберечь тысячи человек на Церере. Мама много раз мне говорила, что если не знаешь, как поступить, то поступать надо по совести. Совесть говорит мне, что сейчас жизнь тысяч вольных людей куда важнее моей собственной.

– Если тебе так приятнее думать, то конечно, – на лице Марианны застыла улыбка. – Жду тебя, девочка. И да, захвати с собой соотечественницу. Я хочу лично поблагодарить Пассанте за содействие.

– Не уверена, что мне нравится эта идея, – раздался закадровый голос старшей из азари. Говорила совершенно точно Пассанте, поскольку Джоана стояла совершенно неподвижно.

– Не обсуждается, – обрезала Картэн. – Вы обе прибудете ко мне на корабль. Без охраны. Гарантирую, что одна из вас точно покинет борт крейсера, и мы с ней, возможно, даже станем друзьями.

Молодая азари на экране очнулась от спячки и, моргнув огромными васильковыми глазами, кивнула в знак согласия.

Связь прервалась, и Марианна не удержалась, чтобы не потереть руки. Все шло просто замечательно.

Картэн сходила в модуль РЭБ – проверить, как дела у электронщиков. Все было великолепно – крейсер уверенно поддерживал вокруг себя сферу вырождения ЭМ-сигнала. Ни одна система связи не прорвется через этот колпак. Ну а чтобы «вольные люди» не пытались протащить информацию в кораблях, Марианна предусмотрела огневое заграждение на расстоянии двух тысяч километров от Цереры. Орудия крейсера уже уничтожили четыре корабля со смельчаками – больше никто блокированный планетоид не покидал.

Она снова вернулась БИЦ и спросила, как дела с азари. Дежурный гравиметрист доложил, что от Цереры отделился челнок с тремя членами экипажа на борту. Судя по расположению людей внутри корабля – один пилот и два пассажира.

Все шло просто замечательно. Пассанте поняла сигнал, поданный ей Марианной. Хитрая азари догадалась, что Марианна не намерена сметать ее с игровой доски. И что с поддержкой Марсити она, Айнора Пассанте, вполне может стать не вторым, но первым и единственным лицом на Церере. Да что там Церера? Марианна была готова подарить азари целый Пояс, превратив Пассанте в настоящую Арию ТʼЛоак – но в Солнечной системе. Достаточно двух-трех тысяч обученных солдат, еще пару десятков офицеров-белорубашечников, и на Церере и в ее окрестностях воцарит настоящий порядок. А то вся эта русская вольница уже начинала конкретно напрягать уважаемых людей в Марсити – торговля с Церерой становилась все более и более сложным ремеслом.

А потом нужно будет картинно казнить эту тварь. И полностью подчинить Пояс марсианской Автономии.

Нет, теперь никаких свободных рынков. Земля отхапала себе Ганнимед и спутники Юпитера в качестве сырьевой базы. Марс обязан теперь забрать себе Пояс – в том же качестве. А кто будет против – тому покажем «Путь предназначения» на рейде Цереры.

Марианна одобрительно похлопала по плечу офицера-гравиметриста и отправилась к месту встречи с двумя голубокожими – в малую кают-компанию. Принимать азари в своей каюте Картэн не собиралась – много чести. Но и стоять в шлюзовой камере было явно ниже ее достоинства. Малая кают-компания – отличный компромисс. Там ТʼСони и расскажет, как ей удалось захапать целый азарийский дредноут.

Слухи о том, что где-то за облаком Оорта появилась дочка ТʼСони, следующая в Солнечную систему с огромным кораблем на привязи, начали циркулировать около года назад. Но на них не обратил внимания даже Наниматель, отвергнув как досужие вымыслы. Это и было его первой и глобальной ошибкой. Марианна не стала форсировать внимание своего могущественного друга, но в частном порядке бросила все силы на исследования в этой области. На операцию пошли все личные сбережения Марианны, а кроме того, несколько сот миллионов пришлось одолжить у Маро – под якобы один интересный инвестиционный проект. Лысый дружок без проблем одолжил сумму. Они с ним спали уже несколько лет, и Маро в силу своей недалекости наверняка считал главу корпоративной безопасности Марсити чем-то вроде наложницы и защитницы в одном лице. Марианну это устраивало. Она получала доступ к почти неограниченным ресурсам этого идиота, а главное, усыпляла бдительность крупного марсианского бизнеса и не менее крупного криминала. Первые думали, что через коллегу Маро контролируют бывшего майора Картэн, ну а бандиты… Бандиты небезосновательно считали Марианну неприкасаемой – этого требовала разграничительная черта в разделении полномочий между муниципалитетом и криминалитетом.

И вот, Джоана ТʼСони почти у нее в руках. А значит, самый мощный боевой корабль последних ста лет. Заходя в малую кают-компанию, Марианна не могла сдержать улыбки. Сегодня, пожалуй, самый лучший день ее жизни.

***

– До прибытия две минуты, – голос пилота. – Запрашиваю синхронизацию с Церерой.

– Я Церера, – раздался голос Максимова. – Слышу отчетливо. Синхронизация таймеров произведена. Виталий, как дела на контейнеровозе?

Секундная пауза, затем голос атамана:

– Все нормально, Роман, – сказал Виталий. – Я полностью контролирую «Дайтону». Ребята уже навели систему и синхронизировали таймеры. Ящики с излучателями успешно разлетелись, когда эта скотина разнесла четыре катера. Когда все кончится, я ее лично в жопу *****. У нас корабли на вес нулевого элемента, и сучка это знала.

– Как здоровье излучателей? – подала голос Пассанте.

– Нормально, – ответил атаман. – Мы сохранили работоспособными сорок шесть модулей из сорока восьми. Совокупной мощности сигнала достаточно, чтобы пробить джам-сферу. И к слову, милая, передай разведчику, чтобы он перестал пялиться на твою попу. Ne po sen’ke shapka.

– Я передам, – засмеялась азари. – Вайлет, Кар, как вы там?

– Бурлим и клокочем, – раздался голос Блад. – Готовы к десантированию. Я даже опасаюсь, что мой многорукий друг не оставит мне работы.

– Главное, чтобы твой многорукий друг не забывал глушить к такой-то матери всю электронику на пути, – подсказала Пассанте. – Капитан Данна, вы слышите? Ваша задача – информационная поддержка, и только. Вайлет сама справится с охранниками корабля.

– Ты уверена? – с улыбкой в голосе спросил Виталий.

– Более чем, – сказала азари. – Я видела ее реакцию, милый. Она с одной «Яростью» вполне могла бы вырубить четверых штурмовиков.

– Если бы кто-то не кидался биотическими волнами, то и вырубила бы, – буркнула Вайлет.

Азари засмеялась. Положительно у Пассанте было просто великолепное настроение. Готовится взять власть на Церере окончательно? Нет, не похоже. По всему выходит, что старая тетка Пассанте действительно влюбилась в молодого человеческого пройдоху, который взял на себя самую опасную часть плана.

– Мы подходим, – сказала Вайлет. – Шлюзование через десять секунд.

– Удачи, ребята! – это Максимов.

– Благословение Богини! – Пассанте.

– Naderi im zhopy! – очевидно, Виталий.

Закончил поток напутствий ДиракʼСин, неизвестно каким образом вклинившийся в канал:

– Кила сеʼлай!

***

– Тревога! Вооруженное проникновение!

Вахтенный плюхает рукой по здоровой красной кнопке на пульте. Помещение тут же заполняют тревожные красные огни. По всему кораблю, кроме БИЦ, истошно воет сирена.

– Что? – Картэн поднимает голову. – Какого черта, Мэтью!?

– У нас гости, мэм! – офицер лихорадочно работает с терминалом. – Со стороны шлюзового отсека. Датчики фиксируют стрельбу – у нас уже два трупа в группе встречи.

– Бред!

Марианна склоняется над собственным терминалом. Да, действительно, сигналы о стрельбе и два… нет, уже три охранника в режиме «нет данных». Картэн достаточно прослужила в полиции, чтобы понять: этот сигнал означает «мертв».

– Не могут две азари…, – начала Картэн, но офицер перебивает:

– Это не азари, мэм! Пока они не вырубили нам системы наблюдения, камеры зафиксировали космодесантника в тяжелой броне. Он выпрыгивал из челнока.

– Группа захвата? – предполагает Марианна. – Срочно вторую четверку белых на перехват!

Четыре белорубашечника способны справиться с любым количеством десантников ВКСА, сколько только можно втолкнуть в один челнок класса «ялик».

– Я ничего не вижу, мэм, – кричит офицер. – Они рушат нам всю электронику!

– Разверните гравиметр внутрь корабля! – приказывает Марианна.

– Мэм! – отзывает дежурный гравиметрист. – Мы потеряем контроль за ближайшим окружением снаружи!

– Хрен с ним! У нас есть радары. Разворачивай гравик! Мне нужно знать, что за зараза у меня на борту!

– Есть, мэм! – повторил гравиметрист и замолотил пальцами по терминалу.

– Мы потеряли уже три сектора второй палубы, – дежурный вахтенный. – Yикогда такого не видел! Они просто рвут нас на части и выжигают всю электро….

– Есть контакт! – гравиметрист. – Фиксирую человека в тяжелой броне и…

Пауза.

– Ну что там? – кричит Картэн. – Сколько там десантников?

– Два, – нерешительно произносит гравиметрист – совсем еще молоденький паренек с пухом на щеках. – Но мэм… Второй это…

– Ну?

– Второй – прайм гетов. Это невозможно, но… это так, мэм.

Картэн роняет на пол капитанский планшет, а глаза как минимум трех офицеров на мостике заполняет мистический ужас. Ужас, который понятен только тем, кто однажды пережил атаку гетов на Цитадель.

Марианна Картэн не была на Цитадели, но само по себе появление давно и надежно похороненных синтетиков в пространстве Солнечной системы – уже это дает повод заново оценить свое психическое состояние.

Только один человек в БИЦ остается спокойным – это Чэн Хуаюн, ветеран битвы за Цитадель, защищавший станцию сначала от гетов, а затем от «Цербера». Темные, раскосые глаза ветерана с одной стороны полны тревоги, но с другой… Старому вояке очень хочется, чтобы он оказался прав.

Чэн Хуаюн поворачивается к вахтенному:

– Если это капитан Шепард с каким-нибудь очередным дружелюбным синтетиком, то советую всем бежать к спасательным капсулам.

***

– Два сзади! – диктует КарʼДанна. – Я держу, все нормально.

Многорукое чудовище двигается задом наперед, выставив два из четырех стволов в конец коридора. Две дополнительные конечности смотрят через голову Блад вперед.

Кварианец переключил свой суперкостюм в режим сопровождения Вайлет, и теперь той не стоит беспокоиться о тылах.

– Закончил с электроникой третьей палубы, – сообщает кварианец. – Кстати, По нам работает гравиметрический сканер.

– Ну, наконец-то, – выдыхает Блад. – Должны же они были начать думать. Что там…

Вайлет не заканчивает. Дробовик кварианца плюется огнем и тут же заливается в истошном стрекоте пистолет-пулемет. КарʼДанна прекращает огонь и докладывает:

– Минус два. Не вытерпели, высунулись.

Блад садится на колено и разносит в клочья сторожевого бота, выпрыгнувшего из боковой ниши. Еще двое показываются в конце коридора.

– Двенадцать часов, мехи! – кричит Вайлет.

Кварианец, не оборачиваясь, вырубает одного из ботов из «Крестоносца», второй слишком занят – в бок его клюет собранный КаромʼДанной тактический дрон. Вайлет ловит вражескую машину в прицел и отщелкивает четыре выстрела дизентегрирующими. Бот картинно взрывается, разнося заодного и кварианского дрона.

Вырубается свет. Вообще весь. Вайлет переходит в комбинированное видение. Поднимается с колена и делает шаг вперед.

– Твоя работа? – спрашивает женщина.

– Нет, – кварианец снова идет задом наперед. – Видимо, ЭМ-волна от бота. Где-то что-то коротнуло. Плохой корабль, ненадежный. Системы не дублированы.

– А волусы умеют строить иначе? – задается риторическим вопросом Блад.

То, что крейсер Марианны Картэн постройки волусов, сообщил разведчик Ковальский. По его же данным этот корабль был признан потерянным во время войны и списан с баланса Объединенного флота. Ан нет, ты посмотри. Кто-то шибко умный из Альянса заимел личную игрушку, которую потом выгодно толкнул какой-то из марсианских корпораций. Приобретение сомнительное, учитывая специфику кораблей волусов, однако ж все-таки неприятное. Где гарантия, что марсиане не спрятали где-нибудь еще что-нибудь? Например, крейсер турианцев? От этой угрозы уже не отмахнешься.

Впрочем, нет. Турианцы в принципе не выходили из боя и не покидали корабль, пока от него не оставалась горстка радиоактивного пепла и туча обломков. Проще говоря, турианцы вообще не покидали своих кораблей. До последнего, фатального удара.

Вайлет с кварианцем подоходят к концу коридора, и Вайлет швыряет в оба рукава-туннеля по плазмоосколочной гранате. Тут же перебрасывает кинетический щит на переднюю полусферу и дает ему полную мощность.

Тоннель содрогается, в щит Блад впиваются десятки смертоносных кусочков горящего металла. Кварианец помахивает дополнительными конечностями, стряхивая свою дозу осколков. Но ничего серьезного. Вайлет знает это – КарʼДанна синхронизировал ее броню со своим костюмом, и теперь оба бойца осведомлены, в каком состоянии напарник. А еще они видят все то, что видит соратник. В случае с Вайлет все еще интереснее – перед ее взором аж четыре картинки. Одна своя, и еще три от когʼмашгора капитана: одна фронтальная камера, одна задняя и еще передача с «мухи» – мизерного, меньше ногтя, летающего бота-разведчика, сейчас парящего у развилки тоннелей.

Вайлет жалеет, что не родилась на триста лет раньше и кварианкой. Она уже ревнует КараʼДанну к его древнему костюму.

– Один мертв, остальные отступают, – сообщает кварианец.

– Слева или справа? – на мониторе Вайлет помехи от собственных щитов, она не может верифицировать данные.

– Слева.

Это хорошо. Им, если верить тактической карте, направо. Перед Вайлет не стоит задачи очистить весь корабль от разумных и неразумных форм жизни. Хотя ей уже начинает казаться, что в паре с кварианским капитаном это возможно. Местные вояки защищаются отвратительно. Вайлет, похоже, узнает школу охранников корпоративного сектора. Они по-своему хороши, но совершенно беззащитны перед нестандартными ходами. Что поделать, охрана остается охраной. Куда им против тупой солдатни, не признающей правильного боя по учебнику…

***

– Прайм гетов? – Марианна в упор смотрит на капитана корабля. – Это чушь, вы должны понимать, Саймон!

– Пока я понимаю, что у меня на борту парочка, которая опустошила мне полторы палубы, – говорит Саймон Дэлл, полковник Сил самообороны марсианской Автономии. – И везде, где они проходят, у меня трупы и блэкаут на тактических мониторах. Вы хотите сказать, это не похоже на работу прайма гетов?

– Это может быть кварианец, – отвечает Марианна. Ей уже надоел этот спор. Ей также надоел этот упертый козел, какающий кирпичами от одного лишь бредового предположения испуганного гравиметриста.

– Кварианец не продержался бы за спиной единственного десантника против девятнадцати охранников! – продолжает полковник. – И, кстати, четверо из них – ваши хваленые белокостюмщики.

– Белорубашечники, – меланхолично поправляет Марианна. – Их называют белорубашечники.

– Мне начхать, как их называют у вас там на поверхности. Я блокирую оставшиеся палубы и увожу корабль. Вы отстраняетесь от оперативного командования.

Полковник поворачивается к ней спиной, и Марианна Картен выпускает в затылок трусливой сволочи пулю из «Палача». Адъютант успевает выхватить оружие, но пистолет-пулемет слишком долго раскладывается в боевой режим. Примерно на секунду дольше, чем нужно. На планке «Палача» зажигается одобрительная зеленая лампочка, диагностирующая готовность оружия к стрельбе.

Бах! Адъютант, доселе интеллектом не блиставший, в буквальном смысле раскидывает мозгами.

Марианна Картэн переступает через труп Дэлла и выходит из каюты полковника.

– Ты был трусом, им и остался, – произносит женщина. – Но за идею про палубы спасибо.

***

– Выхожу на дистанцию углового замещения! – весело докладывает Виталий. – Все, Айя, можешь расслабиться!

– Обязательно расслаблюсь, – улыбается азари, прижимая к уху гарнитуру. – Вот как только ты вернешься, я тут же украду тебя прямо из шлюза, запру с собой в каюте и расслаблюсь.

Стоящий рядом с Пассанте раздведчик деликатно покашливает.

– Все, я в пределах досягаемости! – говорит Виталий. – Роман, перенастраивай зонды.

– Есть!

Лейтенант Максимов склоняется над терминалом и отдает приказ на реориентацию приемо-передающих зондов «Дайтоны», стараниями самой Марианны разбросанных по пространству вокруг Цереры.

Тут надо заметить, что это не просто зонды. Это часть какого-то проекта ВКСА, о котором Ковальский по-прежнему молчит, как рыба об лед. Говорит, что ему куда проще проглотить язык, чем поведать, для чего этот высокотехнологичный груз прибыл на Цереру, да еще в столь устрашающем количестве. Пассанте сомневается, что не сможет разговорить разведчика, но все-таки не упорствует, и принимает план, придуманный Ковальским буквально за две минуты – пока азари беседовала с Вайлет.

Сорок шесть приемо-передающих зондов имеют достаточную силу, чтобы своим излучением или заблокировать электромагнитный фон в ограниченном пространстве, или же, наоборот, совместными усилиями пробить джам-сферу вражеского корабля. Но чтобы обеспечить связь с внешним миром, нужно, прежде всего, обезопасить Цереру, которая буквально в перекрестье прицела крейсера волусов. Ну а поскольку это крейсер именно волусов – не турианцев, не людей и тем более не азари, – то задача снять планетоид с прицела решается довольно просто: Вайлет с кварианцем десантируются на крейсер и рубят всю электронику на борту, заставляя экипаж развернуть гравиметрический детектор внутрь корабля. Поиск абордажной команды гравиком – обычная контрдесантная практика, испытанная еще во время Войны первого контакта.

Как только сканер поворачивается вовнутрь, приемо-передающие зонды Ковальского формируют собственную джам-зону прямо перед крейсером, ослепляя радары последнего. Под прикрытием ЭМ-защиты многотысячетонная «Дайтона» встает на линии огня между крейсером и Церерой. Куда ближе к кораблю, чем к планетоиду.

У волусов никогда не получались хорошие артиллерийские корабли, и этот не исключение. Все, чем может стрельнуть крейсер – это главный калибр в единственным числе и с дулом прямо на носу корабля. Ударить по планетоиду, не спалив вначале «Дайтону», просто не получится. Ну а на борту контейнеровоза, как уже известно, активированное нуль-ядро, причем весьма неслабой массы. Разрушение корабля автоматически влечет за собой детонацию ядра. На таком расстоянии от крейсера это гарантированное уничтожение последнего. Впрочем, «Дайтона» может рвануть и самостоятельно – по сигналу экипажа.

К сожалению, разгул джам-подавления вокруг пары кораблей не позволяет управлять контейнеровозом дистанционно. Нужен опытный капитан, который выведет корабль-мишень на нужную позицию. Ну и нажмет кнопку самоуничтожения, если надо.

Виталий Соболев просто не может позволить кому-либо, кроме себя, стать героем и спасителем Цереры.

***

– …таким образом, единственным старшем офицером на корабле остаюсь я, –Марианна Картэн заканчивает свою лекцию перед немногочисленными слушателями боевого информационного центра. – Любое неподчинение моим приказам будет караться. Весьма строго. Для большего спокойствия два сотрудника корпоративной безопасности Марсити будут постоянно дежурить в БИЦ. Всем все понятно? Вопросы?

Вопросов нет. Никому не хочется ни повторить подвиг капитана корабля и его адьютанта, ни стать объектом внимания одного из белорубашечников.

– Нет вопросов, – констатирует Картэн. – Итак, что у нас со вторженцами?

– На четвертой палубе, – раздается голос вахтенного. – Уперлись в баррикаду, которую мы сварганили. Палуба вся в блэкауте – гет по-прежнему уничтожает всю электронику, до которой может дотянуться.

– Это не гет, – решительно повторяет Марианна. – Это какой-то кварианец, без сомнения. Просто очень умелый.

– Д-да, мэм, – кивает вахтенный. – Так вот. Этот кварианец уже разорвал на части восемь охранников в тяжелой броне, иглострелом снес голову вашему коллеге в белом костюме, а теперь под прикрытием десантника занимается проплавлением отверстия между четвертой и пятой палубой. Осмелюсь напомнить, что пятая палуба – это наша, командная палуба. На ней расположен БИЦ и другие критически важные системы…

– Сигнал на радаре! – прерывает вахтенного дежурный оператор систем наблюдения. – У нас перед носом тяжелый транспорт!

– Что? – Марианна поворачивается к своему терминалу и двумя движениями выводит картинку с передних обзорных экранов. Понятно, что на боевом корабле любая картинка формируется исключительно по показаниям радарных узлов.

– Контейнеровоз «Дайтона», – сообщает информацию ответчика офицер по боевому соприкосновению, проще говоря, главный по стрельбе. – Масса восемьсот тысяч тонн. Кто-нибудь, поверните на него гравик!

Гравиметрический детектор подтверждает – да, масса примерно соответствует спецификации. А еще он же дает понять экипажу крейсера, что упомянутая «Дайтона» опасно светится перегруженным нуль-ядром. Любой неосторожный чих на контейнеровозе приведет к целому фонтану гравитационных аномалий. В частности, эти аномалии легко перемешают корму с носом крейсера волусов. Ну и до кучи равномерно распределят живую ткань экипажа в молекулярной структуре стали и пластика.

Это если повезет, и первым не рванет главный реактор контейнеровоза. Тогда крейсер просто разорвет в клочья, а экипаж сполна узнает, что это такое смерть в безвоздушном пространстве.

– Мэм, вызов с грузовика.

– Принимайте.

Марианна еще не разумом, но чувствами понимает, что сегодняшний день стремительно теряет статус самого счастливого в ее жизни.

– Привет, марсианская шлюха! – весело сообщает с экрана визуализатора местный царек. Как бишь его… Виталий Соболев, точно. – Короче, если ты еще не всосала всего комизма ситуации, объясняю тебе популярно и прямо в мозг: дела твои совсем хреновы. Эта малышка, – Соболев хлопает по панели управления корабля, – способна сжарить твою колобковую банку просто по моей команде. Если ты окончательно свихнулась и решила расстрелять меня – эта малышка устроит тебе эксплозию нуль-ядра на расстоянии в полтора километра. Тоже хреново, поверь. Ну и наконец. Попасть в Цереру ты отсюда не сможешь, не задев мой корабль со всеми вышеупомянутыми прелестями. А если я замечу любой признак маневрирования, то я нажимаю на кнопку – и опять те самые прелести. Ну как, я доступно описал картину?

Марианна временно выключает трансляцию со своей стороны и отдает распоряжение:

– Ядро на максимум, приготовиться к прыжку назад на сто километров.

– Готово! – отвечает рулевой.

Экипаж расслабляется. Они поняли, что собирается сделать новый капитан. Достаточно просто отпрыгнуть от опасной во всех отношениях «Дайтоны» – и можно делать что угодно. Хочешь – расстреливать контейнеровоз, а хочешь – отходить в сторону и бить по Церере.

– Я вижу, ты что-то решила сделать, – усмешка Виталия с экрана. – Я так мыслю, ты собралась встать в любимую позицию раком и этим же раком отпрыгнуть от меня подальше. На этот счет сообщаю, что уже сейчас в твоей джам-сфере есть замечательная дырка, через которую моя подруга обращается ко всем обитателям Солнечной системы, включая Миссию азари на планете Марс. А если отпрыгнешь назад, дырка еще увеличится, и наше сообщение услышат уже на Земле. И еще я уверен, матриарх Этита с интересом выслушает историю о том, как ты решила похитить ее родную внучку, а кроме того, заиметь древний азарийский дредноут в личных целях. У меня есть ощущение, что это настолько не понравится матриарху Этите, что тебе лучше будет сразу же удавиться и не ждать мести рассерженной азари. Чтобы ты особенно хорошо понимала, подскажу тебе опять же прямо в мозг: азари способны выдерживать свою месть столетиями. И лучше бы, чтобы Этита грохнула тебя прямо завтра. Ведь послезавтра это будет в два раза больнее. А через год… Ну, ты поняла.

– Что тебе нужно? – спрашивает Марианна.

– О, стерва убрала зубки, – хохочет Виталий. – Мне нужно, чтобы ты сейчас же прекратила бессмысленное сопротивление на своих палубах. Если не хочешь, чтобы мои ребята ворвались к тебе в БИЦ, шагая по теплым трупам. Ну и наконец, я хочу тебя ******* сама знаешь куда. Так что бегом в душ, и чтобы ожидала меня свеженькой.

Виталий Соболев убирает дружелюбную улыбку с лица и произносит напоследок:

– Молись, чтобы никто из моего десанта не оказался ранен. Иначе Вайлет Блад, когда доберется до БИЦ, трахнет тебя раньше меня. А я не привык быть вторым.

***

Вайлет Блад блаженно развалилась в мягком диване кают-компании крейсера волусов. Здесь царила, так сказать, непринужденная атмосфера всеобщего веселья и разгула радости самых светлых тонов. Но что еще важнее, здесь царила гравитация в объеме почти один «же». Пусть и уставшая, Вайлет готова была прямо сейчас выплатить за это удовольствие зарплату за год службы дознавателем.

На точно таком же диване напротив, закинув ногу на ногу, сидит доктор Пассанте. Азари ми-ми-мило склонила изящную острую мордашку на плечо возлюбленного и рассеянно попивает коктейль из настоящего хрустального фужера. По случаю захвата «Донатуна» – так называется крейсер волусов, – люди из ближнего круга Виталия просто разворовали бар кают-компании. Те, кому по статусу положено находиться средь сильных мира всего, наслаждаются воровством на всю катушку.

Например, двое бравых парней из числа тех, кто вручную перетаскивал контейнеры с чудо-излучателями Ковальского, фигачут пиво из горла. Причем не абы какое пиво, а «Предрассветный сол» – элитный сорт с марсианских натуральных ферм.

Старый танкист Роман Максимов вежливо общается с Джоаной, которая по случаю праздника уделывает уже четвертый бокал шампанского. Правда, Вайлет всерьез полагает, что девушка просто неумело похмеляется после своих геройств в баре «Станица».

Ковальский аккуратно трогает переносицу на своей каменной физиономии. Пластиковую заглушку с носа уже убрали, но до полного заживления еще далеко. Правая рука разведчика по-прежнему в лубке. Лэнс ничего не пьет, и свободной рукой печатает отчет на планшете.

Пара космических кочевников, сидя за отдельным столом, сошлись в интеллектуальной игре «кто кого взломает». КарʼДанна уже трижды терял контроль за инструметроном – ДиракʼСин, маленький и смешной из-за вытянутой из шлема трубочки для питья, уделывает бравого вояку как ребенка. Перед кварианцами – по стакану чистой воды. Дестроалкоголя на борту крейсера не нашлось.

Наконец, еще один персонаж, ранее не присутствующий при «Битве за Цереру», как уже назвали случившееся местные аналоги журналистов, сидит рядом с Вайлет. Как и доктор Пассанте, азари изящно положила ногу на ногу. Вайлет думает, что лучше бы вместо костюма коммандос она надела традиционное платье азари, подчеркивающее великолепную фигуру голубокожей. Матриарху Этите уже больше тысячи, но она по-прежнему потрясающе красива. Пусть и не той свежей, возбуждающей молодой красотой, которую заливает шампусиком «маленькая Лиара». Но азари… это, мать их перемать, все равно азари.

– Вы удивительный человек, Вайлет Блад, – сказала Этита.

– Спасибо, я в курсе, – улыбнулась Вайлет. – Вы не первая, кто мне об этом говорит.

– Я бы очень хотела познакомить вас с моей дочкой, – серьезно ответила азари. – Мне кажется, Лиаре бы очень не помешало пообщаться с вами.

– Этита, – Вайлет засмеялась. – Я не гожусь в мужья вашей дочери-вдове. Оставьте эту честь для каких-нибудь новых супергеройских Шепардов. Я простой солдат.

– А Джон Шепард, стало быть, не простой солдат? – улыбнулась Этита. – Не беспокойтесь, я не планирую еще одну внучку с человеческими следами на лице. Я даже не знаю, жива ли Лиара.

Вайлет удивленно вскинула брови.

– Разве Джоана – не подтверждение тому, что она жива?

– Джоана провела десять лет в космосе на релятивистских скоростях, – объяснила Этита. – Возможно, ее мать погибла тридцать-сорок лет назад. Возможно, сам факт, что девочка оказалась в одиночестве в глубоком космосе – попытка Лиары спасти кусочек того самого супергероя, в которого ей повезло влюбиться. А может быть…

Азари склонила голову, разглядывая пальцы рук, которые сцепила на животе.

– Может быть, – окончила Этита, – Лиара пытается передать нам какой-то знак, предостережение. К сожалению, мы пока не в состоянии его расшифровать.

– Поясните.

Вайлет нахмурилась. Ей не нравилось, когда что-то или кто-то становилось не очень понятным сразу же, с первого прочтения. Прочитать сразу же матриарха азари – о, это хорошая шутка, да.

Этита бросила взгляд на внучку – та, смеясь и передав бокал с шампанским на сохранение Максимову, показывала старому вояке какие-то па национального азарийского танца. Вокруг грациозно изгибающейся азари тут же возникла парочка личных подручных Виталия. Мужчины и не скрывали, что будь их воля, прямо сейчас и прямо здесь они бы набросились на молодую азари и мигом освободили бы ее от одежды.

К счастью, у них хватало ума и трезвости оценить последствия сего поступка. Любая из оставшихся двух азари способна в два приема разорвать на части всех присутствующих здесь людей, включая кварианцев в их костюмах.

– Вы, наверное, уже заметили, – сказала Этита, – что Джоана… скажем так, несколько инфантильна. Даже для своего возраста она слишком… ребенок.

– Согласна, – Вайлет кивнула. – Но я думала, это нормально для азари, которым меньше пятидесяти.

– Нет, – Этита взяла со столика бокал с каким-то зеленым напитком и отхлебнула добрую четверть. – Разве Алина была похожа на девочку-несмышленыша?

Блад отрицательно покачала головой.

– Я попытаюсь разобраться, что с Джоаной, – продолжила матриарх. – Это, возможно, куда важнее, чем тот неведомый корабль, который девочка якобы раскопала где-то за облаком Оорта. Но она с огромным трудом делится информацией. И не доверяет даже мне. Я думаю, свою роль сыграло и движение на скорости света, и космические лучи, и… в общем, не знаю.

– Вы имеете в виду «Путь предназначения»? – спросила Вайлет по поводу корабля. – Эта полоумная Картэн постоянно голосила, что мы прячем азарийский дредноут.

– Я не знаю, – ответила Этита. – Если это действительно «Путь», то сами понимаете, я сделаю все возможное, чтобы люди узнали об этом как можно позже. Титан уязвим, и в виду союзнических отношений людей с кварианцами мы не можем рассчитывать на защиту Земли. Да и не собираемся. Люди выбрали тесное сотрудничество с расой космических кочевников, и мне кажется, оба народа от этого только выиграют.

– А как же вы? – спросила Вайлет. – Вы тоже подписали двухсторонний договор с Землей. Правда, еще с Альянсом, и только о признании Автономии на Титане. Не хотите более плотно интегрироваться в Ассамблею?

Азари улыбнулась.

– Мы подождем, – сказала голубокожая. – Пока цели и помыслы Ассамблеи не станут для нас абсолютно прозрачны, мы подождем.

– Понятно, – вздохнула Вайлет. – Что для вас, долгоживущих, пара сот лет?

– Я вижу, вас, как и многих людей, беспокоит близкая смерть.

– Меня – нет, – решительно ответила Блад. – Я прожила немало, но едва перевалила за экватор. Уверена, что встречу старуху с косой еще нескоро, и наверняка я и тогда буду с «Мотыгой» наперевес.

Азари засмеялась и снова отхлебнула из бокала.

– Мне кажется, смерть уже боится вас, Вайлет. Никому не хочется вставать на пути женщины, которая может как по маслу проходить сквозь вражеские крейсеры.

– Вы об этом недоразумении? – спросила Блад. – Забудьте. Местные ни хрена не умеют воевать. Проблемы были только этими белорубашечниками, но они настолько напичканы имплантами, что КарʼДанна просто закоротил им все схемы.

– Тем не менее, – возразила Этита, – я не знаю ни одного человека, который, будучи в здравом уме и трезвой памяти, осмелился бы в одиночку атаковать целый крейсер.

– Не в одиночку!

– Ну хорошо, хорошо, – азари примирительно подняла ладони. – Пусть вдвоем с кварианцем, который дорвался до высокотехнологичного оружия своих прадедов. Штука в том, Вайлет, что ни КарʼДанна, ни ДиракʼСин, ни кто-либо из известных мне кварианцев, в жизни бы не дернулись на такую авантюру. Вы внушаете надежду, Вайлет. Вы – как каменная стена, способная одним своим видом внушать уверенность в успехе любой, самой безнадежной операции. Смотрите сами, Блад. Два изгоя своего общества, оба смертельно обиженные на соплеменников, готовы были подраться за право пойти за вами. Вы шли на освобождение Ранноха? Нет. Может, вы обещали обоим вернуть их во Флот? Опять же нет. Наоборот. Вы рванулись защищать людей и, что еще важнее, двух азари! А теперь назовите мне хоть одного кварианца, который по своей воле готов отдать жизнь за парочку голубокожих? Что молчите?

– Я, – Вайлет развела руками. – Я не знаю. Вы мастерица говорить, матриарх Этита. Помнится, я легко спорила с Алиной, но с вами не получается.

– Я прожила в двадцать раз больше, чем Алина, – констатировала Этита. – Я знаю жизнь. Я видела многих людей и азари. Я знаю, кто чего стоит, Вайлет. Так вот, повторюсь еще раз, вы стоите очень дорого.

– Наверное, поэтому мною и пользуются все, кому не лень, – горько улыбнулась Блад.

– Вы об этой марсианской афере? – посерьезнела Этита. – О фальшивой просьбе Дэрроу?

Вайлет кивнула.

– Я обязательно займусь этим делом, Вайлет, – пообещала азари. – Пожалуйста, не поленитесь и пришлите мне детальный отчет об этом, как его…

– Нанимателе, – подсказала Блад.

– Да, о Нанимателе. Он же Редактор, насколько я поняла из рассказов Пассанте. Он же – хозяин нашей дурочки Марианны.

– Картэн уверяет, что это она им манипулирует.

– Бред, – Этита сделала движение рукой, словно отмахиваясь от нестоящей версии. – Наниматель использовал Марианну, как до этого пытался использовать Пассанте. Только вот с моей заклятой подругой у него это не получилось. Айнора слишком умна и слишком цинична, чтобы ее можно было вот так просто обдурить. В конце концов, именно она заметила, что фальсификация цифровых данных подчиняется какому-то одному определенному алгоритму.

– Да, – продолжила Блад. – И мы использовали этот метод против нее же.

– Верно, – улыбнулась азари. – Как вам удалось настолько быстро раскусить код и применить его к картинке из Цереры?

Вайлет объяснила.

Изначально планом Ковальского не предусматривалось введение Марианны Картэн в заблуждение с помощью фальшивого видео. Но доктор Пассанте разумно предположила, что весь блеф с якобы выдачей азари захватчикам – рискованная затея. Нужна была более заманчивая наживка за «охотницей».

И тогда Вайлет вспомнила, что еще на Марсе пыталась анализировать код, который два года назад сама Пассанте выдала Блад в качестве алиби для Алины Гросс. Детальный осмотр подложного видео позволил вычленить основные признаки, которые присутствовали во всех фальшивых цифровых записях.

Пассанте тут же подключила свою обширную библиотеку фальсификаций, как на Марсе, так и ранее – на Титане и даже кое-что из архивных записей с «Пути предназначения». Объединив вычислительную мощь сотен ячеек ХТХ и сразу двух продвинутых по человеческим меракам ВИ костюмов кварианцев, удалось в кратчайшие сроки обнаружить те алгоритмы, которые встречаются на всех без исключения фальшивых видеоматериалах. Именно эти алгоритмы делают картинку столь правдоподбной и «гладкой».

Остальное было делом техники. Те же самые процессоры ХТХ подключили к каналу связи между Церерой и крейсером Марианны Картэн.

Джоана ТʼСони не собиралась сдаваться какой-то незнакомке, пусть даже та и угрожала уничтожить весь планетоид. Поэтому за дело взялась доктор Пассанте. Для этого ей пришлось поднять свои актерские способности, ну а процессоры ХТХ наложили на ее остролицую фигуру внешность милашки Джоаны. Получилось настолько здорово, что Марианна клюнула сразу же. То, что марсианка задумает заполучить сразу двух азари, пошло только на руку Вайлет с товарищами. По плану операции на челноке как раз отправлялись двое – сама Блад и один из кварианцев.

– Меня несколько пугает разведка ВКСА, – призналась Этита, стоило Вайлет завершить рассказ. – Ваши военные воспитывают гениальных стратегов. Я про Ковальского.

– Да, мистер киборг молодец, – нехотя признала Вайлет. – На разработку плана в общих чертах ему понадобилось меньше трех минут.

– Но план был бы невыполним без вашего участия.

– Да, я тоже молодец, – похвалила себя Блад.

Обе женщины расхохотались.

***

Прощаться с Вайлет и ДиракомʼСином пришла только Пассанте. Ее соотечественница уже отчалила на Марс, забрав с собой и Джоану с КаромʼДанной (кварианец наотрез отказывался оставлять азари «без охраны», но всем было понятно, что капитан просто привязался к «маленькой Лиаре»), и Марианну Картэн. Вся группа отбыла буквально за два часа до того, как к Церере подошел спасательный корабль ВКСА – вместе с двумя патрульными катерами марсианских Сил самообороны. Со стороны администрации Марсити, разумеется, полились потоки увещеваний, что, дескать, Красная планета тут ни при чем, и что Картэн действовала исключительно на свой старх и риск, и так далее.

В общем, это жители Цереры проглотили. Другой реакции от Марса никто и не ждал. Спасатель с Земли забрал Ковальского, который предварительно собрал все сорок пять своих зондов. Боже, как же бесился разведчик, обнаружив пропажу одного устройства! Но обвинить кого-нибудь, стоя перед Пассанте и Соболевым, он так и не решился. За зрелище разочарованной морды разведчика Вайлет готова была выбросить в космос все свое личное оружие.

Крейсер волусов, почти лишенный обитаемости, с изуродованной электроникой оставили болтаться недалеко от Цереры – под охраной взвода космопехов ВКСА. Как ни крутился Соболев, заполучить в свои лапы еще и целый боевой корабль волусов ему не дали. И не дадут. И слава богу. У Вайлет было слишком мало убежденности в том, что получив корабль, Соболев удержится от трансформации в того самого классического тирана с оружием массового поражения на руках. Конечно, с ним оставалась азари, но… Вайлет не хотела возлагать подобный искус и на голубокожую. Тем более, в личности Пассанте только-только наметился перелом от циничной пятисотлетней стервы-наемницы-шпионки до… В общем, пусть Виталий Соболев сам скажет, до кого именно.

– Ну что, теперь на Землю? – спросила азари.

– Да, теперь на Землю, – Вайлет утвердительно кивнула. – Вот только заброшу Дирака до Венеры, и тут же домой. Сто лет не была на Земле.

– А что там на Венере?

– Не на самой Венере, – влез в разговор кварианец. – На орбите Венеры ремонтируется кварианский грузовик. Я очень хочу поговорить с его капитаном.

Маленький инженер только-только закончил обход «Антареса-Б». Катер вернул лично Соболев, мотивировав это очередной шипящей фразой на русском: za zaslugi pered otechevstvom. Хотя женщина подозревала, что такую милость местный атаман проявил исключительно потому, что в свое время способствовал краже честно заработанной Вайлет «Дайтоны».

Блад уверяла кварианца, что с машинкой все в порядке, но ДиракʼСин не успокоился, пока не облазил катер сверху донизу. После истории с заминированным каботажником инженер явно подхватил изрядную долю паранойи.

– Что ж, тогда в добрый путь, – улыбнулась азари. – Вайлет, я загрузила тебе на корабль кое-что, что может оказаться полезным. Ну а тебе… Извини, Дирак, у меня нечего тебе подарить. Разве что когʼмашгор? Принести парочку?

– Да ну их нахрен, – помотал шлемом кварианец. – Старье нереальное. Пусть молодой Данна забавляется. Он с собой штуки три взял, насколько я помню. Словом, я и говорю, пусть забавляется, пока может.

– Пока может? – в один голос спросили женщины.

– Ну, – Дирак по-шпионски огляделся: не подслушивает ли кто? – Мальчик еще не знает, что когʼмашгоры одноразовые. Мы так и не успели закончить их до начала Утренней войны. Там невозможно восстановить запас энергии в накопителях, а их автономность чуть больше полутора часов. Только не говорите ему!

Инженер заговорщицки подмигнул женщинам – Вайлет заметила это сквозь полупрозрачный лицевой щиток шлема.

Пассанте только покачала головой, не в силах скрыть улыбку. Вайлет же рассмеялась во всю глотку. Она представляла, как улетучивается энтузиазм капитана, когда он узнает о том, что только что сообщил инженер.

– Кстати, а почему ты называешь его мальчиком? – спросила Пассанте. – Он же ненамного моложе.

– Намного моложе, – уверенно произнес ДиракʼСин. – Он тучу лет мотался с азари на релятивистских скоростях. Ему биологически от силы лет сорок. КарʼДанна, как я помню, был одним из самых молодых капитанов. Когда ему доверили «Райю», парню не было и семнадцати.

Вайлет присвистнула. Получить флагман в таком возрасте…

– Не удивляйтесь, Блад, – добавил кварианец. – «Райя» – это, скорее, символ, нежели полноценная боевая единица. Капитан флагмана очень редко ходит в бой, и ему куда важнее обладать хорошей родословной, чем талантами офицера или инженера.

– Понятно.

– Ладно, вам пора, – подняла голову азари. – Желаю благополучно добраться до Земли, Блад. Ну а тебе, Дирак, успешно завершить дела на грузовике.

– Спасибо, – Вайлет пожала сильную голубую руку. – Может быть, еще свидимся. Если что, прилетай на Землю. Я буду там денька через три. Только заскочу до Венеры – и домой.

Вайлет еще не знала, насколько сильно ошибается со своим ближайшим расписанием.

Интермедия

Вместе с Чжоу они направлялись к восьмому причальному сектору «Северного сияния» – орбитальной базы планетарной защиты, контролирующей северное полушарие земного шарика. Точно такая же база подвешена над Антарктидой, и следит она соответственно за южной полусферой. Оба космических объекта сжирают просто уйму энергии, но на Земле готовы платить за безопасность. Вот уже почти полсотни лет, как закончилась война, но случайные обломки всякой космической техники по-прежнему докучают спокойствию на планете. Проклятые куски Жнецов, подобно большинству метеоритов, упорно не горят в атмосфере. Но если камни все же в основном разрушаются, не долетев до поверхности, то куски инопланетных кораблей – нет. Как-то раз орбитальное прикрытие прошляпило корпус выпотрошенного Разрушителя – на Аравийском полуострове жахнуло так, что зашкалило сейсмические датчики по всему шарику.

Борьба с высокоскоростным космическим мусором – одно из официальных предназначений пары полюсных станций. Но есть еще одна их функция, не столь афишируемая – защита планеты от возможной внешней агрессии (сами знаете кого). На этот случай в обеих станциях смонтированы по тридцать шесть излучателей от дредноутов Жнецов класса «Властелин», не считая нескольких сотен вспомогательных орудий, снятых с поврежденных кораблей Альянса. Совокупной ударной мощности достаточно, чтобы сбить Луну с орбиты. Правда, неизвестно, хватит ли их для отражения агрессии целой цивилизации, смертельно обиженной на поведение былого союзника.

Да, мы очень любим бояться неизвестного.

Но еще больше любим остерегаться известных врагов. Даже если мы их таковыми, то есть врагами, и сделали. Может, потому и выпестываем неистребимую тягу с созданию образа внешней угрозы?

– И вот еще что, Дэн, – адмирал Чжоу на ходу положил ладонь на плечо Казакова. – Думаю, ты должен это знать.

– Да? – спросил Денис.

– На заседании будут эмиссары от ЕАСО, – сообщил Чжоу. – Не мы одни такие ловкие, что ведем разведдеятельность в пространстве Солнечной системы.

Ну кто бы сомневался… Даже странно, что корпорации явили свой лик так поздно.

– Что известно ЕАСО? – спросил разведчик.

– Без понятия, – и без того узкие раскосые глаза адмирала еще больше сузились. – Это мы им отчитываемся, а не они нам.

Адмирал Чжоу казался недовольным вниманием корпоративных спецслужб к сугубо военным делам. Он слишком хорошо знал, во что может превратиться служба, если ею вплотную вдруг заинтересуются гражданские. Ничего хорошего уж точно не ожидается. И как бы не случилось так, что будет только хуже. Сильно хуже.

– От кого будут люди? – поинтересовался Казаков.

– От вайчаев.

– Вот как? – Денис от удивления даже оступился. – Я ожидал Комиссию по этике.

– Думаешь, в штаб-квартире идиоты сидят? – нахмурился Чжоу. – Что разведка корпораций начнет в голос кричать о том, что она что-то там унюхала?

– Ну, не так…

– Именно так, – оборвал адмирал-китаец. – Комиссия по этике вынюхивает. А официальные ноты протеста подают межсовики. У них всегда куча претензий к тому, как тупые солдафоны разрушают результаты кропотливого труда по… Короче, всякая политическая движуха – это уже не к безопасникам. Это к долбанным политикам.

– Говорят, это потому, что комиссары по этике не могут сознательно врать, – Денис озвучил однажды услышанную версию.

– Бред, – отмахнулся Чжоу. – Это рядовые агенты не умеют. Начальство умеет еще как. На совместных заседаниях вешает лапшу так, что заслушаешься. Впрочем, неважно. Куда важнее, что у нас будут целых два долбанных вайчая. Так что готовься к потоку фекалий в сторону дуболомной военной разведки, мешающей межрасовому сотрудничеству.

 

Как обещал адмирал, в зале заседаний оказалось два «лишних» человека. Первого представителя комиссии по внешним связям, вайчая, узнать было несложно по цивильной одежде и значку с китайскими иероглифами «инопланетные контакты». Первые два из четырех иероглифов читались как вай чао, что и дало название всей Комиссии, представленной в основе своей этническими китайцами. При этом, что самое смешное, сам вайчай был классическим светловолосым европеоидом.

Имелся и еще один. Невысокий, плотный мужчина с иссиня-черной бородой и такими же густыми темными бровями. Словно в противовес обилию растительности на лице, череп незнакомца выскоблен до блеска. Судя по солидному загару от висков до темечка, полировкой головы мужчина занимается давно и успешно. Незнакомец сидел рядом с коллегой, а оба они – чуть в стороне от военных. Словно стараясь подчеркнуть, что они здесь чужие.

Но расслабленная поза обоих и самодовольство в глазах вайчая-со-значком также говорили, что чужие-то они чужие, но ощущают себя персонами куда выше тупой армейской солдатни.

Тупая армейская солдатня была представлена количеством в шесть человек. Кроме адмирала Чжоу, возглавляющего всю армейскую разведку, и собственно Дениса Казакова, отвечающего за перехват электронной информации, присутствовали главы остальных разведывательных управлений. Был даже начальник криптографической службы – старый знакомый Дениса, они вместе учились в Академии генштаба. Только Казаков пришел туда после окончания Рязанского радиотехнического, а Стив Маккой – выпускник «колледжа Блетчли»⁷⁸, до войны работавший на ЦПС⁷⁹ где-то в Англии.

Остальные трое – руководители еще трех департаментов разведуправления.

Ким Пак Э – начальник «полевых мышей», главный по классической полевой разведке. В его подчинении фактически весь штат оперативных работников разведуправления, и кроме того, Ким в курсе всей информации, поставляемой разведгруппами войсковых единиц.

Чжоу Эньлай – руководитель департамента транспорта и логистики, а также соотечественник и однофамилец адмирала Чжоу, а также полный тезка старинного государственного деятеля Поднебесной.

Вообще, с китайскими товарищами постоянная проблема – уж больно много среди них однофамильцев. Вот, к примеру, в ведомстве Дениса только в пределах прямого круга подчинения служат четыре офицера по фамилии Ли и два – Чень. Как они друг друга различают – вопрос вопросов. Что же касается двух однофамильцев, присутствующих на заседании, то адмирала Чжоу, в отличие от Эньлая, зовут Хайян.

Наконец, последний участник заседания – Ричард Доу. Его Денис почти не знает, поскольку Доу руководит агентурной разведкой и общается куда больше не с военными, а с гражданскими структурами. Доклады Рика Доу зачастую настолько засекречены и «не предназначены для армейских ушей», что напрямую отправляются высшему командованию, которое отсылает их высшим лицам Ассамблеи. Собственно, о том, что подобные доклады вообще существуют, Денису известно лишь постольку поскольку. Просто они проходят арендованным каналам департамента информационной разведки. Расшифровать их крайне сложно (хотя можно), но Казаков еще слишком дорожит своим местом, чтобы решиться на такую дурость. Квантовое шифрование можно взломать, но только таким образом, что о факте взлома сразу же становится известно получателю.

– Прошу садиться, – произнес адмирал ритуальную фразу скорее самому себе и Денису, поскольку остальные участники заседания уже разместились за овальным столом.

Военные приосанились и взяли в руки планшеты с повесткой дня. Оба гражданских поудобнее откинулись на спинках стульев.

– У меня сразу же вопрос, – подал голос Маккой. – Какого черта меня вытянули с Земли сюда, на это проклятое «Северное сияние»? Мало того, что я не уверен в безопасности информа…

– Отставить, полковник, – оборвал Стива адмирал Чжоу. – Это требование ОКНШ⁸⁰, и я не собираюсь его обсуждать.

– Хорошо, – Маккой качнул головой. – Поскольку я не вижу в повестке сертификата информационной безопасности конкретно этого места заседания, я оставляю за собой право не говорить на темы с классом секретности выше третьего.

– Ваше право, – бросил Чжоу Хайян. – И раз уж вы затронули вопрос локации… Мистер Гаррисон, раз уж у нас сразу пошла такая пьянка, давайте вы поведаете нам о специфике сегодняшнего заседания.

Вайчай, названный Гаррисоном, степенно кивнул головой и подвинул стул ближе к столу. Не спеша пролистал несколько страниц на планшете, зачем-то пригладил волосы и сообщил:

– Здравствуйте, господа. Во-первых, представлюсь сам и представлю своего коллегу. Меня зовут Стефан Гаррисон, я возглавляю подкомитет вайчаев по работе с кварианцами, а также временно исполняю обязанности руководителя Комиссии вайчаев. Мой коллега Закария Санжимар из другого подкомитета. Он работает с Миссией азари на Марсе.

– Очень приятно, – буркнул Маккой. – А теперь о том, почему мы собрались на макушке мира вместо того, чтобы заседать в нормальных условиях.

– Все очень просто, – ответил вайчай. – Этого заседания нет.

– Не понял, – нахмурился полковник Маккой. – В каком смысле нет?

– В прямом. Руководство ЕАСО установило гриф «исключительно секретно» на все обсуждения сегодняшнего дня.

– И поэтому мы сидим в месте, на которое нет ни одного сертификата информационной безопасности? – засмеялся Маккой.

И в самом деле, в планшете Дениса, а значит, и всех остальных участников заседания, не было ни малейшей информации в категории «Меры обеспечения информационной безопасности». Весь раздел вообще был пуст. Хотя это – Денис знал – совершенно недопустимо по регламенту проведения подобных мероприятий.

– А сертификат и не нужен, – совершенно серьезно произнес Гаррисон. – Станция «Северное сияние» полностью экскоммуницирована от Земли или какой-либо информационной военной системы. Это совершенно автономный модуль со своей системой опознавания и принятия решений. Мы слишком хорошо знаем, что любую систему, к чему-то подключенную, реально взломать удаленно. «Северное сияние» взломать таким образом решительно невозможно. Ведь даже вам, господа военные, пришлось сдать все коммуникаторы и заблокировать инструметроны, правда?

Присутствующие кто кивнул, кто ограничился понимающим жестом. Да, действительно, всем им пришлось на время распрощаться с электронными игрушками. Казаков знал об особом статусе «Северного сияния», которое официально не подчинялось ни одному подразделению в структуре ВКСА, но до такой степени паранойи в своих умозаключениях не добирался.

– В самом деле, – вклинился в объяснение вайчая адмирал Чжоу, – тема сегодняшнего заседания совершенно неофициальна, не будет протоколироваться и вообще, засекречена настолько, что ей присвоен гриф «не существует». Никаких записей, никаких документальных подтверждений. Только ваши воспоминания. И да, господа, я думаю, будет лишним напоминать, что этими воспоминаниями не стоит делиться ни с кем. Если не хотите слететь с должности с формулировкой «помнит несуществующее».

Присутствующие еще раз высказали свое согласие, и только неугомонный Стив Маккой пробурчал что-то едкое на тему шизофрении.

Вайчай продолжил выступление.

– Как понимаете, – произнес Гаррисон, – до недавнего прошлого мы с моим коллегой практически не пересекались – азари и кварианцы, мягко говоря, недолюбливают друг друга.

– Ага, как кошка и собака, – хмыкнул Чжоу Эньлай.

– Не самая точная аналогия, – улыбнулся Гаррисон, – но в целом вы правы. Но повторюсь, так было до недавних пор. Сейчас ситуация изменилась.

– Что, азари вдруг стали брать на работу кварианских инженеров? – удивленно спросил Маккой.

– Стив! – адмирал Чжоу метнул в шифровальщика недовольный взгляд.

– Молчу-молчу, – Маккой театральным жестом «закрыл рот на молнию».

Гаррисон продолжил.

– Около года назад нам стало известно, что на границах Солнечной системы появилась колоритная парочка – кварианец и азари на одном корабле. Они проводили сброс заряда на одной из автоматических станций, что обслуживают корабли Паладинов. По счастливой случайности на станции как раз находилась группа технических инспекторов в составе двух кварианских инженеров и специалиста от «Локхид-Мартин» – производителя станции. Увы, корпоративщик не удосужился сообщить об увиденной им межрасовой аномалии, но это и не входило в его обязанности. Зато один из кварианцев – рядовой, но ответственный член Ордена. Он, мягко говоря, весьма удивился необычной компании, а также опознал в кварианце опального капитана КараʼДанну, изгнанного из Флота больше двадцати лет назад. Кто такая азари, молодой инженер не понял, но отправил фотографии и видео в Орден. Оттуда данные поступили нам, и после небольшого исследования в Комиссии склонны считать, что это родная дочь известной азари Лиары ТʼСони и, предположительно, капитана Шепарда.

– Одна-а-ако, – протянул Ричард Доу.

– И не говорите, – улыбнулся вайчай. – Мы, конечно, тут же попытались наладить слежку за этой парочкой. Увы, не получилось – кварианский корабль, при техобслуживании назвавший себя «Раннохом», к тому моменту уже покинул станцию.

– Ну хорошо, – подал голос доселе молчавший Ким Пак Э. – Уже понятно, что кварианский капитан добыл где-то за поясом Койпера дочку Беглянки. Интересно, что из этого следует и что с того думают в Комиссии корпоративного сектора.

– А вот это мы сами хотим понять, – ответил Гаррисон. – Насколько известно Комиссии по этике, ТʼСони-младшая уже прибыла в марсианский сектор.

– Это так, – кивнул адмирал Чжоу. – Но цели дочери Беглянки до сих пор неизвестны. Как и подробности ее пребывания в секторе.

– Вот даже как?

Вайчай усмехнулся и переглянулся с лысым.

– Может, у моего коллеги есть что сказать на эту тему?

Молчавший все это время бородач прокашлялся и сообщил:

– Многоуважаемые военные, вы тут это… Короче, херню-то перестаньте нести, извините за низкий слог. В ЕАСО отлично знают, что лиарина дочка уплыла у вас из-под носа, ее забрала с собой мамаша Этита. А если матриарх азари что-то делает, то будьте уверены – этому есть и цель, и средства, и так далее.

Мужчина снова прокашлялся.

– Далее, – продолжил бритоголовый. – Весь Марсити уже кипит от известия о том, что глава корпоративной безопасности Марианна Картэн сошла с ума. Я хорошо знаю Марианну. Еще со времен, когда она работала в муниципалитете. Поверьте, она кто угодно, только не склонная к потере рассудка истеричка. Это хладнокрованя, циничная стерва, которая отлично знает, чего хочет. Если она угнала восстановленный крейсер волусов, который Марс до последнего времени прятал от Земли, то значит, цель того стоила. Кроме того, мне известно, что во всей этой канители на Церере у вас, господа разведчики, был собственный агент. Полковник Ковальский, если мне не изменяет память. Он уже несколько лет как в банде одного из лидеров «вольных людей». Его видели вместе с Виалеттой Балатони – де-факто уже сотрудником Комиссии по этике. Доклада от Балатони еще нет, это верно. Но я уверен, что рапорт от Ковальского уж точно в вашем распоряжении. Собственно, нам бы с коллегой очень хотелось услышать результаты по докладу.

Бородач снова кашлянул в кулак и посмотрел на коллегу.

Гаррисон кивнул, словно бы между двумя вайчами протянули телепатическую связь.

– Подвожу итоги, – сказал вайчай. – Некоторое время назад на Церере произошла знатная заварушка, в результате которой не склонная к пустым фантазиям Марианна Картэн чуть было не разнесла планетоид огнем из главного калибра волусианского крейсера. Одним из основных фигурантов дела являлась предположительно дочь Лиары ТʼСони, которую обнаружил кварианский изгнанник. Марианна очень хотела забрать себе эту азари, но не получилось. Мы не очень хорошо знаем, что там произошло, но говорят, Церера едва уцелела. А в конце концов азарийский матриарх Этита явилась туда самолично. А тут же убралась, забрав с собой и лиарину дочку, и опекавшего ее кварианца. Отчета военной разведки по этому событию ЕАСО до сих пор не получило, хотя мы точно знаем, что ваш сотрудник был, что называется, в центре событий, и даже повлиял на их последовательность. Мы провели расследование по горячим следам и получили в свое распоряжение один из приемо-передающих зондов, которые были использованы в операции. Пока наши технари только изучают оборудование, но что оно принадлежит военной разведке – безусловно. Ориентировочная стоимость зонда – около ста двадцати миллионов. Всего этих зондов по нашей информации было почти полсотни. Для справки – президиум ЕАСО понятия не имеет об этой вашей операции, господа. Как и об источниках ее финансирования.

Далее. Два года назад та же особа Марианна Картэн опять же была вовлечена в события с участием азари. Там, помнится, случилась целая небольшая войнушка с многочисленными жертвами как со стороны полиции Марсити, так и среди гражданских. Тогда фигурантами стали уже целых три азари – матриарх Этита, опальная доктор Пассанте, статус которой в обществе голубокожих весьма сомнителен, а также гражданка Ассамблеи, выросшая на Земле азари по имени Алина Гросс. И, наконец, тогда в деле также светился полицейский дознаватель Виолетта Балатони – впрочем, сама она предпочитает псевдоним Вайлет Блад.

В обоих случаях нами зафиксирован строго определенный бенефициар – матриарх Этита. Два года назад военная разведка помогла агенту Комиссии по этике получить информацию по текущим марсианским делам, и нам всем стало известно, что среди интересов азари – заполучение артефакта неизвестного происхождения. До этого им владел хахаль Марианны Картэн, но каким-то неведомым образом торги за этот участок Марса выиграла Миссия азари на Красной планете. Опять же, для справки – до этого Миссия ни разу не проявляла интереса к марсианским землям. А тут р-р-раз – и расплатилась живыми деньгами. По нашим подсчетам, на это пошел совокупный двухгодичный доход всех эскорт-агентств азари на Земле и Ганнимеде.

Еще мы узнали, что некоторый неизвестный доселе игрок способен к определенным воздействиям на информационные системы. Воздействиям столь сильным, что с его помощью совершенно обычные корпоративный джерк⁸¹ Марсити вдруг стал чуть ли не вторым лицом в промышленно-финансовой иерархии Марса. Предположительно такое же воздействие позволило матриарху Этиты заполучить неизученный артефакт.

Возвращаясь к реальности. Нами точно установлено, что при помощи технических средств ГРУ ВКСА и силами агента Управления проведена спонтанная операция по защите Цереры. Похвальная забота о рядовых бандитах и их семьях, нечего сказать. Однако, как и в случае двухгодичной давности, было использовано пока еще не идентифицированное программное обеспечение – причем в обоих случаях благодаря его воздействию определенный профит получила Миссия азари на Марсе.

Вайчай перевел дух и оглядел присутствующих в помещении военных.

– У ЕАСО и меня как его представителя есть вопросы к армии. Самый главный вопрос, уважаемые разведчики, в следующем: не слишком ли много ВКСА берет на себя, скрывая факты своей работы на марсианскую общину голубокожих?

***

Сказать, что вопрос вайчая был встречен с негодованием – ничего не сказать. Будь у кого-нибудь из военных с собой табельное оружие, дело вполне могло бы закончиться и его демонстрацией – просто из чувства профессиональной гордости и справедливости.

Безусловно, никто из присутствующих и рядом не стоял с тем, в чем их де-факто обвинял Гаррисон.

Сам Денис отлично помнил события двухлетней давности и собственно историю на Марсе, когда Комиссия по этике запросила информационную поддержку при помощи новейшего, не вылезающего из статуса «экспериментальный», фрегата «Бургундия». Тогда удалось вскрыть весьма приличный пласт информации, касающийся бизнес-интересов марсианской элиты (и корпоративной, и криминальной) в ближайшем космическом окружении. По ряду случаев дела были направлены в Президиум ЕАСО, и, вроде бы, Земля нанесла Марсу несколько серьезных финансовых ударов, от которых Марсити будет оправляться еще очень долго.

Помнил Денис и ту самую историю с активностью матриарха Этиты – глаз, ушей и мозга Совета матриархов на Марсе. Два года назад Этита действительно внезапно проявилась на горизонте. Доподлинно неизвестно, что именно двигало матриархом, но она устроила знатную бучу. Сначала открыто обвинила ту самую Картэн в удерживании азари Алины, а когда Марианна заявила, что не имеет отношения к аресту голубокожей гражданки Земли, то азари буквально обрушилась на муниципалитет Марса.

Фрегат «Бургундия» тогда обеспечивал информационную поддержку действий Комиссии по этике, и по заказу этой самой комиссии взломал несколько корпоративных файлохранилищ Марсити. Одной из целью атаки был поиск компромата на Марианну Картэн. Неизвестно, удалось ли комиссару найти что-либо, однако очевидно одно – никто из военных не способствовал Миссии азари заполучить упомянутый кусок марсианской земли.

На эту тему подробно высказался Ричард Доу, пояснивший, что земля с найденным артефактом действительно ушла по завышенной цене в рамках аукциона, к которому оказались не готовы марсианские инвесторы. Каждый из двенадцати потенциальных покупателей в силу разных причин снял свои заказы, и в результате пирамидальный артефакт действительно купил некий фонд, созданный не без финансового участия голубокожих. Однако Доу клятвенно заверил вайчаев, что армия не имеет никакого отношения к этой сделке. Просто в силу того, что у разведки нет инструментов воздействия на марсианских инвесторов. И потом, это просто слишком рискованно – любой высокопоставленный военный под жестким финансовым колпаком Департамента внутренних расследований, который почти не подчиняется высшему руководству ВКСА. Адмирал или полковник, провернувший сделку и тем более получивший за это какой-либо профит, мигом слетит с должности при первой же аудиторской проверке счетов. И хорошо еще, если не загремит под трибунал.

Что касается событий последних дней, то тут ситуация куда сложнее. Действительно, вмешательство Марианны Картэн, как следует из отчета Ковальского, поставило под угрозу существование Цереры как таковой. При этом под угрозу ставился один из этапов масштабной операции Казакова по разворачиванию сети многофункциональных приемо-передающих многофункциональных зондов. Эту операцию готовили больше четырех лет. Под нее же на стороне, у дюжины частных подрядчиков по частям заказали больше восьми сотен очень узко специализированных устройств. Для большей секретности финансирование операции разнесли по нескольким тысячам пунктов в общем финансовом плане ГРУ, сделав совершенно непрозрачным для любого централизованного контроля. Но при необходимости Управление может полностью отчитаться о потраченных средствах перед кем угодно.

После окончания операции Земля получит в свое распоряжение глаза и уши, рассредоточенные по всему поясу астероидов. Таким образом, можно будет контролировать астронавигационную и даже военную обстановку по обе зоны от пояса. До сатурианских крупнотоннажных верфей (и Титана, разумеется) в одну сторону – и до аналогичных верфей Венеры в другую. А учитывая, что при создании зондов особое внимание уделили их собственной незаметности, а главное, комплексному изучению сканируемого пространства, можно надеяться, что уже не повторится ситуация, подобная вторжению Жнецов в Солнечную систему. Тогда, напомним, армада вторжения появилась у Луны совершенно незамеченной.

Возвращаясь к событиям последних дней, стоит сказать, что неожиданная атака Марианны Картэн на Цереру ставила под сомнение реализацию одного из этапов операции. За этот этап отвечал лично полковник Ковальский. Он совершенно правомерно остановил реализацию программы в церерианском секторе Пояса, ведь уничтожение планетоида ставило бы крест на многомесячной подготовке. Освободившиеся аппаратные мощности он также разумно использовал для защиты Цереры – и весьма результативно. Полковнику удалось изящно обмануть Марианну Картэн, заставив ее разнести в клочья четыре удаленно управляемых катера с грузом спутников. Оснащенные сверхзоркими и сверхбыстрыми глазами-зондами, катера без проблем уклонились от огня весьма слабого в артиллерийском плане волусианского крейсера, а потом просто самоуничтожились, предварительно отстрелив груз. Правда, четырьмя зондами, которые были установлены на корабли, пришлось пожертвовать. И лишь вмешательство агентуры ЕАСО, умыкнувшей один из отстреленных зондов, омрачило картину «дополнения к спецоперации», разработанного лично полковником Ковальским.

Словом, обвинять ГРУ ВКСА в сознательной помощи азари – верх идиотизма. Никто в Управлении и ведать не ведал о том, что на Цереру прибыла дочка Лиары. Отчет от Ковальского, согласно которому к Джоане ТʼСони проявляют интерес Марианна Картэн и матриарх Этита, поступил уже после окончания основных событий. Да и как он мог поступить раньше? Марианна блокировала связь Цереры с внешним миром.

Ковальскому пришлось лихорадочно придумывать, как снять эту блокаду. А когда Айнора Пассанте решила оповестить о событиях на Церере свою давнюю знакомую Этиту, полковник решил не противодействовать. Во-первых, в отношении проницательной азари это весьма опасно, а во-вторых, Ковальский надеялся получить благосклонность Пассанте в будущих спецоперациях разведки ВКСА. Как-никак, а он де-факто стал одним из спасителей Цереры. Наконец, ему важно было не потерять след дочки Лиары и убедиться в том, что она жива-здорова и будет таковой оставаться. А что может быть надежнее защиты матриарха азари?

 

– Как видите, армия никаким образом не замешана в сознательной работе на голубокожих, – подвел итог адмирал Чжоу. – Все события последних двух лет, начиная с той бузы на Марсе, лишь цепочка событий.

– Что ж, – Гаррисон почесал затылок. – Да, в вашем изложении все это очень похоже на правду. Жаль только, что вы не докладываете ЕАСО более регулярно.

– Комиссар, – усталым голосом произнес адмирал. – Позволю себе напомнить, что мы служим, прежде всего, Земле. Потом – Ассамблее. И уж в последнюю очередь консорциуму ЕАСО. У нас с вами хорошие отношения, так давайте не портить их взаимным недоверием. И в этом смысле хищение вашими агентами сверхсекретного зонда – не самый правильный шаг.

– Мы вернем его в ближайшее время, не вопрос, – отмахнулся вайчай. – Давайте лучше подумаем, что стоит за слухами об азарийском дредноуте.

– По-моему, это бред, – вклинился в диалог адмирала с вайчаем Ричард Доу. – У меня имеются неопровержимые доказательства того, что дредноут покинул Солнечную систему.

– Доказательства? – оживился лысый бородач. – Какие ваши доказательства?

– Донесения исследовательского флота кварианцев.

– Тоже мне доказательства, – фыркнул бородатый и хотел было продолжить, но был буквально одернут коллегой:

– Ну хорошо, – сказал Гаррисон. – Допустим, «Путь» действительно ушел куда-то за облако Оорта. Но где гарантии, что он не может вернуться?

Это был хороший вопрос. Действительно, могучее оружие азари, за которое однажды уже чуть было не произошла драка, вполне мог вернуться в пространство Ассамблеи. Тем более, что для долгоживущего экипажа «Пути предназначения» не проблема подождать полсотни лет. А учитывая практически неограниченные ресурсы дредноута и, более того, способность азари к восстановлению численности экипажа в любых условиях, предположение мятежной Картэн вполне могло оказаться правдой. То самое предположение, что за Джоаной ТʼСони на незримом поводке действительно следует мощнейшее оружие со времен вторжения Жнецов.

Но тут же возникают другие вопросы. Один из них – каким образом малолетняя дочка Беглянки могла подчинить себе восемь сотен далеко не доверчивых соотечественниц, каждая из которых минимум втрое старше Джоаны?

– Мне кажется, – сказал Денис, – что вообще вся эта информация о дредноуте – часть какой-то глобальной мистификации.

– Поясни, – потребовал адмирал Чжоу.

Денис вздохнул и постарался объяснить свою позицию.

– Смотрите, – сказал разведчик. – Мы все исходим из слухов. Это не самое худшее, что может быть в работе разведчика. Однако надо понимать, что слухи – это в высшей степени манипулятивный инструмент. Слухи удобно пускать и администрировать, особенно, если в твоем распоряжении есть подходящие инструменты или если слухи закапываются в плодородную почву. Что, если за историей о дредноуте азари мы пропускаем что-то аналогичное по значимости, но, скажем, с другим наполнением?

– Хотите сказать, Джоана тянет за собой что-то еще? – уточнил Ким Пак Э. – По масштабам аналогичное «Пути», но совершенно другое?

– Может быть, и не совершенно, – кивнул Денис. – Но что-то сопоставимое. Впрочем, может оказаться и так, что слухи правдивы. Но, насколько мне известно, «Путь» слишком велик, чтобы вот так просто добраться незамеченным хотя бы до пояса Койпера. Поправьте меня, если не прав, но масса дредноута азари – примерно четыреста миллионов тонн.

– А эпизодически больше восьми миллиардов, – уточнил вайчай. – Вы забываете про четыре нуль-ядра, которые нуждаются в разрядке. А в этом состоянии они уходят глубоко в гипермассовый режим.

– Тем более, – согласился Казаков. – Этого достаточно, чтобы засечь корабль хотя бы и штатным астрономическим оборудованием на внешних планетах. И потом, где этот монстр будет сбрасывать статический заряд, как не у планет-гигантов? А таковых в окрестностях Солнечной системы всего две – Юпитер и Сатурн.

– Сбросить заряд можно у любой планеты, имеющей достаточную напряженность магнитного поля, – поправил Казакова «Полевой Мышь» Ким. – Поэтому не стоит исключать Уран и Нептун. Пожалуй, только у транснептуновых объектов⁸² это будет тяжеловато, но и там есть исключения.

Денис поморщился. Его никогда не привлекала астрономия малых тел Солнечной системы.

– В любом случае мне история с вернувшимся «Путем предназначения» кажется маловероятной. Мы слишком хорошо знаем технологии, доступные азари, чтобы наделять их детище какими-то мистическими характеристиками. Давайте оставим это кварианцам – это у них есть повод складывать страшные сказки на ночь.

– Ну хорошо, – Гаррисон откинулся на кресле. – Что вы предлагаете подразумевать под историей о «Пути»? Вы же понимаете, что мы не можем отмахнуться от угрозы. Тем более, если одним из объектов доказательной базы решительно завладела матриарх Этита.

– Что я предлагаю? – переспросил Денис. – Я предлагаю делать то, что мы умеем. Внимательно следить за действиями азари в нашей части космоса – это раз. Поставить постоянное наблюдение за Миссией азари на Марсе – два. В скорейшем темпе закончить создание группировки раннего предупреждения в Поясе – три. Наконец, у нас есть почти готовый комиссар по этике, который, безусловно, может рассказать нам много интересного про дела азари – четыре.

– Вы про Вайлет Блад? – поинтересовался адмирал Чжоу.

Денис кивнул.

– Боюсь, с этим могут быть проблемы, – произнес Гаррисон.

– Какие?

– По имеющимся у нас данным, офицер Блад задерживается где-то в районе Венеры. Мы ожидали его прибытия на Землю два дня назад, но до сих пор от будущего комиссара нет никаких слухов. В Комиссии по этике даже начинают волноваться.

Бородатый вайчай внезапно в голос рассмеялся. Окружающие удивленно уставились на бритоголового гостя. Тот подавил смех, прокашлялся в кулак и произнес:

– Если то, что говорят о Вайлет Блад правда хотя бы на четверть, – сказал мужчина, – то волноваться нужно за тех, кто пытается задержать ее против воли. Не думаю, что это повод для паники. Если Блад задерживается – значит, у нее есть причины.

***

Из архива Службы контроля за перемещением информации, Комиссия по этике, Кластер Внутреннего круга

ЗАКАЗЧИК: ЕАСО, Женева, [дата и время удалены]

Согласовано с департаментом электронной разведки ГРУ ВКСА

Класс: зашифрованная личная переписка

Вскрытие: [дата и время удалены], уровень Б+

 

ОТ: a_aethyta@huoxing.cripted.unet.freemailservice.com

КОМУ: p_ainora@huoxing.cripted.unet.freemailservice.com

ПОСРЕДНИКИ: [данные удалены, всего 24.187 промежуточных узлов]

ТЕМА: Re:На:Re:На:Rе: Не надо [sencored] себе мозг!

 

Айнора, кончай истерику! Девочка у меня, и ничего с ней больше не случится. Береги свою собственную, раз уж решила делать из нее сама знаешь кого.

Все, с этого сервера я больше не пишу – малышки из киберобеспечения засекли интерес людей к этому адресу. А тратить по четыре часа в день на зашифровку я себе позволить не могу. Парк наших ВИ не обновлялся с момента заселения на Красную.

Хочешь что-нибудь обсудить – прилетай на планету. Нам тут от щедрот муниципалитета выдали помещение под новый офис. Не иначе как местные пытаются загладить вину за то, что не контролировали «эту безумную Картэн».

P.S. К слову, я очень обеспокоена тем, что Марианна по-прежнему в руках людей. Я совершенно не уверена в ее помешанности, на чем настаивают марсиане. Конечно, история про «Путь» – чушь от начала и до конца, но чем больше я общаюсь с И.ТʼС, тем больше убеждаюсь, что у Марианны отличный нюх на большие открытия. Одна пирамида чего стоила!

 

>Араниус, ты меня без биотики убиваешь! Нельзя же быть столь легковерной!

>Если Совет тебе скажет засунуть голову в унитаз, потому, что это полезно для

>здоровья, ты будешь хлебать дерьмо два раза в день? Я же говорю, дело вышло

>за юрисдикцию человеческих корпоративщиков, речь идет о внимании со

>стороны их политиканов! А там все поголовно упертые, тебе ли не знать!

>Еще раз повторяю, девчонку нужно срочно убирать с Марса. Люди уже сейчас

>многое подозревают, а еще эта их радиоэлектронная разведка, которая в клочья

>разнесла все архивы, которые я не успела вывезти. Спасибо В.Б.,

>подсказавшей мне хороший метод защиты инфы. Пока я еще чувствую себя в

>относительной информационной безопасности, но на это уходит вся мощь моего

>архива на Церере. Но если к моей скромной персоне снова подключится интерес

>Редактора, я не уверена, что устою. Придется улетать, а именно сейчас мне этого

>меньше всего хочется. Не смейся, но мне понравился оседлый образ жизни и

>наличие молодого и активного друга, которому не нужно полоскать мозги.

>P.S. На Красную пока не могу, извини.

 

>>Говорю тебе, ничего с нами не случится. Я связывалась с Советом, они

>>гарантируют отсутствие внимания к нам обеим со стороны людей. Даром, что

ли, четверть наших на Земле работают с чиновниками ЕАСО?

>>С кварианцами все гораздо хуже, их упертые Паладины – не лучший объект

>>обработки. Но опять же, все зависит от позиции ЕАСО, и пока мы удерживаем

>>Паладинов подальше от тех на Земле, кто принимает решения.

>>Ты когда будешь на Марсе? Есть тема на много человеческих денег.

 

>>>Эти, привет.

>>>Есть проверенная информация, что военная разведка приняла решение следить

>>>за вами с Ионой. Я ничего не могу с этим сделать – мальчик Х отказывается

>>>прилетать на Цереру, объясняя это строжайшей секретностью в его клятой

>>>Комиссии. По-моему, я потеряла единственный надежный контакт в

>>>человеческой бюрократии. [грусть:]

>>>Еще раз прошу тебя, нет, умоляю, как никогда не умоляла – будь осторожна

>>>и в делах, и в словах. Особенно в делах. Мне очень не нравится, что к процессу

>>>подключились военные людей. Они совершенно не умеют действовать

>>>скрытно, и

>>>вполне могут привлечь внимание кварианских консервных банок. А эти

>>>шатты, как

>>>ты знаешь, совершенно невменяемы и общаются напрямую с политическими

>>>монстрами Ассамблеи, минуя ЕАСО.

>>>Твоя А. П.

>>>P.S. Да, с местными царьками Витя разобрался. Он чудо как хорош – мне

>>>даже не

>>>пришлось ни разу влезать в боевой костюм.

 

>>>>Айни,

>>>>Мы с девочкой благополучно вернулись на Красную. Тут все как обычно,

>>>>кроме того, что муниципалитет во всю давит на корпоративщиков. Те вяло

>>>>отбиваются –

>>>>после истории с волусианским крейсером, похоже, у бюрократов наступил

>>>>раскол по принципу «а что я, это все вот он виноват!». Слава Богине,

>>>>мафия пока не вмешивается. Видимо, ждут, когда администрация и

>>>>корпорации окончательно

>>>>ослабят друг друга, и затем им обоим вмажут ночные братья и сестры. Я

>>>>беседовала с четырьмя из шести супремов, они все как один уверяют, что

>>>>при любом раскладе нам с девочками ничего не грозит. Выписала им за это

>>>>дополнительно сто сорок человекочасов. Доставлять придется с Ганнимеда –

>>>>Земля не внушает мне доверия. К тому же, местные малышки там

>>>>расписаны на

>>>>два года вперед. Не хочу ломать график и привлекать внимание.

>>>>Как ты? Бунт, надеюсь, подавили? Если нет, дай знать. У меня есть четыре

>>>>молодушки без дела, все из десанта.

>>>>Э.А.

>>>>P.S. И перестань ***** себе мозг своей же паранойей о таинственной силе

>>>>неизвестного ИИ-происхождения! Я про нашу беседу на Церере.

Глава 10. Попробуй, догони!

Вайлет удивляется оттопыренной щеке кварианца, искомый корабль улетел, а владелец нового напрашивается на приключения и выглядит как давным давно не осуществившаяся мечта.

Венера. Как была загадкой, так и осталась. Несмотря на то, что собственно планету люди изучили вдоль и поперек, разве что частым гребешком не прочесали. Температура под полтысячи градусов, давление под сотню атмосфер и замечательный атмосферный микс из углекислого газа и азота, а на больших высотах – с сернистыми включениями. И никакой воды. Самые безумные из оставшихся на Земле кроганов, хоть и называют Венеру «человеческим Крубаном», даже и не заикаются о повторении фокусов, которыми в былые годы гордились их вожаки. По сравнению с родным Крубаном Венера – это не мифическая райская планета, а самая что ни на есть реальная Преисподняя. Венерианские условия нереально круты даже для самых крутых из кроганов, у которых «по восемь шаров и горб в метр».

В чем же загадка Венеры?

Ну, хотя бы в том, что стараниями человечества в послевоенные годы о второй планете Солнечной системы расплодилось просто дикое количество слухов и домыслов. Известно, что ЕАСО вбивает в Венеру колоссальные средства. Де-юре они шли и продолжают идти на строительство все новых и новых верфей под производство совершенно новых, можно сказать, кардинально иных космических кораблей. Линейка кораблей постоянного ускорения, начатая «Лондоном», производится именно на Венере. Здесь же строят почти все орбитальные станции – как для дежурства возле Земли, так и для работы у других планет. Наконец, именно венерианские верфи одной хорошо известной корпорации с зубодробительным русским названием⁸³ производят ультрановейшие исследовательские сферофрегаты для кварианских Паладинов.

К слову, как раз о кварианцах следует сказать особо. То, что весь их Флот де-факто на содержании Ассамблеи, – уже даже не обсуждается в кулуарах и не является предметом слухов. Это факт. Интереснее другое. Чем космические беженцы могут отплатить по-настоящему приютившему их миру? Да-да, мы знаем, что из-за политических дрязг Флот вынужден ютиться на задворках Солнечной системы. Но даже это куда лучше, чем ситуация былых времен: то, к чему кварианцы привыкли за триста лет скитаний. Азари, к примеру, не допускали Флот даже на дальние подступы к какой-либо обитаемой звездной системе. Чуть лучше ситуация с турианцами: Иерархия терпела назойливых попрошаек в обмен на их колоссальный опыт настройки и ремонта оборудования. Ну а волусы просто игнорировали Флот, не выдавая кварианцам ни виз, ни разрешений на посещений планеты, ни резолюций на перемещение через жизненное пространство, ни транзитных паспортов... Словом, всех тех замечательных и многочисленных документов, которыми славится волусская бюрократия – самая бюрократическая бюрократия Галактики, за исключением, пожалуй, бюрократии Иллиума.

Возвращаясь же к содружеству кварианцев и людей... Ответ на вопрос «чем кварианцы собираются расплачиваться», казалось бы, витает в воздухе. Конечно же, космическими кораблями. Численность Флота, практически не пострадавшего в войне, настолько превосходит численность оставшихся на ходу кораблей Ассамблеи, что даже полсотни послевоенных лет не позволили человечеству хотя бы приблизиться по этому показателю к кварианцам. И потом, не надо забывать, сам Флот также активно пополняет число своих летающих домов. В космосе достаточно высокотехнологичного мусора, который в умелых руках еще вполне может послужить. Разбитых военных и транспортных судов, их остатков и просто случайных агрегатов, выброшенных в космос при детонации нуль-ядра, более достаточно, чтобы талантливые «конструкторы-из-всего-что-попадется-под-руку» собирали из этого все новые и новые жилые конструкции.

Итак, ответ на вопрос – корабли. Но зачем людям сшитое абы как старье? Тот же венерианский орбитальный кластер производит новехонькие, с иголочки, оснащенные самым совершенным оборудованием суда!

У Вайлет были свои мысли на тему «чем будут расплачиваться кварианцы». Когда-то были. Теперь же, когда волею случая Блад узнала кое-какие подробности по работе Ассамблеи на Венере, женщина старалась не обсуждать даже сама с собой. То, что под расписку узнала Вайлет, не отвечало на поставленный вопрос, а лишь усугубляло его количественно.

Впрочем, это все лирика. Физика же висела на обзорном экране катера, милостиво возвращенного в распоряжение исконной хозяйки.

Венера. Большая и таинственная. Светлая звезда и темный небесный объект. Планета, световой день которой длится почти четыре земных месяца. Небесное тело, лишенное спутников, но в то же время как минимум с двумя кандидатами на это звание.

Здесь и сейчас Венера оказалась обращена к кораблю неосвещенным полушарием, сверкала россыпью орбитальных заводов. Будто шикарное алмазно-жемчужное колье на угольно-черной шее темнокожей богини любви. Верфи, верфи, верфи, станции обслуживания, стартовые доки и снова верфи. Каждые две-три недели от второй планеты Солнечной системы отчаливает новый большой корабль. Количество же малых судов (их на Венере тоже собирают) просто не поддается подсчету. Вероятно, по нескольку штук в день. Их даже отгоняют до места службы не своим ходом, а погружая на здоровенный космолихтер⁸⁴.

– Ну и где этот твой «Салим»? – Вайлет повернулась в сторону кварианца.

– Где-то там, – беззаботно произнес Дирак.

Маленький мужчина уютно устроился в кресле второго пилота, куда поместился едва ли не с ногами. У Дирака был завтрак: обладатель красно-бардового костюма по одному пристегивал баллончики с декстропитанием к клапану под щечной пластиной шлема, сейчас смешно оттопыренной в сторону. Признаться, Вайлет и не думала, что эта штука у них вообще подвижная. Была уверена, что это исключительно элемент декора, ведущий историю аж с генетического родства турианцев с кварианцами.

– Сейчас узнаем, – произнесла Вайлет, заметив сигнал вызова от венерианского диспетчера. – Венера, говорит Антарес-Б, путевой двенадцать сто двадцать пять. Запрос на гостевую стыковку, класс «си», время не больше двух часов.

– Приветствую, Антарес, – на экране появился диспетчер. – Говорит Венера-девять. У нас тут тесновато. Может, перелетите на нормальные орбиты?⁸⁵ Там, правда, только для большегрузов, но если вам не больше пары часов, то прокатит.

– Может, и меньше, – ответила Вайлет. – Мне нужно сбросить пассажира и немного заправиться. Потом я обратно на Землю.

– Хорошо, – кивнул диспетчер. – У пассажира предпочтения имеются? Предупреждаю, у нас довольно дорогое орбитальное такси. Машин мало, людей много.

Вайлет взглянула на кварианца. Тот поспешно отключился от водомагистрали челнока и что-то настучал на своем инструметроне. Как обычно, с безумным темпом. Говорят, что-то у этих космических цыган там такое со зрением, что они могут одновременно смотреть в несколько сторон, что ли... В общем, тягаться с кварианцем в скорости работы с интерфейсами может или дебил, или конкретно накаченный синтетикой специалист. Вайлет не являлась ни тем, ни другим.

– Хруничев-шесть, – сообщил Дирак. – Шестнадцатый док. Оттуда недалеко до двадцать девятого, где «Салим» стоит.

– Я понял, – диспетчер на экране услышал речь кварианца и потому не дождался ответа Вайлет. Мужчина в форменной пилотке склонился было над своим терминалом, но спустя секунду нахмурился. – Шестнадцатый у нас в самом деле свободен, но... К слову, передайте своему пассажиру, чтобы он не лез так нагло в наши системы...

Вайлет с укоризной взглянула на кварианца. Дирак картинно пожал плечами. Мол, я не виноват, что у людей такие дырявые протоколы безопасности.

– Но? – спросила женщина.

– Но вашего «Салима» у нас нет.

– В смысле? – встрял Дирак.

– В простом, господин кварианец, – уточнил диспетчер. – Ваши соплеменники два дня назад ушли на ходовые испытания. Двадцать девятый забронирован под корабль еще как минимум на четыре месяца, потому вам и показалось, что корабль на месте.

– Два дня? – Дирак не выдержал и буквально выпрыгнул из кресла. Обежал ходовую рубку по периметру и встал за плечом Блад. – Это какая-то ошибка! Я знаю программу испытаний: она максимум на пять-шесть часов!

– Господин кварианец, – устало произнес диспетчер. – Я говорю то, что говорит мне база данных. И если вы еще не успели ее взломать, она говорит мне сущую правду. Тяжелый буксир «Салим» под управлением капитана Датто’Мессы отчалил на ходовые испытания позавчера утром по фиксированному планетарному времени. В план-графике время возвращения не указано.

– Ладно, – вздохнул Дирак. – Вайлет, сбрасывай меня куда получится. Так и быть, потрачусь на планетарную связь. Хочу видеть, как этот подонок вытаращит глаза, когда увидит меня живым и здоровым.

– Хорошо.

Женщина было потянулась к пульту – выключить видео, но мужчина на экране краем глаза глянул куда-то в сторону и вдруг произнес:

– Не думаю, что планетарная связь вам поможет, господин кварианец.

И, мстительно выдержав двухсекундную паузу, уточнил:

– Тяжелый буксир «Салим» воспользовался нуль-ядром и прыгнул на периферию. Понятия не имею, куда именно.

Вайлет не видела лица Дирака, но судя по застывшей фигуре, инженер уронил челюсть на днище шлем-маски.

– Могу выслать вам координаты первичного вектора, – улыбнулся диспетчер.

 

Шутка насчет координат первичного вектора – хорошая шутка.

Во-первых, рассчитать положение корабля по первичному вектору – та еще задача. На коротких прыжках, в пределах одной-двух планетарных орбит еще куда ни шло. Но если речь о перемещении на несколько астрономических единиц с неизбежной в этом случае коррекцией маршрута, то найти убежавший корабль очень, очень сложно.

Ну а во-вторых, каботажный катер Вайлет совершенно не приспособлен для дальних прыжков. Да, на «Антаресе» имеется свое собственное небольшое нуль-ядро, но оно используется в основном для создания гравитации и в целях борьбы с перегрузками. Обеспечить разгон, достаточный для оперативных маневров в Солнечной системе, это маленькое, размером с футбольный мяч ядро, не в состоянии.

– Вайлет, мне нужен «Салим»! – взмолился Дирак. – Я для того сюда и летел, пойми же!

– Я понимаю, – откликнулась Блад. – Но и ты должен понять. Я уже почти неделю как в заслуженном отпуске, и тратить его на чужие хотелки... Ну, ты понял.

– Да понял, понял, – буркнул кварианец. – Чего тут не понять. Ты собиралась на Землю, так? Так доставь меня на орбиту. Начну искать оттуда.

Вайлет развернула кресло к Дираку, подпершему своим далеко не героическим плечом выход в шлюзовую камеру.

– Короче, кварианец, – вздохнула Вайлет. – Давай прям здесь и сейчас все уладим. Я, так и быть, доставлю тебя куда надо, не бзди. Только с одним условием: ты четко, без виляний, рассказываешь мне, что тебе такого там вдруг потребовалось на этом клятом «Салиме». Что у вас там вообще происходит во Флоте? Я слышала, что напряжение нарастает. Вы снова, как и много раз до этого, не можете договориться? Типа в какую сторону развивать свое закостенелое общество развитого социализма? Ты поэтому рвешься на корабль? Какие-то, мать их, политические разборки?

– Я уже говорил: я хочу взглянуть...

– В глаза этого подонка, я слышала, – оборвала кварианца Вайлет. – Не прокатит. Кварианцы не мстят друг другу. Ну, то есть не так это ценят, чтобы бросаться в месть, как на амбразуру, подобно кроганам. И живут недостаточно долго, чтобы вынашивать ее столетиями, как это делают азари. Давай, колись, что у вас там назревает, и я тебе помогу.

– Это не твое дело, – отрезал кварианец. – Я сам справлюсь, Блад.

– Вижу, как ты справляешься, – усмехнулась женщина. – Не случись рядом меня и Ковальского, а еще Кара’Данны с кругложопой лиариной дочкой, ты бы так и ошивался сейчас на Церере.

– Вайлет!

– Да восьмой десяток лет уже Вайлет!

Блад поднялась из кресла и лениво прошла мимо маленького кварианца. Добралась до угловой перегородки, за которой на «Антаресе» пряталась квази-кухня пилотажного отсека, и нацедила себе на пару пальцев из мини-бара. Залпом проглотила что-то не очень определенное по составу, но определенно крепкое по градусам, крякнула и снова повернулась к пассажиру.

– Я сказала. Решай, что тебе важнее, – произнесла женщина. – Помощь матерого полицейского и бывшего солдата в обмен на информацию, которую я все равно получу, когда займу должность комиссара по этике, или же... Ну, ты понял. Или ты будешь сам носиться по Солнечной системе. Без работы, без корабля, без денег.

– Мне много не надо, – буркнул Дирак. – И вообще не в деньгах счастье.

– Ну я и посмотрю, как ты весь такой счастливый будешь голосовать на космических обочинах. К слову, платить как планируешь? Будь ты хотя бы кварианкой, мог бы на что-то рассчитывать. Хотя... Что взять с ваших кварианок? – рассмеялась Вайлет. – Чихни на них, и они тут же при смерти. А уж если раздеть хотя бы до пояса...

– Не смешно.

– Зато про войну. Ну что, колешься в обмен на помощь? Так и быть, посвящу тебе немного личного времени. Может быть, даже пару раз прикрою твою герметизированную задницу.

Дирак отклеился от стены и прошел на ставшее привычным место второго пилота. Лихо забросил свою небольшую тушку в слишком большое кресло, сложил руки на груди и едва ли не прошипел в шлемофон:

– Ты и мертвого уговоришь.

 

– Ну, где-то так я себе вашу возню и представляла, – сказала Блад, когда кварианец закончил рассказ. – Вас хлебом не корми, дай порефлексировать о былом счастье и нынешнем несчастье, о памяти предков, о...

– Перестань, а? – лица Дирака не было видно под маской, да и с мимикой у кварианцев не очень, но вот люди в таком случае кисло морщатся. Видимо, кварианец сделал то же самое. – Да, мы такие. У нас родопочитание сильно важнее индивидуализма. Жизнь, знаешь ли, заставляет.

– Да понимаю я, – отмахнулась Вайлет. – Про жизнь, про родопочитание. Одно непонятно: неужели сложно жить в единстве? Вы же чертовы утописты-социалисты, откуда у вас это постоянное желание гражданской войны?

– Я не социолог. И даже не политик. Я инженер.

– Да у вас инженеров по двенадцать на дюжину! – хохотнула Вайлет.

– И снова повторяю: жизнь такая. Не будешь уметь чинить машгор или корабль – останешься в обосранном скафандре или вообще без тепла и воздуха на борту. Лучше давай думать, как нам догнать «Салим» на этой твоей каботажной колымаге.

– Да никак, – отозвалась Блад, что-то выстукивая на терминале. – Нам нужен другой корабль. И, к слову, я его уже нашла.

***

– Заикнешься при ней насчет кварианского общества – спалю тебе боевой кардиостимулятор, – пообещал Дирак.

– Первый раз в жизни вижу заочно влюбленного кварианца, – усмехнулась Вайлет.

Впрочем, реакцию Дирака на владелицу корабля было несложно объяснить с чисто мужской позиции. Хозяином «Белленоры» оказалась маленькая, стройная, как все кварианки, девушка в костюме с оливково-салатовыми украшениями. В отличие от большинства соплеменников, эта кварианка не прятала лицо – забрало на ее маске было прозрачным. Вайлет без проблем рассмотрела крайне симпатичную мордашку с большими раскосыми белыми глазами без зрачков. Блад знала, что на самом-то деле зрачки есть, но они спрятаны за внешней перфорированной мембраной, чувствительной к инфракрасному излучению. Кварианцы в темноте видят не хуже кошки, а кроме того, их зрение простирается и в ближнюю ультрафиолетовую область.

Также в отличие от многих знакомых Блад кварианцев, девушка не испортила себе внешность операцией по вживлению фильтрующих имплантатов. Да, это позволило бы ей обходиться без шлема, но... Зрелище исполосованного лица, в оригинале более чем симпатичного, лично Блад как-то напрягало. Все эти трубочки, мембраны, фильтры... Бр-р-р. Даже люди, пользуясь имплантатами, устанавливают их скрытно. При этом люди, в отличие от кварианцев, вовсе не похожи на застывшие статуи: прекрасные, практически неживые и потому совершенно нетерпимые к эстетическим экзерсисам.

Собственно, внешность кварианцев – это, пожалуй, все, что Вайлет знала об анатомии космических бродяг. Ну, за исключением того, что и так известно широкой общественности: про их декстроаминокислотное строение, например.

– Здравствуйте, Дана, – произнес Дирак и человеческим жестом протянул руку девушке. Та в ответ как-то необычно дернула плечом, но руку все же подала. – Я тот самый Дирак, который писал вам насчет корабля. Дирак’Син.

– Здра...авствуйте, – чуть заикаясь, ответила кварианка. – Не думала, что мой корабль заинтересует соплеменника. Дана’Кила вас Уна нар Дортак к вашим услугам.

– Кила? – брови Вайлет удивленно взметнулись. – Я думала, это слово табуированно и не используется в кварианских фамилиях.

– Я потом объясню, – спешно произнес Дирак.

Кварианка повернулась к Вайлет.

– А я вас знаю, – сказала девушка и, не дав Блад опомниться, затараторила: – Вы тот самый марсианский герой, который спас Цереру, верно? Как раз вчера в новостях был большой репортаж о событиях в Поясе. Вы ведь из Комиссии по этике, верно? Я всегда знала, что человеческие Спектры – самые лучшие спецагенты в Галактике. Нет-нет, не отрицайте, я знаю, знаю! Это потому, что у людей очень высокая начальная планка. Капитан Шепард – это же настоящая икона человеческого спецкорпуса! Все наши Паладины равняются на него, честно-честно...

Вайлет вздохнула.

Да, кварианцы любят поболтать. Но впервые она видит болтливую кварианку, которая служит в ВКСА. Определить в девушке кадрового военного для Блад не составило ни малейшего труда.

Во-первых, Дана, едва повернулась к Вайлет, тут же непроизвольно встала в стойку «смирно» или очень близко к ней. Даже вот это покачивание с мыска на пятку (в случае с кварианцами – просто покачивание на мысках) – плоть от плоти военная привычка, выработанная десятками часов в строю перед начальством, когда уже отдана команда «вольно», но бесконечно далеко до вожделенной «разойтись».

Во-вторых, девушка постоянно борется с желанием спрятать руки за спину. Тоже военная фишка. Наконец, движение плечом в начале знакомства – ни что иное, как подавленный рефлекс «рука к виску» – военное приветствие. Надо полагать, что и «Здра...вствуйте» – это тоже из армии. То самое «Здравия желаю», в последний момент отмененное.

Ну а болтливость... На человеческом флоте не приветствуют балаболов. И надо понимать, что сойдя с корабля, любящие потрепать языком кварианцы некоторое время будут просто гиперактивны в этом плане.

– Очень приятно, Дана, – Вайлет пожала узкую кварианскую руку. – Только я не герой. Так получилось, что я оказалась в нужное время в ненужном месте. К слову, а что там в новостях про меня наплели?

– О, только самое лучшее, мэм! – засмеялась кварианка. Смех, правда, ощущался только в голосе. Нижняя часть лица Даны была полностью скрыта под шлемом, а с мимикой у кварианцев... Словом, плохо у них с мимикой.

– Надеюсь, без раскрытия зловещих планов марсианской администрации?

– Что? – не поняла девушка. – Ах, вы про эту сумасшедшую? Нет-нет, госпожа комиссар, никаких наездов на вашу родную планету. Официально уже сообщили, что эта Картэн – психически больная. Сорвалась на тяжелой службе и все такое. С Марсом у Земли только самые лучшие отношения, это всем известно.

Безусловно, девушка отлично знала об истинных отношениях между бывшей колонией и метрополией. Но предпочитала помалкивать. В кварианской интерпретации слова «помалкивать» – замещать то, что собираешься скрыть, под целым водопадом ничего не значащих слов диаметрально противоположного смысла.

– И да, вот, – добавила Вайлет. – Я еще не комиссар. Вступаю в должность через три недели.

– Это все, конечно, очень мило, – вклинился Дирак. – Но у меня есть предложение осмотреть корабль и обговорить условия сделки. Дана, вы составите мне компанию в экскурсии по «Белленоре»? А госпожа Вайлет тем временем проверит рубку управления и жилые помещения.

 

Когда-то это была комфортабельная яхта на двенадцать пассажиров плюс шесть членов экипажа, включая повара-кулинара и стюарда-уборщика. Построена «Белленора», если верить корабельной информации, на лунных верфях задолго до войны. За время службы корабль неоднократно модернизировали. Сначала сменили примитивный гипердрайв на новейший (по тем временам) привод на базе нуль-ядра, а затем пару раз перекомпоновывали внутреннее пространство. В результате последней модернизации корабль потерял восемь отдельных пассажирских кают из двенадцати, а заодно, по сути, лишился звания «комфортабельной туристической яхты». Все высвобожденное в результате модернизации пространство занимали дополнительные накопители энергии, резервный прямогонный⁸⁶ реактор и, наконец, существенно увеличенное в объеме нуль-ядро. По соотношению его размера к полным габаритам яхты «Белленора» вплотную приближалась к легендарной «Нормандии» SR-2.

Что больше всего удивляло, так это то, что яхта не нуждалась в столь серьезной энерговооруженности. И предыдущее ядро обеспечивало кораблю более чем серьезную динамику, ну а что касается резерва энергии... Будь это военный корабль с прожорливыми защитными полями, Вайлет поняла бы наличие такого дикого объема дополнительных накопителей и усиленного реакторного узла. Но для гражданского судна... Очень странно. Блад оценила максимальные потребности корабля в энергии очень примерно, но все равно выходило, что «Белленора» производит в два с половиной раза больше энергии, чем в состоянии потратить.

А еще на яхте было несколько отсеков с демонтированным тяжелым оборудованием. Судя по крепежным элементам на полу и стенах, тут помещались какие-то то ли стойки, то ли стеллажи, причем очень солидной массы и закрепленные с учетом требований к особо защищенному оборудованию. Заглушенные отверстия в десяти сантиметрах от пола очень походили на разъемы питания и охлаждения компьютерных систем, которые используются либо на исследовательских, либо на военных кораблях. Только вот «Белленора» меньше всего походила на первый и тем более на второй тип судов.

В целом же кораблик был весьма приличный. Пожалуй, Вайлет не отказалась бы заиметь такой в личную собственность. С кое-какими переделками, конечно, но не отказалась бы. Тем более что на макушке «Белленоры» стояла отнюдь не лишняя для путешествий по Солнечной системе спаренная противометеорная установка на базе эффекта массы. При должной оптимизации управляющего ПО ею вполне можно припугнуть хоть бы и патрульный катер любого из планетарных правительств. Лезть в бой на лишенном кинетической защиты судне, конечно, опрометчиво, но вот столкновений с пиратами Пояса «Белленора» не боится совершенно. Пока снаряды и самопальные торпеды пиратских судов будут лететь к цели, яхта пять раз успеет выстрелить в ответ, не говоря уж о том, чтобы легко уклониться от вражеского огня. Или посбивать нахрен все те болванки, которые пираты по наивности называют снарядами. Разрешающей способности антиметеорной локационной станции более чем хватает и по размерам угрожающих объектов, и по их скорости.

Пожалуй, единственный вопрос по кораблю, который не давал покоя Вайлет, – это его происхождение. Вернее, его появление в собственности кварианки. Совершенно не похоже, что милая девочка с человеческим именем и фиктивной фамилией, да еще кадровый служащий ВКСА, собирается передать судно в социалистическую собственность Флота. Очевидно, что вот прямо-таки совершено не собирается, да и действующая приписка к составу исследовательской группы Института проблем астрогеологии (Земля, Антверпен) говорила: яхта не имеет отношения к кварианскому народу. Это не считая того, что обладание столь дорогими игрушками обычно прерогатива весьма обеспеченных людей, а вовсе не кадровых инженеров ВКСА, кем, безусловно, является кварианка. Ее армейские замашки выдают чин не выше лейтенанта; а теперь покажите лейтенанта ВКСА, владеющего комфортабельными яхтами межзвездного класса.

Когда Дирак вернулся, Вайлет уже закончила возиться с осмотром рубки и некоторых прилегающих помещений. Женщина устроилась в корабельной кают-компании с бокалом марсианского мартини в руках. Раз уж день начался с приема горячительного, не надо нарушать порядок вещей. Измененный биоимплантатами организм Вайлет милостиво пропустит примерно сто граммов этанола в сутки. Блад до этого количества еще не добралась.

Кварианец, вопреки ожиданиям женщины, оказался один.

– Ну что у тебя? – спросила Блад кварианца. – Кроме радости от общения с красивой молодой соплеменницей, разумеется.

– У меня с красивой и молодой кварианкой? Да уж куда лучше, чем у тебя с красивой молодой азари.

– Туше⁸⁷, – Вайлет улыбнулась и сделала еще глоток. – Так что с кораблем? Годная тележка?

– Тележка годная, – Дирак кивнул. – Энергетический баланс ни к бош’тету, есть проблемы с утечкой кислорода из восьмого резервного бака. Сбоит система самодиагностики на маршевых движках, куча некалиброванных датчиков, но в целом ничего критичного. Надо брать.

– Сколько девочка хочет за корабль?

– Что?

– Я спрашиваю, – уточнила Вайлет, – в какую сумму Дана оценивает корабль? Я готова приобрести машинку, если не слишком дорого. Миллиона три-четыре точно наскребу, еще тысяч восемьсот можно выручить за «Антарес». По остальному закредитуюсь. Для правительственных служащих это дешево и почти бессрочно. Под государственные гарантии.

– Tosa rekko mondish’re sona limres, – выдал кварианец.

Блад, отвыкшая от резких звуков хелиша, вздрогнула.

– Это вот что сейчас было? – поинтересовалась женщина.

– Это я говорю, что ты сошла с ума, – серьезно сообщил Дирак. – На эти деньги можно содержать с десяток хорошо населенных кораблей в течение года.

– Мне нужен только один, – зевнула Вайлет. – Населю его собой и буду содержать.

– Все равно ты сумасшедшая, – замотал головой кварианец. – Тебе что, некуда деньги девать?

– Есть куда, – женщина сделала еще один глоток. – Вот, к примеру, купить у очаровательной кварианки раритетную яхточку с пушкой на макушке.

– Ну, хотя бы в этом я не позволю тебе натворить дел, – усмехнулся Дирак. – Яхта не продается.

– В смысле? – Вайлет отставила бокал. С удивлением заметила, что хмель ударил в голову явно сильнее, чем обычно. – Так нахрена мы вообще сюда приперлись? Она продавала яхту; я засекла ее объявление на местной барахолке. Ты взялся провести переговоры. И что, в результате машинка не продается?

– Нет, – Дирак помотал головой.

– В следующий раз, пожалуйста, напомни мне, чтобы я не допускала тебя до торговых вопросов.

– Ага, так ты уже согласна на следующий раз? – усмехнулся кварианец.

– Сейчас я согласна с чем угодно, лишь бы ты заткнулся. А еще лучше, нашел бы другой корабль не хуже этого. Я остро захотела себе межзвездную яхту. Имею право, между прочим. Я тридцать лет пахала на этой чертовой красной планете и имею право полетать подальше от нее. Прежде чем начать пахать на зеленой.

– Не кипятись, – примирительно сказал мужчина. – Яхта не продается вот прямо сейчас. Но если мы выполним кое-какую просьбу хозяйки, то она не только продаст нам корабль, но и сделает большую скидку.

– Что нахрен за квесты такие?

– Чего?

– Того! Говорю, какого рода просьбу? Если кварианка соскучилась по сексу, то сам этим занимайся. Ну, ищи стерильное помещение и все такое. Меня из женщин привлекают только азари.

– Ну, я немного староват для Даны, – засмеялся Дирак, подсаживаясь на кресло напротив Блад. – И потом, не уверен, что ей понравится то, что у меня под маской. Но предложение девушки на самом деле другое. Она хочет, чтобы мы взяли ее с собой в погоне за «Салимом».

– А ей-то какая с того польза?

– Говорит, интересно. У нее, как и у тебя, отпуск. Она хочет приключений, а тут такой подарок судьбы. Целый человеческий герой сопровождает целого соплеменника. Приключениями вот просто через фильтры воняет.

Вайлет откинулась на спинке кресла и закрыла глаза.

– Ты проговорился ей о своей священной миссии. Да?

– Нет, – ответил кварианец. – Просто я знаю эту девушку. Она родом с «Салима», я ее встречал как-то.

– Она из экипажа?

– Была когда-то. Я помню ее еще мелкой хулиганкой – ей и десяти не было. Это дочь моего старого друга, который... словом, ее родители погибли из-за моей оплошности. У девочки есть младшая сестра, тоже сирота. Но та вообще еще в пузыре сидела, когда все произошло... А Гилу потеря родителей сильно по голове стукнула. Поэтому она, не дожидаясь Паломничества, рванула к людям. Подальше от своих, как я теперь вижу. И я, бош’тет меня заплюй, ее понимаю.

Вайлет открыла глаза и взглянула на кварианца. Инженер становился все более и более интересным попутчиком. Может быть, даже опасным, и дело вовсе не в угрозах спалить сердечно-перегрузочный имплантат.

– Так ее зовут Гила, а не Дана?

– Ну да, – кивнул Дирак. – Гила’Альтис вас Что-то нар Где-то. Так она сама себя зовет. Никто даже не знает, где она сейчас, на каком корабле. А может, и не на корабле вовсе, а давно уже на Земле осела или еще где-то.

– На корабле, на корабле, – уверила мужчину Вайлет. – Она служит в ВКСА, только я пока не просекла, где именно. Доберусь до поста комиссара – узнаю. Может, раньше. Есть одна идея. Но чтобы она сработала, от тебя – правдивый рассказ о том, кто эта девушка, почему ты считаешь себя виноватым в гибели ее родителей, ну и вообще.

– Договорились. Но тогда с тебя тоже ответ на вопрос.

– Легко, – Вайлет подняла бокал. – Что интересует?

– Ты тут дольше, чем я. Не знаешь, в баре есть декстроэтанол?

***

«Белланора» легко и, можно сказать, изящно отстыковалась от причального дока. Даже не тряхнуло: то ли пилотажные навыки Дирака оказались выше всяких похвал, то ли сработала система гравикомпенсации – в этом случае оставалось воздать должное тому, кто ее настраивал, то есть опять же благодарить надо кварианца. Вместе с хозяйкой корабля он провел не меньше шести часов, возясь со всякого рода инженерными системами. Сама Вайлет ничего не понимала в конструкции космических кораблей, да и пилот из нее был весьма посредственный. Поэтому все пилотажно-навигационные дела она оставила за кварианцами, себя же провозгласила владельцем и капитаном «Белланоры». Ну вот почти сквайром Трелони на его «Испаньоле».

А что, хорошее название. Вот только переименовывать яхту довольно дорогой, а главное, очень долгий процесс. Даже сейчас, во время развитой внутрисистемной связи, прописка корабля во всех опознавательных реестрах может занимать до двух недель. Да и покупка еще даже не начиналась. Поэтому корабль остался с прежним именем.

– Вышка, мы отошли, – сообщил Дирак.

– Подтверждаю, – отозвался диспетчер. – Коридор шестьсот на шестьсот, авто.

– В коридоре. Приняли авто.

– Выставляю вам скорость. Держать до конца авто.

– Принял скорость. По приборам двадцать пять, ждем до конца авто.

– На курсовом двести девяносто на соседний док идет транспорт, внимательно.

– Вижу грузовик, – сообщила Гила-Дана, занявшая место второго пилота и астронавигатора (Вайлет по этому случаю уселась на дополнительном кресле, выдвинутом из стены рубки). – Вышка, этот чертов рудовоз на сорок метров вываливается из коридора. Пропишите ему.

– Следите за собой, «Белланора». С остальными справимся сами. У вас двадцать секунд до конца коридора. Готовьтесь принимать управление.

– В готовности пять секунд, вышка, – это Дирак.

– Десять секунд. Пять. Конец авто.

– Принял управление. Жду добро на разворот и ускорение.

– Разворот разрешаю. Ускорение по готовности. Ваш коридор в две тысячи на две тысячи, азимутальный ноль, как поняли.

– Принял коридор по две тысячи, разгон по готовности в азимутальном угле ноль по вектору станции.

– Подтверждаю. Счастливого пути, «Белланора».

Яхта пятилась еще секунд десять, после чего Дирак лихо развернул далеко немаленький корабль, умудрившись включить ускорение еще до того, как острый нос «Белланоры» нацелился на центр виртуального стартового коридора.

– Лихо, – прокомментировала Вайлет.

– Позерство, – заметила кварианка.

– Не позерство, а признак мастерства, – ответил Дирак, выравнивая корабль.

– За такое позерство можно слететь с бочки⁸⁸ без права восстановления.

Вайлет мысленно поаплодировала сама себе. Надо же, как метко записала Дану-Гилу в ВКСА. Оказывается, девочка и в самом деле служит на военном корабле. Не-космоморячка в жизни не скажет «бочка», предпочтя «пилотское кресло».

– Ну, может, у вас и слетают, – усмехнулся мужчина. – А на Флоте мастерство владения маневровыми ценят по достоинству.

– Если бы ценили, то вы бы, Дирак, сейчас рулили кораблем Флота, а не частной яхтой.

– Можно подумать, вы сейчас в рубке управления «Райей».

– Я вообще программист, что мне делать в рубке управления?

– Мальчики, девочки, – оборвала пререкания Вайлет. – Мериться инструметронами будете потом, когда выйдем в прыжок. А сейчас давайте просто не разнесем кого-нибудь по пути, прежде чем врубим нуль-ядро. Дана, я кинула вам первичный вектор «Салима». Выставляйте судно на повтор.

– Зачем повтор? – удивилась кварианка. – Я сейчас просчитаю выход на экстраполированную траекторию, и догоним за час. У нас масс-коэффициент в сорок четыре раза ниже, чем у грузовика.

– Делайте, как считаете нужным, Дана, – улыбнулась Вайлет. – А как выйдем в режим, милости прошу в мою каюту. Обсудим кое-какие подробности нашей с вами сделки.

Вайлет криво улыбнулась откровенно непонимающей рожице девушки и распахнула динамический фиксатор кресла. «Белланора» имела такой плавный ход, что какие-либо надобности в дополнительной перегрузочной защите испарялись прямо на глазах. Блад кивнула обернувшемуся Дираку, успев подмигнуть левым, невидимым для кварианки глазом.

– Капитан покинул мостик, – отрапортовала Блад. – Старший пилот Дирак’Син принял вахту.

– Принял, – отозвался кварианец. – Выход на режим через двенадцать минут, капитан. Советую все-таки занять место в противоперегрузочном ложементе. Это ровно напротив обычной кровати в вашей каюте, капитан.

Вайлет с превеликим трудом сохранила серьезную мину лица. Видеть старого, развязного инженера выкающим по уставу очень забавно. Еще смешнее, что выкает как капитану он ей, не прослужившей в летной должности и минуты.

 

– Разрешите войти, капитан?

Запакованная в пластик мордашка Гилы-Даны просунулась в дверной проем. Вайлет специально оставила дверь полуоткрытой, чтобы у кварианки даже в мыслях не было избежать разговора, сославшись на приватность капитанского жилища.

Впрочем, с таким же успехом жилище могло быть и пассажирским. Вайлет тупо заняла одну из свободных кают, как две капли воды похожих друг на друга. Разве что помещения левого борта были зеркальным отражением кают по борту правому. В остальном все очень просто, скромно и одинаково: лежанка с ночником, напротив дегравитированный ложемент с излучателями поля массы, небольшой раскладной столик, шкафчик-купе для одежды и санузел за угловой четвертьцилиндрической загородкой. Может быть, в былые время яхта несла побольше комфорта: и каюты были просторнее, и удобств в них было больше. Но сейчас – вот так.

– Да, заходите, конечно, – Вайлет приветственно махнула рукой, привстав ради случая с лежанки. В руке у Блад был планшет, куда Дирак еще до полета сбросил все данные по «Салиму» и его экипажу. Включая историческую справку с документально доказанным фактом принадлежности Гилы’Альтис к экипажу грузового корабля.

– Присаживайтесь, Гила. Вот прямо на диван и садитесь.

Девушке понадобилось целых два с половиной шага, чтобы осознать неладное. Надо отдать кварианке должное: ситуацию она просчитала очень быстро. Почти не сбившись с темпа, девушка решительно добралась до дивана, чинно присела на краешек и повернула шлем в сторону капитана.

– Кто меня спалил? – без затей произнесла Гила.

– Первый пилот, – честно ответила Вайлет.

– Дирак? – удивленно воскликнула кварианка. – Каким, интересно, образом он обо мне узнал? Я его впервые в жизни вижу.

– Зато он вас видит не впервые, Гила, – улыбнулась Блад. – Правда, в прошлый раз вам и десяти не было. Потому и не запомнили.

– Может быть, – девушка пожала плечами. – У нас вообще с узнаванием по внешности трудно. Сменил горсай, поставил голосовые фильтры – и готов новый человек. От старого только генетический паспорт остался.

– Может быть, вы знаете его под другим именем. Вот, к примеру, Зесса’Шин вам ничего не говорит?

– Не может быть! – кварианка рефлективно подбросила руки к груди. – Капитан Зесса!

– Он самый, – кивнула Блад.

– Но тогда ему... Кила... Ему же уже за пятьдесят было, когда... Ну, то есть я хотела...

– Я знаю вашу историю, – прервала Гилу женщина. – Дирак мне рассказал. И про прошлое, и про настоящее, и даже немного про возможное будущее.

– Возможное будущее? Это как?

– Про то, что кварианский инженер Дирак’Син, он же бывший капитан Зесса, должен превратиться в облачко раскаленного газа где-то через восемнадцать часов. Как раз к моменту своего прибытия в пояс Койпера.

– Объясните, капитан, – потребовала кварианка. – Или позовите Зессу, пусть он сам расскажет.

– Боюсь, ему для этого нужен еще декстроалкоголь, а я не могу позволить первым пилотам пить при исполнении. А я вообще капитан, пусть и по контракту. Так что уж извините, Гила, но рассказывать будете вы. Прежде всего, откуда у вас эта шикарная яхта. На зарплату лейтенанта ВКСА такую точно не купишь.

Выстрел Вайлет был, что называется, на авось. У женщины не было ни малейшего доказательства причастности Даны-Гилы к вооруженным силам Ассамблеи, кроме второстепенных, основанных на наблюдениях. Но видимо, кварианка ни капли не сомневалась, что комиссар по этике, пусть и будущий, – это Машина Всезнания.

И Гила, что называется, капитулировала перед превосходящими силами. Рассказала о себе если не все, то многое. Но с единственным условием: дальше Блад это знание не уйдет. Флот ВКСА, а точнее, та его структура, в которой служит Гила, очень больно карает за несоблюдение секретности.

Таким образом Вайлет узнала, что девушка уже который год служит на фрегате электронной разведки, и что они, то есть Вайлет и Гила, даже вместе работали над тем памятным марсианском делом. Кварианка избегала подробностей, но для проницательного полицейского дознавателя не стало проблемой вычленить вклад этого фрегата в распутывание марсианского клубка. Именно разведдеятельность Гилы позволила одному темнокожему спецагенту расколоть связь муниципалитета Марсити с неведомым пока кукловодом по имени Редактор. Именно взлом корпоративных серверов нанес серьезный удар по благосостоянию лично Марианны Картэн, чем и воспользовался таинственный манипулятор, желающий, чтобы его называли Нанимателем.

Наконец, узнала Вайлет и о целях Гилы на «Салиме». Ее туда буквально вырвала младшая сестра – Полани’Альтис. Среди прочих чисто девичьих уговаривалок Блад больше всего заинтересовал эпизод с человеком-ученым на кварианском корабле. Уж кого-кого, а ученых людей, личностей в высшей степени асоциальных, кварианские порядки совершенно не должны радовать. Как и необходимость носить скафандр двадцать четыре часа в сутки. Причем не абы какой, а кварианский машгор – со всей его специфической санитарной частью.

– Последнее сообщение от сестры было очень коротким, – закончила рассказ Гила. – Буквально несколько строк. Писала, что они обнаружили какой-то брошенный азарийский разведкатер, состыковались и готовятся его вскрывать.

– Азарийский? Разведкатер? – женщина аж выдохнула. – По отчетам Хруничева «Салим» наткнулся на спасательную шлюпку.

– Я знаю, – кивнула девушка. – Я тоже читаю служебный экстранет. Собственно, с вот этого всего и я поняла, что кораблю грозят неприятности.

– А почему вы не отправились туда в одиночку? – Вайлет задала вполне естественный в этой ситуации вопрос.

– А вот это самое интересное, капитан, – улыбнулась голосом кварианка. – У меня одобренное полетное расписание только до венерианской орбиты и обратно. Я же на служебном, так сказать, транспорте. Его временно переписали на меня, чтобы я могла слетать в отпуск. Но я там владелец, а не капитан; вы, должно быть, не обратили внимания на это в документах. Я могу, чисто теоретически, выставить корабль на продажу. Но не могу изменить полетное расписание и даже просто отклониться от заранее вписанного курса. Это как поездка на метро в пустом поезде: вот, делай, что хочешь, хоть песни пой. А никуда, кроме станции назначения, не приедешь.

– Бывали на Земле? – поинтересовалась Вайлет, услышав красивую метафору-сравнение с метрополитеном.

– Да, случалось несколько раз, – кивнула девушка. – Первый раз аж четыре месяца подряд. Меня мариновали в центре подготовки. Кого попадя, без проверки, в разведывательные подразделения ВКСА не берут.

– Понятно, – сказала Блад. – Так это, значит, не ваш корабль?

Кварианка весело помотала головой.

Надежды Вайлет о персональной межзвездной яхте как-то враз стали призрачными.

– Это личная яхта моего капитана. Извините, имени не назову. Он ее подобрал где-то далеко за облаком Оорта. Дрейфовали по кометной орбите, наткнулись на корабль совершенно случайно. Еще давным-давно, задолго до моего назначения.

– Надеюсь, без трупов на борту? Мне тут скоро спать, не хочу кошмаров.

– Нет, совершенно пустая, – рассмеялась Гила. – Не поверите, ее сознательно бросили. Даже в бортовом журнале запись была. Мол, корабль больше не нужен, берите и пользуйтесь, кто хочет. И все пароли к системам управления тут же в открытом доступе.

– Понятно, – вздохнула Вайлет. – То есть не видать мне этой игрушки, как своих ушей.

– Почему же? – с хитринкой в голосе сказала Гила. – Ну, во-первых, я все-таки ее владелец, пусть и номинально. Но все документы в порядке. А во-вторых, капитан не раз уже признавался, что его эта яхта тяготит. Он с удовольствием продал бы ее, найдись покупатель на столь специфический корабль. Правда, могут возникнуть проблемы с оплатой. Офицерам ВКСА запрещено получать деньги от тех, кто не прошел всестороннюю проверку службой собственной безопасности.

– Думаю, для комиссара по этике эта ваша служба безопасности сделает исключение и не станет мурыжить меня четыре месяца.

– Думаю, не станет, – засмеялась девушка. – Но вы что-то хотели узнать о ситуации на борту «Салима», нет?

Вайлет кивнула.

– Да, кое-что хотела. Что вы знаете о расколе среди кварианцев? Я имею в виду споры насчет сотрудничества с Ассамблеей.

– Что я знаю? – девушка смешно подперла шлем-маску рукой. – Да то же, пожалуй, что и все. Что в наших рядах уже который год зреет рознь. Бόльшая часть кварианцев довольна ситуацией. Нам, пожалуй, впервые настолько хорошо в чужой системе, а уж о том, что для нас делаете вы, люди, и говорить не хочется – мы в неоплатном долгу перед человечеством.

– А вторая половина?

– Вторая половина как раз интересуется, чем мы будем платить. Но вслух об этом говорить нельзя, как нельзя идти против политики Коллегии адмиралов. Поэтому вот эта вторая половина, куда меньшая, к слову, мутит воду, подговаривает капитанов, в общем, занимается всякой мерзкой деятельностью.

– А ты кому симпатизируешь? – спросила Вайлет. – Да, извини. Ничего, если без формальностей? Я все-таки капитан. Да и раза в три постарше буду.

– Ничего, капитан, нормально, – ответила девушка. – Мой собственный капитан тоже то на вы, то на ты. Что же касается стороны... Знаете, я, пожалуй, никому из них не верю. Коллегия адмиралов насквозь пропахла прогуманистическими настроениями. Вот именно что пропахла. И любовь к вам, людям, тут совершенно не рядом. Просто у них, считайте, фетиш уже такой: выдаивать человечество на предмет все новых и новых подачек. Да, это все очень здорово, все блага действительно идут кварианскому народу: у нас с этим очень, очень строго. Но вот...

– Но вот?

– Но вот я не верю, что это нам на самом деле во благо. Как там говорил один ваш святой? Не надо давать человеку еду, нужно дать ему инструмент для ее добычи⁸⁹. Также и с нами. Не надо снабжать нас новенькими кораблями и закачивать на продуктовые склады декстропитание. Дайте нам пару оснащенных ангаров для производства новых кораблей, а также разрешение на добычу полезных излетаемых и свободную торговлю с любым поселением Ассамблеи, и мы сами построим свое будущее. Будем изобретать, строить, развивать, модернизировать и торговать. Отгрохаем свою собственную орбитальную станцию – на зависть азари, которые полвека долбят свой несчастный замерзший Титан. Будем поставлять самый лучший софт для человеческих ВИ – станем, бош’тет дери, монополистами в создании сверхсложных интеллектуальных систем. Наконец, подарим на каждый человеческий корабль по многоопытному инженеру, возродим науку культурологию и обучим этого инженера навыкам экзоконтактов и обмена культурным наследием. Воссоздадим гуманитарные науки; к слову, если надо, будем покупать услуги ваших лучших ученых. Да хоть бы и азари, простите меня, предки. Возможно все, нужно только сплотиться и захотеть. Или захотеть сплотиться для начала.

Девушка выдохнула, и Блад не преминула воспользоваться паузой в патетической речи кварианки.

– Вот с этим, как я понимаю, у вас и проблемы? – спросила женщина.

– Да, с этим проблемы, – Гила склонила голову. – И я не понимаю, почему. Никто не понимает. Все, вроде бы, хорошо. Нам бы начать развитие... ну хоть бы на первом этапе. Без этой гуманитарщины хотя бы – просто возобновить гражданское строительство. Люди нам даже лунную поверхность готовы отдать: чуть ли не четверть всего спутника. Если с умом подойти, а не как на Церере, можно хороший город смастерить. Из тех кораблей, у которых самый маленький запас автономности по ходу. А потом начнем сверлить ваш спутник. Там и вода, и гелий-3, и туча минералов. Можно жить. В гермоусловиях, конечно, но мы триста лет в них живем. Ничего, привыкли.

– Что ты знаешь о Редакторе? – переменила тему Блад. – Это как раз то незримое нечто, которое натворило дел на Марсе.

– Редакторе? – кварианка нахмурилась, если так можно назвать чуть-чуть, на грани заметного, опущенные надбровные дуги. – Первый раз слышу.

– Ну хорошо, а имя Наниматель тебе что-нибудь говорит?

– Да, было что-то... – девушка задумалась. – Да, точно! В том самом марсианском деле! Вроде бы, так звали какого-то террориста. Мы пытались присосаться к его передачам, но ничего не получилось: сигнал плыл по такому горизонту, что хоть голову назад выворачивай. Вот честно, я даже не знаю, чем все окончилось. Думаю, об этом только капитан в курсе, но он уж совершенно точно ничего не скажет. Секретность.

– Узнаю родную военную паранойю, – усмехнулась Вайлет. – Ну, не знаешь так не знаешь. Просто я тут с этим явлением уже в третий раз за неполные два года встречаюсь. Причем дважды за последнюю неделю.

– Расскажите, – потребовала девушка. – Может, я чем-то могу помочь?

Вайлет, сама не понимая, с чего бы такая откровенность, честно рассказала молодой программистке о признаках «подмены виртуальной реальности». А поскольку в современном мире дистанция между реальностями виртуальной и реальной весьма призрачна, то можно смело считать таинственного Редактора и вершителем вполне конкретных судеб. Во всяком случае, судьбу самой Вайлет этот чертов игрок с программным кодом поправил весьма серьезно. Блад не знала толком, благодарить его за это или проклинать. Возможность выбраться с Марса, работать в элитной спецслужбе, да черт побери, хотя бы и выданный шанс всколыхнуть что-то там глубоко в груди – это подарки поистине царские. Но Вайлет точно знала, что ничего не дается даром. Прими она эти подарки с покорностью – тут же последует обязательство по подаренному.

Вайлет не любила обязательств: ни в жизни, ни в работе, ни в сексе. Потому и подарки принимала как должное: без лобызания ступней дарующего.

– Покажите мне эти видео, – попросила Гила. – Я в свое время настраивала систему видеозахвата для одной дико секретной оптической станции. Может быть, смогу выделить программные решения этого вашего Редактора.

– Программные решения мы уже знаем, – вздохнула Блад. – Одна моя знакомая азари вскрыла алгоритм подмены...

– Азари-программист? – хихикнула девушка, но осеклась под строгим взглядом капитана.

– За шестьсот лет чему хочешь научишься, – продолжила Блад. – Проблема не в том, как обнаружить подделку. Это мы уже умеем. Если доработаешь соответствующий софт, буду очень благодарна, к слову. Проблема же в том, что я по-прежнему не понимаю, как этот таинственный Редактор проникает в сверхзащищенные системы реального времени. И как он умудряется подменять код в том же самом реальном времени. У меня есть доказательства того, что перекодировка изображения с камеры сверхвысокого разрешения занимала по десятитысячной доле секунды на один кадр. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Более чем, – кивнула девушка. – За эту десятитысячную долю секунды нужно захватить видео, расчленить на сектора, обозначить зет-признак, распознать примитивы, переконфигурировать их в соответствии с желаемой «новой реальностью», после чего отрисовать заново, подобрать и наложить необходимые фильтры и провести еще несколько сотен манипуляций с кадром, после чего передать весь объем этого кадра обратно в рецептор сигнала. И все это исключительно программно, как я понимаю?

– Правильно понимаешь, – согласилась Блад. – А еще следует учесть, что в ряде случаев работа одновременно проводилась с несколькими сотнями видеорегистраторов. С тотальной синхронизацией: наш анализ не выявил даже милионных долей расхождения по времени регистрации сигнала.

– Использование местных ресурсов, как я понимаю, полностью исключено? Распределенные сети вычислений и все такое?

Вайлет покачала головой.

– Это проверяли в первую очередь. Поверь, даже на Марсе и даже в полиции есть толковые программисты. Я две недели гоняла парней из аналитического отдела в хвост и в гриву. Никакого заражения парка машин. Никакой подготовленной атаки. Элементарный перехват сигнала на уровне его передачи от регистратора. Механика собственно изменения понятна, как и алгоритмы маскировки этих изменений. Но как именно ведется подмена – понятия не имеем до сих пор.

– Хорошо, я посмотрю, – пообещала Гила. – Только мне придется отщипнуть изрядную долю процессорного времени корабля.

– У тебя будет все, что нужно, – пообещала Вайлет.

Пообещала и сама себя спросила, с чего бы это на нее напало желание сделать все возможное ради удобства работы одной инопланетянки. Гила, к счастью, не азари, так что вопрос «торкания в голову» исключается. Может быть, Вайлет в самом деле подхватила заразу лесбийской толерантности ко всем инопланетным формам жизни? Тогда нужно срочно искать вакцину. И молиться, как бы не повстречать часом самку крогана...

– Капитан, мы скоро выходим на первую коррекцию, – раздался голос Дирака из оповещателя. – Если вы закончили с ги...перактивным вторым пилотом, то я бы очень попросил отпустить его в рубку. Мне понадобится помощь в астронавигации.

Ги...перактивный второй пилот вскочил с дивана, будто ужаленный.

– Я могу идти, капитан? – спросила девушка, уже не скрывая своей сути, спрятав руки за спину и качнувшись вперед-назад на мысках.

– Свободны, второй пилот.

Кварианка стрелой умчалась в рубку.

Вайлет улыбнулась. Сама не зная почему.

Да нет, зная, конечно же. Улыбалась она еще одному приобретению в своей жизни. И если два года назад она, пусть и на время, ощутила себя с тем, кого просто и банально хочется видеть рядом, то теперь...

Сорок восемь лет назад она хотела дочку. Очень хотела, и были все шансы, что мечта исполнится. Не исполнилась. У армейской медицины свой собственный взгляд на то, стоит ли залетать молодым сержантам военно-космических сил.

И вот, спустя почти полвека, судьба вернула ей ощущение того старого, неизведанного еще молодой Виолеттой Балатони материнского счастья. Пусть инопланетного, пусть неспособного дышать без фильтров, но черт бы с ней, с расовой принадлежностью и физическими особенностями.

Вайлет бросила планшет на пол и раскинулась на диване. Закрыла глаза и представила, что над ней висит гигантское зеркало. В отражении – немолодое, хотя все еще чертовски привлекательное лицо зрелой женщины неженских габаритов и с неженской, в общем-то, психикой.

– Стареешь, детка, – сообщило отражение.

– Можно подумать, ты растешь в обратную сторону, – усмехнулась Вайлет. – И вообще, в кои веки просто заткнись и радуйся вместе со мной.

– Да не вопрос, – сказало отражение и слилось с Вайлет в единое и неделимое.

А фигура на диване продолжила улыбаться – уже во сне.

Глава 11. Сыграть в ящик Пандоры

Нашедшийся буксир совершенно цел, Вайлет совершенно не разбирается в космической инженерии, а ее экипаж – понятия не имеет о знаниях и намерениях нового капитана.

Корабль был цел-целехонек. Дирак четырежды просканировал матово-серую тушу «Салима» на поиск пробоин или других отметок, но безуспешно. В паре мест обнаружились маленькие, в следовых количествах утечки водорода, да один из двигателей попыхивал тритиево-дейтериевым ароматом – не иначе, глюк топливоподающей подсистемы. Но и все. В остальном космический буксир был абсолютно исправен – если судить по данным приборного контроля.

И на корабле совершенно точно была жизнь. Датчики показывали нормальную для кварианцев (и чуть высоковатую для человека) температуру внутренних помещений, наличие пригодного для дыхания воздуха и не менее десятка членов экипажа, почему-то сосредоточенных в одном из трюмов.

При всем при этом «Салим» не подавал никаких признаков жизни – в смысле, не отвечал на запросы, напрочь игнорировал вертящуюся возле него, как бабочку вокруг цветка, изящную межзвездную яхту. На двенадцатом или тринадцатом витке терпение Вайлет, наконец, дало трещину.

– А может, жахнуть противометеорной пушкой? – предложила Блад. – Несильно так. Чтоб хоть понять, там экипаж уже совсем трупы или нет.

– Очень смешно, – мрачно заметил Дирак, не отрываясь от интерфейса.

Маленький кварианец напряженно работал с приборами, пытаясь выдоить из датчиков «Белленоры» то, на что они никогда не проектировались. Краем глаза Вайлет заметила, что Дирак просто наплевал на все штатные библиотеки системы управления. Мужчина просто взял и подменил протоколы управления внешним железом, и сейчас использовал аппаратные возможности «Белленоры» с эффективностью существенно выше двухсот процентов. Это по прикидкам Вайлет, весьма поверхностно знакомой с корабельным железом.

Нет, это все-таки что-то совершенно невозможное – как свободно кварианские инженеры обходят ограничения, которые вот лично она, Вайлет, считала априори нерушимыми! Теперь понятно, почему почти на каждом корабле ВКСА есть как минимум один товарищ в герметичном скафандре. И совершенно непонятно, как при такой технической смекалке кварианцы умудрились проиграть войну ими же порожденным безмозглым синтетикам.

– Надо вызывать спасателей, – предложила Гила.

Девушка занимала второе из двух пилотских кресел и в каком-то поистине безумном темпе крутила отчеты-показания с внешних датчиков, которые мимолетом перепрограммировал Дирак.

– В фекальный приемник спасателей, – буркнул кварианец. – Еще не хватало подключать к этому людей.

– Мы уже подключили людей, Зесса, – кварианка метнула на соплеменника раздраженный, как показалось Вайлет, взгляд. – Один из них стоит у нас за спиной и хочет жахнуть по «Салиму» противометеорной пушкой.

– Не жахнет, – отмахнулся Дирак.

– Да ну?

– Да. Ей просто надоело ждать.

– Уверен?

– Как и в том, что меня сейчас зовут Дирак’Син, уважаемая Альтис-шай⁹⁰. А Вайлет Блад вовсе не резкая – это просто характер такой.

– Эй, – подала голос Блад. – Я вообще-то тут. Кораблем командую и все такое.

Женщина перешла поближе к терминалам и присела на центральную консоль между пилотскими креслами. Ткнула пальцем в схему «Салима», составленную как по показаниям датчиков, так и по имеющимся данным в библиотеке «Белленоры».

– Где у этого черта главный вход? – спросила Блад.

– Вот здесь, – Дирак укрупнил на схеме головную часть буксира. – Вот эта здоровенная трубень. Собственный причальный шлюз. Сегодня уже неактуальный, но корабль-то старье…

– Не такое и старье, – вставила Гила. – На Флоте есть и постарше.

– Но не человеческие.

– Да, – девушка кивнула. – Людям везет. Почти все суда совсем еще новые.

– Ага, – хмыкнула вайлет, прокручивая схему «Салима» на экране. – После того, как Жнецы нам выпилили девять десятых флота…

Кварианка резко повернулась к Блад.

– Извините, капитан, – тонкие ручки Гилы взменулись к груди. – Я не хотела…

– Проехали, – оборвала поток извинений Блад. – А вот эта шляпа тут зачем, если шлюз есть?

Вайлет ткнула пальцем в большой, метра три в поперечнике, люк в нижней части корабля.

– Это вспомогательный грузопассажирский шлюз, – объяснила Гила. – То есть раньше был таким, когда корабль только проектировали. Сейчас он фактически основной. С ним обычно и работают кильдоки. Он удобнее, чем маленькая дверца штатного шлюза.

– А почему он на схеме ярко-красный?

– Потому, что это не корабль, а ходячий раритет, – вклинился Дирак. – У этой плиты очень слабые шарниры. Я четырежды отправлял на Флот заявку на модификацию. Случись что – всплеск внутреннего давления, к примеру, – и основную дверь шлюза выдавит к бош’тету на раз. «Салим» слабоват по технике безопасности. Человеческая постройка, что поделать…

– Какое усилие нужно, чтобы выдернуть эту чертову дверь? – спросила Блад.

– Что?

Оба кварианца одновременно повернулись к капитану. Лица Дирака Вайлет не увидела, но в глазах Гилы застыло удивление, смешанное с недоумением. Девушка совершенно точно не понимала или не хотела понять, что задумала Блад.

Вайлет вздохнула и объяснила идею.

Как только закончила, оба кварианца тут же сорвались на оживленный спор. Перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя, Гила и Дирак затараторили на этом ужасном для человеческого слуха хелише. Причем настолько быстро, что переводчик, который Вайлет установила втихаря от Дирака,сдался на десятой секунде: вшитый в браслет ВИ моргнул красным огоньком и сообщил, что не может распознать более шестидесяти процентов речи, и потому отключается.

Убедившись, что кварианцы и не думают приходить к общему мнению, Блад протянула руку к потолочной панели и врубила аварийную сирену общего оповещения. Резкий, истошный – мертвого поднимет – вой ударил по ушам не хуже крепкого бокового. Мигнули и тут же погасли, отключенные капитаном тревожные лампы.

– Слушаем сюда, – сообщила Вайлет.

В наступившей тишине негромкий голос женщины прозвучал подобно выстрелу.

– Мы за орбитой Плутона, – продолжила Блад. – Спасатели доберутся сюда часов за шесть как минимум. Если повезет. А вообще, ждать придется полсуток – это я вам гарантирую. И что-то мне говорит, что у нас ни хрена нет этого времени, и…

– И что же это тебе говорит? – усмехнулся Дирак.

– Считай это моей полицейской интуицией, – ответила Вайлет. – И вообще, не перебивайте капитана, первый пилот!

– Тига, кэп!

Кварианец вяло махнул рукой возле виска.

– Дирак! – возмутилась Гила.

– Что?

– Перестань паясничать!

– Оба ша! – Вайлет хлопнула ладонью по консоли. – Значит так. Дирак, ты занимаешься дверью. Гила, с тебя детальный план «Салима». Не делай круглые глаза, я знаю, он у тебя есть. Не видела ни одного кварианца, который не прятал бы в своем ВИ подробный план родного корабля… как и еще пары тысяч конструкций всех рас и всех планет, выпущенных за последние двести лет.

– Но это же… – начала девушка.

– Да начхать мне на то, как это интерпретирует межрасовый трибунал Ассамблеи, – отозвалась Вайлет. – Ваши с Дираком родичи уже минимум сутки сидят в полной жопе, как ты не поймешь!

***

Вайлет ни разу еще не приходилось сталкиваться с космическим террором. Но вот нелетающая она особа, что уж поделаешь. Весь полицейский опыт Блад касался Марса, Марса и еще десять тысяч раз Марса, будь он десять тысяч раз проклят. Но уж что-что, а опыт полицейского у женщины был мама не горюй. Захват заложников или какого-нибудь торгового центра на Красной планете – скорее правило, чем исключение. Реже, чем по три-четыре раза в год, такое и не случалось. Причем всегда по-разному, что требовало подключения совершенно разных антитеррористических сценариев. В ряде случаев хватало обычного полицейского спецназа – примерно по два случая в год. Но иногда приходилось вызванивать корпоративных безопасников – этих подозрительно тихих молодых людей в пронзительно белых одеждах. Вместе с ними штурмовка проходила куда веселее – от полиции требовалось только не отставать от белорубашечников и успевать вязать выключенных преступников.

Но иногда стандартные схемы давали сбой. Раз в пять-шесть лет точно встречались реально хорошо подготовленные подонки, не поделившие что-нибудь с муниципалитетом или криминалитетом. В этом случае под ударом оказывалось не меньше сотни гражданских – это не считая пары-другой патрульных полицейских. Этих убивали в первые же минуты и с особым цинизмом. В таких случаях Вайлет было очень трудно удержаться и не нацепить на себя штурмовую броню категории «Би», взять самую большую пушку и не пойти косить отморозков десятками… Резко пополняя и без того избыточный личный счет убийств.

Удерживало от этого, понятное дело, обилие ни в чем не повинных гражданских.

Захват же заложников в космосе был для Вайлет в новинку. Но Блад готова была поспорить на весь свой трехнедельный отпуск, что экипаж «Салима» нуждается в помощи. Причем помощи прямо здесь и прямо сейчас.

Не замолкают корабли таким образом. Вот не замолкают – и все. Даже если внутри какая-нибудь грандиозная авария (а Гила и Дирак в один голос говорят, что с грузовиком все нормально), все равно находится кто-нибудь, кто старается послать весточку наружу. Кто избежал печальной случайности и еще не отчаялся найти помощь со стороны.

А вот здесь – никаких весточек. Полное молчание.

И весь экипаж в одном из грузовых помещений.

Маловато простора для других версий.

 

Вайлет проверила костюм. Не легендарный «Би», конечно же – Блад и думать не могла, что на пути с Цереры до Земли с остановкой на Венере может понадобиться боевая броня. Да и места на «Антаресе» не настолько уж, чтобы возить с собой целый арсенал. Поэтому Вайлет оставила все габаритные штучки на планетоиде, взяв с собой только пару пистолетов да верную «Мотыгу».

Однако на «Белленоре» оказалась весьма приличная инженерная броня, обнаруженная в шлюзовом отсеке. Три комплекта. Все три – юнисекс, с хорошей системой подгонки почти под любой размер и с унифицированными инструметронами-сборщиками. Вернее, два из трех – с унифицированными. На третьем, явно принадлежностью хозяйке яхты, инструметрона вообще нет. Равно как отсутствуют по два из пяти пальцев на каждой перчатке. Причем Гила настолько искусно их ампутировала, что костюм казался созданным специально для кварианцев. Даже инженерные боты – и те немного изогнуты под форму кварианских нижних конечностей.

За тридцать лет службы в полиции Блад как-то не следила за прогрессом в области космической экипировки гражданских служб, и обновка ее неожиданно порадовала. Если не обращать внимания на непривычно мягкий материал внешней отделки, костюм выглядел весьма интригующе. Мультимодальная шлем-маска с быстросъемным забралом обеспечивала хорошее техническое зрение, компактно убиралась в карманы на груди и спине, а при необходимости закупоривала голову в пару секунд. Мощные перчатки, плотные и в то же время невероятно легкие и с хорошей обратной связью, позволяли использовать любое оружие или инструмент. Ну а система жизнеобеспечения давала почти неограниченный запас по работе в самых неблагоприятных условиях, включая космическую пустоту – маневровые двигатели были вынесены на массивные, высшего класса защиты боты. На подошвах – мультиагдезионная система на базе микрополей эффекта массы. Из принципиальных отличий от боевых костюмов – инженерный щиток располагается не на внутренней стороне шлемовизора, как обычно, а на специальной откидной пластине посреди груди. Из-за нее кажется, что на шее Вайлет висит и того гляди оторвется какая-то здоровая мандула.

– Вы просто настоящий космотехник, капитан, – сказала Гила, придирчиво оглядывая Вайлет со стороны. – Хоть прямо сейчас в штатный состав передовой геологоразведки Конкордэнс Экстракшн. Говорят, там много бывших морпехов – корпорация ценит решительных людей.

– Что за корпорация? – Вайлет нахмурилась. На Марсе слово «корпорация» звучит почти также мерзко, как и «муниципалитет» с «криминалитетом».

– Недавно созданная структура в составе ресурсной группы ЕАСО, – раздался голос Дирака. Кварианец стоял в проходе шлюзового отсека, облокотившись плечом о стену и скрестив руки на груди.

– Успели получить прозвище Потрошители, – продолжил мужчина. – Работают рядом с нашими ребятами в поясе Койпера, добывают из камней руду и прочие прелести. Пока еще неопытные, работают грубовато, но оснащены так, что у наших слюни текут. Помнишь, я рассказывал тебе про инженерный бур, которым мы долбили астероиды? Так вот, у Конкордэнс похожая штука может одним залпом разнести в порошок камень размером в Цереру. Очень впечатляет.

Вайлет, честно говоря, не очень впечатляло. Как инженер она была никем, а как охотник за астероидами – пожалуй, еще слабее, и во всех этих горнодобыческих делах совершенно не разбиралась. Но вот инженерный костюм с «Белленоры» ей понравился. Опасения внушала только система кинетической защиты, рассчитанная на что угодно, кроме обстрела из стрелкового оружия. Дирак немного поколдовал с настройками и вернул Вайлет возможность перенастраивать положение и мощность кинетических барьеров, но даже с учетом этого максимум, на что могла рассчитывать Блад – это аналог бронежилета среднего класса защиты.

– Ладно, – буркнула Блад. – Я пошла. На связи. Все все запомнили?

Оба кварианца синхронно кивнули.

– Тогда до встречи на той стороне, – сказала Вайлет и активировала шлем.

Тут же, как чертик из табакерки, вынырнула из ниши в грудной пластине маска и присосалась к лицу. С другой стороны, из заплечного контейнера, выехала и собралась вокруг черепа остальная часть шлема. Безусловно, такая комбинированная защита оказалась куда слабее, чем даже простенький головной доспех космопеха, но зато инженерный шлем совершенно не сковывал движений, а система технического зрения превосходила все, доселе виданное Вайлет. Управление визором при помощи вектора взгляда тоже было отточено до совершенства. Если бы еще не вывод вспомогательных систем на эту дурацкую грудную побрякушку…

Гила и Дирак спешно освободили шлюз. Вайлет показалось, что Гила как-то странно взглянула на нее из-за прозрачного забрала шлема. Словно не одобряла предложенную Блад схему, в которой женщина отправляется на «Салим» в одиночку.

Не сказать, что сама Вайлет была в восторге от решения. Но Блад отлично понимала, что уходит в неизвестность. Из Гилы, пусть она трижды офицер ВКСА, весьма немного толку в оперативной деятельности – программист есть программист. А брать с собой кварианского ворчуна Вайлет просто остерегалась. Дирак не производил ощущения надежного партнера. Не потому, что ему сложно доверять, нет. Просто в старом кварианце слишком много импульсивности и слишком мало беспрекословного подчинения.

Вот если бы сделать из этой парочки одного единственного «идеального кварианца», то, глядишь, что-нибудь и получилось бы. Но пока Гила и Дирак оставались каждый сам по себе, и с этим ничего не поделаешь.

Зажглись предупредительные оранжевые сигналы – шлюз предупреждал о том, что воздух выкачан далеко не весь, и при открытии гермостворки разница в давлении вполне может уронить человека. Межзвездная яхта оснащена собственным молекулярным синтезом, и ей без надобности экономить воздух.

Предупредительные оранжевые огни сменились на тревожные красные. Вайлет встала поустойчивее и включила агдезию на подошвах. Гуднула сирена, и люк плавно вышел из контакта с косяком. Рывком, с забавным хлопком раздулись полужесткие элементы инженерного костюма. В потревоженном объеме шлюза, словно из ниоткуда, возникло серебро сконденсированной влаги. Все правильно: резкое падение давления до абсолютного нуля вызвало моментальное кипение жидкости с дальнейшим испарением и инерционной кристаллизацией.

Люк отошел в сторону. Вайлет отпустила поручень и шагнула навстречу космосу.

Боже ты мой. Блад и подумать не могла, что бездонная и безграничная пустота великого Ничто настолько заполнена звездами! Ни один, даже самый качественный экран внешнего обзора, не дает и сотой доли представления о том, насколько же богата Галактика огнями: белыми, желтыми, голубыми, красными, мерцающими и горящими ровно, большими, видимыми чуть ли не дисками – и мельчайшими точками, этими малюсенькими проколами угольно-черной космической ширмы. Неслучайно древние полагали, что небо твердое, а звезды – это дырки в черном экране, за которыми всегда светлый и радостный мир постоянного дня и вечного блаженства. Да, и еще вспомним метеоры – павшие ангелы, лбом пробивающие те самые дырки в небесном своде.

– Как же их дохрена, мать вашу, – прошептала Вайлет.

Но забыла о том, что интеллектуальная система интеркома самоподстраивается под громкость ее голоса.

– Сразу видно планетника, – хохотнул Дирак и спросил: – Ты что, впервые в пустоте?

– Конечно же, капитан впервые в пустоте! – ответила за Вайлет Гила. – И это, к слову, нормально для полноценного человека.

– Полноценного? – не понял кварианец.

– Имеющего планету, – пояснила Гила и добавила на полтона ниже: – Свою собственную родную планету.

Вайлет улыбнулась.

– Отставить рефлексию, – скомандовала женщина. – Я выхожу и включаю ответчик. Секите меня.

Блад переступила еще четырежды и оказалась на краю шлюза. Потянула руку вперед и ощутила незримую стену. Аварийный потенциальный щит на базе эффекта массы не способен удержать молекулы воздуха, но пружинисто отталкивал относительно большие объекты. Вайлет повернулась к дверному пульту и, трижды подтвердив свой выбор, сняла последнюю линию защиты.

Теперь между ней и космосом ничего не оставалось.

Самое трудное – первый шаг.

В учебке, когда она с десятком таких же зеленых пехотинцев, сдавала обязательную десантную практику, проблема первого шага решалась мощным сержантским пинком под зад всем зазевавшимся. Одно дело сигануть с четырех километров с силовым парашютом и быть уверенной, что с землей-то встретишься вообще при любом раскладе. Как говаривал тот самый сержант, «ни один боец еще не застрял в небе, приземляются решительно все!».

И совсем другое дело – шагнуть в пустоту. Бесконечную. Вечную. Подавляющую своими непредставимыми человеком масштабами.

– Капитан, у вас давление и пульс на сорок процентов выше нормы.

Вот это и есть то самое «Спасибо, а то я сама не знала».

– Все нормально, – произнесла Вайлет. – Необычные ощущения.

– Вам чем-нибудь помочь?

– Да-да, тебе помочь? – вклинился Дирак. – Могу послать дрона, который вытолкнет тебя, наконец, с корабля.

– Дирак!

В голосе Гилы яростное осуждение фривольных шуток по отношению к капитану, пусть и фиктивному.

Все, и в самом деле хватит.

Вайлет кладет руки на инженерную панель костюма и, толкнувшись ногами, выключает адгезионную систему башмаков. Резко, рывком исчезает гравитация – и Вайлет понимает, что она уже летит. Вокруг ничего – только Пустота. Попытка пошевелиться ни к чему не приводит. Очень смешно, должно быть, выглядит храбрый полицейский и бесстрашный пехотинец, брыкающийся в пустоте и медленно дрейфующий от корабля.

– Вы на безопасном расстоянии, капитан, – это Гила. – Можете стабилизироваться.

– Спасибо, – выдохнула Вайлет и опустила руки на пояс, к джойстикам пустотно-двигательной системы.

К счастью, управление запакованным к скафандр высшей защиты телом, да еще в невесомости, возложено на специальный процессорный блок. От Вайлет не требуется прецизионного контроля над векторами тяги. Нужно лишь подать сигнал о том, как именно и куда именно она собирается двигаться.

Вращением инженера в невесомости заведует встроенная инерционная система на базе эффекта массы. Небольшое, буквально в орех величиной, масс-ядро неспособно передать эффект массы сколь-нибудь далеко. В дальности, правда, нужды нет – даже такой здоровый космонафт, как Вайлет, все-таки весьма невелик в размерах. И ядро способно менять как собственную массу, так и массу космического инженера. Как и положено ядру из нулевого элемента, в триллионы и квадриллионы раз.

Мизерная косточка вдруг наливается массой в несколько сотен тонн, и система, аналогичная корабельному СОМу, поворачивает Вайлет вокруг ядра в нужное положение.

Вайлет развернулась спиной по направлению движения и взглянула на яхту.

Прекрасна.

Воистину, «Белленора» прекрасна.

Даже если не получится купить ее у таинственного капитана Гилы, нужно будет найти точно такую же. Или взять эту в бессрочную аренду. Да, пожалуй, так будет лучше. Хозяином де-юре останется безымянный для Вайлет капитан сверхсекретного судна ВКСА, а де-факто корабль перейдет в собственность новоиспеченного Комиссара по этике. В конце концов, она может использовать свои новые полномочия и просто реквизировать корабль. Но понятное дело, что делать так она не станет.

Слишком красива «Белленора», чтобы выкрадывать ее, будто невесту. Нифига это не невеста. Девочка явно слишком многое пережила, и, как говорится, не первый раз замужем. Зрелая, немножко потрепанная жизнью, но по-прежнему симпатичная, а главное, очень умелая дама.

Как и она сама.

Рядом с этой подругой хочется выглядеть настоящим профессионалом.

– Начинаю выполнение задания, – словно по шаблону сообщила профессионал Блад. – Подготовиться ко второй фазе операции.

Вайлет улыбнулась. Рядом с грациозными, матово-белыми поверхностями «Белленоры», видевшими не один десяток выходов человека в космос, Вайлет почувствовала себя настоящим космическим инженером.

Резким движением взялась за джойстики плазменного привода и вдавила клавиши активации. Тут же, совсем без паузы, возникла сила тяжести, направленная строго от макушки к пяткам. Вайлет глянула «вниз» – оба космоботинка выплевывали недлинный, но яркий выхлоп плазменных движков. Межзвездная яхта неохотно, медленно, но со все возрастающим ускорением начала проваливаться куда-то под ноги Вайлет. Индикация в окулярах маски бесстрастно фиксировала скорость и ускорение. Ноль целых, семьдесят шесть сотых «же» и вот уже девяносто два километра в час.

«Салим» в максимально разрешенных для космических маневров двадцати трех с половиной километрах позади «Белленоры». Вайлет скорректировала траекторию, поймала в курсовой захватчик подсвеченный силуэт грузовика – здоровенный даже на таком расстоянии. И дала полный газ.

«Сила тяжести» разом прыгнула раза в два, и цифры скорости замелькали с удвоенным темпом. Сто восемьдесят, двести двадцать, двести пятьдесят, триста, четыреста сорок… Хватит, пожалуй. Грузовик, казалось бы, неспешно, но в реальности с весьма неприятной скоростью накатывается на Вайлет. Несколько минут стремительного сближения – в общем-то, пора тормозить.

Но тормоза придумали трусы – не так ли?

Вайлет широко улыбнулась под маской. В конце концов, зачем мы все это придумываем, если им не пользоваться? С этой мыслью женщина еще добавила гари на двигатели, и скорость разом подсочила до шестисот.

– Вайлет, не шути так, – серьезно, без тени извечной иронии, заявил Дирак. – У тебя два сорок две секунды до столкновения. Тридцать пять. Тридцать.

– Спасибо, Дирак, но я пока еще зрячая, и вижу цифры сама.

– Тогда тормози, бош’тет тебя заплюй! Или уходи с траектории.

– Мы уже говорили на эту тему, – сказала Вайлет. – И ты помнишь, что я сказала.

– Я тоже помню, что ты сказала! – крикнул инженер. – А теперь думаю, ты чокнутый параноик! Тормози немедленно!

– Немедленно? – со смехом переспросила Блад. – Спасибо, именно так и поступлю!

– Капитан! – это уже Гила. – Уходите, капитан! Пятнадцать секунд!

Вайлет не слушает.

Она почувствовала себя кораблем – таким же, как «Белленора». Все ее подозрения, пусть и не озвученные час назад, во время импровизированной планерки в кают-компании яхты, находили свое подтверждение.

Вот спроси кто-нибудь у Вайлет, с чего бы это ей пришло в голову то, что пришло – не ответила бы. Может быть, прозрение. Может, интуиция. Может, тридцатилетний опыт работы в полиции, а до этого двадцать лет в пехоте – все может быть.

Как может быть и то, что внезапно потерявшее контроль за двигателями тело в инженерном костюме со всей набранной скорости почти шесть сотен километров в час врезается в крепчайшую техническую броню межзвездного буксира. Совершенно бесшумно – во всяком случае для внешнего наблюдателя.

– Вайлет!

– Капитан!

Две кварианские глотки взрываются в яростном вопле. Ни один из пассажиров «Белленоры» не знает, каково это почувствовать себя настоящим космическим кораблем. Точно так же кварианцы не в курсе, с чем они столкнулись.

Они знают только, с чем столкнулась Вайлет Блад. И потому сокрушенно смотрят на экран, вцепившись в подлокотники пилотских кресел.

– Не верю, – наконец произносит Дирак’Син. – Просто не верю…

Минутная пауза. Кварианка ничего не может сказать. Тонкокожий костюм-машгор не в силах скрыть, как девушка судорожно глотает, пытаясь восстановить дыхание… понимание… осознание такого глупого, ничем необъяснимого конца.

– Не верю, – уже просто шепчет кварианец…

Еще двадцать шесть секунд тишины.

 

Наконец…

 

– Ты всегда был Фомой неверующим, Дирак.

 

Вайлет смеется.

Система деинерциации, установленная в инженерный костюм, работает идеально – погашение скорости с шестисот до нуля заняло доли секунды, в течение которых без малого стадесятикилограммовая (с костюмом) Вайлет сбросила массу до сотых долей грамма.

Дифузионный паяльник в ее руках исторгает настроенный поток масс-излучения, распарывая кристаллическую структуру внешней обшивки «Салима». Как и следовало из чертежа, который Вайлет вывела на визр, под защитными клапанами обнаружились петли главного шлюза космического корабля. Может, и слабоватые по мнению кварианца, но на взгляд самой Вайлет более чем серьезные.

– Ка…, – голос кварианки срывается. – Капитан?

– Так точно, второй пилот, – отзывается Блад. – Объясню потом. Впрочем, можешь и сама догадаться, если посмотришь историю моих запросов в базе Комиссии по этике. Я же намекнула вам обоим в беседе, что нужно быть совершенно сумасшедшим, чтобы пытаться взять на абордаж потерявший ход кварианский грузовик, до этого подобравший шлюпку с азарийского корабля.

– Ничего не понимаю… – честно признается Гила.

– Зато я, похоже, начинаю, – усмехается Дирак. – Когда поняла, что дело вовсе не в пассажире шлюпки? И вообще не в азари и не в кварианцах?

– Еще на Венере, мой низкорослый догадливый друг.

Вайлет перехватила паяльник.

– Видишь ли, – продолжила женщина, отрезая вторую петлю, – история с «Путем предназначения» слишком секретна, чтобы не быть известной властям от и до. Все, что секретно – известно доподлинно. Со всеми подробностями. Это закон. Уж поверь мне, отдавшей два десятка лет ради этой сраной армии вместе с ее сраными секретами. Нужно лишь знать, где лежит аккуратно задокументированная история этого от и до. Ну и еще нужно уметь взламывать военные шифры, которыми наивная кварианская девушка по привычке закрывает свои каналы коммуникации с кораблем основной службы – сверхсекретным фрегатом «SSV Бургундия».

– Капитан! – возмущенный голос Гилы.

– Да второй день уже капитан, – засмеялась Вайлет. – Успокойся, Гила. Где ты служишь, я узнала еще вчера вечером. У тебя родня в Мигрирующем флоте и знакомые в ВКСА, а у меня – старые друзья в Ассамблее, безответная любовь в криминальной верхушке Марсити, и хороший знакомый в Комиссии по этике. Этого хватает, чтобы разобраться, кто именно называет меня капитаном.

Вайлет секунду промолчала и добавила.

– В конце концов, не ты одна лажаешь со старыми военными ключами нефрактального типа.

Вторая петля, наконец, сдалась.

Вайлет укрепила на поверхности шлюза микрогравитатор, отпозла по обшивке на достаточное расстояние, и подала сигнал к отрыву. Направленная волна масс-поля с легкостью выбила створку шлюза под вздох последнего – целым ворохом ледяных кристалликов.

– Дырка открыта, – сообщила Вайлет. – Захожу внутрь и пытаюсь найти бедолаг из экипажа. Сколько ты говорила, на борту людей?

– Я не говорила, капитан!

– Ну так теперь скажи, скрытница ты наша!

Пауза.

– Двадцать девять кварианцев и один человек.

– Это хорошо, – сказала Вайлет, забираясь в шлюз. – Значит, я могу оправдать наглый абордаж спасательной операцией в отношении соплеменника. И кривоногие тут будут вообще ни при чем.

Снова пауза.

– Вайлет, ты всегда такой циник? – вежливо поинтересовался Дирак.

– Нет, – хмыкнула Вайлет, вставая на ноги гравитированном пространстве и восстанавливая позади себя аварийный щит. – Только если хочу уберечь кого-нибудь от человеческой бюрократии.

Блад усмехнулась и подала воздух в шлюзовую камеру.

– Вы, мальчики и девочки, и понятия не имеете, что такое судебное расследование. И пусть так дальше и будет. То есть вы нихрена ничего не знаете. Знает только ваш капитан – старая, наглая и циничная тетка, решившая вдруг спасти три десятка дурачков, открывших ящик Пандоры.

***

Полани покрепче прижалась к подруге в тщетной попытке справиться с накатившим холодом. А ведь нужно не только сидеть и дрожать, но ползти, опираясь ладонями и коленками на вусмерть промерзший металлический пол.

Правда, сейчас обе молодые кварианки не ползли, а отдыхали, привалившись к пластиковой (не такая промерзлая) перегородке. Полани и Зана молча высасывали очередной резервный баллон с питанием – холод отнимал силы куда быстрее, чем самая тяжелая из физических работ.

Нет, дело вовсе не в космическом пространстве – вакуум и не холодный, и не горячий. Дело в медленно умирающем «Салиме». Системы корабля больше не подчиняются экипажу. Вот, теперь климатической системе пришло в ее электронные мозги охладить до абсолютного нуля отсек, через который, сквозь технический тоннель двигаются девушки.

А два часа назад молодые кварианки чуть не сварились в неожиданном выбросе перегретого водяного пара. Хорошо, что машгор прилично держит радиацию – вода, из которой происходил пар, оказалась весьма тяжеленькой, и фонящей так, хоть сейчас же заливай в первичный контур системы охлаждения двигателя. Впрочем, как раз оттуда она, поди, и вырвалась. Оставалось лишь надеяться, что все четыре двигателя вошли в невозвратный режим заглушки. Иначе… лучше не думать, что иначе. На «Салиме» достаточно термоядерного топлива, чтобы вспышку в районе орбиты Плутона заметили хоть бы и с другой стороны эклиптики, не говоря уж про Землю.

– У вемя взё, – пробормотала жующая Полани, одной рукой отбрасывая опустевший баллончик, а другой захлопывая клапан на шлем-маске.

– Та же ерунда, – отозвалась Зана. – Слушай. Может, свернем в межобшивочную полость над верхней палубой? Сэкономим время. Меня что-то не радует пилить переборки в двенадцатом, да и в противном случае с гермодверями в реакторную придется возиться.

– Не, – Полани помотала головой. – Идем как условились. В межобшивочной полости слишком много всякой машинерии. Или забыла, как бегали от погрузчика?

Зана не забыла. Забудешь такое…

Это было уже почти шесть часов назад, когда девушки нашли, наконец, выход из заблокированного трюма. По глупости не вернулись назад – сообщить об этом соплеменникам, а радостно выпрыгнули на «оперативный простор». У Полани за те полтора часа, что она перемещалась теснейшими лазами внутренностей «Салима», так затекли ноги, что девушка не удержалась от соблазна постоять на ровной поверхности, восстановить кровообращение, размяться…

Ну и размялась. На пару с подругой минут десять бегали по трюму, уворачиваясь от автопогрузчика, решившего, должно быть, поиграть с кварианками в хлопочки⁹¹. Вот только хлопок в забрало, полученный манипулятором четырехсоткилограммового робота, то еще удовольствие. Девушек спасло только то, что в условиях нестабильной гравитации погрузчик то и дело терял опору под своими четырьмя ногами. Адгезионных подошв, в отличие от одетых в универсальные машгоры Заны и Полани, погрузчик не имел.

Полани приподнялась и встала в ставшую любимой за последние два часа позу – на четвереньки. И то хорошо – однажды Полани пришлось и вовсе протискиваться ползком, чуть ли не соскабливая спиной краску с узкого и низкого лаза. Уж на что кварианцы привычны к стесненности вокруг, а тридцатиминутное «скобление потолка попой» чуть не наградило Полани самой что ни на есть настоящей клаустрофобией. Ее подруге, собственно и придумавшей термин «скобление попой», пришлось еще хуже – Зана куда габаритнее Полани. Особенно в той самой области, которой пришлось скоблить по потолку.

Смех смехом, но сама Полани чуть не потеряла управление вспомогательными системами машгора. Тупо зацепилась кабелем вторичной шины данных за какой-то крючок на пололке – в буквальном смысле выпутывать девушку из затруднительного положения пришлось все той же Зане.

– Как думаешь, аварийный сигнал прошел? – спросила Полани.

– Хотелось бы верить, – отозвалась Зана, ползущая чуть впереди. – Иначе все, что нам останется, это именно что верить.

– А все потому, что нельзя было забирать на борт эту синекожую.

– Кила! – взмолилась Зана. – Да азари-то тут при чем?

– При том, – буркнула Полани, так и не нашедшая аргументов в пользу своего мнения. – Везде, где появляются азари, начинается форменный бедлам.

– Ну-ну.

В голосе подруги сквозил нескрываемый скепсис.

– Что нукаешь? – спросила Полани. – Она сама же нам рассказала, что творилось у них на корабле!

– Азари строили «Путь» несколько десятков лет, а то и столетий, – возразила Зана. – А бардак начался незадолго до взрыва Цитадели.

– Все равно…, – Полани замялась. – Все равно я ей не верю. Не верю азари вообще и этой – конкретно.

– Не уподобляйся воинствующим идиотам, – назидательно сказала старшая девушка. – Ни к чему хорошему это не приведет.

– Куда уж хуже, – невесело усмехнулась Полани.

– Куда?

Зана резко остановилась и обернулась в сторону подруги.

– По-моему, история «Пути» как раз наглядно показывает, что хуже вполне может быть. И еще как хуже…

***

Еще до памятного столкновения «Пути предназначения» с двадцатью шестью кварианскими кораблями на борту азарийского дредноута появился кварианец. Его подобрали незадолго до одной из стычек «Пути» с тремя Разрушителями и одним полноразмерным Жнецом. Тогда благодаря слаженным действиям азарийской группировки удалось измотать Жнецов постоянными атаками и отступлениями, после чего «Путь» прыгнул прямо в гущу боя и под прикрытием кинетических щитов прорвался к дредноуту класса «Властелин». Азарийский гигант сосредоточил на противнике массированный огонь, но долгое время артиллерийская дуэль кораблей не приводила к заметным результатам.

Второй «Путь предназначения», построенный с учетом изученных технологий «Властелина», был неуязвим для огня одиночного Жнеца, а помочь тому было некому – Разрушителей вязала боем эскадра сопровождения азарийского дредноута. С другой стороны, «Пути» тоже не хватало плотности огня, чтобы пробить кинетические барьеры Жнеца.

Неизвестно, чем бы закончился бой, если бы подобранный кварианец не предложил капитану рискованный способ: сознательно ослабить щиты азарийского дредноута и бросить всю энергию на орудийные системы. К сожалению, ВИ корабля отказывался повиноваться данной команде, поскольку это ставило под угрозу выживание судна. Кварианец предложил свои услуги по временному взлому ВИ, что позволило бы разделаться с Жнецом. Во избежание потерь было решено переместить экипаж из уязвимых точек вблизи ближайших к обшивке отсеков внутрь хорошо защищенных. Кварианец смоделировал бой и убедительно доказал, что за время ослабления щитов Жнец сможет сделать не более трех, максимум четырех выстрелов главным калибром – все органики Галактики на тот момент уже знали, что Жнецу требуется время для перезарядки своего страшнейшего боевого излучателя. В то же время «Путь предназначения», оснащенный передовой системой скоростной перезарядки главного калибра, атакует врага не менее дюжины раз. С большой вероятностью он перегрузит щиты Жнеца, а дальнейшее – дело техники. Нужно лишь вовремя подозвать эскадру сопровождения, которая добьет вражину. Ну а «Путь» в это время, наоборот, переключит всю энергию реактора на восстановление щитов и выдвинется против Разрушителей, сковав их огнем орудий из более мелких калибров. Таким образом части группировки поменяются ролями, и к моменту, когда Жнец-флагман будет выведен из строя огнем эскадры, «Пусть предназначения» сможет накопить достаточно энергии, чтобы разделаться с оставшимися Разрушителями. Оставшиеся на ходу корабли азари довершат разгром.

Все получилось ровно так, как и предлагал кварианец. Жнец, буквально залитый метким огнем «Пути предназначения», не распознал хитрый маневр азари, и спустя всего десять минут был уничтожен. Забегая вперед, это оказался первый и последний за всю войну поединок один на один, в котором корабль органиков смог справиться с Жнецом класса «Властелин».

Повреждения «Пути» оказались даже меньше ожидаемых – благодаря умелым маневрам экипажу азарийского корабля удалось избежать двух самых сильных ударов врага, а последующие залпы Жнеца оказались значительно слабее – разумная машина судорожно пыталась восстановить целостность щитов, разрываемых ураганным огнем главного калибра азари. В итоге «Путь» потерял всего-то несколько отсеков, а из команды вообще никто не погиб – только ранения легкой или средней тяжести.

Герой-кварианец был признан героем битвы наряду с экипажем «Пути предназначения» и очень скоро подружился со всеми офицерами корабля. Более того, одна из азари – командир службы кибернетических систем, даже закрутила с кварианцем короткий, на эмоциях, военно-полевой роман. Никто из экипажа не усомнился в праве космического странника на внимание со стороны члена экипажа.

А затем начались странные вещи. Сначала резко ухудшились отношения между командиром корабля и той самой азари, которая «приватизировала» себе героя-кварианца. Дошло до того, что две азари откровенно повздорили, и командир своим решением отстранила влюбленную в кварианца женщину от должностных обязанностей. Конечно, не обошлось без недовольства многих старших офицеров. Те небезосновательно считали, что имеет дело элементарная ревность, а командир использует свое влияние, чтобы «забрать кварианца себе». Любопытно, что сам герой отнесся к отстранению своей пассии нейтрально. И вообще, старался поменьше светиться. Много раз публично говорил, что не собирается встревать в жизнь замечательной команды азарийского дредноута – достаточно и одного раза, пусть и успешного.

До битвы за Землю оставалось еще немало времени, и за это время «Путь предназначения» поучаствовал еще в нескольких боестолкновениях. Увы, не столь успешных, как первое. Наверное, перед гибелью дредноут Жнецов сообщил своим соплеменникам о новой тактике боя азари – выманить единичный корабль класса «Властелин» на артиллерийскую дуэль уже не получалось. В обычных же боях количество жертв на корабле возрастало, а его фукнциональность неизбежно падала.

Подобранный кварианец старался как мог, возглавив техническую службу дредноута и восстанавливая системы корабля, но даже его умений не хватало – корабль лишался все новых и новых отсеков, а лазарет заполняли все новые и новые жертвы. К сожалению, хватало и смертей. На шестнадцатый час боя «Путь» потерял руководителя внутренней охраны корабля, а также милую сердцу кварианца азари, отвечающую за кибернетические системы.

Герой битвы с «Властелином» надолго впал в апатию. И конечно, это не могло не сыграть свою роль.

Из-за ошибочной калибровки орудийных систем под огонь азарийского дредноута попал один из кораблей кварианского Тяжелого флота. Повреждения, нанесенные залпом «Пути предназначения», оказались столь серьезны, что оставшийся в живых экипаж пришлось эвакуировать, а избитый корабль уничтожить. Кварианцы потеряли только убитыми более ста шестидесяти человек, и этот день стал воистину черным для сотрудничества двух рас. Официально Совет Адмиралов так и не возложил вину на азари, признав это пусть и печальным, но все же неизбежным на большой войне случаем «дружественного огня». Однако совместные операции кварианского Флота и флота азари с тех пор стали скорее исключением, чем правилом.

Затем «Путь предназначения» долгое время не участвовал в прямых схватках со Жнецами, сосредоточившись на защите коммуникаций объединенного флота. Во время одного из патрульных облетов дредноут азари подобрал лишенный хода корабль, маркированный человеческими опознавательными знаками. Судно вовсю сигналило сигналами бедствия, и спасательная команда азари высадилась на поврежденном корабле.

Но это была ловушка Жнецов – первое за время с начала битвы за Землю проявление не грубой силы, а военной хитрости.

Весь состав десантной команды не только был захвачен, но и долгое время давал ложные данные, что помогает людям восстанавливать корабль. Когда спасательный катер вернулся, на борт «Пути предназначения» вместо трех азари-командос и шести спасателей вступили девять баньши, не считая целого взвода хасков-людей. До момента, когда жнецовских отродий перебили, враг прорвался через несколько секторов корабля, обильно сея смерть.

Итог печален – больше двухсот погибших и около полусотни раненых. А самое главное, с корабля исчез тот самый кварианец – словно испарился.

Командир корабля, взбешенная потерями (среди погибшего экипажа была родная внучка капитана), посчитала необходимым связаться со штабом азари. Причем не абы как, а обязательно минуя человеческие и кварианские коммуникации. Но общее командование флотом осуществлялось силами людей, и адмирал Хакет не дал разрешения «Пути предназначения» выйти из расположения флота, чтобы через ближайший ретранслятор связаться с высшим командованием азари.

В ответ капитан «Пути» сообщила, что не считает ни людей, ни тем более кварианцев надежными союзниками. Она, конечно, имела в виду, что ни те, ни другие не застрахованы от провокаций Жнецов. А те, между делом, словно бы почувствовав близкий конец, активно взялись за совершенно несвойственные им ранее партизанские методы войны. По фронту докладывали о рискованных вылазках врага, серьезно ослабляющих сплошность лини огня и ведущих к локальным прорывам, затыкать которые приходилось ценой тысяч и тысяч жизней.

Неудивительно, что в таких условиях Хакет воспринял слова капитана как личный вызов, и накрепко запретил начальнику «Пути предназначения» проявлять инициативу любого рода. И люди, и кварианцы предложили техническую помощь и пополнение припасов, но капитан корабля холодно отказалась. Чем, понятное дело, вызвала осуждение со стороны измотанного боями и остро страдающего от нехватки ремонтных ресурсов и медикаментов экипажа.

Тем временем, на азарийском дредноуте продолжалась чертовщина. Нашли убитой главу службы внутренней безопасности – свеженазначенную после смерти предшественницы. Ей банально перерезали глотку, причем, судя по обстоятельствам смерти, азари сама впустила убийцу в свою каюту.

Результаты экспрес-экспертизы показали, что рана нанесена кварианским засапожным кинжалом.

Затем «Путь», осуществляющий очередной тактический сверхсветовой прыжок, по выходу из него был внезапно атакован группировкой человеческих судов, включая дредноут «Глазго». Удалось обойтись без повреждений – кинетические щиты азарийского монстра хоть и с трудом, с перегрузками и многочисленными отказами в управлении, но выдержали удар. Земляне, разумеется, извинились и даже выслали официальную делегацию, которая предоставила капитану «Пути предназначения» убедительные доказательства того, что на экранах тактических мониторов «Путь предназначения» первые несколько минут выглядел как дредноут Жнецов. Потом баг рассосался сам собой.

Дальше – хуже. Капитан корабля увидела в одном из коридоров давешнего кварианца. Мужчина стоял с окровавленным ножом в руке и пристально смотрел на азари. Та от неожиданности даже не успела ни выстрелить, ни ударить по нему биотикой – кварианец исчез так же, как появился.

Когда всем уже стало известно, что Горн переместился вместе с Цитаделью на орбиту прародины человечества, из становища кварианского флота на личный адрес капитана пришло сообщение с личными угрозами. И от кого – от Коллегии адмиралов кварианского флота! Кварианцы сообщали, что у них есть доказательства того, что капитан из ревности убила подобранного кварианца.

Это преисполнило чашу терпения капитана. А может быть, просто перегрузило измотанную психику азари. Будь в живых начальник службы безопасности, удалось бы изолировать явно пошедшего в разнос капитана от управления кораблем. Но… в общем, остановить разъяренную азари было уже некому. Наплевав на приказы командования, капитан «Пути» решила направить дредноут «на разборки с этими бродягами».

К счастью, не одним только начальником СБ сильна азарийская контрразведка. За капитаном уже долгое время следил один из офицеров, до начала войны – действующий юстицар. Она не допустила нарушения субординации, арестовала капитана корабля и, пользуясь поддержкой офицерского собрания, передала управление «Путем предназначения» в руки старпома, которого азарийское командование буквально несколько дней назад прислало на замену былому старшему помощнику, погибшему во время вторжения баньши.

Капитан осталась под домашним арестом.

А затем началась мясорубка битвы на ближних земных орбитах, и когда обстановка накалилась выше всех возможных пределов, адмирал Хакет бросил находящийся в резерве исполин азари в одну из самых горячих точек.

Там кораблю досталось уже по полной программе. «Путь» потерпел колоссальные разрушения, лишился почти всех вспомогательных систем, а отбивался от Жнецов лишь чудом выжившим щитами да редкими залпами главного калибра, на дредноутов попросту неуязвимого.

Во время одной из атак «Путь предназначения» неловко повернулся незащищенным боком под удар сразу шести Разрушителей, и это последнее, что помнила спасенная командой «Салима» азари. По-видимому, ее буквально на руках внесли в разведкатер (все спасательные капсулы уже были отстрелены с раненными на бортах) и на всякий случай погрузили в единственную там стазис-капсулу. Очнулась азари уже на «Салиме».

Собственно, так Полани и другие члены экипажа кварианского грузовика и познакомились с Иланой Барриус – первой на памяти кварианцев азари, обязанной жизнью народу галактических скитальцев. Ведь не забери капитан Датто синекожую женщину с разведкатера, она бы точно погибла. Заряда батарей у стазис-капсулы хватило бы в лучшем случае на два-три месяца.

Эта же азари и поведала историю своей недолгой службы на «Пути предназначения – 2». Направление на дредноут она получила вот буквально перед началом битвы за Землю.

 

– И все равно я не согласна, – упрямо заявила Полани. – Это было на войне. Там всякое случается, и гибель судна в бою – не редкость.

– И что?

– И то, что сейчас не война! – воскликнула девушка. – А странности не то, чтобы возобновились, они просто набросились на нас, едва оттаяла эта голубая льдышка! Говорю тебе, капитан сделал ошибку. Не надо было забирать азари. Правильно Мардеш говорил – нужно было дождаться спасателей Ассамблеи.

– Мардеш известный перестраховщик, – заметила Зана. – Впрочем, ладно, хватит об этом. Мы уже почти доползли. Это и есть твой двенадцатый?

Полани светилась со схемой корабля на инструметроне. Да, они и в самом деле добрались до двенадцатого технологического тоннеля, идущего прямо вдоль центральной оси корабля. Осталось только вскрыть вон там тонкую металлическую переборку – и путь к заглохшему реактору будет открыт.

Главное – добраться до реакторной зоны, в которой расположен резервный пульт управления кораблем. Активировать его можно только вручную, с помощью старого доброго силового рубильника. А уж когда Полани и Зана получат приоритетный доступ к системам корабля, все непременно наладится.

– Кто режет переборку? – спросила Зана.

– Давай ты, – отозвалась Полани, выгибаясь дугой, чтобы, наконец, присесть в более-менее удобное положение. – Ты режешь, я прыгаю. Там останется метров сорок до последнего реакторного шлюза. Он, слава предкам, открывается только вручную. Никаких бош’тетских автоматических систем.

Зана усмехнулась и активировала корундовый резак.

– Я смотрю, ты сильно пересмотрела свое отношение к программируемым системам, подруга?

– Ага, – кивнула девушка. – И теперь даже признательна людям, не доверяющим все-все-все автоматике…

Голос Полани заглушило шипение резака. В свете целого снопа искр, прикрыв глаза затемненным щитком машгора, Зана в полминуты закончила с переборкой.

Красиво светился, потрескивая, оранжевый прямоугольник разваренных швов. Полани с силой распрямила ногу – и вываренная переборка рухнула наружу. Свет из открывшегося проема был настолько непривычен девушкам, вот уже полтора часа ползающим лишь при свете фонариков машгоров, что не помогало даже затемнение лицевого щитка.

Наконец провиднелось, и Полани решительно подползла к дырке. Развернулась к ней кормой, решительно светила ноги наружу и, покачавшись пару секунд, спрыгнула.

– Ой! – раздалось снизу.

Зана разобрала резак и прислушалась.

– Что там? – спросила старшая подруга.

– Ты не поверишь, – крикнула Полани снизу. – Здесь только что проходили люди! Открыт первый люк в реакторную! Наверное, кто-то из наших все-таки выбрался из трюма!

Оставшаяся наверху девушка подползла к проему, глянула вниз и обнаружила там Полани. Девушка изучала первую из четырех гермостворок, ведущих в реакторную зону корабля. Собственно, чего там изучать – створка была распахнута настежь.

Девушка пристально всматривалась в замок массивной створки.

– Открывали вручную, – заметила Полани. – Давай, прыгай. Пойдем, догоним наших. Наверняка это Мардеш, больше некому.

– Сейчас, мне тут толь…

Наверху, у потолка, что-то глухо шлепнуло, потом уже с пола послышался какой-то звон, а слова Заны будто оборвало.

«Опять зацепилась за что-нибудь своей пухлой попой», – злорадно подумала Полани и подняла взгляд наверх, к прямоугольной прорези в притолочной панели.

Заны видно не было.

Полани вернулась к дырке.

– Зана, вылезай же! Сначала ноги, затем… ну, затем все остальное. Пролезет твое остальное, не бойся.

Молчание.

– Зана?

Полани обеспокоенно посветила в прорезь фонариком.

– Зана! Перестань, не смешно!

Еще несколько длинных, тягучих секунд мерзкой тишины.

Полани подошла поближе к стене, чтобы подпрыгнуть, ухватиться за проем (шов уже остыл), подтянуться и посмотреть, что там задумала старшая подруга. Но на очередном шаге под ногу девушки что-то попало, и хрупкая Полани чуть не подвернула лодыжку.

Девушка нагнулась и подняла то, на что случайно наступила.

Кварианцы не потеют, но к ощущениям молодой программистки лучше всего подошла бы человеческая фраза «по всему телу выступил холодный пот».

Полани держала на ладони инструметрон Заны. Гермокапсула с модулем микросборщика и кристаллом визуализатора.

Впервые в жизни она видела кварианский инструметрон полностью.

Как и у любого жителя Флота, гермокапсула инструметрона Заны должна быть вшита в тело, и вынуть ее оттуда практически невозможно. Разве что в процессе штатной замены – но это требует согласованных усилий нескольких высококлассных инженеров и бригады хирургов. А еще двух-трех часов времени, потребных на операцию.

Зана потеряла свой инструметрон буквально за секунду.

С дрожащих пальцев Полани стекала и капала на пол свежая, парящая в лютующем вокруг морозе кровь молодой кварианки.

– Не верю...

Полани опустилась на колени.

Вернее, пол стремительно поднялся и ударил по коленным чашечкам.

Девушка сама не поняла, как внезапно отказали конечности. Она бы упала бы вообще, не окажись под плечом твердого холодного металла боковой стенки коридора.

– Не верю… не верю… не так… Это не так…

Кварианка тряхнула рукой, отбрасывая окровавленный инструметрон. Попыталась вытереть кровь ладонью левой руки, но не получилось – тряслись обе конечности. Полани сползла по стене и чуть не упала – выставленная для опоры кисть не держала даже такое маленькое и легкое туловище.

Еще громко и часто стучало сердце, не хватало воздуха, а в горле застыл истошный крик пополам с недоуменным шепотом «не верю...».

Команда «Салима», загнанная в трюм бастующими системами корабля, явно недооценила масштаба бедствия. Ни о каком программном вирусе, просочившимся с разведкатера азари в системы грузовика, не может быть и речи.

Компьютерные вирусы не утаскивают кварианок в недра техтоннелей.

И не вырывают из тел инструметроны.

Глава 12. Расставания и встречи

Полани боится и вспоминает, боится и проникает, боится и прицеливается, наконец, боится и встречает гостей. А гости ничего не боятся и задают сложные вопросы.

Чем дальше Полани пробиралась в сердце корабля, тем более нехорошим становилось предчувствие. Пугала ее неизбежная встреча с «нашими людьми», ох как пугала. Да что там говорить – предчувствие было просто отвратительным.

Не раз и не два она замирала, столило перестуть порог очередной гермопереборки и представить на секунду, что никакие там, за дверью, не свои, а очень даже чужие За этой странной восьмиугольной дверью с эластичными уплотнителями. На кораблях кварианцев не встретишь столь массивных и примитивных люков, ноо именно архаичная конструкция «Салима» и позволила экипажу не только выжить в полном составе, но и отправить двух девчонок в поисках помощи.

Большего унижения для «природных инженеров» и не придумаешь. Не в смысле, для Полани и Заны, а для кварианцев вообще. Быть порабощенными собственным кораблем – тупой железкой человеческой постройки, с крайне слабым по нынешним временам ВИ-модулем…

 

Никто из экипажа и не понял, что случилось, а главное – как это произошло. Раз – и системы «Салима» отказались подчиняться приказам. Каким угодно и откуда угодно: с ПИЦ, с инженерных консолей, с центров дистанционного контроля, с удаленных рабочих терминалов, личных инструметронов или из кают высших офицеров. Казалось, грузовик внезапно ушел в себя и повесил на рубочном вздутии огромную вывеску «Вернусь не скоро».

Суматоха длилась недолго, минуты три. Мардеш с помощниками даже не успели передислоцироваться к пузику⁹² – «Салим» проснулся.

Сложно сказать, какие видения снились престарелому грузовику. Но уж точно не радостная благодать. Скорее, кошмары. Стоило системам проснуться, как бегущие в инженерный отсек ребята Мардеша резко поменяли направление бега. Полани бы тоже поменяла – в квадратно-кольцевом переходе на инженеров бросились все три инженерных бота высшей защиты, что имелись на корабле. Механизмы эти предназначены для работы в самых неблагоприятных условиях, включая активную зону любого из термоядерных реакторов силовых приводов. Понятное дело, что вид запакованных в мощную броню скорпиончиков (ну, люди говорят, что форма дронов напоминает это земное насекомое) ну никак не способствовала выполнению задания.

К счастью, дроны насколько трудноуязвимы, настолько и медлительны. Они без проблем отогнали кварианцев от инженерного блока, но не стали преследовать. И понятное дело, чихать они хотели на все попытки кварианских инженеров их перепрограммировать. Один из ребят Мардеша, успевший забраться далеко в квантово-электронные мозги дрона, передал на рубку, что втрой ЗРВМ⁹³ находится под внешним управлением. Чьим именно – этого инженер уже не узнал. Кто-то (или что-то) направленным потоком жесткого рентгеновского излучения вывел из строя все коммуникационные системы кварианского машгора. Досталось и его владельцу, но слава предкам, несильно – большую часть удара погасила контрфазная защитная реакция ВИ костюма. Однако Дони’Такель теперь общается с внешним миром исключительно голосом. Машгор уберег здоровье кварианца, но восстановить напрочь разрушенную электронику коммуникатора уже не смог. Заменить машгор вне медицинского модуля тоже невозможно.

Чем дальше, тем больше происходящее напоминало самый настоящий кошмар. Связь с Флотом отрубило еще перед внезапным блэкаутом. В принципе, это не проблема – узкий луч нейтринного коммуникатора способен пробиться хоть бы и к поясу Койпера. На это уйдет куча времени, верно, но идея работоспособная.

Если бы экипаж точно знал, где находится «Салим».

Увы, революция машинерии не дала такого шанса – навигационная система умерла одной из первых. А стоило капитану заикнуться о том, что не проблема сориентироваться по звездам – как «Салим» тут же прочихался своими древнючими моторами, активировал ядро и метнулся на пару аустрономических единиц к Марсу. Ну, это потом уже поняли, что корабль рванул в сторону четвертой планеты Солнечной системы – когда удалось восстановить физический обзор, вручную подняв бронестворки на столь же древнючих прозрачных окнах рубки ПИЦ. И опять корабль не дал возможности сориентироваться. Второй прыжок отбросил грузовик куда-то за орбиту Юпитера. Потом последовали еще несколько спонтанных, казалось, телодвижений. Закончились они лишь тогда, когда экипаж бросил идею определить точное местоположение.

Безусловно, ожившая машина тщательно следила за действиями своих былых хозяев. И конечно же, кварианцы поняли это. И корабль понял, что кварианцы поняли. И…

Словом, игры в разведчиков и контрразведчиков закончились вместе с отключением системы жизнеобеспечения «Салима». А до этого корабль трижды атаковал экипаж ЗВРМами – те как раз успели закончить установку глухих переборок, отделяющих ПИЦ от основных инженерных систем грузовика. От ботов отбивались всем миром, стараясь перегрузить низкоуровневые командные потоки и стеки протоколов физических сред – но это пожирало уйму ресурсов, и все понимали, что надолго этой защиты не хватит. Вышли из положения, собрав экипаж в одну плотную группу и загнав ее в наименее механизированную часть корабля. Там удалось перекрыть дорогу несколькими гермопереборками с ручным приводом. Опять же, спасибо человеческому дизайну столетней давности.

На девятый час ЧП кварианцы поняли, что корабль не собирается терпеть на борту органические формы жизни. К превеликому счастью экипажа, нечто чуждое, заразившее системы корабля, натолкнулось на ту же самую проблему, которая вечно досаждала и кварианцам – безобразную техническую отсталость «Салима». Будь на месте древнего грузовика что-нибудь посовременнее, без избытка автономных дублирующих систем и механизмов с ручным приводом (или таким же ручным аварийным отключением), Полани с ее соотечественниками не поздоровилось бы.

Впрочем, кое-кому и так не поздоровилось. В дополнение к облученному инженеру из группы Мардеша тяжелую контузию получил Борес’Тенрес. Связисту приспичило лично проверить работоспособность механического привода лобового шлюза – того самого, которым никто не пользовался, сколько Полани себя знала. Борес недавно на «Салиме», и его никто не предупредил, что по ту сторону шлюза располагается аварийный клапан отстрела внутренней гермостворки. А рядом с клапаном, видимо, уже сидел кто-то из механических жителей корабля, пробравшийся по внешней обшивке. Может быть, даже один из ремонтных модулей, с помощью которых кварианы обнаружили этот проклятый азарийский катер…

Возвращаясь же к молодому связисту – створку потом вернули на место, а вот помятого Бореса пришлось ввести в состояние искусственной комы. Машгор кварианца, конечно, остановил внутреннее кровотечение и нормализовал работу органов, но малейшее движение или спазм вполне могли отправить связиста в медотсек… доступа к которому у экипажа не было. Бош’тетские дроны-скорпионы не теряли времени –устанавливая все новые глухие переборки, они загоняли экипаж в сторону главного выхода с корабля.

К счастью, главный выход по совместительству являлся и одним из грузовых шлюзов. А потому соединялся с весьма просторным и почти не механизированным отсеком для хранения малотоннажных грузов.

Это помещение и стало цитаделью для экипажа. Как говорят люди, последней, лучшей и единственной линией защиты. Датто’Месса лично проследил, чтобы ни одно механическое устройство внутри ангара не было подключено к общей информационной шине корабля. Кварианцы два часа сознательно занимались деятельностью, которая категорически противна их натуре прирожденных техников – уничтожали ту самую технику. Вернее, уничтожали любое сложное оборудование, оставляя на ходу только совсем уж примитивные и обязательно автономные узлы. До этого уже был случай, когда «ожил» сервисный бот, у которого до этого физически вырезали модуль дистанционного управления. Разобраться, что там к чему, каким образом неведомый враг управляет безмозглой и лишенной эфирной связи железкой, кварианцы не успели: Зана сожгла сервис-дрона потоком гравитированной плазмы. Конечно, получила выволочку от капитана, но при всем уважении к Датто’Мессе, Полани все же была на стороне подруги. Когда вокруг тебя творится такое неизвестно что, не до полевых исследований.

Ну а потом стало и не до выволочек. Очнулась азари, которую кварианцы как выволокли из разведкатера, так и таскали все это время с собой. Полчаса ушло только на то, чтобы объяснить ничего не понимающей синекожей, что война давно закончилась, а окружающие ее люди в кварианских костюмах – вовсе не угроза, а наоборот, спасение.

Азари не верила. Биотически не верила – пара грузовых контейнеров улетела дальше по трюму, где ящики красиво отскочили от стены. Счастье еще, что никого не задело. Азарийское недоверие дорого обошлось бы кварианцам, если бы не подруга капитана (ну, то есть Полани знала, что женщина-палладин – любовница Датто’Мессы, остальные, должно быть, даже и не догадывались об отношениях капитана и крепкой, высокой красавицы в причудливом машгоре). Палладин не стала тратить время на объяснялки, и просто жахнула по бушующей азари «заморозкой». Легонько так, чтобы только охладить пыл синекожей, а не разорвать клетки ее тела кристаллами охлажденной до абсолютного нуля воды.

Несколько минут покоя ушли на то, чтобы восстановить порядок в организации трюмного пространства. Капитана позвали к посту охраны у входа в трюм, за себя Датто оставил паладина. Та не без интереса смотрела на дело рук своих – свежезамороженную азари.

После оттаивания голубокожая сменила агрессию на апатию. Больших трудов было выпытать хотя бы имя. За дело взялась Даро’Маас – корабельный доктор, она же ксенопсихолог, ксенобиолог, ксенохирург и прочая, прочая, прочая. Оставшаяся за капитана паладин упорно не хотела пускать корабельного врача к синекожей – слишком уж опасен офицер-азари, пусть и после разморозки. Но поскольку только Даро имела опыт работы с другими расами, жизнь и здоровье спасенной ей все-таки доверили. И не зря – спустя полчаса проникновенной беседы со старой кварианкой, голубокожая женщина сообщила, что ее зовут Илана Барриус, она второй офицер-контролер систем жизнеобеспечения с «Пути предназначения».

Азари, в отличие от других рас, упорно именовали свой второй могучий дредноут так же, как и первый, что погиб во время атаги гетов на Цитадель. Об этом комплексе азари Полани узнала в короткой беседе со все той же Даро’Маас. Причина, рассказала штатный ксенопсихолог, весьма проста – для долгоживущих дочерей Тессии все еще слишком больно вспоминать о гибели первого «Пути», и опуская цифру «2» в названии, они как бы соединяют воедино судьбы обоих дредноутов. Избегают упоминания о том, что первый корабль уничтожен полностью и безвозвратно. Вместе со всем Советом. В его числе, к слову, было шестнадцать высопокоставленных азарийских дипломатов из числа личной свиты матриарха Тевос.

Разумеется, тяжелая потеря для тех, кто привык жить веками. А тут на тебе – снова дредноут, и… снова потеря. Уже без Совета на борту, и с куда меньшими человеческими жертвами, но потеря. Неудивительно, что Илона Барриус весьма неохотно вспоминает произошедшее. И правда, азари смутно вспоминала последние часы боя. Но в красках описывала деятельность адмирала Хакета на посту верховного главнокомандующего объединенным флотом Галактики. Со слов азари, человеческий командующий, очевидно, раздраженный демаршем азарийского капитана, специально затыкал дыры в боевых порядках «Путем», бросая не особо-то и предназначенный для ближнего боя дредноут в самые горячие места.

В голосе спасенной азари, стоило ей вспонить Хакета, просыпались нехорошие холодные нотки. Много ноток. Но еще больше их стало, стоило Бабушке Даро отвлечься и позволить азари оглядеться.

Обилие стройных, низкорослых фигур в узнаваемых кварианских костюмах, похоже, доставляло голубокожей женщине не особо приятные чувства. Безусловано, азари отлично знала, как выглядят космические странники. Да и на «Пути» был как минимум один из них. О нем Илона рассказывала вяло, чуть ли не сквозь зубы, а когда история подошла к тому печальному инциденту – обстрелу кварианского боевого корабля, – на прекрасном, вечно молодом голубом лице застывала какая-то мечтательная улыбка. Надолго, секунды на две-три.

Похоже было, что азари совершенно не огорчила та ситуация, в которую попал экипаж «Салима». И то, что она в прямом смысле в одной лодке с кварианцами, ее никак не качало. Кто знает, что бы она вообще сделала, не находись рядом с азари женщина-паладин по имени Тара’Олли вас Камелот…

– А ты кто такая? – нахмурилась азари, стоило Таре подойти поближе. – По лицу вижу – девчонка, но что за маскарад?

Азари кивнула на «доспехи» женщины-паладина. Шлем та сняла, поэтому половая принадлежность кварианца была очевидна. Но вот доспехи Тары действительно меньше всего походили на изящный облегающий машгор.

– Не помню, чтобы кварианцы влезали во что-то еще, кроме своих костюмов, – сказала азари.

– А я вот, – ответила Тара, – наоборот, отлично помню, что азари мастерицы влезать во все, что их не касается.

– Точно, – кивнула Илана. – Могу, например, влезть тебе в череп при помощи «сингулярности».

Тара, смеясь, скрестила руки на груди. От глаз Полани не укрылось, что женщина положила пальцы на панель управления инструметроном.

– Хорошая шутка, – сквозь натружный смех произнесла паладин. – Но сдается мне, азари что-то не по-азарийски горячится. Могу охладить.

– Так! Обе заткнулись! – прикрикнула Даро’Маас и с укором взглянула на кварианку. – Тара, от тебя уж совершенно не ожидала!

– А и не надо ничего от меня ждать, – сбросив показную веселость, сказала Тара и кивнула в сторону Иланы. – Ожидай вот от нее. Азари уже не раз показывали, как они нас видят.

– Это как же? – прищурилась Илана.

– В основном сквозь прицельную сетку главного калибра.

– И глядя на некоторых кварианок, я начинаю понимать, почему именно так и никак иначе, – ввернула азари.

Тара хотела было что-то сказать, но едкая фраза голубокожей буквально выбила пол из-под ног женщины-паладина.

– Что за шум? Добрый день, уважаемая азари.

Капитан Датто появился, как обычно, внезапно и совершенно бесшупно. Просто вырос за спиной своей статной подруги, но не сделал и попытки как-то поприветствовать любовницу. Что-что, а субординации капитана корабля учить не надо.

Тара’Олли повернулась к мужчине.

– Азари ошибочно полагает, что кварианцы по-прежнему легкая мишень, – произнесла женщина. – Я по мере сил пытаюсь убедить нашу нежданную гостью в том, что «Пути предназначения» у них больше нет, а соотношение сил в Солнечной системе уж точно не в пользу азари, живи они хоть десять тысяч лет.

– Понятно, – капитан вздохнул. – Тара, Даро, Полани, оставьте нас. Я хочу побеседовать с… Простите, как вас именовать?

Азари пристально посмотрела на капитана. Подобно паладину, Дато’Месса не носил шлема. Капитан не без интереса и весьма пристально вглядывался в голубокожую фигуру. Азари кивнула, то ли здороваясь, то ли пряча взгляд огромных голубых глаз.

– Илана Барриус, – произнесла женщина и попыталась подняться на ноги. Все время до этого азари сидела, прислонившись спиной к стене – в такую позу ее усадили после «охлаждения».

– Не вставайте, – прикрикнула Бабушка Даро. – Распределенной нервной системе нужно время на восстановление синхронизации.

– Даро-рон⁹⁴, я же попросил вас удалиться, – Датто повернулся к корабельному врачу. – Если нашей гостье станет хуже, я вас немедленно оповещу. Офицер Полани, сэра⁹⁵ Олли – вас я тоже не держу.

– Если станет хуже… – буркнула Тара’Олли и покачала головой. – Куда уж хуже. Пошли, девочка. Пусть капитан пообщается с этой… спасенной.

Полани совершенно не улыбалось уходить под ручку с женщиной, которую она застукала чуть ли не в постели со своим капитаном – а по факту приемным отцом. Но, во-первых, приказы капитана не обсуждаются, а во-вторых, просьбу паладина тоже можно рассматривать как приказ. И бош’тет знает, указание кого из вышестоящих офицеров опаснее игнорировать. Капитан может разжаловать или лишить премии, а то и передать в Трибунал. А вот паладин…

Связываться с паладинами? Полноте! Сумасшедших на «Салиме» нет, и Полани не исключение.

***

Чем закончился разговор капитана с азари, Полани так и не узнала. Зато сразу после его окончания Датто собрал экипаж в центре ставшего крепостью трюма (лишь пара человек осталась охранять заваренный внутренний шлюз) и сообщил то, что все ожидали и боялись услышать.

Связи с Флотом нет и не предвидится. С людьми тоже. Вообще никакой связи нет. Выход в открытый космос невозможен – по обшивке бегают многочисленные ремонтные дроны. Тяжелые пилотируемые модули, слава предкам, ушли на перезарядку батарей, и раньше, чем через полсуток, на дежурство не выйдут. Но и маленькие «сверчки» – боты размером по колено взрослому кварианцу, – весьма опасны. Каждый оснащен масс-элементным мультинструментом, не говоря уж о стандартном режуще-сварочном оснащении.

Системы корабля полностью изолированы от трюма. Единственный выход к центральной шине данных парализован диверсией со стороны неведомого врага. По-видимому, шину просто вырезали. С беспроводной связью тоже не здорово. На всех радиочастотах стоит форменный хаос – связь затруднена даже внутри корабля. Единственное спасение – нейтринные коммуникаторы, но их всего четыре на весь экипаж: у капитана, главного инженера, пилота-навигатора и техника кибернетической поддержки.

Но это все еще хорошие новости. Плохие же в том, что вот полчаса как трюм отключен от системы жизнеобеспечения. С воздухом для запакованных в пустотные машгоры кварианцев проблем нет, регенераторы кислорода есть у всех членов экипажа. Но вот климат… В открытом космосе корабль остывает очень медленно, однако неуклонно. Температура уже упала на четыре градуса, и дальнейшее охлаждение – дело времени. Где-то через восемь-десять часов воздух остынет до нуля, а спустя сутки в трюме можно будет замораживать мясо – хрупкие кварианские тушки. А если паче чего кто-нибудь останется в живых, он точно сможет залить каток и кататься на коньках.

Да, Полани знала, что такое каток. Непривыкшие к холодам кварианцы странным образом полюбили чисто человеческую забаву полосовать застывшую воду на металлических лезвиях. Правда, и тут внесли свое усовершенствование, оснастив коньки тормозами и системой изменяемой длины и профиля. Говорят, на Земле живут и гастролируют по крупным городам три кварианские девушки-фигуристки. С неизменным аншлагом, между прочим – танцевать кварианцы любят и умеют. Мало кто об этом знает, правда. Но уж если кварианцы поют, почему бы им не танцевать, да и хотя бы на льду?

– Мардеш, сколько у нас получается по автономности? – спросил капитан. – Если соединим энергосистемы всех машгоров.

– Двое суток, не больше, – ответил инженер. – Кто-то заливает трюм бета-излучением.

Кварианцы переглянулись, качая головами. Действительно, ВИ машгоров каждого из экипажа детектировал постоянный обстрел ядрами водорода. Продвинутая защита кварианского костюма без проблем справляется с этой угрозой, но ценой разряда энергоблоков. Обычно это не проблема – полная перезарядка занимает несколько минут. Но в обесточенном трюме, где даже освещение запитано от запасной батареи одного из инженеров, с подзарядкой костюмов очевидные проблемы.

– То есть у нас есть не больше суток на то, чтобы прорвать осаду, – подвел итог капитан. – Сидя на месте, мы ничего не сделаем. Поэтому будем прорываться.

Капитан замолчал, и в трюме повисло напряженное молчание. Понятно, что все были согласны со словами Датто, но вот ни у кого не имелось ни малейшей идеи о том, как можно прорвать оборону того, кто за несколько часов выдавил из корабля коллектив талантливых инженеров. Да еще самым постыдным для кварианцев образом – воздействуя на машинерию и киберсистемы корабля.

– Идея следующая, – наконец, произнес Датто. – Вы знаете, на «Салиме» очень много технических тоннелей, включая межобшивочные. Схемы у нас есть. Мы с Мардешем прикинули проходные сечения и маршруты, и получается, что невысокий и щуплый кварианец вполне способен путешествовать этими путями.

Бабушка Даро покачала головой.

– Капитан, как член офицерского совета корабля я заблокирую ваше решение послать детей.

Кварианцы зашумели, соглашаясь с доктором. Какой бы не была опасность, но отправлять в неизвестность малолетних – верх неприличия. Безусловно, Моли или Радан, которым недавно исполнилось по девять, с удовольствием рванутся навстречу приключениям, но…

– Я пока еще капитан! – Датто с неодобрением посмотрел на Бабушку Даро. – И не хуже вас, доктор, понимаю, где предел этичности. Конечно же, я не собираюсь использовать детей…

С задних рядов послышались два разочарованных детских вздоха.

– …но у нас есть и еще кандидаты. Пронырливые, – капитан улыбнулся. – Полани, Кали, я о вас…

В груди девушки екнуло.

Полани знала, что этот момент обязательно наступит. От нее, от нее лично и только от нее будет зависеть жизнь всего экипажа! Она шла к этому долгие годы, и вот, наконец, это случилось! Капитан выбрал ее для ответственейшего задания!

– Я согласна! – выпалила девушка, едва не перебив капитана. – Сделаю что нужно, капитан! С превеликим удовольствием, капитан!

– Кали? – Датто’Месса повернулся ко второй миниатюрной кварианке. Вообще-то, ее зовут Каала’Ли, но сколько Полани себя помнила, эту хрупкую женщину (куда старше Полани, между прочим) всегда называли только Кали.

– Я с удовольствием, капитан, – Кали улыбнулась сквозь прозрачный щиток маски. – Но… В общем, вам бы посмотреть мой файл, капитан. Я готова рискнуть собой, но вот еще одним человеком…

– Файл? Еще одним человеком? – Датто озадаченно взглянул на женщину. – Ты о чем, Кали?

Кали склонила голову и чуть сконфуженно, но не без годости сообщила:

– На прошлой неделе я поставила себе пузырь, капитан. У нас с Мадом будет малыш.

Трюм взорвался облегченным вздохом, а мгновением позже – аплодисментами и целым ворохом поздравлений в адрес молодой пары. Под раздачу попала и Кали, и ее супруг, а заодно почему-то и Бабушка Даро – видимо, как единственный и незаменимый акушер «Салима».

Рождение ребенка для кварианцев – это не только святое для любящей пары, это великий праздник для всего экипажа, для всего Флота. Кварианцы, в отличие от людей, рожают очень редко, и всегда – крайне тяжело. Живородная процедура – так и вовсе гарантированный букет болячек для новорожденного, поскольку на поздних сроках беременности природа кварианцев отключает плод от иммунной системы матери – во избежание извечных проблем с внешней заразой. Поэтому на втором месяце беременности кварианка устанавливает биокибернетическую экзоматку – «пузырь». Постеменно к нему переходят функции поддержания жизни плода, а к последнему, шестому месяцу беременности мониторинг состояния малыша осуществляется исключительно фертильным имплантатом под строжайшим контролем ВИ машгора. Тот управляет развитием малыша и даже закладывает в его нервную систему самые простые, базовые аугментации⁹⁶. В итоге плод становится подключенным к плаценте через целую систему фильтров, клапанов и дозаторов препаратов. Носить в костюме их неснижаемый запас – святая обязанность будущей матери.

Ну а рождение… Полани верила, что когда-нибудь тоже пройдет через это, но старалась на данную тему не размышлять. По многим причинам. Одна из них в том, что Полани, подобно всем молодым кварианкам, подспудно стыдилась прослыть «яйцекладущей». Эту мерзкую кличку дали кварианцам – вот кто бы подумал! – азари еще на заре отношений двух рас. Когда азари и кварианцы встретились на краю Галактики, голубокожие уже представляли собой грандиозную, сбалансированную, цивилизацию, в то время как жители Ранноха переживали рассвет технического могущества, не сильно заботясь о культуре. Да что там говорить. О ней вообще мало кто думал. Кварианское общество, достигшее вершин компьютеризации, серьезно атомировалось, потеряло связь с предками, чуть ли не целиком уйдя в виртуальную реальность.

Компьютеры кварианцев, основанные на идеальной для считающих машин троичной системе, настолько превосходили вычислительные системы азари, что дочери Тессии восприняли это как вызов. Не в привычках голубокожей расы было признавать чье-то превосходство, и пока инженеры и ученые азари штурмовали бастионы кварианской инженерии, в обществе голубокожих надолго, почти на сотню лет засела привычка выискивать в «технически неожиданно развитых» кварианцах откровенно слабые стороны. Одна из них – чрезмерное доверие кибернетическим системам, в том числе и помогающим воспроизводить потомство, породила шутку насчет яйцекладущих кварианок. Полани, да и любой другой житель Мигрирующего флота, знал эту обидную юмореску дословно:

«Чем саларианки отличаются от кварианок? Лишь тем, что им не нужно вручную изготавливать скорлупу для своих яиц»⁹⁷.

Была в этой шутке и горькая правда. Кварианцы, сами того не подозревая, все больше и больше походили на совершенно лишенных романтики саларианцев, также слепо доверяя науке. Но саларианское общество при всей своей технократичности все-таки жестко регулируется чистым, незамутненным разумом далатресс, несущих ответственность перед родом. Раннох же в те времена все больше погружался в технологическую утопию, где роль личности сводилась к абсолютному нулю. Пправительство же представлялось некоей абстракцией, занятой исключительно администрированием доступных ресурсов.

Надо отдать должное кварианцам – самые мудрые из них поняли сигнал азари, в какой бы обидной форме он не был послан. К моменту, когда компьютеры кварианцев перестали быть самыми мощными в Галактике, отношение кварианцев к собственной культуре коренным образом изменилось. Кое-кто считает, что не без прямого воздействия все тех же азари… Но кто теперь, столько веков спустя, скажет точно…

Возвращаясь же к продолжению рода… Да, в отличие от живородящих азари, турианцев, волусов, ханаров, дрелов, волусов, людей и даже кроганов, кварианцы действительно… как бы это сказать. В общем, рожают потомство несколько опосредованно. Проще говоря, откладывают яйца. То есть, конечно, это называется совершенно иначе, и биокибернетический «пузырь» – вовсе не яйцо типа саларианского, но… Саларианцы-то вообще никаким боком не связывают процесс продолжение рода с чувствами к противоположному полу. Да и нет у них этих чувств. А у кварианцев – есть, да еще какие! И вдвойне обидно, что эти чувства, это совершенно органическое ощущение требует помощи синтетических технологий… В общем, таинство продолжания рода – одно из тех вещей, о которых кварианцы не говорят в присутствии представителей других рас.

Полани украдкой взглянула в сторону Нико. Молодой человек с радостью, как показалось Полани, присоединился к числу поздравляющих, и чистосердечно жал руку Маду’Ли. Потом наклонился к мужу Кали и что-то прошептал тому в боковой микрофон. Будущий отец тут же засмеялся и с неожиданной признательностью возложил руки на грудную обшивку машгора Николаса. Тот вернул знак уважения и, повернувшись к Кали, нежно приобнял хрупкую женщину.

Полани стало неуютно. Девушка сама не понимала, с чего, но вид сюсюкающего человека, повторяющего, будто тет в режиме обучения, исконно кварианские жесты, раздражал молодую кварианку. Она охотно верила в чистосердечное участие Нико по отношению к супружеской паре, не вопрос. Но вот какая-то другая частичка офицера четвертого класса Полани’Альтис решительно бунтовала против этого зрелища.

– Какой миленький хомо, – раздалось за спиной Полани.

Девушка резко обернулась.

Илана Барриус пришла в себя и стояла позади девушки. Куталась в кусок синтеткани насыщенно фиолетового цвета (такую используют для выкройки внешних элементов горсая), удивительно гармонирующий с нежно-голубой кожей.

– Ты в курсе, что люди – лучшие любовники в Галактике? – поинтересовалась азари. – Ну, может быть, турианцы напористее и сильнее, но по части… кхм, мягкости и нежности у костерожих явные проблемы.

– Костерожих? – переспросила Полани. – Ты говоришь как… Как…

Девушке не хватало слов.

– Как адепты Цербера! – нашлась кварианка.

Азари покачала головой, мерзляво поерзала и покрепче закуталась в синтеткань.

– Я говорю так, как называют турианцев люди, – сказала Илана. – А люди отличные наблюдатели. И еще они сильны на удивительно точные определения. Конечно, если знать их культурные и языковые тонкости. Нас, например, они называют головоногими. Знаешь, что такое головоногие?

– Не знаю и знать не хочу, – буркнула Полани.

Но азари плевать было на то, хочет ли кварианка слушать про головоногих.

– Это такие морские обитатели, – объяснила азари. – Очень метко, надо заметить. Тессия – водный мир, и мы действительно вышли из воды в прямом смысле слова. Ты в курсе, что прародители азари – морские млекопитающие? И когда-то у наших предков действительно была развита мышечная хватательная система в шейной области позвоночника. Руками, ногами и аппетитной попкой мы обзавелись куда позже, когда выползли на сушу.

– Очень познавательно.

– И не говори, – азари явно была настроена поболтать. – А вы, как и турианцы, раньше были ящероптицами. На Тессии, да и на родине людей это тупиковые ветви эволюции. Однако на сгорающим в космических лучах Палавене, как и на обгорающем под палящим солнцем Раннохе, выжили только жесткие и сухие. То есть вы с турианцами.

– Мы не сухие, – не удержалась Полани. – И не жесткие.

– Это смотря с кем сравнивать, – усмехнулась азари. – По сравнению с ханаром, к примеру, очень даже сухие и жесткие. Да и по сравнению с твоим возлюбленным мягкотелым человеком – тоже.

Девушка рывком повернулась к наглой голубокожей. Хотела уже было высказать все, что думает об азари, но Илана изящным движением руки, совсем человеческим движением, «закрыла ей рот». Просто положила узкую голубую ладонь на фонарь-пульсар.

– Ты только мне-то голову не морочь, а? – нежно, почти по-матерински, произнесла азари. – Ты просто вся светишься, когда смотришь на этого вашего человека. Понятия не имею, что он делает на кварианском корабле и почему ходит в кварианском костюме, но…

Азари убрала руку.

– Я узнаю, – произнесла женщина. – Я обязательно узнаю. А ты не бойся, малышка. Не нужен мне твой мягкий инопланетник. И…

Илана Барриус склонилась к ушному микрофону маски – совсем как Нико минутой назад склонился к шлему беременной Кали.

– Для кварианки секс с человеком восхитителен, поверь. А главное – совершенно без последствий, если знаешь правильные препараты. Если хочешь – я подскажу и даже помогу изготовить. У меня был хороший наставник.

***

Чего может бояться кварианец на борту космического корабля? Да еще своего собственного, изученного как три пальца?

Но Полани боялась. Боялась неизвестности, отсутствия связи (нейтринник остался у Заны, а про подругу Полани просто старалась не думать – до дрожи в коленях старалась).

Девушка добралась до последней гермодвери, ведущей в главную инженерную зону. Здесь, в огромном по меркам «Салима» зале покоились два сердца космического буксира – огромное нуль-элементное ядро и собственно реактор, дающий кораблю энергию. Из-за идиотской конструкции столетней давности расположить сердца пришлось симметрично относительно продольной оси корабля: нуль-элементный монстр по имени Гро находился чуть правее, что сильно осложняло контроль за полем эффекта массы. Старенький аннигиляционный реактор человеческой постройки еще довоенного образца ютился подальше от громилы Гро – в самом углу машинного зала. Несмотря на небольшие размеры, мощности энергетической системы хватало с избытком, и это было, пожалуй, единственным большим плюсом «Салима».

Гермостворка, в отличие от остальных, была закрыта. Неудивительно – шлюзовая камера, ведущая в машинный зал, не дает возможности держать обе двери открытыми. Физически не дает – мощный тяговый привод соединяет два замка, и пока не закрыта внешняя дверь, внутреннюю открыть просто невозможно. Тоже человеческая придумка столетней давности.

Полани, да и любому другому инженеру корабля, доводилось тут бывать, и не один раз. В разное время: и совсем недавно, и пораньше. И совсем давно тоже. Еще совсем девчонкой она не раз получала приглашение от подруг и друзей из числа мальчишек. «Встречаемся у двух сердец» означало: место встречи – машинный зал. Понятное дело, что проникнуть сюда всегда было нелегко, но… Покажите что-нибудь невозможное для десятилетних шалопаев, оснащенных примитивным, но все-таки настоящим инструметроном! Словом, Полани это место знала хорошо. Знала девушка и то, каким образом открывается внешняя дверь.

Кварианка подошла поближе к створке и набрала на примитивном электромеханическом запоре кодовую комбинацию. Оснащенный собственным блоком питания замок послушно щелкнул, замкнул цепь питания запорных приводов. Вот только привычного гудения электромоторов не последовало – похоже, от корабельной энергии был отключены и дверные приводы.

Девушка вздохнула и откинула лючок аварийного доступа. За кругляшкой люка оказался небольшой маховичок со сложенной ручкой. Полани выковырнула ручку и терпеливо, стараясь не мельтешить, принялась вращать маховичок. Секунд через двадцать дверь еле заметно вздрогнула – запорные штифты вышли из гнезд. Путь в машинное отделение был открыт.

Полани с трудом отворила массивную дверь, прошла в шлюз и хлопнула по кнопке шлюзования. Слава предкам, шлюзовая камера оснащена собственным аккумулятором, поэтому возиться с еще одной такой же дверью, на этот раз внутренней, не пришлось. Когда восьмиугольная створка отошла вперед и в сторону, Полани осторожно переступила порог. Левой рукой девушка подсвечивала себе путь инструметроном (в помещении царила кромешная темнота, а слабенький фонарик на челюсти скорее подчеркивал, чем разгонял тьму, поэтому Полани его выключила), а правая легла на поясничный кронштейн, отстегивая «Геррель».

Маленький, изящный пистолет меньше всего был похож на оружие – скорее, на кастет с утолшением на верхней части. Тем не менее, устроен он был совершенно так же, как и любой серьезный ствол на эффекте массы. Вот только стрелял не кусочками металла, которые пресусются масс-полями в аэродинамически выверенные пульки, а предварительно заряженными мелкими короткими иголками. И с неимоверной силой – по дульной скорости «Геррель» оставлял далеко позади лучшие образцы классического оружия. Масюсенькая обойма вмещала всего шесть иголок, процесс перезарядки занимал больше десяти минут (для этого нужно разбирать оружие) а термокомпенсатора пистолет не имел вовсе – просто не успевал перегреться за шесть-то выстрелов. Однако оружие было оснащено беспроводным линком с ВИ машгора, с помощью которого баллистические алгоритмы «Герреля» обеспечивали прицельную стрельбу на расстояние до ста двадцати метров. Связь с костюмом играла и другую роль – давала точнейшее по времени глушение звука выстрела. Известно, что гиперзвуковые пули, проходя через воздух, формируют мощнейшие ударные волны. Крупнокалиберные заряды способны контузить врага даже без попадания собственно в цель. Оружие Полани малокалиберное, но четыре миллиметра в диаметре дают вольфрамокарбидным иголкам просто чумовую энергию. Вполне хватает, например, чтобы оторвать конечность, испарить кусок грудной клетки или, если защита слишком прочна, гидродинамическим шоком навсегда погасить нервную систему противника.

Девушка подняла пистолет, активировала прицельный комплекс и включила техническое зрение. Лицевая маска шлема тут же потеряла прозрачность, и на внутренний экран шлема вывелось синтетическое изображение. В общем-то, это совершенно непрофессионально для человека с оружием в руках. Так, солдаты Флота никогда не доверяют техзрению, оставляя маску прозрачной. Меньше шансов ошибки из-за вражеской кибератаки. Уж с созданиями, способными на кибератаки, кварианцы знакомы больше, чем хотели бы.

Однако Полани – не солдат. И к тому же, кромешная темень вокруг делала весьма призрачным шанс углядеть что-нибудь своими глазами, пусть и куда более зрячими, чем у людей или азари.

Безусловно, Полани боялась. Боялась, как уже было сказано, неизвестности. Но еще больше – следов проникновения в машинный зал. Уж больно не свои это были следы.

Ни один из деактивированных вспомогательных узлов шлюзовой камеры не был приведен в рабочее состояние. А значит, к сердцам «Салима» подобрались совершенно не кварианцы. Ни один инженер не оставит без исправления ситуацию, которую легко и быстро можно исправить.

Конечно, страшно. До слабости в коленках страшно. И, не случись того кошмара с подругой, Полани, без сомнения, убежала бы в коридор, подтянулась бы к притолоке и нырнула обратно в спасительные техтоннели. Но вот что-то говорило девушке, что спасительным на корабле является лишь охраняемый трюм, где сгрудилась вся команда грузовика. И вся эта команда ждет, когда Полани реактивирует оперативный пост главного инженера – ровно напротив нуль-ядра. С этого поста можно в ручном порядке заглушить или включить любую систему, а главное, ОПГИ имеет свой собственный нейтринный коммуникатор и дегравитированный трехмерный компас на базе отдельного микроядра массы. С его помощью можно в любое время уточнить азимутальное положение корабля относительно трех координат, а значит – узнать относительное расположение ядра Мигрирующего флота. И отправить модулированный пучок нейтрино, подать просьбу о помощи.

Поэтому Полани лишь крепче сжала тонкую рукоятку «Герреля» и, подсвечивая себе сразу во всех диапазонах, двинулась к оперативному посту. Техзрение нарисовало трехмерную схему – девушке оставалось обогнуть две колонны предварительного синтеза, затем оставить по правую руку массивный куб испарителя изотопов и выйти на центральную дорожку машинного зала. Та идет ровно по оси корабля почти до нуль-ядра. Собственно, самого ядра и не разглядишь за мешаниной рычагов и шарниров «сома», а вот реакторный узел напротив должен быть виден хорошо. Ровно напротив него – искомый ОПГИ.

Полани выглянула из-за угла испарителя и тут же шмыгнула обратно.

Разом подскочил сердечный ритм и кровяное давление, о чем услужливо сообщил ВИ машгора. Девушка раздраженно выглючила индикацию – о своем самочувствии она отлично знала и без цифровых подсказок. По ощущениям.

А ощущениям было с чего появиться. Ровно напротив реакторного узла датчики машгора зафиксировали чужака. Полани смотрела на него едва ли с полсекунды, но и этого хватило, чтобы захватить изображение. Кварианка перемотала назад картинку с нашлемного регистратора и вгляделась в незнакомую фигуру. К сожалению, на таком расстоянии у ИК-канала слишком большая аберрация, а в УФ чужак почему-то почти не светился. Но и полученной картинки хватило, чтобы насторожиться.

Во-первых, это явно не кварианец. Не бывает на Флоте таких громил. Даже десантники – и те редко когда бывали выше ста семидесяти пяти. Да и шириной плеч изрядно уступали незнакомцу.

Во-вторых, Полани никогда раньше не видела такого облачения. Не военное – совершенно точно. Уж что-что, а бронескафандры любой известной расы кварианцы, сами мастера создания защитных костюмов, знают в совершенстве. Мягкая внешняя оболочка ставит крест на штурмовой экипировке Ассамблеи. Бесформенные штанины и рукава исключают помешанных на изящности азари. Наконец, относительно небольшой шлем делает невозможным его использование на рогатой башке турианца. Кварианцы в пространстве Солнечной системы давно уже вымерли. Ну и понятное дело, гостю, кем бы он ни был, очень далеко до пропорций крогана.

Человек, конечно же.

Но что за человек? И каким образом он оказался на «Салиме»?

Первая мысль, посетившая Полани – это и есть тот самый загадочный кукловод, стараниями которого корабль превратился в форменную задницу бош’тета. Но разумом девушка понимала, что чужаку просто неоткуда взяться. Уж что-что, а лишним живым персоналиям на Флоте, где ведется строжайший учет ресурсов, появиться решительно невозможно. Оставалась, правда, еще одна идея, но до поры Полани не рассматривала ее всерьез. Слишком уж та отдавала сказкой.

Пробраться к реакторной зоне не составило труда. Занятый своей работой чужак не оглядывался, всецело погрузившись в изучение стартовой системы корабельного реактора. На рукаве гостя Полани не без удивления заметила мощный сборщик – сейчас он держал в стабильном состоянии сканирующую масс-катушку. С ее помощью вторженец исследовал внутренности реакторного стартера.

Легчайшими, неслышными шагами девушка подобралась к человеку на расстояние гарантированного попадания с первого выстрела. Прицельная система «Герреля» радостно разложила фигуру гостя на таргетированные зоны поражения. Теперь от Полани оставалось только отдать приказ. На выбор: уничтожить, вывести из строя, оглушить или еще чего. Все остальное сделает ВИ.

– Нет тут никаких слаботочных цепей, – внезапно произнес человек, и Полани чуть не выронила пистолет.

Голос незваного гостя был грубоватым, низким, но, безусловно, принадлежал женщине. Полани отказывалась верить, что дама, пусть и человеческого вида, может быть таких габаритов.

– Значит, хреново изучал, – продолжила тем временем женщина. Шлема она не снимала, поэтому голос звучал глухо, но совершенно отчетливо. Полани, поднаторевшая за время знакомства с Нико, легко разбирала чуть смазанный по фонетике, местами просто какой-то невнятный, но вместе с тем весьма простой язык людей – инглиш. Есть на Земле и другие языки, фонетически куда ближе к родному хелишу. Например, русиш, идиш и спаниш. Но гость, кем бы он ни был, говорил на самом популярном, а потому понятном кварианке.

– Слушай, у меня нет никакого желания стоять тут столбом и ждать, когда ты обновишь свои знания по устройству силового маршутизатора! – пробасила женщина, отступая на шаг от распределительного короба. – И меня не качает, что ты уверен в своих словах.

Полани чуть не хихикнула. Не спуская фигуры с прицела, вывела на экран РТО⁹⁸ по реактору и кивнула собственной догадливости. Действительно, неведомый гость просто ошибся модулем. Маршутизатор – точно такая же коробка, как и реакторный стартер, находится ровно напротив той позиции, где застыла громоздкая фигура. Нужно было посмотреть направо, а гость метнулся налево и вскрыл совершенно другой аппарат. И таки да, действительно, оживление реактора нужно начинать с обнуления цепей маршрутизатора. Стартер же запускается в последнюю очередь – перед собственно подачей рабочего тела.

– Да, это большая черная коробка, – продолжила тем временем женщина-гигант, оглядывая взглядом каскад вспомогательных устройств.

По-видимому, гость тоже пользовался техническим зрением, поскольку ни одного фонаря Полани так и не заметила.

– Нет, она точно такая, как ты сказал. Да, есть два здоровых кабеля с правого бока. Нет, я говорю, с правого. Блин, Дирак, да что я, совсем уже дура – право и лево не различаю?

«Дирак?»

Полани вторично чуть не уронила пистолет.

Неужели тот самый Дирак? В прошлой жизни капитан Зесса’Шин, один из самых неуживчивых офицеров Мигрирующего флота? Тот самый, который оставил ей очень, очень, очень странное сообщение? Полани до сих пор носила в кармане кристалл с видеозаписью, где Дирак одновременно и обвиняет себя, и оправдывает. Причем и то, и другое – совершенно искренне и, главное, с сокрушающими аргументами.

Признаться, девушка до сих пор так и не поняла, зачем опальный инженер передал ей эту запись. Попади она в не те руки, Дираку одна дорога – на Трибунал. С другой стороны… Оправдательная часть записи, какой-то бы нелепой она не казалась, тоже очень и очень сильная.

– Говорю тебе, кварианская ты задница, справа! – рявкнула женщина. – Справа это справа. Со стороны той руки, которой ты говыряешься у себя в фильтровентиляционном модуле шлем-маски.

Нет, вопросов больше не оставалось. Неведомый гость действительно был на связи с Дираком’Сином. Но что нужно инженеру на Салиме? Его же отправили на Флот, нет?

Полани решительно набрала в грудь воздуха и выступила из-за прикрытия.

– Стой, где стоишь! – крикнула девушка, передавая в баллистический вычислитель программу «оглушить близким разрывом». – Руки в стороны, не оборачиваться!

Фигура у стартерного короба послушно замерла. Детектор оптических систем засек преломление ИК-излучение системой оптических элементов, и Полани краем глаза углядела нацеленный на себя объектив на затылке странного пластинчатого шлема женщины.

– Стою, где стою, – спокойно произнесла фигура, медленно поднимая руки. – Спокойно, девочка. Я тебя внимательно слушаю и готова повиноваться члену экипажа «Салима».

– Что ты тут делаешь? – крикнула Полани. – И это… Не дергайся к своим пушкам, если не хочешь протез вместо конечности!

Аналитический модуль ВИ бесновался угрожающими алертами, зафиксировав на костюме вторженца целый арсенал: к бедренной части костюма был приторочен крупнокалиберный пистолет, на поясе висел собранный в походное состояние ПП, а к ограде стартерного модуля оказалась прислоненной настоящая штурмовая винтовка времен войны со Жнецами. Полани и думать не думала, что настоящее боевое оружие такое здоровое. Это рядом с могучей фигурой гостьи «Мотыга» казалась невесомой. Анализатор же услужливо открыл страницу энциклопедии оружия и Полани ужаснулась: почти шесть килограммов массы и габариты, за которыми можно спрятать кварианского ребенка.

– Я тут, не поверишь, пытаюсь оживить ваше ржавое корыто, – сообщила женщина. – Вот, один мой друг-кварианец уверен, что я путаю лево и право, и потому у меня это не получится. А я думаю, что он сам что-то перепутал.

Секундная пауза, и женщина добавила, адресуя слова неслышимому Полани собеседнику:

– Нет, все нормально, Дирак. Просто тут местные нарисовались. Молодая особа с каким-то маленьким, но очень неприятным на вид и до усрачки интеллектуальным пистолетом. Нет, специально стрелять она точно не будет, но я думаю, этот ваш мегаинтеллектуальный комбат-эвристик может выпалить, не дожидаясь сигнала от девочки. Поэтому я стою тут пугалом и пытаюсь наладить контакт. Да, могу, пожалуйста…

Не успела женщина договорить, как в помещении что-то щелкнуло, и реакторную зону заполнил донельзя знакомый, высокий, занудный голос:

– Так… Кхм… Говорит Дирак’Син, Мигрирующий флот. Кто бы ты ни была, девочка, опусти оружие. Женщина не причинит тебе вреда…

Гостья дернула плечами, словно усмехаясь.

– …и я уверяю тебя, мы хотим помочь «Салиму». В конце-концов, когда-то это был и мой корабль.

– Дирак…

Полани опустила оружие.

– Дирак, это вы? Это правда вы?

– Альтис? – недоуменно, как показалось девушке, произнес инженер. – Полани, это ты, что ли?

– Да, это я, господин зануда! – Полани мысленно показала язык бывшему начальнику. – Где вы?

– Ну, я сейчас на прекрасной космической яхте, которая болтается вокруг «Салима».

– Не может быть! – с подозрением в голосе сказала девушка. – Мы смотрели вокруг, никаких кораблей поблизости!

– Смотрели? – переспросил Дирак. – Как именно смотрели?

– Ну…, – Полани потупилась. – Глазами смотрели. Оптоумножителями еще.

– И разглядели шестидесятиметровую яхту на расстоянии двадцать три километра?

– Извините, Дирак, – вздохнула Полани. – Я опять несу чушь.

– Ничего, Поли, – с нетипичной для Полани теплотой сказал инженер. – Меня больше другое волнует. Почему зараза на вашем корабле не углядела яхту твоей… Ну, яхту, на которой мы прибыли и…

– А можно я опущу руки? – вклинилась в разговор женщина. – И повернусь лицом к хозяйке корабля, ага? Нашлемный визор полезная штука, но смотреть с затылка неудобно, да и вообще, мы же друзья, верно?

– Что? – встрепенулась Полани. – Ах да, конечно. Если вы друг Дирака, то и мой тоже… конечно.

Здоровущая женщина с облегчением опустила руки, потрясла плечами и неспешно повернулась к Полани. Та настороженно присмотрелась к гостье анфас.

Лицевой щиток шлема женщины явно не предусматривал возможности прямого визуального контакта. Массивная плюшка закрывала все лицо, оставляя приоткрытой только микроскопических размеров фигурную щелку, где, видимо, сходились верхняя и нижняя защитные пластины странного забрала. Оптических сенсоров было сразу четыре – три из них светились холодным голубоватым колером УФ-подсветки. Подсветка четвертого не прослеживалась. Возможно, сенсор работал в пассивном режиме или же просто пропускал через себя обычное видимое изображение.

На груди у гостьи висела какая-то приличных размеров коробка, усеянная клавишами и микроэкранчиками. Больше всего это было похоже на выносную панель управления системами машгора – иногда кварианцы использовали эти рудименты, когда нейроинтерфейс был недоступен по медицинским показаниям.

– Ты еще там, Полани? – раздался голос Дирака.

– Да, я здесь, – ответила девушка. – Знакомлюсь с вашим… вашей знакомой.

– К слову, о знакомстве, – усмехнулась женщина. – Меня зовут Вайлет Блад. Я полицейский.

– Бывший, – уточнил Дирак.

– Молчи, а то ща выключу, – в шутку пригрозила гостья. – Но в целом наш с тобой общий знакомый прав, я действительно в недавнем прошлом офицер полиции Марса. А в ближайшем будущем – Комиссар по этике при Ассамблее. Знаешь, что это такое?

Полани кивнула.

Конечно же, она знала о Комиссии по этике. Военнизированная структура Ассамблеи, заменившая собой самые тайные из человеческих спецслужб. Но в отличие от последних, главной задачей Комиссия ставила себе не шпионские действия и прочее-прочее, а борьбу с несправедливостью. В рамках своего, человеческого подхода к справедливости, конечно. Кое-что о Комиссарах рассказывал Нико, кое-что она почерпнула из открытых истчоников. Но в любом случае вот так, вживую наблюдать перед собой настоящего человеческого спектра – такого девушка и представить не могла.

– Вы пришли нас спасти? – спросила Полани и тутже устыдилась инфантильности вопроса.

Однако женщина совершенно серьезно кивнула.

– Да, я пришла вас спасти. Ваш корабль подвергся атаке моего старого знакомого, за которым я гоняюсь уже пару лет. В общем, мы тут уже немножко придушили канал воздействия на мехатронику «Салима», но чтобы окончательно очистить корабль от заразы, нужно сбрасивать все оперативные инструкции во всех интеллектуальных системах. А для этого мне нужно оживить реакторный узел. Поможешь?

– Да-да, – подал голос Дирак. – Помоги моей большой подруге определить, где право, а где лево. И найди, наконец, силовой маршутизатор. Потом запускай типовую процедуру интерконнекта на дежурные накопители… Ну и дальше ты и сама справишься, Полани. Я знаю, ты отличный инженер.

– И спрячь, наконец, свою пукалку, – добавила Вайлет. – Не скрою, серьезная штука, и я ее опасаюсь. Но ты слабо представляешь, насколько опасно даже просто включать интеллектуальные прицельные системы в корабле, насквозь пронизанным вредоносным кодом Жнецов.

– Жнецов? – не поняла Полани.

– Ну да, – женщина кивнула. – И вот мне с друзьями очень интересно, кто же это такой до усрачки умный поставил себе на службу однажды уничтоженную технологию синтетиков?

Женщина склонилась к ограде стартерного узла и подняла с пола монструозную винтовку. Легко забросила ее на плечо, будто оружие и не весило одну седьмую веса кварианки. Потом человеческий спектр снова повернулась к девушке и спросила:

– Есть догадки на эту тему?

Не дождавшись ответа, Вайлет Блад вздохнула:

– Понимаю, сложный вопрос.

Глава 13. Два часа на двоих

Николас получает по ушам, капитан марширует с разными женщинами, Вайлет в свою очередь замечает очевидное, кто-то слишком многое умеет, а кварианка впервые в жизни сбрасывает кожу.

Ник не врал себе – он очень, очень напрягся, когда капитан отправил Полани к главному машинному залу. Черт его знает, что вообще случилось на корабле, но Николас был уверен – «назначать добровольцев» можно только в военное время. А вот так, буквально взять и бросить пару девушек в полную неизвестность… Это как-то уж чересчур.

Хотя сама Полани была другого мнения. Ник видел, что девушка чуть не подпрыгнула от радости, когда выбор капитана пал на нее. Наверное, это сугубо кварианское – жаждать шанса сделать что-то такое, эдакое… Что-то типа Паломничества, которое накрепко въелось в сущность любого кварианца. Сначала Флот, а все остальное, включая личное, побоку. Сказали прыгнуть голой жопой на ежа – благодари за возможность послужить народу. Как-то так.

Сам Николас к подобного рода социальным отношениям не готов сейчас, не был готов раньше и, наверное, не будет готов в будущем. Слишком уж велик у современного жителя Земли запас скепсиса в отношении руководящего сословия. Да и с чего бы этому скепсису уменьшиться? Правительства, законодательные собрания, мэры и сити-менеджеры – все это жалкие пешки в руках всесистемных мега-корпораций типа ЕАСО. Людям не говорят об этом прямо, но те, кто умеет думать, видят все преотлично. Неслучайно ведь, как только официально признали Марс независимой территорией, туда ломануло столько народа. И ведь не только отверженные и криминал, но и просто свободолюбивые жители Земли, которым досмерти надоело видеть одни и те же рожи на экране кубожвачника. Политическая система Ассамблеи неизменна уже двадцать лет, и все эти годы на экранах новостей все те, кто прорвался к кормушке власти на заре послевоенной приватизации.

Кварианцы – это другое. При всех своих недостатках, при перманентном состоянии гражданского раскола, при всем этом космические бродяги железобетонно верны своим лидерам. Неизвестно, как там на больших кораблях, но вот на маленьком и слабонасленном грузовике «Салим» лояльность капитану запредельная. И маленькая Полани, и ее более статная, но потрясающе гибкая (потому и выбрали в соратники) подруга чуть ли не расцеловали капитана за то, что он позволил им рискнуть жизнями.

И риск оправдался. Где-то поодаль что-то гулко ухнуло, и концентрированную тишину в трюме-крепости буквально разорвал радостный крик одного из кварианцев. Николас хоть и поднаторел в хелише за две недели, но следующие за криком фразы, вылетающие из кварианца как из пулемета, не понял совершенно.

Самое поганое, что и спросить не у кого. Полани в рейде, каптан куда-то ушел, Мардеш возится с каким-то электронным блоком, а остальные по-английски ни бум-бум.

А вот новость точно позитивная – кварианцы, кто не подпирал плечами стены, повскакали с мест, бросились к парню в синем горсае, что-то уточняли, спрашивали. Почти все лихорадочно крутили интерфейсы инструметронов. Чем дальше все это длилось, тем больше Ник понимал, что случилось что-то очень-очень хорошее. В душе молодой человек чувствовал, что это как-то связано с походом Полани и… как, бишь, там ее подругу? Зана, вроде бы. В общем, девушки наверняка добились успеха – этому и радуются оставшиеся в трюме кварианцы. Заложники собственного корабля.

– Николас?

– Да?

Ник обернулся на голос и увидел Мардеша, который неспешно подходил к гостю «Салима».

– Сдавай дела, – несколько неожиданно для Ника сказал главный инженер. – Полани и Зана вне связи, но ясно, что девушки добрались до машинного зала и перезапустили управляющую систему. Все работает, трюм заново подключен к жизнеобеспечению, замерзнуть нам не грозит.

– Но? – прищурился Николас. – Дела-то зачем сдавать?

– Твоя вахта вышла, – улыбнулся под полупрозрачной маской инженер.

Николас пробыл тут достаточно, чтобы научиться читать по малейшим следам на неживых, словно фарфоровых лицах кварианцев. На сей раз Мардеш, что называется, тянул лыбу во весь рот. В случае с инженером, даже по кварианским меркам довольно мрачной личностью, искренняя улыбка заключалась в чуть приподнятых уголках губ и небольшой щелке между губами.

– В каком смысле? – не понял Ник. – Мы еще не закончили с движками…

– Теперь это неважно, – отмахнулся Мардеш. – С двигателями будем разбираться позже, сильно позже. Или ты забыл, что киберы нам весь корабль перепланировали?

Ник не забыл. Забудешь такое, ага…

– Хорошо, – кивнул молодой человек. – Прибудем на Землю или Венеру, и я тотчас схожу.

– Не надо никуда лететь, – Мардеш включил инструметрон. – Тебя забирает человеческий корабль. Он уже тут.

– Корабль? – глаза Николаса едва не вылезли из орбит. – Какой еще корабль? Мы же за орбитой Нептуна!

– Помощь пришла чуть раньше, чем мы думали, – снова «разулыбался» инженер. – Как только откроют люк трюма, я выделю тебе провожатых для вскрытия этих киберских временных переборок, и ты сможешь добраться до своей каюты. Заберешь вещи – и на корабль к вашему спектру.

– Спектру?

Николас и до этого не очень понимал инженера, теперь же уставился на Мардеша как на умолишенного. Нет, здорово, конечно, что вся эта фигня кончилась, но какой еще корабль? Какой, господи, спектр?

– Я про Комиссара по этике, – нетерпеливо объяснил кварианец. – Через пару минут к нам пришвартуется служебная яхта спецагента Ассамблеи. Сам комиссар уже на корабле, они с Полани будут здесь, как только смогут.

Мардеш всмотрелся в сотканный буквально из ничего экран инструметрона.

– Полани говорит, остался один барьер, финальный…

Инженера прервал громкий оклик от шлюза. На кварианском, конечно же – Ник ничего не понял. Зато поняли члены экипажа: засуетились, отбежали от наглухо заваренного (иначе удержать киберов вне трюма было просто невозможно) люка. Руководил процессом лично капитан.

Паладин вполглаза, как мог заметить Николас, приглядывала за спасенной азари. Та не проявлала активности, лишь отошла подальше от люка. Голубокожая женщина по-прежнему куталась в цветастую тряпку, выданную ей после вынужденной заморозки. А и правильно, сама виновата – нечего было швыряться биотическими волнами по беззащитным, в общем-то, кварианцам. Оружия экипаж при себе не носил – «Салим» все-таки не военный корабль, да и война давно уже в истории. Хотя Николас вот заметил, что и Полани, и Зана получили от капитана по маленькому, будто игрушечному пистолету необычной конструкции. Но что это за оружие и насколько хорошо им владеют молодые программистки, Николас не представлял.

Капитан что-то резко крикнул на хелише – и все кварианцы разом прижались к стенам, освобождая пространство вдоль центральной линии трюма – от люка в корабль до шлюзовой камеры наружу.

– Чего стоишь!? Жить надоело?

Мардеш рывком оттащил замершего на месте Николаса поближе к стене. Молодой человек отметил поистине мертвую хватку инженера и недюжинную для сухощавой, невысокой фигуры силу.

Ник, как и все, прижался к стене и вырвал свою руку из хватки кварианца.

– Извини, – Мардеш мотнул головой. – Я и забыл, что ты не понимаешь по-нашему. А приказ капитана… ну, это приказ, в общем.

– А что он приказал-то?

– Освободить центральную часть трюма, – объяснил Мардеш. – Этот люк невозможно разварить, мы стабилизировали металл масс-полями. Легче выломать стену, чем разрушить стабильный сплав.

– И как…

Николас хотел сказать «как Полани будет вскрывать шлюз», но спешно поправился:

– …как мы будем впускать гостей?

– Будем взрывать. Буквально через…

Мардеш сверился с инструметроном.

– Сейчас! Пригнись и оглохни!

Конечно, Ник не успел пригнуться. А что такое «оглохни» – вообще не понял.

Пара секунд тишины, а затем бахнуло так, что Николас, похоже, потерял сознание. Очнулся он уже на коленях – в глазах сверкали все молнии мира, а в ушах стоял такой звон, что слышно было, наверное, в центре Ганновера.

Кто-то взял его за руку – ту самую, где на машгоре выведен интерфейс медицинской подсистемы. Что-то зажужжало внутри костюма, и Николас непроизвольно ойкнул – в шею впилась и тут же отскочила обратно иголка с лекарством.

Перед шлем-маской махал руками Мардеш. Может быть, что-то говорил даже, но Ник его не слышал.

На забрале внезапно возникла бегущая строка на английском.

_ВСЕ В ПОРЯДКЕ?_

Ник сначала кивнул, затем отрицательно замотал головой. Сказал, что ничего не слышит, но поскольку не разобрал сам себя, то на всякий случай постучал пальцами по боковине шлема – где расположен один из внешних микрофонов.

Собственного стука тоже не услышал.

_ИЗВИНИ Я ОПЯТЬ ЗАБЫЛ ЧТО ТЫ НЕ КВАРИАНЕЦ _ ПО КОМАНДЕ ОГЛОХНИ НУЖНО ВКЛЮЧАТЬ КОНТРФАЗНУЮ АКУСТИЧЕСКУЮ ЗАЩИТУ_

– Очень вовремя, – усмехнулся Николас.

Вроде бы, слух понемногу возвращался – спасибо лекарству. Во всяком случае, самого себя Ник уже чуть-чуть слышал.

Внезапно главный инженер, до того слонившийся над стоящим на корточках Николасом, распрямился, как будто сработала пружина. Ник проследил взглядом за Мардешем и понял, что к ним движется капитан. С гостями. Вернее, с гостьями. Но вот не совсем тем их набором, который ожидал увидеть Николас.

По правую руку Датто’Мессы вышагивала гордая донельзя Полани. Девушка чуть ли не печатала шаг, подстраиваясь под размашистую поступь начальника.

Чуть правее, дальше от капитана, двигалась еще одна женщина, Но вовсе не ожидаемая Николасом красотка Зана с потрясающей воображение фигурой. Вторая гостья, тоже потрясала воображение, но совсем иначе. Хотя бы тем, что росту в ней было под два метра, а одета гостья оказалась в сверхсовременный инженерный костюм для работы в условиях космического фронтира – так называемый ИКС⁹⁹.

Николас слышал о таких и читал о них в Экстранете, но в живую лицезреть до сих пор не доводилось. Говорят, в их создании принимали участие и кварианцы, а собственно концепция защитных инженерных костюмов и вовсе взята от машгора. Однако ИКСы существенно отличаются от классической кварианской разработки.

В худшую сторону – интеграцией систем. Здесь у кварианцев еще учиться и учиться, ведь они столетиями шлифовали конструкцию машгоров, приведя ее почти к идеалу. Так, человеческий инженерный костюм имеет хоть и длительную, но не бесконечную автономность – прежде всего, в санитарно-гигиенической области. Также он ограничен в медицине. Если кварианский костюм – это, считай, персональный диагност, терапевт и хирург в одном, то максимум, чем может помочь ИКС, это обработать рану панацелином и наложить шину, если поврежден сустав или кость. Наконец, ИКСы по понятной причине не интегрируются в тело своего носителя. Никаким образом. Машгоры же на аппаратном уровне связаны с нервной системой кварианцев, позволяя им управлять своими костюмами буквально как дополнительным органом.

Есть у ИКСа и очевидное преимущество перед машгором – человеческую разработку при желании можно снять и повесить в шкаф.

Шутка. Если же серьезно, то ИКС банально мощнее. Костюм оснащен мезонным реактором и собственным нуль-элементным ядром – они позволяют оператору двигаться с запредельной для человека скоростью, а также переносить (или кидать) очень тяжелые предметы. Черт знает, зачем инженеру нужно мчать аки профессиональный убийца, но вот левитирование восьмитонного разгонного блока с помощью полей эффекта массы – зрелище сильное, Николас как однажды увидел в обучающем видео, так и проникся не по-детски.

В общем, непонятным для Ника оставалось только одно – с чего бы это комиссару по этике наряжаться в инженерную амуницию. Насколько он знал, сотрудники самой засекреченной Комиссии Ассамблеи предпочитают работать тихо и незаметно, лучше чужими руками, и уж точно без путешествий в ИКСе на помощь терпящему бедствие кварианскому кораблю.

Троица остановилась перед Ником и Мардешем. У Николаса зверски кружилась голова, но он все-таки преодолел «качку» и поднялся на ноги. В ушах по-прежнему звенело, но продолжала действовать инъекция, и Николас уже сносно слышал окружающие звуки.

– Что здесь произошло? – спросил капитан, в кои-то веки опустив свое бесконечное «добрый день».

– Землянин не включил котрфазник, когда вышибали люк, – объяснил инженер.

– Понятно, – капитан кивнул. – А ты не проследил. Мардеш, мы это обсудим потом.

– Так точно, капитан.

– Николас, вы меня слышите? – спросил Датто.

Ник кивнул.

– Отлично. Тогда позвольте представить вам наших спасителей – кварианец повернулся к сопровождающим его дамам. – С Полани вы уже хорошо знакомы, как я понимаю.

Николасу не понравился акцент на слове «хорошо», но он решил не педалировать тему и согласно кивнул.

– Ну а второго нашего спасителя зовут Вайлет Блад, – представил огромную женщину капитан. – Она комиссар по этике.

– Будущий, – поправила «второй спаситель» и протянула руку Николасу.

Молодой человек пожал не по-женски крепкую ладонь, запакованную в эластичную перчатку инженерного костюма. По понятной причине женщина не снимала шлема – все-таки кварианский корабль, хоть и прошедший через горнила весьма неприятного ЧП.

Голос у Вайлет Блад был низким, вибрирующим, с бархатным призвуком, на концах слов срывающимся в легкую хрипотцу. Словом, офигенный голос – Николасу с самых младых лет, еще с музыкальной школы нравилось глубокое контральто. У Ларины Стерх, к слову, очень похожий тембр…

Николас мысленно мотнул головой и, спохватившись, переключился на Полани. Девушка с таким же, как у него, интересом глядела на здоровячку-комиссара.

– Николас Вольфберг, я полагаю? – произнесла комиссар. – Талантливый земной инженер?

– Прям уж талантливый…

– Не скромничайте, – засмеялась под шлемом женщина. – Мы пока из реакторной зоны добиралсь, мне ваша кварианская подруга все уши прожужжала о том, какой замечательный специалист поселился на «Салиме».

– Комиссар! – возмущенно вскрикнула Полани. Девушка сжала смешные трехпалые кулачки и, казалось, сейчас бросится на гороподобную Блад. – Я вовсе не жужжала вам в уши! Я только…

– Еще не комиссар, – оборвала ее женщина в ИКСе. – И неважно, жужжала или нет. Главное, два молодых толковых человека разных рас и убеждений нашли общий язык, и это замечательно. А теперь не будем терять времени. Николас, вам долго собирать вещи и закрывать дела? Закончите до четырех?

Ник метнул взгляд на уголок забрала. Встроенный таймер показывал без шести минут два по единому земному времени.

– Безусловно, – кивнул Николас.

– Отлично, – Вайлет Блад повернулась к Датто’Мессе. – Капитан, спасательное судно Ассамблеи прибудет примерно в четыре ноль пять. Должно было к шести, но я позволила себе связаться с ним и немного ускорить прибытие – ребята идут на пределе ускорения. Поскольку ситуация касается в том числе и людей, я сдам ваше дело лично командиру спасателей, и затем улечу с Николасом. Вы уверены, что точно больше не нуждаетесь в услугах талантливого земного инженера?

– Еще как нуждаемся, – улыбнулся глазами Датто. – Да вот только «Салиму» сейчас не до апгрейда движков. Вы шли сюда из центра корабля и видели, что натворила машинерия.

– Видела, – кивнула Блад. – А в паре мест еще и добавила от себя. Не все киберы, знаете ли, вот прям сразу взялись и отключились после рестарта системы. Будете ремонтировать девятый тоннель, не забудьте проверить механизмы за стенами. По-моему, я пару раз что-то там навылет пробила.

– Не проблема, – сказал капитан. – Только нам это нужно еще оформить документально – я в ответе за все повреждения, комиссар. Ну, вы понимаете…

– Не проблема, – собезъянничала женщина. – Пойдемте, капитан. Я подпишу все, что нужно. Подумаем, какую часть ремонта можно провести за счет Комиссии.

Датто’Месса заложил руки за спину и вежливо, но с достоинством поклонился Вайлет, благодаря за щедрое предложение.

– Будет нелишним,– произнес капитан. – Путь в мою каюту уже расчистили. Так что пойдемте, комиссар.

Датто внезапно отвернулся от запакованной в ИКС фигуры и посмотрел на молодых инженеров. Зачем-то прокашлялся.

– Николас, – сказал Датто. – Не надо сейчас ничего отправлять. Все рабочие файлы пришлете Мардешу потом – через Экстранет.

– Да, но… – начал Ник, но капитан прервал:

– Я сказал, потом пришлете. А время до отлета можно провести с большим толком. Офицер Альтис хочет рассказать вам о том, как она спасла корабль. Не отказывайте коллеге в такой малости – выслушайте героя дня.

Не дожидаясь ответа, Датто резко развернулся и, пригласительно кивнув Вайлет Блад, направился вместе с комиссаром к выходу из трюма. Две фигуры – сухощавая мужская, затянутая в облегающий машгор, и массивная женская, на вид еще больше из-за мешковатого ИКСа, удалились. Мардеш тоже словно испарился, оставив Ника наедине с Полани.

Николасу вдруг стало немного неуютно и при этом совершенно свободно. В одно и то же время. Очень редко оба эти состояния накладывались друг на друга, но сейчас – именно такой случай.

Молодой человек подошел к застывшей кварианке и взял ее за руку. Полани не сопротивлялась.

– Эта здоровая бабенция – уже третий человек за день, кто призывает меня быть к тебе внимательнее.

– Да? – девушка сжала руку Ника. – А кто остальные два?

– Неважно.

– Да… Неважно.

Кварианка, наконец, заметила, что на них двоих смотрит половина трюма, включая Бабушку Даро и Илану Барриус.

Половина трюма (включая Бабушку Даро) заметила взгляд Полани и тут же занялась своими делами. Или сделала вид, что занялась. А вот азари, конворируемая двумя кварианцами к выходу, не удержалась от понимающей улыбки через плечо. Николасу показалось, что у нее с кварианкой был какой-то незаконченный разговор, который голубокожая и завершила таким вот многозначительным образом.

– Похоже, кто-то из нас двоих совершенно не умеет скрывать своих чувств, – усмехнулся Николас, подцепляя и поднимая к поясу вторую руку Полани.

– Или оба, – чуть слышно произнесла кварианка. – Я… Я хотела тебе рассказать, что…

– Что?

– Что давай не будем смущать людей. Пойдем куда-нибудь?

Полани подняла взгляд.

– Предлагаю тебе культурную программу. Напоследок.

Ник увидел, что раскосые глаза девушки под полупрозрачным щитком шлема улыбаются.

– Ты ведь не слышал кварианских песен?

– Слышал, но только в кино, – честно признался Николас.

– Ах да, – засмеялась Полани. – Я и забыла, что ты смотрел «Флот и Флотилию».

***

– Капитан, я старый солдат и не знаю слов дипломатии, – начала Вайлет, стоило за ними закрыться входной вери в странную, восьмиугольную каюту Датто’Мессы. – А кроме того, я бывший следователь, которому в этом деле кое-что очень не нравится. Поэтому уж извините, но прежде чем мы приступим к распилу денег Ассамблеи, я вынуждена задать вам несколько неудобных вопросов.

– Спрашивайте.

Датто’Месса присел на краешек рабочего стола и жестом пригласил Вайлет присаживаться на кровать. Других мест для сидения в каюте капитана просто не было.

Блад не воспользовалась столь щедрым предложением и осталась стоять. Развернула текстовый редактор на инструметроне, освежила кое-что в памяти и задала первый из «неудобных вопросов».

– Как вы думаете, кто и зачем планировал убийство инженера Дирака’Сина?

– Никто и низачем, – спокойно ответил Датто. – Если это ваша манера вести допрос, начиная с откровенно глупых и провокационных вопросов, то я рад за полицию Марса, которая избавилась от такого своеобразного следователя.

Вайлет улыбнулась. Капитан был не промах, и явно закален в подковерных играх. Это, как ни странно, играло на руку Датто’Мессе. Если бы он был тупым солдафоном – одно дело. Но кварианец явно голубых кровей, и вырос там, где войны ведутся за столами переговоров и в каютах офицерства, а не на поле боя или диверсиями на кораблях.

Собственно, Блад была несогласна с Дираком, который подозревал своего капитана. Вайлет достаточно знала про кварианцев, чтобы напрочь исключить столь грубую работу. Тем не менее, вопрос о покушении она была обязана задать.

– Капитан, – продолжила Блад. – Откройте на запись какую-нибудь папку на своем терминале, я вышлю вам результаты независимой экспертизы малого пассажирского внутрисистемника, на котором Дирак летел с «Салима» до Койпера.

– Сделано, – отозвался Месса после секундной операции с инструметроном.

Вайлет отправила капитану рапорт Ковальски о заложенной в корабль бомбе. Важно, что рапорт был подписан разведчиком самолично – со всеми регалиями, полученными им в ВКСА. Отмахнуться от документа такой силы просто невозможно.

Капитан очень быстро, но внимательно ознакомился с рапортом. Закончив чтение, мужчина поднял взгляд на будущего комиссара. Вайлет показалось, что теперь Датто смотрит на нее несколько иначе.

– Сильный документ, – произнес кварианец. – Я немедленно инициирую служебную проверку по факту саботажа на внутрисистемнике.

– Это не саботаж, капитан, – Вайлет покачала головой. – Вы же понимаете, что кто-то целенаправленно пытался устранить Дирака после того, как он имел с вами весьма жесткий разговор. Тот самый, по результатам которого вы и выгнали инженера с корабля.

– Да, мы разговаривали с Дираком, – кивнул Датто. – Не стану отрицать очевидного. Тем более есть свидетели. И действительно, инженер позволил себе лишнего, усомнившись в юридической чистоте проводимого на «Салиме» ремонта. Понятия не имею, откуда он набрался ерунды насчет коррупционной составляющей проекта. Я посчитал, что настолько ненадежных товарищей следует держать подальше от команды и поближе к Коллегии адмиралов. И чтобы вы знали, сразу же после отправки челнока я направил в Коллегию сопроводительное письмо, где полностью изложил все озвученные Дираком подозрения и попросил разобраться с этой ситуацией. То есть уж кому-кому, а мне-то точно не резон убивать инженера.

– Можете показать мне письмо в Коллегию?

– Да, конечно. Ловите на свой инструметрон.

Вайлет приняла документ и прочитала.

Датто’Месса не врал – он действительно отправил в Коллегию подробный отчет о произшедшем. И более того, снабдил его аудиозаписью. Блад дважды прослушала беседу капитана, Дирака и паладина Тары’Олли, которая внезапно оказалась любовницей Датто. Ну, то есть прямо об этом ничего не было, но фонограмма говорила сама за себя.

– Окей, по факту покушения на инженера у меня больше нет вопросов, – сказала Вайлет. – Не расслабляйтесь, капитан. Это не значит, что расследование сворачивается или что вы благополучно выпали из обоймы подозреваемых. Просто у меня больше нет вопросов именно по вашим теркам с Дираком.

– Рад слышать.

– Это хорошо, что вы рады, – язвительно произнесла Вайлет. – В общем-то, покушение кварианца на кварианца – дело кварианцев, и я не имею права открывать расследование по этому случаю. Но…

– Но? – капитан устроился поудобнее и скрестил руки на груди. – Но что?

– Но то, что вы также подозреваетесь еще и в покушении на убийство совершенно непричастного лица – пилота внутрисистемника. Между прочим, гражданина Ассамблеи. А это автоматически распространяет мои следственные возможности и на весь «Салим».

– Я не собираюсь оспаривать ваше право проводить расследование, – сказал капитан. – Даже не придираюсь к тому, что формально вы еще не комиссар, и, опять же формально я не обязан с вами сотрудничать. Но поймите, я – капитан пусть и маленького, но все-таки корабля Флота. У меня есть то, что отличает высшего офицера от остальных – ответственность за жизнь экипажа. Я не собираюсь ею делиться ни с кем, даже с паладином сэрой Тарой. Поэтому я внимательно вас слушаю, Вайлет Блад. Я хочу разобраться с этим дерьмом так же, как и вы сами.

– Отлично, – Вайлет кивнула. – Я рада, что мы с вами на одной стороне.

– Взаимно, Блад, взаимно. У вас еще остались вопросы?

– Да.

– Внимательно слушаю.

– Что с поисками второй кварианки?

– Ищем, – капитан пожал плечами. – Корабль большой, а народу у меня сейчас очень мало. Я зарядил на поиски всех, кто хоть как-то может уделить этому время. Очень много инженерной работы, но мы ищем, поверьте. Даже дети – сейчас, когда мы вернули контроль над системами корабля, ползать в техтоннелях совершенно безопасно. Мелкота уже прочесала почти четверть всех доступных мест.

– Отследить местоположение Заны, как я понимаю, невозможно?

– Нет, – Датто покачал головой. – Ее инструметрон почему-то не отвечает.

– Ну, ответ на этот вопрос я точно знаю, – сказала Вайлет и достала из кармана на спине пакет с окровавленной железкой.

Датто уставился на инструметрон девушки как на привидение.

– Где вы его взяли? – удивленно произнес кварианец.

– Подобрала в коридоре около машинного зала, – ответила Блад и бросила пакет на кровать. – Полани сказала, что он выпал из техтоннеля, где до этого находилась Зана.

Мужчина подошел к кровати, взял пакет и внимательно рассмотрел содержимое. Потом просканировал содержимое своим инструметроном и утвердительно кивнул:

– Да, это действительно инструметрон Заны’Солли, – сказал кварианец. – Цифровая подпись корректная.

– Какой из ботов «Салима» может за секунду вырезать инструметрон из тела кваринца?

Мужчина задумался и покачал головой.

– Никакой, – ответил Датто. – Оттяпать руку целиком – не проблема. Но вот так, хирургически точно… Нет, точно на корабле нет подобного оборудования. Тем более автономного и способного перемещаться в техтоннелях.

– Ясно, – сказала Вайлет. – А что вы вообще можете сказать про вашу программистку?

– В смысле?

– Ну, что вообще за человек. Чем живет, что о ней думают другие. Словом, все, что сможете рассказать об этой Зане. Про внешность можете опустить – мне ее подруга уже излила полный объем своих комплексов на тему какая же красивая эта Зана и какая по сравнению с ней замухрышка сама Полани.

Датто’Месса секунд на десять призадумался, потом сказал:

– Как программист – средненькая. Та же Полани в разы талантливее. Но дело свое Зана знает, и как член команды полностью меня устраивает. К тому же, у нее совсем скоро уже Паломничество, и жить на «Салиме» девушке осталось всего ничего.

– Вы же, вроде бы, отменили Паломничество, нет? – удивилась Блад.

– Нет, – улыбнулся капитан. – Мы отменили лишь полную свободу в действиях паломников. У них теперь довольно большая зона табу, куда входит, в частности, посещение человеческих станций и планет. Наши новые паломники в основном работают на Флоте. Самые талантливые иногда отправляются вовне – мы считаем, что талант нельзя держать в консервированном состоянии. Мы выделяем им небольшой корабль с начальным набором выживания, и они устремляются за пределы Солнечной системы.

– Как паладины?

– Нет, – Датто отрицательно махнул рукой. – Паладины занимаются глобальными вопросами. Ищут Граалетранслятор, следят за порядком на Флоте, собирают информацию, участвуют в сложных проектах, требующих концентрации всех сил Флота, присутствуют в межрасовых проектах. Но главное, паладины – носители идеологии, которая призвана сгладить трения в кварианском обществе. Они своим примером показывают, что кварианцы никогда не сдаются. Даже когда в очередной раз лишаются родной планеты. А паломники…

Капитан вздохнул.

– Паломники в основном заняты локальными делами. Находят ресурсы, исследуют ближайшее космическое окружение, приторговывают…

– Приворовывают, – продолжила Вайлет.

– Не без этого, – снова вздохнул Датто. – Старые привычки тяжело выветриваются. Но мы стараемся не допускать произвола и поддерживаем тех, кто ведет дела честно. Зачастую работаем в минус, но в целом проект нового паломничества развивается неплохо. По статистике из десяти молодых ребят лишь четверо возвращаются с чем-то ценным, но зато один из этих четверых приносит ресурсов, которые оцениваются в сотни, а то и тысячи подобного рода Паломничеств. В этом смысле деятельность паладинов куда более убыточна, и это весьма тяжело скрывать от населения. Пока держимся на том, что паладины интересны обществу как некая связующая нить между нами и вами. Мы же неслучайно выбрали внешнюю атрибутику из земных легенд – рядовые кварианцы отчаянно нуждаются в некоторой… назовем это мифологией. Народу нравятся сериалы про отважных паладинов, сражающихся с несправедливостью. Вы смотрели «Гнев Килы»? Очень рекомендую, отличный получился проект. Настолько отличный, что Ворнер купил у нас права на показ в земной вещательной сети.

– Обязательно посмотрю, – быстро бросила Вайлет и спросила уже по существу: – Вы довольно близки с одним из паладинов, как я поняла.

– Да, – Датто кивнул. – Кодекс паладинов запрещает им встречаться с кем-то вне своего круга общения, но это исключительно проблема Тары. Мне ничто не запрещает спать с тем, с кем сочту нужным.

– Тара’Олли когда-нибудь спрашивала вас о Полани или Зане?

– О Полани я ей сам рассказывал, – кварианец снова скрестил руки на груди. – Понимаете, Поли мне как дочь. И я действительно ей очень горжусь. По мере сил и возможностей пытаюсь вытаскивать ее из депрессии, связанной с сиротством. У нас, знаете ли, вообще семья – это очень важный общественный институт…

– Я знаю, – Вайлет прервала кварианца, готового пуститься в пространные рассуждения о значимости семейных уз в жизни кварианского общества. – Паладин интересовалась о Зане специально?

Датто’Месса подумал с секунду и утвердительно кивнул.

– Да, как-то раз Тара запросила у меня полное досье на подругу Полани.

– И?

– Я не предоставил.

– Почему?

– Это запрещено Уставом корабля.

– Не думаю, что Устав корабля имеет приоритет над привелегиями паладинов.

– Тара интересовалась не как паладин, – улыбнулся Датто. – Это была личная просьба, как знакомого капитана.

– И вы отказали?

– Да, отказал.

– Это как-то повлияло на ваши отношения с Тарой’Олли?

Кварианец нехотя кивнул.

– Как именно?

Пауза.

– Как именно? – повторила вопрос Вайлет.

– Именно после этого у нас с Тарой и началось то, что вы называете отношениями. Проще говоря, после моего отказа предоставить данные по Зане паладин и стала моей любовницей.

***

Нико нужно было забежать к себе в каюту, и я мислотиво разрешила ему сделать все свои дела. Конечно, я подозревала, зачем ему пауза. Но тщательно скрывала улыбку, соглашаясь на десятиминутное расставание после посещения музыкальной части нашей библиотеки.

В конце концов, ожидал же он меня возле медблока целых полчаса из наших с ним двух?

Землянин вернулся даже быстрее, чем через десять минут

Мы снова стояли под звездами. Только на сей раз космозвездочки сверкали не на моем шлеме, а лишь за прозрачной обшивкой комнаты-обсерватории. В помещении тлел приглушенный свет, но его хватало, чтобы металлическое стекло купола бликовало и отражало самую, должно быть, странную пару, когда-либо поднимавшуюся на верхнюю палубу «Салима».

Я пригляделась в отражение, застывшее между звезд – этих вечных холодных украшений кварианской жизни. На щечных пластинах моего шлема из всего декора были только свежие царапинки, да кое-где следы какой-то белесой пыли. Пока шли до шлюза, пробиваясь через мехатронику и буквально лбом прошибая временные переборки, Вайлет трижды продувала мне шлем из пневмоинструмента, но видимо, кое-что пропустила.

Вообще, Вайлет Блад оказалась хорошей теткой. Я не отказалась бы от такой матери, честно. За ней как за керамлитовой стеной. И хоть тверда чрезмерно, но прочна и надежна – это видно без ИК-подсветки.

Я решительно вышла в центр комнаты, ведя Нико за руку. Остановилась, бросила команду через инструметрон и ощутила, как пол под ногами пришел в движение. Несколько секунд – и пятачок диаметром метра три вознес нас под прозрачный потолок. По периметру подъемника выросла небольшая металлическая ограда. От нее до стенки обсерваторного купола оставаслось всего ничего. Казалось, можно коснуться рукой ближайшей звезды, оторвать ее и…

– Мое солнце вон там, – я неопределенно махнула рукой куда-то в центр Молочного пути (или как там земляне называют проекцию диска Галактики?).

Нико послушно посмотрел за купол.

– Я, наверное, никогда не вернусь домой, – продолжила я. – Никто из нас не вернется.

– Не говори так, – запротестовал Нико.

– Не перебивай. Иди сюда.

Его рука попрежнему была в моей. Я развернулась, смело оперлась поясницей на прутья оградки подъемника и подтянула к себе человека. Системы машгора что-то вякнули о превышении разумных норм сервоусилий. Я потянулась взглядом и выключила интерфейсную часть костюма.

Мягкий, и даже сквозь термоизолированный машгор теплый инопланетянин. Настоящий, с самой Земли.

И мой.

– Хочу, чтобы ты остался, – шепнула я, уткнувшись маской в широкую грудь Нико. Мои пальцы ощутили, как дрогнули при этом руки Нико.

Я сказала то, что хотела сказать давным-давно. Наконец-то сказала, призналась землянину в том, что хочу быть с ним и только с ним. Что я, наконец, нашла свою мечту, и пусть она оказалась совершенно далекой от нормальной кварианской жизни… Но в конце концов, Тали’Зора и Шейла тоже выбирали иррационально – и они теперь герои нации. Я чем-то хуже?

– Пожалуйста, скажи еще раз, – произнес Нико.

– Я хочу быть с тобой, – сказала я, глядя на человека снизу вверх. – Останься, Нико, прошу тебя.

Я сказала это – и удивилась своему спокойствую. Никакого трепета, никакой суеты. Даже не бубню, как лепечущий идиот. В конце концов, кого мне бояться? Холодных звезд? Да пошли они к бош’тету. У меня есть настоящий теплый землянин!

Сильные руки человека скользнули мне за спину и нерешительно подтянули к себе. Отняли вес моего тела у хрупкой ограды подъемника. Я сглотнула – дыхание вдруг стало прерывистым.

Нет, терпеть невозможно!

Нико небольшой по человеческим меркам, но для меня он огромен. И как я уже поняла, он весь мой. Я прижалась к этому потрясающе мягкому, теплому и моему – взглянула в серые глаза за полупрозрачной лицевой маской и положила руки на плечи Нико. Потом легонько притянула его к себе за шею.

Вы знаете, мы вообще так не делаем – кварианки кладут ладони на щечки любимого. Но я хочу делать так, как приятно ему.

Мне не страшно, я не боюсь.

Вот странно, честное слово. Жутко трусила, шагая в непроглядную темноту реакторной зоны. Сходила с ума, представляя себе чудовищное нечто, утащившее лучшую подругу (к слову, Зану еще не нашли…). Чуть не умерла со страха, увидев громадную фигуру Вайлет Блад у стартерного модуля. И дико бояалсь на обратном пути, когда будущий комиссар с легкостью профессионального военного выкашивала автономную сервисную мехатронику.

Один раз я чуть не попрощалась с жизнью, когда Вайлет резко равернулась и выпустила очередь в упор… в считанных сантиметрах мимо меня – точно в батарейный отсек ЗВРМ. Механическая тварь имела наглость подкраться к нам с тыла.

А теперь я не боюсь. Хотя точно знаю, что мое желание несбыточно.

– Почему все всегда так? – спросила я.

– Так?

– Да, – я снова уткнулась шлемом в грудь Нико. – Помнишь Шелай и Белакиса? Они расстались, и мы с тобой… Мы тоже. Похоже, Вселенная против молодых кварианок, которые влюбляются в инопланетян.

– Полани.

Я поняла голову.

– Да?

– Я хотел тебе сказать… – начал Нико.

Я перестала дышать.

Наверное, где-то там сходит с ума ВИ машгора, фиксируя аномальные показатели жизненных параметров. Но к бош’тету показатели и ВИ.

Мне снова страшно.

Я боюсь неизвестности, следующий за этой ужасной фразой «Я хотел тебе сказать».

– Не надо, – еле слышно шепчу я, забыв, что даже шепот кварианца усиливается его коммуникатором. – Пусть все будет без слов, Нико. У нас осталось полчаса, и я просто хочу провести их здесь, вдвоем.

Мой мягкий инопланетянин смеется. Я чувствую вибрации его тела, и они заставляют меня вспомнить, что дышать все-таки надо. Но дыхание почему-то частое, сердце бьется с паузами и быстро-быстро, немножко немеют подушечки маленьких пальцев на руках, а тело само, словно по сигналу извне, обнимает мужчину и руками, и – о, Кила! – даже ногами. Я чувствую его плотное, теплое бедро тем местом, которое никому еще не позволяло себя касаться. А своим собственным бедром я ощущаю…

Кила! Прокляни в веках, скорми бош’тету это каторжное наказание нашего народа, этот невыносимый, умный дальше некуда и почти совершенный в своей синтетической дурости защитный скафандр!

– Я хотел тебе сказать, – заносит корундовый клинок Нико, – что я никуда не лечу. Я принял решение, Поли.

Поли?

Только очень, очень близкие мне люди имеют решимость назвать меня Поли¹⁰⁰ – не самое удачное сокращение не самого типичного для кварианки имени¹⁰¹.

Но мне нравится, потому что честно. Мое имя, а точнее, его происхождение, действительно сильно горчит.

– Какое решение? – спрашиваю я, но на самом-то деле мне это неинтересно. Я смакую, кручу на языке вкусное, сладкое, ароматное «я никуда не лечу».

– Я остаюсь на «Салиме», – отвечает тот, кто любит горькое. – Здесь очень много работы. Мы с Мардешем упремся рогом, но сделаем наш корабль лучшим буксиром во всем Флоте.

– Ты остаешься из-за корабля и Мардеша? – включаю я кокетку. – И из-за работы?

На секунду мне показалось, что Нико сейчас скажет «да», и я восприму это как нечто вполне естественное и единственно правильное. В данном случае. Как было в случае Шелай и Белакиса.

– Я остаюсь…, – Нико по-своему, по-человечески улыбнулся, но странное дело, его морщинистая гримаса не вызвала у меня ни грамма раздражения или, упаси Кила, омерзения. А ведь помню, так было раньше, когда я смотрела земное видео и натыкалась на резиновые улыбки землян.

– Я остаюсь, – повторяет Нико, – чтобы иногда смотреть на звезды. И побрасывать их в воздух.

Нико пугающе легко поднимает меня. Сажает на ограду подъемника, и я рефлективно обхватываю торс мужчины ногами. Землянин снимает меня с ограждения и, развернувшись, относит в центр площадки подъемника.

С каждым шагом Нико я понемножку, чуть-чуть, сползаю по нему вниз…

У машгора сверхпрочная ткань, но между бедрами она нежная и очень податливая, чтобы не мешать двигаться. Своим женским естеством я ощущаю себя желанной, касаясь естества мужского.

Меня легонько трясет – дрожат руки, дыхание, голос…

Странное ощущение, я никогда такого не испытывала. Ни в обычном состоянии, ни во время прогона «Нейростимулятора-Про».

– Нико, я хочу…

Нет, не дождешься ты моего собственного «Я хочу сказать». В пасть бездне все слова – теперь только действия!

– Я хочу тебя прямо здесь, – шепчу я. – Я умру, если не получу тебя. И пусть я потом умру от иммунного ответа… Нико…

– Никто не умрет.

Нико легко сбрасывает с себя головную ленту, снимает шлем, и я с удивлением обнаруживаю, что у него очень короткая, почти «под ноль» стрижка. Я с упоением запускаю руки в щеточку его волос, млея от покалываний, что доносят до меня нейротактильная система перчаток.

Кто сказал моему инопланетянину, что кварианки любят именно такую человеческую прическу?

– Никто не умрет, – повторяет Нико и, улыбаясь, достает ампулу из нарукавного кармана моего машгора.

Я не успеваю проследить за его движениями, и тем более не успеваю удивиться, откуда Нико знает, что именно я делала в медблоке, а главное – куда спрятала результат? Нико умело вскрывает клапан экстренной инъекции и подключает к штуцеру шприц-тюбик. Нажимает на пузатую упаковку, и я тотчас ощущаю тепло, оно разливается от плеча.

Тепло – это хорошо.

– Ты знаешь, что это?

Я спрашиваю, но мне не нужен ответ. Мы с ним мыслим на одной волне, и она уже поднялась и несет нас, несет…

– Имуноблокиратор Гото, – отвечает Нико. – Касуми подарила этот рецепт Тали. Когда-то давно. Когда убедилась, что кваринка в самом деле любит Шепарда.

– Он ей не пригодился, – подсказываю я.

– Но он дал ей решимость признаться капитану в чувствах, – возражает Нико и касается губами фонарика-пульсара моей маски.

– Ты многое знаешь, – улыбась я, ощущая, как сильные руки Нико скользят по моему машгору, безошибочно находя сенсоры аварийного сброса костюма. – Много знаешь, много умеешь… О-о-очень много…

У меня перехватывает дыхание. Рука Нико на пару секунд задержалась там, где нет никаких клапанов, но очень тонкая ткань и очень, о-о-очень чувствительная я.

Я ощущаю, как тепло докатилось до центра живота и полилось туда, дальше, вниз…

Щелкнула и с легким шипением отошла от шлема вся передняя его часть. Нико аккуратно отсоединяет интерфейсный разъем, потом бросает маску на пол и как-то уж очень внимательно смотрит мне в лицо.

Я знаю, что мы не безобразны для людей. Более того, некоторые считают нас привлекательными. По большому счету, только нижнечелюстные «щечки» как-то уж очень сильно отличают нас от жителей Земли. Но опять же, кто-то считает эту эволюционную придумку по-своему эротичной. Еще люди знают, что кварианки, как кошки, очень падки на поглаживание подбородка – как раз между этими рудиментарными щечками. Итересно, а Нико в курсе?

Да, информацию о предпочтениях людей я вычитала в Экстранете.

И да, готова кому угодно сейчас признаться – читала я между прогонами «Нейростимулятора».

– Никто не умрет, разве что от счастья, – шепчет Нико, освобождая меня от моей второй кожи.

А потом я напрочь забываю про смерть и плыву в океане настоящей жизни.

И пусть закупольным звездам будет стыдно за то, что подсматривали. Мне же стыдиться нечего. Я люблю моего Нико прямо здесь и сейчас. И буду делать это всегда.

Глава 14. Тропа войны. Осторожно, трупы

Офицер ВКСА подслушивает и расшифровывает, Вайлет бьет руками и ногами, кварианский капитан форсирует взросление экипажа под недовольство Блад, Николас проводит детальный разбор кварианской антропометрии и лечит любовные раны, а Илана Барриус занимается тем, что азари делают реже всех.

– По-землянски, Мардеш, – сказал Датто в интерком. – У меня тут комиссар, и я не собираюсь ничего от нее скрывать.

Главный инженер послушно переключился на английский.

– Капитан, вас хочет видеть наш талантливый землянин, – в голосе Мардеша звучала плохо скрываемая усмешка, усиленная акцентом на слове «талантливый».

– Вы сказали ему, что я занят?

– Разумеется, – Мардеш в несвойственной ему манере хихикнул. – Но поверьте, сейчас землянин не в том состоянии, чтобы прислушиваться к регламенту взаимоотношений на корабле и вообще к голосу разума.

– В каком смысле? – не понял Датто.

– В…, – инженер вздохнул. – Ну, вы же сами приказали ему побыть с Полани. Видимо, он выполнил ваш приказ со всей обстоятельностью. Вот в каком смысле.

– А-а, – капитан выдохнул. – Да, понимаю. Зови сюда эту талантливую молодежь, что уж поделать.

– Есть, капитан.

Мардеш выключился, и Датто’Месса повернулся к гостье.

Вайлет не скрывала улыбки. В каюте капитана действовали какие-то специальные, более свободные санитарные нормы, чем на остальном корабле. По разрешению капитана Блад выключила шлем, едва за ней закрылась входная дверь.

– Вот видите, чем приходится заниматься, – развел руками Датто. – Спорю на свой месячный оклад, ваш соплеменник сейчас начнет уговаривать меня оставить его на корабле.

– Так оставьте, делов-то, – пожала плечами Вайлет. – Сильно сомневаюсь, что он вам как-то особенно мешает.

– Не мешает, – согласился капитан. – Но я действительно не могу сейчас заниматься двигателями. А Устав категорически запрещает держать членов экипажа без работы.

– Так дайте ему другую работу. Только подальше от девчонки, иначе они оба начнут косячить. Пусть встречаются в нерабочее время, это и для порядка на корабле полезно будет. Я заметила, на вашу Полани всерьез поглядывают многие из молодых ребят.

– Еще бы не поглядывать, – усмехнулся Датто и прошел к кухонному блоку. – Она ж теперь герой «Салима». Вот еще бы не эта идиотская история с Заной…

Капитан налил себе из чайничка что-то, по цвету очень похожее на кофе. Да и по запаху тоже, констатировала Вайлет, едва аромат напитка донесся до женщины.

Датто заметил, как Блад потянула ноздрями.

– Кофе не предлагаю, – сообщил капитан. – Это декстроверсия.

– Ничего, обойдусь, – улыбнулась Вайлет. – К слову, о Зане’Солли. Вы обещали скинуть мне ее досье.

– Обещал – значит скину, – твердо сказал капитан и с кофе в руке прошел к столу. Привычно присел на краешек и пригубил из чашки. – Мне, если честно, непонятен ваш интерес к этой персоне. Я бы на вашем месте сконцентрировался на поисках того, кто заминировал внутрисистемник.

– Капитан, я сама решаю, на чем концентрироваться.

– Разумеется.

– Давайте сначала разберемся, что у нас с этим вашим человеком.

– Нашим? – Датто кашлянул и чуть не пролил кофе на пол. – Это ваш человек, Вайлет. Это землянин, и уж если честно, то на кварианском корабле ему не место.

– Капитан, – устало произнесла Вайлет. – Давайте начистоту.

– Давайте.

Блад глянула на часовой нарукавный циферблат и прикинула, сколько у нее времени. По всему получалось, что до прихода молодого инженера-землянина оставалось примерно минуты две-три – должно хватить.

– Вы же знали, что Николас и Полани встречаются, верно?

Капитан кивнул.

– Знал, конечно. Общение с инопланетными расами – хороший жизненный опыт. Нельзя его отбрасывать.

– Тогда вы должны были понимать, что между молодыми вполне может случиться нечто большее, чем дружба.

– Разумеется.

– Позвольте спросить, капитан, – холодно произнесла Вайлет. – Какого хрена вы тогда ломаете девчонке жизнь? Неужели непонятно, что она влюбилась в землянина? Что они уже давно вместе, и хорошо, если еще не успели переспать со всеми вытекающими кварианскими соплями?

Датто’Месса в свою очередь сверился с таймером (видимо, тоже вел отсчет времени до появления Николаса) и ответил – совершенно спокойно, расчетливо и методично:

– Вайлет, все просто. Я забочусь о Полани как могу. И отлично знаю, что ей нужен повод перестать жалеть себя, поверить в свои силы. Я дал ей хорошую должность системного аналитика. Доверил техническую составляющую корабля, пусть и посадил опытного офицера на подстраховку. Полани не подвела, справилась. Затем, когда началась эта свистопляска с заражением ВИ, я доверил ей еще большее – жизнь экипажа! И снова Полани справилась, хотя видят предки, ей было очень, очень страшно. И ей просто нужно было спустить пар, выдохнуть. Я ее с пузыря знаю, она бы так и ходила недопрописанным гетом¹⁰²! И все ее заслуги, не будучи признанной ею самой, так бы и остались строчками в биографии. Она бы сама в них не поверила!

– И вы? – прищурилась Вайлет. Женщина уже знала ответ, и не сказать, что ее особенно радовал вот этот капитанский проект по повышению самоуважения Полани’Альтис.

– И я, можно сказать, официально признал ее союз с человеком, – сказал Датто. – Отдал его ей.

– Или ее ему.

– Нет, – кварианец помотал головой. – Это именно мой подарок Полани. Я официально признал ее право на самостоятельную жизнь. Подарил то, что обычно до Паломничества в кварианском обществе не дарят. И она расцвела, превратилась из заморенной комплексами программистки в знающего себе цену специалиста, а главное – человека (в общем значении этого слова). В кварианку, достойную лучших кварианок нашей расы.

– Это очень рискованная игра с чувствами, капитан, – заметила Блад.

– Я знаю, – Датто кивнул. – Но мне важно было сделать из Полани настоящую кварианскую женщину. Уверенную в себе, сильную, ощущающую мир всеми органами чувств. Даже если кое-какие из них потом придется держать на медикаментозном карантине.

Вайлет неодобрительно покачала головой. Ей такая «накачка экипажа» откровенно не нравилась. Впрочем, кто она такая, чтобы со своим уставом да в чужой монастырь? У кварианцев рекордное количество тараканов под шлемами, это факт. Даже в довольно толерантном к ним земном фольклоре галактические странники всегда немного чудаковаты. По-хорошему, конечно, но чуть-чуть того, с присвистом между извилинами. Так что, если капитан считает нужным проводить шоковую терапию в отношении своей без малого падчерицы, это его капитанское дело.

– Я понимаю, вы считаете меня манипулятором, – продолжил капитан, оценив очевидный скепсис Вайлет. – Но поверьте, я знаю, что делаю. Полани будет только лучше. Сначала на волне «хочу показать, какая я на самом деле» она убила свой страх. Затем получила заряд признательности от всего экипажа – и это сломало ту стену, которую она старательно, кирпичик за кирпичиком, возводила. Показалась другая, смелая и решительная Полани – и я это «заметил». Публично заметил, дав свое благословение на отношения с вашим соплеменником, Вайлет. Дал ей возможность продемонстрировать волю, проверить свою раскрепощенность. Убедиться, что она в самом деле больше не девушка, но настоящая кварианка. Это важно для нас, Блад. И такого рода «форсированное взросление» – неизбежная цена за возможность к двадцати годам возглавить один из флагманских кораблей. Кварианцы недолгоживущи, Вайлет, и нам остро необходимы настоящие личности – и как можно раньше.

– Ясно, – вздохнула Блад. – Хорошо, вы знаете, что делать. Замнем. К слову, что-то наш герой не спешит…

Вайлет не успела договорить, раздался мелодичный звонок со стороны двери. Датто’Месса тронул панель инструметрона, и створка скользнула в сторону. На пороге, разумеется, стоял Николас Вольфберг собственной персоной.

– Добрый день, Николас, – произнес капитан дежурную фразу. – Заходи. Можешь снять шлем. Ни я, ни комиссар не боимся подхватить заразу, тем более от тебя.

Молодой человек решительно переступил порог, самолично закрыл за собой дверь и, щелкнув клапанами, снял кварианский «головной убор».

Против ожиданий Вайлет, мальчишка оказался весьма привлекателен, но – ничего особенного. Короткий ежик темных волос, голубые глаза, широкий низкий нос и неожиданно красивый рот с тонко очерченными, чуть припухлыми губами. Подбородок решительный, но без ямочки, что выдает человека сильного, но осторожного и не склонного к самоиронии.

Классический пример дитя эпохи – в крови молодого человека читались, пожалуй, все национальности старушки Земли. Даже странно, что при всем этом у него совершенно европейское имя.

– Капитан, – начал Николас. – Я по поводу увольнения.

– Я в курсе, – Датто отхлебнул кофе. – Мардеш говорит, ты не хочешь улетать.

– Да, – кивнул юноша. – Я тут покопался в своем контракте и обнаружил, что он предусматривает досрочное расторжение только по согласию сторон или за какие-либо нарушения числом не менее двух. И чтобы оформленных по всем правилам. Я такого согласия не давал. Нарушений тоже не имею.

– А я вот думаю, – улыбнулся краешком губ Датто, – что договор не предусматривает романтических связей с членами экипажа. Только профессиональные.

– Договор этого не регламентирует, – твердо ответил Николас. – То, чем я занимаюсь в свободное от работы время, не касается ни договора, ни вас, капитан.

Помедлив секунду, парень добавил:

– При всем уважении, капитан.

Вайлет перевела взгляд с человека на кварианца.

– Капитан, ну заканчивайте же, наконец. Вы же отлично понимаете, наша молодая парочка уже состоялась. Мы только что об этом говорили, Датто. Полани и этот молодой человек уже ВМЕСТЕ. Все, поздняк метаться. Не вставайте между влюбленными, Датто. Снесут, невзирая на чин и возраст. Выгоните сейчас инженера-двигателиста – открывайте вакансию программиста. Девчонка же все равно сдернет вслед за ним, благо есть пример сестры. Как Дирак не удержал Альтис-старшую, также и вы не удержите младшую.

– Я начинаю вас опасаться, комиссар, – серьезно произнес Датто. – Вы знаете слишком много.

– Если бы я знала слишком много, капитан, – усмехнулась Вайлет, – то опасаться надо было бы мне вас, а не наоборот. Я знаю достаточно, Датто. И чтобы наш молодой друг поскорее перестал мотать вам нервы, просто отмените свой приказ об увольнении. Тем более…

Вайлет метнула взгляд на застывшего, словно статуя, Николаса.

– Тем более, что приказ этот действительно не очень легитимен с позиции права. Я знаю типовой договор межрасового сотрудничества, капитан. Он всегда составлен так, чтобы наделить большими правами наименее защищенную сторону. Когда договор касается кварианцев на службе Земли, он защищает ваших соотечественников, капитан. В нашем же случае все наоборот, поэтому потенциально более защищенная сторона – Николас Вольфберг.

– Николас, вы свободны, – произнес Датто.

– Капитан, значит ли это…

– Да значит, значит! – рассмеялся кварианец. – Бегите уж к своей возлюбленной. И благодарите судьбу за поддержку комиссара.

– Лучше без посредников, – заметила Вайлет, повернувшись к молодому человеку. – Благодари меня непосредственно. Только учти, никаких цветов и шоколадок. Водку тоже не пью.

Парень испарился из каюты со скоростью мысли. При этом, что характерно, не забыл нацепить шлем, став похожим на очень крупного десятипалого кварианца с неожиданно прямыми ногами.

Датто снова отхлебнул кофе.

– Вы всегда такая, Вайлет? – спросил Датто.

– Какая?

– Такая прямая и резкая, аж до неприличия? Вроде бы, мы нормально с вами беседовали, и я не ожидал такого… Такой… Резкости в суждениях. И оценках.

Вайлет устало вздохнула. Нет, нынешний капитан «Салима» ни черта не разбирается в людях. В отличие от предыдущего, кстати.

– Капитан, – сказала Блад. – Мне уже восьмой десяток пошел. Я потомственный военный. Кадровый солдат гарнизонной пехоты ВКСА. Постнатально модифицирована для позиционных боевых действий. Раскачана до девяноста килограмм, жму из положения лежа сто восемьдесят при земной силе тяжести. Химически лишена возможности стать матерью. Генетически лишена чувства омерзения, а кроме того, тридцать лет провела в клоаке воистину галактических масштабов – автономии Марс. Причем в самом концентрированном скоплении дерьма – в полицейском департаменте. Теперь меня, вот, берут в комиссары по этике. Вы должны понимать, что все потенциальные комиссары ставят правду и быстрое решение проблем куда выше, чем политес и прочую фигню типа азарийской дипломатии. Как думаете, могу ли я при всем этом не быть резкой и прямой?

– Извините, Вайлет, – капитан оставил пустую чашку. – Я не очень хорошо разбираюсь в людях, как вы, должно быть, заметили.

– Да, заметила.

– Поэтому давайте вернемся к нашей беседе на кварианскую тему. Нас прервали, когда я рассказывал о появлении азари на борту, так?

– Верно.

– Тогда я продолжаю…

***

К моменту, когда прибыли спасатели, Ник еще не отошел от случившегося.

От всего случившегося. И в зале-обсерватории, и потом, в каюте капитана.

Он и сам не представлял, что способен на такое. Переступить через свои страхи навредить, сделать кому-то хуже. И оказалось, что с чистым сердцем можно сделать только лучше, никак не хуже. Глядя на довольную кукольную мордашку Полани, Николас понимал, каким же идиотом был все это время.

И девушка поверила – не отняла руки, когда узкая трехпалая ладонь легла в перчатку машгора Николаса.

Николас глянул на спящую девушку. Сейчас, пока еще действует блокиратор, Полани может позволить себе понежиться, прикасаясь плотной, местами шершавой кожей не к стерильной подстежке машгора, а к антисептической простыни из аварийного запаса, что имеется в каждой жилой каюте.

В одном из голосериалов, что довелось посмотреть Николасу, одна старая, мудрая азари как-то раз обмолвилась: дескать, как помолодели расы Галактики – ныне мало кто уж помнит, как выглядит кварианец без костюма!

Это правда. Мало кто помнит. Единственные, кто может сохранить сие знание – те самые азари, да еще, быть может, кроганы. Все остальные расы, включая людей, живут слишком мало, чтобы помнить кварианцев в их истинном обличии, до эпохи изгнания.

Николас тоже не помнит. Но зато теперь знает – Полани показала ему древние, архивные записи. В общем-то, ничего шокирующего он из них не почерпнул. Бытовая одежда «докосмических» кварианцев мало отличалась от машгора. Те же обтягивающие фигуру костюмы, разве что богато изукрашенные. Цветастые тряпки нынешних горсаев – жалкое подобие красочных, ярких и потрясающе «живых» украшений на одежде древних кварианцев. В самом деле живых – рисунки из интеллектуальных наноаппликаций жили собственной жизнью, преображаясь, двигаясь по костюму, и зачастую – в такт настроению своего владельца.

Даже представить страшно, каково пришлось первым поколениям изгнанников, этих несчастных космических беженцев. Мало того, что кварианцы потеряли свою планету, так еще и лишились богатейшего культурного пласта, выраженного в том числе и в красоте костюмов – по оформлению индивидуальных для каждого жителя планеты. Полани рассказала, что уникальность личной одежды – попытка забыть, загладить пренебрежение корнями, идентичностью и индивидуальностью. Пренебрежение это имело место в компьютерную эпоху кварианского народа – ту самую, которую впоследствии назвали «технотьмой». И откуда кварианцев жестко, без сантиментов, но весьма результативно выгнали азари – своими издевками и, возможно, даже прямым биотическим влиянием на планетарное правительство Ранноха.

Не стоит винить азари в том, что не успели подготовить кварианское общество к акту Творения. Голубокожие и так достаточно сделали для кварианцев – без азарийского пинка, возможно, цивилизация Ранноха окончательно растворилась бы в компьютерном мире, ею же и созданным.

Вообще, Николас не был согласен с негативно настроенной к азари Полани. Да, голубокожие ведьмы хитры, может быть, даже коварны, а уж их действия в отношении «младших рас» никто не назовет вежливыми. Будучи сами «разогнаны» влиянием протеан, азари остро переживают закостенелость других рас и не скупятся на смачные пинки в направлении прогресса. Увы, пинок по затянутым в обтягивающие штаны задницам кварианцев запоздал – раса инженеров успела создать ИИ, сама не будучи к тому готова. Создала пусть и ограниченный в возможностях, но все-таки синтетический разум, который задал тот самый первый вопрос: «Создатель, есть ли у меня душа?».

Последствия мы все хорошо знаем. Кварианцы, понятное дело, особенно хорошо. Остается надеяться, что потеря планеты и трехсотлетнее галактическое скитание в условиях вечного недостатка ресурсов чему-то научили этот народ.

Но какова же ирония Творца! Единственная позитивная сторона кварианской ошибки – создание нового народа, народа синтетиков-гетов, – оказалась перечеркнута капитаном Шепардом. Волею случая – спасителем Галактики от все тех же синтетиков.

 

Николас еще раз оглядел кварианку. Полани, несмотря на откровенно душноватую каюту Ника, целомудренно завернулась в простынь. Та, правда, скорее подчеркивала молодую, гибкую и стройную фигурку, чем скрывала ее. Ник еще раз с облегчением заметил, что кварианцы не особо отличаются от людей. Настолько слабо, что можно смело считать кварианцев ультрагуманоидами – наряду с азари.

Если оставить в покое искривленные лодыжки, переданные кварианцам по наследству от древних предков (вроде бы, они произошли от нелетающих птиц), то в целом формы кварианцев вполне по душе человеку, воспитанному в традиционных эстетических и сексуальных предпочтениях. У кварианок-женщин стройная фигура с небольшой грудью, но очень выраженными бедрами. Николас полазал в Экстранете на эту тему – ученые объясняют сей феномен с позиции того, что низкорослые и худенькие кварианки все-таки обязаны справляться с родами полноценно вызревших младенцев – генетически уж так заложено в любую расу, что поделаешь. Маленький рост при обычной для живородящей женщины ширина тазовых костей вызывают диспропорцию, отчего кварианки кажутся избыточно широкобедрыми.

А вот почему все кварианки отчаянно стройны – ученые мужи спорят до сих пор. Так или иначе, но и Полани, и вообще все виденные Ником кварианские женщины потрясающе грациозны. Может быть, делает свое дело плотный, местами до панцирной жесткости кожный покров на большей части тела – стройнит, поддерживает форму, придает дополнительной грации. Причудливый эволюционный путь оставил кварианцам по-человечески мягкими лишь ладони, ягодицы и заднюю поверхность бедра, шею до подбородка, подмышечные и паховые области. Ну и грудь с животиком, разумеется – от межключичной ямочки и ниже.

Животик у кварианок плоский донельзя. В натуральном смысле слова. В смысле, совсем плоский – пуповины у кварианских младенцев нет. В смысле, пупочек у малышей имеется, но он… на затылке. Связь с матерью (сначала через естественную плаценту, а затем через ее заменитель в составе имплантата-пузыря) обрывается в дородовой период, и новорожденный обычно уже имеет заросшее отверстие в темечке. К слову, самое уязвимое место кварианца – там до самой старости остается покрытое лишь тонкой кожей отверстие. Современные кварианцы используют природную перфорацию черепной кости для прокладки электронных шин и кабелей питания имплантатов.

Еще кварианки пернатые. Нет, вот в самом деле пернатые. Ну или почти.

В отличие от людей, у которых растительность на теле представлена исключительно цилиндрическими в сечении волосами, у кварианцев волосы плоские, похожие на длинные перышки до полусантиметра шириной. Объясняется это ровно теми же причинами, которые привели декстро-братьев кварианского народа – турианцев – к созданию защитной оболочки. Оранжевое светило Ранноха, звезда по имени Тиккун, расположено намного ближе к планете, чем земное Солнце. Жарит так, что мало не покажется – в экваториальной зоне температура доходит до шестидесяти градусов в тени. Словом, кварианцам жизненно необходима хорошая, плотная защита головы от испепеляющих лучей. Отсюда и «двумерные», плоские волосы, закрывающие череп плотной шапочкой с воздушной прослойкой. По понятной причине плотные и тяжелые «перья» не отрастают сколь-нибудь длинными, поэтому все кварианки генетически запрограммированы на стрижку «под мальчика». Но с любопытной вариацией. По центру черепа, а также от надбровных дуг к затылку «стрижка» уплотняется – кажется, что на голове кварианки три смешных птичьих хохолка – кварианцы называют их «гребнями». Хохолки, конечно, смешные и очень хочется их потрогать. Вот этого лучше не делать – пораниться не поранишься, но щекотят и царапают голую человеческую кожу они еще как! Да и сама Полани вежливо дала понять, что к человеческим забавам «дай потормошу» кварианская шевелюра относится негативно.

Ник с улыбкой вспомнил, как он волновался, раздевая Полани. Нет, с ним все было нормально – гибкость и упруго-жесткая теплота юного кварианского тела послушно запустили нужные процессы в теле человеческом-мужском. Но кусочком сознания молодой человек опасался, что Полани окажется слишком чужой для человека.

Слава Творцу, оказалась совершенно своей, а если и чужой – то скорее привлекательно, волнующе. Если бы легендарная Тали’Зора во время своего первого и последнего интервью земному телевидению сняла бы шлем – реакция человечества на внешность кварианцев не была бы столь настороженной. Тогда, помнится, землян насторожили три вещи: нижняя челюсть, «украшенная» чем-то похожим на турианские мандибулы, мертвенная бледность и совершеннейшая на земной взгляд безжизненность кварианского лица.

Первого от Тали просто не ожидали, заочно признав ее кварианской красавицей. Третье, как теперь понятно, вполне терпимо, а что касается бледности… В отличие от южанки-Полани, чей род ведет родословную от кочевых племен экваториальных пустынь Ранноха, семья Зора принадлежит одной из приполярных рас. И светлая, глянцевая, неподвижная кожа Тали в свете мощных софитов в самом деле отдавала в холодный, мертвый колер. Острословы из числа телеобозревателей тут же обозвали кварианцев «космозомби». К счастью, обидное сравнение было просто не понято людьми Мигрирующего флота – в культуре кварианцев нет верований на тему оживших мертвецов.

Возвращаясь же к внешности Полани’Альтис, крайне необычными Николасу показались разве что шершавые плечики и локоточки (все та же защита от солнца) девушки. Ну и, конечно, нижнечелюстные пластины, которые кварианцы называют «щечками». Вот они реально жесткие, и Полани не раз и не два царапала своими поцелуями «мягкотелого» Николаса. Выяснилось это уже позже, по следам человеческой крови на кремово-бежевом постельном белье. Ник, правда, и под пыткой не вспомнил бы, когда и как именно – адреналин лился ручьем, и было совершенно не до фиксации случайных повреждений.

 

Что же в итоге, спросил себя Николас и ответил тут же.

Да, это противоестественно – заниматься сексом с инопланетянкой. Никуда от этого не денешься – в самом деле противоестественно. На Земле достаточно тех, кто надевает белые колпаки и готовит хворост для костров под «альеноложцев». Борцов за чистоту сексуальных отношений не останавливают даже публичные уголовные процессы против их лидеров. Случилась года четыре назад очень смешная история. Земная Миссия азари щедро оплатила расследования случаев ксенофилии у тех, кто публично ратует исключительно за моногамный гетеросексуальный контакт. Наверное, не надо объяснять, почему компаньонки-азари стали спонсором этого расследования.

Впрочем, все эти дела телесные, этот голый межрасовый секс – ничто по сравнению с межрасовыми чувствами. А вот здесь все абсолютно нормально.

Да, это вполне естественно – любить того, кто любит тебя. Пожалуй, не найдется ни одного человека или инопланетянина, кто осудит духовный контакт привязанных друг к другу личностей.

Да, Полани – другой биологический вид. Похожий, но другой. Но она совершенно чиста в своих намерениях, и уже одно это закрывает глаза на все внешние отличия.

А он – по-прежнему человек. Искренне и полностью ли разделяющий чувства кварианки – пусть судят другие. Потом. Сейчас главное, что он счастлив. Впервые в жизни. Не от бурной, на удивление изматывающей любви с молодой кварианкой – Полани не могла успокоиться ни на третий, ни на пятый всплеск своей страсти. Счастлив Нико был лишь от осознания факта, что он, похоже, нашел свой первый настоящий дом.

Дом с любящей женщиной – в чувствах кварианки, пусть и переперченных первым в ее жизни сексом, сомневаться не приходилось. И пусть у них никогда не будет детей, а близость придется копить неделями – пусть! (Коктейль Гото не чудодейственнен, и он не панацея. Применять его можно строго дозировано – и по срокам, и по объемам. Но тем слаще будет очередное вознесение к звездам.)

Дом с замечательными коллегами. Да, не все кварианцы разговаривают с ним на равных – хотя бы потому, что далеко не все вообще способны поговорить по душам, без туповатого переводчика. Но и перестраховщик Мардеш, и его молодые, излишне серьезные мальчишки-технари, и тем более строгий, но реально-то добрый и отзывчивый Капитан «Добрый день» Месса – все они приняли человеческого инженера-недоучку. Нехватку технической смекалки Николас замещал голой теорией, которую рукастые помощники Мардеша в два счета переводили в работоспособную практику.

Дом с проблемами бытового плана. «Салим» изношен, капризен, требует внимания и постоянного ремонта. Но все технические вопросы можно решить. Ник поднял экономическую часть своего дипломного проекта, актуализировал информацию на бизнес-сайтах Экстранета (включая кварианский сектор) и получалось, что с новыми движками корабль выйдет на окупаемость буквально через полтора-два года. Тогда уже можно будет привлечь дополнительные инвестиции и заняться серьезным апгрейдом машины. Потенциал у старого грузовика есть, спрос на крупнотоннажные перевозки растет вот уже второй десяток лет, и падать не собирается. А уж если удастся прорваться на конкурс «Конкордэнс Экстракшн», став «подносчиком снарядов» для камнепотрошителей многочисленных японских проектов, то… От перспектив кружилась голова.

Это его дом – свалившийся буквально с неба.

Нужно быть клиническим идиотом, чтобы не благодарить судьбу.

И маленькую кварианку под боком на тесной, узкой кроватке в его каюте. Девушка, наконец, убрала ножку, собственническим образом заброшенную на бедро Николаса, и молодой человек аккуратно поднялся, стараясь не разбудить уставшую от любви Полани.

Прошел в санузел, оглядел многочисленные царапины на груди и плечах. Улыбнулся. Да, теперь он сможет аргументировано сказать дружкам, что кварианцы – жесткий народ. Даже такие нежные, как офицер Альтис.

Замазал подсохшие ранки панацелин-гелем, вернулся в комнату и тихо, стараясь не разбудить девушку, влез в машгор. Поморщился от контакта с многомудрой сантехнической частью, поправил на затылке бесконтактный нейроинтерфейс и пристегнул шлем-маску.

Полани пусть отдыхает, а он просто обязан оправдать доверие капитана. А главное, прозорливость и решительность комиссара по этике. Он отлично понял, что поспешная капитуляция Датто – дело рук этой здоровенной, не особо интеллектуальной на вид бабенции. Именно она, этот странный недокомиссар по этике, подарила ему дом и счастье.

Потому Блад должна знать то, что совершенно случайно узнал Ник.

Когда они с Полани, наконец, устали ласкать друг друга, девушка рассказала ему о своем путешествии к центру корабля. В деталях, не таясь подробностей и честно признав, что ее заслуги в реанимации «Салима» не особенно и много. Взгрустнула о потерявшейся подруге – страшно, до мороза по коже страшно потерявшейся. Упомянула о том, что где-то поблизости от грузовика висит космический корабль с Дираком’Сином на борту. Тем самым Дираком, который конкретно наехал на Николаса еще до отбытия с «Салима». И тем самым Дираком, который, по словам Полани, оставил ей очень странное послание, в котором выставляет себя виновным в измене Флоту, и тут же, буквально сразу, разрушает железные улики против себя.

Кристалл с необычной записью уж точно не добавил радости Полани. Это очевидно – молодая кварианка крайне плохо скрывала эмоции, а Николас, наоборот, научился «читать фарфор», то есть замечать малейшие признаки переживаний на гладких лицах кварианцев. Ник чувствовал, что при всем своем внешнем проявлении недовольства Дираком кварианка в глубине души жалеет ветерана. Почему – сказать сложно. Может быть, знает о нем что-то такое, чего не знает никто. Греет в сердце какую-то тайну, которой не готова поделиться.

Что ж, имеет право.

Он же имеет право сделать так, чтобы тайна хотя бы не грызла Полани. Девушка призналась, что обещала старому инженеру не разглашать информацию с кристалла никому на Флоте. Но во-первых, она ничего не сказала про людей, а во-вторых, понятно, что давать девчонке секреты столь высокого ранга – испытывать и без того не самую стойкую психику Полани.

Николас сделает за кварианку то, чего ей делать уж точно не стоит. Он уже знает человека, способного не только сохранить тайну, но и применить ее во благо окружающих. Ведь если то, что говорят о Вайлет Блад в Экстранете, верно хотя бы на четверть, то на «Салиме» сейчас первый великий герой человеческой расы за весь послевоенный период. Шутка ли, в одиночку взять на абордаж волусский крейсер! Ну хорошо, пусть и не в одиночку, а с одним-единственным кварианским техником в качестве электронной поддержки… Все равно нереально круто!

Вайлет найдет применение кварианской тайне и избавит Полани от ее груза.

С этой мыслью Ник подошел к кровати, поднял с пола безжизненную шкурку девушки, и вытащил из потайного кармашка мини-кристалл с информацией. О том, где лежит реликвия, он догадался сразу же, как только Полани рассказала о том, что «у нее есть кое-какие данные…». Сразу же стало понятно, на что он трижды натыкался ладонью, раздевая девушку под звездным куполом.

Может быть, это не этично.

Решать не ему и даже не Полани. Решать будет комиссар по этике. В конце концов, большому человеку – большая ответственность.

Николас поместил кристалл в репликатор и за две минуты перекачал информацию в ВИ своего машгора. Он был готов ответить перед Полани за это «преступление», но также был уверен и в том, что девушка поймет и простит. Если Полани питает к нему те же чувства, то поступок Николаса девушка оценит правильно.

***

– Ну чего тебе?

Визит кварианки в каюту Вайлет совершенно не обрадовал Блад. Женщина только-только сомкнула глаза и планировала оставить орган зрения в таком состоянии часиков десять-двенадцать. Благо, вполне могла себе позволить. Спасательно-аварийная группа, наконец, прибыла и тут же начала спасать и бороться с авариями, ну и все такое. Разумеется, в ее составе оказались и кварианцы – аж две штуки, и обе женщины. Вайлет, признаться, начало уже подташнивать от обилия совершенно одинаковых грациозных фигур в одинаковых же герметичных костюмах. И это, если не считать еще одну такую, особо грациозную, пропавшую где-то в недрах грузовика.

Вот эта кварианка занимала Вайлет особенно – и собственно совершенно невероятным фактом исчезновения с членовредительством, и вообще. Кроме того, Блад не доверяла женщинам, которые жрут сладкое килограммами и умудряются при этом не толстеть.

Возвращаясь же к теме внезапного пробуждения…

Другая, маленькая и хрупенькая кварианка топталась на пороге каюты, не решаясь войти.

Сладкого при ней не было.

– Гила, ну не томи душу! – взмолилась сонная Блад. – Что там у тебя такого?

– Капитан, – начала кварианка и замолчала.

Ужом юркнула в каюту, закрыла за собой дверь и тут же включила инструметрон. Собственный прибор Вайлет пискнул, оповещая капитана, что некая внешняя сила только что поставила шумовые электронные помехи невероятной мощности. Бедный инструметрон «капитана» попросту потерял связь с системами корабля. Блад решила не мучить прибор и отключила питание.

Девушка коснулась рукой маски шлема, что-то там повернула, и до Вайлет донесся реальный, переданный мимо электроники голос кварианки. Без коммуникатора голос Гилы был еще больше похож на милое стрекотание младшей сестры. Пожалуй, Вайлет легко бы перепутала кварианок, начни они говорить одновременно.

– Капитан, – произнесла девушка, по-прежнему нерешительно топчась на месте.

Но хотя бы с этой стороны дверного проема.

– Капитан, я тут проводила сканирование электромагнитной сигнатуры «Салима», ну и заигралась, решила померить заодно подпись нашей яхты.

– И что? – Вайлет широко зевнула. – Системы корабля инфицированы кодом Жнецов, и он зовет на помощь всех синтетиков Галактики? Мне доставать свою верную «Мотыгу» и примерять костюм «Эн-7»?

– Нет-нет, – девушка отчаянно замотала головой. – Я… Ну, в общем, в чем-то вы правы, но нет, это не Жнецы.

То, с какой серьезностью Гила опровергала откровенную чушь, возвеселило бы, пожалуй, даже Мардеша «Мистера Буку» ’Гору. Вайлет прыснула бы со смеху, но очевидное волнение кварианки говорило – со смехом стоит обождать. И, похоже, нифига даже это вообще не веселая сказка на ночь.

– Рассказывай, – приказала женщина, рывком вставая с кровати.

Вайлет прошла к терминалу управления и включила первую попавшуюся звуковую дорожку. Из динамиков каюты полился успокаивающий нейроджаз. Вайлет прибрала уровень сенсорно-активных частот (не до релакса!), а общую громкость, наоборот, добавила.

– Ну?

Кварианка покрутила головой, видимо, оценивая степень защиты от прослушивания. Осталась довольна.

– Капитан, я перехватила шифрованное сообщение от нас куда-то на периферию.

– Ну и что?

– То, что мне оно показалось настолько интересным, что я его расшифровала.

– Вот просто взяла и расшифровала? – усмехнулась Вайлет. – Или ребята из ВКСА помогли?

– Неважно! – кварианка притопнула ногой. – Факт, что это точно не экипаж «Салима», не спасатели и, разумеется, не мы!

– Подробнее.

Гила рассказала подробнее.

Примерно два часа назад, когда прибыли спасатели и начали работы на «Салиме», прекрасная «Белленора» уже была пристыкована к грузовику. Как и спасатель, разумеется. И вот, с какого-то из трех сплевшихся гермопереходами судов было отправлено шифрованное сообщение. Гила перехватила шифровку лишь чудом – благодаря счастливой случайности. Девушке именно в это время взбрело в голову прослушать электромагнитную подпись грузового корабля, для чего отправила в пространство небольшой бот с Очень Большой Антенной. Откуда в распоряжении кварианского программиста оказался девайс откровенно специального назначения, Гила не поведала.

Все бы ничего, но шифровка не кололась ни одним из известных кварианке кодов. А программист судна электронной разведки, уж поверьте, знает очень, очень много самых разных способов взлома защищенной информации. (Настолько много, что ей, наверное, они все надоели, и как-то раз Гила опростоволосилась, решив обмениваться информацией старинным нефрактальным криптоалгоритмом. Впрочем, это дела давно минувших дней, а сейчас и здесь кварианка зафиксировала совершенно нечитаемые данные.)

Проблема в том, что никто из присутствующих на всех трех кораблях не нуждался в такой секретности.

Вайлет свой первый доклад Мортимеру отправила кодом Комиссии. Да-да, Блад переступила сама себя и все-таки связалась с Аленом. Уж больно насторожила женщину ситуация с «Салимом», и она решила отправить запрос будущему работодателю. Код, которым шифровала рапорт Блад, был одним из самых простых. Гила его не вскрывала, но дала понять будущему комиссару, что криптоалгоритм агента Мортимера известен ей от и до.

Еще один игрок – собственно кварианцы «Салима». Лишь только экипаж пришел в себя от радости, Датто’Месса тотчас же метнул в пояс Койпера аж три сообщения, все – через переносной ком-бакен¹⁰³ спасательного судна. Все три зашифрованы обычным кварианским ключом, который может вскрыть любой кривоногий товарищ в герметичном скафандре. Гила не исключение. Некоторые проблемы доставил бы пространный, аж на восемь минут эфирного времени, доклад паладина Тары’Олли, но Гила дала понять, что и это для нее не проблема.

Наконец, обменивался данными и сам спасатель – безымянный кораблик с цифробуквенным индексом. Но там трансляция шла вообще в открытом виде, и не имела ничего, кроме протокольных данных и запросов информации в технической библиотеке Ассамблеи. Аварийщикам нужны были актуальные схемы аппаратуры, которую ставили на «Салим» во время всех его четырех модернизаций.

Гила не была бы кварианкой, если бы не заинтересовалась невскрываемой шифровкой всерьез. Насчет того, где она получила «программную открывашку», девушка молчала, как рыба о лед. Лишь поставила Вайлет в известность о том, что шифр сдался через полтора часа. Открытие кварианку не порадовало. Весьма не порадовало.

Шифровка изначально писалась на хелише. То есть секретничали с внешним миром точно кварианцы: или кто-то из экипажа «Салима», или парочка кварианок на спасательном боте. И никто больше. Азари не опустятся до применения «примитивной письменности», ну а остальная команда спасателя просто не знает хелиша. Да и знала бы – смысл использовать кварианский язык перед тем, как закодировать послание кодом-неберучкой? Гила уверяла, что взломать шифровку под силу только… Ну, очень, очень серьезной конторе. Может быть, повыше статусом даже, чем Комиссия по этике.

– И ты, стало быть, вот так просто мне об этом говоришь? – сказала Вайлет.

– Я бы не сказала, – кварианка уронила взгляд в пол, – если бы не текст сообщения. Мне он весьма не понравился. Вам тоже вряд ли придется по вкусу.

– Что ж, давай посмотрим, что это за текст.

Гила подошла к кровати Вайлет, та подала девушке планшет, и кварианка перелила данные с носителя на датапад. Блад заметила, что использовать беспроводной протокол Гила отказалась решительно и сразу – даже не поленилась проверить, выключен ли радиомодуль планшета.

– Читайте, капитан. На имена не обращайте внимания, у них просто нет внятных переводов на английский. Я подобрала что-то более-менее похожее по смыслу.

Вайлет забрала у девушки устройство и погрузилась в чтение.

 

Донесение №26/1. Шифроуровень 90.

От кого: Радетель-2

Кому: Вдохновителю

Копия: Куратор

Сообщаю, что проникновение чужаков на корабль предотвратить не удалось. Отправляю видеоголограмму с объясняющими фактами. Курируемый проект находится под угрозой срыва. Считаю невозможным оперативную деятельность под легендой-оригиналом, поскольку на корабле возможно появление Прокатчика, а он избыточно информирован об охоте Короба на меня и знает меня в лицо. В соответствии с регламентом запускаю процедуру «В тень».

ВАЖНО: Запрос на прямую консультацию.

 

Донесение №26/2. Шифроуровень 90.

От кого: Куратор

Кому: Радетелю-2

Копия: Вдохновитель

Рад, ты сглупил. Я контролирую ситуацию. Но теперь уже ничего не сделаешь – отсиживайся в тени.

Вдохновителю – считаю деятельность Радетеля-2 избыточно эмоциональной, а переход в тень – поспешным. Это сильно осложняет работу по проекту. Тем не менее, оставляю за собой обязательства Куратора и гарантирую благополучный исход проекта.

 

Отзыв №26/3. Шифроуровень 90.

От кого: Вдохновитель

Кому: Радетелю-2

Копия: Куратор

Радетель-2 – переход в тень одобряю. Дальнейшие инструкции получите следующим сообщением. В прямой консультации отказано.

Куратор – ваше участие в проекте приостановлено. Немедленно прекратить деятельность по проекту. Отчет уровня 0 прислать в течение солнечных суток.

 

Отзыв №26/4. Шифроуровень 110.

От кого: Вдохновитель

Кому: Радетелю-2

В соответствии с полученными ранее инструкциями провести операцию «Желтизна» любыми доступными средствами. Избегать обнаружения и случайных крестов. При контакте с Куратором принять меры к изоляции последнего. При контакте с Коробом – возврат в легенду и ждать инструкций. Самостоятельно на связь не выходить!

 

Отзыв №26/5. Шифроуровень 130.

От кого: Вдохновитель

Кому: Куратору

ВАЖНО, СРОЧНО: ликвидировать Радетеля-2 по окончании операции «Желтизна». Обеспечить доказательства, уличающие именно его. Дано разрешение использовать аппаратные средства Дома в неограниченном режиме.

Начать подготовку к операции «Свободное дыхание». Срок подготовительных работ – 8 часов. По готовности доложить.

 

Донесение №26/6. Шифроуровень 130.

От кого: Куратор

Кому: Вдохновителю

Инструкции получены. Прошу уточнить, что делать с Другом и Прокатчиком.

 

Отзыв №26/7. Шифроуровень 130.

От кого: Вдохновитель

Кому: Куратору

Дождаться убытия Друга и одновременно с этим не допускать крестов. Еще раз: никаких крестов до убытия Друга! Операция «Желтизна» будет проведена без вашего участия вне зависимости от успеха или неуспеха Радетеля-2. Дождитесь убытия Друга и начинайте ликвидацию Радетеля-2.

По Прокатчику принимайте решение самостоятельно. Рекомендуется убрать из проекта, не допуская крестов.

 

Вайлет отбросила планшет обратно на кровать.

Женщина улыбалась.

– Наконец-то, – облегченно произнесла она. – А то я думала, эти ваши конспираторы никогда не дадут о себе знать.

– Не поняла, – призналась кварианка.

– Что непонятного? – Блад упала на спину и вытянулась на кровати. – Проснулись, наконец, эти ваши смутьяны, которые мутят воду и делают вид, что сражаются с системой.

– Системой?

– Ну да. Но все эти игры в песочнице меня не интересуют. Куда интереснее узнать, кто контролирует это ваше, блин, Сопротивление. Или как там его.

Вайлет не удержалась и хохотнула. Потом посерьезнела.

– Повстанцы, мать их… Даже не понимают, с кем связались. Да Редактор их всех под монастырь подставит так, что пикнуть не успеют.

– Простите, я не очень понимаю, капитан.

Кварианка присела на кровать, взяла планшет и тщательно удалила информацию.

– Тебе и не надо понимать, – сказала Вайлет и зевнула. – Отправляй отчеты, куда положено, маскируй это как угодно, хоть бы и снятием энергетических сигнатур, мне все равно. Вот только не строй из себя дурочку – тебе отлично известно о расколе в кварианском обществе. Ты от него и рванула на вольные хлеба, не так?

Кварианка молчала. Застыла, будто изваяние.

– Неужели ты не понимаешь, что любой раздрай это подарок врагу? – задала риторический вопрос Блад и тут же продолжила: – А у нас, девочка, появился реальный враг. Опасный, мать его, враг. Видимо, мне придется снова общаться с Комиссией. Ох, блин, как не хочется просирать отпуск и начинать вкалывать вот прямо сейчас, но что поделаешь…

– Погодите! – перебила кварианка. – Что за враг? Вайлет, умоляю! Я действительно не понимаю!

Блад потянулась и рывком спрыгнула с кровати, оказавшись сразу же в трех метрах от обалдевшей кварианки. Подобных выкрутасов Гила ожидала от кого угодно, только не от рядовой, как ей казалось, полицейской. К тому же, бывшей. И не от двухметровой верзилы. Девушка до сих пор не знала, что в крови Виолетты Балатони не только дикий микс средиземноморских народов, но и приличная доля нерастворимых и невыводимых боевых химикалий.

Бывший пехотинец сделала несколько молниеносных выпадов руками и ногами, целясь в неведомого врага. Неведомому врагу пришлось солоно – Вайлет виртуально сломала ему основание черепа и оба коленных сустава.

Женщина повернулась к Гиле.

– Опасный враг, детка, – произнесла Блад. – Меняющий реальность по собственному хотению. Долгое время я думала, что эта паскуда вредит лишь только людям, но теперь вижу, что его… Кхе, что его грязные лапы дотянулись и до славного социал-утопического общества кварианского народа.

Вайлет снова провела быструю атаку по неведомому врагу.

– Но руки прочь от кварианцев! – выдохнула Блад между ударами. – Не дадим в обиду космических бедолаг! Отрубим лапы злобной твари!

Блад дурачилась с настолько невозмутимым видом, что кварианка не выдержала и захихикала.

– Капитан, вы когда-нибудь бываете серьезной?

– Да, – с улыбкой на устах произнесла Вайлет, гася отдышку. – Когда выхожу на тропу войны.

– Как сейчас?

– Нет, дай мне полчаса. Пойду приму душ, потом побеседую с другом из Комиссии, сделаю звоночек одной тетке на Марсе, может, поболтаю с Церерой, и начнем концерт. Садись в первый ряд, девочка. Такое пропустить нельзя!

Блад рывком открыла одежный шкаф и решительно выбрала подходящий случаю наряд. Ничуть не стесняясь кварианки, сбросила стандартный комбинезон космонавта и, оставшись в одном исподнем, скользнула в выглаженные до безупречной стрелки серые брюки с темно-синими полосками. Накинула синюю, под цвет лампасов, блузку с фальш-галстуком, заправила ее в штаны и плотно подпоясалась допотопным ремнем с массивной металлической пряжкой. На ремне внимательный глаз заметил бы скобы для крепления кобуры и еще чего-то на пояснице – в количестве двух штук.

Завершила одеяние Вайлет Блад серая, в цвет брюк курточка-квазиюбка. В зоне приталенности она «обернута» ненастоящим ремешком, сама же курточка продолжалась вниз, почти до колен. Если не двигаться, юбка юбкой. Но пара здоровенных вырезов до пояса тут же открывались, стоило сделать хотя бы два шага.

Безусловно, любой марсианин узнал бы в этой одежде форму полицейского дознавателя. Вот только знаков различия, обязательных по регламенту, на ней не было. Места нарукавных нашивок и воротниковых шевронов были совершенно девственны. Вайлет заказала себе эту одежду там же, на Марсе, и надевала исключительно на сеансы «бесед по душам» с подозреваемыми. Сколько себя помнила Блад, эта счастливая одежда всегда приносила ей успех в расследовании.

Пожалуй, следовало еще надеть полусапожки на небольшом, в пяток сантиметров каблуке, но эту деталь своего следственного облачения Вайлет оставила на Красной планете. Поэтому ограничилась привычными уже мультиадгезионными ботами.

– Для семидесяти лет вы потрясающе сохранились, – поделилась наблюдениями кварианка. Девушка внимательно смотрела на дознавателя, обняв себя за пояс одной рукой и положив маску на кулак другой.

– Для семидесяти двух, – уточнила Вайлет. – По вашим меркам это где-то сорок пять или около того.

– По нашим меркам сложно сказать, – сказала Гила. – Мы внешне почти не меняемся с момента взросления и до старости.

– Я не про внешность, а про возраст.

– А-а-а…

Кварианка хотела еще что-то сказать, но резко развернулась в сторону двери. Вайлет сначала не поняла, что встревожило девушку, но спустя секунду поняла, что над притолокой мигает желтый фонарь внешнего вызова. Кто-то стоял перед дверью и просил аудиенции.

– Выключи глушилку, – приказала Блад. – Кто там?

– Это человек, – ответила Гила. Кварианка в секунду успела подключиться к камере внешнего обзора. – Но одет почему-то в кварианский машгор. Модифицированный.

– Боже, что еще понадобилось этому Ромео? Открывай, Гила.

– Вы уверены? – девушка обернулась к Вайлет. – Может, не стоит ему знать, что я тут была?

– Моя лесбийская репутация объяснит любые версии, – усмехнулась Блад. – Давай, открывай. Что-то мне не нравится, как этот герой-любовник смотрит по сторонам.

Кварианка подчинилась.

Дверная створка юркнула в стену, и молодой человек переступил порог «капитанской» каюты.

– Комиссар, мне нужно с вами поговорить, – не здороваясь, выпалил Николас. – Наедине.

Парень метнул скрытый маской взгляд в сторону кварианки, но тотчас снова повернулся к Блад.

– Во-первых, я еще не комиссар, – начала Вайлет.

– А во-вторых, молодой человек, нужно здороваться с дамами! – добавила Гила.

Николас вздрогнул и резко развернулся к Гиле. Вайлет буквально сквозь кварианскую экипировку увидела, как напрягся парень, рассматривая неожиданную гостью в капитанской каюте. Особое внимание молодой человек уделил горсаю девушки – салатово-оливковые цвета занимали Ника больше всего.

– Да, Николас, вламываться вот так невежливо, – улыбнулась Блад, заправляя форменный галстук под застежку курточки. – Мы с тобой уже виделись, тут не вопрос. Но вот с госпожой Гилой стоит все-таки поздороваться.

– Здравствуйте, – словно из-под палки выдавил Николас.

– Добрый день, – кивнула Гила. – Не могу сказать, что рада встрече. Вас никто не учил предупреждать о грядущем визите к офицеру государственной службы?

– Будущему офицеру, – вставила Блад, заканчивая возню с галстуком.

– Э-э-э…

Парень, казалось, онемел. Дело в том, что Гила так и не подключила обратно коммуникатор, и говорила своим естественным голосом. А им она до одури походила на младшую сестру. Если же учесть, что у них и телосложение было идентичным… В общем, смятение Николаса можно понять.

– Познакомься с Гилой’Альтис, Ник, – сказала Вайлет. – Гила, это Николас Вольфберг. Непостоянный член экипажа космического буксира «Салим» и любовь всей жизни твоей младшей сестренки. Надо полагать, в отношении Полани наш молодой инженер питает те же чувства.

А вот теперь дар речи потеряла кварианка.

– Э-э-э, – девушка до малейшей интонации вернула недавнюю реплику Николаса. – Это, простите, как…

– В лучших традициях межрасовых любовей, конечно же, – усмехнулась Блад. – Ладно, потом сама расспросишь нашу молодую пару о деталях. Николас, что у тебя ко мне? Я тут, знаешь ли, немного занята. Вот прямо с этого момента и до полной победы развитого социализма на отдельно взятом космическом корабле.

– У меня… Я….

Парень смутился.

– Я хочу передать вам кое-какую информацию, комиссар.

– Будущий.

– Да, мэм… Будущий мэм… то есть да, комис…

Вайлет вздохнула и подошла к молодому человеку.

– Так, – произнесла Блад, глядя на Николаса сверху вниз. – Зови меня Вайлет, это раз. А два – давай, что принес. Похоже, у меня сегодня день донесений от кварианских костюмов.

Николас протянул женщине накопитель с данными Дирака. С двумя версиями реальности: в одной из них Дирак – предатель Мигрирующего флота и без малого что не пособник неведомого врага, а во второй – наоборот, совершенно честный малый, который вскрыл заговор капитана – ворюги, интригана и без малого что не азарийского шпиона. Обе эти реальности абсолютно правдоподобны, а главное – полностью исключают одна другую.

– Где ты это взял? – спросила женщина, оторвавшись, наконец, от экрана терминала. Гила смотрела вместе со всеми, стараясь держаться подальше от Николаса.

– Это…, – парень запнулся. – Мне это дала Полани.

– Врет, – констатировала кварианка. – Поли в жизни бы не вынесла мусор из дома.

– Что? – не поняла Вайлет.

– Это пословица такая есть на Земле, – объяснила Гила. – В Евразии. Я сказала, что Полани бы в жизни не вынесла негатив за пределы своего корабля.

Вайлет повернулась к парню.

– Кто дал Альтис-младшей эту запись?

– Дирак’Син, – без тени колебаний ответил Николас. – Поли… Полани сказала, что он зашел к ней перед отлетом с «Салима». Извинился за события пятнадцатилетней давности и оставил эту запись. Там две версии его путешествия по ВИ-сети корабля. В одной версии…

– Я знаю, что в одной, – оборвала парня Вайлет. – И в другой тоже. Мы вместе только что смотрели обе. Что думаешь, Гила?

– Думаю, нужно анализировать обе, – сказала кварианка. – Какая-то из них точно фальшивая, поскольку одна противоречит другой.

– Есть еще один вариант.

– Да, – Гила кивнула. – Есть вариант, что фальшивые обе. Но тогда Дирак автоматически становится автором как минимум одной фальшивки, а зачем ему это?

– О-о-о, – протянула Блад и засмеялась. – Это еще один хороший вопрос. В любом расследовании этого дерьма на первом этапе чуть менее, чем «больше не съем».

Женщина откинулась от терминала и с удовольствием потянулась. Зевнула, широко раскрыв рот, после чего потерла ладонями лицо и произнесла:

– Так, мальчики и девочки. Мамочке нужно поработать. А ну-ка быстро выпорхнули отсюда нафиг, и чтобы каждый по своим местам. Гила, дуй в рубку и начинай просчет маршрута на Землю. А ты, Николас, бегом обратно на «Салим» и не спускать глаз с Полани! Отвечаешь за нее головой, хоть бы и в кварианском шлеме!

Вайлет по очереди осмотрела обе фигуры в машгорах.

– Есть вопросы? – спросила Блад. – Нет вопросов. Тогда вы официально получаете себе на горсаи по звезде помощника шерифа, и мчитесь исполнять его указания. Брысь!

 

За последним из «машгороносителей» закрылась дверь.

Вайлет потерла виски ладонями.

Ей предстояло несколько трудных, долгих разговоров, а также много, очень много долгих копаний в служебной сети Ассамблеи – со всеми ее Комиссиями, отчетами, досье, протоколами и прочая, прочая, прочая. Коды авторизации пришли от Алена Мортимера вот буквально накануне, незадолго до того, как Вайлет собиралась поспать.

Теперь сон отодвигался в неопределенную перспективу. Дело, с которым она паче своего чаяния столкнулась на «Салиме», рисковало выйти далеко за рамки ЧП районного масштаба. Это уже вовсе не случайное заражение ВИ-систем корабля древним оружием уничтоженных синтетиков. К слову, это дело Вайлет раскрыла еще до визита на «Салим» – грузовик просто вонял кодом Жнецов во всем доступном спектре излучения. Именно этот код чуть не угробил Блад, выключив торможение ИКСа на физическом уровне управляющих протоколов. К счастью, Вайлет определила врага до того, как предприняла меры по защите, зашив в инженерный костюм алгоритм автоматической активации нуль-ядра при опасном сближении с объектами. Ну а потом Вайлет была уже вне зоны «боевого излучения» высокой мощности. Слаботочная же беспроводная связь внутри корабля проблем не доставляла.

Что же касается общей картины дела, то дело это вышло и уж куда как далеко за рамки элементарного дележа власти на отдельно взятом кварианском корабле. Эта версия долгое время была у Вайлет основной, но чем дальше копала Блад, тем больше противоречий и меньше мотиваций находила в действиях обоих капитанов. Ну никак не объяснялась та самая пресловутая бомба на внутрисистемнике Дирака. Блад разве что не просветила капитана Датто рентгеном – не было у того возможности скрытно поставить заряд на транспорте. Тот даже не стыковался с «Салимом»! Тут уж поневоле подумаешь: «а был ли мальчик?». Однако рапорт Ковальски однозначен – мальчик был. Такой мальчик, что только держись – случись взрыв, от корабля не осталось бы ни ножек, ни рожек.

Зато вот в противостоянии Дирака’Сина и Датто’Мессы обнаружились новые, потрясающие воображение детали. Последняя из них – из доклада молодого Николаса. Одно хоть радует – сам молодой кварианолюб чист, как утренняя роса. На него и досье-то еще нет, парень только начал жизнь.

Что же касается потрясающих воображение деталей, то Вайлет еще придется трясти всем доступным ей воображением, чтобы свести воедино все ниточки, нащупать клубок и размотать его весь. Неслучайно Блад оделась в старую добрую форму дознавателя. Ей придется работать не штурмовой винтовкой и с кварианцем на закорках, а куда тоньше – собственными мозгами.

Может быть, это даже и к лучшему. Вряд ли работа комиссара по этике сводится к штурмовым рейдам. Скорее, наоборот, работать придется головой. А потренировать порядком заплесневевший уже без работы чайник никогда не помешает.

Запищал сигнал корабельного коммуникатора.

– Да? – Вайлет подняла голову на экран. С терминала на нее смотрел давешний ускоритель кварианского взросления.

– Вайлет, у меня плохая новость, – начал Датто’Месса.

– Поверьте, капитан, я другими и не питаюсь, – улыбнулась Блад. – Ну, что у вас там снова?

– Новость действительно плохая, комиссар.

Вайлет нахмурилась. Обычно с фарфорового лица Датто не сходило эдакое выражение спокойной безмятежности, разве что не доброжелательности. Даже когда он отвечал на крайне тяжелые вопросы бывшего дознавателя и будущего комиссара. Но на этот раз капитан «Салима» действительно встревожен не на шутку.

Или у него просто случился запор.

Черт бы побрал этих куколок с их фарфоровыми эмоциями!

– Говорите, – приказала Вайлет.

– Азари, которую мы вытащили из разведкатера…

– Ну?

– Мертва. Убита менее, чем час назад.

– Это плохо, – вздохнула Вайлет. – Но если вы сейчас же сдадите убийцу, я постараюсь сделать так, чтобы Мигрирующий флот оказался вне политических разборок. В конце концов, у вас только что было здоровущее ЧП, и мы вполне можем списать это на стресс…

– Вы не поняли, Блад, – прервал женщину кварианец. – Азари убита, и мы не знаем, кто это сделал. Вообще. Даже представления не имеем.

Вайлет закрыла и открыла глаза. Ее самые тревожные опасения начали сбываться слишком рано.

– Кто обнаружил тело? – спросила дознаватель.

– А вот это – самая плохая новость, – невесело усмехнулся Датто. – Мертвую азари нашли спасатели, когда пришли забрать ее на свой корабль.

– И, разумеется, доложили на опорный пункт КЧС¹⁰⁴, – констатировала Блад.

– Разумеется.

– Понятно, – кивнула Блад. – Ничего не предпринимайте, капитан. Если не хотите грандиозной политической сральни всесистемного масштаба, ничего не предпринимайте.

Вайлет выключила связь и снова потерла виски.

Спать хотелось зверски, и даже разминка перед Гилой ничего не изменила. Видимо, придется снова садиться на стимуляторы.

Таинственный Редактор, провалив дебют с захватом «Салима», все-таки вытащил миттельшпиль, сковав Блад вынужденной публичностью. Теперь Вайлет придется делать то, что она терпеть не может – защищаться. Хорошо еще, что есть такая штука – защита нападением.

– Капитан, входящий вызов! – голос Гилы полон нескрываемого волнения. – Требуют вас на приватный канал.

Женщина-дознаватель лишь покачала головой.

– Марс, Титан или Церера? – спросила Блад.

– Откуда вы…, – начала Гила, но, взглянув на лицо Вайлет, тут же осеклась. – Частный вызов с Марса, капитан.

Ну хоть хорошо, что частный. Вот только официальной азарийской трепотни Вайлет сейчас не хватало.

– Соединяй.

Конечно, тетка Этита еще тот собеседник, когда дело касается убийства азари. Но все-таки разговор с главой марсианской Миссии азари куда легче, чем с представителем Совета матриархов. В этом смысле Марс намного предпочтительнее Титана. Хотя сама Вайлет, дали бы ей волю, предпочла бы Цереру.

Коротко пискнул зуммер, и на экране терминала возникло овальное лицо матриарха.

– Здравствуйте, Этита.

– Спасибо, Вайлет, – ответила азари. – Извините, воздержусь от благих пожеланий. Если Илана погибла при вашем участии или бездействии, то здравствования я вам не гарантирую. При всем моем к вам уважении, майор.

– Кем она была?

– Родная правнучка главы Совета матриархов.

– Дерьмо, – констатировала Вайлет.

– Еще какое, – улыбнулась азари. – А теперь рассказывайте, что у вас там происходит, и вместе подумаем, как нам все это разгребать.

Глава 15. Расследование

Вайлет интересуется здоровьем, Полани рассказывает, что такое бош’тет, виртуальные проекции тихо ненавидят друг друга, а комиссар, наконец, оглашает имя преступника.

Двадцать девять часов без сна. Запас природных сил, пусть и подхлестнутых когда-то военными врачами, истаял уж давно как, и последние четверть суток Блад держалась исключительно на инъекциях «активина». Штуки мощной, почти безвредной, но напрочь отшибающей большую часть чувств, не связанных с физиологическим восприятием мира. В том числе и чувство юмора, поэтому военные крайне осторожно относились к этому лекарству. Известно, что хорошая, своевременная шутка спасла больше пехотинцев, чем бронежилет.

– Капитан, ваш запрос обработан, – раздался голос Гилы.

– Хорошо, кидай мне на терминал, – ответила Блад, привычным жестом потирая виски ладонями.

Кварианка упорно не сходила с «Белленоры» на родной «Салим», объясняя это чрезмерной шумностью и перенаселенностью грузовика. В понимании девушки любой чужак на кварианском корабле – угроза ее инкогнито на «Салиме». А таких чужаков там числилось аж девять – по числу спасателей на борту корабля. Они по мере сил помогали ребятам Мардеша оживить двигательную установку. Перезагрузка систем корабля благополучно обнулила оперативную память центрального ВИ, и теперь программисты работали в три смены. Трудилась среди них и сестренка Гилы – Полани вернулась к привычной работе по софту. Ей, правда, пришлось немного опуститься табели о рангах Мигрирующего флота, но даже присев на две позиции, она оставалась, пожалуй, лучшим программистом «Салима». Во всяком случае, капитан без сомнения подчинил ей всю кодогенерящую молодежь в количестве двух человек. Раньше было бы трое, но Зана, как известно, пропала. Найти это сладколюбивое украшение кварианского народа не получалось и ранее, а теперь, после убийства азари…

Собственно, Вайлет пребывала в сильнейшем недоумении – почему к «Салиму» еще не подтянулась мобильная десантная бригада азари с Титана? Ну и какого черта мешкает Коллегия адмиралов – тоже совершенно непонятно. Ведь ясно ж как божий день, что азари не отступятся. Раньше не оступались, и глупо даже предполагать, что в порядках долгоживущих голубокожих что-то изменилось за какие-то жалкие полсотни послевоенных лет.

Впрочем, самой Вайлет в последнее время вечностью казался не срок жизни азари, а поток информации. Он буквально обрушился на нее после того, как Комиссия по этике утвердила Блад в статусе временно исполняющего комиссара третьего ранга.

Вайлет стоило больших трудов объяснить Земле, что случай на кварианском грузовике – больше, чем стечение обстоятельств. Слишком уж многое сходилось на этом странной древней развалюхе. Но самое странное, конечно же, крутилось не на самом «Салиме», а вокруг персоналий, этот самый «Салим» населяющих.

Верная своим привычкам, Вайлет начала расследования убийства с полного, абсолютного нуля. Почти шесть часов она собирала информацию, так или иначе касающуюся исключительно этого происшествия. Еще пять ушло на сборку своего коллеги – ВИ-дознавателя по кличке Шерлок. Можно было бы управиться быстрее, но к созданию программы Вайлет не подпускала ни Гилу, ни Дирака. Железное правило следователя – на этапе следствия не доверять никому. Даже себе – и то лучше осторожненько так, с изрядной долей скепсиса и огромной – самоиронии.

Правда, самоирония, как и просто ирония, в нынешнем состоянии «сижу на фарме» были недоступны. По этой же причине Вайлет не стала подключать к Шерлоку библиотеку тьюринг-функции¹⁰⁵, и ВИ объяснялся непривычно сухо, без малейших признаков псевдохарактера. А то, бывало, в прошлые годы у них с женщиной бывали такие концерты на почве несогласия по какому-нибудь предмету, что хоть святых выноси.

Что же касается сбора информации… К счастью, кварианский буксир хоть и древнее богоматери, но системами наблюдения оснащен на совесть. У Вайлет стараниями Пассанте уже был готовый «антиредакторский фильтр», с помощью которого женщина обрабатывала записи. И с камер наблюдения корабля, и даже из оперативной памяти тех дронов, которые экипаж «Салима» успел восстановить до убийства Иланы Барриус. Можно было, конечно, включить паранойю на самый высокий уровень и заподозрить Пассанте – автора фильтра – в работе на Редактора, но это было бы, пожалуй, очевидным перебором. То есть Вайлет не упускала такой возможности, однако даже Шерлок признал: в вероятностном поле ее значимость принимает столь ничтожные значения, что лучше об этом вообще не думать.

Вайлет старалась не работать на местах преступлений. Во-первых, хватит, наработалась! А во-вторых, всю необходимую информацию ей все равно доставляли оперативники, в чьих профессиональных качествах женщина не сомневалась. Уж что-что, а полевых агентов марсианская полиция готовила на совесть. Вайлет сама оттуда родом, знает.

Но в случае с убийством азари пришлось самостоятельно посетить место преступления. Вернее, место, где была обнаружена бездыханной голубокожая красавица. Датто’Месса уверял, что никто даже не притрагивался к холодной синей фигуре, но Вайлет все равно затребовала данные видеосъемки из оперативной памяти ВИ машгора одного из кварианцев – он сопровождал спасателей, когда те пришли забрать азари на бот. Капитан-кварианец крутился, как уж на сковороде, всячески обижаясь даже при намеке на возможность нарушить Устав и выдать сугубо персональные данные чужаку… Но Вайлет отвела его в сторонку и за две минуты объяснила последствия отказа от сотрудничества с комиссаром по этике, пусть и временно исполняющим обязанности. Безошибочно определив тональность вещания Блад, Датто’Месса пошел на попятную и даже забыл про неподсудность инопланетян для человеческих спецслужб. Нужная запись была передана Вайлет лично из рук в руки. «Антиредакторский фильтр» признал ее чистой, и Блад убедилась, что таки да, на момент открытия двери каюты (по сути – тюремной камеры) азари уже была совершенно и безнадежно мертва.

Причина смерти неизвестна. Во всяком случае, пока тело азари не обследует единственный врач корабля – пожилая кварианка по кличке Бабушка Даро. Понятно, что все ее выводы придется перепроверять, но врач пообещала делать вскрытие под строгим контролем аж трех видеофиксирующих дронов. Информацию с них Вайлет потом прогонит через «антиредакторский фильтр» и отправит куда-нибудь на Титан. Предварительная же версия смерти азари – удар сильнейшим зарядом «заморозки». Когда мертвую азари обнаружили, тело уже частично оттаяло, но портативный диагност одного из спасателей показал, что не меньше половины тканей Иланы Барриус по-прежнему охлаждены до криогенных температур.

Шерлок (опять же, под нажимом Вайлет на кварианского капитана) получил доступ ко всем видеоархивам «Салима» и послушно прогонял через себя пентабайты информации, анализируя записи с камер наблюдения и (под зубовный скрежет Датто’Мессы) видеохранилищ ВИ машгоров. Последнее, впрочем, помогало ограниченно – у бережливых кварианцев не принято гонять видеорегистратор почем зря и захламлять накопители.

Параллельно пришлось и перекодировать данные с кварианской троичной системы в привычную людям двоичную, но это уже были технические аспекты. Процессорных мощностей «Белленоры» для всего этого вполне хватало.

Вайлет потерла глаза кулаками – стимуляторы стимуляторами, но организм не обманешь. Под веки словно засыпали по сто граммов грубого марсианского песка, и хотя спать не хотелось совершенно, самочувствие дознавателя оставляло желать лучшего.

– Гила! – позвала Блад.

– Да? – кварианка просунула голову в дверной проем.

По случаю расследования Вайлет разрешила кварианке занять каюту напротив ее собственной, и теперь Гила выполняла функции интерро-адъютанта, другими словами – помощника следователя. В отделе дознаний марсианского муниципалитета на этих должностях обычно сидели недавние выпускники юрфака единственного на Марсе полидисциплинарного университета. Слава богу, штатных дознавателей Отдел набирал не из этих товарищей, а из бывших патрульных или следаков с Земли. В редких случаях – армейских. Выпускникам же юрфака перед тем, как занять кресло дознавателя, следовало для начала поработать в регулярной полиции или, на худой конец, в корпоративной СБ.

– Гила, – Вайлет повернулась к девушке. – А куда делся наш ворчливый друг?

– Вы про Дирака? – оживилась кварианка. – Да он с утра с технической палубы не вылезает. Пытается побороть утечку кислорода. Только все равно ничего не получится.

– Эт почему?

– Да там молекулярная диффузия во вторичном испарителе климатической системы. Мы еще с… с прошлым капитаном пытались починить, но это нужно разбирать половину системы жизнеобеспечения.

– И что, нельзя разобрать? – поинтересовалась Блад.

– Можно, – усмехнулась девушка. – Где-нибудь в орбитальном доке, дня за два силами бригады профессиональных техников. В полете никак, я проверяла.

– А Дирак, стало быть, проверке не поверил? – прищурилась Блад.

– Говорит, мы узко мыслим, – пожала плечами Гила. – Мол, совсем обленились из-за контакта с людьми. Вместо ремонта занимаемся модульными заменами и прочей ерундой. Говорит, кварианцы совершенно разучились работать в условиях ограниченных ресурсов.

Вайлет хмыкнула. Да, в этом весь инженер-ветеран. Она давно уже заметила за мужчиной не скрываемую им самим критичность к современным кварианским порядкам. Причем зачастую критика эта принимала совершенно уж уродливые формы. Например, Дирак отвергал идею сотрудничества между Землей и Мигрирующим флотом как таковую – по его разумению, кварианцам ни в коем случае нельзя утрачивать умение обходиться своими силами и только. Мол, союзы и сотрудничества хорошо, но кто его знает, как может повернуться.

Со старым занудой не спорила даже Гила – ярчайший, ярче не придумаешь, пример межрасового сотрудничества. Что же касается самой Вайлет, то когда дело касалось взаимоотношений в кварианском обществе, она глотала язык и старалась больше слушать, чем говорить. Минуло два года с тех пор, когда Блад вовсю полемизировала с одной юной азари по поводу общества голубокожих. Не особо и великий срок, если подумать, но достаточный, чтобы осознать одну простую истину: меньше выдал раньше – крепче бьешь потом.

– Можешь позвать его сюда? – спросила Вайлет. – Хотя нет, погоди. Я сама схожу.

Женщина встала с кресла и смачно, с хрустом в позвоночнике, потянулась. Повернулась к кварианке:

– Тебя не затруднит последить за Шерлоком? – спросила Блад. – Ничего делать не надо, да он и не позволит сейчас влезать куда-нибудь. Просто посмотри, чтобы все запросы программы отрабатывались. Кое-какие данные слишком деликатны. Не хочу грузить ему их в оперативный доступ. По этическим причинам.

– Хорошо, я посмотрю.

Кварианка кивнула и прошла к рабочему месту Вайлет. Уже почти уселась на место Блад, но вдруг вскочила, повернулась к женщине и спросила:

– Вайлет, можно вопрос?

– Конечно.

– Вы ведь и меня подозреваете?

Блад чуть не поперхнулась. Не потому, что не была готова к этому вопросу принципиально, а потому, что уж от кого-кого, а от Гилы совершенно не ожидала вот такой… Ну, назовем это рефлексией.

– С чего ты взяла? – улыбнулась женщина.

– Ну, – Гила вздохнула и несколько раз переступила с пяток на мыски. – Вы же профессиональный следователь. Значит, никому не доверяете на слово, все проверяете. А у меня нет алиби на момент убийства, я смотрела.

– Смотрела? – нахмурилась Блад.

– Ну да, – девушка виновато пожала плечами. – Я у себя на терминале слежу за потоками данных, что вы запрашиваете у Датто’Мессы. Там не было ничего, что могло бы меня оправдать.

– Оправдывает суд, – поправила Блад. – А отсутствие алиби это лишь повод к тому, чтобы оставить объект в списке подозреваемых.

– Ну, я это и имела в виду, – произнесла кварианка. – То есть я по-прежнему в списке подозреваемых, да? Это и хотела спросить.

Вайлет потрепала девушку по плечику.

– Не парься, – сказала Блад. – Вот не парься, и все. Давай, садись за терминал. Вон, Шерлок у тебя уже доступ к личным архивам Мардеша запрашивает.

Женщине показалось, что за прозрачным лицевым щитком шлема Гилы мелькнула еле различимая фарфоровая кварианская улыбка. Впрочем, могло и просто показаться.

 

Конечно же, Гила давно уже со свистом вылетела из списка подозреваемых. Другое дело, что ей об этом знать не следует – и никому не следует.

Личное дело Гилы’Альтис вас Бургундия нар Салим легло, фигурально выражаясь, на рабочий стол Вайлет еще в самом начале расследования. Сразу же, как только Блад получила статус временно исполняющего комиссара по этике. Собственно досье пришло в трех томах – от трех различных адресатов.

Первый – официальная выписка Комиссии по гражданским делам, ничего нового о кварианке не сказала. Разве что уточнила, что в официальном реестре временно зарегистрированных на Земле девушка числится под именем Джиллиан Адас. Ей на паях с еще одним офицером-кварианцем принадлежит небольшая квартирка на окраине Сиэттла (не того, что в Северной Америке, а того, что в Австралии), которую кварианка посещает примерно раз в полгода – во время отпусков.

ВКСА почли уместным поведать о том, что девушка служит на, цитата, «экспериментальном корабле прикладного анализа информпотоков». Нет, все-таки военные – это что-то. В смысле сочетания повышенной секретности, восходящей до настоящей паранойи, и стоическим пренебрежением к элементарным нормам этой самой секретности. Например, в досье ничего не говорилось про текущее место службы кварианки, но при этом в приложении к досье приводилась вся переписка Гилы с вышестоящими офицерами ВКСА, где она четырежды (!) подписывалась своим полным именем – Гила’Альтис вас Бургундия. Только полный невежда не знает, что такое космический корабль «Бургундия ИР-1»¹⁰⁶. Вайлет отлично понимала, откуда растут ноги у этого головожопия. Суть в том, что информационный ВИ, обрабатывавший запрос Комиссии, считал кварианку человеком. Ну не вкладывал никто в тупые квантово-оптические мозги понимание того, что в имени кварианца уже забит его адрес в космическом пространстве – с точностью до корабля.

Уже почти родная Комиссия по этике расщедрилась отчетом, в котором за Гилой’Альтис числятся весьма любопытные внешние связи. Окажись кварианка вдруг человеком, ее бы уж точно не погладили по запакованной в шлем-маску головке. Особисты ВКСА почти четыре года ведут Гилу по программе «три эс»¹⁰⁷, небезосновательно подозревая кварианку в работе на Комиссию по внешним связям. Окончательно статус внедренного межкомиссионного агента Гила’Альтис получила совсем недавно – чуть больше года назад.

Из доклада капитана «Бургундии» Рональда Грина следовало, что кварианка предприняла шаги по скрытому шантажу своего капитана. В качестве инструмента шантажа числилась… яхта «Белленора», которую капитан действительно обнаружил за поясом Койпера и, в соответствии с секретным для Гилы командирским регламентом, взял в личное пользование. Понятное дело, молодая кварианка понятия не имела, что такие полномочия – в рамках обычного для разведчиков ВКСА. Гила предприняла смелую, но все-таки наивную попытку надавить на капитана. От пинка под зад и возвращения на Мигрирующий флот с волчьим билетом кварианку спасло лишь только личное заступничество Рональда Грина. Тот обстоятельно описал начальству весь процесс «шантажа», особенно заметив, что кварианка даже и не пыталась выпытать у него какие-либо служебные тайны – лишь затребовала себе преференций в служебном графике. Конкретно, иметь возможность покидать «Бургундию» в произвольное время – конечно же, когда это время не требует обязательного ее присутствия на корабле.

Что же касается шпионства Гилы на вайчаев – то это никого, включая Вайлет, не удивило. Почти сто процентов кварианцев, находящих работу в государственных структурах Земли или в военном ведомстве, проходят через Комиссию по внешним связям. Это и понятно – именно вайчаи наделены своим служебным правом общаться с инопланетянами на тему межрасового сотрудничества. И они же никогда не против разместить своих агентов в других Комиссиях или, что еще лучше, в структурах ВКСА.

Словом, Гила если и оказалась той еще штучкой, то уж точно не имела никакого отношения к Редактору. Служебный график кварианки был совершенно открыт и чист, как сама девушка в плане своей половой жизни. При желании Вайлет могла бы проследить все, чем занималась кварианка в последние пять лет – с точностью до пары часов. Но понятно (даже Шерлоку), что уж кто-кто, а от Гилы не стоит ждать подлянки типа той, которую подкинула комиссар Картэн.

Между прочим, Вайлет лично знала Марианну – в свое время, еще в период работы на муниципалитет Марсити, это была весьма толковая и надежная деваха. Даже немного жаль, что кончила вот так – полусумасшедшая, обвиненная в государственной измене и лишь чудом избежавшая мести матриарха Этиты. В конце концов, стараниями Картэн чуть было не распылили на атомы Цереру, где до сих пор проживает старый друг матриарха – доктор Пассанте, а сама Картэн замахивалась не меньше, чем на похищение родной внучки Этиты!

 

Таким образом на «Белленоре» был как минимум один член экипажа, которого Вайлет не могла считать убийцей азари. И хотя реальных алиби в пользу кварианки действительно не было, хотя бы исключалось непосредственное, физическое воздействие на голубокожую. Гила не покидала яхты, и грохнуть азари могла разве что запрограммировав что-нибудь на «Салиме». Вайлет отдельным запросом заставила Шерлока просчитать вероятность такого развития событий. ВИ, рассмотрив варианты и отследив исходящий трафик с «Белленоры», не нашел следов целенаправленного программирования внешних устройств. Это не значит, что их не было вовсе. Но опять же, в вероятностном поле Гила являлась убийцей с таким количеством нулей после запятой, что глаза разъезжались.

Единственная ниточка, которая могла соединить Гилу с убийством – это перехваченное ею же криптосообщение. Теоретически кварианка могла быть как любым из трех действующих персонажей, так и вовсе четвертым, создавшим эту троицу для отвода глаз. Однако совершенно непонятно, зачем в таком случае делиться этим всем с Вайлет? Придумывать сложность ради сложности? Будь она кем-то из фигурантов этой тайной переписки – не легче ли просто не сообщать Вайлет о факте передачи шифровки? В общем, тут тоже много что не сходилось.

А вот Дирак’Син – совсем другое дело. В смысле, у него тоже ни единой возможности прикончить азари собственноручно, равно как и что-нибудь запрограммировать на «Салиме». Но вот одним из троицы он вполне мог быть. Вайлет уже запустила соответствующий скрипт в Шерлоке, но до сих пор ВИ не мог сказать ничего путного.

А пока Шерлок ищет и стыкует, Блад решила навестить кварианца лично. Да и размяться не помешает, а то на заднице чуть ли не мозоли от сидения за терминалом.

Женщина спустилась по узкой – локти обдерешь! – лестнице на первую техническую палубу «Белленоры». Потолок здесь был настолько низким, что Вайлет с ее «почти сто девяносто» приходилось идти, не только низко склонив голову, но и вполуприсядку. Наконец, она добралась до следующего схода – на вторую техническую палубу. А говоря точнее – на приличных размеров «подвал» строго по центру корабля. Помещение было почти квадратным, и все оборудование было смонтировано на стенах и на здоровом силовом «сталактите» системы выдерживания условий внутренней среды. Пол технической палубы ступенями опускался к самому центру, где «сталактит» нависал над «сталагмитом» своего контроллера.

Вот в этом самом контроллере Дирак и разобрал добрую четверть. На полу оказались разбросаны многочисленные детали, тут же лежал здоровый инженерный терминал со вспомогательным ВИ-ассистентом и сильным процессорным узлом. Сам Дирак присутствовал наполовину в помещении «подвала», наполовину исчезал в недрах контроллера.

Вайлет подошла и пнула ближайший мультиключ. Железка звонко тренькнула и откатилась к ногам кварианца, легонько стукнув того по коленке.

Дирак лихорадочно дернулся. Раздался смачный звук удара кварианским шлемом о что-то внутри контроллера. Затем – заливчатая трель на хелише. Очевидно, нецензурная чуть менее, чем целиком.

– Вайлет, ну нельзя же так пугать! – произнес инженер, выбравшись, наконец, наружу. – Я чуть не обосрался!

– Ничего страшного. У вас, вроде бы, калоприемники в машгорах стоят.

– Вайлет! – возмутился Дирак, вставая на ноги. – Всяким шуткам есть свое место.

– А я и не шучу ни хрена, – мрачно заметила Вайлет. – Я на «активине», он чувство юмора отрубает к чертям. Лучше скажи, какого дьявола ты разобрал половину системы контролера среды.

– А, это, – кварианец метнул взгляд на «сталагмит». – Все равно не работает ни бош’тета. Пытаюсь подружить контроллер напрямую с системой дозирования гравиизлучателей.

– Чего? – пышные брови Вайлет пошли вверх. – Ты же, вроде бы, утечку кислорода устранять полез!

Кварианец непонимающе уставился на Блад. Потом облегченно вздохнул.

– А, ты про эту фигню, – усмехнулся Дирак. – Там я уже давно все сделал. Тебе, небось, эта пигалица сказала, что я ничего не починю без орбитального дока и команды техников?

Вайлет ничего не сказала, но Дирак и так все понял.

– Молодежь совершенно не умеет…

– Работать в условиях недостатка ресурсов, – продолжила за мужчину Блад. – Это я поняла. А вот не поняла насчет контроллера среды.

– Да что там понимать! – Дирак подошел к кожуху «сталагмита» и несильно пнул устройство ногой. – Сдох разгрузочный контур гравикомпенсации.

– А по-человечески? В смысле, переведи с инженерного на капитанский.

– По-капитански это означает пипец сколько-нибудь интенсивным маневрам, – объяснил Дирак. – Система может поддерживать уровень силы тяжести на палубах, но потеряла возможность компенсировать маневровые перегрузки.

Вайлет напряглась. Ей никогда не нравились «внезапные поломки». И если с неисправностями на том же «Салиме» она вполне согласилась бы мириться, в конце концов, корабль очень стар, то вот «Белленора» совершенно не производила ощущения древней рухляди.

– Когда это случилось? – спросила женщина.

– А я знаю? – на человеческий манер отозвался кварианец. – Когда корабль принимал, я гравиконтур не смотрел. А эта клятая СБС¹⁰⁸ неисправностей как не показывала, так и не показывает, дрянь. Вот только сегодня совершенно случайно заметил, когда с утечкой кислорода закончил. Полез программировать его расход в контроллер среды – а тут такая прелесть, заплюй ее бош’тет.

Блад нахмурилась еще сильнее. Неисправность, которую озвучил Дирак, по всей видимости была куда серьезнее, чем мизерная утечка безграничного по сути запаса кислорода. И еще ей очень не нравилось, что проблема с кораблем ограничивает его полетные качества. Как раз в то время, когда Вайлет всерьез рассматривала возможность приобретения яхты себе забесплатно. Переговоры с Рональдом Грином прошли успешно, капитан с радостью согласился передать «Белленору» в оперативное управление будущему комиссару по этике. Тем более, что это разом выбивало почву из-под ног Гилы-шпионки. Ее капитан, как поняла Блад, сам спит и видит, как бы оставить девушку на своем корабле без назойливого внимания особистов ВКСА.

– Что-то я не помню, чтобы у нас были проблемы с гравикомпенсацией, – заметила Блад. – Летели, вроде бы, ровно.

– Это потому, что я на пилотском кресле был, – не без гордости заметил кварианец. – А веди корабль какая-нибудь пигалица компьютерная, могли бы знатно посшибать головами перегородки.

– Ладно, – сказала Блад. – Когда закончишь?

– А бош’тет скажет, – Дирак пнул обратно мультиключ. – Сейчас, вон, видишь, подменил контроллер на ВИ рабочего терминала, пока все фурычит. Но по ходу дела это не решение. Во время полета эта область – кварианец обвел рукой «подвал» – гравитационно не стабилизируется. Может случиться до четырехсот «же» крастковренно – терминал на такое не рассчитан. А если откажет он – вырубит и гравикомпенсацию на всем корабле. А это значит все то же: головами в переборки.

Дирак выдохнул.

– В общем, – продолжил мужчина, – нужно менять логические контуры. В смысле, не логику, а сами железки локального вычислителя. Где их взять – понятия не имею, а он, зараза, к центральной шине корабля не подключен никак – а то бы на центральный ВИ перекинул задачу, и вся недолга.

– А все потому, – язвительно прогнусавила Вайлет, стараясь подражать голосу кварианца, – что кварианцы совершенно разучились работать в условиях…

– Блад!

Дирак резко обернулся к капитану и даже сжал кулаки, но через секунду расхохотался.

– Да ну тебя, – со смехом произнес инженер. – Топай отсюда. Только за макушкой следи, а то расшибешь. Как только что-нибудь придумаю по контроллеру, дам знать. Есть одна мыслишка… Да, к слову, что там на «Салиме»? Я слышал, азари вроде как грохнули?

Вайлет кивнула.

– Ну, тогда позови меня, как весь этот шум утихнет. Схожу, навещу Датто. Сейчас мне там не место…

– В каком смысле?

– В смысле, что не хочу дразнить бош’тета, – объяснил кварианец. – Капитану известно мое мнение относительно азари. Боюсь, мальчишка начнет параноить не по-детски и, чего доброго, еще приплетет меня к этой… этому… В общем, ты поняла.

Вайлет внимательно взглянула на кварианца. Сквозь темно-бордовую, бликующую маску было решительно невозможно разглядеть лицо инженера, да и разгляди она – вряд ли бы ей это что-нибудь сказало. Кварианцы практически не меняются внешне с возрастом, даже сами об этом прямо говорят. Что уж тут искать людям, зачастую даже неспособным отличить мужской кварианский портрет от женского.

– Дирак, сколько тебе лет? – спросила Вайлет.

– А что?

– Ну, ты назвал Датто мальчишкой, – пояснила Блад. – А ему-то уже за полтинник. Далеко не мальчик даже по земному счету. Что уж говорить о вас.

– Ему пятьдесят один, – сообщил инженер. – Когда этот паладинофил родился, мне было двадцать шесть, и я уже семь лет как командовал звеном истребителей-перехватчиков.

– Служил под началом Даро’Зен?

Кварианец кивнул.

– Даро’Зен была самым трезвомыслящим из всех адмиралов Коллегии. Пока…

– Пока?

– Пока не погибла в самоубийственной атаке на Землю! – взорвался Дирак. – Многоуважаемому Хакету пришло вдруг в голову, что перегрузка передовых отрядов Жнецов многочисленными высокоманевренными целями скует главные калибры Разрушителей и позволит этому вашему сраному «Молоту» прорвать строй орбитальной блокады.

– Так ведь помогло ж, – пожала плечами Блад. – Ваши тяжи и гражданский флот при поддержке ретрансляторов азари работали по электронике Жнецов, а малые корабли…

– Не надо мне рассказывать, как это было! – Дирак подошел вплотную к Блад и уставился на женщину снизу вверх. – Ты, пехотура, учила это по учебникам, а я там был! И лично видел, как сотнями умирают мои сородичи! Знаешь ли, адмирал Хакет как-то забыл сказать, что по кварианским истребителям Разрушители не промахиваются! И все ради призрачной надежды, что этот ваш супергерой Шепард прорвется к Каналу на Цитадель и взорвет ее к дребеням!

– Так прорвался ж, – снова пожала плечами Блад. – Или учебники врут?

Кварианец поник. Отошел от Вайлет и пинком ноги захлопнул технический люк в недра контроллера среды.

– Не врут твои учебники, капитан, – тихо произнес инженер. – Все правильно они пишут… Прорвался этот ваш «Молот». Дошел до Цидатели этот ваш Шепард. Только вот бош’т’лор¹⁰⁹ я объясню это тем, кого потом десять лет ловили в вакууме и отправляли в последний путь на эту вашу желтую звезду.

Вайлет понимающе кивнула. Не то, чтобы она особенно соболезновала кварианцу, но вот понять – могла. Может быть, даже посочувствовала бы, не будь старый зануда таким зрячим к жертвам своего народа и настолько безглазым – к жертвам других.

В общем-то, это называется предельный эгоизм. Вайлет не любила эгоистов. А эгоистов-шовинистов – особенно.

Женщина молча развернулась и пошла на выход из корабельного подполья. На полпути к трапу остановилась и, не оборачиваясь, спросила Дирака:

– А какая у Даро’Зен была фамилия до замужества?

Почти десятисекундная пауза и тихий голос Дирака’Сина.

В прошлом – вовсе не Сина и совсем даже не Дирака.

– Шин. Ее звали Даро’Шин. Она была самым молодым адмиралом Мигрирующего флота.

– А как же двадцатилетняя адмирал Тали’Зора?

Холодный, но полный скрытой ярости голос:

– Я говорю об адмиралах, а не о влюбленных дурехах! А знатоком искусственного интеллекта, что б ты знала, моя сестра была в разы более сильным, чем оба Зора вместе взятые.

Вайлет было нечего сказать. Она лишь покачала головой и взялась за поручни трапа с нижней палубы наверх. Туда, поближе к кварианцам без нескончаемых комплексов и без жизненных трагедий пятидесятилетней давности – чье место на свалке воспоминаний, но никак не во основе жизненного кредо.

***

– Паладин, вас можно на минутку?

Тара’Олли недоуменно, как показалось Блад, посмотрела на следователя. То ли не ожидала увидеть Вайлет «в форме», то ли просто не поняла, какого лешего эта человеческая громадина делает на кварианском грузовике. Да, сама паладин тоже была не из мелких – ростом женщина была с капитана Датто, которого все считали откровенно высоким (выше него на «Салиме» лишь верзила Мардеш), но ее почти сто семьдесят пять роста и сколько-то там килограммов кварианского веса просто меркли рядом с чуть ли не двухметровым человеком массой почти в сотню кэгэ.

– Что вам нужно, комиссар? – спросила кварианка.

– Мне нужно с вами поговорить.

– А мне не о чем с вами разговаривать, – паладин скрестила руки на груди.

Необычно большой для кварианки груди, как могла заметить Блад.

С прибытием спасателей паладин Тара’Олли успела разоблачиться, сменила громоздкие доспехи на обычный машгор. Плотная, но упругая ткань костюма разве что не лопалась на выступающих формах кварианской воительницы.

О, да, пусть Датто говорит что угодно о имиджевой и чуть ли не пропагандисткой функции кварианского спецназа, но Вайлет-то хорошо знает, что в реальности Орден паладинов Мигрирующего флота – это структура куда больше военная, чем вдохновляющая или исследовательская. В смысле, паладины куда больше представляют реальную военную силу, чем занимаются исследованиями фронтира вдали от Солнечной системы – туда, куда долетают их наисовременнейшие сферофрегаты, эти чудеса инженерной мысли по восемьсот семьдесят миллиардов стандартов за корабль. С учетом оснащения запасом горючего, продуктов и вооружения, стоимость каждого сферофрегата (кварианцы называют их «крепостями») переваливает за триллион. При этом корабль размером в три раза меньше «Салима», а экипаж – не более двух дюжин человек. Редко двадцать пять. Из них двенадцать (и всегда только двенадцать) – вот такие, как Тара’Олли. Генетически модифицированные, с погашенной гиперимунностью, очень хорошо подготовленные и оснащенные так, как не снилось ни одного кварианцу с начала Утренней войны.

– И все же, мы с вами побеседуем, паладин, – сказала Блад, настукивая на инструметроне вызов капитану. – Думаю, Датто’Месса убедит вас пойти мне навстречу.

– Добрый день, – над рукой Вайлет появилось изображение капитана. – Вайлет, вам что-то еще нужно?

– Да, – кивнула Блад. – Пожалуйста, подтвердите мои полномочия по допросу членов экипажа. Конкретно госпожи Тары’Олли.

– Подтверждаю, – Датто’Месса вернул женщине утвердительный кивок. – сэра Олли, если вы слышите, я прошу вас всячески содействовать комиссару.

Паладин усмехнулась.

– Вы отлично знаете, капитан, что даже на борту «Салима» я вне вашего подчинения.

– Именно поэтому я прошу, а не приказываю, – холодно произнес кварианец. – Пока еще прошу. И мне очень не хотелось бы выпрашивать у Стола подробности того, с какой стати паладин на моем корабле старается на афишировать перед Коллегией адмиралов своего здесь присутствия.

– Датто, вот можно было и без этого, – вздохнула Тара. – Я думала, мы с тобой друзья.

– Друзья, – улыбнулся краешками губ капитан. – И я по-дружески прошу тебя не становиться поперек пути Вайлет. Ивзини, Тара, но при всех твоих достоинствах…

Мужчина улыбнулся. Вайлет тоже едва сдержала улыбку и вновь кинула взгляд на не по-квариански внушительный бюст паладина.

– При всех твоих достоинствах, – продолжил Датто, – я все-таки не верю, что ты сможешь противостоять герою Цереры.

– Герою Церери? – Блад чуть не поперхнулась. Даже опустила руку с инструметроном, и капитан Датто’Месса предстал перед женщинами в комично горизонтальном положении. Но сам кварианец, понятное дело, не догадывался, «как низко он пал», поэтому продолжал совершенно спокойно:

– Вайлет, вам нужно больше времени уделять мониторингу СМИ. Вы умудрились стать героем одновременно и на Земле, и на Церере, и на Марсе. Поверьте мне, кварианцы хорошо знают, что такое противоречия в обществе. И мы в курсе тонкостей отношений между метрополией и бывшими колониями землян – как официальных, так и не очень. И если вам удалось спаять общественное мнение в трех совершенно разных, антагонистических друг другу человеческих сообществах, это дорогого стоит.

Блад прокашлялась.

Признаться, она действительно совершенно упустила из виду то, как ее вынужденные похождения на Церере будут представлены в Экстранете. Вот просто не думала об этом – и все. Но если даже кварианцы уже в курсе, что она, мать твою, прям какой-то там межпланетный герой, то да… В смысле, это здорово, конечно, но совершенно непонятно, что с этим всем делать.

– Погодите, – женщина-паладин прищурилась, как это умеют делать только кварианцы – одним единственным механическим движением надбровных дуг. – Так это вы та самая Виолетта Балатони, которая спасла двадцать тысяч человек в поясе астероидов?

Блад кивнула. А что ей оставалось делать?

– Бош’тет и его две глотки! – рассмеялась паладин. – Что ж вы раньше не сказали? Вы же вытащили Кара’Данну с планетоида, верно? Капитан уже прислал нам исчерпывающий отчет!

– Я рада, – буркнула Блад, стараясь не выдать себя случайной эмоцией.

Так вот, значит, в чем причина «изгнания» Кара’Данны! Ну разумеется, никто не изонял бравого капитана легендарной «Райи». Просто кварианец перешел на службу в Орден. И поскольку сам уже не мог стать паладином – просто потому, что слишком рано родился, – примкнул к кварианскому спецназу вот таким интересным образом.

А это значит…

Черт подери, это значит, что за историей с нашедшейся дочкой Лиары стоят вовсе не земные спецслужбы, как ошибочно подумала Вайлет, когда Редактор обвел ее вокруг пальца с фальшивой просьбой о помощи старому знакомому. И даже не сам Редактор, который, очевидно, не смог перехватить Джоану. И не азари, которые сделать это сумели. Изначально вожжи этого проекта были в руках Ордена! И теперь понятно, почему Кар’Данна последовал за обожаемой круглопопой Джоаной и не столь вызывающе сексуальной Этитой.

Одно вот только непонятно – а сами азари-то почто не «очистили» Джоану от общества кварианского шпиона? Или очистили, но Вайлет об этом неизвестно?

Нет, положительно нужно быть более внимательной не только к сиюминутным задачам. Нужно смотреть более широко!

– Ну хорошо, – произнесла Вайлет. – Может, теперь уже закончим со мной и приступим к беседе?

– Можете занять мою каюту, – сообщил Датто’Месса, так и пребывающий в горизонтальном положении. – Тара, ключ у тебя есть.

– Да-да, конечно! – паладин подошла к Вайлет и запанибратски хлопнула землянку по плечу. Выглядело это, конечно, комично. – Пойдемте, Виолетта… Или как вас там сейчас.

– Вайлет.

– Да, Вайлет, – снова разулыбалась Тара’Олли. – Пойдемте поболтаем. Я расскажу все, что знаю о местных делах, а вы за это раскроете мне страшный секрет экс-капитана Данны.

– Секрет? – не поняла Вайлет.

– Ну да. Кар’Данна упорно не колется насчет ког’машгоров, – объяснила паладин. – Он захапал несколько штук на Церере и совершенно не хочет передать хотя бы один в Орден. Для изучения блистательной кварианской истории, разумеется.

Теперь уже усмехнулась Вайлет. Да, вот обязательно блистательная кварианская история и будет интересовать инженеров Ордена паладинов, когда их шаловливые инструметроны дорвутся до боевых технологий трехсотлетней давности.

– Хорошо, – кивнула Блад. – Расскажу, что знаю сама. И может быть, даже помогу вам добыть парочку этих чудо-костюмов. Для исторических исследований, разумеется.

Тара’Олли засмеялась и протянула Вайлет трехпалую ладонь.

– Рада видеть родственную душу, – сказала женщина. – И не обижайтесь за начало разговора. Я думала, вы из этих…

– Этих?

– Ну, из офисных спецагентов, – пояснила Олли. – Тошнит уже от этих канцелярских крыс, как ваших, так и наших… К слову, я еще не представилась как следует. Тара’Олли вас Камелот, оперативник второго круга Ордена паладинов кварианского народа.

Вайлет тоже представилась, сохраняя серьезный вид. Одного богу ведомо, чего ей стоило не рассмеяться. Кварианка несла детско-сказочную чушь с таким серьезным видом, что оставалось лишь только порадоваться за кварианцев. Только напрочь лишенная собственной исторической мифологии раса с такой готовностью принимает исторические выдумки чужого народа. Что ж, кварианцам явно по нраву смотреть реконструкции про короля Артура и рыцарей Круглого стола. И пусть смотрят – это вполне достойный эпизод в истории Земли. Есть миллионы куда более омерзительных.

***

Сорок семь часов без сна.

Еще час – и будет побит рекорд двухсуточного «стояния на Вейрмаре». Вайлет была одной из тех, кого Альянс бросил на зачистку планеты после памятного термоядерного бабаха, устроенного бравым капитаном Шепардом. Все подразделение Блад, до единого человека, дружно проклинало героя Альянса – работать приходилось в полном облачении, по высшей степени защиты, включая вечно запотевающий гермошлем и громоздкие регенераторы воздуха на спине. Кроганам-то что – они, считай, родом с радиокативной помойки. Пренебрежение радиацией у них зашито в геном.

Тогда же в мозгу Вайлет засело неистребимое чувство жгучей зависти, переходящей в ненависть. К кому? Да к своим же. К элитным подразделением десанта ВКС – бравые ребята в легеньких доспехах шустро сыпались с неба, после чего хватали свои невесомые пушечки и бодренько так убегали в неизвестном направлении.

Спецназ «Эн-шесть», мать бы его разэдак. Стоимость новейшего бронекостюма – под полмиллиона стандартов, не считая еще оружия тысяч на двести и всех этих высокотехнологических штучек, позволяющих швыряться молниями, поливать врага огнем и морозить в потоках криогенных излучений. Кое-кто из спецухи – Вайлет как-то раз заметила – способен просто исчезать посреди бела дня. Тактическая маскировка, или как там ее. Тоже забава не для бедных, наверное.

По сравнению со спецназом, гарнизонные подразделения «Би-2», где в то время служила Вайлет, воевали чуть ли не бронзовыми топорами. Да, у пехоты дохрена средств усиления, включая выделенные минометные и пускоракетные отделения, даже танки есть, но личное оснащение «Би» не шло ни в какое сравнение с таковым у ребят категории «Эн». Если последние бодро бегали в своих до одури высокотехнологичных легких, обтягивающих костюмах (соратники Блад именовали их «латексом»), то Вайлет сотоварищи сгибались под тяжестью бронежилетов еще довоенной поры. У них даже кинетических щитов не было! Все, чем военпром Альянса считал нужным поделиться с гарнизонной пехотой – это стабилизированная масс-полями металлокерамика. Да, если повезет, может спасти тебе жизнь. Но снайперская винтовка пробивает броник класса «Би» навылет, что уж говорить про пулеметные очереди.

А чертовы кроганы, которых так и не добил своей ядреной бомбой капитан Шепард, еще очень любили свои чертовы дробовики, котрые с пятидесяти метров фаршируют картечью сразу двух-трех человек, случись в мозгах последних дурость идти на кроганов плотным строем. Какая уж тут защита бронежилетом… Ногу не оторвет – считай, уже счастье.

Впрочем, это все дела давно минувших дней.

Сейчас Вайлет просто дико хотела спать. Инъекции «активина» перестали действовать еще шесть часов назад, и Блад поняла, что все – с нее хватит. Если не хочет слететь с катушек, перестав реагировать на внешние раздражители вообще, нужно отдохнуть.

Шерлок заканчивает последние стыковки, Вайлет скормила ему результаты шести последних, как она надеялась, допросов. По предварительным просчетам, позиции ВИ-дознавателя и самой Блад сходились почти полностью. Разве что Шерлок не разделял мнения своего создателя насчет кварианского паладина.

Да, беседа с Тарой прошла в дружеской, теплой обстановке. Кварианка со сноровкой, дающей знать о частой практике, справилась с кухонным блоком в каюте капитана, и даже предложила Блад угоститься левоаминокислотной версией популярного у паладинов имбирного эля. Вайлет с благодарностью отказалась и взяла быка за вымя, буквально засыпав Тару’Олли вопросами. Не на все из них паладин ответила достаточно честно, но на те, которые не касались ее лично (и ее отношений с Датто’Мессой), дала исчерпывающе полные ответы. По всему выходило, что Тара чиста. Вайлет бы добавила еще для красного словца «непорочна», но вот с непорочностью у кварианской женщины-паладина были очевидные проблемы. А вот в плане подозрений – чиста, зараза. Как рыцарь в сверкающих доспехах, мать ее разэдак.

И все равно что-то не выходило.

Вчера еще в понимании Блад сформировалась готовая версия, и «оперативник второго круга Ордена паладинов кварианского народа» отлично в нее вписывалась. Ну вот просто на диво как хорошо. Вот только Шерлок уверял, что в мотивировочной части капитанская любовница никак не подходит на роль убийцы Заны’Солли. Да, подруга Полани действительно крайне резко отзывалась о деятельности «проземных» структур в кварианском обществе – в этом смысле Орден паладинов уж действительно был проземнее некуда. Но с другой стороны, Зана ну никак не угрожала Таре. Уж тем более до уровня, когда паладин решит устранить препятствие, да еще где и как – в теснейшем техтоннеле, почти что на виду у Полани.

Смех в том, что у Тары’Олли нет алиби ни на время исчезнования Заны, ни на период, когда была до смерти заморожена азари.

Вот это, честно говоря, особенно странно. Убийца Иланы Барриус словно специально хотел, чтобы все шишки посыпались на паладина. Мол, женщины идеологически находились на разных полюсах – это раз. Тара могла похитить капитанский доступ у Датто, с которым делила постель, и стало быть, имела возможность проникнуть в каюту азари – это два. Однажды она уже опробовала техническое умение «заморозка» на голубокожей – это три. И наконец, женщины очевидно с огромным трудом терпели друг друга – это четыре.

И тут – умерщвление, и как по заказу, именно умением «заморозка».

Воистину, просто сокрушительное совпадение. И потому крайне слабо возможное. У Вайлет достаточно опыта в расследованиях, чтобы с настороженностью относиться к подобным «подаркам следователю».

Если же абстрагироваться от случая с азари и переключиться на уровень выше, то… Шерлок тщательно просчитал вероятности того, что одна из женщин – марионетка Редактора. Результаты повергли Вайлет в уныние – по всему походило, что марионеткой должна быть молодая программистка, а не паладин! Впрочем, сам ВИ признал, что вероятность этого, исходя из имеющихся данных, – лишь немногим больше одного процента. В случае с паладином величина падала до жалких десятитысячных долей.

Что же касается других кандидатур на звание марионетки Редактора, то Вайлет с Шерлоком были совершенно солидарны – никто из экипажа «Салима» под это определение не походит. ВИ проанализировал вообще весь исходящий и входящий трафик, перелопатил все корабельные архивы, изучил все записи. До момента исчезновения Заны никто, решительно никто из обитателей грузовика не имел никаких контактов с внешней силой. Кое-какие следы начинались лишь со случая в техтоннеле, да и то не сразу. Но это уже слишком поздно! Не могли Зану’Солли вот взять и грохнуть в техтоннеле просто так, без предварительной координации!

Вайлет понимала, что упускает что-то очень важное. Сейчас, на волне накопившейся усталости, она даже не могла понять, с какой стороны упущение. Яснее ясного было лишь одно – что-то застряло в подсознании дознавателя. Что-то было, что когда-то насторожило Блад, дало незримый толчок в области неосознанного, существующего в забытых наблюдениях. Что-то, что в свое время удивило Вайлет, но она, неумеха чертова, не обратила внимания и запамятовала.

Что ж, в виду отсутствия на борту «Белленоры» системы профессиональной психиатрической головоломки и даже элементарного гипнотизера, придется использовать дедовский способ. Он называется «утро вечера мудренее». Оставалось надеяться, что это действительно так, и, проснувшись, посвежевшие мозги Вайлет выдадут наконец вожделенное наблюдение.

***

Из архива Службы контроля за перемещением информации Комиссии по этике при Ассамблее

Докладная записка №112

Адресат: [запись скрыта]

Наименование: «Из переписки Внешнего-1129 с КВС»

Перехват: [дата скрыта], космический корабль [название скрыто] — [адрес приема скрыт], код соответствия 3429KL72NMSD0, шифрование стандартным кодом КВС для оперативной работы внедренных агентов.

 

Тело сообщения:

 

В Отдел внутренних отношений Комиссии по внешним связям при Ассамблее

От агента Мими

Настоящим сообщаю, что В. Б. приступила к завершающей фазе расследования. Считаю ее успехи в расследовании весомыми. По-прежнему категорически не рекомендую внешнего вмешательства со стороны Земли и Флота. Вмешательство со стороны азари заторможено доверенным лицом В. Б. на Марсе. Очевидно, это глава местной Миссии.

В виду особо высоких рисков в случае неудачи расследования прошу подготовить транспорт для немедленной эвакуации гражданского персонала КК «Салим» [реестровые и координатные данные удалены]. Ожидаю волны саботажа на корабле в случае успеха В. Б. в расследовании убийства азари и пропажи члена экипажа.

 

Конец сообщения.

***

Вайлет установила будильник на начало седьмого по общеземному времени – то, которое использовали на «Салиме» и кварианцы. Поэтому, стоило зумеру начать свою унылую песню, Блад открыла глаза и, не торопясь, с удовольствием потянулась, встречая последний день расследования.

К сожалению, не все склеилось – то, что вылетело из головы Блад, по-прежнему упорно не желало туда возвращаться.

Обидно, досадно, но ладно.

Вайлет хлопнула по инфотатуировке, выключая будильник… Однако зумер упрямо продолжал гудеть. Занудно, противно и наплевав на желания дознавателя побыть в тишине. Блад энергичным движением воли вытрясла из головы остатки сна и сообразила, что это не будильник, а вызов с коммуникатора. Глянула на татуировку.

– Кого еще черт несет в начале пятого?

Женщина встала с кровати, неэстетично почесала отлежанную ягодицу, и как была в одном нижнем белье, прошлепала к рабочему терминалу. Уселась за столом, подперла подбородок рукой и включила связь. Разумеется, однопоточную по видеоканалу – блистать грудью, едва прикрытой тонкой, военного покроя майкой, она не собиралась.

– Доброе утро, Вайлет. Извините, что разбудил.

– Э-э-э…

Блад уставилась на экран. Звонка от этого персонажа, да еще в столь ранний час, она не ожидала совершенно. Ален Мортимер, насколько знала Блад, постоянно проживал в португальском офисе Комиссии, то есть у него сейчас ровно те же четыре часа и двенадцать минут, что и на «Салиме», и вообще на большинстве кораблей, бороздящих пространство ближнего круга¹¹⁰ Солнечной системы.

– Хоть я вас и не должен видеть, – улыбнулся Мортимер во все свои тридцать два белоснежных зуба, – все же отдам должное вашей замечательной форме. И пока вы одеваетесь, позвольте сообщить вам некоторые новости.

– Вы наглец, Мортимер, – вздохнула Вайлет. – Стоило ожидать подлянки от комиссара.

Блад глянула на параметры видеосвязи – разумеется, Мортимер воспользовался своим правом не подчиняться запретам собеседника и теперь отлично видел растрепанную, еще не до конца проснувшуюся Блад во всем ее великолепии.

– Но поскольку наглец вы галантный, – улыбнулась женщина, – а главное, мой начальник, который если уж и звонит ни свет ни заря, то вовсе не для того, чтобы позырить на мои сиськи. Короче, что там за новости?

– Они вам не понравятся.

– Валяйте уж.

– Мы не смогли удержать информацию о случае на «Салиме». Мониторинг новостных серверов дал положительный отклик, и сегодня утром ожидаем в Экстранете многочисленные заметки о ЧП на кварианском корабле. Не хочу вас торопить, Вайлет, но теперь чем быстрее мы закроем эту ситуацию и отрапортуем наверх, тем лучше.

– Откуда слив? – нахмурилась Блад.

– Вот это самое интересное, – усмехнулся комиссар. – Кварианцы уверяют, что по этому случаю наглухо изолировали свою инфосферу от Экстранета. Вы знаете, если уж кварианцы задумали о чем-то промолчать, они промолчат. У них же де-факто военная диктатура и строжайший контроль за передачей информации.

– Я бы не стала делать столь смелых выводов. Я бы это назвала…

– Не важно, как вы бы это назвали, – перебил Мортимер. – Дело не в терминлогии, а в сути. А суть такова, что Коллегия адмиралов по нашей просьбе – а та строилась на вашем докладе, – заблокировала информацию по ЧП на грузовике. Далее. Мы связались с Титаном, азари тоже подтверждают строжайший информационный карантин. До окончания расследования убийства они гарантируют молчание со своей стороны. Им это выгодно по очевидным причинам – все-таки речь идет об очередном столкновении с кварианцами, а для Совета матриархов это ничуть не менее болезненный вопрос, чем для Флота.

– Хорошо, – кивнула Вайлет, – с их сторонами понятно. А с нашей?

– Разумеется, мы тоже фильтруем все каналы, – произнес Ален. – Мы даже приструнили товарищей из Комиссии по внешним связям.

– И что, вайчаи вот так просто взяли и угомонились? – хмыкнула дознаватель. – История с Гилой как-то говорит мне, что ваши заклятые друзья играют в свою игру.

– Это с ВКСА они могут играть, – строго сказал Мортимер. – Поверьте, с нами в игры не играет ни одна из Комиссий. Все знают, что если нужно, мы можем надавить на кого угодно и где угодно внутри Ассамблеи. Даже Марс – и тот старается с нами не связываться.

Вайлет медленно покачала головой. У нее были сомнения в том, что вот все силы внутри пространства Ассамблеи решительно делают стойку перед Комиссией.

Мортимер тем временем продолжал.

– Словом, за каналы кварианского, азарийского и человеческого секторов мы совершенно спокойны. Насколько мне известно из ваших докладов, госпожа Пассанте снова в обойме доверия Совета матриархов, и тоже помалкивает. Так что и за Цереру опасаться не стоит. Остаются только три канала утечки, Вайлет. И так случилось, что все три сейчас состыкованы друг с другом.

– Я поняла, – кивнула Блад. – Можете смело исключить один – на «Белленоре» активировано глухое информационное эмбарго с начала расследования.

– Может быть, утечка была раньше? – предположил комиссар.

Блад промолчала с секунду, поднимая с пола штаны, куда она их бросила вчера вечером.

– Крайне маловероятно, – сказала Вайлет, запрыгивая в брючину. – Я заблокировала связь еще до своего путешествия на грузовик. И никто из кварианцев не знал, что, собственно, происходит с «Салимом». Даже я не знала – только догадывалась.

Мортимер в несвойственной ему манере, чуть ли не вульгарно, потер лоб ладонью.

– Не знаю, Блад, – признался комиссар. – Утечки с «Салима» или спасательного судна еще менее вероятны. Первый после восстановления связи с Флотом замкнут на общее информационное пространство кварианцев, а оно фильтруется, как я уже сказал. Ну а спасатели… Мы мониторим их служебный канал, там ничего, кроме технических данных. Это же КЧС, а тамошние ребята вообще крайне немногословны. Это же почти армия. Генеральный комиссар Ойгу скорее съест свой китель, чем допустит пустую трепотню среди своих людей.

– Я проверю спасателей, Мортимер, – сказала Блад. – Это несложно, у них весь трафик протоколируется.

– Хорошо, – Мортимер на экране кивнул, блеснув своей белоснежной, как и улыбка, шевелюрой. – Берегите себя и… кварианцев. Вы же знаете, это очень хрупкие существа.

– Да, зна…

Вайлет на секунду замерла с совершенно дурацкой позе – застегивая ширинку.

– Мортимер, до связи, – произнесла Блад и одним рывком метнулась к терминалу. – Будет вам преступник еще до завтрака. Обещаю.

Женщина выключила связь еще до того, как комиссар по этике успел отойти от шока, вызванного внезапным действием Блад.

Какая же она феерическая дура – исключать подозреваемого из числа тех, кто по всем признакам этим подозреваемым и должен быть! Осталось выяснить буквально одну единственную вещь, и расследование собственно убийства азари можно торжественно закрывать.

 

Женщина поправила форму дознавателя, впрыгнула в боты и прошла к сейфу, если так можно назвать ящик для личных вещей, установленный в каждой каюте «Белленоры». Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем Вайлет займет это вместилище. Пискнул кодовый замок, скользнула в нишу дверца, и Блад вынула оружие. Изо всех сил надеялась, что применять его сегодня не придется, но береженого, как известно, бог бережет. Прицепила на пояс ответную часть гравикобуры «Стража», запахнула курточку, прилепила на поясницу собственно пистолет, рассовала по карманам три запасных термокомпенсатора. Напоследок забрала из сейфа силовые наручники и тоже повесила на пояс.

Если не считать отсутствия опознавательных знаков да еще неуставных ботинок, Вайлет выглядела в точности так же, как и привыкла выглядеть на Марсе, будь он неладен. Разве что пора бы постричься – Блад забрала волосы в пучок и привычным движением закупорила его в тугой клубок на затылке. Щелкнула заколка на базе нулевого эффекта – астрономически дорогой подарок от близкого ей человека. Человек этот остался в миллиардах километров отсюда, даже не на одной из человеческих колоний… Впрочем, дело давнее и грустное, не время о нем сейчас думать.

К слову, о времени. Начало седьмого. Нормально.

– Гила! – позвала Вайлет в интерком.

– Слушаю, капитан!

Голос кварианки свеж и бодр. То ли девушка не ложилась и сидела, как и Вайлет, на стимуляторах, то ли привыкла подниматься рано-ранешенько. Второе более вероятно, все-таки сестренка Полани кадровый военный.

– Гила, свяжись с Дираком и отправь ему инструкции. Найдешь их в моей личной папке под названием «общий сбор». Да, и не забудь свои собственные, они в той же папке.

– Есть, мэм, – ответила Гила. – Вы куда-то уходите?

– Да, ухожу. Нужно поговорить кое с кем на «Салиме».

– Хорошо. Увидите сестру – не говорите пока, что я здесь.

– Хорошо, скрытница ты наша, – усмехнулась Вайлет. – Да, к слову. Не знаешь, Дирак закончил ремонт гравикомпенсаторов? Я не вижу отчетов в техническом журнале.

– Я не знаю, – отозвалась кварианка. – Но хотите, узнаю. Спущусь к нему на технический уровень.

– Он что, ночевал там?

– Да, это обычное дело для кварианских инженеров. Машгор дает вполне комфортные условия для сна в любое время в любом месте. А современные модели позволяют спать хоть бы в космической пустоте.

– Понятно. В общем, ищи Датто, отправляй ему инструкции и потом найди Дирака – для него там, в инструкциях этих, тоже есть несколько строчек. И еще раз повторю, свои собственные не забудь!

– Будет сделано, капитан.

Вайлет открыла свою личную папку на доступ Гиле, выключила и заблокировала терминал в каюте, но предварительно скачала на инструментрон все результаты работы Шерлока.

***

– Комиссар?

Полани с нескрываемым удивлением уставилась на человеческую женщину-верзилу.

Во-первых, было еще слишком рано для визита – инструметрон показывал начало седьмого утра. Сама девушка только с ночной вахты, а вот люди обычно начинают рабочий день сильно позже.

Во-вторых, Полани совершенно не ожидала визита человеческого спектра. Это как если бы к рядовому кварианскому технику зашла в гости легендарная Тали’Зора – вот просто так, поболтать и узнать как дела.

Наконец, девушка по-прежнему чувствовала себя рядом с землянкой ну форменной замухрышкой. Червяком, выражаясь по-земному. Ее неполные полтора метра в высоту и жалкие сорок килограммов просто меркли в присутствии почти двухметровой и без малого стакилограммовой Вайлет Блад.

Умом кварианка понимала, что среди людей встречаются и еще большие гиганты. В космическом десанте рост за два метра вообще считается нормой, а если учитывать массивность людей как биологического вида, то даже турианцы – Полани они всегда казались верхом мужественности и статности – так вот, даже турианцы по сравнению с отдельными представителями Земли выглядели довольно бледно.

Генная инженерия – вот, чем среди прочего сильны люди. За какие-то жалкие сто-двести лет люди научились так играть со своим геномом, что в свое время, вскоре после принятия людей в галактическое сообщество, это даже вызывало ожесточенные споры в Совете Цитадели.

Сторонники, вернее, лояльные к людям саларианцы убеждали остальные расы в том, что ничего страшного homo sapiens с его чрезвычайно гибкой генной картой не принесет. Легко понять рогатиков – любая новая наука, любые новые горизонты – благо для них. Новый вызов, повод обогатить свои исследования новыми данными.

Азари, сами страдающие от недостатка генетического разнообразия, также склонялись поддержать евгеническую программу людей, пусть зачастую она и уходила глубоко за пределы этически приемлемых решений. Кроме того, азари чисто физиологически куда ближе к людям, чем к любой иной расе Галактики. Неудивительно, что Земля интриговала и привлекала голубокожую расу.

Категорически против проводимого людьми генетического калейдоскопа выступали турианцы, чем, к слову, серьезно портили свое эпическое сотрудничество с азари. Но турианцев надо понять. Буквально на собственной шкуре дети Палавена ощутили то, насколько сильнее стал былой враг в последние пару десятков лет. Несмотря на достигнутый мир с Землей, регулярные стычки Иерархии и Альянса все еще были скорее правилом, чем исключением. И если в битве при Шаньси люди уступали турианцам буквально во всем, начиная с умения вести космический бой и заканчивая физической формой (один турианец в рукопашной стоил троих людей), то уже через двадцать лет элитные десантники ВКСА, совсем еще молокососы – с пяти-десяттилетним опытом сражений, – ничуть не уступали турианским ветеранам, у которых за плечами по полста лет активных боевых действий и ежедневной муштры.

И конечно же, категорически против евгенических программ Земли выступали батарианцы. Ну, тут все просто – они столько наполучали от людей, что принципиально были против человечества, и никогда этого не скрывали. И в отличие от турианцев, не признавали за людьми объективных преимуществ, списывая все победы Альянса на случайности или неравенство сил. Последнее особенно смешно – батарианцы вообще никогда не ввязывались в бой, не обладая как минимум полуторакратным численным перевесом.

– Полани, мне нужно с тобой поговорить.

Человеческий спектр сегодня без спецкостюма – из оборудования только полумаска-респиратор да браслет-инструметрон. Старой модели, человеческой разработки, без микросборщика и с весьма ограниченным функционалом. Люди до сих пор страдают от нехватки нулевого элемента.

– Я…, – кварианка сглотнула. – Я не уверена, что хочу с вами разговаривать.

– Это с чего такие обиды?

Человек неодобрительно свел густые шерстистые брови к переносице. Вайлет Блад, как и большинство людей, совершенно не старалась быть мимически тактичной в разговорах с кварианцами.

– Это не обиды, комиссар, – произнесла девушка. – Просто я не разговариваю с теми, кто пользуется чужими отношениями к своей выгоде. Всего хорошего, комис…

Полани дернулась захлопнуть створку люка перед носом человеческой громадины, но та сноровисто сунула в дверь брутальный тупоносый ботинок – обувка эта совершенно не вязалась с остальным нарядом комиссара. Нарядом весьма строгим и не лишенным изящества даже по азарийским меркам. Хотя правильнее было бы апеллировать к моде дреллов – это они знатоки и ценители военизированных моделей гражданской одежды.

– Уберите ногу, Блад, – произнесла Полани. – Вы не у себя на корабле. И не на Земле, кто бы там ни были в своей Ассамблее.

– Да, девочка, я не у себя дома, – согласилась комиссар. – И потому не собираюсь беречь имущество.

Ударом колена Вайлет буквально вбила створку внутрь каюты. Полани едва успела убрать руку, иначе не обошлось бы без травмы.

– Да что вы…

– Цыц!

Женщина-человек стремительно, словно наплевав на могучее телосложение, просочилась в дверь и быстро закрыла створку за собой. Огляделась, задержала взгляд на идеально уложенном постельном имуществе – в случае с кварианцами это лишь термосохраняющее покрывало и маленькая подушечка под шлем-маску. Неодобрительно покачала головой, заприметив древний, как первый инструметрон, терминал на стене.

Потом, ничуть не стесняясь хозяйки каюты, прошла к рабочему столику и взяла в руки видеорамку, что стояла, прислоненная к стене.

– Прежде чем ты начнешь названивать капитану, – произнесла комиссар, не оборачиваясь, – мне бы хотелось знать, кое-что. Например, кто наплел тебе, что я подговорила Николаса украсть записи Дирака.

Полани подперла спиной дверной косяк, скрестив руки на груди.

– Можно подумать, – произнесла она, – это не так.

– Да, это не так, – Вайлет зачем-то на пять секунд активировала инструметрон, затем поставила рамку на место и обернулась. – Даю тебе слово комиссара по этике, что это не так.

– Вы еще не комиссар.

– Де-юре, – кивнула женщина. – Де-факто я комиссар третьего ранга. А комиссары моей Комиссии не врут, уж это ты должна знать.

– Все равно не верю, – упорствовала Полани. – Нико ни за что бы не пошел на такое, не надави вы на него.

– А ты спрашивала у него самого?

Полани промолчала.

Конечно же, ей не хватило решимости спросить у Нико напрямую. Она знала, что молодой человек переписал данные, которые Дирак передал ей пару недель назад. Но боялась даже вообразить себе, что Нико, милый Нико мог подкинуть такую шутку без давления извне. Потому как это… Ну, это же просто ужасно! Воспользоваться ее к нему отношением и слямзить личные данные, пока она спит у него в каюте.

Нет, конечно же, его кто-то вынудил. Иначе и быть не может.

– Я спрашиваю, ты с ним говорила? – комиссар своевольно присела на койку Полани – кровать негодующе скрипнула под весом человеческой женщины.

– Нет, не говорила, – буркнула Полани. – Но я верю, что он сам бы такого не сделал.

– Вот ведь наивное создание, – усмехнулась Вайлет. – Нико сделал это ради тебя, дурочка ты малолетняя.

– Что за бред!? – Полани аж задохнулась от негодования. И уже совершенно всерьез взялась за инструметрон, чтобы вызвать капитана, но… оказалось, что прибор сдох. Всмысле, не видел ни одной частоты. Все каналы связи просто умерли.

Вайлет разом стерла улыбку с лица.

– Извини, я не могу позволить тебе беспокоить капитана по пустякам, – произнесла женщина. – У меня локальный нулификатор волновой функции. Если у тебя случайно нет нейтринного коммуникатора, ни с кем ты не свяжешься.

– Вы за это…

– Мне эту прелесть выдал твой капитан, девочка, – продолжила комиссар. – По нашему с ним соглашению я обладаю всеми функциями паладина-регулятора. Решение капитана согласовано с Орденом и Коллегией адмиралов. Документы показать?

– Но…

– С сэрой Тарой’Олли мы тоже все это обсудили, – снова прервала Полани женщина. – Через сорок минут я назову преступника, Полани’Альтис вас Салим. И я не хочу никаких случайностей. Поэтому ты будешь делать то, что я скажу. Все понятно?

Полани потрясенно молчала.

Если то, что говорит эта грубая женщина – правда, то…

Ну, девушке еще никогда в жизни не доводилось общаться с паладином-регулятором. По сути – высшим офицером Ордена, за исключением его главы. Даже сама Тара – и та обязана была бы делать все, что скажет человек, обладающий таким высоким статусом. Выше паладина-регулятора только Глава Стола паладинов, который подчиняется исключительно Собранию кварианского народа, то есть полному составу Коллегии адмиралов плюс Конклав капитанов. На памяти Полани Флот создавал должность паладина-регулятора два раза за всю историю Ордена. И оба раза – по сверхисключительным вопросам.

Первый раз – когда начался межрасовый трибунал над экипажем «Пути предназначения», спустя шестнадцать лет после трагедии Двадцати шести. Тогда паладин-регулятор взял на себя расследование со стороны Флота, и высшие матриархи азари, скрипя зубами от злости, были вынуждены давать ему показания. Разумеется, сама Полани этого не застала, но читала в обязательном образовательном курсе.

Второй раз паладин-регулятор появился во время Большой чистки, уже после рождения девушки. Но опять же, в виду своего малого возраста, лично Полани ничего не наблюдала. Читала самолично, опять же из исторических курсов в средней школе. Насколько она сейчас помнила, дело касалось процесса над мятежниками во главе с легендарным капитаном Каром’Данной вас Райя. Новообразованной спецслужбой Флота, отдельным дисциплинарным корпусом при Ордене паладинов был вскрыт заговор против Коллегии адмиралов. Заговорщики вместе с капитаном «Райи» планировали захватить флагман, взять власть над Флотом в свои руки, после чего распустить Коллегию адмиралов и полностью свернуть всю деятельность Ордена, кроме чисто исследовательской. К счастью, заговор удалось раскрыть на финальных стадиях, и тринадцать капитанов вместе с Каром’Данной отправились в бессрочное Изгнание. Исполнительные офицеры получили полное поражение в правах и были переведены на самые незначимые корабли Флота, а рядовые участники заговора – опущены в классе до первого уровня с испытательным сроком в десять лет. Все это время их успехи на службе числились «виртуальными» и накапливались в компьютерах тех кораблей, где они проходили искупление. Говорят, большая часть условно осужденных исправилась, вернула себе полагающиеся регалии. Но были и те, кто не согласился с наказанием и таинственно исчезли – всего больше полутысячи кварианцев. Их, говорят, до сих пор разыскивают паладины-сыщики.

И вот – новый паладин-регулятор, да к тому же человек!

Возможно ли такое? Полани не разбиралась в Кодексе Круглого стола, поэтому не была уверена, что такое невероятно. Скорее всего, какие-то исключения действительно имеются, раз уж Коллегия и Орден передали Вайлет такие серьезные полномочия.

– Хорошо, – вздохнула Полани. – Я вам верю.

– Замечательно.

– Верю в том смысле, – быстро поправилась девушка, – что у вас есть такие полномочия! А вот насчет Нико…

– Да бош’тет тебя заклюй, неверующая! – вскрикнула комиссар. – Ну говорю же тебе, Нико это сделал по собственной воле! Как ты не поймешь, что он настолько в тебя влюблен, что старается оградить от любых, мать их, тайн и загадок! Данные, что ты хранила мертвым грузом, реально помогли мне сузить круг подозреваемых! Одним этим движением твой ненаглядный Нико сделал для «Салима» и кварианцев больше, чем ты за всю свою сознательную жизнь!

Полани покачала головой.

Наверное, и здесь комиссар права. Но… Но в таком случае нужно будет поговорить с Нико и объяснить ему – по возможности вежливо, – что свои чувства стоит проявлять… более в лицо. А не когда она спит, раздетая, в его каюте.

– Ладно, – Полани разомкнула, наконец, руки с груди и, как обычно в минуту растерянности, потерла пульсар-фонарик шлема. – Ладно, пусть будет по-вашему. Только не заклюй, а заплюй.

– Что? – не поняла Блад.

– Говорю, правильно говорить «бош’тет тебя заплюй». Это идиома такая, что-то вроде вашего «черт тебя дери». Только без сексуального подтекста. Это у вас черт должен кого-то отодрать, ну… вы понимаете… А у нас бош’тет – это такая мерзкая вонючая слизнеящерица, сосуществовавшая с нами еще… Ну, словом, когда у нас была планета.

– И что? – удивленно поинтересовалась комиссар, – имя какой-то ящерицы для вас столь грубо, что внесено в список нецензурной ругани?

Полани снова вздохнула.

Ну вот, еще один инопланетник, которому все нужно разжевывать.

– Она не только мерзкая, – объяснила девушка. – Она к тому же падальщик и, отчасти, паразит. Раньше, в древние времена, она проникала в… Нет, извините, комиссар, я не могу об этом говорить. Об этом не говорят вслух¹¹¹.

Землянка улыбнулась.

– Ну да, понимаю, – сказала Блад. – Помянешь черта, он и появится.

– Да, что-то типа того. А еще он дырявит пузыри и может сожрать мозг новорожденного. Ну, раньше так было, когда мы еще жили на Раннохе. Поэтому извините еще раз, не будем об этом.

Блад поднялась с кровати и подошла вплотную к девушке.

Полани по-прежнему весьма плохо разбиралась в людях по их внешности, и единственное, что хоть что-нибудь говорило ей о человеке – его глаза. Как и у остальных рас Галактики, с четко обозначенными зрачками и удивительной сложности радужкой. Ни у кого, кроме людей, она не имела уникального, свойственного лишь конкретному индивидууму рисунка. Даже азари, подозрительно близкие в своей внешности к землянам, и те могли иметь абсолютно одинаковые глаза. Например, у матери и дочки.

У человеческого спектра глаза были… странные. Темно-коричневые, переходящие в черноту ближе к зрачку, и потому казавшиеся какими-то опасно затягивающими. Интригующими, если можно так сказать. При этом остальное лицо не производило решительно никаких эмоций. В меру морщинистое, но с не самой богатой мимикой, что на кварианский взгляд – безусловное благо. Правая часть лица и вовсе какая-то мертвая, словно частично парализованная. Может быть, людям и незаметно, но для кварианца очевидна мимическая дисгармония на физиономии Вайлет Блад. Например, улыбка комиссара – кривоватая. Кому-то она может показаться нарочитой, но Полани видела, что это какой-то органический след, возможно, старая травма, толком так и не залеченная.

Говорят, эта Вайлет Блад – бывший космопех, который потом долгое время служил в полиции. Тогда совершенно неудивительно – люди обожают стрелять друг в друга. Бывает, попадают и в лицо.

– Полани, – тихо произнесла Блад. – Пожалуйста, скажи, кто сообщил тебе о поступке Нико. Это важно.

– А вы не скажете? – девушка, робея перед тушей комиссара, посмотрела снизу вверх. – Я не хочу, чтобы у него были неприятности.

– Если это не касается моего расследования напрямую, то не скажу.

Полани потопталась в нерешительности. Кварианка понятия не имела, скажется ли это на расследовании или нет.

– Мне об этом сказал Дирак, – наконец, выдохнула она. – Он и сам просил не придавать этому значения, в общем-то…

– Спасибо.

Вайлет повернулась в сторону столика – того самого, на котором стояла видеорамка.

– Ты была близка с Заной? – спросила женщина.

– В каком смысле? – насторожилась Полани.

Девушка знала, что среди землян процветают гомосексуальные отношения, естественные и для азари, но совершенно немыслимые на Флоте. Вопрос Вайлет Блад в этом смысле показался каким-то ну совсем неприятным.

– В смысле, вы с ней давние подруги, да?

– Ах, да, – облегченно произнесла девушка. – Почти с самого рождения.

– Скажи, а как часто Зана болела?

– Болела?

– Ну да, – кивнула Блад. – Как часто у нее случались эти ваши проблемы с иммунной системой? Бывало ли так, что она лечилась сама, без обращения к корабельному медику?

– Никогда такого не было! – убежденно произнесла Полани. – Я ей завидовала страшно, она и раньше редко сваливалась, а в последние пару лет вообще здоровее всех была, наверное! Ни разу не видела у нее гиперимунного ответа! Даже когда она меняла лицевую маску на штатном ТО – и то умудрялась обойтись без заражения. Не то, что я…

– Так, нюни долой! – скомандовала комиссар. – У тебя совершенно нормальное для кварианки здоровье.

– Это вы так говорите, – тихо произнесла Полани. – А я знаю, что…

Полани вспомнила, как отвратительно ей стало, когда прекратилось действие имуноблокиратора. Она даже старалась не показываться на глаза Нико – чтобы тот не винил себя почем зря. В конце концов, это она фактически изнасиловала молодого землянина.

Вот уж сама себе удивишься – первый сексуальный опыт, и такой пугающе интенсивный! Но зато потом… О, лучше не вспоминать. Машгор дважды пытался вызвать неотложную помощь, но Полани недаром была талантливой программисткой. Удалось обойти все эти социальные процедуры и обойтись самолечением. Правда, пришлось утащить из медблока кое-что, но опять же, бабушка Даро совершенно точно ничего не заметит. А если и заметит, но наверняка поймет ее, Полани, состояние.

– Ни черта ты не знаешь! – Блад резко повернулась и буквально ткнула девушку пальцем чуть повыше груди. – Если бы у тебя были реальные проблемы с иммунитетом, ты бы после секса с человеком, да еще с отложенной снадобьем Гото реакцией, с неделю валялась бы в горячке, ощущая раскаленный паяльник между ног! Или не читала мемуаров Касуми?

– Я не…, – Полани с трудом сдержалась от того, чтобы всхлипнуть. – А что Касуми?

– Что Касуми? – рассмеялась Вайлет. – Это же самая близкая подруга Тали. Касуми Гото выпустила двухтомник мемуаров о своей службе на второй «Нормандии». Это она, образно говоря, вытаскивала Тали’Зору из петли, когда хренов самец Шепард выбрал смазливую мордашку азари вместо кукольного личика Зоры. Впрочем, капитана не надо винить – влияние азари на объект своего интереса воистину чудовищно. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Я… я читала Касуми Гото, – дернула плечами Полани. – В переводе на хелиш. Там всего один том, и нет ничего про паяльник.

– Цензура, – просто объяснила Блад. – У вас же, блин, романтический социализм, а в таком обществе просто необходима правительственная фильтрация информации.

Комиссар положила одну ладонь на дверную ручку, а другой неожиданно тепло, можно сказать, нежно коснулась плеча Полани.

– Нико любит тебя, дуреху гиперимунную, – улыбнулась Блад. – И раз уж мы заговорили о кварианском здоровье, то поверь мне, старой тетке, вынужденной общаться с самыми разными расами. Если ты через два дня после коктейля Касуми уже на ногах и вовсю работаешь, значит, у тебя офигенный шанс на имунную терапию где-нибудь в недорогой человеческой клинике. Я думаю, тебе стоит пройти генетический тест и поговорить с капитаном. Уверена, он будет до усрачки рад видеть твою мордашку без шлема и с радостью оплатит лечение.

– Правда?

Сердце Полани, казалось, задало тот же вопрос и перестало биться в ожидании ответа.

– Правда. И ты сможешь заниматься сексом с Нико сколько захочешь и как угодно часто. Смотри только, не загоняй парня. Знаю я эти ваши кукольные аппетиты.

Громоздкая женщина засмеялась и похлопала Полани по плечу.

– И спасибо за беседу, – добавила Блад. – Ты сама не знаешь, насколько мне помогла.

Комиссар подвинула плечом кварианку и вышла из каюты. Полани совершенно автоматически протянула руку и закрыла люк за самым странным землянином, которого ей довелось когда-либо видеть.

***

Кают-компания «Салима» на удивление невелика, особенно в перерасчете на размеры судна. Невозможно представить здесь полсотни человек штатного экипажа, да и нынешний уполовиненный состав уместился в помещении еле-еле. Хоть кварианцы и меньше среднестатистического человека, все-таки двадцать восемь персон, не считая габаритной дамочки с Земли (или с Марса?) и четырех спасателей в полном инженерном облачении – для столь маленького помещения это перебор.

Когда-то в самом центре помещения стоял большой круглый стол, за которым при должном стеснении мог поместиться штатный экипаж космического буксира – восемь человеческих астронавтов. Над столом нависал усеченный восьмигранник дисплейного модуля. Словом, все по стандартному дизайну серии «Марине» от когда-то крупнейшей астрокосмической компании «Вейланд-Ютани» – ныне лишь одной из составных частей всемогущего ЕАСО.

Вовзращаясь к обстановке внутри кают-компании – примитивный дисплейный модуль еще лет сто назад сменила изящная люстра голографического проектора, а «диванное кольцо» раздалось вширь и разбившись на четыре сектора по три места на каждом. Перед каждым сектором смонтированы самовыдвигающиеся столешницы, сегодня собранные заподлицо с уровнем пола.

Датто оглядел присутствующих. Пожалуй, весь экипаж грузовика в полном составе. Не хватает разве что влюбленной парочки – вот уж головная боль так головная боль! Капитан решительно не знал, что делать с Полани и Нико, чей роман благополучно прошел стадию первого секса и, к огромному удивлению Датто’Мессы, даже не грозил распадаться из-за очевидных последствий для здоровья девушки. Разумеется, Датто внимательно следил за медицинскими показаниями машгора Полани, но похоже, у младшей из Альтис просто фантастическое здоровье – ему бы такое до операции по генетической коррекции! Надо будет как бы невзначай поговорить с девочкой о направлении на аналогичную процедуру – за счет средств корабля, конечно. Тем более, для Полани операция будет куда менее затяжной и болезненной, чем в свое время для него.

Вайлет Блад.

Ох уж, эта Вайлет. Капитан и восхищался этой женщиной, и откровенно боялся бывшего полицейского, еще ранее – космического пехотинца. Досье на Блад, подробное, насколько это вообще возможно по каналам Флота, Датто получил буквально вчера. В общем-то, ничего в нем такого шокирующего не было, разве что открытием стал интерес к этой женщине со стороны марсианской Миссии азари. Здесь данные дробились, но Датто понял, что «почти комиссар» имела какие-то весьма тесные отношения с кем-то из голубокожих. Знакомство Блад одновременно с матриархом Этитой и доктором Пассанте говорило о многом. Ни резкая, как разгерметизация отсека, матриарх Этита, ни скользкая, как хвост бош’тета, Айнора Пассанте, и близко не подпустят к себе того, кто уже не имеет очень близких отношений с кем-то из азари.

Кроме спектра от человечества, присутствовала в кают-компании и спектр от кварианцев. Речь, разумеется, о сэре Таре’Олли. Паладин спокойно, даже как-то меланхолично похлопывала ладонью по своему шикарному бедру, ожидая, когда Блад огласит повод собрать в одном помещении весь экипаж, а еще аж целых четырех спасателей с безымянного бота. Уж непонятно, случайно или нет, но среди них ни одного кварианца. Все четыре человека в новомодных земных инженерных костюмах космических инженеров. С той поправкой, что эти ИКСы – высшей степени защиты, упакованные в просто непробиваемые масс-поля и с развитой системой кинетического контроля. Короче говоря, если спасатели в чем-то и уступали спецназу человеческого космодесанта, так это лишь в оружии. Его инженеры КЧС не носили, но в тесном помещении кают-компании штатные кинетические манипуляторы спасателей могли навести шороху даже больше, чем четыре тяжелых пулемета. Это не говоря о полном комплекте технических умений, подвешенных на программах быстрого вызова микросборщика.

Лица всех четырех спрятаны за безликими масками технического зрения, радиомодули заглушены, наспинные реакторы в полной готовности. Два спасателя перекрывают коридор в БИЦ, еще по одному закрывают своими громоздкими и обманчиво мягкими костюмами проходы к центральному и левому боковому лифтовым тоннелям. Комиссар Вайлет Блад, очевидно, очень серьезно подготовилась к сегодняшней утренней беседе.

– Все собрались? – наконец, произнесла Вайлет.

Датто снова посчитал коллектив по головам, и утвердительно кивнул.

– Все, за исключением инженера-программиста Полани’Альтис и временно трудоустроенного инженера двигательной секции Николаса Вольфберга.

Полное имя человека далось капитану не без труда, но все же Датто сумел с первой попытки выговорить его безошибочно, чем заслужил одобрительный кивок комиссара по этике.

– Тогда позвольте мне огласить повод нашего собрания.

– Да уж, будьте так добры, – буркнул главный инженер. Его буквально выдернули из кибернетического центра, где он со своими ребятами готовился к старту центрального процессора. Неудивительно, что Мардеш’Гора проявлял все признаки недовольства.

– Датто, вы позволите начать? – обратилась к капитану Вайлет.

Мужчина кивнул.

Полученные час назад инструкции, не раскрывая всего, тем не менее, давали ему понять, что Вайлет готовится отрапортовать о завершении расследования. Очевидно, совсем скоро они все узнают имя преступника. Того, кто убил голубокожую.

Датто не имел ничего против азари, но относился к ним с настороженностью, а главное, никаким образом не сочувствовал расе, породившей убийцу и, мало того, доверившей этому убийце одно из самых мощных орудий уничтожения, что появлялись в Галактике – новейший азарийский дредноут. У Датто’Мессы не было ни одного родственника на тех двадцати шести кораблях, но он был кварианцем, и никак не мог оправдать азари. Даже понять не мог, если уж совсем честно. Впрочем, мало кто может похвастаться тем, что вообще близок к пониманию голубокожих долгожителей.

Вайлет Блад отвернулась от капитана.

– Тогда прошу внимания, – произнесла женщина, чуть повысив голос. – В рамках полномочий комиссара по этике третьего ранга, а также следователя межрасового трибунала, должность которого делегирована мне единогласным решением Коллегии адмиралов, Президиума Ассамблеи и Совета матриархов, я объявляю это собрание закрытым слушанием по делу убийства гражданки Автономии Титан Иланы Барриус.

– Протест, – произнесла Тара.

Все повернулись в сторону палладина. Женщина лениво пожала плечами и, глядя только на Вайлет, произнесла:

– Илана Барриус не является гражданкой Автономии Титан. Соглашение о признании автономии было подписано людьми и азари уже после того, как Барриус замороженным овощем летела на своем кораблике. Фактически, она понятия не имела ни о каком соглашении. Кроме того, оно до сих пор не подписано Коллегией адмиралов. И любой кварианец, например я, совершенно не обязан считать азари полноправным членом семьи народов Солнечной системы.

– Тара, вы протестуете против буквы, или духа? – спросила Вайлет и уточнила: – В смысле, вам не нравится определение процесса?

– Я против этой вашей судебной бюрократии, комиссар, – Тара улыбнулась почти по-человечески широко. Одним предкам ведомо, чего это стоило мимическим мышцам кварианки. – Давайте без формализма, а? Без этих идиотских протокольных фраз. У нас тут тесная, сплоченная компания. Оставьте бюрократию волусам, если они еще где-нибудь водятся, конечно.

– Хорошо, – Блад кивнула паладину. – Тогда неформально. А неформально так – мы собрались тут, чтобы я назвала вам убийцу азари. Знаю, что мало кто из присутствующих с очевидной приязнью относился к покойной, но преступление есть преступление. И более того, оно классифицируется как межрасовое, а потому расследованием данного печального факта может заниматься либо представитель народа, к коему относился потерпевший, либо представитель нейтральной расы. В виду отсутствия тут азари, следствие веду я. Это всем понятно? Возражений или, как их там, протестов, ни у кого нет?

Возражений или протестов ни у кого не было. Несколько кварианцев, услышав о цели собрания, собрались и буквально ели глазами следователя, остальные же, включая Мардеша и Тару, лишь уселись поудобнее. Главный инженер, похоже, смирился с тем, что его оторвали от дел всерьез и надолго.

– Датто, – Вайлет обратилась к капитану. – Пока я не врубила нулификатор, вы можете позвать Полани и Нико? Я бы хотела их видеть тоже.

– Подозреваете кого-то из них? – хихикнула паладин.

– Нет, – Блад покачала головой. – Просто хочу обезопаситься от различных пакостей. Всегда случаются пакости. Вам ли не знать, паладин.

Тара неопределенно подвигала плечами, то ли соглашаясь, то ли сомневаясь в словах комиссара.

Датто активировал систему локации по данным инструметронов влюбленной парочки. Увиденное его не удивило, хотя и немножко напрягло. Если так пойдет и дальше, Полани рискует все-таки свалиться с инфекцией, несмотря на имуноблокираторы и свой аномально высокий уровень бактериальной толерантности.

– Ну что, капитан?

– Э-э-э…

Датто в нерешительности почесал подбородок.

– Я думаю, нам лучше оставить ребят в покое.

– Понятно, – вздохнула Вайлет. – Ладно, их дело молодое. Я надеюсь, они хоть на «Салиме»?

– Разумеется, – подтвердил Датто. – А как же еще? Отсюда до каюты Нико всего четыре минуты. Если будет нужно, вызовем.

– Хорошо, тогда начнем, пожалуй.

Блад активировала свой собственный инструметрон, набрала какую-то долгую, на полминуты комбинацию, после чего прибор капитана услужливо расцвел разноцветьем предупредительных сигналов. Датто вгляделся в показания на голографическом экране перед глазами и, выражаясь человеческим языком, нахмурился.

Неизвестно, как ей это удалось, но Вайлет заблокировала его инструметрону все функции связи и, главное, микросборки! То есть по факту, в распоряжении капитана осталась только дорогущая железка с развлекательными функциями, и ничего больше. Судя по возмущенному гомону в кают-компании, тот же самый фокус комиссар проделала и с инструметронами остальных.

– Какого бош’тета! – воскликнул кто-то у стены. – У меня сдох инструметрон!

– У меня тоже!

– И у меня!

– Это что, человек сделал? – раздался голос одного из парней Мардеша.

– Комиссар, а вы не слишком ли много на себя берете? – спокойно, без тени нервозности поинтересовалась Тара’Олли. – Вообще-то, это можно классифицировать как умышленный саботаж против электронных систем корабля.

Гомон в кают-компании, чуть приутихший, пока говорила паладин, снова начал нарастать. Кто-то из молодых судорожно пытался возобновить функции незаменимого устройства, но, судя по проклятиям на хелише, тщетно.

– Спокойно! – подняла голос Блад. – Я не сказала никому из вас самого интересного. Вернее, почти никому – об этом знает та, кому сейчас совершенно точно не до экипажа.

Вайлет чему-то улыбнулась и, дождавшись относительной тишины, продолжила:

– У меня на руках патент паладина-регулятора, господа. Все знают, что это такое?

– Что? – Мардеш аж привстал с дивана. – Вы что несете, комиссар? Капитан, о чем это она?

Вайлет повернулась к главному инженеру.

– Ну да, – произнесла человек. – Не верите, спросите, спросите капитана.

– Датто, это так? – со своего места поинтересовалась паладин. Похоже, услышанное Тару не особо обеспокоило. Хотя должно было, как-никак она тоже паладин. И теперь получалось, что автоматически поступала в полное и беспрекословное подчинение человеку.

Капитан нехотя, надо признать, но все-таки утвердительно кивнул.

– Все верно, друзья, – произнес он. – Коллегия адмиралов согласовала с Ассамблеей передачу нашей гостье патента паладина-регулятора.

– Бош’тет и все его пасти, – послышалось откуда-то от стены на хелише. – Это что же у нас тут случилось-то тогда…

Гомон, ранее чуть было спавший, снова возобновился по нарастающей. Наверное, что-то похожее было во время памятного суда над Тали’Зора – на «Райе», в присутствии адмиралов Кориса, Герреля, Зен и Раан.

Признаться, самому Датто было очень не по душе решение Коллегии. Оставив за скобками то, что такие решения в принципе выдаются раз в тридцать лет, а то и реже, было крайне странно слышать постановление, одаривающее сверхполномочиями чужака, да еще даже не приступившего толком к работе на Комиссию по этике! Или у Вайлет какие-то воистину чудовищной силы покровители среди людей, сумевшие надавить на Орден и Коллегию, или же дело действительно куда противнее, чем банальное убийство азари.

Хотя какая уж там банальность! Подобного, то есть убийства азари на космическом корабле кварианцев, не случалось за все время, что помнил Датто. А скорее, вообще никогда не случалось.

Даже странно, что «Салим» до сих пор не окружен десантными судами голубокожих. Лишенные боевого флота в обмен на Титан, азари теперь орудовали исключительно легко вооруженными десантными транспортами, но мало кому из боевых адмиралов Флота улыбалось оказаться один на один против единственного десантного транспорта азари. Коммандос голубокожих был способен взять на абордаж корабль любого размера и боевой мощи. Пример такого подхода азари продемонстрировали буквально пару лет назад, когда два взвода космических коммандос в девять минут овладели новейшим крейсером «Дориан Грей». Да, это было в рамках совместных человеко-азарийских учений по отражению террористической угрозы, но, судя по взбучке, устроенной после некоторым генералам ВКСА, сами люди не ожидали такой эффективности старого, в общем-то, метода в исполнении азарийских боевых девчонок.

– Прошу спокойствия! – Вайлет подняла руку, привлекая к себе внимание. – Пожалуйста, без паники. Чуть позже вы поймете, с чего такой бабах по вашей неокрепшей психике.

– Госпожа комиссар Блад! – возмущенно вскрикнула бабушка Даро. – Я бы попросила…

– Хорошо-хорошо, – Вайлет примирительно подняла уже две руки. – Прошу прощения. Итак, все успокоились?

Гомон, местами переходящий в недовольный гул, понемногу улегся.

– Давайте оперативнее, Блад, – попросила Тара’Олли. – Я хочу побыстрее закончить тут дела и свалить на «Камелот».

– Можно подумать, вас сюда кто-то приглашал, – буркнул кто-то из сектора, занятого «залетными» – недавно назначенными на «Салим» членами экипажа. Датто проследил взглядом и недовольно поморщился – конечно же, Борес’Тенрес. Только с больничной койки, а снова за свое…

Паладин сердито сверкнула глазом, и Борес тут же потупил взор. Понятно, что в открытую выступать против Тары новичок «Салима» не решался.

– Вы наругались? – с улыбкой спросила Блад. – Я могу продолжать?

Еще несколько секунд вялого поругивания, пара замечаний со стороны самого Датто, и, наконец, в кают-компании организовалось некое подобие порядка.

– Итак, на повестке дня, прежде всего, убийство азари, – продолжила комиссар, выходя на центр помещения и становясь почти ровно под кубиком голографического проектора. – Поскольку дело это, как понятно, носит межрасовый характер, мы обязаны обеспечить присутствие всех заинтересованных сторон. Гила, у нас все готово?

Блад на секунду замолчала, видимо, прислушиваясь к ответу во внутричерепном коммуникаторе. А Датто, Мардеш и еще пара «старичков» разом напряглись.

Неужели та самая Гила? Старшая сестра Полани, девушка-программист, которая однажды решилась бросить вызов не только своему капитану, но и всей Коллегии? Дело совершенно не касалось области, за которую ответственны паладины, поэтому, быть может, Гила и отделалась лишь формальным отстранением от должности. В реальности же это был самый что ни на есть настоящий бунт. Девушка, недавно потерявшая родителей, буквально плюнула в лицо бывшему капитану «Салима» (именно так – сняла шлем-маску и плюнула), послала весь кварианский режим управления к бош’тету, после чего вильнула хвостом и, без ничего за душой, в одном только плохенько залатанном машгоре и с учебным инструметроном рванула к людям.

Все, кто знал реалии человеческой жизни, ждали Гилу обратно самое позднее через пару месяцев. Молодой, неопытной программистке решительно ничего не светило в пространстве Ассамблеи. Но шло время: год, два, три, пять, семь. Сменился и капитан корабля – на эту должность назначили Датто, – а Гила не возвращалась. Многие уж справили по наглой особе поминки, но тут раз – и вот ведь! Альтис-младшая, тогда еще совсем карапуз, примчалась к «дяде Датто» с радостной новостью: ей пришло письмо от старшей сестренки!

«Дядя Датто, а у меня в самом деле есть сестра???» – первое, что спросила маленькая Полани у своего капитана. Ну не врать же девочке!

С тех пор Гила’Альтис – эдакий символ непокорности кварианской молодежи. В среде незрелых кварианцев – олицетворение подросткового протеста, идол, кумир, икона. Называйте как хотите. Одно неоспоримо – Альтис-старшая остается здоровенной, хоть и малорослой, занозой в заднице Коллегии адмиралов.

И вот, оказывается, эта малорослая заноза – заодно с занозой куда как устрашающих размеров, с комиссаром по этике, а по совместительству – с паладином-регулятором!

Кила, это что же творится-то?

– Да, спасибо, офицер Альтис, – произнесла Вайлет в интерком.

Все корабельные «старички» разом вздрогнули, а молодежь в углу – Датто заметил, – начала лихорадочно перешептываться. Ой, ну и будет же сегодня вечером движуха среди молодых! Самые толковые уже сообразили, что их тайный кумир в нескольких сотнях метров отсюда, на яхте человеческого спектра. Пожалуй, нужно будет поставить охрану на шлюзах.

– Как я уже говорила, – продолжила Вайлет, не обращая внимания на шушукающихся, – мы обязаны быть на связи со всеми заинтересованными сторонами. Поэтому прошу любить и жаловать матриарха Галили Т’Нару. Это старший советник азарийского народа, правая рука главы Совета матриархов Автономии Титан. Галили, вы меня слышите, видите?

Голографический куб зажегся, вниз брызнули кросс-лучи, и перед Вайлет сформировался неверный, чуть мерцающий, но безусловно узнаваемый образ матриарха Т’Нару. Если бы Датто мог себе позволить, он бы закрыл лицо рукой в жесте отчаяния.

Галили Т’Нару – один из самых консервативных матриархов азари. Она напрочь отметала какую-либо вину своего народа в случившемся полвека назад, и более того, считала виновниками произошедшего именно кварианцев. Юридическая правота той или иной стороны до сих пор под огромным сомнением с обеих сторон соответственно, поэтому никто не может осадить древнюю, как само время, госпожу Галили. Если азари не врут, матриарху уже исполнилось тысяча сто сорок – возраст более чем почтенный даже для долгоживущих голубокожих. Действующая глава Совета матриархов на триста лет моложе.

– Отлично вас вижу и слышу, комиссар Блад, – произнесла своим знаменитым скрипучим голосом матриарх. – Я надеюсь, вы хорошо поработали и выдадите нам преступника как можно быстрее. К слову, к вам уже отправились наши корабли, ждите их примерно через полтора часа. На всякий случай я распорядилась выделить охрану в виде корабля планетарной обороны. Я надеюсь, уважаемые кварианцы все хорошо расслышали?

– Доброе утро, матриарх, – через силу выдавил Датто. – Да, я все расслышал, спасибо.

– Вообще-то, у нас тут полночь, – заметила матриарх и тут же потеряла интерес к капитану «Салима». На кого именно смотрит азари, понять было нельзя, поскольку у себя на Титане матриарх глядела исключительно в экран голографического проектора.

– Матриарх, – продолжила Вайлет, – вы позволите мне представить другую сторону?

– Разумеется, комиссар, – азари почтительно кивнула в экран. – Мы недавно виделись с адмиралом Аррано, но думаю, перемолвиться еще раз не помешает.

Датто с огромным, просто величайшим трудом подавил желание встать и выйти. И дело даже не в охране на выходах из кают-компании. Просто это было бы очевидной слабостью – реагировать на тонкие и острые, как смертоносный азарийский кинжал, подколки матриарха.

Дело в том, что Датто знал непосредственно, как «недавно» азари общалась с кварианским адмиралом. Было это двадцать два года назад, Моор’Аррано только только вступил в капитанскую должность. Без сомнения, азари этим своим «недавно» давала понять кварианцам, что все их мельтешение – ничто для почти вечных голубокожих.

Вайлет проделала манипуляции с инструметроном, и напротив изображения азари материализовался рабочий кабинет адмирала. В отличие от азари, кварианец сидел не прямо перед лучами голографического сканера, а за столом, положив могучие по кварианским меркам руки прямо перед собой. Со своими ста восьмьюдесятью двумя Моор’Аррано был настоящим гигантом среди своего народа. Под стать ему был и характер – жесткий, рубящий на куски и рвущий в клочья. При этом Аррано сохранял абсолютный иммунитет к издевательствам со стороны кого-либо, и особенно– азари. В общении с голубокожими он был подчеркнуто вежлив, разве что не учтив. Ну, как правило.

– Приветствую, адмирал, – произнесла Вайлет.

– Здравствуйте, комиссар, – произнес адмирал из-под маски.

Аррано был одним из немногих высших офицеров Флота, кто так и не прошел генетической имуномотерапии и потому был вынужден носить традиционный машгор в полной его форме. Говорят, именно патологическое нежелание адмирала ложиться на операцию закрыло ему доступ в Орден паладинов. Физические и профессиональные харктеристики у него были настолько высоки, что даже не будучи генетически модифицированным под требования Ордена, с легкостью проходил строжайший отбор в кандидаты на должность паладина.

– Доброй ночи, матриарх, – добавил Аррано. – Как самочувствие? Впрочем, вижу, что отлично. В вашем-то возрасте так выглядеть…

– Не дождетесь, адмирал, – ответила азари и вернула шпильку: – Поправьте, если я ошибаюсь. Вы ведь по-прежнему еще адмирал, не глава Ордена?

Датто, уже ничуть не скрываясь, уронил лицо на растопыренную ладонь. Началось. Вайлет специально, что ли, выбрала самых не терпящих друг друга руководителей?

– Ну а теперь, раз все в сборе, начнем, – произнесла Вайлет.

– Да, пожалуйста, – отозвалась Тарра’Олли. – А то наши уважаемые иерархи примутся словесно уважать друг друга, а это слишком скучно слушать.

Паладин Тара, как офицер Ордена, имела недокументированные полномочия подшучивать над офицерами Флота, как рядовыми, так и адмиралами. Это было прописано в своего рода правилах игры между собственно Коллегией и Орденом. Иначе их взаимоотношения рисковали накалиться сверх разумного.

– Хорошо, я начинаю.

Вайлет поправила изображение в головизоре, «отодвинув» адмирала и матриарха с центра помещения, и встала туда сама. Ровно под люстру излучаетял и рядом с восьмиугольным столиком. Подняла руку, сверилась с чем-то на экране инструметрона, и начала свой доклад.

– Я постараюсь быть по мере возможности лаконичной, господа. Однако даже при этом мне придется начать чуть-чуть издалека, поскольку дело, которым я занималась, при ближайшем рассмотрении оказалось куда интереснее, чем думалось мне поначалу.

Итак, во всей этой кутерьме есть несколько очевидных стадий. Первая – перехват экипажем «Салима» разведкатера с «Пути предназначения». Сейчас, я думаю, всем очевидно, что Илана Барриус прибыла в замороженном состоянии именно с этой боевой единицы флота азари. Это подтверждают и бортовые записи катера, и собственно крайне засекреченные документы Совета матриархов, которые по моему требованию были раскрыты и предоставлены на рассмотрение паладину-регулятору и, что важнее, комиссару по этике при Ассамблее. Я уверена, уважаемая матриарх, Совет ни за что не дал бы мне копаться в ваших архивных хрониках, не будь у меня статуса человеческого спектра. Вы же подписали соглашение о признании Автономии, а стало быть, включились в правовую систему Ассамблеи. Так ведь, госпожа Т’Нару?

Матриарх азари отправила в адрес дознавателя фирменную улыбку температурой на пару градусов выше абсолютного нуля.

Блад продолжила.

– Из этих документов также следует, что боевая единица азарийского флота, дредноут «Путь предназначения» был утерян азари. Официально утерян, прошу заметить, поэтому Титан не вправе претендовать на остатки корабля, где бы они не находились. Единственное, что необходимо передать Автономии в случае обнаружения корабля или его частей – это тела членов экипажа, буде таковые вдруг обнаружены.

Из этого мы делаем вывод, что разведкатер азарийского дреноута – законная собственность кварианского Флота. И это же дает право грядущему межрасовому трибуналу отклонить поданный, насколько мне известно четыре часа назад, иск Титана к Койперу о признании космическим пиратством факта стыковки «Салима» с разведкатером «Пути».

– Что?

– Да неужели!

– Быть не может!

Половина присутствующих, из тех, что находились в помещении сидя, повскакивала с мест. Насколько было видно Датто, приподнялся из-за стола даже адмирал Аррано.

Успокоить экипаж стоило немало трудов и добрые три минуты времени. Все это время и Вайлет, и азари сохраняли совершенно каменное выражение лица, спокойно ожидая окончания кварианской бури. Кого-то даже пришлось оттягивать от охранников-спасателей, с кем этот кто-то решительно собирался повздорить.

– Матриарх, вы признаете факт подачи данного искового заявления? – спросила Вайлет, когда все, наконец, утихомирились и расселись (или встали – те, кому не хватило сидений) по местам.

– Глупо отказываться о своих слов, тем более зафиксированных в документе, – произнесла азари.

– Еще глупее обвинять спасителя вашего человека в абордаже катера! – рявкнул кто-то с галерки.

Азари улыбнулась уголком губ.

– Судя по тому, что уважаемая Вайлет Блад расследует убийство, – произнесла матриарх, – причем убийство именно Иланы Барриус, все как-то весьма туманно с вашим определением спасения, уважаемый инженер. Простите, не знаю имени.

– Меня зовут…

К счастью, стоящие рядом с молодым и горячим парнем члены экипажа заткнули разговорчивого – по визуальной команде Датто. В обязанности капитана входит заботиться о благополучии своего экипажа, а нет ничего более рискованного для кварианца, как попадать своим именем в бесконечную память матриарха азари.

– Далее, – решительно продолжила Вайлет, когда обстановка снова стабилизировалась. – Из архивных документов Совета матриархов также следует, что «Путь предназначения» неоднократно выходил на связь после памятного события полувековой давности. И что были какие-то доклады от командира корабля, в то время как Совет уверял Коллегию, что полностью потерял связь с дредноутом. Я ничего не выдумываю, господа. Все это из официальных документов азари, к которым я волею судьбы получила доступ.

– Это не имеет никакого отношения к расследованию, – быстро произнесла матриарх. – Да, действительно, мы имеем кое-какие бредовые донесения от сумасшедшего капитана «Пути», это верно. Но неоднократные попытки воздействовать на него, утихомирить, если хотите, ни к чему не привели. И потом, все равно это все было уже после этого страшного случая. Потерянные жизни было уже не спасти.

– Не спасти – это верно, – включился в беседу адмирал Аррано. – Вот только зачем было врать, уверяя Коллегию, что связь с дредноутом полностью потеряна?

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – сказала азари. – В то время это было сочтено более правильным. Иначе бы кварианцы до сих пор не успокоились, а никому из нас не нужен активный конфликт, верно?

– Да уж, лучше конфликт, залитый враньем! – усмехнулась Тара со своего места. – Матриарх, счет уже два ноль не в вашу пользу. Вы уверены, что поставили на того следователя, который вам удобен?

– Вопрос не в удобстве, уважаемая паладин, – сказала матриарх. – Вопрос в истине. Мы отлично знали, что она вскроется, и мы никогда не были против того, чтобы она вскрылась. Но мы также достаточно прозорливы, чтобы открывать истину тогда, когда к ней готовы все стороны. Все, понимаете? Как зрелый, опытный, созерцающий народ, так и незрелый, импульсивный, несмотря на всю свою многотысячелетнюю солидную историю.

– Это уже перебор, матриарх! – воскликнул адмирал Аррано. – Я требую прекратить издевки!

– Издевки? – азари пожала плечами. – Ну, раз вы так это трактуете… Если видите то, чего нет, то что я могу поделать?

– Может быть, помолчать? – прищурилась паладин.

– Хорошо, я помолчу, Тара’Олли вас Камелот.

Датто похолодел.

Если матриарх азари, да еще столь могущественный называет тебя по имени – это… Это… В общем, с этого момента капитан не дал бы за жизнь своей любовницы и пары рабочих минут. И на всякий случай зарекся продолжать отношения с этой опасной со всех сторон особой.

– Я думаю, время вернуться в настоящее, – произнесла Вайлет, в упор глядя на Тару. – С вашего позволения я расскажу о том, что мне удалось узнать за прошедшие пару суток.

– Давно пора, – буркнул Мардеш.

– Как вы знаете, в любом преступлении есть несколько ключевых вопросов. В нашем случае их четыре. Когда произошло убийство? Где произошло убийство? Чем убили и, наконец, кто убил. Теперь, когда тело исследовано госпожой Даро, мы можем точно назвать дату смерти – первые двадцать минут после десятичасовых вечерних склянок, выражаясь языком древних мореплавателей. Насчет места преступления есть четкое понимание – азари убили в ее каюте, хотя я бы лично назвала ее скорее камерой. Далее – орудие убийства. Здесь, признаюсь, пришлось немного повозиться. Я долго не могла сообразить, как можно было ворваться в каюту и обрушить на бедную азари техническое умение «Заморозка». Да еще так, чтобы жертва не успела закрыться от него биотическим щитом. Известно, ведь, что уж что-что, а просыпаются бывшие командос мгновенно, и еще быстрее ставят биотическую защиту. Их этому учат, учат долго и подвешивают навыки буквально на подсознательном уровне. Это ведь так, матриарх?

Вайлет обратилась к азари, но та лишь чуть заметно шевельнула плечами – мол, вы докладчик, вам и карты в руки.

– Потом, когда я уже получила от капитана полную запись камер наблюдения за коридором, куда выходит дверь камер… прошу прощения, каюты, мне стало понятно – никто к азари не врывался. Дверь вообще не открывалась до момента, когда мертвое тело было обнаружено спасателями.

– Погодите, – адмирал Аррано непонимающе затряс шлемом. – То есть что, она сама себя убила, что ли? И потом, у нас не только убийство азари, но и исчезновение кварианки! Или вы забыли про то, каким ужасным образом похитили Зану?

– Разумеется, нет, – сказала Вайлет. – Два раза нет. Нет, не забыла про Зану, но о программистке с вашего позволения чуть позже. И нет, конечно же, азари не убила себя. С чего бы ей заниматься суицидом, да еще с помощью чисто технического умения? Насколько мне известно, «Заморозка» не числится в талантах азарийских коммандос.

– Числится, – раздался голос матриарха. – Наши оперативники одинаково хорошо используют все, что только можно использовать. Только вот для «Заморозки» нужен инструметрон с микросборщиком. Насколько мне известно, у Иланы Барриус его при себе не было.

– Не было, – подтвердила Вайлет. – То есть версия с самоубийством исключается полностью.

– Так чем же ее убили? – подал голос Датто.

– Не поверите, криогенно-полевым контуром от технического бота. Одного из тех, что я покрошила, возвращаясь с Полани из машинного зала.

– ЗРВМ? – воскликнул капитан. – Исключено! Два из трех были деактивированы, а третьего вы по вашим же словам уничтожили прицельным выстрелом в батарейный отсек. К слову, отличная стрельба, комиссар. Это одна из всего двух уязвимых точек этой зверюги.

– Тем не менее, оружием убийства стал криогенный излучатель бота, – с уверенностью произнесла Вайлет. – Я дважды перепроверила отчеты ваших технарей по инвентаризации машинерии после того случая с заражением ВИ. В первом отчете, когда они только обнаружили бота, вообще ничего не говорится о его целостности. А вот во втором, уже более детальном, детально описывается состояние машины. Согласно этому отчету, эксплозия аккумуляторного вещества уничтожила несколько вспомогательных контуров, включая криогенный.

– Ну и что? – подал голос заинтересованный Мардеш. – Если контур уничтожен, им уже даже стакан с пивом не охладишь. Не говоря уж об убийстве.

– Да, я тоже так подумала, – улыбнулась Вайлет. – Поэтому лично проверила состояние бота. Мардеш, да вы должны помнить. Вы сами сопровождали меня в ангар, куда свалили всю поврежденную машинерию.

Главный инженер согласно кивнул.

– Вот там я и убедилась, что любой отчет нужно проверять с фонариком в руках, – сказала Блад. – Действительно, система принудительной диагностики определила криогенный контур как полностью выведенный из строя. Однако на самом деле эмиттер бозе-эйншейновского конденсата не уничтожен, а хирургически точно вырезан из бота. Грамотный специалист легко восстановит его работоспособность – был бы источник энергии.

– Вот только не говорите, что аккумуляторы ЗВРМ тажке «хирургически вырезаны», – воскликнул Мардеш, уязвленный несоответствием рапорта своих ребят реальной действительности.

– Не скажу, – ответила Вайлет. – Но вы же понимаете, источником энергии может быть что угодно. Хотя бы накопитель машгора.

– Погодите! – виртуальный адмирал Аррано виртуально стукнул по столешнице. – К чему вы ведете, комиссар? Что убийца азари – кварианец? Это же бред!

– Да ну? – язвительно усмехнулась такая же виртуальная матриарх. – А мне кажется, все вполне логично. На корабле один человек, одна азари и двадцать девять кварианцев. Чисто математически убийцей нашей девочки с куда большей вероятностью будет…

– Перестаньте, госпожа Галили! – поморщился Датто. – Вы отлично знаете, что никто из кварианцев не снизойдет до убийства изолированной азари. Мы же не тренированые убийцы-коммандос.

– Разрешите, я продолжу? – повысила голос Вайлет. – Спасибо. Итак, с третьим «что» мы тоже разобрались. Азари была заморожена концентрированным пучком криогенного излучения от технологического модуля выпотрошенного мною бота. Каюсь, тут и моя вина. Но вот что-то мне говорит, что не вскрой я эту зверюгу, то убийство все равно было бы – только в пару к азари добавилась бы еще программистка Полани’Альтис, которую я буквально спасла суперским выстрелом в батарейный отсек тяжело бронированной техногадости. Спасибо, аплодисментов не надо.

Итак, у нас остается только один вопрос – кто убийца. На этот вопрос я искала ответы несколько десятков часов, господа. И до сегодняшнего утра все еще не была уверена в ответе.

– И что вас уверило? – спросил адмирал.

– Не поверите, информация о здоровье местных кварианцев.

Бабушка Даро подняла руку, жестом привлекая к себе внимание.

– Это потому вы запрашивали медицинскую сводку на всех членов экипажа? – спросила корабельный врач. – Сегодня утром, буквально пару часов назад.

– Да, верно, – подтвердила Вайлет. – Но я интересовалась не только у вас. При всем к вам уважении, госпожа Даро, вы зачастую не замечаете того, как некоторые пользуются медотсеком в своих целях.

– Если вы о том, как Полани смешивала себе «коктейль любви», как мы называем имуноблокиратор Гото, то я, разумеется, в курсе. Я отвечаю за здоровье экипажа, и я должна знать, что принимают мои подопечные.

– Я не про это, – Вайлет махнула рукой. – Я про то, что та же Полани не раз и не два уже воровала у вас имуномодуляторы, стараясь не фиксировать своих недомоганий. Благо, у нее была причина казаться более здоровой, чем она на самом деле является.

– У девочки отличное здоровье! – воскликнул Датто.

– Я знаю, – кивнула Блад. – Судя по тому, что на следующие сутки после секса с человеком, пусть и под блокиратором, она живчик, и вот прямо сейчас снова предается ксенофилии…

Дружный хохот в кают-компании заглушил слова дознавателя. Весь экипаж, разве что кроме совсем мелких детей (их не считали в составе экипажа и оставили в каютах), был в курсе межпланетного романа между Полани и человеком.

– Так вот, – продолжила Вайлет, когда смешки стихли. – У Полани действительно хорошее здоровье. Для кварианки, разумеется. Но ей этого всегда казалось мало. Признаться, меня это сильно насторожило, и я, пользуясь своим правом врываться в каюты к молодым кварианкам, разузнала, с чего бы это Полани называет себя соплей. Оказалось, ее лучшая подруга – Зана’Солли – просто какой-то чемпион Мигрирующего флота по физическим кондициям. Шутка ли, за два года ни одного заболевания. Ни официально, по картотеке госпожи Даро, ни неофициально – по наблюдениям той, кто делит с девушкой каюту. Очень маленькую, к слову, каюту. Напрочь исключающую возможность уединиться и вдоволь незаметно почихать.

– К чему все это? – спросил адмирал Аррано. – Какое отношение здоровье программисток имеет к убийству азари?

– Прямое, – жестко произнесла Вайлет. – Мои допросы и анализ видеоматериалов говорили мне, что ни один из здесь присутствующих никак не может быть убийцей Иланы Барриус. Признаться, поначалу я сильно думала в сторону нашего уважаемого паладина, благо что взаимная любовь между ней и азари была очевидна даже слепцу. Уверена, госпожа Тара занималась ровно тем же – вела расследование убийцы и анализировала алиби членов экипажа. И как и я, ничего не накопала ни на кого, кроме, быть может, себя самой – у нее нет безусловного алиби, кроме показаний камер в коридоре. То есть наш статный паладин ну никак не мог проникнуть незаметно в каюту пленницы.

– Поосторожнее в терминах, комиссар, – произнес Датто. – Она не пленница, а гостья с неопределенным статусом.

Вайлет повернулась к Датто и холодно, чуть ли не по слогам спросила:

– Которую заперли в мизерной каморке – техническом отделении корабля?

– На «Салиме» плохо с жилой площадью, Блад, – ответил капитан. – Вы же видели, в каких условиях приходится жить нашим талантливым программистам. Чуть ли не головах друг друга.

– Мы не об этом, – заметила матриарх, все более и более внимательно выслушивающая полицейского дознавателя, а ныне заодно человеческого спектра и кварианского паладина-регулятора. – Мне показалось, что уважаемый детектив вот-вот укажет нам на убийцу, нет?

– Да, – Вайлет глубоко вздохнула. – Как учит нас классическая дедукция, чтобы определить истину, нужно отбросить все заведомо невозможное. Оставшееся и будет искомой правдой, какой бы невероятной она не казалась.

– И? – с явной вопросительной интонацией произнесла матриарх.

Датто заметил, что несмотря на все внешнее спокойствие, изящные пальцы азари крепко обхватили подлокотники кресла.

– Да вы уже и сами могли бы понять, – продолжила Блад. – Если исключить из числа подозреваемых Полани’Альтис, которая по показаниям камер слежения имеет железобетонное алиби сексуального характера…

Снова смешки в помещении.

– …то получается, что единственным кандидатом на звание убийцы является ее подруга и соседка по каюте. Младший офицер второго класса Зана’Солли, прикладной программист космического корабля «Салим».

Финал. Шах, мат и послематчевый разбор партии

Никто не верит Вайлет, преступник делает неожиданный ход, Вайлет не верит самой себе, но перенастраивает ловушку и выигрывает партию.

В наступившей паузе, казалось, было слышно, как скрипят мысли присутствующих, да бегают фотоны, электроны и прочая микроскопическая нечисть в цепях ставшими вдруг ненужными инструметронов.

Тишину разорвала Тара’Олли. Паладин криво усмехнулась и породила три кромких хлопка ладошами. Кварианцы обычно чуть иначе выражают овации, но в данном случае, надо отдать должное, женщина высказала мысли большинства. Какие именно? Неверие с огромной долей иронии.

– Хороший ход, комиссар, – произнесла паладин. – Зана пропала, так давайте повесим всех собак на нее, раз уж не удалось найти преступника. У вас в Комиссии все так работают? Если да, то было весьма опрометчиво с моей стороны называть вам подобных спектрами от человечества.

– Я ждала такой реакции, – спокойно произнесла Вайлет. – Правда, не от вас, а от вашего любовника, капитана Датто’Мессы.

Маленький зал кают-компании разом выдохнул. Похоже, Датто с Тарой удалось сохранить свою маленькую тайну – большинство и не подозревало, что статный паладин спит с их капитаном.

– Вот, значит, вы как, – вздохнул капитан. – Что ж, мне наука. Не доверять личное некомпетентным следователям. То, что вы некомпетентны, только что хорошо выразила… Эх, сказал бы ваша коллега, но что-то мне говорит, что это будет изрядным преувеличением в вашу пользу, Вайлет.

– И еще раз повторюсь, я ждала такой реакции, – сказала Блад. – Мне очень важно, чтобы здесь и сейчас не осталось ни одной тайны, поскольку у нас тут с вами вечер уничтожения этих тайн. То есть не вечер, а утро, конечно же.

– Тогда у меня вопрос, – произнесла азари со своего виртуального подиума. – Если Илану убила Зана, то кто убил саму Зану? Я правильно понимаю, что она без вести пропала, и, судя по следам насилия, нет поводов сомневаться, что девушка мертва?

– К слову, хороший вопрос, – внезапно поддержал своего вечного визави адмирал Аррано. – Кто убил Зану?

Вайлет окинула изумленным взглядом сначала одну, затем другую голографическую картинки.

– Я не говорила, что ее кто-то убил, – произнесла дознаватель. – Во всяком случае, в последние три дня и конкретно на этом корабле программистку Зану’Солли никто не убивал.

– Но она же пропала! – воскликнул Датто. – И ее инструметрон…

– Я знаю эту историю, – прервала капитана Блад. – И ее инструметрон я сама вам и принесла.

В наступившем молчании особенно отчетливо раздалось хихикание паладина.

– Что смешного, Тара? – спросил Датто.

– Получается, что Зану грохнула или Полани, или комиссар. Еще более вероятно, что по сговору друг с другом. Первая тут отсутствует, а вторая вроде как олицетворяет правосудие. Хорошая получается картина.

– Ты бредишь, Тара, – подала голос бабушка Даро. – Я не готова опровергнуть твою бредовую версию прямо сейчас, но это реально шизофренический бред.

– Да шучу я, – паладин, наконец, перестала хихикать. – Просто картина сама по себе бредовая. Зана, видимо, похитила сама себя, чтобы потом грохнуть азари. И инструметрон сама себе вырвала, да.

– Вы не поверите, но все именно так и есть, – произнесла Блад. – И я готова это доказать.

– Милости просим, – снова хихикнула Тара.

Блад снова активировала инструметрон, покопалась в каталогах и, найдя нужную папку, бросила ее содержимое в виртуальный приемник головизора. Фигуры матриарха и адмирала померкли, и вместо них появилась какая-то сложная визуализация. По всей видимости, картинка иллюстрировала какую-то очень запутанную органическую формулу. От обилия химических связей просто рябило в глазах.

– Что это за муть? – спросила паладин.

– Это химическая формула плазмы крови одного существа… Я называю таких гомункулами.

– Чего? – хором спросили Датто и бабушка Даро.

– Два года назад, – начала объяснение Блад, – я работала по делу одной преступницы-азари. Матриарх Т’Нару, вы, должно быть, в курсе тех событий. Алина Гросс, конечно же, оказалась никакой не преступницей, зато в ходе следствия наша с вами общая знакомая Айнора Пассанте передала мне кое-какие свои зацепки относительно очень таинственной личности. Я его называю Редактором, сама же Пассанте знает его под именем Нанимателя. Не буду вдаваться в подробности, но тогда я впервые столкнулась с искусной подделкой под человека – гомункулом. Существо практически полностью повторяет реального живого человека, даже разговаривает в точности, как он, имеет его привычки и особенности – вплоть до запаха изо рта. Вот только создано искусственно, и на чуть иной молекулярной модели. Увы, в руки мне попала только кровь да очень сильно тронутая разложением плоть. Из последней не удалось ничего узнать, материя очевидно была уже долгое время как в динамике. А вот плазма крови, которая, как вы знаете, состоит из воды и взвешенных в ней белков с прочей шелухой, довольно стабильна. Детальный анализ органического наполнения плазмы определил, что кое-какие белки гомункула имеют нехарактерное поведение. При гидролизе они, вместо того, чтобы распасться на аминокислоты, начинают, наоборот, соединяться в сложные группы – за это отвечают какие-то там дополнительные связи. Таким образом осуществляется защита от случайного гидролиза в присутствии ферментов, которые у гомункулов в точности такие же, как и у их прототипов. Честно, я досконально не разбиралась в химии процесса, но наши полицейские медики были в восторге от этой дряни. Говорят, структура присоединенных к белкам структур позволяет гомункулу органически реагировать на коротковолновое излучение и, более того, формировать дискретные связи-переключатели. Одним словом, это ходячая электронно-вычислительная машина и сверхчувствительный радиоприемник в одном флаконе.

– Какое это имеет отношение к Зане? – спросил окончательно запутанный Датто. Бабушка Даро, напротив, следила за объяснениями комиссара с нескрываемым интересом, подстегнутым регулярными взглядами на химическую формулу.

– Совершенно прямое, – ответила Блад. – Вы помните, я передала вам инструметрон Заны, прямо скажем, в не самом эстетичном виде.

– В кровище, проще говоря, – согласился капитан. – А что?

– А то, что немного этой крови я взяла на анализ, – улыбнулась Вайлет. – Похитила кварианской кровушки, так сказать. Угадайте, что я обнаружила в плазме?

– Тут и гадать нечего, – сказала врач.

Бабушка Даро внимательно присмотрелась к изображению.

– Я отсюда вижу оптическую изометрию по отношению к человеческим молекулам. На формуле – белки нашей, кварианской крови. Только аминокислотные остатки вместо обрывков на ветвях ионной связи дополнены какой-то ерундой. Не могу понять, что это такое.

– Это и есть те самые усовершенствования, позволяющие гомункулу быть живой машиной под чьим-то внешним управлением, – объяснила Блад. – Два года назад так действовал агент Редактора. Он пытался похитить кое-какую информацию, важность которой в настоящее время проверяется моими коллегами в Комиссии по этике и, возможно, военными. Насколько мне известно, ведут изыскания и на Титане. Верно, госпожа Т’Нару?

Картинка с химической формулой съежилась, впуская в себя изображение азари.

– Да, мы занимаемся этим случаем, – нехотя произнесла матриарх. – На всякий случай мы выкупили ту самую пирамиду, с которой все началось. Честно скажу, пока результаты исследований не обнадеживают.

– Что в переводе с азарийского, – вклинилась паладин, – означает: мы нашли до бош’тета всего интересного, но ни с кем делиться не собираемся.

Датто взглянул на женщину. Тара’Олли с нескрываемым интересом следила за рассказом Вайлет и, казалось, даже позабыла о главной теме сегодняшнего утра – убийстве азари.

– Я бы с удовольствием ответила чем-нибудь столь же едким, – вздохнула матриарх, – но ваш случай, паладин Олли, просто клинический. Даже обижаться на вас непозволительная растрата эмоций.

– Погодите, погодите, – раздался голос адмирала Аррано, и Блад тут же вернула в свет виртуальную картинку с кварианцем. – Я окончательно запутался, госпожа следователь. То есть вы хотите сказать, что Зана’Солли – не человек? В смысле… заплюй бош’тет этот ваш английский… В смысле, Зана – не кварианка?

Вайлет покачала головой.

– Когда-то, быть может, и была такой. В конце концов, надо же было с кого-то брать образец. Я думаю, все случилось примерно два года назад, когда Полани стала замечать за Солли просто какой-то неестественный уровень здоровья. Повторюсь, уже больше двух лет соседка нашей девочки ни разу не болела. Для вас, вечно гиперимунных несчастных, это какая-то вопиющая патология, я наводила справки.

– Да, это для нас ненормально, – произнес адмирал. – Даже для тех, кто прошел через генетическую имунотерапию.

– И это еще не все, – добавила Вайлет. – Насколько мне известно, у нашей статной красавицы не было ни одного ухажера.

В зале повисла пауза.

– Э-э-э, – Датто поднял взгляд на дознавателя. – А какое это имеет значение, Вайлет?

– Вы, должно быть, знаете, что азари умеют влиять на органиков, – объяснила Вайлет. – Они на рефлекторном уровне ощущают сексуальные желания любого органического существа, и если к нему предрасположены, то вырабатывают…

Азари оборвала женщину:

– Это не подтверждено клиническими исследованиями, комиссар!

– Вашими – быть может, – улыбнулась Блад. – Но саларианские ученые предоставили соответствующий доклад еще до войны. Не стоит стыдиться своей любвеобильной природы, матриарх. В конце концов, так вы защищаетесь от генетического вырождения.

– Я не понял, так что там с азари и сексуальностью объекта? – уточнил адмирал Аррано. – Что, ваша знакомая азари не смогла унюхать сексуальность у того самого объекта?

– Именно так, – Блад согласно склонила голову. – Алина Гросс как-то призналась мне, что странным образом не ощущает сексуального следа от объекта своей деятельности. Да, Алина была компаньонкой, совсем забыла сказать.

– Какой оригинальный для азари выбор карьеры, – не удержалась Тара’Олли. – Нет-нет, я ничего. Сижу, слушаю. Продолжайте, комиссар.

– Да уж почти и нечего продолжать, – сказала Блад. – Как Алина не унюхала сексуальности от того человека, так же объясняется и полное отсутствие ухажеров у лже-Заны. Несмотря на то, что внешность девушки… Словом, ох, а не внешность. Вам Полани, наверное, всю плешь уже проехал своими комплексами на эту тему.

– Не без этого, – улыбнулся Датто.

– Ладно, – паладин опять хлопнула в ладоши. – Все понятно, Вайлет. У меня тогда всего один вопрос: где Солли, если ее никто не убивал? Я так мыслю, что инструметрон она сама выдрала, чтобы за ней нельзя было проследить, верно?

Вайлет кивнула.

– Ну и где тогда нам искать убийцу? – спросила Тара. – А главное, остается без ответа еще один, пятый вопрос. Как именно она проникла в камеру азари? Вы же сами сказали, что туда точно никто не заходил.

Блад тепло улыбнулась кварианке, словно бы та и не обвиняла ее три минуты назад в вопиющей некомпетентности.

– Еще я сказала, что вы поселили Илану в каморке технического помещения. А это значит, что это помещение связано с основными техническими тоннелями сетью так называемых бот-проходов. То есть узких, под семидесятисантиметровых дронов тоннелей. А кто из экипажа корабля имеет столь потрясающую пластику, что его отправили по техтоннелям вместе с замухрышкой Полани?

– Кила! – бабушка Даро вскинула руки. – Датто, а ведь верно! Помнишь, когда мы подыскивали пару Полани, я еще удивлялась, как это у Заны получается так сгибаться! Невероятная пластика. Я еще подумала, что у девчонки патология суставных сумок и решила провести диагностику по возвращении.

Вайлет продолжила.

– Я уверена, что если мы обследуем задвижку техтоннеля в камере содержания азари, то легко обнаружим следы недавнего демонтажа и последующего монтажа. Все очень просто на самом деле. Дело было так: Зана поняла, что план изоляции экипажа в шлюзовом помещении корабля проваливается. Во-первых, они сами с Полани выбрались, но девчонку можно было бы и убрать как ненужный атрибут. Наверное, Зана… То есть лже-Зана и планировала тихо-мирно грохнуть Полани где-нибудь в реакторной зоне. Но когда Полани спустилась в коридор из техтоннеля, там она заметила следы моего присутствия. По понятной причине я до того не афишировала своего нелегального путешествия на «Салим». Гомункул понял, что сделать все тихо не получится. А может быть, просто досконально знал, кто же на самом деле попал на корабль. Вообще, там славная история была с внешним вирус-полем, и по всем правилам игры я должна была разбиться в лепешку о внешнюю обшивку грузовика. Но этот план не сработал. Гомункул таким образом понял, что на корабле весьма неприятный соперник, и решил скрыться. А чтобы сделать это ну совсем, устроил членовредительство с оставленным на месте инструметроном. Он только не предусмотрел, что я уже знаю, как отличить реального кварианца от фальшивого.

Дальше еще проще. Выследить нас с Полани, воспользоваться отличным подарком в виде поврежденного бота высшей защиты, вытащить из него криогенный контур – и, вернувшись в техтоннели, убить азари.

– Зачем? – задал резонный вопрос адмирал Аррано. – Чем несчастная азари мешала этому вашему гомункулу?

– Сейчас я этого не скажу, – спокойно произнесла Вайлет. – Это тема отдельного расследования, и поверьте, я его уже веду. Сейчас же нас интересует личность убийцы Иланы, и я ее вам огласила.

– Было бы очень неплохо получить и саму личность, – заметила матриарх. – Пока это все только ваши слова плюс куча формул из пробирки. Даже если вы правы, я как официальный представитель Автономии Титан требую у капитана корабля выдачи мне этой… этого гомункула. Я думаю, не будет очень сложно найти его в этих ваших техтоннелях. Вы ведь уже восстановили своих ремонтных дроидов?

– Почти всех, – согласно кивнул Датто. – Я немедленно отдам распоряжение на активный поиск по всем техническим зонам. Спроектируем ловчую сеть, никуда эта тварь от нас не денется. Пустим туда полевых, нематериальных дронов. Их заморозкой не возьмешь.

В помещении тут же заголосили на десяток голосов. Мардеш со своими ребятами тут же сдвинулись вместе, что-то отрисовывая на инструметронах, бабушка Даро вернулась к рассмотрению изрядно съежившейся, но все еще видимой схемы с формулами, молодежь во весь голос обсуждала свое участие в проекте… Только паладин как-то странно смотрела на Вайлет, иногда переводя взгляд на застывших у гермостворок охранников-спасателей.

– Вы ведь полагаете, что искать нужно совсем близко, так? – внезапно спросила паладин. – Вы же не просто так отрубили нам всю связь и замариновали в кают-компании.

– Вы отличный детектив, госпожа Олли, – улыбнулась Вайлет. – Конечно же, начинать поиск нужно не с техтоннелей, а с этой комнаты. Будет очень глупо выпустить отсюда гомункула, который знает о планах его поимки.

Гул голосов стих, словно по мановению волшебной палочки.

– Вы подозреваете кого-то из нас? – робко, словно стесняясь собственных слов, спросила корабельный врач. – Вы в своем уме, Вайлет?

– В своем, – кивнула женщина. – Здесь всего четыре кварианца, чьи лица открыты для идентификации. Капитан, Мардеш, сэра Олли и вы, госпожа Даро. Остальные члены экипажа наглухо запакованы в шлем-маски, и только у одного прозрачный лицевой щиток.

– Что вы предлагаете, Блад? – спросил Датто. – Мы же не можем каждого отводить под охраной в медблок, где он обнажит нам свою, так сказать, сущность?

– Нет, не предлагаю, – Блад по-прежнему улыбалась. – На первом этапе каждый из «запакованных» по очереди снимет шлем-маску. Я сильно сомневаюсь, что гомункул может менять телосложение и внешность, поэтому первыми обнажат свои замечательные фарфоровые личики присутствующие тут дамы. Как я вижу, таковых здесь шесть, и пятеро из них так или иначе могут пройти за Зану. Вы, сударыня, уж извините, слишком стройны для нашей красотки.

Каала’Ли смущенно потупила взор. Ростом она была чуть выше маленькой Полани, и примерно такого же телосложения, разве что чуть шире в плечах.

– Если никто из них не окажется внешней копией программистки, – продолжила Вайлет, – мне придется сделать экспресс-анализ крови каждой из вас. Оборудование у меня с собой. Не найду маркеров гомункула у женщин – приступлю к проверке мужчин. Начнем вот прямо с вас, капитан. А ребята из числа спасателей присмотрят, чтобы чего не случилось. Не беспокойтесь, все четверо – люди, мужчины, и к тому же, я их уже проверила.

– Ну и как вам мужчины-спасатели? – ехидно, совсем по-человечески подмигнула паладин. – Прошли проверку?

***

Отсутствие результата – тоже результат.

Все присутствующие в кают-компании оказались самыми что ни на есть настоящими кварианцами. Вайлет поначалу сомневалась, что стоит проверять и «запакованных мужчин», однако сами члены экипажа отнеслись к тесту с большим энтузиазмом, и послушно снимали шлемы и даже сцеживали через специальные штуцеры машгора по чуть-чуть крови. Признаться, цвет изрядно озадачил Вайлет – кровь кварианцев оказалась ярко-красной, чуть-чуть светлее, чем у людей, но в целом практически идентичная по колеру. Хотя по логике вещей кварианцы должны были истекать сине-голубой жидкостью – как и родственные им турианцы. Однако ж поди ты, оказалось, что у них кровь также, как у людей, основана на железо-, а не медесодержащем гемоглобине.

Тем не менее, неважно, какого цвета кровь кварианцев, все они оказались абсолютно чисты. В том числе и по внешности. Блад еще в каюте Полани скачала с видеорамки девочки все фотографии Заны’Солли, после чего ВИ инструметрона обработал их, создал трехмерную модель и прикинул допуска на изменение с помощью подручных средств. Ни одна из кварианок и близко не оказалась похожей на Зану. То есть сама Вайлет, быть может, и спутала бы с красавицей Заной такую же красивую Тару’Олли, но ВИ, которому Вайлет скормила трехмерные фотографии всех присутствующих, упрямо твердил, что лиц, похожих на гомункула, в помещении нет.

– Что теперь, госпожа следователь? – поинтересовался Датто. – Мы можем, наконец, приступить к поискам этого вашего гомункула?

Влад почесала подбородок.

– Нет, – решительно заявила женщина. – У нас еще остались не протестированными четверо кварианцев.

– Четверо? А почему не пять? – засмеялась Тара’Олли. – Вайлет, вы их что, в багаже возите, что ли? Откуда неучтенные кварианцы в таких количествах?

– Девушки-инженеры в составе экипажа спасательного бота – две штуки, – Вайлет принялась загибать пальцы. – Плюс два кварианца на моем корабле.

– Что? – спросил капитан «Салима», внезапно оказавшийся совсем близко.

Все кварианцы в кают-компании давно уже повскакивали с мест, перемешались, и в сутолоке Вайлет даже не заметила, как к ней подобрался Датто’Месса.

– Вы привезли с собой двух кварианцев и не сказали нам об этом? – продолжил капитан. – Ну, один из них это Гила’Альтис, как я понимаю. Не самая удобная персона для Флота и Коллегии адмиралов, скажу я вам. Но второй-то кто?

– Вы его хорошо знаете, Датто, – произнесла Вайлет. – Это Дирак’Син. Тот, с кем вы знатно поцапались пару недель назад.

– Кила! – капитан возвел очи горе. – А Раэля’Зоры или пары гетов у вас на яхте на завалялось? Вы просто кладезь неприятностей, госпожа комиссар.

Вайлет рассмеялась и хлопнула кварианца по плечу. Не самый хилый по кварианским меркам мужчина чуть не присел от такого знака внимания, а Вайлет, по-прежнему улыбаясь, произнесла:

– Нет, но я знаю, где можно достать Кара’Данну. Хотите, привезу?

– Что-что?

Умение внезапно оказываться рядом, наверное, генетически присуще всем кварианцам, и особенно паладинам. Только что Тара’Олли была в другой части помещения, о чем-то разговаривала с корабельным врачом, и тут на тебе – словно с неба свалилась, причем точнехонько между Вайлет и капитаном.

– Вы сказали, знаете, где находится Кар’Данна? – спросила паладин.

– Ну да, а что? – пожала плечами Вайлет. – Мы же с вами уже разговаривали об этой персоне. Помните, еще я упомянула про…

– Да-да, я помню, – прервала ее Тара. – Только вы и словом не обмолвились, что знаете, где именно сейчас Кар.

– Не знаю, но могу узнать.

– Прошу вас, узнайте, – попросила паладин. – Считайте это личным мне одолжением.

– Хорошо, – согласилась Блад. – Будет время, займусь. А пока нам нужно разыскать четырех оставшихся непротестированных кварианцев.

Блад по-прежнему не снимала нулификацию. Да, конечно, все присутствующие в комнате оказались чисты, но мало ли… Вайлет подошла к одному из спасателей и попросила того спуститься в бот и привести в кают-компанию парочку инженеров-кварианок. А также передала с мужчиной весточку Гиле, чтобы она хватала в охапку Дирака и тоже спешила на место общего сбора.

Спасатель козырнул и ушел.

В помещении остались только кварианцы и четыре человека, три из которых по-прежнему блокировали все выходы из кают-компании.

– Вайлет, можно вашего внимания? – раздался голос.

Блад огляделась в поисках говорящего, но никого не обнаружила. Чуть позже сообразила, что голос прозвучал у нее в интеркоме, и это оказалась Галили Т’Нару. Вайлет к стыду своему и забыла, что азарийский матриарх до сих пор сидит на связи с «Салимом». Как и кварианский адмирал, впрочем.

Вайлет отошла в более-менее свободный угол помещения.

– Я вас слушаю, матриарх, – произнесла Блад в интерком.

– Наши аналитики, которые следят за вашим процессом, выдают тревожные данные.

– Вы контролируете мои действия? – спросила Блад. – Уверяю, это лишнее. У меня все под контролем.

– Нет, не контролирую, – вздохнула матриарх. – Если бы это был контроль, вы бы сейчас все делали по моей указке, а следили бы за этим пяток десантниц азари. Просто хочу предупредить, наша аналитическая группа считает, что вы только что сделали ошибку.

– В чем?

– Вынесли информацию о проверке кварианцев за пределы изолированного помещения.

– Если вы о том спасателе, то он совершенно точно ничего никому не скажет, –уверенно произнесла Блад. – Он просто приведет сюда недостающих кварианцев.

– В этом и проблема, – снова вздохнула матриарх. – Вы недооцениваете соображалистость кварианцев в общем, и этого вашего генерального врага, Редактора – в частности. Есть все поводы полагать, что его глаза и уши находятся за пределами кают-компании, и сейчас они насторожились. Еще раз предупреждаю: будьте готовы! Этита поделилась со мной текущими данными по расследованию – из тех, что вы ей сообщили, разумеется. Сама она не верит в теорию Пассанте относительно этого вашего Редактора, да и я, признаться, не очень. Но наши аналитики считают, что враг вполне реален, и он действительно очень быстро думает. Но самое главное – у него точно есть глаза и уши на одном из трех кораблей. И пока ваше расследование было изолировано внутри кают-компании и личного терминала, все было хорошо. Но сейчас, повторюсь, вы открыли ему доступ к информации.

– Все равно не понимаю, каким образом он…

– Вайлет Блад! Вайлет Блад, вы меня слышите!

Мягкая, но тяжелая ладонь резко опустилась на плечо женщины, и та рефлекторно развернулась в боевую стойку.

Вайлет выдохнула. Перед ней стоял один из спасателей. Лейтенант Питер Эндрюс, если верить нашивке на костюме.

– Питер, нельзя же так пугать!

– Извините, госпожа комиссар, у нас проблема.

Вайлет прищурилась.

– Какого рода?

Питер перевел связь на узкий луч и рассказал, какого рода проблема.

Проблема оказалась неожиданно серьезной. Вайлет была вынуждена признать, что недооценила врага. Гомункул, или как там его, оказался куда умнее, чем виделось Блад – он не стал дожидаться начала облавы и, судя по внезапно замолчавшей «Белленоре», обосновался на яхте. По-видимому, взял в заложники Гилу и Дирака. Впрочем, насчет последнего Вайлет не была уверена. Когда она выходила с яхты, инженер оставался, так сказать, в глубоком подполье, и возможно, лже-Зана даже не знает о его присутствии.

А может быть, все вообще иначе. Тоже вероятно, но тогда Вайлет немного ошиблась с определением главного врага. Но это тоже поправимо – план расследования был многовариантным.

Блад сжала зубы и, не сдержавшись, стукнула кулаком по стене.

– Твою мать! Рапорт на Землю немедленно. Нам нужно подкрепление.

– Комиссар, – в голосе спасателя сквозила обида за неверие в собственные силы. – Мы и сами справимся, тут всего одна паскуда…

– Вы не понимаете, Питер! – Блад рывком схватила инженера за панель управления на грудной пластине. – Нам нужна космическая поддержка – кораблями! Дело уже вышло за границы «Салима», это же очевидно! Гомункул, или кто там его контролирует, если он не идиот, уже захватил «Белленору»!

– Так точно, госпожа комиссар, – отозвался спасатель. – Запрос на подкрепление будет отправлен в ближайшие пару минут. Но раньше, чем через пару часов, ожидать корабли ВКСА не стоит. Мы очень далеко от ближайшей опорной базы.

– Что у нас тут случилось?

Опять эта невидимая Тара’Олли! Теперь уже бессмысленно скрывать подробности. Вайлет нужна вся поддержка, которую может оказать экипаж грузовика.

Блад не очень вежливо отодвинула паладина с дороги, метнув короткую фразу «Сейчас узнаете».

– Господа кварианцы! – провозгласила Блад, выходя в центр кают-компании. – Минутку внимания!

Шебуршание, гомон, негромкие разговоры стихли в мгновение ока. Все были напряжены и не скрывали этого, поэтому отнеслись к анонсу Блад более, чем внимательно.

– Тот, кого мы ищем, – Блад невесело улыбнулась, – оказался чуть шустрее, чем я полагала. Наша лже-Зана, как мне стало известно, добралась до моей яхты и, похоже, взяла в заложники Гилу’Альтис. Контакта с кораблем нет. Я ожидаю ультиматума в ближайшие пять-десять минут.

– Очень профессионально, госпожа паладин-регулятор, – раздался голос адмирала Аррано. – Я направляю к вам несколько перехватчиков с группой захвата. Будут в течение часа.

– Мои девочки уже в пути, я говорила, – отозвалась азари. – Будут через сорок минут.

– Большое спасибо, – без тени иронии произнесла Блад. – наши военные тоже будут, но боюсь, они успеют лишь к шапочному разбору.

– Каков план действий, комиссар? – озвучил общую для всех мысль капитан Датто. – Хочу предупредить, что благодаря вашим стараниям, самое раннее через полтора часа весь экипаж начнет испытывать гиперимунный ответ. Часа через два половина из нас будет в лежку, если не принять мер.

– Будем надеяться, успеем, – ответила Блад. – Доктор Даро, вы можете сейчас же спуститься в медотсек и заняться приготовлением имуноблокиратора Гото? На всех членов экипажа, не прошедших имунотерапию. На случай, если история продлится больше, чем два часа.

– Безусловно, – кивнула врач. – Сейчас же займусь. Кали, за мной – мне нужен ассистент.

Вайлет дала знак спасателям, и те пропустили парочку кварианок.

– Датто, – Блад повернулась к капитану. – Отправьте техников к магнитным шлюзам. Мне нужно, чтобы «Белленора» ни в коем случае не смогла отстыковаться. Если нужно, хоть приварите яхту к «Салиму».

Капитан кивнул главному инженеру.

– Будет сделано, – подал голос Мардеш.

– Далее, – продолжила Блад. – Всему экипажу занять места в каютах и сидеть на связи. Никаких шатаний по коридорам, понятно? Мы уже знаем, на что способен гомункул. И есть подозрение, что криогенный модуль до сих пор при нем. Охрана – разблокировать помещение.

Капитан что-то сказал на хелише, и кварианцы в строгом порядке, без суеты и лишних движений, за минуту очистили помещение. В кают-компании остались только капитан Датто, паладин Тара, Мардеш и пара незнакомых Вайлет кварианцев в глухих костюмах. Ну и три спасателя в своей инженерной броне.

Блад разблокировала волновую функцию. Теперь надобности в скрытности не оставалось.

Да, это ошибка, была вынуждена признать комиссар. Первая большая ошибка. И весьма обидная – Вайлет просто недооценила решительность противника. Враг не стал ожидать ходов Вайлет и сделал движение первым. Что ж, на будущее наука будет.

– Комиссар, – подал голос один из спасателей. – Исходящий из «Белленоры».

– Наконец-то, – выдохнула Вайлет. – Быстро сообразила, чертовка. Выводи на головизор, чего уж там.

Сотрудник КЧС кивнул и тронул инструметрон. Картинка на голографическом проекторе моргнула, и перед взглядом изумленной Блад возникла вовсе не зловещая фигура Заны-гомункула, а… инженера Дирака’Сина собственной персоной!

– Дирак, это вы? – капитан Датто уставился на изображение своего как минимум недруга.

– Да, это я, капитан, – спешно произнес кварианец. – Давайте отставим пока личное. На потом, когда разберемся с ерундой, которую я тут наблюдаю.

– Что у тебя, Дирак? – спросила Блад. – И где ты сам?

– Сижу в самой глухой жопе яхты, комиссар, – усмехнулся инженер. – Я, наконец, наладил гравитационный модуль и уже было собирался вылезти на жилую палубу, чтобы объяснить этой пигалице, как надо работать, но… В общем, хорошо, что сначала подключился к системе внутреннего обзора. Тупо хотел узнать, куда идти унижать старшую Альтис, а оказалось, что на корабле еще одна кварианка – причем с вашим, Блад, оружием! Не могу ее опознать в костюме.

– Черт! – выпалила Вайлет. – Она добралась до моего шкафчика. Там не замок, а какой-то анекдот…

– Ну, не знаю, до чего она добралась, – прервал Вайлет инженер. – В общем, у нее в руках здоровенная пушка, она ею загнала Гилу в рубку и сейчас они готовят отстыковку. Я подозреваю, эта кварианка собирается угнать яхту. Сама она, впрочем, в пилотаже не разбирается совершенно – гоняет нашего маленького лейтенанта. Вайлет, что у вас там вообще произошло на грузовике? Мне вовсе не улыбается отсюда улетать в компании с незнакомой дамочкой, у которой фиговое настроение и огромный пистолет.

Вайлет вкратце рассказала. Без особых подробностей, но так, чтобы Дирак осознал ситуацию. На весь рассказ ушло меньше минуты.

– Понятно, – инженер активировал инструметрон и что-то настучал на нем. – Значит так, Вайлет. Я сейчас опять спускаюсь на нижние палубы и начинаю инженерный саботаж. Никуда эта зараза не улетит, обещаю.

– Дирак! – нахмурилась Блад. – Она далеко не дура. Может и сообразить, что на корабле, кроме нее, не один, а два человека.

– Сунется – ей же хуже, – мрачно ответил инженер. – Я тоже не отверткой деланный. Найду, чем удивить этого вашего гомункула, или как там ее.

– Хорошо.

– Нет, не хорошо, – Дирак посмотрел прямо в камеру. – Если то, что вы рассказали, правда, то с лже-Заны станется грохнуть нашу пигалицу компьютерную.

– Не грохнет, – встряла в разговор паладин. – Вы же сами сказали, что ей нужен пилот. А кроме Гилы, корабль вести некому.

– Для меня это не очевидно, паладин, – возразил Дирак. – Может быть, эта ваше лже-Зана просто придуривается, экономит время и гоняет на предстартовой подготовке кварианку. А летать и сама умеет.

Вайлет призадумалась. В словах Дирака, безусловно, была какая-то доля правды. И, безусловно, Блад обязательно бы прислушалась к кварианцу, если бы не кое-какие мелочи, которые формировали новую, еще более интересную картину происходящего. Большая часть этих мелочей пока была неизвестна никому, кроме нее самой, и вот это было самым рискованным. Блад не особо верила людям, это верно. Но с другой стороны, именно сейчас ей остро не хватало рук, ног и прочих частей тела. Что поделать, придется рискнуть и довериться окружающим.

Но, конечно, это будет не старый инженер, застрявший на нижней палубе «Белленоры».

– Хорошо, – сказала Вайлет. – Дирак, держите «Белленору» на привязи. Мы тут со своей стороны тоже кое-что придумаем.

– Добро, – инженер кивнул и отключился.

С десяток секунд никто из присутствующих не решался что-либо произнести. Вайлет заметила, что камера голографического коммуникатора до сих пор активна, и, потянувшись к инструметрону, вновь вывела на головизор фигуры азари и кварианского адмирала.

– Весело там у вас, – произнесла матриарх. – У наших аналитиков есть пакет тактических рекомендаций по работе в условиях захвата заложников. Могу выслать.

– Спасибо, матриарх, – ответила Вайлет. – Но я справлюсь сама. Не впервой.

– Как считаете нужным, – учтиво кивнула азари. – Я с вашего позволения отключусь. Работайте. Наш корабль будет на месте через тридцать семь минут. Капитан, адмирал.

Фигурка азари моргнула и схлопнулась. Вайлет заметила, что Аррано что-то хочет сказать и встала напротив сканера.

– Адмирал?

– Азари недоговаривает, – сказал Аррано. – Вайлет, я не могу вам приказывать. Но очень прошу – не допускайте азари на борт «Салима». Это в высшей степени нежелательно.

– В чем проблема, адмирал? – спросила Вайлет. – Вы боитесь, голубокожим тут понравится, и Датто их не выгонит?

Адмирал лишь отмахнулся.

– Не в этом дело, комиссар – буркнул кварианец. – Извините, я не могу вам рассказать всей подоплеки. Но если вам хоть чуть-чуть дорога честь кварианского Флота и всех знакомых вам кварианцев, пожалуйста, найдите гомункула и выдайте убийцу азари до того, как и десантницы ломанутся на грузовик.

– Похоже, я знаю, в чем дело, – кивнула Блад. – Хорошо, сделаю все возможное. Но тогда вы у меня в долгу.

– Сочтемся, комиссар, – произнес Аррано и тоже отключился.

Датто тронул Вайлет за плечо.

– Что за бош’тет? – спросил капитан. – Что такого азари не должны увидеть на моем корабле?

Вайлет сбросила трехпалую ладонь с плеча.

– Не влезайте не в свое дело, капитан, – посоветовала Блад. – Это грязная, грязная и еще раз грязная политика. Оставайтесь от этого подальше.

***

Ребята Мардеша сделали все возможное и невозможное, перепрограммировав системы магнитного удержания, но, если уж начистоту, это были полумеры. Тяги «Белленоры» вполне хватило бы разрушить стыковочные системы и благополучно отделиться от «Салима». Конфигурация состыкованных кораблей была такова, что хабом являлся самый большой корабль – грузовик. И уже к нему были прикреплены и яхта с одной стороны, и спасательный бот – с другой. Поэтому все, что требовалось, чтобы отстыковать «Белленору» – это отделиться собственно от «Салима». Корабль спасателей был вообще не при делах.

Связи с яхтой по-прежнему не было, если не считать регулярных отчетов Дирака, в которых он сухо и малопонятно рассказывал, как саботирует системы корабля. Судя по этим отчетам, шансов на самостоятельные полеты у лже-Заны с каждой минутой становилось все меньше и меньше.

Вроде бы, отлично. Время играет на них. Через полчаса прибудут азари – с целым кораблем десанта и катером планетарной обороны. По соглашению об Автономии азари запрещалось иметь собственные военно-космические силы, однако Ассамблея не могла контролировать инженерные изыскания голубокожих. Поэтому получались вот такие фонетически-смысловые ублюдки – боевые фрегаты, названные как можно более плюшево. Под катером планетарной обороны азари, насколько было известно Вайлет, понимали боевой фрегат ограниченного радиуса действия, без ССД большой дальности, но вооруженный дальше некуда и с очень, очень сильным бронированием.

Больше всего бесила невозможность установить связь с Гилой, а еще – подспудное чувство, что вот только что, буквально несколько минут назад, Вайлет сделала Вторую Большую ошибку.

Она точно что-то пропустила. Как пропустила вчера аномальное здоровье Заны. Но разговор с Мортимером с утра натолкнул ее на потерянную мысль. Может быть, снова вызвать комиссара по этике? Черт побери, нет времени погружать его во все подробности. И опять же, далеко не факт, что Мортимеру удастся натолкнуть Вайлет на утерянную мысль вторично.

Блад вышла из кают-компании и перешла в ПИЦ, который на «Салиме» называли просто рубкой. Там она обнаружила капитана, незнакомого кварианца и… Полани. Капитан стоял позади группы пилотских кресел, незнакомый кварианец занимал одно из них – пилота-навигатора. Молодая программистка сидела чуть поодаль, на месте связиста. Она же первой и заметила Вайлет.

– Комиссар! – вместо приветствия крикнула девушка, наполовину вылезая из кресла. – Почему вы не сказали, что на яхте моя сестра? Я… Я вам почти уже начала верить, а вы…

– Цыц! – вяло отмахнулась Вайлет. – Это была просьба Гилы, Альтис-младшая.

– Ну и что? – не унималась Полани. – Все равно, вы могли бы хотя бы…

– Полани! – поднял голос капитан, поворачиваясь к Блад. – Отставить истерику!

– Но… Я…

– Я сказал, отставить, офицер Альтис!

– Е… есть, сэр.

Девушка еще раз метнула гневный взгляд на комиссара, и отвернулась к приборам.

– Связи с «Белленорой» по-прежнему нет, комиссар, – произнес капитан. – Это даже к лучшему, да? Время играет на нас, ведь так?

– Я в этом не уверена, – мрачно произнесла Блад, терзаемая сомнениями. – Капитан, а на «Салиме» есть что-нибудь, что может подсказать нам, сколько людей сейчас на «Белленоре»? Сканер какой-нибудь, или программный код, не знаю.

– Зачем вам это? – удивился Датто. – Ясно же как божий день, что там ваша парочка кварианцев и эта… этот гомункул.

– И все же? – не унималась Блад. – Есть какая-нибудь возможность подтвердить это?

– Капитан, мы можем использовать масс-детектор, – подсказала Полани.

– Он не среагирует на столь малые тела, – отозвался безымянный для Вайлет кварианец в кресле навигатора.

Вайлет вздрогнула. Ну конечно же, как она могла забыть!

– Полани, раз ты за связиста, дай сеанс со спасателями, – приказала Блад. – Личный канал командира! Приват с двойной криптозащитой.

– Сделано, – отозвалась девушка. – Говорите, командир спасателей на связи. Извините, без видео – слишком долго кодировать.

Вайлет подошла к месту связиста, на котором обосновалась Полани.

– Комиссар по этике Вайлет Блад – командиру спасательного бота. Как слышите.

– Слышу четко и ясно, комиссар. Капитан Ван Чжихао на связи.

– Капитан, у вас есть гравиметрический сканер?

– Так точно, комиссар. Новейшая модель, апгрейдили меньше полугода назад.

– Вы можете посчитать количество биологических жизненных форм на пристыкованной к грузовику яхте?

– Без проблем, комиссар. Минутку.

Вайлет задержала дыхание. Сейчас решалось многое, если не все. Впервые в жизни она совершала какие-то действия чисто по наитию, без какой-либо фактологии в поддержку этих действий. Даже без оформленных в каких-то документах сомнений, без чего-либо формального, что и отличает настоящего следователя от каких-нибудь, прости господи, Шерлоков Холмсов, рожденных воспаленным сознанием древнего беллетриста.

Вайлет никогда не сомневалась в том, что любое действие рождается вполне определенными причинами. И что любое процессуальное действие – есть окончание цепочки размышлений, которые в любом случае базируются на фактах, фактах и снова фактах. Но сегодня что-то сломалось в этой машине. Вайлет поняла, что если она будет использовать факты, факты и ничего, кроме фактов, то упустит что-то важное. Главное. И как бы не решающее.

Это очень неприятное чувство, надо признать, изрядно возбуждало бывшего следователя. Это как перерождение из куколки в бабочку. Если то, что грызет Вайлет изнутри, подтвердится вот в ближайшие несколько минут, то из просто хорошего дознавателя Вайлет Блад, развернув прекрасные крылья интуиции, выползет что-то, чему сама женщина еще не знает названия.

Она станет настоящим комиссаром? Бред. Она уже он, пусть и по временному патенту.

Она станет великим сыщиком? Еще больший бред. Профессия сыщика умерла в тот момент, когда на горизонте появился Редактор, способный изменять улики, уничтожать реальные или создавать фальшивые алиби, умеющий кроить виртуальную реальность так, что вслед за ней вспучивало и реальность настоящую.

Нет, она…

А, черт бы ее побрал. Неважно, кем она станет. Лишь бы только скоблящее ее нутро подозрение подтвердилось!

– Комиссар, есть доклад по жизненным формам на яхте, – раздался голос, и Блад вздрогнула. Слишком многое сейчас решалось.

– Я слушаю.

– На космическом корабле зафиксировано присутствие двух биологических объектов. Судя по первичному показанию, оба кварианцы примерно схожего телосложения. Масса первого – пятьдесят два килограмма плюс-минус полкило. Масса второго – сорок шесть килограммов. Погрешность та же.

– Оружие при ком-нибудь есть? – уточнила Вайлет. – Металлокерамическая пушка весом около девятисот граммов.

– Да, что-то похожее имеется у первого объекта, который тяжелее.

– Спасибо, капитан. А теперь слушайте внимательно. Немедленно герметизируйте шлюз стыковки с грузовиком. Не пропускать никого, то есть вообще никого ни в какую сторону. Полная изоляция корабля. Это приказ. От этого зависят ваши жизни, капитан, да и не только ваши.

– Понял вас, комиссар. Активирую инкапсуляцию. Готово. Прошу передать кодовое сообщение, по которому будет отменен приказ.

Вайлет повернулась к кварианке.

– Полани, будь добра, набей на корабль спасателей какой-нибудь особо зубодробительный код-неберучку, и ключи от него вышли мне. Мне и только мне, понятно?

– Есть, комиссар.

В голосе девочки не особо много уважения, но Полани держится на дисциплине, вбитой в нее, наверное, с молоком матери. Капитан Датто’Месса все-таки молодец – отличного специалиста воспитал. Будь проклято это воспитание.

– Код получен, комиссар, – это капитан спасателей. – Ждем дальнейших распоряжений.

– Конец связи.

Вайлет дождалась, когда лампочка коммуникатора погаснет, и с облегчением стукнула кулаком в ладонь.

Бинго!

Теперь уж ты не уйдешь, хитрожопый агент Редактора. Ишь чего задумал, обмануть великую Вайлет Блад! Ха-ха три раза.

Да, надо признать, эту самую великую Вайлет Блад только что чуть было не поимели, как малолетнюю шлюшку в подворотне. Вот славное бы случилось начало службы на Комиссию – с такого-то эпического провала. Нет, дело даже не в провале, а в том, что ее, дознавателя с тридцатилетним стажем, чуть было не обвел вокруг пальца один единственный кварианец.

Но теперь уже действительно все.

Осталось только разобраться с гомункулом. Уж эта-то то тварь точно никуда не делась. Да и куда ей деться?

– Датто! – позвала Вайлет. – Я отменяю приказ сидеть экипажу по местам.

– М-м-м… – протянул Датто. – Странное решение, но я всецело подчиняюсь паладину-регулятору. Немедленно разошлю приказ по интранету.

– Это еще не все, – продолжила женщина. – Поднимайте всех, кого можете, и пока они еще на ногах после моего тестирования, начинайте ловить гомункула. Он совершенно точно где-то в технических тоннелях грузовика. Выкатывайте всех ботов, каких поднимите, и гоните эту тварь к ближайшему шлюзу в космос. В общем-то, неплохо бы ее схватить живой, но я подозреваю, что ее хозяин этого не позволит.

– Комиссар!

– Да, Полани, – Вайлет повернулась к девушке.

– Комиссар, я…, – кварианка глубоко вздохнула. – Я хотела спросить, а это точно… ну, это ведь в самом деле уже не Зана, а?

Вайлет подошла к кварианке и положила руку ей на плечо. Как сегодня утром.

– Да, Полани, – сказала Блад. – Мне жаль, но это искусная подделка. Боюсь, твоей подруги уже года два как нет в живых.

– Я…, – Полани всхлипнула. – Я не верю, комиссар. Она… Она еще три дня назад была совершенно нормальной.

– Извини.

Блад убрала руку и повернулась к капитану.

– Датто, вы начали охоту?

– Так точно, паладин-регулятор.

В глазах Датто, внимательно следившего за разговором женщины с Полани, застыла какая-то странная смесь жалости и гордости. Вряд ли капитан сам понимал, насколько сильно он в погоне за «взрослением» своей подопечной изуродовал психику Полани. По человеческим меркам, такого капитана надо бы вернуть в прошлое лет полтысячи и вздернуть на рее за негуманное отношение к детям. Полани, хоть и совершенно взрослая по кварианским меркам, а с некоторых пор уже и не девственница, все равно остается ребенком – лишенным родителей, и потому сильно затормозившим в развитии дитя. Вайлет с огромным трудом удерживалась от того, чтобы забрать девчонку с собой на Землю, сделать ей там имунотерапию и передать в какую-нибудь хорошую семью.

Нельзя вот так… «использовать ресурс». При всех прелестях кварианского общества развитого социализма, при отсутствии коммерческой эксплуатации одних людей другими, жизнь на кварианских кораблях оставалась по-волчьи жестокой. Тут нет власти капитала, верно. Есть власть капитана – далеко не господа бога, к слову.

Здесь все получают все необходимое для жизни. Здесь ценят личные таланты и помогают подниматься по социальной лестнице в соответствии с объемом этих талантов. Здесь нет очевидной нищеты и бедности одних, подчеркнутых зажиточностью и богатством других. Здесь все равны, хотя некоторые и равнее.

Но кое-что здесь просто отвратительно.

Здесь используют людей, не спросив на это их разрешения. Тупо забивают в голову безусловное подчинение, местами доходящего до слепого. Здесь нет различия между взрослым и ребенком. Научился сам чинить машгор – уже взрослый. Член экипажа, мать твою. Ты несешь точно такой же груз ответственности, как и остальные, и только попробуй вякни. Здесь успешность командира измеряется количеством, образно говоря, поставленных под ружье бойцов. Здесь человеческая жизнь – личный ресурс наставника-капитана. Здесь неугодных, несогласных с общепринятой системой ценностей, выбрасывают в утиль, что порождает вот таких Зан или Гил – молодых особей, которые в погоне за протестной романтикой или становятся изгоями, как Альтис-старшая, или вовсе погибают ни за грош, как подруга Полани.

Нет, все-таки права была Вайлет, вечерами обдумывая и осмысливая увиденное на кварианском корабле. Этой расе не нужны подачки со стороны человечества. Этой расе нужен огромный пендаль, смачный удар по жопе – чтобы в условиях шоковой терапии запустилась, наконец, система естественного отбора. В сто тысяч раз более злая и жестокая, чем нынешняя социалиалистическая утопия, но зато правдивая и честная. Создающая настоящих героев: спорных, острых и колючих, но – героев. Раэль и Тали’Зора, Хан’Геррель, Заал’Кортис, Даро’Зен. Все те, кто своим ярким сверканием вел кварианский народ вперед. Сквозь кровь, пот и слезы, гекатомбы жертв – но вперед. К чудовищной мясорубке на орбите Ранноха. К победе над Жнецами или уничтожению как вид. Словом, к хорошо видимому ориентиру.

Но не как сейчас – движение ради поддержания жизни в непонятном статусе то ли союзников, то ли любимой игрушки реальных победителей, властителей местного болотца под названием Солнечная система – людей.

– Комиссар, входящее сообщение с «Белленоры».

Вайлет вздрогнула, отрываясь от своих мыслей.

Ну вот и все. Финал этой истории.

– Переводи сюда, Полани.

Девчонка отстучала что-то на своем пульте, и экранный модуль над головой Вайлет зажегся привычным голубым светом оперативной видеосвязи.

– Дирак, – коротко сказала Блад. – Или Зесса?

– Вайлет. Или Виолетта? – ответил тем же инженер. – Ты оказалась умнее, чем я думал.

– Да, я такая, – кивнула женщина. – Засек пробивку гравитационным сканером?

– Конечно, – кивнул Дирак. – Признаться, я напрочь забыл о том, что ваши спасательные суда в плане метрологии покруче иного исследовательского крейсера.

– И что теперь, Дирак?

– Теперь я улетаю, – спокойно ответил кварианец. – Ты сорвала мне план по захвату «Салима» с его азарийским ядром. Признаю, в этом ты меня переиграла. Хорошая партия, Вайлет, ты просто не давала мне возможности занять нужные клетки поля. Поздравления, комиссар, ты отличный специалист. Я рад, что у людей есть такие мастера. Нет, в самом деле рад.

– Конечно же, никакого саботажа на «Белленоре» не было.

Вайлет говорила скорее утвердительно, чем вопросительно, но Дирак’Син, тем не менее, утвердительно кивнул.

– Конечно же. Как не было и проблем с гравитационным компенсатором. Доступ к системе мне нужен был для того, чтобы изолировать Гилу-старшую в ее каюте.

– Ты мог просто убить ее, – сказала Блад. – У тебя моя пушка.

– Убить Гилу? – удивленно переспросил Дирак. – Девчонку, которую я знаю с пузыря? Родную дочь моего лучшего друга? Да ты рехнулась, Блад. Я не убийца.

– Скажи это Илане Барриус.

– Мне срать мимо калоприемника на азари и всю их подноготную, – инженер стукнул кулаком о панель связи. – Пусть они хоть в полном составе прыгнут на звезду, слезинки не пророню! Но при всем этом, чтобы ты знала, я не убивал Илану!

– Конечно, – усмехнулась Блад. – Ее по твоей команде грохнула марионетка Редактора.

Дирак рассмеялся.

– Ты все еще носишься с этой идеей, Блад? – сквозь смех спросил инженер. – Неужели ты еще не поняла, что нет никакого Редактора? Есть азарийский заговор против кварианцев, вот и все. И есть наше, кварианское, неприятие навязанных нам правил игры. Навязанных азари, которые тонко воздействуют на вас, людей. А уже через вас – на нас.

И потом… Весь этот смертельный рейд «Пути предназначения» – он весь, от корки до корки строился на необходимости максимально ослабить наш народ, вот и все. Голубокожие настолько влились в ваше общество, Блад, что вы даже не замечаете, как вами рулят матриархи Совета!

– Что за бред! – вклинился в разговор Датто. – Дирак, ты с ума сошел! Какие еще матриархи, ты что?

– Я-то в своем уме, – совершенно спокойно произнес инженер. – А вы, друзья, в чьем? Ты ведь вскрывала архивы азари, Блад, верно? Ну, которые по «Пути предназначения».

Вайлет кивнула. Да, конечно, она ознакомилась со всеми документами Титана, до которых у нее, как паладина-регулятора дошли руки. Безусловно, там было далеко не все, но в целом историю азарийского дрендноута она знала. Потому как владела информацией не только от азари – той, которую ей позволили прочитать. Но и от Земли – шикарной базой Комиссии по этике, где история «Пути предназначения» описана совершенно нейтрально и максимально полно.

– Тогда ты должна согласиться со мной, – продолжил Дирак, – что азари в этом своем механическом левиафане, этом порождении злого деструктивного гения, каким-то невозможным способом смогли создать барьер отторжения, который сохранил за «Путем предназначения» большую часть функций ИИ. Это же очевидно, Блад, раскрой глаза! Азари – единственная раса в Галактике, кто смогла создать дредноут звездного класса, который управляется жалкой горсткой персонала! Невозможно представить «Путь» без развитой, сознающей себя системы искусственного интеллекта. Именно этот ИИ и предал органиков, перешел на сторону Жнецов еще до того, как этот ваш бравый капитан Шепард раздолбил синтетическую жизнь потоком красного излучения!

– Нет, ты точно бредишь, – вздохнул Датто.

Дирак не обратил внимания на слова капитана.

– Я был там, Блад! Слышишь, я был на «Пути», когда эта дрянь, подчинив себе капитана, прошла сквозь строй кварианских кораблей. Ты слышишь, Блад? Я это видел самолично! Я видел, как лопались прочные корпуса кораблей-ферм. Как сгорали в плазменных облаках радиоактивного выхлопа мои сородичи. Тогда я еще считал самих азари жертвами собственного детища, жертвами построенного ими же техномонстра. Я даже немного сочувствовал им, представляешь? Я думал, что голубокожие наступили на те же грабли, на которые в свое время наступили и мы, создав гетов. Я был уверен, что Совет матриархов, узнав о случившемся, пригонит свой десант и возьмет штурмом звездолет. Спасет всех нас, а потом пошлет рапорт вашему адмиралу Хакету, и он вместе с остатками турианского флота раздолбит по моим разведданным эту ужасную машину! Ко всем дребеням, к бош’тету, еще дальше!

Да если бы и не спасли – неважно! Я сидел внутри этого стального монстра и ждал, лелеял тот момент, когда от меня ничего не останется – вместе с этим технологическим кошмаром. Но этого не произошло, Вайлет. Этого. Не. Произошло.

– Мы знаем, что этого не произошло, – ответила женщина. – Ты еще жив.

– Да, я жив, – Дирак уронил голову. – И я знаю, почему. Потому, что азари предали нас всех.

– Кого это нас? – спросила Блад.

– Остаток экипажа «Пути», кто смог спрятаться от одержимости нового капитана.

– Нового? – нахмурилась Вайлет. – Что значит нового?

Дирак поднял шлем и глянул прямо в камеру.

– До прибытия синекожих девчонок двенадцать минут, Вайлет, – невесело усмехнулся инженер. – Если ты думаешь, что они оставят меня в живых, ты самый наивный человек во Вселенной. Я слишком много знаю, чтобы рассчитывать на такую щедрость со стороны азари. Нет-нет, не надо обещать мне защиту и правосудие. Вайлет, ты просто не знаешь, на что способны галактические ведьмы. Встанешь между мною и Советом матриархов – тебя сметут, как пылинку. И никакой статус паладина тебе не поможет, как не помог он всем тем азари, которые молили Титан о пощаде, но были преданы своими же.

Я улетаю, Блад. Не волнуйся за девчонку. Я посажу Гилу в спасательный челнок и выкину где-нибудь недалеко от пояса Койпера. Там ее найдут наши. Я не чудовище, Вайлет. Монстры – они совсем с другой стороны. И я клянусь тебе, Вайлет, я сделаю все возможное, чтобы уничтожить их. Прощай, игрок. У нас с тобой ничья разменом. Ты не дала мне «Салим», а я угнал у тебя «Белленору». И вот честно, я очень доволен таким результатом.

Связь разорвалась. Спустя секунду резкий толчок чуть не отправил Вайлет и Датто на пол. Капитан упал на колено, Вайлет умудрилась удержаться на ногах.

– Яхта разрушила стыковочный узел! – крикнул кварианец в кресле навигатора. – «Белленора» отходит от нас и готовится к прыжку!

Вайлет глянула на татуировку. Действительно, десант азари не успевает. Всего на десять минут, но не успевает. Впрочем, это неважно. Расставленная Вайлет ловушка все равно сработает, пусть и не против того, на кого была настроена.

Блад достала из кармана в подкладке курточки нейтринный коммуникатор, активировала его и отправила единственное кодовое сообщение. На таком расстоянии от «Белленоры» совершенно неважно, где именно находится яхта. Поток практически неуловимых нейтрино догонит ее хотя бы и в миллионе километров. Главное, чтобы корабль не ушел в сверхсветовой прыжок, а он не сделает этого, пока не отойдет от грузовика на должное расстояние. Дирак, в отличие от гомункула, действительно не убийца, и уж тем более он не собирается вредить своим соотечественникам.

Когда «Белленора» застыла в полутора километрах от «Салима», Дирак подал питание на основной контур нуль-ядра, выводя изящную яхту в стремительным прыжок. К великому несчастью для Дирака, инструкции, оставленные Вайлет для тогда еще совершенно свободной в своих действиях Гилы’Альтис, были просты и понятны любому кварианскому инженеру. Вайлет просто приказала Гиле заминировать гиперпривод яхты и установить на мину нейтринный детектор-детонатор.

Любой кварианец – мастер инженерного саботажа, это очевидно. Гила в этом смысле была достойной дочерью своего народа. Небольшая модификация в двигательном отсеке – и на «Белленоре», получив сигнал нейтринника, сдетонировал небольшой заряд взрывчатки, уничтожив контур питания нуль-ядра. Яхта разом потеряла возможность двигаться хоть как-нибудь быстро. И починить это за оставшиеся шесть минут до прибытия азарийского подкрепления совершенно невозможно.

Вайлет стояла в рубке грузовика и смотрела, как во всполохах вторичного излучения вываливаются из сверхсветовых прыжков элегантные и смертоносные корабли азари. Как и обещала матриарх Т’Нару, два судна: десантный транспорт, набитый натасканными на космический абордаж азари-коммандос, и корабль огневой поддержки, он же катер планетарной обороны – ощерившийся орудиями и сверкающий защитными полями фрегат.

Вайлет широко улыбнулась, глядя на замершую в неподвижности яхту. Теперь судьба «Белленоры» была решена окончательно и бесповоротно. Игра закончилась.

– Шах и мат тебе, игрок хренов, – произнесла Блад.

***

Суда не планировалось. Планировалась финальная беседа с задержанным, назначенная на начало второго. Судить Дирака будут потом, по всем правилам межрасового трибунала. Сильно, сильно позже. И скорее всего, проходить по делу кварианец будет не обвиняемым, а свидетелем.

И вот это было самым неугодным для Вайлет. Да-да, парадокс в том, что Вайлет было совершенно без необходимости отдавать кварианского мятежника под суд. Просто потому, что межрасовый трибунал, как и положено формальному органу, разбираться с Дираком будет так же формально. То есть нудно, долго, по существу и вообще.

А Вайлет после памятного себе перерождения в рубке кварианского грузовика, навсегда для себя решила отказаться от атрибутов формального правосудия. Оно сковано догмами и процедурами, оно не способно взглянуть за рамки скрупулезно выписанных обвинений. Обвинений, созданных мастерами крючкотворства… ничего не смыслящими в реальной справедливости, в правосудии, где первая половина слова не от «право», а «правда».

Дирака взяли под стражу свои – это было тем малым, что удалось осуществить Вайлет, защищая инженера от карающей длани азарийского спецназа. Настроены девочки матриарха Т’Нару действительно решительно, и не случись на месте экипажа человеческого спасательного корабля, кто знает, может быть, паранойя Дирака и материализовалась бы в реальности. Пока же старого кварианца держали под усиленной охраной, состоящей из двух вооруженных кварианцев и пары спасателей в их непробиваемых инженерных костюмах. В руках одного из них был пистолет Вайлет – тот самый, который она отобрала у Дирака. Сама Блад подозревала, что на борту безымянного спасательного бота есть куда более серьезные игрушки, но уговаривать капитана показать их не было никаких сил.

Вайлет, как и бывало после особо сложного дела, выдыхалась на глазах. И сама себе давала отчет, что продержится без полноценного релакса самое долгое часов десять-двенадцать. Дело даже не в физической усталости. Нет, просто Вайлет вымоталась эмоционально. Она знала многое, почти все. Но даже этого не хватало, чтобы свести все воедино, завязать правильный узел и, размахнувшись от души, разрубить его одним движением.

Но самое плохое, что от нее вновь ускользнул Редактор. Вернее, оборвалась единственная ниточка, ведущая к этой таинственной личности. Экипажу грузовикам совместно с десантом азари удалось выкурить гомункула из техтоннелей, но лже-Зана, как и предрекала Блад, предпочла покончить жизнь самоубийством.

Точнее, не так. Хозяин лже-Заны предпочел пожертвовать очередной пешкой. И сделал это мастерски. Пропустив соотечественников, гомункул выпрыгнула за спинами передового отряда и от души наградила одну из десантниц потоком криогенного излучения.

Конечно же, азари успела закрыться биотическим щитом, и дело ограничилось обмороженной конечностью. И конечно же, остальные две азари из передового отряда расплющили лже-Зану скоординированным ударом биотики. Жахнуло так, что выгнуло одну из стен корабельного коридора. То, что осталось от гомункула, можно было аккуратно сложить в небольшой чемоданчик. Что и было сделано подоспевшими азари, которые чувствовали себя на кварианском корабле как дома. Правда, длилось это недолго – ровно до момента, когда на место происшествия прибыли корабли ВКСА. И в каком составе! Тяжелый крейсер прорыва, два фрегата с новейшей абляционной броней и командный корабль Штаба флота, на которым к шапочному разбору пожаловал аж сам адмирал Ли Хакет-младший.

Правда, даже это не остановило азари, и они решительно забрали себе жертву – тело гомункула. После чего сделали ручкой, и свалили на Титан. Останавливать их никто не собирался.

А у Вайлет, как назло, напрочь пропала мотивация идти в радиорубку, вызывать Совет и ругаться с голубокожими и требовать возврата тела лже-Заны. Если совсем честно, Блад отлично понимала, что если уж Совет матриархов вцепился в убийцу азари, то вырвать дохлого гомункулуса из голубых ручонок практически нереально.

Все это было очень, очень плохо.

Просто потому, что Вайлет все-таки ошиблась, подозревая за Дираком должность таинственного Вдохновителя. Координатора, стоящего крайне близко к Редактору. В реальности Дирак не имел никакого отношения к таинственному Редактору, и в той памятной, перехваченной Гилой, переписке оказался вовсе не Вдохновителем, а Куратором. Рядовым исполнителем. Третьей персоной, Радетелем, разумеется, являлась лже-Зана. Единственное, в чем старый инженер действительно был замешан по самое забрало шлема – в принадлежности к кварианскому «сопротивлению».

Но инженер напрочь отрицал свою принадлежность к «смутьянам», как именовали паладины тех, кто противится воле Коллегии адмиралов и Ордена. А поскольку очевидных грешков за Дираком так и не обнаружили, то самое страшное, что грозило старому инженеру – поражение в правах и отправку на какой-нибудь задрипаный космолет-помойку типа «Салима». Но все это будет очень, очень потом. Инженеру еще года два-три участвовать в процессе. И далеко не в том качестве, как этого хочется некоторым.

Тара’Олли была недовольна. Это если очень мягко сказать. На самом деле паладин просто рвала и метала, поняв, что Дирак не собирается ни в чем признаваться и на него фиг чем надавишь. Обвинение в похищении Гилы тоже было шито белыми нитками, поскольку формально кварианец никого не похищал и даже не покушался на это. Лишь ограничил свободу перемещения Альтис-старшей, заблокировав силовыми полями дверной замок каюты девушки и стабилизировав ими же переборку от вскрытия с помощью резака. Азари, понятное дело, не имели к Дираку никаких претензий (к вящему недоумению последнего, к слову), оставив кварианцев разбираться друг с другом.

Прибывшие командиры ВКСА вообще не поняли, зачем их сдернули с места. Адмирал Ли Хакет-младший, как и положено, походил и понюхал, но было видно, что сам военный не очень хорошо сознает, зачем его сюда пригнали волей Комиссии по этике. Он очень вежливо пообщался с Вайлет, но по всему выходило, что никакого пиетета адмирал ней не питает. И тем более не собирается выслушивать ее более, чем положено по протоколу. Вайлет даже не стала рассказывать ему про историю с Редактором и о роли лже-кварианки в этом деле.

Корабли ВКСА отчалили еще до того, как на место прибыли почему-то опоздавшие кварианцы. Чуть позже стала понятна причина – кварианский конвой ожидал чрезвычайного и полномочного посла из базовой ставки Мигрирующего флота, что располагалась в поясе Койпера. Так случилось, что чрезвычайным и полномочным оказался давешний приятель азари – адмирал Моор’Аррано вас Дразер нар Райа.

От азари, к счастью, матриархов не было, но по случаю успешного завершения дела вершители судеб двух народов запланировали совместное совещание на полдень по общесистемному. Шишки азари грозились быть виртуально. Пригласили туда и Вайлет, но у нее, совершенно честно, не было ни малейшего желания рассказывать кому-то «как это было».

До полудня оставалось еще больше часа, и Вайлет решила напоследок тряхнуть полномочиями и посетить Дирака в его камере.

Блад спокойно добралась до каюты, где содержался пленник, охрана, узнав следователя, послушно разошлась и открыла дверь. Вайлет прошла внутрь и села за стол. Дирак сидел на кушетке, по своей привычке поджав ноги. Хлопнула дверь, щелкнул замок.

– Я в тебе ошибся, Блад, – спокойно произнес кварианец. – Ты не просто хороший следователь. Ты лучшая в своем деле.

– Есть и получше, – отмахнулась Блад и положила перед собой пластину портативного терминала. – Ты тоже молодец. Я до последнего думала, что ты предатель всего рода кварианского, мерзавец, двуличная скотина и вообще бесчеловечный подонок, отлично прячущий свою звериную натуру.

– Я понимаю, – кивнул Дирак. – Гила перехватила переписку Вдохновителя с Куратором и Радетелем, да?

Вайлет утвердительно промолчала.

– У меня плохие для новости, – произнес инженер. – Я даже не знаю, кто такой Вдохновитель. Он появился пару лет назад, я думал, он кто-то из адмиралов-изгнанников.

– Адмиралов?

– Ну да, – инженер покрепче обхватил коленки руками. – Всего во время Большой чистки изгнали двух адмиралов. Кара’Данну и Модо’Дераша. О первом как-то сразу все забыли, а второй несколько раз светился на периферии, даже в Пояс астероидов залетал, говорят. Но тамошним как-то все равно, кто к ним захаживает, поэтому паладины в очередной раз все профукали.

– Расскажи лучше, как ты вообще оказался втянут в это ваше Сопротивление?

– Ага, сейчас, – рассмеялся Дирак. – Так я себе с пола взял и поднял обвинение. Нет, извини, Блад, ничего я тебе на этот счет не скажу.

– Ты ведь понимаешь, что Паладины могут затребовать для тебя сканирования памяти? Мозговыверт – не самое достойное окончание разумной жизни. Потом только растительная, овощем.

– Пусть, – кварианец махнул рукой. – Я хотя бы буду точно знать, что никого не предавал.

– А ты не предавал?

– Нет.

– А как же та фальшивка, где Датто обвиняет тебя во всех смертных грехах? – прищурилась Блад. – И, к слову, имеет полное на то право.

– Ты сама сказала, это фальшивка.

– Я не про это, – поморщилась Вайлет. – Я про то, что просто так подобного рода документы не появляются. Тебе ведь эта штука пришла анонимно, одновременно с тем, как она попала в руки Датто, верно?

Кварианец неопределенно пожал плечами.

– Может, и одновременно. Но это фейк, и я могу доказать это в легкую.

– Вторая фальшивка пришла так же? Та, в которой негодяй уже Датто’Месса?

– Да, – сказал Дирак после секундного молчания. – Это было очень… неожиданно. Я, признаться, немного ошалел. Сначала даже подумал, что это правда, уж очень все было лихо подкручено друг к другу. А потом снова глянул на компромат в мою сторону и понял, что первая фальшивка при взгляде со стороны ровно такая же качественная. Вот только насквозь кривая. Я только после беседы с Датто это понял, к сожалению. Тогда же догадался, что это сигнал от этого самого Вдохновителя. Мол, не дергайся, я могу любого праведника очернить. Это случилось как раз после того, как я впервые отказался сотрудничать с этим Некто.

– И ты решил все-таки сотрудничать?

– Я решил его обмануть. Я вроде как согласился, и даже передал Вдохновителю кое-какие контакты… Ну, ты понимаешь. Я не буду говорить, какие именно, но ты поняла, да?

Вайлет кивнула. Она поняла. Дирак имел в виду, что передал Вдохновителю кое-какие контакты того самого Сопротивления, от сотрудничества с которым сам инженер всячески открещивается.

Кварианец продолжил.

– Самая большая херня произошла с этим якобы заминированным кораблем. Вот тут я реально накосячил. Тогда я еще не понял, что под Датто копают точно так же, как под меня. И если в моем случае кто-то собирался выйти на… ты поняла, да? То в случае с Датто пытались надавить на, так сказать, действующую власть нашего народа. Мне это нихрена не понравилось.

– Я смотрю, ты отлично владеешь мусорным английским, – усмехнулась Блад. – И говоришь почти без акцента.

– Пришлось, – хохотнул инженер. – Я без малого двенадцать лет среди людей провел. Нахватался.

– Так что дальше? – спросила Блад и откинулась на стуле. – Тебе не понравилось, что кто-то копает сразу под два среза кварианского народа. Что ты решил делать?

– Я уже говорил, я решил обмануть этого Некто. К слову, я совершенно уверен, что за Вдохновителем стоят азари, и не пытайся меня переубедить. Так вот, я для видимости согласился работать с ним, поставив условием, что он поможет мне вернуть «Салим».

– Зачем тебе эта древность?

– Неважно, – инженер поежился. – Считай, это ностальгия. Я хотел вернуть себе корабль, и все.

– И для этого ты чуть было не угробил весь экипаж?

– Чего?

Дирак встрепетнулся и чуть не ударился шлемом о койку второго яруса, нависающую над головой инженера.

– Ты с ума сошла! – повысил голос Дирак. – Я о том, что «Салим» подхватил этот жнеческий вирус, узнал уже от тебя! Когда ты на корабль проникла и обнулила ему центральный ВИ.

– Ну хорошо, – примирительно произнесла Вайлет. – То есть, допустим, к этому ты никак не причастен. Тогда скажи, что это за «проект», который ты вызвался курировать? Или начнешь отнекиваться, что в перехваченной Гилой шифровке Куратор – это вовсе не ты?

– Не буду, – покачал головой Дирак. – Проект – это собственно захват судна. Но извини, тут я тебе больше ничего не скажу. Не потому, что не верю тебе, Вайлет. Я вижу, ты охотишься за своими демонами, и я тут ни при чем. Но любую информацию, даже сейчас тобой протоколируемую, могут использовать другие… силы. А ты, извини, как-то весьма близка к азари. Они вполне могут тебя развести, Вайлет. Ты и сама не поймешь, как все произошло.

– Сомневаюсь, что меня можно развести несколько раз подряд.

– Да? – усмехнулся кварианец. – Тогда давай вспомним, кому в итоге досталась лиарина дочка? А ведь ее пытались тайно провести в пространство Ассамблеи ни кто-нибудь еще, а паладины. Подсунула свой нос разведка ВКСА. Ты же и вовсе тащила на себе едва ли не самую сложную часть. А наш голубопопик – в итоге у азари. И повторюсь, начали-то все вообще паладины. Или ты еще не поняла, что мятежный Кар’Данна – это один из агентов Ордена?

– Поняла, – кивнула Блад.

– Молодчина, – подбодрил ее Дирак и продолжил. – А знаешь ли ты, что вообще вся Большая чистка стала возможна лишь потому, что этот гад с самого начала был засланцем со стороны паладинов? Он буквально на тарелочке выложил сыскарям Ордена все контакты, пароли и явки.

– У тебя зуб и на Данну?

– Нет. У меня – нет.

Кварианец отрицательно помотал шлемом.

– Я не участвовал в этой комедии. Вот честное скаутское. Уже тогда было понятно, что вся эта игра в шпионов и заговоры обречена. Мне совершенно не улыбалось попасть под плотный колпак Ордена, и я свалил сразу же, как только запахло идотизмами типа «мы свергнем наше правительство и ликвидируем кровавую длань паладинов». Сказки для малолетних романтиков. Выходить на баррикады против стократно превосходящего тебя противника, да еще из числа своих же? Высшей пробы идиотия. Я всегда говорил, что враг – он извне. Он может подкупать кого-то из наших – чем угодно. Он может даже давить на Коллегию. Но его истинная сущность – не кварианская.

– Да, я уже поняла, – вставила Блад. – Его сущность азарийская.

– Это единственное разумное объяснение, Вайлет. Все остальные не выдерживают критики.

– Я пока не вижу разумных доводов в пользу этого разумного объяснения, Дирак, – сказала женщина. – Ты ослеплен ненавистью к азари, это очевидно. Причем не к самим голубокожим, а к их наиглавнейшим, к матриархам.

– А по-твоему, я должен лизать им их голубые татуированные задницы? – изумился Дирак. – Они предали своих же! Больше ста молодых, полных сил девчонок, с которыми мы рука об руку бились со Жнецами. Половина погибла, будучи преданными Титаном. Впрочем, о чем это я… Не было тогда никакого Титана. Штаб-квартира азари располагалась на каком-то из уцелевших крейсеров, кажется. Оттуда и прибыло это убийственное молчание. Которое загнало в гроб большую часть из тех, кого я знал и на кого надеялся, как на самого себя. И как мне после этого относиться к азарийским голубокожим?

– Расскажи свою историю времен «Пути предназначения», – попросила Блад. – Это ведь ты не скрываешь?

Кварианец взял паузу почти в минуту. Сменил позу, свесил ноги с койки, облокотился локтями на колени, положив шлем на ладони.

Наконец, произнес:

– Не знаю, Вайлет. Тебе я, наверное, рассказал бы все. Но боюсь, ты сама не знаешь, куда и в какие руки после этого попадет информация. Это сильное оружие, человек. Я не хочу, чтобы у тебя его кто-нибудь забрал или выкрал.

– А если я гарантирую тебе, что все, тобой сказанное, останется между нами? – спросила Вайлет.

– Интересно, это как же? – усмехнулся кварианец. – Ты уверена, что вот за этой стеной не стоит объемно-резонансный датчик, который сейчас пишет все то, о чем мы с тобой толкуем?

– Смотри сюда.

Вайлет вынула из внутреннего кармана куртки нулификатор волновой фукнции и положила на стол перед Дираком.

– Знаешь, что это такое?

– Знаю, – кивнул мужчина.

– Смотри, я настраиваю прибор на сферу нулификации в десять метров. Этого достаточно? Могу сделать пятнадцать.

Дирак оживился.

– Не знаю, откуда у тебя эта штука, – произнес кварианец, – но если ты в самом деле…

– На самом деле, Дирак, – оборвала его Блад и улыбнулась. – Дело в том, что ты мне нравишься, старый хрыч. Я верю, что ты не замышляешь преступных замыслов против своих сограждан. Да, я понимаю, что ты с радостью накинешься на матриархов азари, только возникни у тебя такая возможность, но также я отлично понимаю, что ты ошибаешься. Дело не в азари. Не они – корень зла. Ни тогда, пятьдесят лет назад, ни теперь. И знаешь, почему я в этом уверена?

– Почему?

– Потому, что они сами до поноса боятся того, кого я называю Редактором. Тетка Пассанте с Цереры вообще срет фиолетовыми кирпичами, считая его человеческим ИИ, который рано или поздно в очередной раз сметет всю органическую жизнь в Галактике. Матриарх Этита считает это создание проявлением доселе неизученных нами галактических сил, но тоже весьма опасается. Ты понимаешь, куда я клоню?

– Не очень, – признался собеседник.

– Я к тому, что есть нечто, что одинаково лихо гадит всем в Солнечной системе. Пока меньше всего страдаем мы, люди, но просто потому, что нас нереально больше, чем всего «младшего народа», вместе взятого. Но поверь, у меня есть доступ к кое-каким разведывательным данным. Искажение реальности этим Редактором ощущается даже на Земле. Плюс два года назад эта тварь хладнокровно убила почти два десятка моих коллег. Многие из них были мне друзьями. Дирак, ну поверь же, дело не в межрасовой сральне как таковой! Дело в том, что кто-то пытается нас рассорить. Заставить смотреть друга на друга с подозрением, враждой, жаждой мщения за несуществующие обиды. Вспомни историю с двумя фальшивками, ну же!

Кварианец снова забросил ноги на кровать, обхватил их руками и крепко задумался. Молчал Дирак минут три, после чего с неохотой кивнул.

– Наверное, ты права. Включай свой нулификатор.

Блад щелкнула кнопкой – на приборе загорелся веселенький голубой огонек. Цифра рядом с ним показывала, что в радиусе десяти метров от антенны устройства вырождаются любые упорядоченные данные.

В общем, называть прибор нулификатором волновой функции не совсем корректно. Если бы он и в самом деле глушил все ЭМ-волны, то нарушал бы и деятельность нервной системы органика. Нет, все проще – он просто вносил совершенно невскрываемый хаос в любые электронные цифровые схемы, до которых дотягивался излучением. На органические цепи, работающие аналоговым образом, он почти не влиял.

– В общем, я уже знаю, что там вам рассказала эта азари, старички из экипажа проболтались, – произнес Дирак. – В действительности же на «Пути предназначения» все было чуть иначе. А именно…

 

Дирак был тем самым молодым кварианским техником, с помощью которого азарийский дредноут уничтожил Жнеца класса «Властелин», но в процессе этого сам был заражен боевым вирусом Жнецов. Последний привет от умирающего исполина. Будь азарийский корабль менее интеллектуальным, взять его электронным способом было бы сложно. Но сверхмощная интеллектуальная система корабля, близкая к самосознанию себя в качестве личности, отлично подходила для атаки «кодом Жнецов».

После того, как на корабль высадился десант баньши и вырезал тучу народа, капитан корабля действительно немного повредилась рассудком. Ее временно изолировали, а дредноут после этого, на остатках энергетического баланса, удалось вытащить к ближайшему коммуникационному бую. Офицеры сумели связался со штабом азари, но это уже ничего не решало. Временно избранная новым капитаном азари, как оказалось позже, была под влияниеи некой тайной силы.

Вайлет, слушая рассказ Дирака, понимала, что эта безымянная азари была марионеткой Редактора. Такой же, как Бергер на Марсе и Зана’Солли на кварианском корабле. Именно новый капитан инициировала прорыв через строй из двадцати шести кварианских кораблей, а та немногочисленная часть экипажа, кто высказался против, была банально вырезана корабельными ботами. Тут явно прослеживался аналогия со случившимся на «Салиме». Разве что технические навыки кварианцев позволяли им на равных сражаться с сервисной мехатроникой, да и сами боты были вовсе не военного класса. А вот азари, среди которых лишь единицы были подготовленными боевиками, а грамотных технарей вообще было сосчитать по пальцам двух рук, внятного сопротивления организовать не смогли. Дирак, пользуясь своим познаниями в технике, смог избежать «зачистки» на борту и затаился. Он даже сумел подключиться к обзорной системе корабля, и лично видел весь тот ужас, когда новый капитан прорывался через кварианский строй. Уже тогда было ясно, что кораблем в реальности управляют всего несколько азари – собственно безумный капитан и парочка-другая самых отмороженных командос, для которых череда смертей настолько приглушила четкость морали и какие-либо ориентиры совести, что им уже было все равно, кого и зачем убивать. Скорее всего, они тоже каким-то образом оказались подчинены таинственной силе, управляющей дредноутом.

Дирак’Син сумел собрать оставшихся вне влияния. Таких было чуть больше сотни, и все они были совершенно не готовы противостоять своему капитану. Кварианец и не ставил такой задачи. Он лишь попросил поддержки в путешествии к узлу связи дредноута, откуда связался с Советом матриархов. Тогда он и рассказал руководителям азари о помешанности нового капитана, о возможной его одурманенности и о том, что системы корабля не подчиняются оставшимся в своем уме азари.

Но Совет матриархов, шокированный недавней трагедией, ответил совершенно неадекватно. Вместо того, чтобы пойти на перехват своего детища, предпочел трусливо замолчать сам факт того, что на корабле еще остались здравомыслящие азари. По сути, Совет просто бросил сотню человек на погибель. Дирак’Син сам сообщил текущие координаты дредноута, но верховные азари воспользовались этим по-своему элегантно: натравили на «Путь предназначения» остатки человеческо-турианской эскадры (тогда турианцы были заодно с людьми). Дирак’Син понял, что ему уготована смерть от своих же союзников, и он предпринял отчаянный шаг – решил захватить дредноут в одиночку. Надежд на оставшуюся сотню деморализованных девчонок у него уже не было. Но для начала нужно было разобраться с капитаном-марионеткой – и Дирак совершил свое первое и последнее в жизни убийство. Именно его с окровавленным кинжалом и видела Илана Барриус – к слову, одна из тех, кто в итоге выступил против капитана-марионетки.

Затем, когда с капитаном было покончено, Дирак, пользуясь малочисленностью экипажа и существенными повреждениями корабля, захватил контроль над зараженным ВИ дредноута. Как поняла Вайлет, именно в этот момент его и заметил Редактор, который следил за происходящим с помощью «органов чувств» корабля. Дирак рассказал, что с ним говорил сам «Путь предназначения», якобы обретший самосознание. Но в действительности это был, конечно же, Редактор. Вайлет хорошо изучила отчеты по вскрытию системы ВИ дредноута, которая в конце концов почти вся досталась людям. В этих отчетах указывалось, что виртуальный интеллект остается именно им, и границы, отделяющей его от ИИ, не переступил.

Возвращаясь к событиям собственно атаки на «Путь», человеческо-турианская эскадра поначалу даже пыталась выйти на связь с кораблем. Увы, на тот момент Дирак уже настолько повредил ВИ, что внешняя связь упала оконачательно. Чуть позже Дирак без особых проблем вырубил ВИ, в его терминологии – «убил синтетический разум». Потом пытался было выйти на связь с эскадрой с помощью портативных эмиттеров, но было слишком поздно. Терпение людей и турианцев, подталкиваемых азари, закончилось, и объединенная эскадра открыла ураганный огонь по дредноуту.

Дираку удалось спасти несколько десятков азари, реактивировав систему отстрела спасательных капсул, предназначенных для высшего офицерского состава. По дредноуту уже несколько минут как вовсю молотили орудия человеческо-турианской эскадры, и количество жертв среди азари резко подскочило. Не хватало капсул, и тогда кварианец начал грузить азари в разведкатера – их было четыре штуки. Плотно упаковав два из них, Дирак взялся загружать третий ранеными, и только закончил, как повреждения корабля достигли главных реакторов, и все системы «Пути» вырубило окончательно. Не спасенными там, внутри корабля, оставались еще не меньше шестидесяти человек. Дирак затолкнул в последний из оставшихся разведкатеров контуженную Илану Барриус и буквально чуть ли не в ручном режиме выпихнул катер с разваливающегося дредноута. После чего активировал свой пустотный скафандр и затерялся в рядах спасательных капсул. Через полтора часа его подобрали спасательные боты турианцев. В общей неразберихе (турианцы совершенно искренне не понимали, зачем нужно расстреливать беззащитный дредноут, а потому спасали всех подряд со свойственной им благородностью, усиленной чувством вины за случившееся) ему удалось что-то наплести командиру турианского крейсера, и спустя несколько дней Дирак вернулся в Мигрирующий флот. Ну а поскольку турианцы вскоре после этого случая «крепко повздорили» с Альянсом, данные о присутствии Дирака’Сина на «Пути предназначения» канули в межзвездную пучину вместе с остатками турианского флота.

 

Дальнейшую историю азарийского дредноута Дирак уже не знал. Зато знала Вайлет, которой по долгу службы пришлось несколько десятков часов провести в служебных архивах Комиссии по этике, записях азарийских летописцев, и даже в секретных картотеках ВКСА.

Почти уничтоженный дредноут мировым соглашением азари, кварианцев и людей было решено распотрошить и разделить как военный трофей. Большая часть, как уже было сказано, досталась кварианцам – в обмен на то, что Коллегия адмиралов согласилась не требовать от азари контрибуции за уничтоженные корабли-фермы плюс еще один тяжелый крейсер, практически уничтоженный «Путем предназначения». То есть Коллегия адмиралов уже после войны тупо разменяла сотни жизней своих граждан на возможность помародерствовать всласть на азарийском дредноуте.

Азари со своей стороны тоже показали себя «в лучшем виде», банально отведя на смертный эшафот сто шесть измученных, психических подавленных членов экипажа дредноута. Совет матриархов, шокированный действиями капитана корабля, даже не попытался защитить достоинство и жизни рядовых офицеров «Пути». Те из них, кто остался в живых благодаря отваге и решительности Дирака’Сина, были преданы межрасовому суду и осуждены как военные преступники. Однако по тайному соглашению между азари, людьми и кварианцами, все эти несчастные отправились отбывать наказание на Титан, который к тому времени уже отдали в ведение азари. Скорее всего, все «осужденные» заранее знали, что являются разменными пешками в этой мерзкой партии. Но лояльность азари матриархм едва ли уступает по силе лояльности кварианцев своему народу. Поэтому «осужденные» полностью признали свою вину, раскаялись, и поскольку среди них не было высших офицеров (они остались умирать вместе с кораблем), никто из девчонок не получил действительно строго наказания. Да и то, скорее всего, на Титане с них сняли какую-либо ответственность за случившееся. В обмен на строгое молчание и абсолютное подчинение Совету матрирахов, конечно же.

 

– Ага, – произнес Дирак, когда Вайлет закончила свою часть. – Теперь мне понятно, как на «Салиме» оказалось ядро от «Пути предназначения».

– Ты ведь за ним сюда прилетел, верно? – прищурилась Блад. – Сам корабль тебе неважен, тебе нужно его гигантское ядро, так?

– Ну а если и так, то что? – с вызовом спросил кварианец. – Это мой корабль, Вайлет. Я имею на него полное право. Я восстанавливал эту лоханку, когда большинство из ныне ее населяющих еще не родились. Я вложил в «Салим» столько пота и крови, что… А, что тебе рассказывать. Ты наземная, все равно не поймешь, что для нас корабль. Это… Это дом. Да нет, что дом. Больше, чем дом. Целая планета, сжатая до размеров космического корабля.

Вайлет присмотрелась повнимательнее к старому инженеру.

– Какого рода кровь ты имеешь в виду, Дирак?

– Что?

– Ну, ты сказал, что проливал кровь, – пояснила Блад. – Это фигура речи, или ты действительно пострадал на восстановлении корабля?

– Ну… – кварианец поерзал. – Было дело, когда меня еле оживили.

– Расскажи.

– Тебе не интересно.

– Ошибаешься.

Дирак’Син встал с кровати, подошел к столу и, развернув стул спинкой вперед, оседлал его, как скакуна, обхватив спинку руками.

– Это было вскоре после удара метеоритом. Я еще не отошел от шока и находился в предтрибунальном карантине. Мне запретили покидать корабль, и даже поставили молодого, но самонадеянного до кровавого насморка надсмотрщика. Он при этом как-то особенно внимательно присматривался к кораблю, и мне это не нравилось.

– Надсмотрщика звали Датто’Месса.

– Верно, – кивнул Дирак. – Справедливости ради скажу, что капитаном его назначили уже сильно после. А тогда мы просто смотрели друг на друга голодными варренами. И вот, я решил, что если так и дальше будет продолжаться, то кто-нибудь из нас точно потеряет все шансы быть капитаном корабля в виду своей скоропостижной смерти. И я взялся за восстановление зоны нуль-ядра. Ему тогда крепко досталось. Навел справки, узнал о том, что на земле спроектировали и начинают испытания системы СОМ. Ну, я закинул удочки, предложил свой корабль в качестве испытательной платформы. Нужно было хоть чем-нибудь заняться, понимаешь?

– И дальше?

– И дальше я, идиот безмозглый, полез самостоятельно помогать монтажникам устанавливать эту зверь-систему. А какой из меня, простите, предки, монтажник? В общем, не уследил за центром тяжести и рухнул с девяти метров на сваленную в кучу силовые балки. Одна из них ударила ровно в забрало шлема и отколола кусок черепа вместе с половиной лица. Бабушка Даро вместе с лучшими хирургами Флота, которых удалось затребовать на место, собирали мне голову по кусочкам.

– И с тех пор ты носишь односторонне прозрачные шлем-маски.

– Да, – кивнул кварианец. – Зрелище, поверь, то еще. По сути, у меня вся правая сторона башки – что тыква у прайма гетов. Сплошные трубочки, клапаны, лампочки и датчики. Мороки с ними по техобслуживанию – корабль-ферма и спасательная шлюпка.

Вайлет замолчала.

Вот честно, ей больше нечего было сказать. Дирак, как и ожидалось, оказался сукиным сыном, но, так сказать, своим сукиным сыном. К Редактору отношение имел самое опосредованное, да и нелюбовь к азари у него имела вполне очевидное происхождение. И похоже, старый инженер уже и сам начал сомневаться в том, что, что его курс верный. Вайлет не видела глаз кварианца, но слышала в его голосе тот самый надрыв, который случается с людьми на начальном этапе переоценки ценностей.

Но главное – Дирак был человеком. Настоящим, со всеми слабостями и сильными сторонами. Возможно, он был куда больше человеком, чем пушистый и послушный Датто’Месса, который по решению высшего командования готов стелить ковровую дорожку под ногами свеженазначенного паладина-регулятора.

Пожалуй, если бы не убежденная азарифобия, Вайлет поставила Дирака’Сина в один ряд с такими колоссами, как Заал’Корис, к примеру.

– Дирак, – негромко произнесла Вайлет, словно не доверяя волновому нулификатору. – Хочешь, я тебя вытащу?

Кварианец замолчал больше, чем на минуту. Все это время он внимательно разглядывал Вайлет. Наконец, сказал:

– Я тебя знаю, Блад. Ты ничего не делаешь просто так и, главное, без пользы для себя.

– Для меня польза, чтобы такие, как ты, оставались подальше от политического дерьма. Считай, это моя маленькая мстя всем режимам управления сразу. Ну что, хочешь, я помогу тебе оставить этих политикосов с носом? Поверь, я способна. Вот до половины второго у меня точно остаются полномочия паладина-регулятора. А с ними я тут, не поверишь, просто царь и бог.

– И что от меня требуется? – кварианец смешно склонил шлем, словно милый песик. Вот только Вайлет-то знала, что кусается этот песик ой как.

И ей очень хотелось, фигурально выражаясь, напоследок насрать на пороге всех этих напыщенных вершителей судеб. Этих адмиралов, матриархов и прочих договорщиков, разменивающих политическую стабильность, на жизни простых сограждан. Тех, кого эти вершители судеб должны защищать, но никак не менять на пресловутый статус кво.

– Ничего не требуется, Дирак, – сказала Вайлет. – Впрочем, вру. Я дам тебе все материалы, которые я собрала на Редактора. Вот вообще все, без утайки. Ты просто обещай мне с ними внимательно познакомиться. Выводы будешь делать сам.

– И все? – настороженно спросил инженер. – Вот просто прочитать все, что ты мне дашь, и никаких больше обещаний?

– Никаких, – Вайлет в упор смотрела на блестящее, темно-багровое забрало шлем-маски кварианца. – Данные у меня с собой. Если согласен, открывай накопитель инструметрона на запись. Хоть загружать инфу-то тебе не запретили?

– Ха! – выдохнул Дирак. – Пусть еще попробуют совладать с системой защиты моего инструметрона. Руки коротки, и слишком маленький член!

– Так ты согласен?

– А ты как думаешь?

***

– Что значит отпустила?

– Вот это и значит, адмирал. Она говорит, Дирак’Син не виновен ни в чем, что подсудно межрасовому трибуналу.

– Да к бош’тету межрасовый трибунал! Это наш, кварианский преступник!

– Да, я тоже так думаю. Зря, что ли, я четыре года гонялась за духовным отцом Сопротивления?

Тара’Олли заложила руки за спину, пародируя перед начальством человеческую стойку «смирно». В этом была особая фишка. И адмирал Аррано, и сама паладин отлично знали, что женщина не обязана вытягиваться перед суровым адмиралом в струнку. И оба знали, что оба знают. И тем более интересно было Таре подразнить этого здоровяка. В конце концов, нечасто спектру кварианского народа удается хлопнуть по носу зазнавшегося политикоса.

– И как вы…, – голос адмирала сорвался, и он чуть было не дал петуха, выражаясь человеческим языком. – Как вы позволили этой… этому… Да Кила! Как вы вообще осмелились дать им уйти, Тара!

– Сэра Тара, с вашего позволения, – проворковала паладин.

– Нет, ну это…

Адмирал сокрушенно покачал шлемом. Может быть, он бы даже не выдержал и занялся любимым для себя рукоприкладством, благо репутация соответствующая, но только не в случае с боевым паладином. Одна Тара раскидает с троих таких, как адмирал Моор’Аррано. И адмирал это знал. И паладин знала, что он знает.

И это лишь добавляло веселья.

– Короче, Тара… Сэра Тара, – произнес, наконец, Аррано. – Не надейтесь, что вам это сойдет с рук. Вам с вашей… вашим… Этой громадиной человеческой, короче. Я возвращаюсь в ставку Коллегии, и поверьте, разбор полетов будет такой, что мало никому не покажется.

– Как считаете нужным, адмирал, – Тара разве что не зевнула в лицо разъяренному Аррано. – Я тоже составлю свой собственный рапорт для Стола. И думаю, мы в чем-то с вами даже сойдемся. В определениях там, еще в чем-нибудь. И да, подождите, не перебивайте. Конечно же, я ничуть не умаляю своей ответственности за исчезновение Зессы’Шина. Вот только прошу вас в своем рапорте отметить, что паладин-сыщик по Кодексу Круглого стола обязан беспрекословно подчиняться паладину-регулятору.

– Я знаю, – буркнул Аррано.

– Я знаю, что вы знаете, адмирал, – широко, почти по-человечески улыбнулась женщина. – И наверняка вы знаете, что именно вы и наделили полномочиями паладина-регулятора, комиссара Вайлет Блад. Человека.

Эпилог

Вайлет стояла у барной стойки в зоне свободной торговли международного аэропорта Евразия-Центральный. Можно было бы и не стоять, а сеть на пуфик, но тогда бы пришлось лицезреть бармена с высоты держателя для бокалов, а это чертовски неудобно. Да и стоя на своих двоих Блад была выше, чем кто-либо, сидящий на высоких пуфиках у стойки. Ближайший рейс к старому, как говно мамонта, но все еще работающему космодрому с пугающим названием Байк-что-то-там, словно под заказ оказался наполнен малорослыми азиатами. Парочка из них, кто поближе к Вайлет, наверняка ощущали себя конкретно отмасштабированными, но надо отдать им должное – внешне это почти не проявлялось. Молодой парень в безукоризненном деловом костюме даже попытался завести с Блад вежливый разговор о ее делах, но был послан – вежливо, в полном соответствии с классом своего одеяния. Азиат молча поклонился, принимая правила игры, и… заказал себе еще одну текилу, стоически сохраняя чувство собственного достоинства рядом с нависающей над ним глыбой комиссара по этике.

Вайлет с трудом сдержала улыбку – совершенно не злобную, нет. Ей просто понравился этот парень. Характер что надо, упертости хватает, да и смелости не занимать. Далеко пойдет. Впрочем, о чем бишь она? Судя по довоенной модели дорогущих механических (!) часов и прикиду на двести тысяч новых стандартов Ассамблеи, молодой человек и так находился где-то вблизи элитной верхушки человеческого общества. Недостаточно близко, чтобы летать собственным самолетом, но достаточно, чтобы напрочь позабыть про астрономической стоимости чемоданного бота, скучающего в багажной выгородке у входа в кафе. Понять, что бот принадлежит парню, несложно – никто из остальных посетителей и близко не походил на человека, способного на такие покупки.

– Повторить? – спросил официант, немолодой уже мужчина с глазным протезом. Вайлет, быть может, и не заметила бы его травмы, но инструметрон, от скуки повешенный самой Вайлет в режим поиска снайперов, выдавал на глазной экран контуры всех оптоэлектронных устройств, которые находились на расстоянии полусотни метров. Блад еще сама не привыкла к своей новой, дорогущей – дальше некуда – игрушке. Шутка ли, девяносто граммов чистейшего нулевого элемента в контуре микросборщика и ВИ, который способен взломать банковскую охранную систему средней сложности. Если ей придет в голову, она сможет одним движением разобрать кафе на стройматериалы, а потом собрать обратно в идеальном порядке – процессорной мощности нового инструметрона за глаза хватило бы, чтобы совладать с последовательной разборкой и сборкой космического корабля, что уж там какая-то кафешка.

– Нет, спасибо, – качнула Вайлет и протянула бармену руку с браслетом. Пока служитель барной стойки списывал деньги, Блад другой рукой отодвинула от себя пустой стакан. Банальный десятигранный стакан, в котором только что была такая же банальная водка. Без ничего. Натуральный продукт сорока градусов крепкости – правда, немного, всего сто граммов. Сильно больше все равно не пропустят имплантаты, а классическое русское dva popisyat в исполнении Вайлет – вполне себе доза в профилактических целях.

Последние шесть дней своего без малого двухмесячного отпуска Блад провела в Восточной Евразии. Сама не знала, что ее туда бросило – может, просто хотелось посмотреть, как живет в отсутствии собственного государства один из древнейших народов старой Земли. Оказалось, что нормально живет. Хотя чистокровных славян среди жителей Восточной Евразии осталось меньше тридцати процентов, все-таки им удалось сохранить свою культуру – весьма своеобразную, надо заметить, – и язык. Теперь Вайлет не была ограничена мощностью переводчика, поэтому легко понимала звеняще-шипящую, раскатистую и переливчатую русскую речь. Подумывала даже заказать себе курс обучения в гипносне, но отказалась. Еще до отпуска ей конкретно дали понять, что работа Комиссара по этике, во всяком случае, в ее варианте, будет проходить по большей части в англоязычной области пространства Ассамблеи. Грузить мозг лишними знаниями – уподобляться скупердяю-вещисту.

За семь с половиной недель отпуска, милостиво выделенного ее новым работодателем за расследование на «Салиме», Вайлет успела побывать много где.

Слетала, наконец, на Луну. Звучит смешно, но она ни разу там не была, хотя с самого детства ей мечталось ступить на грунт спутника Земли. Потрогать запыленную почву первого небесного тела, на который высадились люди. На Луне она посетила музейный комплекс галактической колонизации, съездила к обелиску Шепарда и побродила по удивительно пустым выставочным залам одноименного мемориала. Посмотрела наивный, рассчитанный на детей и домохозяек фильм о великом герое человечества, купила пару недостающих исторических хроник, где подвиги капитана Шепарда описывались более правдоподобно. Сфоткалась на фоне запрятанных под бронестекло легендарных доспехов «Эн-7». Слишком нарядных, с иголочки новеньких, чтобы быть реальной собственностью капитана, и слишком здоровых, чтобы Шепард, человек ростом ниже среднего, чувствовал себя в них комфортно.

Побывала на Венере. Не на орбите, а внизу, в «адской бане», как называют тамошние условия местные. И правда, полтысячи градусов и сотня атмосфер – что это, как не парилка для Нечистого?

Эта планета в силу многих причин интересовала Блад. Но женщина осталась разочарована. Выйти на поверхность в скафандре не представлялось возможным – не придумали еще скафандров, способных работать в такой атмосфере. Разве что арендовать, доработать и привезти на Утреннюю звезду глубоководную версию «Атласа», как бишь ее там, «Титан», что ли… Вайлет могла позволить такие траты, но вот времени это заняло бы самое меньше полгода. Такого ресурса у женщины не было. Тем не менее, Вайлет удалось узнать у местных распорядителей крохотной причальной станции, где здесь опорный пункт ВКСА. Правдами и неправдами удалось добраться туда по запутанной галерее подземных переходов.

Мизерный, всего шесть человек, гарнизон наземной венерианской станции ВКСА тепло принял землянку-марсианку, и Блад с огромным удовольствием посидела за тремя (ну хорошо, может быть, двадцатью тремя) партейками в покер со скучающими до безумия военными. Космопехи все как на подбор были из гарнизонных подразделений «Би» разных уровней подготовки, и самой Вайлет, сертифицированной по «Би-6», было о чем перетереть с шестью мужиками. По понятной причине на столь мало населенный форпост женщин не направляли, и Блад оказалась, наверное, первой человеческой самкой на Венере, которую лицезрели военные лбы. К счастью, ребята попались смекалистые, и дальше сальных шуток (и ответных словесных люлей) дело не доходило.

Всю вторую половину отпуска Вайлет пронежилась на экваториальных курортах. Две недели в Тихоокеанско-азиатском регионе и еще десять дней – перемещаясь с Гаити на кубинские пляжи, потом пара дней на шикарнейшем плавучем курорте «Новая Атлантида». Нничего интересного – скукотища смертная, рассчитанная на богатеньких буратино, не осмеливающихся побывать на периферии этой плавучей смеси Омеги, Тортуги и Бекенштейна. Наконец, Вайлет совершила краткий вояж по Средиземному морю с заездом в Александрию и Гизу.

Гиза вообще-то не сильно интересовала Блад, она больше планировала побродить по Александрии, зайти в «восстановленную» библиотеку-новострой, посетить знаменитый кратер Андерсона, образованный падением основной части Горна. Однако по здравому размышлению (когда еще выпадет шанс?) Вайлет заехала и в Гизу.

Великие Пирамиды каким-то совершенно невероятным способом оказались вне внимания Жнецов. Ну вообще – за всю войну по боевым причинам они не потеряли ни одного камешка. С тех пор Египет стал настоящей Меккой для лже-арехологов, пророков, безумных ученых и прочих авантюристов всех мастей, упорно разыскивающих корень мистической силы этого архитектурного ансамбля. Вайлет бы и не сунулась в псевдоархеологический вертеп, но ей на память пришли события двухлетней давности. Там, помнится, тоже была пирамида, и Вайлет все-таки заехала к наследию Хеопса со товарищи. Понятное дело, осталась разочарована. Не столько печальным состоянием памятника архитектуры (сколько тысяч лет прошло!), сколько обилием человеческой шушеры, пытающейся впарить Блад все, начиная от счастливых талисманов (кусков известняка якобы из самого центра самой большой пирамиды) и заканчивая электронными картами с отмеченными на них «центрами силы, которую опасаются даже Жнецы».

Из Египта Вайлет уже напрямую отправилась в бывшую Россию – родину одной малолетней азари. Честно говоря, смотреть тут было особо не на что – все крупные города Восточной Евразии постигла та же участь, что и остальные мегаполисы планеты. Тем не менее, предприимчивые русские гиды (почему-то с монголоидным разрезом глаз) выбили из Вайлет пару тысяч стандартов, провезя по воздуху над «местами воинской славы».

Вот здесь дредноут «Санкт-Петербург» (впрочем, русские упорно называют корабли этого класса своим собственным термином linkor) взял на таран Жнеца класса Властелин. Что, вот прям тут, на этой равнине они и столкнулись? Нет, не здесь, а на орбите? А почему упали в одно и то же место? Не знаете? А кто знает?

Видите заросший зеленью кратер? Тут полсотни лет назад был знатный термоядерный бабах, когда сдетонировал реактор земного корабля. Понятно, что обстреливающему его Жнецу тоже настал полный и окончательный. Что? Кроганы взрывали атомные бомбы в километре от «Властелинов», и те чихали на ядерный взрыв? Ничего об этом не слышали.

Вот там, смотрите, адмирал Михайлович принял неравный бой с наземными силами врага. Что, почему адмирал ВКС сражался на земле? Так его ордер был сбит с орбиты еще в самом начале сражения за планету! Так как он тогда сражался, без кораблей-то? Мужественно!

А вот на месте этого прекрасного, утопающего в зелени городка когда-то базировалась вторая, ордена Севостьянова бронемобильная бригада. Не просто так базировалась, охраняла сверхсекретный и дико мощный энергетический реактор, который мезонными импульсами снабжал флотилию адмирала Хакета дополнительной энергией, питающей силовые поля и системы ПОИСК. Жнецы положили здесь больше трех десятков Разрушителей, четыре дредноута класса «Властелин» и просто неисчислимые тысячи пехоты, пока не завалили мужественных танкистов числом. Но даже будучи погребенные под валом вражеской силы, отрезанные от энергопитания и закопанные по башню русские танки и артустановки продолжали огонь, пока не кончился боезапас. Тогда командиры расчетов приняли решение подорвать технику, нанеся врагу финальный, неожиданный и потому сокрушительный удар. Что? Нет, отстоять реактор не удалось – Жнецы пробурили семидесятиметровый защитный слой и уничтожили источник мезонной энергии. Но подвига славных guslyarov это не умаляет, вы не находите?

Все эти путешествия по местам воинской славы изрядно утомили Вайлет. Если бы она не отслужила свое в космопехоте, может быть, ей и пришлось бы по нутру назойлвое выпячивание воинских подвигов. Но это… Поэтому от второй половины запланированной экскурсии по бывшей России она отказалась, пересев на рейсовый стратолет до Сансити – столицы и административного центра Восточной Евразии.

Здесь уже меньше говорили по-русски, предпочитая общаться на международном английском, китайском или чисто западно-европейском диалекте, сложенном из разномастных оттенков языков романской группы: немецкого, испанского и французского. Да и город оказался почти на сто процентов новостроем. Когда-то на холмах, сейчас переделанных под основания самых крупных небоскребов, ютился маленький областной городок по имени то ли Solntzegrad, то ли Solnechnogorod – язык сломаешь. Точно его название не помнили даже местные.

Вайлет побродила по зеленым бульварам столицы, посетила знаменитый Театр оперы и балета (без особого удовольствия), туристически-послушно забралась на смотровую площадку исполинской башни со странным названием ННН¹¹², пообедала во вращающемся ресторане двумя этажами ниже, затем метнулась на окраину города, на берег небольшого озера с коротким, но совсем уж непроизносимым названием. Там, наплевав на осенний в здешних местах сезон, по-хулигански искупалась в неприспособленном для этого месте, выкинула в урну у раздевалки свой туристический прикид, переоделась в старую пехотную форму, которую имела привычку носить в вакуум-отделении походной сумки, поиграла в пляжный футбол со стаей мальчишек, офигевших от телосложения «этой военной тетки», и распугала своей космопеховской одеждой охрану местного военного гранизона – совсем еще молодые солдатики наземных войск видели бойцов ВКСА разве что в военных каналах Экстранета.

Затем с помощью инструметрона и оперативного доступа комиссара по этике вызвала аэротакси прямо на место своего пребывания, чем вторично ввела в транс мальчишек в военной форме. Очевидно, ребята если и ожидали посадки чего-то летающего прямо здесь, то лишь персональной машины какого-нибудь полковника или генерала. Не говорить же им, что комиссар по этике в силах заставить любого генерала бегать по плацу в боевом костюме высокой защиты и с выключенными сервоусилителями.

 

Теперь же Вайлет ожидала рейса, которым она попадет на космодром, а оттуда – на станцию «Млечный путь», в отдельный ее сектор, который занимает Оперативный отдел Комиссии по этике. Блад усмехнулась этой иронии. Вот ведь, чертову кучу времени работала оперативным работником марсианской полиции, и теперь нате – снова в патруль. Пусть и уже другого качества и уровня, но все равно Вайлет грозит работа опера: нудная, опасная, в постоянных перемещениях и без права на ошибку. От судьбы не уйдешь, верно?

– Простите, тут не занято?

Вайлет обернулась, чтобы в меру возможности нейтрально сказать, что да, занято, но…

– Ален? – брови Вайлет удивленно взметнулись вверх. – Какими судьбами?

– Я тоже рад вас видеть, комиссар Блад, – мужчина вернул белозубую улыбку и ответил крепким рукопожатием. – Мы с вами на контркурсах, так сказать. Вы на «Млечный путь», ну а я обратно, на Землю.

– Еще скажите в отпуск, – рассмеялась Вайлет. – Тогда точно будет контркурс.

– Да-да, я в курсе, что вы с отдыха, – кивнул Ален. – Ну как, нормально? Обычно мы не даем своим офицерам таких поблажек, как два месяца ничегонеделания, но в виду ваших особых заслуг на «Салиме»…

Вайлет вздохнула.

Ей не нравилось то, как закончилась история на кварианском грузовике. Вот не нравилась – и все тут. Финальный аккорд неповиновения, когда она буквально выкрала Дирака из-под носа кварианского правосудия, был своего рода ответом Вайлет на это «не нравится». Правда, сматывать удочки пришлось ну очень оперативно – адмирал Аррано не терпел зуботычин, и вполне мог отозвать у нее патент паладина-регулятора так же, как и выдал. Но кварианская бюрократия тут сослужила отличную службу, и Дирак с Вайлет отчалили спешно отремонтированную «Белленору» за полчаса до того, как адмирал Аррано добился, наконец, официального прекращения полномочий Вайлет. До Большого Разбора Полетов оставалось почти сорок минут.

К слову, никогда в жизни Блад не видела кварианца, работающего в таком темпе. Меньше чем за час им нужно было восстановить последствия саботажа Гилы с контуром питания нуль-ядра, протестировать все системы, перекалибровать сдвинутые взрывом установки и прочая, прочая, прочая. Но Дирак справился, и Вайлет покинула эту обитель странностей по имени «Салим».

Никогда в жизни она так не радовалась своему служебному несоответствию. Очень хотелось наладить связь и послать адмирала Аррано лично, со всеми остановками – но Вайлет сдержалась.

Кварианка Гила осталась на грузовике – ее ждали серьезные вопросы от капитана, паладина и адмирала, но, будучи вне их подчинения, девушка также могла послать их подальше и провести, наконец, побольше времени, с сестренкой. Понятно, что Альтис-старшая по-прежнему не одобряла романа Полани с человеком, но уважала выбор сестры.

– Вайлет, – обратился к женщине Ален. – Я понимаю, что это в высшей степени вульгарно затевать сейчас игру «Уотсон спрашивает – Шерлок отвечает», но…

– Я понимаю, – улыбнулась Блад. – Вы прочитали мой большой, сорокавосьмистраничный отчет, и у вас остались вопросы.

Мортимер кивнул.

– Да. Буквально несколько.

– Спрашивайте.

Пожилой спецагент помедлил, собираясь с мыслями. Наконец, повернулся к собеседнице.

– Чем азари мешала гомункулу? – спросил мужчина. – Зачем лже-Зане вообще убивать азари? Ведь не случись этого, все было бы шито-крыто. Вы бы вообще не заинтересовались этим случаем, и тем более не получили бы статуса межрасового спектра-следователя.

Вайлет покатала пустой стакан из-под водки между ладоней.

– Хороший вопрос, Ален.

– Я надеюсь на хороший ответ.

– Она мешала не ему, – сказала Блад. – Она мешала Редактору. Там все просто: эту азари мог узнать Дирак, когда добрался бы до «Салима». И черт знает, может быть, рассказать в запале капитану и всему экипажу о том, что в действительности случилось после расстрела «Пути предназначения». Включая то, что Совет матриархов банально кинул на смерть сто шесть своих девчонок. В этом случае азари, тогда, пятьдесят лет назад не очень соображавшая из-за контузии, а сейчас вполне здоровая, вполне могла присоединиться в своем «фу» ко мне или Дираку. А это совершенно не в интересах Редактора. Поэтому лже-Зане был отдан приказ убить азари.

– Понятно, – кивнул Мортимер. – Вопрос номер два. Кого вы изначально подозревали в качестве Вдохновителя?

– Дирака, разумеется, – усмехнулась Блад. – Началось все с фальсификации заминированного корабля. Ну, вы в курсе, очень грубая работа. А уж когда стало известно, что именно Дирак передал Полани информацию о том, что Николас принес ее данные… Тогда я уверилась, что Дирак – один из высших иерархов Редактора. Ведь только Редактор имеет такой невероятной глубины доступ к информации, в том числе и защищенной. Никаким естественным способом узнать о том, что нам притащил Николас, было невозможно. Только этой мистической способностью Редактора читать даже самую защищенную информацию. Это уже потом я докумекала, что антеннами и, так сказать, приемниками Редактора являются гомункулы – в данном случае Зана, которая все еще была на свободе.

– Несколько непонятна мотивация Дирака. Зачем он сказал девчонке о краже данных?

– Я думала, что Редактор хочет настроить Полани против меня и затруднить расследование. Отчасти так и произошло, только дело было не в кознях Редактора, а в том, что Дирак беспокоился о Полани и пытался как-то снять с нее ответственность за утерю данных. Признаться, я тогда недооценивала человечность кварианца.

– Да, сложный оказался персонаж. Вы, поди, на Марсе к таким не привыкли?

– На Марсе разные люди, – Вайлет родила свою знаменитую кривую ухмыку. – Но в целом все же более циничные сволочи, верно.

– Готовы к следующему вопросу?

– Валяйте, Мортимер. Только побыстрее и без упоминания сволочей, а то мне снова захочется водки.

Седой мучжина рассмеялся и подал знак бармену, но Вайлет отрицательно покачала головой.

– Это фигура речи, Мортимер, – произнесла Блад, отменяя заказ. – Давайте ваш вопрос.

– Как думаете, почему адмирал Аррано не хотел допускать азари на борт Салима?

Ответ на этот вопрос у Вайлет был, что называется, на блюдечке.

– Тут все просто, – сказала женщина. – Адмиралу категорически не хотелось светить азарийским нуль-ядром перед рядовыми бойцами азари. Ведь те точно не знают о «договоренности» между азари и кварианцами, связанной с мародерством «Пути предназначения». Для рядовых азари дредноут утерян. И незачем тревожить эту тему и смущать молодых голубокожих коммандос. Некоторые из них умеют думать, хоть и не показывают это на людях.

– Тут согласен целиком и полностью, – кивнул Мортимер. – Сам думал, что именно в ядре и дело.

– Следующий вопрос, Ален.

– Мне очень понравилась история с нейтринным детонатором, – признался Мортимер. – Но вы в отчете пишете, что изначально ставили ловушку не на того, на кого она сработала.

– Именно.

– Сработала она на Дирака. А кто был изначальной жертвой?

– Вдохновитель, конечно же, – спокойно ответила Бла. – Только я не знала, кто он именно. Это мог быть и Дирак, и Зана, и Тара, и даже Полани.

– Девчонка? – Мортимер округлил глаза. – Вы серьезно?

– Вполне, – кивнула Блад. – Поначалу я думала, что они с Заной – обе марионетки. Потом, когда разобралась, поняла, что Полани все-таки привлекательна для кое-кого сексуально. Ну и в целом психопрофиль на марионетку не тянул – слишком много рефлексии, комплексов и прочей молодой дурки. На циничного и подлого врага совсем не похоже.

– Да уж.

– Да. Почти до самого конца я не снимала подозрения с Тары, тем более ее служебное рвение докопаться до этого самого «сопротивления» казалось понятным с позиции Редактора – выйти на вторую из двух социально-политических групп внутри кварианского общества. Я даже думала некоторое время, что это Тара’Олли грохнула азари. Но потом я узнала кое-что интимное о паладинах, и вся моя ловчая паутина разлетелась вдребезги.

– Дайте угадаю, – улыбнулся Ален. – Вы докопались до того, что все паладины – нативные биотики. Ответ кварианского народ на наш «Нулевой скачок», только куда более эффективный, чем попытки создать идеальных биотиков-людей.

– Верно, – кивнула Блад. – Это сверхсекретные данные. Паладин по своей сути нативный биотик, причем уровень аугментации у него просто запредельный. Именно поэтому паладины небоеспособны без своих продвинутых боевых костюмов со сверхмощным инструметроном и микросборщиком. В костюме Тара никак не могла пролезть в техтоннели, как бы не старалась, а ведь азари убили исключительно техническим умением. Голой биотикой такого не выдашь.

Вайлет, наконец, отставила многострадальный стакан.

– Я вообще сначала ошибочно полагала, что Вдохновитель – физическая персона. И мне важно было выдавить ее сначала в кают-компанию, а затем перевести на яхту и, с помощью выданного капитаном Даттой нулификатора изолировать Вдохновителя от его инструментов. А когда стало ясно, что я лажанула, и никакого Вдохновителя физически нет, ловушка оказалась полезной для поимки Дирака.

– Как вы догадались, что лже-Заны нет на «Белленоре»? – спросил Ален. – То есть как поняли, что Дирак вам врал, рассказывая про якобы неизвестную кварианку на борту яхты?

– Просто догадалась, – сказала Блад. – Ключевым фактором было то, что Дирак каким-то образом узнал про «преступление» Николаса – ну, когда он слил нам дираковскую фальшивку из тайного кармашка кварианской шкурки.

Вайлет глубоко вздохнула и, вторично отказавшись от dvapisyat перед официантом, рассказала комиссару о своих догадках.

– Я думаю, это подсознание, – сказала женщина. – Мое подсознание. Оно просчитало вероятность того, что Дирак подключен к невероятным возможностям Редактора по добыче информации. Как оказалось, Дирак получал информацию о событиях на «Салиме» от лже-Заны, которая перехватывала любые ЭМ-сигналы. Точно так же он узнал и о том, что Николас скачал данные с машгора Полани и идет на яхту – гомункул, видимо, следил за молодым человеком.

– И точно так же «Дирак» узнал об охоте на эту ложную кварианку, верно? – спросил Ален.

– Да, – Вайлет качнула головой. – Стоило мне снять информационную блокаду с кают-компании, о моем понимании процесса стало известно и Дираку. Об этом, к слову, предупреждала и азари – кто-то обладает феноменальными ЭМ-шпионскими качествами и снабжает врага этой информацией. Но повторюсь, сознательно я этого не понимала.

Ален Мортимер заметил настороженность и даже какую-то неуверенность в голосе Вайлет Блад, и поспешил успокоить женщину:

– Не беспокойтесь на этот счет, Вайлет, – доверительно произнес комиссар. – Бессознательное – такой же инструмент, как и сознание. И вы только что сделали первый шаг по контролю над тайными функциями вашего мозга. Причем сами, без малейшей профессиональной подготовки. Это хороший знак, Вайлет.

– Хотелось бы надеяться, – пальцы Вайлет снова взялись крутить стакан из-под водки. – Ну, что вас еще интересует, Уотсон?

– Скажите, Шерлок, – поддержал игру Мортимер, – А зачем вообще кварианец отдал Полани обе фальшивки? В этом была какая-то нужда?

– Понятия не имею, – пожала плечами Блад. – Чужая душа – потемки. Может, хотел проверить девушку, убедиться в том, что она ему лояльна. Он ведь на самом деле заботился о ней, пусть и очень по-своему, очень странно. Если бы Полани пришла к капитану с компроматом на Дирака, он бы понял, что она ему не верит.

Ален повернулся на пуфике и облокотился локтем на барную стойку.

– Насколько, по-вашему, в кварианском обществе важен вопрос доверия? – спросил он.

– В высшей степени, – не думая, ответила Блад. – Исключительно важен. На этом строится отношение «капитан – член экипажа». И мне не нравится такая социальная структура.

– В чужой монастырь… – снова белоснежная улыбка. – А теперь простите, Вайлет, мой рейс объявили две минуты назад.

Мучжина легко, в контраст со своим возрастом, спрыгнул с пуфика и протянул руку собеседнице. Вайлет обменялась прощальным рукопожатием и не удержалась от того, чтобы присовокупить к нему воинское приветствие. Все-таки тридцать лет в полиции…

 

Мортимер рассмеялся и исчез. Вот буквально растворился в крайне малолюдном потоке пассажирова. Тихо и быстро, как он умел. Вайлет надеялась, что ее тоже обучат таким шуткам.

Женщина глянула на часы – до рейса на Байк-черт-знает-что оставалось еще сорок минут. Женщина все-таки повернулась было к бармену за еще одной дозой dva popisyat, но тут ее кто-то вежливо тронул за локоть.

– Извините, это ведь вы – госпожа Балатони?

Вайлет медленно повернулась и недовольно оглядела того, кто интересовался ее давным-давно уже забытой фамилией. Интересующийся был одет в форменную желто-красную одежду курьера службы экспресс-доставки. Смешно, но по мере проникновения системы мгновенной связи во все области человеческой деятельности, услуги курьерских служб не только не перестали пользоваться интересом, но и стали еще популярнее. Уж очень много у людей оказалось того, что невозможно передать сухими цифровым кодом.

– Ну да, Балатони – это я, – сказала Блад. – В чем дело?

– Вам посылка, – ответил служащий, доставая из поясной сумки небольшой сверток. – Даже не посылка, а так, мелкая бандеролька. Примите, пожалуйста.

Блад коснулась своим навороченным инструметроном устройства курьера. Тот, заприметив модель браслета Блад, чуть было не уронил форменную фуражку шевелением волос на голове. По сравнению с инструметроном Вайлет, его собственный браслет был из разряда наскальной живописи против трехмерной модели на кубике голографического излучателя.

Оба прибора пискнули, фиксируя факт вручения посылки. Мужчина спешно отдал сверток Блад и поспешил ретироваться. И правильно. Блад бы тоже не стала общаться больше нужного с тем, кто обладает инструметроном ценою в десяток стратолайнеров, но при этом летит регулярным рейсом на одном из таких лайнеров. Странный это человек.

Вайлет распаковала сверток. Внутри оказался самый обычный кристалл-накопитель. На пластиковой метке от руки выведено одно единственное слово. Точнее, фамилия.

Фамилия, которую Блад хотела бы, да не может забыть.

 

 

Именно так, кириллицей, что напрочь отметало какое-либо ложное толкование.

Сердце Вайлет, усовершенствованное военной медициной, закаленное потоком цинизма и мерзости на Марсе и до сих пор, на восьмом десятке выдающее кардиограмму хоть сейчас в раздел «идеальные показатели» учебника кардиологии, дало осечку, замерло на долю секунды.

Вайлет спешным шагом вышла из кафе, чуть не забыв свою собственную сумку. Обычную, через плечо. Туристические чемодан-боты ей не нравились категорически.

Быстрым шагом женщина пересекла ресторанный дворик, почти добежала до VIP-лонжа и, сунув стюарду под нос идириевый айди Комиссии, говорящий «моем владельцу можно все», заняла одно из шикарных кресел. Тут было все, включая сверхскоростной доступ к Экстранету. Сумку Вайлет швырнула в кресло напротив. Кому-нибудь еще, кроме владельца иридиевого жетона, это стоило бы две тысячи стандартов в час.

Накопитель юркнул в щель дата-приемника, и экран терминала тут же залился тусклым, серо-черным цветом. Что-то щелкнуло под креслом, и с потолка на Вайлет опустился непрозрачный, матовый цилиндр «приватизатора» – персональной секьюрной капсулы, предназначенной для изоляции VIP-персоны от остального мира. Внутри молочно-белого матового стекла, Вайлет знала, располагаются мощнейшие генераторы помех, как акустических, так и электромагнитных.

О реакции обслуживающего персонала Блад только догадывалась, но понятно, что обслуга пребывала в шоке. Не каждый день в лонж регионального аэропорта вваливается спектр от человечества, чтобы воспользоваться приватным каналом связи.

– Здравствуйте, Вайлет.

Синяя мордашка на экране. Все та же, все такая же. Наивно полагать, что за жалкие два года азари может измениться хоть как-нибудь заметно.

– Извините, я не могу сейчас поболтать с вами лично.

Эта скромная, еле заметная, но пробирающая до спинного мозга улыбка.

– Я слышала, вы помогли кварианцам. Нет-нет, я не шпионю за детьми Мигрирующего флота, не подумайте. Просто информация просочилась много куда, и особенно – в распоряжение соотечественниц. Мне в руки попался отчет одной из десантниц об операции на кварианском грузовике, ну а потом я уж выпытала из Айноры все, что она знает. Мы по-прежнему общаемся, хоть и нечасто. Она… Вы должны понять, Блад, тетя Айнора сделала для меня очень, очень многое. Наверное, глупо сравнивать, но… Да, глупо, конечно.

Алина помотала головой, отбрасывая глупое на ее вкус сравнение.

– В общем, я узнала, что вы после истории на Церере просто звезда первой величины. О вас на Титане и Марсе только и говорят, и на Земле тоже. К стыду своему, я очень мало уделяю времени земным делам… мне это некомфортно. Я хочу поскорее забыть свою былую работу… Но вы вот… Это нет слов, Вайлет. Я так рада за вас!

Азари снова улыбнулась, словно извиняясь за невозможность выразить что-то свое, персональное.

– Я на самом деле по другому поводу вам диктую. Вы ведь утащили из-под носа этого странного кварианца, бывшего капитана грузовика, верно? И даже отдали ему на временное пользование свою шикарную яхту, верно? Понятия не имею, откуда у вас такие деньги, но… В общем, я думаю, вам надо знать, что Дирак’Син отлично распорядился вашим подар…

– Каким еще к черту подарком! – не выдержала Блад. – Я ему на хранение ее передала, чтобы он ее потом вернул Гиле!

– …то заставило меня изменить отношение к кварианцам, правда. Жаль, конечно, что прозрение это снизошло в таком вот печальном обрамлении, но изящные поступки изящны вне зависимости от того, чем они сопровождаются: радостью или болью. Я хочу сказать вам большое чело… Тьфу, вот же!

Азари засмеялась. Впервые с начала обращения эта легкая улыбка взорвалась искрами искреннего веселья. Вайлет тоже растянула губы в улыбке, хотя видит Бог, в груди у нее будто разлили склянку с кислотой.

– Вот ведь, – Алина смешно потерла носик. – Хотела сказать «большое человеческое спасибо», но я же не человек.

«Больше, чем человек», – шепнула Блад.

– В общем, большущее вам азарийское спасибо, Вайлет. Я уверена, с вами еще свяжутся с Титана и поблагодарят уже по-настоящему, но я… Я хочу…

Азари лукаво посмотрела исподлобья, по-прежнему сохраняя на губах эту чертову улыбку, раздирающую грудь Вайлет.

– Я хочу сделать это первой. Итак. Я, урожденная Алина Гросс и самонареченная Сарена Войд, дочь турианца по имени Сарен Артериус и азари по имени Дейнора Пассанте, я благодарю вас от всей своей души, если она вообще у меня есть в этом нечеловеческом теле. Спасибо вам, и…

Голубокожая девушка вздохнула.

– И все, наверное.

«И все», – прошептала Вайлет.

– Может быть, если я вам не стала противна после такого вот самопредставления, еще свидимся. Кто знает? До свиданья, Блад.

 

Связь оборвалась. На экране снова возникла штатная заставка операционной системы.

Вайлет проглотила комок в горле.

– Терминал, голосовое управление, – скомандовала комиссар.

Дорогущий девайс послушно переключился, отобразив это символическим микрофоном в центре экрана.

– События последних… – Блад открыла картотеку накопителя и посмотрела на дату файла с видеоизображением, – …четырех суток. Новости, расследования, доклады. Фильтрация по расовому признаку объекта новостей: кварианцы, азари. Фильтрация по имени: Дирак’Син, Зесса’Шин. Фильтрация по названию и типу космического корабля: «Белленора», яхта межзвездного класса, «Салим», буксир. Поиск.

Спустя секунду раздался приятный, но очевидно синтетический голос:

– Результаты поиска: один сюжет, восемнадцать тысяч двести восемьдесят три первичных источника, сто двадцать шесть миллио…

– Отобразить сюжет в комбинированном представлении. Рейтинг источников – до третьего включительно.

– Выполняю. Готово. Вывести в текстовом виде или подключить диктора?

– Текст.

– Выполняю. Готово. Приятного чтения.

Вайлет уткнулась носом в экран.

 

8 сентября 2235 г.

Комбинированный синтез-отчет по публикациям от 8.09.2235.

Место: Солнечная система, орбитальная дуга Сатурна.

Хронология событий (в перерасчете на время UTC):

11:35 – по данным из различных источников следует, что на синхронной с Сатурном орбите был замечен неизвестный объект. Удаление от планеты около шести миллионов километров. Объект был замечен планетарной обороной Автономии Титан. Навстречу объекту была выслана мобильная группа вооруженных сил азари, однако, по обрывочным данным с Титана и из Миссии азари на Марсе и Земле, стало известно, что оба космических корабля Автономии были уничтожены на расстоянии более двухсот тысяч километров от объекта. Через некоторое время после этого в атмосфере Сатурна был зафиксирован мощнейший взрыв мощностью более восьмисот килотонн в стандартном эквиваленте. По косвенным данным, которые были переданы автоматическим зондом Кассини-19, больше всего взрыв походил на последствия обстрела планеты из сверхмощного орудия на базе эффекта массы. В настоящее время ни один космический корабль в пространстве Солнечной системы не обладает хотя бы близким по мощности орудием.

12:46 – Автономия Титан подала официальную просьбу о помощи, тегированную меткой «Всем-кто-слышит». В донесении говорится, что колония азари находится под угрозой обстрела из сверхмощного орудия класса «Монарис». Единственное орудие данного класса было утеряно вместе с последним азарийским дредноутом «Путь предназначения».

12:50 – Автономия Титан передает, что находится в зоне эффективного обстрела из данного вида орудия, и уже начала эвакуацию жителей из наиболее плотно населенных участков поверхности спутника Сатурна. Также азари передали, что в случае прицельного обстрела их колонии, количество жертв превысит восемнадцать тысяч.

12:54 – по линии командования Штаба ВКСА по Дальнему кругу Солнечной системы прошел приказ о немедленной мобилизации всех спасательных и патрульно-спасательных сил флота, а также о приведении в боевую готовность всех доступных на тот момент боевых судов. Отменены увольнитеьные для восьсмисот двенадцати военнослужащих, начата расконсервация стратетических резервов. В Центральном Штабе ВКСА объявлен режим красный-красный. В информационных сетях Экстранета-Земля и Экстранета-Марс введен режим премодерации сообщений по данному сюжету.

12:56 – азари сообщили, что сверхскоростные автоматические разведстанции вышли на дистанцию приборной видимости неизвестного объекта. Идентификация затруднена в виду массированного применения противником средств РЭБ, однако общая энергетическая подпись подтверждает возможное использование главного калибра дредноута «Пусть предназначения».

13:02 – в атмосфере Сатурна зафиксирована еще одна аномалия. Показатели полностью соответствуют первой. Нет сомнений, что неизвестный объект ведет обстрел планеты. Траектория выстрела на 94% ближе к Титану, где расположена колония азари. Очевидно, что неизвестный противник пристреливается по спутнику со сверхдальней (более двух миллионов километров) дистанции.

13:12 – уничтожен один из трех катеров планетарной обороны, отправленных на перехват. Корабль сбит на участке разгона, до начала прыжка. Два других катера применяют контрартиллерийский маневр, что приводит их на расстояние более чем четыре миллиона километров от Титана. Катера вынуждены провести коррекцию траектории и перевыход на новый прыжок, что с учетом необходимых контрартеллерийских мер займет не менее получаса.

13:18 – автоматическая разведстанция докладывает о выходе из прыжка еще одного объекта. Он идентифицируется как космическая яхта межзвездного класса «Белленора» под управлением кварианского инженера Дирака’Сина вас Хелиш Ра.

13:24 – Коллегия адмиралов Мигрирующего флота подтверждает присутствие в своих картотеках данного кварианца и официально предупреждает Автономию Титан о потенциальной опасности данного субъекта для народа азари. Дирак’Син по данным Коллегии питает сильнейшую антипатию к цивилизации азари вообще и к Совету матриархов в частности.

13: 26 – автоматическая разведстанция фиксирует выстрел из главного калибра «Пути предназначения», однако его траектория изменена в виду наличия яхты, мешающей прицеливанию по Титану. Снаряд пролетает в считаних тысячах километров от поверхности спутника Сатурна.

13:32 – яхта межзвездного класса активирует нуль-ядро.

13:33 – яхта межзвездного класса осуществляет сверхсветовой прыжок, на траектории которого находится не идентифицируемый объект.

13:35 – автоматические разведстанции по экспресс-связи передают информацию о колоссальном силе взрыве в точке местонахождения неидентифицируемого объекта.

13:36 – наблюдательный пост сил планетарной обороны Автономии Титан подтверждает взаимное уничтожение яхты межзвездного класса и неидентифицируемого объекта. Сила взрыва исключает возможность спасения кого-либо, находящегося на расстоянии менее четырех тысяч километров от эпицентра.

18:20 – администрация Автономии Титан передает подробности о происшествии. В соответствии с версией азари, попытка обстрела Автономии велась группой кварианских преступников, которую уже несколько лет безуспешно пытаются нейтрализовать агенты кварианского Ордена паладинов. Неизвестным пока способом в распоряжении преступников попало орудие главного калибра от утерянного Советом матриархов сорок девять лет назад дредноута «Пусть предназначения». Кварианским преступникам удалось восстановить работоспособность орудия и по неизвестным азари причинам обратить его против поселения азари на Титане. Трагедии удалось избежать благодаря героическим действиям капитана межзвездной яхты «Белленора», который протаранил корабль преступников. К сожалению, выживших в этой коллизии нет. Информации об экипаже яхты (кроме капитана) также нет. В связи с вышесказанным администрация Автономии Титан считает ошибочными или неполными данные Коллегии адмиралов Мигрирующего флота о личности капитана яхты. Либо это был не упомянутый Дирак’Син вас Хелиш Ра, либо же известная Коллегии мотивация данного кварианца не соответствует действительности. Администрация Автономии Титан выражает соболезнования всем родственникам, знакомым и близким капитана межзвездной яхты «Белленора», кем бы он ни являлся. Также в связи с данным случаем Автономия Титан считает необходимым возобновить межрасовое сотрудничество с Коллегий адмиралов и Орденом паладинов на предмет создания гарантий безопасности для обоих народов, и исключения ложного толкования данного террористического акта как обострение отношений между двумя дружественными расами.

18:26 – Коллегия адмиралов Мигрирующего флота принимает приглашение администрации Автономии Титан о сотрудничестве, а также официально объявляет о начале совместного с азари и людьми расследования данного инцидента. Мигрирующий флот призывает всех, кто знаком с кварианцем Дираком’Сином вас Хелиш Ра, немедленно связаться с рабочей группой по бесплатному каналу в Экстране…

 

Вайлет выключает терминал и вынимает накопитель. Кладет его в нагрудный карман. Затем встает. Автоматически поднимается стакан «приватизатора». Женщина забирает свою сумку из соседнего кресла и, не глядя по сторонам, выходит из VIP-лонжа.

Кто-то только что задолжал ей еще одну жизнь и… яхту межзвездного класса. Этот кто-то обязательно расплатится по счетам. Вайлет не из тех, кто позволяет себе долго ждать.

Ей горько, но она взрослая девочка, и обязательно справится.

Ведь ее ждет любимая работа и еще кое-кто.

 

 

Конец.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/