Сергей Ивлев

Кандалы

(повесть)

Если нет в объятиях радости, прочь из тех объятий!
Они становятся кандалами.

Олесь Бердник "Звездный корсар"

  

(Внимание! Действие повести происходит в 1998 году!)

I

Риск, которому она ежеминутно себя подвергает,
Сравним, разве что, с курением в постели...

Е. Герасимов

  

   "...Послушай... Послушай... - тихо шептал ей ветер. - Слышишь их голоса?"

   Она задумчиво затянулась и выпустила клубы густого дыма, посматривая устало и как-то игриво на светящийся в наступающих сумерках окурок. Жар сигареты чувствовали её глаза и кончики пальцев. Перед её взором возник яркий слепящий пламень, заставив слезу появиться в уголке глаза. Ей пели существа, горящие в этом огне, с голосами, разрывающими ткань.

   "...Смотри... Смотри... - шептал ветер. - Это твои дети. Ты не одна, ты - мать!"

   Искры, теплые искры, холодные руки матери не согреть. Жёлтые пальцы матери - не лучшая картинка, въевшаяся в память ребенка.

   Она странно усмехнулась одной стороной губ и снова затянулась. Ветер дунул сильнее и разбросал локоны её длинных светлых волос. Мурашки пробежали по коже, вызвав приятную дрожь. Она почти сомкнула веки, медленно выпустила из легких дым и укуталась в его нечёткое пальто.

   - Ой, девушка, извините, - вырвал её из грез какой-то парень. - Я вас не заметил - свет в глаза ударил.

   - Сильно ударил? - осведомилась она.

   - По сравнению с вашим взглядом - только пощекотал, - полушутя-полусерьёзно ответил он.

   - И чем же это я тебя ударила? - спросила она безразличным тоном, глядя в его глаза.

   - Своей болью, - ответил он, пытливо всматриваясь в ее черты лица, ускользающие от него вместе с клубами дыма. - Как тебя зовут?

   - Лена.

   - А меня - Олег, - он присел на корточки рядом. - Если ты не против, я проведу тебя домой после концерта.

   - Знаешь, у меня нет дома. И вообще, я пришла не на концерт, а "выхватить" от одних "чертей".

   - Кто же эти люди, которые хотят поднять руку на девушку?

   - Знаешь, ты лучше не вмешивайся - тут свои "расклады". Мне с "барыгами" надо "перетереть". Я на "Карусели" "винтом" "банчила", цену им сбивала. Они предупредили раз, другой, "отбуцали" разок - видишь синяк на правой скуле? Еще на ребрах есть синяки. А мне жить-то надо, двигаться чем-то надо. Так что, Олег, лучше оставь меня одну - они сейчас придут.

   - Слушай, Лена, это же не дело! Они тебя опять "отгупают", ты опять пойдешь на "Карусель".

   - А что делать? Ну что мне делать, Олег? Я пробовала устроиться на работу - без паспорта, без прописки не берут. А где мне прописаться, если я дома уже несколько месяцев не была? Я сейчас одна, совсем одна. Я ушла из своей толпы - знаешь, как бывает, когда одна девушка и шесть или семь парней, которые "ширнутся" или напьются и лезут всей толпой джинсы стягивать. А потом "оклимаются" - "Ленка, сестренка, все нормально! Ну, ты просто классная девчонка, а под "винтом" так "трахаться" хочется!" Спасибо, хватит с меня. Если бы не банчила, а нашла себе нормальную работу - хоть сто гривен в месяц - я бы не двигалась, бросила. А когда по рукам товар ходит - не могу, ломаюсь. Чтобы заглушить боль и одиночество...

   - Знаешь, у меня есть стихотворение - "Злой город", и в нем есть такие строчки:

Где-то, среди мусора, выживет цветок.

Маленький и аленький в немой тюрьме,

Что когда-то во сне я подарил тебе...

   - Это правда твои стихи? - спросила она, и её глаза на миг блеснули, отчего ему стало тепло.

   - Да.

   - Очень красивые... Ты романтик? Мне кажется, только романтик может написать такие строки.

   - Наверное, да. Это стих о тебе. Ты - цветок среди мусора.

   - Увядший... - тихо сказала она.

   - Да нет же, живой! Живой и дерзкий, пробивающий бетонные плиты, из-под ледяных глыб стремящийся к солнцу. Один на холодном ветру, из студеного зимнего мрака к царству весны рвущийся!

   Она молчала. Что может сказать девушка в такие минуты? "Забери меня?"

   Может, даже прошептала она одними губами, да только ни звука не вылетело в окружающее пространство. Но по движению губ, по теплу, идущему от её тела, по мимолетному взгляду он понял, что пришло время сказать то, что рвалось из него на волю.

   - Ты можешь пожить у меня некоторое время. Подыщем тебе работу...

   - А твои родители?

   - Они у меня гостеприимные, они все поймут. У меня часто останавливаются друзья из других городов. Папа с мамой привыкли.

   - Но я же девушка, они могут начать задавать вопросы...

   - А я скажу, что ты - моя девушка, приехала из другого города. Мы хотим узнать друг друга поближе.

   - Вот как? - стрельнув на него озорным взглядом, сказала Лена. - Так вы, молодой человек, по-моему, чего-то не договариваете. Вы что, предлагаете мне встречаться?

   - Ну, а почему бы и нет? - он улыбнулся.

   Из темноты вышло трое высоких парней. Один из них, в аккуратном костюме, с которым контрастировало жестокое лицо со следами оспин, заметил Лену и подошел к ней вплотную.

   - Ну что, сука?! - спросил он.

   Лишь на миг на её лице появилось выражение, символизирующее смесь неизбежной защиты с осознанием того, что помощь не подоспеет, как прыщавый ударил девушку кулаком по лицу, выбив из рук окурок. Из носа Лены брызнула кровь. Она инстинктивно закрыла лицо левой рукой и попыталась подняться, опершись на правую.

   В тот же миг Олег резко ударил ногой в лицо агрессора. На миг всё замерло. Парень достал из кармана джинсов носовой платок, протянул Лене, а сам принял боевую стойку.

   - Ах ты, урод! Ты мне нос сломал! - прыщавый попытался схватить Олега за плечи, но тот подхватил его за лацкан пиджака и бросил через спину на асфальт. Дыхание упавшего попало в тесную герметическую клетку. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.

   Двое сообщников прыщавого достали из карманов "раскладушки" и начали обходить Олега с двух сторон.

   - Саранча! - крикнул какой-то парень, появившийся на пороге кинотеатра.

   - Подожди, Серёга! - крикнул в ответ Олег и перехватил руку одного из "барыг", выломав её так, что тот вынужден был выпустить нож, и снова бросил того через спину. Оставшемуся противнику он изо всей силы двинул в пах ногой, и тот сложился пополам, как пустой чемодан. Олег выбросил "трофейный" нож в кусты, и тут к нему подскочил Сергей.

   - Что это за бычьё? - спросил он.

   - "Барыги" какие-то, - ответил сквозь зубы Олег.

   Прыщавый с трудом поднялся на ноги. Встали и его сообщники. Поняв, что силы не равны, он прохрипел:

   - Расскажешь ему, кто мы и что мы с ним сделаем, а тем более с тобой.

   - Вы - вонючие спидозные дегенераты, - ответил Олег вместо Лены. - Если будете слишком настойчивыми, я поищу у вас целые кости.

   Ругаясь, на чем свет стоит, наркоманы ушли. Сергей спросил Олега:

   - Ты домой?

   - Да. На сегодня с меня хватит приключений.

   - Давай я с тобой пройдусь, - предложил друг.

   - Не переживай, Серый! Никто нас не тронет. Спасибо!

   - Ну, смотри. Тогда до завтра.

   - Пока! - Олег пожал руку друга.

   - Пока! - негромко сказала Лена.

  

II

- Видишь, мама, любовь все-таки не дерьмо...

Фраза из фильма.

  

   Фонари медленно излучали в темноту свой искусственный свет. По дорогам проезжали запоздавшие автомобили. Они спешили за горизонт. Может быть, за линией горизонта были расположены норы, в которых они спали по ночам, а может, они боялись яркого света рекламных щитов, но, скорее всего - безжалостных глаз ночного бара "Чикаго", рыскавших по небу, вследствие чего ни один автомобиль не рисковал подняться в ночные облака. И потому автомобили увозили беспечных хозяев, уснувших за рулем, сквозь плотную ткань ночных просторов. Машины были очень суеверными и боялись ночевать на улицах.

   Вдоль скверов слонялись последние пьяные и первые ночные грабители, самые некрасивые проститутки ловили запоздалых принцев, которые сквозь залитые спиртным усталые глаза уже не способны были их толком рассмотреть.

   Часы на площади имени Ленина пробили половину двенадцатого и вновь забрались в уголок часовни - подремать ещё с полчасика.

   Парень в косой кожаной куртке с прямыми русыми волосами, зачесанными по сторонам, вёл, обняв за плечи, длинноволосую блондинку в синих узких джинсах с повязанной на ноге банданой. Девушка закрывала лицо носовым платком, скомканным маленькой ручкой, левой поддерживая дамскую сумочку. Она тихо всхлипывала, он молча курил.

   Наконец они подошли к подъезду девятиэтажного дома. В нём было так сильно накурено, что лица, выхватываемые пытливым взглядом из дыма, казались частью какой-то феерической фантасмагории. Общее впечатление подкреплялось и тихими разговорами, напоминавшими шёпот туманов в Лихолесье.

   - О, Олег, привет! - послышалось слева и подхватилось со всех сторон.

   - Привет, привет! - ответил Олег, продираясь сквозь толпу.

   - Ой, а с кем это ты? - заглянула в лицо Лене одна из девушек.

   - С девчонкой, - ответил Олег и повел свою новую знакомую к лифту.

   - Поздновато, - съехидничал один из парней.

   - Поздновато? Ложись спать! - огрызнулся Саранча и зашёл с девушкой в кабинку лифта.

   На седьмом этаже лифт остановился. Они вышли на пустую лестничную клетку. Олег достал ключи, открыл дверь своей квартиры и впустил девушку вовнутрь.

   - Добрый вечер, - сказала Лена матери Олега, выглянувшей из спальни.

   - Добрый вечер! - ответила та. - Сынок, ужин на столе.

   - Спасибо, мам, - ответил Олег. - Это Лена, она переночует у нас.

   - Ну ладно, спокойной ночи, - ответила мама и закрыла за собой дверь спальни.

   - Обувай тапочки, - предложил Олег и пошел на кухню.

   Девушке представилась возможность, наконец, оглядеться по сторонам. В воздухе витал приятный розовый аромат. Чеканки, картины маслом, вышивки, всякие фенечки - всё это окружало вошедшего в квартиру с самого порога. Лена с восхищением рассматривала все это. Вот японская женщина рассыпает цветы из корзинки. В нежно-голубые облака, в которых она парит, сыплются лепестки роз. Какая-то непостижимая уму гармония завораживала так, что не хотелось отводить глаз от нарисованных самураев, застывших с оголенными катанами друг напротив друга на соседней картине. Воображение оживляло их, и вот они уже парили в схватке парируя удары так, что, казалось, будто лезвия их мечей не соприкасались, а солнце, отражавшееся от блестящих поверхностей, вступало в поединок с самим собой.

   Лена закрыла глаза и прикоснулась к холсту. Пальцы заскользили по гладкой поверхности, словно по застывшей глади моря. А синева неба так и норовила унести ее в какую-то другую, безмятежную реальность.

   Она открыла глаза, почувствовав прикосновение к плечу.

   - Пойдем, солнышко, - Олег мягко увел ее на кухню.

   Когда он открыл дверь, Лена чуть было не вскрикнула, с трудом сдержав возглас. Переступив порог кухни, она окунулась в новую сказку, как в теплую воду ночного бассейна. Сказочное освещение, льющееся из фонариков причудливой ковки, погружало комнату в волшебный полумрак. Источником света оказались свечи, которые, посылая лучи, рассеиваемые через многочисленные цветные стекла, создавали то неповторимое освещение. И все же над столом было достаточно яркое пятно света, чтобы не нужно было напрягать глаза. Ночной ветерок, проникая в открытую форточку, колыхал китайские колокольчики, и они издавали нежные мелодичные звуки. Ноты сплетались вместе и так же медленно расплетались.

   - Олег, ты действительно привел меня в сказку, - сказала Лена, взяв его за руку и прижавшись к ней щекой. - А сказка-то была всегда рядом. Она всю жизнь пряталась неподалеку и иногда даже давалась мне в руки. Я держала её, как шкатулку, от которой у меня не было ключа. Среди зараженного логикой мира я пыталась жить нелогично. Иллюзии постоянно тянули меня из одного болота в другое, вечно толкая меня в какую-то гадость. Да, меня обманывали столько раз... Пожалуйста, хотя бы ты меня не обманывай...

   - Ты классная девчонка, - сказал Олег, глядя ей в глаза. - Ты мне нравишься. Разреши мне забрать тебя из этого негостеприимного мира в сказку.

   - С тобой, да ещё и в сказку? - улыбнулась девушка. - Да об этом может только мечтать такая золушка, как я.

   Их лица приблизились, губы соприкоснулись, они вдохнули запах друг друга и замерли, пытаясь остановить стоп-кадр на этой минуте.

  

III

Если можно было бы задержать сцену счастья,
Обратить её в стоп-кадр на некоторое время...

М. и Г. Гордон "Таинственный кот идет на дело".

  

   Серые блики медленно крались к постели. Всё ближе и ближе. Вот они уже скользят по лакированной глади дубовых ножек, спинке кровати.

   Лена проснулась от лёгкого, едва уловимого запаха утра, врывающегося в приоткрытую форточку. Она сладко потянулась и заметила, что Олега рядом нет. Зато рядом было восходящее солнце - протяни руку и погладь его непокорные вихри. Не бойся огня - у тебя внутри тысяча таких солнц. Ощущая нежное касание бархатистой простыни к коже, она погладила подушку теплой ладонью.

   "Странно, - подумала она, - я почти не спала этой ночью, а чувствую себя так бодро. Как классно!"

   Заметив на стенах легкий розовый оттенок, девушка подскочила на кровати, схватила и подбросила подушку, негромко вскрикнув. Поймав подушку, она крепко прижала её к себе и тихонько зарычала. Немного покувыркавшись в постели, она подбежала к окну, двигаясь легко и грациозно, в едином порыве с природой, как белоснежный мотылек. Вдалеке, за городом, поднималось огромное светило. Солнышко...

  

IV

  

...И никто не знает, куда и зачем, но что-то таращится, что-то пытается, и всё же карабкается к земле...

Pink Floyd "Echoes"

   Лена поспала ещё несколько часов и окончательно поднялась с постели около десяти утра. Из раскрытой форточки доносился будничный шум, рокот автомобилей, шелест ветра и пенье птиц. На улице было пасмурно, солнце скрыли многочисленные кучевые облака.

   Она окинула взглядом спальню. Деревянные шкафы, молчаливые, как сон вкусивших черного лотоса, тихо тикающие часы - выдуманная жизнь, и негромко свистящий, как ночной сторож, музыкальный центр. Как-то все обыденно. Олега все нет. Топот ног над головой - никогда не поверю, что это ангелы.

   Лена оделась, взяла сумочку и направилась в ванную, пожелав доброго утра маме Олега, хлопотавшей на кухне. Прикрыв дверь ванной комнаты, она умылась и открыла сумочку, чтобы достать зубную пасту и щетку.

   "Ой, блин, у меня ж тут вся кухня осталась!" - спохватилась она.

   Девушка достала завернутый в целлофан бумажный пакет и хотела развернуть, но остановилась.

   "Так, в чем дело? - подумала она. - Прошла любовь, завяли помидоры? О чем ты вчера думала, девочка моя? Всё, баста! Олег такой хороший! Возможно, у меня теперь будет новый дом. Свой! Я не хочу грязи, пошлости, дебильных рож уколотых придурков, лапающих рук, грязных подъездов, вони мусоропроводов, истерик. Да и разве мало знакомых "сторчалось"? Мама... У моей мамы круги под глазами черней, чем у меня. А слезы на щеках котлованы прорыли. Куда ты собралась? На улицу?! На помойку?! А куда всё это девать? Не на "Карусель" же идти? По друзьям "пошариться"? А Олег? Нет... В унитаз спустить? А вдруг заметят? Олегу сказать? Отдать - пусть выбросит. Он-то всё и так знает. Так, а сколько же у меня осталось готового раствора? Куба четыре. Хочется... Олег вышвырнет! Ну что он, не поймет, что не так легко бросить? Нет, бросать нужно раз и навсегда, или никак. Завтра. Ага, завтра еще три куба останется! Постепенно добить всё? А шприц куда? Можно в центре выкинуть. Слушай, Ленка, чего ты хочешь? Убиться? Ну, двигайся, дура! Ну и буду! С кем я спорю?! Кошмар какой-то! Что-то я долго в ванной... Надо быстрее настроиться. Я не поняла, что с руками? На фига я это развернула? Кто вообще мной руководит?! Я что, не хозяйка сама себе?! Где моя ватка? Так, по быстренькому, никто и не поймёт..."

  

V

Процессия захоронения давно происходит в твоем подсознании.
Надгробие с именем каждого безмолвно ждёт...

"Blast"

   Теплая погода по рукам. Растворилось окно в серых тучах. Залпы мутных брызг наполнили глаза. Опьянило терпким запахом. Вкус толпы на зубах, серой массы. Люстра под ногами. Свет медленно убывает и рассеивается. Волосы растут внутрь - кто сказал? Мороз по коже, жар по лицу, зефир под веками. Разноцветные спектры, невидимые глазом. Под диафрагмой растет воздушный пузырь, я отрываюсь от земли. Я парю или это она? Это ты? Это Он? Это ты? Это Он. Всё лезет в голову, всякую чепуху не предлагать. Во рту пересохло, она облизывает губы, и ей нравится это чувство. Не правда ли, что-то напоминает? Не пойму, кто кого целует? Захотелось. Сердце работает на повышенных оборотах - если оно не успокоится, мне не заснуть при таком грохоте. А зачем мне спать? Или ей? Короче, говори, как хочешь, не ошибёшься. Всё - маразм и подлежит уничтожению. Кроме людей. При чем тут люди? Где нирвана, там нет личностей. А где нирвана?

   Внезапно открылась дверь в темноте. Лена прищурилась от яркого солнца.

   "Нужно поторопиться, чтоб ничего не заподозрили". Вот и всё.

   Не совсем.

   - Лена, завтрак на столе. Можешь еще в холодильнике брать всё, что понравится. Не стесняйся. Олег с папой скоро будут. Я у себя в комнате, если что будет нужно - спрашивай. Меня зовут Светлана Викторовна. Можно тетя Света.

   - Спасибо, тетя Света.

   Тихо прозвучал стук закрываемой двери. И отразился от стен, потолка, пола, пробежался по полированным рамам картин и гладким поверхностям аккуратных ночников. Всё ярче, всё глубже, всё выразительнее. Звуки смешивались с нечеткими контурами окружающих предметов, образуя мелодию какой-то странной музыки, в такт с которой закружилась Лена, стараясь поскорее вернуться в комнату Олега. И продолжала она кружиться до изнеможения, чтобы обессилевшей чайкой упасть в мягкую пучину дивана, бархат которого на ощупь казался морской волной...

VI

  

За безумно простыми поступками многих
стоит мучительное безумие сложнейших
переживаний, размышлений

Автор неизвестен

   Дверь открылась, и в спальню зашел Олег.

   - Привет! - воскликнула Лена и, вскочив с дивана, бросилась ему на шею. Она потянулась губами и выпросила поцелуй. Олег прижал её голову к своему плечу и прошептал на ушко:

   - Девочка, хочешь погулять?

   - Класс! - обрадовалась она. - Мы пойдем на улицу?

   - Я останусь дома, нужно помочь отцу, а ты погуляй немного. Вот тебе три гривны на мелкие расходы. Собирайся, - сказал он и погладил её плечо.

   Лена испуганно посмотрела на Олега, потом быстро отвернулась. Закапали слезы.

   - Выгоняешь? - проглотив комок, с трудом произнесла она и закусила губу.

   - Ну что ты, солнышко, - он взял её за руки и притянул к себе. Она отвернула лицо, стыдясь ручейков на щеках. - Ты же моя девушка и живешь теперь здесь. Сейчас половина первого, придешь к пяти.

   Она молча оделась. Он провел ее к лифту.

   - Пожалуйста, не дури, - Олег посмотрел в глаза Лены. - Закрывай "дороги". И не забудь этого дома и этого человека, - он приложил её ладонь к своей груди. - Просто я не хочу, чтобы мои родители видели тебя "надвиганной". С отцом я поговорил, он меня понял. Все будет хорошо. О твоем увлечении я не говорил. И не хочу, чтобы они когда-нибудь об этом узнали.

   - Сильно заметно, что я "надвиганная"? - виновато спросила Лена.

   - Со стороны может и не заметно, мои родители могут не заметить. Но лучше, если ты придешь попозже, когда тебя немного попустит. И проведи ревизию в своей сумочке, не нужно сюда носить всю эту дрянь. И не только в сумочке, ты меня поняла?

   Он поцеловал её, когда открылись двери лифта. Не сказав больше ни слова, он повернулся и исчез за дверью. Кабина проглотила юную девушку, выпустив лишь на самом нижнем этаже. Первым, что её впечатлило, было солнце...

  

VII

  

Незнакомцы, шатаясь по улице,
Случайно минуют возможную встречу.

Pink Floyd "Echoes"

   Люди шли по улицам, сновали взад и вперед. Каждый был погружен с головой в волны своих или чужих проблем, мыслей и миров. А миры накладывались один на другой, срезая друг друга своими скользкими пластинами.

   О чем это я? А да, о девушке, которая шла. Шла, пренебрежительно щурясь, оглядывая прохожих, проезжих и прочих.

   "У, чмо, что смотришь?! Небось сделку оговариваешь? Кроме "лаванды" в голове ничего нет", - думал она о высоком темноволосом молодом человеке с короткой стрижкой, который, размахивая руками, о чем-то договаривался с другими парнями и бросил мимолетный взгляд на проходящую мимо девушку.

   "Ему, наверное, власть ударила в голову,

   Приобретенный синдром командира".

   "А этот точно блядун, улыбается! Да пошёл ты!" - мысленно сказала она другому, вертящему шеей в направлении идущей девушки.

   Она пришла на "Башню" - так называлась рокерская тусовка возле кафе "Башня", и присев на лавочку, стала запивать пивом сигаретный дым.

   - Ленка, привет! - материализовался рядом некто Керя, заглянув в домик ее мыслей.

   - Привет, - вышла она навстречу сквозь хитросплетения каких-то проводов, сквозь многолетний хлам и бардак, обычный в её сознании. - Как жизнь?

   - Та как? Двигайся, двигайся, танцуй со мной! - ответил, смеясь, парень.

   Ему было около семнадцати. Прямые волосы на его голове разделялись на две стороны аккуратным пробором. Вот далеко не полное его описание.

   - Слушай, у тебя "винт" есть? - спросил он украдкой, как бы невзначай, глядя по сторонам.

   - Есть, куба три, - ответила девушка.

   - Ништяк! Банчишь? - спросил парень.

   - Четыре гульдена куб, - ответила она.

   - Ну, сейчас, кореша подойдут - Хромой и Андрюха "Тело", - осклабился Керя.

   - А "кухня" не нужна? - спросила Лена.

   - "Кухня" всем нужна, кто готовить умеет,- усмехнулся парень. - Вот и чуваки идут. Сейчас поболтаем. А ты чё, слазишь? - безразлично спросил он.

   - Я вылазию! - огрызнулась она. - "Прайс" нужен.

   Подошли отсутствовавшие и поздоровались.

   - Ну что ты, сын булочника, пробил "драгс"? - спросил Хромой.

   - Чуваки! - торжественно произнес Керя. - Продается препарат "первитин". Четыре гривны за куб. Разве это дорого? Берите, господа, а то разберут. Фирма надежная, препарат рекомендован украинской ассоциацией наркологов.

   - Пошли в подъезд, попробуем. Бабло есть, - пробурчал Тело.

   Дверь подъезда захлопнулась, и вскоре лифт высадил искателей новых ощущений на четвертом этаже.

   - Мне шесть точек, - сказал Андрей.

   - Давай руку, - Лена начала набирать жидкость из "пупыря".

   Тот подал полную руку, на которой отчетливо синело три сантиметра на сгибе локтя. Похлопав по руке, девушка ввела раствор, Андрей сжал руку с ваткой и откинулся на гостеприимные по случаю своей полной неподвижности ступеньки лестничного марша.

  

VIII

  

Я начал двигаться, чтобы согреться.

Дмитрий Ревякин

  

   Небо было синим, как эмалированный бак с манной кашей. Так сказал Поэт. Он увидел солнце и одинокую птицу, парящую под облаками, купающуюся в волнах лазури. Птицу, не знавшую преград, но несвободную. Облака обнимали вершины утесов и надвигались на него. Тело чайки - да, это была чайка - задрожало от возбуждения полета и, не выдержав, птица понеслась в клочья белой пены, струящиеся туманами и ласкающие отроги скалистых гор. У чайки перехватило дыхание, едва она оказалась в кипящем молоке облаков. Но тут они начали таять.

  

   ***

  

   Рядом откинулось тело...

  

   ***

  

   Он видел себя волком. И ноги у него были волчьи. И нёсся он быстро, лишь кусты мелькали да ветки хлестали по поджарым бокам. Он гнал по траве стаи солнечных зайцев. Ноги несли и несли его по лесу, но вот он упал на спину и увидел яркий свет солнца, пробивающийся сквозь ветки. По шерсти потекли алые струйки, спекая кончики шерстинок в грязно-бурые клочки. А в память врезалось воспоминание о сухом щелчке ружья, нескончаемым потоком эха стоявшем в ушах.

  

   ***

  

   - Ах, вы ж гадские наркоманы! - заорала женщина, вышедшая из квартиры вынести мусор и узревшая двух ребят, лежащих прямо на лестничном марше и парочку, стоящую рядом. - Я сейчас милицию вызову!

   - Пошла к черту, дура! - огрызнулся Хромой.

   Вся четверка быстро ретировалась и спустилась в лифте на первый этаж.

   - Ну, как? - спросила Лена, вглядываясь в лица "двинувшихся".

   - Класс! Раствор - бомба! Спасибо, Ленка! - сказал Керя.

   - Да, ништяк! - подтвердил Андрей.

   Они шли вдоль по улице...

  

IX

  

Простите меня, если сможете,
Мне за мои дела достанется.
Когда на груди крестом руки сложите,
Для этого времени не останется.
Ты говоришь, что лучше, чем я,
Но не прожил бы жизнь свою снова.
А я бы прожил, потому что одна она у меня.
Все, это мое последнее слово.

Дельфин

   Кто скажет, как долго всматривалась она в синее небо с редкими облаками перед тем, как нажать на курок? Как цедила это шиферное небо чайной ложечкой? Как обнимала это солнце и целовала его горячие щеки? Как виновато улыбалась луне и отвернулась от звёзд, не совладав с собой. Как пробежались они привычными дорожками - хрустальные, минеральные. Как мало человеку нужно, и как много он хочет. И даже зайчики по ступенькам бегают праздничные. В новеньких костюмчиках из черного бархата и высоких шляпах, в непременно белых перчатках и с тросточками. Прямо как белые кролики - солнечные зайчики. Весь мир живет и радуется, как пьяный водитель за рулем трейлера. Все чудесно, но холод оружия выводит из задумчивости и тихо напоминает: Пора!

   Пора открывать дверь,

   Пора зажигать свет,

   Пора уходить прочь,

   Пора!

   Нора? Где? Куда тут юркнуть? Где спрятаться и в какой уголок забиться? А зачем? А.., пора? Ну, раз надо, значит, так тому и быть.

   Подняв глаза вверх и простившись со всеми; пальцы мягко нажимают курок. Или не курок, а кнопку звонка - какая разница?

   Но никто не выходит из квартиры.

   "Вот не выйдет никто, и останешься опять одна, - думала она. - Нашёлся единственный стоящий парень, а я, дура, упускаю его. Какого хера шлялась где-то?! Скажет: "Да пошла ты, наркоманка!"

   Слезы навернулись на глаза, свернулись в творог.

   "Бросит - всё равно завяжу!"

   "Что ты завяжешь? Шнурки на ботинках? Или шнурок на запястье?"

   - Да пошли вы! Brainkillers - я вас знаю!

   Она достала из сумочки сигарету.

   "Вот оно, последнее, что осталось. Последнее напоминание о прошлой жизни. Раз дома нет никто, покурю и буду ждать. Сдохну под дверью, но буду ждать..."

   "И тени в зеркалах останутся блуждать,

   Любить и ждать..."

Х

  

Я взрываю косяк, я уплываю вдаль,
На моих ладонях пылью остается шмаль.
Меня манит чернота, меня зовет город мой...

Дельфин

   Тьма опускалась на город...

   Зажигались фонари и лампочки в квартирах. Пустели дороги, лишь редкие машины проносились, не стесненные автомобильной толчеёй. Стихали какофонии будней, зато редкие звуки становились выразительнее. Капала вода, сочась из непрочного шва водопроводной трубы.

   Стало непринужденно, мягко и легко, спокойно и никак. Пряный запах конопли разносился по лестничным маршам, исследуя стены и подоконники, окна и двери. Откуда-то сквозило. Кого-то унесло. Что-то оторвало. А что-то осталось и не хотело отпускать.

   Будничные жильцы смотрелись в ящики в своих личных сотах. Но в отличие от пчел, немногим жизнь казалась медом.

   Где-то хлопали двери, как беззубые пасти с высохшими лакированными деснами. Изредка слышалось мерное движение лифта - хоть кто-то в стране работает бесплатно. Приятно... Звуки были такими отчетливыми и отрегулированными, что недурно ложились в тональность уходящего вечера. А глаза стеклянно смотрели в одну точку сквозь дым, который давно рассеялся...

  

XI

  

Спой песню, которую нельзя спеть
Без утреннего поцелуя...

Р. Райт "Вспомни день"

  

   - Ленчик, вставай! - он нежно потрепал её плечо.

   - Олег! - она повисла на его шее. - Я так тебя ждала!

   - Всё, девочка, успокойся, - он гладил её по спине, а она рыдала взахлеб. - Ну, Солнышко, посмотри на меня!

   "Что за глаза - накрывают волной, как океан, не понимая, что я могу захлебнуться - утонуть. Хватит ли мне воздуха выдержать этот взгляд? Я же не Ихтиандр!"

   - Лена, я ведь не человек-амфибия, - вдруг сказал он.

   - К чему ты? А, понимаю... Только зря ты так про мои тусклые глаза...

   Он удивленно посмотрел на неё.

   - Как ты научилась ТАК понимать меня? Ты ведь недавно в моем мире...

   - Поищи, Олег, может, я всегда там была.

   Он взял ее за руки, она подняла ресницы вверх, их взгляды осторожно поцеловались. И всё вокруг исчезло. Окружающий мир поразил розово-голубыми тонами, тёплым бризом, лёгким шорохом. Они развели взгляды в стороны, и всё стало на свои места.

   - Вау! Неужели такое возможно?! - спросила Лена.

   - Я сам до сих пор не верю, - сердце Олега учащенно билось, не находя себе места, как зверь в клетке.

   - А я боюсь это повторить, - призналась Лена.

   - Я тоже. Давай не будем спешить ТУДА? - предложил он.

   - Давай! Ведь мы теперь будем вместе ВСЕГДА? - спросила она.

   - А разве может быть иначе? - Олег не верил в реальность. - Поднимись на эту ступеньку, - парень взял свою девушку за руку и поставил на ступеньку рядом с собой. - Оглянись назад - видишь, они всё еще стоят там!

   - Боже, со мной никогда такого не было! - и вдруг что-то мягко вошло в сердце Лены, и вот она уже стояла на коленях и молилась Творцу Вселенной:

   - Господи, прими нас своими детьми в мир, который Ты открыл нам.

   - Боже, прости нас! - молил упавший на колени рядом Олег. - Помоги нам стать достойными Твоего благословения!

   - Спасибо Тебе, Создатель, за Любовь, которую Ты явил нам! - произнесла Лена.

   - Лена, они всё еще стоят там и ждут нас! - произнес парень.

   - Олег, это мы? - спросила девушка, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.

   - Я думаю, не совсем. Я понял - это те, кем мы были еще несколько минут назад! Смотри, Лена, внимательно - они остались в прошлом! Там, на лестничной площадке остались те, кем мы были. А здесь, на этой ступеньке - мы. Те, кем мы стали! Попрощайся с прошлой жизнью, попрощайся с воспоминаниями. Мы обрели свободу от прошлого!

   В это время от стены отделилась тень, напоминающая силуэт человека. Мигнув фотовспышкой, она обрела форму и образ молодого парня.

   - Знакомься, Лена. Это Антон, мой друг, - представил незнакомца Олег.

   - Ты тоже?.. - девушка не находила слов, чтобы закончить свою мысль.

   - Очень приятно, Лена. Да, ты права, я тоже... не от мира сего, - тень улыбнулась бы, если бы тени могли улыбаться.

   - Что ты здесь ищешь в столь поздний час, мистер Тень, - спросил Олег.

   Антон поклонился и сделал умное лицо:

   - Я, конечно же, ищу умбролога. Среди вас, случайно, нет умбрологов?

   - А кто это? - спросила Лена в недоумении.

   - Это врачи, которые лечат заболевания тени - переломы, деформацию тени. А мне кажется, что у меня гиперумбрия, - невозмутимо ответил Антон.

   - А что это? - девушку начал разбирать смех.

   - Ненормальная активность тени, - невозмутимо ответил Антон. - Мне кажется, в последнее время я зачастил появляться на людях в качестве тени. Пойду-ка я, поищу уединения.

   Его тело стало темнеть на глазах, пока не превратилось в непроницаемую пустоту, холодную, как бездонное сердце черной дыры. Последний поклон, и то, что было Антоном, растворилось в окружающей тишине.

   - Ушел по-английски, - сказала Лена, и её легкий вздох эротичным оттенком окрасил симфонию лестничного марша.

   - Я открою тебе секрет, - сказал Олег. - Антон когда-то рассказал мне об этом. На самом деле, он никуда не ушел. Это мы ушли. Он просто остановился в одной точке времени и пространства. А мы ушли - галактика наша улетела, время ушло вперед, может, измерение сдвинулось и отражение поменялось. Мы пока ещё рабы законов природы. Вот только сегодня я и ты заглянули за грань. А он уже давно там.

   - А может, он станет нашим учителем? - спросила Лена.

   - Однажды я попросил его об этом, - сказал Олег. - Он странно посмотрел на меня и спросил: "А ты можешь научить меня дышать?"

   - Я поняла, - сказала девушка. - Для него это естественно, просто, он не может научить этому.

   - Да. А еще он сказал: "Есть один учитель - Дух Божий. Только он учит в этом мире. И с каждым занимается индивидуально. А я лишь ученик..."

   Так они и говорили, пока дверь не захлопнулась за ними.

XII

Дети лживых рассветов
И багряных закатов,
Зачем вам всё это?
Всё это распято.

Макс

   9 мая.

   На площади имени Ленина, как всегда, концерт победителей фестиваля "Живи и помни". Здесь и новички, и старые знакомые - всё, как положено, а кем и куда - решать не нам. Популярные мелодии (а если уж очень популярные, то, к тому же, немилосердно освистанные) смешиваются с трэшевыми рифами. И все это называется словом "праздник".

   Площадь напоминает гигантский термитник, который в некоторых местах обрызгали "дихлофосом", в других присыпали сахаром. Термитник, тлеющий и выпускающий клубы сигаретного дыма. Может, дети спичками игрались? Живого места не осталось. Мёртвого, слава Богу, пока тоже не наблюдается. Вдоль и поперек, вокруг и в центре площади, по диагонали и кривым расположились и сидят, едят, а чаще пьют, курят, спят на траве, гоняют дубинками, гонят беса, следят за порядком и следят на газонах, рвут струны и голосовые связки, танцуют и отказываются, дерутся и целуются - короче, каждый нашел себе достойное применение.

   Впереди у сцены, тесно прижимаясь к широким грудям полутораметровых омоновцев, шевелится, так сказать, прогрессивная молодежь. На сцене - "Инквизиция". Длинноволосые машут "хаерами", рэпперы танцуют хип-хоп, два вокалиста стараются перекричать друг друга, гитаристы пытаются догнать свои пальцы, басист норовит отбить себе большой палец, ежели будет так неистовствовать, а барабанщику хоть бы удержать в руках потные палочки.

   - Вон, у сцены, чуваки! - указал прыщавый молодой человек своим сотоварищам. - "Причесон" в стиле "сын булочника", в "косухе", и телка рядом.

   - Что-то мелковат, - оскалился его товарищ шести футов ростом, покрытый буграми мышц.

   - А ты мешковат, - пошутил прыщавый. - А он - кмс. Мне "кореша" "ботали".

   - Чё, Клещ, в натуре? - спросил его собеседник. - Наверное, по плаванию, - и он зареготал.

   - Ты заткнешь свою остроумную пасть? - раздражённо сказал прыщавый. - Отделает тебя - будешь потом ржать. Не вздумайте с ним играться, - он обвел взглядом своих сообщников. - Бейте четко! Поломайте ему все ребра, зубы повыбивайте, нос сломайте. В пах хорошенько дайте - пусть любит потом импотента.

   - А с девкой что делать? - спросил один из парней, внешность которого легко заставила бы вас перепутать его с каким-нибудь досрочником ЗК. У него было красивое, резко очерченное, лицо, очень жёсткий взгляд, твёрдая линия губ и очень короткая причёска.

   - Можешь забрать её себе, Гурон, - ответил Клещ. - Родоки её из дома выгнали. Можешь делать с ней всё, что заблагорассудится. Мне нужен этот "фраер", а она меня мало интересует. Авось, на "Карусель" больше не появится. А вот ему я хочу жестоко отомстить! И за сломанную руку и за всё остальное!

   С этими словами он закатал рукав рубашки, чтобы продемонстрировать травму. Рука была красной, с пятнами синего, зеленого и жёлтого цветов, ужасно опухла. По виду Клеща было ясно, что он и дотрагиваться до неё боится.

   - Ты чё, охренел?! - ужаснулся товарищ прыщавого, блондин с сухими голубыми глазами, опухшими веками и внешностью довольно потасканного плейбоя, чей образ довершал сладострастный рот. - Иди в больницу!

   - Ты дурак, Вовчик! - огрызнулся Клещ. - Они кровь у меня возьмут - а там и драконы, и дельфинов стаи! Меня предки обещали свозить к костоправу.

   - Смотри, не затягивай! - взволнованно сказал Вовчик.

   - Ладно, вернемся к нашему герою, - продолжал Клещ. - Вокруг него толпа. Он тут довольно известная личность. Нужно подождать, когда он останется один.

   - Тебе вже нема, і я лишився тут зовсім сам... - напел Вовчик.

   - Правильно. Совершенно правильно, - сказал прыщавый. - А пока - пьём пиво.

XIII

  

Я стою в крутом раздумье
Среди потных и мокрых рыл.
Со священной злобой наблюдаю
Над скоплением мудил.

Крематорий "Таня"

  

   Шум, крик, прыгает, машет руками. Свистит... Кипит, как самовар, вот-вот вырвется пар. Энергия идет нескончаемым потоком, и они чувствуют эту ауру.

   - Давай отойдем ненадолго, - просит белокурая девушка с тонкими пальцами.

   Парень в косухе с косой молнией, обняв за талию, увлек её сквозь плотные ряды тинейджеров подальше от сцены туда, где можно было поговорить, не напрягая голосовых связок, и постоять, не толкаясь.

   - Я почувствовала это! - сказала Лена своему парню.

   - На что это похоже? - спросил Олег.

   Они присели на траву в скверике.

   - Это огромная аура, напор энергии, шум, ужасный хаос, ограниченный со всех сторон каким-то тугим полем. Я почувствовала какой-то угарный адреналин, вызывающий ярость, злобу, развязность, пошлость.

   - Как ты думаешь, - спросил он, - это шло со сцены или от толпы?

   - Мне кажется, с обеих сторон. Группа поёт о том, о чем думает толпа. Толпа выплескивает энергию, которой заряжается группа и сбрасывает её посредством своей музыки обратно. Как будто два зеркала, поймав солнечный луч, начинают играть в теннис. Группа поет о жестоком мире, и каждый в этой толпе народа думает: "Да, мир жесток". Но ведь он складывается из таких, как я и ты. Мы - лишь стёклышки этой большой мозаики. Одни белые, другие черные, третьи цветные. Кто-то крикнет: "Я не такой, как все!", но факт останется фактом.

   - Умница, раз поняла это, - чмокнул её в носик Олег. - Я тоже это сегодня почувствовал. Каким бы ни был один человек - таким или не таким, вместе с другими людьми он представляет одну общую массу. Даже два врага в поединке представляют собой один энергетический шар, смесь их полюсов. Какие мы с тобой стали умные - аж зло берет! - рассмеялся он.

   - Как ты себя чувствуешь? - спросил он немного позже у своей девушки.

   - Борюсь с гадостью, - ответила она.

   - Держись, я с тобой! - парень крепко обнял ее за плечи.

   - Угу... - Лена положила голову на его плечо. - Хочешь обрести здоровье и бессмертие - откажись от стимуляторов. Теперь это мой девиз.

   К ним подошла парочка, состоящая из Сергея - друга Олега, знакомого нам по первым страницам сей повести, и его девушки Тани - стройной крашеной шатенки с прямыми волосами чуть пониже плеч и озорным выражением лица.

   - Олег, пошли за пивом, - предложил его товарищ.

   - Идем, Лена, - взял ее за руку Олег.

   - Пойдём, - ответила девушка.

   - Все равно сейчас клоуны будут полчаса выступать, - сказала Таня. - Можно и поотсутствовать.

   И четвёрка начала протискиваться сквозь заслон из людей, как вода сквозь дырочку в плотине.

  

XIV

  

И шли бродячие собаки
На городские водоёмы
Пить человеческие сны

Т. Скокова "Осуществление весны"

  

  

   - Они куда-то собрались, - сказал Вовчик Клещу.

   - Сколько их? - спросил главный загонщик, стараясь не поворачиваться в сторону нашей четверки.

   - Два чувака и две тёлки.

   - Порядок, - оскалился прыщавый. - Нам не пришлось долго ждать. Ну что ж, в путь, ребятки. На этот раз, думаю, они выхватят по полной! Я пошёл к себе домой. Жду вашего возвращения. Удачи!

   - Ну, идем! - сказал Бегемот, ударяя правым кулачищем в левую ладонь, и вся семёрка, не смею сказать "великолепная", двинулась в путь, смеясь и жестикулируя, подмигивая проходящим мимо девушкам и распаляя себя для предстоящей драки.

   - Переловим их на углу возле стройки, - предложил один из гопников. - Там народу поменьше. Быстро забуцаем их, хватаем телок и сматываемся в проулок.

   - Давай встретим их, когда они будут идти обратно, - предложил Саша - парень плотного телосложения, с чёрными, как смоль волосами, зачёсанными набок. - Они же, скорее всего, пива пошли попить. Пускай наклюкаются, тогда их легче будет взять.

   - Истину глаголешь, - согласился Вовчик.

  

   ***

  

   Купив пива, ребята направились на бульвар Пушкина к фонтану. Откупорив бутылки и попивая сей напиток, они мирно беседовали, пока, по прошествии некоторого времени, не заметили семерых парней, с довольно решительным видом и злобными ухмылками направлявшихся к ним.

   - У нас проблемы, - забеспокоилась Лена.

   - Я заметил среди них того, с хвостом, - сказал Олег, не поворачивая головы и продолжая пить пиво.

   - Что, будем махаться? - спросил Сергей таким тоном, как будто это занятие его нисколько не удручало.

   - По ходу, придется, - ответил его друг.

   Девушки, в отличие от парней, не на шутку встревожились. Парни же внутренне собрались, когда к ним подошли их враги.

   - Ну, здравствуй, Саранча, - вежливо улыбнулся парень с длинными волосами, завязанными в "хвост".

   - Приветик, давно не виделись, - Олег окатил собеседника волной недобрых эмоций.

   - Меня зовут Кедр, - продолжал "хайратый". - А это мой друг Бегемот.

   При этих словах громила с соответствующим габаритам прозвищем протянул руку Олегу, на которую тот лишь презрительно посмотрел. Бегемоту это явно не понравилось, и он скривил губы в недоброй усмешке.

   - Это Гурон, - продолжал Кедр. - Это Вова, это Саша, это Шрам, а это Косяк.

   - Чуваки, вы в мультфильмах не снимались? - спросил Сергей.

   - Да нет, они просто комиксов обчитались, - ответил Сергей. - Правда, Секвойя? В смысле, Кедр.

   - Слышь, Кедр, да он охренел! - взревел Бегемот и сделал удачный, как ему показалось, удар правой в лицо Сергею, но тот отбил его руку наружу своей левой, ударив правой ладонью прямо в нос бугая.

   - У-у-у! - завопил тот, тряся отбитой правой и вытирая побежавшую "юшку" под носом левой рукой.

   Остальные шестеро парней кинулись на наших героев, но, не смотря на численное превосходство, у них ничего не вышло. Все эти Вочики, Саши и Кедры летали вокруг фонтана, как воздушные шарики, упущенные продавцом. Олег и Сергей бросали их через себя, как мешки с кукурузными палочками в машину. Было интересно на это посмотреть, жаль длилось сие действо недолго. "Никто не хотел умирать", - как сказал бы Егор Летов. Упав разок на асфальт, разбив себе голову или отбив почки, никто не хотел больше нападать. Сидевшие неподалеку на лавочке пенсионеры быстро ретировались с криками: "Милиция! Убивают!"

   - Пойдём, - сказал Олег друзьям, когда все нападавшие потеряли к ним "всякий интерес". - В милицию как-то не хочется. К тому же здесь клоуны уже выступили, а там?

  

XV

  

Вот рамка для декадного единого билета.
Вот табака дукатного сырая сигарета.
Вот курточка булыжного неходового цвета.
Давай возлюбим ближнего хотя б за это.

Д. Филатов

  

   - Мне понравился концерт, - сказала Лена, когда они присели на лавочку на бульваре Пушкина. - Только не выходит из головы та драка. Я очень испугалась. Я за тебя так переживала. Их ведь было в два раза больше! Но вы с Сережей молодцы! Как вам удалось их побить?

   - Опыт. Мы давно занимаемся боевыми искусствами. Может, и тебя научу, если будешь в состоянии все это воспринимать.

   - Знаешь, когда ты подошел ко мне тогда, в тот вечер и прикоснулся к плечу, я подняла глаза на тебя и "сфотографировала" твоё лицо. Знаешь, я люблю важные моменты моей жизни как бы останавливать на миг и запоминать в деталях. Твоё лицо тогда было рядом - я как сейчас это вижу. Ты был каким-то неземным...

   - Да будет тебе! - засмущался Олег. - А я помню, когда я подошёл к тебе тогда на лестничной клетке, ты так удивлённо открыла глаза, а потом бросилась мне на шею. Я запомнил твой запах, твоё тепло. Твои волосы коснулись моего лица. И мне вдруг стало так больно, что слёзы выступили на глазах.

   - Почему? - она удивленно подняла брови.

   - Я представил, что будет, если тебя отнять у меня.

   - Олег, по-моему, нам хватит болтать, - сказала Лена и потянулась к его губам.

   Стало тихо, легко и нежно.

   - А, целуетесь? - проговорил тень. - Ну, тогда я позже подойду.

  

XVI

  

Когда стремишься ты к единству всех материй
И строишь планы лет на тысячу вперед,
Смириться можно было бы с такой потерей,
Но этот вариант тебе не подойдет.

Е. "Сова" Герасимов

  

   - Да, жаль, Олежка, что вы сегодня не играли, - сказал Андрей Иванович, папа Олега. - Я проходил мимо площади, остановился и с удовольствием послушал, как выступали наши ребята - "Жандармы", "Осы" - остальных я не запомнил.

   - А вы подавали заявку на участие в фестивале? - спросила Лена.

   - Нашего басиста в шахте травмировало как раз перед отборочным туром - перелом ключицы. На него упала затяжка, когда он после смены шел домой.

   - Да, вот так - отработал парень, шел домой - и на тебе! - сокрушалась мама Олега Светлана Викторовна.

   - Какой кошмар! - воскликнула Лена. - Музыкант, человек, которого нужно носить на руках за то, что он дарит людям впечатления, заряжает их особым настроением, погружает их в особый мир, помогает уйти от реальности, проблем и делает мир лучше - и работает в шахте!

   - Да вон их сколько в шахте работает! - махнул рукой Андрей Иванович. - А Витя?

   - Вите в шахте отбило половину ногтевой фаланги на безымянном пальце правой руки, - поведал Олег своей девушке. - А он ведь гитарист. И играть не перестал.

   - Ладно, мы с папой пошли на покой, - сказала Светлана Викторовна. - Желаем вам приятного вечера. И спокойной ночи!

   - Как я счастлива, что твои родители относятся ко мне, как к своей дочери, - прижалась Лена к груди парня.

   - Ты им понравилась, - сказал Олег, обнимая девушку.

   - Знаешь, я вспомнила о своих родителях,- вдруг погрустнела она. - Моя мама работает поваром в заводской столовой, а отец - учитель истории в школе. Мама плакала, когда узнала, что я наркоманка, а отец выставил за дверь. Но при этом его лицо осунулось, и он сам едва не заплакал. Он поступил жестоко, фактически, вычеркнув меня из своей жизни, а я ушла, нагрубив.

   - Давай сходим, помиримся с твоими родителями! - предложил Олег.

   - По крайней мере, хочется попытаться, - сказала Лена. - Я не хочу их терять. В последнее время для меня это было самым больным воспоминанием. Но я не решаюсь. Мне страшно и больно за них. Да и вряд ли они поверят в то, что я больше не колюсь.

   - Если они действительно так любят тебя, как ты говоришь, - продолжал Олег, - они обязательно дадут тебе ещё один шанс. Они, наверное, убиты горем. Поэтому, чем быстрее мы сходим к ним, тем лучше!

  

XVII

  

Купи себе магнитофон, идиот глухой!

Е. "Сова" Герасимов

  

   Вечер, как лисий воротник, привычно ложится на плечи, окунает в черный бархат глаза обывателей, небесная слюда начинает мерцать, отражая блеск далеких светил. Над землёй царит бледная, холодная луна; кажется, она отражает в пространство вместе с солнечными лучами свой стоградусный мороз.

   Несмотря на это в темных городских скверах тепло, кое-где еще людно, а кое-кому, как всегда, страшно. А Лена и Олег возвращаются домой с вечерней прогулки.

   - Чем теперь будем заниматься? - спрашивает девушка, улыбаясь.

   - Предлагаю послушать музыку особым способом, - ответил парень.

   - А как это? - удивлённо вскинула брови Лена. - Мы её много раз с тобой слушали. Разве бывают ещё другие способы?

   - Увидишь, - Олег заговорщически подмигнул.

   Когда они пришли домой и зашли в его комнату, парень сказал:

   - Вот сейчас я поставлю музыку, мы выключим свет и будем делиться друг с другом ассоциациями, которые будут приходить нам в голову. В общем, будем пытаться описывать то, что предстанет перед нашим мысленным взором.

   - Это интересно, - сказала Лена, поудобнее усаживаясь на диван.

   Из динамиков полились звуки. Это была красивая музыка, насыщенная десятками стереоэффектов. К сожалению, герои этой повести, рассказывая мне обо всех, происшедших с ними событиях, забыли, что именно они слушали в тот вечер. Но не это самое важное, дорогой читатель. Ты можешь поставить любую музыку, которая тебе нравится, и не только слушать, но и смотреть в окно того мира, который нам дарят поэты и музыканты, художники и просто умные люди.

   Олег выключил свет, сел рядом с Леной и произнес:

   - Представь себе ночной город. По улице идёт парень в черном кожаном плаще...

   - Вижу! - с восторгом воскликнула девушка. - А еще рядом с ним идет дождь. А вот автомобили стоят в тишине, - наверное, дремлют, пока их омывает теплой водой.

   - У парня длинные волосы, почти до плеч. Он блондин. Сейчас его волосы намокли и висят, как пакля.

   - На обе стороны зачесаны, - продолжила она. - Но больше на левую.

   - Проезжающая машина ослепляет его светом фар, и он закрывает лицо правой рукой. По рукаву течет дождевая вода! - Олег начинает говорить взволнованно, вживаясь в сцену, нарисованную музыкой и их воображением.

   - Автомобиль летит на него, обрызгивает грязью из луж, - состояние Олега передается и его девушке. - Он не успевает уклониться, ослепленный, его левый бок входит в зону соприкосновения с бортом машины, и вот уже он отлетает в сторону - благо, удар пришёлся вскользь.

   - А ещё у этого пилигрима крутые ботинки, к тому же подкованные.

   - Но вот он отряхивается, приходит в себя и, как зверь в лесу, готовый ко всему, бросается бежать...

   - Спотыкается о мусорные баки, падает. Один из баков раскрывается, высыпается часть мусора. А крышка крутится на проезжей части, как монетка на школьной парте.

   - У парня разбито правое колено - полы длинного плаща смогли защитить только левую ногу, правая попала между отворотами. Сквозь джинсы проступает темное мокрое пятно. А его ладони содраны в кровь о мокрый, шершавый тротуарный настил.

   - Он подставляет их под ручеек, бегущий из водосточной трубы, и смывает грязную жижу вперемешку с соленой.

   - Потом вскакивает, прихрамывая, и забегает за угол дома...

   - А там, в подворотне, стоит негр в шляпе и курит "гавану"...

XVIII

  

Красный варвар приходит по темному спокойствию.
Огненным мечом рубит в клочья чёрный бархат.
Безжалостной рукой вырывает сердца звёздам.
Их алая кровь проливается на землю.
Так появляется день.

Ranger

  

   Утро безудержно рвалось сквозь её веки, солнечные лучи целовали мочки ушей, но глаза были еще крепко сомкнуты Морфеем (не путать с морфием!). И светило никак не могло подобрать ключи к её ресницам. Можете ли вы представить себе, как чувствует себя солнце без неба? И как Ярило жаждет окунуться в небосвод этих глаз, наверняка приняв их за видимую часть космоса. И вот звезда идет на хитрость, решив прорваться сквозь губы, одновременно поглаживая лучами ее плечи. А солнечные зайцы бегают по губам - так солнце безнаказанно целует красивых девушек.

   А из паутины снов и грез, сквозь мыслимые и немыслимые отражения, кроме, разумеется, Амбера, донёсшийся, зовет её милый голос, ревербирируемый упругими, прозрачными, как мыльный пузырь, и столь же радужными стенками измерений в мирах грёз и туманных снов:

   - Поветруля, вставай!

   Она приоткрыла глаза.

   - Наконец-то. А я уже думал прибегнуть к помощи брызгалки, - он самодовольно улыбнулся.

   - Фу, какой противный! - игриво надула губки Лена. - А сколько времени?

   - Утро! - ответил парень. Посмотри, какие чудные краски мешает сегодня на мольберте зари Вселенский Художник. А птичьи трели дополняют картину волшебными стереозвуками - какие чудесные спецэффекты использует природа - ни один компьютер не оживит душу...

   Он был одет и гладко выбрит, а глаза - такие хитрющие...

   - Так еще только пять утра! - воскликнула Лена, взглянув на настенные часы с деревянным, украшенным ажурной резьбой корпусом, в духе средневековья - с изображением замка и могучих дубов. - Ты что, с Луны свалился?

   - Нет, с гусеницы, - ответил Олег. - Ну, давай, солнышко, подрывайся!

Пойдем, пока не высохла роса,

Пока не растворилась вся краса...

   - Ты что?! Вон, и кукушка еще спит! - Лена юркнула под одеяло, остались видны лишь её глаза и макушка. - Кстати, а чьи это стихи?

   - Вашего покорного слуги, - Олег поклонился, сняв с головы невидимую шляпу.

   - Всё, я сражена и навеки Ваша! - Лена выскочила из-под одеяла в ночной рубашке цвета какао с молоком, которую купил ей парень, и, прижав к груди руки, заломив пальцы, прощебетала:

   - Только говорите, говорите! Вы поэт, месье, и мой камешек тает от Ваших тёплых слов и роз Вашего красноречия.

   - "Тише, тише, он говорит, - засмеялся Олег, цитируя Хлебникова. - Это большой набат в колокол ума!"

   Он обнял свою любимую и начал нежно целовать, пробуждая её, как мотылек пробуждает цветок к новому дню в росе утренней зари.

   - Одевайся, Поветруля! Поедем в твои владения!

   - Как можно отказать Вам в этом, доблестный Фет Фрумос? - сделав реверанс, Лена начала собираться.

   - Давай, Ляна Косендзяна, - мсье Лаур Балаур заждались! - смеясь, он вышел из спальни.

  

XIX

Если вы двигаетесь от бессознательности к осознанности,
То вы двигаетесь от одной стороны дуализма к другой.
Двигайтесь за пределы их обеих!..
Не будьте ни бессознательными, ни сознательными -
Просто будьте!

ОШО "Вигьяна Бхайрава Тантра. Книга тайн"

  

   Посадка ещё не утратила следы росы, птицы ещё не утратили обыкновение петь по утрам, ставок еще не высох, а они уже мчались, прогоняя дрёму и клубы редкого, сонного утреннего тумана. Ветер охлаждал их горячие сердца и помогал трезво мыслить. И вот они окунулись в чары предрассветной природы, вдохнули пение птиц, прищурились от яркого солнца. Олег остановил мотоцикл на грани посадки и пускающего пар водоема.

   - Замерзла, Поветруля? - спросил он.

   - Нет, что ты?! - ответила она, озорно озираясь. - За твоей спиной было очень тепло. А зачем ты меня сюда привез? Побыть в гармонии с природой и с ней же проснуться?

   - Да, разве не в этом смысл жизни - любить? Нам не нужно искать какую-либо первопричину. Когда нам хорошо, не стоит разбираться, почему нам хорошо. Изменяться и пытаться жить в гармонии с Вселенной - это кратчайший путь к счастью. "Не упусти случая поучиться у чистого голоса горного ручья, плещущегося среди корней", - сказал Морихей Уесиба, основавший стиль боевого искусства айкидо. Вот для этого мы сегодня сюда приехали.

   - А ведь действительно, чистый горный ручей или, в нашем случае, природа посадки и ставков, могут научить не меньшему, чем увесистые фолианты философско-религиозных трактатов,- начала размышлять вслух Лена.

   - Я тоже так считаю, - признался её парень. - В природе мы наблюдаем Вселенскую гармонию и по аналогии с ней можем строить свою собственную внутри себя. Как художник смотрит на окружающие его ландшафты и переносит их изображение на холст.

- Возьми в руки краски, возьми в руки тушь,

Рисуй что угодно, но только не чушь!

   - произнесла девушка.

   - Метко подмечено! - сказал он. - Ты сама придумала?

   - Да. Чисто экспромтик.

   - Тут у меня в рюкзаке есть бумага и ручки. Доставай, как раз для такого случая припас, - сказал Олег. - В такие моменты, как сейчас, когда я погружаюсь в кисельные струи свежего воздуха, я стараюсь записывать то, что приходит в мою голову. Ведь потом это всё можно забыть. Я смотрю, к тебе тоже стучатся мысли, вот и фиксируй их в тетради!

   - В такие минуты несложно и в Бога поверить, - задумчиво произнесла Лена, водя ручкой по чистому листу. - Или поверить в то, что по земле ходят живые тени.

   - Вот-вот! - усмехнулся Олег.

   - И это знание я ощущаю где-то на уровне своего сердца, - от внезапной догадки она прекратила писать и попыталась проникнуть внутренним взором вглубь самой себя.

  

ХХ

  

Мой приятель торчит
На старом стуле в углу.
Сухое пламя свечи
Стерилизует иглу.

Т. Скокова "Регтайм"

  

   В комнате, искусственно погруженной в пустоту, под свинцовую тяжесть музыки "Paradigma" медленно поднимался вверх терпкий дым, теряясь где-то в теперь. Груша мутной лампы освещала стоваттным восприятием далеко не новый красный флаг с нарисованной на нём черной краской анархией. В комнате никогда не убиралось, на диване валялась взлохмаченная постель, на которой угадывались очертания предавшихся животному инстинкту тел. На полу, застеленном старым, отсыревшим и посеревшим паласом сидело трое парней и две девушки. Парни курили и играли в карты; девушки часто вмешивались в ход событий, то прося сигарету, то подсказывая, чем ходить.

   - Как меня "кумарит"! - сказал тот, кого звали Саша, "бычкуя" сигарету.

   Он был вялым, небритым и выглядел невыспавшимся.

   - Володя, позвони Клещу, - сказал другой - Гурон, к плечу которого жалась светловолосая девушка, под макияжем которой маскировалась незаурядная красота, подпорченная неумелым использованием темно-бардовой помады и бледным цветом лица.

   Третий парень, уже вышедший из игры, обернулся к своей девушке с длинными волнистыми волосами цвета каштана и, внимательно посмотрев ей в глаза, сказал:

   - Наташ, завари чефира. Возьми в столе пачку "Батика", - и, поднявшись, пошел к креслу, сел и, сняв трубку, набрал номер.

   Длинные гудки, как обычно, нервировали.

   - Да нет его! - раздраженно сказал Володя и бросил трубку. - Меня самого уже "колбасит"!

   Наташа принесла битую эмалированную кружку с чефиром, которая тут же прошлась по кругу и была распита. Девушка Гурона, привлекая его внимание к себе, шутя произнесла:

   - Котик, когда ты мне купишь белый джинсовый костюм?

   - Хочешь, чтоб все знали, что ты "винтовая"? - спросил он.

   Она пожала плечами. В тот же момент, прозвучавший звонок в дверь прервал путь мыслей Гурона к его голосовым связкам. Вовчик быстро поднялся, шепнул: "тихо!", хотя уже все и так замолкли, как насквозь простреленные, зная, что иногда такие вот звонки заканчиваются "обезьянником". Он пошел к двери, посмотрел в глазок и, облегчённо вздохнув: "Клещ", открыл дверь.

   - Быстро закрывай! - коротко приказал вошедший.

   Торопливыми шагами он прошёл в комнату, где собралась вся "толпа", и спешно начал рассказывать:

   - Значит так, слушайте сюда! Да кончайте вы сношаться! - прикрикнул он в сторону постели и продолжал:

   - Сегодня накрыли четыре "хаты" - Фрица, Белого, Петровны и Кортнева. По городу облавы. Вспоминайте, кто кому говорил о наших точках - похоже, нас тоже могут повязать. Лично я в "скворечник" не хочу.

   - Да никто, вроде бы, не знает, - послышалось отовсюду.

   - Ты же знаешь, мы на свои хаты никого не пускаем, - сказал Гурон. - Если никто из наших не попадет в лапы закона, мы в безопасности.

   - Будем надеяться, - процедил сквозь зубы прыщавый.

   - Клещ, ты ничего не принес? - спросил Саша, пытливо вглядываясь в глаза своему главарю.

   Тот молча достал баночку, в которой плескалось около трех миллилитров жидкости, и поставил на стол.

   - Раствор брать негде. Я обегал весь город - кого взяли, а кто прячется. Это Витёк сварил.

   - Сейчас попробуем, - сказал Саша, судорожно дрожащими руками набирая в шприц влагу. В тот момент глаза его блестели черным пламенем.

   - Саня, восемь точек, не больше, - сказал Гурон. - Смотри, сколько народу!

   Тот кивнул - ему бы хотя бы чуть-чуть. Ввёл себе раствор и откинулся, когда кубатура стен кубарем покатилась вниз. И сразу же музыка черным пауком оплела его сердце липкой плесенью, а в глазах открылись колодцы к мрачным чертогам царства мертвых. Вопли насекомых сводили его с ума, сотни членистоногих побежали под кожей, замерзли пальцы.

   - Наташа, набери мне шесть точек, - попросил Вовчик.

   Девушка набрала новую дозу "первитина". "Струна" привычно проткнула жесткую посиневшую кожу, и Володя откинулся рядом с Сашей.

   - Давай я тебя "двину", - предложила девушка Гурону.

   ... Первым вскочил Саша.

   - "Голимый" раствор! - зло, чуть не плача, воскликнул он.

   - Возьми лучше свари! - грубо ответил Клещ и усмехнулся. - Наверное, Витёк забыл утюг включить.

   - Ты ещё издеваешься! - заорал Саша и подскочил к Клещу. Но тот, не ожидая развития событий, изо всех сил двинул Сашу кулаком в грудь, отчего он отлетел метра на два.

   - Следить за собой! - завопил прыщавый. - Отставить сопли! Я вас быстро успокою! Не нравится - иди "бомжуй" и покупай на выпрошенные деньги хоть "кислоту" на "Карусели"!

   - Петь, дай сигарету, - попросил Саша, утирая обильную мокроту.

   Судорожно затянувшись, он впал в раздумье, как будто успокоившись. По очереди выходили из эйфории остальные. Дым, сплетаясь арабский каллиграфией в непонятные суры, поднимался к потолку, оседая на стенах и рассеиваясь по изображениям рок-музыкантов на стенах.

   - Сука! - подорвался Саша и футбольнул лежащую на полу колоду карт. Коробка в полете разорвалась и осыпала присутствующих карточным дождем, посвятив кого в короли, кого в шестерки, медленно опадая вниз и задерживаясь на лицах, плечах, груди, руках, коленях персонажей данной драмы.

   Клещ сидел и молча играл чётками.

   - Да выключите вы эту дебильную музыку! - взорвалась светловолосая Таня, девушка Гурона, и, не дождавшись ни от кого решительных действий, резким нажатием кнопки выключила магнитофон, вытащила кассету и кинула ее на диван. - Заберите свою вонючую кассету!

   - Ты чё, курва?! Я те щас харю разобью! - вскочил с постели худосочный Петя, но его остановил Клещ.

   - Слушайте сюда! Сядь, не мельтеши! - обратился он к Пете, затем снова ко всем. - Я могу сейчас уйти и дать вам возможность проломить друг другу бошки. Но я предлагаю вам успокоится и подумать вместе, что мы предпримем дальше.

   Петя сел на постель. Злоба еще не слезла с его лица, и он уставился в сторону в поисках чего-то или кого-то, на ком можно было сместить свою злость.

   Саша медленно встал, подошел к прыщавому, аккуратно взял того за лацкан кожанки и вдруг начал его сильно трясти и орать:

   - Ленку нам нужно, "варщицу" - иначе все позагинаемся, понимаешь?! Нужно её украсть, увезти подальше! Варить, продавать, - жить, сука, понял?!

   - Сядь, хорош ломать комедию! - волевым движением убрал его руки с себя Клещ. - А то ещё добавлю. Думаешь, я об этом не думал? Да с того самого раза, когда Саранча мне руку сломал. Так он же её добром не отдаст. В драку с ним, я так понимаю, уже никто не рвется. Значит, нужно её украсть. Аккуратно и без лишнего шума, чтобы нас не заподозрили. Сделать так, чтобы можно было подумать, что она сама от него ушла. Для этого нужно за ней плотную слежку установить, да из таких людей, кого она не знает. Другого способа я не вижу. Одним из шпионов будешь ты, Петя. Ты у нас новенький, надо доверие отрабатывать и телок наших, - он кинул взгляд на девчушку, с которой был Петя. - Как думаешь?

   - Партия сказала: "надо", комсомол ответил: "есть!" - улыбнулся Петя, не видя в этом ничего для себя зазорного.

   - Ну, вот и ладушки, - довольно сказал Клещ.

  

XXI

  

И впервые в мертвых его глазах
Увидели не гордость, а страх.
И такой у него был вид,
Будто он давно был и отпет и обмыт.

И. Кормильцев "Война"

  

   - Лена, я на "Крытый" пойду, - сказала однажды утром Светлана Викторовна. - Нужно скупиться. Хочешь, пойдём со мной.

   - Конечно, хочу, тётя Света, - отложила книжку Лена. - Чего я одна буду дома сидеть?

   - Ну, тогда собирайся, - сказала мама Олега. - Я уже почти готова.

   Они пронзили теплый воздух солнечного утра. Дети играли на площадке, давая повод сочинителям анекдотов. А когда один из мальчиков взглянул в глаза Лене, она вздрогнула. Как раньше... Сев на иглу, девушка всегда ужасалась своему положению, посмотрев в чистые детские глаза. Она отвела взгляд себе под ноги и внутренне сжалась. Стало как-то не по себе. Страшно, что ли? Лена ссутулилась и наморщила лоб.

   - Что ты, дочка, призадумалась? - спросила тётя Света.

   - Да так, - она попыталась улыбнуться, делая вид, что ничего серьезного.

   На перекрестке воспитательница из детского сада переводила через дорогу группу своих воспитанников. И Лена вдруг успокоилась - ведь по большому счету весь мир - это дети. И наоборот, эти дети - и есть весь мир. Потешные детские мордашки, их пухленькие ручонки, шмыгающие носы и разбитые коленки.

Дадим шар земной детям...

   Когда Лена со Светланой Викторовной перешли на другую сторону дороги, девушка обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на ребятню. Воспитательница уже перевела детей через дорогу, но у ребенка из последней пары вдруг выпала из рук машинка и покатилась по проезжей части. Деловито насупившись, мальчик побежал, схватил ее и был сбит иномаркой.

   Крик! Нечеловеческий крик ужаса и боли вырвался из уст Лены и был подхвачен воспитательницей раньше, чем дитя, перелетев через автомобиль, упало на асфальт. Еще не успела подбежать воспитательница к изломанному в неестественной позе тельцу, как машина скрылась за поворотом.

   Лена упала на колени, схватившись за пульсирующие виски, отвернулась и облилась солёным дождем. Светлана Викторовна, самая выдержанная из всех присутствующих, подбежала к ещё живому ребёнку и закричала:

   - Звоните в "скорую"! Быстрее!!!

   Воспитательница вскочила на ноги и побежала к телефону-автомату. Как ей хотелось, чтобы этот автомат сейчас застрелил её! Мама Олега аккуратно уложила ребенка поровнее, подложила свою руку под верхнюю часть его спины, чтобы немного приподнять. Мальчик пускал кровавые пузыри и упорно молчал. Остальные дети ревели навзрыд.

   Лена, почувствовала, как кто-то подошел сзади, закрыл ей рот рукой и, подхватив, понёс. Ладонь была большой и мягкой. Как папина. У нее не было ни сил, чтобы сопротивляться, ни попыток установить личность этого человека. Шок парализовал её, и она не смогла оценить ужас своего нынешнего положения и не пыталась укусить зажимающую ей рот лапу.

   Её затащили в подъезд и приставили "волыну" к животу.

   - Тихо! - порычал её похититель. - Шрам, звони!

   Здоровяк со свинячьими глазками и шрамом на стриженой голове набрал номер телефона - благо дело, таксофон висел прямо возле двери подъезда.

   - Клещ, здорово! Это Шрам, - поздоровался он в трубку. - Гони тачку на Комсомольский к подъезду Бегемота. Лена тоже хочет с тобой поздороваться.

  

XXII

  

Лай, сияние, страх. Чужой дом.
Управляемый зверь у дверей
На чужом языке говорит.
И ему не нужна моя речь.
Отпустите меня.

Янка "Чужой дом"

  

   - А, Лена, привет! - поздоровался Клещ. - Проходи.

  

***

  

   Голубые глаза, приподнятые в удивлении брови. Игрушечная машинка в руках с полным кузовом крови. Глухой удар и острая боль. Потемнение в глазах и вырвавшийся из лёгких тугой клубок воздуха. Тело поднимается вверх, как невесомый воздушный шарик. Колесо, шоссе, взметнувшиеся вверх люди, дома, машины... Тупой удар и ощущение недышания. А потом она, солёная, во рту. Мир вокруг размыт, лишь адская смесь звуков.

  

***

  

   - Лена, тебе плохо? - Клещ заботливо подвинул кресло и усадил девушку. - Воды принести?

  

***

  

   Ты сможешь выдержать этот взгляд? Для чего ты живешь?

   Ребенок улыбается, и вдруг из его глаз, ушей, носа, рта начинает обильно сочиться кровь, распространяя трупный запах.

   - Не-е-е-е-е-е-е-т!!!

  

***

  

   - Да не бойся, мы тебя не тронем, - испуганно сказал Бегемот.

   - Пошли вон! - прикрикнул Клещ. - Все!

   Он подошел к Лене, обнял ее за плечи и сказал:

   - Тише, тише. Ты что-то видела?

   Она разрыдалась у него на плече, и он дал ей выплакаться.

   - Иномарка сбила ребенка, - сквозь всхлипы стала говорить она. - Он машинку уронил... Перелетел через крышу... Наверное, умер...

   И вдруг успокоилась, вытерла нос и слёзы. Клещ подал ей чай. Допив, она устало, с дрожью в голосе, спросила:

   - Чего ты от меня хочешь? "Пописать"? Отомстить?

   - Да нет, - честно признался он. - Ладно, то всё херня. Я под суд не хочу. Что мы можем с тобой сделать? Побить? Изнасиловать? Я не вижу пока в этом смысла. Я думаю, мы с тобой, как раньше, разойдемся полюбовно. Уже больше года друг друга знаем. Но кое-что ты должна компенсировать - твой Саранча хорошо нас "подрихтовал". Мне вон только недавно кости на руке вправили, - он пошевелил пальцами. - Понимаешь, Ленка, у нас проблемы. А ты нам можешь помочь. У нас нет варщика. Везде облавы, все "хаты" "накрыли". Ребята мучаются...

   - Я не буду варить... - негромко, но твердо оборвала его Лена.

   - Не спеши отказываться, - Клещ начал нервничать и растягивать слова, пытаясь заставить свои извилины быстрее шевелиться. - Ты нам сейчас наваришь - сырьё мы "пробьем", - и мы тебя отпустим. Вечером будешь дома. Где-то через недельку еще раз придешь...

   - И так до пенсии? - спросила девушка.

   - Да нет, что ты! - немного расслабился и успокоился прыщавый. - Только до тех пор, пока варщика не найдем. Немного "мусора" поутихнут... Научишь кого-нибудь из наших варить в крайнем случае...

   - Нет, сказала Лена. - Я не буду варить.

   - Да ладно тебе, обломайся! - попытался успокоить её собеседник. - Сколько варила, а теперь высоко моральная стала! Мы ж тебе не предлагаем колоться, если сама не захочешь. А ты, кстати, уже не хочешь?

   - Нет! - ответила она резко.

   - Слишком выдаёшь себя, - спокойно промолвил Клещ. - Видно, с каким трудом это тебе даётся. Ладно, я сам прослежу, чтоб тебе не давали, и сама не ширялась.

   - Я варить не буду! - она стояла на своем.

   - Я вижу, тебе нравится, чтобы тебя упрашивали?! - раздраженно крикнул Клещ. - Или тебя опять подсадить?! Тогда ты и на хер ему не будешь нужна! Хватит проповеди разводить! Последний раз спрашиваю - ты хочешь сегодня домой попасть?

   - Я варить не буду!!! - заорала Лена. - Пойми это ты, придурок, и вы все отморозки!!! Не буду!!!

   Девушка понимала, что этими словами ставит подпись под свой собственный некролог, но ярость поднималась в ней, как вода в закипающем чайнике, а злость помогла ей замкнуться и принять решение, которое подсказывало её сердце.

   - Шрам! - крикнул Клещ, и когда тот появился из-за двери, указал на Лену. - Держи её покрепче! Я для тебя не пожалею даже чистого героина, сучка, только ты потом дорого за это заплатишь!

   Бугай схватил и прижал отбивающуюся девушку лицом к полу, навалившись на неё сверху. Она почти не почувствовала укола, но явно ощутила начало прилива в своём мозгу. Приход был очень сильным и заполнил собой всё, не оставив ничего из окружающей реальности.

   - Кинь ее в подвал! - приказал прыщавый. - Еще парочка таких доз, и она сломается. Сука! Вы все будете мне должны, за то, что я так на нее трачусь!

   Шрам молча, с самым угрюмым и виноватым видом, на который только была способна его физиономия, взвалив девушку на плечи, побрел к подвалу.

  

XXIII

  

- Всё в порядке. Все твои друзья здесь".
- Когда я их увижу?
- После еды.
- Но я не голодный.
- А, после беды.

Д. Моррисон "Американская молитва"

  

   Олег с неспокойным сердцем отомкнул дверь. В груди ломило. Уметь бы так же легко отмыкать и замыкать сердце. Впускать тех, кого жаждешь, и выставлять вон тех, кто засиделся.

   Навстречу вышла мама, а не Лена, как обычно.

   - Мама, а где Лена? - спросил он, ощущая неуютный комок в груди.

   Светлана Викторовна спокойно и последовательно рассказала, при каких обстоятельствах исчезла Лена.

   - Она закричала в тот момент, когда ты её видела в последний раз?

   - Да... - растерянно сказала мать. - Я думаю...

   - Завари мне кофе, пожалуйста, - перебил её парень и ушёл к себе.

   Откройте Большую Советскую Энциклопедию на букве "С" и найдите слово "склероз". Вы увидите черно-белую фотографию и подпись под ней "склероз сосудов сердца". Я думаю, описания будут излишни. Может быть, эта иллюстрация даст вам хоть какое-то представление о том, что творилось на сердце у Олега.

   "Спокойно всё обдумай, - размышлял он. - Её чувства были так неподдельны. Значит, вряд ли она от меня ушла..."

   "Ты от меня ушла...", - вспомнилась строчка из песни "Аукцыона".

   Олег гнал от себя такие мысли.

   "Ей стало больно от пережитой сцены. Психика у неё нарушена - так много всего пережить. Побежала, куда глаза глядят. Жаль, никто не обратил внимания, никто не заметил даже направления, в котором она исчезла. Их тоже всех можно понять - в такой ситуации было не до неё..."

   "А вдруг она уколется?!" - ужаснулся своей мысли Олег и попытался схватить её за черную гриву, но та лишь отбивалась копытами и пыталась укусить за руку. Парень бросил попытки обуздать разум и попробовал отвлечься.

   "Все может быть... Бедное моё солнышко! В лучшем случае она вернётся в эту квартиру. А если нет? Если испугается или случится ещё чего похуже - где её искать, дурочку? Солнышко мое... Поветруля... Солнышко... Я тебя люблю..."

   И вдруг сквозь закрытые глаза он почувствовал её. Её удаленность. Он ощутил расстояние - холодную, грязную дорогу, размытую чумным ливнем. Ночь пронзительного северного ветра и её в паутине, а вокруг - пауков.

   - Олег, забери меня! - крикнула она, увидев его.

   Он упал на диван, теряя сознание. И кто-то черный тянул из него драгоценную серебристую нить. Олег еле успел окружить себя невидимой броней. И цепь происходящего оборвалась в мутный провал.

  

XXIV

  

Не бойтесь и не поддавайтесь смятению,
Увидев призраки тьмы, личину зла
И пустые покровы смерти,
Поскольку вы сами выбрали их,
Чтобы испытать себя.

Р. Бах "Единственная"

  

   В подвале было сыро и темно. Лена не знала, как кутаться в тоненькую белую футболку и уже начинала шмыгать носом.

   "Я повторяю десять раз и снова..." - пелись в голове Янкины стишки.

   ...Пелись губы...

   ...Пелись Янкины брови...

   ...Пелся её облик...

   ...Пелась цепь...

   "Что же подумает Олег, if I die? - беспокоила её мысль. - Скоро ли он меня забудет? Будет ли во всём обвинять меня? Написать, что ли, кровью на стене "Олег, я тебя люблю!"? А сколько восклицательных знаков поставить? Наверное, столько, на сколько хватит крови и сознания. Интересно, что происходит, когда умираешь? Что придёт в движение? Уйдет жизнь или придёт смерть? Наверное, должна быть точка, в которой эти две дамы соприкоснутся. Интересно, пройдут ли они одна сквозь другую или по всем правилам произведут "смену пажеского караула"? Обойдут друг друга, обменявшись косяками? И как они будут выглядеть? В медвежьих шапках, как гвардия английской королевы, в золотых шлемах с красным плюмажем, как преторианцы, или в зеленых фуражках с красными звездами, как почетный караул у Мавзолея? Стоп! Ведь после смерти - жизнь! Значит, жизнь никуда не девается, а смерть - это лишь дверь. Даже не дверь, а надпись на этой двери. Даже не надпись, а определённый мыслеобраз, код, который у разных людей вызывает свои представления. Выходит, одна жизнь передаст мой дух другой, новой жизни на попечение. Там, за дверью. Или одна и та же жизнь пройдёт сквозь двери, или под аркой, или через металлоискатель (скорее, менталоискатель), или что там у них ещё, и просто изменится. Какая я глупая! Я ведь и есть эта самая жизнь! Ева! Я пойду сквозь эти самые двери! Зачем мне нужны посредники? Сама! Нет, не сама, за руку с Олегом! Без него я умирать не собираюсь, так и знайте! Так и знай, Олег, где бы ты ни был! Я без тебя никогда! Олег! Ты слышишь меня?! Ты где?! А ну отвечай!"

   И она увидела его! С красными глазами и усталым телом, лежащего на диване в своей, нет, в их(!) комнате.

   - Олег! - он встрепенулся и взглянул на неё. - Забери меня!

   Он (она) потерял(а) сознание.

  

XXV

  

Где ты, весна?
Чем ты сейчас больна?

А. Башлачёв "Осень"

  

   Сумерки в городе. Круг освещённого пространства. Звуки идущего взад-вперед телевизора у соседей. Топот детских ног над головой. Крики семейных обсуждений, влетающие в окна, как назойливые комары. И комары, кстати, тоже.

   - Алло, здравствуйте! Андрея можно к телефону?

   - Это я. А кто это?

   - Я парень Лены.

   - Чего ты от меня хочешь?

   - Она жила у меня. Сегодня утром исчезла. Я нашёл твой номер в её записной книжке. Ты её не видел?

   - Да нет...

   - Ты можешь "попробивать" по вашим общим знакомым, может, кто её видел, а потом мне перезвонить? Пожалуйста!

   - Могу, в принципе.

   - Только конфиденциально. Будто ты её разыскиваешь. Чтоб обо мне никто не знал.

   Да ладно, я понимаю.

   - Запиши мой номер...

  

***

  

   "Мне она и самому пригодится, - думал Андрей Тело, выпуская пары из баночки с "дихлофосом" в полиэтиленовый пакет. - Спасибо, что осведомил о том, что она ушла. Она хорошо "винт" варит, - он зацокал языком. - Хотя "скафандр" - тоже бомба! Что там поделывает наш приятель хоббит?

  

XXVI

  

Ты узнал, что свобода живёт в школьных книгах.
Ты узнал, что безумцы бегут из нашей тюрьмы.

Д. Моррисон "Американская молитва"

  

   Лена очнулась от холода. Как будто кто-то засунул под футболку холодные мокрые руки. Она чувствовала то, что называют "ломкой".

   Тихо, незаметно, как Герострат со спичками к Храму Артемиды Эфесской, подкрадывалась боль. Сначала как онемение, потом покалывание, потом ноющая боль, а дальше стало выкручивать и заплетать в морской узел.

***

   От больших потрясений у волков иногда раньше начинается превращение, Джек. Ни с того, ни с сего, Джек. Когда об этом уже все забыли.

  

***

  

   "Успокойся, - пыталась она бороться с опухшим от боли и наглости сознанием. - Ты просто переволновалась. Ты уже три дня не видела любимого, вот и переживаешь. А ломка - да никакой ломки нет, её придумали сами наркоманы, чтобы их жалели!"

   Её вывернуло наизнанку вместе с потоком рвоты.

   Девушка заплакала от собственного бессилья, как ребёнок, которого родители забыли в детском саду.

   - Господи! - тихо сказала она, всхлипывая. - Прости меня, грешную, и помоги мне не сломаться! Ты Один знаешь, что мне ещё предстоит. Защити меня, одинокую! Помоги не сломаться, когда за мной придут!

   Свернувшись, как бродячий котенок в углу подворотни зимой, она долго лежала и думала, ругала себя и давала обещания, пока не забылась беспокойным, разрываемым приступами кашля, слёз и мокрот сном. То чёрно-белым и ужасным, то цветным и отрешённым. Пока к ней не прикоснулась прозрачная рука.

   - А-а-а! - Лена вздрогнула и открыла глаза, негромко вскрикнув. - Кто здесь?

   Темнота расступилась, пропустив чёрную, как галактические дыры, тень. Ни один лучик не проникал в подземелье, хранившее в себе чудесную пленницу. Но на фоне окружающего мрака стало видно ещё более чёрный силуэт.

   - Тень! - девушка обрадовалась. - Это ты?!

   - Вообще-то меня зовут Антоном, - насупился новый объект. - Но на Тень я не обижаюсь.

   - Как ты меня нашёл? - спросила Лена.

   - Честно говоря, я тебя не искал. Я остановился на секунду на мосту между мирами, а тут ты подошла, - ответил Бесцветный.

   - Как это я подошла? - узница округлила глаза.

   - Ну, в смысле... Ты же знаешь, миры вращаются. Данное место и время твоего пребывания настигло меня на мосту. В принципе, ты тут ни при чём...

   - Понятно... Что вообще поделываешь?

   - Да вот, ищу одну единственную - девушку моей мечты. А тут ещё какие-то задания - Бэтмена из меня хотят сделать...

   - Кто? - спросила девушка.

   - Проныру помнишь? - в ответ спросил Антон. - И он тоже. Кстати, где это мы?

   - Ой, меня же украли! - опомнилась пленница. - И заточили в этом подземелье.

   - Как принцессу... - улыбнулся парень.

   - Ты можешь мне помочь? - она попыталась отыскать в темноте его глаза, но они оказались столь же непроницаемы, что и весь его силуэт. - Найди Олега и скажи ему, где я.

   - Ну, ты скажешь! - искренне удивился Тень. - Я же не могу вмешиваться в линии чьих-то судеб!

   - Но почему? - она заломила руки. - Ты же это делаешь не для кого-то, а для подруги. И по моей просьбе...

   - Разве ты не знаешь? - он говорил так, будто все должны об этом знать. - В каждом из нас находится наше согласие на ту или иную ситуацию. И то, что ты оказалась в такой ситуации, не спроста. Ты сама выбрала для себя эту ситуацию, сама написала условия задачи, которую сама же хочешь решить, понимаешь ты это или нет.

   - Я это все понимаю, но мне сейчас так плохо! - взволнованно сказала девушка. - Я хочу домой, к Олегу!

   - Тебе никогда не даётся желание без того, чтобы не давались силы осуществить его, - Антон перестал удивляться.

   - Вот ты такой умный! Много знаешь, много умеешь. Наверное, много читаешь? - она готова была разрыдаться. - А я? Я - не ты! Я не умею ходить по твоему мосту, не могу летать - я не Бэтмен! Что мне делать?!

   - Тебе и не нужно быть мной. Поверь, ты сама можешь сделать то, что захочешь. Вера же есть осуществление ожидаемого. У каждого человека есть неограниченные возможности, нужно только поверить.

   - Но как? - воскликнула Лена со слезами на ресницах.

   - Я не могу этого объяснить. Я просто верю. Попробуй и ты, - он пожал плечами.

   - Вот ты Антон все познал, почувствовал, поверил, научился. А я - только учусь, я пока еще ничего не поняла и не постигла. Что делать мне?

   - Что я бы мог ответить человеку, чьего шофера убили бандиты, и которому нужно было бы сесть на место водителя и сматывать удочки, пока его не ухлопали самого? Я сказал бы ему: "Прыгай в кресло водителя и дуй отсюда!" А он бы мне ответил: "Но я не могу водить машину!" Что я мог бы ему ответить?

   - Извини, Антон. Спасибо, что помог мне и дал повод для размышлений. Я подумаю.

   - Не за что, - смутился Тень. - Жаль, но я действительно больше ничем помочь не могу.

   И темнота стала однотонной.

  

XXVII

  

Сон разума рождает чудовищ

Древняя мудрость

  

   Олег не спал той ночью. На балконе он мешал кофе, сигареты и депрессивную музыку, льющуюся из двухкассетника "Sony". А из головы всё не выходила она - белокурая девушка с испуганными детскими глазёнками, встреченная им на пороге кинотеатра "Красная Шапочка". Не выходила и всё! Заперлась - и никакие упрашивания и уговоры не помогали!

   Мысли, песни. Щелчок - закончилась сторона. Когда забрезжил рассвет, и солнце, выглянув из-за горизонта на западе, чтобы в очередной раз обмануть верблюда, спряталось ещё на часок подремать за горизонт, с балкона все звучали брутальные звуки. А когда светило приступило к своим ежедневным обязанностям и заглянуло в застеклённый ящик, оно увидело молодого парня в чёрных джинсах и футболке с надписью "Paradise Lost", уронившего голову на колени, с торчащими во все стороны русыми волосами, забывшегося тревожным измученным сном...

  

XXVIII

  

Я не куплю твои мухоморы,
Даже если ты снизишь их цену.

Автор известен

  

   Утро ворвалось в подвал ярким светом и толчком в плечо. Подняв голову, она посмотрела на вошедшего глазами со следами потёкшей туши. Голова казалась бронзовой кастрюлей, в которую недавно кто-то бил, свет слепил глаза, шея ужасно болела. Ныли руки, а ноги так занемели, что она ойкнула, пытаясь подняться. Всё вокруг было оплетено густой паутиной тумана.

   - Пошли умываться, - сказал ей здоровяк.

   Следуя за своим провожатым, она вышла на свет и умылась у рукомойника. Вся шайка-лейка уже расположилась неподалеку.

   Её угостили кофе с бутербродом и сигаретой. Хоть завтрак был небольшим, Лена с трудом проглатывала комки пищи, почти не разжёвывая их. Внутри всё рыдало. "Что же ты раскисла! - мысленно ругала она сама себя. - Ожидание смерти хуже самой смерти..."

   Когда она расправилась с завтраком и дозой никотина, Клещ спросил:

   - Ты подумала над нашим предложением? Учти, у тебя есть два выхода: либо ты соглашаешься на наше предложение, и мы с корешами забываем все обиды, либо ты отказываешься, и мы тебя будем очень сильно обижать. Так сказать, морально воздействовать до тех пор, пока ты не передумаешь.

   - Я не хочу иметь с вами никаких дел, - отрезала девушка.

   - Волей неволей дело мы с тобой уже имеем, - молвил прыщавый. - Ну, так что?

   - Нет, - был её решительный ответ.

   - Ты сказала, - криво усмехнулся вожак стаи. - Я одного только не могу понять: ты нас жалеешь, что ли? Так мы ж и без тебя убьёмся. А себя тебе не жалко? Вот мне кажется, что тебе не жалко ни себя, ни нас. Или, может быть, ты мазохистка? Может, тебе это в кайф? Мы это учтём! - он оскалил зубы в усмешке. - Так вот. Раз ты не жалеешь нас, то и мы не пожалеем тебя. Вместо того, чтобы дать нам отравы за то, что мы тебя мучаем, ты доставляешь нам ещё большее удовольствие. Скажи, может тебе действительно всё это нравится? Может, ты нам цирк устроила?

   Лена молчала. Всё внутри неё пылало от негодования. Ненависть настолько сильно захлестнула её, что она начала дрожать. Ей хотелось схватить рукомойник и разбить его о головы нахалов. Щёки её стали пунцовыми, а в мозгу появилась лишь одна мысль: убить! Себя, их, всё!!!

   - Нет! - закричала она, срывая голос, выразив в своём вопле все зло, что накопилось в ней. - Да какой право вы имеете судить меня, держать меня здесь?! Вы, ублюдки! Хватит притворяться, вы просто скоты, настоящие скоты! Я ни в коем случае не сделаю того, чего вы хотите, вы поняли меня?! Я вам уже сказала: Нет! Могу ещё сто раз повторить: Нет! Нет! И нет! Вы поняли, сволочи?!

   Она схватила табурет, на котором сидела, и бросилась на них.

  

XXIX

  

Вот все говорят, что молодёжь - сброд.
Если молодёжь - сброд, кто же тогда все остальные?

Из передачи "до 16 и старше"

  

   В 8 утра Олега разбудил телефон, который он предусмотрительно поставил рядом с собой.

   - Алло? - поднял трубку он.

   - Алло? Это ты мне вчера звонил? - Олег узнал голос Андрея.

   - Андрей? Да, я. Ты что-нибудь узнал?

   - К сожалению, ничего. Я обзвонил всех знакомых - наркоманов, варщиков, дилеров - никто ничего не слышал, а может быть, кто-то просто не признаётся. В любом случае, помочь ничем не могу.

   - Отсутствие новостей - тоже хорошие новости, - вздохнул Олег.

   - Да, продолжал Андрей. - Я вечером был на "Карусели" - и там её не видел. Сейчас вокруг облавы - несколько "хат" накрыли. Подай в розыск - может, её повязали.

   - Спасибо за совет. Кстати, Андрей, ты Клеща знаешь?

   - Так, только в лицо. Это братва крутая, мы против них так, пионеры.

   - Слушай, у нас с ними были разборки. Может, Лена к нему попала? Ты не можешь это окружными путями узнать?

   - Попробую. Но я тебе говорю - там такие ребята - ничего не спросят, башку отобьют и всё. Если узнаю, говорю сразу - иди в "мусарню", пусть их берут. Скажешь, что они насильно её украли, и её оправдают, она ведь несовершеннолетняя.

   - Спасибо ещё раз. Давай, звони, если что.

   - Хорошо.

   - И это. Андрей?

   - Да?

   - А зачем ты всё-таки мне помогаешь?

   - Вчера, после твоего звонка, - продолжал Андрей после паузы. - Я подумал: я заплатил жизнью за то, чтоб стать тем, кто я сейчас. И задался вопросом: А стоило ли это такой цены? И ещё. Мы ведь с ней одним широм мазаны, одним миром травлены. Это не пустые слова. Все мы хотим порвать с этим. Но не все успевают.

   Гудки...

  

ХХХ

  

Я у леса живу, при дороге.
По дороге автобус идёт.
А в лесу, как в картонной коробке,
Нежно-розовый ящер живёт.
Я в автобусе езжу нередко,
Мимо леса хожу по делам.
Часто слышу, как гулко и крепко
Ходит ящер по сбитым стволам.
Он ночами тоскует и воет,
Шею длинную тянет во тьму.
Я не сплю за бетонной стеною,
Но снотворного в рот не возьму.
Я от страха к подушке прижалась -
Выжал ящер сцепление дня...
Как бы я от него не скрывалась,
Всё равно он поймает меня.
Из стихов, написанных в юности Алиной Клюевой

А. Дмитрук "Алтарь управления"

  

  

   - Снимай футболку и джинсы! И побыстрей, чтоб мы с тебя не срывали! - лицо Клеща было перекошено от злости, хоть он и старался держать себя в руках.

   Лена выполнила его требование.

   - А ничего фигурка! - стали прицокивать языком шестёрки.

   - Да, жалко портить, а придётся, - сказал Клещ. - Шрам, неси крапиву!

   Её положили на скамью лицом вниз.

   - Слушай, Клещ, - сказал Саша, - не лучше ли проделать это в доме? Сейчас орать начнёт, соседи посбегаются!

   - Да вряд ли она будет кричать, - махнул рукой прыщавый. - Она партизанка. Ей уже сколько раз перепадало, а она всё молчала. Молодец! Сильная девчонка! Зря ты так, Ленка... - внезапно сказал он. - За людей нас не считаешь...

   Клещ всегда питал к ней нежные чувства, и до недавнего времени они были приятелями. Но он жил по закону джунглей, а в черно-игольчатых лесах встречались звери пострашнее волков и леопардов. И убивали они не только тело. И не так быстро. Но если бы он не наказал её, если бы проявил слабохарактерность, в один прекрасный день к нему подошёл бы один из его быков и сказал:

   - Акела, ты промахнулся!

   Поэтому последнее слово он оставил за собой:

   - Отстегай её хорошенько, Шрам! - резко отчеканил он.

   Очень скоро спина Лены стала похожа на Донецкий Кряж и очень зудела. Девушке казалось, что по её телу бегали муравьи с огненными лапками.

   - Ну что, партизанка, не передумала? - ухмылялся вожак, хотя и так было очевидно, что ответ ему не нужен, так как он выключил все чувства.

   - Можно поразвлечься риторическим вопросом? - спросила в свою очередь девушка.

   - Спешите! Спешите! Спешите! Недорогие билеты! Конкурс остроумия под названием "Палач и жертва"! Не пропустите! - Клещ обернулся в её сторону с торжествующей улыбкой.

   Она не смотрела на него, предпочитая созерцать земную поверхность. Желание сказать в ней засохло.

   - А ты посмотри, не прячь свои глазки! - попытался заглянуть ей в лицо прыщавый.

   Гурон встал и, сказав:

   - Скучно, - ушёл в дом.

   Вовчик кидал камни по воробьям, а Саша равнодушно ожидал развязки - было очевидно, что ему всё это уже порядком надоело. Лишь Шрам, отошедший в сторону, пересмеивался с Бегемотом.

   Клещ подкурил сигарету.

   - Видишь этот коврик? - спросил он. - Это дубль номер два для тебя.

   На брезентовой подстилке лежала мокрая ковровая дорожка.

   - Шрам, Бегемот, упакуйте её!

   Лену подняли, она удивленно вскинула брови, всего лишь на миг, но и этого оказалось достаточно, чтобы вожак, перехватив её взгляд, довольно ухмыльнулся.

   Её завернули в дорожку и скрепили края скотчем. Вовчик принёс из дома резиновую дубинку.

   - Я сам пощекочу ей нервы, - поднялся Клещ, - или что там у неё ещё есть?

   Девушка опустила глаза. Тело очень чесалось и горело, как будто её завернули в дорожку, пропитанную бензином, и подожгли. Она поражалась жестокости этого человека, тем более зная, что когда-то нравилась ему. Они часто болтали на разные темы и находили много общего друг в друге. И именно он дал ей вначале попробовать шалы, а уж потом и на иглу присадил. Клещ был из тех мечтателей, которые ищут в наркотиках способ расширения сознания с целью познания самого себя, своих внутренних миров и возможностей своей психики. Его рассказы были очень увлекательны, благодаря чему он смог привлечь в свой порочный круг довольно много тинейджеров.

   Очень болезненный удар прервал её размышления. И если бы её не подхватил Саша, она бы упала. Бывшие "друзья" обступили её со всех сторон, устроив "пятый угол", и в какую бы сторону она не пошатнулась, её поддерживали и возвращали в центр круга. Саша толкнул её в круг, а прыщавый нанёс новый удар. Слезы сами закапали из её глаз.

   "Дура, не смогла стерпеть!" - выругала она сама себя, но справедливости ради отметим, что удары наносились очень сильные, и, благодаря мокрой поверхности и обожжённому телу, были очень болезненными.

   "Всё, - подумала она. - Сто пудов, кости поломали!"

   Девушка ошиблась. Всё было задумано так, чтобы причинить девушке как можно больше боли и оставить поменьше следов. Дубинка всё описывала неровные круги. С глухим стоном девушка падала то в одну сторону, то в другую, но была возвращаема парнями обратно в вертикальное положение. Она долго не сдавалась, пряча размышления в подсознание и ощущая лишь боль, пока силы окончательно не покинули её, стопы подкосились, и темнота хлынула под её веки.

  

XXXI

  

Разорвали нову юбку да заткнули ею рот.

Янка "Гори-гори ясно"

  

   Она очнулась от холода. Еще до того, как мутно-молочный кисель сошёл с её глаз и к ним вернулась способность различать предметы, Лена поняла, что её раздели донага. Рот обжигало, язык воротило от вкуса спирта - видно, это и привело её в чувство. Глаза остановились на початой бутылке водки. Всё вокруг казалось нереальным.

   Рядом сидел Клещ и гладил её волосы, не отводя похотливого взгляда от её тела.

   - Ну и дурочка ты, Ленка - алкоголичка, наркоманка, одним словом - падшая женщина, жалкая гойша. За дозу готова раздвинуть "рогатку".

   - Что ты мелешь! - неоправданные обвинения быстрее ушата холодной воды привели её в чувство, а в её взгляде, направленном на бывшего приятеля, было столько ненависти, что её бы хватило на то, чтоб сжечь несколько гектаров леса. - Убери от меня руки!

   - Ага, щас! - скривился в ухмылке прыщавый. - Да не переживай ты, мы тебя уже все и так поимели.

   - Неправда! - испугалась Лена, инстинктивно прикрываясь.

   - Стоит ли теперь прикрываться? - Клещ равнодушно потянулся на стуле. - Испугалась? Я пошутил. Честно говоря, я не хотел всего этого цирка. Мы ведь с тобой дружили, вместе "колбасились", на одних "хатах" выпадали, да что там базарить - одним шприцем кололись! Ты мне нравилась. А ты меня взяла и кинула! Сначала украла по пьянке пять грамм чистого героина - для себя оставлял! И стрелки перевела на моего лучшего друга - Артёма. Думала - шуточки, цацки-пецки, ляськи-масяськи? А я его пером пописал! Да так, что он загнулся! У тебя было два выхода, стать моей или удрать. И, конечно же, ты пренебрегла мной! И вот во что это вылилось! Я должен был поступить с тобой так, как Андрей Чикатило поступал с одиннадцатилетними мальчиками. А я всё время пытался дать тебе шанс. Ещё один. Хотя бы ещё один! А ты сука! - он ударил её по лицу. - Нашла себя хоря, думала он тебя защитит?! Ни хрена! Я тебя завалю здесь и труп твой утоплю в ставке, поняла, дура! Лярва!

   - Что ты видел в жизни хорошего?

   Что ты знаешь о цвете неба?

   Что ты можешь вспомнить из своего прошлого,

   Кроме того, что никогда нигде не был?

   Каждый твой новый день

   Оставляет на венах ссадины.

   Ты бросишь на землю позабытую тень.

   Солнце твое тобой же украдено... - тихо произнесла она.

   - В твоих способностях читать стихи я не сомневался, - сказал Клещ. - Такая умная, а школу никак не закончишь.

   - С тобой закончишь! - огрызнулась она.

   - Ах, какой нехороший! - он погрозил кому-то пальцем. - Сбил с пути истинного. А ты забыла, что сама в нашу компанию затесалась, сама себе вводила первую дозу. Забыла, как гордилась тем, что ты в нашей компании, как мы тебя защищали и "отмазывали"? А потом за всё хорошее нас же и поимела. Да ещё и твой Саранча, будь он проклят, нас разукрасил. Да я, понял... Ты просто шлюха! Натуральная шлюха! Всё делаешь ради выгоды. Бегаешь туда-сюда, где бы какую выгоду найти, с кого бы бабло поиметь.

   - А ты ничего с меня не имел? - процедила она сквозь зубы. - Я и варила, и банчила, и двигала. А теперь хочу всё бросить, так вы суки не даёте!

   - Натворила делов и в кусты? - прыщавый закипал. - А отвечать за свои поступки не хотела?! Совесть не мучает, что из-за твоего навета человека убили?!

   - Нужно думать перед тем, как браться за нож. А не слушать всё, что тебе говорят!

   - Слушай, не зли меня! Какого ты вообще пищишь?! Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Сейчас у тебя один выход - отдаться мне со всей страстью. Нет - тебе же хуже будет! Я жду ответа!

   - Я тебя убью! - она резко села на кровати и плюнула Клещу в лицо.

   - Ладно, - его лицо побагровело, и, вытерев плевок, он позвал:

   - Вовчик!

   Парень принёс шприц, взял руку Лены и начал растирать.

   - Ты что, сдурел?! - она задрожала. - Ты два куба мне ввести хочешь?!

   - Да, - спокойно ответил прыщавый.

   - Но у меня куб - потолок! Ты же знаешь! - она впилась в него глазами.

   - Значит, сегодня потолок станет ближе, - с умным видом сказал Клещ.

   Лена заметалась, и вожаку пришлось её сдерживать, пока Вовчик вводил раствор. Она закрыла глаза и затихла.

   - А, не хочет по привычке ломать кайфа, - усмехнулся Вовчик, не сводя глаз с её голого тела.

   - Иди, давай! - прикрикнул прыщавый. - Позже будешь рассматривать.

   Хлопнула дверь, и Лена частично вернулась из мира деревянных колодцев в виде журавля. Открыла глаза.

   - По наблюдениям медиков, после введения дозы препарата "первитин" у наркоманов, особенно у девушек, наблюдается возрастание сексуальной агрессии и желания, - как из энциклопедии процитировал Клещ.

   - Сука! Мерзкая тварь! Урод! Петух! Я тебя ненавижу! - Лена говорила всё, что приходило ей на ум, но каждое слово ей давалось всё с большим трудом.

   - Кричи, шалава, ты меня возбуждаешь! - зло шипел прыщавый, терзая её тело.

  

XXXII

  

Что им ангелов бояться - сами боги.

Олег Кравиц

  

   - Кто следующий? - выходя из спальни спросил Клещ. - Потаскуха уже заждалась - ей меня оказалось мало.

   Он дрожал от ярости, а в его красных глазах замерла жестокость. Увидев своего главаря в таком состоянии, все остальные притихли. Никто не посмел засмеяться.

   - Иди, Гурон, - ты мой ближайших соратник, - сказал Клещ. - Остальные подождут.

   Парень, к которому он обратился, выбросил докуренную почти до фильтра сигарету и пошёл к двери. Он быстро открыл нё, вошёл вовнутрь и плотно прикрыл за собой.

   Не спеша осмотрел стены, потолок, прищурился на солнце, ломящееся в мутное окно, заметил, что в комнате негромко играет радио. Гурон сел на топчан и взглянул на девушку, уткнувшуюся лицом в подушку. Её красная обожжённая спина с посиневшими следами от истязавших её грубых рук изредка вздрагивала. Радио на миг заткнулось, и за окном послышалось пение птиц.

   Он протянул руку, чтобы погладить её спину, но рука замерла в воздухе, странно дёрнувшись в унисон с правым веком Гурона. И злость накатила с такой силой, что его прошиб пот. Прикусив губу, чтобы не обрушить всю свою злость на безумный покой внутри спальни, он резко встал, сорвал с себя майку и схватил чуть было не провинившуюся руку другой рукой. Окажись поблизости топор, он отхватил бы её за соблазн.

   "И если правая рука соблазняет тебя..." - пришли в голову строки из Библии.

   Он был ослеплен болью, негодованием, яростью, ненавистью и злостью, но, привычно совладав с лицом, вышел к своим товарищам.

   - Что там такое? - обернулся к нему Бегемот, сидевший спиной к двери. - Ты что, уже?

   - Клещ, ты скоро уезжаешь? - проигнорировав верзилу, спросил Гурон.

   - Да сейчас уже поеду на один "флэт", - ответил тот. - Сегодня меня здесь не будет. А что?

   - Я хотел бы остаться с ней на целые сутки, - ответил Гурон.

   - Не один ты хочешь, буркнул Шрам.

   - А что потом? - Клещ мог и не спрашивать, он уже и так догадался о том, что ответит ему его соратник.

   - Потом я отпущу её в центре, - Гурон был весьма решительно настроен, и это поняли все.

   - Ты обнаглел! - заорал Вовчик.

   - Я хочу, чтоб её пустили по кругу, - сказал главарь твёрдо, но он достаточно хорошо знал Гурона, чтобы понять, что тот не отступит от своего решения.

   - Хватит с неё. Мы же не собираемся её здесь убивать и закапывать. Я её отпущу. А пацанам дам отличной травы, - почесав подбородок и немного поразмыслив, сказал Гурон. - Выберете себе телок, каких хотите, на "скулёжке". Сегодня четверг - там "фрилавщиц" полно - за косой обслужат по полной программе. А Ленку я отпущу. Хули с неё толку. Её можно только убить, но я "мокруху" на себя брать не собираюсь.

   - Жалеешь, - пожурил его прыщавый, в то время, как остальные удручённо молчали, и, пожав плечами, добавил:

   - Ну, смотри, тебе виднее. Только "уроют" нас из-за неё. Лучше всего её было бы завалить.

   - Нас и так завалят. При любом раскладе, - сплюнул на землю Гурон.

   - Поехали, чуваки, довезу вас до памятника мужику с протянутой рукой, - Клещ пошёл к машине. - Серёга, меня не ищи, я сам объявлюсь, - обратился он к Гурону. - Через час меня в городе не будет.

  

XXXIII

  Мерен стук его каблуков,
Ровен взгляд и точна рука.
Кубик зелья - один укол.
Бесполезно просить, ругать...

Татьяна Скокова "Сон"

  

   Он присел на топчан и тихо позвал:

   - Лена!

   Она не отвечала, потому что могла ещё чувствовать.

   - Они уехали, больше тебя никто не обидит.

   - А ты зачем пришёл? - она повернула лицо.

   - Одевайся. Если хочешь, я приготовлю чай, - он отошёл к окну, опёрся руками о подоконник и смотрел на птиц, перелетающих с ветки на ветку, с ветки на ветку, С ВЕТКИ НА ВЕТКУ!

   - М-м-м... - он схватился за голову, прогоняя наваждение, и вновь устремил свой взор в окно. Кот подкрадывался к воробью, клевавшему на земле какие-то крохи.

   В темноте всё в одну,

   Всё одно к одному.

   Не мешай другому,

   Лицу всё к лицу,

   Всё к лицу подлецу,

   Как родному отцу...

   Он схватил стоявшую на столике початую бутылку водки и швырнул в хищника, но промахнулся. Животное унеслось за забор, а вспорхнувший воробей уже через несколько секунд вернулся к своему занятию.

   "Кому всё это нужно?! - беззвучно заорал Гурон. - Всё это! Для чего люди делают добро другим? Чтобы те не заметили или чтобы проигнорировали, А может, даже чтобы они обозлились ещё больше? Для чего нужно добро?! Что оно дает человеку? Ложное чувство спокойствия и умиротворения? Потерю бдительности в момент опасности? Волк не делает добро, да и не должен, потому и сложно его застать врасплох. Человек делает, и на этом его ловят. Сам своим же добром роет себе яму, вместо того, чтобы мстить всем, всему человечеству, всему несправедливому миру! Тьфу!"

   Он плюнул во двор и повернулся к Лене. Девушка сидела на кровати. Она уже оделась, но, не смотря на это, её знобило. Губы её были красными, искусанными и опухшими, краешек кровоточил. Лицо было белым, под глазами - чёрные круги. Она встала с топчана и тут же опустилась на пол.

   Гурон подскочил к ней и приподнял ей подбородок вверх.

   - С тобой всё в порядке? - тормоша её тело, озабоченно спросил парень, но Лена, казалось, не слышала. Она стала хватать ртом воздух, в то время, как чёрные тени в её голове начали плясать демонические пляски. Девушка взорвалась приступом кашля, её руки потянулись к парню и начали рвать его футболку. Зрачки расширились до предела, по телу пошли судороги. Лицо начало приобретать цвет пергамента.

   - Ну, спасибо, Клещ, - процедил сквозь зубы Гурон. - Думаешь, я некрофил? А я-то думал, почему это ты так быстро уступил? "Мокруху" хочешь мне повесить? Даже не предупредил, козляра!

   Девушка не переставала содрогаться всем телом, из её глаз текли слёзы, а из носа - вода. На открытых участках тела выступила "гусиная кожа".

   - Не пожалел, - догадался Гурон и полез в карман. Достав упаковку аскорбиновой кислоты, он выдавил несколько таблеток, а остальные положил обратно. Подхватив девушку под руки, он быстро, но аккуратно, положил её на топчан и сказал:

   - Держись, девочка, я сейчас!

   Он побежал на кухню и заварил очень крепкий кофе. Лишь одна мысль била его по вискам: "Ну, поживи ещё чуть-чуть! Ну, держись же!"

   Он принёс чашку, посадил Лену, облокотив о спинку дивана, и сказал:

   - Глотай таблетки и пей кофе, не то выставишь кеды!

  

XXXIV

  

Вдоль чёрной тоннели души
Мир, в котором я властный король.
Ад под вуалью познанья глубин.
Плоть разрывает на части мой мозг.

Blast "Тень надгробия"

  

   Что там творилось!

   Они окружили меня, и я думала, что сойду с ума, но потом поняла, что сумасшествием это не грозит. Я хотела кричать, но они сплели мои голосовые связки в черную феньку. Они рвали когтями мои глаза и громко кричали, а я не могла зажать уши. Этот зум срывал кору с головного мозга, а потом тысячами жалящих насекомых вгрызался в моё серое вещество. Я не могла выдержать этих проклятых гамм и не могла вырваться из этого хоровода, ибо ноги мои уже съели по колено. Я ничего не могла, кроме как слушать музыку их наковален и задыхаться.

   Что там было!

   Пока я не почувствовала в горле привкус крови... то есть кофе.

  

XXXV

  

Мы снова одни в этом миру пустом,
Где страх притаился за каждым кустом.

Григорий Агафонов "Голубая звезда"

  

   Весь день он не отходил от неё. Разговаривал. Вечером по её просьбе дал ей сигарету, ночью спал в кресле рядом.

   Около девяти утра она проснулась, и ему стало легче. Она просто открыла глаза и смотрела в потолок, но он понял - устояла.

   А позже она села на кровати и произнесла:

   - Спасибо, Серёжа, ты оказался не таким ублюдком, как я думала. Я уже собиралась заснуть сном черного лотоса, а ты мне помог, вытянул меня. Я твоя должница. Помоги мне умыться.

   Он отвёл её к умывальнику, согбенную, как старуха, ослабевшую, с грязными волосами и ледяными руками, с грязно-серым лицом - растоптанный цветок.

   - Выпьем кофе и уезжаем отсюда, пока никто не заявился, - сказал Гурон.

   Знаешь, мне так легко, будто я воскресла, - сказала она. - Это Господь, я знаю. Я видела Его этой ночью. И я хочу к Нему снова. Тут я уже не нужна. Никому. И в первую очередь себе. Там у Него хорошо, тепло. И Он любит меня. Пойдём со мной, Серёжа. Зачем тебе всё это?

   Он с ужасом смотрел на девушку. Потом, опомнившись, произнёс:

   - Тебе нужно встретиться с твоим парнем и поговорить с ним.

   - Олег... - она задумалась и как-то лукаво заулыбалась.

   Через полчаса они сели в автобус и отправились в центр - угрюмого вида парень с внешностью досрочника ЗК и сумасшедшая девушка, тихо напевающая какую-то песенку, заплатившая за всё сполна.

  

XXXVI

  

Дурачок был хорошим парнем.
Он опасался лабиринтов
И жил в колодце.
Он знал Иисуса

Д. Моррисон

  

   Она чувствовала себя счастливой. Как будто кто-то скинул лямку с плеча и сказал: "Ты свободна, теперь эта баржа поплывёт без твоей помощи". Или открыл дверь холодильника и разморозил слипшиеся ресницы. А ведь так оно и было.

   Птицы, серые тротуары, уличная прохлада. Восковые фигуры людей - и сюда добрались щупальца мадам Тюссо. Было солнечно и приветливо. День обещался быть теплым.

   Гурон был омрачён поведением девушки. И как она ни пыталась заразить его своим весельем, беззаботностью, смехом, напоминающим скорее скрип старухи, вакцина против сумасшествия помогала ему.

   "Как я хочу видеть Олежку! - думала девушка. - Поплакать у него на плече, посмеяться в его руках, рассказать обо всём - обо всём!" Она чувствовала, что это главное, что ей сейчас нужно, чтобы вернуть всё в норму. Она не сошла с ума в полном смысле этого слова, но была на грани этого. И вся дрожала от боязни самой себя, а точнее того, что росло в ней - нового существа, чужого и безумного.

   Они шли по бульвару им. Пушкина. Девушка щебетала без конца, моргая по сторонам и говоря вслух обо всём просто для того, чтобы чувствовать себя. Но Олега первым заметил Гурон.

   - Вон твой парень, - он указал рукой на верхнюю ступеньку аллеи у фонтанов.

   Она вскинула голову и зыркнула в указанном направлении, как затравленный мышонок. Она не поверила. Чтобы вот так вдруг, ни с того ни с сего появился человек, которого больше всего жаждала...

   - Олег!!! - крикнула она, теряя голову, опираясь от слабости на Гурона, чувствуя, как рвутся артерии и капилляры, темнеет в глазах, грохочет в ушах, стучит в груди. Рвётся наружу:

   - Олег!!!

  

XXXVII

  

Я зубы стисну, губы закушу,
Я затаю в душе страданья,
Но я любви твоей не попрошу,
Как нищий просит подаянья.

Любящая "Alex'y"

  

   Он сидел на своём мотоцикле и разговаривал с ребятами-рокерами, которых знал по "скулёжке", расспрашивал их, не видели ли они Лену. Как кстати!

   Что-то упёрлось ему в спину холодным лезвием, а ледяная рука погладила сердце жестяными пальцами, как бы невзначай оцарапав ядовито-жёлтыми когтями. И он почувствовал это вечное и необъятное, с чем ему пришлось повстречаться так неожиданно. Он ощутил касание своих лучших снов и воспоминаний, вдохнул запах своего ветра и утонул в своём психоделическом небе. Повернув голову влево, он увидел ту, которую искал третьи сутки, ту, образ которой не давал спать, омывал сердце раствором щелочи и затмевал всё окружающее. Свою жизнь и смерть, свою любовь, которая стояла, опёршись на плечо наркомана, и улыбка цвела на её лице.

   И эта улыбка, пройдя сквозь кривую призму, осела на его губах адской усмешкой. Всё перевернулось с ног на хрен и замерло в невесомости. Лишь руки впились в руль железного зверя, на котором он сидел, да гуси пробежали по смуглой коже. Нога привычным движением завела мотоцикл.

   - Олег!!! - закричала она, сердясь, негодуя, не понимая и плача. Девушка побежала вверх по ступенькам.

   Гримаса боли, нечеловеческих мук, следы бессонных ночей - все это отразилось на лице...

   Его...

   Взгляд обиженного ребенка, дорожки, как в час разлива рек, дрожащие губы...

   Её...

   "Всё понятно. Для кого я старался?!"

   "Неужели он меня успел забыть и выкинуть из своей жизни?"

   Кровавый туман застилал ему глаза.

   - Олег, не гони беса! - схватил его за рукав один из товарищей.

   Только сизый дым вырвался из выхлопной трубы, когда рукав куртки вырвался из удерживающей его руки. Железный волк "на козлах" взлетел над аллеей и помчался вперёд. На повороте его занесло, и Олег упал вместе с мотоциклом.

   - Да остановите его кто-нибудь! - она рыдала, стоя на коленях и размазывая кулачками обиду по лицу.

   Он резко поднял мотоцикл и рванул по дороге, предупредив попытки помешать ему, забыв об ограничениях скорости.

  

XXXVIII

  

Когда другой приветливо рукой тебе помашет,
Меня оставив, можешь повернуться и уйти.
Уйду и я, лишь за спиной услышу
Сухое и короткое "прости".
Но я не обернусь, чтоб не увидеть пропасть,
Всё больше отделяющую нас.
Не обернусь! Я знаю, что не встречу
Смотрящих вслед таких знакомых глаз.

ЯрикBURR

  

   Мотоцикл мчался, разрезая ветер волнистым ножом. Осколки пространства летели в лицо пылинками и когтистыми солнечными зайчиками. Дрожь парня передавалась его стальному другу, и от избытка чувств механический монстр рычал и брыкался.

   "Я ей верил. Я думал, она выбрала меня вместо своего прошлого. А она просто вернулась к своим наркоманам. Ну и на здоровье! Бегать и уговаривать я не буду! Нашёл на свою голову! Поверил!.. Да, она казалась такой искренней. Да какой, на хрен, искренней?! Она же "винтовая" - ко всем парням, наверное, теплая. Но ведь она бросила двигаться, и мы даже курить вместе хотели бросить. Да, хотели! А вот захотелось ей, побежала и укололась! И уже, наверное, отдалась кому-то - они ведь такие безотказные под "винтом"! Да, короче, пошла она! Всё, хватит, как будто больше не о чем думать! Когда умолкнут все песни, которых я не знаю..."

   Он попробовал действовать проверенным методом - петь песни, чтобы загнать неудержимые мысли туда, откуда их не слышно, но они, как зайцы, прыгали в стороны и отказывались подчиняться. Тогда он заскользил по ним с огромной скоростью и просто перестал успевать их читать.

   Улицы смеялись людьми, машины слились в одну галиматью - такие скульптуры лепят авангардисты. Лишь ветер, расставив руки, пытался остановить летящего кентавра, но они отлетали в стороны при ударах, вновь и вновь. В такие минуты даже лучшие друзья получают в челюсть - такие вещи знать надо!

   И лишь одна картинка застыла в мозгу, превратив его в колодец, вызвав на щеках нездоровый румянец. Как насмешливая реклама пленки "Kodak" стояла она перед глазами, мешая следить за дорогой. Она заставляла сердце биться на повышенных оборотах, взвинчивая до предела, чтобы не чувствовать боль. Бедный насос грузился на двести, а потом сбрасывал, заставляя хропок судорожно хватать лёгкими воздух.

   Он вылетел на мост через Кальмиус, пронзил его, как молния на косой куртке. На повороте его занесло, мотоцикл ударило об ограду, и Олега выбросило вперед. Он успел затормозить... спиной об асфальт.

  

XXXIX

  

Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Всё катится в пропасть, причём уже не в первый раз,
И равен нулю смысл дружеских фраз.

Дельфин "Надежда"

  

   - Тише, пойдём отсюда, нам его не догнать, - сказал Гурон плачущей девушке.

   Он поднял её на ноги, прижал к себе и повёл, окидываемую исподтишка любопытными взглядами. Они вышли к площади Ленина. Лена всё смотрела по сторонам, надеясь и боясь увидеть его.

   Все мысли и несказанные слова умирали в ней под замком, который она набросила на разбитые дужки дверей её души. Она прятала себя, а взгляд её, блуждая по окружающим, неизменно возвращался ей под ноги.

   - Успокойся, всё уладится, - Гурон знал, что слова эти гнилые и ненужные.

   Они вошли во дворик за кафе "Берёзка" и сели на лавочку.

   - На, покури, - протянул ей сигарету Гурон.

   - Я не курю! - закричала она, сорвавшись. - Это всё вы виноваты, ублюдки! - и начала колотить его по груди, плечам судорожно сжатыми кулачками.

   - Хватит истерик! - резко одёрнул он её.

   Она дерзко и с ненавистью взглянула на него, но это продолжалось всего лишь миг. Взгляд её исчез внутри её сердца, она согнулась, как старуха, и руки безвольно упали на колени.

   - Сейчас успокоишься, пойдёшь к нему домой и поговоришь. Хватит "бесогонить"! Вы с ним что, в игры играете?! Это жизнь, и в том, что случилось, твоей вины нет. Если он не дурак, он поймёт, а если дурак - решать тебе.

   Они посидели ещё немного, разбирая груды своих мыслей, раскладывая всё по полочкам, увязывая все в логические узелки и согласуя их между собой.

   - Успокоилась? - уже не так строго спросил он.

   - Да, - она понемногу выходила из напряжения.

   Гурон сделал вид, что поверил ей, но ждать с моря погоды не видел смысла, так как понимал, что всё случившееся наложило слишком жирный отпечаток на отношения Лены и Олега. И эту грязь они смогут смыть лишь, будучи вместе.

   - Вставай, пойдём, - сказал парень. - Куда идти?

   Она поднялась и устало поплелась, а атмосферный столб всё сильнее давил на неё.

   Идти пришлось недолго. Они прошли Комсомольский проспект, немного спустились вниз и влево. Дом, где жил Олег, ничем не отличался от соседних девятиэтажек.

   - Вот его подъезд, - сказала она, остановившись и чувствуя, как ноги наливаются ртутью, а руки не слушаются и дрожат.

   "Кого они сейчас во мне увидят? - с ужасом размышляла она. - Наркоманку? Шалаву? Или просто маленькое чудовище? Олег говорил, что родители сразу заметят, если я буду "надвиганная". А у меня до сих пор зрачки - на весь глаз. Но будь, что будет! Солнце моё сядет за этим домом, и луна увидит меня здесь - в доме или на лавочке возле дома. Или не увидит совсем..."

   "Может и правда, подождать на лавочке? - размышляла она далее. - А вдруг придёт тётя Света или дядя Андрей? Спросят: "Почему ты здесь сидишь?" Я же не буду им всё на улице объяснять. А может, они рады, что я ушла? Может, им не слишком и нравилось, когда я у них жила?" - при таких мыслях у неё на глазах появились росинки, но она нетерпеливо смахнула их на горячий асфальт.

   Гурон, наблюдая внутренние терзания девушки, счёл разумным постоять в сторонке, отвернувшись вполоборота, чтобы лишь краем глаза не упускать её из виду. Он выждал, пока она сама не посмотрела в его сторону.

   - Побыть с тобой? - спросил парень.

   - Нет, спасибо, Серёжа. Я пойду, - решительно и почти твёрдо сказала она. - Спасибо тебе. Даст Бог, я отплачу тебе за твое добро.

   - Ладно, не бери в голову, - сказал он. - У меня нет должников, и я не хочу, чтобы они у меня появились.

   Он повернулся, чтобы уйти, но тут увидел резко затормозивший мотоцикл. Приехавший парень в джинсовом костюме и чёрном гермошлеме по-своему оценил обстановку. Он заметил Лену - девушку своего лучшего друга, которая пропала пять дней назад и которую Олег искал днями и ночами, рядом с наркоманом, с которым уже приходилось драться.

   - Ах ты, скотина! - закричал Сергей, сбросив шлем, и, схватив Гурона левой рукой за футболку, правой нанес удар в нос. Гурон схватил ударившую руку, но Сергей ловким движением высвободил её и заодно вывернул правую руку противника за спину так, что чуть не вывихнул тому плечо. Гурон, выведенный из равновесия, упал на асфальт, успев подставить руку.

   Сергей хотел нанести противнику ещё несколько ударов, но вдруг почувствовал на своей шее и плечах чьи-то руки. Резко повернув голову и приготовившись атаковать, он увидел, что это Лена, подбежав к нему, попыталась вмешаться:

   - Не надо, Серёжа! Он меня спас! Не бей его!

   Сергей резко оттолкнул того, кого считал своим врагом, и всем корпусом повернулся к девушке.

   - Где ты была?! Олег тебя обыскался! - выпалил он.

   - Меня увезли, били, а он меня спас! - захлебываясь от волнения, сказала она.

   - Ладно, проехали, - сказал тот Гурону.

   - Быстрый ты, - набычившись, сказал побеждённый. - Головой не успеваешь подумать...

   - Ладно, иди, - отрезал Сергей, и, когда Гурон, вытерев о траву пыльные руки, пошёл, обернулся к Лене. - К Олегу пришла?

   - Да, - она опустила глаза.

   - Ну, беги, - сказал он. - Жду десять минут. Если дома никого не будет, выходи - вместе поедем искать.

   - Если мне откроют, - сказала она, поднимаясь по лестнице, - я тебе крикну в окошко.

  

XL

  

Я постучу в твоё окошко
Слегка так, нежно, словно кошка.
Мурлыкая, я буду рамы окон целовать.
Я буду мёрзнуть и страдать, стучать и ждать...
Когда же, милый, откроешь ты ворота?
Иль вдребезги разбить мне в окнах стёкла?

Нилюфер

  

   Десять и ещё десять раз подносила бы палец к звонку Лена, если бы не знала, что внизу парень в черном гермошлеме ждёт от неё решительных действий. Поэтому она подготовила себя к неизбежному уже в ползущей гусенице лифта. Колени дрожали, руки не находили себе места. Очень хотелось курить, а ещё больше - взять балду и крушить всё подряд. Но она знала, что никогда так не сделает - одной из её странностей в глазах ровесников было то, что она ценила чужой труд.

   Звонок прозвучал отрезвляюще, как выход из комы. Серые стены лестничной клетки надвигались на неё, пытаясь задавить доброе начинание в виде раскаяния, очередной робкий шаг к жизни, которой она боялась, но о которой так сладостно мечтала и к которой так стремилась. За дверью послышался шум, сердце Лены полезло по канатам-артериям вверх и, пытаясь вырваться наружу, стало ломиться в виски. Язык превратился в желтую сухую тряпку, которой школьники вытирают мел с доски. Задача была ясна, всё зависело от строгости учителя.

   За приоткрывшейся дверью показалось осунувшееся лицо мамы Олега.

   - Лена?

   - Тётя Света!.. - она бросилась на шею женщине, ставшей для неё родной, казавшейся частицей того представления об уюте и доме, которое только недавно заново начало вырисовываться в понимании девушки.

   ...Закипел чайник, и представительницы слабого пола предались беседе, которая не могла не состояться. Лена рассказала Светлане Викторовне обо всём, наплевав на то, что мнение женщины о ней может измениться настолько, что этот разговор станет для них последним. Девушка поймала себя на мысли, что так откровенна никогда не была даже с собственной матерью.

   - Как бы Олег глупостей не наделал! - мама ходила по комнате, заламывая руки. - Он увидел тебя с другим парнем, ему могло показаться, что этот парень обнимает тебя, в то время как мой сын целыми днями только и делал, что обзванивал всех, кто мог тебя видеть или хоть что-то о тебе знать и мотался на мотоцикле с надеждой тебя встретить. Но он явно не был готов увидеть тебя с кем-то из парней. А когда ты закричала, он вполне мог подумать, что ты сейчас начнешь перед ним оправдываться, и ему стало больно. Лишь бы он в аварию не попал! - её руки задрожали. - Раз он так рванул, что упал на твоих глазах, - у неё выступили слёзы. - А он ещё ездит без шлема. Сколько раз говорила: одевай шлем! Не слушал. Вообще-то он ездил аккуратно. Это просто на него что-то нашло.

   - Я надеюсь, Сергей его всё-таки найдёт, - заламывала руки Лена. - Боже, хоть бы он его нашёл!

  

XVI

До чего приятно быть ведром помойным
Или тряпкой грязной, или клёном хвойным.
Внешне прокажённым, а внутри влюблённым,
Замыслом громадным, неосуществлённым.

Глумер

  

   В момент падения Олег успел сгруппироваться, перекатился через спину и встал на ноги. Остановился и будто протрезвел.

   "Вот стою я. Вот лежит мой "байк". По улицам ходят прохожие, по дорогам снуют автомобили, автобусы и троллейбусы. Светит солнце. Щебечут птицы, ветер гонит облака. Почему же я так гоню? Руки-ноги целы, голова всё ещё на плечах. Спина немного поцарапана, но по сравнению с мировой революцией это фигня".

   Он огляделся по сторонам. Милиции не видно.

   "Что и требовалось доказать. Но лучше побыстрее сматывать удочки."

   Он подошёл к лежащему зверю.

   "Заглох, - подумал. - Как удачно всё складывается!"

   Подняв мотоцикл на подножку, он подверг его критическому осмотру. Заметил, что "железный конь" цел и невредим, за исключением царапин и главное - в рабочем состоянии.

   - Прости, Господи, - помолился он. - Прости глупого. Нельзя так. Я был не прав.

   "Ангелам своим заповедает, и понесут его на крыльях", - вспомнил Олег.

   Он сел за руль и поехал в гараж. В голове проносились мысли о Лене. Летали, как стаи диких птиц, как метеориты в безвоздушном пространстве, как камни, которыми побивали грешников. Но стало на душе как-то спокойнее. Объективно не было причины успокаиваться, но интуиция подсказывала, что всё будет хорошо.

   "Не спеши, - говорил он себе, - не поступай опрометчиво. Всё обдумай хорошенько, уже не пацан. Поговорить бы сейчас с кем-нибудь, о чём угодно. А сердечные дела устроятся. Всё отдаю на суд Божий".

   Он поставил мотоцикл в гараж и пошёл домой. Спокойно так, на автопилоте. Остатки мыслей он нервно стряхнул на холодный железобетон родного лестничного марша. И голова стала такой светлой, а дурные воспоминания растворились и больше не беспокоили.

  

XLII

  

Мы любовь свою схоронили,
Крест поставили на могиле.
"Слава Богу!" - сказали оба.
Но восстала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
"Что ж вы сделали?! Я живая!"

Вечность

  

   Звук проворачиваемого ключа был подобен щелчку предохранителя. Он вызвал дрожь у сидящих в квартире женщин, ожидающих самого страшного. Они слышали, как Олег зашёл - обе почувствовали, что это он. Они жадно ловили каждый звук, пока тот, кто не выходил у них из головы, разувался и шёл по коридору в зал.

   Он вошёл, смотря исподлобья. Постоял несколько секунд, не произнося ни слова. Потом подошёл к Лене, взял её за руку и повел к себе в комнату. Мать понимающе осталась за гранью выяснения отношений. Она поднялась со своего места и прошла на балкон. Там пели птицы.

   Сердце Лены сжалось в маленький острый комок, подступивший к горлу.

   Олег завёл её в комнату, посадил на диван и прикрыл за собой дверь. Сам же сел напротив и сказал:

   - Рассказывай.

   Она молчала, не решаясь начать. Обида смешивалась со страхом, любовь с гордостью, и девушка не решалась ни выплеснуть этот коктейль в лицо своему родному, ни дать выпить. Лишь как-то по-детски шмыгнула носом. Олег взял её руки в свои, поднёс к губам и спросил, заглядывая в душу:

   - Ты хочешь, чтобы мы были вместе?

   Её холодные руки жадно впитывали его горячее дыхание, на глазах стояли слёзы. Он подсел к ней, обнял за плечи, вызвав бурные рыдания на своей груди. И всё она рассказала ему, ничего не утаила.

   - Я держалась только воспоминаниями о тебе, - закончила она. - Лишь это не дало им возможности меня сломать.

   Глаза Олега заблестели, но Лена, уткнувшись ему в грудь, ничего не заметила.

   Они долго говорили и жались друг к другу, как выброшенные под дождь котята. Настоящие возлюбленные, они смогли перешагнуть через всю грязь, в которую их толкали и в которую они сами оступались. Но она не смогла испачкать их души, горящие, как бронзовые светильники, их сердца плакали сильнее, чем глаза, а руки сплетались ветвями, как у легендарных эльфов, превращённых в деревья. "Да будут двое - одна плоть". Губы жаждали поцелуя, солёные и оттого ещё более сладкие. А потом они просто сидели, молча обнявшись, когда заходящее солнце, осветив на прощание комнату багряным заревом, тихо ушло, оставляя на память темноту...

  

XLIII

  

Чебурашка вышел к морю.
Он мутантом был, не спорю.
За мутантом крокодил
С острым топором ходил.

Глумер

  

   Олег и Сергей, стараясь не выдать себя, наблюдали за дачей, где недавно произошли описанные выше события. Вечерело. Во дворе мелькали Вовчик с Наташей, Гурон с Таней, Шрам с Бегемотом (чем не сладкая парочка?).

   - Вся дружная семейка, - тихо сказал Сергей.

   - Да нет, главного ублюдка не хватает, - поправил Олег.

   Они притаились в зарослях бузины, примыкавших к ограждению дачи. Кусты надёжно прикрывали их от назойливых взглядов случайных обывателей.

   Олег в который раз прикоснулся к бандане, которую Лена повязала на его правую ногу поверх чёрных джинсов. Чтобы постоянно думал о том, как она отнесётся к принятым им в ходе сегодняшней вылазки решениям, чтобы укрепить в трудный момент. Но основные надежды они, конечно, возлагали на Господа Бога.

   Он всё время представлял себе её лицо, а в глазах - блеск "самого синего льда". "Милая Ленка..." - шептал, а руки сильнее сжимали чехол с бокеном - деревянным мечом для тренировок. Под коленом Сергея лежал чехол с дзё - короткой деревянной палкой. Тане он ничего не сказал, чтобы не переживала. О задуманном ребятами акте возмездия знала лишь Лена.

   К даче подъехала малиновая "пятёрка". Колёса мягко прошелестели по дорожному гравию. Автомобиль въехал во двор. Клещ и Саша вышли из машины, неся сумки с продуктами и всякими вредными веществами.

   - Подождём ещё полчасика и пойдём, да? - спросил Сергей.

   Олег кивнул:

   - Думаю, да. Пусть немного убьются, а потом мы подойдём.

  

XLIV

  

В очередь за солнцем на холодном углу
Я сяду на колёса, ты сядешь на иглу.

Е. Летов

  

   Хоббит был среднего роста (для хоббитов, разумеется), в чёрном костюмчике, с густой шевелюрой волос под чёрным цилиндром и с чёрными поблёскивающими глазёнками.

   - Как погода в Нуменоре? - спросил он.

   - Невежливо, не называя имени, интересоваться такими вещами, - поучительно сказала Таня.

   - Не вам, громилам, меня вежливости учить, - насупился невысоклик и высморкался в вышитый платочек. - Те, кто моложе, первыми должны здороваться со старшими.

   - Извини. Здравствуй, меня зовут Таня, - представилась она.

   - Меня зовут, меня зовут...- вдруг поморщился человечек, затем весь как-то съежился, испуганно зыркнул по сторонам и юркнул в чёрный рот духовки.

   - Эй, ты куда? - девушка открыла дверцу и заглянула в темноту, куда исчез её собеседник.

   - Ты куда?.. - эхом-басом проревел голос у самого уха, а волосатая лапа легла на плечо.

   Таня резко обернулась и увидела огромное лохматое чудовище.

   "Тролль!!!" - со скоростью ветра флэнжера пронеслись в ушах девушки какие-то мыслишки и скрылись вдалеке, захлопав дверями.

   Раздумывать было некогда, и она, схватив кочергу, грохнула ею по голове страшилища.

   - Ай, сука! - голосом Шрама проревело оно, а разделённое пополам тело стало распадаться, разваливаться на куски, преламываться, как хлеб. Кочерга оказалась змеёй и скрылась в расползающейся туше, протрещав хвостом и жутким смехом. Повалил камнепад из пластилиновых глыб. Таня пошатнулась, споткнулась о лежащую бронзовую статую Будды и покатилась по ступенькам вниз. Сорвалась и упала на нижний этаж, а сверху загремело, зашумело. На чёрных стенах появились обжигающие языки пламени. Она уронила бутыль с вином и увидела, что на его конце - рапира, а по стенкам банки вьётся зебра. Стена стала сереть, будто утро рвалось сквозь рёбра, будто чёрная туша подвергалась воздействию растворителя. Кровь со стенок кишечника потекла под плинтус и вскоре исчезла. Когда руки сорвали с головы пакет.

  

XLV

  Одним жиром мазаны,
Одним миром травлены.

А. Башлачёв

  

   Шрам увеличивал предметы - от надоедливых гусениц, ползающих по рукам, до самих рук. Он топтал огромными ступнями зелёных насекомых. И смеялся, увеличив голову Бегемота и показывая тому на неё, но последний лишь отмахивался рукой и вновь выигрывал у Гурона в "козла".

   Может быть, Гурон и уделял бы больше времени картам, если бы не был в соседней от Бегемота комнате, и его губы не были бы заняты губами Наташи, которую он принял за свою прошлую девушку Свету. Гурон был приверженцем "free love" и "любил" разных девушек, которые жаждали его ласк и были ему симпатичны. Наташа смеялась, представляя выражение лица Вовчика, если он застал бы их вместе. Она нисколько не боялась того, кто сегодня был её парнем, а за своего нынешнего любовника не боялась тем более. Но её опасения не воплотились в реальность, так как Володя лежал себе на диване, смотрел прозрачными глазами в небо поверх потолка и менял цвета - от синего до жёлтого, от зеленого до белого, от серого до красного.

   Клещ, окинув взглядом эту идиллию, усмехнулся и сказал вошедшему вслед за ним Саше:

   - Мы могли бы и задержаться. Сегодня тут светло и легко, словно церковь и месса. Давай, Саня, готовь на стол, пока наши товарищи заканчивают совещание с Мескалито и Ко. А я пока схожу в душ.

  

XLVI

  Я принимаю бой.
Быть может, я много беру на себя,
Быть может, я картонный герой,
Но я принимаю бой.

К. Кинчев "Земля"

  

   - "Time", как сказал бы Клаус Майне, - констатировал факт Олег.

   Они перемахнули через невысокий деревянный забор и быстро подбежали к дому, став по обе стороны дверного проёма. Дверь была распахнута. Молча расчехлили они своё оружие.

   Из дверей вышел Саша, собираясь покурить на свежем воздухе. Сергей дал ему прикурить, ударив палкой в лоб так, что тот рухнул, как плохая сосна. Бесшумно проскользнули в дом ребята, хотя тишина в данном случае была излишней. К их разочарованию, пройдя коридор и приняв боевые стойки, они не встретили серьёзного сопротивления. Их оппоненты, откинув юные тела куда получилось, лежали разбросанными неведомой силой по всей комнате. Все были под кайфом. Из колонок гремела тяжёлая музыка.

   - Серёга, тащи того ублюдка, которого ты оставил во дворе, сюда, - попросил Олег, заняв оборонительную позицию у дверей, намереваясь задержать всякого, кто попытается прорваться наружу.

   Сергей нашёл наркомана, который успел немного отползти вглубь двора, взял его болевым приёмом за руку и стонущего притянул в комнату. Саша чуть ли не бежал, радуясь выпавшей возможности присоединиться к честной компании.

  

XLVII

  

Убили меня, значит надо выдумывать месть.

Яна Дягилева "Ангедония"

  

   Услышав голос Олега, наркоманы стали потихоньку приходить в себя. С удивлением они заметили и узнали парней, нарушивших их уединённость.

   - Ты шо у меня гуси! - расширил и без того огромные зрачки Вова. - О-па, Саранча!

   - Володя, это не галюны! - догадался Шрам. - Сейчас прольётся чья-то кровь!

   Кивнув друг другу, Шрам и Бегемот рванулись вперед, намереваясь, собравшись с силами, сбить парня с ног. Вовчик предусмотрительно выжидал - получить деревянной палкой по горбу ему никак не улыбалось.

   Шрам оказался ближе своего товарища к Олегу. Он взмахнул руками, пытаясь прикрыться от удара бокеном, но не успел и, получив по переносице, рухнул на спину, заливаясь кровью. Бегемот сначала нарвался на удар по коленям и взвыл от боли, как северо-американский койот в брачный период, а когда упал, получил ещё и по подставленным для защиты рукам и просто заплакал от бессильной злобы и ужасной боли. Олег с разворота рубанул мечом воздух как раз в том месте, где секунду назад стоял Вовчик, успевший отпрыгнуть назад. Судя по выражению его лица, в бой он совсем не рвался. Его всего колотило от страха, было даже слышно, как цокали его зубы.

   - Сядь на диван! - резко процедил сквозь зубы Олег, и Володя вмиг выполнил его требование.

   Применив болевые приёмы, друзья помогли усесться на диван и Шраму с Бегемотом. Саранча задумал избить каждого участника шайки так, чтобы они подняться не могли без посторонней помощи. Положив бокен возле друга, Олег подошёл к Шраму.

   - Ну что, быкота, нравится быть шестёркой? - спросил он.

   - Пошёл нах! - зло парировал здоровяк и тут же получил резкий удар в подбородок, отчего у него громко клацнули зубы. Шрам замычал от боли и вскочил с дивана, растопырив лапы и попытавшись заключить соперника в свои медвежьи объятия, но, получив оперкот в подбородок, рухнул назад.

   - Ну что, сука?! - процедил сквозь зубы Саранча. - Хочешь ещё? Вставай. А не хочешь - утрись и лежи. А ты, животное, - нелестно высказался он о Бегемоте, - знаменитый похититель? Вставай, помахаемся!

   Второй тяжеловес зло, исподлобья посмотрел на Олега, наморщил лоб, поднялся и принял боксёрскую стойку. Бегемот считал себя неплохим бойцом и, надо отдать ему должное, был справедлив в своих оценках. Однако о том, что Саранча - это не фунт изюма, знал не понаслышке. Став в глухую защиту, он медленно и уверенно начал ходить вокруг своего противника. Олег никогда не играл по правилам врага, и поэтому решил перенять инициативу. Он резко ударил Бегемота ногой в колено, а когда тот опустил левую руку в запоздалой рефлекторной попытке прикрыться, молниеносно ударил соперника ногой в челюсть. Удар был так силен, что Бегемот повалился на бок, а из рассечённого уха пошла кровь, заливая щёки, шею и плечи. Таня в ужасе закричала.

   - Любишь сахар, люби и соль, - сквозь зубы процедил Олег. - Что кричишь?! - обратился он к девушке. - Перевяжи его, тебя-то я трогать не буду, я же не ублюдок. А где наш главный урод?

   Он заглянул на кухню и увидел сидящего на стуле Клеща. Тот курил, сбрасывая пепел прямо на стол, покрытый красной в белый горошек клеёнкой.

   - Что же ты не идёшь ко всем? - подобие улыбки исказило левую часть его лица. - Там весело!

   Клещ смотрел на непроницаемый мир и один из его кошмаров в тёмном проёме коридора. Он прекрасно знал, что происходит в соседней комнате и, не теряя времени, ввёл себе приличную дозу чистого героина.

   Саранча подошёл к нему и посмотрел в упор.

   - Какой же ты ублюдок! - процедил сквозь зубы Олег. - У меня даже не хватает злости на тебя! Ты же просто выродок! Мне жалко на тебя смотреть! Ты как высохшая мумия, и ведешь себя, как сумасшедший старик! Твои мозги, наверное, уже давно превратились в труху. В твоей голове кроме ненависти и желания кайфа хоть что-нибудь живет?!

   Клещ хотел выхватить из-под стола руку с ножом, но сделал это так медленно, что я даже не знаю, как это назвать. Олег уклонился от удара, перехватил руку врага и ударом по кисти кулаком заставил прыщавого замычать от боли и выронить острый предмет. Болевым приёмом на руку Саранча заставил противника подняться. Клещ терпел боль, притуплённую приёмом героина. Олег ударил его в переносицу и сломал нос. Слёзы и кровь закапали на пол. Прыщавый впал в непонятное состояние, ощущая одурманенность наркотиком, боль, дискомфорт и смесь желания куда-нибудь исчезнуть с нежеланием двигаться.

   Олег наблюдал. Он ещё несколько раз ударил соперника, еще раз бросил его на пол. И устал. Устал причинять боль, устал оттого, что его действия ни к чему не приводили. Насилие в очередной раз порождало новую волну насилия. "Не суди да не судим будешь", - вспомнились слова. Парень в ужасе отшатнулся от своей жертвы. Клещ был похож на сломанный манекен. Его избиение граничило с умопомешательством. Ведь какой смысл избивать того, кто не может ответить тебе тем же? Какой смысл вымещать зло, пытаясь своим злом уничтожить чужое? Изгонять бесов силою князя бесовского?

   Парень присел на стул и задумался. Клещ шевелился рядом и мычал, пытаясь сесть на другой стул. Потом начал нести какую-то чушь, вроде: "Давай, я с тобой "герычем" поделюсь? Ты не пробовал никогда? Так легко станет на душе..."

   Олег размышлял. Чего он добился этим актом возмездия? Перед кем он показал свою силу? Перед компанией слабаков и "доходяг"? К чьей совести он пытался взывать? Людей, живущих сегодняшним днём, живущих от дозы до дозы? Людей, уже не боящихся даже силы, цинично относящихся к боли и смерти. Поступающих не по каким-либо законам, а повинующихся мимолетным влечениям, чувствам, амбициям. Даже не мстящим, а ищущим одного - своего бога, которому они продали и душу свою, и тело. Людей без морали, без жизненных позиций, без будущего. Их можно только пожалеть, жалких рабов своей же собственной судьбы. А бить их?! Это как-то унизительно...

   Он встал и пошёл в другую комнату.

   - Серёга, идём отсюда. Тут не чем дышать. Да и не с кем дышать, - вздохнул он.

  

XLVIII

  

Настанет срок (не сразу, не сейчас,
Не завтра, не на будущей неделе),
Но он, увы, настанет этот час, -
И ты вдруг сядешь ночью на постели
И правду всю увидишь без прикрас,
И жизнь - какой она на самом деле...

А. Штейгер

  

  

   Голубые глаза вдруг начали сереть, темнеть и превращаться в карие, а нежная кожа лица начала чернеть и обугливаться, и чёрный воск потёк по щекам.

   - Сгинь! - он оттолкнул от себя видение, и будто кто-то по голове его трахнул кузнечным молотом.

   - М-м-м... - зажмурив глаза, он ладонями схватился за кипящие виски.

   - Ты чё, сдурел?! - плача, она затормошила его.

   Гурон открыл глаза и увидел мокрое лицо Наташи.

   - Фу, гуси... - он перевёл дух.

   Успокойся, иди сюда, - она протянула ему руки.

   - Как ты тут оказалась? - ещё полностью не пришёл в себя парень.

   - Это ты пришёл сюда, когда я здесь наводила макияж, - сказала Наташа.

   - А где Вова? - спросил он. - Чё мы тут с тобой делали?

   - Да так, трахались, - улыбнулась она. - Да к чёрту Вову, давай ещё позажигаем!

   Он не ответил. Страшное видение не выходило у него из головы. Он украдкой взглянул на девушку, но она успела перехватить его взгляд.

   - Это всё твой "винт"! - вдруг завелась она. - Бросай его, а не то тебе крышка!

   Гурон вспомнил облик "винта". Как-то бродя кислотными коридорами, он натолкнулся на голос невидимого, вопрошавший:

   - Чего ты хочешь?

   - Узнать, увидеть, познать, понять, - ответил парень.

   - О чём, кого? - допытывался голос.

   - Покажи мне траву, - попросил Гурон.

   Перед его мысленным взором возникла бегающая по лугу молоденькая крестьяночка в веночке из каннабиса, смеющаяся и дразнящаяся.

   - А теперь покажи мне "винт", - попросил парень.

   И он увидел молодого человека с чёрными волосами, аккуратно уложенными гелем назад, в малиновом пиджаке и проглядывающей из-под него чёрной пайте. Человек улыбался, сверкая ослепительно белыми зубами. А от его пальцев тянулись длинные нити - миллионы белых нитей. А внизу, далеко, на земле он увидел миллионы одинаковых безликих голов, к которым тянулись эти нити, с помощью которых "винт" высасывал их мозги.

   После этого видения Гурон часто видел кошмары. Пробовал бросить всё, но когда ужас отпускал, возвращался к товарищам по несчастью и вновь брал в руки шприц.

   - Ты слышишь меня?! - тормошила его девушка. - Чё, обалдел?!

   - Отвали! - он дёрнул головой, отгоняя назойливые мысли, и даже не заметил, как в его голове поселился маленький червячок. - Я поехал домой.

   Он вошёл в зал и удивлённо уставился на сидящих дружков. Вова тоже был среди них. Наташа выбежала следом и бросилась ему на шею:

   - Не уходи. Побудь со мной!

   Он сбросил её руки с себя и вышел во двор. В лето, в жару.

  

XLIX

  

У нас не спросят: вы грешили?
Нас спросят лишь: любили ль вы?
Не поднимая головы,
Мы скажем горько: "Да, увы,
Любили... Как ещё любили!.."

А. Штейгер

  

   Они стояли на балконе, вдыхая мягкий, прохладный вечерний воздух. Её голова лежала у него на груди, руки обнимали его плечи, он нежно держал её за талию.

   - Скажи, что же произошло сегодня? - спросила Лена.

   - Ты сама всё понимаешь, - ответил Олег.

   - Как будто разорвались цепи, открылась клетка и испугала вольным ночным небом привыкшую к заточению птицу, - вслух размышляла она. - Страх свободы и полёта кружит голову, а тело бьёт озноб.

   - Не переживай, пока я рядом. Я отдам тебе всё своё тепло, свою силу и свою нежность, - сказал Олег, и девушка плотнее прижалась к нему.

   - Знаешь, чего мне сейчас хочется? - спросила она?

   - Чего?

   - Того, чего я давно не делала - писать стихи!

   - Бери ручку и блокнот и пиши, не упускай момент вдохновения.

   - Но сначала у меня к тебе просьба, - лукаво усмехнулась она.

   - Чего ты хочешь?

   - Научи меня летать! - попросила она.

   - Ты чувствуешь, как звёзды зовут тебя?

   - Да, как писал Джек Лондон. И я не в силах сопротивляться.

   - Тогда полетели вместе!

  

L

  Я теперь вроде семя, -
Яма вырыта, пора сеять.

Дельфин "Ласты"

  

   "И я такой же, как все,

   Готов и резать и бить.

   Совсем не вижу причин,

   Чтобы себя не убить", - звучали в голове строчки.

   "Посмотреть в зеркало последний раз. Запомнить себя молодым".

   Он достал из футляра опасную бритву и полоснул себя по сонной артерии.

   "Вот так, быстро и не задумываясь. Теперь уже недолго. Похриплю немного и всё... - думал он. - Хм, Гурон... Хватит жить шакалом и марионеткой собственного "я". Хорошо, если собственного, а если навязанного кем-то?"

   Так думал он, стекая на кафельный пол ванной. Кровь рисовала, что хотела, на стенах, потолке и полу.

   "Зачем двадцать лет катиться к чертям, если можно сделать это за две минуты? Никого не осталось из друзей, пусть же меня примет единственная моя верная подруга..."

  

Поцелуй в глаза свою смерть.

Поцелуй в глаза свою смерть.

Кто тебя любит больше неё?

Кто тебя ждёт вернее неё?

Небо. Только небо. Только лишь небо...

О. Арефьева

  

   Конец

  

   17. 01. 2000 г.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/