Эрик стоял над деловитого вида мужиком. Он дымил сигаретой и с хитрым прищуром смотрел на юношу. У него было небольшое брюхо, пышная борода, седина крапинками проглядывалась в чёрных волосах.
— Ты вообще знаешь, что такое шахматы? — мужик пустил изо рта колечко дыма. Оно достигло лица юноши. Блондин прикрыл глаза, так и не ответив. Кольцо распалось о его нос. — Видимо, нет! — сделал вывод мужик.
— Да я так, просто спросить хотел, — Эрик смущённо почесал нос.
— Лучше один раз сыграть, чем сто раз спросить! Садись! — он указал на место напротив себя.
Сняв с головы кепь, Эрик сел на поваленное бревно. Чтобы было удобнее, расстегнул зелёный мундир, кепь повесил на коленку и приготовился слушать. Мужик катал сигарету в зубах, одной рукой расставляя фигуры. Фигуры были вырезаны из дерева и явно сделаны любителем.
— Шахматы — это игра, которая представляет из себя схему всей жизни. Не помню, кто их придумал, но они были явно мозговитые ребята! Смотри, первое — башня, — он поднял фигурку из светлого дерева. — Башня ходит напрямик, — только туда, куда смотрит.
— Так разве башни ходят? — перебил его юноша.
— Чёрт их знает. Вот, может, в той далёкой стране и ходят… Не нравится — зови ладьёй!
— Это корабль?
— Да. А вот это офицер, — он поднял фигуру со странной, похожей на фрукт верхушкой. — Офицеру предназначено ходить только по одному цвету, на котором он начинает, — он показал пальцем на диагонали шахматной доски. — Конь, — тут уже вопросов к форме не возникало. — У него короткий путь, но он куда поворотливее остальных фигур. Ходит по жирной линии большой буквы «Ł». Теперь король, император — как хочешь — в общем, краеугольный камень шахматной битвы. Он не силён, но ценнее всех. Цель не убить его, цель — завладеть им, — создать такую ситуацию, при которой у короля не будет возможности что-либо предпринять, — мужик выбросил окурок и продолжил. — Ферзь или королева. Кто знает, кому пришло в голову сделать деву самой сильной фигурой, но потенциал её ходов огромен! — он продемонстрировал его посреди поля. — И… пешка. Её роль определяется, как пушечное мясо. Ход соразмерен статусу — одна-две клетки.
Эрик всё внимательно выслушал. Он оглядел свои фигуры — чёрные. Фигуры обоих оппонентов стояли по чёткому шаблону. У каждой только своя роль, которую ей пророчил создатель игры. И по правилам никто не смеет превысить возможности своего хода.
Мужик посмотрел на Эрика. Он внезапно протянул через доску руку и сказал:
— Познакомимся перед игрой. Форд.
— Эрик, — юноша пожал ему руку.
— Ну так начнём! Твоя сторона — просторный и волевой Кодиматрис! Моя — холодный и неприветливый, но справедливый Нортфорт!
Эрик, посмотрев на свои фигуры, так и представил солдат в мундирах вместо пешек, с жёлтыми погонами офицеров по обеим сторонам от императора и его верной императрицы, гордых всадников на конях, быстроходные суда на месте башен.
Форд, потирая руки, объявил, что первый ход за белыми и выдвинул вперёд свою пешку. Пусть он далее поддавался юному игроку, ему ничего не стоило за первые четыре хода одержать верх своим ферзём.
— Армия Нортфорта одержала победу! Император у них в руках! — победоносно кричал мужик. — Ну ладно, давай ещё раз.
Игра шла одна за другой. Эрик стал следить за возможными линиями ходов. Пару раз предугадал действия оппонента, но тот всё просчитывал намного дальше. Игра Эрика превращалась уже не в оборону, а в выживание. Кто-то из солдат подходил посмотреть на игру, но зрители быстро сменялись другими, — ничего интересного ни в одной партии не наблюдалось.
— Ну ничего, капрал, в следующий раз, — приободрил Эрика Форд, когда сигнал трубы заставил их прервать игру. — Эй, постой! — Эрик удивлённо посмотрел на него. — Всю ночь же будешь без дела сидеть, — возьми, — Форд протянул ему закрытую доску.
— С-спасибо, большое, — растерянно сказал Эрик.
— Вернёшь! — погрозил кулаком мужик.
— Ага, — доска оказалась небольшой, и Эрик, сунув её под мундир, побежал с толпой.
Эрик, может, и не хотел думать об этом, как о провале — всё-таки он новичок — но чувствовал он себя разбито. Как он себя ни утешал, ничего не помогало. Вместе с остальными он присоединился к строю, поспешно застёгивая верхнюю пуговицу мундира. Перед шеренгами солдат встал подтянутый коммандер. Его донельзя серьёзные глаза смотрели поверх голов, — ни выше, ни ниже. Он высоко задрал подбородок и стал кричать, как кричат обычно все офицеры, что было громко, однако абсолютно непонятно. Вставший в третий ряд Эрик кое-как мог разобрать смысл слов.
— Солдаты!!! Вы здесь по одной причине! Вы здесь, чтобы отдать свои жизни на благо великой империи!
«Ну-да, конечно», — недовольно пробурчал себе под нос Эрик. Эту песню он уже слышал в разных исполнениях от всех высокопоставленных чинов, а содержание её никогда не изменялось. И пусть говорили они, вкладывая всю душу, юноша не мог понять: «Вас самих ещё не тошнит от этого?» С таким же удивлением он оглядывал лица рядом стоящих рядовых, которые с трепетом в восторженных глазах смотрели на коммандера.
— Ваш вклад в развитие Кодиматриса неоценим! Сегодня, как и вчера, как и завтра, как и в любую минуту вашей жизни, вы послужите стране! Вы отдадите жизнь за императора?!
— ТАК ТОЧНО! — хором отозвались шеренги.
Эрик молча открыл и закрыл рот.
— Вы смелы, как никогда, бравые войны! Если сегодня ваши револьверы задымятся, а ваши штыки намокнут кровью, то только во имя Его Величества Императора! ЗА ИМПЕРАТОРА!
— ЗА ИМПЕРАТОРА!!! — воодушевлённо прокричали солдаты, и вместе с ними раскрыл рот Эрик.
— Капитаны пятого, шестого отряда, солдаты в вашем распоряжении! Капитаны остальных отрядов, отправить солдат на обязательные работы! — отдал приказ коммандер и покинул мнимую трибуну.
По группам солдаты разошлись, а его отряд — отряд Эрика — и пятый оперативно перестроились, встав перед своими капитанами. В сумме двести с лишним человек остались на поле, что временно выполняло функции плаца в лагере. Трава здесь была уже изрядно истоптана, когда вокруг жёлтая растительность оставалась ещё нетронутой. Капитаны о чём-то посовещались, и один из них вышел вперёд.
— Сегодня ночная смена ваша. Порядок патруля все помнят. Сейчас за оружием и к границе полмили шагом. Вопросы?! — с вызовом спросил капитан, хищным взглядом обводя подчинённых.
— НИКАК НЕТ!
Удовлетворённый их послушанием, капитан сделал знак второму. Оба подошли к своим отрядам, и прозвучали команды.
— Пятый отряд, направо-о!
— Шестой отряд, направо-о!
Одновременно и очень звучно грохнули по земле сапоги. Развернулись зелёные мундиры.
— Шагом… марш!
Под ободряющее «Левой. Левой. Р-раз, два, три!» отряды двинулись к расположению за оружием. Устало выстукивая ногами общий такт, Эрик шёпотом передразнивал капитана:
— …ųõŧa, sęŋd, jŧ [раз, два, три]…
Брат говорил, что служба поможет ему. Однако Эрику за несколько месяцев глубоко надоело это всё. Чрезмерный патриотизм в каждом слове, дисциплина за каждым действием, глубокое неуважение в глазах всякого офицера… С каждым днём Эрик всё больше чувствовал себя овцой в едином стаде. И, кажется, он один это чувствовал или, по крайней мере, не хотел принимать. Всем нутром ему было это отвратительно, но подписанная где-то в армейском штабе бумага никак не отпускала его отсюда. Вроде Ллойд и хотел помочь ему, но Эрик уже понял — армия не его стихия. Было острое ощущение, что после окончания службы он будет на седьмом небе, а пока он находился на девятом или хотя бы на пятом кругу Преисподней.
Вооружившись, отряды покинули расположение. В четыре колонны они шагали по наезженной дороге по направлению к заставе. Пыль, солнце, холодный ветер неустанно сопровождали солдат. Поминутно сбиваясь с шага, Эрик смотрел вбок, туда, где алое светило тонуло в лесном частоколе. Лучи рассеивались меж голых деревьев, падали на сухую траву, окрашивая её в ярко-рыжие цвета. Эрик любовался живым пейзажем, всё думая, как сохранить эту красоту.
«Элиза бы нарисовала точь-в-точь. Каждый лучик и травинку, и листок, — с трепетом мечтал он. — Её рука сделала бы это ещё красивее».
— Давай, иди, — кто-то злобно толкнул его сзади.
Блондин прибавил шагу, ровняясь на сослуживцев слева. Они шли под монотонный счёт, — две сотни здоровых молодых мужчин с грузом мешков, шинелей и железа. Что бы делали они на воле, в быту? Да то же самое: плясали бы под дудку дворян, которые, в свою очередь под, императорскую. «Император — под божественную… А может, он и есть верхушка пирамиды? Кто знает…» — Эрик мысленно пожал плечами.
На заставе отряд разминулся с предыдущей сменой. Солдаты стали расползаться вдоль линии костров — по несколько маленьких групп на один. Солнце совсем село. Начиналась тёмная, непроглядная, хоть и звёздная местами ночь. Обняв свой карабин, закутанный в шинель Эрик сел поближе к костру. Пламя играло на лицах его соседей. Самый заядлый подал голос, стал рассказывать историю. Слушая её краем уха, Эрик боролся со сном. Тепло и огонь магическим образом погружали его в медитацию.
— …был, но только на подавлениях. Да не стреляли в нас. Кому бы?
— Так сколько ты убил? — спрашивал другой.
— Да где-то пять.
Другой капрал, из отряда Эрика, заговорил:
— Зачем сравнивать эту войну и настоящую? По беззащитным змеям каждый может стрелять. Мой брат был на анимских островах. И вернулся… без рук. Мы с мамой думали, что это будет единственной проблемой… Ужасно. Но, оказывается, офицеры там дают солдатам «жёлтого короля».
— Что? — переспросил один из солдат.
— Это наркотик, Максвелл, — отвечал капрал. — Он используется для уменьшения боли, то есть его можно купить хоть у аптекаря. У тех, на Анимии, его наверняка было много, — «fłaõŗęjm» — так он называется по-научному. В малых дозах всё хорошо, а вот большое количество…
— А-а! Я слушал про эту штуковину, — сказал другой, широко улыбаясь.
— Солдаты, конечно, мало об этом знали, — продолжал тот. — Зачем использовать на солдатах лекарство, когда те под «королём» легко пойдут на убой? Мой брат был одним из таких. Дома у него началась ломка. Нам было больно смотреть.
— Твою мать, да. Я знаю друзей, что то сидят на этом! Они не с Анимии, но «жёлтый король» давно распространился по континенту.
— А я не слышал… — вздохнул Максвелл.
— Так вот, нам приходилось покупать его в недалёком городе. Потом даже шериф приходил… — голос капрала стал тонуть в стрекотании кузнечиков.
«Усну. Ничего всё равно не случится. — думал Эрик. — А если случится… проснусь…»
Он так устал, что совсем забыл про шахматы под одеждой. Юноша не помнил, как сдался сну, однако проснулся он, вероятно, так же быстро, как заснул, хоть его и не будили. Разговор на повышенных тонах над его ухом, заставил Эрика вскочить, одной рукой невольно схватившись за оружие...