У кого есть дед, у того и обед
История девятнадцатая, в которой Конь в Пальто становится дедом
Не спали уже с трёх ночи: позвонил Саврас и сообщил, что Сонечку увезли в роддом.
Профессор Конь в Пальто хандрил последнее время не на шутку, жалел и ощущал себя лишним на этом празднике жизни. Семье он не нужен – такая установка наводила на него тоску и требовала уединения. Любимая жена Лошадь всё чаще уходила в гости к Сонечке, не спрашивая голоден ли он, не болит ли голова. Младшая дочь Муза плотно закрывала дверь в своей комнате и не отвечала на любые вопросы. Нил звонил из столицы очень редко, да и то, когда Лошадь угрожала не присылать денег на учёбу и пропитание.
Пенсионер, так много отдавший родной словесности, Конь со страхом представлял себя дедом. Небольшая пенсия и редкие частные уроки не делали его богачом, а работать больше ему и самому не хотелось. И стар да весел, и молод да угрюм – это не та поговорка, которой мог бы похвастаться профессор.
Первым этот мир покинул его дальний родственник Аристократ, что послужило первым толчком ухода из издательства. Конь пытался как можно быстрей записать всё, что он ещё помнил из рассказов ушедшего предка. Плотно усевшись за написание исторического романа, писатель так и остался сидеть – рукопись не клеилась. Запутавшись и в своих воспоминаниях, и в сомнительно исторических документах, профессор перескакивал из века в век, понимая, что ничего нового он не сообщит миру. Оставалась надежда - хотя бы 19 век он осилит, описывая биографию Аристократа.
Вскоре один за одним ушли в мир иной и Старый Конь, и Ломовая Лошадь. Пришлось забыть об истории, утешая жену рассуждениями о конечности жизни и о её бренности.
- Есть старики – убил бы, нет стариков – купил бы, - вздыхал Конь, рассматривая фотографии ушедших.
Хорошо ещё, что, перевалив за столетний юбилей, Старая Кляча и Сивый Мерин продолжали здравствовать. Потеряв родителей, Лошадь чаще стала посещать дачу, опекая престарелого Сивого Мерина, заодно заставляя мужа размять ноги и погулять на природе.
- Что, Конёк, поседел и осунулся, я гляжу.
- Судя по тебе, седина ещё не признак старости, лишь бы голова работала.
- Надо к природе ближе быть, она-то всегда здорова, каждую весну цветёт и пахнет.
- Сивому Мерину смолоду цены не было, а под старость и задаром отдали бы татарам.
- Всё остришь, лучше бы денег больше зарабатывал.
На самом деле Конь давно не сердился на Старого Мерина, он со страхом представлял пустую дачу без этого вечного и хитрого земного старика.
Пока Лошадь отмывала дачу, Конь, в коем веке, почистил дорожки в саду, любуясь пейзажами поздней зимы. Он надолго замер рядом со старым дубом, ощущая, что когда-нибудь окажется в роли Сивого Мерина, переберётся на дачу, чтобы уже совсем никому не мешать. Ещё когда старшая дочь Сонечка вышла замуж за Савраса и переехала жить в отдельную квартиру, купленную родителями мужа. Конь понял – он почти Сивый Мерин, разве что не такой врун и обманщик, скорее он мог ввести кого-нибудь в заблуждение.
- Смолоду ворона по поднебесью не летала, не полетит и под старость. Тут и буду коротать свой век…
- Конёк, иди чай пить, нам скоро уезжать. Что-то на душе у меня тревожно, срок подходит у Сонечки, родит скоро.
- Твои тревоги, что бабушка на двое сказала: либо дождик – либо нет, либо будет – либо нет.
- Понятно, опять себя стариком почувствовал, с дубом беседуешь. Если ты здесь остаёшься, то я пешком пойду – полезно.
Так и вышло – Лошадь опять оказалась права: этой ночью и началось.
В доме включили свет во всех комнатах, даже на чердаке. Лошадь боялась что-то забыть, хотя пока ничего и не нужно было.
- Дорогая, ну, давай поедем в роддом, посидим где-нибудь там.
- Нет, Соня сказала, что Саврас будет с ней, а ты только будешь её волновать.
- Вот, я всегда лишний.
- Сядь уже или иди в кабинет, пиши свой роман.
- Какой роман, какой роман!
Конь убежал наверх, закрылся в кабинете, сел в кресло и уснул. Разбудила его Муза.
- Папа, просыпайся. Ты стал дедушкой, у тебя родился внук.
- Как, какой внук! – спросонья Конь неудачно поднялся и сбил со стола свою любимую раритетную чернильницу. Хорошо ещё, что чернил в ней отродясь не бывало.
- Поехали!
- К ним всех не пустят, попозже.
- Сейчас всех пускают.
- Родители Савраса у них, они давно заплатили…
- Так я и знал, так и знал.
- Не волнуйся, будешь внука учить читать и писать.
- Это когда будет.
Но Конь успокоился: что - что, а этому в семье лучше него никто словесности научить не мог.
На кухне, бледная и счастливая, Лошадь пила кофе, не обращая внимания на беготню мужа.
- Дорогая, но когда мы внука увидим?
- Через три дня.
- А ребёнку всё готово?
Наконец, подняв взгляд на мужа, Лошадь уничтожающе замерла.
- У бабушки все внуки, кроме деда. Я-то давно всё приготовила, а ты что сделал для малыша?
- Ты чего взъелась? Что я мог сделать, если ему и без меня родни хватает.
- Не всё можно купить. Книжки собрал детские?
- Книжки? У Музы в комнате все книги для детей.
- Ах, у Музы. Другие времена, нужно и книги другие.
- Только не это, не позволю ему читать ему всякие глупости новомодные. Сейчас же пойду и сделаю подборку из самого лучшего.
Поднявшись в кабинет во второй раз Конь опять уснул, бурча под нос: - Старого учить, что мёртвого лечить.
Забирать Сонечку с малышом из роддома поехали всей семьёй, даже Нил приехал ненадолго ради такого события. Конь как никогда долго стол перед зеркалом, будто собирался на свидание. Семья уже сидела в машине, когда новоиспечённый дед уселся на своё сидение.
- Опоздаем, - волновалась Лошадь.
- Ехать десять минут, - важно ответил глава семьи и нажал на газ.
Выписывались в этот предвесенний день три мамочки с детьми, но Сонечку встречала самая многочисленная компания.
В вестибюле семья Савраса, не только Сивка и Буланка, но и ещё знакомые только со свадьбы родственники, громко разговаривались и веселились. Лошадь, не испытывая отчуждения, влилась в шумную компанию, как и Муза, и только Конь с сыном скромно стояли у окна.
- Папа, ты чего хмурый такой?
- Ты сам видишь, как они присвоили себя право на внука и даже на Соню.
- Ревнуешь?
- Ещё чего. Была бы моя бабуся – ничего не боюся. Я внука в монастырь к Старой Кляче повезу, без них. Пусть немного подрастёт. Ты-то ещё жениться не собрался?
- Погуляем ещё, - улыбнулся Нил. – Мне бы сессию сдать в июне.
- А… - Конь не ответил сыну. Он увидел Сонечку и медсестру, несущую запелёнатого младенца.
Не успел дед и сдвинуться с места, как Соню обступили родственники, обнимали и целовали, громко поздравляли, дарили цветы и подарки. Свёрток с ребёнком переходил из рук в руки, и Конь боялся шелохнуться.
Взволнованная и счастливая толпа родственников двинулась к выходу, ребёнка теперь нёс Саврас.
Поравнявшись с Конём, зять остановился, дружески улыбнулся и протянул ему малыша.
- Можно взять? – обмер Конь в Пальто.
- Бери, папа, он на тебя похож, - Сонечка нежно посмотрела на отца.
Осторожно приняв свёрток с ребёнком, Конь чувствовал, как дрожат его колени.
- Внучок, здравствуй. У кого есть дед, у того и обед…
Соня быстро забрала ребёнка: - Ему скоро кушать, мы поехали.
Обалдевший дед опять не пошел с толпой, а остался стоять на месте.
- Я ему лошадку из дерева вырежу, пусть качается, - прошептал Конь.
- Отойдите, пожалуйста, что вы стоите на проходе.
Старый ворон не каркает даром:
Или было что, или будет...
Внуков дед никогда не забудет,
Накопил что отдать он немало
Не страшна борода сивая:
Родился внук – пора молодеть!
Есть кому за чадо радеть,
Коли душа красивая
В закромах есть и песни, и сказки:
Голову чешет не гребень, а время…
Слушай внук, пока дед гладит темя,
Про солнышко, небо и овражки