Тут и дышалось иначе - более легко, свободно… пахло удовольствием, весельем - и роскошью!

Ах, как не походил нарядный Париж на чопорный и туманный Лондон! Здесь все было ярким, живым, праздничным… Мариус влюбился во Францию и ее прекрасноликую столицу с первых же мгновений. Влюбился, как только ступил с борта корабля на твердую землю. И особенно ему понравились парижанки…

Сколь далеко было скучным англичанкам до местных прелестниц! Француженки напоминали фарфоровых кукол — с точеными головками, покатыми плечами, тончайшими талиями и выразительной линией бедер… Подчеркнуто женственный силуэт тщательно прорисовывался правильно подобранным нарядом с пышной юбкой и туго затянутым корсетом, создававшими иллюзию фигуры в форме ”перевернутого бокала”. Красотки рядились в шелк и атлас, бархат и парчу, утопали в кружевах и блистали драгоценностями… даже пожилые дамы щеголяли в париках, обильно пудрились и декорировали одежду вышивкой, бантами и рюшами.

Да что женщины - мужчины-французы высшего общества, так мало похожие на рыцарей или воинов, и те не брезговали пользоваться косметикой и парфюмерией, носили высокие каблуки, тонкое белье и изысканные ювелирные украшения! Охоте и военным забавам парижане предпочитали салонные развлечения и флирт и вовсю угождали прихотям прекрасным дам.

В Париже властвовал стиль рококо с его бесконечными завитушками-рокайлями, изящным рельефным декором, сложным орнаментом, причудливо изогнутой мебелью, затейливыми узорами и множеством зеркал… власть рококо подразумевала власть женщин - столь же капризных, неоднозначных и непостоянных, как и этот стиль…

Мариус был очарован и ослеплен окружившим его великолепием. Он пока смутно представлял собственную персону в кудрявом пудренном парике, в кружевах и с таким количеством украшений на камзоле, однако был уверен, что кое-какие детали образа “рококо” со временем сумеет перенять и адаптировать “под себя”. И при этом будет выглядеть на фоне прочих изнеженных кавалеров особенно мужественным и рыцарственным… несомненно, ему гарантирован успех у дам!

Что ж… он был прав!