1.
Урок только что начался. Министерская контрольная по математике в десятом А была знаковым событием. Тем более – в преддверии выпускных экзаменов. Тогда, в начале семидесятых годов прошлого века школьники почему-то обходились без ЕГЭ. Но, как и во все времена, чтобы поступить в вуз, надо было твёрдо знать теорию и уметь решать любые виды задач. Володя сидел на своём обычном месте – средний ряд, предпоследняя парта, справа. Партами ребята по привычке называли столы и стулья в кабинетах для старшеклассников.

Сверху на проштампованном тетрадном листке парнишка написал дату, чуть ниже: «Контрольная работа». Затем глаза его привычно скользнули вперёд и вправо. Туда, где сидела она, Светлана. Та, в которую он был так давно и безнадёжно… влюблён. Правда, об этом не знал никто – ни одна живая душа на всём белом свете. Это была смертельно-страшная тайна, о которой он никогда и никому не признался бы даже под самой ужасной пыткой. Разве только ей, Светланке, своей единственной и ненаглядной. Но объясняться, произносить вслух какие-то пустые маловыразительные слова ему почему-то совсем не хотелось. Да и зачем что-то менять? Не стоит усложнять жизнь ей и себе. Ведь он и так был безмерно счастлив тем, что шесть дней в неделю имел безусловную возможность обнимать влюблённым взором, бережно ласкать своими расширенными от восторга, светлой тоски и нежности глазами этот божественно-прекрасный образ – такой близкий и такой безмерно далёкий одновременно. Большего блаженства юноша не мог себе даже представить.

Итак, Володя взглянул на девушку и… не поверил своим глазам. Коротенькая, до колена, юбочка Светланки зацепилась за шероховатости стула, и левое бедро её оказалось полностью обнажённым. Более того – миниатюрные нежно-голубенькие трусики красавицы, ближняя к нему их половина, были видны почти до пояса. От такой неожиданности у парня перехватило дух. Нет, он и раньше был счастлив любоваться стройными ножками своей ненаглядной. На уроках физкультуры, к примеру. Но это было совсем не то! Туда девушки приходили в одинаковой форме наподобие купальников, их было много, а здесь… это был запретный плод, лицезреть который не имел права никто. И он, понятное дело, тоже.

Нежно-бархатистая кожа бедра, покрытая светлым пушком и лёгким весенним загаром. Выше – тонкая белая полоска, которой не коснулись обжигающие лучи солнца. И запретная голубая материя, плотно облегавшая её упругое тело – тонкое покрывало, бессовестно скрывавшее нечто такое… прекрасное и до ужаса совершенное. То, о чём было даже страшно подумать семнадцатилетнему желторотому мальчишке.

Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове, дрожью отдаваясь по всему телу. Но в следующее мгновение он вдруг вспомнил о ней. О том, что потом ей будет стыдно, что над её наготой могут посмеяться – не только у него есть глаза. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то ещё заметил эту её оплошность…

Дрожащими от волнения руками Володя достал из портфеля резинку-ластик и, прицелившись, бросил вперёд, к ней на стол. Девушка обернулась, он жестом показал ей, что надо поправить юбку, она поняла, ловким движением руки прикрыла непроницаемо-плотным слоем материи свою божественную наготу и снова углубилась в математические уравнения. Кажется, никто ничего не заметил. Вздохнув с облегчением, парень тоже занялся делом.