Постовой воспринял испуганные синие глаза паренька за глаза наркомана и жестко потребовал:

  - Убери руки! Ну! – и замахнулся жезлом.  

Оставив брызги слюны на полицейском кителе, Антон Гречмаков отступил назад, повернул лицо к площади и увидел болото, над которым кружились вороны. Он не чувствовал запаха, но был уверен, что болото воняет выгребной ямой общественного туалета. Он не слышал звуков, но был уверен, что вороны каркают в разброд и истошно. Но через пять секунд видение исчезло, и разноцветные иномарки покатились в большом количестве по асфальту площади, а на островке безопасности старуха погрозила водителям кулачком, а коротышка заплясал вприсядку.

   - Вон гадалка! – воскликнул Антон и шмыгнул за широкую полицейскую спину. – Спасите меня от нее! Она - враг моего будущего!

   - Сейчас вызову наряд; он доставит тебя в отделение; и обезьянник спасет тебя от всех проблем, - предупредил постовой и повел мясистым носом к рации, прикрепленной к кителю на левой стороне груди. 

    На светофорах Боровицкой площади сменился свет. Автомобили остановились. Старуха с коротышкой рванулись к Гречмакову, точно гончие к зайцу; а он взглядом упрекнул постового в черствости и помчался под уклон между Кремлевской стеной и Большим Каменным мостом, к набережной Москва реки, от которой тянуло прохладой.

   - Уважаемые, почему преследуете гражданина? – сурово поинтересовался постовой и запретительно вытянул руку с жезлом.  

   - Не твое дело, красноперый! – огрызнулся Кеша и обильно высморкнулся в ладонь.  

   - Что?! – возмутился постовой на дерзкую насмешку над полицейскими погонами, цапнул хама за тонкую шею и оторвал от асфальта. – Предъявите документы, уважаемый!  

    Коротышка взвизгнул, задергал руками и замотал головой. Сухой птичий помет запылил облачком над его нечесаной шевелюрой. Постовой так громко чихнул, что на пару секунд оглушил себя.

   - А ну-ка, сатрап, отпусти Кешу и не смей нарушать Конституцию России! Времена произвола правоохранительных органов сгинули в историю безвозвратно! – четко и громко, точно с трибуны перед толпой, провозгласила старуха и подняла руку в антифашистском приветствии. - Рот Фронт! Мир хижинам - война дворцам!

   - Что?! – вылупившись на старуху, поразился постовой и разжал пальцы на шее коротышки.

   - Брось полосатую палку, иди - попей пивка! – приказала старуха, и ее карие глаза потемнели, а впалые щеки стали белее перчаток постового.