Я увидела, что стою возле насыпи, а в руке моей зажата черная сверкающая гитара.

Все еще не выходя из лунатического состояния, я поднялась наверх и впрыгнула в подъехавший автобус.

- Блуждают, блуждают гдей-то до ночи… - неприветливо встретила меня хмурая кондукторша, и я вдруг обратила внимание на то, что, кроме меня, в автобусе никого нет. - А мы подбирай их… Это тебе повезло еще, что последний рейс ввели, а то б ночевала тут…

 - До какой ночи? – не поняла я, с удивлением замечая, что на улице уже смеркается.

 - А ты где была-то? – вдруг, понизив голос, спросила женщина.

 - На почте… - пролепетала я, постепенно приходя в себя и чувствуя в руке теплое дерево.

- На какой почте, пьяная что ль? – она попыталась ко мне принюхаться.

- Сами вы пьяная! – рассердилась я, уворачиваясь. – В двадцатом отделении!

Кондукторша покосилась на меня, потом за окно, на тонущий в сумерках  луг, и произнесла как-то странно:

- Нет там никакой почты. Отродясь не было.

Я оторопело взглянула на нее.

- И по рельсам не ходи больше – бывает, люди оттуда не возвращаются. Лет пять назад ученые приезжали, изучали. Говорят, зона там аномальная – голоса какие-то слышатся, призраки по лугу бродят… И еще это… время в одну сторону быстрее текёт, в другую медленнее. Моли Бога, что живая оттуда ушла…

- И почты, получается, нет?.. – дошло вдруг до меня.

А где же я тогда побывала?..

Кондукторша потерла ладонью прижатую к животу сумку.

- Да почта-то есть. Только не за лугом, а на две остановки дальше - у «Даниловского». Туда всякие дорогие посылки приходят – особо ценный груз. Да ее ни с чем не спутаешь, там только один дом – высокий, на окнах решетки, охрана…

- А за лугом-то что?.. – произнесла я еле слышно.

- Нет ничего за лугом, поняла? Ничего. И рельсы эти никуда не ведут. Никуда.