Иван Мельников Елена Мельникова

 

 

Арагонские хроники

Дневник барона Сореала де Монте

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Издательские решения По лицензии Ridero 2015

УДК 82-3

ББК 84-445 М48

 

 

Мельников Иван

М48               Арагонские хроники : Дневник барона Сореала де Монте. —

[б. м.] : Издательские решения, 2015. — 324 с. — ISBN 978-5-4474- 4088-6

 

В последние годы фэнтези благополучно рассталось с ярлыком «чтива для эскапистов» и вышло в большой мир. Который, в отличие от сказки, не терпит деления на черное и белое. Просочившись в волшебные истории, он сделал их жестокими, а читателя лишил уверенности в счастливом финале. Не стала исключением и эта книга. В ней персонажи попадают в водоворот событий, которые кое-кому из них могут оказаться не по плечу. Но мы постарались, чтобы усилия героев не пропали даром.

 

УДК 82-3

ББК 84-445

 

В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 №436-ФЗ

 

 

 

 

 

 

© Иван Мельников, 2015

© Елена Мельникова, 2015

© Елена Сергеевна Мельникова, дизайн обложки, 2015

© Елена Сергеевна Мельникова, ISBN 978-5-4474-4088-6       иллюстрации, 2015

            Невзирая на свои многочисленные и безусловные достоинства, барон, как вы вскоре заметите, был изрядным сухарем. Его бумаги очень наглядно демонстрируют эту черту его характера – Сореал порой останавливал свой взгляд на самых пустяковых, с точки зрения читателя, бытовых деталях, упуская из виду действительно важные и яркие происшествия. Что удивительно, это не мешало ему местами разбавлять общую скупость повествования неуклюжими, но, безусловно, искренними романтическими нотками. Я не могу осуждать барона за подобный стиль, в конце концов, он не писатель, а воин (и, замечу, превосходный), посему чувствую за собой не только право, но и обязанность внести должный порядок в его записи.

Мне стоило немалых трудов отыскать дневник в одном из замковых чуланов среди ржавых мечей, покрытых паутиной доспехов и прочего бесполезного, по мнению баронессы Джессики, хлама. А ведь было время, когда де Монте ревностно оберегал свои доверенные бумаге мысли от внимания посторонних. Помню, каких трудов мне стоило заглянуть в тетрадь первый раз… но это, друзья мои, совсем другая история.

            Посему вы найдете здесь интерлюдии, дополнения и вставки, о содержании которых Сореал, возможно, не ведает и по сей день. Полагаю, так даже лучше, хотя мой милый Гилберт в итоге и изменил свое отношение к де Монте. Бывает тяжело узнавать на склоне лет, где именно на своем Пути ты оступился, что вовремя не заметил или мог предотвратить, уж поверьте старой доброй Розалине Эйнхандер. Происхождение наполняющей эти интерлюдии информации весьма разнообразно – вы прочтете как выдержки из личных записей королевы Арагонской, так и эпизоды, кропотливо восстановленные по беседам с участниками и свидетелями описываемых приключений.

            Тем не менее в ваших руках именно то, о чем говорит заголовок. Невзирая на мою редактуру, это все еще дневник барона, его детище, хоть и (простите мне мое тщеславие) изложенный таким опытным сказителем, как я.

– Розалина Эйнхандер фон Штейн, писано в последний день весны года 1892
 от основания великого королевства Арагон.

 

            Почему-то в наш просвещенный век принято считать, будто рыцарь должен не только уметь сражаться, держаться в седле, знать основы тактики, но и владеть искусством письма. А вместе с тем еще несколько поколений назад практически нельзя было встретить воина, освоившего грамоту, – умение читать и писать являлось планидой магов, клириков и чудаковатых ученых. Не уверен в правильности подобного намерения, но, покидая феод своего отца, я все же захватил с собой толстую тетрадь в кожаном переплете, флакон чернил и пучок острых перьев. Если повезет – здесь появятся истории, достойные бардов, если нет – то имя на обложке подскажет священнику, кого помянуть в прощальной молитве.

– Барон Сореал де Монте.

 

Пара строк из прошлого...

Сореал де Монте

– Дом нужен для того, чтобы вспоминать о нем у походного костерка.

Барон Ларс фон Штейн, путешественник.

 

            Нелегко быть младшим сыном сиятельного барона Арда де Монте. Никакой надежды когда-нибудь стать единовластным владельцем замка Дантор, полудюжины городов и двух сотен деревень. Об этом не задумываешься в пятнадцать лет, когда служишь оруженосцем у графа Ламбрэ, не помышляешь в двадцать один, когда становишься рыцарем и клянешься на своем мече служить родному королевству, но годы идут. Нет, титул и кое-какое наследство всегда останутся при мне, однако отец никогда не разделит феод на части, а значит, ни мне, ни моему среднему брату Харту не светит стать лендлордами. Никогда не стремился обладать нашими родовыми землями, но все равно обидно.

Впрочем, осознав, что участь правителя Дантора мне не грозит, я лишь задумался о тех дорогах, которые простерлись теперь передо мной. Можно найти забвение в вине и женщинах, как Харт, или предложить свой меч и службу одному из светлых герцогов. Это и слава, и деньги, и, вероятнее всего, неплохой надел. Война, странствия, праздноденствие… сложный выбор.

            Пока я решал, как мне потратить жизнь, судьба сделала свой ход. Неделю назад отец получил письмо от своего старого друга, барона Ларса фон Штейна. Я знаком с Черным Вепрем, известным путешественником и умелым воином, только по рассказам, но мне было грустно услышать о болезни знаменитого рыцаря. Однако куда большим сюрпризом стало желание фон Штейна завещать мне часть своего достояния! Точнее, не совсем мне. Ларс предпочел бы передать наследство тому из детей де Монте, кто еще не нашел свое место в жизни и, скорее всего, не получит весомого состояния после смерти самого Арда. А уже отец решил, что именно я подхожу под это определение. Но ведь у самого Ларса осталась дочь! Правда, поговаривают, девушка унаследовала взрывной характер матери и умудрилась попасть в какую-то неприятную историю. Неужели это причина лишать ее законных прав? Хотя речь может идти о какой-то диковинке, которую фон Штейн решил оставить на память детям своего друга. Непонятно, но очень любопытно. Чем не причина покинуть дом и рвануться вперед, на встречу с неизвестностью? Тем более, отец прямо благословляет меня на это путешествие.

            Сборы были недолгими: немного денег на дорогу, верный конь, волшебные доспехи, набор оружия – что еще нужно? Пожалуй, спутник! Что за рыцарь без оруженосца? Да и вообще, Гилберт Эйнхандер, страстно мечтающий о славе и подвигах, скорее мой друг, чем просто паренек, который таскает за мной копье и чистит лошадей. Ну и, конечно, возьму с собой Фессаху. Я не мог оставить женщину-кошку дома – еще съест кого-нибудь. Моя рабыня не слишком цивилизованна, но я ведь держу ее не за этим. Итак, в путь, и да помогут нам боги!

            – День 7 марта года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

Клодия

– Жениться на шлюхе – тайная мечта любого мужчины.
 Шлюхи хороши в постели и знают цену истинной любви.

Дорис Линдон, хозяйка борделя «Три поросенка».

 

         Я появилась на свет в самой заурядной крестьянской семье в баронстве Сантаре. Пять братьев, три сестры и замечательные родители. По крайней мере, я их такими запомнила. Мама – маленькая, подтянутая, строгая и вечно занятая по дому, в огороде и с детьми; ее руки, не знающие покоя за шитьем, стряпней, стиркой, походили на деловитых непоседливых птичек. Отец – высокий, жилистый, широкоплечий, с гордо посаженной головой, какой-то почти благородно пронзительный и тонкий, несмотря на постоянную работу в поле. Наш дом был самым тихим во всей округе: оттуда никогда не доносились звуки побоев, брани или пьяного разгула. Но что-то не клеилось в семье, мы оказывались должны всем вокруг; я думаю, именно это доконало родителей – обидно, когда труды не вознаграждаются по заслугам.

         Впрочем, я так и не испытала настоящей бедности, в которую погрузилось семейство со смертью отца. Лорд Фредерик, владелец Сантаре, проезжая однажды мимо нашей фермы, обратил на меня внимание и вскоре забрал из дома. Все понимали зачем, но противиться не имели ни прав, ни средств. В тринадцать лет я стала наложницей барона.

         Несмотря на обширность гарема Фредерика и разнообразие тамошних обитательниц, я в одночасье попала в число баронских любимиц. Он многому меня научил (здесь стоило бы покраснеть, но я уже не считала нашу связь постыдной), а вот потом мне стало недостаточно только его ласк. Правда, мужчин в моем вкусе в замке не было, лишь иногда кто-то проезжал мимо и мне удавалось урвать кусочек новой страсти.

         Затем я услышала на улице Фальдорфа ехидное замечание в свой адрес (мол, баронская подстилка едет), увидела стыд и боль в глазах мамы, заглянув домой с подарками. Тогда впервые в разум закралось осознание некоей неправильности моего положения. Следующим «открытием» стало понимание того, что Фредерик не привлекает меня более. Но и это пришлось скрыть и преодолеть: отставная любовница – непривлекательная «должность». Благо барон был чародеем и предотвращал возможную беременность, поэтому меня с ним ничто крепко не связывало.

         Кроме того, передо мной вырисовывалась незавидная перспектива так и остаться никем – то есть просто шлюхой (и чем старше, тем дешевле). Меня могли выкинуть, когда вздумается, вернее, когда я наскучу своему господину. Фредерик ради смеха научил меня писать, читать, даже преподал основы магии, разглядев во мне талант (и откуда бы ему взяться?). Я же взялась со всем усердием помогать нашей знахарке. Вообще-то Грейс отличная целительница, разносторонне образованная, любопытная, решительная, хоть и не наделенная впечатляющим колдовским даром. Несмотря на закоснелость взглядов в нашей глуши, она активно практиковала хирургию, но и проверенные народные методы не оставляла без внимания. Таким образом, у меня появился шанс освоить ремесло, с которым точно не пропадешь. Решив не останавливаться на достигнутом, я уговорила Фредерика научить меня заживляющим раны заклинаниям. Довольно скоро в Сантаре стало на одного врачевателя больше.

**

         Совершенно неожиданно барон изменил отношение к моей деятельности: закрыл библиотеку, прекратил практические занятия магией, даже отнял хирургические инструменты (набор мне подарила Грейс на шестнадцатилетие) и ввергнул меня в глубины гарема. Почему? Что он заподозрил? В тот момент у меня не было никаких замыслов, но недели, проведенные без дела взаперти, среди шипения завистливых одалисок второго плана, стали хорошей почвой… Конечно, я решила сбежать!

         Проведя столько времени в обществе разномастных красоток и охранников-евнухов, постоянно плетущих интриги и строящих козни друг другу, я узнала о существовании такой занятной штуковины, как гаррота. Это мне пригодилось, ведь не могла же я прикончить Фредерика магией, не овладев смертоносными заклинаниями (книги хранились под замком в отдельном шкафу). К тому же мастер его уровня наверняка ощутил бы попытку, да и защитных амулетов у него имелось немало.

         Почему я отважилась на убийство? Однажды мне пришлось стать свидетельницей расправы над бежавшей и пойманной наложницей, которую выпороли у позорного столба. Мой хозяин не был зверем, но порой проявлял чрезмерную жестокость. Девчонку мы с Грейс тогда выходили, но место ей после этого было в коровнике. Кто мог знать, не решит ли разъяренный Фредерик и мне исполосовать спину, если изловит?

         Месяц или два ушли на подготовку: сначала я подулась для вида, а потом снова стала паинькой, покладистостью усыпляя бдительность барона и потихоньку собирая вещи.

**

         И вот, где-то в начале весны, я поняла – пора. Весь день я очаровывала Фредерика, строила глазки и трясла сиськами. Вполне ожидаемо вечером мои заигрывания принесли плоды: господин удостоил меня совместным ужином, а потом указал на постель. Я покорно разделась и легла в ожидании, незаметно сунув импровизированную гарроту под подушку. Барон взобрался на меня… Ох, как же он мне опротивел! Чего мы только не вытворяли в ту долгую ночь. Наконец Фредерик захрапел. Подождав немного, я, затаив дыхание, вытащила свое оружие и придушила его. Он вяло пытался сопротивляться, но быстро затих, доставив мне тем самым непередаваемое облегчение. Содеянное так поразило меня, что я не додумалась пощупать пульс или приложить к губам зеркальце…

         А дальше все понеслось как в горячечном бреду. Я суетливо оделась, забрала баронский посох, семьдесят золотых, оказавшихся в ящике стола, и свой хирургический набор, обнаружившийся там же. Походную сумку я уложила загодя, послушный ослик ждал меня в стойле, оставалось зайти к Грейс. Странно, но целительница не осудила моего поступка, лишь грустно посмотрела в глаза, обняла на прощание и дала письмо в баронство Штейн, растолковав, что это мой шанс на достойную жизнь. И я покинула Фальд. К моему стыду, навестить родных смелости не хватило.

         По землям Сантаре я буквально летела, стремясь поскорее покинуть их (ишак взбунтовался, но в итоге мы договорились), а перейдя границу, начала наслаждаться дорогой, свободой и неспешностью поступи расслабившегося ослика. Не могу надышаться! Словно какая-то неведомая часть меня едва не умерла, запертая в золоченой, удобной, но тесной клетке, а теперь медленно оживала.

         На первом же привале выяснилось, что походной жизни необходимо долго и кропотливо учиться. Не беда – я любила узнавать новое. С трудом поставив палатку, я плюнула на ужин – перекусила всухомятку – и завалилась на одеяло, решив при свете фонаря ознакомиться с письмом. Я бы вскрыла послание еще днем, если б не была заворожена красотами окружающего мира.

         Я перечитывала не раз и не два, но все оставалось по-прежнему: теперь маленькая Клодия – наследница Ларса фон Штейна. Грейс уступила свой титул мне. Жаль, она не обмолвилась ни словом сразу, я бы кинулась ей в ноги.

         Сон долго не шел: непривычные звуки, запахи, впечатления от всего пережитого не давали уснуть до первых петухов – лишь тогда я задремала.

         От Сантаре до Штейна около двадцати дней пути и множество деревень, городков и замков. Я не спешила, хотя чувствовала, будто что-то заставляет меня идти в определенном темпе, не дозволяя опоздать. Описывать этот переход нет смысла, скажу только – теперь я мастерски ставлю палатку, разжигаю костер с одного взмаха кресала, готовлю на нем съедобную пищу, мои ноги привыкли к продолжительной ходьбе, я чуть-чуть загорела, подружилась со своим «скакуном» и не завела ни одной интрижки по дороге.

**

         Вот и замок Штейн! Потрясающе величественный, гораздо внушительнее Фальда, но сильно запущенный… надо привести его в порядок, отремонтировать, почистить, и он будет прекрасен. У ворот собиралась какая-то публика. Ого, неужели это все наследники?

**

         Сейчас вечер, и я могу написать о дневных событиях. Действительно многие из приехавших одновременно со мной людей являлись наследниками фон Штейна. Нас пятеро: лорд Сореал де Монте (безнаследный сын), маг Айден Фин-Сеал, следопыт Отэк, алхимик Шаод и я, в недавнем прошлом шлюха, – вот это компания! Попробую передать свои первые впечатления о новоявленных землевладельцах.

         Барон де Монте, поначалу вызвавший у меня неприятные ассоциации с Фредериком, оказался неплохим парнем. Иногда он излишне принципиален, бывает, давит своим титулом и авторитетом, но при этом честен и мужественен. К сожалению, Сореал – истинный представитель младших дворян: скучающий взгляд полуприкрытых глаз не задерживается ни на чем, движения ленивы, даже странно, почему он еще не расплылся и не осел на каком-нибудь диване.

         Айден красив, но нелеп: чересчур женственный и субтильный. Юноша абсолютно не от мира сего и полностью погружен в свои иллюзии. Особое мое внимание привлек чудный посох в его руках – с тонкой резьбой по всей длине и навершием в виде ажурной клетки.

         «Эти двое не будут управлять баронством, по крайней мере, примут в этом минимальное участие. Им явно неинтересно, они привыкли жить на готовом», – подумалось тогда мне.

         Шаод невзрачен, сейчас понимаю, что даже не помню его лица, хотя прекрасно вижу, как наяву, вместительный потертый чемодан с алхимическими принадлежностями, даже формы некоторых баночек и колбочек у него на поясе, но вот физиономию хозяина – нет.

         Отэк – сумасброд, непрестанно разговаривающий сам с собой иноземец. Он сухощав, высок, широкоплеч, смугл, длинные волосы зачесаны в хвост, раскосые глаза часто опущены долу, словно в поисках незримых следов и тропинок, одежды его сплошь покрыты узором рун.

         А вот эта пара оказалась очень деятельной в устройстве баронских дел. Я тоже стараюсь по мере сил. Но стену недоверия со стороны местных властей мы сможем пробить лишь вместе, соединяя свои мнения, способности и усилия.

         Не знаю, радоваться этому или печалиться, но как мужчины бароны мне совсем неинтересны…

         Теперь об остальных. Да, здесь полно народу. Сореал приехал не один, а со своим оруженосцем Гилбертом Эйнхандером и рабыней. Фессаха – женщина-кошка (просто потрясающе, как многообразны причуды природы!), покрытая короткой шерстью бежевого оттенка, грациозная, гибкая, экзотически красивая и, по-моему, опасная. Видимо, де Монте не до конца приручил ее. А Гилберт… ах, этот мальчик восхитителен! Темные вьющиеся волосы, нежное, почти девичье лицо, статная фигура, черные ласковые глаза. Он сразу смутился, когда поймал мой взгляд. Но скромность легко преодолеть.

         Отэка сопровождали чернокожий Вальдо, воин на твари, напоминающей огромного петуха, и сэр Джон, Белый рыцарь (всегда полагала черную кожу и белые щиты мифом). Я не удержалась и вырвала перышко из хвоста ездовой птички – вот и познакомились. Вальдо и его кобо (таково правильное название пернатого скакуна) оскорбились, но сэр Джон урегулировал конфликт и пленил меня своей улыбкой. Вальдо, право же, очень забавен. Мало того что он черен, как свечная копоть, одет в диковинный доспех из ткани и черепашьих панцирей, так у него еще чрезвычайно живая мимика. Джон полностью воплощает мои мечты о Белом рыцаре. Мужественное загорелое лицо, ярко-голубые ясные глаза, сразу окутывающие взглядом, теплая и нежная улыбка, бугры мускулов под одеждой, гордая осанка – такой набор, должно быть, сражал всех женщин на его пути. Помимо прочего, в боях и в жизни он не растерял чувства юмора. И хотя о возрасте его можно лишь гадать, подозреваю, Джон уже многое повидал и пережил. Он смотрел на меня очень пристально, но без единого намека на похоть. Надеюсь, наше дальнейшее общение не ограничится взглядами.

         Отдельное внимание уделю спутнице Айдена – это пикси Сиилин, крохотное торнадо, заноза, шутница и победительница в номинации «Мисс любопытство». По-моему, маг недооценивает ее возможности и чувства к нему, думаю, скоро он на этом погорит.

         Весь день мы оформляли бумаги с нотариусом, беседовали с местными представителями власти и влиятельными горожанами, а также чувствовали себя дураками. Только Сореал ярился, сопротивляясь этому новому для себя ощущению, остальные по разным причинам были спокойны. Чтобы утвердиться в звании баронов, придется попотеть, а ведь куда проще отправиться путешествовать и забыть о титуле. Ну уж нет!

 

Айден Фин-Сеал

– Если женщина хочет помочь, лучше ей не мешать.

Корин Фин-Сеал, отец семейства.

            Жизнь Айдена состояла наполовину из нудятины, наполовину из тягомотины и наполовину из отчаяния. Пока он не встретил меня, да! Не каждому так везет, точно-точно!

            Мне всегда хотелось завести питомчика – маленького, миленького, беззащитного. Мы, феи, вообще очень заботливы от природы. Едва взглянув на Айдена, отравленного унынием, чахнущего от него, словно росток без полива, я поняла – моя святая обязанность подобрать его и выходить. Это случилось… ну, не знаю, на прошлой неделе или около того. Одним словом – давно. С тех пор я присматриваю за ним.

**

            Айден задрал голову – над ним томно покачивалось соцветие подсолнуха. В большом мире за границами Вечнозеленого Поля весна только вступала в свои права, но здесь, в поместье Фин-Сеалов, уже поспел урожай. Золотистый ячмень клонился к земле, тяжелый от зерна, яблоневые рощи источали аромат, от которого становилось легко на душе, на виноградных лозах, пригибая их к земле, как изысканные украшения, висели гроздья, янтарные, нежно-зеленые и почти черные с матовым голубоватым налетом. То тут, то там в море колосьев высились островки подсолнечника. Скоро начнется жатва. Отец, мать и сестры будут готовить сладкий эль, и душистый сидр, и, конечно же, знаменитую «Росу Черного Леса». И он, Айден, будет им помогать. Потом, в конце мая, тетя Лайла исполнит танец встречи лета, прямо под звездным небом накроют столы…

**

            Я буквально жертвовала собой, чтобы спасти Айдена от его безрадостного существования. Ни на минуту я не позволяла ему оставаться в одиночестве, да! Ведь чем больше времени проводишь один, тем больше странных идей пролезает в голову. Чего доброго, еще потянет книжку почитать! Как известно, чтение – прямой путь к скучной жизни и одинокой смерти! О нет, вдруг Айден опять беседует с цветочками?! Мог бы и со мной поговорить!

**

            Помимо роскошных ярко-рыжих волос, тетушка Лайла славилась своим чародейским мастерством и своей рассеянностью. Однако о племяннике она вспоминала чаще, чем о других Фин-Сеалах, и гораздо чаще, чем того хотелось бы Айдену. Вот и сейчас тетя каким-то немыслимым образом отыскала его тут, в надежном убежище среди подсолнухов, где молодого мага не сумела найти даже Сиилин.

            Айден до последнего надеялся, что Лайла пройдет мимо, не нарушая его уединения с томиком «заклинаний-на-каждый-день». С тех пор как появилась Сиилин, он по-настоящему научился ценить мимолетные минуты покоя. Послюнявив палец, Айден перевернул страницу – за последнюю неделю удалось осилить едва ли четверть книжицы – и обнаружил тетушку уже заглядывающей ему через плечо.

**

            Тетка Лайла сразу невзлюбила меня. Она явно из тех, кто не в состоянии ценить прекрасное. Точно-точно. Ее повадки, ее гардероб, ее прическа прямо-таки кричат: «ЗА-НУ-ДА»! Она даже пыталась отвадить меня от Айдена и подменить уродливой жабой или смрадным хорем! Не тут-то было! Это Айден мой питомчик, а не наоборот!

            Но в одном тетка хороша. Она всегда знает, где дурачок прячется от своего счастья. Ну, то есть, от меня.

**

            – Как ты вырос, милый! Взрослеешь на глазах! – Лайла взъерошила Айденовы волосы и пребольно ущипнула за щеку. – Казалось, еще вчера ты часами не мог нащупать нужную нить, а теперь…

            Тетушка вздохнула и замерла, с умилением уставившись на возмужавшего племяшку.

            –… а теперь сидишь и читаешь серьезные книжки! – она выхватила томик из рук Айдена, окончательно смирившегося с провалом попытки припасть к знаниям. – Ого, даже слишком серьезные!

            Лайла хмыкнула, перелистнув несколько страниц. Затем оглушительно захлопнула книгу и сунула ее в бездонный карман юбки.

            – Так вот откуда эти странные идеи, – чародейка уселась рядом с Айденом, подсолнухи и прочая растительность услужливо сплелись под ней в удобное кресло. – Милый, пойми, есть много способов вызвать в женщине страсть, помимо описанных в этой ерундовинке. Они гораздо проще, да и безопаснее к тому же…

            Айден густо зарделся, хотя пока не добрался до раздела приворотных чар, и промолчал. Впрочем, промолчал он не из-за того, что ему стало стыдно. Просто коммуницировать с тетей, а тем более возражать ей, было задачкой не из легких. А Лайла все не унималась:

            – Вот, например, ты призвал в качестве волшебного помощника блудливую фею…

            – Она не такая!

            – Ах, Айден, конечно такая! Все феи таковы – они блудливы от природы! Намедни твои сестры жаловались, что паршивка блуждает по винодельне, глумится над работниками, и в доме тоже всякое творит… – Лайла, нагнувшись, заглянула племяннику в глаза. – Может, подумаешь о вороне, сове или горностае? Классика не устаревает.

            – Тетя, ты ведь прекрасно понимаешь, – Айден выпрямился, – можно призвать помощника заклинанием, но нельзя…

            – Верно-верно! – голосок Сиилин раздался сверху. Подняв головы, чародеи увидели помянутую фею, оседлавшую стебель подсолнечника. – Ты не заставишь меня бросить моего питомчика, старая ведьма. Отныне я за ним присматриваю!

            – Как хочешь, Айден, – тетушка, по своему обыкновению, не обращала на Сиилин внимания. Во всем поместье Лайла Фин-Сеал единственная могла себе позволить игнорировать пикси, не подвергая опасности свои здоровье и честь. – Если ты предпочитаешь надежности жабы, мудрости совы, интеллекту ворона, ловкости горностая…

            Похоже, Лайла вознамерилась в очередной раз перечислить всяческие достоинства волшебных существ, отмечая их полное отсутствие у айденовской подружки. Айден вздохнул и изобразил на лице интерес – от тетушки легче было избавиться, притворившись внимательным слушателем.

            – …девичьи перси размером с абрикосовую косточку и мозг размером с недозрелую горошину… Хотя, знаешь, то, что ты призвал именно фею, о многом говорит. В частности, о твоей готовности начать разгульную жизнь. Ох, Айден, мне будет тебя не хватать! – Лайла приложила к краешку глаза кружевной платочек, а затем из того же самого кармана, в котором бесследно исчезла книга, она извлекла сложенный вчетверо кусок писчей бумаги и передала племяннику. Попытка Сиилин выхватить листок провалилась с треском, как и сама неудачница, с размаху грохнувшаяся в заросли ячменя.

            – Штейн? Это недалеко… – Айден не успел закончить фразу. Вернувшаяся фея плюхнулась ему на плечо и уставилась в текст, попутно отряхиваясь.

            – Да, милый, – ответствовала Лайла. – Если тебе понадобится совет, помни: я всегда рядом. С двух до пяти пополудни.

**

            Я еще даже не начинала толком приносить удачу, а Айдену уже повезло! Какой-то дядька подарил ему огромный замок, набитый золотом и прочей ерундой, а потом умер. Кстати, очень умно и своевременно поступил. Меня порядком утомили Айденовы родственники с их замашками. Народец здесь дрянной, скучный, а тетка хуже всех остальных, вместе взятых. «Мозги из гороха»! Вы только подумайте, какие оскорбления мне приходится сносить ради благополучия моего мага! Понятно, отчего у моего питомчика такой заморенный вид. Из-за этого я не могу плести из его маны или наладить с ним мысленную связь! Ладно, приедем в замок, там я возьмусь за него основательно. Смена обстановки всем идет на пользу, точно-точно!

**

            Тетушка давно осаждала Айдена с предложениями покинуть родную усадьбу и посмотреть, как она выражалась, «доступную часть мира». Маг лишь надеялся, что Ларс фон Штейн скончался вследствие естественных причин, а не из-за желания Лайлы приобщить племянника к «разгульной жизни». В конце концов, с чего бы барону оставлять замок именно Айдену?

            Ситуация немного прояснилась на месте: Ларс, в прошлом путешественник и сумасброд, мило пошутил, завещав имущество и титул потомству своих многочисленных друзей. Айден испытал несказанное облегчение, встретив еще четверых наследников. Предполагаемые тяготы управления землями отошли на второй план – среди новоиспеченных баронов должны найтись те, кому это действительно интересно. А главное, замок поистине огромен. В нем наверняка обнаружится парочка феенепроницаемых комнат…

 

А теперь о настоящем

– Одна голова хорошо, две многовато, три – шея не выдержит.

Сиилин, фея.

 

            После трех недель пути мы, наконец, добрались до замка Штейн. Нашим взорам предстало величественное сооружение, сравнимое по размерам с королевским дворцом. Однако при ближайшем рассмотрении громадина оказалась невероятно запущенной. Потрескавшиеся камни, деревья, зеленеющие на некогда несокрушимых стенах, распахнутые настежь, давно вросшие в землю центральные ворота, совершенная разруха на месте дворовых служб. Я знал, что Ларс фон Штейн не очень следил за делами своего родового гнезда, но такого все-таки не ожидал.

            Пока мы с Гилбертом изучали внутренний двор замка, а Фессаха лениво умывалась, сюда пожаловали новые гости. Первым явился смазливый юноша в тяжелом походном плаще поверх робы, богато украшенной золотым орнаментом; в руках незнакомец держал длинный резной посох. На плече у колдуна (а кем еще он мог быть?) важно сидела пикси. Описывать ее подробно я не вижу особого резона – на мой взгляд, все эти феечки на одно лицо. Миниатюрные размеры, яркая нечеловеческая красота, пестрые крылья и шкодливый характер. Забегая вперед, скажу – с характером я угадал. Юноша представился как Айден Фин-Сеал, начинающий маг из Вечнозеленого Поля. И его привело сюда почти такое же письмо, как и меня. Дальше – больше. Сначала к нам присоединился невзрачный тип по имени Шаод, с честным лицом, какое часто бывает у судей, адвокатов и жуликов. Вслед за ним к замку подъехали еще трое всадников. Смуглый северянин, постоянно бормочущий себе под нос, высокий статный рыцарь из Ордена Странствий и чернокожий воин верхом на кобо. К счастью, из этой троицы к числу «наследников» принадлежал лишь северянин, следопыт по имени Отэк. Последней появилась ослепительно красивая блондинка, чьи выдающиеся формы буквально выпрыгивали из одежды. Только абсолютно невинное ангельское личико помешало мне принять эту особу за обыкновенную продажную девку. Печальный ослик, нагруженный самым разным скарбом, свидетельствовал – она так же пришла сюда издалека. Разумеется, Клодия держала в руках еще одну копию послания Ларса фон Штейна. Происходящее стало походить на дурной фарс. Но мне уже было слишком любопытно, чем все это кончится, чтобы просто обиженно уехать.

            Всей этой пестрою толпою мы позвонили в дверь центрального донжона (там висел один из этих новомодных звонков, работающих на особой магии, которая, вроде, и не магия вовсе). Нас впустил внутрь хмурый воин, представившийся как Кайт Сид. Увы, хозяин замка не дождался ответа на свои письма, мирно почив еще неделю назад, и теперь нам оставалось лишь выслушать волю покойного.

            Кайт выпустил из чулана стряпчего, которого держал взаперти со смерти барона, и, надев очки, зачитал завещание. Вот что оно гласило:

            «Я, барон Ларс фон Штейн, приветствую всех, кто находится в этой зале, в особенности моих будущих наследников. Если вы слышите эти строки, значит, меня уже нет среди живых, и мой поверенный, Кайт Сид, оглашает мою духовную в присутствии члена королевской Гильдии Адвокатов.

            Внимательно оглядитесь. Если вокруг нет никого, кроме стряпчего, Кайта и вашего лакея, – вам несказанно повезло. В противном случае, господа и, возможно, дамы, выслушайте мою волю.

            Я завещаю вам этот замок, Штейн, а также прилагающийся к нему диплом барона. Не волнуйтесь, я тщательно изучил законодательство, прежде чем составить послание, – подобные случаи уже имели место в истории Арагона, например: феод Стрейчи совместно управлялся тремя братьями на протяжении двадцати лет, а герцогство Карлайл находилось во владении двух сыновей герцога (один из которых, кстати, был незаконнорожденным) на протяжении пяти лет.

            Поэтому я смело оставляю в ваших руках замок и титул, уверенный, что мои хорошие друзья просто не могли воспитать подлецов, способных устроить резню за единоличное обладание Штейном, как только представитель Гильдии Адвокатов выйдет за порог... или чуть погодя».

            Стряпчий, явно стремясь поскорее покинуть замок, торопливо совершил все необходимые формальности, разместил на пергаменте, содержавшем последнюю волю Ларса, сургучную печать с гербом Арагона и своей Гильдии, а затем, получив увесистый мешок с золотым песком, со всех ног бросился к выходу. Кайт поправил очки, достал из тубуса еще один свиток и продолжил читать:

            «Ну а теперь, когда здесь все свои, несколько слов о доставшемся вам наследстве. В моем, то есть уже вашем баронстве живут прекрасные трудолюбивые люди, проблемам которых я уделял гораздо меньше времени, чем стоило бы. Баронство задолжало казне порядка трехсот тысяч стандартов, но, я уверен, вы найдете способ расплатиться. Приглядывайте за моим соседом Гарде д’ Арго – говоря начистоту, он порядочный говнюк. Прошу вас, не продавайте замок. Даже если вы последуете моему примеру и решите посмотреть мир, он всегда будет для вас домом, в котором приятно отдохнуть от странствий.

            И еще одно. Если вернется Розалина, моя дочь, передайте ей – я ни в чем не виноват ни перед ней, ни перед Миланорой, ее матерью и моей женой. Я всегда любил их».

            Кайт снял очки, положил бумагу на стол и указал на старомодный семейный портрет, висящий над грандиозным камином. Барон и его семейство запечатлелись на трехметровом холсте, по-видимому, в краткий миг семейного благополучия. Ларс, облаченный в парадный доспех, неземной красоты высокая эстарийская дева рядом (вернее всего, его жена) с роскошной медной косой до пят и рыжая девчонка лет четырнадцати, одетая слегка фривольно, на мой вкус, – вне всяких сомнений, сбежавшая дщерь. В ее лице причудливо смешались черты родителей, наградив девицу экзотическим очарованием, присущим большинству полукровок. И хотя губы всех троих растянулись в улыбках, взгляд эстарийки словно сковало вековечным льдом, а в глазах Розалины живописец разглядел – и мастерски передал – затаенную тревогу. Только на лице барона сияло вполне искреннее и безмятежное счастье. Должно быть, мысленно он уже отправился в очередное путешествие.

            Во внешности Миланоры я ощутил нечто неуловимо знакомое. Как ни удивительно сие прозвучит, она чем-то напомнила мне Клодию. Впрочем, красивые женщины часто во многом походят друг на друга.

            Получалось, Ларс решил оставить свои земли, титул, замок и все остальное имущество младшим родственникам своих хороших друзей. Нам пятерым (мне, Айдену, Клодии, Шаоду и Отэку) предстояло совместно править баронством Штейн и, очевидно, вести его к процветанию. Безумная идея, особенно учитывая личности остальных новоиспеченных дворян. И зачем барон разругался со своей родной дочерью и не завещал все ей? Плевать, что она наполовину эльфийка, ведь эта девушка – его прямая наследница!

            Ладно, пора успокоиться. Подведем итог. У нас есть огромный, величественный, но грязный и частично разрушенный замок; нет ни одного слуги, кроме Кайта Сида; есть казна, в которой осталось несколько мелких монеток; есть земли с деревнями и одним городом, жители которых еще не знают, как им «повезло».

            Мы впятером обсудили возникшую ситуацию. Пару раз мне очень хотелось воспользоваться своим мечом, как решающим аргументом, но в результате нам удалось достичь временного соглашения. Будем пытаться совместно управлять Штейном. Начали с визита в Риовейн, единственный город в баронстве, и разговора с мэром. Замечу – уже четыре года горожане практически не платили налогов своему землевладельцу. Но, учитывая, как Ларс относился ко всему, кроме своих путешествий, я не нашел в этом ничего удивительного.

            Лотрек Макнейл рассказал ничтожно мало и как-то неохотно. Отсутствие выплат мэр объяснил бесчисленными бедствиями, свалившимися на эти несчастные земли; документы подтверждали его слова, хотя Риовейн выглядел богатым и весьма процветающим. Градоначальник (и как Ларс взял на эту должность простолюдина?) пообещал прислать крестьян для приведения замка в относительный порядок, а также вознамерился устроить прием в честь новых властителей Штейна. Мне Макнейл категорически не понравился, будь моя воля, я бы вздернул мерзавца на ближайшем суку и назначил на освобожденное место одного из его подручных, но остальные «бароны» отговорили меня от крайних мер. И еще меня насторожили телохранители Лотрека: на вид опытные и хорошо оплачиваемые ландскнехты. Зачем в сонном захолустном Штейне тратить столько денег на стражу при наличии городского ополчения? Весьма подозрительно. Оставим пока данный вопрос открытым.

            В то время как прочие «бароны» отправились бродить по городу в поисках слухов и неприятностей, я заглянул в трактир «Пьяный бобер», перекусил сам, покормил Фессаху и Гилберта. Заодно познакомился с владелицей сего заведения – Моной де Лонзо. Странная девушка, слишком умная и манерная для трактирщицы. Она, как и положено, хорошо информирована о событиях в городе, а также имеет весьма философский взгляд на вещи.

            После обеда я, купив фуража для наших лошадей, вернулся в замок. Немного побродил по запутанным коридорам грандиозного сооружения. Всюду контраст между величественным прошлым и упадком настоящего. Конструкции из сверкающего металла, «вечная» система отопления, сделанная еще гномами, и полуистлевшие гобелены на стенах. Обширная сокровищница и перемешанная с ржавым оружием разнообразная рухлядь, разбросанная по ней. Обширный красивый сад, который давно не знал ножниц садовника. Печальное зрелище. Надеюсь, у нас выйдет хоть что-нибудь исправить.

            Экскурсия помогла решить, где поселиться в этом замке. Самыми чистыми и ухоженными оказались комнаты дочери и покойной жены барона, но там мне было неуютно. Я выбрал апартаменты самого Ларса. Большую часть хлама мы с Гилбертом вынесли собственноручно, а мелкий мусор и неприятные запахи чуть позже устранил своей магией Айден. Даже не смешно: убираясь, мы обнаружили в ночном горшке фон Штейна его баронскую корону. Когда помещения приобрели более-менее жилой вид, я с превеликим удовольствием принял ванну и сменил одежду. Не могу сказать, что тут же почувствовал себя как дома, но под крышей и в кровати ночевать гораздо приятнее, чем в палатке во время ратных поездок.

            Загулявшие допоздна «бароны» собрали в городе целый ворох слухов. Тут и разбойники на дороге, и тролли с гоблинами, и гигантский волк, и лисица с тремя хвостами – все привычные побасенки, возникающие рядом с волшебным лесом, который, кстати, занимает большую часть земель баронства. Но вот история о недавно сгоревшем отделении Гильдии Магов вызвала у меня серьезные опасения. Один волшебник погиб, другая – лежит со страшными ожогами в храме Мистралины. Наверное, там бы она и умерла, но в госпиталь заглянули Айден и Шаод, на счастье, оба сведущие во врачевании. Теперь, возможно, девушка выживет, а нам стоит впоследствии с ней побеседовать. Здания Гильдии Магов очень редко горят сами по себе.

            Не зря лег пораньше. Ночью меня разбудила печальная музыка, доносящаяся из сада. Кайт, попавшийся мне по дороге, рассказал, что уже две недели на одном из деревьев по ночам играет какая-то эльфийка. Я был крайне рассержен своим неурочным пробуждением, решив натравить на гостью Фессаху, но потом Сид упомянул – Ларс просил не мешать музыкантше, и я оставил эту идею. Но все-таки надо обязательно разобраться, кто она и чем занимается в нашем саду.

 

Интерлюдия 1. Рыжая неудачница

– Если вам кажется, что воровать легко, попробуйте сами.

София Стрейчи, любительница острых ощущений.

 

            Отэк поклонился эйрайке, прощаясь, и направился прочь из-под сени деревьев. Почему эта дочь леса так холодно и отчужденно разговаривала с ним? Что нужно ей? Чуть подумав, следопыт обратился к своему эльфийскому духу-советчику с этими загадками.

            – Если бы я знал, что нужно эйрайским девам и как их заинтересовать, я б тут с тобой не болтался, – мрачно пошутил дух.

Северянин сформулировал было еще вопрос, но тут его внимание привлекла тень на стене замка. Тень человека с мордой лисы и тремя хвостами. Она молниеносно промелькнула по стене и исчезла где-то в стороне центрального донжона. Следопыт насторожился. Сразу вспомнилось, как Клодия и пикси болтали о какой-то воровке, которая-де собирается ограбить замок. Жаль, но выследить ее так и не удалось. Нужно обязательно предупредить остальных!

**

            Вот уже несколько часов они безуспешно искали по всему замку «многохвостую лису». Время давно перевалило за полночь, шуточки про количество конечностей у рыжей гостьи иссякли, а результатов все не было. Невольно закрадывалась мысль, что Отэку могло просто-напросто померещиться. Большинство «сыщиков» уже сдались, да и сам Айден подумывал пойти спать. Когда он направился в свою комнату, произошло…

            Навстречу магу из-за темного поворота коридора выскочила та самая лиса. При ближайшем рассмотрении создание это напоминало молодую девушку, но с лисьими мордочкой, ушками и тремя пушистыми хвостами. Маг уже начал мысленно повторять мантру заклинания, парализующего мышцы цели, но тут незнакомка и сама замерла, оценивающе посмотрела на Айдена, а потом, вместо того чтобы убегать, шагнула к нему и обвила рукой за шею. Другая рука лисицы скользнула куда-то вниз. Айден всегда был падок на экзотическую красоту – тут его, как говорится, совершенно накрыло. Маг начал срывать одежду с девушки-лисы прямо здесь, в коридоре.

            – Прекрати сейчас же! – возмущенно прошипела Сиилин, которая сидела на плече Фин-Сеала. – А ты – руки прочь от моего домашнего колдуна, стерва!

            «Вот и пригодилось заклинаньице», – отстраненно подумал Айден, на одном дыхании произнося длинную витиеватую фразу. Пикси застыла, словно маленькая, ярко раскрашенная статуэтка. Не мудрствуя лукаво, маг сунул оцепеневшую фею в кошель на поясе, затем схватил в охапку ничуть не возражавшую лису и буквально бегом потащил ее в свою комнату.

**

Когда напрочь потерявший от похоти голову колдун взгромоздился на эту дурацкую рыжую потаскуху, чары, удерживавшие пикси, ослабли, и Сиилин немедля выбралась из душного узилища, сразу же вперившись взглядом в голые икры Айдена (остальное она предпочла упустить из виду). Первым ее побуждением было броситься к магу и остановить происходящее непотребство, но под властью страстей колдун явно сделался опасным, а о способностях коварной соблазнительницы оставалось только догадываться. Пикси отчаянно нуждалась в помощи. Фея полетела к единственному человеку в замке, с которым успела немного сдружиться и который вызывал у нее хоть какое-то доверие, – к Клодии.

            Как небольшой, но очень сердитый торнадо, Сиилин ворвалась в комнату девушки. Пикси повезло – дверь оказалась слегка приоткрыта, не пришлось облетать замок снаружи в поисках нужного окна. Да и то, что Клодия еще не легла спать, тоже было большой удачей.

            – Клоди, беда! Лиса-оборотень залезла в комнату Айдена и зачаровала его! Нужно срочно остановить эту дрянь, пока не произошло непоправимое! – пикси описала круг возле головы ошеломленной баронессы и полетела прочь из комнаты. – Скорее за мной!

            Клодия, не раздумывая, бросилась вслед за своей новой подругой. Вдвоем с Сиилин они быстро достигли покоев мага и ворвались внутрь. Конечно, Айден и не подумал запереться. Через несколько мгновений ему предстояло очень здорово пожалеть об этом.

            – И? – недоуменно переспросила Клодия, воззрившись на постанывающую от наслаждения композицию из чародея и девушки-лисы. Любовники совершенно не обратили внимания на нарушивших их уединение «гостей».

            – Что и?! Останови ее! Мало ли какие последствия может иметь соитие с такой зверюгой… И не дай этой дряни сбежать! – заверещала Сиилин.

Клодия пожала плечами и, нехорошо усмехнувшись, сколдовала на ничего не подозревающую лисицу заклинание спазма. Мышцы девушки мгновенно свело, тело ее неестественно резко выгнулось и обмякло. А вот Айден, которому неожиданно защемило мужское достоинство, напротив – напрягся и заорал. По коридорам замка прокатился громкий вопль, полный такой боли и отчаянья, что проигнорировать его было просто невозможно. Спустя считанные минуты после того, как крик разорвал тишину ночи, в комнату мага уже ворвались следопыт с луком в руках и полуодетый алхимик с парой склянок сильнейшей кислоты. Этого времени как раз хватило лисе, чтобы отчасти прийти в чувство и сбросить с себя тело страдающего Айдена.

Шаод подскочил к существу и пнул его ногой, пытаясь отпихнуть подальше от «жертвы», а Отэк взял едва не замучившую мага тварь на прицел. Лиса вскочила на ноги. Следопыт отпустил тетиву – в бедро девушки вонзилась стрела. Оборотень вскрикнула от боли, однако не растерялась, а метнулась к вороху своей одежды и, выхватив оттуда нагетеппо, попыталась бросить ее в толпу прибывших спасателей. Но предмет выскользнул из вспотевшей ладони и упал незадачливой девице под ноги. Комнату залила яркая вспышка. Лисице в очередной раз не повезло – разумеется, она не успела зажмуриться и совершенно ослепла от взрыва. На этом ее несчастья не закончились: все остальные находящиеся в комнате перенесли диверсию практически без последствий.

Исход противостояния трех людей, поддерживаемых одной разозленной пикси, и полуослепшей лисы сомнений ни у кого уже не вызывал. Злополучную воровку повергли наземь, связали и даже перебинтовали (Клодия постаралась на славу – повязка несильно отличалась от пут). И ведь девушка-то оказалась вполне обыкновенной, а ее экзотичную внешность обеспечивали несколько волшебных предметов: маска лисы, шапка с ушками и пристегнутые к юбке хвостики. По совету одного из духов-хранителей Отэка все вещи у девицы отобрали, а саму ее заперли в чулане. Воспользоваться темницей не удалось по причине совершенной неподготовленности помещения: дверь чулана выглядела куда прочнее проржавевших решеток подземелья. Победители гордо разошлись спать, оставив Сиилин выговаривать магу все, что она думает о его бесстыдном поведении.

**

Все спешили ко сну, и никто не обратил внимания, как Клодия тихонечко умыкнула отобранные у лисы артефакты. Унеся «приобретения» в свою комнату, девушка некоторое время разглядывала не лишенные изящества и красоты вещи, потом, не раздумывая, стала примерять их на себя. Она сразу же почуяла запах кайтовского супа, хотя варево бурлило в полуподвальном помещении кухни на противоположной стороне здания. Слух и зрение столь же обострились. Помимо этого, Клодия умудрилась легко и непринужденно взобраться по портьере, перелезть, цепляясь за лепнину, на камин и без труда спуститься. Ух, поразительно! Но… Девушка недоуменно мотнула головой и внезапно поняла, что сейчас буквально сойдет с ума от нахлынувшего вожделения, да и утащить какую-нибудь ценность будет неплохо. Какое там неплохо – совершенно необходимо сию минуту кого-то соблазнить и обокрасть! Перебрав в уме обитателей замка в поисках того, с кем можно было бы проделать и то и другое, Клодия остановилась на оруженосце барона де Монте, Гилберте. Симпатичный молодой парень, да еще дворянин, а значит, у него, наверняка, найдется чем поживиться!

Оставим в стороне подробности той бурной ночи. Думается только, Гилберт Эйнхандер, скорее, остался доволен случившимся. А вот пришедшая в себя на утро Клодия ударилась в легкую панику. Ночью она с трудом, но спешно спрятала похищенные у юного оруженосца щит и доспехи, а теперь не помнила точно, где… вроде бы все-таки в замке. Маску лисы девушка сразу сожгла в камине своей комнаты, определив ее источником проклятия похоти и жадности. Остальные предметы она сохранила в целости. Вещи, украденные у Гилберта, Клодия кое-как нашла и незаметно вернула мирно дремлющему хозяину.

Так кончилась эта ночь…

– День 30 марта года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

– Этому лесу нечем меня удивить.

Рудольф Григ, ксандрийский охотник.

 

            Проснувшись, позавтракав и приведя себя в порядок, я разыскал Кайта Сида и расспросил его об эльфийке. В процессе беседы выяснилось: ночью в замке поймали какую-то девушку, которая-де пыталась изнасиловать Айдена и ограбить замок. Весьма странная история, на мой взгляд. Каково же было мое удивление, когда я, решив поговорить с пленницей, обнаружил, что ее не только запихнули в одну из многочисленных замковых кладовок, но еще связали и забрали у несчастной всю одежду! Освободиться от пут ей удалось самой, а вот куртку узнице одолжил я. Девушка оказалась весьма образованной и умной особой. Ее версия событий порядком отличалась от изложенного Кайтом варианта. По слухам, наш замок давно заброшен, и она пришла сюда в поисках сокровищ, о которых шепчутся во всех окрестных тавернах. Найти богатства не удалось, но взамен она повстречала Айдена. Маг зачаровал молоденькую авантюристку с целью воспользоваться девичьим телом и уже приступил к своему черному делу, когда остальные «бароны» внезапно ввалились в комнату, прострелили ей ногу, ограбили и едва не убили. История Софии Стрейчи тоже не вызвала у меня абсолютного доверия, но и без того ясно как день: кое-кто из новоявленных дворян повел себя недостойно. Или, может, это проделки пикси? Думаю, разберемся. А с Саффи мы еще немного, гм, поболтали – теперь она почти не расстроена случившимся и даже не против погостить в нашем замке.

Что-то загадочное творится с Гилбертом. Все утро он какой-то нервный, взволнованный и почему-то, против обыкновения, не надел доспех. Попросил у меня денег, чего раньше не бывало, и отправился в город. К чему бы это? Ладно, заодно я велел ему привезти вещи Софии из гостиницы.

Уже после обеда ко мне заглянул Айден. Он осознал свою вину и решил извиниться перед Саффи за неприличное поведение. Правда, никаких упоминаний о том, что он околдовал девушку, не последовало, а она, в свою очередь, об этом больше не заговаривала. Вернуть Софии одежду чародей тоже отказался, но тут я всецело положился на его заверения – вряд ли он забрал ее себе. Нужно будет осведомиться на этот счет у остальных. Далее я имел удовольствие наблюдать за взаимными препирательствами Сиилин и Саффи. Да, они, несомненно, стоят друг друга. Мне кажется, случившееся ночью навсегда останется для меня тайной. Впрочем, это не слишком важно.

Мэр выполнил свое обещание и прислал без малого шесть десятков крестьян для приведения замка и двора в порядок. Особенного старания за ними замечено не было, но лучше такая уборка, чем никакой. Я наказал Кайту приглядывать, чтобы наши работнички не умыкнули чего-нибудь. В моих покоях их вполне может остановить (или, не дай Мистралина, сожрать) кошка, но замок большой, и лучше проявить в этом вопросе осторожность.

Когда перевалило далеко за полдень, из своих комнат появились заспанные Клодия и Шаод. Следопыт еще ночью отправился в Гильдию Охотников расспросить местных зверобоев о гигантском волке, Айден со своей ехидной тенью к этому часу тоже покинули замок. Вроде бы маг решил проведать свою родню, которая живет неподалеку. Часам к двум дня я опять проголодался, а Клодия с Шаодом жаждали позавтракать, и мы втроем отправились в таверну, собираясь заодно обсудить дела насущные. Фессаха, как, естественно, и Саффи, осталась в замке, предпочтя сон развлечениям и даже еде. Гилберт все еще не появился, и я уже начал волноваться за порывистого юнца.

Уже на подходе к городу мы встретили Айдена с Сиилин и Отэка. Забавно – всех нас потянуло поесть в одно и то же время. В таверне Мону сменил угрюмый бармен. Сама она, будучи владелицей заведения, появлялась за стойкой не так уж часто – как правило, по утрам. Клодия немедленно взяла парня в оборот, желая узнать, где можно найти надежных слуг для замка, закупить еды и многое другое. Но, обомлев от прелестей молоденькой баронессы, бармен – и так не шибко разговорчивый – вовсе язык проглотил, девушке еле-еле удалось выдавить из него пару фраз. Тем не менее из этого вышел кое-какой толк: он посоветовал Кло поболтать лично с Моной, что она и сделала вечером.

Мы посовещались о дальнейших действиях. Неожиданно появились хорошие новости. Клодия раздобыла для баронской казны ни много ни мало – аж тысячу двести золотых арагонских стандартов. Признаться, не ожидал от нее такого бескорыстия; мое уважение к этой даме сильно возросло. Правда, сумма представлена преимущественно медью и серебром, но, так или иначе, теперь у нас есть хоть какие-то деньги на возвращение замка в нормальное состояние.

Когда Клодия заговорила о деньгах, ее слова услышал темнокожий воин, приехавший вместе с Отэком. Он как раз страдал, пытаясь выпросить у своего товарища, рыцаря Джона, денег на посещение местных жриц любви. Поэтому Вальдо тут же подскочил к нам и принялся клянчить деньги теперь уже у Отэка. Следопыт не сильно обрадовался, но спонсировал негра полусотней золотых. Звеня монетами, вмиг повеселевший Вальдо чуть ли не вприпрыжку удалился в номера.

Отэк поделился результатами визита к охотникам. Оказалось, до начала лета эти «бесстрашные» воины не рискуют соваться в лес дальше самого краешка. Попытки следопыта отправить их на большую охоту не увенчались успехом. Появилась мысль самим «прогуляться» по лесу и немного почистить его от зверья. Мне, например, хотелось размяться и помахать мечом, Фессаха, скорее всего, тоже будет не прочь присоединиться. Все, кроме алхимика, который отправился в храм Мистралины навестить пострадавшую в пожаре волшебницу, тоже загорелись этой идеей. А пару минут пообщавшись с Клодией, нас согласился сопровождать и сэр Джон. Через час решили выступать.

Минувшая прогулка вызывает у меня смешанные чувства. Мы не успели еще особенно углубиться в лес, когда Отэк наткнулся на следы огромного волка, видимо, того самого, запугавшего крестьян. Убийство такого зверя могло стать отличным итогом сегодняшней охоты. Однако пройти к его логову спокойно нам не дали. Отряд подвергся внезапному нападению десятка гоблинов. На что надеялись эти зеленые недомерки? Ведь было очевидно – перед ними не крестьяне. Я лично зарубил троих и, если бы не пущенная совсем некстати стрела Отэка, прикончил бы четвертого. Замечу, этот последний дрался очень неплохо, особенно для гоблина. Мои спутники перебили прочих нападавших, хотя, возможно, кому-то удалось бежать. Никто из нас серьезно не пострадал, а лечебная магия Клодии (количество целителей среди «баронов» определенно радует) вовсе изгладила с тел пострадавших всякие напоминания об этой схватке. Единственное исключение – Фессаха, которая отказалась подпускать к себе девушку, несмотря на рассеченную руку. Кошка еще не очень доверяет нашим новым знакомым, а бой привел ее в чрезмерно возбужденное состояние. Мне даже пришлось остаться с ней на некоторое время неподалеку от места стычки и успокаивать. Одна беда: полосатая нахваталась где-то в лесу блох, и несколько букашек перебралось на меня. Надо обязательно купить у знахарки средство от этих мелких кусачих гадов.

Пока мы с кошкой догоняли остальных, они уже успели добраться до логова волка (хищник облюбовал целую систему пещер в невысоком скальном массиве) и обнаружить опередившего нас прославленного ксандрийского охотника Рудольфа Грига. Теперь прогулка была окончательно испорчена. Только Отэк не расстроился: он забрал оставшихся без матери (да, это оказалась еще и самка!) детенышей, которых обнаружила любопытная Сиилин, не преминувшая проведать нутро волчьего жилища.

На обратном пути из леса Фессаха куда-то запропала. Вот ведь неугомонная! Но она еще вернется, когда нагуляется вдоволь. Тешу себя надеждой, эту самоуверенную хвостатую никто не съел. Не то чтобы я сильно волновался, но будет неприятно.

Я, как и собирался, съездил к знахарке, родственнице Айдена, довольно приятной девице по имени Джессика. Судя по всему, она опытная ведьма, во всяком случае, ей удалось принять облик премиленькой девушки лет шестнадцати. Думаю, ее настоящий возраст куда больше. Блохи больше не доставляют проблем, надеюсь, и Фессаху тоже помою, когда вернется.

Из новостей от «баронов». Они отправились в город расследовать темную историю с окровавленными предметами в «Железной свинье». Хозяин оружейного магазина, кузнец Леонард, ветеран катрионской войны, считает, будто его преследуют неспокойные души убитых им врагов. Его дочь Алиса, наоборот, полагает происходящее чьей-то злой шуткой. Клодия убедила Леонарда с семьей перебраться в замок, и теперь у нас, похоже, появится собственная кузнечная мастерская. У баронессы потрясающие дипломатические способности, говорю это не без иронии, памятуя о ее прелестях, веско подкрепляющих любую просьбу Клодии, но и не без доли уважения. Вот и сэр Джон поддался очарованию девушки, впрочем, она, похоже, также неравнодушна к рыцарю.

Что еще написать? Поужинал в обществе Саффи. Гилберт среди дня заходил к ней с неутешительной вестью: номер, где остановилась девушка, разгромили – деньги пропали, а все ее платья изрезаны в клочки. И кому такое могло прийти в голову? Мне теперь нужно позаботиться о гардеробе нашей гостьи – нельзя же девице безвылазно сидеть в моей комнате, как в заточении. Завтра займусь.

Кстати, оказалось, именно в руках Клодии осела волшебная одежда Саффи. Она вернула нашей гостье весь набор, кроме маски, на которой, по ее словам, было проклятие, из-за чего маску пришлось сжечь. Тут выяснилось еще одно пренеприятное обстоятельство. Эти магические вещи не принадлежали Софии, она взяла их на время у наставницы, и теперь, когда маска уничтожена, просто-напросто боится возвращаться. Что ж, полагаю, она вовсе не стеснит нас, я разрешил ей пользоваться гостеприимством замка сколь угодно долго.

Отэк устроил в одном из подсобных помещений ясли для волчат. Даже интересно, выйдет ли у него что-нибудь. Шаод сварил нам пару полезных зелий – тоже неплохо.

 

Интерлюдия 2. Пиксячьи выдумки

– Любопытство заменяет феям разум.

Лайла Фин-Сеал, чародейка.

 

Куда это она собралась? Пикси увидела, как Фессаха бесшумно скользнула в лес. Никто, кроме Сиилин, не заметил этого маневра, а вот крылатой фее стало очень интересно, что задумала кошка. Мысли в пиксячьих головах редко расходятся с делом, и Сиилин устремилась вслед за Фессахой.

Кошка безошибочно шла по какому-то следу, лишь пару раз остановившись, чтобы почесаться. Пикси беззвучно хихикнула, опять вспомнив, как замечательно получилось подбросить ей на шерсть блох из заветного мешочка. Фессаха очень удачно отвлеклась, поедая того гоблина, да.

Еще через несколько минут кошка нагнала охотника с его тележкой, груженой тушей волчицы, низко прижалась к земле, чуть слышно зашипела. Мгновение – и ее тело метнулось вперед. Рудольф был действительно великим охотником: даже осторожной Фессахе не удалось застать его врасплох. Он выхватил из-за спины свое знаменитое ружье, молниеносно взвел курок и выпалил в летящую на него хищницу. Оглушительно грохнуло, тяжелая пуля прочертила длинную борозду на бедре кошки, но уже в следующий миг когти Фессахи разорвали горло охотника. И вот тело Рудольфа уже бьется на земле в агонии. Неприятный, конечно, человек, но так потешно дергался, когда ему за шиворот сыпались червяки! Сиилин немного огорчилась. Фессаха тем временем отбросила мертвое тело, принявшись крушить лапами уязвившее ее ружье. Вообще кошка казалась куда более разъяренной и злой, чем час назад, когда охотилась за гоблинами. Она как могла раскурочила оружие, помочилась на него, после чего громко фыркнула, смерила Сиилин выразительным, почти угрожающим взглядом, а потом одним прыжком скрылась меж деревьев.

Сиилин задумалась: как реагировать на происшествие и стоит ли? Впрочем, уже секунду спустя пикси выбросила все эти неинтересные раздумья из головы. Подлетая к самой кромке леса, она заметила в стороне две высокие фигуры, окруженные полудюжиной гоблинов. Один гоблин, самый старый, был одет в пеструю тунику и обвешан всевозможными блестящими украшениями. «Либо вождь, либо шаман», – решила про себя Сиилин. Неизвестные, активно жестикулируя, выговаривали что-то зеленокожим. Такая толпа гоблинов выглядела опасно, но разве играет роль опасность, когда тебя гложет любопытство? Пикси изменила траекторию полета и приблизилась на расстояние, откуда был слышен диалог.

            – Что значит – охотники не справились?! Твое племя не способно прикончить нескольких человек?!

            – Но они перебили всех, даже Харага. Один Грыл смог бежать!

            – Ты человеческий язык понимаешь?! Мне плевать, сколько твоих погибло! Просто отправь еще и побольше! Выполняй приказ, или всем вам, мелким ублюдкам, сильно не поздоровится! Ясно?

            – Да, большой человек, – грустно согласился старый гоблин.

            – То-то же. Чтоб к следующей нашей встрече все было сделано, тупой уродец, – процедил сквозь зубы второй неизвестный, щелчком послав догорающий окурок самокрутки старику в лоб. Люди зашагали прочь из леса. Гоблины неторопливо, точно нехотя, направились куда-то в чащу.

Тут пикси поняла – она уже видела этих людей. Это были двое из трех телохранителей мэра. Те же здоровенные фигуры, те же тяжелые походные плащи, те же квадратные злые лица. Точно они! Сиилин покрутила головой туда-сюда, глядя то вслед людям, то в спины уходящих гоблинов. За кем же проследить? Телохранителей можно найти в городе, да и как лететь за ними по открытой местности? В лесу следить куда удобнее, а зеленокожих потом не разыщешь, если сейчас их оставить. Решено! Пикси заработала крылышками, догоняя низкорослых гоблинов, почти растворившихся в полумраке среди зарослей.

Отряд уходил все глубже и глубже в лес, но вот деревья стали редеть, а впереди показалась большая поляна, застроенная легкими переносными домиками. Гоблины, нигде не задерживаясь, направились в самый большой вигвам. Сиилин проскользнула вслед за ними, благо в крыше была проделана внушительная дыра-дымоход. Внутри властвовала тень, но пикси на всякий случай подыскала себе более надежное укрытие – за массивным лошадиным черепом, свисающим со стены.

В доме уже сидело несколько пожилых, пестро одетых гоблинов, но самое почетное место – под флагом, украшенным символами племени, – все еще пустовало. Прибывшие воины рассыпались вдоль стен и выжидательно застыли, а старик с кряхтением опустился на трон. Тот, похоже, переделали из какого-то старого стула, но примотанные веревками черепа и разнообразные амулеты на спинке делали его куда более внушительным. Старый гоблин – Сиилин решила, что перед ней все-таки вождь племени, – тяжело вздохнул.

            – Правители этой земли гневаются. Мы не смогли убить их врагов, теперь нам грозят беды. Как быть? Ответь мне, шаман.

            – Я испрошу совета у духов леса, – с места поднялся зеленокожий, чью голову венчал череп волка, – может, они чем-то разгневаны, и именно потому не даровали нашим охотникам победу. Шаман вынул из-за пояса деревянную стрелу, украшенную причудливой резьбой, затем поднял глаза кверху, словно ища совета у неба, видневшегося в дымовом отверстии. Тут взгляд шамана неожиданно упал прямо на выглянувшую из-за своего укрытия пикси.

            – Духи услышали нас! – гоблин вытянул вперед руку с зажатой в ней реликвией. – О, дух леса, окажешь ли ты нам милость, благословив эту стрелу? Ждет ли наше племя удача и успех в делах, задуманных нами? – он выжидающе посмотрел на фею.

            Влекомая неодолимым любопытством вкупе с предчувствием чего-то интересного, Сиилин вылетела из своего укрытия и невозмутимо уселась на ритуальную стрелу верхом.

            – Духи благословляют нас! – шаман поднял стрелу с пикси над головой. Гоблины разразились восторженными криками.

            – Стойте, я хочу говорить с вашим вождем! – очень важно произнесла Сиилин на лесном наречии. Фея не могла упустить случая побыть «великим духом».

            – Да, о дух, – вождь гоблинов поклонился. – Я внимаю тебе. Приказать остальным удалиться? Хотя никто, кроме меня и шамана, все равно не знает священного языка.

            – Пусть остаются. А я хочу понять, зачем твоему племени нужна моя помощь. Вы ведь не из этого леса, что привело вас сюда?

            – Духам ведомо все, но я отвечу. Еще пять лет назад наше племя было многочисленным и могучим, мы жили на побережье, в неприступной каменной башне. Все вокруг трепетали при имени Громоклык! Но потом люди, устрашенные нашей мощью, неспособные справиться сами, призвали великих героев, среди которых явился огромный кентавр. Они убили лучших наших бойцов, ворвались в башню, истребляя всех на своем пути, и засели там. Выжившие, собравшись с силами, пошли на приступ, но потерпели неудачу. У племени не было больше крепкого убежища, воинов почти не осталось. Нам пришлось уйти с побережья в глубины лесов и основать новую деревню здесь. Удалось даже договориться с правителями этих земель, и племя больше не тревожили. Все шло хорошо, мы выполняли то, о чем нас просили, и жили спокойно. Но пару дней назад к нам вновь пришли посланцы. Мне велели принести головы пятерых человек, прогневавших правителей. Против нас пошлют ратников и прогонят, если этого не сделать, – гоблин несколькими фразами описал пришельцев, которых требовалось убить. Сиилин совсем не удивилась, узнав в этом описании новых баронов. – Посланники предупредили, что четверо из пяти врагов будут сегодня в лесу. Я отправил десятерых охотников во главе с могучим Харагом. Этого оказалось недостаточно, все они погибли. Но теперь, с твоим благословением, дух, победа от нас не уйдет. Наконец все вернется на свои места!

            – Чушь! – громко и очень недовольно заявила пикси.

            – Что ты имеешь в виду, о великий дух?

            – Вы не должны убивать пятерых пришельцев! Хватит слушать этих так называемых правителей. Я дух удачи, и если вы хотите сохранить мое благословение, то делайте по-моему.

            – Но как нам тогда поступить? Как не потерять новый дом?

            – Пока притворитесь, будто пытаетесь выполнить задание. Но даже не вздумайте на самом деле заниматься им! Вас никто не накажет и не прогонит, я позабочусь об этом.

            – Да, о великий дух удачи, – вождь склонил голову в почтительном жесте.

            – Вот и замечательно. Ждите моего возвращения, не унывайте, теперь все ваши трудности позади, – фея вспорхнула со стрелы. Сделав круг почета над головами старейшин гоблинов, она полетела прочь из хижины.

У проказницы Сиилин уже начал зреть план, как выручить гоблинов, заодно проучив коварного мэра с подельниками. Осталось только решить, кого из баронов можно поставить в известность о замысле, чтобы поручить кое-какую работу. Но в любом случае получится отличная шутка! Пикси взмыла над макушками деревьев и на максимальной скорости, доступной маленьким крылышкам, устремилась в замок.

 

Интерлюдия 3. Подвиги во имя любви

– Как я могу устоять перед мужчиной, перед которым не устоял дракон?

Из свадебной речи девицы Мерседес.

 

Гилберт с треском пробирался через бурелом. Щит отца, который хоть и помогал проламываться сквозь заросли, с каждым шагом становился все тяжелее. Волосы слиплись от пота, дрянной стеганый дублет, купленный сегодня утром в «Железной свинье» взамен великолепной фамильной кирасы, натирал подмышки, сдавливал грудь, а поясницу, наоборот, открывал потокам ночного холода и клинкам врагов.

Это не умаляло радости юноши. Леди Клодия, прекраснейшая из женщин, подарила ему ночь любви. Что могло означать лишь одно – девушка желает лицезреть Гилберта в качестве своего мужа. Мужа! Слово приятно ласкало самолюбие, воображение рисовало восхитительные сцены. Вот он ввозит стыдливо опустившую глаза, раскрасневшуюся Клодию в ворота старого, но ухоженного Эйнхандера. Вот мама вежливо, церемонно, как подобает леди, приветствует будущую невестку, а Гилберт, пряча улыбку, видит ее радость, умело скрытую под маской чопорных манер. Радость эта вполне уместна – избранница сына не только хороша собой, умна, но и богата. Она баронесса, не чета замухрышкам, готовым на все ради переезда из своих лачуг в настоящий замок. Конечно же, Клодия поладит с мамой и сестрой, конечно же, Гилберт найдет средство выкупить фамильные земли, и вместе они будут жить долго и счастливо...

Но все это необходимо заслужить. Роскошное кольцо с изумрудом, купленное в магазинчике «Самое необходимое» (Гилберт даже не пытался представить, как оно туда попало) на вырученные от продажи отцовского доспеха деньги, уже лежало в кармане, заботливо укутанное в шелковый платок. Оставалось совершить подвиг: любой знает, недостойно рыцаря просить руки дамы, не совершив перед этим подвига в ее честь. Юноша вознамерился посвятить Клодии победу над лесными тварями из числа наиболее опасных. В таких случаях рекомендуется сразить дракона, а лучше, для верности, двух, но они, как известно, давно вымерли.

Гилберт насторожился, затем бесшумно – насколько позволял громоздкий щит – спрятался за древесный ствол. В лунном свете на поляне резвились два гоблина. Не драконы, к сожалению, но лучше, чем ничего. Судя по всему, у мерзких существ как раз начался период брачных игр. Одетая в пестрые обноски самка, являя собой гадкую пародию на человека, игриво убегала от более крупного самца, на котором было лишь подобие набедренной повязки и какие-то грязные шкуры и перья. Гилберт удовлетворенно окинул взглядом мощный торс, широкие, даже по людским меркам, плечи зеленокожего – монстр явно мог стать достойным противником. Юноша, не колеблясь ни секунды, обнажил меч, выступив из-под сени деревьев.

Гоблин бросился к висящему на ветке кинжалу в ножнах, самка пронзительно закричала. Крик этот поразительно напоминал женский – так же, как крик горной пумы, в охоте на которую Гилберту довелось однажды принимать участие. Юноша позволил сопернику завладеть оружием, хотя мог легко зарубить его. Но это уже не было бы подвигом. Чудище, сжимая холодно поблескивающий клинок (наверняка украденный или даже снятый с убитого путника), атаковало первым. Удар оказался настолько яростен и быстр, что Гилберт не успел закрыться щитом – рука изрядно устала, мышцы одеревенели. Лезвие, легко рассекшее стеганку, оставило на груди длинный рваный глубокий след.

            «Теперь гадина от меня не уйдет», – отстраненно подумал Гилберт, стараясь не обращать внимания на боль и внезапно навалившуюся слабость.

Вспомнив свои многочисленные упражнения, представляя на месте гоблина тренировочный манекен, он отвел руку с мечом, выполнил простенькое обманное движение и нанес укол в живот. Урод, видимо, обрадовавшийся своему успеху, рассчитывавший смять противника первым же натиском, не смог ничего противопоставить маневру Гилберта и осел, конвульсивно хватаясь лапами за лезвие, глубоко вошедшее в плоть.

Второй гоблин завизжал уже совершенно дурным голосом, то ли пытаясь напугать, то ли от ужаса. Затем чудовище, развернувшись, устремилось в лес. Молниеносным движением Гилберт поднял выпавший из замерших лап противника кинжал и метнул его в удаляющуюся спину самки. Та споткнулась, чуть не упав, но, очевидно, страх придал ей сил – она удержалась на ногах. Тварь скрылась в кустах, но с клинком в спине ей будет сложно уйти далеко и тем более привести сюда остальную стаю. Гилберт пошатнулся и, волоча за собой тяжеленный щит, который в итоге ему не пригодился, отправился в обратный путь. Рана кровоточила, грудь горела огнем, но мысль о ждущей в замке Клодии придала сил.

– День 1 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

Интерлюдия 4. Потерянная удача.

– А тех, кто плохо себя ведет, люди хватают и утаскивают в поля.

Лесная гоблиница непослушному гоблиненку.

 

            Силы покидали Шауту вместе с кровью, обильно вытекавшей из нанесенной кинжалом раны, но страх гнал ее вперед. Ужасный человек убил Кетха, любимого Кетха, убил его так же стремительно и безжалостно, как убивает лесная кошка. В затуманивающемся сознании Шауты всплывали полузабытые страшные истории о людской жестокости, злобе, кровожадности. Дочка шамана никогда не верила в эти россказни: ведь духи даровали разум человечьему племени (такой же, как и народу Хоб), а наделенный разумом не отнимает чужую жизнь из пустой прихоти.

            Приходилось, однако, согласиться – истории не лгали. Ах, зачем, зачем Шаута ослушалась отца, запретившего ей приближаться к границе леса! Она, конечно, прекрасно знала ответ. Если бы Шауту увидели вместе с Кетхом, молодых хобов ждали бы серьезные неприятности. Сначала родители должны были договориться о размере приданого и куче других, маловажных на взгляд влюбленных, вещей. С обычаями не шутят, тем более красавец Кетх был сыном вождя. Был. Был... Слово пульсировало в голове, словно разрывая ее изнутри, во рту ощущался металлический привкус крови. Нога Шауты попала в барсучью нору, девушка сдавленно вскрикнула и упала ничком. Сил подняться у нее уже не нашлось.

            Вождь Гетханаар сидел на своем троне в опустевшем вигваме, его рука, морщинистая, покрытая старческими пятнами, сжимала меч. Несмотря на возраст, вождь все еще был лучшим воином племени. В понуром взоре Гетханаара растерянность постепенно сменялась холодной решимостью. Хирхир, шаман, сидел напротив, за тлеющими углями очага, бесстрастно покуривая трубку. Спокойствие шамана вызывало у вождя непонимание и раздражение.

            – Так значит, Шаута умерла? – с расстановкой проговорил Гетханаар. – Людям оказалось мало моего сына. Дух удачи солгал нам.

            – Я вижу, что ты задумал, – шаман ответил на вызывающий взгляд вождя и не отвел глаз, – но сейчас нельзя сражаться. Время для мести еще настанет, мы сможем расквитаться с ними за все. Духи открыли мне это. Если теперь хобы поднимут оружие против людей, племя ждут суровые испытания. Лучшие воины погибнут, а тебя, вождь, сразит мечом женщина...

            – С меня довольно лживых пророчеств и обещаний! – Гетханаар вскочил с трона, разметав ногами догорающий очаг. Вождь встал перед Хирхиром во весь свой весьма внушительный для хоба рост. – Человек убил наших детей, завтра придут следующие и довершат начатое! Я остановлю их, даже если ты не хочешь помогать, старик! И посчитаюсь с убийцей. Шаута сказала, на его щите был единорог...

            Шаман проводил глазами обреченного, он знал это точно, вождя. Снаружи раздался звук большого барабана, созывающего воинов. Печально поворошив концом посоха кострище, Хирхир поплотнее закутался в свои одежды. Вокруг заметно похолодало.

            – Я не смог остановить его, о царица духов. Гетханаар жаждет мести. Наше племя не примет участия в твоей войне.

            Внезапно налетевший порыв ветра запорошил пеплом лицо шамана. Подумав недолго над смыслом этого, несомненно, посланного духами знака, Хирхир поднялся и, прихрамывая, направился к выходу. У него оставалось не так много времени на подготовку к долгому переходу, который вскоре предстояло в очередной раз совершить племени Громоклык.

**

            Первым, кого я увидел утром, была Фессаха. Кошка безмятежно посапывала у меня в ногах. На ней не осталось и следа от кроваво-грязной корки, покрывавшей вчера ее шерсть, блохи тоже куда-то исчезли. Зато появился странный длинный шрам на левом бедре. Совершенно непонятно, откуда он взялся – память упорно отказывалась намекнуть, какое оружие или зверь могли оставить такой след. Надо обязательно расспросить ее, когда проснется. Хорошо хоть, вернулась. Привык я к ней как-то.

Позавтракать я решил в саду. По моему приглашению к трапезе присоединилась Эвистрайя. Пока она дичится меня, молчалива и задумчива, но, надеюсь, мне еще представится случай растопить лед наших отношений. Все-таки я не чурбан какой-нибудь! Отец потратил весьма солидную сумму на мое воспитание, и на светских раутах (в том числе столичных) мне удавалось не ударять в грязь лицом. Танцы, галантная беседа, правила хорошего тона, требующие от мужчины предложить, а от женщины, пококетничав, согласиться, – все это мне знакомо.

После завтрака я, снедаемый любопытством, растормошил Фессаху. Кошка якобы просто решила вчера немного погулять в лесу, а шрам на бедре – последствия неудачного прыжка рядом с острой веткой. И что с ней будешь делать? Ладно, наказывать рабыню причин нет.

Гилберт до сих пор не возвратился. И вот где его прикажете искать? Не пойму, весна на них с кошкой так действует, что ли?! Поспрашиваю в Риовейне, может, причина гораздо прозаичнее, например, паренек захотел познать радости плотской любви. Пора уже. Ладно, пускай его.

Поэтому чуть за полдень мне пришлось самому съездить в город за швеей для Саффи. После того как неизвестные бандиты ограбили ее номер, у бедняжки совершенно нет денег, и я сам заплатил мастерице. Признаться, это меня слегка разорило, но отказать девушке я не мог.

**

Клодия задумчиво шла через замковый двор, залитый прощальными лучами солнца. Она только сейчас закончила ревизию помещений, сада и даже горячих источников под стеной, обустроенных в полноценную купальню. Присланные мэром «уборщики» поработали совсем не плохо, но вместе с пылью исчез лишь верхний пласт проблемы под названием «Старый необжитой Штейн».

Привести в более-менее пристойный вид успели второй этаж, где расселились бароны с гостями, да приемный зал с парадной лестницей. Немало. Но недостаточно. Подвалы Кайт порекомендовал покуда не трогать, намекнув на какие-то странности, якобы случающиеся там, о чем простым людям знать вовсе не обязательно. Клодия не спорила с мажордомом. После нескольких находок, будто случайно попавших в руки наследников, она готова была предположить присутствие в замке привидений, домовых или любой другой нечисти.

Ну, одна-то пикси точно имелась. С нее все и началось.

**

Сиилин притащила откуда-то забавный шлем наподобие головы попугая с гребнем из перьев. Бедняжка от натуги раскраснелась, напрягая силенки, ее крылышки басовито гудели, волосы растрепались, но бросать ношу она не желала. В итоге фея принялась истошно вопить, требуя подмоги. На крик явились Айден и, собственно, Клодия. Маг безмерно заинтересовался находкой подруги, по его словам, шлем представлял собой склад различных языков. «Не склад, а клад! – поправила колдуна Сиилин. – Будешь носить его с собой! Но заруби на носу – он мой!» Пикси пригладила перья на шлемовом гребне и запихнула свое приобретение в айденовскую сумку. Тот обреченно вздохнул. Нарочно, скорее всего, ведь его кошель явно был из тех «бездонных», о которых мечтает всякий путешественник.

Фея согласилась показать, где наткнулась на «сокровище». В покои супруги Ларса заглянул каждый, но никто не решился жить там, даже задержаться на экскурсию. Тяжелый воздух, строгие холодные интерьеры комнат, полумрак. Ну откуда бы здесь взяться нелепому попугайскому шлему?! Однако вот у ростового зеркала в причудливой раме стояла метла, испуская еле заметное магическое свечение, а на столике рядом лежало кольцо с эмблемой Штейнов. В тонком ровном слое пыли виднелась дорожка, там, где Сиилин волокла артефакт. Клодия аккуратно прошла по следу, взяла украшение, метлу и вернулась. Комнаты заперли.

– Теперь ты как взаправдашняя ведьма начнешь летать голой при луне и хохотать по ночам, а также участвовать в оргиях, – сообщила Сиилин и устрашающим шепотом добавила: – Только не смей привлекать к этому моего Айдена!

После открытий, сделанных пронырливой феей, кладоискательский азарт в той или иной степени захлестнул всех. В авантюре поучаствовали даже гости.

Саффи, игнорируя протесты пикси, требовавшей выставить «эту дурацкую потаскушку» за ворота, приняла приглашение Сореала. Несмотря на кажущуюся перспективность этого союза, его достижения свелись к двум очень условно примечательным находкам – пачке писем Ларса и старенькой лютне с лопнувшими струнами. Зато, судя по довольной физиономии Сореала и легкому румянцу на щечках Софии, они преуспели на ином поприще. Наверное, предметы валялись в спальне де Монте, в которой парочка задержалась.

Айден удалился в верхние этажи, где мог всласть повздыхать, бросая печальные взгляды на чащу Черного Леса, скрывающую родное поместье. Лелеять тоску по дому, покинутому чуть больше суток назад, магу активно мешала фея. Сиилин вовсе не собиралась прощать постыдный эпизод с участием «рыжей стервы». Она надсаживала свой голосок, укоряя питомчика за распутство, и дергала его за вихры. Впрочем, пикси быстро надоело морализировать. Нравоучения все чаще перемежались с энергичными поисками разнообразных укромных мест, где, по мнению Сиилин, должны были водиться «интересности». Волшебнику приходилось то отворять массивную дверь, то разворачивать чей-нибудь мраморный бюст, то нажимать на факельное крепление. Вследствие этих манипуляций в ручонки Сиилин попала диадема с рубинами (которую та, как ни примеривалась, не сумела подогнать по фигуре) и статуэтка козлика.

Едва пиксячьи глазки увидели скульптурку, а умишко проник в хитросплетения заклятья, фею уже не волновали никакие сокровища. Отобрать игрушку силой Айден побоялся – Сиилин пригрозила испробовать действие артефакта на нем самом. Стоило произнести ключевое слово, и несчастный, коснувшийся витых козлиных рожек или курчавого бока, превращался на несколько часов в обыкновенного скота, вонючего и тупого. Чародей поспешил признать права подружки на истуканчика и спрятал его в сумку.

Украшение же Сиилин хотела сломать, чтобы заполучить кусочек, похожий на гребешок, но тут маг воспротивился. Портить диадему – значило уничтожить наложенное на нее заклинание. Хотя серебряный венец тончайшей работы был прекрасен даже без заключенного в нем могущественного волшебства – в холодном блеске металлической вязи, точно осенние листья в заиндевевшей траве, рдели семь рубинов. Изготовленная на острове Фаэрлин, погрузившемся в океанскую бездну тысячу лет назад, диадема отклоняла от хозяина самые ловкие, сильные и неожиданные удары. К сожалению, предмет мог защитить всего семь раз, не делая различия между молниеносным выпадом мастера меча и булыжником, брошенным мальчишкой. Похоже, Ларс фон Штейн воспользовался охранительными чарами четырежды: лишь три камня лучились ярко-алым, прочие напоминали помутневшие глаза дохлой рыбы. Но если потом заменить рубины жемчужинами или хрусталем, украшение превратится в символ ранней весны, юности, невинности, особенно в иссиня-черных волосах… Маг уже раздумывал, как подарит оберег Саффи в знак примирения, но, услышав очередной пассаж феи про «грязную шлюху», решил отдать диадему Клодии. Вроде бы против нее Сиилин пока ничего не имела.

К радости Айдена, больше им ничего не попалось. Хватит и козла!

Раздосадованный Отэк, единственный, по его собственным словам, бездарно потративший время, рыскал в подземельях, невзирая на предостережения Кайта. Вылез он оттуда лишь к позднему вечеру, весь в паутине и пыли.

Ну а Шаод предпочел захватывающим исследованиям прогулку в Риовейн. То ли он побоялся ворошить секреты замка, то ли запланировал посетить местные лавки, а может, кто-то из горожанок ему приглянулся.

Клодия хозяйственно совместила приятное с полезным, занявшись осмотром убранных помещений. Но ее внимание к происходящему померкло, едва рыцарь Джон галантно предложил свою помощь: они рассеянно бродили по коридорам, заглядывая изредка в комнаты и забывая про традиционные тайники вроде ниш за коврами, выдвижных кирпичей и фальшпанелей. Их добычей оказался набор красок, случайно обнаруженный на столе в библиотеке. Назначение проявилось сразу же – Клодия макнула палец в один из цветов, на первый взгляд высохший, и изобразила на крышке ящика листок. Каково же было ее удивление, когда рисунок оторвался от поверхности и затрепетал. Ясное дело, продолжить она не рискнула и аккуратно заперла коробку. А Джон заметил, что удивительная шкатулка лежала так, словно неизвестный художник только вчера сидел здесь. Однако, помимо красок, никаких следов пребывания живописца найти не удалось.

Наступил логический момент наконец выяснить у Кайта Сида, не облюбовало ли замок, к примеру, семейство кобольдов. Когда девушка обратилась к нему, тот даже глаз не поднял от шахматной доски, точно заготовил ответ заранее. Мажордом лишь пожал плечами – мол, комнаты давно стояли нетронутыми, поэтому и предметы лежат, где их когда-то положили хозяева, или, наоборот, вещи откопали уборщики, но присвоить их побоялись – бросили как попало. В общем-то, такая трактовка полностью удовлетворила бы Клодию, если б не нарочитая невозмутимость Кайта.

– В чудесном замке и управитель чудной, – с улыбкой шепнул Джон, подмигнув спутнице.

– Да и владелец – тоже, – кивнула Клодия и тут же поправилась: – Был…

Развить свою мысль или пристрастно расспросить молчаливого дворецкого они не успели: в кухню влетела пикси, а следом вломились остальные.

Крылатая забияка победоносно размахивала диадемой. Похоже, дележ добычи обещал быть весьма занимательным и бурным. Замершая в дверях пунцовая, тяжело дышащая Саффи подтверждала худшие опасения. Девица запустила в фею пачкой бумаг, которые несла под мышкой. Ничем не скрепленные, письма шуршащим дождем окропили собравшихся, несколько упали в очаг и вспыхнули. На том и завершился акт агрессии

– Негоже так обращаться с чужими воспоминаниями, – Кайт окинул укоризненным взором притихших скандалисток.

То ли он действительно застыдил их, то ли София оказалась достаточно умна для того, чтобы не затягивать спор. Листы подобрали, и мажордом спрятал их в кухонный шкаф на самый верх. Меж тем пикси, спрыгнув с потолочной балки, водрузила диадему на голову Клодии. По словам Сиилин, украшение пришлось отвоевывать – якобы она охраняла интересы благородной дамы, Клодии то есть, от посягательств менее благородной, когда та обманом выманила вещицу у Айдена. Весьма темная история, если учесть заверения самого мага, будто он изначально задумал вручить оберег баронессе. Вероятно, фее захотелось поддразнить Саффи, и она легко нашла способ допечь девицу. Чего стоило ущипнуть ту за ухо исподтишка или плюнуть в нее? В арсенале пусть маленькой, но все-таки женщины есть средства и более изощренные…

К чести Софии надо сказать, что она не раздула угольев скандала, удалившись с поля боя с выражением гордого безразличия на лице. В качестве компенсации она утащила с собой де Монте, не очень-то, впрочем, упиравшегося.

Раздел имущества закончился счастливым воплем Сиилин, усмотревшей на столе ящичек с красками. Предвидя грозящие проблемы, Клодия с Джоном и Айденом ринулись к артефакту, но, конечно, опоздали. Предвкушение будущих шалостей придало фее сил, и она выхватила заветную коробку прямо из-под носа «неуклюжих громил».

– Это честный обмен, Клоди! – крикнула напоследок Сиилин.

Кухню огласил громовой раскат кайтовского хохота. Неудачливые пиксиловы со вздохами потирали ушибленные места, ничуть не одобряя веселья мажордома.

– Может, она забудет про козлика, – с надеждой прошептал Айден.

**

– Я не знаю оружия, погубившего больше мужчин, чем женская улыбка.

Вальдо Ильгерейд, друг и соратник рыцаря Джона.

 

И вот баронесса, не торопясь, ступала по растрескавшимся гранитным плитам и, покусывая палец, расширяла в уме список неотложных дел в замке, напоминающий ей огромный снежный ком, катящийся с горы.

Вдруг ход ее размышлений прервался: на ступенях перед парадным входом она заметила кровь. Клодия обернулась – красная неровная дорожка тянулась через весь двор от самых ворот. Несчастье! Но с кем? Девушка бросилась внутрь. У раненого достало сил подняться на второй этаж, там след уводил в первую же никем не занятую комнату. Дверь оказалась приоткрыта. Клодия сначала аккуратно заглянула в щель, памятуя о вчерашней гостье (мало ли кому еще пришло в голову навестить заброшенный замок!), а в следующий миг порывисто втянула воздух, прошептав: «Что же ты наделал?!»

На старом скособоченном диване лежал Гилберт. На нем был незнакомый потрепанный доспех, разрубленный на груди, а в кулаке он продолжал сжимать оружие. Едва минутное оцепенение прошло, баронесса решительно направилась к юноше. Долг пересилил страх, дрожь из пальцев ушла. Сноровисто подготовив все необходимое – за водой и лекарской сумкой пришлось бежать к себе, – Клодия высвободила занемевшую руку Гилберта из креплений тяжеленного щита (ох уж эти родовые реликвии, будь они неладны!), забрала меч и принялась за куртку, которую, не жалея, буквально срезала, стараясь не потревожить рану.

Через час Клодия уже мыла инструменты, периодически бросая тревожные взгляды на пациента, который все еще не пришел в себя. Девушка опять и опять благодарила старую Грейс, научившую ее, в первую очередь, не терять самообладания ни при каких обстоятельствах, – пока разум метался в панике, руки делали свое дело. Жаль, рану нанесли давно и юноша потерял много крови – пришлось даже прибегнуть к магии, выпив почти весь ресурс собственных сил. Наконец баронесса присела рядом с Гилбертом. Краски возвращались на его лицо, дыхание стало глубоким и размеренным; казалось, оруженосец просто устал и прилег вздремнуть. Правда, рядом валялась изуродованная стеганка, щит и окровавленный меч.

            – С кем тебе пришлось сразиться? – тихонько пробормотала Клодия, убирая волосы с лица юноши. – Не похоже, чтобы на замок напали, но и на забияку ты тоже не тянешь…

            Гилберт неожиданно открыл глаза, несколько раз моргнул, заметил Клодию и схватился за грудь, где теперь красовался ровный шрам.

            – Леди… – он замялся, не зная, с чего начать.

            – Гилберт, что случилось? – спросила баронесса, мягко толкнув попытавшегося подняться оруженосца обратно на подушки.

            – Я… позвольте мне соблюсти обычай! – настойчиво потребовал он и медленно, видно, справляясь с головокружением, сел рядом с удивленной девушкой, а потом опустился перед ней на одно колено: – Леди Клодия, мой род достаточно славен, и его история началась вместе с приходом людей в Леодар, когда в летописях упомянут первый Эйнхандер. Хоть нынче мое имение заложено, я надеюсь в обозримом будущем выкупить его. Осознаю непоследовательность собственных действий – мне нужно было бы сначала решить проблемы с деньгами, а потом уже – с чувствами, но над любовью никто не властен, – Гилберт достал из кармана шелковый платок и развернул его, явив ошарашенной Клодии кольцо с изумрудом, вправленным в изящный венчик золотых лепестков: – Я прошу вас стать моей женой.

Украшение заняло свое место на пальчике изумленной баронессы, она переводила взгляд с чудесной зеленой искры на руке на вдохновленное лицо юноши и не находила слов. Пожалуй, впервые девушка, привыкшая к ветреной скоротечности гаремных симпатий, столкнулась с настоящим чувством. Она запоем слушала и читала легенды об истинной любви, видала не раз страдания гаремных девиц – хотя до конца не доверяла их метаниям, зачастую, по ее мнению, показушным, – но не думала, будто таинственная эмоция возникает так… быстро? Внезапно? При подобных обстоятельствах? Понимая, что нельзя молчать, нельзя оставлять мальчика в неведении относительно собственных, пока довольно легкомысленных, эмоций и нужно открыть ему, кого он на самом деле хочет взять замуж, Клодия смогла лишь пролепетать:

            – Но, Гилберт…

            – Баронесса, простите мне мою дерзость и столь недостойный обручальный дар, но я постарался искупить сие свершением подвига, – юноша гордо вздернул подбородок и повел раскрытой ладонью в сторону доспеха и оружия: – В вашу честь сражены две нечестивых зеленокожих твари. Впрочем, меня не оставляет надежда почтить ваше имя еще не одним славным деянием!

            – Но зачем? Мне не нужна ничья смерть, – девушка растерянно подняла брови, потом нахмурилась, метнула испуганный взор на обагренный кровью меч и уточнила: – Это ритуал? Так принято? Отнимать чужую жизнь, дабы создать семью и подтвердить любовь?

            – Леди, это древняя традиция, которой следует придерживаться всякому уважающему себя и свою даму рыцарю. Уж вам ли не знать, Клодия? – юноша отвечал, словно читая по написанному, а в конце неуверенно улыбнулся, не понимая, почему баронесса задает такие странные вопросы.

            – Ох, Гилберт! – до девушки, в конце концов, дошло: оруженосец вряд ли посвящен в «тайну» происхождения каждого новоиспеченного барона фон Штейн, а ее секрет пока не разгадал вообще никто.

– Это мне следует извиниться! – Клодия сняла с пальца перстень и вложила его в ладонь юноши (он так и застыл с протянутой рукой и недоумением в глазах). – Нам следует объясниться, – похлопав по дивану рядом с собой, она дождалась, когда он сядет подле, и продолжала: – Гилберт, не заблуждайся, пожалуйста, на мой счет, не льсти мне. Я по чистой случайности получила титул, на самом деле мои происхождение и образование лишены благородных черт вовсе: родители – крестьяне, мои воспитатели – гарем, хозяин-барон и старая лекарка. Перед тобой бывшая одалиска, которой повезло. Полагаю, твои папа и мама не обрадуются такой невестке, – Клодия усмехнулась и приложила палец к губам собеседника, заметив поднимающийся в нем протест: – Сейчас ты скажешь – тебе все равно. Положим. Меня-то совершенно не волнует ничья родословная. Но, увы, это не все и не главное. Важнее, что ты воспламенен чувством после того, как я бесцеремонно вломилась к тебе этой ночью под действием колдовских чар. Вчера я имела неосторожность примерить один магический артефакт, влияние которого и привело меня в твою постель. Ты мне симпатичен, очень, но я пока не готова сказать «люблю» или сковывать себя брачными узами.

            Клодия сложила руки на коленях, внимательно воззрившись на Гилберта. Того подобная откровенность поразила как молния: он оторопело смотрел на кольцо, будто не понимая, как эта вещица попала на его ладонь. По крайней мере, баронесса истолковала его молчание именно так. Она закусила нижнюю губу, потупилась, готовясь к неприятной отповеди уязвленной гордости, но юноша, справившись с первым шоком, улыбнулся:

            – Тем не менее кольцо ваше, леди, и позвольте мне избрать вас дамой сердца. Возможно, позднее вы примете мое предложение (нет, я не забираю слов обратно), сочтя меня достойным, – он вскочил на ноги и поклонился.

            – Милый, – Клодия ощутила комок в горле и прижала похолодевшие враз ладони к пылающим щекам, – повремени. Помнить я буду и без подарка. Тебе сейчас важнее вернуть доспех. Правильно? Ты заложил свою великолепную броню для… – она замолчала, выжидая ответа.

            – Но… да, но мне достаточно и этого, – Гилберт неуверенно указал на растерзанный кожаный хлам.

            – Нет, рыцарь не может совершать подвиги в обносках. Кираса в «Железной свинье»? – улыбаясь, спросила Клодия и, получив утвердительный кивок, поднялась, закрывая гилбертовский кулак с перстнем: – Завтра мы уладим это дело.

            Девушка выбежала из комнаты, боясь жара, залившего щеки и распирающего грудь. Неужели это любовь? Или просто желание; возможно, маска продолжает толкать ее на необдуманные поступки? Клодия решила немного остыть и поспешно направилась в сад. В дверях она с разбега ткнулась в широкую грудь сэра Джона. Рыцарь, смеясь, подхватил перепуганную, едва не рухнувшую наземь девушку.

            – Леди, надо быть аккуратнее! Вы же могли разбить ваш прелестный нос или заработать синяк на лбу, – с напускным укором выговорил он ей. – Дайте я посмотрю…

            Джон развернул баронессу, онемевшую от неожиданности, подставив ее лицо лунному свету, и склонился над ней, участливо бормоча уверения, что такой шишки он еще не видел у хорошенькой девушки. Наконец Клодия очнулась и отпрянула из объятий рыцаря, ощупывая лоб.

            – Нет у меня никакой шишки! – гневно крикнула она, а в следующую секунду уже хохотала вместе с Джоном, который вновь приблизился к ней. – Не подходите, насмешник! Ну надо же!

            – В этом саду можно заблудиться. Будете аукать до утра, но никто не явится на помощь. Станет страшно и зябко, – Джон взял баронессу под локоть. – Предлагаю прогуляться вместе. Я вижу в темноте так же хорошо, как днем! Ох, ты ж! – рыцарь, галантно обводя Клодию мимо пня, чуть не свалился в яму, вызвав очередной приступ смеха у обоих.

            – Хорошо, разрешаю вам сопроводить меня, – девушка сделала шутливый реверанс.

            Их голоса постепенно удалялись вглубь сада, а угрызения совести в голове баронессы притуплялись с каждым шагом. Белый рыцарь, голубоглазая мечта любой женщины, успешно разгонял их, словно ветер – тучи с неба.

            Гилберт же какое-то время сидел на диване, перекатывая в ладонях кольцо, потом взвалил на себя останки доспеха, оружие, бережно взял забытый Клодией набор инструментов и лекарскую сумку и, задумчивый, отправился к себе, лелея в глубине души надежду.

**

Мой оруженосец явился уже за полночь. С поношенной искромсанной курткой под мышкой, весь всклокоченный, с внушительным шрамом на груди и ужасно расстроенный. Мда, Гилберта поразила самая непредсказуемая и загадочная из болезней – он влюбился. Избранницей моего оруженосца стала Клодия. Он продал свою кирасу, чтобы приобрести обручальное кольцо, даже успел совершить подвиг в ее честь (еще пара гоблинов в лесу расстались сегодня с жизнью). К сожалению, герой уже объяснился со своей дамой сердца, и вот – вернулся мрачный и подавленный, получив отказ. Хорошо еще, Клодия сделала это достаточно мягко. Я тоже малость побеседовал с Гилбертом, попытался утешить его, но раны душевные, как известно, лечит только время. Доспех юноши баронесса обещала выкупить у Леонарда, благо с переездом кузнеца в замок уладить этот вопрос будет гораздо проще

Еще этим вечером мне удалось-таки пообщаться с нашей незваной эльфийской гостьей. Я, наконец, извинился перед ней за грубую попытку прервать ее песню. Мы вдосталь побеседовали. Эвистрайя мудра, но на нее наложил отпечаток дух смирения и фатализма, так присущий ее народу. Несмотря на то что эйраи были противниками людей, когда мы пришли в эти земли, мне печально видеть такой упадок некогда великой расы.

Кое-что из услышанного достойно хроник – я позволю себе полностью записать его в свой дневник так, как запомнил.

**

В незапамятные времена боги явились нашим предкам. Они пересекли небесный свод на своих остроносых блистательных ладьях и сказали: «Народ эйраи, мы призываем вас встать рядом с нами в грядущей битве». И старейшины ответствовали им: «О боги, вы обладаете безграничной силой, ваши враги под стать вам. Можем ли мы сражаться с ними? Но обещаем – те из нас, кто переживет эту войну, будут петь для вас каждую весну на восходе второй луны». В те времена род богов был многочислен и надменен, эстарийские божества воевали с человеческими, ибо небеса не вмещали их всех. Распри прекратились, когда из-за верхнего края небесного свода явились Дра-Уг-Ла, племя звездных великанов, а из-за нижнего края устремились во владения богов Фин-Да-Йа, ужасные чудовища, порожденные тьмой-за-пределами-всего. И грянула великая битва, изменившая рисунок созвездий, иссушившая моря, расщепившая горы, и наступил закат славного божественного рода; но эйраи держат данное старейшинами обещание.

Те, кто уцелел под огненным градом обломков, падающих с небес, укрылись в Благословенных Землях – их почти не затронули разрушения. Они жили здесь до тех пор, пока могучие вожди людей, братья Арагон, Ксандр и Катрион, не пересекли Эрбек с холодной сталью в руках и своими народами за спиной.

Тогда этими землями правила Царица Бурь, не божество, но тень божества, низвергнутая с небес в обломках своей боевой колесницы. Ведомые ею кланы эйраи вышли на битву с людьми в Золотые Поля и под звуки элионов сразились с пришельцами. Но Арагону и его братьям пришли на выручку герои – спустившиеся со звезд дети богов, обладавшие безграничной силой. Царица Бурь пала, эйрайские воины были разбиты.

**

Вот такой рассказ. Интересно, какие из этих событий давнего прошлого моя новая знакомая застала сама? Впрочем, спрашивать подобное совсем невежливо, поэтому если и узнаю ответ, то случайно. А теперь спать.

– День 2 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

– Да, ты можешь пожелать все что угодно. Но учти:
 если желание мне не понравится, я отрублю тебе голову.

Ифрит Джанулбизар своему вызволителю.

 

Как же неудобно держать перо, когда руки так изменились. Странно, что я вообще способен еще писать. Но обо всем по порядку.

Во время давешнего визита в подземелье замка Отэк обнаружил вычурную медную лампу, но предпочел утаить ее. Как вещица попала в Штейн? Прибыла ли она в седельной сумке барона Ларса, либо оправдались подозрения Клодии относительно нечисти, якобы облюбовавшей наши подвалы? Теперь уже не важно. Многие в детстве заслушивались солярийскими сказками о джиннах, за доли секунды возводящих дворцы, превращающих камни в золото и исполняющих заветные мечты в благодарность за освобождение. Вероятно, слышал их и северянин. Только вот пленником его лампы оказался зловредный демон, заточенный туда вполне заслуженно, я думаю.

Создание, принявшее облик бесстыдно одетой девки, предложило ему – и чуть позже всем нам – выполнить одно желание, ответить на один вопрос, вытащить сколько угодно карт из некой Колоды Судьбы. Представилась она Камиллой.

Отэк сразу вытянул карту – конечно, роковую, – вызвав агрессивного ожившего мертвеца. Северянин, скорее всего, погиб бы, зарубленный нежитью, но тут подоспели мы. На счастье незадачливого кладоискателя, я завтракал в саду с Айденом (и, разумеется, Сиилин), а Клодия выглянула в окно, перепуганная жутким лязгом оружия. Поэтому заметить странную суматоху на площадке одной из башен, куда Отэк унес свое сокровище, не стоило большого труда. Я тотчас же «убил» воинственный труп и получил, таким образом, собственного восставшего из могилы противника. Ифритка веселилась, подначивая нас. Эта битва могла продолжаться долго, исход ее был туманен, но Клодия потратила свое желание на правое дело – спасла нас от умертвий.

Как ни прискорбно, но мы охотно поддались на уговоры Камиллы: назагадывали и наспрашивались от души, вытянули довольно много карт. Отэк пожелал некоей женщине победы в какой-то войне на своей родине, пикси зло пошутила, поменяв на пару дней пол едва ли не всех обитателей баронства. Я захотел стать сильнее и способным одолеть любого врага. Лишь Айден мудро воспротивился искушению, однако нас разубедить он не сумел.

Не знаю, как отзовется желание следопыта, меня же мразь превратила в огра. Добрую половину жизни я боролся с подобными монстрами, а теперь стал одним из них. Слава богам, мне удалось сохранить рассудок. Ну и на фоне остальных огров я настоящий красавец, хотя это сомнительное утешение.

Прихоть Сиилин демонице даже не пришлось коверкать: город в панике, на улице полно бородатых женщин – исполнительница подошла к делу с изрядной долей формализма, жители толпами валят к знахарке. Джессика, впрочем, уже разобралась в чарах, прикинула, когда именно колдовство потеряет силу (надо отдать должное нашей ехидне с крыльями – ее затеи трудно назвать безобидными, но непоправимых гадостей она пока не делала), и теперь радостно продает зелье, которое «точно вылечит вас за два-три дня».

О том, что шутка феи сработала как надо, мы поняли не только по своему внешнему виду, но и по страшному реву, донесшемуся со стороны Риовейна. Это злосчастный Вальдо, третий день погрязавший в разврате, обнаружил себя за занятием, недостойным настоящего мужчины: он лобзал подтянутый животик юного красавчика, в которого обратилась служительница любви. Ну а потом негр заметил перемены к худшему в собственном теле… Давно Вальдо не бегал так резво. Кое-как замотанная в простыню черномазая бабища под оглушительный смех бывших шлюх выскочила из борделя в числе других «клиенток» и устремилась к замку. Во дворе ее ждали две крепкие дамы, получившиеся из сэра Джона и Кайта, – правда, они отнеслись к обращению философски.

Еще оставались вопросы и карты. Я, не скрывая досады, справился, можно ли вернуть мою человеческую внешность, сняв наложенное проклятье. Камилла посоветовала расслабиться и получать удовольствие, поскольку изменения необратимы. Сиилин выяснила, кто пытается свести с ума городского кузнеца. Виновником оказался его подмастерье Кен. Клодия захотела узнать, каким образом можно снять обет безбрачия с Белого рыцаря-пилигрима. Ответ гласил: «Сэр Джон (неужели девушка действительно имела в виду его?) должен всего-навсего найти себе преемника, готового променять маленькие радости обывательской жизни на путь бескорыстного самопожертвования, полный опасностей и потерь». Ну а Отэк наивно поинтересовался, зачем коварное создание играет с нами, ведь никакой выгоды игра ей не приносит. Камилла, не смущаясь, заявила, что это просто ее любимое хобби. Развлечение! Вот дрянь!

Карты были еще хуже желаний (могли бы догадаться после драки с трупами!), но мы все равно испытали свою удачу в очередной раз. Например, Отэк, обуреваемый азартом, не нашел в себе сил остановиться, вытягивая картинки одну за другой. К счастью, Клодия вовремя выхватила колоду из рук ифритки, избавив следопыта от соблазна. Он, кстати, потом ходил за ней и канючил: «Ну еще разочек, ну пожалуйста!» Сама баронесса тоже «сыграла» и вынула явно не козырь, о «масти» которого пока молчит.

Едва магический артефакт очутился у Клодии, демоница взмыла над нашими головами, откланялась и растаяла в воздухе.

Не знаю, что досталось собаронам, а я вытянул солнечную карту, которая, похоже, позволила моему разуму сохранить ясность, не уподобившись огриному. Еще одна карта принесла мне волшебный меч, под стать моему новому телу. А вот третья оставила какое-то непостижимо скверное ощущение. Боюсь, она еще проявит себя в будущем. Хотя, казалось бы, куда хуже? Я – уродливая тварь. Как жить дальше? Может, попросту сгинуть в лесу? Нет, это совсем не по-рыцарски. Лучше умереть с мечом в руке, пусть даже в таком отвратительном виде, сражаясь со злом и несправедливостью. Но какой из меня теперь рыцарь?!

Полагаю, Сиилин – единственная, кто извлек из встречи с Камиллой пользу. Говорят, феи могут поделиться с окружающими своей удачей, но вот эта конкретная особь решила приберечь все везение для себя. Посудите сами, имела ли негодница право жадничать, – Клодия ходит мрачнее тучи, я превратился в монстра, Отэк и вовсе тронулся умом. А Сиилин не только повеселилась на славу посредством загаданного желания, но и ухитрилась не вытащить ни одной проклятой карты, хоть тянула, как и я, трижды. Конечно, она не преминула похвастаться перед нами своими приобретениями, среди которых была – подумайте только! – карта визиря-советника. Ох, мне б сейчас не помешал совет, как обрести прежний облик, но я особо не рассчитываю на милосердие феи.

Нет, не верится, что исцелиться действительно невозможно! Просто обязан существовать способ вновь стать человеком! Тем не менее сегодня барон Сореал де Монте погиб, убитый чудовищем, которое сам породил.

Я подарил Гилберту свое старое оружие. Конь Стремительный теперь тоже может пригодиться лишь моему оруженосцу. Попытка освободить мальчика от обязанности прислуживать монстру не увенчалась успехом – он гордо отказался бросать меня в беде. Думаю, со временем из Гилберта вырастет по-настоящему великий рыцарь! Может, я отдал бы ему и свой зачарованный доспех, но волшебный перстень теперь врос в мой палец, а лишиться пальца – значит ослабить хват меча.

Чтобы слегка развеять уныние, ну и проверить обстановку в городе, Клодия предложила разобраться с коварным подмастерьем Леонарда, и мы все отправились за ней. Мне, в общем-то, было все равно, куда идти, тем более, огры идеально подходят для устрашения и насилия. По улицам паникующего, «проклятого» Риовейна мы добрались до «Железной свиньи». Кен как раз укладывал вещи для переезда в кузницу замка Штейн. Заданный в лоб вопрос о том, зачем он вредит своему работодателю, совершенно не смутил подозреваемого – если бы не настырность Отэка и Клодии, я бы поверил в невиновность подмастерья и оставил это дело. Пришлось слегка припугнуть Кена. В итоге он рассказал все.

По его словам, пятнадцать лет назад, в пору катрионской войны, Леонард убил всю его семью, за исключением трехмесячной сестры, которую солдат зачем-то забрал с собой, – мальчик, спрятавшись на чердаке, видел кузнеца в щель между досками. Причем Алиса и не подозревает, что Леонард ей не отец! Когда случилась трагедия, Кену было всего пять лет. Мальчик загорелся местью, потратив годы на поиски убийцы своих родителей, а найдя преступника, посчитал – просто умертвить злодея будет мало. Он задумал помутить Леонардов рассудок, заставив поверить в преследующих его призраков. Жажда мести – чувство, которое сжигает дотла, но в данном случае я готов оправдать Кена, вот только подобные методы мне не по нраву.

Посовещавшись, мы решили свести Кена с Леонардом, предоставив им возможность разрешить свои разногласия лицом к лицу. После эмоционального диалога выяснилось – Леонард ни в чем не виноват. Родных Кена и Алисы убил знаменосец Билли, единственный, помимо кузнеца, ополченец из Штейна, переживший штурм вражеской столицы. Потрясенный гибелью своих друзей в кровавой резне, он решил отвести душу на мирных катрионцах. Леонард не чувствовал за собой права мешать ему, но и не мог бросить осиротевшего младенца на верную смерть. Бывший знаменосец уже три года как оставил мир живых. Поговорив, недавние противники примирились (мда, ситуация походила на представление в шапито, ведь Леонард сейчас – здоровенная бородатая женщина, а Кен – изящная девушка). Алисе не стали ничего не рассказывать. К счастью, хоть эта история закончилась благополучно.

Вообще этот день был насыщен неожиданными происшествиями. Шаод внезапно оставил нас. Он отрекся от титула и прав на манор, якобы подчиняясь зову дороги. Ближе к вечеру в замок заглянула подозрительная парочка – суровый старик в компании чумазого карлика. Они искали алхимика. Похоже, поспешный отъезд Шаода связан именно с этими людьми.

Мэр отменил сегодняшний праздник в нашу честь, сославшись на простуду. Конечно, простуда, ха! Мне противно даже представить эту мерзкую старушенцию, которая сидит теперь в ратуше.

А ближе к вечеру прискакал королевский глашатай. Оказывается, сам Арагон XIII избрал баронство Штейн местом своей ежегодной весенней охоты. Король заявится сюда уже через три дня. Нужно будет спрятаться на время визита монарха. Боюсь увидеть знакомых, да и гвардейцы меня сразу прикончат, если заметят. Единственное забавное пятно во всей этой мрачной картине – нелепое происшествие с гонцом. Седло этого напыщенного индюка осталось на месте, когда лошадь поскакала вперед. Наверное, подпруга лопнула. Очень надеюсь, что у Сиилин достанет ума не шутить так с государем.

**

Король Арагон XIII, самовлюбленный подросток, кормил множество личностей весьма сомнительной репутации. Двор утопал в возмутительной роскоши. Проблемы же внешней и внутренней политики мало интересовали юного самодержца. Йоргос Билефельд, состоявший в несметной армии вельможных прихлебателей, всецело одобрял подобное положение вещей.

Каждую весну монарх выезжал на королевскую охоту. Эту традицию скучающий юнец завел, когда ему исполнилось двенадцать, и приурочил к своему дню рождения. В этом году он собрался отпраздновать свое шестнадцатилетие с особым размахом… в небольшом баронстве Штейн на восточной границе королевства. Нахлебники предвкушали грядущее веселье.

Незадолго до того Йоргос на пирушке в очередной раз похвалялся своими амурными похождениями. Большую часть этих историй он, естественно, выдумал, а остальные сильно приукрасил, но рассказывал их ну очень убедительно. Слушатели посмеивались, отпускали непристойные шуточки, одобрительно хлопали ловеласа по плечу. Слово за слово, стакан за стаканом, и молодой человек обнаружил, что держит сумасбродное пари. Будто со стороны он наблюдал за собой, заявляющим во всеуслышание: во время охоты, пиров и оргий, которые обязательно произойдут в этом самом баронстве Штейн, когда туда приедет его величество со свитой, он, Йоргос Билефельд, соблазнит двух королевских провидиц, красавиц Вивиан и Лилиан. Суммы, поставленной на кон, у плута, разумеется, не имелось на руках (никогда), но представлялся отличный шанс ее заполучить и промотать. В конце концов, самоуверенность царедворца была небезосновательна...

Достоверно о своих «жертвах» повеса знал немного. Девушки-близняшки являлись личными магическими телохранителями Арагона XIII. Лилиан и Вивиан являлись, пожалуй, единственными причинами, благодаря которым венценосный забияка до сих пор оставался жив. Что еще? Род провидиц восходил к основанию королевства, они безоговорочно верны царственной фамилии, их жизненный уклад весьма аскетичен (согласно дворцовым легендам, любое излишество отнимало на какое-то время их дар)... Неутешительно, однако не стоило забывать – это молодые красивые барышни, которым хочется всего того, чего, как правило, хочется девицам в восемнадцать, а значит, шансы неплохи. О сестрах ходила масса слухов: одни приписывали им тайную развратную жизнь в качестве наложниц Арагона XIII, другие утверждали, будто они и впрямь девственницы. Йоргосу предстояло проверить это наверняка.

Именно поэтому спустя пару дней молодой донжуан ехал в одной из раззолоченных карет, направляющихся в Штейн, в окружении изнеженных гончих и любимых королем левреток, полный радужных предчувствий. Помимо прочего, Йоргасу феноменально повезло – его зачислили в ряды королевских псарей, хоть он и не смыслил в этом деле ни бельмеса.

Голова поезда терялась в пыльной дымке далеко впереди, а сзади доносился трубный глас недовольных слонов, перемежающийся рычанием леопардов и тигров и какофонией криков всякой мелюзги вроде макак, попугаев, павлинов. Конечно, королевский зоопарк сопровождал монарха, хотя бы самые любимые и незаменимые в путешествии зверюги. Откуда-то доносился нестройный хор пьяных голосов: «Мы ворвемся в баронство, точно вихрь с небес! Эй, девчонки и винные бочки, берегитесь столичных повес!»

**

Следом за королевским герольдом явился запыхавшийся мальчишка из трактира Моны (мэр опять пренебрег своими обязанностями) и объявил: лесные гоблины вышли на тропу войны, сжигая фермы и убивая всех на своем пути. Довольно странно, ведь если верить рассказу Сиилин, зеленокожих натравливал на нас мэр, а так они вроде бы неплохие ребята. Почему трусливые обычно гоблины повели себя столь агрессивно, неважно, но их нужно остановить. Мэр тоже свое получит, если это его очередные козни!

Посовещавшись, мы решили: нападение надо отразить сегодня же. Слишком много людей может пострадать даже за одну-единственную ночь. Настроение было ужасным, к тому же меня прямо-таки завалило чередой мелких неприятностей. Посему уничтожение нескольких уродливых недомерков казалось отличным способом поднять настроение. Тем не менее тогда я еще рассматривал вполне мирные варианты решения проблемы.

Сиилин помчалась в поселок гоблинов, выяснять, что побудило их пренебречь ее советами. А мы устремились в город, намереваясь исполнить свой баронский долг перед жителями. Напомню, проклятие до сих пор действовало, посему отряд наш выглядел забавно: девушка в кирасе, с тяжелым щитом и мечом, огрячья баба (меня никто не видел под латами, но волшебный нагрудник отлично очерчивал мою «женственную» грудь), мальчишка с русой косой до пят на метле. Только Айден изменился совершенно неуловимо. Рыцарь Джон сразу отправился на городские стены. Суровые воительницы в лице «Кайты» и «Вальды» остались защищать замок, если вдруг гоблинам взбредет в головы осадить его. Многие селяне в ужасе, побросав дома, устремились в баронскую твердыню.

Мы сразу заявились к главному блюстителю порядка в Штейне, где вынуждены были принять два факта. Во-первых, шериф баронства Эрик Горман – совершеннейший трус, который не собирался защищать жителей деревень и ферм. Времени для его повешения у меня не хватало, это спасло мерзавцу жизнь. Да и горожане боюсь, не оценят, если шерифа казнит огр. Во-вторых, ополчение не готово к отражению набега, впрочем, об этом нас предупредил еще Джон, налаживающий, наверное, сейчас оборону.

После того как Гормана маленько потрясли (да, я отвел-таки душу на воротнике его рубахи), он нехотя согласился выделить чуть больше дюжины ратников. Затем мы, не медля ни минуты, выступили в направлении, где, по словам очевидцев, бесчинствовали гоблины. Изначально планировалось договориться с зеленокожими (перебив при необходимости наиболее ретивых).

Твари добрались уже до ферм, находившихся меньше чем в получасе ходьбы от стен Риовейна. Поначалу все пошло неплохо. Айден призвал несколько десятков иллюзорных воинов, сделав наше войско весьма внушительным с виду. Гоблины явно струхнули, с надеждой поглядывая на белый флаг парламентера, принесенный Клодией. Но потом они словно с цепи сорвались. Самый хорошо вооруженный из них (наверняка вождь) с криком бросился на Гилберта. Он четко выделил среди нас именно моего оруженосца, интересно почему? Еще с десяток гоблинов увязались за ним, остальные избрали выжидательную тактику. Наши трусливые ратники последовали их примеру, делая вид, будто прикрывают тылы. Бой был не слишком долгим, одного удара моего гигантского меча хватало, чтобы отправить к великому духу одного-двух его почитателей, остальные не отставали. Как только мы перебили самых смелых гоблинов, другие бросились наутек. Гилберт же с моей небольшой помощью победил своего сурового противника. Только тут наша доблестная стража присоединилась к побоищу. По-моему, ополченцы просто спешили осмотреть тела убитых на предмет ценностей.

Клодия улетела на своей метле за беглецами, добравшись, таким образом, до их поселения в глубине леса. Оказалось, шаман с самого начала предрек исход боя, но удержать вождя не смог. Теперь зеленокожие снимались с насиженного места, намереваясь отправиться в места более гостеприимные. Полагаю, это к лучшему. Примириться с ними не вышло, а устраивать зачистку деревни, пусть даже гоблинской, не по мне.

Отэк в наше отсутствие ушел в лес на поиски «чего-нибудь интересного»; следопыт вообще стал сам не свой после столкновения с Камиллой, мыслю, даже слегка тронулся умом, хотя и раньше-то был с причудами. Забегая вперед, с печалью пишу, что он нашел в лесу семью троллей. Эта встреча стала последней в его жизни.

В городе ратники сразу начали хвастаться перед толпой своими подвигами. Их тоже очень захотелось повесить. Надо сдерживаться.

Забрезжил рассвет. Гилберта с трофеями, оставшимися от его противника, мы отослали в замок, сами же втроем направились к мэру, хотя вряд ли он принимает в такую рань. Пришла пора узнать, зачем его телохранители пытались натравить на нас гоблинов, и не они ли спровоцировали сегодняшнюю атаку.

По пути в особняк Макнейла обнаружилось, что действие желания Сиилин прекратилось. На радостях Клодия с Айденом совсем расслабились, да и я, каюсь, трудностей не ждал. Очень зря.

Одновременно с нами Лотрека решили посетить шестеро неприятных типов, которым зачем-то понадобилась Клодия. Понятия не имею, может, с этими наемниками удалось бы поладить, но когда один из них обозвал меня «тупым огром», я взорвался. Это был чрезмерно долгий, неописуемо поганый день. Снести оскорбление какого-то наемника (пусть даже обращенное в сторону моей новообретенной внешности) я не смог – прикончил гада, потом другого, вставшего на моем пути. Этот второй лишь немного уступал теперешнему мне ростом, удар его молота оставил на моей груди длинный кривой шрам. Когда на ногах осталось всего двое противников (точнее, противниц), а третья убежала, я позволил себе потерять сознание. Плохо или хорошо, но мне довелось выжить. Остальное записываю с чужих слов.

Под самый конец боя во дворе мэрского дома появился Гилберт, направленный к нам Айденом. Произошло это очень кстати: Клодия еле держалась на ногах, нашпигованная арбалетными болтами. Мой верный оруженосец сразу внес перелом в сражение – оставшиеся наемницы были убиты. Позже подоспели Джон и Вальдо, которые довезли нас, а также доспехи и оружие поверженных врагов до замка. Кроме того, они оказали неоценимую помощь в нашем лечении. Уж не знаю, откуда взялись все эти волшебные снадобья, но большое им спасибо.

Тем временем последняя бандитка сумела добраться до леса, где посредством странного колдовского устройства пыталась связаться со своим нанимателем (это некий барон, которому Клодия успела, видимо, насолить в прошлом), но на свою беду попалась на глаза Сиилин с Кайтом, которые искали Отэка. Те, недолго думая, – женщина показалась им подозрительной – оглушили ее и притащили в замок. Клодия побеседовала с ней, убедив работать на нас, и отправила следить за телохранителями мэра.

О, чуть не забыл. Обнаружилось, что Лотрек вовсе не охотился за нашими головами. Охранники работали на секретаря мэра. Этого Сеймура мы мельком видели на первой встрече с городскими властями – иссушенный годами старик, со взглядом, напоминающим остротой и холодностью бритвенное лезвие. Похоже, именно он строил нам козни. Как раз сегодня все эти милые люди уехали в соседнее баронство, судя по сбивчивым объяснениям Макнейла, за лекарством от поразившей две трети города болезни. Уверен, мы еще о них услышим.

 

Интерлюдия 5. Взгляд с другой стороны

– В бою всякое может случиться. Поэтому мы требуем плату вперед.

Донателло Раглин, наемник.

 

В прихожую особняка спустилась из мэрского кабинета группа наемников. Они уже успели пообщаться с владельцем дома, узнав много нового о своей цели. Оказывается, искомая девица ухитрилась получить дворянский титул, да еще наняла себе где-то телохранителей. Донателло нахмурился и поспешил надеть улыбающуюся маску, которая дала в свое время название его отряду.

            – Хватит болтовни. Выдвигаемся, – предводитель отряда первым вышел из роскошного холла на залитый утренним солнцем двор.

Остальные нехотя последовали за командиром. Один за другим они миновали дверной проем и почему-то замешкались на крыльце. В хвосте процессии держался Хуго. Его донимали дурные предчувствия, наемник был откровенно недоволен новыми обстоятельствами задания, непрерывно ворча себе под нос – правда, достаточно громко, чтобы Дон мог расслышать и принять к сведению его мнение.

            – Никто не предупредил: «Хуго, зайчик, у девки будет огр, хорошенько подготовься». Про сраного огра уговора не было! Я… – тут он поднял глаза: напротив отряда во дворе стояли вышеупомянутая девка, закованный в броню огр и еще какой-то неизвестный тип в робе.

А в следующий миг монстр атаковал, стремительно сорвавшись с места. Один взмах огромного пылающего меча... Ни стальная кираса, ни верный трезубец не спасли воина, Хуго умер почти мгновенно. Сила удара оказалась столь велика, что тело отшвырнуло обратно в прихожую.

Труп еще не успел упасть на пол, а спутники огра уже начали действовать. Красавица-блондинка сделала несколько эффектных па, устремив взгляд на Абобо. Руки великана вдруг свело сильнейшей судорогой, молот Скалистого Ужаса выпал из разжавшихся ладоней на землю. Человек в робе произнес витиеватую скороговорку и начал делать странные жесты руками.

            – Айрин! К Хуго, быстро! – Донателло грязно выругался, бросаясь на противника. Полуторный меч врезался в бок образине, но лишь бессильно проскрежетал по броне.

Айрин метнулась назад, к телу поверженного товарища. Одного короткого взгляда ей хватило, чтобы понять: ее услуги наемнику уже никогда не понадобятся.

            – Хуго спекся! – прокричала она. Начало боя не сулило ничего хорошего.

Милдред, зарычав от ярости, начала вращать рукоятку на боку своего арбалета. Знаменитая Машина Ненависти очень хотела кого-нибудь сегодня убить, огр подходил для этого как нельзя лучше. Смертоносное устройство трижды щелкнуло, выпустив стальные молнии. Наемница злобно усмехнулась под своей маской, предвкушая, как снаряды, пробив броню, вопьются в плоть, но доспех гада снова оказался на высоте. Болты высекли из кирасы сноп искр и бессильно опали на землю. Чересчур крепкий! Милдред раздосадованно сплюнула, затем прицелилась в противную блондинку.

Эльвира, внимательно приглядевшись, смекнула: размахивающий руками мужчина в робе не более чем иллюзия. Настоящий маг прикрылся пологом чар и стоял сейчас неподалеку от огра, читая какое-то заклинание.

            – Здесь невидимка! – наемница одним стремительным движением убрала саи за пояс, вытащив пару коротких ножей. Замах – кинжалы полетели вперед. Незримый чародей, совершенно не ожидавший нападения, лишь сдавленно вскрикнул, когда один из клинков пропорол ему бок. Тут Эльвира с ужасом заметила, что кольцо прицела Машины Ненависти смотрит прямиком на заказанную красотку.

            – Стой! У нас распоряжение взять ее невредимой! – Эльвира врезала по оружию соратницы, и вскинувшийся арбалет выплюнул следующие три болта в небо.

Огр и Донателло обменялись серией беглых ударов, не принесших, впрочем, особенных результатов. Наемник успешно парировал все выпады, а монстр просто проигнорировал те несколько царапин, которые нанес ему клинок главаря. Правда, сбоку к чудовищу уже заходил поднявший молот Абобо – страшилищу скоро не поздоровится.

Айрин не стала возвращаться на улицу, а прямо с места швырнула в огра сгусток энергии: магическая стрела прошла сквозь доспех, оставив на теле ожог. Тварь даже не обратила внимания на этот комариный укус, но целительница уже сплетала новый снаряд.

Блондинка, заметив направленный на нее арбалет и борьбу двух наемниц, вновь сотворила заклинание спазма. Милдред зашипела от боли, смертоносный механизм с лязгом упал в пыль.

            – Ах ты дрянь! – женщина потянулась за своим оружием.

Эльвира метнула еще пару кинжалов. Колдун, хоть на сей раз он и был готов к такому повороту, вновь не смог увернуться. Оба клинка воткнулись куда-то в живот. На расшитой робе проступили пятна крови, однако чародей все равно не сбился, закончив творить заклинание. С кончиков его пальцев сорвалась яркая серебристая искра, которая втянулась в широкую спину огра.

            – Что вам от меня нужно? – полюбопытствовала блондинка. Она поудобнее перехватила метлу, которую все это время держала в руках, и неожиданно, усевшись на нее верхом, начала подниматься вверх, извлекая из-за спины боевой посох.

            – Самая малость, – ответил девушке Донателло, – вам нужно отправиться со мной. Вот только ваш тупой огр зачем-то напал на нас, – наемник опять попытался пронзить своего противника мечом, но его выпад в очередной раз оказался умело отбит.

При словах «тупой огр» девица недовольно поморщилась, сам же монстр еще больше разъярился – его удары как будто усилились. Донателло ошеломленно моргнул: неужели чудище стало двигаться проворнее?! Теперь командир наемников куда чаще защищался, чем атаковал. К сожалению, первый взмах молота Скалистого Ужаса тоже пришелся в пустоту.

Маг, который, как поняла Эльвира, наложил сейчас на огра чары ускорения, поглядел на торчащие в животе ножи, покачал головой и взмыл в воздух. Он явно не собирался дожидаться окончания представления, предпочитая покинуть поле битвы раньше, чем истечет кровью. Засранец мог привести подкрепление, внеся перелом в ход боя. Но помешать ему единственная способная видеть сквозь иллюзии наемница уже не успевала.

            – Если вы извинитесь перед лордом де Монте, то я готова пойти с вами, – предложила блондинка, слегка наклонившись и начертав навершием посоха замысловатую фигуру в воздухе. Еще один мышечный спазм комично повалил Милдред на ее арбалет.

            – Этот ваш телохранитель убил моего человека... Давай, Абобо! – Донателло вложил все свои силы в один колющий удар, лезвие едва не по рукоять вошло в бок огра. Монстр чуть замешкался, замахнувшись для контратаки. Тут же в его грудь вонзился заостренный «клюв» молота. Исполинских размеров оружие легко пробило доспех, глубоко пробороздив плоть и окропив все вокруг кровью. А вслед за этими страшными ударами в него впились две магических стрелы Айрин. Рука твари разжалась, меч полетел на землю.

            – Так тебе, сукин сын! – Донателло ликовал, но радость его оказалась преждевременной.

Огр, подхватив свое оружие, стремительно атаковал Абобо. Клинок с хрустом проломил грудную клетку молотобойца и, прорвав легкие, вышел наружу. Силач рухнул на колени, еще мгновение простоял в таком положении, а потом медленно завалился набок. Почти одновременно с этим блондинка, подлетев в упор к дерущимся, заехала своим посохом по голове предводителя наемников. Глаза Донателло закатились, он осел под ноги своего противника.

            – Ну нет, на такое я не подписывалась! – Эльвира выхватила нагетеппо и скрылась в клубах дыма. Скорее в лес; с нанимателем еще можно объясниться, а вот запасной жизни у нее в сумке не завалялось.

Огр обвел поле боя мутным от слабости взглядом. Перед ним оставались две противницы, но силы были на исходе, кровь хлестала из страшных ран.

            – Простите, леди Клодия, но дальше вам придется справляться без меня, – он покачнулся и опрокинулся наземь.

            – Да пошло оно все к Драугу! – Милдред, которая уже поднялась на ноги, несколько раз крутанула рукоять, направив арбалет на блондинку. Наемница никого больше не желала щадить! Механизм послушно застрекотал, выпуская целую тучу болтов, и хотя жертва попыталась уйти с траектории стрельбы, кинувшись ничком на землю, избежать всех снарядов ей не удалось. Четыре или даже пять из них пробили легкую броню девушки, глубоко уйдя в тело. Девица, истекая кровью, покатилась по земле, а Милдред и Айрин бросились к ней.

            – Идиотка! Если она тут подохнет, мои дети останутся без денег! – раздосадованно прошипела лекарша, выдергивая болты и на скорую руку забинтовывая раны блондинки, пока Машина Ненависти связывала той руки-ноги.

В этот момент во дворе появилось новое действующее лицо. Молодой паренек перелез через забор и сразу бросился к наемницам. Воздетый меч не оставлял никакого сомнения в его намерениях.

            – Да что ж сегодня за день такой! Откуда вы только беретесь, выблядки?! – Милдред вскочила на ноги, разряжая два оставшихся болта в нападающего.

Айрин откатилась в сторону и прямо из положения лежа запустила в неизвестного магическую стрелу.

Все три снаряда попали в цель, юноша явно получил весьма неприятные раны, но это его не остановило. Милдред в очередной раз ругнулась. Отбросив бесполезный арбалет с опустевшим магазином в сторону, она вытащила из ножен короткий меч.

            – Ну, валяй, паскудыш, иди ко мне! – проревела она.

Паренек, не замедляя бега, поднырнул под вытянутый меч Машины Ненависти и вонзил свой клинок ей между ребер. Женщина с яростью поглядела на своего убийцу, затем свалилась замертво. Пузырящаяся на ее губах кровь заставляла сомневаться, что она когда-нибудь поднимется вновь.

А вот дальше началась смертельная чехарда. Юноша преследовал Айрин по всему двору особняка, а чародейка, легко избегая его ударов, раз за разом отвечала магическими снарядами. Казалось, победа колдуньи – лишь вопрос времени, и она позволила себе немного расслабиться. Айрин не заметила, как белобрысая девица потихоньку выбирается из своих пут. А та не просто освободилась от веревок, но и подтянула к себе меч Милдред.

Мальчишка в очередной раз попытался достать клинком свою противницу, но тут ему в ногу вновь попала магическая стрела. Юный воин рухнул на землю.

            – Ничего личного, приятель, только работа, – Айрин начала формировать сияющий шар, намереваясь добить врага. – Вот, пожалуй, и все.

            В этот самый миг блондинка, лежащая неподалеку (собственно, упавший мальчишка едва не придавил ее), резко вскочила с земли. Она со всей силы всадила лезвие в грудь целительницы.

            – Я тоже очень надеюсь, что это все! – навалившись на клинок всем телом, белобрысая фурия опрокинула противницу наземь, скалясь в бледнеющее лицо, освободившееся перед смертью от маски.

Айрин с каким-то детским удивлением посмотрела на пронзившую ее сердце железку и умерла, так и не поняв, где совершила ошибку.

            – А вообще – есть еще одно дело, – блондинка, морщась от боли, доковыляла до лежащего без сознания командира наемников. Вынув у него из ножен кинжал, она на мгновение задумалась, потом, решившись, воткнула лезвие в зазор под маской, перерезав ему горло.

            – Вот, теперь точно все, – устало пробормотала девица, усаживаясь на землю рядом с трупами. Сейчас она, похоже, могла бы заснуть, уютно приткнувшись прямо между Доном и Абобо.

Где-то за забором особняка послышался стук подков по мостовой. Наверное, маг позвал кого-то еще на выручку своим друзьям. Впрочем, «Весельчакам Донателло» это было уже безразлично. Финальный в своей карьере бой прославленные наемники проиграли с разгромным, смертельным счетом.

– День 3 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

– Соблазнить женщину проще, чем объездить лошадь.

Йоргос Билефельд, повеса и хвастун.

 

Очнулся я уже за полдень. Обнаружил несколько новых шрамов, еще чувствуется зуд от заживляющего зелья; новое мерзкое лицо до сих пор на месте. Жаль.

Клодия развернула в замке чудовищную суету по поводу грядущего приезда короля – уборка в бальном зале, обустройство гостевых комнат. Она даже наняла Мону с ее командой поваров, чтобы те готовили во время визита монарха на нашей кухне.

Съездил к ведьме. Рухнула последняя надежда: по словам Джессики, заклинание, превратившее меня в монстра, слишком могущественно, и снять его не во власти заурядной знахарки. Однако она предложила «вернуть» мне человеческий облик при помощи амулета иллюзии. Я согласился. Теперь зачарованный медный обруч двадцать три часа в сутки придает мне вид здоровенного бугая, а оставшийся час вещицу нужно купать в звездном свете. Казалось бы, отличный результат поездки (точнее, похода пешком, ездить на лошади теперь проблематично), но и тут судьба подкинула мне «подарок». Джессика разглядела страшное проклятие – эффект от той черной карты – в узорах колдовства, которое рано или поздно приведет меня к гибели, а до тех пор принесет немало мелких неприятностей. Джесс искренне сочувствовала мне, но пытаться избавить меня от напасти без совета более опытной колдуньи не отважилась. На поездку к дальней родственнице и обратно понадобится две недели. Остается верить – она подскажет решение. Держись, огр, держись.

Отдохнуть этим вечером нам было не суждено. Сначала Фессаха привела в замок своего цивилизованного сородича (мне и слышать о таких существах не приходилось). Моя рабыня наткнулась на Джека – так представился человек-кот – в лесу во время охоты, собиралась поначалу сожрать его, но в последний момент решила показать мне. Было некогда разбираться, кто он и откуда, да почему Фесс опять промышляет людоедством, – ведь баронесса придумала задания всем, отлынивать не дали никому. Одно я знал точно: столь экзотичным созданиям, как люди-коты, не стоит попадаться Арагону XIII на глаза – мало ли какую идею выдаст его извращенная фантазия. Пришлось оставить странника погостить (и не высовываться!) в замке на пару недель, пока не закончится королевская охота. А как-нибудь потом расспросим таинственного визитера. Фессаха присмотрит за ним лучше всякой стражи.

Едва только хвостатая увела Джека, один из слуг углядел с башни выбирающийся из города колоссальный кортеж. Десятки пышно украшенных карет, толпы всадников, даже какие-то огромные животные, кажется, слоны. Так может выглядеть либо цирк, либо королевский выезд нашего юного Арагона XIII. К сожалению, нам определенно приведется иметь дело со вторым – не станут ради циркачей разбирать городские ворота, в которые не проходят слишком широкие фургоны. О боги, помилосердствуйте!

Новость о приближении короля в мгновение ока облетела весь замок, а я еще надеялся, что большей суматохи быть не может. Клодия сразу умчалась вместе с Саффи приводить себя в порядок, поэтому «честь» приветствовать го­сударя досталась Айдену, очень кстати появившемуся во дворе. Мы с Кайтом сыграли баронских стражей. Опущу подробности разговора с их величеством, замечу лишь: Арагон XIII даже не слышал о смерти Ларса фон Штейна и отнесся к известию весьма небрежно.

Поскольку мы ожидали появления венценосного охотника завтра, то угощения еще не были готовы, но, по счастью, в фургонах имелось все необходимое. Бальную залу застелили коврами, установили под семейным портретом Штейнов походный трон, и туда немедля двинулась вся эта блистательная процессия во главе с королем.

Внезапно начались странности. Кто-то крикнул «одежду долой!» – причем крикнул голосом Сиилин. Сразу с нескольких царедворцев буквально свалились платья, остальные радостно последовали их примеру. Многочисленная свита короля под предводительством Арагона XIII весело предалась разврату. Как раз в этот момент в зал спустились Клодия и Саффи. Боюсь, я один имел возможность восхититься их красотой, а вот гости были чересчур заняты. Увидев происходящее, девушки поспешили прочь. В отличие от Вальдо, случившегося поблизости, который сорвал с себя одеяние и отважно бросился в море тел. Ну и той же феи, оседлавшей левретку и лихо скакавшей на ней между людьми. Я тоже удалился, оставив приглядывать за «порядком» невозмутимого Кайта. Мажордом уселся здесь же с книгой, периодически посматривая поверх очков на бурление рук, бедер, спин... Лишь очень немногие тихо разбрелись по замку. Пир откладывался на неопределенный срок.

Я прошелся по замку, разводя заплутавших придворных по комнатам или поручив их заботам наших слуг, завернул к себе проведать Джека с Фессахой (ну, эти оживленно болтали о своем, о кошачьем), а потом направился в сад, где насладился игрой Эвистрайи. Заодно попросил ее остеречься и не показываться гостям. Девушка же спокойно ответила, что ей незачем бояться людей, кем бы они ни были. Надеюсь, эльфийка прислушается к моим словам.

Все, пора спать! Завтра предстоит первый день безумной королевской охоты. Подозреваю, легким он не будет.

**

            – Дамы позволят скрасить их одиночество? – Йоргос продемонстрировал свою самую обольстительную и галантную улыбку, слегка поведя подносом с бутылкой вина, тремя бокалами и изящно оформленными в букет фруктами. – Говорят, с западной башни открываются потрясающие виды, в том числе на место завтрашней охоты.

            Девушки, коротавшие вечер в королевских покоях под звуки всеобщего разгула, высокомерно окинули взорами молодого наглеца, но Йоргосу явно не померещилось – в глазах юных затворниц затаилось отчаяние пополам с обидой. Еще бы! Арагон опять забыл о своих верных провидицах, неблагодарный мальчишка даже не проводил их в комнаты, не прислал к ним услужливых лакеев с яствами, а в этом захолустном полупустом замке невозможно дозваться кого-нибудь. Но не идти же самим за своими вещами?!

Подобное недовольство поднималось в сердцах Лилиан и Вивиан ежедневно, но сегодня было особенно грустно. Ах, и зачем только родители выбрали именно их? Ведь старшие (нагулявшиеся вволю) сестры, Милиан и Тивиан, прозревают будущее не хуже!

            – Также, я слышал, в замковом саду по ночам слух местных баронов услаждает эльфийский музыкант, – продолжал Йоргос, пристально наблюдая борьбу желаний и долга на лицах красавиц. – Пикник под звездами – волшебное времяпрепровождение, особенно в обществе столь изысканном! – молодой кавалер поклонился.

            – Лилиан, я не хочу больше сидеть здесь. Потом еще этот припрется, пьяный и похотливый, как мартовский кот! Наверняка примется высмеивать, назовет снова старыми девами, будет лезть, зная, что мы обязаны отвергнуть его, – горячий шепот Вивиан щекотал розовое ухо сестры. – Арагон все равно никуда завтра не двинется, ты послушай: там к утру вообще не останется никого, способного шевелиться. Дар пропадет на день, может, на два, но не больше! За это время ничего не произойдет! И вообще, мне кажется, государь сегодня ночью затащит к себе в постель одну из местных профурсеток и зависнет в этой комнате на неделю.

            – Вивиан, но ты же помнишь, как короля чуть не прирезали в собственной кровати? Убийца запросто проникнет в эту халупу.

            – Подлец заслужил такую смерть! – надув губки, Вивиан отвернулась от сестры.

            – Барышни, я предлагаю лишь заполнить ночные часы приятной беседой. Мое уважение к вашему долгу не позволяет мне даже помыслить какую-либо непристойность! – коварный искуситель с выражением оскорбленной невинности на физиономии начал отступать к двери, внутренне ликуя и предвкушая победу.

            Вивиан вперила пристальный взгляд куда-то в Йоргосову переносицу, но все было тщетно – кутила искренне желал Арагону XIII долгой счастливой жизни.

            – Ладно, сестричка, по крайней мере, мы вполне можем насладиться эльфийской музыкой, вином и светской болтовней с этим галантным дворянином, – вздохнув, произнесла Лилиан, также успевшая заглянуть в разум обольстителя, и поднялась из кресла.

            – Не волнуйся, – нашептала Вивиан сестре, заставив ту покраснеть, – мы не позволим ему зайти слишком далеко.

            Йоргос не лгал: были и замечательные виды из окон башни, и дивная мелодия, доносящаяся из сада, и упоительные ароматы ранней весны, и терпкая «Роса Черного Леса», и непринужденный светский треп. Но и пари царедворец выиграл. Все слухи о близняшках оказались правдивыми в той или иной степени.

 

Интерлюдия 6. Дочь звездного ветра

– Людские девы – пресная вода.
 Я – кубок пьянящего меда.
 Пей, пока можешь.

Эстарийка Миланора одному из своих любовников.

 

            На старой, но ничуть не потускневшей голографии Миланора была точь-в-точь как живая. Иногда Сеймуру чудилось – эстарийка подмигивает ему, шевелит ухом, растягивает губы в улыбке. Впрочем, последние четверо суток бывший глава Колледжа Прикладной Технической Магии, а ныне секретарь мэра Лотрека Макнейла, готовящий цареубийство и государственный переворот, почти не спал. Он вполне допускал, что голография не сегодня-завтра с ним заговорит.

            Сеймур окунулся воспоминаниями в день, когда сделал снимок. О, тогда все было совсем иначе: время утопических надежд, время открытий, время молодости. Время любви. Голографический аппарат обнаружился в одном из бесчисленных чуланов королевского дворца, где Сеймуру приказали отремонтировать лифты. Поразительно – механизм сохранился в полной исправности. Оставалось только изготовить пластины, на которых тончайшие, с волосок толщиной световые лучи выполняли объемный оттиск.

**

            Корзина с едой и сладким вином – его, как выяснилось много позже, производили в баронстве Штейн – была громоздкой и неудобной. Сеймур, отдуваясь, поднимался на Гритонийский холм, а Миланора беззаботно скакала вокруг. Ветер трепал медные волосы, заплетенные в косы, длинные уши находились в постоянном движении. В обществе мужчины, который в те далекие годы безумно любил ее, Миланора не скрывала свою истинную внешность.

            Сеймур был безумно влюблен в нее и сейчас. Всегда будет. Мудрецы говорят: «Нет хуже проклятья для человека, чем мимолетное внимание эстари». Говорят правду. Стоило лишь вдохнуть свежий запах нежной, вечно молодой кожи, заглянуть в бездонные глаза, где мудрость прожитых веков перемешалась с сумасбродством пятнадцатилетней, коснуться губ, словно напоенных сладостью уходящего лета... услышать чарующий голос. Сеймур внезапно осознал, что плачет. Прошлого уже не вернуть. Никогда. Нельзя возвратиться из царства мертвых, даже если ты бессмертная эстарийка. Годханд безразлично взглянул на лежащие перед ним бумаги, вновь погружаясь в воспоминания.

            Закат полыхал над безграничным океаном, освещая шпили башен королевского дворца, вычурные здания магических колледжей, Гильдию купцов... Панорама потрясала своей грандиозностью – именно ради этого зрелища Сеймур привел сюда Миланору. Почему-то ему не пришло в голову, что умеющая летать эстарийка видела куда более потрясающие закаты и восходы за свою долгую жизнь.

            Стоило немалых усилий заставить уже изрядно приложившуюся к «Росе Черного Леса» девушку посидеть хоть пару минут спокойно. Сеймур тщательно отладил аппарат: пластинки для голографии стоили баснословно дорого, мастеров, способных выполнить такую тонкую работу, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Нажатием кнопки Сеймур активировал механизм, раздался сухой щелчок. Миланора, прихватив с собой частичку этого восхитительного вечера, запечатлелась на пластине – древняя машина в доли секунды превратила тончайший лист драгоценной платины в наполненное жизнью и красками воспоминание.

            Эстарийка игриво набросилась на Сеймура, вырывая аппарат из рук. За последующие несколько минут беззаботная девица извела весь запас пластинок, стоимостью превышавший полный доспех дварфийской работы. Зато появились на свет забавные, нелепые изображения Миланоры, корчащей потешные рожицы, удивленного Сеймура на фоне громады дворца, остатков замшелой стены, облаков, первых звезд... В круговерти стремительно бегущих лет удалось сохранить только самую первую голографию, лежащую сейчас перед ним.

            Потом они прикончили бутылку «Росы», остатки бутербродов, а когда огонь заката потускнел, уступая небеса холоду лун и созвездий, занялись любовью. Казалось, счастье будет длиться вечно.

            Эстари – дети ветра. Того ветра, который наполнял паруса древних кораблей, летящих меж звезд. Ветер бушует в эстарийских сердцах и головах, вмиг раздувая пожар страсти из тлеющего уголька или обращая горящее пламя в холодные угли. Миланора не была исключением, и кто мог ее за это винить? Сеймур не мог, но ревность, раз вспыхнув, уже никогда не покидала его душу. Эстарийка не отказывала себе в праве любить, как ураган не отказывает себе в праве превращать дома в груды обломков. События, происходящие в жизни Сеймура – сначала молодого дарования, с успехом осваивающего различные школы чародейства, затем главы Колледжа Прикладной Технической Магии, потом изгнанника, в конце – гения, вплотную подошедшего к разгадке древних секретов, были всего лишь ветошью, набивкой, наподобие той, что кладут в ящик с бутылками «Росы Черного Леса». Сеймур жил, действительно жил, а не существовал в томительном ожидании, только в те краткие моменты, которые Миланора наполняла своим присутствием. Их становилось все меньше: эстарийка стремительно теряла интерес к постаревшему, лысеющему, покрывающемуся морщинами человеку. Остановить увядание тела Сеймур не сумел. Магия жизни не подчинялась ему, оставаясь непостижимой загадкой, иллюзорная же молодость Миланору бесила. Однажды она заявила, что любитель иллюзий должен и время проводить с иллюзией, а ее, настоящую, оставить в покое.

            Тогда Сеймуру уже приходилось делить эстарийку с Ларсом фон Штейном. Барон был красив, молод, интересен. Миланора родила ему дочь, унаследовавшую от матери лишь роскошную медь волос. В остальном грубая внешность ребенка не оставляла сомнений в том, чья кровь возьмет в ней верх. Но девица все же продолжала приходить к старику до той возмутительной интрижки с Арагоном XII, от которого Миланора, надо полагать, и забеременела во второй раз.

**

            Сеймур опустил голову на стопку лежащих на столе бумаг. Слезы продолжали предательски сочиться по сетке морщин, оплетших щеки подобно паутине. Скосив взгляд на голографию, маг явственно увидел, как Миланора игриво показывает ему язык.

**

            С Арагоном XII он поквитался пятнадцать лет назад, направив пулю катрионского стрелка точно в глазницу королевского шлема, сквозь десятки слоев защитных чар. Отказать себе в этом удовольствии Сеймур не мог, хотя гибель монарха чуть не перечеркнула все усилия по сборке Лука Богов. Месть фон Штейну, казавшаяся поначалу такой удачной, закончилась катастрофой.

            Смерть царственного любовника подкосила Миланору – взгляд ее подернулся льдом. Ларс пропадал в своих путешествиях, от ребенка короля эстарийка, судя по всему, умудрилась избавиться. Скука и тоска толкали дочь ветра на самые сумасшедшие, бесстыдные выходки. По окрестностям баронства расползались слухи о ведьмах, лесных дриадах, вампирах, сиренах. Сеймуру не составляло труда понять, кто являлся главным действующим лицом этих россказней. Чародей чувствовал: скоро Миланора поймет, кто истинно любит и ценит ее, а затем все станет как раньше, на Гритонийском холме. Подкупленные Годхандом слуги лили в длинные эстарийские уши яд сомнений и подозрений, передавая небылицы о любовных похождениях Ларса.

Ровно десять лет назад план Сеймура принес плоды, существенно отличавшиеся от ожиданий.

**

            Секретарь мэра стоял за дверью баронской спальни. В руках он держал толстую кипу бумаг, содержащих отчеты о состоянии дел в феоде, на тот случай, если кто-нибудь полюбопытствует, что, собственно, он здесь делает. Но замок, как обычно, был почти пуст. Голоса за дверью перешли на крик, Сеймур с удовлетворением услышал звук бьющейся посуды и шлепки пощечин. Спустя несколько минут Миланора вырвалась из комнаты, щеки ее полыхали. Неслышной тенью старик увязался за ней.

            Он плохо помнил, о чем говорил в тот вечер. Угрожал, умолял, упрашивал. Сквозняки разбрасывали бумаги с отчетами по углам. Он обещал бросить к ногам Миланоры весь Леодар, весь мир, всю вселенную. Она отвечала невпопад, взор эстарийки блуждал по комнате, избегая обезумевшего, страшного лица Сеймура. Он покинул ее, только добившись слабых неуверенных «да» на свои эгоистичные требования, более уместные в устах влюбленного мальчишки. На следующий день мажордом барона, Кайт, нашел Миланору лежащей в кресле, там же, где Сеймур оставил ее, уходя. Девушка приняла порошок из толченого огненного камня – единственное средство, гарантированно убивающее даже эстари.

**

            Резкий, дребезжащий звук выбросил Сеймура из воспоминаний, точно вышибала, изгоняющий прочь разбуянившегося пьянчужку. Звонил стоящий на столе телефон. Ноющий срывающийся голос барона Фредерика сообщил: тело, подходящее для воскрешения Царицы Бурь, захватить не удалось, наемники, запросившие за свои услуги баснословную цену (и, разумеется, получившие аванс), перебиты. Сеймур, чувствуя себя окруженным идиотами, тяжело вздохнул и положил трубку. Это уже ничего не меняло. Завтра на охоте Арагон XIII погибнет. Лук Богов подготовлен к испытаниям. Маг в последний раз взглянул на голографию. Миланора сокрушенно, осуждающе качала головой. Годханд, лишь миг помедлив, бросил пластинку в огонь камина. Прекрасные, до сих пор любимые черты начали распадаться, пузырясь и чернея. Сеймур выпрямился в полный рост – будущий царь Благословенной Земли, да что уж там, всего мира, вселенной! Пути назад не было. Гритонийский холм навсегда остался в невозвратном прошлом. Грядущее наполняло бушующее пламя, в котором, точно на погребальном костре, сгорят сомнения, сожаления, страхи, враги, если понадобится – Леодар... и любовь.

            – День 4 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

– Не знаю, от чего мне суждено умереть, лишь бы не от скуки.

Арагон XIII, король арагонский.

 

Настал первый день королевской охоты. После вчерашней бурной ночи большинство придворных намеревалось поспать подольше, но его величество Арагон XIII поднялся уже к семи часам утра. Он, само собой, тут же приказал разбудить всю свиту. Меньше чем через час толпа разряженных светских львов (и львиц) отправилась в лес. Мы присоединились к кортежу, поехал с нами, пренебрегая моим предостережением, и давешний человек-кот. Фессаха же, наоборот, где-то надежно затаилась. Когда процессия выезжала из ворот замка, Клодия тихо сообщила мне, что на короля готовится покушение и нам нужно быть очень осторожными. Эльвира, честно отработав гонорар, проследила за телохранителями мэра, выяснив: государя планируют убить на охоте. Свалить преступление заговорщики якобы собираются на разбойников, которых в наших захолустных местах видели не раз. Не знаю, почему баронесса просто не предупредила Арагона XIII или капитана его личной стражи, думаю, у нее имелись какие-то резоны.

Мы настроились встретить неприятности во всеоружии. Они действительно не заставили себя ждать. Сначала мы столкнулись аж с тремя троллями. Король не придумал ничего лучше, как напасть на тварей и подвергнуть свою драгоценную жизнь опасности размером с монстрячью пасть. Троллиный самец выхватил из-под монарха скакуна и сразу же начал им закусывать, а вот свободной рукой постарался зацепить еще и сладкого венценосного мясца. Но не тут-то было! Среди визжащих от ужаса мужчин и женщин нашелся смельчак, спасший Арагона XIII от гигантской лапы. Никогда бы не поверил, что смазливый и изнеженный царедворец осмелится на такой поступок, тем не менее Йоргос Билефельд прикрыл монарха собственным телом и очутился в смертоносном захвате папы-тролля.

В это время мы с Клодией гонялись по поляне за тролльчихой, которая одурело носилась сквозь толпу (никто из придворных или егерей и не додумался рассредоточиться), расшвыривая людей, собак, коней, словно кегли. Иногда она прямо на ходу оттяпывала себе зубами или когтями лакомый кусочек. Наконец баронессе каким-то чудом удалось свалить ее заклинанием спазма на сворку нелепых визжащих левреток. Тут я и заколол образину. Пора было приниматься за отца троллиного семейства. Папаша отмахивался от меня живым еще Йоргосом и половиной конской туши. Отрубив ему лапу с придворным молодцом (к сожалению, парня из-за этого хорошенько приложило об дерево), я, в конце концов, дотянулся до уязвимого брюха.

К тролленку мне приступить не довелось: едва я покончил с самым крупным противником, как отовсюду в паникующую толпу полетели арбалетные болты. Это подоспела третья сторона – мятежники, мы переключили свое внимание на них. Лжеразбойники, конечно, целились в Арагона и, надо отметить, небезуспешно: их жертва являла собой идеальную мишень, валяясь посреди поляны и неприкрытая ничем. К счастью, арбалет – громоздкий механизм: у стрелков имеется только один шанс, после им приходится или перезаряжать оружие, или спускаться с деревьев. Некоторые из нападавших не успели ни на что решиться, познакомившись с когтями человека-кота. Другие же приняли смерть от собственных снарядов, отраженных магическим щитом Айдена.

Тут-то я и потерял нить происходящего, потому как меня придавило стволом клена, подрубленного моим же мечом. Мне проще было валить деревья, чтобы вопящие «плоды» сами падали к моим ногам. Впрочем, основные силы головорезов рассеялись и без моего вмешательства. Айден ухитрился захватить в плен двоих бандитов, а именно – телохранителей мэра! Эти ребята, видимо, являлись ударной группой: вооруженные пистолями с пулями из метеоритного железа, они единственные имели шанс прикончить государя. Никакое колдовство не может задержать или отразить такие снаряды. Помешал им не очень умелый, но зато своевременный удар посохом, нанесенный Фин-Сеалом и сместивший траекторию выстрела. Арагон XIII получил всего-навсего тяжелое ранение. Его величество Клодия вызволила из гущи боя на своей летающей метле.

Не знаю, радоваться ли или огорчаться, но заговорщики и тролли изрядно проредили королевскую свиту. Многие, в страхе бежав от чудищ, заблудились в чаще. Когда я очухался и вылез из-под завала, то первым делом добил троллиного сыночка, который увлекся поеданием убитых и раненых. Затем я отвел в замок всех уцелевших, которых только смог найти.

Теперь наше жилище наполнено увечными – Клодии приходится буквально разрываться между ними, оказывая первую помощь, распоряжаясь сиделками и часто прибегая к магии (серьезных ран немало). Лекаря в нашем городе нет, королевский врач пропал в лесу, а Джессика, как назло, уже уехала. Вот такая вышла охота.

Стоит упомянуть и о том, что именно тогда нам стала доподлинно известна причина пропажи Отэка, – его тунику, заляпанную кровью, тролльчиха использовала в качестве головного платка. Я настоял на почетном захоронении одежд несчастного в фамильном склепе фон Штейнов.

Пока я добирался до замка, Клодия попросила Вальдо пошпионить за шерифом, которого заподозрила в сговоре с секретарем мэра. Нельзя винить девушку в мнительности, ведь с того дня, как она получила вместе с остальными титул, произошло уже три покушения. Сначала на наши жизни, затем на ее свободу (если я правильно сделал вывод), теперь – на короля. Баронесса лишь недооценила силы и упорство противника. Хотя кто мог предположить, чем все обернется?

Вскоре стало очевидно – идея относилась к разряду неудачных. Через некоторое время Джон, у которого за много лет сражений бок о бок с напарником, похоже, выработалась с ним некая мысленная связь, заявил, что у Вальдо неприятности. А еще спустя четверть часа Эльвира подтвердила: люди шерифа схватили негра и уволокли его в особняк мэра. Вообще мне не слишком нравится эта наемница, но свои деньги она отрабатывает вполне пристойно. Джон рвался спасать друга, нам было вовсе не по чести бросать рыцаря – пусть даже чернокожего – в беде. Тем более, в эту беду он попал, выполняя просьбу Клодии, которая теперь мучительно переживает из-за своей опрометчивости.

Мы быстро собрались, даже взяли с собой человека-кота Джека, а также пару добровольцев из королевской свиты. Дворянин по имени Йоргос проявил себя достаточно храбрым и удивительно крепким мужчиной (несмотря на объятия тролля и удар о дерево, он отделался лишь синяками), а чародей Ферджин отрекомендовался сведущим в боевой магии и лечении. Привередничать не приходилось. На самом деле мы предлагали поучаствовать в «веселье» многим, но согласились только эти двое (вообще Арагона окружают трусы и подхалимы, ни одного рыцаря!). Конечно, Гилберт и Фессаха тоже пошли со мной, хотя одному рановато еще, на мой взгляд, покидать «лазарет», а второй – нежелательно показываться вовсе. В результате из замка выступил целый отряд. Все-таки было бы замечательно когда-нибудь обзавестись собственной стражей, а не набирать людей с миру по нитке.

            До места мы очень спешили, но не настолько, чтобы очертя голову ломиться внутрь. Нет, сначала в особняк проникли через дымоход шпионы (баронесса и пикси), однако они долго не возвращались, и пришлось поступить, как подобает настоящим героям, – лезть на рожон.

Дом мэра стал – в очередной раз, замечу – ловушкой, но на этот раз не с сюрпризом. В комнате на втором этаже приготовился к бою шериф с группой стражников, а в полумраке приемной залы скрывались превращенные темной магией в послушных убийц слуги. Присутствовал здесь и постановщик этого жутковатого спектакля, секретарь мэра Сеймур.

Я немного побеседовал со злодеем, который даже не отрицал, что стоит за покушением на короля. Он предложил нам присоединиться к перевороту, пытаясь убедить, будто Арагон XIII находится не на своем месте. Видят боги, я согласен с большинством аргументов Сеймура, но становиться предателем не по мне.

Мы атаковали. Зомбированные слуги погибли почти все, перебитые Йоргосом и Гилбертом, ратников, во главе с незадачливым шерифом, удалось пленить. Сеймур, к сожалению, ушел. Ушел, истекая кровью, пущенной моим мечом, но, боюсь, это его не остановит. Ведь что такое какая-то рана для могущественного колдуна? Но и нам не удалось легко отделаться. Мне, например, досталось от Вальдо, которого Годханд ненадолго взял под контроль. Рыцарь Джон принял грудью огненный шар, запущенный чародеем, и я, честно говоря, записал его в мертвецы после того, как он неподвижно лег у основания лестницы. Не повезло и Фессахе. Хищница первой набросилась на мага и, получив сильный удар по голове его посохом (Сеймур неожиданно ловко обращался со своим оружием), надолго лишилась чувств. Думаю, кошке понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя.

Потом Фессаха еще вымаливала прощения за свой промах в бою. Неспособность служить мне в ближайшее время вообще привела ее в полнейшее отчаяние. Пришлось, само собой, простить рабыню.

            Пожалуй, стоит чуть подробнее остановиться на пленении блюстителя порядка. Горман искренне полагал нас, новых баронов, изменниками и готовился свершить акт правосудия, засев во втором этаже особняка мэра. Он хотел приписать себе честь сражения с настоящими рыцарями. Вместо этого шериф встретился с насмешливой феей, девкой на метле и вертким человеком-котом, который по моему настоянию отправился проверить, чем занимаются пропавшие лазутчики. Посредством люстры, украшавшей потолок, и набора волшебных красок из сокровищницы замка, оживляющих изображение, а также пары заклинаний наименее боевитая часть отряда расправилась с толпой стражников. Джек участвовал в потехе, прыгая по подоконникам снаружи здания и дразня вояк, не придавленных упавшим светильником и не занятых поклонением новоявленному божеству, намалеванному Сиилин на стене. В общем, всех повязали без особого труда.

По горячим следам, едва доставив новых пленников в Штейн, мы допросили шерифа заодно с захваченными в лесу наемниками. Поскольку Горман был вовсе не предателем, а, наоборот, патриотом Арагона, хоть и очень тупым (но за это, как известно, пока не карают), мы отпустили шерифа с миром. Осознав, впрочем, что пора бы подыскать на его место кого-нибудь помоложе да поумнее. А вот телохранители оказались охотниками за головами, прибывшими аж из Ксандрии. Сеймур заплатил им баснословную сумму, позволяющую избежать лишних вопросов от исполнителей. К тому же отношения нашего королевства с Ксандрийской Империей в данный момент крайне прохладные, поэтому головорезы возомнили себя ни много ни мало народными избавителями. А как же! Отомстить потомку гнусного узурпатора, обидевшего брата Ксандра при разделе Благословенных Земель, – это великая честь! Но если б младшие родственники не возмущались, Леодар остался бы единым.

Почуяв, чем для них закончится участие в этой истории, наемники попытались бежать, накинувшись на нас в тюремной камере. Разумеется, они были перебиты. Не самая плохая смерть для воина: меч куда лучше постыдной веревки. На сем наше расследование завершилось, по крайней мере сегодня.

Поужинал я в обществе Саффи. Она предлагает наведаться в некие руины в Черном Лесу, где, по данным «Альманаха путешественников», вполне могут таиться клады. Скорее всего, не прилагайся к сокровищам дюжина-другая монстров, София давно сходила бы сама, но, думается, мы поможем ей, когда хоть немного освободимся от более насущных дел. Говоря мы, имею в виду себя, Клодию и Айдена. Признаюсь, я начал привыкать к остальным баронам, даже привязался к ним.

Уже ночью вновь побеседовал с Эвистрайей. Вообще-то, я наведался в сад с целью развеяться, послушать музыку, если повезет, снова поболтать на сторонние темы. Как же я удивился, когда девушка объявила, что в лесу есть «оракул», способный дать мне совет относительно проклятий, поразивших мое тело и душу (незримую составляющую тела Эвистрайя назвала мана-оболочкой). Эльфийка даже вызвалась проводить меня.

Место, где обитает этот дух, небезопасно, а значит, мне понадобятся надежные спутники. И опять-таки, кроме Айдена и Клодии, я ни в ком не уверен. Вряд ли кто-то еще согласится участвовать в столь сомнительном предприятии. Однако я несправедлив – Гилберт с Фессахой наверняка присоединятся. Правда, за них в бою приходится волноваться, а бароны и сами за себя постоять умеют.

Как же, съездили в лес, поговорили с духом! Около полуночи, переполошив ползамка пьяными песнями, из города вернулся Йоргос с очередными неприятными новостями. В «Пьяном бобре» ему рассказали, что в соседнем баронстве Арго поймали и собираются через три дня сжечь некую чародейку, промышлявшую магией без патента Гильдии. У меня сразу мелькнуло воспоминание о Джессике. Айден, который сам колдует без патента, принялся настаивать на спасении ведьмы, кем бы она ни была. Клодия согласилась с его мнением, а позже даже выпросила у государя грамоту, предписывающую барону д’Арго отдать нам чародейку. В удаленных от столицы феодах власть Арагона XIII не так велика, как он думает, но королевская бумага станет лишним аргументом для мирного решения проблемы.

 Собственно, рыцарское звание и умение владеть мечом вовсе не прибавляет желания этим самым мечом махать направо и налево. Мне кажется, настоящие воины – те, кто защищает мир, допуская лишь неизбежный минимум насилия. Хотя мне до такого уровня еще расти и расти. В любом случае завтра отправляемся в путь.

Помимо прочего, исчез ксандриец Рудольф Григ. Да, тот самый, которого мы повстречали во время приснопамятной прогулки в лес. Мона, несмотря на просроченную плату, еще держит апартаменты за ним, но сам факт пропажи может бросить тень на баронство. Конечно, охотники порой бродят в чащобе месяцами, но все же, памятуя о страшной участи Отэка, мы просто не имеем права оставить происшествие без внимания. Я обязательно присоединюсь к поисковому отряду, если меня не отвлекут более важные дела.

– День 5 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

– Почему магам мы кланяемся, а ведьм сжигаем?

– Кажется, это называется «внутренняя политика».

Из разговора двух крестьян.

 

Строго говоря, идея обратиться к государю с прошением поспособствовать в освобождении неизвестной колдуньи пришла Клодии случайно. Просто она опять шла навестить коронованного пациента (который, кстати, больше притворялся, чем действительно страдал от ран), когда услышала о несчастной осужденной. Сама баронесса тоже не являлась патентованным магом, посему чувствовала себя обязанной выручить несчастную.

Но это посещение покоев монарха несколько отличалось от предыдущих. Едва Кайт, занимавший теперь пост у двери в качестве телохранителя, объявил Арагону, что его в приемной ждет Клодия, тот грубо выпроводил Вивиан и Лилиан погулять (надо сказать, сестрички изрядно притихли после случившегося покушения). Затем король пошептался с мажордомом, запер дверь и, обойдя вокруг изумленной баронессы, сел перед ней в кресло.

            – Ну, какова цель твоего визита? – напыщенно уточнил венценосный мальчишка.

            – Ваше величество, во-первых, я хотела узнать, как вы себя чувствуете? – Клодия чувствовала себя неуютно под взглядом этих бесстыжих глаз, будто раздевающих ее или, скорее, уже зашедших чуть дальше. Это напоминало алчущие взоры дворян, гостивших у Фредерика, которым барон позволял «пастись» в своем гареме.

            – Неплохо, но могло быть лучше! – закапризничал король. – Я гнию здесь заживо! От скуки! Вы должны обеспечивать мне развлечения!

            – Милорд, вы не далее как вчера оказались почти при смерти, чудесно покуролесив с троллями и разбойниками, – пряча раздражение, холодно заметила Клодия. Ей расхотелось просить заносчивого юнца о чем бы то ни было.

            – Да, припоминаю один приятный момент: меня несла на метле полногрудая нимфа Черного Леса, – рассмеялся Арагон, подмигнув смутившейся баронессе. – Ты составишь мне компанию за ужином, и я прощу всех Штейнов за уныние, царящее у вас в замке!

            – Сегодня никак не могу, – резко ответила Клодия и тут же зажала рот ладонью, придя в ужас от собственной дерзости, но быстро опомнилась.

Дальше последовал ее длинный монолог, начавшийся словами «понимаете, милорд» и завершившийся полуобморочным состоянием Арагона, в котором он подписал грамоту для освобождения ведьмы от костра. Подобный трюк безотказно срабатывал: им пользовались все обитательницы гарема, когда желали получить у Фредерика украшение, наряд, новые апартаменты, чью-нибудь голову... Важен был темп поступления информации в уши мужчины и умильное личико. В прошлом Клодия редко прибегала к этому методу, но сейчас король просто вынудил ее применить крайние меры. Правда, судя по смешливым искоркам в глубине монарших глаз, устало прикрытых ресницами, Арагон забавлялся, прекрасно осведомленный о всевозможных женских уловках.

            И вот, когда баронесса делала на прощание реверанс перед королевским креслом, государь внезапно подался вперед – хотя до сего обвисал на сиденье с выражением полной апатии на лице – вздернул голову Клодии за подбородок и еле слышно произнес:

            – Ты явишься ко мне сразу после поездки!

**

Поздним утром выступили в путь. Сам не пойму до конца, каким образом, но с нами вновь оказались Йоргос, Ферджин и Джек. Подозреваю, троица решила развеяться на увеселительной прогулке, мы ведь не скрывались при сборах. Присутствие членов королевской свиты придавало больший вес нашей миссии, а человек-кот прекрасно вписывался в роль телохранителя.

Уже к вечеру сего дня мы подъезжали к городу Брог. Мне не слишком хотелось связывать герб своего рода с новообретенным обличием, поэтому еще в Штейне заказал себе коту без опознавательных знаков. Вот сейчас я вновь укрылся под личиной обычного рыцаря, предоставив переговоры Айдену и Клодии. Признаться, на въезде в город очень хотелось огреть мечом обнаглевшего от жадности привратника (давно, а точнее – никогда с меня не пытались содрать столько денег за въезд в городские ворота), но я сдержался. Тем более Клодия неплохо поторговалась, заметив в свитке вымаранные строчки на месте тарифов. В результате плата не превысила общепринятого серебряного стандарта за конника. Меня пропустили по той же цене.

Мы легко разыскали место предстоящего аутодафе (горожане с удовольствием рассказывали путникам, где, когда и как произойдет знаменательное событие) и выяснили, что злокозненную колдунью содержат в подземельях баронского замка. По всему выходило, от посещения барона д’Арго не отвертеться. В запасе у нас была королевская грамота, дипломатия и ложь – вполне эффективные средства, когда речь идет о переговорах.

**

Какая же мразь этот д’Арго! Ларс фон Штейн не преувеличивал. Давно я не убивал с чувством такого отвращения! Но по порядку.

Искомой ведьмой действительно являлась Джессика. Причем прозябала она не в замковой тюрьме, а в постели барона, связанная, с кляпом во рту. Гарде собрался немного поразвлечься, прежде чем сжигать девицу. Отвратительный подонок! На мой взгляд, даже то, что Джессика не из благородного сословия, его нисколько не извиняет! Подробности стали известны позже от самой Джессики и Сиилин, которая отыскала пленницу первой и немедля организовала побег, к сожалению, не известив нас о своей находке.

Мы, не догадываясь об успехах феи, представились посланниками короля. Затем Айден, вручив грамоту, стал уговаривать Гарде отдать ведьму якобы для свершения правосудия на территории Штейна, где она, собственно, преступила закон.

Барон очень удивился, прочитав документ, и осведомился, причем тут колдунья. Логичный вопрос. Ну почему Клодия заранее не ознакомилась с содержанием этого дурацкого клочка бумаги?! Сложно предположить, что имел в виду Арагон XIII, но он вручил ей приказ о выдаче «предъявителю сего» сотни лошадей! Венценосный шутник (позабавиться таким образом вполне в духе государя) поставил нас в весьма щекотливое положение. Однако Клодия, очаровательно улыбаясь как ни в чем не бывало, умудрилась заболтать д’Арго, убедить, будто с грамотой вышла досадная ошибка, после чего Гарде согласился обсудить участь чародейки. Наедине с Клодией. В глазах барона явственно читались его желания; я уже хотел остановить самоуверенную красотку, но она едва заметно покачала головой и подала руку д’Арго.

Все чуть не испортил Ферджин, который попытался усыпить барона заклинанием. Чары отразил амулет, а Гарде призвал стражу. К счастью, нам и тут удалось выкрутиться. Я ударом кулака оглушил опростоволосившегося мага, Клодия сказалась потрясенной, затем мы дружно обвинили Ферджина в предательстве. Слух о покушении на его величество дошел и сюда, поэтому все выглядело достаточно правдоподобно: придворный ренегат избавляет корону от верных подданных, раз не удалось свалить ее саму. Теперь уже предстояло спасти от костра сразу двух несчастных. Хотя меня посетила мысль «колдун сам виноват», все же стоило дать ему шанс (не сжигать же людей за каждую провинность!).

Тем временем д’Арго увел Клодию во внутренние покои, конкретнее – в опочивальню. Тут все и завертелось. Гарде, обнаружив пропажу пленницы с ложа любви, страшно разъярился и обвинил во всем гостью, которая и сама пребывала в абсолютном неведении относительно судьбы колдуньи. Он даже попытался ударить ее! Ударить леди! Неважно, что Клодия недавно получила титул и обязательно поспособствовала бы побегу, если б успела. Она с той же вероятностью честно «выплатила» бы сейчас виру за смертницу, не торгуясь. Я, конечно, догадываюсь, кем была баронесса раньше, и не одобряю ее методов, но д’Арго это не обеляет.

Девушка бросилась прочь от негодяя обратно в приемную залу, Гарде с воздетым мечом ворвался за ней, изрыгая угрозы и проклятья. Чаша моего терпения переполнилась: мерзавец попрал все возможные правила чести и гостеприимства. Едва выслушав сбивчивые жалобы Клодии, я вызвал подлеца на бой, благо волшебный доспех облек мое тело в один миг. Д’Арго сделал вид, будто не понял, продолжая преследовать баронессу. Однако Гарде уже встречал нас в латах, оружие он обнажил – ничто не препятствовало дуэли. Я предупредил противника об атаке, засим напал. Барон неплохо бился, даже задел меня пару раз, но в итоге ничего не сумел противопоставить праведному гневу. Я зарубил его. Клодия и Гилберт убедили ошарашенную стражу о недопустимости вмешательства в поединок благородных, избавив нас от дальнейшего бессмысленного кровопролития. В результате погиб только барон д’Арго. Своим поведением сей недостойный муж опозорил титул и род. Может, его наследник исправит ситуацию.

А вот то, для чего переговоры послужили ширмой. Пока мы распинались перед Гарде, стараясь вызволить Джессику законным способом, она успела выбраться из покоев барона через окно. Пронырливая Сиилин довольно быстро нашла пленницу и, не дожидаясь нас, организовала побег. Пикси распутала ведьму, а та сама додумалась воспользоваться крепежной цепью от люстры, но у самой земли ей не повезло – бедняжка сорвалась и сломала ногу. Фея незаметно проскользнула в приемную и призвала на помощь Айдена в тот момент, когда д’Арго с Клодией скрылись в дверях. Маг разыскал свою родственницу под стеной замка и вывез ее за город. Ему никто не препятствовал – гость завершил свой визит, хозяйского повеления задержать его не последовало, а за дверьми замка он уже был заботой городских властей. Иного объяснения я не вижу. А потом стражи озадачились более насущными проблемами – их нанимателя лишили жизни на дуэли.

Итак, с Айденом и Джессикой мы встретились чуть позже в ближайшем лесу. Оставалось только добраться в Штейн. Колдунья решила вернуться вместе с нами и отправить своей тетке Ингрид сообщение из дома. Джессика опасалась, что случившаяся с ней неприятность – отголосок моего проклятия, и впредь не хотела искушать судьбу. Будем надеяться, ее опытная наставница найдет время посетить наше баронство. Хотя я больше верю в совет лесного духа.

– День 6 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

Весь день в дороге, вернулись в замок уже под вечер. Авось завтра мы все-таки сможем отправиться в Черный Лес. Эвистрайю я уже предупредил, а теперь спать.

**

Едва сбросив дорожный костюм и приготовившись с наслаждением погрузиться в ванну, баронесса получила приказ срочно явиться в покои короля. Пришлось наскоро ополоснуться (это вместо полноценного отдыха в манящей пене!), надеть парадное платье, даже не обсохнув как следует, но истинным вызовом стала прическа. Попробуйте расчесать волосы длиной почти полтора метра, когда они мокрые! Ровно тридцать секунд спустя баронесса воспользовалась своими привилегиями, сгрузив проблему укладки локонов на плечи одной из служанок (до сих пор Клодия всегда справлялась сама). Наконец коса была заплетена. И вовремя! В дверь уже ломились два дюжих молодца из личной охраны Арагона XIII, дабы доставить наглую девицу, пренебрегшую словами государя, пред светлы очи его величества. Под ледяным взглядом баронессы амбалы растерялись, расступились и не посмели конвоировать девушку.

            – Ваше величество, – Клодия прямо в дверях склонилась в глубоком реверансе.

            – Ты заставила меня ждать! – недовольно вскричал монарх, меряя комнату шагами (собственно, он занимался этим уже довольно долго). – Я вынужден был сидеть в этом дрянном кресле лишних десять минут, полагая, что мое распоряжение – «немедленно» – будет исполнено подобающим образом. Но нет! Знаешь, как мой отец карал за неповиновение?

            – Милорд, вы велели мне явиться сразу после путешествия, но я не могла показаться вам вся в пыли, в походном костюме, растрепанная и потная, – спокойно объяснила баронесса.

            – Ха, – кратко прокомментировал монарх ее тираду. Арагон опять кружил около Клодии, подобный тигру в клетке. – В таком состоянии есть известный шарм. Я бы отправился с тобой к вашим горячим источникам и искупал тебя там, как породистую лошадь.

            – Да, кстати о лошадях. Вы могли вовсе остаться без моего общества, – укоризненно произнесла девушка, протягивая самодержцу вскрытый свиток с «освобождением для ведьмы». – Благодаря этой грамоте мы сумели бы получить в Арго сотню скакунов, но никак не приговоренную к костру волшебницу, – пока Арагон читал бумагу, хихикая себе под нос, Клодия продолжила: – Подобное различие между буквами и словами едва не стоило мне чести, даже жизни, подозреваю, д’Арго с удовольствием спалил бы меня (или всех нас) на одном костре с несчастной. Я бы, правда, для начала задержалась в его опочивальне на неопределенный срок. Кстати, колдунью он решил сжечь, потому что она отвергла его домогательства. Это в порядке вещей у дворян?

            – Детка, мои мысли тогда занимало другое, вот я и вытащил не ту форму. Неужели ты думаешь, я всякий раз пишу скучные указы с чистого листа? Касательно баронов, на своей земле они полновластные хозяева, даже у меня не всегда находятся рычаги давления на этих мерзавцев, как видишь, – тут король снова прыснул от смеха, глянув в свиток. – И каким же образом вы избежали смерти?

            – Гарде погиб от меча моего телохранителя, – с некоторой дрожью в голосе сказала Клодия (титул Сореала, по его просьбе, нужно было сохранить в тайне).

            – Здоровяка? Ты понимаешь, ему грозит казнь, если он не рыцарь, – Арагон угрожающе надвинулся.

            – Он дворянин.

            – Ну ладно. Он же спасал тебя, значит, заслужил прощение. Гарде был не самым приятным человеком, – король махнул рукой, а потом, приобняв баронессу за плечи, увлек ее во внутренние комнаты. – Продолжим беседу за бокалом «Росы».

            Арагон плюхнулся на диван и наполнил бокалы. Похоже, монарх считал само собой разумеющимся, что девушка должна сесть рядом с ним (больше посадочных мест около маленького столика не было), но она, тут же обратив внимание на заранее спланированную хитрость, демонстративно притащила из соседней комнаты пуфик. Расправив юбки, Клодия подняла на короля торжествующий взгляд.

            – А ты не сдаешься, да? – удивленно констатировал Арагон.

            Некоторое время прошло в молчании: самодержец пожирал гостью глазами, а девушка конфузливо прятала лицо в бокале. Неожиданно для себя она почувствовала, как внутри пробуждается постыдное желание подставить шею под поцелуи венценосного сластолюбца, а расшитое платье становится тесным и жарким. Баронесса зарделась и поспешила продолжить разговор.

            – Ваше величество, а ведь виноделы, снабжающие нас и вас сим благородным напитком, находятся в серьезной беде, угрожающей прекратить производство «Росы» навсегда… – Клодия задумчиво покрутила хрустальный тюльпан, рассматривая с наигранной заинтересованностью рубиновую жидкость на просвет.

            – Да неужели?! – воскликнул Арагон, уже давно заметивший признаки своей победы, и поднялся. – Быть не может! – обойдя стол и сидящую баронессу, король остановился вплотную за ее спиной, положив горячие ладони девушке на плечи. – Ты действительно хочешь сейчас рассказывать мне о проблемах «росоделов», а?

            Клодия вздрогнула и затравленно оглянулась на монарха, тот самодовольно усмехнулся:

            – Ммм, кажется, крепость выбросила белый флаг? То есть падение этой гордой твердыни возможно. Хотя нельзя расценивать как поражение королевскую победу над собой. Иди в постель, красотка, быстро!

Утро застало Клодию нежащейся на пышных подушках рядом с Арагоном. Монарх был настолько благодушен, что, не перебивая, выслушал историю семьи Фин-Сеалов.

            – Со своими должниками Гильдия Магов разбирается сама, – государь зевнул, лениво огладил баронессу по спине и закончил: – Поболтать со старыми пердунами я могу, но это лишь поможет отсрочить выплаты. А вот лично для тебя я сделаю чуть больше: ты получишь патент, и, пожалуй, королевская казна обойдется пока без денег фон Штейнов.

            – Благодарю вас, милорд! – девушка выскользнула из-под монаршей ладони и сладко потянулась.

            – Да, но ты же обязана чем-то отплатить! – вскинулся Арагон, посмотрел задумчиво в потолок, словно ища в лепнине подсказку, и, довольный собственной идеей, важно изрек: – Думаю, подписав контракт и став моей наложницей, ну, для начала, допустим, на год, ты отблагодаришь меня сполна!

            Услышав возмутительное предложение, осознав, что ее опять воспринимают исключительно как красивую игрушку, Клодия покраснела от гнева, резко развернулась (от неги не осталось и следа) и залепила государю тяжелую звонкую оплеуху. Не дожидаясь ответной реакции, девушка вскочила и, как была в ночной сорочке, бросилась к выходу. Но Арагон оказался гораздо проворнее (все-таки он вполне обоснованно гордился и похвалялся, помимо прочего, и своей физической формой). Баронесса еще только огибала кровать, когда король уже поджидал ее у двери. Клодия нервно сглотнула и присела на диван, впрочем, тут же гордо вскинула подбородок, всем своим видом давая понять, что пугаться, просить прощения, сожалеть о своем поступке не собирается. Тем не менее сердце ее билось, будто мотылек в оконное стекло, а пальцы еле заметно подрагивали, пока государь неспешно приближался. Опасалась девушка не зря: Арагон XIII был, по слухам, ненамного уравновешеннее отца, известного своей жестокостью. Да и не знай Клодия этого, она прочитала бы свою участь в его глазах без особого труда. Королевские очи метали молнии.

            Схватив девушку за горло, венценосец легко поднял ее с дивана, а потом, сделав усилие, оторвал от пола.

            – Ты понимаешь, на кого посмела поднять руку? – процедил Арагон. – Ты…

            Неожиданно он разжал пальцы, начинавшая задыхаться Клодия опустилась обратно на сиденье, найдя в себе силы не рухнуть на пол под ноги королю, как он того, скорее всего, желал.

            – Если вы еще раз произнесете по отношению ко мне слово «наложница» или подобное ему, я снова влеплю вам пощечину, чего бы мне это ни стоило! – хрипло предупредила девушка, ощупывая ладонью припухшую шею.

            – Да любая на твоем месте прыгала б от счастья! – заорал государь.

            – Сколько угодно, я же слишком долго была одалиской и не хочу повторять опыт.

            – Мой отец забил бы тебя плетьми за подобную выходку! – уже спокойнее заявил король. – Но я тоже в долгу не останусь, – он недобро усмехнулся, подошел к платяному шкафу и достал оттуда кнут, который стал подчеркнуто медленно собирать петлями.

            Баронесса побледнела, дернулась к двери. Вспомнив, что та заперта, метнулась к окну. Покои государя целиком занимали третий этаж замка, с видом на просторы лугов Штейна. При попытке бегства уцелеть было невозможно – вниз, на глубину добрых пятнадцати метров, уходила отвесная стена. Оттуда, из купален, поднимался пар, скрывающий острые камни. Но в тот момент Клодия отважилась и на самоубийство, лишь бы не позволить измываться над собой. Готовая уже взобраться на подоконник и искупаться в последний раз, она оглянулась: Арагон стоял на расстоянии вытянутой руки, но ничего не предпринимал, озадаченно смотря в бледное решительное лицо девушки.

            – Неужели ты думаешь, я испортил бы твое роскошное тело шрамами? – четко проговаривая каждое слово, поинтересовался он.

            – Я видела ваши глаза, вы могли сделать это. Однажды мне пришлось быть свидетельницей такого наказания. Никому не позволю совершить подобное с собой, – отчеканила баронесса, все еще напряженно сжимающая побелевшие пальцы на оконном затворе.

Правда, сейчас Клодия застыдилась своего испуга, потому что невооруженным взглядом можно было заметить: кнут не предназначался для карательных целей, да и государевы очи горели скорее страстно, нежели гневно. Оба получили урок.

            – День 7 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

– К чему знать будущее? Хватает проблем и в настоящем.

Кайт Сид, мажордом замка Штейн.

 

Вести дневник возле походного костра в пещере, полной каких-то неприятных гадов, очень неудобно, но записывать лучше сразу. А еще я в который раз порадовался крепости своих доспехов, способных защитить не только от меча, но и от всякой дряни вроде болотных пиявок.

Утром сего дня мы, наконец, отправились в путешествие к руинам, где живет дух, знающий ответы. Вот совпадение – там же, по мнению Саффи, находятся и сокровища. Забавно, что девица полагает, будто в любых уважающих себя развалинах должны крыться баснословные богатства. Однако куда большим сюрпризом этого утра стало решение Клодии взять с собой короля!

Вот такой своеобразный подарок «подготовила» ему баронесса на день рождения. Сомнительная идея, по-моему, но предложение уже прозвучало, а Арагон XIII радостно согласился. Из свиты поедут лишь провидицы, которые после нападения разбойников, не предсказанного ими, считают своим долгом всюду сопровождать господина. Я еще не описывал их: это холеные придворные красавицы, обритые почти наголо. Дамы выглядят чересчур изнеженными, но, надеюсь, они все-таки переживут это маленькое приключение. Прочим Арагон приказал веселиться, не сочтя необходимым больше никого ставить в известность о прогулке. Нам также было запрещено распространяться по этому поводу.

Помимо уже упомянутых пятерых в руины отправились я, Гилберт, Айден, Эвистрайя (собственно, без ее услуг проводника мы бы вряд ли куда-то двинулись), Кайт и Джек. Сэр Джон еще не успел оправиться от ожогов, а Вальдо не пожелал оставлять товарища, поэтому я попросил их вместе с Моной присмотреть за замком и гостями. У пикси нашлись какие-то неотложные дела. Не могу не отметить – отсутствие айденовской феечки вызвало скорее облегчение. Вот нисколько меня не огорчает то, что никто не засунет мне горсть червей за шиворот, не пририсует лишних деталей к моей одежде. Единственная польза, приносимая Сиилин, – это ее умение везде пролезть и все разведать. Но как-нибудь сами обойдемся.

Мы не очень опытные искатели сокровищ, поэтому набрали с собой кучу потенциально полезных предметов. В итоге у ворот нас ожидали аж три ослика, нагруженных мешками с факелами, веревками, лопатами, спальниками, едой и еще массой самых разных вещей. Вообще-то изначально ишаков было четыре, но Кайт, пытаясь отговорить нас брать животных к оракулу, так жутко заревел одному в ухо, что бедная скотинка свалилась замертво. Этим Сид, очевидно, хотел продемонстрировать их моральную неустойчивость. Я, конечно, подозревал – одинокое существование в замке не способствует развитию чувства юмора, но тут наш мажордом явно переборщил.

И вот мы выступили. Ехать быстро не получалось. Вивиан и Лилиан почти сразу утомились. Их пришлось пересадить на ослов, сгрузив вьюки на летучую метлу Клодии. Остальные дамы бодро шагали, предпочитая легкую поступь собственных ножек тряской поездке на ишачьей спине.

В самом лесу одно животное упало в старую ловчую яму, предсказуемо сломав себе шею. Поклажу неудачника пришлось нести мне, тушу, предварительно освежевав и разделав, забрал с собой Кайт. Он посулил и – забегая немного вперед, скажу – выполнил обещание очень вкусно запечь ослятину.

Погода через малое время начала портиться, в вышине загремел гром, и небеса разверзлись, исторгнув на землю потоки воды. Клодия хотела подняться над макушками деревьев на метле и посмотреть, где мы находимся, но чуть не поплатилась за это жизнью, насилу разминувшись с молнией.

Лишь под вечер, насквозь промокшие, мы достигли груды камней, меж которыми скрывался проход в подземелье. Похоже, когда-то тут был баронский охотничий дом, потом разбойничье гнездо, теперь – остовы каменных стен, заросшие и бесформенные.

Сначала планировалось разбить лагерь у самого лаза. Но внезапно раздался жуткий вой и треск, а через минуту-другую из леса показался пугающий исполин. По словам Джека, у него на родине подобных существ зовут Серыми Бродягами, но я о таких созданиях никогда не слышал. Высотой добрых шести метров, с маленькими затянутыми бурой пленкой глазками, длинными чуткими мохнатыми ушами и могучим телом, тварь ломилась через чащу прямо к нам. Чего только нет в баронстве Штейн! Гилберт предложил сразить монстра, но я не нашел в этом особенного смысла. Мы решили передвинуть лагерь глубже, чтобы Бродяга не потревожил нас ночью (надо отметить, чудище явно учуяло аппетитный запах «дичи»). Под землю вели широкие стесанные за годы ступени, другого пути не было. Габариты гиганта не давали ему никакой возможности протиснуться за нами.

За поворотом лестницы (по прикидкам, мы спустились на добрых три этажа) поджидал новый сюрприз. Всего в нескольких шагах от нижней ступеньки, скрытое скальным выступом, начиналось болото. Казалось бы, ничего страшного, тем более его пересекала «дорожка» из разделенных мутной водой камней, вероятно, устроенная хитрыми бандитами. Но стоило Клодии зависнуть над поверхностью, как из трясины принялись выпрыгивать большие, величиной с человеческую ладонь, отвратительные пиявки. Кровососы отличались потрясающей меткостью, наверное, чувствуя тепло человеческого тела: укусов баронессе избежать не удалось, как она ни маневрировала, – прожорливая мразь прилипла к ее выглянувшему из-под плаща плечу. Только стремительность полета спасла Клодию от прочих паразитов. За тучей склизких гадов не стало видно противоположного берега. В результате переправа превратилась в весьма сложное мероприятие.

Ладно воины, целиком защищенные доспехами, но вот Саффи в своей коротенькой юбочке сразу стала бы легкой жертвой пиявок, остальные девушки тоже были в серьезной опасности. Немного подумав, я нашел способ. Мне пришлось перенести через болото Саффи, Эвистрайю, Вивиан и Лилиан, одну за другой, обернув каждую плащом. Для надежности протянули веревку над топью. И все-таки без курьезов не обошлось. Я познакомился с более крупным обитателем глубин – огромным змеем, напавшим на меня у самого берега. От него отбивались вместе с Кайтом. Возвращаясь в очередной раз, я поскользнулся и чуть не утонул в мерзкой жиже (вытягивали меня объединенными усилиями магов), но главное – девушки, за исключением Клодии, совершенно не пострадали.

Мужчины форсировали топь самостоятельно, но отягощенные поклажей, потому что брыкающихся осликов пришлось также переправлять на руках. Не самая приятная ноша после очаровательных барышень. Отойдя от булькающей трясины еще на десяток метров, мы разбили лагерь. Дописываю дневник и заступаю на дежурство. Первая смена за мной и Саффи.

**

            Кровать располагалась таким образом, чтобы лежащий на ней мог при желании любоваться очаровательными пасторалями через большое окно. Сейчас, правда, насладиться видами мешала пелена дождя, скрывшая обширные луга, редкие поместья фермеров с лоскутами возделанных полей и безбрежное лиственное море Черного Леса, обступившее земли баронства с востока. Риовейн и озерная гладь, расстилающиеся южнее и гораздо ближе к холму, на котором стоял замок, едва-едва проглядывались сквозь кисею серебристых капель.

            И все же сэру Джону только и оставалось – смотреть в окно, наблюдая, как темнеет затянутое тучами небо. И размышлять.

            А поразмыслить предстояло о многом. Ведь рыцарь явился в Штейн с совершенно определенной целью, от которой в данный момент, волею случая, оказался необычайно далек. Джон усмехнулся, чуть-чуть посмаковав этот довод. «Волею случая» – донельзя удобные слова для человека, стремящегося приуменьшить степень своей вины.

            Сеймур Годханд и его сообщники давно привлекли внимание Белого Ордена. В те далекие времена Колледж Прикладной Технической Магии еще не распустили, его глава и ученики не обратили свои знания во зло, юный Джон еще лишь недавно прошел обряд смены имени и закрасил родовой герб на щите белой краской, а пост Великого Магистра принадлежал сэру Кайлу…

            И погода, и необходимость валяться в постели, и, разумеется, парочка бутылок замечательного местного вина, стоящая на резном прикроватном столике, располагали к порции старых добрых воспоминаний.

Путешественник, проживший достаточно долго, всегда может оживить в памяти историю приключений, взглянув на свои шрамы. Давешняя встреча с Сеймуром оставила превосходное напоминание о визите в Штейн. Наверное, когда ожог от попадания огненного шара окончательно заживет, то станет похож на многолучевую звезду. А вот леди Клодия, по-видимому, вознамерилась осчастливить Джона сразу двумя рубцами: на сердце и на совести. Посторонний их не заметит, но выкинуть из головы связанные с ними события будет ох как непросто.

Силы Белого Ордена пришли в движение, только лишь удалось выяснить: Сеймур с приспешниками нашли способ воплотить и подчинить своей воле легендарную Царицу Бурь, правившую Благословенными Землями еще до прихода сюда людей. Обуздав мощь богини, мятежники планировали вновь объединить весь Леодар под дланью Годханда. По информации, имевшейся у Джона до приезда в Штейн, здесь собрались виднейшие адепты, включая главу «культа», Сеймура Годханда и некую женщину по имени Клодия, по своей воле согласившуюся стать вместилищем злобного духа. Да, когда-то уважаемый чародей, напомнивший миру значение древней магии, которой пользовались братья-короли в битве с нелюдями, превратил науку в религию. Себя он провозгласил чуть ли не наместником забытых людских божеств. А девица якобы специально воспитывалась им для высокой роли.

            Бесспорно, самым очевидным выходом в сложившейся ситуации стало бы убийство Клодии. Великий Магистр Гленн послал своего лучшего ученика захватить девушку и представить ее пред Советом Ордена. Из опасений, что мятежники могли подготовить не одну кандидатуру для призрака, рыцари решились провести церемонию самостоятельно и изгнать Царицу, едва она обретет телесную оболочку. Однако теперь у сэра Джона имелись вполне определенные сомнения на этот счет. Воин въезжал в Штейн как персонаж героического эпоса, а угодил прямиком в любовную драму.

            Можно ли верить Клодии? Не подпал ли Джон под влияние могущественных чар? Опыт и проницательность твердили рыцарю, что девушка не только не состоит в заговоре, но и сама не в восторге от событий, невольной участницей которых ей пришлось стать. Попытка «Весельчаков Донателло» захватить баронессу, ее яростное сопротивление им и последовавшее негодование, кажется, были подлинными. Или нет? Или Клодия искусно завлекает всех в сплетенные Годхандом сети? Не было ли и это нападение, и отступление Сеймура искусно разыгранным спектаклем? В самом деле, одержать победу над знаменитым чародеем удалось на удивление легко. Не настолько, чтобы вызвать серьезные подозрения, но достаточно для сомнений...

            Так или иначе, очарованию девушки поддалось большинство находящихся в замке мужчин. Впрочем, Гилберту и его величеству Арагону XIII возраст вполне позволял терять голову в присутствии красоток, придворные воздыхатели и простолюдины, всегда готовые ложиться под грациозные ножки, даже не учитывались. А вот ему, Джону, следовало бы поостеречься… Однако любвеобильный (хотя и относящийся к женщине вне постели или кухни с нескрываемым презрением) Вальдо наглядно демонстрировал отсутствие магической составляющей в притягательности Клодии, ежедневно отчитывая друга за чрезмерное внимание к девичьим прелестям, пускай и таким выдающимся. Почему-то черномазого мерзавца эти самые прелести совершенно не пронимали. Негр требовал выполнить уже предписание, передать Клодию прочим магистрам и заняться чем-нибудь достойным. И все же, несмотря на его увещевания, Джон медлил.

«Дворянка изящна и ухожена, но горда, коварна и жеманна. Горожанка свежа, непосредственна, но при том алчна и глупа. С путешественницей не соскучишься, если забыть о присущих ей ветрености и своенравии. Чародейка умна и загадочна, но опасней всех остальных, вместе взятых», – размышлял рыцарь, всматриваясь в рубиновую глубину наполненного бокала. За время, которое Джон провел в обществе Клодии, он, сам того не ожидая, обнаружил в ней множество из достоинств вышеназванных типажей. Недостатки же девушки рыцарь, навидавшийся на своем веку всякого, находил несущественными. Ее внимательный взгляд из-под ресниц будоражил кровь, звал совершать подвиги, успокаивал гнев и боль, лучился смехом и грустил одновременно.

            Опять-таки ситуация позволяла Джону не спешить как с выводами, так и с действиями, и он собирался воспользоваться открывающимися возможностями в полной мере. Во-первых, ошибка ставила под угрозу жизни ни в чем не повинных людей, а во-вторых… расположение и внимание Клодии стоили того.

– День 8 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

            Пока есть пара минут, зафиксирую происшествия минувшей ночи. Вчера я наладил систему звуковой сигнализации напротив тоннеля, ведущего дальше вглубь: подвесил на веревке котелки со всякой металлической мелочью внутри. Хитрость оправдала себя, потому как Гилберт едва не проворонил (похоже, он залюбовался спящей Клодией) приползшее в лагерь чудище – белесого червя, способного, кажется, заглотить целиком пару человек. Впрочем, здесь хватило одного удара моего меча – тварь тут же перестала досаждать нам.

Хорошо хоть, нападение случилось под утро: спать после него как-то расхотелось. А тут еще обнаружилось, что наши верные, уже столько пережившие ослики в панике устремились обратно на поверхность. Конечно, оба погибли. Одного из них в середине каменной тропки через болото на наших глазах облепили пиявки, и он с жалобным ревом опрокинулся в трясину. Второй, наверное, утонул раньше. К счастью, основную часть мешков мы с животных сняли на ночь, поэтому возвращаться не стали. Носильщиком, как я понимаю, выступать снова мне, ну, может быть, Кайт с Гилбертом подсобят, а кое-что придется оставить здесь.

Теперь вперед, дальше в подземелье. Эвистрайе известна только дорога до входа в руины, внутри нам придется искать верный путь самим. Выступаем!

**

            Миновал день, мы прошли подземный лабиринт до конца, вернулись и снова разбили лагерь. На сей раз на свежем воздухе. Уж лучше честные волки или давешний Серый Бродяга, чем всякая облюбовавшая темные пещеры мерзость. Может, кто-то обвинит меня в трусости, но после сегодняшнего «маленького приключения» в сознании остаемся я, Эви да Клодия с Айденом. Причем маги вынуждены постоянно колдовать, поддерживая жизнь в наших спутниках, поэтому в конце каждого сеанса лечения у них самих сил остается лишь на то, чтобы вяло лежать, восстанавливая ману.

            Началось все довольно бодро. Через узкий коридор мы перешли в огромную каверну, заросшую настоящими грибными джунглями. Спустя всего минуту пребывания здесь выяснилось: грибы агрессивны и плотоядны. Впрочем, стоило мне разрубить пару гигантских поганок, а заодно с ними какую-то дрянь, похожую на летучий колпак, спрыгнувшую на Вивиан, как разум грибницы оценил исходящую от нас опасность – заросли расступились. Очень, надо сказать, кстати: грибы чуть не сожрали Арагона XIII, бросившегося в лобовую атаку на одно из поганковых деревьев.

Потом произошло еще несколько встреч со всякими монстрами. Мы убивали их, постепенно продвигаясь вглубь. Ни гигантские пауки, ни неведомые, пронзительно визжащие твари не остановили нас. Страшно вспомнить, я ухитрился пройти сквозь кислотного ооза, даже не заметив его! Только кожу начало щипать через некоторое время, а ведь пришлось двигаться через смертоносную слизь метров пятнадцать. На свое счастье, идущие за мной следом заметили неладное и расчистили себе дорогу огнем.

Но вот начались настоящие трудности. Мы очутились в подземном зале, где мана-потоки внезапно оборвались. Исчез мой доспех, погасли волшебные светочи, Клодия с трудом устояла на ногах, когда ее метла потеряла летучесть. Благо пикси не сопровождала нас сюда – пожалуй, ей было бы тяжелее всех, ведь магия составляет саму суть фей.

Воцарившаяся тьма породила новых врагов, вынудивших нас обороняться вслепую. Но клинки вновь не подвели – противники пали или отступили, хотя досталось нам изрядно. Наконец зажегся первый масляный фонарь. Перед нами обнаружился перекресток. Ясное дело, мы вознамерились проверить все три неизведанных дороги. Что тут сказать, избрать путь направо, проигнорировав другие ответвления, стало бы лучшим решением, но знать этого никто из нас не мог.

Отряд направился прямо и, не меньше часа пробираясь по полуразрушенному коридору (естественная часть подземелья сменилась рукотворной), вышел к грандиозному бронзовому порталу. Магия вновь вернулась. Ее течение ощутили все без исключения, а Клодия и Айден смогли творить свои заклинания, совершенно не испытывая утомления. Мы отдохнули и подлечились, готовясь к новым неприятностям.

Они не заставили себя ждать. Массивные покрытые письменами врата, к которым до этого никто из нас не осмелился подойти близко, вдруг распахнулись сами собой. С прискорбием замечу: на створках были начертаны символы, призванные удержать нечто запертое внутри, которые ни один из магов не удосужился рассмотреть сразу. А потом знание их уже ничего не меняло. Влекомые любопытством, все зашли под своды удивительного чертога. В центре стоял пьедестал с громадным бриллиантом, окруженный узорчатыми колоннами с цветными кристаллами на вершинах. Между камнями изгибались сияющие радуги.

Саффи сразу попыталась схватить изумрудный кристалл с ближайшей колонны, и мы отвлеклись, пытаясь удержать девушку от опрометчивых поступков в этом фантастическом месте. Вот только приглядывать надо было не за Софией, а за королем! Арагон XIII беспрепятственно прошествовал в середину залы. «Этот камень достоин моей короны», – воскликнул венценосный идиот, взяв в руки драгоценность. Как же! Алмаз немедленно треснул, осколки рассыпались фонтаном мерцающих искр, и из них вылетел зыбкий полупрозрачный женский силуэт. Раздался пронзительный зловещий хохот, вокруг заклубился золотистый туман, а фантом подлетел к Клодии и, наградив ее поцелуем, певуче промолвил: «Мы скоро встретимся». Дальше неведомый дух, заливаясь смехом, ринулся прочь из комнаты.

Позже Клодия рассказала, что уже слышала этот голос, видела призрачное существо в своих наполненных убийствами и разрушениями кошмарах, которые начались после вытягивания карт из Колоды Судьбы. Да, еще не все беды, насланные коварной ифриткой, проявились в полной мере. Кем бы ни был этот фантом из снов баронессы, чувствую, с ним еще придется встретиться. Впрочем, мы ее выпустили, значит, и расхлебывать придется нам же. Драгоценные (как надеется Саффи) камни с постаментов перекочевали в рюкзаки. По заверениям наших чародеев, теперь на них нет ни капли магических эманаций.

            Мы вернулись к перекрестку – снова иссякли мана-потоки – и свернули направо. В конце извилистого коридора обнаружился грот, пол которого рябил волнами затопившей его воды. Едва вступив под его своды, я услышал в голове голос: «Ты ищешь ответы?» Я воскликнул «да», и меня тотчас перенесло в некую пещеру.

Я очутился в подземном озере. Передо мной на маленьком острове посреди водной глади соткалось из воздуха лицо. Фантом поинтересовался, что я жажду узнать. Конечно, меня интересовало, как избавиться от чар, коснувшихся моей души и изменивших тело. Призрак пообещал исцелить меня от первого проклятия, а избавиться от внешнего уродства, по его словам, я могу только сам: «Отправляйся туда, куда указывает взор Богини Гнева. Найди Упавшую Звезду, лишь тогда обретешь свой прежний облик». Затем во мне завертелся темный вихрь, вырвался наружу и вдруг опал, оставив бледное кольцо на поверхности озера. Из груди словно вынули тяжелый камень. А еще спустя миг я снова очутился в бассейне, где все это время бродили мои спутники.

После рассказа о случившемся каждый захотел задать свои вопросы, кроме провидиц, Эвистрайи и Кайта. Догадываюсь, почему не захотели спрашивать Лилиан и Вивиан, эльфийка же заявила, что знает о своем будущем, прошлом и настоящем все необходимое. Клодия осведомилась, как победить выпущенного на свободу призрака. Оракул ответил: «Тот, кто может усмирить Царицу Бурь, – среди вас». Джек хотел достичь высот мастерства в боевых искусствах и получил рекомендацию «отправиться в страну, где не заходит солнце». Айден полюбопытствовал, кто сжег Гильдию Магов в нашем городе. К добру или к худу, мы никогда не слышали о Блейзе Ашенвейле, имя которого было названо. Понятия не имею, что выясняли Саффи и Гилберт, но, к сожалению, могу предположить, о чем беседовал с духом король. Арагон XIII вернулся счастливый: «Как только возвратимся, прикажу собирать войска. Мне предречено – вторгнувшись в Ксандрию, я разрушу великое царство!» – провозгласил он. О двусмысленности этой фразы его величество даже не подумал. Нужно остановить нашего юного государя!

            Получив массу интересных впечатлений, мы решили посетить третье ответвление перекрестка. Очень зря. Длинный полутемный коридор (магия все еще не действовала) вывел отряд в пещеру, заваленную костями. Меж останков валялись нетронутые доспехи и оружие, монеты, предметы нехитрого скарба путешественников. Вот странно: ближайшие к входу скелеты выглядели так, словно давным-давно прилегли отдохнуть, но остались по неизвестной причине здесь навсегда. Кроме того, их словно специально очистили от плоти, не коснувшись при этом одеяний. Самый воздух тут пропитался смертью, мы невольно остановились на пороге. Все, кроме любопытного Джека (хорошо еще, Фессаха не смогла пойти).

Кот, не раздумывая, ступил в пещеру, прошелся, рассматривая богатства под ногами, подобрал и повертел в руках шлем. Вдруг рядом с ним возникли сгустки мертвенно-голубого света. Не знаю, откуда взялась эта гадость, как такие создания могут жить без магии, но уже спустя несколько ударов сердца сверкающих шаров стало гораздо больше, и они напали на нас. Мы побежали. Нет, не считаю бегство от десятков, а позже сотен таинственных обжигающих, стремительно передвигающихся существ трусостью. Вряд ли нас могут судить те, кто не видел их.

Ноги огра длиннее, сильнее человеческих – эта их особенность очень пригодилась мне в тот день для спасения моей шкуры и тех, кого я успел подобрать. Недолго думая, я подхватил застывшую рядом эльфийку, а по дороге взвалил на себя еще и провидиц. Почитай, наравне со мной неслись легкие Саффи и Клодия. Прочие старались отступать по-рыцарски, прикрыть нас, но скоро присоединились к исходу. «Светлячков» не остановили мечи, от них не защищали доспехи. Лучистые твари преследовали отряд до самой развилки, а потом словно разбились о стену маны.

По счастью, хотя все в этой погоне получили достаточно тяжелые раны (кроме Эви, которая укрылась у меня на груди), никто не погиб. Казалось, мы спасены, большинство моих спутников позволили себе потерять сознание. Ночевать в подземелье мне не хотелось, поэтому я истратил весь свой запас исцеляющего зелья для приведения в чувство магов, и мы вчетвером, погрузив остальных на меня и метлу, побрели обратно. Естественно, о вещах и речи не шло – почти все мешки будут лежать там и ждать тех, кто сумеет до них добраться. Удивительно, что мы не побросали их раньше.

Дальнейшая история о том, как мы перенесли в лес наших раненых друзей, уже не столь интересна, хотя доставить на поверхность закованных в броню короля, Кайта и Гилберта оказалось задачкой не из простых. Подземелье выпустило нас. Теперь отдыхаем в ожидании завтрашнего дня, когда маги, набравшись сил, смогут долечить пострадавших. Надеюсь, за ночь ничего плохого не случится.

– День 9 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

Вот, наконец, и замок Штейн. Клодия в задумчивости после случившегося в пещере. Саффи – в унынии от скудности добычи. Мы даже больше потеряли, чем нашли, ведь ценность кристаллов из запечатанного зала пока не установлена. Впрочем, король в полном восторге от дня рождения. Хотя я бы на его месте обратил внимание на полную несостоятельность Вивиан и Лилиан в качестве провидиц. Говорят, силы такого рода на время слабеют после сексуального контакта, и это наводит на определенные мысли.

Я сердечно поблагодарил Эвистрайю за участие. Не удержался и полюбопытствовал, почему она вообще помогает мне. Ответ был в духе певицы богов: возможно, наша история достойна песни. Это льстит. А еще эльфийка рассказала мне, что в Эрбеке (это название горной цепи на востоке) есть скала, которую гномы, чьи владения простираются там, обходят стороной, почитая проклятым местом. Скалу венчает статуя крылатой женщины, выполненная из неизвестного металла, который не могут повредить кирка и источить ржавчина. Лицо изваяния наполнено невыразимой яростью. Говорят, это носовая фигура ладьи богини Тауры. Когда во время великой битвы богов корабль охватило пламя, Таура недрогнувшей рукой устремила его на царя чудовищного народа Фин-Да-Йа, который был настолько огромен, что закрывал полнебосклона своим могучим телом. Ладья пронзила сердце исполина, сразив его, точно стрела, и рухнула вместе с ним на землю.

Осталось найти статую и отправиться в сторону, куда она «смотрит». Интересно, удастся ли упросить Эвистрайю сопровождать меня снова?

Клодия побывала в Риовейне, откуда принесла интересную новость. Городская стража задержала контрабандистов, пытающихся незаконно провезти на продажу эйлери, темную эльфийку. Купчую на девушку грубо подделали, следовательно, она не может считаться рабыней. Баронесса попросила меня и Айдена разобраться в ситуации.

Мы с магом отправились в муниципальную тюрьму. Каково же было мое удивление, когда я увидел в камере стражников д’Арго, после смерти барона решивших продать его экзотическую наложницу – справить легких денег. На том и погорели. Кстати, они предложили нам свои услуги. Думаю согласиться. Все равно ведь наемники всюду одинаковые – хранят верность, пока им платят, нельзя требовать от них большего.

Что касается рабыни, то бедняжка озлоблена на весь мир. Застарелая ненависть, присущая многим нелюдям, только усугубилась. Ни мне, ни Айдену не удалось убедить ее в наших благих намерениях. В итоге пришлось отпустить эйлерийку. И от денег в дорогу, и от сопровождения до границы она отказалась. Тем не менее желаю ей благополучно добраться домой.

**

– Для красавиц поклонники – что поленья для камина; одного всегда мало.

Девица Тайлисс, аэнарская куртизанка.

 

Арагон поймал баронессу в коридоре замка на следующий день после возвращения из подземелья. Он пребывал в прекрасном настроении (ведь дух напророчил ему победу в войне с Ксандрией!) и жаждал поразвлечься. Девушка же опять спешила к раненым, да и потом ее ждала еще уйма дел.

            – Клодия, почему ты до сих пор не заглянула в мои покои? – вопросил венценосный наглец, увлекая баронессу в нишу и грубо лапая ее за грудь. – Я заждался! А королю не пристало ждать! – с этими словами он притянул руку девушки к своему паху, где штаны внушительно набухли и топорщились.

            – Ваше величество, – Клодия попыталась вырваться, – меня привлекает такая напористость, но, право же...

            – Что ты несешь? Я хочу тебя сейчас же! – капризным тоном заявил Арагон.

Вообще удивительно было, почему баронесса до сих пор стояла одетая. Терпением и деликатностью юный государь, как заметила уже Клодия, не отличался.

            – Но прошу вас! Я бы так хотела, чтобы вы устроили ужин при свечах, были галантным и нежным. Вам это уже наскучило, разумеется, но для меня будет в новинку, – девушка вознамерилась прорвать королевскую броню эгоизма, напомнить Арагону о существовании желаний, отличных от его собственных.

Самодержец задумался, слегка ослабив объятия, оценивающе окинул взглядом баронессу и кивнул:

            – Хорошо, только ради тебя. Пожалуй, это милое извращение внесет приятное разнообразие.

Клодия удовлетворенно вздохнула: все-таки приятно победить его величество в споре и не подать виду, что сама с большим удовольствием оказалась бы в его постели, чем по уши в делах.

Некоторое время Клодия посвятила выздоравливающим после схватки с троллями и разбойниками пациентам, потом поболтала с Моной об издержках на прокорм орды королевских придворных, затем наведалась к шерифу по поводу Годханда. И обнаружила арестованных контрабандистов из Арго. «Нет уж, хватит! Этим пусть занимаются Сореал и Айден», – девушка решила немного внимания уделить себе и поваляться в ванне, препоручив проблему незаконной торговли «собаронам». Обоих она нашла в саду обедающими.

Когда мужчины ушли, Клодия рассеянно опустилась в одно из кресел, повертела чашку с недопитым кофе, взяла печенье и отложила. Как странно: меньше месяца назад она сидела в парке замка Фальдорф и слушала щебет «подружки» – какую-то белиберду про ее возлюбленного, который пообещался вызволить девицу из гарема. В тот день еще приходилось кутаться в палантин, спасаясь от пронизывающего ветра. Сейчас солнце уже изрядно припекало.

Разве могла тогда нынешняя баронесса представить себя на месте одной из благородных дам, иногда гостивших у Фредерика с мужьями? Конечно, она мечтала об этом, но не верила. Так же как не поверила бы, будто осмелится дерзить королю или услышит «станьте моей женой» от дворянина. Впрочем, отныне главный вопрос звучал иначе: долго ли у нее получится удерживать занятое положение? Или любой достаточно богатый, влиятельный, да просто сильный и наглый мужчина имел право снова сделать малышку Кло наложницей? Ее титул ничего при таком раскладе не значил. Пустышка! Хотя пока за нее готовы вступиться «собароны», Гилберт и Джон, можно быть спокойной за свою свободу, жизнь и честь. Правда, последнее девушка понимала весьма расплывчато: нельзя же, в самом деле, позволять кому-то кого-то убивать из-за нескольких (возможно, порой неприятных) минут плотской близости. Или можно? Наверное, баронский диплом обязывает…

«Стоп, – прервала себя Клодия, – так ты не успеешь привести себя в порядок к обещанному Арагоном ужину. Если он сам еще не запамятовал о нем», – она усмехнулась, поднялась и пошла к замку.

По пути через двор девушка заметила Гилберта. Оруженосец чистил коней. Кроме него обиходом скакунов, кажется, никто не занимался: королевские слуги вели в Штейне весьма праздный образ жизни, предоставляя местным делать всю работу за себя. Вот и в конюшнях ни один из них не появлялся с тех пор, как тролли извели большую часть ездовых животных. «Ох, неужели и об этом придется препираться с его величеством?! Лентяи привыкли слышать и слушать только приказы своего венценосного хозяина», – девушка досадливо сморщила носик. Однако сию минуту она была рада, что наблюдает не какого-то оболтуса-конюшего, который даже грязную работу из тщеславия делал бы в расшитом камзоле.

Гилберт стоял к Клодии спиной, и та могла незаметно любоваться отлаженными движениями его мускулистого, гибкого, блестящего от пота тела, когда он проводил щеткой по боку скакуна или отбрасывал налипшие на лоб и щеки волосы. Возбуждение, в которое баронесса пришла еще при встрече с королем, опять накатило на нее. В голове помутилось, она оперлась ладонью о дверь. Юноша словно почувствовал ее взгляд и обернулся.

            – Леди Клодия, – поклонился оруженосец.

            – Гилберт, ты так и не рассказал никому, что тебе поведал оракул? – торопливо произнесла девушка, смутившись. – Почему...

В следующий миг юноша уже стоял рядом, притянул Клодию к себе и закрыл ей рот поцелуем. У той перехватило дыхание, а потом она почувствовала горячую волну, охватывающую ее от прикосновений Гилберта, и прильнула к нему.

            – Почему ты выполняешь за королевских болванов их обязанности? – пролепетала девушка.

            – Раз это увеличивает мои шансы встретиться с вами, я не зря заменяю их, – улыбнулся оруженосец.

            – Нас могут увидеть здесь… – прошептала баронесса в слабой попытке предотвратить неизбежное, ведь она обещала себе не искушать более юношу после его объяснения в любви и своего отказа выйти за него замуж.

            – Не волнуйтесь, Клодия, ваша честь не пострадает.

Гилберт увел ее вглубь конюшни к горе свежего сена, золотящегося в первых закатных лучах, проникших сквозь крохотные оконца под потолком, уложил на брошенную поверх попону, и девушка более не смогла сопротивляться...

Уже в сумерках баронесса, слегка пошатываясь, поправляя на ходу одежду и прическу, вошла в главные двери донжона и остолбенела от изумления: в коридоре царил полумрак, на фоне которого ярко светился дверной проем приемного зала, было тихо – вездесущие придворные куда-то испарились, все и сразу.

            – Неужели Арагон не забыл своего обещания? А я в таком виде?! – пробормотала Клодия.

Оставался еще крошечный шанс проскочить в свои покои незамеченной по боковой лестнице для слуг, чтобы переодеться. Девушка уже шагнула на нижнюю ступеньку, когда в дверях появился король собственной персоной.

            – Леди, вы опять заставили меня ждать! – укоризненно заметил он, и баронесса настроилась на очередную словесную перепалку, однако ее не последовало.

            – Я рад вас видеть, – промолвил Арагон мягко, но слегка иронично, и взял девушку под руку.

            – Я не успела привести себя в порядок: баронские дела отнимают уйму времени... – начала оправдываться Клодия, – вы потерпите еще чуть-чуть?

            – Но ты и так восхитительна, моя селяночка, – ухмыльнулся государь и вынул из волос девушки соломинку. Клодия густо покраснела, вспомнив обстоятельства, при которых были помяты прическа и платье.

            – Прошу! – Арагон уже подвел баронессу к накрытому столу, галантно отодвинул стул и жестом пригласил садиться.

Клодия немного неуклюже плюхнулась на сиденье, осматриваясь из-под полуопущенных ресниц. Зал был освещен очень скромно: хрустальная люстра, спущенная ранее к приезду государя, покоилась высоко под потолком. На стенах горело лишь несколько канделябров, зато на столе ветвился многоярусный украшенный цветами подсвечник. Парадная громадина на сотню персон вместе с тяжелыми креслами исчезла, а их место занимал изящный столовый гарнитур (чего только нет в королевском поезде!). По залу разносилось благоухание от многочисленных ваз с букетами из лилий и ландышей, плыла ненавязчивая лирическая мелодия – похоже, среди теней притаился оркестр.

Монарх обошел стол и сел на заранее отодвинутый слугой стул. Тут Клодия чуть не подпрыгнула от ужаса, потому что прислуживал не кто иной, как Вальдо! О, нет! Теперь-то рыцарь Джон точно узнает о ее связи с королем, ведь негр с большим подозрением относился ко всему женскому роду и с большим вниманием – к личной жизни своего друга. Девушка судорожно вздохнула, совладала с собой и улыбнулась Арагону.

            – Я решил, будет экзотично, если в качестве лакея выступит этот черномазый остолоп, и нанял его, – пояснил король, перехватив взгляд Клодии, обращенный на Вальдо. – Впрочем, главное его достоинство в другом: он меньше бросается в глаза в интимном освещении романтического ужина.

Вальдо молча и с достоинством, не слушая вроде бы беседы, расставил блюда, разлил вино. Когда он наклонился, наполняя ее бокал, девушка прошептала: «Не говори Джону, пожалуйста! Я все объясню потом», – и умоляюще посмотрела в его безжалостные глаза. Вальдо поджал губы, не удостоив ее ответом, и удалился с поклоном по мановению руки Арагона.

Некоторое время король вел оживленный монолог о грядущей победе над Ксандрией, а баронесса лишь кивала и ковыряла вилкой салат. Благо юный самодержец привык к молчаливому обожанию слушателей, не смеющих порой и слова вставить. Но замешательство Клодии длилось недолго, она тряхнула головой и сказала себе: «Завтра я найду минутку подумать об этом».

            – Милорд, вы подготовили чудесный сюрприз. Спасибо, – произнесла девушка вслух, дождавшись завершения словесной тирады (Арагон как раз описал в красках всевозможные унижения ксандрийской императрицы и ее сына).

            – Ха, конечно, я все великолепно организовал, но иначе и быть не могло! – монарх расплылся в самодовольной улыбке. – Самые утонченные блюда и напитки, самые роскошные цветы, самые талантливые музыканты и самые незаметные лакеи… Что уж там, красивейшая из женщин от меня без ума! Я всегда получаю только лучшее, детка!

О своей исключительности венценосный гордец мог бы, наверное, ораторствовать часами. Клодия, усмехнувшись, аккуратно перевела беседу в другое русло, вернее даже, сместила акцент, желая побольше узнать о столице. Она действительно наслаждалась происходящим и не единожды сказала об этом государю. Арагон, в свою очередь, не обошел вниманием ни одного шага в ритуале романтического вечера. После ухода Вальдо король лично ухаживал за баронессой, подавая ей блюда и наполняя бокал, даже умудрялся не зевать и не перебивать собеседницу во время ее речей, поразительно мало переводил разговор на себя, а завершил вечер неожиданным приглашением Клодии на танец.

            – Леди, – с легким поклоном монарх внезапно отступил и протянул ей руку, когда они уже вышли из-за стола и двинулись к лестнице на второй этаж.

Заиграла новая мелодия, в которой Клодия угадала один из сложнейших вальсов, популярных при дворе. Девушка немного испугалась, ведь исполнение его требовало или таланта, или нескольких месяцев тренировок, а она лишь трижды репетировала его для Фредерика. Но отступать было некуда.

            – Ваше величество, – баронесса опустилась в изысканном реверансе.

Арагон закружил девушку в вихре замысловатых фигур, иногда делая совершенно неожиданные па (в эти моменты в глазах короля плясали в такт озорные огоньки), но Клодии удалось не сбиться с ритма, не оттоптать партнеру ноги, а судя по удивленному выражению лица государя, даже весьма неплохо исполнить вальс.

Музыка смолкла. Танцоры стояли в центре зала, сбивчиво дыша. Арагон обнимал баронессу за талию, а она чуть упиралась в его плечи руками, отстраняясь, чтобы дать свободу своей часто вздымающейся груди.

            – Признаюсь, я не ожидал. Ты была великолепна, – прошептал король и запечатлел на шее Клодии страстный поцелуй.

            – Я старалась не отстать от вас, ваше величество, – в тон ему ответила баронесса.

            – Идем, у нас впереди долгая ночь, – и Арагон увлек девушку наверх, в свои покои.

**

Апрельские грозы, гонимые ветрами от океана, добрались, наконец, до северных областей страны. Небо, еще с вечера затянутое свинцовыми тучами, в глухой предрассветный час раскололось ветвистыми зигзагами молний. Тяжелые градины застучали по каменному полу, шторы взметнулись и заколыхались от налетевшего порыва, словно привидения. Вплетаясь в стенания бури, раскаты грома и шум дождя, сквозь открытое окно доносилась плачущая музыка элиона. Клодия поежилась и открыла глаза.

            Король спал, почти сбросив одеяло, прижав девушку к висящему на стене ковру. Пушистому, слегка траченному молью, должно быть, в стародавние времена привезенному из-за раскинувшейся на востоке Великой Пустыни. Несколько минут Клодия разглядывала таинственные переплетения узоров, едва видимые в ровном, но слабом свете волшебного ночника. Ей хотелось, чтобы Арагон встал и закрыл окно, но тот лишь натянул одеяло на голову, поджал длинные ноги и засопел громче. Поворочавшись еще, Клодия решила: в конце концов, глупо и бестактно будить монарха ради такой ерунды.

Баронесса выскользнула из кровати и, стараясь ступать по пыльным звериным шкурам, в беспорядке укрывающим холодный пол, добежала до окна. Громоздкая рама поддалась с трудом – стихия нещадно билась снаружи. Лицо, живот и грудь девушки обильно залило дождем. Украдкой оглянувшись на спящего любовника, Клодия наскоро вытерлась занавесью и поспешила обратно в уютную постель.

Неожиданно ее внимание привлек небольшой клочок бумаги, запутавшийся в косматой медвежьей шерсти под ногами. Как завороженная, Клодия подняла карту, которую неделю назад вытянула из Колоды Судьбы. Откуда здесь проклятая картинка? Баронесса точно помнила, что сожгла ее в камине.

            В следующий момент оконная рама снова распахнулась, вокруг каскадом разлетелись осколки. Треск ломающегося дерева перекрыл оглушительный громовой раскат. Девушка взвизгнула и, отшатнувшись, опрокинулась на кровать. Ночник завалился на бок, мигнул и потух.

            Король пошевелился. Клодия внутренне возликовала: сейчас Арагон проснется, кликнет слуг, а время до их появления она проведет в его объятиях, свободная от нелепых ночных кошмаров. Но рука, показавшаяся из-под одеяла, не была рукой короля. Не в силах закричать или пошевелиться, Клодия наблюдала за поднимающейся фигурой. Заостренные эстарийские уши, торчащие из буйной гривы иссиня-черных волос. Крепкие, но изящные плечи и руки. Тонкие длинные пальцы. Тяжелая, не меньше, чем у Клодии, грудь. Обольстительный изгиб талии, округлые широкие бедра. Сверкнувшая за окном зарница осветила лицо незнакомки. Лицо, которое баронесса видела на карте и в заколдованном подземном зале. Неизвестная тем временем томно потянулась, скользнула к девушке, словно волна или прядь тумана, и нависла над ней.

– Кто ты… – выдавила Клодия, тут же добавив вторую часть старого как мир вопроса: – и что тебе нужно?

– Когда-то здесь меня называли Царицей Бурь. Впрочем, мое имя тебе ничего не даст, – страстно прошептала пришелица, наклонившись к розовому ушку баронессы. Вторую часть вопроса женщина (или призрак женщины?) оставила без ответа.

– Это все… из-за карты? – в голосе Клодии прозвучало отчаяние.

– Карты? О нет, дитя, – произнесла Царица Бурь, усмехнувшись. – Разве может резаный картон предсказывать, а тем более творить будущее? К добру ли, к худу ли, силы, столкнувшие нас, несоизмеримо могущественнее.

Она звонко расхохоталась, откинувшись назад, подставляя грудь и лицо порывам ветра. За окном было светло как днем от пляшущих в небесной черноте сполохов, однако раскаты грома доносились словно издалека.

– До меня дошли слухи, будто твоя оболочка способна вместить мой растревоженный дух, который ты и твои друзья так кстати освободили… – Клодия буквально ощутила, как взгляд Царицы скользит по телу, ее бросило в жар. – Но я бы предпочла встретиться с тобой при других обстоятельствах, во плоти. Как сейчас!

Оказавшиеся неожиданно сильными пальцы эстарийки жадно впились в плечи баронессы, в точности как пальцы Арагона сегодняшним вечером. Девушка попыталась вырваться. Тогда Царица Бурь поцеловала ее, страстно, по-мужски, и Клодия, сгорая от стыда, поняла, что отвечает ей с такой же, если не с большей, страстью, зажмурившись от охватившей ее истомы. Прикосновения эстарийской ведьмы распаляли. Баронесса полоснула ногтями по спине женщины, то ли отвечая на ласки, то ли защищаясь. Сознание покидало ее, реальность завивалась вокруг вихрями…

Клодия распахнула глаза и увидела склонившегося над собой короля, сосредоточенно водящего по изгибам ее фигуры мягким павлиньим перышком. Наверное, выдернутым из стоящего тут же на подоконнике букета. За окном во всем великолепии сияло весеннее утро, омытое дождем. Сквозь совершенно не пострадавшие от ночной грозы стекла лился яркий солнечный свет. Покосившись на свои вызывающе торчащие соски, Клодия решила поделиться ночными страхами с царственным любовником чуть позже. «В самом деле, сон – это всего лишь сон», – подумала она, сладко выгнувшись и кинув на Арагона приглашающий взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Налетевший сквознячок игриво выхватил из королевских пальцев перо и сбросил его на пол. Баронесса вздрогнула: на миг ей померещилось, что черты лица государя поплыли, обнажая ухмыляющуюся женскую физиономию. Клодия сдавленно крикнула, силясь отогнать морок.

– Верно, довольно с нас прелюдий! – задорно возвестил Арагон, подмяв Клодию под себя. Дрожь ее тела он, недолго думая, приписал девичьему нетерпению.

– День 10 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.

 

Утром Клодия возвращалась в свою комнату, запахнувшись в парадный плащ короля (платье было уничтожено нетерпеливым любовником), и встретила в одном из коридоров Вальдо. Негр стоял, сложив руки на груди, точно специально поджидал ее тут. Он осуждающе покачал головой, когда девушка приблизилась к нему. Клодия совершенно не подготовилась к объяснениям, но разве ее кто-то спрашивал?

            – Госпожа баронесса, кажется, отлично развлеклась в королевских покоях? – в лоб спросил Вальдо и тут же продолжил: – Я всегда советовал Джону не принимать всерьез женщин, не верить их словам, главное – смирять собственные чувства. Я же предлагал уехать сразу после водворения Отэка в замок. Но разве он послушал старину Вальдо?! Нет! И вот теперь его сердце втопчет в грязь молоденькая вертихвостка! О, коварные, бесстыжие, похотливые, лживые бабы, лучший из мужчин скоро погибнет от любовной раны!

Сначала лицо Клодии залило краской стыда, но к концу тирады в ней поднялось раздражение. Ну почему мужчина, который не пропускает ни одной юбки, выговаривает ей за распущенность? Хотя совесть тоже не давала покоя… Девушка сверкнула глазами на своего обвинителя, раздула ноздри и сдавленно процедила: «Ты прав в одном: я непозволительно поступила, умолчав о своих многочисленных порочных связях и обманув доверие сэра Джона. Но сейчас я исправлю это. Ты увидишь – женщина может быть честной!»

Баронесса метнулась мимо обескураженного судьи к покоям рыцаря, в ее глазах закипали слезы обиды и раскаяния, но девушка проглотила их, зная, что придется быть решительной. Негр догнал Клодию у двери, даже попытался остановить ее. В комнату Джона они с Вальдо ворвались почти одновременно. Тот сидел на постели, ощупывая плотные повязки на ожогах, наверное, собираясь встать, и ошарашенно обернулся на грохот распахнувшейся двери.

            – Джон, нам нужно серьезно поговорить! – задыхаясь, выпалила баронесса, не позволяя себе опомниться и передумать.

            – Клодия, я всегда к твоим услугам, правда, я только проснулся, – ответил рыцарь, потрясенно оглядывая ее странный наряд и пристально всматриваясь в лицо.

            – Это действительно важно, иначе я не потревожила бы тебя... вас! – девица сделала глубокий вдох, заставила себя не отводить глаз и твердо произнесла: – Сэр Джон, я вела себя нечестно по отношению к вам, и вот кто-то решился указать мне на это. Я надеюсь частично искупить оскорбление, нанесенное мной, открыв сейчас правду.

            – Ну почему все мои благие начинания заканчиваются провалом? – пробормотал Вальдо, с досадой глядя на закаменевшую фигуру баронессы.

            – Кло, не понимаю, о чем ты... – попытался остановить монолог Джон.

            – Сэр, я обманывала вас: вы не единственный мой любовник! Уезжайте, как только затянутся раны, и не тратьте ваши чувства понапрасну. Потому что решить, кого из троих я выберу, по крайней мере сейчас, мне не по силам. Точнее, я не хочу выбирать… – Клодия перешла на шепот и опустила голову, – простите.

Она повернулась, уже собираясь выйти из комнаты, когда ее настиг спокойный голос Джона:

            – Кло, послушай, я… мне довольно сложно подобрать слова, но, думаю, суть дойдет до тебя. Я немолод, повидал в жизни многое: любил и был любим, ненавидел, спасал и забирал жизни, и шел, шел к цели. Мне хочется, наконец, завести семью, дом. Ты потрясла меня и мой мир до основания. Я готов побороться за тебя, готов подождать твоего решения. Главное – я верю, что ты честна в своих чувствах. Скоро ты сможешь сделать выбор, и я приму его.

Джон глубоко вздохнул. Ему гораздо проще было бы устроить безобразный скандал, засим уехать либо вызвать соперников на дуэль. Плевать, что один из них король и оба – неопытные юнцы! Кровь одинаково красна у всех, она хорошо смывает любые печали. Но убийство пятнает душу, а ярость застилает глаза непроницаемой пеленой. А допустить этого рыцарь не имеет права. Обернувшись, Клодия узрела лишь его широкую улыбку и ни тени горьких мыслей или сомнений.

Девушку захлестнули слезы стыда, благодарности, любви, она вздрагивала от рыданий, а Джон, выпроводив жестом озадаченного Вальдо, подошел к ней и обнял за плечи.

            – Не плачьте, леди, красные глаза и нос не украсят вас, – с усмешкой сказал он, приподняв ее голову за подбородок.

            – Вам нужно сменить бинты, – баронесса всхлипнула, неуверенно улыбнувшись, – позвольте, я принесу все необходимое?

            – Клодия, во-первых, мы договорились обращаться друг к другу на «ты», а во-вторых, перевязка подождет, – Джон прижал девушку к себе и шепнул на ухо: – Я слишком долго лежал. Кажется, предписанный врачом покой уже можно нарушить, как ты считаешь?

Немного погодя из-за двери в спальню Джона раздавались лишь приглушенные сладострастные стоны. И в этот раз Клодия не добралась до своей комнаты…

**

События сегодняшнего вечера поставили жирную точку в истории «собаронов» Штейн, рядовых землевладельцев. Впрочем, она (история) не являлась таковой с самого начала. Нечасто встречаются прецеденты совместного управления манором, еще реже – передача титула незнакомцам, людям сомнительного происхождения. И вовсе за гранью вероятного находится приезд короля к этим новоиспеченным дворянам. А ведь все приправлено волшебством, таинственным и далеко не всякий раз светлым.

Однако ни утро, ни день не предвещали ничего экстраординарного и тихо канули в небытие.

Сам я отправился на пару часов к Джессике, купил у нее несколько банок лечебного зелья взамен истраченных, заодно рассказал о своем походе к духу. Теперь ее тетушке нет причины торопиться сюда. С другой стороны, от консультации опытной колдуньи глупо отмахиваться.

В это же время Айден с Клодией полетели к нему домой, намереваясь обсудить с родней молодого чародея пути выплаты долга семьи Фин-Сеалов Гильдии Магов. Инициатором была баронесса, упросившая короля уладить конфликт с главой Гильдии.

Вообще, похоже, девушка взяла Арагона XIII в оборот, отсрочив таким образом и наши долги. Происхождение Клодии до сих пор остается загадкой для меня. В ней удивительным образом сочетаются светская утонченность с непосредственностью девушки из простонародья и толикой шарма распутной девицы. Но, наверное, это не важно. Клодия, надо отдать ей должное, неплохо справляется с ролью благородной дамы, кем бы она ни была на самом деле. Меня смущают лишь ее заигрывания с государем, моим оруженосцем и сэром Джоном. Пока она флиртует с ними, не заходя дальше благосклонных улыбок, я не упрекну ее ни словом. Каждая барышня, тем более красивая, жаждет внимания и поощряет ухаживания. Но часто женщина заходит слишком далеко, уводя за собой и очарованных мужчин. Такой поворот равно опасен для обеих сторон: она теряет честь, он – покой, имущество, жизнь. Надеюсь, Клодия найдет в себе силы и вовремя скажет «нет».

Так вот, поездка выдалась не столь приятной, как рассчитывали бароны. На месте усадьбы Фин-Сеал обнаружились свежее, подмигивающее огоньками пепелище и неизвестный колдун. Злодей, представившийся Блейзом Ашенвейлом (тем самым человеком, который сжег филиал Гильдии в Риовейне), спалил дом вместе с находящимся внутри отцом Айдена. Полагаю, моим друзьям грозила та же участь, но появившаяся вдруг в поместье Лайла – сильнейшая из семейства Фин-Сеалов, а по совместительству айденовская тетка – вынудила Блейза отступить. Родственницу пригласили остановиться в нашем замке.

Прибытие гостьи отметили скромным сборищем в библиотеке, пожалуй, единственном месте, не оккупированном королевской свитой. Конечно, всем нам не терпелось обсудить с могучей волшебницей советы оракула, проклятия ифритки, заговор против монарха. Кроме того, я, например, чувствовал себя обязанным отвлечь Лайлу и Айдена от семейной трагедии. Тетушка оказалась на редкость рассеянна и, по-моему, слегка не в себе. Не мне судить о чародейских причудах, но дама не придавала вообще никакого значения ни гибели брата, ни попытке государственного переворота, зато очень беспокоилась за до сих пор холостого племянничка. Мы так и не получили от нее вразумительных ответов и беседовали о погоде и цветочках.

**

В то время как мы преспокойно пили чай в библиотеке, в соседнюю комнату, в которой жили королевские провидицы, проник убийца и безжалостно зарезал девушек. Вивиан и Лилиан уцелели в подземелье, полном монстров, но погибли от предательского клинка в собственной спальне. Однако они до последнего остались верны своему долгу: уже умирая, одна из них успела написать своей кровью предупреждение для Арагона. Оно гласило: «Нельзя возвращаться в столицу – там королю угрожает МА…» Мы решили, речь идет о магах, но кто знает, где истина? Злодей затем попытался наведаться в смежные покои монарха, но его остановил доблестный Кайт. Мы нашли труп убийцы в западной башне у окна, куда вели кровавые следы. А вот мажордом пропал. Подробностей поединка восстановить не удалось: никто ничего не видел. Впрочем, тела нашего воина мы тоже не обнаружили, и я верю – он еще объявится. За такой подвиг Кайт достоин награды.

Арагон XIII, пропустивший, к своему сожалению, покушение на собственную персону за вполне обыденным времяпрепровождением – он уединился с одной из служанок, – немедленно начал собираться в Аэнар. Разубедить его величество не удалось.

Все, что остается, – сопровождать его, попытавшись как-то предотвратить опасность. Одно чувство долга заставляет меня спасать нашего бестолкового монарха. Он жаждет развязать войну, которая, я очень этого боюсь, может разрушить наше многострадальное королевство. И тем не менее Арагон XIII – мой сюзерен.

Естественно, со мной поедут Гилберт и Фессаха, благо кошка уже совсем оправилась. Рыцарский долг Джона тоже обязывает его ехать (вместе с Вальдо, конечно). Но, по-моему, более веской причиной, вынудившей воина влиться в наш отряд, явилось желание Клодии присоединиться к эскорту. Айден с Сиилин не захотели пропускать приключения. Маг, по-видимому, просто хочет быть подальше от сожженного дома. Саффи решила, воспользовавшись оказией, продать в столице драгоценные камни из подземелья. Еще с нами увязался Джек. Против его компании возражать никто не стал.

Клодия выдержала настоящую словесную битву с его величеством, зато теперь отряд поедет налегке – без свиты, зоопарка и фургонов. Из придворных к нам примкнут только Йоргос и Ферджин. На их присутствии настоял король, желая видеть среди малознакомых лиц хотя бы парочку известных. Но, надо полагать, эти физиономии Арагон знает лишь немногим лучше наших. Вовсе избавиться от питомцев тоже не получилось: путешествовать без левреток го­сударь якобы не может. Ну и ладно, главное, чтобы не потребовал взять с собой слона или тигра.

Джон, исходивший земли Леодара вдоль и поперек, обещал составить маршрут в обход крупных городов и дворянских замков. Вряд ли всех врагов Арагона XIII удастся сбить таким образом со следа, но мы, безусловно, будем двигаться куда быстрее и станем менее предсказуемыми.

Удивительно, но когда я пришел попрощаться с Эвистрайей, она тоже выразила решимость поехать с нами. На мой вопрос, зачем ей это, эльфийка ответила: «Хороших элион-эйя отличает умение предчувствовать важные события, о которых можно сложить приятную слуху богов песню». Она верит, что наше путешествие окажется таковыми наполнено. Не скрою, мне приятно общество певицы.

Поскольку оставлять баронство без присмотра не хочется, а мэру мы теперь не слишком доверяем (он доказал, что легко поддается чужому влиянию и малоинициативен), то Клодия уговорилась с Моной. Идея поручить дела феода трактирщице выглядит абсурдной, но, право, Мона де Лонзо, наверное, самый компетентный управленец в Штейне.

Завтра выдвигаемся, да помогут нам боги. Лишь бы смерть не настигла меня в дороге; теперь, когда появился шанс вернуть обратно мой людской облик, будет совсем печально погибнуть как огр, а не как человек.

– День 11 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.