- Вы грубый, аморальный тип...

- Так! Продолжай, - Бен перестроился в крайний правый ряд и приготовился к повороту.

- Кажется, что в голове у вас лишь мысли о том, как бы получить от жизни как можно больше удовольствия и сбить с толку всех окружающих вас людей,..

Бен притормозил и свернул направо, в пустую улицу.

- ...удивить их. Да-да, точно! Вы своими нелепыми и нелогичными поступками удивляете окружающих, заставляете завидовать вам, ведь они, люди, в большинстве своем не способны на такое.

- На какое? - Бен снова притормозил и лихо повернул налево, так, что завизжали колеса. Набирая скорость, машина устремилась вперед, где была видна набережная.

- На какое?! - разгорячившись, повторил Дикки, взглянув широко раскрытыми глазами на босса и сморщив лоб, отчего продолговатое лицо Дикки показалось Бену еще более вытянутым. - Ну, хотя бы на такое вождение автомобиля. Не каждый, чорт возьми, способен так небрежно и одновременно профессионально ездить, да-да, не каждый,.. не каждый может получить степень магистра, не заплатив за это ни цента, а наоборот, получая стипендию,.. не каждый может заработать миллион своим умом,.. не каждый может жениться на женщине, с которой знаком несколько минут, а потом также быстро ее бросить,.. не каждый, в конце концов, будучи состоятельным и влиятельным человеком, может по собственному желанию стать бомжем и в течение полугода не выходить из состояния опьянения! Вот! Вот, какова ваша сущность! Вот, вы кто! Вы - человек крайностей! Без тормозов! Тогда как мы все, в том числе и я, добиваемся «золотой середины» и довольствуемся этим, вы впадаете из крайности в крайность, желая достичь, по-видимому, максимального удовлетворения, то есть испытать различные чувства в их максимуме. Вот!.. И вся жизнь только ради удовольствий...

- А по-твоему разве не в этом ее смысл? - спросил криво улыбающийся Бен и остановил машину. Они были на набережной.

- Не знаю, сэр, - раздраженно ответил Смит, справляясь с собственной взволнованностью и подавая Бену документы. - Для каждой жизни - свой смысл. И вообще, это философский вопрос. На него нет ответа. По крайней мере, он неоднозначен.