Она шла сюда, потому что любила эту женщину, восхищалась ей, но шла для того, чтобы сразиться с ней, доказать... Что? Елена побоялась продолжить, выкинула все мысли из головы и всем своим существом отдалась созерцанию цветов. Именно мать София учила ее когда-то, что созерцание может быть деятельным, активным, творческим - во благо, на радость людям и живой природе.

С левой стороны дома, по другую сторону сада ковром сбегал с вершины холма прямоугольный цветник. Справа вдоль него уходила наверх тропинка - туда, где стояли полукруглые питомники, в которых спали семена и саженцы до торжественного момента инициирования.

Снизу казалось, что с гор бегут разноцветные ручейки. Мать София никогда не выстраивала цветочных орнаментов, высаживая цветы по рельефу холма... может быть, чуть-чуть подправляя этот рельеф. В этом «чуть-чуть» и заключалась вся неповторимая прелесть ее труда: было невозможно представить, что весь цветник - искусная, но совершенно искусственная компоновка. Никогда не росли на этих склонах пушистые низкорослые мимозы, садовые магнолии и пурпурные лилии - все было сделано руками матери Софии.

Потоки цветов сливались вместе, образуя внизу как бы столб огня, из середины которого бил фонтан. У Елены снова перехватило дыхание, и уже невозможно было сдержать слезы. Она упала на колени и прижала к губам натруженные руки матери Софии.

- Я не видела ничего прекраснее вашего цветника, - полушепотом призналась Елена. - Мне много раз казалось, что я сама это выдумала, что этого не может существовать на земле...