Я обернулся, и успел заметить, как по лицу Робинсона пробежала тень, будто в этом простом указании таилась нечто неприятное для него. Он хотел открыть рот, но тут же закрыл, возражать не стал. Это насторожило меня.

Вместе с Робинсоном мы покинули завод и в полном молчании проследовали по улице, с двух стороной которой шли невысокие деревянные домики. Свернув в переулок, дошли до узкого короткого коридора со стенами, отделанными отбитой в паре мест грязновато-жёлтой плиткой. В конце находилась стальная дверь, матово поблескивающая в свете лампы, встроенной над входом. Робинсон набрал код на стене рядом. Дверь с глухим ритмичным грохотом поднялась.

—Чёрт! — сказал Робинсон, хлопнув себя по лбу. — Я забыл взять бумаги. Ты иди сейчас один. Поднимешься на второй этаж. Там дверь. Код: два-три-семь-девять. И иди по второму этажу до конца. Там меня подождёшь. Понял?

Он уже собрался уйти. Но потом вдруг замер на мгновение и, повернувшись ко мне, вытащил из кармана револьвер и плоскую красную коробочку.

— На вот, возьми на всякий случай, — он протянул мне. — Стрелять умеешь?

Я с равнодушным видом кивнул. Стараясь не показать вида, что это предложение напугало меня, взял револьвер, коробку с патронами и сунул небрежно все хозяйство в карман.

Толстая металлическая дверь поднялась вверх и медленно опустилась за моей спиной. В нос ударил ядрёный коктейль из отвратительного запаха тления, ржавчины и застоявшейся воды.

В центре помещения, напоминающего колодец с квадратным основанием, лестница с металлическими периллами вела на второй этаж. Рядом возвышалась закрытая сеткой шахта лифта, залитая водой. Перешагивая через две ступеньки, я быстро поднялся и остановился у двери. Набрал код, который сообщил Робинсон. Сердце ёкнуло от нехорошего предчувствия: дверь не открылась. Я прикусил губу, пытаясь взять себя в руки. И вновь набрал код, надеясь, что просто ошибся.

Оглушил душераздирающий вопль сирены, заставив машинально вжать голову в плечи. Погас свет и тут же вспыхнули тусклым мерцающим светом лампы аварийного освещения.

Сверху послышался шум, я поднял голову, нервно озираясь. Вытащив револьвер, взвёл курок. Через дыру в потолке спрыгнул человек, затянутый в халат, настолько грязный и дранный, словно хозяин ползал в нём на помойке. Лицо закрывала оранжевая клеёнчатая маска. На голове шапочка, в таком же измусоленном состоянии, что и вся остальная одежда. В руке он держал ржавую трубу. За ним спрыгнула дама в вечернем платье, которое смотрелось на иссиня-белом теле, покрытым багрово-фиолетовыми кровоточащими язвами, удивительно неуместно. Я бросил взгляд вниз и заметил ещё несколько подобных существ, одетых  в полуистлевшие, выцветшие, потерявший всякий вид костюмы. С искажёнными чертами лица, словно восковые маски, поплывшие от жары. 

— Тишина! Вы должны хранить молчание! Не разговаривать, когда идёт операция! — заорал истерично «Хирург» и ринулся на меня, размахивая трубой.

Отпрыгнув в сторону, я вскинул револьвер и разрядил пол-обоймы в противника. Он дёрнулся, и рухнул вниз, выронив трубу, которая с глухим звоном, подпрыгивая, покатилась. Я придержал её ногой и схватил, сунув револьвер в карман.

Дамочка, оглушив истошным визгом, прыгнула на меня, как кошка, стараясь нанести удар здоровенным ножом, уже порядком заржавевшим и зазубренным от долгого употребления. Я приложил её по башке трофеем, захваченным у «Хирурга», и отшвырнул на стену. Она хрюкнула и сползла вниз, выронив нож. Который я успел подхватить. Вскочив мгновенно на ноги, она вновь бросилась на меня, выставив длинные, острые когти. Не растерявшись, я полоснул её по шее ножом. Что не возымело никакого действия: лезвие было совершенно тупое. Она отскочила и заорала манерным голосом:

— Уступите даме место! Вы чурбан неотёсанный!

— С удовольствием, — сказал я, и мгновенно отпрянул в сторону.

Не удержавшись, по инерции, она проскочила мимо и свалилась с воплем вниз с балкона. Я лишь услышал громкий всплеск.

Но радовался я зря. Пока я расправлялся  с двумя врагами, на балкон влезло ещё трое. Я понял, что справиться холодным оружием не смогу. Отбросив бесполезный нож, я выхватил револьвер и с удовольствием разрядил обойму в нападавших. Двое из них рухнули вниз, как мешки с картошкой, но третий, толстяк в роскошном атласном халате, подпоясанным золотым шнуром, бросился на меня, размахивая кочергой. Чудом я успел отшатнуться, удар по предплечью получился смазанным, хотя все равно болезненным. Я матерно выругался, и успел увернуться от следующего удара. Перемахнув через ограждение, я спрыгнул вниз.