«Как четки, перебираю камешки моего индийского ожерелья: вот овальный, пепельно-серый и это - Агра, с ее призрачным Тадж-Махалом; многогранный, светло-синий, словно с капельками мутноватой воды Ганга, – Варанаси; желтовато-зеленый, весь пронизанный золотистыми брызгами солнца… ну, конечно же, Бомбей; оранжево-красный - Махабалипурам; прозрачно-серый - Элеофант. А этот, самый крупный и яркий? Ощущаю на ладони его прохладную тяжесть, любуюсь красками… Да, конечно же, в нём - все многоцветье Индии!»

Так начинала свою сказку о Цейлоне и Индии тогда, когда восхищение моё этими странами было подобно зачарованности. И те записки получились слишком восторженными, - даже казались не правдивыми, - но теперь, «причесав» и несколько поубавив очарования, могу предложить их читателю.

 

Только в феврале бывают такие дни: накануне пройдет щедрый и тихий снегопад, ночью чуть подморозит, а утром... Утром солнце заполнит всё не только пронзительно ярким светом, но и каким-то голубовато-серебристым маревом. И это марево будет размывать очертания, придавать всему сказочную таинственность, а дни с такими утрами я буду называть благостными и в эти мгновения слышать:

- Галя, пальмы!

Прижимаюсь лбом к прохладному стеклу иллюминатора, открываю глаза. Море пальм! Они все ближе, ближе! Я уже вижу их огромные листья, парю, падаю на них и кажется, что шуршат о крылья самолета. Но вдруг он жестко вздрагивает и катит по взлётной полосе.

Спускаюсь по трапу в зной, в непривычную яркость дня, в густые и приторные запахи Цейлона.

Радость от встречи?

Да нет, пока я лишь радуюсь тому, что больше не будет неприятных ощущений от падения в пустоту. Ох, уж эти последние сорок минут полета над океаном!.. Говорят, что всему виной пассаты. Ах, пассаты-пассаты, вы огорчили мне встречу со сказкой...