ПРЕДИСЛОВИЕ.

Автобиографическая повесть «Игры с минувшим» написана по дневникам, которые веду с четырнадцати лет (1951 года). И это не просто записки о том, что когда-то увидела, что зацепило, а скорее попытка разобраться в себе, в эпохе, в которой пришлось жить, - попытка проследить становление души с момента пробуждения осознанного взгляда на жизнь.

Цитаты из книг писателей, поэтов, философов, у которых искала ответы на вопросы жизни, оставляю намеренно, чтобы отослать к именам, объяснившим многое мне.

И вот одна из них, русского философа Василия Васильевича Розанова:

«Собственно, мы хорошо знаем – единственно себя. О всем прочем – догадываемся, спрашиваем. Но, если единственная, «открывшаяся действительность» есть «Я», то, очевидно, и рассказывай об этом «я», если сумеешь и сможешь».

Что и попыталась сделать, выделив курсивом своё отношение к когда-то записанному или просто дополнив воспоминаниями.

 

                                            ИГРЫ С МИНУВШИМ

 

                               АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

 

МИНУВШЕЕ НЕ ПРОХОДИТ

 

Еду троллейбусом и смотрю на облака, подсвеченные заходящим солнцем: какое лучистое, пронзительно-радостное небо! Скоро, совсем скоро весна…        

Сегодня-то с утра день был смурый, зябкий, напитанный холодным дождем со снегом, а к полудню выскользнуло солнышко, заиграло, заулыбалось, и вот сейчас мои панорамы небесные, подсвеченные розовым предзакатным светилом, устроили настоящий праздник, - какое разнообразие форм, оттенков серого, белого, розового!.. какой влекущий взор вечности! 

Как же редко отрываю глаза от земли, как же много прожито без такого!         

На мгновение взгляд словно спотыкается о серые стены зданий, искорёженные кроны обрезанных лип, а потом снова взлетает туда, к облакам, зовущим в своё бездонное пространство.

 

1969-й

Так давно не открывала свой «ежедневник»! Почему?

Наверное, прошедшие полтора года жить было не так уж и плохо, - интересная работа, влюбленность в Платона, - вот и не на что было жаловаться этим молчаливым листкам, но сегодня… Сегодня есть то, о чём хочу написать, о чём хотелось бы сказать и мужу, но он ушел на работу, а я дома - одна… вернее – с будущей дочкой.

Не хотелось бы писать эти строки, не хотелось бы так думать, но...

А что если?..

(Вырвано два листа записей и только через два месяца – снова.)

 

Я валюсь с ног от недосыпания, - дочка просыпается и плачет через каждые два часа. Кажется: не вы-де-ржу!

Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять…

Но сегодня Платон впервые оставался дома с малышкой, а я ходила гулять, а вернее – бегать по магазинам и эта пробежка стала праздником!

 

Да, трудно было тогда привыкать к несвободе! Платон уходил на работу, мамы не было рядом и во мне, вдруг напрочь привязанной к дочке, рождалось ощущение: я – под арестом! Под домашним арестом. Иной раз даже плакала от бессилия и невозможности вырваться из замкнутого круга. Но что делать? Надо было привыкать. Надо было как-то выкарабкиваться к МОЕЙ свободе, но уже ВМЕСТЕ с дочкой, ибо то великое счастье, которое испытала, когда в палату впервые принесли ее – всё оправдывает.

 

Вчера Платон пришел домой поздно, сел ужинать. Молчит. Вижу: случилось что-то. Спросила… Нет, всё, мол, нормально и, молча, ушел к себе. 

И все же оказалось: на собрании местных писателей, когда зашла речь о вводе наших войск в Чехословакию для подавления восстания, он сказал, что это, мол, чудовищно.

А это - крамола.

Да и на прошлой неделе в передаче упомянул, что преступно, мол, взрывать и сносить старую церковь на Набережной. Естественно, Обкому такие слова журналиста не понравились, - решения Обком вне критики! - и вот теперь секретарь по идеологии Смирновский давит на нашего с Платоном начальника Анатолия Васильевича, чтобы тот убрал с телевидения крамольного и непослушного журналиста.

Думаю, нашему относительно обеспеченному житью скоро придет конец, - опять Платона уволят за то, что «не тем духом дышит», то бишь, не той идеологией...