Его взгляд уцепился за пылающих поодаль факел, раздуваемый порывами холодного ветра, прихода которого он совсем не заметил. Постепенно в свете огня высветился белый зикард. Эбруя, спущенная на перевязи к груди, мерцала переливами черного, алого и желтого. По дозруку трепетала распущенная грива грэздрака, составляя пару с аэкру, обвивающей шею воина. Энруи на его левом плече Кварн не заметил, как и пластинчатой аэвру на левом. Белоснежный карсарс, укрывающий тело и сплетенный по переднему краю, делал стоящего похожим на вмерзшую в глыбу льда фигуру. Вспотевшим, сосредоточенным лицом он походил на западника, скорее всего, родом с самых границ.
Подняв факел высоко над головой, воин медленно пробирался в океане все прибывающих людей, выхватывая из толпы мужчин и стариков, что-то у них спрашивал, повторяя услышанные ответы следующему за ним служке, который тут же записывал полученную информацию в толстую эндору, обмакивая азидо в висящий на шее пузырек и низко склонившись над листом.
Отпустив очередного старика, воин привстал на мысках, заглядывая через толпу, однако, тут же был вынужден отскочить назад, чтобы не быть задавленным черным ахайда.
Почувствовав под собой твердую почву, тот рванул вперед, рывком подтолкнув к себе т'Ахай с мешками, напрягся, резко встал на дыбы, развивая по ветру огненно-красную сумок, покрывающую практически всю переднюю часть животного, взревел оглушительно громко и непременно растоптал бы под собой не только воина, но и идущих перед ним людей, не возникни в этот самый момент оказавшийся рядом окида, ухвативший ахнузо цепкой, опытной хваткой.
Ахайда тут же поник, совсем тихо рыкнул, щелкнув ахак, и успокоился, водя черными с зеленым хаяп. Ихи-кзо ахайда раздувались, выбрасывая в воздух практически незаметные сгустки пара. Суана, мощные и бугрящиеся мышцами, раздувались, расширяя тело животного. Остроконечные, подвижные яхайк вздрагивали, ловя наплывающие отовсюду звуки.
Разбежавшиеся, было, люди, постепенно успокоились, продолжая заполнять монастырский двор, а до слуха Борона донесся шепот, прошедший по толпе и явно обращенный к тому, что он принял за мешки:
- Мертвецы.
Слово, словно бы само по себе, медленно расплылось в воздухе, леденя душу.
Не соображая того, зачем он это делает, Кварн рванулся вперед, пробираясь к удаляющейся от него т'Ахай. Со всех сторон тут же нахлынул одуряющий поток людей, теснящий, бросающий все, движущееся в нем, то в одну, то в другую сторону, словно песчинку по волнам бушующих вод. До борона доносились обрывки фраз и восклицаний.
- Пай кой, пой мис! - рыдая, кричала омиканская женщина в двадцать два, как ему показалось, юл-му, обращая заплаканное лицо к каждому проходящему мимо и пытаясь зацепиться руками хоть за кого-то.
Врезавшись в нее прямо перед Бороном, седой, одноглазый бирминец, застыв на мгновение, будто бы осознавая смысл слов несчастной, потупился, и, как можно нежнее отстранив женщину, побрел дальше, бросив тихое:
- Они найдутся.