Тимофей Ильич, или просто Тим, как любили называть его друзья-товарищи, плавно отдал от себя ручку управления вертолета Ми-2, командиром которого он является последние семь лет, и тронул вертолет с места, покатив его по рулежной дорожке, удерживая ногами сплошную полосу в центре.

Маленький вертодром, расположенный на краю поселка городского типа Логичевск, начинал свой рабочий день. На площадке постоянно базировались четыре-пять вертолетов Ми-8, один вертолет Ми-6, и один-два вертолета Ми-2. Все они родом из одного летного авиаотряда, расположенного в городе Берлигов, но каждый из них работал на своего заказчика. Однако для всех их одинаково Логичевск является оперативной точкой.

И первым всегда выруливал на взлетную полосу именно тот вертолет, чей заказчик успевал раньше прибыть на аэродром и определить план работ на рабочий день. Но не раньше планового времени, что указан был в заявке, поскольку опоздание еще принималось диспетчером аэропорта, с которым поддерживали связь авиаторы, а за преждевременный вылет возможны строгие санкции. И потому пилоты старались строго придерживаться расписания.

Сегодня среди первых лидером оказался главный инженер именно той организации, на которую работал Тимофей. Правда, на эту же контору работал и вертолет Ми-8. Но он, во-первых, загружался продуктами. Так что сумеет взлететь не раньше чем через двадцать минут. А во-вторых, он и в плане стоял позже Тимофея. Повезло еще и оперативностью заказчика Атаниязову, командиру еще одной восьмерки. Но не именно скоростью сегодняшнего дня, а фактом, уже позволяющим строго по расписанию приступить к полетам. То есть, его еще с вечера загрузили необходимым для развоза по точкам различным барахлом.

Потому-то он с таким же рвением спешил по своей рулежной дорожке к взлетной полосе. Однако Тимофей планировал занять взлетную полосу раньше его. Во-первых, по графику у него вылет раньше восьмерки на пять минут, а это аргумент спешки. А потом, у Атаниязова при повороте с центральной рулежной дорожки на предварительный старт получалась по вине присутствия встречного Ми-2 помеха справа. Стало быть, тормози и пропускай товарища вперед.

Да, мы уже давно поняли, что ты здоровей и мощнее в разы, но существует закон дорог, и будь добр – исполняй. Нет, Тимофей совершенно не жадный в таких моментах. Если бы его Атаниязов заранее, или хотя бы сейчас по радио попросил, то он уступил бы ему предварительный старт. Однако, тот пер нахрапом, используя преимущество размера и величия. Ему, видите ли, западло, что мелкая двушка рвется опередить. Мы, размышлял командир восьмерки, важнее вас.

Ладно, подумал Тимофей, рули, коль так спешишь, чего привередничать. Ведь на борту кроме противного Атаниязова еще два приличных авиатора, как второй и бортмеханик. У них, этих грузовых вертолетов, и дневная норма поболей, и задержек на земле по вине погрузочно-разгрузочных процедур хватает. А моя ласточка, точнее, кузнечик, легко и просто отпрыгает свои шесть часов, что допускает санитарная дневная норма, и упадет в койку. Все равно и всегда Тимофей успевает вовремя завершить рабочий день без каких-либо препонов.

Зачем тогда устраивать эти нелепые соревнования на скорость и на опережение? Так решил Тимофей, слегка притормаживая вертолет метров за тридцать до поворота на предварительный старт, на котором имеет право находиться лишь один вертолет. А с него уже выруливают на небольшую, но пригодную для вертолетов всех трех типов взлетную полосу.

Неожиданно Тимофей отчетливо и явственно, словно с близкого расстояния, увидел смешливые глаза Темира. И ему даже показалось, как его соперник злорадствует и уже празднует победу. Мол, мелочь пузатая, куда прешь вперед батьки в пекло. Сейчас вот левой лапой придавлю, а лопастями по спине и слегка пониже похлопаю. Да ко всему прочему глупым мальчишкой обзывает. А сам, поди, на год, если не на два младше Тимофея.

Ну, уж дудки, рано праздник начал отмечать. Здесь на поле сегодня я хозяин, законно возмутился и крепко обозлился Тимофей. По всем канонам и параграфам мне на полосе быть первому. А коли станешь возражать, так самого вмиг в капусту изрублю. Ишь, пацана нашел. Да мой вертолетик тебя самого сейчас всего вдоль и поперек похлопает крылышками, что потом ни сесть, ни встать не сможешь. Сейчас мы под твоими лопастями проскочим, да по самой кабине, да по этой смеющейся харе так вмажем, что имя Тима с трудом выговоришь!

И от таких нахлынувших внезапных мыслей к злости и ненависти еще прибавились и злорадство, и азарт. Тимофей резко отпустил тормоза и сильно отдал ручку управления от себя, разгоняя вертолет, прицеливаясь конусом вращающихся лопастей точно в лоб усмехающемуся этому наглецу. Теперь он уже в кабине восьмерки наблюдал иную картину. Улыбки противника сменились паникой и ужасом. Враг искал суетливо и поспешно пути не просто к отступлению, а к паническому бегству, готовый на ходу выпрыгивать из вертолета и нестись без оглядки за пределы аэродрома.

Тимофей торжествовал и праздновал победу, напевая дифирамбы в свой адрес. Но его уже полностью поглотило страстное желание завершить задуманное и порубить на куски этого зарвавшегося хама, чтобы впредь не смел, хамить и преграждать путь. Да, мы маленькие, но кусать можем больно и смертельно, поскольку наш размер позволяет маневры и внезапность.

Уже за пять метров до поворота на предварительную дорожку Тимофей усилиями воли и напряжением мышц сдавил гашетку тормоза и правой ногой развернул вертолет в сторону взлетной полосы. Ему даже показалось, что от таких манипуляций вертолет сейчас перевернется на левый бок. Однако Тимофей успел приподнять рычаг Шаг-газ и, отклонив ручку управления вправо, удержал вертолет на трех очках, и на скоростях выскочил на взлетную полосу.