...Вчера Платон пришел домой в половине двенадцатого.

- Где так долго… – спросила.

- У Махонина...

За бутылкой коньяка, которую принёс наш «семейный» художник и друг Виктор Якушин, - повод: его картину взяли на выставку, - читал им свой новый рассказ «Прах Плеханова».

Как-то, придя с работы, рассказала я Платону о Лёше, нашем киномеханике, который вечно рвётся рассуждать «глубоко и научно», хотя в голове у него... Так вот, в тот раз Лёша всё приставал к выступающему из моей передачи: «Скажите, а где теперь находится прах Плеханова?*» Наконец, мой остроумный ассистент Димка Миловидов спросил его мрачно, но с иронией: «Лёша, а зачем тебе прах Плеханова?»  И Лёша уловил Димкину интонацию, - набычился, засопел…

Так вот, рассказала тогда мужу, а он и написал рассказ, развив тему по-своему, и вот вчера прочитал его друзьям, а они сказали: вещь, мол, очень глубокая, но держать её надо в столе и подальше, «чтобы не попала в руки гэбистов».

Но будет ли «держать в столе»?

Нет, еще не знает.

 

Командировка в район. Гостиница.

Затёртые, ободранные обои на стенах, нет покрывал на кроватях, нет половичков возле них, туалет - на улице…И совсем седая соседка, хотя и ровесница: её муж погиб в автокатастрофе восемь лет назад, дочь в девятнадцать лет родила от женатого, у сына жена не готовит, не стирает, а только гуляет… И рассказывала всё это сдержанно, с полуулыбкой, но всё равно: уф!.. когда кончила.

А утром, в прорвавшемся через тучи луче солнца - яркий, жёлтый бархат одуванчиков и воздух обалденный!

 

С «Прахом Плеханова» ходил к литературоведу Непомнящему, а тот посоветовал ввести в текст рассказчика, чтобы читатель иногда мог передохнуть от плотности повествования.

- Но Вам мешает журналистика, - добавил. – Тем не менее, Вы - самый глубокий писатель из местных.

И, в общем-то, он прав: в журналистике Платону мешает писательство, а в писательстве – журналистика.   

 

Вечер встречи с композитором Микаэлом Таривердиевым…    

Послала записку: «Вы творите гармонию. А что же делать нам, не творцам, живущим в этом дисгармоничном мире?»

Думала, что ответит: иногда, мол, наслаждаться той гармонией, которую предлагаем мы, но он прочитал записку… взглядом отыскал меня (следил, как передавали по рядам), улыбнулся и, молча, положил в боковой карман                                                                              - Буду хранить, - только и сказал.

 

Ходили с Платоном в лес за черникой и моего мужа так искусали комары и оводы, что теперь весь - в крапинку.

И все же ездил со мной в Карачев. Я полола картошку, а он перетаскивал в сарай уголь корытом, - Виктор выписал целую машину. Занятие, конечно же, было ему не по душе, - привык-то всё за столом с ручкой и бумагой, а тут… Но ничего, почти тридцать корыт - волоком и в поезде отдыхал… молча.

А я читала Германа Гессе. Оказывается, он хотя и немец, но предки его служили России.  То-то он мне так близок «по духу», как мама говорит. Отличный писатель! 

 

Отослал «Прах Плеханова» в Москву, в молодежный журнал «Смена».

Ну, что ж, попытка – не пытка...