Часы

Рассказ

 На второй день свадьбы шумной компанией пошли купаться на речку. Благо до неё было рукой подать, прямиком через двор крёстного. Были в основном все свои – родственники невесты, моей двоюродной сестры, и потому держались друг с другом без церемоний.

Крёстный всю дорогу хвалился моему отцу часами:

– Гляди, кум, позавчера у Новочеркасске купил. Ты послухай, как тикают! – И совал отцу под самое ухо руку с новенькими часами.

«Как маленький!» – думал я, завидуя Саньке, моему одногодку – сыну крёстного.

Санька шагал рядом и сбивал хворостиной головы придорожному молочаю. Его, казалось, совершенно не волновала покупка отца. В городе же любой пацан не преминул бы прихвастнуть этим перед приятелями. Я сам считал себя вполне городским – родители переехали в город перед самым моим рождением. Но они частенько гостили в деревне у родственников, до неё было каких-нибудь полчаса езды на рейсовом автобусе. Так и протекало моё детство между городом и деревней. У меня здесь были свои друзья, из них лучшие – Санька и жившая по соседству с ним Зойка – девчонка нашего возраста.

– Вы погодите трошки на улице, я собаку сбегаю привяжу, – проговорил крёстный возле своего двора и неторопко прошёл в калитку.

Из хаты появилась его жена, и угостила меня пирогом с творогом.

«Как маленького!» – снова подумал я, косясь на Зойку, тоже затесавшуюся в нашу компанию, и, улучив момент, сунул пирог Саньке.

Я втайне соперничал с ним из-за Зойки – очень гордился своим городским происхождением и порой из кожи вон лез, чтобы доказать своё превосходство! Но Зойка этого, казалось, не замечала и никого из нас особенно не выделяла. Сегодня она вообще почти не обращала на нас с Санькой внимания, а держалась всё больше взрослых парней, чем и вызывала у меня в душе какую-то непонятную досаду, причину которой я никак не мог себе объяснить.

Вода в реке по-утреннему была холодна, и купаться отважились немногие: крёстный в широченных «семейных» трусах-юбке угольного цвета, родная сестра невесты Надька, девка – кровь с молоком, мой отец в точно таких же трусах, как у крёстного, ещё кто-то...

Двоюродный брат Иван с Зойкой и ещё с парнями придумали себе занятие поинтересней: они вынули принесённую со свадьбы водку, дружно задымили городскими сигаретами «Дубровник» и принялись рассказывать всякие забавные истории, пересыпая их матерком.

К слову сказать, как ни охаивают порой деревенские жители город по части испорченности нравов, якобы царящих в нём, но сам я исподволь убедился в обратном: в деревне солёными словечками пользовались поголовно все, от мала до велика! Там это было вроде «здравствуй», так что под конец я перестал этому удивляться.

Сидя на берегу с Санькой, я от нечего делать наблюдал, как крёстный (старый хрыч!) подбирается к Надьке... и как та оглушительно визжит, но не так, чтобы от страха или возмущения, а исключительно для порядка, как все делают.

Мать с берега незлобно грозила ему кулаком, красуясь в своём городском купальнике, брат с парнями продолжали булькать бутылками, солнце поднималось всё выше и выше...

Вода потеплела, и мы с Санькой тоже решили купаться. Разделась и Зойка. Она почему-то с хохотом обрызгала меня водой, а когда я рьяно за ней погнался – нырнула. Санька отстал, и вскоре мы с Зойкой очутились на другом берегу – речка была неширокая, всего каких-нибудь два десятка метров. Увлекшись игрой, мы заплыли немного дальше купающихся. Кругом из воды поднимались сплошные заросли камышей. Дно было илистое и неровное.

– Ой, здесь, наверно, змеи водятся, – вскрикнула Зойка, пробираясь сквозь камыши к берегу. Одета она была в простенький ситцевый купальник, плавки которого завязывались шнурками на бёдрах. На Зойку было приятно смотреть, но я отчего-то смущался и всё время отводил глаза в сторону.

Не знаю, что произошло, но именно в этот приезд в деревню я вдруг начал страшно робеть в присутствии Зойки. Я как будто заново, с другой стороны, посмотрел на неё и понял, что прежним бесшабашным детским отношениям отныне пришёл конец. Может быть, причиной тому была свадьба, но я неожиданно открыл для себя, что и Зойка – тоже невеста! Не в прямом смысле, конечно.

Солнце поднялось уже довольно высоко и припекало.

– Давай загорать! – предложила, выбравшись на берег, девчонка и улеглась на траву. От Зойки сильно попахивало водкой. В то же время я улавливал дурманящий аромат речной прохлады, исходивший от её молодого здорового тела. Это окончательно сбило меня с толку...

Я расположился рядом, на спине, и, думая о Зойке – какая она непонятная и непохожая на всех других знакомых девчонок, почти задремал, пригретый ласковым июльским солнышком...

– Пускай всё тело загорает! – разбудила меня своим голосом Зойка, и я увидел, как она приподнялась и, ловко подёргав за шнурки, очутилась без ничего...