ЗАБАВЫ БОГИНИ РАЗДОРА

 

 

Не стоит кого-то обижать невниманием, потому что среди обиженных может оказаться богиня раздора Эрида. Может быть, она не самый приятный гость на свадьбе, но если вы не пригласите ее, то будет еще хуже.

Разве мог знать Пелей, разве ведала Фетида, чем обернется их неосторожность и невнимание? Все началось,  когда среди приглашенных на их свадьбу не оказалось только  богини раздора Эриды. Забыли ли они о ней, или просто побоялись, что произойдет что-то грустное, но не пригласили,  а она не забыла об этом пиршестве и никак не могла туда не заглянуть. Богиня захватила с собой золотое яблоко и отправилась на свадьбу без всякого приглашения. Она никогда  особенно не церемонилась ни с богами, ни с людьми. И увидев там всех богинь, а особенно тех, которые нравились ей меньше остальных, а это были  Гера, Афина и Афродита, решила богиня Эрида немного позабавиться, а так, как было при ней волшебное яблоко, то и подбросила она его богиням, оказавшимся за столом рядом. И не просто золотым было это яблоко, а на нем было написано: «Прекраснейшей».

Три очаровательных ручки потянулись к нему. И все забыли о свадьбе, и о мире, потому что три богини, на глазах у остальных не собирались уступать друг другу заветного плода.

О, как в тот момент забавлялась  Эрида. Она гордилась собой, и смотрела на Зевса, которому вовсе не до смеха было - он понимал, что они через минуту обратятся к нему, и тогда ему придется вершить неправедный суд - сделать выбор между любимой дочерью, взрывоопасной женой своей, от которой он столько натерпелся и богиней Любви. А она  была не менее коварна, чем богиня мести и раздора.

Еще до того, когда они повернулись к нему, он обратился к Гермесу:

- И что нам делать теперь?

Гермес понимал, как много от него зависит, но времени для раздумий было так мало. А в тот момент, когда он навещал Кассандру, дочь царя Трои, он видел там странного пастуха, даже имя его запомнил - Парис. Вот и брякнул, видя, что Громовержец сгорает от нетерпения:

- Парис, скажи им, пусть идут к Парису, парень их и рассудит.

Зевс вздохнул облегченно, решение было принято, богини покинули свадьбу. Печальной оставалась невеста, которую не могли поделить  недавно сам Зевс и Посейдон. Но, узнав о том, что она родит сына, который превзойдет отца своего, быстро отказались от нее. Зевс и Посейдон  поспешно выдали ее замуж за ничтожного Пелея, и сами на эту свадьбу пожаловали, чтобы как-то скрыть слабость и  позор свой.

Фетида смотрела на витавшую поблизости  Эриду. Она знала точно, что  грядущие события их еще заставят встретиться и при самых печальных обстоятельствах.

Боги удалились к себе. Гермес приволок Эриду к Зевсу.

- Ты все никак не можешь успокоиться?

- Интересно, что такого я сделала, пришла на свадьбу той, которая чуть не стала твоей любовницей, и не погубила тебя, пришла,  хоть они меня не звали, но пришла. И чем был плох мой подарочек - золотое яблоко, волшебное, между прочим? А то, что твои жадные богини схватили то, что им не полагалась, разве я в том виновата?  Да и кто им вообще сказал, что они на самом деле прекраснейшие, ведь это было приготовлено  для Фетиды, как утешение, вы-то негодяи оба бросили ее бедную, хотя ни в чем она и не была повинна.

Зевс слушал ее и понимал, что не за что ухватиться, богиня ускользнет от его обвинений и ему еще хуже будет,  но и успокоиться он никак не мог. Богиня казалась наивной, и с очаровательной улыбкой творила свои черные дела.

- Ты и на самом деле не знала, что творишь, не ведала, что случится, когда Парис одной из них отдаст яблоко?- допрашивал ее он.

- Конечно, не ведала, а кто просил тебя отправлять их к Парису, вот сам бы и совершил свой суд, али ты перестал верховным богом быть. Я тебя не просила их к Парису отправлять.

- Не просила, - согласился Зевс, он хотел быть все-таки справедливым, и прогнал ее прочь, понимая, что если поговорит еще немного, то будет обвинен ею же во всех смертных грехах.

Эрида тем временем спокойно отправилась к себе, по дороге она потешалась над Зевсом:

- Вот так всегда, только бы других безвинных во всем обвинять, он решил не спорить ни с кем, не терять ни одну из них, тут же нашелся этот Странник, который помог ему выкрутиться из затруднительного положения, все остались довольны, и только бедная Эрида, забытая и заброшенная отвечай за все.

Конечно, богиня прибеднялась недаром. Прекрасно она знала, как и что будет после того, как бросит свое яблоко. Пора было восстановить справедливость, и вернуть царевича Париса в Трою, а с ним отец поступил так же, как боги с ней, он просто выбросил беспомощного младенца в лес, когда узнал о страшном пророчестве. Глупец, он думал, что Эрида позволит совершиться такому злу. Она отнесла его к пастуху, растила и следила за ним, потому что должно было  свершиться возмездие, никому не позволено младенцами разбрасываться. Она даже поможет украсть ему эту самую Елену, и опять потому, что она досталась не ее любимому Агамемнону, а только брату его Менелю. А царь тот оказался так хорош и благороден, что только молча любил и страдал, и не увел ее у брата своего, а ее Парис уведет, и на глазах у всех к себе в Трою и привезет.

Богиня знала точно, но пока не хотела думать о том, что произойдет дальше. Но война - разве не об этом мечтает, не только Менелай, но и эта несносная Афина, об Аресе она уж и не говорила, а пахать и осуществлять их мечтания снова придется ей. И это справедливо, то, что погибнет город, в котором царь выбрасывает младенцев  на погибель только потому, что глупая  Пифия сказала ему, что именно от этого младенца он погибнет, и вместо того, чтобы готовится защищаться, все предусмотреть, Приам решил пойти по очень легкому путь - просто от младенца избавиться. Лучше бы расспросил у богини, как погибнет город. Они привыкли только пророчествами сыпать и ничего толком никогда не поясняют, а перепуганные владыки услышат самое страшное для себя и начинают творить, что вздумается, вот и пошло- поехало.

Эрида вспомнила, как точно так же в свое время она спасла и вырастила и Персея, когда царь решил погубить его, вон какой славный герой получился. Но память у них коротка, они постарались позабыть о том, что героя им подарила не глупая Даная, а именно она. Но на этот раз они все это запомнят очень хорошо, особенно те, кто выживет. Она постарается даже для этой странной Фетиды, тоже, как всегда,  забывшей о ней, и сделает из ее Ахилла настоящего героя, слава которого не померкнет никогда. А что бы значил ее Ахилл без той самой троянской войны, да просто один из сонма греков, любимец матушки и только. А тут, она и царицу ему подарит, и с Агамемноном спорить позволит, и даже убить Гектора. Хотя для такого молодца это не составит особенного труда. Но в веках кто будет разбираться, каков был Гектор и как его Ахилл убивал. И даже самого его убьет прекраснейший из богов Аполлон, руками ее Париса, конечно, но каждого ли из героев убивал такой бог? И все это она делала для тех, кто с ней считаться не собирался, даже сама удивилась своему рвению яростному.

С какой стороны бы не посмотрела Эрида на то, что будет происходить под ее чутким началом, все у нее получалось просто великолепно. Да и могло ли быть по-другому.

Но некогда ей прохлаждаться,  надо было взглянуть на то, что там происходило, и как действует ее воспитанник.

Парис посмотрел в тот момент на богинь, к нему приближавшихся, и хотел поступить мудро - просто сбежать  от них, но когда появилась за его спиной та, которую он помнил с самого начала и считал своей матерью, и в какой-то мере так оно и было, то он не посмел этого сделать.

- Не бойся, мальчик мой, - уже говорила она, - они не так страшны, как кажутся, и тебе выпала великая миссия, вершить свой суд.

Дальше все было как в тумане, Парис все время слушал их, но оглядывался на нее. И когда она слегка усмехнулась, он отдал заветное яблоко Афродите.

Но ему казалось, что решил это он сам. В его одинокой душе никогда не было любви, а была она такой прекрасной и таинственной, что только ее и хотелось парню больше всего, вот он и решил, а она только очень тихо подсказала ему правильный выбор, так что ни он сам, ни богини  и не слышали ее голоса.

Эрида радовалась тому, что чуть не лопнула от злости и унижения Гера, Афина просто вспыхнула, и молча удалилась. И хотя сама Афродита ей нравилась не больше, чем эти двое, и понятия она не имела о том, что такое любовь, но из трех зол, как она понимала, выбрали они с Парисом все-таки меньшее. И самое забавное, сколько  с ним будет связанно потом, а вот бы оставался просто пастухом, или сыном царевича, если бы не она.

Узнав о том, что происходило на лесной поляной перед Троей, Зевс решил еще раз поговорить с Эридой.

- Ты все-таки на  войну  их всех подтолкнула.

- Словно Афина ему мир обещала,  а о твоей женушке я не говорю, она только кажется мягкой да пушистой, но войну ведет бесконечно, и тебе известно не хуже моего,  что любовь и война, это лучше, чем просто война или  ревность и стервозность без любви.

Эрида не могла и ему спустить, она ясно намекала, что Гера не любит громовержца, не заботясь о том, что это он воспринимал наиболее болезненно, но кажется, именно этим ей и хотелось его уколоть. Но самое удивительное, что почти во всем она была права, и тогда он спросил ее только об одном:

- Но скажи, почему больше всех должна страдать моя Елена, в чем она повинна?

- В том, что она твоя дочь, в том, что ее угораздило влюбиться с этого несносного сына Посейдона, в том, что она не любит моего Агамемнона.

Эрида поняла, что в запале она проболталась. Зевс с интересом узнал о том, что она за что-то не любит Тезея, и любит царя Микен, это было хоть что-то новенькое. И он уцепился за ее откровения.

Но она не собиралась говорить о своих личных делах, зато он собирался.

- На дно морское спущусь (Зевс терпеть не мог подводного, как и подземного мира), но узнаю, чем это тебе так досадил Тезей.

- Можешь не спускаться, потонешь еще, сама скажу, - угрюмо говорила она. - Этот паршивец лишил мою обожаемую Медею Афин, и она должна была спасаться бегством, и что потом мы против него не предпринимали, все ему было нипочем, все время он сухим из воды выходил, и только малютке Персефоне удалось удержать его в своей тьме, за что я ей и благодарна.

Эрида напомнила ему о том, что герой томился у Аида, и все, что оставалось Зевсу после их разговора, это отправить туда своего сына Геракла:

- Негоже ему там оставаться, если родной отец не заботиться о нем, то ты его освободишь.

 Геракл обрадовался этому поручению. Он столько уже бесполезных дел исполнил для всех ничтожных владык, что это было лучшим из всего. Он и сам давно скучал без Тезея, потому что не было второго, того, на кого он мог бы оглядываться. А еще ему хотелось досадить Эриде. Она  столько скверного наделала, так исковеркала его собственную судьбу, что без слез на нее и смотреть нельзя. Конечно, герой никогда не плакал, но это так образно сказано. Ему нужно было раздобыть там адского пса - очередной ненужный подвиг, но между делом он и Тезея от плена избавит.

Эрида не стала противиться, она знала, что  Тезей  вернется, только вернется напрасно, тут его  больше ничего хорошего не ждет, одни разочарования. Елена стала женой другого, Медея жаждет окончательного возмездия, и только он сам останется изгнанником и странником, и Афин ему не видать больше, пусть возвращается. Этот подвиг для Геракла будет не только бесполезным, но и очень даже вредным. Он не понимает, что иногда лучше все оставить так, как есть, не стоит будить лиха, пока оно спит. Потому она благосклонно решила  не мешать Гераклу, да и тому хватит сидеть без всяких дел.

А вот про Агамемнона Зевсу она пока ничего говорить не стала - пусть останется у нее хоть какая - то тайна, не должен же он знать о ней все.

Но когда она уходила от Зевса, который и на этот раз ни о чем с ней не договорился, она наткнулась на Геру. Не ревность, а ярость вспыхнула в душе богини. Она понимала, а теперь и убедилась в том, что это Эрида во всех ее последних бедах виновата была.

- Как ты смеешь распоряжаться нашими судьбами, и кто позволил тебе отдать яблока Афродите?

- Его отдал Парис, - если ты помнишь, - отвечала ей спокойно Эрида, - только надо было ему обещать что-то более существенное, а если ты сама ни на что не способна, то нечего других винить.

Гера понимала, что ничего кроме гадостей от богини раздора она не услышит, но остановиться так просто все-таки не могла.

- Не смей появляться здесь, от тебя только одни беды.

- А от тебя одни радости, - задорно отвечала та, - уже Зевс наш бедный, не знает куда бежать и кому что сказать, глаза бы мои тебя не видели.

Гера открыла рот, она не собиралась допускать того, чтобы последнее слово осталось за Эридой, но та уже растаяла, ее и след простыл.

Ей некогда было  ругаться с праздно гулявшей Верховной богиней, которая считает себя Прекраснейшей и дивится тому, что  этого не может разглядеть никто другой, даже ее собственный муж. Ей нужно было еще помочь Парису украсть Елену, вернуться с ними в Трою, заставить Приама принять ее и потом с тревогой ждать тех, кто придет воевать. Да  и мало ли еще каких безобразий  может случиться, когда в мире столько богов и богинь, и все они спорят друг с другом, сталкивают героев лбами, а потом все сваливают на нее, потому что обязательно должен быть кто-то на кого можно все и свалить.

На обратном пути она заглянула к Пану, чтобы немного поболтать с ним. Он так мил, и разве не спасла она это чудовище, когда та же самая матушка  так испугалась его, что в ужасе бросила со скалы. Потом, когда будет больше времени, она заглянет к нимфе и напомнит ей о том, что никто не может бросать беспомощных детей на произвол судьбы, на верную погибель, иначе они будут иметь дело с ней. А она еще подумает, как им отомстить за такие скверные поступки, и пусть потом обвиняют ее в чем угодно, она была уверенна в своей правоте.

Пан поджидал Эриду. Но они души друг в друге не чаяли и всегда были рады встрече.

 Он никогда не забывал того немногого добра, которое кто-то для него сделал. Он любил слушать ее веселые рассказы и прощал ей многие забавы, а что-то стремился исправить. Она благосклонно позволяла и ему совершать добрые или злые дела, да и кто разберет, какие из них добрые, а какие нет.