ЕГО ПРЕДКИ

- Итак, господа, - обратился Ефим Рябинкин к собравшимся, - вы пригласили меня для выяснения всех существенных и несущественных обстоятельств преждевременной смерти Лысого Льва Давидовича. Осмелюсь доложить, что ваше задание полностью выполнено.
За круглым столом с любопытством воззрились на сыщика одетые с иголочки у модных портных Усатый, Волосатый, Бровастый и Брехливый. Последний одобрительно закивал головой, остальные не пошевелились.
- Ваш выбор не был случайным, - продолжил Ефим слегка дрогнувшим голосом. – Вы рассчитывали на то, что я окажусь недотепой и солью в СМИ махровую ложь о смерти вашего товарища. Вы ошиблись, господа.
Все четверо заерзали в креслах и дружно сместили свои взгляды к переносице Ефима.
- Да-да, вы, несомненно, ошиблись. Для моей профессиональной карьеры гораздо важнее докопаться до правды, как бы ни была она спрятана. Мне удалось ее отыскать.
Усатый шевельнул усами, и его рука бесшумно соскользнула со скатерти к ящику стола.
- Не поможет. Я все предусмотрел. Оружие изъято. Вам придется воскресить в сознании истину до того момента, как подъедет полиция.
- Мы не заплатим вам ни копейки, - съехидничал Брехливый.
- А это вилами по воде писано. У меня на руках договор с вашим клубом «Общество теоретиков», заверенный печатями и подписями. Все его пункты с моей стороны выполнены. Итак, вы, уважаемые господа, единодушно надеялись услышать от неоперившегося сыщика упакованную в специально изготовленные фантики ложь. Она заключалась в том, что Лысый, находясь в этом самом кабинете, умер от внезапной остановки сердца. Для чего вам понадобилась долбаная брехня? Чтобы убедить членов других клубов: у вас руки чисты. В самом деле, если помимо официального следствия еще и частный детектив подтверждает случайность смерти Лысого, то все получается шито-крыто, комару носа не подточить. Честно говоря, так бы оно и получилось, если бы…
Распахнулась двухстворчатая дверь – появился слуга в безукоризненно белой манишке и такого же цвета брюках. Он расставил на столе бутылки, покрытые испариной, а за ним другой, такой же элегантный слуга поставил фужеры и миниатюрные рюмки. Закуски не было подано никакой. Ни один из присутствующих не притронулся к напиткам, хотя пузатые бутылки оказались откупоренными. Ефим Рябинкин продолжал.
- Если бы не одно важное обстоятельство.
Члены клуба «Общество теоретиков» затаили дух, однако на их лицах покоилось полнейшее равнодушие, которому, казалось, не будет конца. Рука Усатого замерла под столом.
- Мне удалось установить, что результаты видеонаблюдения за тот злополучный день 17 августа текущего года на интересующем нас объекте, - сыщик метнул взгляд в глазок видеокамеры над столом, - удалены.
Брехливый широко улыбнулся, потер указательным пальцем мочку уха и сказал:
- Очень хорошо, что удалены. Профилактика системы.
-Такую профилактику, - Ефим снова переглянулся с видеокамерой, - в этом богоспасаемом кабинете не проводили ни разу.
- Лейтенант, мы вам даем старлея, - Волосатый указал себе на плечо, обещая повысить Рябинкина в звании.
- За что старлея? - вскипел Брехливый. – Разуйте глаза, олухи: перед нами брехун и демагог.
- Не надо старлея, - успокоил его сыщик. – Я уже не служу. Итак, я пришел к выводу, что видеозапись удалена не случайно, и оказался прав. Вспомните, тряхните недавним: Лысый в коме, перед каждым из вас мобильник, тем не менее ни одна ваша рука не нажала кнопочку, чтоб вызвать для своего товарища скорую… Вы торчали, как бревна с глазами. И это не было шоком. Вы намеренно выжидали, пока Лысый Лев Давидович окочурится и вмешательство врачей станет бесполезным. Налицо дотошно спланированное убийство. У меня есть знакомый специалист, который восстановил видеозапись преступления.
Если бы на стол приземлился инопланетянин, одноклубники не были бы так поражены. Усатый стал поглаживать с одной стороны усы. Бровастый потер правой рукой бровь. Волосатый недоверчиво усмехнулся.
- Так-так, - прошептал он.- И каким же хреном это нам грозит? Разве тут не естественная растерянность с нашей стороны? Верный товарищ, близкий, можно сказать, друг ни с того ни с сего грохнулся на пол. И мы должны воспринять это с олимпийским спокойствием? Продолжать попойку? Нет, молодой человек, рановато вам лапшу на наши уши вешать.
- А я не собираюсь вам лапшу вешать. Я предъявляю обвинение в умышленном убийстве.
-Паз-з-звольте! - заикаясь, выкрикнул Брехливый. – Вы на нас вешаете мокрое дело. Зачем же нам лишать жизни своего шефа?
- Да, зачем? - вторил Волосатый.
-Вам видней, господа! - Ефим окинул взглядом комнату. - Вероятно, вы сочли, что миссия Льва Давидовича на земле и в клубе выполнена, он может уйти на покой.
- Какая такая миссия? - нахмурился Усатый.
- Лев Давидович – внук генерала, создавшего ваше общество теоретиков. Народ верил ему. Поэтому вы избрали Лысого председателем и поручили это общество разрушить.
- И на кой черт нам было его, позвольте спросить, разрушать? - Бровастый вскинул в искреннем удивлении обе лохматые брови.
- Вы посчитали: миссия теоретиков выполнена. Гипервек диктует новую скорость и бешеный ритм жизни. Не успеваешь – остаешься на бобах. Надо хватать хотя бы то, что плохо лежит. Вы схавали почти все имущество теоретиков, старых и новых. Прибрали к жадным, загребущим рукам. Особым шиком представлялось вам то, что именно внук создателя сокрушит ставшие ненужными здание и фундамент.
- Молодой человек, - Брехливый готов был выпрыгнуть из своей ослепительно чистой рубашки, - мы даем вам еще две звездочки, отныне вы – капитан.
- Еще чего? - Усатый потемнел лицом и впился глазами в переносицу сыщика.- Расстрелять его, и дело с концом.
- Стремно как-то,- поежился Брехливый.
- Ничего не стремно, - Усатый при этом сделал указательный палец дулом револьвера. - Пух-пах, и прах. Он слишком много разнюхал.
- Не получится, господа, - Рябинкин притворно вздохнул. – Я не генеральский сынок, по крайней мере, не такой лох, как вы воображаете.
Он засунул руку в карман и вытащил небольшой пистолет.
- Перестреляю всех в пределах необходимой самообороны – даже пикнуть не успеете.
- Шта, не я ли говорил не связываться с ищейками? - усмехнулся Волосатый.
- Ты-то говорил, да не предложил ничего лучшего,- укоризненно произнес Брехливый.
- Не ссорьтесь, господа, - шепотом попросил Бровастый. - Он не сможет ничего доказать.
- Еще как смогу, - разуверил его сыщик.- У меня есть неопровержимая улика.
- На пушку берешь, лейтенант, - Усатый прищурился.
Ефим Рябинкин спрятал оружие в карман и продолжал.
- Главное, не рыпайтесь и вскоре убедитесь, что тюрьма по вам давно плачет. У меня в надежном схроне диск. Его вы смотрели в тот вечер.
- Как! – Усатый громыхнул с досады кулаком по столу.
- А так, по-простецки, - Рябинкин показал рукой на стену.- Экран не нужен, фон и так большой и белый. Вы смотрели видео прямо не стене. Генерал – основатель вашего клуба, глава всех теоретиков – лично пускал в расход мятежников и сплавлял трупы под лед. Азиатские физиономии исчезали одна за другой в проруби. Вам пришлось немало перепотрошить архивов, чтоб надыбать запись, возможно, старый компромат. Она без звука, зато хорошо сохранилась. Нож в пузцо Льва Давидовича.
- Корешок, даю тебе полковника, - торжественно произнес Усатый. Бровастый, сидящий рядом, с удивлением посмотрел на сподвижника.
- Кой черт званиями разбрасываться? Подполковника за глаза хватит.
- Нет, господа, не нужно ни полковника, ни подполковника. Я не могу нарушить профессиональную этику. Впрочем, это все цветочки, завязи – впереди. Во второй части речь шла о бабушке незабвенного Льва Давидовича, вашего сердечного друга.
- Я прошу прекратить это глумление, этот наглый шантаж, - взвизгнул Брехливый, потрясая в воздухе мягкой, как будто даже ватной рукой.
Усатый опять стал копошиться под столом.
- Правда-матка глаза колет? Давайте закруглимся, и я подарю вам стальные браслеты, чтоб не вздумали выпендриваться перед служителями закона.
- Пусть продолжает, хрен с ним, - разрешил Усатый.
И Ефим продолжил.
В злополучный вечер внук увидел, как его родная бабушка в кожаной куртке и длинной юбке пытала заключенного, изуверски выбивая из него признания. Зэк истекал потом, мочой и кровью, живого места на нем не оставалось. Упорство истязуемого превратило женщину в бесполое существо. Не сложно представить, как смотрел это добрый и интеллигентный Лев Давидович. Бабушка его в последних кадрах готова была грызть зубами ту плоть, которая вся в синяках, но еще не кровоточила. Изощрялась она не ради клада с сокровищами, а для всемирной победы теоретиков. В самом конце камера показала лицо крупным планом – в глазах уже не было ничего человеческого. Вот какие предки у Льва Давидовича! Догадывался ли он о коварном замысле корешей? Вряд ли. Угощение оказалось для него последним.
- Этому нет свидетелей, - сказал Волосатый.- То было всего лишь обычное для клуба развлечение. Наш конек – история.
- Свидетель у меня есть, - опроверг его слова сыщик.- Есть человек, который наблюдал в замочную скважину, как спокойно вы сидели, когда Лев Давидович корчился в предсмертной муке. Показания подтверждаются видеонаблюдением за 17 августа.
Усатый выхватил из-под себя револьвер и выстрелил в Ефима Рябинкина. Хлопнул ответный выстрел. Усатый рухнул грудью на стол, заливая скатерть кровью.
- Не тот глаз стал, владыка, - произнес устало Ефим. – Кто еще будет ерепениться?

 

                      ДЕЛО О ВЗЯТКЕ

Рябинкину в семь утра позвонили по сотовому. В половине восьмого к нему на квартиру явился невысокий человек кавказской внешности. Плешивый. Длинный нос с горбинкой. Пушкин в свое время пошутил. Если на таком носу неприятель, то можно еще отобедать, а потом идти в бой. Возраст приличный, одет солидно. Говорит медленно и с акцентом. Ефим пригласил его в спальню, которая служила ему также залом для приема гостей.
-Можна пасматрэт ваш лицензий?
Ни один из его посетителей так не начинал разговора: акцент – и документ ему вынь да положь, да делать нечего. Выбирать клиентов не приходилось. Откопал среди своих бумаг лицензию детектива и протянул ее гостю. Тот долго изучал. «Надпись на печати читает»,- подумал Ефим. А скорее всего, он вообще по-русски читал с грехом пополам.
-Дэло дэликатный. Вдвойнэ платить.
И это притом, что Рябинкин еще недопетрил, в чем оно заключается, не назвал стоимости своих услуг.
-Вы сначала раскройте суть - о цене потом поговорим.
Гость уселся в кресло, заскрипевшее под ним.
-Взятычника надо щучить.
Прищучить взяточника. Ладно, прищучим.
-Кто он?
Илью Владимирыча знали все. Долгожитель при власти, хотя должность серенькая. Клялся горячо любить свою Родину. Родины не стало. А Илья Владимирыч остался. Как без него обойтись? Оброс связями, как ивовая ветка корнями. Знал восточные языки. Помог распространить в мире не только АКМ, но и детишек легендарной тридцатьчетверки.
-Чем он вам не угодил?
-Взятычник. Одна страна продал, другая продаст.
«А вам-то какое дело?»- хотел было спросить Ефим, да вовремя сдержался. Еще спугнешь клиента, а с ним и заработок. Может, советник какого-нибудь кавказского президента. Хотят спихнуть Илью Владимирыча, на его место своего человечка выдвинуть.
-Вам нужны доказательства?
-Да.
-Вы согласны сразу же выплатить мне безвозвратный аванс, половину моего гонорара?
Гость расстегнул молнию кошелька, лежавшего у него на коленях. Получив деньги, Рябинкин оформил договор, чтоб клиент не отвертелся от выплаты второй части не очень-то весомой получки.
Проводив посетителя с южным акцентом, сыщик залез в Интернет. Арабский мир воевал сам с собой. Детишки тридцатьчетверок кое-где храбро сражались со своими сверстницами со всего мира. Илья Владимирыч по-прежнему на коне. Каждый его шаг расписан во всемирной паутине поминутно. Вот он дает свой прогноз развития революции в африканской стране. Вот комментирует ситуацию в странах Ближнего Востока. Вскрывает подоплеку их нестабильности и внутренних неурядиц. Особо останавливается на регионе, подплывшем от крови гражданской войны. В каждом его слове боль и тревога, сочувствие и озабоченность. В домашней жизни Илья Владимирыч скромен, неприметен и тих. Внуки и внучки уже выучились все и при должностях. Дочери помогают отцу.
В квартире Ильи Владимирыча музей подарков. Он никогда не был ни первым, ни вторым, ни даже третьим лицом, но Илью Владимирыча хорошо знали в арабском мире, и многие первые лица считали долгом нанести ему визит, расписаться в книге почетных гостей и попутно презентовать какую-либо редкую вещицу. По субботам музей открыт для посетителей. Любой желающий может взглянуть, сколько диковинок накопил за свою долгую жизнь именитый хозяин квартиры. Была как раз суббота. Рябинкин не стал тянуть волынку, позвонил по указанному телефону. Ему ответил женский голос. Он спросил у женщины:
-Скажите, пожалуйста, можно сегодня посетить ваш музей?
Ему ответили утвердительно.
-Что для этого нужно?
-Посещение бесплатное. Снимите ксерокопию паспорта и приходите. Она остается у нас. Таков порядок. Если вы пожелаете оказать музею благотворительную помощь, у нас есть для этой цели специальный ящик.
Сыщику ничего не оставалось делать, как только поблагодарить и собираться. На всякий случай, у него было заготовлено несколько ксерокопий паспорта, захватил с собой одну из них. Что касается благотворительности, то он уже привык к тому, что клянчат на каждом углу и придется отстегнуть немного от скромного аванса. Иначе неловко как-то может получиться. Все осмотрел, во все сунул свой нос – и до свидания.
Ехать пришлось только на метро, поэтому добрался по указанному адресу в считанные минуты. Еще раз звякнул по сотовому, чтоб открыли вход в подъезд. Дочь Ильи Владимирыча показалась ему почти старушкой. Короткие седые волосы. Длинная юбка. Плоские тапочки. Бледное, как будто припухшее лицо. Она занималась музеем уже три года после выхода на пенсию. Знала о домашних реликвиях все. Нацепила на маленький нос очки и внимательно посмотрела ксерокопию паспорта, сверив ее с подлинником.
-Вы не обижайтесь, таковы условия посещения. Ведь это домашний музей, и мы должны соблюдать меры предосторожности.
Сыщик заметил под потолком зрачок видеонаблюдения. Потолок на удивление высокий, раньше он подобных не встречал. Название музея носила одна только комнатка, долговязая и сплошь заставленная разными вещами. Все четыре стены заняты шкафами. Каждый закрыт герметически, потрогать что-то, подержать в руках невозможно. «Аквариумы,- подумал Ефим.- Самые настоящие аквариумы».
-Здесь, в основном, подарки постсоветского времени. Почти к каждому есть дарственная, составленная дарителем с указанием его титула. Но один сохранился с давних пор.
Пожилая женщина подвела гостя к журнальному столику старинной работы. На нем под стеклом лежала раскрытая книга в коричневой обложке. На титульном листе название: «Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография». Дарственная надпись красными чернилами: «Товарищу Илье, верному однопартийцу. И. Сталин». Подпись была хорошо знакома Рябинкину со времени учебы в институте. И он понял, что увидит здесь только все подлинное, все настоящее.
-Разрешите что-нибудь сфотографировать?- вежливо спросил детектив.
-Конечно. Здесь все фотографируют, и мы с папой постарались, чтоб освещение было соответствующим.
-А как вы, если не секрет, покрываете расходы на такие мощные лампы?
Хозяйка смутилась на мгновение.
-Благотворительность помогает сводить концы с концами. У нас бывают богатые иностранцы.
Фотографии Ильи Владимирыча, в основном, цветные; на них он не один, а либо с послом, либо с главой МИДа, либо на фоне мечети в Арабских Эмиратах.
-Вот, посмотрите,- произнесла негромко женщина,- раннее издание Корана на арабском языке. Его подарил президент Египта Анвар Садат в свою бытность в Москве.
Массивная книга лежала в герметично закрытом шкафу. Несмотря на свою древность, сохранилась она хорошо, да оно и понятно: не мог же президент подарить какую-нибудь растрепу. Сыщик настроил мобильник и запечатлел Коран. Фотография получилась, что надо. Дарственной к этому подарку не было, наверное, тогда по-иному относились к собственности и сдавали все в спецхран, а там уже специалисты разбирались. Редкий здесь экспонат из прошлой эпохи. Такой вполне могли забраковать в спецхране идеологи.
«Нет, чурка тот не советник президента,- размышлял Ефим.- Даже в наших карликовых республиках предпочитают назначать советниками людей, хорошо знающих русский язык. А этот говорит на уровне залетного турка».
-Перед вами – самый настоящий раритет, золотая статуэтка поздней римской эпохи,- пояснила женщина. Рябинкин подивился ее равнодушию. Статуэтка представляла собой двух совокупляющихся мужчин – изврат, погубивший империю.
-Этот экспонат появился здесь благодаря тогдашнему президенту Ингушетии Руслану Аушеву. Он сам, правда, не приехал, но передал отцу через своего представителя, поэтому тоже дарственной нет.
Таким же светом, наверное, золото ослепляло и мастера, столь реалистически отлившего голые тела. Сыщик сфотографировал римских гомиков и пошел дальше следом за хозяйкой. «Нет, чурка тот вовсе не советник президента,- вновь подумал Ефим.- Так кто же он в самом деле?».
Певуче дал знать о себе мобильник, и женщина несколько минут разговаривала. Произнесла она примерно те же слова, что и ему, Рябинкину, когда тот позвонил в музей. Тон был ровный, как шоссе. Привычный к субботним заботам.
У ранней картины Пабло Пикассо «Обнаженная» дарственная имелась - с подписью, печатью.
-Картину подарил отцу сын бывшего президента Ливии Муаммара Каддафи,- рассказывала хозяйка.- Сам он не любил творчество художника, но относился с уважением к его почитателям. Об этом на арабском языке сказано в дарственной.
Она подвела его к многотомной книге царей – «Шах-наме». Это было роскошное современное издание на арабском, снабженное пространными комментариями. Может быть, книга царей и не появилась в музее, если б не имя дарителя, покойного ныне президента Ирака.
Рядом находилась совсем неприметная вещица – мобильный телефон устаревшей по нынешним временам формы. Он был похож на трубку: не зря первое время их так и называли «трубками». Этот аппарат эксклюзивный, корпус у него выполнен из золота высшей пробы, кнопки украшены настоящими бриллиантами.
-Работает?
-Конечно. Но мы перед тем, как поместить его в шкаф, вынули аккумулятор.
«Нет-нет, он никак не может быть советником президента!»- решительно сказал себе Рябинкин.
Женщина терпеливо рассказывала ему про айфон, ноутбук и планшет, подаренные Илье Владимирычу широко известными людьми. Потом перешла к раритетному изданию древнеперсидской миниатюры - в этот миг раздался звонок. Пришел новый посетитель, вернее, их было двое: смуглый парень и девушка.
Рябинкин поспешил поблагодарить самыми искренними словами хозяйку и проститься, радуясь в душе, что избежал благотворительности. Иностранцам такой музей может понравиться намного больше, чем ему.
Дома еще раз просмотрел свои снимки и опять погрузился в Интернет. Удалось отыскать приблизительную стоимость почти каждой вещи, увиденной в музее. Самым дорогим экспонатом оказались римские гомики. А они-то и не имели дарственной. Раннее издание Корана тоже стоило немалых денег. Хранилась же книга в частном музее без какого-либо документа.
Он встретился с клиентом и доложил о выполнении со своей стороны договора. Через блютуз скинул в его мобильник фотографии римской статуи и Корана. К каждому снимку имелась подробная запись, объясняющая появление экспоната в музее, хотя никаких фактических оснований для этого появления не было. Подарки не подтверждены. Совокупная стоимость их представляла собой сумму, которую не заработать сыщику, даже если он проживет сто лет.
Невысокий плешивый человечек передал детективу вторую половину гонорара и поблагодарил, приложив два пальца к виску:
-Спассыбо, камандир!
Спустя совсем немного времени Рябинкин звякнул в отдел, где все еще работал его приятель.
-Привет. Мне кажется, криминал решил взять домашний музей на Вернадском.
-Там сигнализация и круглосуточное наблюдение.
-Мало ли что. Ты все-таки дай знать, куда следует.
-Есть, товарищ сыщик! Сделаю.