Untitled document

 

2. Острые «углы» тюремной жизни.

- А «петух» - это кто? – хитро улыбнулась Алина.

- Не притворяйся, Алиночка! - отмахнулся жестом ладони Иванов. – За пять лет ты про них всё знаешь.

- Не всё, - качнула головой Алина. – Чуть-чуть. А им нравится исполнять в тюрьме роль женщины или их насильно принуждают.

Иванов нахмурился: 
- Алина. Давай не будем на эту тему разговор заводить. Мне в мужской тюремной среде он неприятен, а в женской тем более.

- Ты мне только одно скажи: насильно или добровольно? – заупрямилась Алина.

- По-всякому, - нехотя ответил Иванов. – Но чаще сначала насильно, а потом добровольно – принудительно.

Алина удивлённо закачала головой и недоверчиво посмотрела на Иванова: 
- И ты, Саша, это видел своими глазами?

- Да, к сожалению, видел, - тяжело вздохнул Иванов. – А куда деваться, если это в трёх метрах происходит.

- Расскажи! - попросила Алина. - Хотя бы один случай. Неужели такое возможно?

- Ещё как возможно, - усмехнулся Иванов. – Трое хватают провинившуюся жертву за руки, за шею и тащат к металлической спинке двухъярусной кровати, где ещё двое стоят наготове, растягивая на спинке два прута. Между этими растянутыми прутьями, перегибая через тумбочку, просовывают голову провинившегося и просунув прутья отпускают. Шея провинившегося таким образом оказывается между прутьями, а голова как в колодки. Не вырваться. Один за уши либо с помощью тубаря, подушки, бушлата, швабры держит прижимая эту голову ртом к постели, чтобы провинившийся не кричал и находился в согнутом положении, а остальные, словно кабеля к сучке, сменяя друг друга подходят и насильничают до тех пор, пока тот не обгадится. После прутья на спинке кровати оттягивают и «опущенного» пинками заталкивают под кровать со словами: «Теперь, петух, твоё место здесь». Ну а дальше действует метод «кнута и пряника». Добровольно начнёт исполнять роль женщины, станут за «работу» подкармливать чаем, сигаретами, жратвой. Будет артачиться – применят силу, изобьют. Особенно, если молодой, пухлый, симпатичный, как девка.

Закончив рассказывать, Иванов взглянул на Алину. Она сидела бледная, с широко раскрытыми глазами, наполненными ужаса.

- Что, Алиночка? - Иванов понимающе закивал головой. - Жутко от услышанного? А представляешь каково было мне видеть подобное?

Алина, глубоко и тяжело вздохнув, закачала головой: 
- Не хочу я чтобы мой туалет «петух» убирал.

- Пожалуйста! – улыбнулся Иванов, скажу бригадиру, чтобы он искал уборщика не «петуха». Поверь. Найдёт. Не переживай. Между прочим, туалеты в заводоуправлении и штабе убирает «петух» Миша из бесконвойников, который раньше в отряде у нас туалеты убирал. И ещё вот что учти. Туалет ваш будет закрываться на висячий замок. Ключ от замка я отдам тебе. Повесишь в лаборатории. Посчитаешь нужным никого не пускать – не пускай. Правда, такой поступок не очень красивый. Всё Алина. Я пойду. Может Епанешников пришёл.

- Он на планёрке у директора по понедельникам, - улыбнулась Алина. – Придёт к девяти. В нашем распоряжении почти двадцать минут. А ты «петухов» использовал когда-нибудь в качестве женщин?

- Алина, - нахмурился Иванов и встал. – Я же тебя просил: о «петухах» ни слова.

- И всё же, Сашенька… Ну ответь! – прицепилась Алина.

Иванов подошёл к двери: 
- У меня работы много. Пойду. Извини. А по поводу твоего вопроса один умный человек сказал следующее: «Это тоже самое, что накакать в ладони и совать, сама знаешь что, туда-сюда пока тёпленькое… 

Иванов резким толчком открыл дверь и, не закрыв её за собой, ушёл. Алина с улыбкой прислушивалась к его быстро удаляющимся вниз по лестнице шагам и, когда они прекратились, мечтательно представила как однажды она обнимет его, прижмётся, будет целовать губы глаза, шею.

 

Рейтинг@Mail.ru