Сломя голову, не разбирая дороги, мчалось само отчаянье в человеческом обличье. Словно бешенная летучая мышь, по бесконечно длинному коридору, нёсся мертвецки бледный молодой парень. Свет фонаря в его руках раскаленным ножом вспарывал жирное брюхо уже давно спящей в бетонной кишке тьмы. По обе стороны коридора, мелькали многочисленные серые двери с ржавыми табличками. Но парень судорожно выглядывал только одну, что отмечена римской IV.

Парня звали Димой, но для всех он был известен, как Караван. Такая кличка прилипла благодаря работе, - за деньги сопровождал самый разный люд через смертельно опасные маршруты. Для каравана существовало только два жизненно важных понятия, - пункт А и пункт Б, всё остальное шелуха.

Караван имел неприкосновенность среди всех известных группировок. Его услугами пользовались не только вольники, но и бывшая администрация. Он обладал поистине звериным чутьём, невидимая рука отгоняла от него любую опасность. Как заговорённый, обходил аномалии, чувствовал, где ждать засаду. Не редко прятал убийц и других отморозков, хотя и не спрашивал, кто они, а просто брался за работу. За это его призирали и ненавидели многие.

Часто на опорном пункте, слышал в спину уже привычные оскорбления – Вот сволочь, спокойно ходит среди тех от кого укрыл детоубийц, ну ничего мразь, придёт время и ты ответишь за свои грехи! – не обращал внимания, проходил дальше. На душе было пусто, а заказчиков море.

 

Собака лает – ветер носит, а Караван идёт.

 

У Каравана не было детства, взрослеть пришлось быстро. Из волчонка за двадцать лет незаметно вырос матёрым волком. Благодаря многочисленным рейдам оброс мышцами, научился без сожаления убивать и выживать самому

В силу сложившихся обстоятельств сейчас он работал на себя и видимо сосуд с чёрной кармой оказался полон. Дверь, с нужной отметкой не попадалась.

 

В затылок с силой давило чутьё, подгоняло, раздавалось звенящим, как колокол, голосом в голове - Беги! Беги чёрт тебя подери! Оно уже рядом, не оборачивайся, иначе смерть, глупая, чудовищно болезненная смерть!

 

Из-под капюшона свисали сосульками мокрые русые волосы. На широкой груди болтался «намордник», - так в народе называли респиратор. Лямки набитого оружием и припасами мешка, нещадно впивались в плечи. Хотелось упасть на землю и пару драгоценных секунд посвятить отдыху, а заодно и смерти. Останавливало только одно, за его жизнь отдал свою, лучший друг Рома. А разменять её на жалость к себе - распоследнее паскудство.

И вот впереди показалась та самая дверь, - спасительная нора, для загнанной мыши. Всё как говорил Рома, с отметкой IV.

Не чуя ног, разъяренным носорогом, Дима влетел в комнату. Дверь оказалась не заперта и лихо отскочила в сторону. Беглый осмотр выявил тупик. Из груди вырвался хриплый стон. Заветная комната издевалась наличием лишь трёх стен, пола и потолка.

 

- Вот это здорово, вот это хорошо! - фразы, как два мячика прыгали, отскакивали, многократно раздавались в уме. Пару мгновений фонарь вклинивался во тьму, под прицел цепкого взгляда ровно ничего не попадалось. Снаружи негромко шлёпнуло.

- Без завязки и кульминации, сразу к финалу? – в слух удивился Дима, разворачиваясь в сторону звука. Вскинув калаш, крикнул во весь голос. - Давай сука, жри! Но сначала гарнир!

 

Шарахнула длинная очередь. Пули со свистом уходили в глубь коридора, где с омерзительным чавканьем впивались в серую бесформенную массу. Эхо било по ушам не хуже доброй оплеухи отца, но не смогло заглушить ответный на выстрелы пронзительный визг. Рожок стремительно опустел, благо к нему, изолентой привязан второй, резервный. Продолжать не пришлось, визжащая куча исчезла с линии огня.

Ловко перезарядив одной рукой магазин, подобно инвалиду-жонглеру, Дима быстро попятился вглубь комнаты, дёргано обшаривая лучом фонаря близлежащие углы. Упёршись в стену, не думал остановиться, словно хотел врасти в холодный бетон. Тишина звенела, а сердце остервенело било в гонг грудной клетки. Через пару вязких, как сырая грязь секунд, перевёл дух и еле шевеля губами, спросил в пустоту:

 

Неужели ослаб? Нет, не верю! Не должно быть так! – Не опуская ствол, медленно двинулся обратно к двери. Чутьё вопило во всю глотку:

 

Куда ты прёшь дурень! Не сейчас, жди! Ты что думаешь, раз исчезло из поля зрения, то оставит тебя в покое? Держи карман шире, тварь хоть и ослабла, но она выжидает, когда ты, пустоголовый подойдёшь ближе!

 

Бороться над самим собой не было ни сил, ни времени. Чувства обострились до предела, восприятие мира разительно изменилось. Вглядываясь в дверной проём, Дима готов был поклясться, что слышал, как со скрипом расширялись зрачки в темноте.

Наконец дойдя до двери, резко захлопнул, заперев на железный засов. Тут же ноги подкосились, словно садист – хирург вынул все кости. Выронив фонарь, распластался на полу. И пускай, пару минут назад, жизнь была в смертельной опасности, сейчас уже откровенно плевать. Усталость сильней всех эмоций.

Прошли десять минут или быть может вечность, Дима больше не мог бороться с липким и заволакивающим сном. Какая же дорогая вещь этот сон, он даётся только мёртвым или тем, кто ждёт смерти, живые сейчас почти не спят, потому и живые.