Стали мы дожидаться нищего в месте указанном, да наскучило нам сидеть без дела. Решили посмотреть, как вор наш справляется.
Уже на небе засветилась луна полная, ликом своим белесым глаз радуя. Стоит корабль, на волнах покачивается, и видно тень худощавую, что на борту крадется, досками скрипит. Стали мы наблюдать за Анитоном. И токмо порт засыпать начал, раздался скрежет зубов и ногтей о доски корабельные. Вдруг глядь, а в небе силуэт приближается, аки стрела татем лесным пущенная, и вопль стоит неистовый. Присмотрелись мы с братией, а то Анитон не по своей воле птицей заделался, до земли долетел, зубами по мостовой скрипит да к воде катится. А из места срамного лохмотьями прикрытого костыль деревянный торчит. Плюхнулся он в воду, да потонуть не может – дерево мешает.
Кинулись мы его вытаскивать, а вслед с корабля брань пиратская летит заковыристая. Видимо перебудил всех на судне Пятьдесят Серебра. Уже и сам капитан по трапу спешит, на одной ноге прыгает. Попугай на его голове волнуется, взъерошился, слова капитановы повторяет. Взглянула я на Сварожского и Гаргуля – заслушались богатыри, лексикон свой пополняют.
Стоит капитан, бранится на чем свет стоит, в вора нашего перстом тычет, пытается свой костыль из седалища Анитона достать. Да противится седалище – испужался, видимо, Пятьдесят Серебра. Сплюнул капитан на костыль свой, по-видимому, безвозвратно утерянный, и к нам повернулся. Каялись мы, рассказали пирату, в чем проблема наша состоит. Долго выслушивали слова непотребные в свой адрес.
- Могли бы и прямо ко мне подойти, - сетовал капитан, глядя как Анитон корячится, пытаясь костыль извлечь. – Я б вам пару досок дал, тем паче, что музыкантов я люблю, сам иногда застольным песнопением балуюсь. И свезти вас могу за море, не забесплатно конечно. Частушками меня похабными тешить будете да злата накинете.