Привет, братец, как дела?.. Да ты что? И чего ж это Кэй выл?.. Ну да, ты ж его с цепи не спускаешь, вот и… И я завыла бы, если б меня… Ну и что, что на ночь в коридор берешь, он же молодой, ему общаться охота с особями по виду, а ты… Нет, надо, надо тебе хотя бы на ночь его отпускать… Ну да, прямо сегодня и отпус… Вот и молодец, набегается твой Кэй и не будет выть… Да всё у нас нормально, дети деталь сменили, так что выезжают в Россию… Ага, наверное, завтра приедут… Да нормально моё здоровье… 

И у Темы в принципе, вот только руки дрожат всё больше… Не, травы ему уже не помогут… Не, Ви, не помогут, а чаем зелёным пою. А твои ноги как?.. Болят. Но ты же сам сказал, что если в нашем возрасте ничего не болит, то уже померли… Держишь хвост пистолетом? Вот и молодец. И у меня - пистолетом… И у Тёмы. Пока-пока.

 

1982-й

Кажется, машина рядом с нашим домом забуксовала?.. Ага. Ой, ну конечно, он уже и трос к ней тянет, сейчас из лужи вытаскивать будет. А плуг… Гошу-то своего зачем выкатывает? А, ну да, что б привязать и тащить…  Мотор включил… Трос как натянулся!.. и Гоша – вперёд, на дыбы. Махнул рукой и уже тащит кусок рельса. Зачем?.. А, вбивает перед Гошей, что б не ехал... Опять трос натянулся, да и Гоша, хоть и не поехал, но нос задрал… Братец, да брось ты эту затею, у тебя ж еще столько и своих дел, а до поезда – уже - с час! Нет, только заспешил… кувалдой - по рельсу раз пять… аж рубаха взмокла. Шофер идёт… моло-оденький какой: 

- Дядя, да ладно. Не надо, я сам как-нибудь…

Не знает, кого просит. Да не бросит он, не бросит! Вот, снова, – трос, мотор, Гоша взвыл…

Но вытянули!

Значит, не опоздаем к поезду.

 

И вот идем…  Брат – впереди, мы с Настюхой – следом… Какая семилетняя красавица моя племянница!..  Что-то хромает Виктор сейчас сильнее обычного, а впрочем… На спине-то - рюкзак, в одной руке - сумка, в другой – портфель… как всегда, овощи для семьи везет. Кожзаменитель-то на куртке как потрескался!.. и брюки запылились, в пятнах каких-то, да и штанина носком прижата. Видик у него, конечно…

- Посмотрите, какой мой папка… - вдруг.

Настенька, мысли мои считала? 

 

Вот-вот – поезд.

- Ты «Плаху» Айтматова читал?  - Нет, не читал… А взглянул-то как! Не то сказала? - Когда мне, Галь? Я ж, как угорелый! – Да-а, не то сказанула, ведь знаю: крутится, как… -  В понедельник, после работы, с детьми сижу, когда Натали уходит к своей больной бабке. Во вторник еду к сыну в больницу. В среду - к мамке… надо ж ей воды наносить, дров нарубить? В четверг - опять с детьми. В пятницу - снова в Карачев…

Да, знаю, знаю! Прости. 

Вошли в вагон, сели. Ну, да, я – книгу, он - блокнот, карандаш:

- Только и пишу свой роман в поезде, только в вагоне моё время... мое счастливое время.

Ох, не выкатилась бы слеза!

 

Пишет, пишет… а как-то и в ЦК письмо написал: провинциальным писателям, мол, невозможно пробиться. Ну да, когда племянница в Москву за сапогами ездила, то там письмо и опустила, - сам-то уверен, что здесь его письма гэбисты перехватывают…

А, может, и перехватываю, он же в своём романе не хвалит их, да и партию нашу «руководящую и направляющую» - тоже, так что… Странно! Но ответ получил: присылайте, мол, свою рукопись и её по их просьбе почитают.

Не послал, конечно...