Вон, Роза Акзамовна, соседка моя, даром, что восточная женщина, мужчин своих гоняла, только шум стоял. Конечно, чужая семья всегда тайна за семью печатями. Но мне казалось, о семье Секаевых я знаю все. Так уж как-то получалось.
Спросил бы кто, каким боком они тебе, Секаевы? Я бы и задумалась, что ответить. Да никаким. Соседи. Но сказала б так, и соврала. Соседей много, а Секаевы одни. Особенные. Из-за Артура, конечно.
Что б я была когда в него влюблена - нет! Не влюблена. Восхищена. Когда любовь, то хоть тайная, хоть маленькая, но надежда на взаимность. Я ж не то что не надеялась, я просто понимала - это невозможно. Как скакун и верблюдица. Как голубь и ворона.
И не сказать, что я какая-то убогая. Нет. Нормальная, среднестатистическая. В отдельные моменты даже привлекательная. Артур просто парень звездный.
Я как-то пыталась найти какого-нибудь актера, чтобы с Артуром можно было сравнить. Не нашла. Ни у нас, ни в Голливуде. Нет таких. Красавец Артур редкий. Редчайший.
Мы вообще-то живем в соседних подъездах, но на одном этаже, через стенку. Тоненькую. И вентиляционная шахта на кухне и в санузле общая. И балконы рядом.
На этом балконе я Артурчиком первый раз и восхитилась. Уже давно. Мне было двенадцать лет, ему пятнадцать. Мы переехали в новую квартиру. Я вышла на балкон, посмотрела вниз, потом по сторонам. На соседнем балконе увидела Артура. И восхитилась. На всю жизнь.
Потому-то все перипетии семьи Секаевых всегда волновали меня, привлекали мое пристальное внимание. Потому и замирала я на кухне, выключив воду и все электроприборы, лишь только слышала пронзительный, как у электродрели, голос Розы Акзамовны за тонкой кухонной стеной.
Я знаю прекрасно, что подслушивать нехорошо. Стыдно подслушивать. Но ссоры Секаевых подслушивала все свое зрелое детство. Стыдясь и казнясь - подслушивала.
Потом я окончила медицинский институт и стала частым гостем в семье Секаевых. Роза Акзамовна страдала гипертонией, случались у нее кризы, довольно тяжелые. Гумар Халилович звонил мне, шептал в трубку, задыхаясь:
- Светочка, скорее! Розочке плохо!
И я неслась в соседний подъезд с коробкой «неотложки» под мышкой.
Родители Артура были верующими людьми, ездили иногда на другой конец города в мечеть, соблюдали мусульманские праздники. Но что-то я не замечала, чтобы Роза Акзамовна вставала в присутствии Гумара. Как-то больше походило, что все у них наоборот. Вставал и кланялся Гумар. Не натурально, конечно. Атмосфера просто такая была у них в семье.
Маму Артурчика я, вообще говоря, не любила. Каждый раз, собираясь бежать сбивать у нее давление, я занималась аутотренингом, напоминала себе клятву Гиппократа, велевшую врачу быть милосердным и оказывать посильную помощь всем страждущим, и правым, и виноватым.
Шумная, истеричная, меркантильная, неискренняя…. Много еще есть эпитетов негативного плана, которые бы по отношению к Розе Акзамовне не являлись преувеличением.
А уж как она ломала своих мужчин, мужа и сына! Через колено ломала! Даже наблюдать за этим со стороны было неуютно. Могу представить, как чувствовали себя ее родные, подвергаясь прессингу.
После того, как она грубо и бесцеремонно вмешалась в жизнь сына, я вообще пребывала в уверенности, что она урод, ошибка природы. Бывает, по какой-то причине родятся люди с серьезными повреждениями тела. Шестой палец, «заячья губа», «волчья пасть», аплазия, то есть неразвитие какой-то конечности…
Роза Акзамовна, похоже, тоже появилась на свет с аплазией того места, которым люди любят, жалеют, сопереживают. Должен быть в организме участок, который отвечает именно за эти функции. Вот у Розы Акзамовны он отсутствовал. С рождения. Потому что пройтись по любви единственного сына бульдозером мог только человек, искренне не понимающий, что он делает.
С девочками у Артура проблем никогда, конечно, не возникало. Ему и напрягаться не приходилось. Самые красивые, самые умные, самые состоятельные, короче, любые самые-самые, наперебой предлагали себя Артуру.
Он периодически выбирал одну из них, обычно красоты неземной, какое-то время девочка ходила в соседний подъезд с высоко поднятым подбородком. Но скоро подбородок поднимала другая, а у предыдущей распухало от слез красивое лицо, и она понуро сидела на лавочке у подъезда, поджидая ветреного Артура для прощальных разборок.
Так было, пока не появилась Лиза. Я к тому времени уже бегала в семью Секаевых со своим тонометром, поэтому имела возможность наблюдать развитие событий не только издалека, но и с близкого расстояния.
Вначале вид новой пассии Артура вызвал у меня сильное недоумение. Она очень отличалась от своих предшественниц. Высокая, худенькая, с минимально выраженными женскими достоинствами, с гладко зачесанными назад длинными волосами над высоким, выпуклым лбом, в очках, постоянно съезжающих по ровнехонькому, тоненькому носику.
Но недоумение прошло, стоило только заглянуть в Лизины широко распахнутые бирюзовые глаза, беззащитные в своей бирюзовости и распахнутости, услышать ее тихий голос и глянуть на фарфоровые, с длинными, ломкими пальчиками нервные руки. Лиза являлась именно той женщиной, рядом с которой мужчина чувствовал себя Мужчиной. За это и выбрал ее Артур среди множества красавиц, умниц и богачек.
Любовь у них была какая-то киношная, несовременная, нереальная в своей красивости. На несколько метров вокруг этой парочки распространялась аура любви, так, что, когда они шли через двор, взявшись за руки, девчонки переставали прыгать через резиночку, мальчишки останавливали свой нескончаемый бег, доминошники забывали «козла» и «рыбу», а тетки у подъездов - мировые и дворовые проблемы. Все смотрели им вслед и становились мечтательно-задумчивыми.
Роза Акзамовна против Лизы ничего не имела. Артуру давно пора пришла жениться. Лизин папа был известным человеком в городе. Просчитывающая все на много ходов вперед Роза Акзамовна, наверное, уже не раз прикинула, как с выгодой для себя можно использовать возможности и связи будущего родственника. То есть Лиза была выгодной партией. О свадьбе говорили, как о решенном деле.
Тут-то у Лизы и случился припадок. Эпилептический. С судорогами, с потерей сознания, с пеной у рта и непроизвольным мочеиспусканием. Прямо в квартире у Секаевых. На глазах у всех членов семьи.
Я узнала о происшествии вечером того же дня. После обеда позвонила Роза Акзамовна и, ничего не объясняя, попросила принести «Справочник невропатолога».
Меня просьба не смутила. Как раз накануне Роза Акзамовна расспрашивала меня о последствиях инсульта. Я подумала, что интерес к специальной литературе на ту же тему.
Вечером на кухне Роза Акзамовна стала громко кричать. Я давным-давно не грешила подслушиванием. Но в тот вечер замерла, пытаясь разобрать слова, доносившиеся из вентиляционной шахты. Ничего не разобрала. Холодильник мирно урчал, создавая неблагоприятный для подслушивания фон. А, главное, за столом пил чай сын. Он посмотрел на меня с удивлением, когда я вдруг застыла в позе гончей перед гоном. Мне стало стыдно.
Но, все равно, любопытно. Обычно, когда Роза Акзамовна вопила, ей никто не возражал. В тот вечер отчетливо слышался мужской голос, после которого Роза Акзамовна верещала с еще большим жаром.
А потом позвонил Гумар Халилович и шепотом прокричал: «Розочке плохо!» Торопливо поднимаясь по лестнице, я столкнулась с бежавшим вниз Артуром. На мое: «Привет! Что с матерью?», он бросил с сердцем: «Злобой своей захлебнулась!»