Дентон подошел к маленькому зеркалу, в котором можно было увидеть только лицо. Лицо как лицо, бледное, невзрачное от самозабвения. Ничего особенного. Вначале он не увидел ничего. Но прошло несколько мгновений – контуры начали дрожать, расплываться, таять. Фактура лица утрачивала насыщенность, напрягая зрение, сквозь нее можно было уловить линии стола, больничных коек, рисунок стен. Он растворялся в воздухе, как в каком-то бреду или в каком-то сне. Дентон провел руками по лицу, в тот же момент кожа приобрела прежнюю тусклую матовость и телесность. Ладони ощущали самую обычную кожу, под нажимом под ней – кости и зубы. Ничего, плохая иллюзия. То, что ему показалось, он видел не глазами, и к реальности оно не имело никакого отношения.

Боже, если бы это видел только он...

Теперь стали ясны взгляды, странные в своей тревоге и сочувствии взгляды окружающих. Они ничего не знали, думали об этом, как об иллюзии. Но они догадывались.

О чем?

О том, что он растворяется? Тает, становится все прозрачнее, особенно после использования термооптического камуфляжа, и вскоре совсем исчезнет  для этого мира?

Нет, еще рано сходить с ума. Дентон хлопнул себя по совершенно нормальной щеке. Даже ужасы последней ночи не дают на это права. Он покинет этот чертов Город, и все станет на свои места.

Небо раскрыло свои объятия двум одиноким людям, и у них не было альтернативы. Дентон ощутил попытку подключения через Эхо, и с удивлением услышал голос Гюнтера.

– Нет, я не могу простить... Нет, не убийство агента Наварре. Знай, Дентон, я твой враг отныне. А знаешь, что это означает? Я буду следовать за тобой – всюду, и даже на краю обитаемого мира я тебя найду.

После всего происшедшего, вспоминая ночь, вспоминая раст... таких как Наварре, Гюнтер, Дентон начинал догадываться: не все люди – люди под этой луной. Уже давно. Гюнтер и Наварре были первыми из преображенных людей, изменивших свою сущность, поделившись ею с металлом. Когда-то их назвали бы киборгами, в классическом понимании этого слова. Гюнтер не знает страха, и почти не знает боли. Он опасен, как никто.

-     Старина, ты только вдохни этот ветер, - Мигель был полон энтузиазма. Он поднял голову и расправил худые плечи. - Черт, какая прелесть эти ночи в Манхеттене, на побережье!

-     Почему... - Дентон покрутил головой. - Почему никого нет? Нигде никого нет?

-     Не понял? - удивился Мигель. - Дружище, это же ночь, и это же остров Свободы! Вон статуя с оторванной головой...

-     А, ну да... Точно. - Дентон не был уверен, имел ли он ввиду людей.

Они шли по травам, не глядя под ноги. Травы шевелились, как живые. Трава... Скоро ее не будет. Ведь скоро не будет. Над головой и до горизонта была Одна Нетронутая Ночь.

-     Ты не хочешь, снять, наконец, эти чертовы очки? Или тебе в них лучше видно?

Ветер, достаточно холодный, чтобы очищать, играл с их волосами.

-     Не могу. Не теперь. Они еще нужны мне.

Монолит здания остался за спиной, не требуя дани последнего взгляда. Безголовая статуя искала опору где-то в черноте небес за стеной. Они медленно шли к вертолету. Вертолет черной куницей затаился у забора. Дентон вздохнул поглубже, пытаясь уловить запах моря. Море должно быть где-то рядом. Он увидел, как Мигель выжидающе остановился.

-     Что-то случилось?

-     Джесс, ты летишь в Гонконг?

-     Да, нам нужно...

-     Я... не могу с тобой лететь. У меня есть дела в Манхеттене.

-     Что ж, тогда прощай, - ответил Дентон без сожаления.

-     Спасибо тебе за помощь – и удачи. Я верю, мы еще встретимся, - сказал Мигель, зная, что они оба не желают этой встречи.

Они крепко пожали руки, странные друзья, непонятные враги. Дентон подивился, с какой легкостью Мигель перемахнул через высокую ограду и побежал мимо зачарованных тополей и каменных лент-дорожек. Свободен? Вряд ли.

Дентон вдруг лег на землю и раскинул руки. Он посмотрел в непрозрачную темноту небес – он посмотрел в зеркало. Краем глаза Дентон заметил, как из черного вертолета выпрыгнул пилот в сером комбинезоне и пошел в его сторону.

-     Джес, у нас нет времени. Нужно убираться отсюда.

-     Как ты узнал, что меня нужно встретить?

-     Дедал сказал. Он сам себя называет «Дедал».

-     Твой друг.

-     Нет, я его не знаю, - Джок помог Дентону подняться. - Я пришел потому, что у твоего брата я в долгу.

-     Жаль, что он не летит с нами.

-     Мне тоже, Джесс. Мне тоже. Я постараюсь помочь тебе найти его союзников, таинственных людей Гонконга. Посмотрим, стоит ли этот вертолет всей этой суматохи с побегом. У Маджестик-12 есть много людей и оборудование для слежки в Гонконге. Они будут за нами следить. Ты готов?

-     Джок, мир изменился за последнюю ночь. Это не мой мир.

Джок опустил глаза.

-     Джесс, это твой мир, твой, как ничей более. Ты просто еще не разобрался – но ты это поймешь. Тебе придется привыкнуть жить в своем мире, если хочешь выжить. Потому что теперь ты для них – самый опасный человек в мире.

Вертолет медленно набирал высоту. О чем все продолжают говорить намеками? Какой его тайны они претендуют на знание, вызывая у него лишь тоскливые догадки?

Светлая точка вспыхнула в небе, одна в пустом небе. Все равно, куда она держит путь. Смешно думать о ней на Земле. Смешно ей воспринимать всерьез тех, кто остался на Земле.

На земле холодно. И сухие листья теряют золото, осыпаются, засыпают скамьи в парках, урны, обрывки чужих писем.

Они летят...

О них забыли.