Александр Вайт

 

          Красная площадь (роман)

 

                       Пролог

 

    - Чёрт! Какой сегодня день? - Мирко Радич перевернулся на спину и взглянул на свои часы с треснувшим стеклом.

    Но старенький "Ориент" показывал только время и число, но и этой цифре нельзя было слишком доверять. Хронометр побывал в стольких передрягах, что, наверное, давно плюнул на все даты.

   Радич закрыл часы рукавом армейской куртки и, сделав над собой усилие, приподнялся на локтях.

   - Так, третьего дня было то ли пятница, то ли четверг, значит, сегодня - понедельник или воскресенье. А какое число? Вот дьявол, - огорчённо пробормотал Мирко и, повернув ухо к ветру, прислушался.

   В лесу царила предутренняя тишина. Земля за ночь остыла, и даже птицы - снегири, вороны, воробьи - пока молчали. Только издалека доносился печальный звон одинокого колокола.

   "Километров пять-шесть отсюда. Значит - либо довольно большая деревня, либо... А что «либо»? - Радич, ощутив в глубине души лёгкую досаду на самого себя, легко вскочил на ноги. – Какая, к дьяволу, деревня? - он мысленно выругался. - В этом краю и городов-то всего десяток, не считая столицы округа. От деревень давно одни каминные да печные трубы остались или перекособоченные развалюхи".

   Мирко отыскал глазами свой вещмешок, поднял его, сел на пень, возле которого провёл ночь, вытащил короткий автомат, два пистолета "Беретта" и в сумерках, которые с каждой минутой отступали под напором ещё сонного, невидимого, встающего где-то за горизонтом Солнца, стал чистить оружие. Далёкий слабый звон колокола по-прежнему настойчиво лез в уши. Морщась и слегка встряхивая коротко остриженной головой, он быстрыми и точными, доведёнными до автоматизма движениями разобрал и смазал по очереди своё оружие, снова собрал его и вставил обоймы. Он уже решил для себя, что пойдёт на звук и посмотрит, в чём там дело. Тем более что, если в той стороне жильё - не мешало бы раздобыть немного хлеба и соли. Насчёт мяса он не особо беспокоился. У него ещё оставались банка консервированной свинины и пачка чернослива, найденных в рюкзаке одного мертвеца, которому кто-то прострелил голову. А дальше - лес прокормит. Его учили выживать и не в таких условиях. Мирко с детства умел ставить всевозможные ловушки для мелкого зверья, начиная от полевых мышей до фазанов, лис и одичавших коз. Но вот соль и сухари хотелось бы иметь про запас. Кто знает, найдёт ли он на этих обширных безлюдных территориях жильё и людей. Да и с местными нужно быть настороже. Могут улыбаться тебе в лицо, а потом выпустить в спину заряд картечи из обреза. Ведь, судя по карте, Радичу предстояло преодолеть до цели без малого километров шестьсот.

   Сунув один из пистолетов за пояс и застегнув молнию куртки, он спрятал остальное оружие в вещмешок, закинул его за спину и, с аппетитом жуя чернослив, двинулся редеющим подлеском в направлении звука колокола. Но через десять минут хода голос меди внезапно стих. Мирко остановился, прислушался и в следующую секунду невольно вздрогнул от серии мощных взрывов. Гулкое эхо заплясало в лесу. С берёз и осин посыпались на землю сухие, оставленные осенним ветром про запас листья. Радич остановился. Что это было, он знал. Звук от действия пластиковой взрывчатки не спутаешь ни с каким другим. Фугасы и мины рвутся по-другому. Но вот кому и зачем в этой глуши понадобилась С-4М? Мирко достал карту и внимательно изучил её. Так и есть, в двух километрах отсюда на склоне возвышенности должен быть населённый пункт. Но что там могло взорваться с такой силой? Сунув карту за пазуху, Радич прибавил шагу и вскоре вышел на просёлочную дорогу, ведущую в нужном направлении. Держась ближе к обочине и внимательно поглядывая по сторонам, он быстро двинулся вперёд, держа ладонь на рукоятке "Беретты". Чёрный силуэт человека, идущего навстречу, заставил Мирко резко свернуть в сторону и присесть за толстой сосной.

   Это был монах - преклонного возраста, но высокий и ещё крепкий на вид, в  шапке серого сукна и длинной чёрной рясе с накинутым поверх неё тёмно-коричневым пальто. На правом виске монаха запеклась кровь. Под левым нижним веком внушительная гематома почти закрыла глаз. Немного прихрамывая, он медленно двигался мимо, опираясь на толстую короткую жердь. Отпустив монаха шагов на десять, Мирко бесшумно вышел на дорогу.

   - Стой! Не оборачиваясь, палочку в сторону отбросьте, святой отец.

   Монах по инерции сделал ещё два шага и застыл, втянув голову в плечи.

   - Я сказал, палочку вашу в сторону бросьте, - с угрозой в голосе повторил Радич и большим пальцем взвёл курок "Беретты". Пистолет мгновенно, словно по мановению волшебной палочки, оказался в его правой руке.

   - Стою, стою, - жалобным голосом почти простонал монах и сделал попытку обернуться. Но Мирко оказался проворней. Ствол пистолета упёрся святому отцу в затылок.

   - А вот этого не надо. Когда скажу, тогда и повернётесь. Брось к чёртовой матери свою жердь, - громкий крик Радича в самое ухо монаха привёл к совершенно обратному результату, чем тот, которого ожидал Мирко. Вместо того, чтобы вздрогнуть, выпустить из рук палку и застыть, как положено, под дулом "Беретты", монах быстро развернулся на месте. Его жердь описала короткую восходящую дугу, и если бы не реакция Радича - точно вошла бы ему между ног. Но Радич был настороже. Посох разрезал пустоту, и монах, потеряв равновесие, рухнул на дорогу. Мирко подскочил к упавшему, перевернул его на живот и упёрся несчастному коленом в спину.

   - Ещё раз дернешься - и я тебя вырублю, папаша, - тихо, сквозь зубы проворчал Радич, обыскивая монаха. Кроме деревянного креста на медной цепочке и краюхи хлеба в нагрудной холщовой сумке под рясой больше ничего не оказалось.

   - Да ты и в самом деле монах! - удивился Мирко, отступая и позволяя святому отцу подняться.  

   - Ну, а кто же ещё, мать твою? - жалобные нотки в голосе монаха исчезли. Он с трудом встал на ноги и, ворча и чертыхаясь, стал отряхивать пальто. Затем тщательно рукавом очистил от дорожной грязи свою рясу и потянулся за посохом. Но Радич носком сапога отбросил жердь в сторону.

   - Не сейчас. Слишком ты проворен, отче. Судя по всему, не только слову божьему учат сейчас вашего брата.

   - На Бога надейся, а сам не плошай, - старик неожиданно грустно улыбнулся, и Мирко удивился свету глаз, воссиявшему из-под кустистых бровей. Несмотря на кровоподтёки и синяки, было в лице монаха что-то располагающее к доверию.

   - Ладно, - проворчал Радич, - я сегодня добрый, а то бы врезал тебе, отче, и под правый глаз для симметрии за твои штучки. Больше так не делай, а то попадётся на дороге более нервный, чем я - и будет у тебя в голове дырка.

   - Да и так, вон гляди, башку пробили, - старик осторожно потрогал кончиками грязных пальцев правый висок.

   - И чья же это печать? - с интересом спросил Мирко.

   - А ты сам из каких будешь? - монах оглядел Радича с ног до головы.

   - Из каких надо.

   - То-то я смотрю: солдат - не солдат. Знаков различия нет. Камуфляж на тебе не наш. Речь - немного кривая и с лёгким акцентом. Вон и пистолетик иностранный.

   - А это не твоё дело. Ты откуда разбираешься в пистолетах? Что - служители Господа ими орехи колют? - спохватился Радич.

   - Да всё оттуда же, с курсов божьих, - грустная улыбка монаха обезоруживала Мирко. Но он старался держаться подальше от проворного старика.

   - Ты ещё соври мне, что в семинариях и приёмам рукопашного боя обучают, - концом сапога Радич подбросил жердь в воздух, и старик ловко поймал её одной рукой.

   - Хватить мне мозги полоскать. Говори, кто ты, откуда, и что за взрыв я слышал минут двадцать назад?

   Монах вместо ответа насторожился, повернул голову, прислушиваясь, потом подхватил рукой рясу и бегом потрусил к лесу. Мирко, застигнутый врасплох резвостью старика, тем не менее краем уха уловил гул двигателей за поворотом дороги и бросился вдогонку за стариком. Они одновременно упали на землю и откатились в густой кустарник. По просёлку, подпрыгивая на ухабах, прошли две "Тойоты Лендкрузер" с открытыми кузовами, битком набитые людьми в разношёрстном камуфляже. На турели передней машины Радич рассмотрел пулемёт и зелёный флаг с нарисованными на ткани полумесяцем и конским хвостом.

   - Вот христопродавцы! - хрипло выдохнул монах, провожая глазами вездеходы. - Придёт время, Господь накажет иродов, - он хотел было встать на ноги, но Мирко схватил старика за плечи и снова пригнул к земле.

   Над дорогой, но в обратном направлении, в ту сторону, куда шёл сам Мирко, почти задевая кроны деревьев, прошёл вертолёт. Радич, приподняв голову и зло прищурив глаза, посмотрел ему вслед. Это был ударный "RAN-70 Команч" с аббревиатурой НАТО на фюзеляже.

   - Интересно, куда это натовцы подались? - Мирко поднялся на ноги, стряхивая с одежды сухие листья.

   - Известно куда. Фотографировать развалины, - ответил ему монах.

   - Какие развалины? - повернулся к нему Радич.

   - Ты спрашивал о взрыве? Так вот: час назад в наш монастырь нагрянули ваххабиты. Всю нашу братию согнали внутрь храма, а потом заложили под колокольню фугас и... Нету больше Святой обители.

   - Да, дела… - протянул Марко. - А что с монахами?

   - Кого зарезали, словно овец, кому сначала языки оттяпали, а потом штыками закололи - а остальных похоронили обломки.

   - А ты каким образом выбрался оттуда?

   - Господь уберёг. Только вот не пойму, зачем. Коров я отгонял на лесную поляну. Там трава ещё сочная, не тронута заморозками. А только повернул обратно и вышел на поворот тропы к обители - так и увидел всю эту сволочь на машинах. Всё на моих глазах и произошло.

   - Так, может, там кто живой остался?

   - Вряд ли. Я бы нашёл. Эти гады, прежде чем заколотить двери храма, куда согнали монахов и иноков, минут пять поливали внутрь из огнемётов.

   Радич задумчиво посмотрел в ту сторону, куда улетел вертолёт.

   - Ты быстро ходить умеешь? - спросил он у монаха.

   - Смогу, если надо.

   - Надо, родной, надо. Пошли, посмотрим на покровителей этих ублюдков-зелёнофлажников, - не дожидаясь согласия старика, Мирко быстрым шагом двинулся по дороге. Монах догнал его, и они пошли рядом.

 

                                        Глава 1. Исход

 

   Вертолёт стоял с включённым двигателем. Его лопасти почти бесшумно вращались на малых оборотах. Все двери машины были открыты. Внутри сидел пилот в плотно надвинутом на голову шлеме. В руках он держал какое-то электронное устройство и увлечённо тыкал пальцем в экран. Двое натовцев в безупречно подогнанной по фигурам форме, с автоматами за спинами, ходили среди обломков храма, кусков брёвен, составлявших совсем недавно ограду маленького монастыря, и снимали дымящиеся руины на видеокамеры. Чуть в стороне стоял третий, заслоняя собой какого-то гражданского. Тот сидел на уцелевшей лавочке. Руки человека были стянуты в запястьях пластиковыми наручниками. Он что-то втолковывал офицеру. Тот кивал головой, то ли соглашаясь, то ли не понимая задержанного.

   - Кто это? - шепнул Мирко, указывая монаху на гражданского.

   - Не знаю, - старик, прикрывая глаза ладонью, разглядывал незнакомца.

   - Оставайся на месте. Я быстро, - шепнул старику Радич и, прячась за кустами, быстро двинулся к вертолёту.

    Пилот краем глаза уловил за спиной тень - но было поздно. Нож Мирко перерезал натовцу горло, и кровь густой пенящейся струёй стала окрашивать чистый зелёный комбинезон. Аккуратно придерживая бьющееся в конвульсиях и слабеющее с каждой секундой тело, Радич придал ему естественное положение. Потом, прикрываясь бортом вертолёта, снял свой вещмешок, достал из него автомат и пристегнул рожок. Несколько коротких очередей - и двое солдат, застигнутые врасплох, не успев схватиться за своё оружие, остались лежать в нелепых позах на почерневшей от недавнего взрыва земле. С такого близкого расстояния Мирко целил по ногам и - сразу же - в головы. Уж кому, как не ему, было знать, что под камуфляжем у натовцев кевларовые бронежилеты. Поэтому такая предосторожность в стрельбе была нелишней. Третий военный отпрянул в сторону, приседая и вытаскивая из-за спины штурмовую винтовку, но очередь Радича, выпущенная второпях, попала в оружие натовца и выбила винтовку у него из рук. Офицер, отбросив в сторону искорёженный ствол, выхватил из набедренной кобуры пистолет. Мирко снова нажал на спуск. Но его автомат глухо щёлкнул, вхолостую досылая в затворную коробку воздух из пустого магазина.

   Радич чертыхнулся и, не отводя взгляда от пистолета противника, в три прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от натовца. Он ясно видел чёрный зрачок дула и знал, что вот-вот прогремят выстрелы. Быстрый шаг в сторону позволил ему уклониться от первой пули, вторая задела левое плечо. Но инерция внезапного броска и удар головой в живот опрокинули офицера на спину. Пистолет отлетел в сторону, но, уже лёжа под Радичем, натовец успел вытащить нож. Мирко вовремя увидел блеснувшую сталь, перехватил и прижал коленом руку офицера, стащил с его головы каску и стал колотить ею по челюсти, носу и вискам противника. Через минуту схватки лицо человека превратилось в кровавое месиво, он несколько раз дёрнулся и затих, подавившись собственной кровью и выбитыми зубами.

   Тяжело дыша, Радич выпустил врага и откатился в сторону. Вертолёт продолжал впустую рассекать винтами воздух. Гражданский остался сидеть там, где сидел, втянув голову в плечи и открыв от растерянности и удивления рот. Только монах, сохраняя присутствие духа, вышел из-за кустов, перекрестился сам, потом перекрестил убитых и подошёл к Радичу.

   - Ты не ранен?

   - Похоже на то. Эта сволочь успела прострелить мне плечо.

   - Дай посмотрю.

   Переведя дух, Мирко сел и снял куртку. Монах не удивился, увидев на плечах защитной рубашки Радича военные погоны со знаками различия.

   - Значит, лейтенант, - констатировал старик, помогая стащить с мускулистой широкой спины Радича рубашку.

   - Я смотрю, монахи разбираются и в воинских званиях.

   - Монахи много в чём разбираются. Особенно в последнее время, - ответил старик, осматривая рану. - Ничего страшного. Царапина. Чуть правее - и была бы сквозная рана или, того хуже, задело бы кость. А так - с божьей помощью заживёт.

   Похоже, старика совершенно не смущали мёртвые тела и кровоточащие раны. Он деловито обшарил убитого офицера, нашёл у него в одном из подсумков плоскую флягу с виски и пластиковой пакет первой помощи. Не обращая внимания на стон Мирко, вылил часть спиртного на рану, плотно, но не туго забинтовал её, снял с одного из одноразовых шприцов колпачок, предварительно прочитав на упаковке убористый текст на английском языке, и вколол в руку Радича антибиотик. Мирко с удивлением смотрел на монаха, но молчал. Натянув рубашку, а сверху куртку, Радич повращал рукой, хмыкнул и повернулся к связанному наручниками парню. Тот уже пришёл в себя и с любопытством наблюдал за происходящим. Ему было лет двадцать пять-двадцать восемь. Длинное худое лицо, всколоченная шевелюра русых волос, закрывающая шею и высокий лоб, серые глаза под пушистыми полуприкрытыми ресницами, прячущими проницательный и умный взгляд, среднее телосложение и по-детски припухлые губы.

   - Ну, а ты кто такой? - Радич подошёл к парню и ножом разрезал пластик на запястьях парня.

   - Прохожий.

   - Ну да! Такая глушь идеально подходит для пеших прогулок и любования природой, - Мирко насмешливо смотрел гражданскому в глаза.

   - Я просто иду на Восток, и мне нет дела до этих ваших разборок с натовцами.

   - Зато у них есть до тебя дело, - Радич отбросил в сторону пластиковые наручники. - Что ты тут втолковывал офицеру?

   - Пытался объяснить, что я здесь случайно.

   - Конечно, случайно. Через полчаса после взрыва, стеревшего с лица земли православный храм, - влез в разговор монах. - А ты, случайно, не из-под зелёного знамени вылупился тут?

   Парень, похоже, обиделся. Он суетливо полез за ворот рубахи и вытащил на свет крестик.

   - Но вы ведь тоже не за кружкой молока сюда пришли. Такой грохот у кого хочешь любопытство разбудит. Я здесь потому, что динамит, как ни странно, иногда оставляет целыми вещи, которыми можно поживиться, - заметив гневный взгляд старика, парень поспешил добавить: - Ну, там, одежда какая или съестное…

   - Слушай, дай я тебя обыщу, - Радич за ворот куртки легко поднял парня с лавки и проверил карманы, затем прощупал пояс и широкие раструбы штанов.

   - Что - ты так и шёл налегке? - спросил Мирко с подозрением.

   - Почему «налегке»? Вон в вертолёте мой рюкзак. Солдаты забрали.

   - Так кто ты всё-таки такой?

   - Вообще-то программист. Но уже давно без работы.

   - Программист? Здесь? ...Ладно, с тобой позже разберёмся. Пора убираться отсюда. Натовцы наверняка по рации уже не раз запрашивали пилота об обстановке. Готовьтесь, через пять минут уходим, - сказал Радич и пошёл осматривать убитых.

   Это были солдаты из французской группы войск НАТО. Трёхцветные нашивки на рукавах, документы на английском и французском языках, оружие, жетоны с именами. Мирко по очереди обыскал убитых. Забрал аптечки, запасные рожки к автоматам, пару гранат, обоймы от пистолетов, с удовлетворением отметив, что "Беретта" - самое ходовое стрелковое оружие. Между делом краем глаза он наблюдал за парнем. А тот деловито подошёл к французам и снял с руки одного золотой браслет, из уха другого вытащил серьгу, а с пальца офицера попытался сдёрнуть перстень. Но кольцо сидело плотно и не поддавалось. Тогда программист, недолго думая, подобрал с земли нож и отрезал фалангу пальца вместе с кольцом. Вытерев кровь с перстня о куртку убитого, он спрятал его в собственный карман. Заметив слегка удивлённый и злой взгляд Радича, парень пожал плечами и стал оправдываться:

   - Им оно ни к чему. А мне ещё шагать и шагать. А на это, - он погремел в кармане золотом, можно купить еду. Кстати, я заметил, что у тебя стекло на часах разбито. У этого француза, - парень кивнул в сторону трупа, - часы "Кольбер".

   - Да пошёл ты, - разозлился Мирко.

   Он собрал в кучу сухие пайки убитых и подозвал старика, задумчиво сидящего на лавке и созерцающего руины.

   - Сейчас разбежимся каждый в свою сторону. Давай, святой отец, дели хлеб насущный на двоих.

   - Так нас теперь трое.

   - Этот молокосос уже обеспечил себя на дорогу, - бросил Радич, наблюдая, как парень подобрал с земли штурмовую винтовку.

   - Оставь эту штуку там, где лежала.

   - Так ведь мало ли что? Пригодится.

   - Во-первых, патроны я забрал себе. Во-вторых, громоздкое оружие слишком бросается в глаза. Поймают тебя с ним – считай, ты  покойник - расстреляют на месте.

   - Почему? - удивился парень.

   - Потому, болван, что ты гражданский, а если тебя задержат с этим автоматом, примут за бандита, а, увидев крестик на груди - за бандита в квадрате.

   - А как же твой автомат?

   - Я - лейтенант регулярной армии, и на меня распространяется конвенция о гуманном обращении с военнопленными.

   Монах при последних словах Радича неопределённо хмыкнул, но Мирко, не обращая внимания на старика, продолжал:

   - Всё, что мне светит - это лагерь. А вот тебе вобьют пулю между глаз без суда и следствия. Так что брось эту игрушку!

   Парень с сожалением бросил винтовку на землю и подошёл ближе к Мирко, искоса поглядывая на его Spectre ФНЭ-15. Это оружие, захваченное полгода назад в бою, Радич ценил, лелеял и холил, как ребёнка. Он поднял автомат с земли, смёл с него песок, сухие травинки, вставил новый рожок и аккуратно сунул в вещмешок. Компактный, с большой плотностью огня, разработанный под натовские патроны совместными усилиями итальянской фирмы SITES и бельгийской FN AIRSTEEL для проведения полицейских и антитеррористических операций, автомат был способен поражать живые цели в кевларовых бронежилетах на расстоянии до двухсот метров с большой точностью. Строго говоря, это был скорее пистолет-пулемёт для боя на малых дистанциях.

   Тем временем старик, выпотрошив заплечные ранцы натовцев, сложил в кучу найденное продовольствие.

   - Давай, святой отец! Чего тянуть? Дели!

   - Разделить недолго. Только я вот что подумал. Судя по всему - нам всем путь на Восток. Стоит ли идти поодиночке? В лесах сейчас небезопасно. Сыро, холодно. Опять же - волки. На дорогах тоже - не рай. А вместе - наши шансы добраться до цели увеличиваются втрое.

   Мирко подумал немного и нехотя кивнул.

   - Ладно. Пойдём вместе. Но продукты раздели пополам. Вы вдвоём и потащите. На мне и так груза - килограммов тридцать. Оружие, патроны, бинокль, остальное по мелочи, - он кивнул на карты, аптечки, жетоны солдат.

   - А жетоны тебе зачем? - удивился программист.

   - Слушай, тебя как зовут-то? - Радич грозно свёл вместе брови.

   - Друзья звали меня Девайс, - лукаво усмехнулся парень и, встретив недоумённый взгляд старика, добавил. - Голова у меня, что твой компьютер.

   - Как хочешь. Пусть будет Девайс, - равнодушно проворчал Мирко и веско, глядя прямо в глаза парню и указывая на трупы, сказал:

   - Они были солдатами. Их матери и жёны должны получить жетоны и знать, где погибли эти ребята. Пусть посмотрят в глаза чиновникам из ихнего министерства обороны...

   - Может, ты и хоронить их собираешься?

   - Зачем? - Радич пожал плечами. - Думаю, минут этак через тридцать прилетят другие птички и заберут их.

   - Ну да. А заодно и нас за пять минут найдут.

   - Это почему?

   Вместо ответа Девайс вытянул вперёд руку.

   - Дай жетон и свой нож!

   Мирко, недоумевая, протянул парню жетон французского офицера.

   - Смотри, - Девайс подкинул на ладони лёгкий металлический прямоугольник с выбитыми на нём буквами и цифрами. - Тебе не кажется, что он слишком толстый?

   На глазах у Радича программист вставил нож в еле заметный паз на боку жетона и нажал. Прямоугольник распался на две части. Мирко, приоткрыв рот, удивлённо смотрел на микросхемы.

   - Благодаря вот этому чипу, - Девайс подкинул на ладони металл, - можно обнаружить любого натовца через спутник. Даже под развалинами и в любом тайнике.

   - Спасибо, - буркнул Радич. - Откуда ты это знал?

   - Читал, - неопределённо обронил Девайс и отдал жетон Мирко. Тот бросил осколки металлопласта рядом с трупами и пошёл к вертолёту. Там он привязал кусок проволоки к чеке гранаты, прикрепил гранату к внутренней стороне дверцы машины, притворив её, а другой конец проволоки закрепил и замаскировал так, чтобы, если дверь откроют - чека вылетела.

   - Всё, уходим. 

Минут через десять над лесом, в который углубились Мирко и его спутники, в сторону монастыря прошли два боевых вертолёта "Команч".

 

                                             Глава 2.  Дорогами смертных теней

 

   Радич первые полчаса поглядывал на монаха, опасаясь увидеть признаки усталости от быстрой ходьбы. Но лицо старика оставалось спокойным и бесстрастным. Только ноздри трепетали в такт частому дыханию. Но так же дышал и Девайс.

   "Крепок святой отец. Видно, работа на свежем воздухе шла ему на пользу", - подумал Мирко спустя ещё два часа ходьбы.

   Он остановился и взглянул через просветы деревьев на небо. Солнце давно уже приблизилось к полуденной отметке и припекало всё сильней. Осенний день обещал быть тёплым и погожим. Взглянув на часы, Радич поправил на плечах свой мешок и двинулся дальше по хорошо заметной тропе, идущей в ста метрах от дороги в направлении на восток. К его немалому удивлению - и в три часа пополудни его спутники всё так же шли за ним. Лишь хриплое дыхание монаха и чертыхание Девайса, который всё чаще спотыкался о корни деревьев, подсказывали Мирко, что пора делать привал. Он свернул поглубже в лес, сбросил вещмешок на землю, вытер со лба пот и устало опустился на траву. Монах повалился рядом, а Девайса будто скосило автоматной очередью. На последнем шаге он рухнул вперёд, приземлился на обе руки и перевернулся на спину, вперив неподвижный взгляд в  небо.

   - Вот зараза! - через пару минут частого дыхания выругался он. - И куда это мы так спешим?

   - Если бы не спешка, нас бы давно засекли с вертолётов тепловизорами. А так - ищи ветра в поле. Тут просёлочных дорог - по три на десять квадратных километров. На какой искать? А ведь когда-то это был довольно населённый район, судя по старой карте.

   - Вот именно. Когда-то, - нехотя произнёс монах. - А ныне - одни заброшенные сёла, а кое-где в полуразрушенных домах - старики да старухи полуголодные. Если уж к храмам дороги давно позарастали... - старик не договорил, слабо повёл рукой, кряхтя, приподнялся и сел, прислонившись к дереву.

   Радич, не слушая, достал из недр куртки карту и принялся изучать её.

   - Километров через тридцать будет железная дорога и станция. Если там всё тихо спокойно – может, подсядем в какой-нибудь товарный эшелон, идущий на Восток. Проедем, сколько удастся - а там жизнь подскажет, что делать. Вы как - в порядке? - он повернулся к своим спутникам.

   Монах исподлобья взглянул на Мирко.

   - Я, может, и выдержу ещё километров десять, а вот отрок, вижу, ногу натёр. Припадает на левую.

   Радич выругался и, подойдя к Девайсу, стянул с него сапоги. На левой ступне толстый синтетический носок от ходьбы собрался в гармошку. На голой пятке прорвался волдырь и уже кровоточил.

   - Час от часу не легче!

   Мирко стащил с парня носки, вытащил из своего мешка квадрат плотной ткани, отрезал от неё два небольших куска. Из натовской аптечки достал тюбик с бактерицидным клеем и тонким слоем наложил гель на стёртую пятку. Дождавшись, пока кровь под плёнкой свернулась, туго обернул обе ноги Девайса тканью и натянул ему сапоги.

   - Теперь и до ночи  к железке не дойдём, - Радич немного подумал. - Ладно! Сделаем так. Тут в километре, судя по карте, начинаются поля, за ними - населённый пункт. Пойдём в том направлении: может, найдём себе крышу - отдохнуть, а если повезёт, и место не заброшено - то там могут быть и люди. Спокойно проведём ночь, а дальше видно будет.

   Посёлок оказался довольно большим, но состоял из одних развалин. Его делила на две части широкая, но мелкая  река. На одной стороне, где фундаментов и стен было больше, высились остатки мечети. На другой стояла взорванная церковь с уцелевшей колокольней, кровля которой была пробита в нескольких местах. Листы железа, скрученные попаданием снаряда, казались лепестками гигантских ржавых цветов.

   Радич на всякий случай достал бинокль и минут десять разглядывал то, что когда-то было большой деревней.

   - Три землянки недалеко от церкви. Над двумя - дымы. Собак вроде нет, - закончил он осмотр и поднялся. - Пошли. А то уже темнеет. Только не кучей топайте, а на расстоянии пяти метров друг от друга. Старик идёт первым, за ним Девайс, я прикрываю.

   Через десять минут низкая дверь одной из землянок распахнулась от толчка ноги Радича.

   - Есть кто живой?

   Глаза Мирко, уже привыкшие в сумраке вечера к темноте, разглядели горящую лучину, укреплённую в каком-то допотопном фонаре, несколько тёмных фигур за столом и, чуть сбоку от группы, одноногого мужчину с костылём под мышкой, наставившего на незваных гостей ржавый штык, прикреплённый к длинной палке. Настороженное молчание прервал монах, выступивший из-за спины Радича.

   - Лейтенант! Опусти свой пистолет. Не видишь - православные тут, - он указал на маленькую икону в углу и коптящую лампаду. - Ты тоже опусти свою косу, - старик, ничуть не опасаясь штыка, шагнул вперёд и отвёл ржавое железо в сторону.

   - Кто вы? - одноногий отставил в сторону палку и, опираясь на костыль, тяжело присел на грубо сколоченный табурет.

   - Единоверцы! - монах оттащил ворот пальто и показал свой крест. - Я - раб Божий, монах Святореченского монастыря, а эти, - старик мотнул головой, - странники, ищущие путь истинный.

   Радич тем временем осматривал землянку. Это было довольно большое помещение с толстыми деревянными балками перекрытий, поддерживаемых  жердями. В дальнем углу виднелись нары и заправленные рваными одеялами постели. В центре стоял стол, вокруг которого сидели две чумазые девочки в рваных шерстяных жилетах и в больших суконных платках, прикрывающих головы и завязанных на спине тугими узлами. Одежда казалась очень ветхой и на первый взгляд грязной. Пятна сажи и заплатки сливалась в какую-то серо-зелёную массу, напоминавшую шахматную доску. Впалые щёки и тусклые глаза детей говорили о недоедании. Мирко перевёл глаза на стол. В деревянных самодельных мисках остывала жидкая каша с маленькими кусочками мяса. Радич подошёл ближе. Девочки отпрянули и прижались друг к другу. Мирко вытащил нож и на его кончике поднёс к глазам кусок, вытащенный им из миски. Это была лягушачья лапка.

   - Понятно, - вздохнул он.

   - Как видите, у нас взять нечего, - одноногий человек показал глазами на лавку у стены.- Садитесь, чего стоять-то.

   - Да нам от вас ничего и не нужно. Вон вы и мясом богаты, и кашей балуетесь, - злая ирония с ноткой жалости не обманула одноногого.

   - Когда-то тут была большая деревня с кооперативом, разводившим рыбу. Ниже по течению - большое озеро с дамбой. Дамбу давно взорвали, и озеро высохло. У меня тут родители жили испокон века. А потом стали селиться мусульмане. Они строили дома, коптильни, торговали понемногу рыбой, возвели мечеть. И всё было тихо, мирно. А потом их как будто кто-то подменил. Сначала молодёжь стала задирать местных, потом началась откровенная вражда. Потасовки шли - улица на улицу, к ним в придачу  поножовщина, затем - кровная месть. Дело дошло до оружия. Непонятно только, откуда оно взялось.

   Мирко покачал головой и усмехнулся.

   Одноногий внимательно посмотрел на него и после небольшой паузы продолжал:

   - А теперь вы можете полюбоваться на то, что осталось от побоища, которое тут произошло года три назад. Мост взорвали, люди хоронили родственников каждый день и всё более ожесточались. В первую очередь гибли молодые.

   - А полиция куда смотрела? - не утерпел Девайс.

   - Полиция? - горько усмехнулся одноногий. - Они первыми и удрали.

   - Почему?

   - Потому, что у них тут были семьи, а мусульмане для начала закидали гранатами полицейский участок и убили нескольких стражей порядка на порогах собственных домов.

   - Так вызвали бы армию, спецназ.

   - Мой отец здесь был директором кооператива и главой местной управы. Вызывал. Да толку что? Никто не приехал и никто не помог. Тогда и взялись христиане за оружие.

   - Значит, ты ногу тогда потерял? - монах мелко перекрестился на икону.

   - Нет, немного позже. Я ведь не местный. Жил в большом городе, преподавал историю. Бывший профессор я.

   - И как тебя угораздило влипнуть в такую историю? - Радич интонацией подчеркнул слово "такую".

   Он вытащил из кармана пластинку чернослива, переломил её пополам и протянул девочкам. Те схватили кусочки лакомства и, переглянувшись, сунули под жилеты. Мирко вздохнул.

   - Все мы - пешки в шахматной партии, которая называется жизнь, - бывший профессор с жалостью посмотрел на девочек, с трудом проглотил комок, застрявший в горле, а потом продолжал:

   - Это - две мои дочки. Ещё до этой междоусобицы мои старики уговорили меня привезти внучек к ним. Мол, пусть отдохнут летом на свежем воздухе. Чего им в городе делать? Вот мы с женой и отправили их на лето. Прошлой осенью забрали, девочки пошли в школу, а зимой наш город восстал против решения центральных властей - позволить войскам НАТО создать поблизости военную базу.

   - А кто принимал решение? - влез в разговор Девайс.

   - Чёрт их знает, кто! - одноногий погладил одну из дочерей по спине. - Местная власть кивала на центральную, телевидение трещало о национальных интересах. Главное не в этом. Люди вышли на улицы, начались погромы, демонстрации, митинги. А потом в город вошёл спецназ НАТО, объясняя жителям свою акцию заботой о безопасности персонала военной базы. Мол, защищают гражданское население и поддерживают правопорядок. Был введён комендантский час, закрыты школы, университет, расформирована полиция, созданы новые органы самоуправления, где фактическая власть принадлежала мусульманскому большинству. Даже днём стало опасно выходить на улицы. Многие стали уезжать. Уехали и мы. А куда ещё поедешь, если не в глушь к своим старикам? А причалили к разбитому корыту. Хорошо, хоть бензина хватило сюда добраться, - по щекам профессора потекли слёзы.

   - Так у вас машина есть? - оживился Радич.

   - Была. Весной здесь проезжали какие-то бандиты. Машину забрали, подожгли ещё не разрушенные дома. Моего старика, выскочившего с вилами, пристрелили. Мать тут же на месте умерла от разрыва сердца. А мы спрятались вот здесь. Слава Богу, отец, царствие ему небесное, заранее построил это убежище.

   - И что - в посёлке больше никого не осталось? - спросил монах.

   - Живёт ещё десяток старух, да пара калек вроде меня. Остальные ушли.

   - Ну, а ты чего же? Ведь тебе и пятидесяти ещё нет, - Мирко поднял голову. - Хотя, куда тебе на одной ноге да с детьми?.. Да, дела… - Радич сжал кулаки и грохнул ими по столу.

   - Вот зараза. Всё это мне знакомо. Дед мой, когда бежал из Косово в Россию, стучал мне корявым пальцем в грудь и почти кричал: "Запомни этот день! Посмотри на этих несчастных сербов, утративших землю отцов и дедов! Благодари Москву и Путина, что принимают нас, и сделай так, чтобы на новой родине такого не повторилось", - Мирко вскочил и зашагал в тесном помещении, задевая плечами углы. - А ведь мне было тогда, в две тыщи двенадцатом, всего пять лет - но я до сих пор помню его слова. Сколько прошло с той поры? Всего лет тридцать? Ну, ладно мы - маленькие нации: сербы, хорваты, словенцы, боснийцы - по глупости и в непонятном умопомрачении развалившие Югославию. Но вы, русские, куда смотрели? Хотел бы я знать, кто довёл до такого состояния эту страну? Убил бы гада!

   - Так ты - серб? - вкрадчиво спросил Девайс.

   - Тебе что, документ показать? Да, я серб и российский офицер, давший своей новой родине присягу - защищать её от врагов. Кто, я тебя спрашиваю, держал нас в казармах в полной боевой готовности почти три года, не выпуская за ворота, пока НАТО обустраивало здесь на Юге России свои базы? Кто приказывал бездействовать полиции, когда вот здесь убивали православных? Кто на телевидении морочил народу головы, что всё в порядке, что партнёрство с НАТО во имя мира - на благо и для безопасности России? Кто привлекал войска блока для контроля за очагами мусульманского сопротивления, кто приглашал иностранных военных специалистов для охраны ядерных объектов, для модернизации систем управления стратегическими силами сдерживания?

   Радич с перекошенным от злости лицом остановился перед Девайсом. Казалось, ещё мгновение - и лейтенант ударит парня.

   - Но ведь наши грёбаные президенты уже тогда были не способны справиться с валом проблем, захлестнувшим страну, - тихо, словно раздумывая, отводя глаза в сторону, сказал Девайс.

   - Я знаю, кто, - громкий голос монаха прозвучал неожиданно, хрипло, но твёрдо.

   - Господи! Да ты-то куда лезешь? Ты имёна учеников Иисуса - и те, наверное, забыл. Что ты можешь знать, монах? - Мирко круто развернулся на каблуках.

   - Сядь, не мельтеши перед глазами, - старик дождался, пока под его неподвижным, горящим странным огнём взглядом Радич сядет на табурет.

   - В миру меня звали когда-то Иван Сергеевич. Сорок лет назад я был капитаном Внешней разведки, и мне было двадцать пять годков от роду, а в чине полковника четыре года назад, не подавая рапорта, я ушёл к чертям собачьим из этого бардака.

   - Час от часу не легче. Пути Господни неисповедимы, - Девайс шутовски всплеснул руками. - Браво, господин монах-полковник!

   - Заткнись! - Радич, не вставая, сгрёб программиста за куртку и усадил рядом с собой. - А ты продолжай! Послушаем, куда смотрела разведка в то время, - грубо приказал он отставному контрразведчику.

   - Многие из нас смотрели, куда надо. Докладывали наверх, за что лишались должностей, понижались в званиях. Некоторых, особо настойчивых, увольняли за служебное несоответствие, обвиняя в некомпетентности, в криминальных связях и чёрт знает в чём ещё. А я ушёл, потому что спасал свою жизнь и жизни своих близких.

   - Это как? - снова перебил монаха Девайс, но под взглядом Мирко съёжился и приложил палец к губам - мол, молчу.

   - А вот так. Намёки. Телефонные звонки с угрозами. Наезды на мою семью: жену, старшего сына. Потом странное самоубийство жены. И, наконец - два покушения на меня. Я долго думал, что явилось причиной такой ненависти ко мне, а потом понял - три докладные записки вышестоящему начальству.

   - И что в них было? - уже не утерпел Мирко.

   - В первой - анализ деятельности администрации Соединённых Штатов и Центрального разведывательного управления по уничтожению Советского Союза, а потом и России. Во второй, составленной из выдержек донесений нашей заграничной резидентуры - предполагаемый план дестабилизации политической и экономической ситуации на постсоветском пространстве. А в третьей... - бывший полковник замолчал, устало прикрыв руками лицо, будто вспоминал тексты своих записок.

   - Ну и чего ты там написал в третьем докладе, если попал, словно мышь в мышеловку? - Радич тупо смотрел на свой кулак, сжимающий деревянную ложку.

   - В том-то всё и дело. Если кто помнит - президентами у нас тогда были сначала Борис Ельцин, а потом - по очереди то Путин, то Медведев. Но только глупцы да дряхлые пенсионеры считали их патриотами и радетелями отечества. Хотя, может, они и были таковыми, но тогда как объяснить, что ещё в девяносто пятом году, при алкаше Бориске, Россия и НАТО подписали то самое соглашение о партнёрстве ради мира? В старых, попавших мне в руки докладных записках сотрудников охраны Ельцина говорилось об эйфории среди его советников, расхваливавших договор. Армия тогда была дезорганизована, разобрана до винтиков и небоеспособна. На юге набирали обороты сепаратизм и ваххабитские мятежи. Зрело недовольство народа разрушительными для экономики реформами. Соглашение давало горе реформаторам надежду, что при катастрофическом развитии событий их покровители с Запада - те, кто способствовал приходу к власти Ельцина - не оставят их лицом к лицу с угрозами войны на Северном Кавказе, не бросят этих советничков под дубину озверевшей черни. В то время телевиденье и газеты, попавшие под контроль агентов влияния, окружавших Ельцина, в ярких красках расписывали преимущества этого соглашения для россиян. Типа того, что Запад и Америка больше не угрожают России, что наступила новая эра взаимоотношений между достойными друг друга партнёрами...

   - Да-да, я помню это, - перебил монаха одноногий. - Впрочем, простите, что перебил.

   - Неважно. Тем временем страны Персидского залива, с которыми, следуя своему плану, договорились Соединённые Штаты, не могли так долго себе в убыток держать низкие цены на нефть. Дело ведь было сделано: СССР больше не существовало. Поэтому стоимость нефти медленно поползла вверх. Это позволило российской экономике  приобрести относительную устойчивость. Ельцин со своими бесконечными пьяными загулами в глазах западных друзей стал выглядеть шутом. Американский госдеп считал его отработанным материалом. Было сделано всё, чтобы произошла тихая, простая передача власти никому неизвестному в то время Путину. А что? Почему нет? - старик горько рассмеялся. - Скромный молодой человек, способный прислушиваться к мудрым советам. Ну и что, что маленького роста? Наверное, так и было задумано. Рядом с ним внушительно смотрелись и канцлер Германии, и президенты Франции, не говоря уже про американских сенаторов. Так сказать, можно было взирать на него сверху вниз. Но, думаю, тут они немного просчитались. Люди маленького роста, как правило - обидчивы и самолюбивы. Тем более, если они стоят во главе ядерной державы, каковой ещё оставалась Россия.

   - Не тяни ты кота за хвост, Иван Сергеевич! - Мирко прихлопнул ладонью комара на своей щеке.

   - А чего тянуть? Подхожу к самой сути. Соглашение, о котором я говорю, оказалось по смыслу хорошо продуманным планом включения России в сферу влияния США.  А поскольку Путин, принимая близко к сердцу пренебрежение к себе западных политиков и бывших соратников Ельцина, стал проводить жёсткую внутреннюю политику, выстраивать строгую вертикаль власти, ставя на место одного за другим высокомерных советников, местных князьков и нуворишей, раздербанивших огромную государственную собственность, то, я думаю, на него стали оказывать давление. Он ведь сам из КГБ, да ещё в смутные времена подвизался в немалых чинах при питерской элите. Неужели на него не было компромата? Наверняка был и есть. Поэтому он не стал напрасно дразнить гусей, а принимал навязанные ему правила игры. И в две тысяча седьмом году Государственная Дума, подконтрольная Путину,  тайно приняла один закон. Я даже помню его название: Номер 99-Ф3 "О ратификации Соглашения между Участниками Североатлантического договора и государствами-участниками Программы "Партнёрство ради мира", о статусе их сил и Дополнительного протокола к нему".

   - И что плохого в этом законе? - почему-то с вызовом в голосе спросил Девайс. - Любой человек мог бы ознакомиться с ним на сайте Правительства России и, если бы с документом оказалось что-то не так - поднялся бы шум. Коммунисты там разные или правые засуетились бы.

   - Щас объясню, что там было и чего не было. Но сначала скажу вам про ещё один закон: "О лицензировании отдельных видов деятельности".

   - А он-то нам зачем? - Радичу надоела, как ему казалось, пустая болтовня старика.

   - Нам он ни к чему. Только вот номер у него тот же самый - 99-Ф3. Но дата принятия другая - май 2011 года.

   - Так не бывает, - перебил монаха профессор. - Полный абсурд. Это же правительственные документы! У них не могут быть одинаковые номера. Если бы ошиблись секретари или кто-то из стенографисток допустил ляп - то управление делами Президента, а тем более канцелярия Госдумы с их компьютерным учётом и десятками юристов обнаружили бы казус и исправили его.

   - Да, так не бывает, если не допустить, что второй закон - прикрытие, ширма для первого, дымовая завеса, так сказать - тем более, что найти первый документ тогда мне не удалось ни через знакомых высокопоставленных чиновников, ни через депутатов Госдумы.

   - Тогда откуда вы о нём знаете?

   - Профессор! Архивы зачищены соответствующими спецслужбами. Это, надеюсь,  понятно?

   Одноногий математик кивнул, а монах продолжал:

   - Но интернет - великая вещь. В то время было такое правило - законы вступали в силу с момента их опубликования. Так вот, порывшись на сайтах центральных газет, в архиве единственной из них - "Российской газеты" - я и нашёл оба закона.  Причём второй никак не отменяет действие первого и не упоминает о нём. Утверждал закон о сотрудничестве с НАТО Совет Федерации из подконтрольных Путину сенаторов. Подписал он этот документ лично. Да и прятали концы в воду с ведома президента и по его, я думаю, прямому указанию. Кстати, после того, как начались робкие попытки некоторыми военными и депутатами критиковать закон - авторитетные люди из близкого к Путину круга утверждали, что такого закона нет в природе. И знаете, почему? - монах обвёл глазами слушающих его людей. - Даже из текста, опубликованного в "Российской газете", мало что можно понять, поскольку там полно ссылок на некие дополнительные протоколы, подписанные сторонами в 2006 году. Скажу больше - эти документы не были завизированы ни правовыми управлениями Госдумы и Совета Федерации, ни профильными комитетами. Я говорил с некоторыми экспертами, державшими в руках эти протоколы. Так вот, они даже не были переведены на русский язык. Но некоторые специалисты и кое-кто из бывших генералов, рискуя, сохранили выдержки из этих протоколов, перевели документы на русский и отважились показать их мне. Правда, особо любопытные, попытавшиеся передать текст газетчикам, умерли при странных обстоятельствах. Генерал Рохлин, если вы помните такого, оказался  в их числе. Да упокоит Господь их души на небесах! - старик в который за день раз перекрестился. – Короче, расшифровываю. Соглашение предусматривает нахождение войск НАТО, технического гражданского персонала и членов их семей на территории России. Предусмотрен порядок ввоза оружия, боевой техники, топлива и транспорта без всяких дополнительных формальностей, без вмешательства наших военных представителей и досмотра таможенными службами. Личный состав войск и члены их семей не подлежат паспортно-визовому и иммиграционному контролю. Правоохранительные органы России не могут подвергнуть уголовному и дисциплинарному преследованию никого из персонала НАТО в случае любых преступлений, совершённых при исполнения служебных обязанностей на нашей территории. Простыми словами это означает, что в случае каких-либо действий, направленных против личного состава Североатлантического альянса, вооружений, имущества - ну, например, задержания российской полицией пьяного солдата за хулиганство или разбой - иностранный военнослужащий имеет право применить оружие, и ему за это ничего не будет. То есть натовцы могут совершать на нашей территории любые действия, включая военные преступления на якобы законных основаниях.

   - Ах, суки! Так вот почему российских военных все эти три года держали в казармах, изолировав от мира, отобрав сотовые телефоны, отключив интернет! Вот почему разные французики, немцы или датчане здесь, как у себя дома! - Радич снова вскочил, больно ударившись о балку потолка. – Значит: набили морду по пьянке в тёмном переулке или при автомобильной аварии натовскому водиле - получите залп из подствольников на законных основаниях.

   - Это значит, - тихо вымолвил профессор, - что у наших солдат нет права защищать нас.

   - Вот именно, - Мирко ткнул пальцем ему в грудь. – Оказывается, я, самовольно оставивший часть, чтобы по собственному разумению противостоять этим гадам - являюсь преступником уже несколько лет... Партизан хренов! Господи! Девайс! Забудь, что я тебе говорил о конвенции в отношении военнопленных. Меня поставят рядом с тобой к стенке под стволы америкосов или итальянцев.

   - Остынь! Им это когда-нибудь аукнется. Всем. И нашим вождям-патриотам, и наглым америкосам, - загадочная улыбка искривила губы Девайса.

   - Единственное, чего я не понимаю, - в голосе одноногого профессора звучали боль и слёзы, - зачем им нужны исламисты, зачем они потакают им и разрешают нас уничтожать? С одной стороны - Запад поддержал арабские революции две тысячи одиннадцатого-двенадцатого годов. Ведь там в итоге к власти пришли фундаменталисты. А с другой - смотрит сквозь пальцы на все мерзости, грабежи и убийства, которые эти отморозки здесь творят.

   - Вы, сын мой, наивны, - монах перебил одноногого, - в Ливии, Ираке, Сирии, Иране, Тунисе, Бахрейне, Саудовской Аравии - Евросоюзу и США нужны во главе стран марионетки. Пусть они хоть трижды мусульмане, но они посылают идиотов и фанатиков в Россию, поддерживают их оружием и деньгами. Европе от этого только спокойней. Нищие эмигранты Северной Африки работали и работают за гроши. Китайцы отдыхают. Французский иностранный легион сегодня не испытывает трудностей с набором в рекруты арабов или уголовников-мусульман, ищущих надёжного убежища от преследования закона вместо тюремных решёток. Натовские вербовщики пасутся в Легионе, отбирая себе наёмников из лучших солдат. Если какая-то арабская страна, не дай Бог, возомнит о себе лишнего - есть на них быстрая и скорая управа. Или вы забыли, как разобрались с Ираком или как за месяц израильтянами и НАТО были разгромлены Сирия и Египет?

   Бывший полковник пожал плечами и заметно обмяк. В его глазах затаилась тоска.

   - Ладно! Хватит вам лекций по истории и о текущем моменте, - тихо сказал он и после короткого молчания добавил:

   - Выпить бы.

   - А как же твой сан монаха? - спросил Радич.

   - Чего уж там. Это - тоже в прошлом.

   Одноногий спохватился.

   - Спиртное можно устроить. В соседней землянке живут две старухи. Одна - ну вроде колдуньи или знахарки. Знаю, что у неё есть самогонный аппарат. Пойло, по правде сказать - не ахти. Из свеклы. Но на этот случай сойдёт. Сейчас вернусь, - инвалид подхватил костыль и скрылся за дверью.

   Минут через десять он вернулся вместе со старухой, одетой в довольно опрятную, но застиранную до прорех телогрейку, в платке, надвинутом на самые глаза. В руках она держала небольшой глиняный кувшин, в котором при каждом  шаге плескалась жидкость. Поставив ёмкость на стол, она сбросила на плечи платок и оглядела присутствующих.

   - Ах, вы мои милые чумазые цыплята, - пожилая женщина проворно подошла к тихим, словно полевые мышки, девочкам и погладила их по головам. Потом обернулась к свету лучины.

   Её чистое, в неглубокой сети морщин, обрамлённое седыми, гладко зачёсанными  назад волосами, лицо словно светилось. Невысокого роста, с головой, наклонённой чуть набок, она бросала быстрые взгляды на незваных гостей. Мирко удивился её рукам. Узкие кисти, блестящая, словно смазанная какой-то мазью, кожа, длинные пальцы, спокойно лежащие на животе.  

   Внезапно кончик  носа женщины смешно зашевелился.

   - Русским духом пахнет, - заключила она и, обойдя стол, подошла к Радичу.

   - А от тебя, милый мой солдатик, чем-то неприятным. Уж не ранен ли ты?

   Мирко смутился под пристальным взглядом.

   - Есть немного.

   - В плечо, вот здесь? - она легко дотронулась до куртки в том месте, где была рана. И, не дожидаясь подтверждения своей догадки, приказала: - А ну, раздевайся!

   - Вот нечистая сила! - ухмыльнулся монах.

   - А тебе должно быть стыдно, Божий человек. Хотя не вижу в тебе смирения, заповеданного нам Иисусом.

   Старуха, хотя старухой её трудно было назвать, помогла растерявшемуся Мирко снять куртку, пуловер и рубаху. Ловко открыв рану, она покачала головой.

   - Гноится немного под плёнкой какой-то гадости. Дай-ка сниму и рассмотрю получше. Посвети-ка, - повернулась она к хромому.

   Радич, кося глазом на плечо, наблюдал, как она быстро ощупала рану, потом схватила кувшин, вылила немного пахучей жидкости себе в руку, тщательно вымыла ладони и пальцы, подхватила край корки из запёкшейся крови и гноя и быстро сдёрнула её.

   - Ой! – по-детски, скорее от неожиданности, чем от боли, сказал Радич.

   Старуха, не обращая на него внимания, промыла самогоном рану, достала какой-то пузырёк из-под кофты, вылила часть содержимого на чистую тряпицу, плотно прижала к плечу Мирко и длинным лоскутом перебинтовала ему руку. Все предметы в её ладонях возникали быстро и будто из ниоткуда, и так же исчезали в никуда. 

   - Ну, вот, - вздохнув, сказала она. - Завтра будешь, как аленький цветочек. Одевайся, милый мой! Не смущай меня своим бронзовым загаром да молодой кожей.

   Радич смущённо оделся.

   - Чистое у тебя нутро, поэтому и рана быстро затянется, поэтому и кожа у тебя чистая, да с запахом здоровым, мужицким. Хотя и не мылся ты - дай посчитаю... с неделю. Последний раз в речке, чай. А от этих смердит, - она сердито взглянула на окружающих стол мужчин. - Хоть и ладаном маскируешься, а пахнешь пожарищем да разорением душевным, - она быстро подошла к монаху и обнюхала его. Тот потупил глаза.

   - Ну, а ты, хромой? Чего цыплят моих держишь без свету дневного да в небрежении? Сам козликом стал попахивать. Завтра приводи, искупаю птичек моих в мяте да в ромашке! Завшивели, поди, - ворчала она, подходя к детям. Проворные пальцы забегали у них в волосах. - Постригу вас заодно да чаем с дикой малиной напою, - накидывая на голову платок, она засобиралась уходить. - Ладно уж. Пейте на здоровье. Только ум не пропивайте. Если бы не дорога вам, скорая да неблизкая, то я и вас бы искупала, особенно вот этого молодца, - старуха провела ладонью по русым, коротко, но плохо стриженым волосам Мирко, одарила всех мягкой улыбкой и вышла. Снаружи послышался громкий вздох и мелкий серебристый смех.

   - Вот уж точно - ведьма, - кашлянул Девайс. - Откуда она про твою рану узнала? А на меня даже внимания не обратила. Как будто и не видела.

   - Нет, она хорошая, просто про тебя не хотела ничего говорить. Не понравился ты ей, - тихий голос одной из девочек заставил Девайса отвести взгляд.

   - Ну, всё, всё, - хромой засуетился, сглаживая неловкость. - Я наливаю. Правда, закуски особой нет. Картошка вот, да суп...

   - С лягушками, - бодро хохотнул Девайс и вытащил из своего рюкзака два натовских пайка.

   Спустя полтора часа все крепко спали. Дети - у себя на нарах. Гости - на полу, подстелив под себя свои куртки и тряпьё хозяев.

   Только Радич никак не мог заснуть, переваривая всё, о чём рассказывал монах. Он хорошо помнил тот день, когда небольшая группа офицеров батальона морской пехоты, предъявив ультиматум командиру части с условием, чтобы тот, плюнув на приказ сверху не покидать казармы, вывел солдат на защиту приморских посёлков, терроризируемых бандитами с Северного Кавказа. Получив отказ, товарищи Мирко, разоружив охрану склада оружия и захватив два лёгких танка, покинули часть. К ним присоединилось несколько солдат. Остальные отказались преследовать беглецов. Радич перебирал в памяти все стычки с бандитами, лица погибших солдат, налёт авиации НАТО, пламя сожжённых танков. Он помнил уход от погони через лес, в котором десант немецкого спецназа вели проводники чеченцы и грузины. Он помнил ссору со своими людьми, которые решили стать наёмниками и воевать на стороне тех, кто больше платит. Перед его глазами, будто это случилось только вчера, стояла картина - его недавние друзья-офицеры прикладами автоматов выбивали золотые зубы у мёртвых боевиков, вырывали золотые серьги у ещё живых женщин в одном из осетинских сёл, где их маленький отряд наткнулся на сопротивление.

   Ворочаясь и вздыхая, он наконец-то провалился в чуткое забытьё, в котором сквозь пелену дрёмы время от времени слышал шорохи мышей, храп одноногого, кашель Девайса. Вдруг словно кто-то тронул его за плечо. Чёрная тень нависла над столом, подсвеченная слабым огоньком лампады. Через щели приоткрытых ресниц Мирко видел человека, рассматривающего спящих. Неизвестный, постояв у рюкзаков, тихо и бесшумно вытащил из одного какой-то предмет. Минута для Мирко прошла в томительном ожидании. Человек внимательно рассматривал небольшой ящик, так и этак поворачивая его к свету. Тускло блестел металл, вниз упала небольшая петля проводов. Радич приподнялся на локтях и осторожно вынул из ножен свой нож. Он дождался, пока тень скользнула мимо него к двери.

   Мирко вскочил на ноги и с силой погрузил лезвие ножа в спину незнакомца. Удар следовал за ударом. Под лезвием что-то хрустело, словно плоть состояла из картона в несколько слоёв. Привидение развернулось к нему лицом, оскалив зубы. Мирко гневно закричал... и очнулся.

   Он сидел на полу, держа нож в руке. Крупные капли пота катились со лба, заливая глаза. Звенящая тишина давила на уши.

   "Это всего лишь сон, - Мирко медленно приходил в себя. - Или нет?"

   Где-то за дверью землянки хрустнула ветка.

   - Вот чёрт! Наваждение какое-то, - прошептал лейтенант, бесшумно поднимаясь.

   Он ещё раз прислушался. Снаружи явственно слышалось чьи-то осторожные медленные шаги. Радич спрятал нож, достал из-под тряпья, заменявшего подушку, свою "Беретту" и приоткрыл дверь. Она тихо скрипнула.

   "Зараза!" - мысленно выругался Радич и выскользнул из землянки. Сырой воздух пах плесенью, далёким дождём и грибами. На востоке алела полоска зари. От близкой реки поднимался туман. Время от времени нехотя и сонно подавали голос лягушки. Поблизости никого не было.

   "Нервы", - подумал Мирко и, прижимаясь к полотну двери, присел на корточки. Глубоко вбирая ноздрями запахи, он пытался понять - к чему ему снился дурацкий сон.

   Внезапно натренированным периферийным зрением он уловил движение. В  двадцати шагах справа кусты смородины, ещё сохранившие листву, еле заметно шевельнулись. Не поворачивая головы, собрав в пружину тело, он скосил глаза в нужную сторону.

   "Белое пятно лица. Чёрной маскировочной краски нет. Капюшон откинут за спину. Оружие? Вроде ничего похожего. Положение ног? - быстро анализировал Мирко. - Нет, не готов он. Всего лишь наблюдает".

   Молниеносный бросок в сторону - и вот уже под ним трепещет чужое тело, вдавленное в землю.

   - Пусти, гад! - сдавленный тонкий голос заставил Мирко ослабить хватку. Убрав свою голову от неловкого удара затылком чужака, он, упираясь коленом в спину человека, обшарил карманы его куртки, сунул себе за пояс обрез охотничьего ружья, сдёрнул со спины пленника и отбросил подальше холщовую сумку и перевернул свою жертву лицом кверху. Горящие ненавистью и болью огромные девичьи глаза будто полоснули по лицу Радича ножом. От девушки пахло мятой и свежим белым хлебом.

   - Ты... ты чего здесь прячешься?  - едва смог выговорить Мирко.

   - Справился, да, справился? Здоровый, сильный, да? - мелодичный, вибрирующий от ярости и обиды голос девушки, словно иголка, впивался в уши лейтенанта. - Живу я здесь! Что, нельзя? Нельзя пописать под кустом?

   - Так я же не знал, что... - Радич поднял девушку на ноги и попытался отряхнуть с её одежды грязь.

   - Пошёл к чёрту, бугай! Это ты что здесь делаешь? Я вот домой пришла. Сутки не спала. А тут, почти на пороге дома, какой-то урод набрасывается из засады, словно волк или исламист какой...

   На шум из землянки уже спешили монах, Девайс и одноногий.  

   - Елена? - профессор по-бабьи всплеснул руками. - Почему так долго? Ну, нельзя же так!

   - Долго? А то ты не догадываешься, почему? - девушка, оглядев с головы до ног Девайса, скользнув взглядом по рясе монаха, подобрала с земли свою сумку и с независимым гордым видом пошла к землянке.

   - Это - моя старшая, - смущённо пробормотал одноногий и хотел было последовать за девушкой, но Радич схватил его за рукав.

   - Может, есть ещё что-то, о чём нам нужно знать? Почему вы не сказали нам раньше о дочери? Я ведь мог сейчас запросто убить её!

   - Простите! Но знаете, это - на всякий случай. Никто не ведает, чего ждать от разных бродяг. Бывает - вроде приличные люди, а потом... - одноногий кивнул головой вслед Елене и добавил: - Она ведь не урод, и ей всего семнадцать…

   - Ха! - девушка обернулась и бросила на отца дерзкий и презрительный взгляд.

   Мужчины потянулись вслед за Еленой к жилью. Мирко ещё немного постоял снаружи, переваривая услышанное, обвёл глазами противоположный берег реки, затянутый редеющим под восходящим солнцем туманом. Вдали среди руин и выбитых окон что-то блеснуло.

   "Осколок стекла или...?" - Радич присел на корточки, пытаясь рассмотреть далёкий источник блеска, но ничего больше не увидел. Он подобрал с земли забытый всеми обрез, открыл ствол и, не обнаружив там патрона, покачал головой. Потом, ещё раз оглядев окрестности, быстро скрылся за дверью землянки.

   Внутри Елена, роясь в своей холщовой сумке, разложила на столе: пять пакетиков растворимого кофе, брусок мыла в яркой упаковке, два французских хлебных багета и небольшой пластиковый цилиндр с таблетками сахарина. Она стояла боком к свету низкого окна, на котором кто-то уже отдёрнул плотную мешковину. Радич заметил у неё на шее следы засосов, а на руках, оголённых до локтя, синяки.

   - Откуда такое богатство? - примирительное, показное, плохо сыгранное удивление отца и короткий вопрос словно подтолкнули девушку к новой вспышке ярости.

   - А то ты не знаешь?!

   - Елена!

   - Ну, что «Елена»? Посторонние, да? Ну и чёрт с ними! Пусть знают! Да, ходила на станцию. Да, польские солдаты - симпатичные ребята. Обходительные, весёлые, щедрые. "Прошу пани", "Пше прашам". Ну и что, если с  половиной взвода? Меня не убудет!

   Все молча уставились на Елену. А та, бросив сумку на стол, подняв гордо голову, пошла к девочкам, проснувшимся и сидевшим молча на нарах. Дрожащим от слёз и гнева голосом Елена почти шептала:

   - Чай с сахаром будете? С хлебом вкусным будете? Вот и хорошо, вот и ладно. Сейчас воду вскипятим.

   Она обернулась к мужчинам.

   - Ну, чего стоите? Кто-нибудь - сходите на реку! А то рты поразевали! Смотрите, глаза на пол не выроните! Сволочи! Ненавижу! - она, будто переломившись пополам, легла рядом с детьми и обняла их.

   Монах опомнился первым. Он подошёл к девушке и положил ладонь ей на голову. Но она скинула его руку, накрылась платком и затихла. Иван Сергеевич посидел рядом с минуту, потом встал, нашёл у порога ведро.

    - Действительно! Давайте чай пить. У нас ещё с мирного времени остался! - одноногий засуетился, доставая с полки на стене старую жестяную банку. Он разжёг небольшую самодельную печь, стоящую у окна и наполненную берёзовыми чурками. Потом стал вытирать разнокалиберные кружки, ещё пахнущие самогоном.

   Мирко вырвал у монаха ведро.

   - Давай я схожу. Быстрее будет.

   Дверь скрипнула, выпуская лейтенанта наружу.

   Елена подняла голову, потом встала, накинула на голову старый пуховый платок и вышла вслед за Радичем. Она остановила его тихим окриком.

   - Постойте! Покажу, где воды удобнее набрать. А то здесь берег во многих местах топкий.

   Они пошли по тропинке между старыми изгородями и остатками сараев. Вдруг девушка обернулась, и Мирко чуть не налетел на неё грудью. Таких глаз, такой синевы и прозрачности Радич ещё не видел.

   - Вы тоже подумали, что я шлюха? - взгляд Елены не отпускал зрачки Мирко. - Ну, говорите! Только честно!

   Радич опустил голову, а потом решился:

   - Что-то вроде этого.

   - Я так и знала. Все вы, мужики, сволочи!

   - Шлюха - самая древняя профессия на земле, - жёстко ответил Радич и тут же пожалел об этом. В глазах Елены вспыхнул огонь ненависти. Она набросилась на Мирко с кулаками, пытаясь достать до лица. Лейтенант, выронив ведро, схватил её запястья, развернул спиной и прижал к себе.

   - Ну, всё, всё! С кем не бывает.

   - Не бывает?! - Девушка неожиданно ловко вырвалась. – Они… они меня изнасиловали!

   - Как это? - растерявшись, глупо спросил Радич.

   - А вот так, - Елена тыльной стороной ладони стёрла со щёк слёзы, чертившие к уголкам рта две мокрые дорожки, и заторопилась. - Сволочи! Я пошла на станцию. У нас с отцом остались две банки малинового варенья. Думала - одну обменяю на хлеб и консервы, а вторую оставлю на случай, если девочки заболеют. А они затащили меня к себе и... - несколько секунд она смотрела прямо в глаза Мирко, потом отвернулась и пошла вниз к реке. Радич, обескураженный и смущённый, поплёлся следом.

   Через полчаса все, включая детей, пили чай. Только одноногий, чувствуя неловкость, пытался разговорить монаха и Девайса.

   - Как ни крути, всё подчинено непреложным законам природы. Сильный идёт по головам, слабый, словно страус, прячет в песок эту самую голову. Выживает тот, кто больше приспособлен к суровой действительности.

   - Все мы в руке Божьей, и только он знает, зачем нам эти испытания, - Иван Сергеевич изредка поглядывал на девочек и Елену.

   - Нет, не говорите. Жизнь - это вроде шахматной партии. Есть слабые фигуры, есть сильные. Но кто лучше просчитывает ходы, порой жертвуя количеством фигур ради качества позиции - тот в эндшпиле и выигрывает.

   - Воля Господа нашего... - бубнил монах...

   - Да бросьте вы! - не выдержал вдруг Девайс. - Нашим миром правит Высший Разум, и вы как угодно его назовите - Яхве, Иегова, Господь, Аллах... Ему по барабану имена, веры и все религии.  Он вездесущ, всевидящ и не знает милосердия, любви и пощады. Может, вы и правы насчёт игры, профессор - но эти партии разыгрываются на бесконечном множестве досок с бесчисленным количеством пешек и фигур. Только всеобъемлющий Разум... Он - вроде судьи и создателя правил. Он сам придумывает и пешек, и ферзей, пробуждая их к жизни, одних наделяя характерами жертв, других - способностью к разрушению или созиданию, ненавистью к рутине, глупости, мягкотелости. Для таких крупных фигур - стратегия и тактика игры совсем иные. Им позволено многое: убирать с досок силы противника, жрать их, не давясь и не испытывая сожалений, предавать своих собственных пешек, подставляя под огонь чужих королей, чтобы расставить нужные ловушки и завладеть в конечном итоге всем полем сражения.

   - Так ведь и ты - тоже пешка, - насмешливо бросил ему Радич.

   - Может, я и пешка, вот только постараюсь стать проходной. Для меня игра не закончится даже тогда, когда я пролезу в ферзи. Я сыграю не со Всевышним. Я сыграю со всеми королями. Этакий сеанс одновременной игры на множестве досок. Правила уже написаны. Я их знаю или, во всяком случае, уверен, что просчитал. И сейчас - моя очередь ходить.

   - Дай-то Бог! - хмыкнул монах.

   - Опять ты за своё? Право слово, надоел! Нечего делать - читай молитвы, только про себя, - Девайс сморщился, как будто проглотил ложку уксуса.

   - Разрази тебя гром! - в сердцах воскликнул Иван Сергеевич.

   Не успел он произнести последнее слово, как снаружи раздался взрыв. Единственное окно землянки брызнуло внутрь осколками стекла. Все испуганно присели. Только Радич, схватив свой автомат, пинком открыл дверь, вывалился наружу, огромным чёрным шаром перекатился в кусты смородины и замер, оценивая ситуацию. Рядом с какими-то клетками, вернее, их остатками, искорёженными, с вырванными дверцами, он заметил небольшую дымящуюся воронку.

   "Подствольник", - подумал Мирко, переводя взгляд на противоположный берег реки.

   После хлопка разрыва тишина заложила уши, словно ватным тампоном. Воробьи, до той минуты, шумно возившиеся на мусорной куче, разлетелись кто куда, но постепенно, осмелев, возобновили свою вечную перекличку. Прошло ещё две-три минуты. Потом скрипнула дверь, и на пороге, оглядываясь и опираясь на костыль, показался одноногий профессор.

   - Куда? - привстал было Мирко.

   Издалека гулко ударил выстрел. Инвалид, тонко вскрикнув и раскинув руки, завалился назад и исчез  в чёрном дверном проёме землянки.

   - А, чёрт! - выругался Мирко, снова ложась и переводя взгляд за реку. И в ту же самую секунду его глаза поймали блеск оптического прицела.

   "Вот он, гад! Видел ведь раньше, но думал - показалось", - лейтенант прижал к груди автомат и, прячась за развалинами, перебежками стал продвигаться к реке. Дойдя до петли, которую делало течение, Мирко перешёл реку вброд и исчез среди остатков домов.

   "Голубые стены, остаток зелёной крыши... - повторял он мысленно, отыскивая ориентиры. - Вот он!"

   Радич сначала увидел конец винтовки. Ствол упирался на сошки, и кто-то, пока невидимый, медленно водил им из стороны в сторону. Мирко медлил, внимательно осматривая развалины. Снайпер мог быть не один. Сделав осторожный шаг вперёд, лейтенант увидел спину, облачённую в чёрный, заляпанный грязью и масляными пятнами комбинезон и чуть в стороне - автомат с пристёгнутым к нему подствольным гранатомётом. Положив на землю своё оружие, Радич достал из-за пояса нож и, неслышно ступая с носка на пятку, двинулся к человеку. Тот, почувствовав неладное, обернулся в тот самый момент, когда нож блеснул у самых его глаз. Человек попытался откатиться в сторону, но Радич уже держал его за горло. Это был парнишка лет тринадцати, довольно плотный для своих лет и сильный. Чёрные глаза вспыхнули сначала страхом, а потом злостью. Отросшие длинные сальные волосы закрывали низкий лоб. Нос с горбинкой наезжал на отросший чёрный пушок намечающихся усов. На губах виднелись крошки. К нижней прилипла соломинка, которую он, очевидно, жевал, когда, таился и выцеливал свои жертвы.

   - Ах ты, сволочь! - яростно шептал Мирко, борясь с искушением всадить нож по самую рукоятку в потную плоть. Парень, уловив во взгляде Радича сомнение и нерешительность, вдруг вывернулся, проворно вскочил на ноги и побежал, крича:

   - Аллах Акбар!

   Лейтенант догнал его в два прыжка. Левой рукой он сгрёб пацана спереди за грудь, а правой ударил концом рукоятки ножа в затылок. Парень, захлебнувшись собственным криком, стал валиться вперёд. Радич подхватил его под мышки, опустил на землю и скрутил ему руки своим брючным ремнём. Потом снял с парня кусок верёвки, служившей поясом для комбинезона. Через минуту ноги снайпера оказались связанными таким образом, что если бы он очнулся и захотел убежать, ему бы это не удалось. Он мог передвигаться или очень медленно, семеня, или короткими прыжками. Автомат с подствольником, снайперская винтовка вместе с затворами, извлечёнными Радичем, полетели по очереди в реку.

   Потом Мирко осторожно, используя развалины, как прикрытие, прочесал единственную улицу, ведущую к остаткам мечети. Несколько древних старух в чёрных одеждах, обнаруженные в сарае из кирпича-сырца, полупарализованный калека на самодельной тележке, которого Мирко не преминул обыскать - все они сверлили лейтенанта недобрыми взглядами, но молчали. В мечети Радич нашёл ворох тряпья, похожего на лежбище собаки, и цинковую коробку с патронами.

   Вернувшись к своему пленнику и увидев, что тот пришёл в себя, лейтенант поставил его на ноги, чуть ослабил верёвку на ногах и, подталкивая притихшего парня стволом своего автомата в спину, заставил пленного перейти реку.

   - Постереги его! - бросил Мирко Девайсу, выглянувшему из землянки на звук шагов.

   Одногий лежал на столе, а вокруг него суетилась давешняя старуха и Елена. В землянке было душно. Пахло потом, кровью, самогоном и какими-то травами.

   - Цел или как...? - из-за спин женщин Радич не видел лица профессора.

   - Жить будет. Цел, - знахарка оглянулась и кивнула лейтенанту головой. - Рана пустяковая, сквозная. Три сантиметра ниже - и поминай, как звали. Давайте перенесём его на нары.

   - Вы держите голову, а я сам возьму его, - повернулся Мирко к Елене.

   - Да ладно вам. Что я, маленький, или уже умер? - профессор, голый до пояса, несмотря на бледное лицо, выглядел не так уж плохо. - Не надо меня держать.

   Он попытался приподняться на локтях, но по-детски ойкнул.

   - Лежи, милок, лежи! - старуха положила свою сухую ладошку ему на грудь. - Берите его. Через пару недель будет, как новенький медный рубль, - сказала она и рассмеялась. - Господь отвёл пулю-то.

   - Истину говоришь, - монах поднялся из угла, где он сидел на табурете, и подошёл к Радичу.

   - Ну, что? - спросил он неопределённо.

   - Во дворе. Я связал его. Решайте, чего с ним делать.

   Елена и монах переглянулись и пошли вслед за Мирко на воздух.

   Пленный сидел на земле, привалившись спиной к обрубку дерева. Его взгляд упирался в невидимую остальным точку за рекой. Елена всмотрелась в него.

   - В одной школе учились, только он на два года моложе. Тимур его зовут.

   Парень поднял на девушку глаза.

   - Я - Тамерлан! - с вызовом выкрикнул он. - А вы все - неверные собаки.

   - Лейтенант! Дай-ка мне свой пистолет, - вышел из-за спины Елены Девайс. - Я эту сволочь сейчас пришпилю к дереву, как бабочку.

   - Да пошёл ты! - отвёл ладонь Девайса Мирко. - Ей решать, - лейтенант протянул Елене "Беретту".

   - Пусть катится к... своим бабушкам, - девушка презрительно улыбнулась. - Кто им стакан воды подаст на смертном ложе? - она с неожиданной силой приподняла парня и заглянула ему в глаза. - Ты об этом подумал? Мне стоит только сказать - и ты станешь таким же мёртвым, как те, которые лежат там, на кладбище за деревней. А твои бабушки за рекой и твой парализованный дядя не продержатся и месяц. Они умрут - или от голода, или от морозов этой зимой. Ты об этом подумал, когда брал в руки винтовку?

   Парень отвёл взгляд в сторону, а затем опустил голову.

  - Пусть катится ко всем чертям и молит Аллаха в благодарность за то, что тот дал ему сейчас новую жизнь. Развяжите его.

   Долгих десять минут все стояли и смотрели, как парень, втянув голову в плечи, понуро шёл к реке, как перебрался вброд на тот берег и скрывался в развалинах.

   - И что теперь? - спросил монах у Мирко, когда они вернулись в землянку.

   - Надо уходить. Время не ждёт, - сказал Девайс.

   - Он прав. Вот только - как же раненый? - Радич оглянулся.

   Профессор спал, чуть постанывая и морщась во сне.

   - Так ведь он здесь не один. Старухи, да вот ещё Елена.

   - Я - с вами, если вы на Восток! - тихий, но решительный голос девушки заставил всех перевести взгляды на её лицо. Долгое молчание мужчин Елена восприняла, как отказ.

   - Я - с вами, и это не подлежит обсуждению.

   Её самоуверенный тон взбесил Радича.

   - Ещё как подлежит. На фига ты нам нужна? Ты знаешь, что там, впереди? - Мирко неопределённо махнул рукой в сторону двери.

   - Знаю. Пятьсот километров до СССР.

   - Что? до чего?

   - До СССР - Союза Сибирских Свободных Республик.

   - Откуда ты взяла эту информацию? Что-то я не вижу здесь ни радио, ни телевизора, - Девайс обвёл глазами землянку.

   - Я ведь не за одним хлебом на станцию к полякам ходила.

   - Ну да. Ещё кой за чем, - понимающе ухмыльнулся программист.

   - Ах ты, сволочь! - Елену словно ветром сорвало с места. Она схватила со стола старую ржавую стальную вилку и в мгновение ока приставила острые зубцы к горлу обидчика.

   - Ладно, ладно, - примиряюще и тихо сказал Мирко.

   Он осторожно взял девушку за запястье и с заметным усилием вытянул сталь из крепко сжатого кулака.

   - Рассказывай, что ты знаешь, - лейтенант, взяв за плечи Елену, усадил её на лавку.

   - Так вы берёте меня с собой или нет?

   - Ну, а как ты бросишь отца и девочек?

   - Да не могу я здесь больше! - в отчаянье выкрикнула Елена. - А за девочками присмотрят старухи. Чего им ещё делать? А я, если всё обойдётся, если на Востоке есть Жизнь, вернусь за ними.

   - Пусть идёт, - тихий голос одноногого разорвал паузу. - Она молодая, а здесь у неё нет будущего.

   - Ну вот, видите?

   - Ох, ты, Господи! - вздохнул монах.

   - Хорошо! - решился Мирко. Он уже привык, что все перекладывали принятие решений на него. - Рассказывай, что знаешь.

   Елена, просияв лицом, медленно поправила волосы, как бы собираясь с мыслью.

   - До станции - тридцать километров. Это небольшой, но важный узел, куда сходятся железные дороги с Юга и Запада. Служащие станции: начальник, стрелочники, осмотрщики вагонов - русские. Их всего пятеро. Мусульмане работать не любят. Их там нет. А нашим - всё до фонаря. Лишь бы пайки давали, да зарплату вовремя и, желательно, в евро. Но узел важен для НАТО, и сейчас объясню почему. На Восток идут, как правило, пустые составы из грузовых вагонов и цистерн. Обратно в Европу - полные и хорошо охраняемые, потому что в них сырьё: урановые руды, нефть, сжиженный газ, древесина. Поэтому на станции размещён небольшой гарнизон. Взвод поляков с сержантом. У них - два бронированных "Хаммера" с ракетно-зенитными комплексами, личное стрелковое оружие, четыре пулемёта, управляемые дистанционно с командного пункта.

   - Вот чёрт. Ты докладываешь, почти как профессионал-разведчик. Ты это сама видела? - Мирко почесал переносицу.

   - Что-то сама, что-то узнала из разговоров поляков.

   - Знаешь польский? - быстро спросил Радич.

   - За этот год научилась кое-чему от них. Всегда полезно знать, что о тебе думают мужики.

   - Хорошо, дальше! Система охраны узла?

   - А никакой особой системы нет. Везде стоят камеры видеонаблюдения. Вдоль железнодорожного полотна вплоть до стрелок - тоже. У экранов - постоянно один из солдат. Но, когда ничего не происходит и всё тихо и спокойно – случается, что спит, словно медведь зимой.

   - Рутина! - воскликнул Мирко и добавил. - А рутина ведёт к расхлябанности, падению дисциплины и утрате бдительности.

   - Вот именно, - улыбнулась Елена.

   Радич задержал взгляд на этой улыбке. Ему начинала нравиться эта девушка.

   - А что ты знаешь об СССР?

   - Поляки говорили только о сопредельной буферной зоне. Там, если они не приукрашивают, у власти какая-то Российская либерально-демократическая партия. Президентом – некий Гусев. Как его имя, отчество - не удержала в памяти. Ему - лет шестьдесят пять или около того. Демагог и лицемер. Натовцы рассматривают его республику, как одну из промежуточных санитарных территорий, не позволяющую молодым и здоровым русским мигрировать на Запад. С Гусевым у них вроде негласного соглашения. Тот не пущает, а они  делают вид, что всё это их не касается.

   - Сколько населения и чем зарабатывают на жизнь?

   - Не знаю численности, но республика живёт за счёт транзита. Газопроводы, сырьё и всё такое.

   - А остальные? - не выдержал Девайс

   - Что - остальные? Страны дальше на Восток? - спохватилась Елена. - Про остальные республики ничего не слышала. Я просто знаю, как быстро добраться да территорий Гусева.

   - Железная дорога, - вместе воскликнули Девайс и Радич.

   - Но имейте в виду: на станции в вагоны тайком не забраться - заметят, - остудила их пыл девушка. - На ходу среди леса - тоже невозможно. Скорость велика и колея с насыпью слишком высокая.

   - Вот и давайте обсудим план действий, - ладонь монаха легла на карту, которую уже раскладывал на столе Мирко.

 

                                              ***

   - Эй, Януш! Смотри, кто к нам опять идёт.

   Белобрысый солдат высунулся из окна небольшого двухэтажного здания вокзала, показывая сержанту, стоящему на перроне, направление в сторону поворотного круга. В лучах клонящегося к западу Солнца хорошо была видна стройная девичья фигура. Она легко перешагивала через рельсы и направлялась к станции.

   - О! Пани Елена! - удивился сержант и, обернувшись, крикнул белобрысому. - Być może jej ojciec był już w starym e francuski rolkach.*

   Солдат в ответ рассмеялся и тихо заговорил в портативный микрофон радиосвязи:

   - Tych! Mamy dziś snova Vecherinka. Których tam kolei mieć ono?**

 

* - (польский яз.) Наверное, её старый отец уже съел французские булки.

** - Парни! У нас сегодня снова вечеринка. Чья там очередь отыметь её?

 

   Через полчаса в одной из комнат вокзала, отведённой под кабинет и спальню сержанту, Елена накрывала на стол и отбивалась от жадных нетерпеливых рук солдат.

   - Всему своё время, - кокетливо повторяла она, разливая принесённый ею самогон.

   - Русский виски! - хохотали поляки, втягивая ноздрями едкий запах.

   - А где Томаш? Почему его нет с нами? - Елена капризно надула красивые губы.

   - Эй, Томаш! - перекрывая шум в комнате, один из солдат затараторил в свой микрофон, закреплённый на шее. - Иди сюда. Пани Елена хочет тебя. Ей вчера понравилось, - он обращался к своему товарищу, дежурящему на втором этаже у видеорегистраторов.

   - Сержант?! - в крике Томаша, перегнувшегося через подоконник открытого окна и напрягавшего голосовые связки, звучали нетерпение, лёгкая обида и желание повеселиться.

   - Ты - на посту!

   - Ну, что тут может случиться? Уже год здесь сидим, и ничего не происходит. А, сержант? Да к тому же - ещё светло.

   - Хочу Томаша! - крикнула Елена, вырывая булавку микрофона у одного из солдат.

   - Сержант!

   - Ну, хорошо. Спускайся. Посидишь с нами минут пятнадцать.

   Томаш кубарем скатился по лестнице. Елена, загадочно улыбаясь, со стаканом в руке, медленно отступая, подошла к окну.

   - Хочу выпить за Солнце, за этот закат. Ведь он сейчас там, где запад? Где Польша, да?

   - Tak, pani, tak.

   - Хочу выпить за Польшу! - воскликнула Елена, поднимая свой стакан. Она села на подоконник и пригубила самогон.

   - Eshyo żywcem Polska!*- воскликнули хором солдаты и опрокинули стаканы в глотки.

 

* - Ещё жива Польша!

 

   Мирко, опустив бинокль и поднимаясь с откоса полотна, шепнул монаху:

   - Сигнал! Пошли.

   Впереди Радич, за ним в двух шагах Иван Сергеевич, а потом уже Девайс, стараясь не шуметь и прикрываясь станционными постройками, побежали к вокзалу. Осмотрщик вагонов и машинист маневренного тепловоза, увидев три фигуры с оружием в руках, испуганно отвернулись.

   - Ты давай сразу наверх - к мониторам и узлу связи, - тихо приказал лейтенант Девайсу. - Там разберёшься, что к чему. Не разберёшься - тогда жди первого выстрела. Круши всю аппаратуру к чёрту.

   - Обижаешь. Я - и не разберусь? - шепнул в ответ Девайс, запрыгивая на подоконник второго этажа, подсаженный снизу Радичем. Через пару секунд он исчез внутри.

   - Начали, - тихо сказал Мирко.

   В это время раздался громкий и долгий гудок. Потом ещё и ещё.

   - Тихо! - крикнул сержант. - Что это?

   В комнате сразу стихли звон стаканов и разговоры. Солдаты начали вставать.

   - Томаш! Быстро наверх!

   Но было поздно. Дверь от сильного удара отлетела внутрь, отбросив Томаша к столу.

   - Лечь! Всем лечь на пол!

   Радич и монах, поводя стволами в стороны, ворвались в комнату.

   - Jakie są Pana? Кто вы? - рука сержанта потянулась к кобуре пистолета. - Państwo nie mają prawa!

   В наступившей затем тишине хорошо было слышно, как звякнула сталь в углу возле окна. Радич сделал шаг в сторону и нажал на гашетку своего автомата. Грохот выстрелов в маленькой комнате произвёл эффект разрыва гранаты. Натовцы попадали на пол. Солдат в углу, едва успевший поднять автомат, отброшенный ударом короткой очереди, спиной впечатался в стену и сполз по ней, оставляя на белой штукатурке свою кровь.

   - Елена! Иди сюда!

   Девушка сидела на кровати сержанта, зажав уши.

   А на втором этаже Девайс вытащил из своего рюкзака небольшой, но толстый  ящик с длинным широким плоским проводом и подключил его к компьютеру, отвечавшему за работу видеорегистраторов. Очистив память устройства за текущий день, программист потратил полминуты на взлом защитного кода и ещё пять минут на скачивание содержимого всех папок с грифом "Совершенно секретно". Услышав первую короткую автоматную очередь снизу, Девайс спрятал свой ноутбук обратно в рюкзак и с видимым сожалением стал крушить аппаратуру прикладом штурмовой винтовки Томаша.

   - Елена! - крикнул Мирко.

   - Да, да, - спохватилась та и, аккуратно переступая через лежащих солдат, прошла к двери. Она встала за спиной Радича, с ненавистью глядя на поляков.

   - Кто? - коротко спросил Мирко.

   Елена, словно, ждала этого вопроса.

   - Вон тот, - она показала на рослого чернявого парня, - и ещё сержант.

   - Хорошо. А теперь выйди.

   Девушка отступила за дверь и скрылась за поворотом коридора.

   Сержант стал медленно подниматься с колен. Его дрожащие губы искривила усмешка.

   - Вы не имеете права. Мы защищены договором о партнёрстве ради мира...

   - Знаю, - веско перебил его Мирко и, оглядев солдат, приказал:

   - Ты, ты, ты и ты! Раздевайтесь.

   - Вы нас отпустите? - Томаш, вытирая кровь с разбитой губы, стал торопливо снимать с себя одежду.

   - Не тяни резину, - бросил ему Радич. - А вам что, отдельное приглашение нужно? - он направил ствол автомата на выбранных им солдат. Те засуетились, стягивая форму. Через пять минут узел с одеждой стоял у ног Мирко.

   - Можете забрать и оружие. Нам новое дадут, - сержант, растирая мурашки на белом теле загорелыми ладонями рук, старался не наступить в осколки стекла на полу.

   - Сомневаюсь, - тихо сказал Радич.

   - Клади всех, - перебил его монах и выстрелил сержанту в лицо.

   Через пять минуту всё было кончено.

   - Может, здесь пара гранат не помешает? Как думаешь? - Мирко стоял на пороге комнаты, морщась от сильного запаха пороха и едкой пыли, поднятой в воздух, штукатурки.

   - Устроишь пожар. А зачем? - Иван Сергеевич закрыл дверь и направился к выходу на улицу. - Машиниста, сцепщика вагонов, остальных разных стрелочников и так будут допрашивать с пристрастием. Глядишь - с работы попрут. Чем они детей кормить будут? А я их сейчас проинструктирую. Сделаю героями. Мол, не дали станцию взорвать.

   - Да этот сука - машинист - уже сбежал, поди. Гудок дал! Вот зараза. А ты я смотрю - добрый.

   - Если бы, - нахмурился монах.

   - Ты давай там быстрей. Елена говорила, ещё минут пятнадцать - и пройдёт порожняк на восток, - Мирко взглянул на свой "Ориент".

   Спустя час все четверо, переодетые в натовскую форму и кевларовые жилеты, сидели рядом с машинистом тепловоза, ведущего состав грузовых вагонов через ночь.