Будущее с разноцветными картинками и акварельными разрисовками, есть не у каждого...
Возьмем, к примеру, меня.
У меня не то, что будущего, у меня нет, даже самого обычного, куском угля нарисованного прошлого...
В этом моменте тягостных размышлений, я всегда шмыгаю носом и бесконечно жалею себя, сирого и убогого.
Почему я такой некрасивый и непривлекательный? Да, потому, что очень настойчивый и целеустремленный... Если в этот момент за окном идет дождь, мне кажется, что и природа, всей своей силой сочувствует мне.
“Зато у тебя есть настоящее, - успокоил и поддержал меня внутренний голос, такой, знаете ли, достаточно мужественный баритон. - Реальное настоящее... С небольшим перерывом для еды, между работой грузчиком-сторожем-уборщиком, мальчиком “куда-с пошлют” и “чего изволите-с?” Настоящая булка с маслом.”
Одним словом, грех жаловаться, ей-богу! Работаю в центре Птурска, рядом с железнодорожным вокзалом нашего прекрасного старинного города. Здесь же, по месту работы и живу.
Вполне естественно, что у меня имеется прекрасная двухкомнатная квартира, с горячей водой и теплыми батареями. Но пару раз, когда я работал в других местах, я вовремя не поспевал на работу и меня с треском выгоняли. Поэтому сейчас, чтобы не рисковать по пустякам, я работаю, ем, сплю, пью, моюсь и оправляюсь, по одному единственному адресу. Надежно и удобно.
Иногда, особенно длинными, зимними ночами, холодновато спать на приделанном к стенке топчане. (Такая конструкция мною была подсмотрена в спецкамерах следственного изолятора. Лежанка на цепочка, в дневное время, пристегивается к стенке и не мешает передвигаться по подсобке.) Я долго кручусь, кряхчу, начинаю даже тихо скулить и повизгивать, но помощь, как уже повелось, не приходит. Тогда я сам протягиваю себе руку, выхожу в наш полукруглый зал. Там, от круглосуточно работающего титана с кипятком, всегда тепло и по-домашнему уютно. Прошу наших буфетчиц, госпожу Юсупову или мадам Голицыну, налить горячего чая. Уношу кружку к себе, добавляю туда спирта, он у меня всегда под рукой и с удовольствием пью этот грог. После чего сплю в тепле и уюте до шести часов утра, т. е. до начала моей работы.
Под эти размышления я разложил еду и приступил к священнодействию.
* * *
Когда я тщательно пережевывал сосиску с куском хрустящего хлеба, подошли два неприметных мужичка. Постояли в сторонке. Посмотрели, как необходимо правильно и экономно обмакивать сосисочное изделие в выдавленную на бумажную тарелку горчицу. Подивились увиденному. Эко он, ловко-то как управляется?
Я вообще-то никуда не торопился. Законный перерыв на обед. Только на перекус съестного и ни-ни, ни грамма спиртного.
Если ко мне присмотреться в эти минуты повнимательнее, можно обратить внимание на выражение моих задымленных удовольствием глаз. Судя по всему, глаза выражали надежду найти порядочную девушку из хорошей семьи и жениться на ней. Дальше читалось: “Жить поживать и добра наживать”.
Однако, с приходом этих безликих типов, от одного взгляда, мельком зацепившегося за их “конторское” выражения лиц, настроение упало. Я не стеснялся показать им отсутствие собственной культуры. Только чтобы ушли. Не уходили. Стояли, пялились на меня. Конечно, их присутствие никого, ни к чему не обязывало... Все равно неприятно...
Мое недовольство их приходом было вполне объяснимо. На скатерти-самобранке, коей служила расстеленная на перевернутых пивных ящиках газета, аппетитно повернувшись ко мне своим хрустким боком, лежал недоеденный батон хлеба. Это простое человеческое счастье, я намеревался доесть с оставшейся горчицей.
Смотрел то на батон, то на горчицу, то на этих типов. Где-то я уже таких ребят видел? Эти похожие однояйцовые и однотипные куртки, лица и туфли...
Продолжая жевать, я разглядывал их. Они с интересом смотрели на меня. Как в детской игре “гляделки”: кто, кого пересмотрит.
Однако их выдержке следует отдать должное. Ребята терпеливо дождались, пока я доем хлеб и только после этого подошли с разговорами.
- А ведь мы к вам с предложением, - после приветствия сказал один из них.
- Так сказать, как коллегии к коллеге, - добавил второй.
Оба выжидательно уставились на меня.
Я молчал. Ждал, что дальше.
Начало было неинтересное и самое обычное.
Пока я еще не обменял свой телевизор на три литра спирта, я помню, в нем по вечерам наблюдал, что именно так, всегда начинались приключения главного героя, которые обычно заканчивались для него весьма плачевно. Вооруженный этими знаниями я не решался форсировать события. Пусть все движется согласно поступательным законам природы эволюции.
То, о чем они поведали в дальнейшем, под раскаты, переваривающего пищу желудка, было весьма поучительно для подрастающего поколения будущих агентов спецслужб.
* * *
- Мы знаем о вас практически все... - безапелляционно заявил один из них и добавил. - Даже то, о чем вы сами не догадываетесь.
Все-таки нервишки у меня ослабели и измочалились. Я грубо взмолился, если это так можно было назвать.
- Прекратите ломать дурацкую комедию. Выписываемые вами кренделя, выдают в вас дремучих провинциалов по ошибке выбившихся в люди! - произнес я на одном дыхании.
- Васек, разреши врезать ему по ноздрям, - спросил один посетитель у другого, намереваясь без всякого разрешения и мотива начать безобразную драку.
- Попробуй, - я приготовился к отражению агрессивных намерений. - И вообще, шли бы ребята к такой-то матери. У меня из-за вас будут неприятности. Могут и выгнать с работы.
- Петек! Успокойся, - тот, к кому обращались, попытался разъяснить цель своего визита. - Нас не за этим послали. Приказ другой.
После, вполне миролюбиво он обратился ко мне.
- Перед тем, как перейти к главной части нашего повествования и появления в этих складских хоромах, мы вынуждены поделиться кое-какими секретами, вашего оперативного дела.
Он рассказал много чего интересного, о чем я старался и не вспоминать.
- Вы один из ведущих и самых засекреченных агентов, федерального управления национальной безопасности (ФУНБ). Фамилия вашего непосредственного начальника, которой он, кстати, очень гордиться - Курдупель...
Уловив мое недоверие, с нажимом повторил:
- Полковник Курдупель... - продолжил более уверенно, пытаясь громким голосом поддержать в первую очередь себя. - Вас внедряли в разные преступные структуры, неоднократно меняли внешность. Во время последней операции, исходя из требований оперативной обстановки, вы были вынуждены принимать так называемые тяжелые наркотики, в том числе героин. Плотно на них подсели. Стали зависимыми. Ваши начальники пошли на это с легкостью. В тот момент, оперативная игра и обстоятельства дела требовали чем-то пожертвовать. Или вами, или операцией. Они выбрали вас. В результате блестящей концовки, на длительное время была разгромлена сеть наркоторговцев в Центральной Европе. После окончания операции, вас фактически бросили и под первым удобным предлогом отчислили из органов...
Он в очередной раз строго и выжидательно посмотрел на меня, а его спутник, весело заржал.
- Дали тебе коленом под зад, - начал злорадствовать Петек.
- Успокойся, - одернул его оратор и продолжил.
- После отчисления выяснилось, что ни пенсии, ни пособия, хотя бы на лечение от наркозависимости вам не положено. Причина этого оказалось проста до смешного, вы были законспирированы так глубоко, что даже в штатах Министерства и ФУНБ не значились. Как раз подоспели новые выборы, назначение нового министра, нового премьера... О вас вообще забыли...
- И, что?
Мне надоело, а вернее было достаточно неприятно слушать весь этот набор “юного предателя”. Раньше, если бы кто-то смог овладеть, хотя бы десятой частью этих сведений, жить ему осталось бы тридцать минут... В лучшем случае. А сейчас, приходят два идиота и начинают орать о сверхзасекреченных операциях и агентах. Во времена настали? Ужас!
- А то, что не смотря на все, что вы сделали для демократической России, вас вышвырнули за борт, как ненужную вещь, - он опять выразительно посмотрел на меня. - Это притом, что наркодельцы при вашем непосредственном участии одномоментно лишились десятков миллионов долларов и годами создаваемой надежной сети...
- Уходите, - попросил я их.
У меня снова стало жутко ломить в висках. Я начал их массировать. Но это помогло мало, а вернее совсем не помогло. Сказывались ранее полученные контузии и то, о чем говорил этот клоун. Пришлось доставать заветную бутылку и пить в присутствии посторонних недоброжелателей.
После выпитого, я закрыл глаза и стал ждать. Как обычно, сверху была протянута рука помощи и боль с неохотой ушла.
- Перед тем как мы уйдем, - оба смотрели на мои манипуляции с бутылкой, с брезгливым равнодушием. - Хотелось сообщить вам неприятную новость.
Он вздохнул, опустил глаза, помялся... И сообщил.
- Дело в том, что в недрах наших тайных службах произошла утечка информации, - он неловко кашлянул. - Вернее... Вас попросту продали тем, кто по вашей вине лишился больших денег и налаженной сети по доставке и распространению в Европе героина... В ближайшее время вас ждут довольно серьезные неприятности.
- А, так вы из службы христианского спасения, так сказать добрые самаритяне, - обрадовался я. - Только сейчас... Прямо у вас на глазах, до меня дошло, что у вас обычная человеколюбивая миссия. Вы просто пришли, чтобы предостеречь меня от беды и вам, в свою очередь от меня ничего не надо.
- Это не так, - докладчик твердо посмотрел мне в глаза. - И вам, как агенту экстра-класса это прекрасно известно...
Они поднялись и двинулись к выходу из подсобки, где состоялся разговор. Чувствовалось, что они ждут, когда я побегу за ними размахивая руками и умоляя спасти меня. Но я все не бежал. Они замедлили шаг и тот, который все время пытался меня спровоцировать на скандал, резко обернувшись, решительно подошел ко мне.
- Жалко, майор, что ты меня не помнишь, а ведь мы с тобой...
- Почему, жалко? - я даже удивился, перебивая его на полуслове. - Офицер-инструктор оперативного подразделения ФУНБ, специальная группа быстрого реагирования, капитан Степан Сурков. Прекрасный послужной список, участие в двух десятках операциях и рейдах, диверсант-подводник, три ордена Красной Звезды. Во всех отношениях легендарная личность. Позывной радиоэфира “Зоолог”... Дальше продолжать?
Он стоял, открыв рот. После опомнился. И стал беззвучно, до слез хохотать.
- Вы-то передо мной разыграли небольшую сценку с плохими и хорошим парнями. Почему я, не мог подыграть вам? В чем дело? - мое недоумение было искренним. - Или по-вашему, я должен был начать завывать рождественскую песню: “Imple me, Deus, odio haereticorum!” (“Наполни меня, Боже, ненавистью к еретикам!” - лат.) и показать перед вашим носом кукиш?
- Да, майор, оставил ты нас в дураках, - он резко оборвал смех. - Но шутки в сторону. Дело для тебя слишком серьезное.
“Куда уж серьезнее, - с грустью подумалось мне. - Приготовленную на вечер бутылку, пришлось распечатать днем”.
Как и каждого профессионального алкоголика, меня интересовал только предмет моей страсти. Все остальные опасности были несерьезными и призрачными. Примерно также, как находящемуся в состоянии наркотического голода наркоману, показать полный шприц дури, перед этим растолковав, что содержимое несет в себе неизлечимый СПИД и обязательную смерть... Он все равно ширнется и еще будет благодарить за оказанное благодеяние.
Но дальше грустить и печалиться мне не дали мои посетители-экстремисты. Действовали они решительно и с присущим борцам с трусливой бюрократией напором...
* * *
Пришедшие ребята, говорили не долго.
По их надуванию щек и издаваемым междометиям, всем этим “ну.., ого.., гм.., пффф... и так далее”, ко мне пришло понимание, что они сами ни черта не знают. Их направили прощупать обстановку и посмотреть на мое сизое тельце. Остался ли в моих глазах огонь и задорный блеск? Есть ли песок и порох в пороховнице? Ети их мать...
Детальных подробностей дальнейшего использования вашего покорного слуги, они не знали. Да и кто им скажет? И так они подозрительно много сказали вслух. Такие говоруны обычно долго не живут...
Н-да... Не тот у оперов калибр. Но им всего этого я не сказал, а только кивал головой, да, поддакивал. Зачем сомнениями расстраивать служивых.
После всех разъяснений и пояснений, ребята спросили, чего бы я хотел? Как будто они, могут все проблемы разрешить по мановению волшебной палочки? Отбросив присущую мне с младых ногтей скромность, перечислил свои желания по пунктам.
“Боинг - 747” в личную собственность, они отбросили сразу. Остров в Тихом океане - также. Взорвать здание Центрального железнодорожного вокзала в городе N.., где я, будучи грязным бродягой, вынужден был больше двух месяцев терпеть унижения от служащих вокзала и местной милиции - они также не согласились, сославшись на какой-то мифический гуманизм. А вот прочистить мое нутро и кровушку. Полежать под капельницами для того, чтобы на время избавиться от болезненного пристрастия к своему дорогому и любимому... Вот это, пожалуйста. Еще разные разности и мелочи... О деньгах вести разговор я не стал. Гонцы, судя по их чуть туповатым, службистским лицам, были не уполномочены...
* * *
Когда мы, весьма довольные друг другом, выходили из подсобки, служившей и складом, и помещением для хранения сломанной тары, стульев и столов, нас обстреляли какие-то не внушающие доверия, бритоголовые типы.
Мои непрошеные гости, ловко упали на землю и шмальнули в ответ из своих стволов. Нападавшие на пункт горячего и третьесортного питания, никак не ожидали такой прыти от посетителей привокзальной забегаловки, и, поскакав в разные стороны, скрылись с глаз долой. После себя вооруженные преступники оставили: горячие гильзы и неприятный, кислый запах пороха и смерти.
Падали мы втрое, а поднимались уже только двое. Паренек с именем Васек, с напускным величием сопровождающий Степана Суркова, был убит наповал, последней очередью нападавших.
Первый же день нашего сотрудничества, еще до моего согласия участвовать в темных делишках спецслужб родимого государства, уже принес смерти.
Почему во множественном числе? Да, потому, что три остывающих трупика нападавших, не скрылись с моих глаз за линией горизонта, а остались лежать на асфальте очень застрелеными.
Вольготно раскинувшись на тротуаре, своим задумчивым видом и затейливыми позами, эти ребята отпугивали посетителей от дешевого источника быстрого и нездорового питания... Да, ладно, бог им простит. Что для меня было удивительно и непонятно, так это причина их смерти. Она была странной и необычной. Каждый из лихой троицы, был убит затейливым выстрелом в затылок.