Глава 1

      

       Острый  бетонный нос вполз   между супермаркетом и непонятного назначения мрачным зданием,  облицованным темно-синей плиткой, с пугающими прохожих,  узкими окнами -бойницами.

        Чтобы попасть с улицы внутрь утюга, я ныряю в пахнущую мочой щель, между серым офис – центром  до самого неба, и стеной, тоже до неба, с  отваливающейся и падающей сверху плиткой. Рука тянется прикрыть голову, я горблюсь, спешу к заветному свету, - сегодня серый день.

         Как назло, спотыкаюсь на ровном месте,  от страха,  что так и останусь здесь, что кто-то, просто так, ради смеха, закроет узкие выходы, и  не услышат моих криков из-за рева моторов густо текущего транспорта. Или соединятся стены, как притягиваются планеты по естественным законам, и я не успею выскочить. Да мало  ли что может случиться, допустим, землетрясение. Вероятность мала, но существует.

     

        Варианты, конечно, есть. Никита не устает повторять:  для меня, молодой и энергичной, обойти целый квартал небоскребов, - легкая разминка, не более.  Так и сделаю, в следующий раз, чтобы не доводить себя богатым воображением до  ужаса.

  

        Я вынырнула из щели, и всей грудью вдохнула отливающий голубизной выхлоп автомобиля, - закружилась голова. Могла упасть  на ступеньки, если бы не поддержал  швейцар в форменной одежде с медалями, а, может, орденами, весь такой, готовый помочь, спросил сочувственно:

                              - Вызвать врача?

                              - Спасибо, я сама дойду.

      Он  ободряюще улыбнулся. Я тоже изобразила улыбку дрожащими губами.

      К Никите, в его  кабинет на шестом этаже поднимаюсь на лифте. Можно и пешком, но потом  мне нужно полдня лежать, пока не утихнет мышечная боль.  Да, неженка, да неспортивная. Что еще? Да, не посещаю фитнес – клуб.  Удовольствие мучить себя - для мазохистов. Меня и такую, неспортивную,  любят.

 

      Секретарши Светланы на месте не оказалось. Ни бумаг, ни ручки, ни косметички, ни обезьянки с китайской денежкой во рту, - пустой стол, пугающий матовой чернотой. Была ли тут сегодня Светлана?

                               - Ирина, еле дождался! Где ты застряла?

     Никита вышел  мне навстречу. Обычная каждодневная одежда Президента офис – центра «Ник – Оваль» - светлые костюмы и рубашки ослепительной свежести. Модный, фирменный галстук обязателен. Сейчас он поразил  темным небритым лицом. Темный свитер и джинсы поразили еще сильнее. Я вымучиваю шутку:  

                              - Куда ты её дел? Вымел? Давно пора, – я кивнула на пустой стол секретарши.

                              - Некогда, - он схватил меня за локоть,  я не терплю, чтобы меня хватали, и повел по коридору в противоположную от лифта сторону. - Тебя видели? Ты с кем-то встречалась?

                             - Н-н-нет,  встретила только швейцара, может, кого-то еще, - засомневалась я, в голову не приходило, замечать, видели ли меня. - Кажется, нет. А что? Кто-то  следит за мной?    

                             - Может, и следит. Скорее всего, следят.        

      Он  не отпускал, все также крепко держал за локоть, и мы на большой скорости  дружно стали считать ступени  вниз. Я увидела швейцара на первом этаже, но Никита удерживал локоть, и мы продолжали спускаться еще ниже.

                            - Куда ты меня ведешь? В подземелье?     

     

        Я не из трусливых, но скорость, с которой мы почти бежали по лестнице, его новый облик и непривычная молчаливость действовали на нервы. Хотелось вырваться,  настоять, чтобы он сначала объяснил, от кого  мы прячемся.  Увы,  при  разнице  его и моих физических возможностей пришлось  подчиниться.  В конце концов, чувствовать силу желанного мужчины  приятно.

       

       И еще, я помню, конечно, помню, что произошло вчера. Убит  лучший друг, самый надежный  партнер по бизнесу Паша Блохин  Неудивительно, что Никита вел себя так. Бизнес опасное занятие, еще опаснее, если он успешный.

         Я ведь тоже рискую. Если догонят, не будет времени объяснять, что я тут случайно. Что интересы мои чисто похотливые.

           Похоть, матушка, до добра не доводит.

           Разве виновата я в том, что мне нравятся успешные мужчины. Может, кому-то нравятся неудачники, я даже знаю парочку моих сокурсниц,  им бы только пострадать вместе с особью мужского пола. Советовать   особям, мужского и женского пола,  обратиться к психологу бесполезно. Сами должны догадаться.

     

                                  - Еще немного, Ириш, потерпи, будешь умницей.

                                  - За нами гонятся? – не выдержала я.

                                  - Гонятся! Догадливая моя.

        Надеюсь, он боялся не только за себя, но и за меня тоже. Хотя мог просто  прихватить, чтобы вдвоем с женщиной не так скучно  скрываться.

                       

                                - Еще немного, потерпи, - уговаривал он меня как маленькую девочку.

      

          Мы остановились возле  железной двери, он открыл замок и  щелкнул включателем.  Блеск ослепил: нужно было немного привыкнуть, чтобы оценить радужные  экраны, особенно яркие, на  черном фоне. Прямо перед нами, откуда-то снизу лился сиреневый свет. Загадочно мерцал, не освещал, только замыкал пространство, темное и манящее, как черная дыра. Именно так я ее представляла, когда увлекалась в школьные годы астрономией.  Россыпь звезд и  вдруг провал, пропасть, пустота.

       

         Форма Никиной   дыры -  правильный эллипс. Он подвел меня к освещенному краю и предложил:

                                 - Присаживайся, дорогуша. Не бойся, тут мягко.

                                 - В космос не улечу?

                                 - Как пожелаешь.

    

        Что  мог поместить Ники в центре замкнутого пространства? Угадай с трех раз. Ложе  любви? Угадала!  Накрыл его  черными пледами, чтобы создать эффект затягивающей пустоты.

        Знакомое состояние, испытывала его в детстве, когда  стояла на краю глубокой ямы, и с трудом удерживала себя туда не прыгнуть.  

     

         Все продумано, работали незаурядные дизайнерские мозги. Правда,  оценила бы не каждая женщина. Страдающая фобией замкнутого пространства, в этой «пещере», потолок тоже затянут черной тканью,  не смогла бы находиться.

        Разве Ники когда-то считался с женщиной? Фобии отменяются, если он рядом.

                                 

                           - Ложись, не бойся, посмотри, какая красота, - шептал он, показывая на зеркальные фонарики, свисающие над головой, и  осторожно укладывал  на невидимую мягкую поверхность. -  Нравится?  

                                    -  Да, да, очень! Необычно. Чувствую себя в пещерном периоде. Не хватает рыков хищников.

                                           - Р-р-р, - зарычал он, - хватит? Или добавить  звук?

                                           - Нормально.

                                           - Что-то еще?

                                           - Чтобы ни одной больше женщины, кроме меня, здесь не было.

       Мне все равно, он знает, но игра есть игра.

                                            -  Клянусь! Если нарушу клятву, отрежешь любую часть моего тела!

                                            - Ладно. Все прощаю.

 

                       - Нравится? - спросил он, оскалив в улыбке искусственно белоснежные зубы.

                       - Ты грубо схватил меня за руку. Я могла сама спуститься вниз. Вот, теперь синяк будет.

                       - Бедняжка, - он стал щекотать ладонь и целовать пальцы.

                       - Все равно,  на тебя сержусь. Я не жена, и требую привилегий.

       Он изменился за последние сутки. Впали  щеки, появились  глубокие морщины.  Лицо вытянулось и стало мужественнее, даже на фоне опереточного интерьера.  Почему он редко носит свитер и джинсы? Ведь костюмы скрывают его накачанные мышцы.

                     - Понюхай, чем пахнет! – он шумно втянул воздух.

                     - Травами и берёзовым веником. Как здорово! Неужели есть парилка? Настоящая?        

      Он кивнул, достал носовой платок и  набросил на икону, качающуюся над ложем, на длинном шнуре.

                     - Помилуйте, батюшка, желание мое, сначала   окунуться в бассейн, наверняка где-то имеется, или хотя бы принять душ. Пока добиралась до тебя, пока скакала по ступеням, не раз взопрела.

                     - Не смею, матушка, воспрепятствовать вашему желанию. Может, сначала чайку откушаете, взопревшая ты моя?      

                      - Хочу парилку и бассейн.

       Пусть командует своими бывшими и законными женами. Свою свободу и независимость я уже доказала: после первой бурной ночи любви с шампанским и розами он сделал мне предложение, но я  отказала. Его реакция была непонятной,  кажется, не обиделся, шутил, но не зло и попросил, пока мы вместе, ему не изменять.

      Зря обещала. Я не способна хранить верность, не вижу смысла.

  

       Париться  не хотелось, расслабляет, но  зато ванна на полу с подсветкой то, что надо. Пена с запахом морской волны напомнила о прошлогодней поездке в Крым.

      Я долго болтала ногами, изображая дельфина в неволе, пока не успокоилась и почувствовала себя такой, как обычно, в меру веселой, в меру счастливой, как говорил Павел. Никита тоже повеселел. Не дождался, когда я вылезу из ванны,  поднял меня на руки и осторожно положил на стол для массажа.

     Эти нежные пальцы, о, господи, хорошо то как! Кроме прочих профессий Николай когда-то работал массажистом.

   

       Мы ходили голые по пещере, не доносилось ни единого звука.

                 - Музыку включить?

                 - Потом. Хочу насладиться тишиной.

     Тишина не давила, - мы были вдвоем. И нам было хорошо вместе.

 

      Я уснула. Когда проснулась, Никита тупо смотрел на стрелки часов, соединившихся на двенадцати. Полночь или полдень? Световые эффекты он выключил. Оставил невидимые светильники, - чернота кругом давила. Как в гробу, заживо погребенная.

     Он почувствовал и включил нормальный свет.  Обыкновенная комната с черными стенами, посередине диван, в углу массажный стол.  

      Обыденное утро, может, еще ночь, или уже день, - неважно. Мне стало скучно и тревожно. Заметила, как только накатывает скука, следом наползает тревога.

        Никита был непривычно  задумчив.

                 - Проснулась? Поговорить надо.

                 - Сначала кофе.

      Никакой реакции.       

                -  Оденься, - приказал он.

         Не люблю такой тон, я разозлилась, но промолчала. Сама себе удивилась.  Стала натягивать джинсы, потянулась за свитером.

                - Подожди, я сейчас.

      Стена поглотила его.  Вернулся, с  женскими тапками из серой кожи с красным  орнаментом, внутри теплый мех. И шелковый халат под цвет стен.  Голая, в тапках моего размера, я легла на диван, укрывшись халатом.

        Зачем он притащил меня в это место? Для новых впечатлений, или, может, он маньяк – убийца?  Я вздрогнула, он, видимо, почувствовал мое состояние, погладил по голове, и, склонившись надо мной, прикоснулся губами ко лбу, так в детстве мама проверяла, здорова ли я.

                 - Ты  понимаешь, что влипла по уши? Не притащи я тебя сюда, пришлось бы адвокатов нанимать, и в тюрьму передачки носить.

                 - Не пугай. Что я такого сделала?

                 - Неужели меня было мало?  Могла сказать, я бы постарался.

                 - Ревнуешь?

                 - Не говори глупостей, женщина. К кому ревновать? К трупу?

                 - Тебя тоже можно подозревать. Ты ведь не только друг Паши, у вас общий бизнес.

      Он меня бесит, когда так смотрит, в упор, и не видит.

                  - Теперь его Катерина стала вдовой. Я поехал сегодня в банк, на его счету пусто. За день до смерти все  деньги снял.

 

         Никита не в курсе. Он считает, что Павел  снял  со счета только то, что принадлежало ему. Но сумма денег на порядок выше, Павел отломил себе нехилый кусок, от общей прибыли. Как так получилось, непонятно, он  консультировался с юристом, какая-то там закавыка.  Сам не понял, как смог обвести  друга партнера по бизнесу. Никита узнает, будет очень недоволен.

        Знать бы, ради какой женщины Павел снял все деньги, чтобы сбежать с ней, сначала в Швейцарию, потом развестись с Катькой и жениться опять. Ему нужны были наличные, значит, он хотел откупиться от кого-то. Кроме Катьки, не от кого.

 

                     - Катька его убила Больше некому. Она ему угрожала, поэтому он поторопился снять деньги. Ей не успел сказать.

                     - Вас, женщин, не разберешь. Ты Катерину подозреваешь, она подозревает тебя.

                     - Катька, меня? - я постаралась выразить возмущение.

                    -  Ладно, дело прошлое, спала с Павлом, и черт с тобой.  Катерина считает, что деньги у тебя.   Никто не знает, для чего он их снял со счета. Не снимал  раньше ни копейки. Не нужно были. А тут все снял. Пропали, исчезли, испарились.

                 - Павла убили, а ты о чем беспокоишься?

                 - Банк не разорился, бизнес не пострадал, но несправедливо. У нее теперь  ни мужа, ни наследства, - продолжал Никита, как будто не слышал меня. -  Случайно  деньги не у тебя?

      Он улыбался и гладил мое бедро. Как же, я так и поверила, что он безобидный. Так все и рассказала ему. Хватка удава. Хотя Павел сравнивал его с членистоногими. Я бы сравнила с многоруким Буддой. В каждой руке по жене.             

 

                 - Знала бы, где Павел их держал, взяла бы.

                  -  Не сомневаюсь. Разве он тебя не посвятил в свои планы?

                  -  Нет, - я постаралась, чтобы голос меня не выдал. Тестирование на детекторе лжи  вряд ли  пройду.

                 - Может, и не знала. Ничего странного, Ты, девушка, не искушенная в любовных делах, поэтому послушай меня.

                - Зачем? Я ведь не прошу совета.

                - Только количество моих официальных жен превышает количество твоих любовников. Поздно начала, но, скажу тебе, круто. И влипла.

         Я справилась с волнением и могла уже спокойно говорить.

                -  Про Пашу ты знал. Если забыл, напоминаю,  меня с тобой познакомил он. Я была его девушкой. Он сделал глупость, когда меня с тобой познакомил,  и  мы с тобой вдвоем ему изменили. Ты как друг, а я как любимая женщина. Он меня любил, надеюсь, что это так. Потом мы с ним стали друзьями.

                 -  Нет, не вся. Долго объяснять не хочу, обещаю, не брошу, помогу, чем смогу, но перестань спать с Федотом.      

    Я почувствовала, что краснею, и нырнула с головой под одеяло. Ладно, знает о том, что мы с Павлом до последнего времени иногда предавались страсти, - мог догадаться, следил, наконец.  Но как вычислил Олега Федотова? Как мог заподозрить человека, который никогда раньше не изменял своей жене? Ведь Ники сам говорил, если бы застал Олега в постели с женщиной, не поверил бы, что между ними сексуальные отношения. Просто им так удобнее составлять очередной бизнес – план.

                   

                          - У тебя все просто. Общий с Павлом бизнес, общие с ним женщины. И даже жены. Правда, в однонаправленной последовательности: сначала Кольчугины, потом Блохины. Олег вне вашего круга. Он не такой, как вы.  Одна жена, и  никаких измен.

      Тут я  приукрасила, он изменил со мной. Первый раз. Как женился, знал только свою законную Леониду.

      

                            - Ириш, прошу тебя, ну, пожалуйста, отвяжись от него, иначе я не смогу спасать тебя. Ты же не согласна терять свободу?   

                             - Почему ты считаешь, что я к нему привязалась?

                             - Потому что он не собирался менять жену  и хотел с ней   умереть  в один день.

          

                             - Скажи еще, что я его силой затащила в постель, опоила, изнасиловала. Знаешь, если мужчина не захочет…

                             - Найди мне такого, который тебя не захочет, я назначу его президентом, а сам уйду в пустыню.

                              - Не уходи, пожалуйста. Осиротишь своих многочисленных жен: бывших, настоящую и будущих, а также бесчисленное потомство. Да, кстати, почему  тебе все можно, а женщина просто обязана хранить верность? Шесть раз был женат и не понял, как вы с нами, так и мы с вами. Ни одна из твоих, кроме последней, пока вы еще в браке, не согласилась хранить верность и преданность в одностороннем порядке.

                          - Ревнуешь? К кому? Скажи, и я разведусь.    

                        -  А ты не ревнуешь? К Павлу. Когда его не стало,  к Олегу. Может, тебе нравится роль  Отелло?

                        - Нет, - коротко ответил он, не поддержав шутку. - Кто мог это сделать?  А? Что подсказывает твоя интуиция? Я доверяю женской интуиции. Особенно, если женщина умница, красавица и аспирантка.

                         - Не разделяй, аспирантка, потому что умница, а не красавица. К тому же у меня научная руководительница.

                         - Какой ориентации, уточни.

                         - Ах, ты,  

       Наши тела сплелись, но я почувствовала, что продолжения не будет.

                          - Укройся, а? Много дел, бежать надо. Так кто убил Павла? Ты собиралась назвать имя.

                          - Уже сказала.  Катерина. Как ты говоришь, действующая жена  Павла. Те, кто просто в разводе, запасные.  Кроме Катьки некому. Убийцу надо искать среди тех, кому выгодна смерть.

                           - Так, так. Действующая жена? Но ее не было на месте преступления.

                           - Пусть не она. Есть и другие. Бывшие.

                           - Ты меня запутала. Бывшим, зачем? А? ты права, убийцу надо искать среди тех, кому выгодна смерть.

       

     Вряд ли его интересовало мое мнение. Хитрый, хотел запутать меня. Ему важно знать, куда пропали деньги.

       Он глубоко задумался. И этот мучительный процесс состарил его.

                                -  Может, ты в чем-то права, малыш.  Катерина  догадывалась о тебе. Она, как католичка, не признавала разводов.

                                  - Но с тобой развелась.

                                  - Да и больше не хотела.

                                  - Что, значит, не хотела?  Ты ее бросил?  Но ведь раньше говорил, что Павел увел.

                                  - Не помню, - он махнул рукой, - Пашка был любитель подбирать моих бывших. Жалеть и жениться.  Для него это было неразрывно: пожалел - женился. Догадайся, о ком это я?   О нашей Люсе.

                                  - Только ее пожалел Паша? А остальных?

                                  - По-разному. Но Люся особый случай. Я ведь не знал, что она истеричка. Вроде тиха - спокойна,   так прожил с ней недолго, не то месяц, не то три месяца, и началось.   Представляешь, нормальные люди или краснеют, или бледнеют, а она чернела. Однажды сказала, что хочет развестись, я обрадовался. Пронесло. В любой момент ее мог  инсульт хватить, что бы я делал с парализованной.

                             - Паша бы ее, такую, не бросил, никогда.

                             -  Он и не бросал. Но ее так и не парализовало.  Потом  ей захотелось уехать из страны. Съездила в  Германию, решила там остаться, развелась с Павлом, вернулась, теперь с нами.

                              - Когда она уехала в Германию, ты поторопился его женить на своей бывшей Катерине.

                             - Нет, еще смешнее, До Катерины он женился самостоятельно, на одной поэтессе. Но  Люська ее сманила в Германию. Я хохотал, чуть не умер от смеха.

                              -   Так как насчет Катерины? Я тебя убедила?  Сам понимаешь, бедной не хочется оставаться. Павел почувствовал опасность, интуиция поэта, поэтому свои  деньги со счета снял, чтобы ей не достались. Она не знала, и его убила.

                              - Не слишком ли просто? Хотя возможно. Ладно, спи. Я по делам, скоро вернусь.

 

        Он снял платок с иконы, оделся и собрался уходить. Я запаниковала. Одна, в таком месте.  Как в  безвоздушном космосе, а я за бортом станции «Мир», болтаюсь на шланге как надувной шарик. Нет уж, это как  попасть в фильм ужасов. От черных  стен, не пропускающих звуков, легко сойти с ума.

        Я откинула халат, пытаясь удержать его. Попытка удалась. Он снова закрыл икону носовым платком. Видимо, делал это много раз. Своеобразный ритуал перед сексом.

 

       После его объятий я лежала  без всякого желания возвращаться в реальность. Он же от секса заводился и  раздражал меня активностью, - куда-то стремился, хватался за телефон. Я протестовала, отбирала телефон, но бесполезно. Если он еще оставался на месте, только из-за противоречивости желаний: хотел направо и налево одновременно.

 

                                         - Ир, а, Ир, спишь? Я ненадолго. Скоро вернусь. Ты отдыхай, ничего не бойся, я тебя закрою. Я скоро.

 

       Сейчас я не протестовала, устала, хотела спать, уже дремала.

        Он исчез, я  не услышала. Просто черная стена поглотила его, затянула, и я осталась одна.

 

        Мои глаза закрылись, и явился Павел, на полу в своей квартире,  с подвернутой ногой, на осколках хрустальной люстры. Я подумала, что люстра упала с потолка и оглушила его. Его кровь  была  на стенах, - ярко выделялась на светло – желтых обоях, и даже на белом потолке. Только непонятно, почему осколки были под ним. Да и люстра продолжала висеть, только разбиты два плафона. Рядом с телом лежал пистолет, и я поняла, Павла убила.

      Кто-то стрелял в люстру, потом в Павла. Где же были соседи, почему никто не услышал? Все вымерли?   Так не бывает. Хотя нет, в его случае как раз бывает, ведь Павел специалист по звукоизоляции. Они трое: Никита, Олег и Павел – специалисты.

           Я накрыла его пледом, чтобы не мешал искать деньги. Да, каюсь, я бросилась искать деньги, те самые, о которых он сказал: «Хочешь посмотреть на сто тысяч зеленых? Приезжай, покажу».

        Дипломат нашла быстро. Даже не искала,  он лежал на столе. Откинула крышку и увидела деньги.  Уже шла к выходу с дипломатом в руке, услышала чьи-то шаги по ступеням. Кто-то остановился у двери и позвонил. Поймет ли, что  открыто? Я спряталась в шкафу в прихожей. Привычное место, я уже пряталась, когда кто-то являлся неожиданно.

       Никаких особых сюрпризов, деловые партнеры или Виталий, - незваный гость. Друзьям позволено являться в любое время суток.

 

         Я  услышала голос Виталия: «Пашка, ты че не запираешься?»  Через щель увидела его черную рубашку и такого же цвета джинсы. 

          Пока  раздумывала, вылезать из шкафа или подождать, увидела, как Виталий  прошел в комнату, откинул плед, постоял, аккуратно прикрыл тело и, подхватив рюкзак, скорым шагом вышел из квартиры. Я знала, что  рюкзак принадлежал ему. Поношенный, с кожаными заплатками, - в нем легко помещалась  одноместная палатка.

     

        Мне удалось благополучно сбежать с дипломатом  и спрятать его в надежном месте. И только я одна знала, где деньги.

       Неравноценная замена друга, сейчас мне казалось, самого лучшего и самого любимого. Он уже в вечности, и теперь уже не буду удивляться, зачем ему другая, если я была рядом.

     Я лежала на черном пледе, укрывшись черным халатом, и плакала, поверив  в то, что любила только Павла. А он этого не понял.

    

     Но долго оплакивать свою любовь  не способна,  природный пофигизм взял свое, я вспомнила, что меня любит Олег.

    

        Никита не прав, требуя от меня  верности. Почему он требует? Ведь женой его я никогда не буду. Значит, свободна распоряжаться своим телом как хочу. И хранить в тайне свои увлечения не собираюсь. Следит за мной? Пусть, даже весело.

       Вот только Олегу не надо знать, что я  встречалась с ним и с  Павлом тоже, -  не поймет.   

      

          То, что Олег влюбился в меня, ничего странного, но  как могло слететь с моих губ: «Я тоже»,  в ответ на его «Я тебя люблю»?

     

       Никита мне нужен как воздух. Мы с ним одной породы:  нам, чтобы красиво и особо не париться по пустякам.  И пещерой в этом мрачном здании он меня не сильно удивил. Что-то подобное ожидалось. Не мог Ники сидеть, иногда сутками,   в  сером утюге и ограничивать себя  скучной техникой и работниками, похожими на роботов. Не мог поэт, музыкант, балаболка, успешный  Никита Кольчугин просто так, ради денег заниматься бизнесом. Чтобы был интерес крутить бизнес, нужно любить украшать свою жизнь подобными недешевыми чудачествами. Для него куда важнее, чем   многочисленные жены и дети.

        На шестом браке он понял, что  ходить в ЗАГС ему надоело.

       

        Жены все при нем, бывшие и настоящая. И еще я. Пока только я  вхожа в  круг его жен. Но в любой момент он может притащить еще какую-нибудь. Просто так, не думая о последствиях. И при этом жаловаться на скуку и однообразие. 

         Жаловался на скуку и продолжал   собирать бывших жен по разным праздничным поводам и без них.   Я не психиатр, но, думаю, что-то глубинное, из детства, когда мы все боялись темноты.  Может эти страхи из пещерного периода?

       Он может себе позволить многое, допустим, уехать в любую страну.  Почему-то предпочитает шумные сборища женщин, с истериками, скандалами, выяснениями отношений. Они толпятся вокруг него, а  он миротворец, весь в светлом, механически повторяет: « Девочки, не ссорьтесь, не ссорьтесь, девочки. Лапушки мои, солнышки, зайки, я вас всех люблю».

       И еще, загадка природы:  жены Ники рожали только девочек. Когда я спрашивала, сколько у него дочерей,  он долго считал, загибая пальцы, получалось что-то, между семью и девятью. Снова пересчитывал, исключал падчериц, и называл цифру пять. Павел смеялся, что у него было две Наташи.

          Я тоже смеялась, Ники злился:   

                  - Ирка, хватит об этом. Зачем запоминать, если они сами ко мне приходят знакомиться. Учти, уже почти взрослые. Стоит такая, соблазнительная и говорит: «Привет, папа, я твоя дочь». А я смотрю на нее совсем не по-отцовски, и она тоже, смотрит на меня и думает, - интересно, какой папка в постели. И так хочется ей узнать!

                     - Соображаешь, что говоришь?

                     - Ничего такого себе не позволяю, ты же знаешь. Зачем мне?

    И я ему верю. Несмотря на пофигизм, свойственный не только мне и ему, но,  кажется, всему поколению родившихся в шестидесятые, Никита поступал с женщинами по принципу: «желание женщины – закон для мужчины», но не с женами. С женами он деспот, наверное, поэтому так часто разводился. И еще дочери. Сколько их точно, он не помнил.   Последняя, Клавдия, беременна. По слухам, ждут сына, поэтому она в свет не выходит.

   

          Дернуло меня влезть в их круг. Начиналось все романтично. Увлеклась известным в городе поэтом,  Павлом Блохиным. Он был в два раза старше меня, но это неважно, даже интересно для меня, совсем еще неопытной. Я, прилежная студентка, готовилась в аспирантуру, и поступила. О личной жизни мало задумывалась. Все еще впереди.

  

        Потом я увлеклась Никитой. Но принять его жизнь я не могу. «Молодости свойственна категоричность» - оправдывался он.

         Как не возмущаться, если он любил высмеивать своих бывших жен. Привел меня на какое-то скучное мероприятие в городском театре, чтобы показать свою вторую жену. На сцене за длинным столом сидели представители нашей власти. Среди мужчин выделялись своими нарядами и немыслимыми прическами две женщины.

                        - Смотри, видишь, вон, башня из темных волос, да, на сцене, это Галина, заместитель мэра города. Я с ней быстро развелся,  Пашка подобрал, какое-то время растил мою дочь. Потом бросил. Пришлось пристраивать ее. Вот, пристроил, - он кивнул на сцену.

      Я подумала, ко всему прочему еще и хвастун.

      Потом у него была Жанна – учительница, после нее Люська, бывшая балерина. 

   

           Павла я тоже не оправдываю. Никто его не заставлял подбирать надоевших Никиных жен. Этот симбиоз из несамостоятельных женщин, циничного Ники и романтичного, но недалекого  Павла, чреват непредсказуемыми последствиями.

          Если не Ники убил его, то так могла поступить униженная женщина. Они все униженные, включая Галину. Кстати, у Галины больше всего возможностей организовать заказное убийство.

   

        Нет, сидеть тут я уже не  в состоянии. Подвал и есть подвал, и ничего не поделать. Даже плескание в воде  не привлекает. Не помню, когда так долго оставалась одна в замкнутом пространстве. Нет у меня никакой фобии, но  нахождение здесь похоже на  арест.  Ники посадил меня в комфортабельную тюрьму и удалился по своим бесконечным делам.  Я в полном одиночестве, полнее не бывает, - тишина до звона в ушах.

          Я не космонавт и никогда не мечтала им быть, тем более, проходить испытания   барокамерой. 

          И не отшельница, как их там, монашка, сидит  в пещере с замурованным входом, и чужие грехи замаливает.  Только дыра для воздуха, и чтобы просунуть ей в темницу кусок хлеба и кружку воды.

       

         В этом просторном помещении без окон, с черными стенами, - светится только тусклая лампадка у иконы.  Никита, уходя, выключил свет.

             Потолок кажется настолько низким, что я чувствую нехватку воздуха. Нет, конечно, стены стандартной высоты, иначе не может быть, - ведь пещерка для Ники. А он  любит комфорт,  но я себя ощущала заживо замурованной в могиле.

     Может, меня, действительно замуровали? Запустят воду и утопят как княжну Тараканову. Сначала крысы запрыгают по мне, пытаясь спастись, вода будет постепенно подниматься, пока совсем не останется воздуха.

      Хотя зачем такие сложности, воду запускать, потом выпускать, мебель менять, ткань на стенах заменять. Легче расправиться со мной более простым способом, как с Павлом.  

     

         Не знаю, чем бы все кончилось: когда сдают нервы, я впадаю в панику, последствия непредсказуемые. Как уже однажды было: бывший муж решил пошутить: когда я плавала в море, изобразил акулу и, ухватив мою ногу, потянул на дно. С тех пор я свободная женщина. И, главное,  поняла, что мне нужно доверять близкому человеку. Поэтому и отказалась выйти замуж за богатенького Никиту. Пусть подшучивает над своими женами: бывшими и действующими, как он любит говорить. Только выбраться отсюда, и я скажу ему все, что о нем думаю.   

    

         От паники спасло то, что в пещере, о чудо! оказалась доступной мобильная связь.

                    - Ладно, понял, хотел как лучше. Жди,  скоро приеду,  никому больше не звони. Бросаю важные дела и еду к тебе, - торопливо проговорил Никита, когда я пригрозила ему, что позвоню Олегу.

     Звонить Олегу не стала бы. Как бы я ему объяснила свое присутствие в этой пещере? Пришлось бы рассказывать, чем и с кем я тут  занималась. Думаю, это сейчас лишнее. Время собирать и время разбрасывать. Наступила черная полоса, и терять друзей не разумно. Кого-то, преданнее Олега, вряд ли найду в обозримом будущем. Конечно, ничего приятного нет в том, что я  скрываю свои поступки от Олега.  Душевного комфорта не прибавляет, ибо скрывать и стыдиться не для  свободной и независимой женщины.

  

          Как сочетаются свобода и счастье? Да, никак. Никак не сочетаются и нигде не пересекаются. Параллельные пути. Кто, что выбирает. Для меня и Ники свобода дороже всего. Он нашел себе жену, не мешающую ему идти своим путем.

       Олег идет другим путем, Ники не осуждает, ничего о нем не говорит, деловое общение, не более. Единственный человек, способный не попадать ни под чье влияние.

         Я раньше знала, что мне нужно:  секс с Ники, поэтические вечера с Павлом. На Олеге я  проверяла свои женские чары. Проверила. Что теперь, когда он готов развестись со своей женой?

     С ним я потеряю свободу. В счастье  не верю. Его нет, и не может быть. Это Гартман. Почему Фрейд так популярен, а Гартман не известен? Но ведь он сделал великое открытие: счастья нет, и не может быть. И он это доказал.

      

          Бывают лишь разные степени несчастья. Сейчас наивысшая. Потому что нет выхода? Но его нет, потому что я несчастна.

 

           Голос Олега:  «Ирина, влюбись, и будет тебе счастье, и откроются все двери». Но как в это поверить?

          Почему я ни разу не спросила, был ли он счастлив? Наверное, был, раз советует.

          И Павел был, но недолго. «Ириш, я понял, что хочу быть счастливым. У меня есть женщина. Но пока не скажу, кто она».

          

          Его убили из зависти или из ревности? Ему кто-то смертельно завидовал? Или кто-то ревновали его любимую женщину?

       Зависть? Ревность?

 

         Стоит ли стремиться к счастью, если так много препятствий?

          Тот, кто выбирает свободу, готов бороться. Такой путь. И такой человек, ни за что и никого не держится.

      Свобода, это картина Делакруа. Счастье – ромашковое поле, запах земляники, нежная улыбка. Чего-то не хватает.

        Гартман ошибся, не все хотят быть счастливыми. Все люди разные. Для меня свобода дороже.  И я есть хочу. Очень.

           Мыслей нет, только картинки из толстой кулинарной  книги. Я впала в транс,  пока не явился Никита.

                              - Спишь? Ну, вот, а я спешил.

                               - Всю ночь добирался.

 

      Он явился в светлом костюме, и свежей рубашке моего любимого  бежевого цвета, при   модном галстуке. По округлившимся щекам видно, доволен собой.

                               - Домой тебе нельзя, пока нельзя.

                               - Это почему?

                              -  Поедем на одну квартиру, я тебя оставлю там, пока все не утрясется.

                               - Я хочу к себе домой.

                               - Не спорь, у твоей двери дежурят менты.

  

         Встречаться еще раз мне с ними не хотелось. Вчера продержали до позднего вечера, пока Ники не приехал за мной.

       

          На ступенях швейцар, но другой, без медалей. Звуки города оглушили, я плохо соображала, может, поэтому не сопротивлялась, когда  Никита, немного проехав по главной улице, свернул во двор и втолкнул в чужую квартиру незнакомого дома.

    Длинный коридор,  сказочные обои, отливающие серебром, белые двери с затейливыми, сверкающими золотом ручками. Дверей слишком много, - в такой квартире легко запутаться.  Конечно, не коммуналка, кто там захочет делать ремонт. Даже если захотят, покрасят стены грязно – зеленой или синей  краской с ядовитым запахом. До дверей не доберутся, ресурс альтруизма иссякнет. Каждый сам за себя.

       Все же эта квартира когда-то была коммуналкой,  настоящей, такие показывают в кино о тридцатых годах. И вот теперь появился некто с деньгами, и расселил жильцов. Я не суеверная, но предпочла бы новый дом.

     

   Никита провел меня в самую дальнюю комнату, какую-то безликую. Обстановка как в гостинице: две кровати, разделенные тумбочкой, шкаф, два стула. Преобладал белый цвет: покрывала на кроватях, легкие занавески, прикрывающие окно. Вид комнаты не соответствовал золотым, затейливым ручкам, видимо, на последней комнате у хозяев иссякла фантазия.

  

                      - Я спешу, -  он повернулся к выходу, но вспомнил, - ты ведь голодная.

Пойдем, чего-нибудь поищем в холодильнике.

     

        Кухня приятно поразила:   круглый стол из натурального дерева, удобные стулья. Навесные шкафы  сверкали золотом и белым пластиком.  На плите варился старушечий суп из рыбных консервов.

       Никита повязал фартук, достал откуда-то сковороду и стал жарить яичницу. Единственное блюдо, которое я тоже умею готовить, но не люблю.

        Откуда-то из глубины квартиры донесся  скрип половиц, чьи-то тяжелые шаги.

                 - Кто там?

                 - Не обращай внимания. За стенкой глуховатая старушка, двоюродная тетушка. Полюбуйся моими произведениями. Увлекался когда-то, лепил из глины. Тетка хранит, не выбрасывает.    

      

         На полке  аккуратно расставлены расписные игрушки под русскую старину. Я подержала в руках фигурки из глины, не шедевры, вылеплены неумелой рукой, но трогательные.

    

         Ники не чужд искусству, мечтал когда-то стать скульптором. Подозреваю,  мое искусствоведческое образование для него важно.

          Он как-то признался, что предпочитал женщин с высшим образованием, желательно, чтобы они  владели английским языком, на худой конец знали бухгалтерию, не только на уровне умения считать деньги. Влюбленные женщины щедро делятся всем, чем могут. Ему были нужны их мозги.  Почти даром доставались, поэтому он их не ценил и часто менял даже секретарш.

       Павел рассказывал, когда у Ники заболел желудок, то он закрутил роман с гастроэнтерологом.  Кстати, узнал от нее много интересного, даже делился с друзьями, как пить и не наживать язву.

       Вот только не помню, женился на ней или нет? На здоровье больше не жаловался.  

        Все это пахнет пошлятиной. Но я не собираюсь от него детей рожать.

   

        Что это? За неуклюжими фигурками из глины  я увидела раскрашенного петуха, тоже из глины.

                                           - Петух, - хмыкнул Ники. – Интересно, да? Не мое.

                                           - Да уж понятно, - я взяла статуэтку, - обожженная глина, сделана профессионально.

                                            - С меня лепил, - похвастал он и отставил ногу.

    Точно вылепленный петух с головой Ники.

                                             - Похоже. Кто это тебя так? 

                                             - Куропаткин лепил. Самородок из глубинки. Присмотрись. На днях выставка, статью напишешь. Картины: человеческие фигуры  с птичьими головами.  Начинал с этого, - он протянул мне еще статуэтку. – Медведь  косолапый, но вместо морды круглое женское лицо. Нравится? Мне тоже. У Куропаткина редкое имя – Авдей. Он из глубинки. Я ездил в гости к теще, а у нее на полках этого добра на целую выставку. Не дала, стервь. Вот, только мишку с ее рожей.

                                            - Твоя теща хищница?

                                            - Что ты! Нет! Она любит малину с медом. Сладкоежка.

                                            - Имя у художника интересное. Из святок?

                                            - Не знаю, наверное, в детстве был Сашком или Лехой. Вовремя сообразил сменить. Умный.

                                            - Сколько ему?

                                            - Полтинник есть.

                                            - Если такой умный, что же он так долго в деревне сидел?

                                             - Меня ждал. Ты запомнила? Скоро выставка в художественной галерее. Телевидение приглашу. Приоденься, в интервью умных слов накидай, - говорил он, отступая к выходу.

                                             - Из-за этого ты меня сюда притащил? Я есть хочу.

                                             - Дело, прежде всего. Есть хочешь, загляни в холодильник. Ирка, я ведь спешу, будь активнее.

         В холодильнике оказался томатный сок, кусок сыра. Никита  стал готовить кофе. У него не очень хорошо получается. Терпения не хватает. У меня тоже. Павел умел готовить. И терпения и умения ему хватало. Деликатный был.

        Олег тоже терпелив, остаюсь с ним. Он тоже  не бедный, щедрый, на мою свободу не посягает. Хотя нет, ему неприятно, что у меня бывают другие мужчины. Надеюсь,   поймет, требовать чего-то от меня не имеет права. Зато верный. У него только я и жена. Тоже грехом пошлятины попахивает. Но искупается его  страданиями. Ведь изменяет и мне и своей жене.

                                             

                                           - Что задумалась?  Ты ешь, ешь, от голода разные мысли приходят в голову. От мыслей морщины и седые волосы.

                                 - Кто тебе сказал?

                                 - Моя бабушка.

                                 - Которая за стенкой бродит?

                                 - Она самая.

                                 - Подслушивает?

                                 - Нет, она глухая. Нравится кофе?   

                                 - Не ожидала.  Почти как у Павла. Сколько раз наблюдала, как он готовил,  но так и не запомнила. А ты способный.

                                 - Да, и умный.

                                 

       Он  нарезал сыр, откуда-то появился хлеб и помидор.

                                  - Пошли в комнату, не переношу запаха рыбного супа.

        Ники послушно  понес все на подносе.

       Я ела и чувствовала на себе взгляд, ой, как понятный мне.

                                   - Наелась? – нетерпеливо спросил Никита.

 

    Что последовало за этим, стыдно перед хозяйкой. Мы по очереди ходили в ванную, я старалась тихо, Никита громко пел, какие-то отрывки из обрывков революционных песен.

                                 - Не бойся, хозяйка не услышит. Здесь Федот поработал, звукоизоляция отличная, как все, за что он берется. Старушка вообще глухая, - успокаивал он меня.

     Харизма его такая: если захочет, любая оглохнет.

 

                               - Прими таблетку, крепко уснешь даже после кофе,- на прощание  протянул он таблетку и стакан с оранжевым напитком.

       Я раздумывала недолго, зачем мучиться, когда можно и не мучиться.

   

         Таблетка подействовала почти сразу, страхи ушли, я захотела спать. Он провел меня в безликую комнату, я легла, укрывшись белым покрывалом, и отключилась почти мгновенно.

   

     Проснулась, когда наступили уже сумерки. Но не оттого, что выспалась, видимо,  почувствовала  взгляд. На меня смотрела Катерина, пятая жена Никиты и теперь уже вдова Павла. Никита опять меня обманул. Шутник, однако.  Вместо глухой старушки полная сил женщина в черном платье с обнаженным плечами и с траурной лентой в  прическе только от парикмахера.

       Мы с ней давно знакомы, посещали одни чревоугодные заведения. Если я была с Никитой, она, не обращая на меня внимания,  бросалась ему на грудь, изображая бурный восторг.

                          - Тебе чего? Что ты тут делаешь? –  спросила я, делая вид, что ничего не понимаю. Хотя прекрасно поняла и даже испугалась. Куда мне с моим невесомым весом, как шутил Паша, тягаться с роскошной женщиной. Павел иногда называл её памятником-истуканом на могиле его несбывшихся надежд. Время сравнения ее с лучом света в темном царстве, ушло безвозвратно. Он часто злился на нее, пусть сверкает кому угодно,  а он ослеп от ее блеска. 

                         - Это я должна тебя спросить, что ты делаешь в моем доме.  Я тебя сюда не приглашала.

             Врет или нет, что это ее квартира? Павел однажды показал свой дом, когда мы ехали с ним по кольцевой дороге, какой-то безликий.  Наверное, эту квартиру оставил Катьке. Спросить? Не скажет.

    

          Наступление – лучшая защита:

                     - Ты знала, что я здесь, так что уже привыкла, пока я спала. Будешь возникать,  пожалуюсь Никите.

                    - Поспала, теперь уматывай. Только быстро! – взвизгнула она.

                    - Никита будет недоволен твоим поведением.

                   -  Он мне звонил и разрешил тебе уходить.

                   - Ах, вот как! Их величество разрешило! Он не предупреждал тебя, экс-жену под номером пять,  меня не обижать?

                    - Особо не воображай, подумаешь.  

                   -  Чем мы здесь с ним занимались, разве не слышала? – я похлопала по постели.       

 

       Мне она никогда не нравилась, не в моем вкусе, слишком щекастая, слишком яркая, но чтобы так разрумяниться, так засверкать черными очами, я и предполагать не могла. Была уверена, что она злоупотребляет косметикой, теперь поняла, что ошиблась, это её природные краски. Всего лишь констатация факта, свою внешность  не променяю ни на какую другую.       

   

      Очень жаль, что я в пижаме, зачем-то перед уходом Ники ее натянул на меня, а то бы встала во всей своей белоснежной красе,  её щеки задымились бы от возмущения.

                      - Что лежишь? Ждешь его? Напрасно. Он к тебе не придет, не надейся.     

                       - А вдруг еще захочет? Захочет и вернется. Что ты будешь делать? Еще слезы не просохли…     

                        - Убирайся вон! – она сдернула покрывало и больно схватила меня за руку.

       Пришлось встать. С каким наслаждением я сбросила пижаму. Она не отводила сверкающего ненавистью взгляда. Пусть смотрит, спешить не буду.

                          - Ники так торопил, так торопил, пришлось бежать к нему в свитере и джинсах.

                          - Поторопись, а?  Дел много.

                          - Что за дела у вдовы? Где скорбь по убиенному мужу?      

     

        Ее рука потянулась к моим волосам. Что ж, не привыкать защищаться, - издержки свободы и независимости. Грудь вперед, так, обходим мадам, надо же сама уступила дорогу, а вот тебе. В первом раунде победила молодость. Моя нога с большим удовольствием приложилась к её колену. Она согнулась, и я на прощание  пнула ее по роскошному заду. Каменный, однако,  я захромала к выходу.      

       Только бы дверь была не заперта. Повезло. Я скатилась по лестнице, опасаясь погони. Но за спиной была тишина, и это меня сильно насторожило. Операция, продуманная до деталей. Даже суп из консервов. Она тут затаилась.  Очень похоже, что сценарий написан Никитой. Прячет меня, прячет ее. 

 

       Или она этот супчик для себя готовила? Павел жаловался, Катерина жадная и прожорливая. Сочувствую, если она теперь на диете, зная, что Никита предпочитает худышек. Интересно, случалось,  что бывшие, побывав женами Павла, возвращались к Никите? Бег по кругу,  как белки в колесе.

    Катька убила Пашу, больше некому, и тут же стала соблазнять Никиту. Телесно не получается, удивить бывшего мужа тут нечем, хотя, в принципе, если захочется, можно, даже не ложась по нож хирурга. Она пошла другим путем: где-то подсуетилась, подслушала, подсмотрела, чтобы потом, после убийства,  тугими пачками инвалюты приманить Никиту. Ее приманка -  Пашины деньги.

      Может, она  действовала вместе с Никитой?  Он подслушивал и подсматривал, знал все, и толкнул ее на преступление. Не пожалел друга, ради того, чтобы  деньги оставались в бизнесе. Они все учли, кроме меня.

   

     Ладно, если бы так. Убийц не надо искать, преступление раскрыто детективом любительницей Ириной Гармаш. Звучит!

     Но вот сомнение имеется. Во-первых, почему я все еще живая! Ники пожалел? Но убийца  и жалость несовместимы. Трудно убить первый раз, а там как по маслу покатится. Нет, я бы так  легко не сбежала. Что-то не сходится. 

    

       Устаревший  слоган - страшилка: «Акулы бизнеса», Никите не подходил ни раньше, ни теперь. Он не крокодил, он индюк. И еще   догадливый:  деньги взяла я. Догадывается или знает?  

    Мне стало неуютно. Показалось, что-то блеснуло вон там, в окне чердака дома через дорогу.

     Что я придумала, ему нужны деньги, а не моя жизнь.

 

       Решив так,  чисто по-женски  махнула рукой машине, медленно проезжающей мимо  подъезда, из которого я  выскочила. Я была уверена в своей привлекательности, несмотря на то, что сутки не меняла одежду, но ведь регулярно принимала ванну. Во, нахалка.

    Белозубо улыбаясь, мужчина вышел из машины, наверное, чтобы я оценила его  фигуру Аполлона, и услужливо  открыл дверцу. Я села на переднее сидение и улыбнулась ему. Он  с интересом меня рассматривал.  Пытался понять, не проститутка ли я.

           

         -Пожалуйста, довезите меня до дома. День был насыщен интересными встречами, но я устала.  Вам известно, что в нашем городе проходит выставка абстрактной живописи? Международная, между прочим.

        Ему не обязательно знать, что участники - заграничные художники из Белоруссии и Казахстана.

               - Вы увлекаетесь живописью? – вежливо и, как мне показалось, облегченно, спросил он. 

               - Это моя профессия.    

      

        Наши взгляды снова встретились. Я оценила его, он, кажется, тоже не разочаровался. Мой ровесник, может, чуть старше. После того, как я попала в круг Никиных женщин,  молодые мужчины мне уже не попадались.

         Чуть ли уже не традиция увлекаться мужчинами  возраста пятьдесят плюс-минус три года. Что делать, если  молодые редко способны зарабатывать на такую роскошную женщину.

      

        Мужчина за рулем не из бедных. Не чей-то сынок. Стал бы тот выходить из машины даже ради меня. Несмотря на дорогой антураж, умный взгляд, высокий лоб, изящные породистые пальцы. Наверное, занимается компьютерами.

        Спрашивать еще рано. Случайно встретились, и скоро разойдемся.       

 

        Опять посмотрел на меня. Кажется, клюнул, если не заглотал всю наживку. Но об этом ему пока догадываться не следует. Начнет думать, а это для любого мужчины долгий процесс. Женщина думает быстро, вернее, не думает, а сразу делает.

          Я напускаю  безучастный вид. Что мне он с машинкой, у меня свои заморочки.

          

        Он повез меня по безлюдным улочкам, игнорируя прямой и короткий путь до моего дома. Я прикрыла глаза, но все же замечала, как он поглядывал на меня и чуть не пускал слюни.  

                  - Вид у вас усталый. Так много в городе любителей абстрактной живописи?    

                  - Нет, друга убили.

     Пусть сразу узнает правду и  решит, нужна ли ему женщина с заморочками.

                  - Сочувствую, - вежливо произнес он.

        Ничего, будет так, как я хочу. Время сомневаться, и время хватать удачу. Будь уверенной и ты его завлечешь.

 

            Он довез меня до подъезда. Выходить я не спешила.

                  -Сергей, - запоздало назвался он. – А вас как зовут?

                  - Ирина.     

       Мы оба замолчали. Уверенность испарилась. Я с ужасом взирала на темные окна моей квартиры на третьем этаже.  Страх, замешанный на ощущении опасности перед неизвестностью,  и полной беззащитности,  обессилил меня. Я не выдержала:

                  - Вы не проводите меня до квартиры? Что-то с нервами не в порядке.    

        Он обрадовался. Именно такой реакции мне не хватало.

      

         Так и есть.  Моя железная дверь взломана. Дыра вместо замка. Такое не проделать без мощного шумового эффекта.    Где же были соседи? Или придумали смертоносные бесшумные лучи?

       Соседи могли выглянуть  и не возмущаться, если их заболтал Никита. К нему в моем доме привыкли. Улыбчивый и щедрый на комплименты женщинам любого возраста. Всегда понимал, что не мужчины, а женщины создают общественное мнение.

        Но зачем так было шуметь, тревожить соседей? Он мог у меня попросить ключ или вытащить из сумки, сделать дубликат, - времени бы хватило.

        Сергей провел пальцем по месту среза.

                    - Ограбление. Нужно вызывать полицию. Проверьте,  что украдено.     

        Я обошла  комнату, постояла у письменного стола с выдвинутыми ящиками. Ноутбук был на месте. Что дольше?

                     - Если не взяли ноутбук, значит, искали деньги или документы, подсказал он.

       Да, мне с новым знакомым повезло. Чего-то не хватало на столе.

                     - Взяли папку с рукописью! О, боже! Я редактировала  сборник стихов Павла Блохина.

        Он, кажется, понял, какого Павла. Хорошо, если сразу тебя понимают.     

                          - Такие крутые стихи?  Не знал, что из-за них убивают.   

         Понимает ли он, что после смерти поэта находится много претендентов на архив. Теперь уже архив.

                     - Убили его не из-за стихов. Я вам потом объясню. Ладно?

         Он согласно кивнул.

         Зазвучала пока не надоевшая мелодия, - выбирал Паша. Я услышала уверенный голос Никиты.

                      - Ты уже дома? Папку с рукописью Павла не ищи. Я ее отдал законной владелице. Вдова поэта издаст сборник стихов. Вряд ли на этом заработает. Скорее предстоят большие расходы. 

                      - Зачем дверь ломать было?

                      - Восстановлю в лучшем виде. Извини, поспешил.

                      - Ты что, сутки меня прятал, чтобы забрать рукопись? – я хотела еще кое о чем спросить, но рядом был Сергей. Он повернулся лицом к полке, но по его напряженной спине я поняла, прислушивается к моим словам.

                     -  Сейчас приеду. Я сломал, я сделаю, жди.

       Нет, милый, встречаться с тобой я не хочу. После всего для меня унизительно тебя видеть. Я не заслужила такого ко мне отношения.

                        -  Это что, звонил взломщик? – спросил Сергей, когда я отключилась. – Ваш знакомый?

     Не очень удивился. Спокойный. Сколько достоинств.

                        - Не так просто, меня хотят запугать. Надо срочно уходить. Все бросить и уйти.

                        - Но прежде сообщить в полицию, нельзя оставлять квартиру открытой, утащат все.       

                        - Нет, как-нибудь без полиции. Придут люди, новую дверь поставят. Уходим.    

                       - Может, поужинаем вместе? – смущенно предложил он.

        Я обрадовалась, и он тоже.

         Даже не переодевалась, чего со мной не случалось  давно.   Только сменила обувь, но это святое. Пусть в джинсах, но туфли на тонюсеньких каблуках, не для асфальта, и вместо свитера норковая накидка. Пусть не соблюдается стиль, пусть эклектика, но Пикассо умел рисовать и очень хорошо, а не хотел. И стал знаменитым. Гениям все можно. 

                     

       Мы спускались по ступеням вниз, Сергей поддерживал меня осторожно под локоть, пока ноги привыкали к неудобной, но изящной обуви, - так, как мне нравилось. Думаю, неплохая замена Никите.

                       - Где поужинаем? – спросил Сергей.

       Сам не предложил.  Как это понимать? Холостяки хорошо знают, где можно вкусно поесть. Важнейшая составляющая  свободной от брака жизни.

        Неужели женат, и его кормят каждый вечер ужином? Не хотелось бы. Но решила не спрашивать. Пока еще рано.

                      - Я знаю неплохое место, ненавязчивое освещение, полумрак в зале, тихая музыка, вкусная еда.

 

       Ресторан без названия. Так и называется: «Без названия».  Соучредитель – фирма «Ник - Оваль». Я часто бывала здесь с Никитой и ничего вокруг не замечала. Только сейчас увидела, что дальняя стена, на которой вечером светится панно,  обтянута черной тканью.  Как в пещере, куда он меня заманил.

     

      На столике светильник, в форме свечи, мы не стали зажигать. Я заказала любимый коктейль из клюквенного сока с водкой и три капли вермута. Прочистит мозги, сейчас это очень нужно. Где-то слышала, перед принятием важных решений китайский вождь Мао-цзе-дун ел свинину со жгучим красным перцем.   Но клюква не хуже.   Лимонный сок тоже неплохо, но я желтому  предпочитаю красный насыщенный цвет.

                                      - Будешь?

                                     -  Буду! – Сергея передернуло.

    Он  взял коктейль с видом, что принимает от меня яд, и мужественно глотнул. Надеюсь, - станет мне надежным другом. Безвыходная ситуация, приходится полагаться на первого встречного.  Потребуется рядом сильное, мужское плечо.  Деньги я никому не отдам, и делиться не стану.

       

       В голове навязчиво крутилось, если они убили Павла, только из-за денег, то почему не забрали дипломат? Что им помешало?  Мой приход? Зашли в квартиру, убили Павла, решили сходить за сигаретами, вернулись, а я уже там побывала. Или куда изощреннее: позволили мне взять деньги, чтобы я попалась с поличным. На кого-то надо спихнуть убийство.

      Все это глупости. Они не убивали, хотя могли заказать. Например, заказала Катерина. И должна была следом за убийцей войти в квартиру и сделать то, ради чего совершила тяжкий грех.

       Тоже мне бабочка. Только Павел мог увидеть в ней это воздушное и легкое насекомое.

        Помнится, он называл меня стрекозой, предчувствовал, что я проворнее ее?  Повезло,  что убийца не закрыл дверь за собой.

        Мысли путались. Я сама себе противоречила. Теперь я думала, что это Катькин план.  Она должна было войти в квартиру и забрать деньги.  Но в последний момент испугалась.

       

      Нет, я не китаянка. Надо было водку заказать. С салом и чесноком.

 

                    - Я понял, что за убийство, - замедленно произнес Сергей. Опьянел. -  Слышал сегодня по радио. Убит бизнесмен, пропали деньги.   Идет следствие. Наверняка, все тщательно проверят. Ведь бизнесмен был небедный.

 

            Не подумала, а ведь мои отпечатки пальцев наверняка обнаружат. Но странно, если бы я пошла на свидание с Павлом в перчатках. Теперь буду их брать, на всякий случай.

           Хотя,  что я паникую?  Ведь не только Никите  известно, что я  встречалась с Пашей.

      

          Не успела заказать водку,  до боли родной близкий Никита стоял  у входа. Кажется, меня не увидел. Но пребывать в неведении он будет недолго. Полный зал общих знакомых. Кто-то  вертит головой, пытается понять, почему я с другим мужчиной. 

         

                               - Уходи, Серёжа, быстро уходи, я тебе позвоню.       

        Никита продолжал  смотреть в другую сторону. Его спина  была напряжена,   я поняла, заметил и меня и Сергея. Увидел сразу, как вошел в зал. Предупредили  преданные секьюрити.

        Я тоже стала смотреть в другую сторону, но недолго,  Никита тронул меня за плечо:

                      

                                  - Можно вас на несколько слов?

       Сергей не сдвинулся с места и с интересом рассматривал Никиту.

                                  - Да, конечно, - я обнажила зубы, изображая улыбку.

 

          Мы прошли в середину зала и присоединились к танцующим парам.

         

                                 - Не спрашиваю, с кем ты познакомилась и притащила  к себе домой, все равно не скажешь, - он выразительно посмотрел на Сергея. -  Молодец, что никуда не заявила. Значит, тебе есть, что скрывать от полиции. Мои люди уже работают. А ты с приветом. Дверь настежь, бери, не хочу. Денег, конечно, у тебя нет. Я ошибся, решив, что ты взяла то, что интересует меня. И ты не убивала Павла.   

       Видимо, я сильно изменилась, он тревожно посмотрел на меня и сказал:

                                       - Извини, не хотел. Не ты и не я и, тем более, не Катерина. Кому-то из нас могут не поверить. Ты сколько времени провела в ментовке? Часа три? А теперь представь, куда худшие условия и вся жизнь, проведенная там.

                                       - Убийце желаю мучительную смерть. Жаль, даже если найдут, пожизненного срока не будет.

                                       - Ладно, не митингуй.  Нам лучше держаться вместе. Думай, девочка, кто тебе сейчас нужнее.

                                       - Вместе, это с кем? С Катькой?

                                       - Тише.

                                       - Ах, да, я забыла, меня разыскивает полиция. Где они? Вызывай их.

                                       - Поверила, что тебя разыскивают? Да ты, мать, наивная. Такая мне тоже нравишься.  Ну, я пошел.      

       Он протянул связку  новых ключей и бросил меня посреди зала.

     

                                                                                      Глава 2

    

             Сергей ждал меня в своей серебристой машине. Мне нравилось, что  в салоне никаких наворотов, болтающихся игрушек перед глазами, все строго, в серо-бежевых тонах. Свежий окрас машины, корпус так и светится новизной. Может, для меня тоже начинается новая жизнь? Хотелось бы. Была бы верующей, поставила бы свечку.

     

        Зазвонил телефон, высветился номер. Не ожидала.

                                - Сергей, уезжай, пожалуйста. Я обязательно позвоню. Да, да, скоро встретимся.

        Машина рванула с места. Я услышала голос Виталия.

                        - Здравствуй, Ирина, такие дела, извини за звонок.

                        - Ладно, что уж, не каждый день убивают друзей.

                        - Да, ты ведь знаешь, что нас с Павлом соединяла глубокая дружба.

                        - И общие женщины, - не удержалась я.

                        - Дружба, прежде всего.

                        - Крепкая, мужская, уже слышала, я же не спорю. Может, встретимся, посидим, повспоминаем?

             

                        - Да, да, - он меня не слушал, - ты же знаешь, я больше всего ценил его  бардовские песни. Но он зачем-то подался в бизнес. Зачем?

                         -  Понятно, за чем, за деньгами. Женщин – любительниц походов мало.

                         - Ты что-то сказала? Кажется, предложила встретиться? Я могу, я сейчас, - заволновался он.

     Странная дружба. Павел – поэт, но еще был успешным бизнесменом. Виталий – турист, любитель петь песни у костра под гитару. Против бардов ничего плохого не имею. Они увлеченные люди, им хорошо  вместе, в лесу, в горах, при любой погоде. Я даже завидую им. Сама бы не отказалась поздней весной или в начале лета, когда еще не жарко,  провести время на природе: ночь,  полянка из мягкой травы, речка или озеро, пахнет свежестью. Зябко, но есть, кому костер разжечь, обнять за плечи.  Правда, меня не очень увлекали утренние умывания в холодной воде.

     Но увлекаться, как Виталий? Чудик, походный романтик.

  

     Паша тоже увлекался в студенческие годы. Но когда я познакомилась с ним, только посмеивался над Виталием и иногда подбрасывал ему своих женщин. И меня как-то попросил: «Жаль парня, не способен сам о себе позаботиться. Ириш, а, ну что тебе стоит?» Пошлый поступок, я понимаю, и чуть не закончился трагически, когда Виталий пришел ко мне с охотничьим ружьем и сказал, что застрелится сейчас же. С трудом отговорила.  

   

       Что поделать, ну, не могу я заниматься сексом под бардовские песни. Они у меня вызывают грусть, даже нежность, но в них нет эротики.

   

       Если мужчина смешен, то какая тут любовь? Разве не глупость, если человек на пятом десятке носится с юношескими идеалами?                            

        Смешной, все никак не  повзрослеет,  сосредоточен только на своих хотелках, - по-детски эгоистичен. Уверена, если бы завтра  идти в поход, ни за что бы не отменил. Хоронить друга? Пусть другие. У него свои планы, а это железно. Наверное, поэтому чуть не застрелился, ведь у него был план жениться на мне. Может, я к нему пристрастна. Со мной бывает.

 

        Вот и его машинка отечественного производства, не блестит, но четыре колеса на месте.

                              - Куда поедем?

                              - Выбирай сама.      

                              - Только не здесь, много знакомых, не хочу светиться. Давай в барчик куда-нибудь.

                              - Может, в пельмешку? Я бы съел чего. Там пиво хорошее.

         Мечта холостяка: пиво с пельмешками.  

    

      Он был сосредоточен и на меня ни разу не посмотрел. Бледные,  сжатые губы, пальцы рук  крепко переплетены, до посинения.  Наверное, боится, что потеряет над собой контроль. Бедный, за что такие страдания, да еще единственного друга застрелили.      

    

      Мы нашли удачное местечко, в углу, рядом с окном,  с видом на березу. Пусть успокоится.

     Подошла официантка, Виталий сделал заказ, не спросив меня, согласна ли я на пиццу с грибами. Про то, что я любительница черного  кофе без сахара, он помнил.  Я бы предпочла бутерброд с сыром.  Но промолчала. Он нервно заговорил:                          

                             -  Я был у него, он лежал на полу,  уже мертвый. Он позвонил мне  рано утром, я уже выходил из дома на пробежку. Он сказал, чтобы я пришел к нему в одиннадцать помочь тебе тащить рюкзак с рукописями. – Виталий замолчал и, наконец,  посмотрел на меня, секунду, чуть больше, и отвел глаза. – Дверь открыта, захожу, Паша на полу, тебя нет. Я зачем-то взял рюкзак. Действовал как запрограммированный.   Рюкзак чуть не уронил. Оказался  тяжелый. Хотя он предупреждал, - архив большой, много бумаги накопилось. Блокнотов штук тридцать, если не все сорок, считал, сбился, толстые тетради, битком набитые папки с листами, сплошь исписанными. Ирине, то есть, тебе, одной не утащить.

                             - И ты ушел с архивом? – я отхлебнула кофе и обожгла язык.

                             - Осторожнее! Больно, да? – забеспокоился Виталий.

                             - Продолжай.

                             - Рюкзак я забрал, тебя не было, - повторил он.

      Зачем он подчеркивает? Может, запах моих духов уловил? «Твоя одежда пахнет по-особому», - однажды сказал он.

                                          

                             - Как ты вошел в квартиру?

                             - Я же сказал, дверь была открыта.

                             - Ты вызвал полицию?

                             - Нет. Я позвонил Никите, он посоветовал рюкзак хранить пока у себя, в ментовку  сам позвонит. Главное, про рюкзак им не говорить, заберут и не вернут, бумаги со стихами  выбросят. И, знаешь, мне показалось, что Никита уже знал о смерти Павла. Понимаешь? Он не удивился, что Павел мертв. О тебе я тогда не вспомнил. Ты могла прийти раньше, испугаться, убежать, или позже, после меня.

                             - Нет, я не приходила. Мои планы изменились. Павел позвонил и сказал, что архив ты заберешь. Мне быть не обязательно. Он не очень хотел меня видеть. Сам понимаешь.

                             - А, ну, да, все так просто.

                             - Уж не подозревал ли ты меня в убийстве?

                             - Что ты! Нет, конечно. Это Никита придумал. Но его понять можно, столько жен, во что угодно поверишь. Да, ладно, Ириша, не расстраивайся из-за него.

                           - Расстраиваться я не собираюсь. Но зря ты ему позвонил. Мог бы мне сообщить. Мы бы с тобой обсудили, что говорить Никите, а чего не надо. Ведь я столько времени занималась рукописями Паши. Теперь Никита потребует, чтобы ты все отдал Катьке.

     Имею кучу бабла и не владею ситуацией и все из-за глупого Виталия.

                         - Что делать, у жены есть право на это. Но она не откажет тебе познакомиться с рукописями.  Ради Павла.

                          - Ради него она ничего делать не будет. Как бы не сожгла рукопись, которую я подготовила. Жаль будет, предисловие мне удалось. Самой приятно.

                          - Разве она такая?

                          - Какая?

                          - Мстительная?

                           - Нет, она добрый удав. Ты не знаешь женщину, ради которой Павел решил сменить родину?

                         - Я думал, ты ее знаешь, - удивился он.

                         - Нет. Она есть, то есть, была. Ну, да, конечно, есть, надеюсь, - я запуталась.

                         - Но ты ведь о ней знаешь. Так? Значит, кто-то тебе сказал.

                         -  Сказал Павел. Как и тебе и еще всему городу.

                         - Значит, ты знала, - задумчиво произнес Виктор.

     Мне не понравилось, как он это сказал. Думать этому идиоту вредно. Только не оправдываться. Но не удержалась.

                         - Ты разве не знаешь своего лучшего друга? Он открытый был, всем подряд рассказывал о своей очередной любви.   Разве что в «Новостях» по телевизору не сообщали. Он поэт, жил чувствами.

                         -  Но ведь имен женщин не называл, - тихо сказал Виталий.

                         - Почему-то все догадывались, кто его очередная избранница, - чуть не сказала: «жертва».

                             - Да, но не в последний раз, - он  задумался.

 

           Если он так будем задумываться, еще долго здесь просижу над пересушенной пиццей. Может, мне тоже пиццерию открыть? И назвать «Лабиринт», как назвал Павел свой последний, еще не выпущенный сборник. Расставить столики соответственно, чтобы люди путались, наконец, выбирались. Найдя выход, были бы рады любой, даже пересушенной пицце. Всюду будут светиться табло: «Выхода нет. Выход есть».

                        

                          - Что мы гадаем? Спросим у Никиты, как зовут прекрасную незнакомку. Он все знает, - Виталий успокоился и стал усердно пережевывать пиццу.

     Святая вера в Ники. Так он нам и сказал. Даже, если бы знал. Думаю, ему неизвестно имя той женщины. Если Павел хотел тайно от друга снять деньги, то скрывал все.

                               - Скажи, Виталий, зачем Павел снял деньги, если собирался в Европу? Не проще ли перевести их в другой банк?

      Он пожал плечами. Нашла, у кого спрашивать. Зато мне  ясно: деньги нужны были здесь, чтобы их потратить.  Павел хотел откупиться от Катьки. Она его шантажировала. Может, они уже успели  развестись. Но ей тоже зачем наличные? Да еще такая большая сумма. Загадка.

  

       Виталий  перестал жевать. На его лице появилось выражение: «Эврика!», - ему никак не шло, похож на идиота.

                          - Он же мне жаловался, что невозможно без разрешения Никиты снимать деньги в банке, что у них общий бизнес и общий капитал.

        Умник тоже. Непонятно, какой вывод сделал. Разбираться не было сил. Пицца с нашлепкой томатной пасты оскорбляла. 

                            - Ты понимаешь, что это значит? – Виталий округлил глаза и перешел на шепот. – Криминальная разборка, как в кино. Сначала преследование, потом один другого замочил. Победил тот, кто успел первый.

         Нет, это невозможно.

                              - Я эту пиццу есть не буду. Хочешь?                                 

                              - Ты меня не слушаешь, - обиделся Виталий.

                              - У Павла был свой счет. Не наше это дело, - я чувствовала раздражение, в таком состоянии могла наговорить, что угодно, но сдержалась. -  Как ты не поймешь, узнаем, кто женщина, узнаем убийцу. Она должна как-то проявиться. И очень скоро. Зачем ей скрываться, если она не убивала.  

                          - В сыщиков сыграем? – он подмигнул и оглянулся, не следят ли за нами.

        У, идиот!

                             - Меня подозревают, понимаешь? Подозревают в том, что я убила Павла. И не только Ники. Меня могут посадить.

                             - Ты что! Не может быть! 

     Я почувствовала фальшь в голосе. Врать не умеет. 

                           -   Давай определимся: я не подозреваю тебя, ты не подозреваешь меня. А теперь, пожалуйста, вспомни, какими словами Павел описывал свою любимую  женщину. Он, что, только восклицал и пел оды?

                          - Нет, - он помолчал, - пожалуй, да. Стихами, да, говорил, в основном. Например, про тебя, я запомнил: «Гений чистой красоты».

                          - А про «мимолетное видение он не говорил?»

                          -  Говорил. И тебе тоже?

                          - Это не он,  Пушкин уже давно сказал.

                          - Ладно, пусть. Павел считал тебя идеалом женской красоты. Правда, он раньше так говорил о своей  Катерине, - напомнил Виталий с ехидцей в голосе.

       Все же он ущербный,  ревнует  к покойнику. 

                           - Мы ведь с тобой договорились, о прошлом  не вспоминать. Я была пьяна, ты воспользовался. У меня к тебе претензий нет. Давно уже обсудили и выяснили отношения. Согласен?

                           - Да, - печально сказал Виталий и отодвинул от себя внушительный кусок пиццы. – Я читал его стихи, последние, о любви.

           Зачерствелая, явно не сегодня приготовленная пицца  ему тоже в горло не лезла. Кофе оказался неплохим.

                        - Ну, давай, вспоминай, какими строчками он описывал свою новую любовь. Надеюсь, не называл ее гением чистой красоты.

                        - Называл, но не только. Он прочитал мне какой-то детский стишок: слоненок, совенок, - что-то такое, сюсюкающее.

                         -  Племяннице сочинял.

                         - Нет, там намеки на секс.

                         - Представляешь портрет этой женщины? Слоноподобная, ноги толстущие, еле передвигается. Еще у нее круглые глаза, и нос крючком. 

      Виталий задумался.

                          - Кажется, я зверей перепутал.  Львенок, олененок, что-то такое. Мол, глаза олененка, а характер львенка.

                          - Не называл ее «огнегривый лев?»

                          - Да, да, называл. Если ты все знаешь, зачем меня спрашиваешь? – вдруг обиделся Виталий.

                          - Ты же поешь песни у костра, под гитару. Про львенка в голубом городе должен знать.

                          - Не знаю, не слышал.

    Он опустил голову и стал ковырять вилкой в тарелке. Беда с этими, обидчивыми.                      

                     

                         - Мне нужно в его бумагах покопаться. Разобраться, где его стихи, а где чужие.  У меня держать рукописи опасно. Ники не остановится, то прячет меня в подвале, то вскрывает железную дверь как консервную банку. Забрал папку с уже готовой рукописью стихов. Что-то ищет, но что, не говорит.

      Про подвал я зря сказала, как сглазила. Сама себе наколдовала ближайшее будущее.

            

                           - Можем прямо сейчас ко мне поехать.       

       Виталий аж, покраснел от удовольствия, еще бы, сама напрашиваюсь к нему в гости.               

                         - Я вот о чем подумал. Если львенок с гривой, то женщина должна быть с рыжими волосами.

     

      О, боже! Я отпила глоток кофе и чуть не поперхнулась. Неужели Люська? Четвертая жена Ники, потом Павла.    

       Не помню, где, наверное, в интернете, там болтаются бесконечные соцопросы по самым идиотским поводам,   мужчинам задавали вопрос: «Что во внешности женщины для вас привлекательнее всего?». На первом месте оказалась талия. Но это лучше, чем бедра, все ближе к лицу. Правда, еще грудь имеется. Нет, современные мужчины никак не желают признавать у женщины наличие головы.

    

       Сосед по лестничной площадке из времен моего детства, безобидный алкаш дядь Коль в возрасте за пятьдесят,  превыше всего ценил женщин в шляпках. Я свидетельница, как он с трудом поднялся  со скамейки на детской площадке и, низко поклонившись женщине в летней панаме, упал носом в песочницу, - был сильно пьян.  Я подошла помочь ему подняться, и он, опираясь о мою руку, забормотал,   с  трудом разобралась: «Я должен был встать и поклониться ж-ж-женщине в ш-ш-шляпе». Видимо, без головного убора мы  для него были  особами среднего пола.

  

        Если верить результатам интернетовского опроса, почему  нет? самой женственной в гареме была Люська. Правда, дядь Коль как эксперт по женщинам, так бы не считал, - она шляп не носила.

     Даже не знаю, чем она вообще занималась, подозреваю, ничем серьезным, но хорошо помню, как она бесконечно повторяла, что в свободное время  посещала фитнес-клуб. Посещение клуба оплачивал Ники.  Он не жалел денег, лишь бы его бывшие светились в публичных местах и тепло о нем отзывались. Он бы ни дня не прожил, если бы о нем перестали говорить в светских тусовках.

     Талия у Люськи меньше шестидесяти сантиметров. И еще, она рыжая, но не  натуральная, видимо, хной красилась. И глаза из породы кошачьих: зеленые с подсветкой. И  зрачки казались удлиненными, как у кошки.

                          

                     - Ты подумала о Люсе? – спросил Виталий, пристально наблюдая за мной.

                              - У тебя есть другой вариант?

                              - Но она уже была замужем за Павлом.

                              - Тем интереснее. Сколько угодно пар, которые сходятся и расходятся, и опять сходятся.

        Зачем я об этом ему сказала? Он даже оживился. Вон как глаза заблестели.

                           - Жаль, мы с ним мало говорили о его женах. Правда, он однажды жаловался, что Люся истерила не по делу.

                           - Когда она была его женой?

                           - Да, в Люсин период.

                           - Люська могла убить Павла?

                            - Так сразу не ответить. Знать бы, за что.

                            - Я бы хотела с ней встретиться. Но как это организовать без Никиты?

  

       На этой вопросительной ноте я посмотрела на часы, ой, опаздываю! Проигнорировала   попытку  обнять и поцеловать в губы и оставила его с выражением лица как у нищего.  Так и хотелось сказать на прощание: нищим не подаю.

     Я бежала от него, как будто опасалась за свою жизнь.

 

     Зачем с ним встречалась, непонятно. Тоже мне спец. по преступлениям. Жен Ники и Павла знает, но личного мнения не имеет. Ему что угодно можно навязать. Если надо будет, Ники этим воспользуется.

      

     Я пожалела, что  не отключила телефон, увидев высветившийся номер.

                              - Ириш, вот что я подумал, я устрою встречу с Люсей. Будем только ты, я и она. Как тебе? – услышала я голос Виталия.

                              - Интересно. Если получится, буду рада.                    

   

       Дурак с инициативой опаснее просто дурака. Но я надеялась распутать запутанное дело. И согласна на любую помощь. Виталий глуп, но зато я умная.

      

       О том, что Люська истеричка, я догадывалась, хотя при этом не присутствовала. Мы одно лето частенько встречались на чьей-то даче, и у нее всегда было повышенное настроение: она громко смеялась и много говорила, перебивая других. Навязчиво поучала на тему здорового образа жизни. Я думаю,  она была озабочена только одним: демонстрировать талию, чтобы все видели, и восхищались. Как иначе объяснить ее неестественные позы, мельтешение, стремление находиться в центре внимания. Она ходила в сильно декольтированных кофтах, затянутых на талии.

     Ее избегали, она не нравилась не только мне. Почему она была так неизбежна в нашей компании?  Даже без Ники.

      Со временем Павел тоже решил: чем тоньше талия, тем привлекательнее женщина? Они и есть прекрасная незнакомка?

     

      С женами Ники я встретилась первый раз на юбилее – двадцать пять лет супружеской жизни. Это он считал от даты первого брака. Конечно, стеб, но лишь бы был повод в очередной раз собрать рать жен.

     Когда я получила приглашение, озаботилась своим внешним видом. Хотела затмить всех женщин.

     С утра мучительно выбирала между двумя разными образами. Летящая юбка с умопомрачительными разрезами, норковая накидка до талии, новые босоножки из тонюсеньких переплетений, - все, включая обувь, серебристо переливалось. Я даже порывалась придать моим русым волосам голубоватый оттенок, - образ Мальвины. Второй вариант – вамп: высокие сапоги, красное короткое платье с обнаженными плечами. Два существенных недостатка:  не было плетки, и  парика из черных волос.      

    Так и не выбрала. Достала  из шкафа строгий костюм и соответствующие туфли, так я собиралась  защищать диссертацию.

                      

              - О! – воскликнул Ники, встретив меня у входа в ресторан, - ты даже приоделась. Спасибо, дорогая, я тронут.

    Это означало, что в одежде он меня видел редко.

     Я вручила ему в подарок косметический набор. Он шепнул мне на ухо:

                - Главный подарок я уже получил. Рад, что пришла.

      Дежурный комплимент, для всех дам, поэтому  нашептывал, чтобы не услышали другие. Насколько мне известно, мужчины не тратят сил придумывать женщинам особые комплименты. 

 

        Мероприятие проходило в ресторане, на втором этаже. Я поднималась по ступеням, навстречу спускалась женщина с рыжей копной спутанных волос, с затянутым на талии широким поясом, увидела меня, споткнулась, и с трудом удержалась на ногах. Я поняла, что не ошиблась с нарядом.

      Красавиц среди бывших жен не было. Иначе Ники бы не разводился, он чувствителен к прекрасному. Но, увы,  воспринимал  фигуры женщин не в гармонии, а  частями. Эта расчлененка и довела его до многоженства. Может, брал, что само плыло? И рад был, хоть ножки ниче.

    Особая гордость – зад вице – мэра Галины. На конкурсе крутых задниц  она бы заняла первое место.

      Не помню, чтобы  показывали на  телеэкране ее толстые и короткие ноги, зато туго обтянутый зад постоянно мелькал в новостях на местном канале.

     Жанна, учительница в очках и с сутулой спиной, умело выставляла свои изящные ножки. Не хуже, чем мои. Наверное, страдала оттого, что учительнице не положено носить короткие юбки.        

    Рыжая Люська, худая, с большим ртом и громким хриплым голосом, могла похвастать только талией.

     Катерина, на юбилей не явилась, Павел пришел один, хотя они были в официальном браке.

    Пожалуй,  если бы она похудела до сорок восьмого размера, смотрелась приятнее бы остальных жен.

   

      Интересно  наблюдать этих женщин вместе: они окружали Ники и старательно изображали  восторг от его присутствия. Нет, конечно, их никто не заставлял, просто они чувствовали, что это нравится их вожаку. Правда, выглядело это так, как будто он дитя малое. Еще немного, и обгадится в штаны.

      Женщины   уменьшались, Ники, наоборот, заметно подрастал. Зрелище не из приятных:  участвовать в их играх не хотелось, и я спустилась вниз. Подошла к зеркалу поправить прическу и вдруг увидела отражение  мужчины, с интересом наблюдающим за мной. Классического покроя костюм не скрывал богатырского телосложения. Я отвернулась от зеркала, его не было. Мелькнул и исчез. Жаль. Наверное, охранник, такая его профессия: появляться и исчезать.

    Бал Наташи Ростовой не состоялся. Никого не подцепила. Немного порадовал праздничный стол. Два блюда, уж точно, я пробовала впервые: что-то на морскую тему, необыкновенно нежное, чуть-чуть  с лимонным привкусом, и тушеное мясо. Вернее, несколько видов мяса, включая оленину.

   Не обошлось без происшествий. Люське стало плохо, то ли переела, то ли перепила. Ее отвели  в туалет. Галина с Жанной забегали с озабоченными лицами. Я в этом не участвовала.

    Был еще момент, Никита зачем-то направил ко мне журналиста, мужчину с серым лицом, брать интервью. Я не поняла, в качестве кого, даже разволновалась, когда увидела диктофон. Журналист стал громко рассказывать, как они вдвоем с Ники ходили брюхатить деревенских девок, на картошке в студенческие годы. Ники поднял его и дал направление за колонны. Я  поняла, что и журналист и Ники пьяны.

       Я, наверное, тоже, потому что смотрела на фаршированные яйца и не могла понять, кому надо было портить хороший продукт и вместо желтка впихивать рыбную пасту. Если заниматься подобной ерундой, времени не останется подумать о смысле жизни. На душе было тоскливо, признак перепоя, и я исчезла по-английски.

         Ничего интересного, я даже одна вернулась домой, не припомню, чтобы со мной такое случалось после совершеннолетия.

  

     Позднее выяснилось, что я с «охранником» на Никином юбилее приятно ошиблась. В зеркале отразился Олег. Я в нем не разочаровалась, мужчина незнакомой до сих пор  породы, относится к женщинам, как к особым и непонятным ему существам. Их надо беречь и терпеть все их выходки. Смущает только то, что он нас приравнял к экзотическим кошкам и собачкам. И на этом спасибо.

    Олег не современный, из позапрошлого века. Павел ведь тоже, мечтал о прекрасной даме, но от действительности не отрывался.  Самый приспособленный Ники, принимал и «переваривал» все, с чем сталкивался. Что есть, то и хорошо. Поэтому с ним легко, но и опасно: может оправдать все, что угодно. Для него запретов нет.

    С Олегом бы поговорить. Ведь он тоже имеет свое мнение, кого-то подозревает. Но, увы, мне не скажет.

 

        Ники требует, чтобы я бросила Олега. Чего ради?

    

      Олег осудил бы меня за то, что я уверена,  что роковую женщину следует искать в замкнутом круге  жен Ники и Павла. Думаю, эта адская смесь, в тротиловом эквиваленте способная взорваться неожиданно. И взорвалась.

      Всего лишь гипотеза. При научном подходе (не забывать о том, что я аспирантка) гипотезы не обязательно должны подтверждаться.

      Ну, вот, опять вспомнила свою научную руководительницу. И перед сном. Теперь до утра буду придумывать тему.

   

    Ники посоветовал писать диссертацию с уклоном в философию.

                            - Зачем? – удивилась  я.

                            - Чтобы никто ничего не понял. У тебя, красавица, два пути. Или написать стоящее, чтобы все ахнули. Или традиционный для красивой женщины путь.                     

       Традиционным не хотелось бы. Я не их тех, для кого ничего святого нет.

                                                                        

                                                                                         Глава 3

      

        Не знаю, что разбудило меня, но я проснулась рано. Поздно уснула, рано проснулась, решила больше не спать. Сегодня похороны Павла, нужно приготовиться. Продумать все, вплоть до темной повязки на голову.

     

      Лучшего места для размышлений и поднятия настроения, чем собственная ванна, еще не встречала. Только у меня в ванной есть полка с книгами. Мои любимые детективы Агаты Кристи.   

      Лежать в пенной ванне, читать Агату Кристи и ни о чем больше не мечтать.

      Меня всегда радовала несравненная писательница с безграничной верой в победу добра. Сейчас так не пишут. Потому что нет веры в торжество справедливости.

  

       Несравненная писательница придумывала,  сама же раскрывала преступления и не терпела никаких компромиссов. Совершил преступление, отвечай. Ясно и понятно, не то, что в жизни.

        Ну, как я должна относиться к поступкам Ники? Он взломал мою дверь, забрался в мою квартиру. Совершил преступление.  По отношению ко мне поступил подло. Но ведь какой обаятельный и  всегда поможет в трудную минуту.  Я ведь сразу поняла, что это он влез в мою квартиру. И он знал, что я догадаюсь и не стану связываться с полицией. Умен, и верит, что я тоже умна.  Умник и умница.

   

       Я погрузилась в ароматную ванну и открыла книгу. И вдруг вспомнила фильм с Пуаро, кажется, называется «Убийство в имении Холлоу», о любящей, но глупой женщине, убившей мужа и покончившей собой.  Женщина, не способная на компромисс, совершила преступление. Вот вам и Агата, не такая простая, как хотелось бы критикам.

      Фильм меня поразил, я дважды подряд смотрела его. Мне было жаль, очень жаль, убийцу.

      Сюжет без накруток, не надуманный, -  Агата Кристи тоже иногда грешила ими. Наверное, подобная трагедия случилась в действительности. 

 

      Фанатизм опасен, недаром говорят, благими намерениями дорога в ад вымощена.

 

      Телефон надрывался, кто-то звонил.  Вылезать из  благоухающей ванны я не спешила. Брать с собой в ванную мобильник, как делает Ники, считаю глупостью. Я  наслаждаюсь, и меня  нет ни для кого.

 

        Когда, наконец, вылезла, прочитала сообщение от Ники: « Собираем деньги на помин, присоединяйся. Помни: чтобы не потерять все, надо делиться».

        Уверен, что деньги у меня.  Может, не догадывается, может,  его уверенность имеет  основание: кто-то  видел, что я входила в подъезд.

        Хорошо продуманное преступление, кто-то знал, что я должна была прийти к Павлу. Знал Виталий. Кто еще? Незнакомка?  

 

      Я  прилегла, нащупала под боком пульт,  включила телевизор: во весь экран показывали вице-мэра  Галину. То, что на ней была прозрачная кофточка, и хорошо просматривалось кружевное белье, меня не удивило так, как удивила рыжая копна на голове.  У нее свои густые черные волосы, слегка вьющиеся. Может, это  парик? Зачем? Никите нравились рыжие и натуральные блондинки. Хотя увлекался он и брюнетками, увлекся бы и лысыми. Он всеяден.

      Рыжий цвет – демонстрация принадлежности к корпорации «Жены Ники». Номенклатурный работник со стажем, Галина, почуяла, когда нужно продемонстрировать полную  лояльность  вожаку. 

      Что-то в этом есть.

      

      Я задумалась и не услышала, как вожак открыл замок ключом и встал передо мной в светлом костюме и розовой рубашке, и без галстука. Он счастливо улыбался, я, тоже.

                               - Привет! Не ожидала увидеть?

                               - Думала о тебе, и ты явился.

     Я стояла перед ним в почти прозрачной короткой ночной сорочке, прикрыт был живот  до пупка, и он смотрел туда, куда нормальный мужчина жаждет попасть.

                             - Вот это сюрприз, дорогуша! Прошу тебя и впредь встречать меня в таком виде. Но только меня. Договорились? - он перевел взгляд на экран телевизора. – Это что за явление народу?

                              - Твоя бывшая стала рыжей.

                              - Лиса. Клинья подбивает. Придется оправдать доверие.

                              - Вот как?

                              - Не ревнуй, с тобой ни одна из моих бывших жен не сравнится.

                              - А теперешняя? Не зря ты ее прячешь.

                              - Хочешь? Познакомлю. 

                              - Нет.

                              - Приготовила вдовий наряд?

                              - Да, подожди, я быстро оденусь.

                              - Нет спеши, у нас еще есть время. Полежим немного.

      

         Не могла не уступить ему, отказаться, себя наказать. Пусть живет как хочет,  никого воспитывать не нанималась, тем более состоятельного и зрелого мужчину.

      Надо ценить его профессионализм в искусстве ублажения женщины. Много ли найдется таких мужчин?

        И у нас был долгий секс. Наконец, мы оба затихли в изнеможении. Немного погодя Ники поднялся принять душ, а я накинула халат, чтобы мужчину больше не вводить в искушение.

        Он  вернулся из душа голый, с сумкой, достал  шампанское и бутылку моего любимого холодного чая с лимоном.

                   

                              - Помянем, - он протянул  доверху наполненный бокал.

       Я выпила до дна. Он протянул стакан с чаем: «Пей, вкусно», и облизнулся. Я послушно выпила.

                                 - Все думаю и никак не могу догадаться, может, ты мне поможешь?  Кто та женщина, из-за которой Павел наделал глупостей и погиб? Не Галина ли?  Стала вице – мэром, и он не устоял. Мужчины любят самостоятельных женщин.

                                  - Галина? Да? Ты так решила? Ты ведь у нас умница, - он мне улыбался, я тоже попыталась улыбнуться и почувствовала скованность мышц. Так бывает, когда я еще не проснулась.

                                   - Убийца  из вашего круга. Может, из зависти, может, из ревности. Ты, вообще, здорово придумал. Поделись с человечеством:  уникальный опыт. Жены постоянно передаются из одних партнерских рук у другие партнерские. Снимается агрессия в борьбе за самок. А также экономия на кольцах, свадебных нарядах, - женщины не успевают поправляться или  худеть.  Круговерть. Круговорот воды в природе, -  с трудом произносились согласные, язык заплетался, но я продолжала. – Один женился, развелся. Второй женился, развелся. Один погиб, второй…, - я остановилась, поняла, пора.

                                   - Грех с умными бабами, еще накаркаешь, - недовольно произнес Никита.

      Он пристально смотрел. У меня кружилась голова, и я прилегла.  Провалилась в небытие,  очнулась, наступил вечер. Телефон  отключен, я этого не делала. Вспомнила, что сегодня были похороны Павла. 

        Подташнивало, не было сил даже расстроиться из-за того, что проспала похороны. Это Ники подсунул какую-то дрянь.  Навязчиво предлагал холодный чай с лимоном. Знал, что я люблю этот напиток.  «Пей», - говорил он. И я пила. Из рук любимого яд сладок.  Чай горчил, а я пила.

      Что он мне подсунул? Я позвонила ему, он сразу ответил:

                - Проснулась? Вот и хорошо, дорогуша. Я тебя навещал, так что не злись.

                - Как навещал? Я похороны проспала. Урод ты, Ники после этого.

                - Говорю тебе, не злись. Павла позавчера похоронили. Возьми минералку в холодильнике, выпей бутылку, пока много не ешь, для тебя вредно.

    Ну, не урод?  Безнадежный.

     Подобным людям в детстве не объяснили, что больно бывает не только им, но другим тоже.  Захотелось ему, чтобы я проспала похороны, накормил  таблетками и не подумал, ведь я могла умереть. Ведь мой организм мог не справиться с такой дозой снотворного. Горсть  сыпанул в бутылку. Стакан выпила, он еще налил. Не допила.

     Я понюхала, пахло аптекой. Сволочь! Подлец! Отнесу на экспертизу, пусть снимут отпечатки пальцев. Посажу гада!

     Если бы  выпила еще стакан? Он собирался меня убить таким способом?

    Я  злилась и по привычке наносила крем на лицо, вдруг увидела в зеркале свои широко открытые глаза и зрачки, расширенные от ужаса.

    Чтобы успокоиться, взяла телефон. Ого, сколько не принятых звонков! От Сергея, от Олега, но в основном от Виталия. Он заслуживал, чтобы я позвонила ему первому.

                    - Ирина,  куда ты пропала? Я беспокоился. На похоронах тебя не было.

                    - Ники дал снотворное, я двое суток проспала.

                    - Ты попросила?

                    - Нет.

                    - Тогда зачем пила?

        Что на это сказать?

                    -  Ладно, я сама разберусь.

                    - Себя надо беречь.

                    - И  Ники в дом не пускать?

                    - Произошло убийство, а ты спрашиваешь. Никита был заинтересован, чтобы Павел не уезжал.

                    - Каким боком я в их делах?

                    - Тебе виднее, - вздохнул Виталий. – Ты с ним все еще встречаешься? –  голос дрогнул.

        Сколько можно ревновать? Я посчитала до десяти и глубоко вдохнула.           

                     - Ты Пашины бумаги смотрел?

                     - Да. Нашел стихи, лежали в папке, последней по номеру. Слушай: «Горе застыло в зрачках удлиненных, о, Олененок, вмерзший ногами на двух нелюдимых и разъезжающих льдинах». 

                      - Это не его стихи. Это Вознесенский. Больше ничего?

                      - Нет, если не считать, что вместо оленя он нарисовал кошку.  

                       - Наверное, это важно. А, может, нет.

 

          Мы помолчали. Виталий хороший человек, но  меня напрягает. Кому приятно испытывать вину? Зачем я согласилась, зачем легла с ним в постель? ведь знала, что он не мой мужчина.  Павел попросил.

                       - Кошка тебе никого не напоминает?

                       - Напоминает, Люсю. Кстати, Паша лев по гороскопу, и Ники тоже. Два льва, и  уживались.

                       - Да, да, - обрадовался Виталий, - им было хорошо вместе. Павел ничего плохого про Никиту не говорил. Никита ведь поставлял ему жен, наоборот ни разу не было. Кому понравится?

                      - Ты сам сказал, что им было хорошо вместе.

                      - Ну, да, - он помолчал. -  Я запутался.

                      - Я тебе еще позвоню.

                       

            Со мной у них традиция была нарушена. Ники, конечно, был недоволен, что я возобновила отношения с Пашей. Но ведь они должны были привыкнуть. Что женщины курсировали от одного к другому. Но у мужчин не было равенства. Право первой ночи принадлежало Ники. Может, Павел решил нарушить традицию?

            Никита  привык, что его жены после развода  с  Пашей и возвращались к нему. В моем случае все было наоборот: сначала Паша, потом Ники, и снова Паша. Но из-за женщины Ники не убил бы друга.  Или мог? 

            Он врал мне, что только материально помогал бывшим женам, он с ними спит. И со мной спит. Втянул в свой гарем и делает со мной, что хочет. И еще смеется, когда я говорю о свободе.

 

          Павел  в самые интимные моменты  оправдывался и извинялся, что не такой искусный любовник, как Ники, для которого смысл жизни в сексе с женщиной.

            Люська сплетничала, что Павел не уверен в постели. Потому что сравнивает себя с Никитой. Зачем ей эти глупости? раз женился, зачем вспоминать о ее прошлом, кому это  нужно. Поэтому быстро сбежала к тому, кто не напоминал о Ники. Нет, нет, она с бывшими мужьями не спит.  Нет, нет никогда, что ты! Кто поверит этому.

        Я спросила Ники, зачем  Люську таскает за собой, часами треплется с ней по телефону. «Зачем мне спать с бывшими?» - искренне удивился он.

     Так искренне, таким честным взглядом смотрел на меня, - безнадежный лгун.

Зачем ему бывшие жены,  вон, сколько их, то есть, вас, женщин, им не целованных.

      Пошлый циник, - вот кто он. Попадись он мне!

   

       Стихотворение Вознесенского Паша мне недавно читал. Еще не покинул страну, а уже чувствовал себя на двух разъезжающих льдинах. Если не страны, то женщины. Одна из них я? Кто вторая? Кто она, таинственная незнакомка?

        Когда Паша прочитал этот стих, я вообразила его в раскорячку и хихикнула. Он расстроился.

        Мне стало грустно и безнадежно. Я заплакала.

    

        Ники не дал долго грустить,  прислал сообщение: «Дорогая, мечтаю о встрече». «Какой яд в этот раз приготовил?» - ответила я ему. «Только яд любви», - прочитала я и отключилась.

         Мое всепрощение попахивало мазохизмом. Я готова  оправдывать его до бесконечности.  Страдать от того, что он так и не вышел из подросткового возраста? Кого винить? Его родителей? Уже поздно. Их нет в живых. Школу? Улицу? Город? Страну? Земной шар? Космос?

       Я ведь тоже проходила этот период, когда все вокруг дураки, одна я такая умная. Не помню, чтобы творила пакости, но учителям хамила. С родителями уживалась. Отец  меня благодарил за это. Наверное, тоже помнил себя подростком.

   

       Ники сказал, что глубоко верующий, и это не обсуждается. Сразу предупредил меня: вера святое.

      Но православная вера и частая сменяемость жен и не жен не совмещались. Похоже на то, что он выбрал себе в отцы  совершенного и бессмертного, пребывающего на небесах. И вел себя как хулиганистый мальчишка, который бил стекла, обижал маленьких, потом каялся. Грешил и каялся.

   

       Я однажды  столкнулась  с подобным случаем, когда работала экскурсоводом. Еще да знакомства с Павлом и Ники. Это была практика в Петербурге на четвертом курсе. Моя руководительница диплома сохранила прежние связи и, каким-то образом организовала  практику специально для меня.   Город порази, восхитил, я хотела там остаться. Но подхватила бронхит и вернулась  домой.

      Ярче всего запомнилась самая первая, почти самостоятельная экскурсия.

      Надо было в воскресенье рано встать, пройти пешком длинный путь, постеснялась попросить заехать за мной. Успела вовремя, заняла кресло рядом с шофером, лицом к экскурсантам. В третьем ряду сидела моя наставница и ободряюще улыбалась.

       Я  волновалась. Четыре часа нужно было рассказывать о знаменитых писателях позапрошлого века. Их было так много, почти ни один из известных мне не пропустил наш город.

         Уж не помню, каким боком, но в программу входило посещение  храмов, которые встречались на нашем пути.

       Автобус тронулся, и почти сразу пассажиры, включая наставницу, задремали.   Не спал только мужчина в последнем ряду, толстый, потеющий, бородатый.

     Люди знали друг друга, из одного НИИ, и вскоре кто-то уступил мужчине место на переднем сидении. Это был кошмар! Мужчина гонял меня по русской классике, особо остановился на «Бесах» Достоевского. Все пытал меня, не нахожу ли я сходство современных политиков с героями Достоевского. Если бы я знала этих политиков, если бы я читала «Бесов»! Он с издевкой несколько раз уточнял: «Так вы студентка университета? Странно. Учитесь бесплатно? И вам выдадут диплом?»

     Но запомнилось даже не это. Он мне стал рассказывать такое, о чем я не слышала, например, о казино в Ялте, где Достоевский проиграл все деньги. Вместо того, чтобы благодарные потомки повесили памятный знак, там теперь платный туалет. Про это я не знала, в Ялте не была.  

     И еще он рассказал, что есть такая Толстовская премия, в качестве главного приза писатель получал почетное право переписать «Войну и мир». Причем, не по книге, а по рукописи, так сказать, первоисточник. И не той, которую переписывала Софья Андреевна, уже после правки, а написанной рукой великого. Таким образом, энергия необычайной силы передавалась писателю, и он становился долгожителем в физическом смысле, а это дороже любых денежных премий.

     Я верила ему, даже записывала в блокнот. Но когда он сказал, что лауреаты Чеховского конкурса в качестве награды получали право лизнуть леденец, завалявшийся в кармане сюртука знаменитого писателя, я, наконец, поняла, что бородач надо мной издевался. Что я ему такого сделала?

                                - Шутки ваши злые, - сказал я, чуть не плача.

                                - Невежество глупо и смешно, - возразил он.

       Когда мы подъехали к храму, он вышел первый и ждал меня. Но не дождался, я решила храма не посещать в тот раз.

       Когда все собрались возле автобуса, я обратила внимание, что мужчина притих.

                                - Вы верующий? – удивилась я. – Разве не помните, что истина, сказанная без любви, ложь?

                               - Не согрешишь, не покаешься, - ответил он.

                               - Обидно.

                               - Вы обиделись? Простите, пожалуйста, - он почесал затылок, виновато улыбнулся, и стал походить на нашкодившего подростка. - Простите, - повторил он и побежал  в храм.

      Ники напоминает мне того хохмача.

      Я изменилась с тех пор. Тогда, в Питере, сумела защитить себя, проявить характер. Что сейчас? Почему Ники не считается со мной? Только посмеивается. Что во мне не так?

      Зачем я взяла эти деньги? Слезы текли из глаз, мне было одиноко. Очень.

    

       Кто-то звонил. Сергей. Отвечу потом, когда успокоюсь.  Он такой романтичный, и внешность мне нравится: высокий рост, правильные черты удлиненного лица, темные волосы, гладко выбрит. Его портрет способен украсить обложку глянцевого журнала для успешных людей. Правда, мало индивидуальности, но я слишком многого хочу. И походка, твердая, как у военного.

        Но со мной неуверенный.  Так робок, потому что влюбился, - сказала бы моя бабушка. Хорошо бы. Сейчас он мне ничем не поможет.

 

          Поможет, защитит, успокоит  Олег. Я этого  хочу.

          Олегу нужна моя инициатива. Я прикасаюсь губами к его губам, он благодарно смотрит, - разрешено, и бережно обнимает. Если бы не я, мы бы до сих пор прогуливались с ним по городу. Я понимала, женатый, двое детей, о разводе не помышлял, поэтому гуляли в тех местах, где мало вероятно встретить знакомых.

      Приятно сидеть вдвоем в тепле и пить  хорошее вино. Хорошее вино пили, покупали под моим руководством, но пили в безлюдных местам, - обычно это был заброшенный парк. Как он радовался, когда мы долго продирались через колючие кусты. Выходили к пруду, заросшему белыми лилиями, и я искренне восхищалась. Надо было видеть его лицо! Пожалуй, он самый романтичный из них. Даже Павел не прогуливал меня по таким местам. Писать стихи и быть в душе поэтом не одно и то же.

     Ники подлил дегтя, объяснив, что у Олега больное сердце, и врачи советовали ему длительные прогулки на природе.

    Олег признался мне, что снова пишет стихи. Правда, они пока не совершенны, надо еще поработать. Зато я стала крепче спать и меньше пить.

    Он мне напоминал русского богатыря: высокий рост, широкая грудь, развитые мышцы рук и ног. Лицо воина: большая кудрявая голова, нос с горбинкой глубокая впадина на подбородке и чувственные губы, думаю, мало целованные. Гармоничный человек, развит и физически и духовно.

    Когда я познакомилась с Павлом на вечере поэзии, и стала хвалить стихи, он сказал, что у него есть друг, мнение которого для него важнее всего.  Друга зовут Олег, тоже пишет стихи, но очень скромный, никому не показывает.

      Ни Павел, ни Никита меня с Олегом не спешили знакомить. Шумный тусовщик Ники, готовый всех со всеми перезнакомить, лишь бы народ толпился возле него, однажды привез меня в офис, открыл бутылку шампанского, но вдруг кто-то позвонил. Разве для владельца известной фирмы может быть помехой чей-то звонок? Оказывается, может. Ники попросил меня посидеть  возле Светочки. Немного погодя в приемную вошел, как мне показалось, человек – гора в темном костюме. Я запомнила расстегнутый и перекошенный воротник клетчатой  рубашки. Человек кивнул нам и прошел в кабинет. Это был тот самый «охранник»,  отражение которого мелькнуло в зеркале и исчезло, как только я повернулась.

                               - Олег Федотов пришел. Самый умный среди них, - прошептала Светочка.

     Обязательно с ним познакомлюсь, - решила я. Долг платежом красен,  в отместку за подругу, с которой Ники переспал в моей квартире, послав меня  в магазин. Мол, голуба, сходи, будь ласка, винца, закусона, ну, ты лучше знаешь, чего хочет женщина. И я, обрадованная, Ники доверил мне выбрать вино, побежала в ближайший супермаркет. Идиотка.

     

      Я напросилась на ближайший корпоративчик. Привел меня Павел, правда, удивился, раньше отбивалась от подобных мероприятий как могла. Праздновали чей-то день рождения.  Собрались подчиненные, во главе стола Ники. Без женщин, даже без Светочки, только я.

       Тоска,  когда участвуешь в совместной пьянке начальников и подчиненных. Как говорил мой  бывший муж: в присутствии начальника нормальные рефлексы дают сбой. Особенно сексуальный рефлекс, который превращается в сильную потребность лизнуть зад шефу.

      

      Олег сидел в углу и не пил, только сказал: «Я за рулем». Когда поднялся уходить, я пробралась к нему и попросила подбросить до дома. Подбросил, не более.

      

        Ники видел, как мы вдвоем уходили,  предупредил, что у Олега жена настоящая стерва. Лучше от этой семейки держаться подальше. Бальзам на душу: Ники меня ревновал. Мне было приятно.

    

       С Олегом началось все неудачно. Нет, первые свидания в лучших традициях искусства ухаживания. Нам никто не мешал, телефон он отключал, я тоже. И мы гуляли по парку. Гуляли примерно месяц, он водил меня в мало известные кафе с вкусной и качественной едой.  Потом мы шли в выставочный зал, там часто сменялись экспозиции. В лавке на выходе он выбирал подарок: кошелек из натуральной кожи – авторская работа, картину.  В моей комнате висят маки –  любимая и очень сложная техника мокрой акварели.

         Ему хотелось подарить мне  сумку с наворотами, даже мех из голубой норки, эксклюзив, но я посмотрела на цену и отказалась. С такой сумкой только грабителей привлекать.

      

         Он  любил пельмени. Даже порывался стряпать, но я не согласилась.  И он повел меня в одно место, где подают настоящие сибирские пельмени. Я в них плохо разбираюсь, но было вкусно. Я ела со сметаной, он с уксусом. Так вкусно, что  не отказалась еще от порции и даже выпили рюмку водки. Естественно, опьянела. Когда мы вышли, я потащила его в сквер и первая полезла целоваться. Он был счастлив, я видела даже слезы на глазах. Деликатный до идиотизма, прежде, чем залезть под юбку, уточнил: «Я понимаю так, что дама хочет кавалера?».

          Мы поехали ко мне. Я стала снимать с него одежду еще в прихожей.  Я потом жалела, что он у меня задержался до одиннадцати, больше, увы, не мог. Семейный мужчина.

    

       Утром позвонил Ники и спросил: «Олег случайно вчера не у тебя был»? «Следишь за мной»?  « Жена его стукнула сковородкой. Он в первой городской».

         Я помчалась в больницу. Он сидел в одноместной палате, на кровати, одетый в коричневую пижаму и походил на бурого медведя, впадавшего в спячку. Я потрогала его голову и спросила: «Больно»?  «Нет, уже нет».  «Она часто тебя бьет сковородкой»? «О чем ты? А, Никита сочинил» - догадался Олег.

      Оказалось, что у него случился гипертонический криз, отягощенный сердечным приступом. Пельмени под водочку плюс бурный секс - вот вам и больничке.

       Я ворчала и поучала Олега, как надо правильно жить, открылась дверь и в палату вошла маленькая женщина с грудью, на мой взгляд, пятого размера, может, меньше, но показавшейся уродливо несоразмерной худому тельцу.

                    - Знакомьтесь, мой друг Ирина и жена Леонида, тоже искусствовед. Что ты сейчас преподаешь в школе?  Я забыл.

                     - Историю, -  ответила жена и неожиданно улыбнулась.

       Ники говорил, что у Олега светлая голова, все производство держится на нем, у него куча авторских свидетельств, ему бы жену сменить. Тогда тема меня не интересовала, и я не спросила, почему надо менять жену.

                      - Вы не были на выставке современной авангардной живописи? - спросила она.

                      - Да, была, - ответила я, чуть не сказала, что были вдвоем с Олегом.

     Я старалась не смотреть ей в лицо, и мой взгляд уперся в огромный бант на ее груди: черный, в белый горошек. Неужели она, таким образом, прикрывалась? Отвлекала внимание или, наоборот, привлекала?   

                       - Я думаю, многие картины воздействуют на наши чувства через  рацио, - сказала она.

                      - Вот как? – удивилась я и подумала, - однако, заумь.

                      - Вспомните, мало цвета и мало оригинальной формы, на некоторых картинах обыгрываются цифры, буквы и слова.

       Мы с ней разговорились, Олег даже рассердился: «Девочки, я ведь еще здесь». Она подскочила, выгрузила содержимое сумки на стол и убежала, театрально помахав нам рукой.

                      - О, кекс! Будем пить чай, - обрадовался Олег.

        Чай тоже был, в термосе, зеленый.

        Ее внешность я не смогла бы  описать, помню только нездоровый цвет лица, какой бывает, если постоянно находиться в закрытом помещении. Если я встречу ее без банта на груди, могу не узнать.

       Неприметная внешность, но ведь что-то в ней есть такое, ведь они уже давно вместе. И, кажется, разбегаться не собираются. Она моя соперница, и я, вспоминая о ней, теряю уверенность в себе. И еще из-за Ники, - разве так обращаются с красавицами? Ведь нас защищать надо. 

        Может, вернуть деньги? Подбросить кому-нибудь и понаблюдать.

        Нет, жалко. Из-за угрызений совести расставаться  с ними глупо. И еще, если Олег продолжает со мной встречаться, значит, жена ему уже не интересна.  

       Вот так-то.  И он не запрещал мне звонить ему.

      

                  - Папа не может подойти, занят, - услышала я голос девочки и растерялась, непонятно, о чем с ней говорить. Звуки борьбы, чье-то шипение, перевес сил в пользу Олега:

                   - Извини, дочь схватила телефон.

                    - Ты можешь через полчаса быть возле  ресторана?

                    - Да, да, конечно.

    Он не спросил, какой ресторан. Понял сразу. Надеюсь, что понял, и не станет меня ждать у пельменной.

 

      Кто-то звонил в дверь, я не подумала заглянуть в глазок, нет такой привычки, открыла и испугалась одновременно. Ничего опасного,  мне улыбался  Сергей с букетом. Пять роз: белая, кремовая, розовая, красная и желтая. Я бы предпочла один цвет.

                  - Не нравится? – смутился он.

                  - Спасибо, я люблю розы. Букет оригинальный.

                  - Какие нужны, я сейчас куплю. Тут рядом продаются.

                  - Все хорошо, Сережа, - я поцеловала его в щеку. Он робко попытался обнять меня, но я вывернулась. – Я спешу. Ты проходи. Важная встреча. Подбросишь?

     Я кивнула, чтобы он прошел в комнату, направилась с букетом в кухню. Цветы поставила в вазу и закрылась в ванной.

 

     Когда вошла в комнату в боевой раскраске, Сергей рассматривал картину в технике мокрой акварели: маки на зеленом поле.

                    - Нравится?

                    - Очень! Я раньше думал, зачем рисовать цветы, если они живые прекрасны. Теперь понимаю, зачем.

                    - И зачем? – спросила я голосом учительницы.

      Сама удивилась. Роль воспитательницы никогда не привлекала. Вот почему предпочитаю зрелых мужчин.  

                    - Маки такие лохматые, - ответил Сергей.

      Я поняла, что большего не дождусь, и попросила подбросить меня к ресторану.

       Сразу отпускать его не хотелось. Неужели привыкаю?

                    - Зайдем? Выпью коктейль.  У меня деловое свидание, есть пять минут.

        Он обрадовался: лучики вокруг глаз, белозубая  улыбка. Но от моего коктейля отказался. Пил минералку и смотрел на меня.     

                                                  

          Я допивала третью порцию клюквенного коктейля, когда  подошел официант и шепнул, - ждут на выходе.

       Олег мерз у входа в бар в желтой не первой свежести майке и старых джинсах для домашнего пользования. Женщины одобрительно и беззастенчиво рассматривали  накачанные бицепсы. Хоть бы одна посочувствовала. Вечером особенно холодно, так бывает у нас в конце мая.

               - Ты с машиной?   

                - З-з-здравствуй, Ирина, придется своим ходом.    

                - А, поняла, семья не пускала, тогда ты сделал вид, что решил прогуляться с собачкой возле дома.   

                - С-с-собачки пока не завел, своих хватает.  Дочь спрятала мою одежду. Всю одежду спрятала.        

      Я вернулась в зал, поцеловала Сергея в щеку, и пообещала скоро, совсем скоро, встретиться. 

 

         Мы шли с Олегом быстрым шагом, на нас оглядывались: мужчины на меня, женщины на него. Взгляды раздражали, я замерзла, поэтому решительно подняла руку, остановила такси.

          Не знаю, может, перепила клюквенного коктейля или устала от своих проблем, хотела переложить их на богатырские плечи Олега, - я была не готова сочувствовать ему. Показала на заднее сиденье, Олег послушно забрался, и села рядом с шофером.

          По-настоящему отдыхаю, когда меня везут. Ни о чем не думаю, расслабляюсь. Лучше всего, конечно,  в автобусах дальнего следования и в поездах. Дома нет.  Даже диван в собственной квартире не успокаивает. Покой только снится, сплошной секс до утра.  Диван выбросить и купить другой. Убрать все, что напоминало бы о Ники.

         Захотелось семьи, стабильной жизни, единственного мужчины. Такого, как Олег, - сидит за моей спиной и не мешает думать о нем.

         Красавец - мужчина, но дети – уроды, наверное, в материнский род.

         Любящая семейка скорее задушит его, чем  выпустит на свободу. Можно побороться, вдруг получится. Он  почти нищий, и квартира, и машина  принадлежат его жене. Мои деньги пригодятся: купим дом, нарожаем детей.

        Я видела его детишек, старшая дочь, студентка, и сын, года на три младше ее. Детки похожи: узкоглазые, с нависшими надбровными дугами, утиными носами  и кривыми, судорожно сжатыми ртами. Такой ненависти я еще ни у кого не вызывала. И мне захотелось чего-то такого, чтобы им напакостить.  Желание настолько сильное, что я не ушла, как предполагала, а осталась у них, даже переспала с Олегом в его кабинете.  Жена и дети были за стенкой и ничего не слышали.  Благодаря хорошей звукоизоляции. Он специалист в этом.

       

        Я расплатилась с шофером, и мы поднялись ко мне.  «Осторожно, окрашено» висела табличка на ручке моей двери.

                   - Решила ремонтом заняться? – удивился Олег.

                   - Сломался замок, пришлось мастеров вызывать.     

      Никого так легко не обмануть, как Олега. Верил каждому моему слову. Смотрел влюбленными глазами,  радовался и печалился, в зависимости от содержания моих   рассказов.

       Правда, сейчас я стала сомневаться, что он поверил мне и на  этот раз.  Ники однажды сказал, что Олега невозможно обмануть. Все сделки, в которых он участвует, проходят как по маслу. Он предвидит все. Ум как у шахматиста.

       Поверил или нет?

      Он ходил по комнате и внимательно рассматривал обстановку. Поправил картину с маками. Ники – урод, что тут искал? Встроенный сейф?

                    - Перестановку сделала? Что-то я не пойму. Явно побывал кто-то посторонний. Может, грабители залезли? Посмотри, все ли на месте.       

                     - Ремонт. Я делаю ремонт. Тут мастера ходят.

                     - Не предупредила меня. Одной ведь не справиться. Я помогу тебе, - заволновался он.

                     - Послушай, кто-то упорно хочет навесить на меня убийство Павла. Ладно, не убийство, Ники уверен, что я взяла деньги. Кому это надо?  Твоей жене?

                     - Я спрошу у нее.

                     - О чем? Не она ли убила Павла, чтобы подставить меня?

     Он непонимающе смотрел на меня. Уставший, больной человек с красными, опухшими веками.    

                     - Извини, милая, я не то сморозил. Запутался.  Так обошлись со мной, обе напали, пришлось отбиваться. 

      Он нервно закурил и вышел на балкон, я пошла за ним. Яркие звезды, восходящая луна, пустой двор, у подъезда  тоже никого. Вдруг мелькнула тень. В этот момент Олег положил руку мне на плечо, и я вздрогнула от неожиданности.

                       - Извини, не хотел. Пойду, чай приготовлю, - он ушел.

       Мне показалось, кто-то стоял под балконом и смотрел на меня.

       Из кухни донесся голос Олега. Он звал пить чай.

                       - Кто-то следит за моими окнами. Твоя жена могла нанять детектива?

                       - Нет, она не догадается. Дочь и без того о тебе знает.

        Я пила чай, Олег гладил мою руку, только мешал. Непонятно, кто из нас напряженнее. Секс бы помог, расслабил нас. Но Олег был погружен в свои думы.

         «Проститутка знала бы, что делать» - сказал бы Ники. А я бы ему ответила: «Вот и иди к ней».

                  

      Олег закурил, вышел на балкон, вернулся. Снова закурил, снова вышел на балкон.

      

       В зеркале над мойкой отразилось мое утомленное лицо. Поспать бы. Но мне так просто не уснуть.

        Выпить, вот что надо, немного выпить хорошего вина.    Прогуляюсь до винного магазина, - тихий вечер, яркие звезды, полная луна. Олег пусть дома остается.     Хотелось немного успокоиться, а рядом с ним сегодня это  невозможно.

        И вино он не умеет выбирать: лишь бы была высокая цена, и  бутылка  необычной формы. Но форма не гарантия качественного содержания.

       

                                                                                         Глава 4

 

       Я вышла из подъезда, повернула за угол на дорожку через сквер, краем глаза увидела тень, мне зажали рот и понесли. Сунули в машину головой вперед, но я не ударилась, - сильные  руки бережно усадили меня. И покатила я с ветерком в неизвестном направлении.

                - Жить хочешь, сиди тихо, не двигайся, - проговорил мужчина с восточным акцентом, но славянской внешности.