В деревню я приехал почти адекватный, но из-под левого погончика джинсовой куртки торчал голубой берет. Мы как отмечали второе августа[1], так я и забыл его вытащить.
У первого же молодого мужика спросил, как мне найти директора местной школы. Он посмотрел на меня и ответил:
- Пива хочешь?
- Очень хочу,- сказал я.
И мы пошли пить пиво, которое незнакомец только что привез из района на старом скрипучем, чуть ли не первого выпуска «каблуке». Звали его Коля, а оказался он экономистом колхоза «Верный». Школа, в которую меня направили «сеять разумное, доброе, вечное» была рядом с центральной усадьбой колхоза.
- Праздновали,- спросил Коля, дотрагиваясь до моего берета?
- Ага,- ответил я и убрал, наконец, берет в сумку.
***
Дуб лежал, сох и каменел. Его голая поверхность полировалась дождем, снегом, ветром, солнцем и туристами, которые иногда присаживались на ствол отдохнуть.
Снова пришли какие-то люди, пригнали машины, но не страшные на гусеницах, а красивые, желтые, с надписью «Liebherr», и увезли дуб на пилораму. Там его быстро и ловко распилили на доски и бруски, а он был уже почти каменной крепости.
Бруски попали в руки мастера, и он целый год с любовью строгал и шлифовал их, покрывал резьбой.
***
Сюрприз бесконечно озлобленный скудным завтраком, выбил последнюю перегородку и, несмотря на то, что глаза у него были совсем маленькие, увидел свет в конце тоннеля – двери к свободе были распахнуты, за ними поднимался рассвет. Он ещё сомневался поначалу, мол, не станет ли хуже, но, вспомнив, что риск – благородное дело, рванул вперёд. Ну и, опять же, инстинкт продолжения рода давал о себе знать.
На картофельные бурты, развороченные дикими кабанами, Сюрприз наткнулся в поле между фермой и деревней. Он плотно поел, не брезгуя изредка попадавшими мышами, и отправился дальше в поисках любви.
***
Нездоровой больничной веселости нисколько не мешала ни унылая обстановка, ни грязно-зеленые стены, ни скрипучие кровати. Саню, кроме Борьки Узорова, раздражал только запах вареных портянок, доносившийся со стороны столовой. Этот запах так сильно напоминал столовую на армейском плацу, что спросонья можно было перепутать себя во времени. Но что поделаешь – страховая медицина по-русски.
В общем, днем было не скучно. А по ночам вместе с бессонницей приходила тоска, тяжелая, нудная, изматывающая. Тогда Кузнецов непрерывно курил, да и не он один.
***
Так случилось, что три собаки встретились в заброшенной деревне друг с другом, но без людей. Если не вдаваться в излишние подробности, то первую, московскую сторожевую, забыли после пикника. Вторую, ханаанскую, оставили, прощаясь в слезах и рыданиях, из-за невозможности взять с собой. А третью, кавказскую овчарку, посчитали пропавшей без вести.
Но худа без добра не бывает. Собаки получили свободу. А следует заметить, что это были гордые псы. Почти волевые. После нескольких дней скитаний кобели и столкнулись в этой деревне. Для удобства дальнейшего повествования обозначим их, как Москвич, Ханаан и Кавказ.
***