Из прошлого

 

Мерно стучат колеса поезда, отбрасывая на восток частые и уже белорусские станции и полустанки, серые, под серым дождливым небом с низкими тучами:

Дук! Дук!

                Дук! Дук!

                                Дук! Дук!

                                                Дук! Дук!

Извечная песня железной дороги, чугунки[1], как говорят в местных деревнях-весках[2]. Да и в русском языке это доброе и домашнее какое-то слово бытует, или, скажем, бытовало. Веси, а? Ничего не напоминает? Нет? Ну, тогда вам и вспоминать не о чем! Не стоит, видит Бог. И не трудитесь даже! Все равно кроме какой-нибудь общечеловеческой мути вы не вспомните! А эту хрень, на ночь лучше и не поминать! Обязательно ведь кошмары после нее приснятся! А зачем? Оно вам надо? Наверное, и нет!

Впрочем, какая там ночь! Серый повернулся на своей верхней полке, прислушиваясь поутру к своим ощущениям. Хорошо отдохнувшее тело просило действия, ничего не болело и нигде не тянуло. Какое там! В его возрасте и не должно бы! Вытащил из-под подушки, сложенные и сунутые туда с вечера джинсы. Ощупал, на месте ли старое кожаное портмоне с деньгами. Все там. Да и как бы их вынули? Как? Эх, у себя, на зоне, он видал таких мастаков – изо рта достанут, и не заметишь! А то – из-под подушки! Шутить изволите?! Говорят на зоне, по вагонам такие, блин, мазурики слоняются. Куда там киношным воришкам! Нет с деньгами все в порядке, да и было их совсем немного. Так, слезы, на первое время. Много ли заработаешь на зоне? Трудясь в пользу ненасытного государства? А раньше, до зоны, он много зарабатывал? Раньше? Было ли это раньше!? Да нет! Было! Была и армия с доблестным десантно-штурмовым батальоном морской пехоты. Был и университет. И не хухры-мухры! Московский, МГУ. Поступать туда, он приехал, прямо демобилизовавшись из армии. С Северного флота. Из казарм бригады морской пехоты в Североморске, где благоволившие ему командиры, позволяли настырному сержанту из ДШБ[3] готовиться, в личное время, чтобы не утратить квалификации для поступления. А он, из благодарности, решал им все контрольные по физике и математике во все их заочные институты и академии. Самих офицеров, их друзей и родственников. А что ему, участнику и призеру республиканских и даже союзных олимпиад по физике, решить какие-то рядовые и типовые контрольные по математике и физике. Так, в качестве разминки, разве. Ну и для того, чтобы уж совсем не утратить навыка. Во взводе и роте, да и в батальоне, за ним закрепилось вполне почтенное погоняло – профессор. Серого оно вполне утраивало, и он не возражал против него. Надо ли? А то пристанет что куда менее приятное! Тогда как? Впрочем, на армейских буднях его подвиги на лоне решения контрольных по точным наукам, не отражались. Также как все, бегал в рейды, тренировался рукопашному бою с предметами: автоматом, ножом, МСЛ[4] и без оных, преодолевал полосу препятствий, прыгал с парашютом, десантировался с вертолета, на бронетранспортерах и прямо с борта приткнувшегося на мель судна, по самый подбородок уходя под воду, привычно держа над головой автомат. Реже других сержантов ходил в наряды, это и было, пожалуй, единственным послаблением офицеров своему любимчику-сержанту Серому. Но этой романтики ему хватило по самое горло еще в учебке, в далекой прибалтийской Елгаве. Так-то там они месили лабусов[5] на танцплощадках, получая сполна их подлую местишку, будучи, иной раз, застигнутыми их группой, в одиночку. А потом, отлавливая подлюков уже по одиночке, пользуясь навыками, привитыми в армии, и отсыпаясь по полной программе на отловленных, не давая, придуркам, упасть наземь и закосить под умирающих. Зато в увольнениях было совсем нескучно. Было чем заняться и с пользой для службы, кстати.

А однажды, возвращаясь ко времени из обеспеченной друзьями самоволки, воспользовался пожарной лестницей, чтобы попасть в свой кубрик, расположенный на третьем этаже корпуса учебки. Лестница та вела в туалет. Каково же было его удивление, когда он, влезши в окно, предстал перед их начальником курса подполковником Свиридовым, сидящим орлом на унитазе! Что само интересное, так это то, что воздаяние за эту самоволку, в виде нарядов вне очереди, он не получил. Наверное, потому, что не растерялся и, приняв строевую стойку, бодро поприветствовал начальника:

- Здравия желаю, товарищ подполковник!

Подпол[6], забыв, что башка пуста и, что сидит он орлом над дыркой, в солдатской уборной и так просто встать не может, не уронив офицерской чести, вместе с расстегнутыми штанами, метнул правую руку к виску, отдавать ответную честь. И едва успел ее остановить, промычав:

- И тебе не хворать, Профессор! Заработался?

- Ум-гу, товарищ подполковник!

Но наказывать Серого подпол не стал, не желая, видимо, рассказывать своим, как застал его пройдоха-курсант врасплох, «на очке». А и Серый промолчал, поняв, что не по мужски это будет, разболтать все, не получив воздаяния. Если бы воздалось ему за тот приход в окно, тогда – да! Тогда, пожалуй, посмеемся все коллективом. Ну а нет – значит, и не было ничего. Хи-хикс!  Приснилось ему просто. Почудилось! Быва-ат.