День двадцать первый
Я проснулась. Только зачем? Чтобы снова осознать этот ужас? … Теперь ходить, радоваться, я, наверное, буду только во сне. А наяву будут преследовать кошмары; день за днем, год за годом. Ненавижу! Еще посмотрим - если я не хочу жить, значит, не буду! Надо набраться терпения, вырваться отсюда. Кто это? Снова уколы? Не хочу! Ненавижу! Особенно этого Андрея Палыча - не-на-ви-жу! …
- Саша, Сашенька-а! Доченька, как же это?! Родная моя, доченька!
Мама?! Господи, мамочка! Нет, Сашка, нет – соберись, сожмись в кулак, чем можешь: Она не должна знать, что я слышу ее, не должна поверить. Ей будет легче, если - не приходя в сознание. … …
= Мария Семеновна, успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста! Саша вас не слышит; она в коме, уже третью неделю
- Виталик - почему, почему это случилось?
- Понимаете - Саша спешила: На светофоре рванула с места. А тот лихач хотел проскочить; на скорости, прямо в нее. Господи, вы не представляете, что я пережил, увидев ее: … Няня Юленьки позвонила, сказала, что у нее температура. Я предлагал; не паниковать, вызвать врача: маленькие дети часто болеют. Но Саша меня не слышала – « поеду, поеду, я скоро обернусь: подержу у груди, дам лекарство». И вот: … Теперь ее саму нужно носить на руках.
- Виталий, зачем вы так говорите!
- Простите, Мария Семеновна! Это очень больно, но я точно знаю. И вы должны знать, быть готовы к этому. Я понимаю, сейчас не время: Но дело в том, … я уезжаю в длительную командировку, и поэтому, хотел бы уже сейчас обсудить с вами будущее Сашеньки. … Моя сумасшедшая работа, ваш возраст: Я думаю, мне стоит заранее побеспокоиться о месте в хорошем приюте - нет, как правильно называют – доме, доме для инвалидов. … …
- Что вы! Что вы, Виталий! Никогда! Пока я жива, Сашенька никогда не будет жить ни в каком доме инвалидов!
- Мария Семеновна, не обижайтесь; я же хочу как лучше для нее. Хорошо, поговорим об этом позже, я понимаю ваше состояние: Сам до сих пор не могу оправиться: Я ведь любил ее, очень любил, вы знаете.
- Виталий, Сашенька жива, жива!!
- Ах, Мария Семеновна; может, вы сочтете, что я жесток, но я привык говорить то, что думаю: … Разве перед нами лежит сейчас Саша? Если Саша, это полет, движение, вечная весна. Ее все любили за это, и я тоже. Она и героиням своим передавала каким то образом эту непосредственность, нежность, азарт, жизнелюбие. И эта игра чувств завораживала. Господи, как же так, за что?! … Я знаю, грешно так думать, но я не могу не думать, что тот бедолага уже похоронен, и не будет страдать, как Саша. …
Значит умер. … Виталя, не представляешь, как ты прав. Мы даже мыслим с тобой одинаково. Не беспокойся, я не буду долго страдать; мне бы только вырваться отсюда. Боже, как больно; даже плакать нельзя, глаза режет. Только не стонать, ни звука - мама не должна почувствовать, что я слышу: Где эта чертова медсестра?!
- Виталий, никогда – слышишь, никогда, не произноси больше этих слов! Я буду день и ночь молиться, чтобы моя Сашенька осталась жива! Если надо будет носить ее на руках, я готова носить, и кормить с ложечки. Только бы она жила! Пожалуйста, поговори с кем-нибудь; пусть мне разрешат быть рядом с ней - пожалуйста!
- Мария Семеновна, голубушка – простите, но это невозможно! Нам разрешили только пять минут. Саша очень тяжелая, вы же понимаете; невозможно! Простите!
- … … Доченька, Саша, если ты меня слышишь, умоляю - живи, борись за жизнь! Потом ты поймешь, жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. Ты нужна нам с Юленькой, слышишь, нужна! За Юлю не беспокойся: Я буду рядом с ней. Доченька, солнышко мое!
- Мария Семеновна, все, не надо, идемте, пожалуйста, идемте!
Мама, мама! Господи, что я натворила, мамочка! Она умрет от горя! … Но если дам ей надежду, если смирюсь с этим, она будет умирать медленно, в мучениях, вместе со мной. У меня нет выбора – прости мамочка! … Виталя молодец. А ведь это он больше для меня говорил; хочет подготовить. … Если мы одинаково думаем, значит, я поступила бы так же, окажись он здесь, на моем месте? Нет, конечно. Но что сравнивать - я женщина; мое предназначение – жертвовать и оберегать. Наверное, бросила бы все и сидела возле него. А он бы тихо меня ненавидел. А если бы попросил помочь ему уйти из жизни? … Я бы плакала и уговаривала его одуматься. Он бы злился, и все больше меня ненавидел. … Так что же есть добро? Где грань между добром и злом? Эти ребята тоже из гуманных соображений собрали меня, как детский конструктор, из деталей, испорченных. … А пришла, наконец – коли быстрее свою заразу; сил больше нет. Уснуть бы и навсегда. Как больно, больно, боль… …