И тут Борю прорвало. Он сбивчиво заговорил о муках творчества, ничтожных гонорарах, некомпетентности редакторов и чёрствости некоторых музыкантов нашего ансамбля. Вся речь в миноре, на высокой ноте. Что называется – «наболело».

Однако трудно переварить столь эмоциональный спич. Мы с другом прямо-таки осовели. Сидим, смотрим на Борю. Лёнька совсем забылся: всё время потягивает из стакана ликёрчик.

После паузы Боря снова заговорил, подбирая слова:

-- Будто внутренний голос подсказал, что только с вами можно поделиться… Сейчас мне это просто необходимо. Дело в том… в общем… Я получил чрезвычайно интересное письмо.

Повисла пауза. Лёня делает глоток, и ликёр попадает, разумеется, «не в то горло». Начинается жуткий кашель. Мы с Борей пытаемся помочь. Лёня протестует против ударов по спине, показывая нам, что справится сам. Мы не обращаем на Лёнины жесты внимания и соревнуемся – кто точнее влепит ему меж лопаток. У меня в голове всё время пульсирует: это не то письмо… наше затерялось…

Кашель внезапно прекращается. Лёня серьёзно смотрит на Борю, спрашивает:  

-- И когда ты его получил?