Борис выпил стаканчик вина с удовольствием, не скривившись ни чуть-чуть. Павел поморщился, но допил стакан до конца.

– Борис, я вам с Ленкой завидую, белой завистью. Всё у вас вместе, всё в одну дудку и даже теща «золотая». Дети растут, денег хватает. Вот ты скажи мне, только честно, сколько ты в своем институте получаешь? Сколько?

– Сто сорок, плюс премия иногда.

– Вот именно иногда, и денег вам хватает. Я смотрю живете, слава богу – холодильник полный, костюмчик на тебе джинсовый фирменный и никуда не спешите, на работе днями не пропадаете. Ты во сколько с института обычно приходишь? В пять, наверное, уже дома, котлеты жаришь. Нет, я ничего против не имею, как было написано на воротах Бухенвальда: «Каждому свое». Я просто понять хочу, почему я стараюсь делать, как лучше для семьи, чтобы жена и ребенок ни в чем не нуждались, работаю сутками и в выходные, водку пью с тем, с кем совсем не хочется пить, потому что «так надо», езжу по командировкам постоянно, а толку нет.

 Не скрою денег, зарабатываю нормально, а теперь еще больше будет. Ирине на это наплевать, она маму слушает, ей внимание важней. Ей надо чтобы муж был возле юбки, и каждый день с утра цветы дарил. Она насмотрелась на свою семейку, где отец вообще права голоса не имеет и хочет, чтобы все и у нас так было.

Ты вот, до сих пор кандидатскую не защитил, а она уже докторскую пишет, у неё амбиции. Скажи, на фига мне жена доктор наук? Мне нужна обычная, нормальная жена. Твоя Ленка работает в ЖЭКе и через день на даче, суббота воскресенье – это святое, выходной день. Мы же друг друга неделями не видим, то я на работе, то она на каком-то симпозиуме. Дурдом.

–Ты сильно не кипятись, – прервал его Кулинич,– со стороны оно всегда – у соседа и снег белее и лыжи лучше смазаны. Мы с Ленкой тоже иногда так поскандалим, что кошка из квартиры на три дня сбегает и ничего, потом опять помиримся и роднее прежнего. А на счет денег, если б мы жили на те сто сорок, была бы у меня и морда красная и костюмчик фирменный, черта с два. Шмотки пихаем потихоньку, что друзья мариманы из-за бугра привозят, когда на «туче», когда так, между своими. Вот тебе и заработок. Дача, конечно, выручает здорово, мы ж харчей на рынке почти не покупаем.

А насчет Ирки ты неправ, получается у неё с наукой, наоборот поддерживать надо. Насколько я знаю, у неё наука наукой, а дом домом. Она тебе, что жрать не готовит или рубашки не стирает? То-то, ты свои прымхи засунь, куда поглубже, а то я смотрю ты здорово расфраерился. Особенно, как главным инженером стал, совсем себе цены не сложишь.

– Ничего подобного, должность тут не причем, я главным работаю всего вторую неделю, – пытался возразить Будаев.

– Помолчи, лучше и послушай, что тебе старшие говорят. С Иркой надо мирится. Баба она вот такая,– Борис отвернул большой палец на правой руке,– отбил бы, если бы Ленки не было. Что тебе дураку надо? Тварь бессловесную в кухне у плиты? Так ты б её на третий день без соли съел. Ты же у нас с претензиями. Тут попалась такая девушка: умница, красавица, а он воду мутит.

– Да это не я, а это она. Всё ей внимания мало.

– Ты мне тут картуз на уши не натягивай, она сказала, что ты гуляешь, как собака.

– Пожаловалась, значит, – Павел, скорчил презрительную физиономию. – Кулинич, я не понял, ты кому друг, мне или моей жене?

– Знаешь, Пашенька, Платон мне друг, но истина дороже, колись, где насвинопакостил.

– Ничего я там особо не на… слова такие подбираешь. Просто стечение обстоятельств.

– Ой, не лги царю, не лги. Я твою Ирку знаю, даром она бы пену не поднимала.

– Просто у нас в управлении есть одна, инженер ПТО, такая симпатичненькая блондинка. Она приехала в Одессу, и я с ней гулял по Приморскому, встретил нашего куратора с женой, та пристала: кто, да кто. Я сказал: коллега. Через какое-то время гуляю там же с Ириной, опять встречаем их же. Эта мадам снова проявляет любопытство. Я ей представляю Ирину – жена, а она начинает, типа сомневаться: вы в прошлый раз с коллегой гуляли. Ирка докопалась, что за коллега в юбке со мной на Приморском.

– И всё?

– Что всё?

– Из-за этого Ирка горшки побила и долбит про развод? Не верю!

– Ты прям, как в карты играешь: верю, не верю.

– Не верю! – Борис разошелся,– чтоб из-за какой-то фифы на бульваре она учинила такой кипеж? Будешь рассказывать, мальчикам со скрипочками из школы Столярского. Колись змей до конца, иначе не будет тебе прощения.

– Ну, был еще один случай. Она увидела, как меня эта блондинка поцеловала на улице, но я тебе клянусь, там ничего такого не было.

– Конечно, не было, она тебя поцеловала из чувства сострадания, видимо в лоб… и у тебя от этого мозги распухли. Кого ты лечишь? На твоей физиономии написано, как на транспаранте на первомайской демонстрации: я с ней спал.

– Ну, спал! Один раз, нет, если честно, два. Так это было еще тогда, когда Ирка ушла,  а после этого я ни-ни.

– Ни-ни, – передразнил Борис. – Вот и проявилась вся твоя преступная сущность, – он замолчал и хитро посмотрел на друга, – но каяться  не советую. Так она только предполагает твою измену, а если покаешься  – она будет знать точно, а знать ей об этом не рекомендуется, в её же интересах. Помиритесь, всё будет хорошо, а у неё в памяти останется, что он кобель по другим бегал. Бессонные ночи, подозрения, будем щадить нервную систему женщины.

Надо придумать правдивую версию произошедшего. То есть мы факты не отрицаем, но сущность их совсем иная. Да целовала, преследует, пристаёт, напросилась на Приморский на экскурсию. Ты, как человек воспитанный отказать не мог, а она себе возомнила, что её симпатии тебе нравятся.

– Не поверит, если я всё это расскажу, не поверит, сто процентов. 

– Да, тут нужен дипломатический подход, а у тебя навыков мало. Врать то ты научился, а врать, по-честному нет. Надо чтобы достоверно было. У тебя не получится. Если бы она слушала песню с женского голоса, вот это было бы точно нужно. У баб, когда они мужиков обсуждают, жуткая сплоченность и взаимопонимание возникает.

– Я тоже думал, может твою Ленку попросить. Как ты думаешь, согласится?

– Крепкий орешек, убеждать надо, версию шлифовать. Можно, конечно, её в подельники взять, но опасно, может сдать. Тогда всё – суши вёсла. Наливай, надо извилины промыть.