В тот день они шли своим обычным маршрутом: около четырнадцатого дома, тогда еще жилого, выбрались к переулку и двинулись по четной его стороне. Мимо военной гостиницы и подвальчика, мимо дома, где, как выяснится потом, жил одно время Солженицын, мимо немецкой школы… Около школы Скворцов, как всегда остановился, тихо вздохнул и сказал сыну: «Вот эту школу я когда-то закончил… только язык у нас был английский». Если его шестилетний сын спрашивал: «Почему?» (а он иногда спрашивал), то Скворцов рассказывал, что когда-то в этом здании была летная школа и первую в Москве немецкую открыли вместо нее . Учили в ней языку очень серьезно, с первого класса ; старшеклассников же , среди которых оказался и Скворцов, надергали из окрестных школ. «Все учителя поначалу у нас были из офицеров, даже женщины», — добавлял он обычно.
Тогда мальчик не о чем не спросил, и они, не задерживаясь, прошли мимо школы, пересекли переулок и, не заходя в кафе, свернули в «собачий парк». Обычно они заходили в это прозрачное, тогда еще вполне приличное кафе. Мальчик съедал две порции мороженного и погружался в тихое созерцание— смотрел, как отец пьет кофе, зачем-то помешивая его ложкой, как постукивает сигаретой о край пепельницы, как медленно разминает вторую сигарету и долго ищет в карманах спичечный коробок.