Ее зовут Лита. Ей шесть лет. В ней чуть больше метра роста, у нее узкие карие глаза, чуть вздернутый носик и вечно взлохмаченная копна рыжих волос. Когда ее ловит кто-нибудь из учителей, сажает к себе на колени и пытается расчесать, Лита вырывается, весело смеясь. Она вырывается больше для виду, да еще и потому, что, как и всякий ребенок, не может долго сидеть на месте.

На самом деле Лита любит, когда ее рыжие кудри пытаются расчесать. Она не любит только, когда это пытается сделать Вера Ивановна, сиделка, приходящая по вечерам уложить детей спать. Вечерних сиделок двое, Вера Ивановна и тетя Наташа. Вообще-то тетю Наташу зовут Наталья Тимофеевна, но она добрая и милая, в отличие от Веры Ивановны, и поэтому просит называть себя именно так: тетя Наташа. Когда морщинистые и жесткие руки Веры Ивановны касаются Литиных волос, они как будто нарочно пытаются вырвать их с корнем, поэтому девочка старается не попадаться ей на глаза.

Впрочем, Вера Ивановна тоже не любит расчесывать Литу. Она, как и все остальные сиделки и учителя, давно усвоила, что эта егоза снова взъерошит свои волосы уже через пять минут.

Когда в Центр приходят новые люди, их всегда встречает Лита. Она всегда первой узнает о том, что приходит новый учитель, врач или сиделка и всегда первой оказывается у парадного входа. И новый сотрудник Центра, входя в здание, сталкивается с маленькой рыжей девочкой, чьи прищуренные глаза смотрят будто бы прямо в душу. Встречая новых людей, Лита никогда не улыбается, отчего у взрослых пробегает мороз по коже. И у новичков, в глаза которым смотрит Лита, и у ветеранов Центра, которые давно знают и любят эту маленькую рыжую бестию. Просто когда Лита бежит по коридору, играя с другими детьми, она всегда смеется. Когда Лита сидит на занятиях - она всегда улыбается, каким бы скучным ни был урок. Не улыбается она только в те моменты, когда встречает новых людей у входа. И от этого всем, даже остальным трем воспитанникам Центра, становится не по себе...

Но еще не было случая, чтобы постояв секунд тридцать, всматриваясь в глаза человека, Лита в итоге все же не улыбнулась. А когда Лита улыбается - то же делают и все вокруг. Страх проходит, и новоприбывший, опустившись на корточки, чтобы быть на одном уровне с кареглазой девочкой, протягивает ей руку для рукопожатия.

- Ты, наверное, Лида? - говорят они обычно. - А я твой новый учитель.

- Лита! - поправляет его девочка. - Зовите меня, пожалуйста, так. Рада знакомству.

И Лита приседает в изящном реверансе, а с ее лица не сходит довольная и озорная улыбка.

Тогда и только тогда к новоприбывшему подходят и остальные дети и сотрудники Центра, а охранник, встречающий новичков в холле, убирает руку с кобуры.

Лита не любит ночь, потому что ночью она не может заснуть. Каждый вечер она исправно ложится в кровать и позволяет сиделке подоткнуть одеяло под бока и ноги. Каждый вечер она закрывает глаза, но все равно не может уснуть и в итоге открывает их, чтобы просто лежать и всматриваться в темноту.

Иногда Лита выбирается из постели и идет гулять по Центру. Все здание ночью спит - спят сиделки и учителя, спит Директор, спят все! Раньше иногда бодрствовал лишь священник, отец Тихон, преподающий детям Слово Божье. Раньше, до одного своего разговора с девочкой с рыжими волосами...

- Что вы видите, когда закрываете глаза, батюшка? - спросила Лита, когда они с отцом Тихоном стояли ночью у окна, глядя на звезды.

- Ничего, Лита. А почему ты спрашиваешь?

- А я вижу темноту. Когда выключают свет, в нашей комнате становится темно, но немного света все равно остается. Свет звезд, свет луны... Он просачивается в комнату, даже если задернуты шторы. А если я закрою глаза, я вижу темноту. В ней темно и пусто... Наверное, поэтому я могу заснуть только днем?

В отличие от остальных детей Лита любит тихий час. Днем, при свете солнца, она может заснуть... Она засыпает с открытыми глазами, и на ее лице, как всегда, сияет улыбка, чуть задумчивая, безмерно красивая. Ее глаза закрываются сами – заснув, Лита уже не видит темноты, она видит сны, о которых никому не расскажет. И, видя эти сны, девочка продолжает улыбаться.

- Но ведь ты не боишься темноты? - спросил ее тогда отец Тихон.

- Нет, батюшка, не боюсь. Вы же знаете, я вообще ничего не боюсь. Просто она мне не нравится, и я хочу ее разогнать. Я и разгоняю, открывая глаза!

Они немного помолчали, вглядываясь в темноту за окном.

- А почему не спится вам, батюшка?

- Я просто старый священник, Лита... Я боюсь уснуть и не проснуться. Во мне есть этот страх.

- Но ведь на уроках вы говорите нам, что после смерти мы попадаем на небеса, к престолу Господа! Неужели вы сами в это не верите?

- Ты очень умна для своих лет... Я верю в это, но в моей душе есть сомнения. Человеку свойственно сомневаться. Даже сейчас, глядя на тебя, я думаю: "А вдруг?" Вдруг мои грехи потянут меня вниз? Вдруг Престола нет вообще? Вдруг я ошибался всю свою жизнь?

- Отец Тихон... - улыбка не покидала лица Литы, она просто стала другой. Уже не озорной улыбкой шестилетней девочки, а доброй улыбкой ангела. - Не сомневайтесь.

С тех пор Лита гуляла по зданию Центра одна. Бессонница больше не мучила старого священника.