Глава 1

   

   На соседском балконе завыла собака, обозначив наступление сумерек. Псина привычно жаловалась, день не радовал, так и ушёл, ничем хорошим не поминаемый.

       Игорь сидел с утра за письменным столом при свете настольной лампы. В узкую и длинную комнату с перекошенным и, казалось,  опасно  нависающим потолком, солнце заглядывало  рано и ненадолго. В пасмурный день, как сегодня, темно, мрачно, скучно, полный беспросвет. Хотелось выть по-собачьи.

    

     Чтобы заглушить собачий вой, Игорь включил телевизор. На экране возникла телеведущая местных новостей Марина.

         - Около полуночи совершено нападение на редакцию газеты «Вестник недели», – пронзительно вещала она на  город.

       Он замер, боясь скрипнуть стулом, будто от движения или звука исчезнут с экрана знакомое окно, открытое настежь, бумаги, рассыпанные по полу, стол с зияющими провалами вместо ящиков, сброшенных на середину комнаты. Портрет Дзержинского над редакторским столом покосился. Феликс Эдмундович с немым укором смотрел сверху, обещая найти и покарать преступников.

     Камера фиксировала следы разрушения и  возвращалась к распахнутому окну с выбитыми стёклами. Игорь вспомнил, рядом проходит пожарная лестница. Что стоило тренированным ребятам забраться по ней на четвёртый этаж?

     Забирайся сколько угодно и кто угодно, никаких свидетелей. Окно выходило на задворки, напоминающие питерские дворы – колодцы. Охрана есть двумя этажами ниже в Промстройбанке, но зачем им ещё и редакцию охранять?

      Когда ютились в  подвале дома на окраине у самого леса, главный редактор газеты Зинаида боялась ограбления. Если утром выяснялось, опять забыли на ночь включить сигнализацию, впадала в истерику. Как только переехали в самый центр, успокоилась, да так, что решила сэкономить на ставке сторожа, пожалела на сигнализацию денег.

     Игорь присмотрелся к картинке на экране: вряд ли орудовали обыкновенные воры. Те, кто залез в редакцию, знали, что искали, даже компьютер не забрали. Ясно как день, известная дама Света ответила на его первый ход. Что ж, следующий ход опять за ним, таковы правила игры: «Кто круче и хитрее».

     Но всё же странно, почему компьютер на месте. Хотя, что тут странного, если залезли Светкины бандиты, больше некому, для них ножи с пистолетами – да, бесспорная ценность, компьютер нет: хрупкое орудие убийства одноразового пользования.

     Правда,  технику можно продать. Странно. Или, все же, забрали тот компьютер, что в кладовке, в личном пользовании Игоря? Зачем в кладовку лезть, если то, что им нужно, лежало на самом виду, на полке над столом Макса. Светка раза три приходила в редакцию, к Игорю, могла подсмотреть, с виду сонными, но очень зоркими глазами.

     Телеведущая продолжала:

           - В пятницу неизвестными был избит в подъезде своего дома журналист газеты «Вестник недели» Максим Горбунов. Как сообщают компетентные источники, между нападением на журналиста и налётом на редакцию прослеживается связь.

   

         Тот, кто составлял этот  текст, напутал, Макса невозможно избить, его можно только пристрелить.

     На экране появился широколицый, бородавчатый, сильно потеющий, начальник городской милиции Корошеин. Сам Корошеин. Игорь прислушался.

           - Отрабатываются несколько версий. Все они тщательно проверяются. Работают лучшие следователи города. Я уверен, преступники будут найдены в  ближайшее время и понесут заслуженное наказание.

     Игорь немного успокоился.  Если  покинул свой уютный кабинет и вылез на экран Корошеин, чтобы сказать: «Спите спокойно, граждане, ваше спокойствие в моих руках, не нервничайте по пустякам, будьте невозмутимы как я и Будда, преступники сами по себе, по собственной глупости попадутся», - преступление так и останется нераскрытым.

     Марина и потеющий начальник городской милиции исчезли. На Игоря смотрела родная и близкая Зинаида,  в пёстрой кофте, в ореоле кудряшек, прикрывающих лоб интеллектуалки и жирные щёки сытой стервы. Она заговорила звонким голосом, как будто сообщала радостную весть:

                - Налёт на редакцию и нападение на журналиста ещё раз  подтверждают, что наша профессия одна из самых опасных в мире. Дело милиции поймать преступников. С нашей стороны, я уверяю, будет всесторонняя помощь следствию. Конечно, редакции нанесён материальный ущерб, конечно, возникли большие трудности, но газета выйдет в срок, мы для этого приложим все усилия.

    Снова возникла Марина:  

         - Как вы считаете, что могло интересовать криминальные структуры?

        - Предполагать трудно, надо анализировать, я думаю, возможно, это связано с так называемым сахарным делом, вы понимаете, о чём я? Это всех нас, жителей города коснулось, об этом писали центральные газеты. Мы, в свою очередь, попытались провести журналистское расследование.

      «Что она несёт? Она понимает, что несёт?». Игорь схватился за голову, кажется, с этой минуты для членов редакции угроза безработицы превратилась в реальность.

         - Вам как главному редактору, известно журналистское расследование, которое вёл Максим Горбунов?

         - Никаких угроз и предупреждений мы не получали. И ещё, я хочу заверить телезрителей, мы никогда не были в стороне от злободневных проблем простого человека.

      Без рекламы Зинаида не может. Что делать, такая её судьба редакторская, жёлтую газетёнку местного масштаба раскупают неохотно.

    

         Разве можно забыть ту, прошлую Зиночку. Такая юная, с наивным личиком, ах, Бунин, ах, Набоков, ах, третья волна эмиграции, надо подлинную культуру доносить до народа!  Несла, доносила, наигралась, теперь, кто платит, тот и заказывает музыку. Платит мэр из городского бюджета, - восхваляем мэра. За тебя, Зиночка, я спокоен.

    Что с Максом? Вернее, с напавшими на него? Догадывается ли спортсмен - журналист, почему с ним так невежливо обошлись?  Мастер восточных единоборств, обладатель чёрного пояса, пожалуй, проблема  проблем. Правда, спортсмен - тугодум. Честному, но недалёкому парню нетрудно внушить, что ничего такого не было. Просто на него  из зависти напали: высокий красавец, здоровый цвет лица, Есенинская прическа, - не свинство ли на фоне всеобщей разрухи? Света организовала нападение? Она бандитка? Жаждет нашей крови? Ну, что ты,  обыкновенная сексуальная игрушка с налётом мистики.

     Игорь заглянул в записную книжку. Он с некоторых пор так старался забыть телефон Макса, что, в самом деле, забыл его.

       

     Жена Макса, как обычно, в это время, была пьяна и глупо хихикала:

         - Игорь, соблазнитель, забыл меня, муж к тебе ревнует, приходи, я одна скучаю.

         - Где он?

         - Бедный Макс, - продолжала она, уже всхлипывая, - напали, могли убить. Я говорила, смени работу, ни денег, ничего, кому нужна посмертная слава? Ты над ним смеялся, я знаю, смеялся, а пострадал он. Я тоже его дураком считала. Он оказался самым стоящим из всех вас. Убивают лучших. Я люблю его.

      Игорь торопливо попрощался, ругая себя за то, что с ней переспал.

      Телефон зазвучал птичьим чириканьем. Заменить что ли на воронье карканье? опять  звонил. Отвечать или делать вид, что не слышит? Он не выдержал.

    

          - Игорь? Я ведь чувствовала, что ты никуда не уехал. Как у тебя, всё в порядке?

           - В порядке, Зинуля, спасибо за заботу, я живой. Что с Максом?

            - Говорит, кому-то из нападающих руку сломал. Для меня загадка, ты уж извини, я тебе зла никогда не желала, но почему вместо тебя на безобидного Макса напали?

       - Нас перепутали. В одинаковых куртках ходим. Зря ты про сахарное дело с экрана поведала. Никакого расследования я, тем более Макс, не ведём. Так сказать, «слышала звон». Если хозяину не понравится, мы все окажемся на улице.

       - Что значит «не понравится»? Никаких тайн я не раскрыла. Об этом центральные газеты писали. Жди, к тебе скоро следователь явится.

       - Знаешь что такое проверка на лояльность? Центральные газеты пишут одно, а ты – другое или вообще умалчиваешь. Да, ладно, что после драки кулаками махать. У меня идея. Чтобы не копались в наших делах, зачем нам следователи? – и не проверяли счета, предлагаю признаться, что мы сами организовали налёт, в целях рекламы. Так что спите спокойно, все свободны. Мы, так сказать, пошутили.

        - Думаешь, меня можно купить? Или запугать?

        - Не продаёшься? -  кто-то звонил в дверь. - Следователь уже здесь. Ты бы, Зинуля, прежде чем версии выдвигать, со мной советовалась. Не забудь, для Людмилы я по-прежнему в командировке.

   

         Не ошибся, действительно, следователь, знакомый, работает вместе с Маркиным. Ничего парень, но Маркин – сдержанность и интеллект, а этот – эмоции и энтузиазм новичка.

    Игорь не стал ждать вопросов. Заговорил первым:

         - Да, да, слышал мнение главного редактора, мол, напали молодцы из криминальных структур, искали материалы по сахарному делу. Но у нас нет таких материалов. Мы этим не занимались. На дефиците сахара кто-то хорошо заработал, но сомневаюсь, что кто-то из криминальных структур. Кроме власти никто не способен в нашем немаленьком городе организовать дефицит продукта первой необходимости. Бандиты не способны между собой так договариваться. Ходят слухи, действовал кто-то из команды мэра. Известно или нет самому мэру, неважно, в любом случае он не захочет, чтобы информация попала в СМИ. 

         - Центральные газеты уже писали об этом.

         - Небольшая заметка в непопулярной  «Нашей газете», в городе её мало кто читает.

         - Читают мало, а содержание заметки всем известно. Может быть, Игорь Борисович, заинтересованные в деле лица считают, что вы знаете больше, чем напечатано в газете?

        - Всё бывает, но я не собирался это дело расследовать, тем более о нём писать. Максим ведёт спортивную страницу. Может, он о ком-то отозвался небрежно. На журналистов всегда кто-то в обиде: не написал, написал, но не так.

        - Спортсмены с ножами не набрасываются на человека.

 

     Следователь задал несколько не значащих вопросов и ушёл.  Почти сразу позвонила Зинаида.

        - Можешь не волноваться, для Людмилы ты ещё в командировке. Кто она? Не та роскошная женщина, выпорхнувшая из серебристого Мерседеса в норковой шубке?

        - Опять неудачная версия. За Людмилу спасибо, ты настоящий друг. Что делать, иногда приходится скрываться от родных и любимых. Как в анекдоте: жене говорю, пошёл к любовнице, любовнице, что сижу дома с женой, а сам в библиотеку. Не хочется огорчать любимую женщину, что иногда дела бывают важнее чувств.

        - Я рада, что ты любим, любишь, что ты счастлив в личной жизни.

        - Пожелай успехов в работе.

        - Звонил хозяин, недоволен, ты угадал. Он в гневе. Что делать, Игорь?

        - Талант оскудевает, если им торговать. Это я так, напоминаю простую истину. Обещаю уладить, но не всё сразу. Сначала встречусь с Максом, потом в редакции проверю, что взяли из видеозаписей.

         - Ой, Игорь, пусть мой талант оскудел, но чутьё осталось. Тёмными делами занимаешься, иначе, откуда бы знал, что налётчиков только видеозаписи интересовали?

         - Что у нас есть ценного, кроме техники и записей? Старые газеты в чулане?

         - Компьютер Макса чист, как младенец.

         - Что? – Игорь был потрясён. Светкины бандиты не умели так обращаться с компьютером, чтобы взломать пароли, скачать и стереть важную информацию, он специально выяснял. Если не они, то кто? Не знать врага смертельно опасно.

     Придется срочно звонить даме, приятной во всех отношениях, ну, очень приятной.  В голову лезли пугающие версии и предположения, хотелось бежать без оглядки из родного города.

     Номер ответил голосом Светкиного друга Рустама:

         - Это ты, Игорь? Светланы нет в городе.  Что передать?

         - Позвоню позже.

       Игорь  не ожидал услышать Рустама, феноменально проницательного профессионального ведьмака.

       

         Чёртова кукла, всегда на месте, только в субботу вечером её не бывает. Сейчас она сидит у костра на берегу озера, колдует, ведьма, а когда вернётся в свой офис, Рустам из неё вытянет всё, чего ему не надо знать. Хотелось завыть. Вместо собаки на балконе.

     «Спокойно, Игорь, не всё потеряно. Ничего, кроме видеозаписей они не взяли. Сам же ты о них сказал Светке. Но  главное у тебя здесь, дома. Конечно, по глупости ты их дома держишь, не подумал, с кем имеешь дела. Попасть в квартиру с фанерной дверью и всегда открытой форточкой способен даже девятилетний мальчишка».

     Игорь снова стал звонить. Приёмный покой первой городской больницы услужливым женским голосом сообщил:

          - Максим Горбунов, лёгкое сотрясение мозга, неглубокие порезы левой руки.

          - Если он способен передвигаться, прошу передать, чтобы позвонил Тютюнину.

       Если на Макса напала команда Витька, легко проверить. Их всегда трое, и хотя бы одна из шести рук сломана. Макс умеет это делать профессионально. Куда бандитам Витька на спортсмена тянуть. Зажирели парни, обленились, животы отрастили на обильной еде да круглосуточном поглощении пива, одышкой страдают. Витёк недавно вышел из профилактория, двенадцать дней провёл на одной овсяной каше с клизмами и сауной, ослабел. У команды давно нет былой злости, - отмахаться бы кулаками и к девочкам под бочок. Света, их матерь, и накормит и напоит. Витёк так обленился, что только со стволом ходит.

    Нет, не Витёк залез в редакцию, не его почерк, но пока это неважно. Надо решать более важное дело.

     Игорь  долго слушал записи. Переписал только  важное, проверил по часам, - тридцать минут. Света так долго слушать не будет, сократил до десяти.

    Куда спрятать записи? Он долго думал, ходил по комнате, обследовал газовую плиту на кухне, заглянул в бачок в туалете, наконец, придумал, сам себя похвалил, быстро нашёл большой конверт, вложил в него диски и написал свой домашний адрес. Сам себе пошлёт заказную бандероль. Походил по комнате в ожидании звонка от Максима. «Только бы Людмила не узнала, - подумал он тоскливо. – Узнает, что  никуда не уехал, а прячусь дома, сорвётся свидание».

      Игорь чувствовал, если свидание сорвётся из-за Людмилы, придётся идти на разрыв с ней. Он готов уничтожить все препятствия, только бы завтра встретиться с самой желанной и сексуальной женщиной.

    Но ведь он далеко уже не молод и понимает, разрыва с Людмилой нельзя допустить. Нельзя расставаться с единственным  близким и родным ему милым человечком. Сексуальная партнёрша никогда не станет для него такой же родной. В сексе не происходит слияния душ, и тот, кто так думает, ещё глупый юнец. В полноценном сексе осуществляется подсознательное желание нормального человека независимо от пола хотя бы ненадолго оборвать все нити, связывающие с окружением.

      Нити обрываются и тогда, когда мы занимаемся творчеством. Смерть, впрочем, самый полный отрыв. Есть ещё безумие – подобие смерти.

   

        Он почувствовал себя неуютно в собственном доме. Не слишком ли много думает о смерти? Как бы её не накликать. Надо успокоиться, чтобы не сорваться, если вдруг Людмила позвонит.

     Одно только свидание с желанной женщиной, и безумие пройдёт, как не раз проходило.

    Людмиле не объяснить, что он перекормлен её терпением и заботой о его здоровье. Ему нужна та, другая, обладающая уникальной способностью воплощать любые фантазии.

     В тоске и желании он долго не мог уснуть. Пришлось встать и на кухне у открытой форточки выкурить сигарету.

     Он приглушил радио. Нервы ни к чёрту: радиоточку, бормочущую местные и столичные новости  с четырёхчасовым перерывом ночью, обычно слышал, если передача его интересовала. Совсем недавно был способен отключаться от любого шума, и даже гордился тем, что слышал только то, что ему нужно. Может, вся остальная информация проходит через его сознание прямо в подсознательное?

     

       На теме зомбирования он, наконец, уснул до воскресного утра.

 

       

                                                                 Глава 2

 

      Света лежала на диване с закрытыми глазами, но не спала, а напряжённо думала. Вечером обещал приехать на ужин Малышов, по этому случаю приобрела новые  на высочайшем каблуке туфли. Ходила в них весь день, и теперь болели ноги.

      Она пыталась успокоить себя, но не могла избавиться от обиды, - старается, ждет неделями, месяцами, - всё для него, любимого. Он же может не приехать. В последнее время больше обещает, чем делает. Но она всё равно надеется и встретит его во всей красе, затмит московских дам, по слухам тративших на поддержание формы немыслимые деньги.

       Малышеву она когда-то нравилась даже в ситцевом халатике. Но сейчас при встрече в его взгляде нет былой восторженности, смотрит  оценивающе: соответствует или нет его женщина статусу любовницы депутата Госдумы.

       Правда, её это не очень раздражает. Она любит хорошо одеваться. В детстве все крутилась перед зеркалом, наряжалась. И теперь ничего не изменилось: страсть к нарядам только усилилась.

        Долгие годы не могла себе позволить лишней пары туфель. Неужели такое, в самом деле, было?

      Малышов может не волноваться, её вкусу завидуют даже художники – профессионалы. Желание нравиться всегда при ней. Как говорит Елена: «Светлана, вы аристократка душой и телом». Только бы Малышов чаще приезжал.

        Именно сегодня, когда слишком много всего свалилось на ее плечи, так необходимо с ним встретиться.  Без слов показать ему, как ей плохо, так чтобы, глядя на неё, слегка печальную и загадочную, он сам догадался  предложить помощь. Загадочность она специально тренировала: смотрела вдаль и делала вид, что  ничего вокруг не замечала. Кто-то находился, тревожно спрашивал: «Что случилось»?

          Нужно только следить за линией губ, скорбное выражение только отпугнет депутата. Так, легкое сожаление, - да, мир несовершенен.

        Лучше всего черное платье. Подойдут также все оттенки фиолетового. В ее гардеробе есть такая шелковая блузка,  интенсивно фиолетовая, с бантом на груди. Не забыть чуть темнее, чем обычно, тени на нижнее веко.

      Она представила себя в темном с тёмными кругами под глазами на бледном лице. Нет, не подходит. У них там, в Думе и без того, что ни день, то траур.

   

        Может, не обращать внимания на обстоятельства и повеселить его сегодня золотистым платьем на узких бретелях? Сексуально смотрится, когда бретелька с плеча соскальзывает. Но при нем переодеваться не будешь. Надо быть готовой заранее. Глупо весь вечер просидеть эдакой с обложки «Плейбоя» и не дождаться любовника. К тому же  обещала себе цвет солнца только по воскресеньям. Энергетика у него слишком высокая, не для обычных людей и не для Малышева, он ведь не из посвященных.

       Разумеется, он ведомый космосом, но через неё, и действует в её интересах. Ему тоже хорошо: получает материальное благополучие и внимание женщин.

  

        Или выбрать приглушенные тона, чтобы  его не возбуждать? Вдруг  сорвется с места и унесется далеко и надолго.

         Допустим, выбрать что-нибудь кремовое или голубое. Можно новый костюм из белёсо небесного японского шелка.

         Она представила себя в блеклом костюме. Неплохо, но жаль, будет сливаться с серо-голубыми обоями.

         Может, все же одеться в интенсивно красное? Давно секса не было. Ни секса, ни любви. Ничего, все еще впереди. Она верит в светлое будущее. Если очень сильно верить, обязательно исполнится.

   

         Она мысленно перебрала свои наряды, наконец, решила в пользу нового костюма из тонкой замши – дипломная работа выпускницы художественного училища. Проект спонсировала Света. После отличной оценки на экзамене костюм стал её собственностью. Прекрасная работа. Костюм сшит и вышит  по подолу юбки и низу пиджака вручную.  Но удивительнее всего цвет, - будто смешались зелень весенних листьев и желтизна одуванчика. Цвет весны.

         Такой костюм уместен и для работы. Так что она не будет выглядеть как на обложке мужского, глянцевого журнала.

       Пожалуй, можно надеть новую блузку – каскад розовых кружев. Смело,  что ж, в ее стиле. В тон блузки помада, чуть-чуть на щеки, розовым перламутром тронуть веки. Никаких теней под глазами, взгляд  должен быть незамутнённым как вода в озере в безоблачный день.

      Не слишком ли много кружев? Да еще вышивка. Да еще сочетание зеленого с розовым  Малышов не оценит, слишком изящно. Утонченным вкусом он  не отличался, ему  понятнее контрастные сочетания: белое  с черным, - чёткость линий и формы.  Но на  желтую блузку он однозначно поведется.

       Опять желтый! Ведь дала себе слово, солнечное только в воскресенье! В таком случае проблема решается кардинально, - блузки не будет, пиджак одевается на голое тело. Малышов обалдеет, - так она еще не одевалась.   Кстати, можно выступить в серых замшевых, ни разу не ношенных сапогах.

       Идея ей так понравилась, что она, увлёкшись, не услышала стука в дверь. Только когда он превратился в нетерпеливые пинки по железу, поняла, это Дина. Так лягать Светину дверь никто кроме неё не решится.

-         Спишь? Ладно, значит, не спишь. Туфли жмут? Я говорила, покупай на

размер больше. Вообразила, что у тебя ножка Золушки. Включай телевизор.

-         Телевизор? – Света искренне удивилась. – Давно чистилась? При близком

контакте  с экраном легко чужую заразу подхватить. Ты же сама предупреждала, не забывать чиститься после каждого непосвященного.

               - Не цепляйся, я знаю, что делаю. Без защиты не работаю. Говорю, надо смотреть, значит надо. Сама сейчас поймешь. Не вставай, я включу.

-         В розетку включай, ради бога, не тыкай в кнопки, я в них не разбираюсь.

-         Я разбираюсь во всём.

       Телевизор заговорил женским дикторским голосом:

-         В полночь совершено нападение на редакцию газеты «Вестник недели»,

вечером в пятницу был избит в подъезде собственного дома журналист Михаил Горбунов. По его словам, нападающих было трое. Максим Горбунов – обладатель черного пояса, ученик лучшего тренера города по дзюдо Терентьева. Налёт на редакцию и нападение на журналиста связывают с так называемым сахарным делом.

       Дина с силой дёрнула за шнур, он со стуком упал на пол.

-         Осторожнее с телевизором, это тебе не мешок с картошкой, включи, дай

ещё послушать.

-         Сама вставай и включай, если хочешь. Я тебе что говорила? Не бойся,

светлые силы на нашей стороне. Тебе сама Дина говорила, а ты не верила. Так чей учитель выше? Твой или мой?

-         Твой учитель ошибся. Опасность исходит от Игоря, им овладели злые си-

лы, с ними надо было бороться. Максим безобидный, ни горячий и ни холодный, он ничего не решает.

-         Это ты так считаешь. Это твой учитель ошибается. Плохо ты в космической иерархии разбираешься.

       Дина ушла и не закрыла дверь, холод проник в комнату. Света прикрылась красным в черную клетку пледом, но тут же резко отбросила его. Холодно? Нет, ей всегда тепло.

        Она натянула джинсы и свитер, накинула на плечи шубу из енота, удобные сапоги для леса пришлось искать в шкафу. Пока искала, нашлись забытые серебристые  туфли с трогательными бантиками, когда-то нравились Малышову. Примерила, достаточно разношены, прекрасно. Переоделась в сапоги и вышла.

       Вахтёр тётя Дуся улыбнулась ей:

-         Всё в порядке, Светлана Васильевна, много клиентов сегодня было,

одного даже на коляске привезли. Может, вылечат? А? Как вы думаете?

-         Не от нас зависит, а от того, как он жизнь прожил, много ли грехов накопил. Но мы всегда стараемся.

-         Знаю, всегда стараетесь, не щадите себя, круглые сутки работаете. Как ни

посмотришь, у вас свет горит, всю ночь горит. Нельзя ли племянника привести? Ноги застудил, болят ноги, еле ходит.

-         Приводите.

-         Вот спасибо! На той неделе придёт. Я сейчас Пашу позову, – она побежала, теряя на ходу пуховой платок.

       У крыльца стоял белый Мерс, любимый цвет любимой марки машины. Шофер Паша вышел следом за Светой.

-         Дина права, вампирит тёща, от этого сын и жена болеют, У меня хорошая

защита, Дина помогла выстроить. Надо нам с тёщей разъезжаться. Жена, конечно, будет против.

-         Я тебе давно предлагала переезжать в мою квартиру, всё равно пустует.

Вместо оплаты ремонт сделаешь.

-         Можно.

       Выехали за город. Паша ехал на большой скорости, благо, дорога хорошая, мало машин. ГАИ практически здесь не дежурит. Дорога ведёт мимо посёлка, по старинке, его называют обкомовскими дачами. Кто там сейчас живёт, Света не интересуется, ей важно, что в этом районе милиция по  традиции не останавливает машины и не штрафует.

        На повороте свернули на грунтовую дорогу, более короткий путь, но земля ещё не просохла от снега, колёса забуксовали. Весёлая компания, видимо, с озера, подтолкнула машину. Паша рванул с места.

-         Хорошо как! – Света любовалась гладкой поверхностью озера в бликах отраженного света. К вечеру небо очистилось от туч, и высветилась ровная синева, с розовыми бликами под лучами уходящего за сопки солнца.

        Паша остановился на высоком каменистом берегу. Рядом росли берёзы, уже не голые, как в прошлую субботу, а прикрытые нежной дымкой зелени, - почки только начали раскрываться, будто проклюнули цыплячьи клювики.

-         Паша, смотри, одуванчик, – она потянулась к цветку, но срывать не стала,

а долго смотрела на него.

       Паша разжигал костёр, потом выкатил спрятанное в укромном месте бревно.

-         Садись. Или раскладной стул принести?

-         Не надо, дерево хорошо питает энергией.

-         Жена моя смеётся, говорит, ты колдунья, когда я рассказываю, что мы на берегу озера костёр разжигаем. Может, что-то есть, я, как стал у тебя работать, рано встаю, поздно ложусь и ничего. Силы появились. Говорю жене, поехали на природу, но ей некогда, устаёт. От чего устаёт, если дома сидит? Она к себе редко подпускает, а мне что делать?

-         С Леной уже не встречаешься?

-         Сам не пойму, встречаюсь или нет. Она и раньше меня замечала, только когда нужен был.

-         И часто нужен?

-         Как развелась с мужем, ни разу. То ей нравилось, что я женатый, а теперь

после развода не нравится.

-         Ищи другую любовницу. Если кто понравится, скажешь, помогу.

-         Ладно, но пока подожду. Может, с Леной наладится.

-         Попроси Дину, ей не трудно это сделать.

-         Знаю, но хочу сам еще раз попробовать.

       Паша пошел в лесок за сухими ветками. Света стала смотреть на воду, небо, пламя костра. Она почти ни одной субботы не пропускает, старается выбраться к озеру, посидеть у костра, сжечь нечистую энергию, накопившуюся за неделю, подпитаться положительными зарядами чистого воздуха. Только в дождь не приезжает. Кто знает, какая вода сверху льётся, какие души омыла, прежде чем на землю пролиться.

        В дождливую погоду, когда не едет к озеру, зажигает свечи во всех кабинетах, специально в храме покупает, по коридорам ходит со свечой. Обязательно надо чиститься после стольких встреч и с разными людьми. В их центр каждый день приходят больные, и вампирят, сосут психическую энергию, болезнь их делает такими. Если бы не связь с космосом, сама бы давно болела.

  

        Света посмотрела на небо, на закат, у самого горизонта увидела ярко-жёлтую полосу. Туч нет, завтра будет хорошая погода. В такую погоду легче от Александры защищаться. Она придёт обязательно, как обычно по выходным дням. С ней трудно разъединиться,  слишком долго ходили одним контуром.

          Давным-давно, когда Света приехала в этот город, они втроем время вместе проводили: и на работе и после работы. Галина после замужества легко отошла: одна за другой, родились две девочки. Теперь встретились. Галина – молодец, сразу поняла своё место. Конечно, нищей  подружке надо помогать. Но никакой энергетической подпитки Света не допускает, потому что Галина только проводник. Питаться энергией будет её никчемный муж. Подружка могла бы иначе своей судьбой распорядиться, но это её проблемы.

        Что делать с Александрой, даже Дина не знает. Много лет вместе. Сразу же, как Света приехала с маленьким сыном и без денег, сбежала от своего мужа, её приняли в профком завода заниматься культурой. Александра была руководителем их отдела. «Девочки, главное, не опускаться. Можно быть нищей, но не духом. Ведите себя, как обеспеченные дамы, - говорила Александра. – Как? Очень просто. Для начала каждую неделю ужинаем в ресторане». Дамы ахнули, - ни денег, ни нарядов.

        Свете теперь смешна их прошлая красивая жизнь. Брали бутылку шампанского втридорога, заказывали  порцию салата на троих. Официантка приносила  на большом блюде  кучки крупно резаной вареной  моркови, свеклы, картошки и мелко тёртый солёный огурец со следами майонеза.

       Их приглашали танцевать грубые, лапастые таксисты, а ведь  надеялись, что какой-нибудь богатый обратит внимание. Поговаривали, в этот ресторан захаживают мафиозные ребята, и даже столики для них показывали в конце зала за колоннами. Может, и сиживали кумиры бедных женщин на тех местах, но при Свете там сидели такие же таксисты и с ними простоватые девицы из фирм интимуслуг.

   

        Конечно, смешно всё это вспоминать, ещё смешнее злоба Александры, но ещё смешнее представлять, что будет, если сказать Александре сумму реальных Светиных доходов, всех доходов, ничего не скрывая. Что тогда будет? Нет, не надо, это слишком вредно для здоровья завистливой подружки.

      Когда-то Александра была совсем другой. Именно она привела Свету в школу духовного развития, сама прошла три ступени, но лечить так и не смогла, не дано ей, и университетское образование не помогло. Дина торговала картошкой лет двадцать, а вон, какой стала, лечит самых безнадёжных больных.

       Света тоже способна лечить, но у неё другой, высокий путь. Когда стала учиться, уже на первой ступени в её жизни начались перемены. Ей сразу было дано вспомнить восемнадцать своих предыдущих жизней. Все они связаны со знахарством. Но Рустам, молодец, сразу увидел другой путь. Предыдущие жизни подготовили её к мессианской роли. Она несёт подлинный свет людям, её дух сильнее духа Дины.

       А знакомство с Малышевым? Он тогда из себя ничего не представлял. Старший мастер профтехучилища, плотник по специальности, сумел окончить факультет трудового воспитания пединститута.

 

         Весной  было, она готовила спектакль к женскому празднику. Ее первый спектакль на новой работе. Как она старалась! Хотелось устроить настоящий праздник, с высокой поэзией, музыкой и световыми эффектами.

         Малышов должен был помочь с декорациями. Главное, это лестница: поднимаешься с одной стороны, потом проходишь по верху вдоль сцены, на виду у зрителей,  и спускаешься с другой стороны.

         Ходить по лестнице должна была Света,  в полной темноте, со свечой в руке. Поднимаясь вверх, она читала   Тютчева «Умом Россию не понять…»,  на самом верху уже пела, на ступенях хор. Потом спускалась с другой стороны и читала Пастернака «Свеча горела…»

       Кроме лестницы нужен был круглый стол, на нем яркое пятно света, освещены только её руки. На ней блестящая белая кофта, длинная черная юбка, и она продолжала читать стихи, хор пел.

       Малышов старался, целую неделю сколачивал лестницу, притащил круглый стол, на одной ножке, сам его укрепил на сцене.

        Спектакль прошел великолепно. Зрители, заводские работяги, долго не отпускали артистов.

        В тот вечер Малышов объяснился Свете в любви.

  

         Никогда она так приятно не утомлялась, как той весной: вечерами гуляли, ночами не спали, с утра надо было бежать на работу. У Малышова жена была беременная вторым ребёнком, лежала в больнице не сохранении, и он весь без остатка принадлежал Свете. Потом жена понесла третьего, и почти сразу после родов, – четвёртого. Ей не советовали рожать, но Малышов настаивал. Родился недоразвитый, но самый любимый сын Коленька.

       И все эти жертвы, сумасшедшая любовь, были необходимы, чтобы, в конце концов с помощью Малышова Света организовала центр духовной культуры.

         Как точно разгадал её путь первый земной учитель Рустам! Увидел ее и  сразу сказал, она призвана на великие дела, и дела эти будут связаны с исцелением, но сама она лечить не будет.

          Когда Малышов стал депутатом, когда они придумали эту историю с приютами - её гениальная идея, - она поняла: всё, пора. Через месяц центр был открыт.

       Нет, она ни о чем раньше не догадывалась, даже тогда, когда с Александрой бегала по домам, собирала подписи, агитировала за Малышова, и он прошел в Госдуму, - космос ей пока был не доступен. Только на третьей ступени он ей открылся. И теперь какой-то Игорь хочет всё уничтожить и ей угрожает тюрьмой за сокрытие налогов в особо крупных размерах.

        Она разволновалась.

-         Паша, ты где, Паша?

        Так много пройдено, так удачно всё сложилось, нет, она не позволит разрушить. Космос не разрешает ей бездействовать и наблюдать, как побеждает зло.

-         Паша, погуляй по берегу.

-         Понял.

        Она должна это сделать, потому что Игорь не просто человеческое, а вселенское зло. Он хочет помешать ей вести людям свет истины, он должен погибнуть. Если она этого не сделает, погибнет сама.

       Света достала фотографию журналиста, незаметно взяла с его стола в редакции, подожгла нижний угол и положила на землю. Фотография медленно и  неохотно загорелась, но сгорел только угол, и пламя почти потухло.

        Не горит, а тлеет, ей нелегко придётся, журналист успеет навредить.

        Фотография дотлела до конца, но ей чудились чёрные глаза Игоря. Что бы это значило? Почему сквозь пепел глаза четко просматриваются? Неужели он сейчас что-то чувствует?

        Главное, все сгорело, он уничтожить ее не сможет. Хотя нервы попортит. Ничего, есть кому восстановить энергию.

     Она позвала Пашу, пора ехать. Отдохнула хорошо, даже вздремнула на заднем сиденье.  

    

     Вахтёр тётя Дуся передала записку от Рустама: «Звонил Игорь», видимо, в тот  момент, когда  сжигала фотографию. Вот почему ей казалось, что он смотрит.

       Она позвонила Виктору. Он ответил неожиданно для этого времени суток трезвым голосом:

-         Весь день у телика просидел, новости ловлю. Слышала, налёт на редакцию? Игорёк в этой самой газете работает.

-         Не может быть, – пробормотала Света, удивленная тем, что Виктор смотрит новости.

-         Ты говорила, какие-то сложности у тебя.

-         Да, - рассеяно ответила она. Виктор расположен к Игорю, нужно быть осторожнее, ничего лишнего не говорить. – Да, сложности, - Малышов к тебе ревнует, так что имей ввиду.

-         Укоротить его или как?

-         Не появляться, когда он у меня в офисе. Помни, он нам платит. Жду его сегодня. Нужен будешь, я сама тебя найду.

-         Найди. Да вот ещё что: расхождения небольшие: Дина говорит одну сумму, ты называешь другую. У неё раз в десять больше выходит. Так что есть о чем побазарить.

-         Дина – странная женщина. Кто лучше знает, если деньги платят мне, а не

ей?

-         Вы там разберитесь.

       Света послушала на автоответчике голос Малышова. Обещал заехать вечером после заседания комиссии в областной думе. Зачем-то он нужен местным властям. Она набрала номер телефона секретаря  приёмной депутата Малышова, трубку долго не брали.  Секретаршу с университетским образованием Света не любит, кажется, нелюбовь взаимная. Наконец, секретарша ответила: «Малышов занят».

       Помощник, он же телохранитель, симпатичный Вася с голубыми глазами, охотно ответил, что Малышов давно уехал из Белого дома, жена его ждёт не раньше одиннадцати, куда уехал, трудно сказать, если не у Светы, значит непредвиденная деловая встреча.

      Позвонил Виктор, уже пьяным голосом пригрозил, - если не будет денежной работы, пусть она не обижается, первый козёл, с кем парни будут разбираться – Малышов, пора его задвинуть. Что он хорошего народу делает, если нельзя прилично помянуть погибшего друга?

      Едва высох розовый лак на ногтях, Виктор опять позвонил. Только и смог сказать: «Гони деньги». Света по стуку поняла, - трубка выпала из руки.

     Наконец, позвонил Игорь:

-         Надеялась запугать? Ладно, не телефонный разговор. Думаю, в твоих интересах встретиться без посредников. Не Витьку ли Макс сломал руку? Передай соболезнование.

       Света молчала. Она не знала, кто напал и выгодно или нет, что Игорь подозревает её.

       Игорь продолжал:

-         За то, что напали на Макса, цена выросла вдвое. Завтра еще больше придется платить.

       Света удивилась, не похоже на Игоря. Он обычно с шуточками и комплиментами, веселым голосом угрожает. Видимо, сильно испугался налёта на редакцию. Ей стало жаль его:  он так или иначе пострадает, не в этой, так в следующей жизни, - её нельзя безнаказанно обижать. Рустам постоянно это повторяет.

 

       К одиннадцати часам  поняла: Малышов не придет. Он  всегда вечером возвращается домой к жене и детям. Исключений, даже ради неё, не бывает.

     

        Уже поздно,  сын где-то гуляет, она совсем одна. Ей вдруг стало холодно в этой большой комнате. Она стала ходить от окна к дивану, стараясь согреться, и злилась на Малышова. Она устала вычислять каждый его шаг, ждать, когда он посетит её в свои короткие приезды из Москвы. Звонить ему домой ей запрещено. Жена Малышова слишком умная, - по одному звонку и реакции мужа поймёт, что они продолжают встречаться.

        Деликатный, далеко продвинутый Рустам не мешает, но как хочется, чтобы помешал, устроил сцену ревности, а не делил безропотно её с Малышевым. Она не знает адреса Рустама, он никогда не оставляет свой телефон, ему не нужна внешняя связь, ему всегда всё известно через Космос. И теперь ему известно, что Малышов не приехал. Значит, Рустаму хочется, чтобы она помучилась, значит, он не так равнодушен к её связям с другими мужчинами, как кажется.

        Зачем Рустам её мучает? Подключился бы, подпитал энергией. Она устала, ей холодно, сходить бы в сауну, но надо проходить мимо вахтёрши тёти Дуси, слишком болтливой и много понимающей.

       Не хотела, но придётся, сами виноваты, пробили: один угрозами, другой мелким вымогательством. Придется защищаться, иначе космос отвернется от неё. Если не оправдает доверия, отвернется, однозначно.

        Света закрыла глаза, отрешившись от мыслей и внешних звуков, ничего, кроме шума в ушах, представила Игоря и Виктора рядом и тщательно затушевала их чёрной краской.

 

                                                                      Глава 3

 

-         Хорошо, мамочка, я всё понял, прослежу. Да, да, депутатский запрос прокурору. Ты подготовь, Нине не надо, она может понять, обязательно поймёт, я видел, журналист Тютюнин крутился в приёмной. Она ему улыбалась, они давно знакомы, вместе учились в университете. Нет, не спрашивал, да, мамулечка, она сама сказала, я не спрашивал. Ну что ты, она не скажет, ничего лишнего. Какая дружба с журналистом, пусть однокурсником, если я ей доплачиваю сто процентов ежемесячно? То-то и оно, если бы не слушал тебя, конечно. Ну, всё, мамочка, дела. Есть, товарищ генерал. В двадцать три, ноль-ноль, как сказал, буду дома. Коленьку завтра заберу, о чем ты, мамочка, даже не напоминай. Коленьку заберу, однозначно.

       Малышов говорил по мобильному телефону и ехал в служебной машине с личным шофером в фирму «Экспресс – сервис», - посреднические услуги. Мужики среднего возраста, работали, суетились, звонили круглые сутки, ночью телефон держали под подушкой, изредка случались сделки, но чаще проколы. Посреднические услуги не кормили. Один единственный, самый первый раз, хорошо заработали на продаже алюминия с подачи Малышева. Но последующие сделки приносили одни убытки. Пришлось депутата загрузить их  другой работой.

      Чтобы добиться успеха, надо заниматься своим делом, как говорит его жена. Не голова, а госдума в полном составе, - всё знает и понимает. Ну, сняли бывшие службисты большое помещение недалеко от центра, а не подумали, что за него платить надо. Малышов сначала, как узнал, недоволен был. За хоромы не согласен платить. У него кабинет вместе с приёмной меньше, чем кабинет Новикова. Но приехал посмотреть, как ребята устроились, махнул рукой: ладно, пользуйтесь. Когда-то здесь был штаб народной дружины, четверть века прошло. Малышов сам дежурил после смены на заводе, тогда учеником плотника столярного цеха работал. Вечером соберутся, одного – двух пьяных сдадут в милицию и на квартиру к кому-нибудь. Пили мало, но веселились от души и все были влюблены. И он тоже влюблен, но в кого, совсем из памяти выпало. Он тогда был постоянно влюблен.

       Света – его последняя любовь. Но разве можно сравнить это чувство с тем, что он испытывал, когда в учениках бегал да в народной дружине дежурил? Жена ему со Светой не мешала, одного за другим детей рожала. На него никакого внимания, он и пользовался. Что жене надо? Чтобы крутился, деньги в дом приносил. Он так и делает.

       Любимая женщина тоже нищей не хочет быть. «Хватит, - сказала, - наголодалась в жизни, хочу каждый день кушать и сына кормить».

        Малышов погрустнел: со Светой отношения разлаживались. Раньше рвался к ней. Каждую минуту думал о встрече, даже во сне бежал к ней, а теперь идет на свидание, и никакой радости. Благо, встречи редки, в Москву к нему она не приезжает.

 

        Плохо, секретарша Нина догадывается. Как тут не догадаться, если он попросил сегодня сказать, что его нет и не будет, когда Света позвонит. Нехорошо он делает. Но какая любовь выдержит обязаловки: жене должен, Свете должен, всем должен...

        Никогда раньше не задумывался, щедро делился доходами со Светой и жене всё, почти всё до копейки отдавал. Хотя рискует: жена узнает о связи со Светой, выгонит его, и четверо детей вместе с Коленькой не спасут. Сам же постарался, обеспечил жену, и теперь она материально независимая до глубокой старости. И дети обеспечены.

         Супруга выгонит, куда ему идти? Естественно, к любовнице. С ней нельзя разбегаться, слишком большие и с таким риском деньги вложил в неё, как в банк под проценты. Если не будет ни Светы, ни жены, а его не выберут в депутаты на новый срок, с чем он останется? С тем, что в кармане. В кармане сумма, в прошлой жизни хватило бы до пенсии, а сейчас в три дня тратится.

        Со Светы в случае чего, он, конечно, возьмет своё. У него надёжные защитнички – профессионалы. А она всякой поганью обросла. Что за страсть себя блатными окружать?

         Почему Тютюнин стал крутиться возле неё? Взял у него интервью, беседовал с женой, а на Светлане застрял, пока всю информацию не вытряс, - деньги почуял.

       Зачем ей этот центр? Чертовщина какая-то, трясёт как в лихорадке, приходится переходить на непопулярные меры.

       Целители, мать их, ругаться хочется, элементарного не понимают: то, что не познано, всё равно по законам природы существует, просто, не все законы ещё открыты. В школе этому учат. Его дети знают и в экстрасенсов не верят.

       Размечтался, думал, Света открывает массажный кабинет, сауна, бассейн, женские пальчики по телу туда – сюда. А они, тьфу, бесов изгоняют, чтобы рак вылечить.

      Для него центр – головная боль, взрывное устройство, постоянное ожидание неприятностей. И она еще не знает, что он горздраву просто так, чтобы огласки не было, подарил две квартиры. Главный врач успокоился. Надолго ли? Правда, главный сдержал слово, выдали ей свидетельство с золотым тиснением.

        Нет, Света не должна его бросить! С выборами сложнее. Он погрузился в невесёлые думы, пока машина не остановилась возле крыльца фирмы «Экспресс – сервис».

       Бывший полковник КГБ Новиков чётким шагом, правда, не в форме, а в спортивном костюме, вышел из кабинета навстречу Малышову.

        Каждый раз, когда Малышов сюда приезжает, видит что-нибудь новенькое. Вот и сейчас сверкают свежей краской стены возле кабинета.

-         Дверь что ли сменил?

-         Да, новую поставил. Видишь, она шире прежней. Пришлось стенку не

много поломать, но так солиднее.

-         Соображаешь. Мне тоже так надо сделать. Чтобы люди понимали, к кому

на приём попадают.

   

       Малышов любит сюда приходить. За все он платит, и за двери тоже из его кармана заплачено. За работу Новиков получает чистый доход, не облагаемый налогом. Как доходы поступают в карман депутата, Новикову не обязательно знать. Это дело семейное, кое-что с подачи Светы, но она только идеи подаёт. Но этого мало, - если бы не жена, всё бы так трёпом и осталось. Умница – супружница, знает, как и что делать, вот Новиков и следит, чтобы недовольных не было.

       На бывшем полковнике КГБ Малышов за месяц заработал сумму для приличного летнего отдыха всей семьёй.

       Жена хочет в Испанию, а ему египетские пирамиды покоя не дают. Как бы совместить этим летом и то и другое. На пирамиды он должен посмотреть вблизи. Пора уже думать о том, что после себя оставить. Пусть умаляют его заслуги разные служаки, но факт есть факт: он дважды народный избранник.

     

         Новиков включил компьютер.

-         Новый? Ну ты и шустряк,  опять компьютер приобрел. Можешь не показывать. Обойдусь, я человек простой, технику не очень жалую. Пусть сыновья осваивают. – Малышев кивнул в сторону бара. – Давай, знаешь, по-простому.

      Новиков польщено засмеялся, в спиртных напитках он хорошо разбирался и гордился этим.

       Лысоватый, плотный, среднего роста хозяин фирмы, напоминающий одеждой спортивного тренера, ловко справился с приготовлением закуски, придвинул к креслу, где сидел Малышов, столик на колёсах, открыл бутылку коньяка, разлил по рюмкам янтарную жидкость.

-         Тот самый? Я всё удивляюсь: скромная этикетка, три звёздочки, синенькие, никакого блеску, но лучшего коньяка я давно не пил. Света набрала кучу ящиков коньячного напитка, бутылки, хоть за границу на выставку, этикетки усеяны золотыми звёздами, - глазам больно, так сияют, но пить невозможно – отрава для тараканов. – Он немного отпил, зажмурился от удовольствия. – Хорошо! Всё хотел спросить, на твоей службе, наверное, учили в коньяках разбираться, чтобы не позорились перед западом.

-         Разбираться любой может, главное, знать, где брать, а где не стоит даже бесплатно, даже если доплачивать обещают. – Новиков резал сыр. – Лучше лимон или шоколад, не проследил, был занят, сам понимаешь, ребят собрать надо, план разработать надо. Ну, план, допустим, в три минуты был готов, я центр города отлично знаю, но ребят пришлось долго собирать, дома никто не сидит.

-         Оливки тоже неплохо. Ты их умеешь выбирать. Моя жена купила в трёхлитровых стеклянных банках, какие-то недозрелые. Ребятишки поплевали друг в друга косточками, надоело, остальное выбросили.

           -    У меня спрашивай, где что брать.

           -    Жене скажу, пусть с тобой на рынок ездит, и охраной и консультантом будешь. А то нахватает ярких упаковок, загрузит машину, рассуёт в три холодильника, есть нечего. Готовит она хорошо, когда захочет. Но всю эту импортную пакость я терпеть не могу. Бабы падкие на всё заграничное. Жена у меня умница. Но что делать, не бывает идеальных женщин. Если какая хороша в постели и ласковая, - хозяйка не очень, а если и хозяйка и ласковая, какой-то заскок обязательно отыщется, как у моей: хватает всё, что блестит. Так что приходится для равновесия иметь любовниц. Чего в одной не достаёт, в другой с избытком. Правда, женщины больших денег стоят. Ну, их баб, давай за успех операции!

             -  Взяли, как и договаривались, диски, их немного, лежали в одном месте, на полке, как ты сказал. Информацию в компьютере стерли, для нас это пустяки. Ребята мои честные, если бы дерьмократы на тебя работали, компьютеры бы прихватили.

             - Ладно, давай без политики. Она мне, знаешь, как надоела.

             - Понимаю.

             - Пьём за успех.

    Немного погодя Малышов опять заговорил:

             - Сыр швейцарский неплохой, но по мне посолонее бы.

             - Есть и другой. Сейчас нарежу.

             - Не суетись, лучше расскажи, как операция прошла. Вас кто-то видел?

             - Я уверен, никто не заметил, никаких свидетелей, сторожа они не держат. Мои ребята тренированные, без шума поднялись по пожарной лестнице. Ни в одном окне света не было, даже рядом в здании завода, темень кромешная, на ощупь лезли, фонариков не зажигали. Подобной ночи я не упомню, - ни звёзд, ни луны. Так что природа нам помогла, чисто сработали.

              - Никаких свидетелей? Ты уверен?

              - Никаких. Если бы были, что бы они заметили? Только тени, и то сомневаюсь. Никому ничего не известно, Корошеин не стал бы выступать по телевизору, если бы что-то знал. Будь его воля, он телеведущих всех бы перевешал, по телевизору одно «Лебединой озеро» разрешил бы показывать.

             - Ты уверен, что взяли всё?

             - Как я уверен, если не знаю, что тебя интересует.

             - Ты меня за кого считаешь?

             - А ты меня за кого держишь?

             - Я тебе сказал, ребята занимаются, компроматом, стряпают подделки, вырезают, переклеивают, потом деньги вымогают. Кто не платит, публично, в своей газетёнке клевещут. И ничего не сделать. Времена такие. Я сказал, бери, что найдёшь.  Если мало заплатил, скажи.

             - Всё нормально. С ребятами рассчитался, остались довольны. Ты хоть скажи, зря-не-зря лазили.

             - Надо сначала посмотреть, – Малышов скривился от нежелания смотреть. И придвинул ближе к креслу столик с коньяком и закуской. – Я готов, показывай.

             - Есть, шеф!

      Среди мелькающих кадров, - разную ерунду снимал Максим Горбунов, не стоит вдаваться, если на кого из депутатов компромат, каждый сам себя спасает, - Малышов увидел знакомый пристрой к девятиэтажке.

             - Стоп, немного назад прокрути, – он увидел вывеску «Приют для несовершеннолетних детей», замок на двери, разбитые окна, с полгода назад снимали. Сейчас в этом пристрое магазин. А вот и магазин, даже прилавки сняли. Дальше шли кадры бывшего детсада, ныне центра Светиной чертовщины. Как она не могла заметить журналиста с камерой? Поразительная женщина, не знает, что под носом делается. Вахтёры, охрана, - всем платит, съёмка велась днём, и никто не заметил.

    Вот и он, Соколов, скандальный заведующий приютом в южном районе. Сволочь! Плакался, приходится картошку воровать, чтобы детей кормить. Национал-патриот хреновый, любитель несовершеннолетних девочек. Работу ему дал непыльную, и как он отблагодарил?  Если бы не Соколовская жена Люська, стал бы о нём заботиться?

  

      Малышов с тоской слушал монолог Соколова возле теперь уже бывшего приюта для детей – сирот в бывшем заводском семейном общежитии. Сейчас там юридическая консультация, первый этаж пока никому не сдали. Какая сволочь! Ведь с детства знакомы, он всегда был сволочью. Ничего, за всё заплатит.

            - Посмотри, знаешь этого типа?

   Новиков внимательно разглядывал высокого, в чёрном поношенном костюме, мужчину.

            - Как не знать. На центральной площади тусовался, я помню, с разными идеями. Постой. Постой, вспомнил, певец русской общины.

            - Во даёшь, всё про всех знаешь. Нельзя ли его… - Малышов ребром ладони сделал движение, будто саблей взмахнул.

            - Отчего ж, можно. Такая моя профессия.

            - Найти его можно на вокзале, с некоторых пор любитель несовершеннолетних проституток. На сутенёров можно свалить. Думай сам, я тебе за это плачу.

    Просмотрев видеозаписи, Малышов остался доволен, кажется, ни на кого, кроме Соколова, не вышли. Будем считать, ничего у них больше нет.

           - Молодец, я всегда ваших уважал. Только так и не понял, как при таких молодцах страну укатали.

           - Мы только исполнители.

    Малышов провёл ладонью по коротким остриженным волосам:

           - Всё же уголовный окрас надо было придать операции, пустить следствие по воровскому следу.

           - Никаких следов. Пусть утрутся. Мне незачем пачкаться.

          - Кроме как замочить? Ладно, шучу. Хочешь под политического косить, коси, только политических у нас отменили.

          - Измена родине как была, так и осталась.

          - Какой ты изменник?

          - Я не о себе, я о тех, дерьмократах. Для меня они предатели родины. Какая страна была! Надо было суметь весь народ в нищих превратить.

       Малышов заторопился, о политике с Новиковым лучше не начинать. Опасен бывает, за пистолет хватается, свихнулся на предателях и пятой колонне.

            - Записи уничтожь. Я бы взял, чтобы их привлечь к уголовной ответственности. Но некогда. Сам понимаешь, надо беречь силы для главного удара.

            - Но пасаран! – Новиков выбросил вверх сжатый кулак.

    Успокоенный и довольный Малышов ехал домой. На трёп Новикова лучше не обращать внимания. Главное, делает всё, что прикажут, без рассуждений, по-военному, сказано – сделано. Хорошо делает, без последствий. Силён мужик, нет для него ничего невозможного. Жена – умница, посоветовала связаться с кем-нибудь из бывших. Права оказалась, надо ближе к бывшим держаться. Они как были силой, силой и остались, только пока в подполье ушли. Из их рук выбили власть, но они постепенно снова всё приберут к рукам. Они профессионалы. Шутка ли, семьдесят лет держались. «Умнейшая женщина!» - растрогался до слёз Малышов.

          Женщинам не всё можно рассказывать. Они мокрых дел не поощряют. Да, жене лучше не знать, крепче спать будет.

      Может, он торопится? И не надо убирать Соколова? Малышов задумался: Соколов живёт один, искать его некоторое время никто не будет. Сын давно самостоятельный, у него своя семья, зачем ему сумасшедший отец? Исчез? Тем лучше. Жена Люська его окончательно бросила. Слухи ходят, одна живёт.

         Малышов погрузился в думы о Люське, бывшей жене Соколова. Учились с ней в одном классе. Красивая необычной красотой, смелая, все пацаны были влюблены в неё. Как аттестат получила, сразу  вышла замуж за  Соколова,  на год ее старше, - уже работал на заводе.

       Бережённого бог бережёт, одной сволочью будет меньше. Он успокоился и в предвкушении ужина, в тишине и покое. Жена умеет уют создавать.

 

         - Входи скорее, дети спят, я проголодалась, тебя ждала.

         - Хорошая моя.

     Жена крепко прижалась к нему.

   «Беспощадно уничтожать всех, кто угрожает благополучию моей семьи» - принял решение Малышов после сытного ужина, и стал просматривать газеты в ожидании, когда жена позовёт его в постель.

 

 

                                                             Глава 4

 

         Наступившее воскресное утро не самое приятное в его жизни, но именно оно давало надежду на лучшее будущее.

         Он всматривался в зеркало: веки воспалились и покраснели, на висках седина, шелушение кожи, скорее всего весенний авитаминоз. Ничего, скоро подкормит себя витаминчиками. Деньги придут от роскошной Светланы с приветом на блюдечке с золотой каёмочкой. Не принесёт, получит за незаконный бизнес и неуплату налогов в особо крупных масштабах немалый срок с конфискацией личного имущества. Припомнится ей и организация налёта на редакцию и нападение на известного журналиста.

        Что ж,  если вдруг произойдет невероятное, и его планы сорвутся, другой случай подвернётся, мошенники плодятся как крысы.

  

         Игорь достал из холодильника колбасу, попытался нарезать на тарелке. Тарелка выскользнула и упала на пол, но не разбилась. Он решил, плохой признак, - лучше бы разбилась.

       Понятно, что не нужно  нагнетать и без того, угнетённое со вчерашнего вечера состояние. Хотя на его месте каждый перепугался бы. Враг сильный, из-за депутатской неприкосновенности  в полной безопасности. Игорь, не обладая такой защитой, должен быть внутренне спокойным, внешне остроумным и никаких срывов. Его задача, чтобы клиент, смеясь, расставался с деньгами. Иначе можно расстаться с жизнью.

        Жаль записей, но сам виноват, зачем Свету принимал в редакции? Эта женщина зря времени не тратила, подсмотрела, где, что лежит. Знала, что ей надо. И взяла.

        Съёмки можно повторить, но не нужно, у него есть другие улики, куда весомее. Улики давно собраны, а он всё тянет. Вот и получилось, что  профессиональный журналист Игорь проигрывает во времени каким-то бандитам. Что ему мешает выиграть? Правильно, много думает, просчитывает аж, до двадцатого хода, но это полезно в шахматах. В играх с хитрой Светой и её личной «крышей» в лице бандита Витька и компании надо прыгать, а не думать.

          Он набрал номер телефона:

                 - Светлана Васильевна? Хотел бы поздравить с операцией «Буря в редакции», но, увы, вышло как обычно, - «Буря в стакане».

                 - Шутишь? Значит, успокоился, я рада. Сглаз на тебе, кто-то пробил. Подходи, я на месте.

                 - Подойду. Думаешь, испугался? Ты настройся, о деле будем говорить.

                 - Конечно. Я разве отказываюсь?

                 - Хотелось бы встретиться без посредников.

                 - Обещаю безопасность на своей территории. До встречи, мой зайчик.

        Когда она такая ласковая по телефону, Игорь уже знал, готовит какую-то пакость.  Даже Витёк её ласковую боялся.

      

         Записи брать с собой не стоит. Но и дома оставлять нельзя. Он поедет к Свете, а бандиты  к нему залезут        

         План, отправить записи почтой, в воскресенье не срабатывал: почта закрыта.  Людмилу привлекать не стоит, она не должна знать, что он в городе. Придётся кое-куда забежать и разом решить две задачи: дело, которое принесёт большие деньги, и воскресный досуг.

         Если Светка натравит своих псов, а она попытается, Игорь  направит их агрессию на неё же. Главное, чтобы Витёк не стал палить в него из-за угла, а согласился разобраться. Бандит Светке уже не доверяет. Так что можно такую интрижку закрутить. Сценарий прост, как всё гениальное, но надо помнить, что она тоже неплохой сценарист, с образованием, окончила институт культуры.

         Игорь посмотрел на письменный стол, подумал, может, записку оставить: «Прошу считать меня героем».

          Почему нет? Светка собрала колдунов и гадалок, придётся вступать в бой с нечистой силой.

  

          Пора взбодриться рюмкой водки. Где водка? Почему не в холодильнике? С утра невезение. Кто, кроме Людмилы, ставит бутылку на подоконник, на солнышке греться? Непьющая женщина – подарок судьбы. Но у неё есть один труднопереносимый недостаток: небрежное обращение со спиртными напитками. Коньяк может в холодильнике держать, водку в самом тёплом месте.

          Игорь отломил хлеб, откусил колбасу, зажевал тёплую водку и заторопился. Света его подождёт, а вот он может передумать и дома остаться.

     

          Когда вошёл в ворота бывшего детского сада, двухэтажного здания, недавно покрашенного в лимонно- жёлтый цвет, с евро окнами, отливающими голубым, на крыльце увидел женщину. Только подумал: «Колдунья Дина в воскресенье зарабатывает мракобесием, креста на ней нет», -  женщина окликнула его Светиным голосом:

               - Куда спешим? За бесплатным сыром?

               - О, Света! Богатой будешь, не узнал.

          Он оглядел её: смешная розовая шапочка с голубым помпоном на макушке, потёртое серое пальто, узкое в плечах, и белое, слишком белое без косметики лицо. Обычно она распускает волосы до плеч, прикрывая уши и щёки. А теперь волосы спрятаны под шапкой, обнаружились круглые, наполненные жирком щёчки.

                  - Ликом ты мне репку напоминаешь.

                  - Тянешь - потянешь, вытянуть не можешь.

                  - Вытяну, не сегодня, так завтра вытяну, времени не осталось тянуть, послезавтра уезжаю. Совсем.

                  - В Москву?

                  - В неё, столицу нашей родины. В большую политику.

                  - Меня будешь помнить?

                  - Всегда буду помнить твой голубой помпон на макушке и лицо девочки - отличницы. Может, в дом пустишь? Место простреливается, я чаю хочу, так спешил, что не позавтракал.

                  - Мог не спешить.

                  - Не мог, соскучился. Или разлюбила?

                  - Что ты, Игорь, твоя навеки.

                  - Кого ждём?

                 -  Едем. Туда, куда я скажу.

                  - Точнее нельзя?

      Она молча смотрела на него, уже не смешная, а зловещё-непредсказуемая. Он перевёл взгляд на низкие, для малышей, деревянные перила. Недавно здесь было розово-голубое детство с цветочками и бабочками. Теперь всем этим владеет одна из богатейших женщин города. Очень скоро отсюда выветрится всё, что напоминает детство, и будет витать не беззаботный, а торгашеский дух.

          Дом – усадьба, с пристроями, переходами, двумя входами, и она здесь полная хозяйка.

          Но что дом, - сад редкой красоты, В самом центре города уникальный уголок природы: даже голубая ель прижилась, даже кедр растёт, в ветреную погоду стучит в окно Светиного верхнего кабинета. Там, куда стучит кедр, стоит удобный: широкий и не скрипучий диван.

         Но Игорю больше нравится роскошная лиственница с нежно-пушистыми иголками, закрывает  окно кабинета Дины. Для дерева неудача: от взгляда пронзительных глаз колдуньи недолго ему зеленеть, засохнет.

       Яблоням повезло больше: в глубину сада Дина не захаживает, незачем. И некогда, клиентов много.

        Скоро зацветут яблони и вишни, сирень, сад преобразится. Благодать!  

       

                - Что, нравится? – Света следила за ним.

                - Хорошее место, завидую. Пока Малышов в депутатах, наслаждайся природой.

          Света смотрела в упор и молчала. Держать паузу она умеет.

                  - Куда ты задумала меня везти, немаленькая хозяйка большого дома? К своим бандитам?

          Игорю не понравился собственный голос: не надо так напрягаться. Война нервов, победа за тем, у кого они крепче. Надо ее смутить. Он стал пристально рассматривать её потёртое пальто, неуклюжие ботинки. Но она не смутилась: не боится выглядеть смешной, сильная баба. Опасная, шантажировать такую, как охотиться на хищника. В истерику не впадает, о том, что она слабый пол, не напоминает. А как она царственно держится даже в смешной шапочке! Всё бросить и залечь под её бочок. Есть, пить, Иванушкой-  дурачком прикидываться.

                  - Света, эх, Света, может, я в раздумье с утра, может, я на тебе жениться хочу. Давай поженимся. Неужели не хочется замуж? Все женщины о свадебном наряде мечтают, даже замужние.

                 - Много говоришь, помолчи, машину дождёмся, скажу, куда поедем.

          «Так я тебе и попался, - злорадно подумал Игорь и успокоился. - Ты уверена, что владеешь ситуацией, что я пойду за ней куда угодно? Мракобески творят мифы и сами в них верят. Наверное, утром заклинания читала. Так что лучше расслабиться, к бандитам ещё надо приехать».

                 - Молчишь? Злых духов призываешь? Видишь, солнце сквозь тучи пробивается? От его лучей вся нечисть погибнет. Так что не старайся, лучше пойдём к тебе, погреемся. Не хочешь? – Игорь закрутился на месте и захлопал в ладоши. - Сгинь нечистая сила, брысь! – остановился, отдышался. - Света, дело делом, но нельзя быть сердитой такой!

           Света скупо улыбнулась.

            К крыльцу подъехал серебристый Мерс. Угрюмый Паша чуть заметно кивнул.

                     - Не торопись меня везти к бандитам, совет хочу дать, бесплатный.

            Нервы опять начали сдавать, он боялся. Вдруг нападут из-за угла, скрутят, в машину сунут.

                     - Паша, погуляй, нам поговорить надо.

            Она забралась на заднее сиденье, Игорь, поколебавшись, сел рядом, прижал к себе, в случае чего, если начнут стрелять, прикроется её телом. Она не сопротивлялась.

                   - Так что вот, царица Светлана, за Макса придётся платить, его могли убить.

             Она отстранилась, внимательно посмотрела на Игоря и пожала плечами:

                  - Сама не пойму, за что напали на Макса.

                  - Спроси об этом преданного Витька.

                   - Виктора я неделю не видела, вчера с трудом вызвонила, он сам удивился, когда по телевизору услышал о налёте.

                  - Да, ну. Впрочем, - Игорь хлопнул себя по лбу. Он Свете верил: она или отказывалась говорить или говорила, как было на самом деле, вернее, так, как она воспринимала ситуацию. Богатым воображением, несмотря на странное увлечение мистикой,  не отличалась. – Какой болван, болван настоящий! Малышов заказчик! Тебе Максим понравился, от меня не скроешь, да ладно, я не ревнивый, ну же, признайся. Какие могут быть секреты между нами? Зато Малышов ревнив как Отелло, сам драться не полезет, но у него есть исполнители. Как я мог на Витька думать! Твой Витёк облил бы всё бензином и поджёг, такая его разрушительная натура: крушить и поджигать. С пользой твой депутат пошарился в редакции? С пользой, я догадываюсь. И с пользой, и с удовольствием, чужими руками, забрал у журналюг компромат на себя, и Максу досталось. Светик, знаешь что?

                    - Что, Игорёк? – Света прикрыла глаза и положила голову ему на плечо.

                    - Пусть половину Малышов заплатит.

                    - Ещё посмотрим.

                    - Не на что смотреть, всю сумму он платить не будет, если вообще не откажется от всего и от тебя тоже. Политикам нельзя верить. То, что мы с Максом снимали, три серии душераздирающей истории, как нехорошие люди во главе с народным депутатом обогатились за счёт детей – сирот, можно восстановить. Но зачем? Материал устарел. У меня есть компромат покруче. Приюты – сентиментальная история, на ней особо не заработать. Но убийства, Света, убийства, это уже другое. Чтобы скрыть их, надо мне хорошо заплатить, иначе, сама понимаешь. Улавливаешь мысль? – Игорь крепко обнял Свету, прижал её голову к своей груди, шапочка чудом держалась на затылке, и зашептал ей на ухо. - Я жене Малышова скажу, что ты спишь с её мужем.

            Она дёрнулась:

                      - Только не это, всё, что угодно, но только не это!

                      - Не пугайся, я порядочный, можешь спать спокойно, если сироты тебя не тревожат. Можешь порчу наслать на жену своего любовника.

                      - Зачем? – холодно спросила она.

                       - Просто так, для равновесия, ты не замужем, и он будет неженатым.

           Света отвернулась к окну, Игорь подёргал её за голубой помпон:

                       - Откажись от  своих бандитов. Ищи другую «крышу».  Витёк безмозглый, хотя тебе выгодно: прибыль твоих колдунов посчитать он не в состоянии. Но до поры, до времени. Он не простит тебе сокрытия доходов, у него психология как у налогового инспектора, но в отличие от чиновника  может и покалечить, и жизни лишить.

                         - От Виктора я сама устала, проблемный. Малышова приходится подключать, чтобы разбирался. Но кому это понравится? Он постоянно в Москве, приезжает на выходные, с моей охраной встречаться не желает, говорит, у депутата на должно быть ничего общего с бандитами.

                          - Государственный муж. Для кого, кстати, этот маскарад? – он опять дотронулся до помпона. – Хочешь на бандитской жалости сыграть? Ребята, выручайте, пришлось срочно продать норковую шубу, разберитесь с журналистом местной газеты. Может, и пожалеют, но потом  озвереют, к стенке поставят. Опасно играть на их жалости! Если Витёк твои доходы узнает, деньги, заработанные на сиротах, ох, как ему не понравятся. Учти, Светлана, у нас бандиты веруют в Христа-спасителя.  Ты иди к тем, кто в деньги верует.  Хочешь, адрес дам? Они, как и ты, работают без выходных.

                          - Кто они, может, я их знаю?

                          - Конечно, знаешь: штаб – квартира губернатора Березина, движение «Вперёд к процветанию», сокращённо ВКП (б), записывай адрес.

                         - Не надо, сама найду.

                         - Ах, да, забыл, тебя космические силы ведут куда надо. Переодеться не забудь, там нищих не принимают. И деньги прихвати с собой. У них места, приближенные к председателю, продаются. Жадничать не будешь, станешь сопредседателем самого губернатора.

                         - Спасибо за совет. «Крышу» надо менять. И как я сама не догадалась?

            Она засмеялась, щечки затряслись, из глаз потекли слёзы. Игорь тоже улыбался:

                           - Попросишь убежища, чтобы от меня спрятаться?

             Света внимательно посмотрела на него:    

                           - Ты какую-то страшилку приготовил, про убийства. Рассказывай, я не тороплюсь.

                          - Страшилок много, не знаю, с какой начать. Тебе известен пенсионер Сучков? В некрологе написано, что он участник боевых действий. Старый. Но дело не в его биографии. Ты только не говори, что его не знаешь, я ведь не следователь. Так вот, Светик, ты не догадывалась, - я ведь без диктофона к вам не приходил, - профессиональная привычка. Страшилка вот какая: сын ныне покойного Сучкова, бывшего клиента Дины, а также сын другой покойной Дятловой, её Дина тоже лечила, написали заявления. Поняла, куда и зачем? Тебя это не пугает? И ещё ведётся уголовное дело в отношении Кропотовой. Она обвиняется в мошенничестве, её ищут. Не знаешь такую? Странно. Но допускаю. Кропотова по генеральной доверенности продала квартиры Сучкова, «сталинку» в центре; и Дятловой, двухкомнатную в неплохом районе, и что самое удивительно, за день до их смерти. Они умерли не в один день. Как такое можно предугадать? Я думаю, мошенница помогла им уйти в мир иной, а деньги от продажи квартир присвоила. Так или нет? Спроси у космоса.

                       - Медиум знает дату смерти того, к кому подключается. Но это знание нельзя использовать в корыстных целях.

                        - Кто этот медиум? Не подскажешь?

                        - Кроме меня я знаю только Дину. Но  Кропотовой она никогда не была.

                         -Да, кстати, следователю пока неизвестно, что стариков лечила Дина.       Тебе ведь не надо, чтобы  в вашем уютном уголке появились следователи? Настоящая Швейцария, хотя я в той стране не был, и тишина, как в раю. - Он посмотрел на неё: вид скучающий, её это не касается. – Учти, или статья появится в среду, или, в случае чего, следователь Маркин дело от убийствах доведёт до логического конца.

                        - Не я, не Дина никого не убивали, - Света сдёрнула шапку, тряхнула головой, волосы рассыпались по воротнику пальто. – Дина работала с Сучковым, случай безнадёжный, врачи отказались лечить. Я ей не советовала браться, слишком тяжёлая карма, но Дина не послушала меня.  Золотые вещи он добровольно дал. У нас так положено. Никакого секрета нет. Золото хранится в сейфе. Пойдём, покажу.

            Она резко открыла дверцу и вышла из машины. Он едва поспевал за ней. Паша, пьющий на крыльце сок, поперхнулся, сок из оранжевой банки полился на куртку.

                        - Светлана Васильевна, просили срочно позвонить, - вахтёр пробежала несколько шагов за ней.

             Света резко остановилась и повернулась. Такого выражения  обычно сонного лица Игорь ещё не видел: щёки куда-то делись, казалось, что она сейчас закричит, затопает ногами, впадёт в истерику, но она тихо сказала:

                       - Спасибо, позвоню, – и с силой распахнула железную дверь. Не вошла, а ворвалась  в свой кабинет, открыла сейф и стала доставать свертки и коробочки.

                        - Читай, на каждой коробке написана фамилия. Видишь? Сучков. Открываю: серьги жены, мы ей тоже можем помочь, там, - она махнула на потолок. – Мужское обручальное кольцо. Вот ещё, фамилия: Дятлова. Открываю, - пусто, это означает, что Дина с ней работает дома. Душа, проходя земной путь, отягощается грехами, но ей можно помочь в любое время. Подпитка идёт через личные вещи, лучше золото. Дина тратит свою энергию и помогает им возноситься, а не болтаться в околоземном пространстве с душами убийц и прочих тёмных сил.

                        - Квартиры зачем продавать? Или за деньги помощь весомее?

                       - Про квартиры ничего не знаю, надо подключаться, но пока нет энергии, пробили вчера, - Света посмотрела на Игоря, будто только сейчас до неё дошло. - Честное слово, про это я не знала, это не я, это не мы с Диной.

         Игорь понимал, она не виновата, но ему нужны деньги, много денег.

 

          Света махнула рукой, отпуская его. Игорь тепло попрощался, даже угрюмый шофёр Паша ему улыбнулся, -  и заторопился домой. По дороге зашёл в магазин, себе водку, даме шоколад. В последнее время он встречался с непьющими, но очень опасными женщинами.

         Но уже у кассы водку брать передумал,  решил купить  бутылку Крымского Каберне.

 

 

                                                                  Глава 5

   

           Малышов не позвонил ни в субботу, ни в воскресенье утром. Света нервничала, лицо и шея покрылись красными пятнами. Она знала, он дома, но в воскресенье ни под каким видом ему не разрешалось без уважительной причины, то есть, в самом крайнем случае, отлучаться из дома. Одно время жена требовала, чтобы он каждое воскресенье прилетал из Москвы, но не получалось. Малышов часто уезжал в длительные заграничные командировки.

        Света ревновала его к жене, ревновала до болей в желудке, до сердечного приступа  и головных спазмов. Дина видела жену  Малышова, и сказала, что  внешне она напоминает Свету: тоже крупная,  но уютнее, от неё молоком пахнет, цвет лица, похоже, естественный бело-розовый. Света не очень волнуется за свою маленькую грудь, пусть будет у жены Малышова бюст большого размера, -  мужчин не это заводит. У Светы мелкие черты лица, поэтому так тщательно подбирает косметику. Зато ее  маленькие ушки очень нравятся Малышову. Он  не забывает дарить ей на день рождения и в женский праздник золотые серёжки.

        Сам Малышов ни разу не намекал, что хочет развестись с женой, не говорил об этом, когда у него был один сын, а сейчас у него росли ещё две дочери – погодки и недоразвитый, самый маленький любимый Коленька. Бросить семью для любвеобильного депутата равнозначно самоубийству.

        Что привязывает его к Свете? Постель? Но  собственная жена ему нравится в постели ничуть не меньше. Что тогда?  Это важно знать, слишком он много значит в судьбе Светы. Малышов – гарант того, что больше не будет нищей, теперь ей кажется, недостойной и унижающей жизни. Если он её бросит, она всё быстро потеряет. Каких бы капиталов не накопила, в одиночестве ей от Викторов и Игорей не спастись. При ней есть Рустам, но он свободный, в любой момент может исчезнуть. О нём ничего толком не известно, кроме того, что есть брат, тоже экстрасенс международного класса. Но брата она не видела, женат Рустам или нет, есть ли у него дети, и куда он уходит, когда не ночует у неё, она не знает. Он не молчун, говорит много и охотно, но путано, то у него есть дети, то их нет, женатый, неженатый. Когда она его ловила на противоречии, он оправдывался: столько жизней прожил, был женщиной, мужчиной, преступником, праведником, - в голове перепуталось.  Одна радость, денег не просит, сам зарабатывает куплей – продажей, предлагает присоединяться, но у неё с торговлей плохо получается.

           Она уверена, Рустам её в беде не бросит, ему нельзя зло творить, иначе лишится духовной силы.

           Малышов вот уже скоро десять лет с ней, но ненадёжен: очень своей жены боится, и чем дальше, тем сильнее. Чуть что, впадает в панику: вдруг жена обо всём догадывается. Если догадывается, почему молчит? Чего выжидает? Уже было, узнала, от «доброжелателей», он поклялся ей, что со Светой порвал окончательно.

     

        Его страхи надоели до чёртиков. Так надоели, что она даже придумала шутку, как ей казалось, очень смешную. Купила табличку «Осторожно, злая собака», и приклеила вместо собачьей морды фотографию его жены, вытащив из его кошелька.   

         Шутка не удалась. Он ушел, не попрощавшись с ней. Они с полгода не виделись. Другая на ее месте приняла бы все, как есть, и стала искать замену Малышову. Но  Света не из таких, вернула его, хотя пришлось похлопотать, чтобы состоялась встреча, когда он должен быть приехать на открытие мемориальной доски жертвам политических репрессий на городском кладбище.

          От его помощника Васи узнала, что Малышов планировал приехать, чтобы засветиться на таком престижном мероприятии.  Он ведь прошел в Думу на волне правозащитного движения  и даже одно время считался самым ярым правозащитником в городе, поэтому  не мог не приехать.

           Хорошо, что у нее хорошие отношения с Васей, он позвонил ей и предупредил,  что сроки срываются, не успевали изготовить доску до отъезда депутата  надолго в какую-то дальнюю страну, нужен был особый гранит кроваво-красного цвета. Пришлось ей подключиться к поискам нужного гранита. И ведь нашла, не пожалела денег. Что поделать, глупость дорого обходится.

     После этой истории она уже не посягала на мир в семье Малышова. Зато пользовалась его почти безграничной властью в городе, правда, осталось всего два года до новых выборов, надо успевать, окапываться, как сказал Игорь. На Канары её не тянет, жизнь за границей не привлекает. Отдыхать тоже не рвётся, что там делать одной. Уже было: Малышов билеты купил, но с ней не поехал.

     Мечты ее связаны с  детищем: духовным центром. Хочется, чтобы центр прозвучал на всю Россию, а, может, и на весь мир.

  

        Центр пользуется популярностью, доходы хорошие, правда, Виктор  тревожит подозрительностью, - типичная паранойя. Это всё Дина провоцирует его, любит пожаловаться, что озолотила Свету и Рустама, а сама  ест сухой хлеб. Почему Рустама – непонятно.

         Виктор все опаснее, в подпитии размахивает пистолетом, требует немыслимых денег, хотя Света его предупреждала, единственный источник прибыли для неё - лечение людей. С больных многого не заработаешь. Аренда все прибыли забирает, но он не верит. Откуда к нему приходит  информация, о которой даже Дина не знает и не догадывается? Кто-то умный, наверное, подсказывает ему. А ведь почти точно угадывает Светины доходы.

         Серое пальто, которое она нашла на антресолях, прав, Игорь, - маскарад для Виктора. Дней десять назад он потребовал денег на помин души погибшего друга в очередной разборке. Она дала, а ещё дня через три потребовал уже на гранитный памятник погибшему другу. Отказала. Что было, страшно вспомнить: Виктор крушил мебель, разбил всё, что можно разбить, стрелял из пистолета, перепугал всех, кроме Дины. Она стояла и равнодушно смотрела на всё это безобразие, а ведь могла одним словом успокоить Виктора.

        Теперь он ходит к Свете с двумя помощниками, поить – кормить троих приходится.

          Конечно, Малышов прав, по женской слабости связалась с Виктором. Когда стала сдавать в аренду помещения, предназначенные  для приютов, думала, пригодится долги выбивать за небольшой процент. Раза два пригодился, можно сказать,  по пустякам, ни один арендатор не уклоняется от уплаты, так что «крыша» ей в убыток.

      Дина без конца твердит, что Виктор это не зло, на него не надо обращать внимания, он послан испытывать Светину веру, зло ещё впереди. Вот оно и появилось в лице журналиста Тютюнина. Есть что-то бесовское в его облике: чёрные глаза, широкие, густые брови, бледное, худое лицо.

       

       Игорь, почему-то,  всех женщин в центре заворожил своей внешностью, пришёл брать интервью, с тех пор ходит, чай пьёт, сплетни слушает, со всеми, даже с Виктором, дружит.     

       Как все плохо обернулось: журналиста развлекали, а он собрал информацию и теперь шантажирует Свету.

       Она не жадная, поделилась бы, но где гарантия, что он на этом остановится? Сказал, что уезжает. Но разве можно кому, тем более Игорю, на слово верить?

        Журналист на третий день знакомства попросил в долг десять тысяч. Дина тогда принесла неплохую выручку. Света не отказала ему, но долг он не возвращал, пришлось Виктора посылать к нему домой. В конце концов, сошлись на том, что в газете, где Игорь работал, время от времени будет появляться реклама о центре.

        Виктор тогда предложил, может, замочить журналиста, как чувствовал, - хлопот в будущем много доставит. Но если бы  сам это сделал, если бы не спрашивал у Светы. Ей нельзя грех брать на себя, космос закроется. Но если Игорь будет продолжать её преследовать, космические силы встанут на защиту, поэтому она жалеет больше журналиста, чем себя. Пользоваться колдовскими  методами ей не запрещено.

         

        Не всё так плохо, у неё теперь, кроме Дины, работают три психиатра. Елена скоро окончит курсы и придёт в центр. Рустам обещал, что поможет, и из неё получится хороший психолог. Штаты растут, клиентов много, наступит время, в центр будут приезжать лечиться люди со всей России.

    Она услышала лёгкие  быстрые шаги по коридору. На пороге появился восточный мужчина с подростковой фигурой и лицом в глубоких морщинах.

-         Наконец, Рустам, как ты мог меня вчера покинуть?

-         Всё знаю. Не рассказывай.

-         Знаешь, что меня пробили?

-         Знаю. Подправлю биополе. Дыра огромная. Залатаю, всё будет нормально. Вот она, против сердца. Кто так с тобой поступил? Вся энергия утекла, – он стал ходить вокруг Светы.

-         Я послала Галину на рынок кильку продать. Мяса купить. Обед приготовлю.

-         Обед это хорошо.

  Когда на пороге офиса возникла посиневшая от холода Галина, позвонил Малышов и сообщил приятную новость,  он уже близко и  скоро будет.

     Света помчалась к себе наверх переодеваться. Когда спустилась вниз, не было ни Рустама, ни Галины, на диване сидел Малышов.

-         Ты? В воскресенье? Не верю глазам своим.

-         Срочно вызвали в Белый дом.

-         И жена тебя отпустила?

-         Сначала позвонила, узнать, так уж ли я им срочно нужен, потом уж отпустила.

-         Не боишься, что вычислит, где ты сейчас?

-         Ситуация под контролем. Помощник Васька ей уже доложил, что я выступаю на трибуне с докладом.

   Он смеялся долго и весело, наконец, заметил на ней новый костюм. Обнял за талию, посадил на диван, погладил колено, выше гладить не позволяла узкая юбка.

    Света решила сначала покончить с делами.

-         Игорь требует двойную сумму, компенсацию за события в пятницу.

-         Пошли его подальше.

-         Не получится, он меня в умышленном убийстве обвиняет. Непонятная история: умер больной старик, по фамилии Сучков, его Дина лечила от саркомы, и старушка Дятлова умерла, возрастные боли в спине и ногах. Ей бы жить, да жить ещё, сердце здоровое. Кто-то за день до  смерти успел продать  их квартиры по доверенности.

-         Да, дела, обрадовала.         

     Малышов с тоской смотрел на перья, развешанные веером по стене, обои такие же серо-голубые, как у него в спальне, по дешёвке взял у Новикова. У жены, любящей все яркое, в оформлении комнат неожиданно проявился  строгий вкус. В спальне со светлой мебелью  одна картина на стене. Непонятно что изображено, но цвет выдержан: среди серо-голубых разводов жёлтые пятна для разнообразия. Жена объяснила: художник так видит васильки в солнечных зайчиках.

 

        Приятно после суматошного дня сидеть в уютном кресле с газетой. Он даже телевизора не включает, чтобы не видеть знакомых, надоевших лиц госдумцев. В его доме нет раздражающих вазочек,  салфеточек, цветочков на окнах. Дети есть дети, шумят. Конечно, но когда он дома, они из детской не выходят, да и возвращается он часто, когда они уже спят.

         У Светы, что тут в офисе, что в комнате на втором этаже, все стены увешаны картинками, где можно, натыканы вазочки, цветочки, павлиньи перья. Торшер у дивана. Напольный светильник у шкафа. Хотя, в чём разница между торшером и напольным светильником, не понятно. Зачем он у шкафа стоит? Что освещает? Коробки с килькой в томатном соусе? Большую партию отхватила по дешёвке, но второй год не может продать. Срок годности истекает.

        К окну не подойти, на пути горшок размером с бочку солёных огурцов. Если бы пальма в нём росла, а то вылезает чахлое растеньице, вот-вот засохнет. Света забывает его поливать. Плеснёт иногда остатками чая и на том спасибо.

         Под потолком крутится вентилятор, ещё один, поменьше,  гоняет воздух по полу.  На столе два самовара. Зачем они, если вода в чайнике подогревается? Всё это барахло – подарки от Дины, в свою очередь подаренные ей клиентами. Нечем платить за лечение, вот и тащат, что в доме не нужно. Дина этим барахлом со Светой за аренду расплачивается.

-         Закрой ты этот центр, одна только Дина обогащается. Закрой, а?

-         Что? – Света вскочила на ноги и стала раздраженно одергивать юбку.

-         Молчу, молчу, только не злись, - он посадил ее на колени и взял за руку и стал целовать  пальцы, щекотать ладонь.

-         Дела ведёт следователь Маркин. Ты его знаешь?

-         Как не знать, многим нашим городским слугам народа не даёт спокойно спать. К нему не подъехать, как ни пытались. Нам с тобой уголовное дело никак нельзя допустить.

-         Игорь дал срок до вторника, в среду выйдет компрометирующий нас материал в газете.

-         Много квартир продано?

-         Пока известно о двух.

-         Хорошо, что журналист деньги сильно любит, свой человек, надо дать, раз просит.

   Света тяжело вздохнула, поначалу Игорь называл сумму раз в двадцать меньшую, Малышов и слышать не хотел об этом.

-         О делах потом, ладно? Я по тебе скучал, – он попытался просунуть руку под юбку. – Разденься, Светик, костюм красив, но без него ещё красивее. Ну что ты, а? Ну, отслюнявь ему двадцать зелёных, не обеднеешь, для тебя недельный доход, не облагаемый налогом. Ну же, тебе только ручку протянуть и сейф открыть. Или ты деньги в лифчике держишь? Ну-ка проверим.

-         Тише, у стен бывают уши.

-         Я молчу, ты уже не злишься, я же вижу, ну, получилось так, про квартиры я не знал. Разберусь, но позже. Светик, сними юбку, не будь жабой. Как здорово, ты без лифчика! Мне нравится.

  

        Немного погодя Малышов вернулся к  Светиным заморочкам.

-         У меня план созрел, мы будем через женщину действовать, может, получится, надо попытаться, сегодня же. Ты говорила, что Тютюнин живет в гражданском браке, вроде бы любит свою гражданскую жену. Хотя ведь не женится. Кто их, журналистов, разберет. Они все свободу бояться потерять. Ты ведь знаешь, где она  живёт.

       О женщине Тютюнина он здорово придумал, самому понравилось. План хороший, им нужно воспользоваться.  Но  он подумал еще о том,  не в сговоре ли Света с журналистом? И такое возможно. В наше время ничего удивительного нет, каждый выживает, как может. Поэтому денег ей он не даст. Пусть сама рассчитывается.

    

         Малышов перестал узнавать себя. Разве посещали его чёрные мысли в постели со Светой? Раньше всё просто и ясно было, а теперь он никому не верит: женщин подозревает в изменах, помощника Васю в постоянной слежке за ним, похоже, кому-то сливает информацию. Ежедневно появляются причины, чтобы испортилось настроение. Вот и сегодня утром он вдруг узнал, что старший сын собрался жениться. Никаких доходов у мальца, учится в университете на втором курсе, все расходы на содержание молодой семьи лягут на плечи отца.

          Один Коленька, самый младшенький, ласковый, несмышлёный, радовал его так, что он бросал все дела, ехал в интернат, забирал сына и весь день проводил с ним. Никто кроме Коленьки не умел искренне и просто так, беспричинно радоваться.

        Ради Коленьки он пошёл и готов ещё идти на всё, ради сына, чтобы обеспечить ему безбедную жизнь до самой смерти.

-         Сволочи, что делают! – схватился за голову Новиков, когда пришлось ему объяснить в общих чертах, в чём хотят обвинить подлые журналисты депутата – патриота. – Я говорил, пятая колонна, они из ЦРУ инструкции получают. Будь ты убийцей, тебе простят со временем, но детей – сирот ни в жизнь никто тебе не простит. И с миллионами не примут тебя ни в одной стране, если узнают, что ты сирот ограбил.

    Малышов лежал с закрытыми глазами, хотелось уснуть и спать долго, пока всё само собой не утрясётся. Но внутренний сторож предостерегал: надо действовать, быстро и решительно, промедление смерти подобно, нападение – лучшая защита.

      Он потянулся к стулу, где висела его одежда, достал  телефон.

-         Света, накорми меня, до ночи будем заседать, буфет в воскресенье не работает.

      Не успела она выйти на кухню, как Малышов заговорил по телефону.

 

                                                                     Глава 6

 

      Ехали долго лесом, Паша вел машину и, время от времени, отхлёбывал из оранжевой банки. Начались поля, контраст белого и чёрного, - снег ещё лежал в низинах. Из-под колёс разлетались комки грязи, попадали в лицо Игоря. Машина резко свернула, поехали по размякшей дороге, глубокая колея петляла между полями. Игорь, как ни силился, не видел ни одного строения; лес, синим туманом на фоне голубого неба, закрыл город. «В такой день жалко умирать, - думал Игорь. – В такой день хорошо пить пиво где-нибудь на лавочке с другом - следователем, жмурясь на солнышке, не бояться, что менты повяжут, у Маркина удостоверение есть».

     В конце петляющей дороги Игорь увидел глухую бревенчатую стену без окон и дверей. Вот и застенок, пытать будут, и Маркин не поможет, он в другом, параллельном измерении, а две параллельные линии никогда не пересекаются.

   Паша стал переливать апельсиновый сок из банки в кружку. Зачем? Игорь стал волноваться: машина без управления. Но шофера это не тревожило, он был невозмутим. Подъехали к стене. Нет, не только стена. Игорь увидел бревенчатое строение с глухими стенами и провалом вместо двери – развалюха с прогнившей крышей, для тюрьмы не подходила, но трупы в ней прятать можно.

     С противоположной стороны к развалюхе приближалась красная машина, кажется, отечественной марки. Если машина, значит, здесь не тупик, дорога теряется в неизвестном направлении. Чистое поле до самого горизонта: не скрыться. Разве что угнать машину.

    Из машины вышли трое, один из них Витёк в обычной чёрной куртке, но в необычных розовых джинсах и комнатных тапочках с голубыми помпонами.

    Надо бежать! Игорь посмотрел в сторону белой «Волги»: угрюмый Паша сидел на пригорке и пил из оранжевой банки. Кружки не было. Игорь побежал, споткнулся и проснулся.

    Света смотрела холодными глазами, долго смотрела. Потом достала пачку разноцветных денег. Он протянул руку, но пачку она передала Витьку, тот сунул их в карман куртки. К Игорю приближались двое, он побежал к машине и снова проснулся.

    Он просыпался в тот момент, когда преследователи настигали его, прислушивался к тишине в квартире, недоумевал, почему так тихо,  телефон не тревожил, опять засыпал, преследование продолжалось. Отчаяние охватывало его на границе сна и бодрствования. «Если спать, так  не просыпаться» - пробормотал он. Чтобы забыть об опасности, нужно  уснуть.

     Он, голый, мокрый, попытался вырваться из рук бандитов, но поскользнулся и попал в канаву. Наступили сумерки, он не мог выбраться, его звала мать, но смотрела в другую сторону, а он не мог до неё добраться, бежал и оставался на месте. Мать была старая, седая, с бледным лицом, при жизни она никогда такой не была, в сорок пять лет умерла.  

 

         Он лежал с закрытыми глазами и пытался воспроизвести сон и не мог вспомнить, вылез из канавы или не успел, а если вылез, увидела его мать, или они так и не встретились?

-         Ты проснулся, я вижу. Вставай же. Мне скучно.

   Он резко открыл глаза и увидел силуэт сидящей на стуле женщины, на фоне темнеющего окна.

-         Который час?

-         Уже поздно, ты долго спал. Я устала ждать, когда ты проснёшься.

-         Могла бы разбудить, всё равно кошмары мучили.

   Она встала и ушла на кухню. Он снова закрыл глаза, ничего страшного, ну проспал вечер, сил набрался, странно только, что телефонный звонок ни разу не разбудил. Неужели он никому не нужен?

   Из кухни донёсся запах кофе. Кофе он не пьёт, даже его запаха не переносит. Она не может этого запомнить, конечно, кефир достать из холодильника забыла. Он позвал её:

-         Иди сюда, скорее, ближе, ещё ближе, совсем близко, вот так, – он крепко прижал её к себе.

   Она выскользнула из его объятий, резко села, выдернула подушку у него из-под головы и набросила на лицо.

          -Задушу!

     Он легко вывернулся и обнял её:

-         Ах вот как, посягательство на мою жизнь? Ты жаждешь моей смерти? Чем я тебе не угодил? Признавайся! Или нашла другого?

-         Нет, что ты, живи пока, ты мне нужен.

-         Замены мне нет, и никогда не будет.

-         Да, ты незаменимый, ты самый лучший.

-         Лучший? Нет, самый потрясающий, такой потрясающий, что скоро обвалится потолок у нижнего соседа.

   Она прижалась губы к его губам, отстранилась, спросила:

-         Как ты сегодня хочешь, как обычно или иначе?

-         Иначе, необычно, как никогда ещё не было, но сначала мне надо позвонить.

    Он потянулся к телефону. Вот почему никто не звонил? Телефон отключён. Разве он  отключал? Нет, никогда этого не было. Даже ночью отвечал на звонки.  Плохо, теряет контроль над собой, хотя странно, почти не пил, полбутылки Каберне и ни капли водки, если не считать утренней рюмки наспех, но когда это было. Нельзя так, он пугается собственной тени. Просто женщина проявила заботу, отключив телефон. Ох уж эти женские заботы, всегда не ко времени!

          -  Раз так, раз ты меня лишила связи с внешним миром, а получение информации равно как распространение её – неотъемлемое право человека, придётся тебе заняться гаданием. Хочу знать, что меня ждёт впереди. Гадать на картах ты должна уметь.

-         Немного, как все женщины.

-         И можешь предсказать будущее?

-         Могу, на день-два вперёд. Могу быть медиумом, подключаться к информационному полю.

-         Информационное поле, то, что надо. Говори скорее, что меня ждёт завтра.

-         Завтра? - она зажмурилась. – Вижу, ой как четко вижу. Мне не нравится, что ты будешь делать завтра, очень не нравится.

-         Ты хорошо видишь?

-         Как на экране. Чёткое изображение того, что произойдёт, но мне не нравится.

-         Почему тебе не нравится моё завтра?

-         Потому что я ревную.

-         Это неправда, признавайся, милочка, почему ты подключилась к соседу? А? Что молчишь? Я ревную. Ты  скажи, мне угрожает кто-то?

-         Я знаю, я глубоко вошла в поле, – она лежала с закрытыми глазами. – Я знаю, когда ты умрёшь, но не скажу. Такое нельзя говорить, иначе можно чужую карму перетянуть на себя.

-         Но хоть намекни, скоро или нет, смерть моя наступит?

-         И этого не скажу, – она крепко прижалась к нему, положила ладонь на глаза и стала снимать с себя одежду и бросать на пол, изворачиваясь как змея.

-         Так спешишь, будто, в самом деле, смерть мою увидела. Уже близка, да? И мы с тобой в последний раз вместе? Не бойся, не спеши, милая, мы ещё много – много раз будем любить друг друга. Если ты из ложной ревности не лишишь меня жизни. Но мы умрём вместе. Я обниму тебя крепко. Ты согласна на такой финал, дорогая?

-         Пока не готова, но, может, соглашусь, может, и скоро. Ты бы хотел долго жить?

-         Я бы хотел быть богатым.

-         Мы так похожи с тобой.

  

     Кто бы мог подумать, что это ничем не примечательное создание способно выделывать в постели такие чудеса. Он весь, от макушки до кончиков, всех кончиков, обласкан ею. Она  вылизывает его, как кошка – мать своего котёнка.

    Когда она утомилась и закрыла глаза, доставив ему блаженство, он снова задремал.

-         Игорь, проснись, Игорь, я ухожу, дверь за мной закрой.

-         А? Сейчас. Ты уходишь? – пробормотал он и, как был голый, так и пошёл за ней.

    Он опять уснул, но вдруг, будто от толчка проснулся, пошарил рукой по постели, вспомнил, она ушла, расстроился, почему бы ей до утра не остаться?

      В который раз мелькнула мысль, может, ну её, Людмилу? Может, пора сознаться себе, что влюблён, как мальчишка?

 

      Что, в сущности, представляет собой это независимое и без комплексов создание, из чего состоит? Из кофе, сигарет и шоколада? Он не видел, чтобы она ела что-то другое, пьёт совсем мало, говорит, как капризная девочка, растягивая слова, но в постели он с ней дитя, только не плачет и не писает. Был бы моложе, ради такой женщины всё бы бросил. Но, увы, он давно не подросток, тридцать лет как не подросток, и знает, любую женщину можно заменить, кроме той, единственной, самой преданной.

     Людмила сама пришла к нему, в самое тяжелое время, когда он отчаялся жить после смерти матери и ухода жены. Ему было двадцать три года. Бывшая жена оправдывалась перед знакомыми: больше не могла терпеть  Игоря,  надоел вечный скулёж, подумаешь, мать похоронил.

         Спокойная, молчаливая  Людмила терпеливо слушала его жалобы на жизнь. Даже самые тяжёлые дни, когда он лежал на диване, отвернувшись от всего мира к стене, а потом вставал и шёл покупать бутылку водки, - не приводили её в отчаяние. Может, она страдала, но делала вид, что всё нормально.

-         Всё будет хорошо, - говорила она, когда его в очередной раз увольняли из газеты: опять подвёл, не дал в срок важный материал, напутал с фактами. Увольняли, никуда не брали, потом снова принимали под честное слово, - обещал, что  пить больше не будет.

     Временами Людмила казалась ему призраком: ходила женщина по комнате, симпатичная, светловолосая, говорила ласковые слова, но как-то нереально, будто бы снилась ему.

     Людмила неожиданно для всех перешла на редакторскую работу, сказала, хватит круглосуточно болтаться по стройкам и кабинетам с диктофоном ради нескольких строк в газете – однодневке. Она женщина, ей положено  поддерживать огонь в домашнем очаге.

      Главный редактор Зинаида налетела коршуном: «Не делай этого, Игорь не надёжный, как все мужики, у разбитого корыта останешься, журналистику нельзя бросать, как спорт – возврата нет».

     Но Людмила оказалась молодцом. Никого не слушала. Полдня работала, остальное время дома у Игоря. У него всё наладилось.  Он много работал, радовал читателей и редакторов статьями, дома уют и любящая женщина. Депрессия отступила, но все же  полного счастья  он не испытывал.

     Людмила уехала на похороны матери, он пережил две тяжелейшие недели одиночества. Хотелось напиться, но  удержался. Когда она увидела его, вернувшись с похорон, сильно похудевшего, бледного, с тёмными кругами под глазами, сказала:

-         Ты, Игорёк, мне напоминаешь онаниста или эксгибициониста: много таких со  взором бледным, худых, как ты сейчас, бродило по аллеям университета, пугали студенток своим видом. Они и сейчас там бродят.

    Игорь не сдержался, впервые себе позволил кричать на нее, требовать чего-то он сам не знал, чего, обвинять непонятно в чём. Ссора вылилась в сцену ревности, он твердил: «Обидно, когда я не получаю от тебя того, что получали другие мужчины».

    Людмила испугалась его, как бы испугалась мужчины, пытавшегося  ее изнасиловать.

    Она ушла, и он, прожив полмесяца, понял: без неё невозможно, она должна быть с ним.  Но это не означало, что у него не могло быть других женщин.

   

      Его не устраивала приходящая жена. Она должна быть всегда рядом. Но ему нужен был кабинет для работы.

      Людмила жила в квартире, которая принадлежала мужу её сестры. В любой момент ей могли показать на дверь. Игорь недавно понял, что  надо самому, без чьей-либо помощи, улучшать жилищные условия. Как быть если у  него не было никаких сбережений, и не светило наследство?

 

         Деньги  обязан достать, на его стороне интеллект и творческие способности. Он купит нормальную квартиру, и у него будет нормальная семья, а эту, «хрущёвку» оставит для встреч со жрицами любви.

          Другого пути для счастливой семейной жизни он не видел.

          Но, увы, чтобы побороть мучавшую его много лет депрессию, семейной жизни даже с Людмилой недостаточно. 

         Сейчас он спасался от  депрессии сексом с понимающей в этом толк, молодой женщиной.

         Если бы могло сочетаться в одной женщине всё, что нужно мужчине, он никогда бы ей не изменял.

                                                                

                           

                                                                Глава 7

    

        Большинство людей, с  кем ей приходилось встречаться, и как они сами рассказывали, предчувствовали беду. Людмила к таким не относилась. Ничего: ни плохого, ни хорошего не предчувствовала. И в этот раз тоже, тучи сгущались, но никаких знаков она не прочитывала, чёрная кошка дорогу не перебегала. Мирно тихо наступал вечер, она шла домой, и ей даже повезло, как сказала с улыбкой продавщица, -  выгребла из кармана все деньги до копейки, ровно столько, на сколько показывали весы.

      Мандарины  присмотрела еще вчера, невиданного тёмно-кирпичного цвета, формой напоминающие лимоны, но  крупные, как апельсины. Цена ниже обычной, может, от того, что необычный вид фруктов отпугивал покупателей.

        Денег не осталось, но это не тревожило, зарплату в редакции обещали завтра.

       

        Людмила шла домой,  радовалась мандаринам, как дитя, и никого в подъезде не заметила. Она почти уверена, никого не было, запомнила только чуть поодаль от подъезда красную машину, какой марки, не обратила внимания. Как эти люди возникли за её спиной, когда она поднялась к себе на второй этаж, - непонятно. Вошла в квартиру и стала закрывать дверь, но не смогла, что-то мешало. Посмотрела на порог, - огромный чёрный ботинок. Она сильно испугалась, но испуг прошёл, когда люди стали входить, один за другим, в прихожую. Вошли трое мужчин: плотные, среднего роста, в чёрных кожаных куртках, заняли всё пространство. Она отступила в сторону кухни. Почему-то не почувствовала никакой паники: ни прятаться, ни бежать, ни кричать, чтобы соседи услышали, не догадалась.

       Первый вошедший взял ключ из её руки, последний замыкающий закрыл дверь, не торопясь, будто у себя дома, ключ положил в карман.

        Может, ей не страшно было, потому что они держались не агрессивно и немного несерьёзно, непонятно как-то, но не страшно.

         Они вели себя так, будто играли в грабителей. Не схватили её, не заткнули рот, не закрыли в ванной, вежливо обошли и проникли в комнату. Работали, как она могла судить, профессионально: бельё из шкафа скинули на рядом стоящий диван, обшарили полки, нашли документы, посмотрели, но ничего не взяли. Правда, один из них положил в карман золотые часы, она их держала на туалетном столике, жаль,  память о  матери.

            Позже, когда пыталась следователю описать грабителей, ничего не могла вспомнить, кроме чёрных кожаных курток. Черноволосые, смуглые, но не восточные,  русские?  Может, не совсем. Похоже, наши, местные, с примесью восточной крови. Три чёрных человека без особых примет.

            Один уже на выходе прихватил сенсорный мобильник, подарок Игоря. Замыкающий увидел в прихожей сумку. Порылся, вытащил заморские фрукты, каждому дал по мандарину, и ей тоже:

         - Угощайся.

 

      Она взяла. И вздрогнула от звука упавшего под ноги ключа. Единственный раз испугалась. Каково, а? Вежливое ограбление. Пришли, мандаринами по-братски поделились, часы и мобильник прихватили с собой, и не извинились.

      После их ухода  проверила, на месте ли паспорт и позвонила в милицию. Мужской голос ответил, что ей надо звонить в свой район и назвал шестизначный номер, который, тоже мужским голосом, обещал приехать, - как решила Людмила, снять отпечатки пальцев. Но, прождав час, опять позвонила. Номер, обещавший приехать, не отвечал. Она вспомнила, что когда-то приходила в помещение, где сидел участковый милиционер, вход с торца жилого дома.

      Пришлось идти  по тёмной улице, ничего страшного,  бояться нечего, по теории вероятности второй раз в один день не ограбят.  Увидела свет, обрадовалась, участкового милиционера не всегда можно застать на месте. Долго приноравливалась, чтобы перепрыгнуть и не зачерпнуть воды из глубокой лужи.

        Дежурный показал на облупленную дверь, когда окрашенную розовой краской, она вошла в помещение с одряхлевшими стульями вдоль стены времён её раннего детства. Такие стулья с хлопающими сиденьями стояли в клубе, куда она бегала смотреть кино.

       Грубо сколоченный стол, заляпанный чернильными пятнами, у стены, пугал своим видом.  Стены чёрные от многолетней пыли, будто костры возле них жгли. Она пожалела тех, кто здесь работал, и пожалела, что сюда пришла: уж слишком тут безнадёжно. Постояв, направилась к выходу, но дежурный снова появился. Почему-то не по форме, одетый как рабочий после смены, с усталым лицом, -  назвался сержантом милиции  Кузнецовым.

              - Садитесь, рассказывайте, что случилось.

        Она растерялась, куда садиться, наконец, сообразила, подтащила  к столу ряд стульев и осторожно села, не надеясь на их прочность.

     Когда, как ей показалось, вспомнила всё, он положил перед ней лист бумаги и ручку:

              - Пишите. Я вам продиктую заявление.

 

    Она вышла из помещения и в лужу таки попала, вода неприятно обожгла пальцы ног. Мужчина, сидящий в машине рядом с лужей, позвал её.

    Людмила не удивилась. В конце концов, должен кто-то из них поехать на место преступления. Она села на переднее сиденье рядом с шофером. Выехали на дорогу, у ближайшего киоска машина остановилась. Мужчина вышел,  оказался невысоким, плотным, с фигурой  боксёра,  штангиста, или грабителя,  что посетили её сегодня.  Он потолкался у киоска, купил баночное пиво, бросил на заднее сиденье, спросил: «Куришь?» Купил Мальборо, бросил ей на колени. На повороте остановился, снова вышел и заговорил с какой-то девицей. Откуда взялась девица, Людмила не поняла, - ни один фонарь не горел. О чём говорила девица, было непонятно, сплошной поток визгливых  звуков. Он отвечал понятно: «Я сейчас занят, подожди,  какие могут быть разговоры, всё устрою, жди, я скоро».

    Девица заглянула в машину, Людмила услышала её смех.

   Как это случилось, но в темноте трудно ориентироваться, свет фар освещал только дорогу, но они заехали не туда. Машина заглохла.

          - Что-то сломалось? – тревожно спросила она.

          - Нет.

          - Зачем мы остановились? – она поняла, где они: конец её улицы, начало лесопарка.

          - Давай здесь, по-быстрому, я потом тебя отвезу домой. Обещаю.

          - Что давай? – не поняла она.

          - Не маленькая, должна понимать. Тебе лет сорок? А мне двадцать три, пользуйся, я тебя не обижу.

     Он выглядел не так уж и молодо: крупное, серого цвета лицо, может, от искусственного света фар, нечеткие, будто смазанные черты, серые редкие волосы, прикрывающие явно низкий лоб. Он притянул её к себе. Она не испугалась, сама себе удивилась, что не испугалась.

           - Знаешь, малыш, вези меня домой, я не в том возрасте, чтобы в чужой машине на грязных сиденьях любовью заниматься. Неизвестно с кем был до меня, поторопись, пока мужа нет. Или ты к той девице спешишь?

           - А ты ревнивая. Ну, раз приглашаешь.

           - Такой хорошенький, – она погладила его по жирным волосам.

    Он засвистел весёлую мелодию, круто развернул машину, и они почти мгновенно подъехали к  подъезду ее дома. Она вышла первая. Пока он доставал с заднего сиденья баночное пиво, она успела взлететь к себе на этаж и закрыться на ключ.

    

    Мужчина и не думал отступать. Он позвонил и заговорил, негромко, угрожая:   

      - Эй, не шути так, открой, слышишь, иначе я сам открою. Пожалеешь. Я тебя всё равно достану.

     Не так легко, даже очень нелегко, невозможно взломать железную дверь. Людмила засмеялась.  Жизнь не поддаётся никаким прогнозам: в течение одного вечера её посетили грабители, и вот, теперь рвётся насильник.

   Он стал бить ногами по железу и трясти ручку. Посыпались угрозы вперемешку с уговорами, наконец, в голосе появились жалобные нотки:

       - Открой, а? Ты меня зажгла, понимаешь или нет, мне покоя не будет, открой, а? Я ведь как лучше, - он не выдержал, лягнул дверь, - паскуда, не откроешь, стену сломаю, но доберусь до тебя!

    Людмила вдохнула  воздух и громко пригрозила сейчас же позвонить куда следует.

     Он в последний раз лягнул дверь, и она услышала грохот, кажется, упала и покатилась по ступеням банка пива. Людмила дождалась шума отъезжающей машины и стала звонить.                       

           Телефон Игоря не отвечал, она съела мандарин и, немного успокоившись, позвонила  Зинаиде в полной уверенности, что она не ответит. Обычно она перезванивала поздно вечером, но когда была занята, на звонки не отвечала.

       Услышав голос, Людмила растерялась, не поздоровалась, только сказала:

           - Меня ограбили.

     Зинаида молчала, наконец, заговорила хриплым голосом. Когда она волнуется, начинает хрипеть.   

           - В милицию звонила?

           - Ходила, к участковому, меня чуть не изнасиловали.

           - Подожди, сигарету возьму, столько случилось, ты подробнее, ладно? Всё как было, хорошо?

    Людмила рассказывала и переживала запоздалый ужас. Неужели это всё случилось с ней сегодня вечером? Зинаида ахала, восхищалась её мужеством и предлагала приехать к ней, переночует на диване. Валерьянки выпьет. Без валерьянки они обе не уснут.

        - Я, знаешь, о чём подумала? Они искали какой-то документ. Вспомни, что у тебя есть ценного, кроме паспорта.

        - Диплом о  высшем образовании.

        - Кому он нужен? Игорь не прячет что-нибудь у тебя?

        - Игорь неделю назад меня к нотариусу потащил, решил свою квартиру мне завещать. Представляешь?

        - Проверь, на месте ли завещание, потом позвони мне, я жду у телефона.     

    Людмила так разволновалась, что не могла вспомнить, куда его положила, наконец, вспомнила, позвонила:

         - Зина, я плохо соображаю, но у меня нет ничего ценного. Завещание Игорь держит у себя.

            - Вот как? Я думаю, то, что случилось с тобой и с нами, связано с делами Игоря. Он что-то скрывает в последнее время. Нет, это не женщина, какие-то тёмные делишки. Я знаю Игоря, интуитивно чувствую, что-то не так в Датском королевстве. Золотых часов жаль, мандаринами они с тобой поделились, мобильник посмотри в подъезде под лестницей. Люди, которые посетили тебя, лишнего не возьмут. Им за другое платят.

            - За убийства платят? – вдруг рассердилась Людмила. Ей не понравился спокойный голос Зинаиды. Хоть бы посочувствовала.

             - Не злись, на грабителях на зацикливайся, подумай лучше, что за дела у Игоря. 

         - Подозреваешь Игоря в нечистых делах, потому что у него появились хорошие сигареты? Он много работает. За хорошую работу платят. Почему бы не взять деньги, если предлагают? Он заслужил. Ты только подозреваешь, никаких доказательств, и преувеличиваешь его доходы. В чужом кармане всегда кажется, что денег больше, чем есть на самом деле.

     

    Людмила расстроилась из-за  намёков Зинаиды на грязные делишки Игоря и нескоро вспомнила о том, что та советовала. Накинула на ночную рубашку халат, спустилась вниз и увидела под лестницей, как и говорила Зинаида, свой мобильник. Отпечатки пальцев стерли. Телефон отключили. Для кого оставили? Для уборщицы. Или надеялись на догадливость Людмилы?

 

                                                           *          *          *  

  

      Наступление понедельника не радовало. Что ни день – новые огорчения и вечно русский вопрос, что делать дальше. Ждать глупо. Какой он шантажист, если ждёт? В его деле главное быстрота и натиск, и деньги в кармане. Последний срок вторник. Вторник?

     Как он мог сам назначить  вторник? Он застонал от собственной глупости:   святой день омовения. Что может быть лучше парилки? Только секс. Но лучше, если и то, и другое. Хотелось биться головой об стену: лишил себя такой радости. Именно вторник, и никакой другой день, потому что за выходной день в понедельник баня успевает проветриться.

    Парилка, потом женщина, но не сразу, нельзя сразу, хорошая баня расслабляет. Зато пишется хорошо: мысли новенькие и свеженькие, будто и не сушил мозги многолетними знаниями.

   Неужели только через неделю попадёт в парилку? От расстройства рано встал, хотя обычно подолгу лежал в постели, прочитал вчерашние газеты, походил по квартире и решил собираться в другую баню: хотя удовольствие маленькое, - учреждение работает без выходных, и посторонние запахи не успевают выветриться за ночь.

   Он уже выходил из квартиры, когда услышал телефонный звонок. Так рано ему обычно не звонили. Он посмотрел на мобильник, номер незнакомый, с опаской поднес к уху, будто сейчас выстрелит. Скоро своей тени будет бояться.

 

              - Игорь, если разбудила, извини, я тут рядом с твоим домом. Потом буду занята. Сейчас привезу деньги, - сонным голосом произнесла Света.

             - Ты одна?

             - С шофёром, но к тебе одна поднимусь.

     Игорь не нашёлся, что сказать.

      Света вошла в новой дублёнке голубого цвета, немного неуклюжа, но смотрелась солидно в модном кожухе. Хорошо обеспеченная, благополучная женщина, в нарядных туфлях, непричёсанная, без косметики, только встала с постели. Крепко спит, и ничего её не тревожит.

      Она небрежно сбросила дублёнку ему на руки, оказалась в ярко бордовом блестящем платье с разрезом до бедра, села в кресло, выставив колено, кинула на журнальный столик две пачки, перетянутые цветными резинками крест-накрест:

              - Считай.

              - Расписка не требуется?

      Она засмеялась. Он пересчитал деньги.

             

             - Отметим? У меня есть вино. Полбутылки осталось. Неплохое. 

             - Нет, - она встала, подошла к зеркалу, взяла его расчёску, причесала волосы, накинула дублёнку и закрыла за собой дверь, не оглянувшись и не попрощавшись.

      Презирает, пусть презирает, ради таких денег он согласен и на Светкино презрение. Никогда ему ещё не дарили таких дорогих подарков.

       Зазвонил телефон. Началось? Не может быть, чтобы такие деньги легко доставались.

         Нет, звонила Людмила.

        

             - Игорь, вернулся? Я тебя не разбудила? Меня вчера ограбили. Всё как-то странно. Что делать, Игорь?

              - Что ты сама сделала? – спросил он раздражённо.

              - К участковому милиционеру ходила.

              - Почему не посоветовалась со мной?

              - Как советоваться? Тебя же не было. Ты ведь просил, чтобы я тебя не беспокоила, пока ты в командировке. Все равно ничем не поможешь. Я ждала твоего приезда. Почему ты так раздражён? Может, меня били?

              - Не сердись, надеюсь, что у тебя всё в порядке. Они поняли, что ошиблись дверью? Ведь у тебя брать нечего. По голосу слышу, ты не испугалась. Забудь, это пустяки,  мы с тобой теперь богатые!

       Людмила будто не услышала:

             -  Зинаида подозревает, из-за твоих тёмных делишек мы страдаем. Она так и сказала.

               - Зинаида? Почему она? Кто тебя просил!? Ну, ладно, я немного не в себе, ты тоже. Я тебя жду, прямо сейчас, всё будет хорошо, но проверь на всякий случай, не следит ли кто за тобой. Ты их запомнила?

               - Мне кажется, грабители  на красной машине приезжали.

               - На красной? Это они.

               - Кто они, Игорь?

               - Не спрашивай, я тебе всё объясню, будь осторожна. Ты помнишь, о чём мы мечтали? Будь осторожна.

               - Как я не догадалась сразу, тебе заплатили! Я всегда в тебя верила! Хорошо-то как!

              - Да, сама понимаешь, нельзя мне выходить, такая сумма, лучше при ней оставаться.

              - Я понимаю, я приду, жди. Если красной машины не будет у подъезда, прямо к тебе. Если она стоит, отойду  и позвоню, чтобы они не видели.

   

        Он ходил по комнате, пересчитывал деньги и ни на чём не мог сосредоточиться, ждал Людмилу и вдруг вспомнил, что красную машину видел во сне. Как глупо, теперь она будет шарахаться от всех машин красного цвета.

       Внутренне напряжение нарастало до боли в висках, хотелось выпить, хорошо  выпить. В конце концов, напиться. Имеет право. Разве это не успех? Теперь всё у него будет, как и положено мужчине в его возрасте: жена, любовь, согласие и полноценный секс.

    Он ходил по комнате и повторял: «Любовь и согласие». Он не мог больше ждать, из последних сил сдерживал себя, чтобы не помчаться в ближайший киоск за коньяком себе и шампанским Людмиле.

     В голову полезла какая-то чепуха. Он вдруг стал жалеть Свету. Угораздило в такую авантюру влипнуть, ей бы замуж, кому-то радость доставила бы. Он представил Свету на кухне у плиты, нарядную, ярко накрашенную, с отрешённым лицом, а в кастрюлях кипит и булькает, и пар витает, - поднимается к потолку. Что-то ведьминское, домохозяйкой ей быть не подходит.

  

      Кто-то звонил в дверь. Игорь прикрыл деньги газетой, на выходе из комнаты оглянулся на журнальный столик, - пачки не просматривались.

         - Ты? – удивился он. – Почему не позвонила? Что стоишь? Проходи.