Безопасность нынче имеет имя – «Непсис». Только пограничные оплоты церковников не дают тварям из Преисподней устроить еще один Армагеддон, и правительства всех стран платят церкви Бодрствующих весьма некислые деньги, лишь бы «Непсис» гарантировал ту самую безопасность. И он гарантирует. Ни разу еще техносвятоши не проигнорировали или отклонили просьбу в установке пограничного оплота. Плати деньги за инсталляцию и техническое сопровождение, обеспечь энергией – и будет тебе оплот безопасности. Во всяком случае, от вторжения извне, из другого мира. А уж с внутренними делами сам разбирайся.

Понятное дело, что вне государственных территорий, вдали от городов и сел, например, в открытом море, оплоты никто не ставит. Незачем. Доказано, что возможность прорыва с той стороны зависит от количества людей, находящихся на конкретной территории стороны этой. Один-два рыбака вообще не привлекут внимания Преисподней. Полсотни матросов на корабле – как говорится, фифти-фифти. Может быть, привлекут, а может, и нет. Ну а сотне человек, если они не прикрыты мощной защитой «Непсис», гарантирован интерес врага. Потому большие корабли обязательно возят с собой передвижной оплот, а тот числится на балансе у церковников. Как уж те обеспечивают связь устройств в единой сети – одному богу известно, а скорее всего, им и подсказано. В любом случае, они это умеют. Поставь вышку хоть на Южном полюсе, воткни рядом источник питания – и за поголовье местных пингвинов можешь не беспокоиться.

Собственно, к чему я клоню? Из-за всего этого люди стараются не выбираться в места, не прикрытые оплотами. Даже в одиночку. Да, церковь уверяет, что одинокого путника и даже небольшую компанию враг не унюхает. Но попробуй, объясни это людям, у которых в памяти до сих пор кошмар Армагеддона! Тогда вымирали не то что города, а целые регионы!

Посему без мощного сопровождения (обязательно с передвижным оплотом) в море стараются не выходить. Ну, нормальные люди.

Я ненормальный, я русский. По специальности курьер, а по совместительству – немного контрабандист. В походы выхожу в компании всего одного человека – моего капитана, земля ему пухом. У меня отличный корабль, и я вожу на нем весьма дорогостоящие грузы. Иногда я их даже декларирую, как положено. В этом случае любой, имеющий доступ к таможенной документации, может узнать куда, когда и с каким грузом я лечу.

А поскольку на «неприкрытые» территории (или акватории) внимания властей по понятной причине почти не направлено, то… Короче, на любого контрабандиста найдется свой джентльмен удачи. Нападения на небольшие грузовые корабли нечасты, но случаются – в основном, пиратов больше интересуют суда средних размеров. На мастодонты Морского Союза морские разбойники, конечно, не нападают – себе дороже. А вот такие курьеры, как я, для пиратов очень сладкая добыча.

Обычно в распоряжении корсаров плавучая база на два-три десятка человек и одна-две электродрели. Иногда что-нибудь посерьезнее. С воздуха ребята выслеживают добычу, и, когда та гарантированно выйдет из зоны ответственности береговой охраны, то…

Турбовинтовой разведчик у меня на хвосте совершенно не похож на машину береговой охраны. Да и радиомолчание говорит о намерениях ничуть не хуже пулеметной очереди. А джентльмены морской удачи частенько вешают под фюзеляж что-нибудь эдакое, калибром миллиметров в девять-двенадцать.

– Мелкая, просыпайся, – бросил я через плечо в сторону китаянки. – Сейчас будет громко и тряско.

А сам немного нервными движениями включил на транспондере автоповтор «Мейдей» и на всякий случай приготовил 7500. Потом немного подумал, и запрограммировал его на автовключение через десять минут. Шут его знает, как все повернется.

Затем перенастроился на частоту японцев. Дождался отзыва и в двух словах объяснил диспетчеру ситуацию. На земле подтвердили получение и посоветовали особо не дергаться, и по возможности сменить курс на сближение с островами.

Разумеется, я послушался. «Воланс» накренился в развороте, и Тянь с писком ссыпалась на пол.

– Сказал же, просыпайся, – крикнул я в ответ на пару ядреных китайских выражений.

– Что случилось?

Проблема прыгнула в кресло второго пилота, ее глаза окинули обилие приборов и зажглись нехорошим огнем. Только бы не задумала помогать! На всякий случай я отрубил ее от управления.

– Что-что? – буркнул я. – Кто-то хочет нас немного пощипать.

– Кто-то – это кто?

– Говоря просто, пираты, – объяснил я. Хотя совершенно не был уверен, что Тянь знакома со значением этого слова.

– У-ух! – воскликнула китаянка. – Это которые с саблями и на красивых бригантинах?

Очевидно, девчонка была знакома только с киношными флибустьерами.

– Боюсь, что со скорострельными пулеметами и на безобразных самолетах, – ответил я, и тут, наконец, ожил радиоконтакт с бандитом.

– Экран, не дури, – послышался голос на английском, но с китайским акцентом. – Самураи к тебе не успеют. Вырубай батарейку, плюх на пузо – и ждите корабль. Уверяю, кроме груза и топлива нас ничего не интересует.

– У меня нет груза, – ответил я. – Сами видите, высоко иду. Возвращаюсь в Хабаровск, в трюме шаром покати.

Может быть, удастся заболтать? И потом, пираты не любят торговцев из России. Уж больно психованная у русских береговая охрана: во-первых, вся на труджетах, а во-вторых, нейтральных вод может и не признавать.

– Я сказал, на воду, живо! – отрезал голос, и тут же по курсу вспухли фонтанчики от пулеметной очереди.

– Вот видишь, – я повернулся к Тянь, – никаких кремниевых пистолетов с изогнутыми саблями. Все современно и скучно. А теперь быстро метнулась в трюм и засела между контейнером и стенкой.

Китаянка округлила глаза:

– Зачем?

– Пулей в трюм, я сказал! Сидеть за контейнером и не высовываться! Я не шучу!

Девчонке знать не надо, но это единственное безопасное место на корабле в случае обстрела. «Воланс» – не боевая машина, броневого панциря не носит и активной защитой не оснащена. Поэтому даже из автомата его можно прострелить от борта до борта. А уж если у пиратов что-то более мощное…

– Эй, сверху! – позвал я бандита. – Я сажусь, не стреляйте.

Молчание.

– Только мне нужно полторы минуты на торможение! С четырех сотен сами приводняйтесь, я не самоубийца.

– Время пошло, валяй. И без шуток!

Какие уж тут шутки.

Я посмотрел на соседнее кресло – пусто. Ну хоть что-то. А то думал, придется тащить девчонку в карго-секцию за шкирку.

– Китай две девятки шесть, – это диспетчер-японец, – береговая охрана оповещена. Помощь прибудет через сто – сто десять минут. Уточните координаты, я не вижу вас на экране.

– Меня тут продырявят за сто секунд, – съязвил я, оправляя данные с навигатора диспетчеру, – так что, я сажусь на воду. Давайте быстрее! Координаты пошли.

– Вас понял, экран. Не волнуйтесь и не сопротивляйтесь. Мы вас вытащим.

Вытащат они меня… Черта с два! Пиратам надо не больше получаса на то, чтобы распотрошить машину и столько же – чтобы выползти в океан. Если у них скоростная база-тримаран или что-нибудь типа того, то самураи замучаются за ними гнаться. Тем более на своих электрокоптерах с мизерным запасом хода. В крайнем случае, прилетит что-нибудь посерьезнее, но тоже гоняться за флибустьерами не будет. Максимум, подберет меня и Тянь с раздраконенного «Воланса».

Впрочем, есть одна задумка…

Я включил и поставил Златоглота на прогрев. Одновременно немного сбросил режим ходовых электрофенов, чтобы ребята на самолете увидели: я не сопротивляюсь, я торможу.

По мере того, как скорость падала, самолет бандитов надвигался мне на хвост. Ну да, самолет – не экран, просто так не затормозишь. Десяток секунд – и серо-синий фюзеляж оказался прямо надо мной. Теперь ему, чтобы не потерять жертву из виду, нужно сделать разворот. Какое-то время нужно…

Я глянул на индикатор прогрева. Нормально, не загорюсь!

И дал копоти сразу на все четыре движка.

Взвизгнули электрофены, а индикатор энергобаланса метнулся в сторону «разряд». Конечно, разве может реактор держать такую нагрузку? На движках, поди, силовые кабели докрасна раскалились.

Ну а Златоглоту все эти электрические тонкости по барабану. Турбины рявкнули выхлопом, раскрутились во всю дурь – и «Воланс» разве что только крыльями не замахал. Тридцать три тонны суммарной тяги подняли машину на устойчивый экран, и скорость разом прыгнула до трехсот. Ускорение вдавило в кресло, и я на всякий случай пристегнулся.

– Держись крепче! – крикнул я в трюм.

– Держусь! – раздался еле слышный за движками писк. По-моему, Тянь воспринимала все, как увлекательную игру. Ну-ну… Сейчас этот аэроведроид сверху развернется и будет нам игра…

Но скорость уже четыреста пятьдесят, и продолжает расти. Сколько там максималка у разведчика? Пятьсот? Пятьсот десять?

Турбофены яростно молотили лопатками, выбрасывая в воздух кубометры сгоревшего керосина. Я глянул на расходомер – ого! Лучше даже не переводить в юани. Я с такой скоростью купюры считать не могу, с какой Златоглот их сжигает. Электрофены тоже старательно переводили ампер-часы в киловатты. Тоненькая струйка подзарядки от «батарейки» никак не могла компенсировать те безумные токи разряда, что я пустил на кормовые движки. Еще чуть-чуть – и придется глушить реактор, а батареи пойдут на свалку в ближайшем порту. Да и фены лучше заменить.

Но дело того стоит. Скорость уже под пятьсот. И еще есть запас.

Я аккуратно поддернул нос машины, выводя ее чуть выше стабильного экрана. Сейчас, когда скорость избыточная, нужно постараться набрать высоту. Хотя бы с десяток метров запаса – это, считай, лишняя пара километров хода.

– Хундан! Ну, конец тебе! – это пират по радио. Не выдержал. Еще бы… только что «купец» вовсю тормозил, сберегая свою шкуру, и вот – уматывает на всех парах. – Считай, ты уже похож на…

Последнюю фразу снова произнес по-китайски, но так и не договорил, на кого я, по его мнению, похож.

Я бросил взгляд на радар – отрыв около километра и продолжает расти. Маловато для выхода из опасной зоны, зато теперь пусть помучается с прицеливанием. У бандитов редко, когда хорошие боевые комплексы стоят. Обычно примитивная фигня, типа дальномера с автокорректором прицела.

Первая очередь легла чуть левее по курсу – длинная, неэкономная. Вот дебилы! Нет, ну точно вручную целятся. И что же это за пираты такие нищие?

Я усмехнулся и бросил экран влево. Тут же в воду ушла еще одна очередь, намного ближе, но правее. Я выждал секунду, и снова качнул машину влево, небольшая пауза – и резко в другую сторону.

Следующую очередь я даже не увидел, настолько она была в молоко. Глупый стрелок повелся на мое движение, и упредительно увел прицел влево. Когда пули вздыбили воду, «Воланс» был уже метрах в двухстах правее.

– Кто ж вас так стрелять учил, детки? – пробурчал я.

– Экран, помощь вышла, – японец-диспетчер. – Как там у вас?

– Нормально, самурай, – засмеялся я. – Все в лучшем виде, жаль, кину не смотришь.

Небольшая пауза. Островитянин переваривает «самурая» и решает, обижаться или нет.

– Я отрываюсь на турбофенах, – добавил я. – Выбрасываю маркер, секите меня радаром и дуйте навстречу. Если повезет – даже достанете этого паршивца. Серо-голубой турбовинтовик. Марку, извини, не заметил.

«Воланс» выпустил опознавательный плавник-маяк, и на радаре японца возникла метка от корабля. Рядом с меткой – тревожный красный огонек и код 7500. Судно атаковано или захвачено, в общем, срочно требует помощи.

Что-то простучало сзади. Нехорошо так: «туки-туки-туки-тук!». Я даже не успел принять это к сведению, как из трюма послышался вскрик.

– Тянь! – я бы сорвался с места, но уходить от преследования на автопилоте – гарантированно подставиться еще под одну очередь. – Как ты?

– Ничего, – послышалось сзади. – Тут… в общем… неважно!

Я пару раз вильнул, сбивая прицел стрелку. Пират отстал почти на полтора километра, но, несмотря на то, что скорость «Воланса» была уже под шестьсот, продолжал висеть на хвосте. И похоже, даже приближался.

Вот уроды!

Я переложил машину из виража в вираж и глянул на радар: бандит стремительно терял высоту.

Ага! Решил ускориться.

В общем, это было плохо. Это вам не пластмассовое ведро с болтами, это какой-никакой, а настоящий самолет. В пикировании можно раскочегарить километров до семисот, а у меня батареи уже на издыхании, и скоро больше пяти с половиной сотен мне не светит.

Но есть весьма интересное решение.

– Проблема, ты вообще цела?

– Да! Все нормально! Грузу досталось, а я в порядке!

Ну и отлично.

Я вырубил «батарейку». Толку от реактора все равно ноль, а еще чуть-чуть, и автоматика блокирует его самостоятельно. Емкости аккумуляторов хватит еще минуты на две-три, но и это – ой как много.

Бандит заходил на меня строго сзади. Дурачок, будто в видео играет! Я следил за показаниями радара. Дистанция тысяча сто, девятьсот, семьсот…

Если у него нет боевого комплекса, бить начнет метров с трехсот. Чтобы наверняка. И скорее всего, по консолям – лишить меня топлива и экрана, а груз не повредить.

Пятьсот метров… четыреста…

– Тянь, держись! – заорал я, дергая штурвал на себя.

«Любой экраноплан – это самолет. Только недолго».

А в любой шутке – только доля шутки.

На скорости в шестьсот километров в час даже такие короткие крылышки, как у меня – это ого-го какой источник подъемной силы. Пока корабль идет ровно, они поддерживают машину на высоте, и только. Но если дернуть руль и задрать морду градусов на двадцать-тридцать, то встречный ветер настолько сильно ударит в консоли, что экраноплан взмоет в небо, резко набирая высоту и теряя горизонтальную скорость. И на несколько секунд превратится в полноценного летуна.

Теперь представьте себе, что вы – пилот пиратского самолета. В пикировании достаете паршивый экран, сближаетесь с ним на минимальное расстояние и готовитесь уже продырявить прикованного к водной поверхности недоавиатора. И тут он бросается вам навстречу! Резко, без предупреждения!

Недоавиатор – это я. Может быть, я плохо говорю по-английски. Возможно, я так себе контрабандист и еще мне не хватает толерантности по отношению к желтопузым. Но я – летчик, и не всегда моим потолком были три с половиной метра над водой. Забирался и повыше. До стратосферы дело не доходило, но…

В общем, только бы пират не выпалил со страху!

Не выпалил. Краем глаза через боковое стекло я заметил, как отваливает в сторону сине-серое пузо, судорожно стараясь избежать столкновения. Дурак, мне ж до тебя еще метров сорок было, и фиг бы я их одолел!

Но психология – штука тонкая. Если на тебя снизу вверх ринулась восьмидесятитонная туша, а ты сидишь в хрупком самолетике из алюминия и пластика, то сложно удержаться от паники. Пилот турбовинтовика не удержался, и свалил машину в отчаянный левый вираж.

Со скорости в семь сотен, то есть фактически запредельной для легкого самолета.

С пикирования. То есть очень быстрого сближения с водой.

Ну не идиот?

Дерни он морду самолета вверх, выравнивая полет по горизонтали – и ничего бы не было. Ну, сделал бы еще один разворот и снова догнал бы меня, потерявшего весь ход. Но пиратов стрелять учили ничуть не лучше, чем летать. Легкая машина завалилась на крыло в идиотском боковом вираже, уходя от мифической угрозы столкновения с экранолетом. Но вертикальной скорости пирата никто не отменял. А до воды всего ничего.

Далее то, что и должно было быть. Красивейший всплеск и целая туча брызг, когда разведчик со всей дури воткнулся в морскую гладь. Только клочья в стороны. Правда, я этого уже не видел – не до того. Из-за резкого подъема, усиленного тормозной перегрузкой, меня вывесило на ремнях – с резким «ххххэк!» выбило воздух из легких, а глаза заволокло кровавой мутью. «Воланс» добрался до высшей точки полета, на мгновение замер – и рухнул вниз. Почти с шестидесяти метров. Если бы я лично не ставил модернизированную систему автоуправления турбофенами, если бы создатели движков не предусмотрели сверхфорсаж, если бы планер машины не разрабатывали головастые русские ребята и не собирали старательные китаезы… да туча этих если бы!

Но мы справились, хотя удар брюхом по воде, казалось, спрессовал хребет и по костяшке осыпал в трусы весь позвоночный столб. Зубная эмаль от клацнувших челюстей перемешалась с кровью из лопнувших сосудов, а в глазах на пару секунд установилась абсолютная черно-багровая пустота.

Когда развиднелось, оказалось, что машина натужно скачет по воде, не в силах отклеиться от ее поверхности. Приборы хаотично моргали индикаторами – многие системы отказали. Я бегло прошелся взглядом по доске.

Что ж, могло быть и хуже. Правый турбофен наглотался воды и выключился, левый на пределе – критический перегрев, осталось максимум пару минут. Отвалились два сегмента в батарейном отсеке. Полностью шваркнулась механизация правого крыла, видать, приводнялись мы с хорошим креном. Но остальное, вроде бы, функционирует.

Восстановить полет над водой, а не по ней, удалось ценой второго турбофена. Златоглот просто душка, продержался необходимое для запуска реактора время. «Воланс», гремя чем-то в носовом отсеке, дрожа мелкой дрожью и таща свою тушку на пределе емкости аккумуляторов, все же оставался на экране. Пусть медленно, всего две с половиной сотни, но корабль летел.

Я откинулся на кресле, ощупывая языком сколы на зубах. Да уж, тряхнуло так тряхнуло… хорошо еще, сиденье поглотило большую часть перегрузки… Поди в грузовом отсеке полный бедлам…. Грузовом отсеке…

ТЯНЬ!!!

 

Замечено, что у детей и подростков какие-то собственные отношения с физическими законами этого мира. Годовалый малыш выпадает из коляски с высоты четырех своих ростов, отделываясь ором и, возможно, грязными пеленками. Десятилетний сорванец падает с яблони (куда его, кстати, никто не приглашал) и убегает из соседского сада, лишь чуть прихрамывая. Наконец, пятнадцатилетняя обкуренная дылда, возвращаясь с гулянки, оступается на лестнице, и десять секунд подряд собирает копчиком (или головой, что в этом возрасте примерно одно и то же) все ступеньки. Но ничего, встает и штурмует лестницу еще раз, теперь уже ползком. В любом из трех случаев взрослый мужик получил бы повреждения, мало совместимые с жизнью и, тем более, здоровьем.

А теперь представьте, что я думал и как проклинал внезапно повзрослевшее тельце китаянки, вытаскивая его из ниши между грузовым контейнером и стенкой трюма? Хорошо еще, что фиксаторы на рейлингах отработали честно и не разжали челюстей, удержав груз на месте. А то бы…

Что «а то бы» – я запретил себе даже гадать.

Конечно, Проблеме досталось. Белоснежные волосы с одной стороны испачканы вездесущей трюмной грязью, а с другой – ярко-красной кровью. Что яркая – это хорошо, значит, капиллярная, не внутричерепная. Ну точно – здоровенный ушиб с рассечением. Неглубоко, хотя площадь большая. Но вполне безопасно.

Хуже было с ногами, точнее, с одной из них. Сначала я даже не понял, что случилось, но спустя пару секунд похолодел – левое колено девчонки было выгнуто в обратную сторону. Несильно, но вполне достаточно для того, чтобы при взгляде на него с трудом сдержать судорожное сглатывание.

Я выволок девчонку на проход и возможно ровнее уложил на холодный металл пола. Пока она без сознания, ее еще можно двигать, потом будет сложнее. Диагност присосался к груди Тянь, и спустя полминуты разродился вполне очевидным выводом: шок, потеря сознания, гипогликемия. А у меня на корабле, вот незадача, не то чтобы медблока, даже капельницы нет человеческой!

Поковырявшись в однажды вскрытом спаскомплекте, я достал кислородную маску и ампулу с глюкозой. Сверившись с рекомендациями аптечки, настроил кислородный уровень и нацепил маску на мордашку Тянь. Ампула хлопнула активатором, и потихоньку перекачивала содержимое в вену, пока я возился с коленом, аккуратно фиксируя ногу девчонки. Перелом, конечно, есть, но похоже, что очень аккуратный. Рассечений кожи не видно, но это не показатель. Остается надеяться на лучшее.

Зуммер радиовызова оторвал меня от китаянки, я вернулся в кабину.

– Экран на связи.

– Что у вас там такое? – изумился диспетчер. – Зонд зафиксировал стрельбу, но я не пойму, кто стрелял. С орбиты вижу только вас, да и то плохо.

– Все нормально, самурай, – выдохнул я. – Все нормально. Можете не спешить, флибустьеры получили неожиданное сопротивление, потеряли часть эскадры и отошли к Тортуге под защиту береговых батарей.

На той стороне канала повисло молчание. Но, надо отдать должное японскому диспетчеру, соображал он недолго.

– Экран, я напоминаю, вход в территориальные воды Японии с вооружением запрещен, и…

– Да нет у меня никакого оружия, – улыбнулся я. – Кроме собственной крупнокалиберной головы на плечах. Все нормально, Япония, все нормально. Жду вашего эскорта.

Я снял гарнитуру и щелчком вырубил «Мейдей». Затем снял с транспондера и 7500. Все нормально.

Но черт подери, было жарко!