Предисловие к статье «Вырождение русской революции» Кожевников Н.Н. Разбирая сохранившиеся старые документы моего родителя - Кожевникова Николая Андреевича, бывшего в 1913 -1918 гг. студентом Московского коммерческого института, я обнаружил в «Студенческом журнале» Тамбовского Студенческого общества, изданном в апреле 1919 г., интересную редакционную статью «Вырождение русской революции». Статья показалась мне интересной для ознакомления широкой общественности россиян. Оценка результатов революций 1917 г. и состояния общества той далекой эпохи, перекликаются с нашей перестроечной революцией 1991 года и последующих лет, отличаясь названиями партий. Статья не потеряла своей актуальности и сегодня. Привожу её в копии WORD, ввиду плохо сохранившегося подлинника. Кожевников Николай Николаевич. 23.05.2012 г. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- СТУДЕНЧЕСКIЙ ЖУРНАЛЪ изданiе Тамбовского Студенческаго Общества Взаимопомощи. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------- № 2 Апрель 1919 г. ----------------------------------------------------------------------------------------------------------- Вырожденiе русской революцiи. Море слов предупреждающих, угрожающих и грозных, сильных и «нечеловеческих» выслушал за год революции русский обыватель, возведенный из состояния верноподданного в сан «гражданина» демократической республики и захлебнулся в этом словесном море. Много слов запомнил, но смысла их понять не смог. Услышал обыватель, что он стал «свободным гражданином», но свобода была понята как свобода от налогов и от других обязанностей по отношению к другим, и как право требовать для себя как можно больше. Об обязанностях же гражданина он прослушал. Это было скучно, старо. И при старом режиме говорилось о том же. Узнал обыватель, что надо революцию «углублять». И «углубление» он понял по своему. Надо рушить все, что осталось от прежнего, потому что все это – «старый режим». А если мало осталось, то можно приняться и за послереволюционные «буржуазные» выдумки, вроде Учредительного Собрания, демократических самоуправлений и т. д. Созидать же новое он нигде не учился и не умел. Раб остался рабом, хоть и получил новое имя. Как раньше он беспрекословно слушался приказаний «начальства», так и после революции он стадом пошел за партийными ораторами, наперерыв обещавшими ему земной рай. Он многократно менял свои взгляды, убеждения и симпатии. Два первых месяца он стремился к законности и свободе, вполне довольный своими умеренно-либеральными правителями. Но скоро одной свободы стало мало. Захотелось получить поскорее землю и кадетов сменили эсеры. Эсеры, и только они одни, стали господами положения. Россия стала «Эсерией», все от мала до велика стали эсерами. Но прошло несколько месяцев и эсеры надоели. Эсеровское Учредительное Собрание никак не могло собраться и дать обещанные землю и мир. Надоело ждать обывателю, и пошел он за «миром» к большевикам. После упорной борьбы большевиков с эсерами, окончившейся поражением последних, обыватель окончательно полевел. Кто поменьше стеснялся или не успел еще куда-нибудь приписаться, записался в большевики, кто постеснительнее, - полевел в эсерстве. Обещанный мир, правда, не удался, но зато удалось уехать с фронта. Путь пройден не малый, но политика все еще не оставляет обывателя в покое. Только что укрепились большевики, как начали проявлять признаки жизни анархисты. Гражданин начинает уже уставать от «левения». С отчаянием спрашивает он, - неужели – ли есть партия левее анархистов и ему придется и дальше леветь. Утомленный, он ругает за одно и интеллигенцию и буржуазию и «товарищей» за то, что они довели его до анархии. Путаница политическая создает путаницу настроений и взглядов, и нет возможности дать общую картину настроения массы, её надежд и чаяний. Заканчивающийся круг идей приводит к старому. Гражданин, почувствовавший себя свободным в начале революции, сознает теперь свое рабство, зависимость, свое угнетение, чувствует страх перед направленными на него штыками тысяч самодержцев, сменивших одного. Чего хочет масса? Большая часть – успокоения, меньшая – продолжения углубления революции. Кому сочувствует масса? Большевикам, эсерам, кадетам, монархистам? Трудно уловить преобладающее влияние той или иной партии, да и вряд-ли и возможно вообще. Сочувствуют тем, кто больше дает и меньше требует. Пока партия выступает в роли благородного критика, разоблачающего другую, рекламирует себя, партия завоевывает симпатии. Ставшая у власти и вынужденная требовать, она теряет влияние и поддерживает его только штыками. Наибольшую роль играют в этом смысли налоги. Например, городское самоуправление в Тамбове теряет поддержку у населения, приступив ко взысканию крупного налога. Непопулярный Совет завоевывает симпатии отменой введенного им же налога. Настроенный против Совета обыватель, недовольный кем-либо, идет к Совету с жалобой. Эта неустойчивость, отсутствие элементарной идейности весьма характерны для времени. Третий момент – это бессилие и апатия, как реакция на революционное возбуждение. Масса, чрезвычайно чуткая в начале революции к защите своих прав (18 апреля 1917 г.) за последнее время сделалась настолько безразличной, что стало возможным осуществление власти кучки над массой. Достаточно десятка энергичных людей, чтобы захватить власть в целой губернии и масса не в состоянии дать отпора. Обыватель может только жаловаться и ждет помощи со «стороны» - к «тоске по городовому» прибавилась «тоска по немцу», который наведет «порядок». Уродливо воспринятый «интернационализм» притупил чувство здорового патриотизма, веру в собственные силы. Беспринципность, пассивность, неустойчивость взглядов массы, не говоря, конечно, и о других причинах, привели, таким образом, к полному вырождению так счастливо начавшейся революции. Все лозунги, провозглашенные ею, растоптаны в грязи и крови. От её завоеваний остались одни слова да наглое издевательство над их содержанием. Б.